Седьмая луна

Часть первая С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ

1941 год

Ипо, Малайя

Фрэнсин посмотрела на умиротворенное лицо безмятежно спящей Рут. Небо было безоблачным, но в сезон муссонных дождей на голову в каждую минуту могли обрушиться потоки воды. Ее тетушки сидели полукругом на бамбуковой циновке и обсуждали последние события, но она их не слушала, всецело поглощенная своим ребенком. Одно слово постоянно вертелось в ее голове и не давало покоя – Япония.

Кантонский диалект был мягким и мелодичным, но это слово даже на нем звучало как-то уж слишком тревожно. Два дня назад японцы внезапно напали на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе и почти полностью уничтожили Тихоокеанский флот США. И вот теперь американцы объявили войну Японии.

А в это время японцы нанесли мощный удар по городам Малайского полуострова, причем один из них находился всего в ста пятидесяти милях отсюда. Официальные власти Великобритании заявили, что нападение на город Котабару было успешно отбито. Однако вместе с муссонными дождями оттуда пришли тревожные слухи, что на самом деле это не совсем так.

– Не волнуйся, тетя, – сказала молодая женщина, сидящая в дальнем углу, – англичане сделают котлеты из этих гнусных япошек. – При этом она скорчила такую гримасу, что все присутствующие весело рассмеялись.

Однако тетя Инхо, глава родового клана, пользующаяся непререкаемым авторитетом даже среди мужчин, слегка прокашлялась, встала и поплелась к двери.

– Нет, дорогие мои, – буркнула она от порога, – на этот раз англичанам пришел конец.

– Тетушка! – воскликнула другая женщина, в отчаянии всплеснув руками и растерянно посмотрев на сестер.

Они все были «перанакане» – так называли людей, родившихся в районе Сингапурского пролива, получивших образование в Англии и сохранивших лояльность британской короне.

Инхо остановилась и предупреждающе подняла вверх палец.

– Японцы скоро будут здесь, Юфэй, – заявила она, называя Фрэнсин китайским именем. – Они будут новыми хозяевами Азии, и вам с мужем надо как можно быстрее уехать отсюда. Так и передай ему.

Фрэнсин молча кивнула и посмотрела на ребенка. Тетушка Инхо была мудрой женщиной и никогда не говорила лишнего. Она всегда желала ей добра, хотя и не одобряла ее брак с англичанином. Мало того, что у Юфэй отец англичанин, так теперь еще и муж. Тетушка уже неоднократно предупреждала их о грозящей опасности, но Эйб всегда посмеивался над ее словами и пренебрежительно отзывался о неграмотных крестьянах, которые ничего не смыслят в политике. Однако Фрэнсин знала, что в их деревне живут умные люди и их предчувствиям следует доверять, особенно если они предвещают беду. Она уже не раз убеждалась в этом.

Фрэнсин прикоснулась к щечке Рут и улыбнулась. Она вышла замуж за Эйба в семнадцать лет, и через девять месяцев у них родился этот прелестный ребенок, которому недавно исполнилось четыре годика. Рут была крещеной методисткой, но в самые ответственные моменты жизни Фрэнсин носила дочку в расположенный неподалеку буддийский храм, где монахи жгли ароматные свечи и прикрепляли к статуе Будды золотые листики. Эйб был далеко не в восторге от таких посещений и каждый раз недовольно хмурился, стоило ему учуять исходящий от ребенка специфический запах ароматических смол.

– Мама? – шепнула девочка, широко открыв глаза.

– Да, милая, я здесь, – нежно ответила Фрэнсин и погладила ее по темным густым волосам.

Рут унаследовала материнский овал лица, пухлые губы и миндалевидные глаза. Правда, цвет их достался ей от отца, но это нисколько ее не портило. Как и мать, девочка не была копией ни китаянки, ни англичанки, а унаследовала все самое лучшее от обеих рас. Впрочем, Фрэнсин подозревала, что ее дочь навсегда останется чужой для каждой из этих культур и будет чувствовать себя вечным изгоем. Однако больше всего ее раздражали мрачные прогнозы тетушек, которые при каждом удобном случае говорили ей, что Эйб однажды непременно бросит ее и женится на своей соотечественнице, а она останется одна с ребенком на руках.

Разумеется, Фрэнсин гнала от себя подобные мысли, но дурной пример отца, который именно так и поступил с ее матерью, не давал ей покоя. Она помнила его как доброго и щедрого человека, но, когда срок его контракта истек, он без колебаний уехал в свою Англию, и они больше никогда не видели его. А вспоминали о нем, лишь когда получали раз в месяц двадцать сингапурских долларов на жизнь. Вот потому-то ее тетушки и волновались из-за нее. После смерти ее матери они установили над ней опеку и на этом основании считали себя вправе предупреждать Фрэнсин о возможных последствиях.

Услышав во дворе звук подъехавшей машины, она рассеянно взглянула на свои золотые швейцарские часики, которые Эйб подарил ей в день рождения дочери. Да, пора возвращаться домой. Она приезжала в Ипо на выходные, чтобы проведать тетушек, а возвращалась от них с большими корзинами фруктов и овощей, от которых просто не могла отказаться, не желая обижать родных. Все тетушки столпились на крыльце, оживленно болтая, но больше всех, естественно, говорила Чин Инхо.

– Юфэй, обязательно скажи мужу, чтобы увез тебя подальше от этих мест, – еще раз напомнила она и ласково потрепала Рут по щечке. – Пусть укроет тебя вместе с ребенком в Англии, у родных. Хотя он, конечно же, постесняется это сделать.

– Эйб ничего и никогда не стесняется, – резко ответила Фрэнсин, впервые употребив столь неделикатный тон.

Тетя снисходительно хмыкнула.

– В таком случае пусть отвезет тебя туда. Ты ведь знаешь, как поступают японцы с китайскими женщинами, которые имели неосторожность связать свою жизнь с белыми мужчинами?

Тетушки загружали корзины в багажник такси, а Рут в это время прильнула к матери и настороженно посмотрела ей в глаза:

– Мама, мы куда-то уезжаем?

– Пока нет, доченька, – ответила Фрэнсин. – Твоим бабушкам за каждым кустом мерещатся плохие люди.

– А что, японцы действительно плохие?

– Не волнуйся, малышка, мама не даст тебя в обиду. Возможно, мы все вместе проведем наш отпуск в Англии, вот и все.

Так ничего и не поняв, Рут умиротворенно улыбнулась и еще теснее прижалась к матери.

В тот день Эйб пришел домой раньше обычного. Еда еще только готовилась на плите, стол не был накрыт, а слуги оживленно болтали на кухне. Как только он вышел из машины и направился к дому, Фрэнсин сразу поняла, что случилось что-то непоправимое.

Она поспешила мужу навстречу.

– Что стряслось, Эйб?

– Плохие новости, дорогая, – сказал он, поцеловав жену, как обычно.

Абрахам Лоуренс был высоким, статным мужчиной тридцати с лишним лет, но из-за своего загорелого лица, покрытого ранними морщинками, выглядел намного старше. На смуглом лице ярко сияли темно-голубые глаза с желтоватыми белками – результат хронической малярии. Впрочем, этим страдали практически все горные инженеры. Его обветренные губы, казалось, постоянно находились в каком-то странном напряжении, и впечатление это еще больше усиливалось из-за двух глубоких складок, пролегавших по обеим сторонам рта.

– Что ты имеешь в виду? – с замиранием сердца допытывалась Фрэнсин.

– Японцы потопили два наших судна – «Принца Уэльского» и «Возмездие».

Фрэнсин оторопело уставилась на него и даже прикрыла побелевшие губы рукой.

– Не может быть! – воскликнула она. – Должно быть, это японская пропаганда.

– Боюсь, что нет, – грустно возразил Эйб. – Об этом уже объявили по радио. Включи и послушай.

Фрэнсин последовала его совету, и через некоторое время послышался отягощенный местным акцентом голос диктора Малайской радиовещательной корпорации, который подтвердил слова мужа.

– Папа, папочка! – бросилась к отцу Рут, протягивая к нему ручонки. – Папа, ты пришел пораньше, чтобы поиграть со мной?

– Да, малышка, – радостно улыбнулся Эйб, крепко прижимая девочку к груди и целуя в обе щеки.

А Фрэнсин все еще слушала радио, хотя и так все было понятно. Японцы уничтожили два крупнейших военных судна королевского военно-морского флота, которые призваны были обеспечить безопасность Малайи и всех британских владений вместе с проживающими на них подданными Британской империи.

– Эйб, – обратилась она к мужу, с, трудом преодолев охватившую ее растерянность и страх, – мои тетушки сказали, что японцы скоро будут здесь. Это правда?

– Да, – кивнул он, искоса посмотрев на жену. – К сожалению, это чистая правда. По радио сообщили, что нет никаких оснований для беспокойства, но до меня дошли совсем другие слухи.

– Какие? – с трудом выдавила из себя Фрэнсин.

– Говорят, они высадились на побережье и захватили очень важный плацдарм.

– И это значит…

– Что высадка японского десанта прошла успешно, – пояснил Эйб. – Теперь остается ожидать массированного наступления в глубь страны.

Малайские слуги и повара прекратили болтать и оцепенели от неожиданности. На кухне повисла мертвая тишина. Сообразив, что допустил оплошность, Эйб взял жену под руку и отвел ее в сторону.

– Знаешь, дорогая, нам придется что-то предпринять, – шепнул он ей на ухо.

– Что именно? – спросила она сдавленным от страха голосом.

– Вам с Рут придется уехать в Сингапур. Разумеется, со служанкой, которая поможет тебе устроиться на новом месте.

– А ты?

– Я останусь здесь. У меня тут много неотложных дел.

– Каких еще дел, Эйб?

– Я не могу просто так все бросить и уехать.

– Почему? Ты можешь закрыть шахту, заплатить рабочим за пару недель и отпустить их по домам на какое-то время. В этом случае и ты, и твои рабочие будут в полной безопасности.

– А что скажут владельцы шахты? – раздраженно выкрикнул Эйб.

– Если все кончится так, как ты предполагаешь, то они все равно потеряют свою собственность, – резонно заметила Фрэнсин.

– Я ничего подобного не говорил, – недовольно поморщился он. – Это что, твои тетушки тебе нашептали? Фрэнсин, я тебя давно предупреждал, чтобы ты не слушала выживших из ума деревенских старух. Ведь не секрет, что они ждут не дождутся, когда японцы вытурят англичан и установят здесь свои порядки.

– Как ты можешь говорить такое, Эйб? – возмутилась она. – И это после всего, что они сделали с Китаем!

– Как бы то ни было, – решительно заявил он, – я не могу поехать с тобой, и давай не будем больше возвращаться к этому вопросу. Обязанности перед владельцами – мой первейший долг.

– Перед владельцами? – негодующе воскликнула Фрэнсин. – Перед этими жирными котами в Манчестере?

– Фрэнсин, ты что, вступила в Гоминьдан? – шутливо спросил Эйб, хотя ему сейчас было не до шуток. – Ты говоришь сейчас как какая-нибудь заядлая коммунистка!

Рут подняла глаза на отца и недовольно насупилась.

– Папа, не кричи на маму!

– А ты не кричи на меня. – Он потрепал дочку по щеке. – Я просто пытаюсь призвать маму к здравому смыслу, вот и все.

– Мы не оставим тебя здесь, – тихо сказала Фрэнсин, упрямо поджав губы.

– Не глупи, дорогая. – Он взял ее за подбородок и повернул к себе. – Я буду в полной безопасности, а вас отправлю в Сингапур, чтобы вы здесь не паниковали и не портили мне настроение. Там вам будет намного лучше и спокойнее. А как только все закончится, вы сразу вернетесь сюда.

– А если не закончится?

Эйб пристально посмотрел на жену:

– В таком случае я, естественно, приеду к вам в Сингапур. Но думаю, до этого дело не дойдет.

– Нет, Эйб, ты сам прекрасно понимаешь, что такое вполне может случиться, но потом будет уже поздно. – Фрэнсин была па грани истерики, на глазах ее появились слезы. – Мы должны ехать туда все вместе, Эйб, все втроем.

– Давай без глупостей, дорогая, – повторил он, теряя терпение.

– Ты нам нужен, Эйб, – взмолилась она, вцепившись в него обеими руками.

– И шахте я нужен не меньше, – сказал он, сдержанно улыбаясь. – И моим работодателям.

– Значит, мы не можем рассчитывать на большее, чем твоя шахта и ее ожиревшие владельцы?

Он вскинул голову и строго посмотрел на жену:

– Ты опять за свое? Помнишь стихотворение классика: «Я не мог бы любить тебя так сильно, если бы превыше всего не любил свою честь»? Помнишь?

– Эйб, столь дорогое для тебя понятие чести не имеет к твоей шахте ни малейшего отношения, – продолжала упорствовать Фрэнсин. – Ты ведешь себя как глупец.

Эйб напрягся и гневно сверкнул глазами. Он не привык, чтобы жена разговаривала с ним в таком тоне. Она пришла на шахту юной девочкой, проработала там совсем немного и совершенно не смыслит в подобных делах. А он, очарованный ее красотой и юностью, очень многим пожертвовал, чтобы завоевать ее расположение. Пожертвовал даже самыми близкими друзьями, которые считали и до сих пор считают, что он совершил большую глупость, связавшись с азиаткой, которая может стать главным препятствием для его профессиональной карьеры.

– Если случится худшее, – тихо, но твердо произнес он, – мне придется вывести из строя всю технику, чтобы японцы не смогли захватить ее и использовать для своих целей. Ты же знаешь, что олово издавна считается стратегическим сырьем и широко используется в производстве оружия и боеприпасов. А посему…

– Я знаю, что такое олово, – сердито прервала она мужа. – И знаю также, что ты не в состоянии разрушить машины до такой степени, чтобы японцы не могли восстановить их за очень короткое время.

– Фрэнсин, – перешел он в наступление, – прости меня за откровенность, но я разбираюсь в таких вещах намного лучше, чем ты. И довольно об этом. Ты едешь в Сингапур с ребенком, а я присоединюсь к вам при первой же возможности. Да и то только тогда, когда в этом будет необходимость.

– Необходимость? – вспылила она. – Значит, мы с Рут для тебя не являемся необходимостью? Значит, мы для тебя менее важны, чем твоя идиотская шахта?

Он посмотрел на нее потемневшими от горечи глазами.

– В сложившейся ситуации – да.

Фрэнсин чуть не задохнулась от возмущения. Так и не отыскав нужных слов, она огляделась вокруг и зачем-то поправила обтягивающее ее стройную фигуру платье.

– Мне нужно переодеться к обеду, – тихо проговорила она, резко повернулась и быстро направилась в свою комнату, с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить скандал.

Традиционное воспитание требовало от нее беспрекословного подчинения мужу, во всяком случае, формального, но сейчас она была абсолютно уверена в том, что он совершает непростительную ошибку.

Через несколько минут она спустилась вниз и увидела, что Эйб лежит на полу и весело играет с Рут.

– Ну и как пищит этот маленький поросенок?

– Папа, – радостно визжала Рут, – не надо меня щекотать!

Какое-то время она молча смотрела на них, стараясь держать себя в руках.

– Они направлены совсем в другую сторону, – наконец сказала она дрожащими от волнения губами.

– Что? – не понял Эйб.

– Все пушки Сингапура направлены в сторону моря, Эйб. А японцы наступают с севера, то есть с суши.

Он долго смотрел на нее, не зная, что ответить.

– Фрэнсин, японцы потеряли в Китае очень много техники и живой силы, – наконец нашелся он. – Сейчас у них просто нет ресурсов, чтобы организовать наступление на Малайю. Они пока проводят разведку боем и скоро выдохнутся. Они никогда не доберутся до Сингапура. Это невозможно, Фрэнсин.

– Эйб, ты же сам недавно сказал, что скоро они начнут массированное наступление, – возразила она дрожащим голосом.

– Потише, пожалуйста! – прошипел он и кивнул в сторону кухни.

– Наши слуги все прекрасно знают и понимают. Неужели ты думаешь, что для них это настолько большой секрет?

– Фрэнсин, я никогда не видел тебя такой взвинченной, – угрожающе произнес он. – И мне это очень не нравится. Какой дьявол в тебя вселился?

– Это не дьявол, Эйб, это вполне естественное желание сохранить семью в самый разгар войны.

– Мохаммед отвезет тебя на «форде», – заявил ее муж как ни в чем не бывало. – Там ты остановишься в «Рафлзе» и подождешь до лучших времен. Помнишь то чудное место, где мы с тобой когда-то провели медовый месяц? Это прекрасный отель, в котором всегда доброжелательно относятся к посетителям независимо от их цвета кожи и религиозных убеждений.

– Я не уеду без тебя!

– И, пожалуйста, не волнуйся из-за отсутствия слуг. Надеюсь, ты отлично справишься с домашними заботами, – продолжил он, игнорируя ее отчаянное сопротивление. – Все остальное я возьму на себя, договорились?

– Я не поеду!

– Не спорь со мной! – прикрикнул он строго, как обычно поступал с нерадивыми работниками на шахте, когда хотел добиться от них безусловного подчинения. – Я лучше знаю, что делать! Ты можешь это вбить в свою тупую китайскую голову?

Фрэнсин оторопело смотрела на мужа, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Никогда прежде он не говорил с ней в таком тоне и так грубо. Она перевела взгляд на дочурку и подумала, что, в конце концов, безопасность этого беспомощного существа гораздо важнее, чем их собственная.

– Хорошо, Эйб, – тяжело вздохнула она. – Я сделаю так, как ты говоришь.

– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнул он, хотя и продолжал еще недовольно коситься на нее. – А сейчас иди и собери все необходимые вещи.

Всю дорогу Фрэнсин тихо всхлипывала. А Рут беспрестанно болтала, не понимая маминых огорчений.

– Почему папа не поехал с нами? – спрашивала она в сотый раз, надеясь услышать что-то новое.

– Потому что ему нужно остаться на работе.

– Но ведь скоро здесь будут плохие люди!

– Да, милая, скоро будут.

– А что эти плохие люди могут сделать с папой? – не унималась Рут.

– Они не причинят ему вреда, так как он убежит от них раньше, чем они придут.

– А папа говорит, что он никогда и ни от кого не убегает, – гордо заявила девочка. – А еще он сказал, что эти японцы – очень глупые люди. Почему ты так боишься их, мама?

Фрэнсин покачала головой, но ничего не ответила. Эйб никогда не относился серьезно к тому, что сделали японцы в Нанкине. Для него это просто жестокое столкновение одних диких азиатов с другими, не более того.

Конечно, Эйб был не прав. Японцы добрались до Сингапура гораздо раньше Фрэнсин. По крайней мере их самолеты. Как только их машина свернула к проливу, они увидели густой дым над центральными кварталами города. Бомбардировка была настолько неожиданной и мощной, что рабочие еще долго убирали с улиц битое стекло и остатки разрушенных зданий.

– Это сделали японцы? – удивилась Рут.

– Да, милая.

– Значит, они действительно плохие, – заключила девочка.

Отель «Рафлз» был совсем не похож на то оживленное и веселое заведение, в котором они когда-то провели медовый месяц. В нем было тихо и как-то пугающе безлюдно, а старый индус-сикх в белом тюрбане явно хотел выставить за дверь эту азиатского типа женщину с английской фамилией.

– Я надеюсь, здесь нет никакого недоразумения? – спросил дежурный администратор, окинув ее откровенно подозрительным взглядом. – Вы действительно миссис Лоуренс?

– Если возникнут какие-то недоразумения, – заметила Фрэнсин дрожащим от возмущения голосом, – то вам придется иметь дело с моим мужем. Вот его номер телефона.

Администратор посмотрел на визитку и побагровел, увидев на ней надпись «Главный управляющий».

– Простите, миссис Лоуренс, – пробормотал он и побежал выяснять, не поддельная ли она.

Фрэнсин рассеянно огляделась вокруг. В вестибюле не было ни души. В этот момент открылась дверь лифта и оттуда вышел высокий пожилой мужчина с седыми усами и в белом костюме.

– И будет еще хуже, – громко сказал он сопровождающей его женщине средних лет в цветастом платье. – Намного хуже.

Они подошли к стойке регистрации, и он нетерпеливо постучал по деревянной крышке, требуя к себе соответствующего внимания.

– О, доброе утро, господин генерал, – услужливо подбежал к нему дежурный администратор.

– Ключи, – недовольно буркнул тот и, вдруг заметив Рут, потрепал ее по голове. – Привет, юная леди, как дела?

– Привет, мистер мужчина, – очень серьезно ответила. Рут, с любопытством посмотрев на него. – У вас очень красивая шляпа, – неожиданно добавила она.

– Да, мне она тоже нравится. – Он улыбнулся и демонстративно проигнорировал суетливое движение своей спутницы, которая, кажется, хотела напомнить, что он имеет дело отнюдь не с европейцами. – Насколько я понимаю, вы приехали издалека? – обратился он к Фрэнсин.

– Да, сэр, – ответила она, заметно смутившись под его пристальным взглядом.

– Ну что ж, вы правильно поступили, – одобрительно кивнул он. – Всегда нужно бежать, почуяв беду, разве не так?

– А я не испугалась и не боюсь японцев, – храбро заявила Рут, не сводя с него глаз.

– Вот и молодец, – поддержал ее генерал. – Эти япошки – очень плохие и жестокие люди, но бояться их действительно не стоит. – Он снова посмотрел на Фрэнсин. – Не волнуйтесь, мадам, скоро мы покажем им, где раки зимуют, вот увидите. – С этими словами он строго взглянул на дежурного администратора. – Вы что, не видите, что женщина с ребенком очень устала с дороги? Совсем обленились! Немедленно выделите ей комнату, чтобы они могли отдохнуть! Да поживее!

– Разумеется, господин генерал, – испуганно пролепетал администратор.

– Черт знает, что тут творится! – недовольно проворчал тот, величественно направляясь к двери.

– Вас сию же минуту проведут в номер, – отвесил поклон администратор. – Четвертый этаж, мадам. Надеюсь, вы останетесь довольны.

Поднявшись в номер, Фрэнсин с удовлетворением отметила, что он стоил того, чтобы заплатить двадцать два сингапурских доллара за сутки. Огромная спальня с двумя двуспальными кроватями, просторная ванная и широкий балкон, куда она отправилась сразу же, как только вошла в номер. За густой пеленой едкого дыма тускло мерцала синяя полоска моря.

– Мама, пойдем купаться, – неожиданно предложила Рут.

– Не сейчас, дорогая, чуть позже.

Она отвела дочку в спальню и уложила спать, а сама стала разбирать вещи, отложив в сторону все платья европейского покроя. Интересно, сколько времени ей суждено провести здесь в гордом одиночестве?

Ровно в час дня они спустились в ресторан, чтобы пообедать. Огромный зал был почти пуст и поражал непривычной тишиной. Заказ приняли быстро и через несколько минут принесли несвежие и лишь слегка подогретые блюда. Аппетит у Фрэнсин сразу пропал.

– Мне скучно, мама, – заныла Рут, тоскливо озираясь вокруг. – Здесь совсем нет детей.

– Ничего, малышка, – попыталась успокоить ее Фрэнсин, – мы найдем тебе друзей, не волнуйся.

Когда они уже допивали остывший кофе, в ресторан вошел знакомый генерал и остановился перед их столиком.

– Как вы устроились? – заботливо поинтересовался он. – Все нормально?

– Да, спасибо вам большое, сэр, – улыбнулась Фрэнсин. – Без вашей помощи это растянулось бы до самого вечера.

– Да, мадам, боюсь, что нам всем сейчас придется испытать некоторые неудобства. Не исключено, что сегодня ночью будет еще один налет. Конечно, не стоит впадать в панику, но я все же считаю своим долгом предупредить вас. Хотя бы для того, чтобы не испугать девочку.

– Я не боюсь японцев, – гордо ответила Рут. – Больше всего мне не нравится скука. Мне здесь не с кем поиграть.

– О, скоро здесь будет много детишек твоего возраста, – успокоил ее генерал. – Вот увидишь. – Он улыбнулся и пристально посмотрел на Фрэнсин. – Надеюсь, у вас все в порядке с документами, миссис Лоуренс?

Фрэнсин с удивлением отметила про себя, что он запомнил ее фамилию.

– Да, все в порядке, сэр, спасибо.

– Хорошо, – кивнул он. – А то тут на прошлой неделе один из наших парней пригласил на танец местную женщину – так оркестр перестал играть и молчал до тех пор, пока они не покинули ресторан. А потом оказалось, что она была индонезийской принцессой и находилась здесь с официальным визитом. Страшный вышел скандал. Я живу здесь уже больше сорока лет и никогда не мог смириться с подобными выходками своих соотечественников.

Фрэнсин понимающе улыбнулась.

– Нет, сэр, здесь все очень добры к нам.

– Ну что ж, рад это слышать. Прошу прощения, но меня ждут дела. – Он прикоснулся рукой к шляпе и ушел так же быстро, как и появился.

А Фрэнсин отметила про себя, что этот человек сделал все возможное, чтобы привлечь к себе внимание публики и тем самым обезопасить ее от возможных недоразумений.

– Здесь что, действительно есть настоящая принцесса? – с неподдельным восторгом спросила Рут.

– Да, похоже на то, – уклончиво ответила мать.

– С короной на голове?

– Вполне возможно.

– Я бы хотела увидеть ее, – потребовала девочка.

– Ну что ж, будем следить – может, нам повезет. – Фрэнсин улыбнулась дочери, но слова генерала о возможном ночном налете невольно породили в душе смутное беспокойство, постепенно перерастающее в тревогу.

Администратор отеля помог ей подыскать няню для Рут. Пятидесятилетняя местная женщина сразу понравилась девочке и с удовольствием возилась с ней. Конечно, Фрэнсин вполне могла бы обойтись без няни, но она знала, что Эйб будет взбешен, узнав, что она сама присматривает за дочерью. Их семья издавна придерживалась определенных стандартов, которые ни в коем случае нельзя было нарушать. Эйб считал, что только так Фрэнсин может обрести европейские привычки и соответствующим образом воспитать дочь.

Поздно вечером свет в отеле выключили, оставив лишь слабые огоньки в конце коридоров. Люди то и дело натыкались друг на друга, чертыхались и проклинали все на свете.

Поужинав в ресторане, Фрэнсин с дочкой быстро поднялись на свой этаж, заперлись в номере и стали ждать возможного налета. Правда, ждала только Фрэнсин, да и то в перерывах между приятными воспоминаниями о том, как хорошо они с Эйбом провели здесь медовый месяц.

Вскоре они уснули, и только под утро их разбудил жуткий вой сирен противовоздушной обороны. Постояльцы отеля бросились вниз, натыкаясь друг на друга и проклиная японцев, которые не дали им возможности нормально выспаться. Фрэнсин спустилась в бомбоубежище с Рут на руках, нашла там укромное местечко и села, прижав ребенка к груди. Здесь было много европейцев и азиатов, но теперь уже никто не обращал внимания на расовые различия. Люди прислушивались к тому, что происходило снаружи, и ожидали самого худшего. К счастью, на этот раз все закончилось благополучно.

– Японцы уже здесь, мама? – шепотом спросила дочь.

– Не знаю, но вполне возможно, – уклончиво ответила та.

– А почему же я их не слышу? – резонно заметила девочка.

Фрэнсин не стала объяснять ей причину такого недоразумения, потому что сама не знала толком, что происходит наверху. Через некоторое время прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги, и все поднялись в вестибюль отеля. Генерал Нейпир наводил там порядок и за что-то отчитывал помощника управляющего отелем.

– Это же черт знает что! – грохотал он могучим басом. – Как можно выключить свет, оставив людей в полной темноте? На будущее имейте в виду, что свет нужно выключать только тогда, когда все люди спустятся в бомбоубежище. В противном случае вы погубите людей больше, чем японская авиация. В темноте они будут падать с лестницы, натыкаться друг на друга и ломать себе нога. Вы поняли меня?

Помощник управляющего пробормотал что-то невнятное и убежал прочь. Перед лифтом собралась огромная толпа. Фрэнсин решила не ждать своей очереди, а подняться по лестнице, но ее руки настолько устали, что она опустила Рут на пол. Но не тут-то было. Девочка расплакалась и наотрез отказалась топать ножками.

– Я устала! – хныкала она, протягивая ручонки к Фрэнсин.

– Мама тоже устала.

– Давайте я помогу вам, – послышался сзади чей-то голос.

Фрэнсин повернулась и увидела девушку лет пятнадцати или шестнадцати, которая ласково улыбалась Рут.

– Спасибо, я сама справлюсь, – ответила она, быстро подняв дочь.

– До четвертого этажа еще далеко, – заметила девушка. – Мы с папой остановились на том же этаже, только в другом конце. Позвольте помочь вам. Мне это совсем не трудно.

Фрэнсин передала дочь девушке и приветливо улыбнулась.

– Благодарю вас.

– Ты очень хорошая девочка, – продолжала незнакомка. – Ни разу не заплакала в бомбоубежище.

– Да, я смелая, – откровенно призналась Рут. – Вот только ноги устали.

– Меня зовут Эдвина Давенпорт, а тебя как?

– Рут Лоуренс, – последовал ответ. – У тебя очень кудрявые волосы, – неожиданно добавила малышка.

– Да, к сожалению, это так.

– Почему к сожалению?

– Потому что с ними очень трудно справиться.

– Справиться? – не поняла Рут.

– Да, придать им нормальный вид. Как у тебя, например. Ты очень симпатичная девочка, как и твоя мама.

– Да, – согласилась Рут, – мы с мамой очень симпатичные.

– А где же твой отец? – полюбопытствовала Фрэнсин, решив нарушить не очень приятное для нее течение разговора.

– Он остался в номере, наотрез отказавшись спускаться в бомбоубежище. Похоже, что отец вашей дочки тоже решил не прятаться от японцев?

– Нет, он работает управляющим на шахте и остался там, чтобы присмотреть за ней.

Наконец они поднялись на свой этаж, и запыхавшаяся девушка передала девочку маме.

– Она уже почти спит.

– Ты очень добра, Эдвина, – благодарно улыбнулась Фрэнсин.

– Не стоит благодарности. Я очень люблю детей и готова возиться с ними целыми днями. Так что обращайтесь ко мне, если в этом будет необходимость.

– Еще раз спасибо и спокойной ночи.

– Спокойной ночи, миссис Лоуренс.

Уложив Рут, она легла рядом с ней и вдруг ощутила себя очень одинокой в этом большом городе. Как было бы хорошо, если бы рядом с ней был Эйб! Но он такой упрямый и ни за что на свете не оставит свою шахту.

В субботу вечером она позвонила мужу и услышав его усталый голос, стала слезно упрашивать его бросить все и приехать к ним.

– А что, собственно, случилось? – с недоумением спросил он.

– Говорят, японцы продвигаются очень быстро и скоро захватят Малайю.

В трубке воцарилось молчание.

– Все эти паникерские разговоры никакой пользы…

– Эйб, все говорят, что они уже в Куаантане, – прервала его Фрэнсин. – А это в нескольких милях от тебя!

– Не волнуйся, дорогая, все будет в порядке.

– Не волнуйся?! – закричала она в трубку. – А что мне остается делать? Что прикажешь делать?

– Фрэнсин, я не могу оставить шахту без присмотра. Что скажут владельцы?

– К черту твоих владельцев! – истерично завопила она.

– И не надо распространять панические слухи, – как ни в чем не бывало продолжал Эйб. – Как там Рут?

– Она соскучилась по тебе и каждый день спрашивает, когда ты приедешь.

– Ничего, скоро мы снова будем вместе. Как вы устроились?

– Прекрасно.

– К тебе там хорошо относятся?

– Да, Эйб, но сейчас меня больше волнует твоя судьба.

– Ну и зря. Я просто выполняю свои непосредственные обязанности, а армия выполняет свои. Неужели ты думаешь, что я стану убегать от каких-то желтомордых обезьян? – На этом связь практически прервалась, и она услышала лишь обрывки фраз: – Должен бежать… трудное время… пустая трата денег… будь осторожна…

– Эйб, пожалуйста, умоляю тебя, не задерживайся! – успела крикнуть она в трубку.

Рут схватила трубку и стала кричать в нее, но оттуда слышался лишь громкий треск.

– Извини, Рут, я не знала, что связь так быстро прервется. Поговоришь с папой в следующий раз, хорошо?

В тот вечер их ужин был неожиданно прерван очередным налетом японской авиации, хотя никаких предупреждений но радио не поступало. На секунду все замерли, а потом начали суетливо громыхать стульями и быстро покидать ресторан. Только генерал сидел как ни в чем не бывало и спокойно доедал свой ужин. Отец Эдвины тоже остался на своем месте и не обращал никакого внимания на разрывы бомб, чего нельзя было сказать о его дочери.

– Нам нужно поскорее покинуть это место, – сказала девушка, подбежав к ним. – Идемте, я помогу вам.

– Мне страшно, мама, – прошептала Рут, увидев побледневшее лицо Эдвины.

– Не бойся, малышка, – попыталась успокоить ее девушка. – Скоро мы будем в безопасности.

– Это японцы? – испуганно спросила Рут. – Что они делают?

– Бросают на город бомбы, – ответила Эдвина.

– А если в домах остались люди? – последовал очередной вопрос.

Эдвина немного подумала, а потом решила, что вряд ли стоит скрывать от ребенка правду.

– Они могут погибнуть.

Через несколько минут в бомбоубежище показалась крупная фигура бригадного генерала.

– Этого следовало ожидать, – недовольно проворчал он. – Думаю, они будут бомбить нас всю неделю.

Как бы в подтверждение его слов неподалеку разорвалось несколько бомб, от чего на головы постояльцев отеля посыпалась штукатурка.

– А где же твоя мать, Эдвина? – поинтересовалась Фрэнсин, чтобы хоть как-то отвлечь себя от панического чувства страха.

– Она умерла несколько месяцев назад, – дрогнувшим голосом ответила девушка и понуро опустила голову.

– Боже мой, какое несчастье! Прости ради Бога.

– Ничего, я уже привыкла, – ответила Эдвина. – Она долго болела, и врачи говорили, что этот климат ей не подходит. Конечно, папа должен был увезти ее отсюда, но так и не смог. Несколько лет назад мы переехали на Камеронскую возвышенность, но маме это уже не помогло.

– Правда? – оживилась Фрэнсин. – Это почти рядом с тем местом, где я родилась. Ты знаешь городок Ипо?

Эдвина радостно закивала головой:

– Конечно. Там очень красивые места. Многие говорят, что они чем-то напоминают Шотландию, но мне так не кажется. Впрочем, это мое личное мнение.

– А чем занимался твой отец?

– Он был владельцем чайной плантации, но ее пришлось бросить, когда туда пришли японцы. Я тут поначалу чуть с тоски не померла. Хорошо, что встретила вас, – хоть какое-то общение.

– А как же твоя школа?

– До вторжения японцев я ходила в школу в Куала-Лумпуре, – грустно сказала она. – А теперь папа сам обучает меня школьным премудростям.

– Он у тебя, должно быть, очень умный и образованный человек, – улыбнулась Фрэнсин.

– О да, – с какой-то странной интонацией подтвердила Эдвина. – Очень умный и очень образованный.

Бомбежка закончилась так же внезапно, как и началась.

– Они уже ушли, мама? – прошептала Рут.

Ответ матери потонул в громком крике радости, которым огласилось подвальное помещение отеля. Фрэнсин ощутила запоздалое и оттого еще более мерзкое чувство страха, а тело ее охватила щемящая слабость.

Они вернулись в ресторан, но не стали доедать остывшие блюда, а просто сидели молча, оглядываясь по сторонам. Отец Эдвины сидел на прежнем месте и сосредоточенно смотрел на пустую тарелку.

– Он у тебя очень храбрый человек, – сказала Фрэнсин Эдвине.

– Ему сейчас просто все равно, останется он в живых или нет, – грустно пояснила девушка.

– А тебе? – оторопела от неожиданного ответа Фрэнсин.

– Разумеется, я не хочу умирать, – спокойно ответила рано повзрослевшая Эдвина.

– Думаю, пора укладывать дочку спать, – тихо сказала Фрэнсин, вставая из-за стола.

– Если хотите, я помогу вам, – предложила Эдвина.

– В этом нет необходимости, – остановила ее Фрэнсин. – Лифт сейчас работает нормально, так что нам не придется подниматься по лестнице.

– Давайте встретимся здесь завтра днем. Поговорим о домашних делах.

– О домашних делах? – удивленно переспросила Фрэнсин, вспомнив, что под «домашними делами» англичане, как правило, понимают прежде всего Англию и все, что там происходит.

– Да, о Пераке, – воодушевилась Эдвина. – Я родилась там и ужасно скучаю по дому. Я могу рассказать вам о нашей чайной плантации, а если вы найдете это скучным, мы можем поговорить о живописных местах, о прекрасных холмах, о тумане, который появляется каждое утро.

– Хорошо, Эдвина, – охотно согласилась Фрэнсин, – непременно поговорим об этом.

Уже выходя из ресторана, она невольно оглянулась. Эдвина молча сидела напротив погруженного в свои мысли отца, а генерал Нейпир все еще жевал, задумчиво уставившись куда-то вдаль. Помимо этих двух белых людей, больше никто не обращал на нее никакого внимания, словно ее не существовало в природе. По всему было видно, что их дом был очень далеко отсюда, и они не воспринимали происходящие события как нечто касающееся их лично. Фрэнсин не могла избавиться от мысли, что была чужой для них и останется такой навсегда.

Чтобы хоть как-то заполнить гнетущую пустоту дней, Фрэнсин устроилась в местный центр Красного Креста, где вместе с другими женщинами по нескольку часов в день перевязывала раненых и оказывала первую медицинскую помощь пострадавшим от бомбардировок. Там работали люди самых разных возрастов, национальностей и рас, и между ними не возникало никаких конфликтов, что нравилось ей больше всего.

По вечерам она возилась с Рут, гуляла с ней во дворе, а в редкие минуты отдыха увлеченно читала книгу Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» и постоянно думала о муже, судьба которого с каждым днем тревожила ее все сильнее.

А между тем их отель становился все более шумным и многолюдным. Люди бросали дома, покидали родные места и перебирались в Сингапур, надеясь на защиту британских властей. Даже Рут нашла себе тут подружек, с которыми проводила почти все время, играя на лужайке или под крышей огромной веранды. А вечерами в ресторане теперь звучала музыка, и изредка появлялись беззаботно танцующие пары.

За это время Фрэнсин еще пару раз разговаривала с Эйбом, но связь становилась все хуже, пока наконец вообще не прервалась. Она уже отчаялась получить весточку от мужа и своих тетушек, но однажды вечером, в самом конце декабря, ее остановил дежурный администратор:

– Миссис Лоуренс! Миссис Лоуренс! Вам телеграмма!

Она поспешила к столу регистрации и дрожащими пальцами развернула листок.

Работу заканчиваю. Приеду 3 янв. Люблю. Эйб.

– Слава Богу, – прошептала она и подхватила на руки Рут. – Наконец-то наш папочка приезжает, малышка!

– Хорошие новости? – послышался рядом голос генерала Нейпира.

– Да, сэр, мой муж приедет после Нового года.

– Это действительно приятная новость, – согласился генерал. – Я тоже получил весточку от своего племянника Клайва.

– Надеюсь, приятную?

– И да, и нет, – уклончиво ответил он. – Хорошо, что он, в конце концов, возвращается домой, а плохо то, что он ранен.

– Надеюсь, ничего страшного?

– Так, небольшая рана на голове. – Он задумчиво погладил рукой подбородок. – Правда, пару дней находился без сознания, но сейчас вроде все в порядке. Знаете, миссис Лоуренс, у меня нет своих детей, поэтому я очень привязался к нему. Надеюсь, это ранение останется без последствий.

– Мадам, – неожиданно наклонился к ней администратор, – мы очень рады, что ваш муж скоро будет здесь. Знаете, сейчас у нас много постояльцев, и мы уже хотели предложить вам меньший номер. Но теперь оставим вас в покое.

– Мама, а папа привезет мне все мои игрушки? – поинтересовалась Рут.

– Да, доченька, непременно! – радостно воскликнула Фрэнсин и нежно обняла дочку.

Вместе с генералом они направились в ресторан.

– Может мне кто-нибудь сказать, – послышался за их спиной возмущенный голос какой-то женщины, – почему эти чертовы азиаты занимают отдельные номера, а европейцы ютятся в каморках?

Фрэнсин густо покраснела и хотела уже повернуться на голос, но генерал крепко сжал ее руку, давая понять, что она не должна реагировать на подобные заявления.

– Кто эта тетя? – громко спросила Рут.

– Глупая женщина, – тихо ответил генерал. – Не обращай на нее внимания, малышка. С глупыми людьми спорить не стоит.

Фрэнсин проглотила обиду и стала расспрашивать его о племяннике. В конце концов, Эйб скоро будет с ними, а это сейчас самое главное.

На следующий день она позволила Эдвине уговорить себя пойти в кино, но не на какую-то английскую комедию, а на выпуск последних новостей. Первый выпуск был посвящен нападению Японии на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе. Нанесенный японцами ущерб производил ужасное впечатление – горящее судно «Аризона», разрушенный линкор «Калифорния», перевернутая вверх дном «Оклахома», пылающие остовы подбитых самолетов. Это так потрясло Фрэнсин, что она еще долго не могла прийти в себя и в очередной раз убедилась в военной мощи Японии.

Затем им показали несколько выпусков, посвященных славному королевскому флоту и успешным операциям британских военно-воздушных сил. И на этом фоне звучал бодрый голос диктора, который заявлял, что все нападения японцев практически отбиты. Причем если первый выпуск производил гнетущее впечатление своей правдивостью, то последующие – столь же гнетущее своим откровенным враньем.

По улице под проливным дождем двигалась большая группа беженцев европейского происхождения. Впервые за свою жизнь Фрэнсин увидела, что от былого расового превосходства и национального высокомерия этих людей не осталось и следа. Они выглядели жалкими, обескураженными, растерянными, то есть людьми, которые потерпели сокрушительное поражение и теперь не знали, как к этому относиться. Причем число беженцев постоянно возрастало с усилением интенсивности японских бомбардировок. А вместе с ними все чаще распространялись жуткие слухи о невероятных зверствах японцев на оккупированных территориях. Рассказывали, что они насиловали женщин, безжалостно расстреливали пленных, публично казнили китайских служащих и добивали штыками раненых.

– Через два дня наступит Новый, 1942 год, – бодрым голосом объявила по дороге в отель Эдвина и посмотрела в мокрое от дождя окно такси. Мимо устало плелись толпы людей, а над городом нависли свинцовые тучи, из которых на землю непрерывно лил дождь.

В последний вечер уходящего 1941 года отель «Рафлз» был переполнен. В ресторане звучала громкая музыка, а количество танцующих пар впервые приблизилось к довоенному времени. Поначалу Фрэнсин собиралась встретить Новый год в своем номере, но потом ей захотелось простого человеческого общения, и она решила наведаться в ресторан.

– Простите, – послышался у нее над ухом чей-то голос, когда она тоскливо наблюдала за танцующими парами.

Перед ней стоял молодой красивый мужчина в военной форме майора, с перевязанной головой, что делало его слегка похожим на морского пирата в исполнении знаменитого Эролла Флинна.

– Нас не представили друг другу, – улыбаясь, продолжал он, – но мой дядя много рассказывал о вас. Я Клайв Нейпир, племянник бригадного генерала Нейпира.

– Ах вот оно что! – приветливо заулыбалась Фрэнсин. – Рада познакомиться. Как поживаете, майор?

– Отлично. Знаете, я сразу узнал вас в этой толпе. Вот моя визитная карточка, мадам.

– А где же ваш дядя?

– Лежит в своем номере. У него очередной приступ малярии.

– Как жаль, – огорчилась Фрэнсин. – Он всегда был очень добр ко мне.

– Мадам, могу я пригласить вас на танец? – спросил майор с уверенностью человека, не привыкшего к отказу.

Они быстро закружились по залу в зажигательном вальсе. Он был сильным, крепким и уверенно вел ее за собой.

– Не обращайте внимания на мой тюрбан, – пошутил он, поймав на себе ее любопытный взгляд. – К счастью, у меня остались все мозги, доставшиеся мне от рождения.

– Вам больно? – поинтересовалась она.

– Не очень. Японская граната. Мне повезло, а мой, лучший друг погиб.

– Мне жаль, – пробормотала она, опустив глаза.

– Не стоит сожалеть, – заметил он. – Самое неприятное для меня, что придется пропустить весь этот спектакль. Шесть недель вынужденного отдыха. – Его темные глаза пристально уставились на нее, а тонкие губы растянулись в добродушной улыбке. – Теперь я вижу, почему вы так понравились моему дяде. В этом огромном зале вы единственная красивая женщина. Точнее сказать, единственная во всем Сингапуре.

Фрэнсин потупилась, не зная, что ответить. С одной стороны, она была смущена столь откровенным комплиментом, а с другой – ей было приятно, что она стала объектом внимания постороннего мужчины.

– Вы любите клубнику? – неожиданно спросил он.

– Я пробовала ее только один раз в жизни, а что?

– В таком случае я принесу вам пару корзин, – пообещал он. – У меня есть приятель, который каждый день привозит сюда свежую клубнику из Австралии.

– Очень экстравагантный способ доставки свежих фруктов, – засмеялась она.

– Да, он привозит клубнику, виноград, яблоки и вообще всякую всячину. А здешние частные клубы с удовольствием скупают у него все. Забавно, не правда ли? Кроме того, мы успеем неплохо повеселиться, пока сюда не прибудет наш старый друг генерал Ямасита. Умнейший человек, скажу я вам, настоящий дьявол. С некоторых пор все называют его «малайским тигром».

– Как вы думаете, – перебила его Фрэнсин, – Сингапур падет?

– Надеюсь, что нет, хотя пока никто не может сказать ничего определенного, – пожал он плечами. – Если бы вы знали, какие огромные силы собраны здесь для защиты британских владений, то у вас не возникло бы никаких сомнений на этот счет. – Фрэнсин впервые обратила внимание на то, что он был заметно навеселе. – Даже если Ямасита перебьет всех британских солдат в Малайе, мы взорвем этих япошек к чертовой матери.

– Не сомневаюсь, – тихо произнесла она, снедаемая сомнениями.

– Одного мощного взрыва будет вполне достаточно, чтобы отправить на тот свет тысячи японцев, – продолжал объяснять ей майор. – Конечно, япошки – сумасшедшие люди. Я видел, как они высаживают десант. Это настоящие дьяволы. Они бросаются в воду и при этом даже форму не снимают.

– Значит, Сингапур обречен, – высказала она догадку, пристально посмотрев майору в глаза.

– Нет, мадам, у нашего командования есть грандиозный план операции под названием «Медуза».

– «Медуза»? – удивленно переспросила Фрэнсин.

– Да, но это абсолютно секретно, мадам, – понизил он голос. – Кстати, могу ли я называть вас просто Фрэнсин?

– Как вам будет угодно.

– Прекрасное имя, должен вам сказать. Как, впрочем, и вы сами.

– Так что там насчет операции «Медуза»? – продолжала допытываться Фрэнсин.

– О, это совершенно новая концепция ведения современных войн, – высокопарно начал майор. – Суть операции вкратце заключается в следующем. Генерал Ямасита высаживается в Сингапуре и, как обычно, отдает приказ прикрепить штыки для последней атаки. А мы при одном его виде начинаем мелко дрожать и скулить, делая вид, что ужасно испугались. Как это делают медузы в момент опасности. Причем кричим и дрожим так сильно, что Ямасита начинает нервничать, потом приходит в ужас, быстро поворачивается и мчится без оглядки в свой Токио. Блестящий план, не правда ли?

– Вы смеетесь надо мной! – сердито остановила его Фрэнсин.

– Ну что вы, сейчас не до шуток, – грустно произнес он. – Я хорошо знаю японцев, дорогая. Сначала они окружают деревню, потом выводят на площадь всех женщин и начинают их насиловать на глазах у мужей. Детей тоже, кстати сказать. И если после этого у них поднимается настроение, то они могут прикончить всех штыками, а если нет, то еще долго будут издеваться, но потом все равно убьют. – Он так крепко сжал ее пальцы, что она невольно вскрикнула. – Послушайте, Фрэнсин, не поймите меня превратно, но меня уже тошнит от этой музыки и этих веселых физиономий. Может, уйдем куда-нибудь? Я знаю местечко, где намного уютнее, чем в этом громадном морге.

– Нет, майор, об этом не может быть и речи! – с возмущением заявила она. – Как вы могли такое подумать?

– Почему бы и нет?

– Хотя бы потому, что я замужняя женщина, а наверху меня ждет маленькая дочь.

– Но ведь с ней там должна быть няня, разве не так?

– Да, но я все равно не могу оставить ее в отеле. Полагаю, мне лучше находиться рядом с ней, майор Нейпир.

Он не обратил ни малейшего внимания на ее отговорки и лишь теснее прижал к себе.

– А где же ваш муж? Благополучно отсиживается в безопасном месте? – Он ехидно ухмыльнулся и посмотрел ей в глаза. – Я ничего не скажу ему, если хотите.

– Он сейчас в городе Ипо, но в любую минуту может оказаться здесь! – сердито проворчала Фрэнсин.

Черные брови майора удивленно поползли вверх.

– Ипо? Дорогая, из этого города сейчас уже никто не может выбраться, поверьте мне. По крайней мере, целым и невредимым. Еще сегодня утром этот город оказался в нежных руках генерала Ямаситы.

Лицо Фрэнсин стало мертвенно-бледным.

– Не может быть! Почему же не было никаких официальных сообщений?

– Не будьте столь наивны, мадам, – иронически усмехнулся майор. – Наши цензоры сейчас делают все возможное, чтобы вы не узнали, как славно мы защищаем свои владения.

– Мой муж работает на шахте и никакого отношения к военным действиям не имеет, – отыскала она последний аргумент, прекрасно понимая его несостоятельность. – Через три дня он будет здесь.

– Как вам будет угодно, но дело даже не в этом. Самое главное, что сейчас его здесь нет. А я рядом с вами.

– Я хочу сесть, – простонала она, безуспешно пытаясь выскользнуть из его цепких, несмотря на тяжелое ранение, рук.

– Знаете, Фрэнсин, вашему мужу здорово повезло с женой, – прошептал он. – И еще больше повезет, если он все-таки каким-то чудесным образом выберется из жестких лап генерала Ямаситы.

– Я хочу сесть, – снова повторила она, с ужасом ощущая, как к горлу подбирается тошнота.

– Неплохая идея, – неожиданно согласился он. – Мы закажем бутылку хорошего шампанского.

Фрэнсин вырвалась из его рук и направилась к столику, за которым сидели Эдвина Давенпорт и ее угрюмый отец. Майор без колебаний последовал за ней.

– Можно к вам? – спросила она, посмотрев на пожилого мужчину.

Тот поднял на нее выцветшие глаза и медленно встал со стула.

– Разумеется.

Майор услужливо отодвинул для нее стул и щелкнул пальцами, подзывая официанта. Вскоре на их столе появилась огромная бутылка шампанского «Дом Периньон». Майор так галантно поцеловал руку Эдвины, знакомясь с ней, что девушка уже не могла оторвать от него глаз. А услышав некоторое время спустя название «Ипо», она потребовала объяснений.

– Майор Нейпир говорит, что Ипо уже в руках японцев, – неохотно пояснила Фрэнсин.

– Я не верю в это! – воскликнула Эдвина и в ужасе закрыла лицо руками. – Если это так, то, стало быть, и все чайные плантации отца тоже находятся в их руках.

Майор равнодушно пожал плечами:

– Мне кажется, в этом не может быть никаких сомнений. – Он осушил бокал одним глотком, а потом прижал руку к голове. – Боже мой, моя голова раскалывается от боли.

– Не надо было так много пить, – ехидно заметила Фрэнсин.

– Если верить врачам, то мне и с постели вставать не следует, – проворчал он и даже попытался подмигнуть ей. – Не лишайте меня последней радости, дорогая Фрэнсин, – тихо шепнул он ей. – А вам я советую не пропустить последний пароход, уходящий из Сингапура.

– Она должна дождаться своего мужа, – резонно заметила Эдвина.

– Разумеется, но вопрос в том, сможет ли он добраться сюда. Лично я не исключаю, что Ямасита уже готовит его для своего самурайского обряда отсечения головы.

– Совсем не смешно, – упрекнула его девушка. – К тому же Фрэнсин получила от него весточку. Он в безопасности и уже направляется в Сингапур.

– Ну что ж, в таком случае остается надеяться, что он будет продвигаться гораздо быстрее, чем генерал Ямасита. А ей все-таки не стоит дожидаться, пока японцы, войдут в город.

– Почему вы все время говорите о поражении? – возмутилась Эдвина. – Наша армия сможет отбить наступление японцев.

– У нас здесь нет армии, моя милая, это всего лишь полицейские отряды, изначально предназначенные для поддержания порядка. Они не обучены воевать с танками, самолетами и наземными вооруженными силами противника. – Он накрыл своей горячей ладонью руку Фрэнсин. – Вы когда-нибудь были в Англии?

– Нет, – резко ответила она, пытаясь высвободить руку.

– Я уверен, что вам там не понравится.

– Майор Нейпир! – рассердилась она и, наконец, вырвала руку.

Он снова налил себе полный бокал шампанского.

– А Сингапур под властью японцев понравится вам еще меньше. Послушайте, Фрэнсин, я вполне серьезно говорил вам о клубнике, лобстерах и прочих деликатесах. Если понадобится моя помощь, буду рад помочь вам в любую минуту. В известном смысле я вообще очень полезный парень.

К этому времени ресторан был уже заполнен до отказа, в основном европейцами, но изредка в зале мелькали смуглые лица коренных жителей, преимущественно малайцев и китайцев, которые пришли сюда, чтобы встретить Новый год. Причем местные женщины были украшены таким количеством драгоценностей, какое европейцам и не снилось. Неподалеку промелькнула фигура китайского фотографа, и майор тут же подозвал его к себе.

– Сделайте нам фото на память. Нас двоих. – Он обнял Фрэнсин за плечи и мило улыбнулся. – Мы самая симпатичная пара в этом отеле.

Не успел фотограф сделать свое дело, как здание содрогнулось от взрыва.

– Операция «Медуза», – многозначительно подмигнул ей майор. – Я ведь говорил, что это рано или поздно случится.

Фрэнсин вскочила и хотела было броситься в номер, чтобы увести Рут в бомбоубежище.

– Сядьте, дорогая, – попытался успокоить ее Клайв Нейпир. – Не стоит волноваться. Тем более накануне Нового года, который мы должны провести вместе.

Фрэнсин растерянно огляделась вокруг и с удивлением обнаружила, что никто не срывается с места и не бежит в убежище. По залу все так же сновали официанты, разнося шампанское, виски, бренди и другие крепкие напитки. Она невольно вспомнила, как обычно отмечали Новый год в ее семье, вспомнила конфеты, открытки и другие подарки. Впрочем, сейчас вряд ли кто-нибудь из ее родных и близких отмечает этот праздник.

В этот момент к их столику подошла китайская пара среднего возраста в сопровождении метрдотеля.

– Чиун, – представился невысокого роста полный мужчина и низко поклонился. – Член законодательного совета. А это моя жена Поппи.

– Милости прошу, – радушно ответил Клайв и вскочил с места, приглашая собравшихся присоединиться к ним. – Эй, официант, еще шампанского и бокалы!

Гости были увешаны драгоценными камнями, в особенности женщина, которая была похожа на новогоднюю елку. Да и ее спутник тоже мог похвастаться золотыми часами с бриллиантами и большими бриллиантами на каждом пальце, не говоря уже о бриллиантовых запонках, пуговицах и даже застежках на дорогих сандалиях. Фрэнсин давно знала, что в Сингапуре живут богачи, но такой демонстративной роскоши до сих пор не видела. Еще больше она удивилась, когда заметила на руке китайца татуировку, благодаря которой стало ясно, что он родился бедным, а нажил богатство, занимаясь торговлей каучуком, оловом и другими ценными металлами. При этом он был пьян еще больше, чем несчастный Клайв Нейпир, и вообще с трудом ворочал языком, повторяя все время одно и то же: «Член законодательного совета». Правда, изредка мелькали фразы относительно того, что оборона Сингапура крепка, что все население преданно идеалам свободы и готово; сражаться до последней капли крови. После этих бравурных речей он вдруг расплакался и сообщил, что во время бомбардировки погибла его любимая младшая жена.

– Потише! – прикрикнула на него еще трезвая и далеко не младшая жена, оглядываясь по сторонам. – Что ты раскричался?

– Это был прекрасный дом, – продолжал всхлипывать китаец. – Шелковые простыни, хрустальные люстры, дорогая мебель – и все это уничтожено одной бомбой!

– Чиун! – повысила голос жена, уставившись на него черными глазами. – Веди себя прилично, здесь же иностранцы!

– Она была прекрасной женщиной, – продолжал причитать тот, не обращая внимания на окрики старшей жены. – Она все время читала книги, была такой невинной, такой юной. Ну почему они убивают ни в чем не повинных людей?!

– Это самая типичная модель современной войны, – со знанием дела пояснил Клайв, не считая нужным скрывать ехидную ухмылку. – Ей еще повезло, дорогой. Я могу рассказать вам, как поступают японцы с красивыми китайскими женщинами. У вас волосы дыбом встанут.

Старый китаец протянул руку и положил крючковатые пальцы на руку Фрэнсин.

– У вас очень доброе, милое лицо, дорогая. Откуда вы родом?

– Из Перака, – сдержанно ответила она.

– Там осталась ваша семья?

– Да.

– И муж? – воодушевился тот.

– Да.

– Вам нужно было находиться рядом с ним. Муж и жена всегда должны быть вместе.

– Надеюсь, он приедет ко мне.

– Да, доченька, сейчас настали страшные времена.

– Эй, прекратите талдычить на китайском! – бесцеремонно вмешался Клайв. – Неужели вы не можете говорить по-английски?

В этот момент снаружи разорвалась еще одна бомба, на этот раз примерно в миле от отеля. Публика веселилась. Фрэнсин посмотрела на часы – половина двенадцатого. Он поднялась с места:

– Мне пора к дочери. Извините. Веселого Нового года.

– Не уходите, – взмолился Клайв. – До начала 1942 года осталось меньше получаса. – Он тоже встал, но неожиданно покачнулся и непременно упал бы на пол, если бы Фрэнсин не подхватила его под руку.

– Он пьян, – недовольно пробурчала старшая жена члена законодательного совета.

– Простите, – едва слышно прошептал Клайв бескровными губами на ухо Фрэнсин. – Думаю, мне нужно срочно подышать свежим воздухом. Вы не могли бы помочь мне выйти во двор? Я немного посижу на веранде, и все пройдет.

Китайцы не шелохнулись, а Эдвина вскочила, чтобы помочь Фрэнсин. Вместе они вытащили майора во двор и усадили на ступеньку крыльца.

– Не расстраивайтесь из-за того, что он вам наплел. Он самый обычный паникер. К тому же еще набрался до чертиков. Странный тип.

– Я, пожалуй, пойду к отцу, – сказала Эдвина. – Вы останетесь с ним?

– Да, я должна быть уверена, что с ним все в порядке. А ты иди, Эдвина, спасибо за помощь. Тебе нужно быть с отцом в момент наступления Нового года. И не волнуйся насчет чайной плантации. Скоро ты вернешься туда и будешь преспокойненько пить свой любимый чай.

– Хорошо бы, – грустно вздохнула Эдвина. – Ну ладно, с Новым годом. – Она медленно направилась в ресторан.

– Ради всего святого извините меня, – прошептал Клайв, почти коснувшись губами ее щеки. – Слишком много шампанского на мою несчастную раздробленную голову.

– У вас повреждение черепа? – с ужасом воскликнула Фрэнсин.

– Так мне сказали врачи.

– В таком случае вам нельзя покидать постель, не говоря уже о том, чтобы пить и танцевать.

– Нет, это не по мне.

– Вам нужно в госпиталь.

– Нет, я предпочитаю быть здесь, в ваших объятиях.

Фрэнсин ощутила на шее его горячий поцелуй.

– Я сейчас позову швейцара. – Она отшатнулась от него.

– Он вызовет такси.

– Пожалуйста, не оставляйте меня! – взмолился Клайв. – Посмотрите на небо: какой фейерверк нам устроили японцы на Новый год!

Бомбардировщики были уже далеко и сбрасывали свой смертоносный груз на порт, откуда доносились приглушенные взрывы и видны были яркие сполохи огня. Наблюдая за этой страшной картиной, Фрэнсин вспомнила мужа и тихо прошептала слова молитвы, чтобы оградить его от беды.

А Клайв в это время лихорадочно шарил по карманам.

– Куда же она запропастилась? – недоумевал он. – Ага, вот. – Он вынул из кармана небольшую плоскую фляжку, отвинтил крышку и протянул ей: – Сперва вы.

Фрэнсин отпрянула, а потом вдруг подумала, что в этом аду чувство здравого смысла и общепринятые нормы фактически перестали действовать. Она взяла флягу и сделала несколько глотков. Виски было горьким и отдавало запахом греха.

– Молодец, – похвалил ее Клайв, сверкнув в темноте глазами. – Вы особенная женщина. Я это понял еще тогда, когда мой дядя с таким восторгом рассказывал о вас. Кстати, знаете, почему вы так ему понравились?

– Нет.

– После смерти моей матери он женился на местной женщине и прожил с ней почти двадцать лет. Он была очень похожа на вас, и он безумно любил ее, хотя из-за этого брака так и не поднялся выше бригадного генерала.

– А что с ней случилось?

– Она умерла, а он так и не смог забыть ее.

– Значит, он действительно любил ее, – задумчиво проговорила Фрэнсин.

Клайв поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Он любил ее до безумия, и эта любовь разрушила его жизнь.

– Почему?

– Потому что связь с азиаткой для генерала – самоубийство. Полагаю, мне не нужно говорить вам, какие мы, англичане, негодяи и подонки, когда речь заходит о нашем отношении к другим расам и народам.

Он снова протянул ей флягу с виски. Фрэнсин машинально сделала несколько глотков. Жидкость обожгла ей горло, и она чуть было не задохнулась.

– Мой муж… – начала она, но сразу замолчала, не зная, что сказать.

– Вам ничего не надо объяснять, – сухо прервал ее Клайв. – Я и так все знаю. Его третируют. Не приглашают в приличные дома, а вашим детям не позволяют, играть с белыми детьми. Да, это нелегкое испытание для вашей семьи. Впрочем, я вполне допускаю, что он плевать хотел на все эти условности. Такая женщина стоит любых неудобств. Ему крупно повезло.

Фрэнсин посмотрела в сторону порта, где разгоралось зарево пожара, и подумала, что Эйб, вероятно, придерживается такого же мнения об их браке.

– Я, пожалуй, пойду к дочери, – грустно сказала она.

– Подождите, – попросил он и, не давая ей опомниться, обнял обеими руками и поцеловал в губы.

Фрэнсин пыталась сопротивляться, но силы в этот момент почему-то оставили ее. Единственным человеком в мире, который целовал ее в губы, был ее муж, да и то лишь после свадьбы. Она даже представить себе не могла, что нечто подобное может произойти у нее с посторонним мужчиной. Она попыталась взять себя в руки и выскользнуть из его объятий, но в нижней части живота что-то заныло, а ноги стали мягкими, словно были сделаны из ваты. Не отдавая отчета в возможных последствиях, она прильнула к нему и полностью отдалась во власть неожиданно вспыхнувшей страсти. Скорее всего, как ей показалось в тот момент, это была даже не страсть, а невыносимое чувство одиночества и страха перед будущим.

– Фрэнсин, милая, я люблю тебя, – шептал Клайв. – Не отталкивай меня.

– Отпусти… те меня, – из последних сил сопротивлялась Фрэнсин.

Но Клайв уже лишил ее воли и теперь мог делать с ней все, что угодно. Он снова поцеловал ее в губы, а потом его язык скользнул в ее рот. Причем он все делал умело и быстро, и чем намного превосходил Эйба. Неожиданно его рука скользнула к ее груди, но не задержалась там, а опустилась ниже, на бедра. Фрэнсин предприняла последнюю попытку освободиться, но сил для борьбы уже не было. Она вспомнила строгое предупреждение матери, что многие женщины порой испытывают приступ страсти, который является результатом восставшей плоти и похотливого желания. Надо избегать провоцирующих моментов и ни в коем случае не поддаваться инстинкту. Но теперь уже поздно. Она почувствовала, что с ней творится что-то невообразимое, нечто такое, что обычно бывает при очень быстрой езде на разгоряченной лошади.

В этот момент рука Клайва скользнула вниз и мгновенно оказалась у нее между ног. Фрэнсин сделала несколько глубоких вдохов, но уже не противилась ему. А он продолжал осыпать ее поцелуями и лихорадочно возился с непослушным бельем. Наконец ему удалось просунуть палец за плотную ткань трусиков и ощутить ее увлажненную от возбуждения и предательски бесстыдную плоть.

Почувствовав, что сейчас случится непоправимое, Фрэнсин машинально сомкнула ноги, сжав ими его горячую руку. Воспользовавшись замешательством Клайва, она изо всех сил толкнула его в грудь.

– Прекратите, – прошипела она ему на ухо, – иначе я закричу во весь голос!

– Но сначала отпустите мою руку, – ехидно хмыкнул он.

Она раздвинула ноги, вскочила и начала судорожно приводить себя в порядок. Ее лицо пылало от чувства стыда и вместе с тем невыразимого удовольствия, причем стыд быстро улетучился, а удовольствие еще продолжало греть ее душу.

– Как вы смеете? – выдохнула она первое, что пришло ей в голову в этот момент, хотя прекрасно понимала, что этой фразой напоминает провинциальную актрису в какой-то идиотской мелодраме.

Он улыбнулся, поднес пальцы к губам и сладострастно облизал их. Она удивленно смотрела на него, а потом вдруг осознала, что это значит, и хотела немедленно уйти, но ноги ее не слушались.

– О Боже, это прекрасно, – прошептал он, жмурясь от удовольствия. – Как-нибудь в другой раз и в другом месте.

– Вы не джентльмен. – Она понимала, что ведет себя глупо, но другого способа выразить свое возмущение придумать в тот момент не могла.

– Согласен, но ничего не могу с собой поделать, – откровенно признался Клайв. – Ты мне безумно нравишься. И я очень рад, что мы вместе встречаем Новый год.

Волнения последних минут оглушили ее, но сейчас она явственно слышала громкие крики посетителей ресторана и приглушенный колокольный звон, разносящийся по всему городу.

– Боже мой, – прошептала она, закрыв лицо руками.

– Только один-единственный поцелуй. – Клайв прижал ее к себе. – С Новым годом, дорогая.

Фрэнсин растерянно посмотрела на него и уступила его желанию.

– С Новым годом, – ответила она, преодолевая неловкость.

– Что означает 1942 год по китайскому календарю? – неожиданно спросил Клайв.

– Это год Лошади.

– Значит, в этом году нас ждет дикая лошадь с огненными глазами и громовым дыханием, – грустно произнес он. – Послушай, Фрэнсин, я хочу тебе кое-что сказать…

В этот момент с балконов донеслась громкая традиционная песенка, от которой у Фрэнсин даже мороз по коже пошел. Эта сентиментальная шотландская мелодия почти полностью совпадала с китайской похоронной музыкой, и она сразу вспомнила давно умершую мать. Фрэнсин почувствовала, что сейчас расплачется, развернулась и, не говоря ни слова, побежала в отель.

А веселье там было в самом разгаре. Не обращая внимания на изрядно опьяневших людей, она поднялась на свой этаж и еще в коридоре услышала громкий плач Рут. Девочка проснулась от грохота взрывов и с тех пор никак не могла успокоиться, несмотря на все усилия няни. Испытывая острое чувство вины, Фрэнсин прижала дочку к груди и стала ласково покачивать.

– Тише, милая, все хорошо, мама уже здесь. Спи, моя маленькая птичка.

В этот момент ей показалось, что мир вокруг нее рушится, оставляя после себя грязные развалины. Все, что она усвоила для себя с детства, – порядок, достоинство, честь, совесть, – все это в одночасье превратилось в дымящиеся руины. А если они все правы и ее муж уже мертв? Что, если японцы действительно захватят Сингапур, сея смерть и разрушения на своем пути? Может, нужно было остаться с этим пьяным офицером и позволить ему повалить себя на траву? По крайней мере она получила бы хоть минуту удовольствия на фоне этого вселенского безумия и ужаса. А что еще можно ожидать от этой жизни? Что ждет ее в будущем? Ничего. Ровным счетом ничего.

Проснувшись на следующее утро с мерзким чувством стыда и унижения, она решила, что вчерашний день был для нее позором и мир действительно катится в пропасть. Клайва Нейпира надо забыть – забыть немедленно и навсегда. Оставалась надежда лишь на третье января, когда должен был приехать Эйб, и, возможно, он спасет ее от дальнейшего падения в пропасть. Она ждала его с самого утра. Но к обеду он не появился. Рут тоже начала нервничать и не отходила от матери ни на шаг. Кончилось тем, что девочка нечаянно разбила бутылку с косметическим маслом для лица и Фрэнсин отшлепала ее, чего никогда не делала прежде.

Весь вечер они просидели в номере, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Фрэнсин часто подходила к окну и с ужасом смотрела на бесконечные колонны беженцев, заполонивших тихую улочку перед отелем. Куда они все идут? На что надеются? Ведь Сингапур уже давно не может вместить всех, кто добрался сюда в поисках надежного и безопасного укрытия. А что будет завтра, послезавтра и во все последующие дни?

В тот день Эйб так и не появился, как, впрочем, и на следующий день. Она часами лежала на диване, тупо уставившись в потолок, стараясь найти хоть какое-то объяснение его задержке. В конце концов, она попыталась успокоить себя тем, что третьего января он планировал не приехать в Сингапур, а только выехать из Ипо. Она понимала, что это маловероятно, но ничего другого в голову ей не приходило.

Проснулась она глубокой ночью от какого-то шума и громких голосов. Яркая луна мягко освещала комнату, отбрасывая на стены причудливые тени. Первая мысль была о том, что теперь-то уж она точно увидит Эйба. Громкий стук в дверь показался ей подтверждением ее пророческих снов. С трудом сдерживая волнение, Фрэнсин вскочила с дивана и бросилась к двери. Но на пороге она увидела не мужа, а дрожащую Эдвину, в одной ночной рубашке.

– Эдвина, – потрясенно выдохнула она, – что случилось?

– Отец… – едва слышно прошептала девушка побелевшими губами. – Прошу вас, пойдемте со мной…

Фрэнсин посмотрела на спящую дочь, набросила халат и последовала за Эдвиной. Переступив порог их комнаты, она от ужаса чуть не рухнула на пол. Ее взору предстала кошмарная картина. Стены комнаты и даже потолок были забрызганы кровью, а на полу, скрючившись, лежал отец Эдвины. Голова его раскололась, а в мертвой руке был зажат револьвер.

– Он мертв, – услышала она голос Эдвины.

Девушка дрожала всем телом и с трудом держалась на слабеющих ногах.

– Я думала, он хотел почистить револьвер, а он застрелился.

Фрэнсин подошла к ней, обняла за плечи и вывела из комнаты.

– Не смотри на него, – тихо сказала она. – Пойдем. Не надо ничего здесь трогать.

– Мне показалось, что он хочет почистить оружие, – повторила Эдвина. – Он всегда чистил его поздно вечером. А я уже была в постели… – В этот момент она начала медленно оседать на пол, и Фрэнсин стоило немалых усилий ее удержать.

В коридоре появились заспанные, в пижамах и ночных рубашках, постояльцы.

– Это мистер Давенпорт, – размахивая руками, утверждал какой-то молодой парень. – Он застрелился, снес себе всю голову.

– Прошу вас, вызовите врача, – обратилась Фрэнсин к окружившим ее людям. – Пожалуйста, позвоните в «Скорую помощь».

На рассвете, после тяжелой, беспокойной ночи, их разбудил сигнал воздушной тревоги. На этот раз японские бомбы падали совсем рядом, и массивное здание отеля содрогалось, как бамбуковая хижина. Фрэнсин подхватила спящую Рут и бросилась вниз по лестнице в бомбоубежище, но там ее встретила плотная толпа обезумевших от страха людей. Она попыталась протиснуться в подвал, но кто-то грубо оттолкнул ее, не пуская дальше порога.

– Здесь больше нет места, – прозвучал у нее за спиной мужской голос.

Увидев перед собой перекошенные от злобы и ненависти лица, она поспешила в другой подвал, но и там все было забито до отказа.

Тогда она поднялась наверх и устроилась под большой колонной в зале ресторана. А бомбы рвались все ближе и ближе. Казалось, еще минута – и от отеля не останется и следа.

В этот момент к ней подошел Абдул, пожилой официант, которого белые постояльцы отеля по-прежнему называли просто «мальчик».

– Будете завтракать, мэм? – спросил он, услужливо наклоняясь к ней.

– Да, пару бутербродов и стакан молока для дочери. Кстати, Абдул, ты, случайно, не в курсе, где дочь мистера Давенпорта?

– Ее отправили в госпиталь Королевы Александры, мэм. – Он пристально посмотрел на нее, огляделся вокруг, а потом наклонился и тихо сказал по-китайски: – Будьте осторожны, мэм.

Она хотела было спросить, что это значит и почему она должна быть осторожной, но он быстро повернулся и исчез за дверью служебного помещения.

Налет закончился так же внезапно, как и начался. Толпы людей из бомбоубежища высыпали наружу, мгновенно заполнили ресторан и теперь громко требовали официантов. Сообразив, что сейчас может начаться очередной скандал, Фрэнсин подхватила Рут на руки и поспешила из зала, уступая место белым.

– От этих черномазых проходу нет, – услышала она за спиной чье-то злобное ворчанье.

В вестибюле отеля ее встретил, как всегда, улыбающийся метрдотель мистер Мэнкин.

– Миссис Лоуренс, можно вас на пару слов?

Она послушно последовала за ним в кабинет.

Он уселся в кресло, и на его лице появилась широкая и вместе с тем какая-то приклеенная улыбка.

– Мадам, ваш муж уже приехал?

– Нет еще.

Мэнкин щелкнул языком и злорадно ухмыльнулся.

– И никаких известий?

– Никаких, – едва слышно произнесла Фрэнсин. – Связь с этим городом прервана.

– Надеюсь, вы уже подумали о том, где будете жить дальше?

– Что вы имеете в виду? – не поняла Фрэнсин. – Почему я должна думать об этом?

Его улыбка стала еще шире.

– Потому что вам придется съехать, мадам. Может быть, у вас есть здесь родственники или близкие друзья?

Фрэнсин уставилась на него ничего не понимающим взглядом.

– Почему я должна съехать? Я ведь исправно плачу вам за номер.

– Да, мадам, но клиенты все время жалуются, что им приходится жить с местными, а им это не очень-то нравится. Кроме того, мадам, – его глаза налились кровью, – вы с дочерью занимаете большой номер, а многие белые ютятся в крохотных комнатушках. Миссис Лоуренс, – он сделал паузу и пристально посмотрел на нее, – мне не очень приятно говорить об этом, но если ваш муж не появится здесь до конца сегодняшнего дня, боюсь, мы не сможем оставить за вами ваш номер.

– Куда же нам деться? – оторопело посмотрела на него Фрэнсин. – У меня ведь ребенок на руках. Сейчас в этом городе мы не сможем найти даже самую маленькую комнатку!

– Всего доброго, миссис Лоуренс, – закончил разговор метрдотель и повернулся к ней спиной.

Она вышла из кабинета, с трудом соображая, что происходит и что ей теперь делать. Повсюду она ловила открыто враждебные взгляды белых людей и злобные реплики в свой адрес. Что теперь делать? Как жить дальше? И как ее отыщет муж, если все-таки приедет сюда? А ехидный кантонский диалект назойливо показывал ей, что она и так слишком долго была госпожой для азиатов и вот теперь впервые в жизни столкнулась с жестокой реальностью. Однако врожденное чувство оптимизма поддерживало в ней надежду, что она сможет найти комнату в какой-нибудь другой гостинице. Оставив Рут на няню, она поспешила на улицу в поисках нового пристанища.

Фрэнсин потратила весь день, чтобы открыть одну ужасную для себя истину: все гостиницы забиты, и никто не изъявил ни малейшего желания помочь ей. Никто даже не удосужился выслушать ее до конца.

Следующая бомбардировка застала ее на улице вместе с тысячами других беженцев. Сначала она укрылась в ближайшем бомбоубежище на Кавенаг-роуд, а в полдень оказалась в другом конце города, где спряталась в подвале какого-то магазина и немного перекусила вместе с хозяевами. Город уже полыхал вовсю, и все меньше оставалось надежды найти хоть какую-нибудь крышу над головой.

Вскоре разнесся слух, что японцы расположились всего в часе полета от Сингапура и теперь будут бомбить город по многу раз на дню. Но самое страшное заключалось в том, что они могли установить пушки и обстреливать город беспрерывно, после чего сюда войдут танки и начнется массовая резня.

К концу дня Фрэнсин, обессиленная и угнетенная безвыходным положением, вернулась в отель, пообедала с дочерью и услышала последнюю ужасающую новость, что вся британская авиация разгромлена и не может оказать наступающим японцам абсолютно никакого сопротивления.

Фрэнсин погрузилась в тягостные раздумья о своем будущем, но тут в дверь кто-то постучал. Надеясь встретить на пороге мужа, она распахнула дверь и увидела перед собой бледную как полотно и еле стоящую на ногах Эдвину.

– Эдвина! – радостно воскликнула Фрэнсин. – Куда ты пропала?

– Все в порядке, – равнодушно ответила девушка.

– Ее выписали из больницы, – вмешалась стоявшая позади нее медсестра, – но ей пока еще требуется уход. Она сказала, что вы можете помочь ей перебраться в Англию или Австралию.

Фрэнсин удивленно посмотрела на Эдвину, а потом на медсестру.

– Мне самой придется завтра покинуть этот отель, – растерянно ответила она.

– Мадам, – решительно заявила медсестра с явно австралийским акцентом, – возьмите ее с собой. Сейчас ей не важно, где находиться. Главное, чтобы рядом было плечо, на котором можно поплакать.

– Боже мой, я сама еще не знаю, где буду завтра утром! – взмолилась Фрэнсин.

Медсестра протянула ей лист бумаги:

– Вот наш телефон. Попросите доктора Уилкса или сестру Картер. Они обычно всегда на рабочем месте. Сейчас у нас нелегкие дни. Они скажут вам, что нужно делать.

Не успела Фрэнсин опомниться, как она вручила ей небольшую коробку.

– Доктор прописал ей вот эти лекарства. Давайте ей по одной таблетке через каждые четыре часа. А снотворное поможет ей нормально спать. Один пакет порошка на стакан воды. Все понятно? – Она похлопала Эдвину по руке: – А ты постарайся не думать о случившемся. Ты в этом не виновата. Договорились?

С этими словами медсестра приветливо помахала рукой и быстро зашагала прочь.

– Мне очень жаль, Эдвина, – сказала Фрэнсин, повернувшись к девушке, – но мне в самом деле придется покинуть этот отель.

– Почему?

– Метрдотель сказал, что без мужа я не могу здесь больше оставаться. А от него нет ни слуху ни духу.

Эдвина вытаращила глаза:

– Значит, они просто-напросто выгоняют вас?

– Да, завтра утром.

– Но почему?

– Вероятно, потому, что у меня не тот цвет кожи, – грустно призналась Фрэнсин.

– Грязные свиньи!

– Согласна, но их тоже можно понять. Им некуда селить семьи беженцев-европейцев.

– А вы скажите им, что не уедете отсюда, – неожиданно предложила Эдвина.

Фрэнсин ничего не ответила, сняла трубку и быстро набрала номер госпиталя. На другом конце откликнулся хриплый от усталости голос доктора Уилкса.

– Эта девушка перенесла страшный шок, а ведь ей только пятнадцать лет. Ей нужны материнская забота и постоянный уход.

– Все понятно, но беда в том, что мне самой придется уехать завтра утром.

– Уехать? – удивился тот. – Из Сингапура?

– Нет, из отеля. Но найти сейчас место в гостинице практически невозможно.

– В таком случае вам придется взять ее с собой, – равнодушно ответил доктор.

– А что дальше?

– Дальше? – переспросил он. – Ее фамилию внесли в список лиц, подлежащих немедленной эвакуации, и должны отправить домой с первым же судном.

Фрэнсин облегченно вздохнула. Впервые она услышала о существовании какого-то отдела по эвакуации.

– И когда это будет?

– Думаю, не раньше чем через пару недель. Здесь пока еще хватает проблем. Но предпочтение, разумеется, будут отдавать женщинам и детям.

– У меня у самой есть маленький ребенок.

– В таком случае советую как можно скорее внести себя в этот список.

– А как же мой муж? Я дожидаюсь его уже несколько дней.

– Послушайте, мадам, – потерял терпение доктор, – вы ждете мужа, а меня ждут мои пациенты. Разбирайтесь сами со своим мужем. И не забывайте давать ей таблетки. – Он сделал паузу, но не бросил трубку. – Да, еще одно. Вам придется заняться похоронами ее отца.

– Что вы сказали? – опешила от неожиданности Фрэнсин.

– Он в нашем морге, – продолжал доктор. – Мне даже пришлось делать вскрытие, как будто больше нет других забот. Свидетельство о его смерти я уже выписал, так что заберите его как можно скорее и похороните. Мы не можем держать его здесь вечно. – Последние слова он сказал очень быстро и сразу положил трубку.

Фрэнсин посмотрела на Эдвину, которая, похоже, немного пришла в себя.

– Ничего страшного, – сказала девушка, – я еду с вами.

– Эдвина, – попыталась переубедить ее Фрэнсин, – это невозможно.

– У меня здесь больше никого нет, – упрямо возразила та. – Кроме того, я должна забрать отсюда все деньги отца. И я буду помогать вам с Рут. Поверьте, вдвоем нам будет спокойнее.

Фрэнсин поняла, что другого выхода сейчас просто нет.

– Это еще не все, Эдвина. Надо похоронить твоего отца, а я понятия не имею, с чего начать.

– А что, если спросить у генерала Нейпира? – предложила девушка.

– Он болен и лежит в постели.

– Тогда у его племянника. Он, конечно, жуткий тип, но в таких вещах, я думаю, разбирается.

Фрэнсин вспомнила тот памятный новогодний вечер и принялась лихорадочно искать визитную карточку Клайва. Конечно, за все приходится платить, но другого выхода нет.

– Клайв Нейпир, – раздался в трубке хриплый голос.

– Это Фрэнсин Лоуренс, – с трудом выдавила она из себя. – Не знаю, помните ли вы…

– Привет, малышка! – радостно воскликнул майор. – Какой приятный сюрприз!

– Мне нужна ваша помощь, – сразу перешла к делу Фрэнсин. – У нас случилась трагедия. Мистер Давенпорт покончил с собой.

– Давенпорт? – недоуменно переспросил майор.

– Да. Он сидел с нами за одним столиком в тот вечер.

– Тот самый угрюмый старик с розовощекой дочерью?

– Да.

– Застрелился, надо полагать?

Фрэнсин очень удивилась, что он догадался о случившемся, и вместе с тем была рада, что теперь ей не придется объяснять детали в присутствии Эдвины.

– Да.

– Ну что ж, от него этого можно было ожидать, – хладнокровно заключил Клайв. – Ну и чем я могу помочь? Похоронить несчастного старика?

– Да, – снова обрадовалась Фрэнсин такой догадливости. – Его дочь сейчас рядом со мной…

– Не надо ничего объяснять, – прервал ее майор. – Где его тело?

– В госпитале Королевы Александры.

– Хорошо. Буддист, христианин, еврей?

Фрэнсин растерянно посмотрела на Эдвину:

– Кто твой отец по религиозным убеждениям?

– Англиканская церковь, – ответила та.

– Я сейчас же займусь этим делом, – пообещал Клайв. – Позвоните мне вечером.

– Вы очень добры, Клайв, – смущенно поблагодарила Фрэнсин.

– Пустяки. Я ведь сказал, что можете обращаться ко мне в любое время и по любому поводу. Клубника, лобстеры и все такое прочее. Всегда к вашим услугам, мадам.

– Если вам нужны деньги для похорон…

– Об этом поговорим позже, – сказал Клайв и положил трубку, оставив ее в полной растерянности.

Фрэнсин посмотрела на Эдвину:

– Он сказал, что все сделает. А мне сейчас нужно попытаться подыскать новое жилье.

Эдвина с готовностью кивнула:

– Я присмотрю за Рут, а няню вы можете отправить домой. Это была неплохая идея, так как теперь нужно было беречь деньги. Кто знает, что ждет их в будущем?

– Где вы собираетесь искать? – спросила Эдвина.

– Не знаю, – откровенно призналась Фрэнсин. – Скорее всего, в тех кварталах, где живут китайцы, индусы или малайцы. На лучшее нам сейчас рассчитывать не приходится.

Эдвина грустно улыбнулась:

– Лично у меня нет никаких расовых предрассудков. Главное – быть вместе с вами.

Фрэнсин кивнула и стала собираться в дорогу.

В тот вечер она видела смерть ближе, чем когда бы то ни было. Она поймала небольшое желтое такси, водитель которого пообещал отвезти ее в китайский квартал, где еще можно было снять комнату. Как только они пересекли границу квартала, водитель неожиданно затормозил, выскочил из машины и с криком «Спрячься под машину!» мгновенно исчез.

Ошарашенная, Фрэнсин неохотно вылезла из машины. Шофер уже забрался под днище и елозил там в жуткой грязи. Она посмотрела на свое почти новое платье и решила немного подождать. А по улице уже мчались перепуганные насмерть люди. В это время над головой послышался жуткий грохот, и она увидела, что прямо над крышами домов летит японский самолет, поливая пулеметным огнем запруженную улицу. Последнее, что врезалось ей в память, перед тем как она бросилась бежать вдоль по улице, – это разорванное на куски тело женщины и оторванная рука бежавшего впереди нее мужчины.

В какую-то минуту ей показалось, что смерть уже рядом, у нее над головой. Она громко закричала, но ее крик утонул в невероятном грохоте пролетевшего над домами самолета. Через мгновение серебристая чудовищная птица взмыла в небо и начала разворачиваться для нового захода. Решив не искушать судьбу, Фрэнсин быстро повернулась и помчалась по какой-то узкой улочке подальше от главной магистрали. Вскоре рядом с ней снова защелкали пули, поднимая фонтанчики пыли и мелких камней. Зацепившись ногой за какой-то выступ, Фрэнсин упала на землю и от ужаса закрыла голову руками. Она уже почти не сомневалась в том, что погибнет в этой грязи, и одна только мысль сверлила ей голову: кто присмотрит за Рут и как она выживет в таком аду?

В следующую секунду какая-то страшная сила подбросила ее в воздух и швырнула на стену дома. Она ударилась головой, на какое-то мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, то подумала, что ее разорвало на куски. В ушах стоял невероятный треск, а перед глазами мельтешили черные круги, освещаемые ярким пламенем. Она с трудом сообразила, что это горит крыша дома, где она лежала, и что нужно как можно быстрее отползти подальше, пока дом не рухнул на нее. Воздух был насыщен едкой гарью и тошнотворным запахом горящих овощей и фруктов.

Осторожно приподняв голову, Фрэнсин чуть было не задохнулась от охватившего ее ужаса. Вся улица была залита кровью, повсюду корчились в предсмертных судорогах искалеченные и окровавленные тела стариков, женщин и детей. И на этом фоне откуда-то из полуразрушенного магазина нелепо звучала веселая китайская мелодия.

– Пошли, пошли, – повторял кто-то над ее головой, пытаясь поставить ее на ноги. Она увидела над собой перекошенное от страха лицо шофера такси. – Пошли отсюда!

К счастью, налет японской авиации закончился так же быстро, как и начался. Не чувствуя под собой ног, Фрэнсин поплелась за водителем туда, где они оставили машину. Старый желтый «форд» не пострадал и терпеливо дожидался их с открытыми настежь дверцами. Шофер бесцеремонно затолкал ее в машину, быстро уселся на свое место и рванул вперед.

– Мы сейчас поедем на соседнюю улицу, – пояснил он, аккуратно объезжая лежавшие в пыли тела людей.

– Что? – глупо вытаращила она глаза.

Он махнул рукой куда-то вдаль.

– Счетчик все еще работает, мэм. Мы будем искать квартиру или нет?

Только сейчас она поняла, что водитель хочет помочь ей найти свободную комнату и при этом намерен выполнить свое обещание, даже несмотря на трагедию, разыгравшуюся у них на глазах. Она чуть не расплакалась от избытка чувств.

– Да, конечно, мне нужна квартира.

– Вот и хорошо, – закивал тот. – Вы не пострадали?

– Нет, – неуверенно произнесла Фрэнсин, в который раз ощупывая нестерпимо ноющее от усталости и пережитого нервного потрясения тело.

– Когда начинается налет, – назидательным тоном произнес водитель, – не надо бежать по улице сломя голову и панически размахивать руками. Нужно быстро найти укромное место, забиться туда и лежать до окончания налета.

Через несколько минут такси притормозило у входа в четырехэтажный дом.

– Вот мы и приехали, – облегченно вздохнул водитель. – Второй этаж. Спросите миссис Д’Оливейра. А я подожду вас здесь.

Фрэнсин вышла из машины и растерянно огляделась вокруг. Только через некоторое время она сообразила, что эта улочка находится на самом краю китайского квартала и проходит параллельно набережной, вместе с которой образует небольшой тупиковый треугольник трущоб Боуткуэй. Сам же этот дом был вполне приличным, хотя и довольно старым, и претенциозно назывался Юнион-Мэншн.

Поднимаясь вверх по лестнице, Фрэнсин посмотрела в зеркальце, вытерла носовым платком лицо, поправила волосы и отряхнула испачканное уличной пылью платье. Надо было во что бы то ни стало произвести благоприятное впечатление на хозяев, чтобы не рыскать больше по городу в поисках жилья. Из какой-то квартиры на втором этаже доносилась приятная мелодия Дюка Эллингтона под романтическим названием «Настроение индиго». Это немного успокоило ее. Такую музыку обычно слушают интеллигентные и образованные люди.

Увидев перед собой Фрэнсин, хозяйка нервно переступила с ноги на ногу и потерла руки.

– О, я ожидала увидеть европейскую женщину, – откровенно призналась она. – Знаете, у нас живут только европейцы.

– Мадам, – вежливо начала Фрэнсин, – я жена британского инженера, который задержался по делам в Пераке и вскоре должен приехать ко мне. Кроме того, у меня есть дочь четырех лет.

– И тоже восточного происхождения, разумеется? – Хозяйка пристально посмотрела на Фрэнсин. – Мой свекор был португальцем, и поэтому мы с давних пор предпочитаем иметь дело либо с европейцами, либо на худой конец с людьми евразийского происхождения.

Фрэнсин провела рукой по своему платью.

– Извините меня, – но мы только что попали под обстрел, и я испачкалась в грязи.

– Бедняжка! – всплеснула руками миссис Д’Оливейра. – Если хотите, можете пройти в ванную и привести себя в порядок.

Фрэнсин вошла в квартиру и первым делом внимательно огляделась. Всюду была чистота, вещи лежали на своих местах. В квартире было три спальни, гостиная, кабинет и небольшая, но весьма уютная кухня. Да и мебель была вполне сносная, хотя и не новая.

– Здесь жил капитан Эдмондсон, – сказала хозяйка, показывая небольшую комнату, обставленную какими-то антикварными вещами, среди которых выделялись старый граммофон и огромная стопка пластинок. – Он погиб во время одного из налетов японской авиации, – объяснила она и смахнула непрошеную слезу. – Замечательный был человек, добрый, отзывчивый, к тому же холостой. Я очень скучаю по нему. – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. – Можете пользоваться его вещами. Десять долларов в неделю, и аванс за две недели вперед.

Фрэнсин подошла к окну и раздвинула шторы. Под окном был расположен небольшой, но очень уютный садик с одним большим деревом. Неплохое место для Рут. Она посмотрела вдаль и поняла, почему хозяйка весьма неплохой квартиры и вполне приличного дома не могла в течение двух недель найти квартирантов. Неподалеку дымились крыши китайского квартала, горели мрачные здания морского порта и огромного форта. Значит, этот дом находится в опасной близости от излюбленных целей японских летчиков. Но все же это лучше, чем мыкаться по подвалам.

– Вы можете обойти весь Сингапур, и нигде не найдете лучшей квартиры, – поспешила заверить хозяйка, словно прочитав ее мысли. – Полностью меблирована и очень удобна. К тому же, мадам, имейте в виду, что обычно мы сдаем ее только европейцам.

– А где тут у вас ближайшее бомбоубежище? – поинтересовалась Фрэнсин.

– О, миссис Лоуренс, можете не волноваться, – оживилась хозяйка. – В конце улицы есть прекрасное бомбоубежище, построенное мистером Кармоди. Можете посмотреть, если хотите.

Фрэнсин решила, что лучшего места ей действительно не сыскать.

– Хорошо, миссис Д’Оливейра, пять долларов в неделю. Десять – слишком много.

– Ну ладно, восемь, – уступила та.

– Нет, больше семи не могу. Это мое последнее слово.

– Ну хорошо, хорошо, пусть будет семь.

– Договорились. Мы въедем сюда завтра. – Фрэнсин вынула бумажник, отсчитала четырнадцать долларов и протянула их хозяйке… – Да, чуть не забыла: со мной будет еще девушка, которая недавно потеряла отца. Ей пятнадцать лет.

– Европейского происхождения? – уточнила хозяйка, протягивая руку за деньгами.

– Да, англичанка.

– В таком случае нет никаких возражений. Добро пожаловать в наш дом. Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении.

Отца Эдвины похоронили на следующий день на протестантском кладбище, что на Монашеском холме.

– Жаль, что ты раньше не рассказала мне об этой сволочи в отеле «Рафлз», – шепнул майор Нейпир, когда викарий начал читать молитву. – Я бы ему устроил такой скандал, что он запомнил бы его на всю жизнь.

– Все уже позади, – успокоила его Фрэнсин. – Как чувствует себя генерал?

– Не очень хорошо. Хотел присутствовать на этих похоронах, но еще очень слаб.

– Передайте ему мои наилучшие пожелания.

– Непременно. А как вам на новом месте? Все хорошо, надеюсь?

Фрэнсин до сих пор не могла избавиться от смущения, вызванного тем памятным новогодним вечером.

– Да, благодарю вас, все в порядке. Давно надо было найти такую квартиру, а не дожидаться, пока нас выгонят из отеля, как бродячих собак.

– Да, но там вы будете гораздо ближе к району интенсивных бомбардировок, – предупредил Клайв.

– Ничего, неподалеку есть хорошее бомбоубежище. Все как-нибудь образуется.

– Я на днях заскочу к вам, – пообещал Клайв, – и принесу клубнику, лобстеров и еще что-нибудь.

– В этом нет необходимости, – слишком поспешно возразила Фрэнсин, но он лишь хитро подмигнул ей.

Потом Клайв начал упрекать викария за нарушение обряда погребения, на что тот ответил, что самоубийц нельзя отпевать по обычному обряду. Трудно сказать, сколько продолжался бы их спор, если бы не раздался зловещий вой сирены. Все мгновенно разбежались в разные стороны, не исключая и викария, а Клайв хитро посмотрел на Фрэнсин и даже не шелохнулся.

– Как ты думаешь, японцы не пожалеют на нас парочку своих драгоценных бомб?

Эта удивительная беззаботность тут же передалась и ей, и она, до сих пор напуганная вчерашним налетом, вдруг избавилась от страха и посмотрела на небо, где уже отчетливо виднелись японские самолеты.

– Для тебя это большая честь, – шутливо сказал Клайв Эдвине, кивая, в сторону уходящих к центру города самолетов. – Похороны твоего отца будут проходить под звук потрясающего фейерверка.

Эдвина вытерла слезы, взяла горсть земли и бросила ее на крышку гроба. Фрэнсин проделала то же самое, а потом ласково обняла девушку. Где-то неподалеку раздались первые взрывы бомб. Фрэнсин неплохо знала город и догадалась, что на сей раз японцы бомбили склады с горючим. Клайв посмотрел на небо, а потом погладил Эдвину по длинным волосам.

– Ей повезло, что вы встретились. Скоро ее отправят домой, и ты вместе с дочерью поедешь с ней.

– Как я могу уехать в Англию без мужа? – угрюмо пробурчала Фрэнсин.

– Он приедет к тебе позже, – сказал Клайв. – Город долго не продержится. Впрочем, ты и сама это знаешь. – Он показал рукой на красное зарево над нефтехранилищем.

– Думаю, ее надо отвезти домой, – вздохнула Фрэнсин, озабоченно поглядев на плачущую навзрыд Эдвину.

Они молча направились по тропинке к тому месту, где их ожидал огромный черный лимузин, бог весть как добытый Клайвом по такому случаю.

– Клайв, скажите, пожалуйста, во сколько нам все это обойдется? – тихо спросила его Фрэнсин.

– Забудь об этом.

– Что значит «забудь»? – не поняла она.

– А то, что все уже позади.

– Кто же оплатил все расходы? – недоумевала Фрэнсин.

– Я, разумеется, – спокойно ответил Клайв.

Фрэнсин даже остановилась от неожиданности.

– Вы? Правда? Нет, это невозможно! У Эдвины есть деньги, да и я тоже могу помочь…

– Не думаю, что мы должны позволить ребенку оплачивать похороны отца, – отмахнулся он. – А к тебе это вообще не имеет никакого отношения.

– Да, но к тебе это тоже не имеет никакого отношения! – выпалила Фрэнсин, даже не заметив, что перешла на фамильярный тон. – Я бы ни за что на свете не обратилась к тебе, если бы знала, что ты потратишь на это свои деньги.

– Забудь об этом, – снова повторил он. – В конце концов, я вполне состоятельный человек и могу позволить себе подобную щедрость.

– Спасибо, майор, – смущенно произнесла Фрэнсин.

– Меня зовут Клайв, и не надо этих формальностей.

В этот момент они вышли на Орчард-роуд и вдруг увидели перед собой длинную колонну раненых солдат, устало бредущих по направлению к госпиталю.

– Вернувшиеся из ада, – грустно сказал Клайв. – Думаю, им крупно повезло.

Фрэнсин наконец-то поняла, почему раненые солдаты вызывали у нее такое странное чувство. Ведь это были те самые европейцы, которые привыкли считать себя всемогущими и непобедимыми. И это открытие поразило ее настолько, что даже дыхание перехватило. Если от японцев убегают европейцы, то что остается делать азиатам? На кого надеяться и от кого ждать спасения? Интересно, как бы Эйб отнесся к таким мыслям? Что он мог бы возразить на это? Впрочем, теперь уже не важно. В любом случае, ему придется смириться с этим неприятным обстоятельством. А его упорное нежелание отправиться сюда вместе с семьей вообще обесценило в ее глазах его интеллектуальные способности. Она больше не будет бездумно поклоняться пресловутому британскому превосходству, которое для нее всегда олицетворял муж.

И пусть только попробует заикнуться насчет тупоголовых китайцев – она ему быстро напомнит о том, как английские солдаты удирали от узкоглазых азиатов!

Когда они наконец добрались до нужной улицы, Фрэнсин сочла себя обязанной пригласить Клайва на чашку чая, на что тот согласился без всяких колебаний.

– Это японцы сделали? – оживилась Рут, увидев на пороге дома красивого офицера в военной форме и с перевязанной головой.

– Да, они, – добродушно улыбнулся Клайв.

– А как они это сделали? Мечом?

– Рут, не приставай к дяде, – попыталась унять ее мать.

– Ничего страшного. – Клайв погладил девочку по голове. – Это просто небольшая царапина. – Он открыл офицерскую сумку и стал рыться в ней. – У меня для вас кое-что есть, юная леди.

– Что? – вспыхнула от любопытства Рут.

Клайв вынул небольшой пакет и протянул девочке. Та быстро развернула его и увидела деревянную модель британского истребителя.

– Это же «спитфайер»! – воскликнула она с восторгом.

– Совершенно верно. Он будет охранять тебя во время налетов японской авиации.

Фрэнсин благодарно посмотрела на Клайва. У Рут здесь почти не было игрушек, и этот подарок пришелся как нельзя кстати.

– Конечно, мне нужно было подарить ей какую-нибудь куклу, – сказал он, перехватив ее взгляд, – но в наши дни лучше дарить что-нибудь военное.

– Вы очень добры, майор, спасибо.

– Не стоит.

Эдвина сослалась на недомогание и ушла в другую комнату, еще раз поблагодарив Клайва за участие и помощь. Фрэнсин приготовила чай, налила три чашки и одну из них отнесла Эдвине. Девушка рыдала, уткнувшись в подушку, и Фрэнсин понадобилось немало времени, чтобы ее успокоить.

– Фрэнсин, – вдруг сказала Эдвина, вытерев слезы, – этот Клайв – очень милый человек, правда? Думаю, вам стоит держаться за него как можно крепче.

Фрэнсин грустно улыбнулась и обняла ее.

– А как же мой муж? Ведь мужчин не выбирают, как какой-то залежалый товар.

– Думаю, ваш муж уже не вернется, – осторожно проговорила девушка, боясь посмотреть Фрэнсин в глаза. – В любом случае вам не стоит терять этого человека, – решила она и снова уткнулась лицом в подушку.

А Рут в это время продолжала допрашивать Клайва.

– Но почему же тогда Бог не накажет этих мерзких японцев?

– Думаю, что Бог для того и сделал нас свободными, чтобы мы сами защищали себя, чтобы доказали ему, на что мы способны.

– Чтобы показали, какие мы храбрые?

– Именно так.

– А что, если Бог ошибся и японцы разобьют нас? – не унималась Рут.

– Это невозможно, – успокоил ее Клайв.

Фрэнсин подала ему чашку и стала наливать чай дочери.

– А у вас есть дети? – спросила она как бы между прочим.

– Нет, я не женат, – грустно улыбнулся Клайв. – Как говорится, свободен как птица.

В его глазах Фрэнсин увидела нечто такое, что заставило ее поправить платье на бедрах и густо покраснеть.

– Ну что ж, время подходит к обеду, – засуетилась она. – Думаю, мне пора отправляться на кухню.

Клайв понял ее прозрачный намек и поцеловал Рут.

– Пока, Рути. В следующий раз я принесу тебе какой-нибудь другой подарок.

– А когда вы придете? – спросила девочка.

– Скоро, – ответил он, искоса поглядывая на Фрэнсин.

У двери она протянула ему руку, но Клайв быстро прижал ее к себе и крепко поцеловал в губы.

– Я в восторге от твоей дочери, Фрэнсин, – шепнул он. – Она вся в тебя. Ладно, скоро увидимся. – И он исчез за дверью, оставив ее на пороге с открытым ртом.

Она плохо спала в ту ночь, все время думая о муже, о Клайве, о плачущей в соседней комнате Эдвине и о самом главном – что ей делать дальше.

С начала года настроение многих сотрудников отдела гражданской защиты и эвакуации граждан заметно ухудшилось. Они стали раздражительными и уже не обременяли себя деликатным обращением с клиентами.

– Вчера утром одно судно уже отправилось в Австралию, – сухо сообщила Фрэнсин одна из женщин. – И, как говорят, полупустое.

– Но это ведь ужасно! – возмутилась Фрэнсин. – Могли бы хоть детей забрать.

– Все дело в том, что многие жители Сингапура предпочитают отправиться в Англию.

Женщины в зале мгновенно оживились, возмущенно зашумели и стали рассказывать жуткие истории о том, что делают японцы с захваченными в плен белыми женщинами. Впрочем, вскоре все согласились, что они насилуют не только белых, но и всех остальных, и с не меньшим азартом.

Фрэнсин тоже была расстроена тем, что полупустое судно ушло в Австралию без Эдвины. Теперь только одному Богу известно, когда будет следующее, если вообще будет.

А с другой стороны, она была довольна, что девушка осталась с ней. Эдвина охотно возилась с Рут, помогала готовить обед, ходила в магазин за продуктами и пыталась создать хоть какое-то подобие семейного уюта.

Принявший Фрэнсин майор подтвердил слухи о том, что судно ушло полупустым, но тут же добавил, что они получили распоряжение не проводить принудительную эвакуацию граждан.

– Но Эдвина Давенпорт еще ребенок, и ей обещали место на судне, чтобы она могла отплыть на родину, – возразила Фрэнсин.

– Да, это непростительная ошибка с нашей стороны, – согласился майор, делая пометку в записной книжке. – Не волнуйтесь, мадам, ваша Эдвина будет отправлена при первом же удобном случае. Я сам позабочусь об этом. – Он посмотрел на нее темно-голубыми глазами и улыбнулся. – А у вас, мадам, какие планы относительно своего будущего?

– Я жду своего мужа, – тихо ответила она. – Он скоро должен приехать сюда из Перака.

– Из Перака?

– Да, сэр, он главный менеджер компании «Империал тин майн».

– Понятно, – сказал майор. – Он англичанин?

– Да, но у нас есть маленькая дочь. Она сейчас со мной, в Сингапуре.

– Скажу вам откровенно, миссис Лоуренс, все неевропейские члены семьи европейцев являются нашей приоритетной заботой. В качестве жены англичанина, мадам, вы можете претендовать на автоматическое получение британского паспорта. Советую вам поскорее оформить бумаги на эвакуацию с ребенком.

– У меня уже есть британское гражданство, – улыбнулась Фрэнсин.

– Прекрасно, в таком случае мы можем гарантировать вам место на самом лучшем пассажирском судне.

– Да, сэр, но дело в том, что я не могу уехать отсюда без мужа или хотя бы без весточки от него.

– Мадам, у нас есть строгое указание, в соответствии с которым мы сейчас отправляем в Европу только женщин и детей. Так что ваш муж, даже если он, в конце концов, отыщет вас, вынужден будет на какое-то время остаться здесь. Причем это касается не только гражданских лиц, но и военных.

– Я не знала этого, – растерянно пробормотала Фрэнсин.

– Конечно, ситуация может измениться в любую минуту, но сейчас порядок именно таков. – Он выжидающе посмотрел на нее. – Только имейте в виду, что ситуация может измениться и в худшую сторону. Не затягивайте с оформлением бумаг, а то можете остаться здесь навсегда. Что же до Эдвины, то мы ее скоро отправим, можете не сомневаться.

На улицу Фрэнсин вышла в полной растерянности. Что теперь делать? Уезжать без Эйба или ждать его до последнего? А если японцы войдут в город и эвакуация станет невозможной? Что тогда? Черт бы его побрал с его идиотским чувством долга! Говорила же ему, что надо бросить все и ехать в Сингапур. Она даже расплакалась от обиды на бестолкового мужа, из-за которого приходится терпеть столько неприятностей.

Вернувшись домой, она обнаружила там Клайва Нейпира, который растянулся на полу вместе с Рут и читал ей какую-то детскую книжку. Фрэнсин даже не удивилась его неожиданному визиту.

– Мама, посмотри, что принес мне Клайв! – радостно встретила ее дочь. – Это книжка с картинками!

– Большое спасибо, Клайв, – поблагодарила она, так как знала, что найти подобную книгу в Сингапуре сейчас практически невозможно.

– Принимаю благодарность, но только прошу: на сей раз никакого чая. Я принес кое-что получше. – В этот момент Эдвина потащила ее на кухню, где ее глазам открылась удивительная и уже давно забытая картина – свежая клубника, сочные австралийские яблоки, бананы, свежее мясо и бутылка дорогого виски.

– Похоже, он без ума от вас, – прошептала Эдвина.

– Ну что ж, меня утешает, что хоть кто-то в этом городе может позволить себе подобную роскошь, – сухо ответила Фрэнсин. – Он что, хочет, чтобы мы приготовили ему обед?

– Ну зачем вы так? – насупилась Эдвина. – Ничего он не хочет. Он собирается кого-то повести в ресторан.

– Какую-нибудь расфуфыренную и напудренную мадам? – ехидно заметила Фрэнсин.

– Вот теперь я вижу, что вы его ревнуете, – хмыкнула Эдвина.

– Только этого еще недоставало! – отмахнулась Фрэнсин, но было уже поздно.

Она поняла, что выдала себя с головой.

– Нет, нет, – всплеснула руками Эдвина, – теперь уже совершенно ясно, что вы неравнодушны друг к другу.

Фрэнсин не нашлась что ответить, взяла бутылку, вернулась в гостиную и налила рюмку Клайву. А тот был всецело поглощен чтением и не заметил этого. Она протянула ему виски и устроилась поблизости.

– Есть какие-нибудь новости от мужа? – поинтересовался Клайв после первого глотка.

– Нет, – почему-то равнодушие ответила она.

Он хмыкнул и поднялся на ноги.

– А ты не хочешь выпить?

В этот момент в гостиную вошла Эдвина с большим подносом в руках.

– Вот это сервис, скажу я вам! – обрадовался Клайв, – Кстати, юная леди, почему вы еще здесь? – вспомнил он. – Почему тебя до сих пор не отправили на родину?

– Она внесена в список и уедет со следующим судном, – пояснила Фрэнсин.

– Прекрасно, – улыбнулся Клайв и обнял Эдвину за плечи. – Не сомневаюсь, что дома ты разобьешь сердца многих ровесников.

– Не тискайте меня, как какое-нибудь домашнее животное. – Смущенная девушка густо покраснела.

– Ну что ты, как можно, – подмигнул ей Клайв. – Ты сейчас похожа на сочное яблоко в ухоженном английском саду.

– Спасибо за продукты, – быстро прервала его Фрэнсин. – Мясо сейчас – большая редкость в Сингапуре. Не понимаю, откуда вы все это берете? – с легким подозрением спросила она.

– Красиво жить не запретишь, – засмеялся Клайв. – Здесь сейчас немало людей, которые неплохо зарабатывают на поставках продовольствия. А вам всем нужно хотя бы изредка есть мясо. У Рут щечки совсем бледные.

Фрэнсин опустила голову, так как знала, что он прав.

– Ну что ж, – сказал он, допив виски, – к сожалению, мне пора бежать, а то опоздаю на свидание в ресторане. – Он пристально посмотрел на Фрэнсин и ухмыльнулся. – С расфуфыренной и напудренной мадам.

– Желаю хорошо провести время, – буркнула Фрэнсин, проклиная себя за то, что так громко говорила на кухне.

– Думаю, ничего хорошего меня там не ожидает, – грустно заметил Клайв. – Она из тех, кому нужно от меня только одно – продукты. А я решил, что есть люди, более достойные такого ценного подарка. Да, кстати, дорогая, ты не намерена пригласить меня на днях в какой-нибудь ресторан?

– Разумеется, – охотно откликнулась Фрэнсин. – В любое удобное для тебя время.

– Договорились. Как-нибудь заскочу. Пока, малышка, – потрепал он по голове Рут и поцеловал ее в щечку.

– Вы еще придете к нам? – с искренней тревогой спросила девочка.

– Конечно, – пообещал Клайв.

– И принесете мне подарки?

– Рут! – воскликнула Фрэнсин.

– Не надо кричать на ребенка, – остановил ее Клайв. – Она правильно мыслит.

Он подошел к Эдвине и поцеловал ее в губы. Фрэнсин недовольно отвернулась. Что-то он слишком часто целуется с этой девушкой.

Мясо и фрукты они съели сами, а початую, но почти полную бутылку виски Фрэнсин обменяла на большой пакет риса. Вскоре начался очередной налет, и она получила еще одну возможность познакомиться с жильцами этого дома. Среди них выделялась большая группа проституток из северного района Шанхая, отличавшаяся от остальной публики внешним видом, веселым и зачастую весьма легкомысленным смехом, ярко накрашенными губами и дешевой бижутерией. Они были разных национальностей, и первая, с кем подружилась Фрэнсин, была Воинственная Берта.

– Похоже, ты сегодня не выспалась? – участливо спросила Берта, встретившись с Фрэнсин в бомбоубежище.

Она взяла девочку на руки и прижала к своей огромной груди.

– У меня у самой четверо детишек, – призналась она. – Слава Богу, что я успела отослать их в Голландскую Восточную Индию. Советую вам сделать то же самое. Не ждите, когда здесь появятся япошки.

– Мне некуда бежать, – тихо сказала Фрэнсин.

– Они сперва изнасилуют вас, а потом хладнокровно убьют, – спокойно заявила Берта. – Отправляйтесь туда немедленно, пока дорога еще свободна. А где же ваш муж?

– В Пераке.

– Он что, остался там?

– Да.

– Зачем?

– Дела заставили.

– Глупый британский туан,[1] – хмыкнула Берта.

– Да, глупый британский туан, – охотно согласилась с ней Фрэнсин.

– Однако без мужа жизнь ужасна, даже без такого глупого.

Бетонный потолок дрожал от падающих бомб, и им на голову сыпалась штукатурка.

– А кто эта девушка? – поинтересовалась неугомонная Берта.

– Дочь человека, погибшего во время бомбежки, – соврала Фрэнсин.

– Что-то уж слишком много забот свалилось на ваши хрупкие плечи.

– Да уж, – грустно улыбнулась Фрэнсин.

– Послушайте меня, – наклонилась к ней Берта. – Вам нужно найти хорошего мужчину. Настоящего, сильного и реально существующего, а не держаться за воображаемого мужа. Только так вы сможете выбраться из этого ада. – В этот момент прозвучал сигнал отбоя.

Все стали спешно покидать мрачное помещение, а Фрэнсин решила подождать, пока схлынет толпа. Рут крепко спала на мощной груди Берты.

– Спасибо, – поблагодарила Фрэнсин, забирая ребенка.

– Не стоит. Я уже порядком соскучилась по своим, и мне было приятно подержать ее на руках.

– Неужели она в самом деле проститутка? – удивленно спросила Эдвина, глядя, как Берта, покачивая бедрами, уходит от них.

– А ты думала, она школьная учительница? – хмыкнула Фрэнсин, направляясь к выходу.

В ее ушах все еще звучал грубоватый, но вместе с тем толковый совет Берты найти хорошего, сильного мужчину. Она давно уже обнаружила, что все реже и реже вспоминает Эйба и даже ругать его почти перестала. Теперь надо было думать о том, как спасти ребенка и выбраться из этого ада. А сделать это было невозможно без помощи… сильного и честного мужчины.

Рут очень тяжело переносила бомбардировки, что проявлялось в расстройстве желудка и постоянной рвоте. Кроме того, она стала терять в весе и вскоре превратилась в маленький скелетик, обтянутый прозрачной кожей. А когда выяснилось, что она потеряла почти десять фунтов, Фрэнсин обратилась к врачу, и тот поставил весьма неутешительный диагноз – дизентерия. К несчастью, у врача не оказалось нужных лекарств, и все его рекомендации свелись к одному – следует чаще мыть руки и тщательно кипятить посуду.

Не успели они вернуться домой, как начался новый налет, и Фрэнсин снова пришлось тащить ослабевшую девочку в бомбоубежище. На этот раз бомбили как раз тот район, где они находились. Крыша содрогалась от взрывов, с потолка летела уже не только штукатурка, но целые куски бетона, стоял невероятный гул, и в довершение всего в дальнем конце бомбоубежища корчилась от боли и ужасно кричала какая-то женщина. Берта сообщила, что у нее преждевременные роды и надо хоть как-то помочь несчастной.

Женщина родила перед самым концом бомбежки, когда казалось, еще секунда – и они уже никогда не выйдут из этого каменного мешка. Фрэнсин неожиданно заплакала, то ли от усталости, то ли от злости на мужа, который не смог бросить свою дурацкую работу и уехать вместе с семьей. Н тут она вспомнила, как он однажды процитировал ей слова поэта: «Я не мог бы любить тебя так сильно, если бы превыше всего не любил свою честь». Идиот! И слова эти идиотские, потому что совершенно пустые. Ради прибылей каких-то манчестерских бизнесменов он пожертвовал своей семьей, а может быть, и жизнью. Он бросил их на произвол судьбы, что равносильно предательству. Господи, какая же она была дура, что послушала его и не отправилась в Англию, когда еще это было возможно! Да, Берта, безусловно, права, когда называет таких мужиков сделанными из дыма. Ее муж относится именно к этой категории. Она никогда не простит ему такой глупости. «Я не могу ждать тебя вечно, – мысленно сказала она ему. – Если ты не приедешь, я попытаюсь устроить свою жизнь без тебя».

Клайв Нейпир пришел к ним на следующий день. Услышав стук в дверь, Фрэнсин поспешила открыть ее и увидела перед собой весело улыбающегося и оттого еще более красивого майора. В одной руке он держал большой пакет, а другой поправлял свежую повязку на голове, которая стала заметно тоньше и уже за последнее время.

– Привет, милая, – широко улыбнулся он. – Мне показалось, что настало время пообедать.

Фрэнсин смущенно улыбнулась и пропустила его в квартиру. В прихожей он развернул пакет и протянул ей большую упаковку свежей клубники, как минимум три дюжины лобстеров и две бутылки французского шампанского.

– Надеюсь, у тебя есть бокалы? – спросил он, показывая на шампанское. – Шампанское нужно раздавить до того, как налетят япошки и уничтожат этот божественный напиток.

Фрэнсин подхватила продукты и поспешила на кухню, чтобы заняться приготовлением обеда.

– Как поживает моя королева? – спросил он, входя в комнату.

Рут радостно захлопала в ладоши и подбежала к нему:

– Ты будешь мне читать сегодня книгу?

– Для этого я и пришел, – признался он. – Но только после того, как твоя мама приготовит нам обед. – Он пристально посмотрел на Фрэнсин. – Вам нужно как можно скорее покинуть город, – тихо сказал он, чтобы девочка его не услышала. – Мы долго не продержимся.

Она растерянно заморгала и опустила руки.

– И когда это может случиться? – едва слышно спросила она.

– Недели через две-три, в лучшем случае через месяц, – грустно ответил Клайв.

Она оторопело смотрела на него, не зная, что сказать.

– Так быстро? – наконец проговорила она, побледнев от страха.

– Черчилль ни за что не сдаст японцам Сингапур, – вмешалась неожиданно появившаяся Эдвина.

– Плевать ему на твой Сингапур, – повернулся к ней Клайв.

– Откуда у вас такие пораженческие настроения? – недовольно проворчала девушка. – И зачем вы распространяете по городу панические сплетни?

– Потому что я знаю, что здесь происходит, дитя мое.

– Дитя? – возмущенно запротестовала Эдвина. – Мне уже скоро шестнадцать!

– Ну что ж, Фрэнсин, по такому поводу налей-ка нам три бокала шампанского, – весело предложил Клайв, явно не желая продолжать тяжелый разговор. – У нас появился еще один взрослый человек. Так вот, Эдвина, раз уж ты хочешь быть взрослой, то запомни, что я не пораженец, а реалист, прекрасно осведомленный о положении дел в этом городе. За ваше здоровье, милые дамы. – Он поднял бокал, приглашая присутствующих присоединиться к нему. – Ваша последняя надежда, леди, – пассажирское судно «Уэйкфилд». Оно отправится отсюда на следующей неделе.

Женщины молча переглянулись и пригубили шампанское.

– Кстати, мой дядя тоже собирается покинуть этот город, но на другом судне. – Клайв допил шампанское и поставил бокал на стол. – Быть реалистом намного лучше, чем быть паникером. Правда, реалистам нужно больше алкоголя, чем всем остальным, но это еще не самое страшное. Давайте выпьем еще по одной. – Он взял бутылку и до краев наполнил бокалы.

– Я никогда не пила так много вина, – смутилась Эдвина, осторожно пригубив искрящуюся жидкость.

– В таком случае советую не спешить, – сказал Клайв. – А то ты тоже станешь реалисткой.

– Думаю, Эдвине уже достаточно, – вмешалась Фрэнсин, глядя на девушку. – Я пойду приготовлю что-нибудь.

– Прекрасно, а я займусь лобстерами.

Они ушли на кухню и занялись приготовлением обеда. Вскоре квартира наполнилась необыкновенно аппетитными запахами.

– Как вкусно пахнет, – заметила Эдвина, накрывая стол скатертью. – Вы любите китайскую кухню? – повернулась она к Клайву.

– Обожаю, – равнодушно ответил тот.

Они уселись вокруг стола и широко распахнули окно, впуская в комнату свежий вечерний воздух. Все было очень вкусно. Особенно лобстеры под томатным соусом с лимоном, которые исчезли в мгновение ока. После этого они принялись за жареную рыбу, и больше всех старалась Рут, энергично орудуя большой ложкой и даже закрыв глаза от удовольствия. А Клайв искоса поглядывал на Фрэнсин и самодовольно ухмылялся.

– Твой муж тоже пользовался палочками? – спросил он.

– Иногда, – ответила она. – Если я просила его об этом. Правда, у него плохо получалось, да и вообще китайскую кухню он не очень-то любил.

– Глупый человек. – Он снисходительно хмыкнул. – Ты прекрасно готовишь.

После ужина Клайв, как и обещал, почитал Рут книжку, а когда она ушла спать, помог Эдвине вымыть посуду. Укладывая дочь, Фрэнсин с замиранием сердца прислушивалась к доносившемуся из кухни веселому смеху. Впервые после смерти отца Эдвина смеялась так громко и беззаботно. Вернувшись в гостиную, Фрэнсин обнаружила, что они сидят на полу и увлеченно рассматривают оставленные капитаном Эдмондсоном пластинки.

– Мы собираемся потанцевать, – радостно объявила девушка, повернув к ней раскрасневшееся и оттого похорошевшее лицо. – Хотите выбрать себе что-нибудь?

К счастью, покойный капитан был большим любителем танцевальной музыки, и в его коллекции они обнаружили немало приятных мелодий. Правда, Эдвина умела танцевать только вальс, и Клайв решил обучить ее другим танцам. Первым из них стал старомодный фокстрот. Фрэнсин чуть было не расплакалась, глядя на них, Ей припомнилось то недавнее мирное время, когда она с мужем вот так же беззаботно танцевала и в ту пору даже представить себе не могла, что все это закончится столь трагически.

– А теперь ваша очередь, – громогласно объявила Эдвина, – А я поищу еще что-нибудь интересное.

Фрэнсин не хотелось танцевать, но она не могла отказать человеку, который так много сделал для них всех. Клайв был превосходным партнером, вел ее уверенно и нежно прижимал к себе.

– Знаешь, что я тебе скажу? – прошептал он ей на ухо так, чтобы не слышала Эдвина. – Настало время для решительных действий. Японцы усиливают натиск и скоро могут ворваться в город. Наши суда пока еще уходят отсюда каждую неделю, но уже просочились слухи, что японцы начинают топить их при помощи мощных торпед. Ты понимаешь, что с каждым днем уехать отсюда будет все сложнее и сложнее?

– Понимаю, – кивнула она, не поднимая на него глаз.

– Надеюсь, ты также понимаешь и то, что твой муж скорее всего не вернется?

– Нет, я даже думать об этом не хочу, – поджала губы Фрэнсин.

– Ну и зря, – недовольно проворчал он. – Если хочешь знать, дорогая, вся Малайя уже находится в руках японцев. Если он жив, то наверняка находится в лагере для военнопленных, откуда никто живым еще не вышел. Но даже если представить самый лучший вариант, ты в любом случае увидишь своего мужа только после окончания войны, не раньше.

– Я все равно буду ждать его, – упрямо заявила она.

Клайв помрачнел и пристально посмотрел на нее:

– И еще одно. Если вы не уедете отсюда в ближайшее время, то потом будет поздно, и вы окажетесь в руках японцев. Надеюсь, не надо объяснять, как японцы поступают с презренными предателями европейско-китайского происхождения?

– Прекрати, – взмолилась Фрэнсин, чувствуя, что ноги ее подкашиваются от страха.

– Ладно, – неохотно согласился он. – Мое дело – объяснить суть происходящего и предупредить о возможных последствиях. – Он посмотрел на Эдвину, которая опьянела до такой степени, что уснула прямо в кресле, поджав под себя ноги. – Наша малышка, похоже, слишком много выпила.

– Да уж, не без твоей помощи, – едко заметила Фрэнсин.

– Если хочешь, я могу отнести ее в кровать.

Фрэнсин устало опустилась в кресло, пока Клайв возился с Эдвиной.

– Завтра начнутся муссонные дожди, – сказал он, вернувшись к ней.

– Откуда ты знаешь?

– Я это чувствую. – Он налил в бокалы шампанское.

– Спасибо за сегодняшний вечер, Клайв, – тихо произнесла Фрэнсин, пригубив вино.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся он и кивнул на пластинки. – Еще потанцуем?

– Ну, если ты хочешь… – неуверенно начала она, неохотно поднимаясь с кресла.

Они закружились в медленном танце.

– Почему тебя назвали таким редким именем? – неожиданно спросил Клайв.

– А что, оно тебе не нравится?

– Нет, отчего же, прекрасное имя. И к тому же очень тебе идет. В нем есть что-то загадочное, таинственное.

– Его выбрала моя мама. В честь Франции, которую она обожала. А мою двоюродную сестру назвали Сидни, в честь австралийского города. Есть еще Фрэнк, которого назвали в честь американского города Сан-Франциско.

Он улыбнулся.

– Правда? А Рут? Ее ты тоже назвала в честь какого-то города или страны?

– Нет, ее назвал Эйб в честь своей матери.

– А кто был твой отец? Англичанин, насколько я могу судить?

– Да, он был выходцем из Уэльса. – Шампанское развязало ей язык, и она поймала себя на мысли, что слишком разоткровенничалась, – Кстати сказать, моя мать называла его своим мужем, но на самом деле он таковым не был. Правда, он часто повторял, что непременно женится на ней, но, как только закончился его контракт, он бросил нас и уехал домой. С тех пор я его больше не видела.

– Да, судя по всему, это были нелегкие для вас времена, – посочувствовал Клайв.

– Для матери это был страшный удар, – спокойно ответила Фрэнсин. – А потом она немного успокоилась. Такое нередко бывает, не правда ли, Клайв? – Она ехидно посмотрела на него, словно прочитав его мысли. – Выходцы из Европы довольно часто обманывают местных женщин. Собственно говоря, они для того и нужны, чтобы помогать белым скоротать время, получить некоторое удовольствие и выучить язык. Ведь не случайно же их называют «постельными словарями». А страдают от всего этого прежде всего дети. Правда, мой отец регулярно присылал нам по двадцать долларов в месяц, пока я не вышла замуж. Благородно с его стороны, как ты считаешь?

Клайв долго молчал, крепко прижимая ее к себе.

– Фрэнсин, я понимаю, на что ты намекаешь, но я не из таких. Я отношусь к тебе совсем по-другому.

– Ну разумеется, – хмыкнула она.

– Ты даже представить себе не можешь, как я люблю тебя, – продолжал он как ни в чем не бывало.

– Не думаю, что ты говоришь серьезно, – сказала она, снова ощутив слабость в ногах, но на этот раз уже совсем по другой причине.

Она вспомнила тот памятный новогодний вечер, когда они уединились в саду перед отелем.

– Я замужняя женщина, а ты холостой и к тому же красивый мужчина. Впрочем, я не совсем уверена, что ты не женат. Скорее всего у тебя где-то есть семья, но сейчас тебя вполне устраивает местная женщина, с которой можно слегка поразвлечься. – Фрэнсин посмотрела на него с насмешкой и хитро подмигнула. – Интересно, какие женщины тебе больше нравятся? Китаянки? Японки? Малайки?

Клайв удивленно вскинул бровь.

– Никогда не думал, что у тебя такие острые когти, – пошутил он.

– Нет у меня никаких когтей, – грустно ответила она с тем неподражаемым акцентом, которым так часто пользовалась Берта. – Я мягкая, как поднимающаяся на вечернем небосклоне луна, почти девственница. Так что будь щедрым со мной!

Клайв нахмурился:

– Перестань, Фрэнсин. Не надо со мной так. Я действительно холост, и к тому же у меня нет здесь любовниц.

– Значит, ты хочешь найти ее в этом доме?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица.

– Прекрати, Фрэнсин! Не надо думать, что я решил воспользоваться твоими затруднениями в эгоистичных целях.

– В таком случае ты просто глупец, – продолжала дразнить его Фрэнсин.

– Это ты делаешь меня глупцом, – отбивался он.

Какое-то время они танцевали молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

– У тебя должно быть два имени, – первым нарушил тишину Клайв. – Кроме европейского, у тебя должно быть еще и китайское.

– Совершенно верно.

– Ну и как же тебя зовут по-китайски? Она помолчала.

– Юфэй. Ли Юфэй, – добавила она неохотно. – Ли – это фамилия моей матери.

– Юфэй, – задумчиво повторил он. – Мне это имя нравится даже больше, чем первое. А что оно означает?

– «Благоухающий бутон», – сказала она и покраснела от смущения.

– Благоухающий бутон, вполне созревший для наслаждения, – прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее в губы.

Это было так неожиданно, что она не успела уклониться.

– Фрэнсин, – охрипшим голосом произнес он, – ты так прекрасна, что я захотел тебя с первой минуты, как мы с тобой встретились.

– Выбрось из головы дурные мысли, Клайв, – с горечью сказала она.

– Ты такая нежная, такая чувствительная, такая приятная, – продолжал он. – По сравнению с тобой все другие женщины выглядят как буйволы.

– Клайв, перестань!

– Нет, я хочу повторять эти слова днем и ночью. – Он провел рукой по ее щеке. – Ты просто ангел неземной.

– Интересно, ты всегда пользуешься этими избитыми фразами? – иронично спросила она.

– Мне очень жаль, – улыбнулся он, прижимая ее к себе, – но сейчас мне в голову приходят только такие слова. Я настолько влюблен, что ничего другого, придумать просто не могу.

Приятная музыка, шампанское, его слова – все это вскружило ей голову. Она даже не почувствовала, как он начал медленно расстегивать пуговицы на ее блузке. А когда осознала это, не стала сопротивляться, испытывая неистовое желание ощутить его руки на своем теле. Однако когда его пальцы коснулись ее сосков, она вздрогнула, как от удара электрического тока, и невольно отшатнулась от него.

– Думаю, тебе уже пора, – прошептала она, судорожно застегивая блузку.

– Я люблю тебя, Фрэнсин, – взмолился он, в глазах его светилась надежда.

Она выключила музыку и посмотрела на него:

– Больше никаких танцев и никакого шампанского!

– Ладно, согласен, только не прогоняй меня. – Он подошел к ней и снова обнял. – Или хотя бы еще один поцелуй на прощание.

Фрэнсин подставила ему щеку, но не тут-то было. Клайв взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Его поцелуй был нежным и волнующим, и ей показалось, что он имел на него право. Умом она понимала, что должна оттолкнуть его, но сердце рвалось к нему, надеясь обрести защиту. Она медленно раскрыла губы, и его язык тотчас проник в теплую глубину.

– Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда впервые увидел в ресторане, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

– Клайв… – застонала она, тая в его объятиях.

– Фрэнсин, милая, здесь есть комната, в которой мы могли бы запереться?

– Нет, – покачала она головой, еле держась на ногах от необыкновенного и давно забытого желания.

– А куда мы можем пойти? – продолжал допытываться он. – Фрэнсин, ради всего святого, не терзай меня!

– Я замужняя женщина, Клайв, – вновь напомнила она, чувствуя, что ведет себя глупо.

– Фрэнсин, это не имеет никакого отношения к твоему мужу, – убеждал ее майор. – Это касается только нас двоих, и больше никого.

– Я не должна этого делать, – из последних сил сопротивлялась она.

– Фрэнсин, – не сдавался Клайв, – неужели ты еще не поняла, что мы нужны друг другу? Я люблю тебя и всегда буду заботиться о тебе и Рут. Я хочу быть для нее настоящим отцом. А твой муж…

Она решительно оттолкнула его от себя. Только сейчас ей открылась простая истина: ждать мужа бессмысленно, надо прежде всего думать о дочери. К тому же теперь она не сомневалась, что действительно хочет этого майора. Тяжело вздохнув, она посмотрела ему в глаза.

– Моя комната запирается на замок, – прошептала она и повела его за собой.

Заперев дверь, она сбросила одежду и предстала перед ним обнаженной.

– Господи, как ты прекрасна! – изумленно выдохнул Клайв.

– Поцелуй меня, – попросила она, с трудом преодолевая смущение. – Поцелуй еще раз. – Она прижалась к нему всем телом, подставляя зацелованные губы.

– Сейчас, милая. – Клайв, бледный от волнения, начал судорожно отстегивать портупею.

– Быстрее, Клайв, – изнемогала от желания Фрэнсин, словно опасаясь, что он может передумать.

Он сбросил с себя армейскую форму и прижался к ней обнаженным, истосковавшимся по женским ласкам телом. Фрэнсин потянула его на кровать и улеглась на спину, предусмотрительно расставив ноги. Он вошел в нее легко и быстро и начал ритмично двигаться, издавая приглушенные стоны. Его лицо превратилось в застывшую маску, на лбу выступила испарина.

Наконец Фрэнсин выгнулась дугой, вскрикнула и застыла, крепко прижавшись к разгоряченному телу любовника. Они одновременно достигли пика наслаждения и после этого долго лежали неподвижно, пытаясь восстановить дыхание.

– Я люблю тебя, – прошептал Клайв, немного отдышавшись. – Безумно люблю. Ты самая прекрасная женщина из всех, которых мне доводилось видеть. Фрэнсин, почему ты плачешь?

– От счастья, – ответила она, всхлипывая.

Однако истина заключалась в том, что это была далеко не единственная и не главная причина ее слез. Она вспомнила мужа, дочь, свои уходящие годы, неожиданно настигшую их войну и подумала, как ей повезло, что в этом кромешном аду сумела встретить свою любовь.

В ту ночь они занимались любовью до самого утра, и с каждым разом их ласки становились все откровеннее. А когда стало светать, Фрэнсин напомнила ему, что он должен уйти до того, как проснутся Рут и Эдвина.

Клайв не стал спорить, быстро собрался и направился к двери.

– Я приду к тебе вечером, – прошептал он, нежно целуя ее. – Но на прощание мне бы хотелось еще раз услышать, что ты тоже меня любишь.

Фрэнсин прошептала ему слова любви, проводила его до двери и охотно ответила на последний поцелуй. А когда он ушел, она прислонилась к косяку и закрыла глаза, стараясь справиться с нахлынувшими на нее противоречивыми чувствами. С одной стороны, она была счастлива и влюблена, это она поняла сегодня ночью, а с другой – ее продолжали терзать сомнения и душу тревожили смутные мысли о предательстве и супружеской неверности.

– Черт побери! – в смятении воскликнула она, протирая руками глаза. – Что же я наделала! Как я могла!

Немного успокоившись, она вернулась в спальню, быстро разделась и легла спать. Впервые за последнее время она спала спокойно и во сне ее не мучили кошмары.

Ее разбудил шум проливного дождя. Вспомнив про открытое окно, Фрэнсин вскочила с постели, набросила халат и направилась в гостиную. Было еще темно, но она все же разглядела под окном большую лужу. Клайв был прав – начинался тягостный период муссонных дождей, который следовало как-то пережить. Подумав о Клайве, она покраснела от стыда – она вела себя постыдно, аморально, и отныне ее душу всегда будет терзать неистребимое чувство вины перед мужем и Рут.

Как только дождь немного поутих, Фрэнсин вышла на улицу, чтобы купить еды, а заодно и газету «Трибюн», чтобы получить хоть какую-то информацию о положении в Малайе. К сожалению, никаких сколько-нибудь внятных, сообщений в газете не было, но она уже и так знала, что надеяться на возвращение Эйба бесполезно. Она никогда его больше не увидит.

Фрэнсин хотела еще немного прогуляться на свежем воздухе, но очередная волна дождя заставила ее вернуться домой. К этому времени Эдвина уже возилась на кухне, готовя завтрак для Рут.

– Доброе утро, – весело сказала она и лукаво посмотрела нa Фрэнсин. – Что там случилось прошлой ночью?

– Ничего, – удивилась Фрэнсин. – Просто ты выпила слишком много шампанского и уснула в кресле.

– Нет, я имею в виду совсем другое. – Она хитро подмигнула. – Что случилось с Клайвом? Вы что, тискались с ним?

– Эдвина! – возмутилась Фрэнсин, бросив испуганный взгляд на Рут.

Однако застывшее в ее глазах чувство вины выдало ее с головой.

– Значит, это правда! – воскликнула Эдвина. – Вы действительно тискались!

– А что такое «тискались»? – неожиданно вмешалась Рут, с любопытством поглядывая на них.

– Ничего, птичка моя, – уклонилась от ответа Фрэнсин, чувствуя, как лицо ее заливает краска стыда. – Просто дядя Клайв поцеловал меня на прощание, вот и все.

– А почему же я так долго слышала музыку и смех? – допытывалась Эдвина.

– Это тебе приснилось после шампанского, – попыталась отшутиться Фрэнсин.

– Нет, не приснилось, – мечтательно заметила девушка. – Он такой красивый, такой сильный. Если бы я была постарше, я бы обязательно затащила его к себе в постель.

– Полагаю, у него и без тебя хватает поклонниц, – сухо заметила Фрэнсин.

– Нет, нет, – быстро возразила Эдвина, – ему нужны только вы. К тому же он очень любит возиться с Рут и просто обожает ее. Нет, он не похож на донжуана. Кроме того, он прекрасно танцует и очень хорошо целуется. Я уже испытала это на себе. – Она смущенно захихикала. – Думаю, что и вы вчера занимались тем же самым.

– А что, Клайв собирается стать моим новым папой? – с детской непосредственностью спросила Рут.

Фрэнсин повернулась к ней и не сразу сообразила, как отреагировать на ее слова.

– Твой папа сейчас в Ипо, – наконец произнесла она и тяжело вздохнула.

– Нет, мой папа уже мертв, – без тени сомнения заявила девочка. – Его убили японцы. Если бы он был жив, то уже дивно бы вернулся к нам. Мама, я хочу, чтобы Клайв был моим новым папой.

У Фрэнсин даже дух перехватило от таких слов. Она всегда считала дочь маленьким ребенком, но теперь, похоже, настало время говорить с ней откровенно.

– Послушай меня внимательно, дорогая, – начала она, взяв малышку за руку. – Это очень важно.

– Я слушаю, – с готовностью ответила девочка.

– Вполне возможно, что твоего папы уже нет в живых. Но возможно также, что японцы просто захватили его и держат в каком-нибудь лагере для пленных.

– В тюрьме для плохих людей? – решила уточнить Рут.

– Нет, дорогая, это специальное место для тех, кого японцы считают своими врагами. Если это так, то не исключено, что в один прекрасный день мы снова увидим его. Но сейчас, пока мы ничего не знаем о нем, у тебя нет отца, а у меня нет мужа.

– А как же Клайв? – не унималась Рут.

– Клайв действительно хочет занять место отца в нашей семье. Другими словами, он хочет стать твоим новым отцом и моим новым мужем.

– Ура-а! – радостно закричала девочка и громко захлопала в ладоши.

Фрэнсин подумала, что дочь почему-то не очень хорошо относится к отцу, но не могла понять причину этого. Возможно, девочке просто захотелось вновь ощутить заботу и ласку отца.

– Послушай, Рут, а что, если твой отец все-таки вернется к нам?

– Не знаю, – подумав, ответила малышка, – Что же мы будем тогда делать?

– Я тоже не знаю, – грустно вздохнула Фрэнсин.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появилась миссис Д’Оливейра.

– Вы слышали, что вчера японцы разбомбили публичный дом?

У Фрэнсин сжалось сердце от предчувствия беды. Она сразу подумала о милой, добродушной Берте и той женщине, которая совсем недавно родила ребенка.

– Эдвина, присмотри за Рут, а я пойду узнаю, можно ли хоть чем-то помочь.

На Шанхайской улице воздух был пропитан гарью, дымом и пылью, На месте публичного дома была груда битого кирпича и обломки деревянных перекрытий. Похоже, здесь действительно был настоящий ад. На развалинах домов суетились солдаты, пытавшиеся отыскать оставшихся в живых обитателей разрушенного квартала. От заведения «Золотые туфельки» практически ничего не осталось. На земле лежало несколько окровавленных тел.

Фрэнсин поспешила туда и с ужасом увидела, что среди погибших находилась и Берта. Она лежала на тротуаре, ее мертвые глаза смотрели в затянутое тучами небо. На бледных губах навсегда застыла улыбка. Фрэнсин огляделась и увидела неподалеку женщину, которая совсем недавно родила в бомбоубежище. Она лежала на боку, крепко прижимая к себе мертвого младенца.

Постояв над телами несчастных жертв, Фрэнсин медленно поплелась домой. Этим людям уже ничем нельзя было помочь.

Клайв пришел ровно в шесть. Судя по всему, он тоже попал под бомбежку. Его китель был разорван в нескольких местах, изрядно помят и покрыт толстым слоем пыли.

– Извини, что так поздно, – сказал он, целуя ее. – Весь день вытаскивал людей из-под развалин. Сейчас это гораздо пояснее, чем бессмысленное сидение в отделе цензуры. Фрэнсин, скажи мне еще раз, что ты меня любишь.

– Люблю, – тихо промолвила она, все еще не уверенная, что это на самом деле так.

И тут из своей комнаты выбежала Рут и бросилась к нему с распростертыми объятиями.

– Скоро ты будешь моим новым папой! – защебетала она.

Личико ее раскраснелось от радости.

– О, ты моя бесценная! – Он подхватил ее на руки и подбросил вверх. – Я сделаю все возможное, чтобы быть тебе хорошим отцом. Надеюсь, у меня это получится.

– Ты будешь заботиться о нас?

– Разумеется, я буду ухаживать за тобой и твоей мамой, можешь в этом не сомневаться.

– Значит, я должна называть тебя папой?

– А как бы ты хотела меня называть?

– Клайвом.

– Прекрасно! Значит, будешь звать меня просто Клайв.

– Давай поиграем, а потом почитаем книжку, – деловито предложила малышка, хватая его за руку.

– Не сейчас, Рут, – строго осадила ее Фрэнсин. – Клайву нужно переодеться, помыться и немного отдохнуть. – Она провела его в ванную, дала кусок мыла и чистое полотенце.

После обеда они вышли на балкон, оставив Рут с Эдвиной.

– Фрэнсин, скоро из порта отправятся два больших судна, – осторожно начал Клайв, искоса поглядывая на нее. – Правда, будут еще два военных корабля, но, конечно, не такие комфортабельные. А после них уже никто не может дать гарантию, что будут другие суда. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

– Да. – Фрэнсин повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Вам надо завтра же пойти оформить все нужные документы.

– Хорошо.

– Кстати, вам не придется оплачивать проезд. За все платит британское правительство. Правда, количество багажа будет строго ограничено, но я не думаю, что у тебя здесь слишком много вещей. Я приеду к вам на машине ровно в семь и помогу собрать все необходимое. Должен сразу предупредить, что там будет очередь.

– А ты, Клайв?

– Я должен остаться здесь, – ответил он спокойно. – Но мы скоро встретимся, не волнуйся.

– Я не верю в это!

– Тебе придется мне поверить.

– Боже мой! – Из глаз Фрэнсин потекли слезы.

Мысль том, что она потеряла мужа, а теперь может потерять и Клайва, лишала ее сил.

– Я люблю тебя, Клайв, – плача, прошептала она, и на сей раз уже точно знала, что говорит правду.

На следующий день они поехали в отдел по эвакуации беженцев, расположенный на Клани-Хилл. Дождь лил как из ведра, настроение было отвратительное, и поэтому все молчали, думая о предстоящей встрече с чиновниками. А у Рут к тому же началось жуткое расстройство желудка, и она ерзала на заднем сиденье между Эдвиной и Фрэнсин и машинально терла рукой бледное личико. Клайв сидел впереди и рассеянно поглядывал в залитое дождем окно.

Чем ближе они подъезжали к нужному месту, тем больше на дороге становилось машин.

– Матерь Божья, – пробормотал Клайв. – Мне кажется, сюда съехался весь Сингапур.

– Да, похоже, что для нас не найдется места на этих судах, – уныло поддержала его Фрэнсин.

– Нет, мы этого не допустим, – взбодрился Клайв. – Абу-Бакр, – обратился он к водителю, – попробуй обогнуть эту пробку и проехать боковыми улочками.

Молодой малаец кивнул:

– Хорошо, господин.

Они свернули на узкую улицу, но и там все было запружено машинами. Вероятно, эта здравая мысль пришла в голову не только Клайву.

– Ничего страшного, – попытался успокоить их Клайв, но в этот момент у них над головой послышался звук приближающихся японских самолетов.

Все машины мгновенно остановились, и из них стали выскакивать насмерть перепуганные пассажиры. Где-то впереди поднялся в воздух огромный фонтан земли. Их водитель тоже открыл дверь и выскочил из машины.

– Скорее в укрытие!

– Пошли! – приказал Клайв. – Быстро!

Фрэнсин посмотрела вверх, но ничего страшного не увидела.

– Быстрее! – повторил Клайв и, подхватив Рут на руки, выскочил из машины.

Фрэнсин тоже выбралась из машины и побежала к бетонной водосточной трубе, расположенной ярдах в десяти от нее. Но в этот момент над головой раздался невыносимо громкий визг пикирующего бомбардировщика. Она упала на землю и закрыла руками голову. И вдруг какая-то страшная сила оторвала ее от земли и швырнула в темноту.

Сознание вернулось к ней вместе с жутким криком:

– Рут! Рут!

На самом деле это был не крик, а еле слышный стон. В следующую секунду она почувствовала на своем лице что-то влажное.

– С Рут все в порядке, – раздался знакомый голос.

Она открыла глаза и увидела Клайва. Но больше всего ее удивило даже не это, а то, что лежала она на белоснежной кровати, а голова ее покоилась на огромной подушке.

– Где Рут? – едва слышно прошептала она.

– С ней все в порядке, – повторил Клайв. – Она не пострадала. Ни единой царапины, Фрэнсин, успокойся.

– Где она?

– Я сейчас приведу ее. – Клайв вскочил со стула.

– Нет! – Она схватила его за руку, но тут же потеряла сознание.

– Мама, мама, я здесь, проснись!

Фрэнсин открыла глаза и прижала к себе маленькое исхудавшее тельце дочери. Ей показалось, что она плачет, но на самом деле она была слишком слаба даже для этого. Через минуту она снова погрузилась в темноту и очнулась, лишь когда ощутила неприятный приступ тошноты. Чьи-то сильные руки помогли ей свеситься с кровати и наклониться над большим металлическим тазом с водой. Почти полчаса ее выворачивало наизнанку, затем ее уложили в постель, и она опять забылась в тревожном сне.

Очнувшись в третий раз, она почувствовала себя намного лучше и снова очень удивилась, обнаружив, что лежит на кровати в какой-то комнате и к тому же на белоснежной подушке. Кроме нее, здесь было много других женщин, и среди них мелькали люди в белых халатах.

Она, должно быть, издала какой-то звук, потому что в тот же момент над ней наклонился Клайв и тревожно посмотрел на нее.

– Фрэнсин, слава Богу, ты пришла в себя! – заговорил он. – Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

Она схватила его руку и прижала к себе.

– Мне приснилось, что Рут подходила ко мне?

– Нет, не приснилось, дорогая, – успокоил он ее. – С ней все хорошо. Она спит в дежурной комнате медсестер.

– Я хочу ее видеть.

– Тише. – Он приложил палец к ее губам. – Ты разбудишь других пострадавших. Сейчас всего пять часов утра.

Фрэнсин крепче сжала руку Клайва. – А где Эдвина?

– Ее нет с нами.

Фрэнсин уставилась на него, чуть не задохнувшись от ужаса.

– Не волнуйся, она жива, – погладил ее по щеке Клайв. – Я протащил ее на судно, и сейчас она на пути к Англии. Дай Бог, чтобы она туда доехала.

– А как же мы? – прошептала Фрэнсин.

Клайв нахмурился:

– Последнее судно ушло вчера вечером.

Она недоуменно уставилась на него:

– Как ушло? Что ты хочешь этим сказать?

– Судно ушло, Фрэнсин, по-другому и не скажешь.

– А другие?

– Других не будет, – грустно вздохнул Клайв. – Остается надеяться только на чудо.

Только теперь она поняла, что пробыла здесь много времени, и от этой мысли ее бросило в холодный пот.

– Клайв, сколько времени я уже здесь?

– Неделю, Фрэнсин. Ты получила тяжелую контузию, и врачи вообще уже не надеялись, что ты придешь в себя.

Она зажмурилась.

– Неужели больше не будет судов? – обреченно спросила она через минуту.

– Нет, Фрэнсин, не будет. По крайней мере, пассажирских судов. А все военные суда защищают город.

Она подумала, что сейчас еще рано говорить о бегстве. Она слишком слаба для этого.

– Мне нужно поспать, Клайв.

– Да, милая, спи.

Из темноты ее вырвал оглушительный звук взрыва. Он прозвучал где-то высоко в небе и поначалу показался ей грозовым раскатом. Она с ужасом посмотрела на Клайва, который тоже проснулся и потирал рукой заспанное лицо.

– Пойду посмотрю, что там стряслось, – сказал он и исчез за дверью.

В этот момент медсестра внесла в палату всхлипывающую Рут и положила ее на кровать рядом с матерью. Фрэнсин прижала ребенка к груди и вспомнила слова Клайва о том, что все суда уже ушли и теперь им из Сингапура не выбраться.

– Наши взорвали дамбу, – бесстрастным голосом сообщил Клайв. – Это означает, что мы потеряли Малайю и теперь в наших руках остался лишь Сингапур.

На следующий день Фрэнсин разрешили вернуться домой. Она была еще очень слаба и с трудом передвигалась без посторонней помощи, но держать ее в больнице больше не могли.

– Клайв, нам нужно во что бы то ни стало выбраться из Сингапура, – сказала она, когда они вернулись домой.

Тот пожал плечами:

– Не знаю пока, как это можно сделать.

– Неужели здесь не осталось никаких судов?

– Они все реквизированы для военных целей.

– А если поискать каких-нибудь частных владельцев? – предложила Фрэнсин. – Ведь у нас есть деньги. Неужели мы не сможем найти такого человека?

– И куда ты хочешь уехать? – грустно улыбнулся Клайв.

– На Яву или Цейлон.

Клайв удивленно посмотрел на нее.

– Ты знаешь, сколько туда нужно плыть? Несколько тысяч миль. Ни одно частное судно не выдержит такой нагрузки.

– Клайв, – взмолилась она, – ты не уйдешь от нас? Не оставишь нас на произвол судьбы? Ты можешь все бросить и уехать с нами?

– В строгом смысле слова я этого сделать не могу, – сухо ответил он. – Это будет расценено как дезертирство, со всеми вытекающими последствиями.

– Почему же солдаты покидают Сингапур? – допытывалась она.

– Да, солдаты уходят, – терпеливо пояснил он. – Уходят все, кто может передвигаться. Война для нас уже закончилась.

– Так в чем же дело, Клайв? Ты нужен нам, понимаешь? Мы не сможем без тебя.

Он пристально посмотрел на нее и улыбнулся:

– Я знаю, на что ты намекаешь, но ты не права. Я не Эйб и ни за что на свете не оставлю вас одних.

Она чуть не расплакалась от облегчения.

– Но есть одна вещь, которую я не могу изменить, – продолжил Клайв. – Сейчас уже слишком поздно, дорогая. Надо было думать об этом раньше.

– Но должен же быть хоть какой-то выход! – в панике воскликнула Фрэнсин.

Клайв надолго задумался, отвернувшись к окну.

– Клайв, я понимаю, что сама виновата в этом, но сейчас надо что-то придумать. Безвыходных положений не бывает.

Он повернулся к ней и нежно поцеловал.

– Ничего, все образуется, любовь моя. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Несколько дней они рыскали по городу, пытаясь найти хоть какое-нибудь судно, которое могло бы вывезти их из осажденного Сингапура. И все это время до них доходили слухи о том, что некоторые владельцы частных судов вывозят беженцев за большие деньги, но им так и не удалось их найти. А потом появились еще более страшные слухи о том, что почти все, суда, которые вышли из Сингапура в последние дни, были безжалостно потоплены японскими торпедами. Говорили также, что японцы не пропускали даже маленькие торговые суда, перевозящие женщин и детей.

А обстановка в городе становилась все более угрожающей. Если раньше город бомбили только с самолетов, то теперь он стал подвергаться круглосуточному артиллерийскому обстрелу, в результате которого центральная часть города была почти полностью разрушена.

Клайв находился на грани физического истощения, целыми днями вытаскивая людей из-под развалин, и приходил к ним исхудавший, грязный и измученный. Кроме того, он должен был разместить около тридцати тысяч солдат, которые прибыли в Сингапур в последние дни. Это были жалкие остатки британской армии, потерпевшей сокрушительное поражение в Малайе.

Однажды Фрэнсин, вернувшись домой с пакетом риса, который с трудом раздобыла после двух часов поисков, обнаружила Клайва, весело улыбавшегося ей.

– Говорят, что завтра утром из Сингапура уйдет небольшое китайское судно, – радостно сообщил он. – Оно направляется в Батавию[2] с группой гражданских лиц. Владелец берет с каждого по восемьсот сингапурских долларов.

– Как зовут владельца? – воодушевилась Фрэнсин.

– Не знаю, но его судно называется «Уампоа».

Фрэнсин стала спешно собираться.

– Я здесь единственный человек, который знает китайский. Нам надо сейчас же отправиться туда и выяснить, что к чему.

– Фрэнсин, – предупредил ее Клайв, – порт разрушен и полыхает в огне.

– А что, если он уйдет не завтра утром, а сегодня, вечером? – резонно заметила она. – Пойдем. А за Рут присмотрит миссис Д’Оливейра.

К порту им пришлось добираться пешком, так как ни один таксист и даже рикша не согласились отправиться в этот ад. Почти у самого порта мимо медленно проехал заполненный пьяными солдатами грузовик. Они орали песни, а увидев Фрэнсин, стали отпускать в ее адрес грязные шутки и швырять бутылки. Вдруг машина остановилась, и из нее выпрыгнули несколько солдат. Фрэнсин прижалась к Клайву, а тот расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Увидев перед собой офицера, солдаты затоптались на месте, а один из них подошел к ним с извинениями и протянул Клайву бутылку с джином.

– Нет, благодарю, – пробурчал майор, помахивая пистолетом.

Солдат посмотрел на Фрэнсин налитыми кровью глазами, отстегнул гранату и протянул ей:

– В таком случае, мисс, возьмите вот это. Сейчас это лучшее, что может иметь при себе такая красивая леди. Если попадете в руки японцев, выдерните вот эту штучку, и вам не придется долго мучиться.

Фрэнсин хотела выбросить гранату, но Клайв остановил ее:

– Не надо, он прав. Кто знает, что может с нами случиться. Сейчас такая вещь действительно может пригодиться.

На территории порта и прилегающей к нему верфи они не встретили ни одного человека. И только в самом дальнем конце стояла группа китайцев, настороженно оглядывающихся по сторонам.

– Мне нужен владелец судна «Уампоа», – обратилась к ним Фрэнсин на кантонском диалекте.

Один из них пристально посмотрел на нее и вынул изо рта сигарету.

– Зачем?

– Нам нужно три места на его судне, чтобы убраться отсюда ко всем чертям.

Он долго смотрел на нее изучающим взглядом, а потом махнул рукой в сторону:

– Вон мое судно.

Все дружно засмеялись. Фрэнсин посмотрела в ту сторону и увидела небольшой речной катер, ярко полыхающий на водной глади моря. У нее все внутри оборвалось. Рухнула последняя надежда выбраться из этого ада.

– Куда вы хотели отправиться, мисс? – спросил китаец, потирая рукой татуировку на груди.

– Куда угодно, – равнодушно бросила она. – Лишь бы подальше отсюда.

– Мэм, я могу доставить вас в Батавию, – предложил китаец и показал рукой туда, где у причала стоял небольшой катер с брезентовым верхом. – Я хорошо знаю маршрут и знаю, как обойти японцев. Но для этого каждый из вас должен заплатить по две тысячи долларов.

– Пятьсот, – быстро ответила Фрэнсин.

Все вокруг снова засмеялись.

– Не говорите ерунды, мэм. Где вы найдете идиота, который будет рисковать жизнью за такие гроши? Готов сбросить по двести пятьдесят долларов с каждого.

– Да за такие деньги я могу купить точно такой же катер, – продолжала торговаться Фрэнсин.

– Покупайте, а потом сами плывите в Батавию, – усмехнулся китаец.

– Что он говорит? – перебил ее переминавшийся с ноги на ногу Клайв.

– Он готов отправить нас в Батавию за тысячу семьсот пятьдесят долларов с каждого, – пояснила она.

Клайв удивленно вытаращил на него глаза:

– Нам говорили, что здесь берут по восемьсот долларов.

– За восемьсот долларов вы будете кормить в море акул, – незлобиво пошутил китаец, мгновенно перейдя на довольно сносный английский. – Могу предложить полторы тысячи с каждого, но это мое последнее слово. В конце концов, я рискую жизнью, а дома меня ждет большая семья.

Фрэнсин вдруг осознала, что сейчас речь идет о спасении их жизней, но воспитание вынуждало ее придерживаться древних традиций. Если она согласится, эти люди будут считать ее полной идиоткой и в конце концов просто высадят их где-нибудь за пределами порта.

– Тысяча двести, – решительно заявила она, – и ни центом больше.

Китаец вскинул голову и посмотрел на Клайва.

– Он ведь офицер, значит, вполне состоятельный человек, мадам.

– Он был когда-то состоятельным человеком, а сейчас он просто офицер. Мы все теперь стали бедняками из-за этой войны, будь она проклята. Итак, тысяча двести – и по рукам. Как вас зовут?

– Лай Чонг, – ответил тот. – А вас?

– Юфэй. А это майор Клайв Нейпир.

Китаец задумался, закурил новую сигарету, а потом раздраженно взмахнул рукой:

– Ладно, по рукам. Тысяча двести с каждого – и вы в Батавии. Но еду берете свою, договорились?

– А вы знаете проход между минными полями? – вмешался в разговор Клайв.

– Разумеется, – засмеялся тот.

– Мы бы хотели осмотреть ваше судно, – не отставал от него Клайв.

– Пожалуйста, – равнодушно пожал плечами китаец. – Сколько угодно.

Они направились к катеру с романтическим названием «Цветок лотоса», и Фрэнсин по дороге внимательно присматривалась к китайцу. Он был толстый, с огромным животом прожженного выпивохи, но при этом чувствовалось, что он человек физически сильный и, несомненно, опытный. На кантонском диалекте обычно говорили потомственные рыбаки, хорошо знающие окрестные моря. В маленькой каюте катера сидела сухопарая старушка.

– Это моя тетя, – представил ее Лай. – Она будет готовить еду.

– Покажите мне двигатель, – потребовал Клайв, когда они спустились на нижнюю палубу.

– Ну что ж, он выглядит новым, – удовлетворенно отметил Клайв.

– Еще бы, – гордо ответил китаец. – Этот американский дизель я купил меньше года назад.

– А горючее? – не унимался Клайв.

– Более чем достаточно. Когда отправляемся?

– Завтра.

– Когда? – не понял тот.

– Завтра, – повторил Клайв.

– Тогда о чем мы с вами толкуем? Я бы нашел немало других женщин, которые не хотят, чтобы их изнасиловали и убили японские солдаты.

– Завтра, – твердо повторил Клайв.

Они поднялись на причал и направились к выходу из порта.

– Ну и что ты скажешь? – поинтересовалась Фрэнсин, увидев, что Клайв о чем-то сосредоточенно размышляет.

– Что он отъявленный мошенник и контрабандист, но его катер вполне способен добраться до Батавии. Думаю, нам следует принять это предложение, причем как можно скорее. Другого выхода сейчас просто нет.

– Ладно, уговорил, я согласна, – сказала она и тяжело вздохнула.

На следующий день, в пятницу тринадцатого февраля, они собрали вещи, бросили последний взгляд на полуразрушенный Сингапур и отправились в порт. По настоянию капитана они должны были выйти в море после наступления темноты, чтобы к рассвету уйти от Сингапура как можно дальше и при этом не нарваться на японские военные патрули или самолеты. Фрэнсин надела традиционную китайскую одежду, а Клайв переоделся в гражданское платье.

Когда они поднялись на борт катера, китаец выполнил какой-то странный, только ему понятный ритуал, и через минуту «Цветок лотоса» отправился в путь. Фрэнсин с тоской смотрела на горящий Сингапур. Она уже не плакала, все слезы были выплаканы в предыдущие дни. Она просто смотрела па потемневший от гари и пыли город и крепко прижимала к себе Рут. Она вспомнила про Эйба. Возможно, она встретит его в другой жизни и в другом мире, но теперь она принадлежит Клайву и будет держаться за него до конца. Сейчас ей во что бы то ни стало надо спасти дочь и себя. Прошлое осталось позади, а впереди только будущее. Каким оно будет для них?

Лай умело лавировал между минными полями, виртуозно обходя расставленные японцами ловушки. По всему было видно, что он проделывал этот путь много раз, и это их успокаивало.

На рассвете они были уже далеко от Сингапура, а впереди мелькали подернутые дымкой маленькие острова. Клайв поднялся на верхнюю палубу.

– Лай говорит, что через пару дней мы будем в Бангкоке, – радостно сообщил он, целуя ее. – А после этого еще неделя до Батавии.

– А далеко мы ушли от Сингапура? – поинтересовалась она.

– Примерно на семьдесят миль.

– Значит, самолеты нас уже не достанут?

– Я бы не стал рассчитывать на это, – разочаровал ее Клайв.

Она обняла его за исхудавшие плечи.

– Клайв, я молю Бога, чтобы мы выбрались живыми из этого ада.

– В таком случае я спокоен, – пошутил он. – Твоими молитвами мы непременно доберемся до Батавии.

Фрэнсин поежилась от холода. Клайв набросил ей на плечи куртку и крепче прижал к себе. Так они сидели на палубе, пока не стало припекать быстро поднимающееся над горизонтом солнце.

– Мне жарко, мама, – пожаловалась Рут. – Очень жарко.

– Ничего, доченька, потерпи, – уговаривала ее Фрэнсин. – Скоро мы приедем на место и отдохнем.

После обеда к ним заглянул Лай.

– Надвигается шторм, – предупредил он. – Вы должны помочь мне. – Он жестом подозвал к себе Клайва.

Они закрепили на палубе все предметы, убрали все лишнее и приготовились к надвигающемуся с Суматры шторму. Море потемнело, вокруг воцарилась такая тишина, что даже зазвенело в ушах.

– Мне жарко, Клайв, – захныкала девочка.

Он взял ее на руки и попытался успокоить:

– Скоро жара кончится, малышка. Потерпи немного. После шторма всегда наступает спасительная прохлада.

– Я задыхаюсь, – не выдержала Фрэнсин. – Клайв, надеюсь, все будет хорошо?

Майор молча кивнул и посмотрел в иллюминатор.

– Мне уже приходилось бывать в море во время шторма. Ничего страшного, дорогая. Конечно, нас немного покачает, но не более того.

– Очень утешительно, ничего не скажешь, – буркнула Фрэнсин.

В воздухе послышался слабый звук приближающегося самолета.

– Это, должно быть, британский или голландский! – прокричал Клайв капитану, который тоже пристально вглядывался в небо.

Тот повернулся к ним и махнул рукой:

– Нет, господин майор, это японцы.

Они забились в самый дальний угол каюты и прижались к стене.

– Похоже, нас заметили, – прошептал Клайв.

Фрэнсин сидела молча и беззвучно шевелила губами, читая молитву. Самолет тем временем сделал круг, а потом пошел на снижение, натужно ревя моторами. Вода вокруг катера вспенилась от пуль. Самолет развернулся и снова пошел на цель. На этот раз летчик был более точным. Плотная цепочка пуль прошила катер. Фрэнсин прикрыла телом Рут, а сама закрыла голову руками. Когда звук самолета, стих, она подняла голову и осмотрелась. Вокруг темнели большие пятна крови. Она посмотрела на дочку и с облегчением вздохнула. Рут была цела и невредима. А неподалеку от нее лежало мертвое тело старушки. Тетя капитана, была убита наповал и лежала, свернувшись калачиком, посреди каюты. А вокруг нее собиралась смешанная с кровью вода. Только сейчас Фрэнсин сообразила, что пули пробили тонкие стенки катера и в каюту поступает вода. Ее охватил панический страх.

– Клайв, вставай! – закричала она громко. – Вставай, мы тонем!

Он медленно встал на ноги и огляделся. Как и она, он был покрыт глубокими царапинами и бурыми пятнами крови.

– Что с Рут? – спросил он, вытирая лицо.

– Все в порядке, слава Богу.

Они осторожно поднялись на верхнюю палубу и посмотрели на небо. Самолеты были уже далеко и почему-то кружили над горизонтом, словно не желая возвращаться на базу.

– Кажется, они раздумывают, не слишком ли рано оставили нас в покое, – прокомментировала Фрэнсин.

– Вряд ли, – возразил Клайв. – Скорее всего они пытаются обойти приближающийся шторм. А на нас им наплевать. Они уверены, что мы все равно потонем.

– Ты считаешь, что мы потонем? – испуганно посмотрела на него Фрэнсин.

– Не знаю.

– Но у нас даже запасной лодки нет.

Убедившись, что самолеты ушли, они стали искать владельца судна. Верхняя палуба была усыпана осколками стекла, кусками дерева, металлическими предметами и еще бог знает каким хламом. На капитанском мостике виднелась огромная лужа крови, но самого капитана там не было.

– Что за черт, – недоумевал Клайв, – куда же он запропастился?

Все поиски исчезнувшего китайца ни к чему не привели. Он словно сквозь землю провалился.

– Что же нам теперь делать? – уныло спросила Фрэнсин, беспомощно глядя на Клайва. – Ты можешь завести мотор?

– Нет, – нахмурился майор. – Он затоплен водой. Его нужно сначала высушить, на что уйдет несколько дней, а уж потом запускать.

Фрэнсин растерянно огляделась.

– У нас есть парус! – вдруг оживилась она. – Сейчас это наша последняя надежда.

В этот момент высоко в небе загрохотали первые раскаты грома.

– Да, ты права, – согласился Клайв, хотя и не разделял ее восторга относительно паруса.

Под парусом они вообще не доберутся до Батавии. Да еще с пробитым корпусом, который заливает водой. Однако другого выхода у них сейчас просто не было. Целый час они приводили в порядок палубу, а потом Клайв с большим трудом закрепил парус. Правда, он был порван в нескольких местах, но при хорошем ветре вполне мог обеспечить им хоть какое-то движение вперед.

А небо тем временем покрылось свинцовыми тучами, которые то и дело разрывали ослепительные стрелы молний.

– Клайв, мне кажется, мы больше не погружаемся! – вдруг радостно воскликнула Фрэнсин.

Майор кивнул:

– Похоже, мы уже достигли критического уровня погружения.

– Я спущусь вниз к Рут.

– Ладно. Я приду к вам через пару минут.

А девочка в это время сидела в каюте и круглыми от страха глазами смотрела на мертвое тело старушки.

– Она умерла, мама? – спросила Рут тоненьким голоском.

– Да, доченька. – Фрэнсин открыла дверь машинного отделения и посмотрела на затопленный водой двигатель. – Ничего, маленькая, все будет хорошо.

Над головой раздался оглушительный раскат грома. Они прижались друг к другу и стали дожидаться Клайва.

Первый порыв штормового ветра был настолько сильным, что их суденышко, казалось, вот-вот разлетится в щепки. Над морем повисла гнетущая темнота, озаряемая лишь частыми всполохами молний. Катер бросало с такой силой, что невозможно было удержаться на ногах. Их швыряло из стороны в сторону, и в конце концов Фрэнсин решила, что если они не поднимутся на палубу, то погибнут здесь от ударов о борт судна. Однако наверху было еще хуже. В непроглядной темноте и при угрожающе высоких волнах ей показалось, что наступил конец света. Если бы не сильные руки Клайва, их с Рут смыло бы за борт.

– Почему вы не остались внизу? – закричал он, пытаясь пересилить невероятный грохот шторма.

– Не могу, Клайв, там полно воды и к тому же страшно.

– Это тайфун, Фрэнсин, – сказал он. – Он обычно бывает очень сильным, но длится, как правило, не так уж долго.

Он исчез в темноте, а Фрэнсин из последних сил удерживала на руках дочь, чувствуя, что силы покидают ее. Стена воды обрушивалась на нее раз за разом и грозила смыть их обеих в темную пучину океана. И вдруг появился Клайв с веревкой в руке.

– Держись за нее покрепче! – прокричал он. – Иначе вас снесет в море! А еще лучше обвяжись ею и укройся под капитанским мостиком!

Очередная волна подтвердила его слова. Если бы не спасительная веревка, их точно смыло бы за борт.

Тайфун продолжался чуть больше часа и наконец начал затихать. Фрэнсин спустилась в каюту и тут же уснула, крепко прижимая к себе Рут. Очнулась она оттого, что кто-то энергично теребил ее за плечо.

– О, слава Богу, ты пришла в себя, – облегченно выдохнул Клайв.

– А что случилось? – спросила она. – Мы тонем?

– Нет-нет, не волнуйся, – успокоил он ее.

Она ощупала свое покрытое царапинами и ссадинами тело и посмотрела на Клайва:

– Который час?

– Уже вечер, судя по всему.

– Где мы сейчас?

– Черт его знает, – развел он руками. – Думаю, что очень далеко от того места, откуда мы вышли.

– А ты знаешь, что тайфун обычно идет по кругу? – проговорила Фрэнсин, с тревогой посмотрев на него. – Может оказаться, что мы сейчас приближаемся к Сингапуру.

Не услышав от него ответа, она облизнула пересохшие губы.

– У нас есть пресная вода?

– Да, сейчас принесу. С водой у нас более или менее в порядке, а вот еды практически не осталось. Все припасы смыло за борт.

Он напоил Фрэнсин и Рут, а потом пошел проверить двигатель. Неожиданно хлынул ливень, и Клайв, оставив мотор, выскочил – на палубу и стал собирать все емкости, чтобы наполнить их дождевой водой. Кто знает, сколько времени им придется болтаться в океане.

Дождь лил всю ночь и прекратился лишь к рассвету. Ветер утих, а на небе появились первые обнадеживающие просветы между тучами. Фрэнсин вздохнула полной грудью, укрылась какой-то тряпкой и с удовлетворением подумала, что худшее осталось позади.

– Земля, – прошептала Фрэнсин, всматриваясь в темнеющий клочок суши на горизонте. – Клайв, земля! – закричала она громко, оглядываясь по сторонам.

Клайв открыл дверь каюты, высунул заспанное лицо и недоуменно уставился на нее:

– Что стряслось?

– Земля, Клайв! – Фрэнсин подпрыгивала от восторга, показывая рукой на горизонт.

– Да, действительно, – растерянно ответил он.

Она подбежала к нему и поцеловала в губы.

– Поворачивай к острову!

– Зачем? – оторопел Клайв.

– Там наверняка есть люди, питьевая вода и пища! – затараторила она.

– Фрэнсин, – вздохнул Клайв, – мы ничего не можем сделать. У нас нет руля, он сломался во время тайфуна. К тому же не забывай, что там могут оказаться японцы.

Она подумала, что все теперь в руках Всевышнего. Если задует попутный ветер, их непременно вынесет к острову, а если нет – что ж, придется забыть о свежей воде и пище. А без того и другого им долго не продержаться.

Фрэнсин свернулась калачиком рядом с дочерью и мгновенно погрузилась в какое-то странное полудремотное состояние.

Очнулась она через несколько часов, услышав громкий крик Клайва:

– Фрэнсин, посмотри!

Она встала, медленно подошла к нему и посмотрела вдаль. На горизонте отчетливо вырисовывались покрытые дымкой очертания земли.

– Нет, Клайв, – неуверенно сказала она, – это просто густые облака.

– Ничего подобного! – торжествующе вскричал он и засмеялся. – Это земля! Более того, могу с уверенностью сказать, что это Ява. Мы спасены, Фрэнсин, мы добрались до земли!

Целый час они стояли на верхней палубе и напряженно вглядывались в медленно приближающуюся полоску земли. Вскоре можно было различить слабые контуры горных вершин, покрытых зеленой стеной джунглей.

– Ну, я же говорил тебе! – Клайв даже подпрыгнул от радости. – У нас получилось, мы спасены! – Он бросился к Фрэнсин и крепко обнял ее.

Она с радостью ответила на его ласку.

По мере приближения к земле морской бриз стал постепенно утихать, а на смену ему пришла жара. Катер покачивался на волнах, все больше и больше оседая под тяжестью скопившейся в трюме воды. Когда до берега оставалось не больше мили, катер погрузился настолько, что мог в любую минуту исчезнуть под водой.

– Слишком далеко, чтобы добраться туда вплавь, – поделился Клайв своими наблюдениями. – Будем надеяться, что течение прибьет нас к берегу раньше, чем мы потонем.

– Потонем? – оторопело переспросила Фрэнсин.

– Да, дорогая, судно в таком состоянии, что это может произойти в любую минуту. Насос не работает, корпус катера старый, и заделать пробоины практически невозможно.

Она устало опустилась на палубу и посмотрела на море. Утонуть сейчас, когда до земли рукой подать… Нет, это невозможно, это несправедливо!

– А доплыть туда мы не сможем?

– Мы-то сможем, а вот Рут нет, – резонно заметил Клайв.

– Я буду держать ее на руках, – предложила она.

– Нет, Фрэнсин, это пустая затея. Сейчас остается надеяться только на попутное течение. К тому же глупо прыгать в воду, пока катер еще держится на плаву. Будем ждать здесь: до конца, другого выхода нет. Нам еще повезло, что здесь нет коралловых рифов, а то мы бы уже давно были в воде. – Он развернул какой-то сверток и показал ей содержимое – несколько ножей, топор, веревки, немного посуды и еще какие-то мелочи, среди которых она увидела подаренную солдатом гранату. – Видишь, я уже подготовился к самому худшему. Если что, это может спасти нам жизнь.

Еще через час они уже ощущали терпковатый запах земли, а взмывающие над головой чайки радостно извещали их о приближении спасительного берега. Однако их катер все глубже и глубже погружался в воду. Когда до берега оставалось не более трехсот ярдов, катер внезапно дернулся, заскрипел своим видавшим виды корпусом и неподвижно застыл.

– Все, приплыли, – констатировал Клайв. – Отсюда нам придется добираться до берега вплавь.

– Что случилось? – не поняла Фрэнсин.

– Сели на мель. – Он уставился на берег, пытаясь обнаружить там хоть какие-то признаки живых существ.

Но увидел лишь непроходимые джунгли, которые постепенно переходили в возвышающиеся на горизонте горные вершины.

Они осторожно спустились в воду. Клайв держал на руках Рут, а Фрэнсин крепко прижимала к груди сверток с жизненно важными предметами. Вода была теплой, отчего-то коричневой, и, к счастью, здесь было не очень глубоко. Клайв посадил Рут на плечи и уверенно побрел вперед, размахивая для равновесия свободной рукой. Фрэнсин послушно следовала за ним, то и дело озираясь по сторонам. На полпути к берегу она посмотрела назад и увидела, что катер лежит на боку, почти полностью погрузившись в воду.

– Его смоет во время очередного прилива, – бросил на ходу Клайв и продолжил свое продвижение к берегу.

Вода сейчас была им по пояс, и продвигаться стало намного легче. Через несколько минут они с трудом выбрались на берег и устало опустились на мокрый песок. Слава Богу, все закончилось благополучно. Впрочем, еще не известно, что их ждало впереди. События последних дней приучили их не радоваться раньше времени.

Весь берег этой неизвестной земли был покрыт лесом, состоявшим в основном из высоких кокосовых пальм. Оставив Фрэнсин с Рут на берегу, Клайв осмотрел окрестности и нашел несколько больших кокосовых орехов. Они с огромным удовольствием проглотили содержащуюся в них сладковатую жидкость, после чего Рут мгновенно уснула, а Фрэнсин принялась осматривать берег, сплошь покрытый кусками дерева, высохшими водорослями, гнилыми досками, ржавыми металлическими предметами и вообще всяким мусором, выброшенным на берег во время шторма.

– Мы находимся неподалеку от устья реки, – уверенно заключила она.

– Откуда ты знаешь? – удивился Клайв.

– Я не раз бывала в таких местах, – сказала она, пожав плечами, – и знаю их достаточно хорошо.

Клайв взял самый длинный нож и медленно побрел в сторону выступающих из моря скал, а Фрэнсин растянулась на теплом песке, чтобы дать отдохнуть измученному телу. Золотые часы, подаренные ей Эйбом на день рождения, куда-то исчезли, и она с грустью подумала, что вместе с ними ушли и последние воспоминания о муже и о прежней беззаботной жизни.

Вскоре вернулся Клайв и подтвердил ее догадку. Неподалеку действительно протекала небольшая речушка, но толку от нее было мало.

– Фрэнсин, здесь какие-то злые мухи, – нахмурился он, оглядев искусанные ноги крепко спящей девочки. – Надо накрыть ее.

– Ничего страшного, – успокоила она его. – У нас есть хорошее средство от них – кокосовое молоко. Смажем им тело, и никакие мухи нам не страшны.

– Я предлагаю немного отдохнуть, а потом отправиться вверх по реке, – произнес Клайв. – Во-первых, это сейчас единственный источник пресной воды, а во-вторых, там мы наверняка встретим местных жителей. Рыбаков, например.

– А что, если бросить в воду гранату? – неожиданно осенило Фрэнсин. – Мы сможем добыть хоть немного рыбы и неплохо перекусить.

– Прекрасная идея! – воодушевился Клайв, вынул чеку и с силой швырнул гранату в воду.

В воздух взметнулся столб воды и дыма. Клайв побежал к месту взрыва и принес оттуда три небольшие рыбешки.

– Немного, конечно, но все же лучше, чем ничего, – сказал он, грустно улыбаясь. – Но боюсь, что ее придется есть в сыром виде.

Перекусив сырой и не очень приятной на вкус рыбой, они немного поспали, а вечером, когда солнце уже клонилось к закату, начали ломать голову над тем, где и как провести ночь. Стемнело так быстро, что они и опомниться не успели. Где-то в лесу раздавались странные звуки и замелькали зловещие тени. Рут испуганно озиралась на джунгли и крепко прижималась к матери.

– Не бойся, малышка, – успокоил ее Клайв, – это всего-навсего безобидные обезьяны.

Фрэнсин не стала с ним спорить, хотя ей казалось, что за ними из джунглей наблюдают десятки кровожадных и жестоких глаз. Конечно, без помощи местных жителей им здесь не выжить. Остается надеяться, что эта речушка приведет их к людям.

Она проснулась рано утром от нестерпимой жары. Клайв тоже проснулся и улыбался, прижимая к себе крохотное, исхудавшее от болезни и невзгод тельце Рут. Не долго думая Фрэнсин подошла к воде, сбросила с себя грязную, пропахшую потом одежду и вошла в теплую воду. Хорошенько вымывшись, она осмотрела себя с ног до головы, с горечью подумав, что тоже похудела за последнее время, а потом принялась стирать потрепанное платье и нижнее белье.

– Мама, – позвала ее Рут, – я буду жить с Клайвом в большом-пребольшом доме! – радостно сообщила она.

– А мне ты разрешишь навещать тебя?

– Конечно, мамочка, – пообещала та. – А еще у нас будет новая машина.

– Какой марки? – поинтересовалась Фрэнсин.

– Самой модной, – не задумываясь ответила Рут. – А Клайв будет моим папой.

– Ну что ж, по-моему, это очень хорошее решение, – одобрила мать, подумав, что действительно было бы неплохо создать новую, счастливую семью.

Она натянула на мокрое тело выстиранную одежду и подошла к ним. Катер уже исчез под водой, и волны постепенно подбирались к их временному Пристанищу, ласково омывая ступни ног.

Через полчаса они – собрали свои немногочисленные пожитки и направились к речушке. Вода в ней была чуть выше колена, и можно было без труда переправиться на другой берег. Они быстро зашагали вверх по течению, поочередно неся девочку на руках. Густой туман скрывал от них ближайшие окрестности, и им оставалось лишь надеяться на удачу да на крепкие ноги. Клайв постоянно углублялся в джунгли, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь съедобное.

Через некоторое время вода в речке стала более прохладной, а часа через четыре они услышали шум водопада.

– Думаю, нам не стоит останавливаться, – сказала Фрэнсин, с трудом переводя дыхание.

Река здесь была настолько глубокой, что им пришлось выйти на берег. Возле водопада они сделали привал, перекусили кокосовыми орехами, а потом часа два лежали на берегу, давая отдых израненным ногам.

Вскоре они снова отправились в путь.

Сначала ей показалось, что это галлюцинация. В воздухе запахло дымом и еще чем-то таким, что позволило ей безошибочно определить присутствие человека.

– Там люди! – вскрикнула она и остановилась.

– Где? – встрепенулся Клайв.

– Не знаю, но я их чувствую.

Он устало улыбнулся, втянул в себя воздух и побрел дальше.

– Не придумывай, Фрэнсин. Тебе показалось.

– Нет, я не могла ошибиться, – упрямо возразила она. – Я отчетливо слышу запах костра и пищи.

Через некоторое время идущий впереди Клайв остановился и с улыбкой посмотрел на нее:

– Вот теперь и я чувствую этот запах. Похоже, ты была права.

Еще через несколько минут из густого тумана выплыли верхушки бамбуковых строений, а возле берега покачивались на воде несколько легких каноэ.

– Здесь есть кто-нибудь? – громко крикнула Фрэнсин на малайском языке.

Ответом была напряженная и оттого еще более пугающая тишина.

– Я посмотрю, что там такое, – предложил Клайв, но Фрэнсин остановила его.

– Нет, я пойду первой. Ты не знаешь языка и можешь до смерти испугать их своим видом. Оставайся здесь вместе с Рут.

Клайв неохотно согласился, но попросил, чтобы она подала знак, если случится что-нибудь непредвиденное.

Фрэнсин осторожно пошла вперед, ориентируясь на запах костра и с трудом различая из-за густого тумана окружающие предметы. У ближайшей хижины она увидела мирно хрюкающего поросенка, а над ним смутно возвышалась человеческая фигура. Она подошла ближе и обомлела. На толстой ветке дерева висел человек. Фрэнсин пошла дальше и увидела других казненных. Она шла до тех пор, пока не наткнулась на обнаженное женское тело, распластавшееся в грязи перед одной из хижин. Только теперь она поняла, что живых здесь не осталось, и у нее не возникло вопроса, чьих рук это дело.

Фрэнсин повернулась и бросилась бежать, не разбирая дороги и не обращая внимания на колючие ветки деревьев, царапающие ей руки.

– Что случилось? – встревожился Клайв, увидев ее бледное лицо.

– Здесь были японцы, – задыхаясь от усталости, страха и негодования, произнесла она.

– Когда?

– Не знаю, но думаю, что не так давно. Там еще тлеют хижины и висят казненные ими местные жители.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе:

– Успокойся. А солдат там нет?

Фрэнсин покачала головой.

– Значит, мы попали не на Яву, а совсем в другое место, – сделал нерадостное заключение Клайв.

– Возможно, нас отнесло к Суматре, – предположила Фрэнсин. – Что же нам теперь делать? Бежать отсюда? Но куда? Кто знает, где сейчас эти изверги…

– Нет, полагаю, нам нужно остаться здесь, – сказал Клайв. – Во-первых, они уже тут были, значит, вряд ли появятся в ближайшее время. Во-вторых, здесь можно найти хоть какую-то еду, без которой уходить в глубь джунглей было бы слишком глупо.

– Да, ты прав, – согласилась с ним Фрэнсин. – Я видела поросенка, а в хижинах может быть рис или что-нибудь в этом роде.

– Хорошо, пойдем туда и все внимательно осмотрим, – предложил Клайв.

– Клайв, я не хочу, чтобы Рут видела это. Придумай что-нибудь.

– Ладно, ты оставайся здесь, а я позову тебя, – решительно сказал он и мгновенно исчез в тумане.

– Мы останемся здесь, мама? – встревожилась Рут.

– Да.

– А куда пошел Клайв?

– Чтобы все подготовить для нас.

– А что он собирается там делать? – не унималась девочка.

– Убрать все.

– Что убрать? – допытывалась она.

– Грязь и мусор.

– А откуда мусор?

– Помолчи немного, Рут. Дай мне собраться с мыслями.

Девочка прижалась к матери и на какое-то время умолкла.

– Мама, – неожиданно прошептала она, поднимая галопу. – Смотри, там какой-то человек.

Фрэнсин посмотрела туда, куда показывала дочь, и действительно увидела одинокую человеческую фигуру. Мужчина стоял неподалеку, грязный, оборванный, с морщинистым, изможденным лицом, и молча смотрел на них, безвольно опустив руки вдоль туловища.

– Это ваша земля? – спросила Фрэнсин по-малайски, собравшись с силами.

Тот не ответил.

– Это ваша деревня? – повторила она снова, прижимая дочь к груди. – Мы не причиним вам зла.

Из-за спины человека появился еще один, пониже ростом. Они стали переговариваться на каком-то непонятном языке, после чего медленно направились к ним, то и дело опираясь по сторонам. Фрэнсин съежилась от страха и прижала к себе дочь.

– Что там делает белый господин? – спросил первый мужчина по-малайски, вплотную приблизившись к ним.

– Он пошел похоронить погибших, – тихо ответила она. – Зачем?

– Я не хочу, чтобы ребенок видел весь этот ужас, – призналась Фрэнсин, облизывая пересохшие губы. – Мы хотим остаться здесь на какое-то время. Нас выбросило сюда штормом.

Мужчина долго молча смотрел на нее. Его тело было покрыто какой-то причудливой татуировкой, а в глазах застыло неизбывное страдание.

– От кого вы убегаете? – поинтересовался он равнодушно.

– От японцев, – сказала она, с ужасом подумав, что, если ответ ему не понравится, он мгновенно выхватит длинный тесак и перережет ей горло.

Незнакомец удовлетворенно кивнул.

– Они наши враги. Меня зовут Нендак, – представился он и взмахнул рукой. – Пойдемте со мной.

Фрэнсин с трудом поднялась на ноги и последовала за ним, держа на руках Рут. Вскоре они вышли на небольшую поляну, где Клайв копал длинную траншею. Неподалеку лежали пять трупов, среди них совсем маленький ребенок. Прервав работу, Клайв удивленно уставился на мужчин.

– Что он делает? – спросил старший из них.

– Копает могилу.

– Это делается не так и не здесь, – сердито заявил Нендак. – Скажи ему, чтобы немедленно прекратил.

– Клайв, они говорят, что хоронить нужно не здесь. Вылезай из ямы.

Клайв положил лопату и выбрался на поверхность.

– Они настроены враждебно? – тихо спросил он, искоса поглядывая на незнакомцев.

– Не знаю, – пожала плечами Фрэнсин.

Старший мужчина тем временем внимательно осмотрел трупы, потом подошел к женщине с ребенком, поднял их на руки и крепко прижал к себе. Второй человек громко зарыдал, закрыв руками лицо. Клайв и Фрэнсин молча наблюдали за этой сценой, думая о том, что по крайней мере теперь уже ясно, что враг у них один.

– Ждите здесь, – строго приказал старший. – И никуда не ходите.

– Он сказал, чтобы мы оставались на месте, – перевела Фрэнсин.

– Спроси его насчет японцев, – попросил Клайв. – Спроси, где мы находимся.

Но она не успела этого сделать. Мужчины начали переносить тела погибших в большой длинный дом, не обращая на них никакого внимания. Им ничего не оставалось делать, как присесть под деревом и ждать дальнейших событий.

Вскоре к этим двоим присоединился третий. Он был гораздо старше первых двух, с угрюмым, покрытым глубокими морщинами лицом и седыми волосами, украшенными яркими перьями. Он пристально посмотрел на гостей, а потом взял огромный таз с водой и начал сосредоточенно обмывать тела несчастных жертв.

Когда над головой поднялось солнце, Фрэнсин смогла наконец рассмотреть деревню туземцев. Хижины были сделаны из бамбука и покрыты толстым слоем широких листьев. Посреди деревни находилась небольшая площадь, одной стороной примыкавшая к огромному длинному сооружению, в котором, по всей вероятности, собирался совет старейшин племени. Никогда еще Фрэнсин не приходилось видеть такой убогой, отсталой деревни.

Пока вождь обмывал тела погибших, стали прибывать остальные жители. Здесь были и старики, и дети, и женщины. Женщины несли на руках детей, дети крепко держали любимые игрушки, а старики тащили продукты, среди которых явное предпочтение отдавалось рису.

Фрэнсин, Клайв и Рут сидели неподалеку и терпеливо ожидали, чем все это кончится. А люди громко галдели и настороженно посматривали в их сторону. Фрэнсин с трудом различала некоторые малайские слова, однако сам диалект был ей неизвестен. Правда, одно она уже выяснила – они высадились не на Яве и даже не на Суматре, а скорее всего на одном из тысяч островов, затерянных в Южно-Китайском море.

– Мы все еще находимся в Малайском архипелаге, – тихо сказала она Клайву.

– Откуда ты знаешь? – удивился тот.

– В их языке немало малайских слов, а вон тот высокий человек вообще прекрасно говорит по-малайски.

– А где мы сейчас?

– Пока не знаю. Однако это не мусульманская часть Малайи, так как женщины ходят по пояс обнаженными.

Вскоре женщины племени развели огромный костер и занялись приготовлением пищи. Фрэнсин с Клайвом почувствовали нестерпимый голод. Рут даже захныкала, жадно втягивая носом ароматный запах вареного риса.

– Тише, милая, – успокоила девочку мать. – Они скоро дадут нам поесть.

К счастью, она не обманулась в своих ожиданиях. Через полчаса Нендак пригласил их к костру и каждому дал по тарелке риса с мясом. Они набросились на еду, и вдруг Фрэнсин заметила, что никто из членов семьи Нендака не прикоснулся к еде.

– Почему вы не едите? – спросила она старика.

Тот сокрушенно покачал головой:

– Нам нельзя. Убитая женщина была моей сестрой, а двое мужчин моими зятьями.

Фрэнсин изобразила жест сожаления, а потом повернулась к Клайву и объяснила ему ситуацию.

Тот покачал головой и отставил тарелку в сторону:

– Значит, нам тоже не стоит этого делать.

– Нет, нет! – взмахнул рукой Нендак. – У вас нет никаких причин горевать вместе с нами.

– Знаете, я недавно потеряла мужа, – тихо сказала Фрэнсин. – Думаю, его убили японцы.

– Значит, вы сейчас вдова? – уточнил Нендак.

– Да.

Он кивнул на Рут:

– Ваша девочка?

– Да.

Он посмотрел на Клайва.

– А этот господин?

– Мой новый муж.

– Он пытался похоронить погибших, и это характеризует его как хорошего человека. Правда, у нас это делают совсем по-другому, но он не мог этого знать. – С этими словами он подвинул тарелку к Клайву. – Ешьте, вы очень слабы, вам нужно подкрепиться. Ваше воздержание не принесет нам утешения.

– Спроси у него, где мы находимся, – шепнул Клайв, с аппетитом уплетая рис.

Еда была простой, но в этот момент казалась им божественно вкусной.

– Скажите, как называется ваша земля? – обратилась она к старику.

Тот удивленно посмотрел на них.

– Это земля Нендака, – скромно ответил он.

Фрэнсин поблагодарила его, но потом все-таки решила продолжить расспросы, так как самого главного они так и не узнали.

– Понимаете, мы плыли в Батавию, но были застигнуты штормом, и нас выбросило на берег, поэтому мы понятия не имеем, где сейчас находимся.

– В Сараваке.

От этих слов ей стало плохо. Она и раньше подозревала об этом, но все же надеялась на лучшее.

– А к какому народу вы относитесь?

– Ибан, – коротко ответил вождь.

– А кто ваш король?

– Георг Шестой, – гордо заявил старик.

– А меня зовут Юфэй, – представилась Фрэнсин. – А это моя дочь Рут и мой новый муж Клайв Нейпир.

Старик молча кивнул и отвернулся. Она повернулась к Клайву:

– Мы в Сараваке, на Борнео. А это племя ибан.

Клайв застонал и схватился за голову:

– Какой кошмар, нас отнесло в сторону на сотни миль!

– Да, но утешает то, что они сохранили верность Британской короне. Во всяком случае, есть надежда, что они нас не съедят.

– Фрэнсин, я ценю твое остроумие, но сейчас не до шуток, – пробурчал Клайв.

Аборигены с любопытством наблюдали за ними и, судя по всему, комментировали каждое их движение. Нендак тоже пристально приглядывался к ним.

– Откуда вы? – спросил он, наконец.

– Из Сингапура, – ответила Фрэнсин. – Мы отправились на катере, чтобы укрыться от японцев на Яве, но потом нас атаковали японские самолеты. Владелец судна погиб, а нас выбросило на ваш берег.

Старик кивнул:

– Да, это был сильный шторм, но для нас он оказался спасительным. Японцы хотели сжечь нашу деревню, но дождь нарушил их планы.

– А здесь что, идут бои с японцами? – решила уточнить Фрэнсин.

– Да, очень много. Но японцы используют самолеты, с которыми мы не можем бороться. Все тюрьмы переполнены нашими людьми.

– Они захватили весь Саравак? – опешила она.

– Да. И Бруней тоже, – с горечью ответил вождь. – А еще Сабах и Борнео. И Сингапур, наверное, тоже? – спросил он.

Фрэнсин кивнула:

– Да. Именно поэтому мы решили бежать оттуда в Батавию. Вы не знаете, что там сейчас?

Старик сокрушенно покачал головой:

– Батавия тоже в их руках.

Она пересказала Клайву эти печальные новости, а он спросил, почему японцы так жестоко поступили с его деревней.

– Чтобы запугать нас! – гневно воскликнул вождь. – Они ведь прекрасно знают, что мы ненавидим их и сохраняем лояльность британскому правительству.

– А сейчас японцы далеко отсюда?

Он показал куда-то в сторону:

– В городе.

– Далеко до него?

– День пути пешком.

Фрэнсин понуро повесила голову. День пути означает, что на машинах они могут добраться сюда за считанные часы.

– Как вы думаете, они могут вернуться сюда?

– Да. Поэтому вам ни в коем случае нельзя здесь оставаться. Я покажу вам дорогу в глубь страны.

– Куда именно?

– На Борнео, – ответил старик. – Только там можно найти спасение. Это несколько дней пути через джунгли. Там мы найдем голландских миссионеров, которые смогут переправить вас на отдаленные острова, а уже оттуда вы сможете без труда добраться до Австралии. Скажите об этом вашему мужу, Юфэй. И побольше ешьте.

Выслушав Фрэнсин, Клайв кивнул, соглашаясь. Похоже, другого выбора у нас просто нет.

Всю ночь шел проливной дождь, сопровождаемый громкими раскатами грома и вспышками молний. Они спали на веранде большого дома, укрытые шерстяным одеялом, и часто просыпались от шума дождя. А под утро их разбудило веселое хрюканье поросят, рывшихся поблизости в поисках пропитания. Вскоре к поросятам присоединились и деревенские собаки.

Фрэнсин не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, но Клайв сказал, что деревенские женщины приглашают ее пойти с ними.

Она неохотно встала и увидела перед верандой приветливо улыбающуюся молодую женщину в яркой юбке. Подхватив Рут на руки, Фрэнсин побрела за ней по тропинке, и вскоре они вышли на берег реки, где уже собрались все женщины племени имеете с детьми. Воздух был прохладный, а от вчерашнего тумана не осталось и следа. Она поняла, что это обычный утренний ритуал женской части племени. Пока мужчины спят, женщины должны помыться в реке и привести в порядок себя и детей.

Сперва Фрэнсин наотрез отказывалась залезать в холодную воду, но женщины так весело уговаривали ее, что в конце концов она сбросила одежду и вошла в реку. Все заахали и зацокали языком, увидев на ее теле огромные синяки и ссадины. После купания они предложили ей новую одежду, уверяя, что в рваном платье ходить нельзя.

– Юфэй, – обратилась к ней молодая женщина по имени Сегура, – твоя дочь опасно больна. Это дизентерия. Ее надо немедленно лечить, а то все может кончиться плохо.

– Знаю, – вздохнула Фрэнсин, – но у меня нет никаких лекарств.

– Ее надо показать нашему деревенскому доктору, – предложила другая женщина.

– Как его зовут? – спросила Фрэнсин.

– Джах, – подсказала старуха.

– Но одного лекарства будет недостаточно, – продолжала уговаривать ее Сегура. – Ей нужен хороший отдых, хорошее питание и полный покой.

– Знаешь что, Юфэй, – сказала старая женщина, – тебе надо оставить ее здесь, иначе она умрет в дороге. Мы выходим гною дочку, а ты потом вернешься и заберешь ее.

– Вы хотите оставить ее здесь до моего возвращения? – оторопела от неожиданности Фрэнсин.

– Да, – подтвердила Сегура. – Ты не можешь остаться здесь, так как в любой момент сюда нагрянут японцы. А твоя дочь не выдержит дальней и очень трудной дороги.

Фрэнсин прижала девочку к себе и потрясенно уставилась на женщин.

– Она права, Юфэй, – поддержала старую женщину Сегура. – Если японцы найдут здесь вас, то вместе с вами уничтожат всю деревню. Нендак отведет вас в безопасное место. Он знает здесь все тропки и отведет вас к голландцам. А девочка останется с нами. Мы не дадим ее в обиду. А когда японцы уйдут из Саравака, ты вернешься и заберешь ее.

Фрэнсин испуганно попятилась и обернулась, надеясь увидеть Клайва. Такой поворот был настолько неожидан, что она потеряла дар речи.

– Клайв! – позвала она.

На тропинке показалась группа мужчин. Увидев Клайва, Фрэнсин бросилась к нему.

– Клайв, они хотят, чтобы я оставила здесь Рут! – Схватив его за руку, она быстро пересказала ему суть разговора.

– Они правы, Фрэнсин, – угрюмо ответил тот, боясь посмотреть ей в глаза. – Я не хотел говорить тебе об этом, но другого выхода нет. Совершенно очевидно, что Рут не выдержит дороги. Мы можем потерять ее.

– Нет, Клайв! – вскричала Фрэнсин, еще крепче прижимая дочь к груди. – Я ни за что на свете не оставлю ее здесь!

– Посмотри на нее, дорогая, – ласково сказал он. – Ты же видишь, она уже на ногах не стоит. Она настолько ослабла, что не выдержит и двух миль. Ей нужен отдых, хорошая еда и покой. А нам пора уходить отсюда.

– Нет, я не могу оставить ее, – упрямо повторила Фрэнсин. – И не уговаривай меня, Клайв. Я не могу этого сделать. Я не хочу поступать с ней так, как поступил с нами Эйб.

– Фрэнсин, они могут спрятать здесь Рут, но ничем не смогут помочь нам с тобой. Если мы останемся, японцы непременно узнают об этом и пришлют карательный отряд. Причем они уничтожат не только нас, но и всю деревню. Подумай о людях, которые нас приютили.

Она посмотрела на окруживших ее людей каким-то странным, рассеянным взглядом. Умом она понимала, что Клайв прав, но сердце отчаянно сопротивлялось такому решению.

– У нас нет выбора, – хмуро произнес он, обнимая Фрэнсин за плечи. – Ты ведь знаешь, что я очень люблю Рут, но спасти ее можно только так. Иначе она умрет.

– Но как же мы можем доверить ее совершенно незнакомым людям? – продолжала упорствовать Фрэнсин.

– Нам придется это сделать, к тому же мы доверили им свою жизнь, когда пришли в их деревню. Неужели ты не понимаешь, что с первой минуты мы всецело находимся в руках Нендака? Они могли сделать с нами все, что угодно.

Фрэнсин не дослушала его и, молча повернувшись, зашагала прочь.

После завтрака все племя стало готовиться к какому-то торжественному событию. Сегура подошла к Фрэнсин и опустилась перед ней на колени.

– Ты все еще грустишь? – участливо поинтересовалась она.

– Еще бы. Я все понимаю, но не могу оставить дочь. – Фрэнсин посмотрела на нее полными слез глазами.

– А как ты будешь смотреть на ее медленное угасание в дороге? Ты же не хочешь, чтобы она умерла у тебя на руках? – Сегура показала рукой на старика, который вчера обмывал тела погибших соплеменников. – Это наш доктор Джах.

Фрэнсин посмотрела на раскрашенное татуировкой лицо старика, его грязные руки и недоверчиво хмыкнула:

– Доктор? А почему он такой странный?

– Да, он может показаться тебе странным, но сейчас это единственный человек, который способен помочь твоей дочери.

– Ну ладно, я отведу Рут к нему, – согласилась Фрэнсин, вставая на ноги.

– Нет, только не сейчас, – остановила ее Сегура. – Сейчас мы готовимся к празднику, а завтра он посмотрит ее. – Она взяла цветы и начала прикреплять их к волосам Фрэнсин.

– А что это за праздник? – равнодушно спросила Фрэнсин.

– Это торжество по случаю перехода умерших в дальний мир Сабайон.

– А где находится этот Сабайон?

Женщина снисходительно улыбнулась:

– Это мир мертвых, Юфэй. Неужели ты не знаешь.

– Нет, никогда ничего подобного не видела и не слышала, – откровенно призналась Фрэнсин.

Торжества продолжались до захода солнца. В этот день женщины щеголяли в праздничных одеждах, а мужчины казались необыкновенно важными и на редкость сосредоточенными.

Фрэнсин и Клайв с любопытством наблюдали за происходящим, но абсолютно ничего не понимали. Обряд казался им бессмысленным и по-детски наивным. Порадовало лишь то, что по такому случаю женщины приготовили много вкусной еды.

После обеда на деревню снова обрушился проливной дождь, но это не остановило торжественную церемонию погребения погибших. Ближе к вечеру все было готово для последнего обряда.

– Мы сейчас отправимся на кладбище, – сказала Сегура, – а вы останетесь здесь.

Фрэнсин молча кивнула и долго смотрела на траурную процессию, медленно скрывающуюся в дебрях джунглей. А Рут в это время мирно спала на руках Клайва.

– Конечно, для матери нет ничего ужаснее, чем оставить ребенка чужим людям, – произнес Клайв, поглядывая на спящую девочку. – Но обрекать ее на верную гибель было бы просто чудовищно. Ты никогда не простишь себе этого.

Жители деревни, возвращаясь с похорон, по пути втыкали в землю небольшие веточки. Фрэнсин догадалась, что таким образом они отпугивают духов умерших, чтобы они больше никогда не посещали это место и не навлекали на живых беду.

Нендак шел первым с угрюмым выражением лица, рядом с ним семенила Сегура.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, поравнявшись с Фрэнсин.

– Хорошо, спасибо, – ответила она. – Выражаю вам свое соболезнование по поводу безвозвратной потери близких, – произнесла она ритуальную фразу.

Вождь кивнул, принимая сочувствие, и пристально посмотрел ей в глаза:

– Юфэй, должен сообщить вам, что сюда идут японцы.

Она побледнела от страха.

– Откуда вам это известно?

– Мне сообщили, что они проверяют все деревни с целью обнаружения белых людей. Думаю, они будут здесь дня через дна или три. Переведите это своему мужу.

Она повернула к Клайву мертвенно-бледное лицо и сбивчиво объяснила ситуацию.

– Когда они могут добраться сюда? – переспросил он.

– Они могут нагрянуть даже завтра утром, – пояснил старик. – Поэтому вы должны покинуть деревню сегодня вечером. Я покажу вам дорогу.

– Ну что ж, дорогая, – грустно промолвил Клайв, обнимая Фрэнсин за плечи, – похоже, нам снова предстоит дальняя дорога.

Она молча встала и поплелась прочь. Остановившись на краю деревни, она посмотрела на высокие вершины гор и горько заплакала. Сейчас они были похожи на райские холмы, к которым она никогда не сможет приблизиться. Выплакав все слезы, она вытерла лицо и вернулась в деревню. Надо было подготовиться к неизведанному пути в свой собственный Сабайон, тот самый мир мертвых, куда только что отправились некоторые жители этой несчастной, Богом забытой деревни.