Седьмая вода

VI

— Я считал себя знатоком наречий и диалектов, знаете ли. Я думал, что могу по говору определить происхождение, образование и род занятий человека, — вещал Цудечкис. — Но вот с тобой, Рем, мне ничего не понятно! Порой ты изъясняешься как профессор на лекции, все эти умные термины и сложные обороты… А иногда — как плебей из трущоб Кесарии, сыплешь жаргонизмами и ругательствами. Что с тобой не так, парень?

— Доктор, для того чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось бы изложить вам свою долбаную биографию за последние пять лет, а этого делать мне совсем не хочется, — отбивался Аркан.

— Но университетское образование у тебя есть, да? И степень не ниже магистра?

— Имеется степень бакалавра, а магистерскую диссертацию мою зарезала комиссия исходя из своих политических и религиозных предпочтений… — сдался Рем.

— Ну, тогда это или Тимьян, или Смарагда, или всё-таки Кесария. На Юге, в Претории, я думаю, у тебя не было бы проблем… Я прав?

Аркан сделал неопределенный жесть рукой. Проницательный тип этот Цудечкис! В Тимьяне, на северо-востоке, привечают в основном популяров. Кесария — это далеко и дорого, очень дорого! Столица Империи всё-таки, пусть самой Империи уже и нет почти… Сбежав из дома, Рем хотел попасть в Преторию, но там его стали бы искать в первую очередь, так что вольный город Смарагда стал для него единственным вариантом, где можно получить образование, скрыться с папашиных глаз и не сдохнуть от голода на имеющиеся скромные средства. Университет там тоже имелся — знаменитый, основанный чуть ли не раньше самой Империи, лет через двести после Прибытия.

Ему удалось поступить без проблем. Еще бы! Библиотека в папашином замке состояла из тысяч томов, и многие библиофилы готовы были отвалить золотом по весу за каждую четвертую книжечку этой коллекции! А Рему всё это богатство было доступно просто по праву рождения, и, видит Бог, он прочел почти всё, кроме специальных справочников, магических трактатов, любовных романов и совсем уж заумных или неразборчивых рукописей. Да и учителей Тиберий Старший подобрал знающих, была у него чуйка на людей. Он считал, что его детей должны учить те, кто на практике доказал знание своего предмета.

Так, языки вместе с фехтованием Рему и его братьям преподавал старый ветеран-легионер, ушедший в отставку в звании декуриона, когда легионы распустили. Он измерил шагами всю Империю от буйного, зеленого Юга до дымящихся гор Севера, бился с дикими племенами на Востоке, за Рубоном Великим и с гёзами на Западном побережье… Материться он умел на всех известных наречиях, знал самые необходимые фразы на десяти языках, включая орочий, гномский и эльфийский, и свободно изъяснялся на каждом из диалектов Империи, кроме северного. Его любимым учеником был старший из трех братьев — Децим.

Природоведение вместе с изучением Священного Писания было поручено замковому капеллану, который, как и подобало настоящему ортодоксальному священнику, сочетал в себе пламенно верующего миссионера, страстного естествоиспытателя-исследователя, практикующего лекаря и в целом — блестящего интеллектуала. Что тут и говорить, еще один брат Рема — Флавиан во всех этих дисциплинах преуспел, и вполне был согласен с традицией, по которой вторых сыновей ортодоксальная аристократия отдавала на попечение Экзархату, надеясь, что из них получатся хорошие священники. Священник в семье — это большая честь!

Географию, историю людей и нелюдей известного мира, риторику и литературу, философию, логику и тому подобное младшим Арканам сначала излагал отец лично, а потом приютил профессора из Тимьяна, который сбежал из своей альма-матер по причине преследований на религиозной почве. Тимьянские популяры они, конечно, за свободомыслие. Но только в том случае если это свободомыслие тех, кто с ними согласен. Здесь, несмотря на самый юный возраст, впереди всех была младшая сестрица Селена. Рем диву давался, как ей удавалось знать наперечет все древние рода Империи и цитировать классиков как имперских, так и эльфийских, и прежних, ну, чьи труды успели спасти с Ковчегов.

А Рем впитывал всё, что ему предлагали учителя, разбавлял полученные знания и навыки мешаниной информации, проглоченной в библиотеке, и считал себя самым умным, не имея феноменальных успехов ни в одной области. Он мог продержаться на мечах против Децима, (иногда даже удавалось его достать), рассуждал с Флавианом о богословском «казусе магов», и на спор с Селеной рисовал гербы захудалых родов Центральных провинций, однако со своей жизненной стезей так и не определился.

И это тоже было причиной его побега в Смарагду.

Сдать экзамены в университет было не сложно. Сложно было находиться в одной каюте с хитрым маэстру Цудечкисом, и не выдать своё происхождение. На вид-то лекарь человек интеллигентный, но мало ли у него с Арканами свои счёты? Всадит скальпель куда-нибудь, или чикнет по артерии и всё, прощай Рем Тиберий Аркан, молодой и перспективный. Пришлось сливать доктору компромиссную полуправду:

— Я из дома сбежал в Смарагду… Юношеский максимализм и всё такое, понимаете? А потом деньги закончились, а кушать хотелось, так что я без малого два года ночами простоял за стойкой в кабаке, разливая пиво и крепкие напитки… Там же и проживал. Не самый респектабельный район, если честно…

— Печи? — уточнил Цудечкис.

Рем удивленно поднял бровь. Маэстру лекарь — специалист по трущобам Смарагды?

— Нууу, не настолько плохо, — улыбнулся Аркан. — Монеточка.

— Ах, Монеточка! Ну, там и вправду публика почище: вместо воров, наркоманов и проституток — наемники, контрабандисты, странствующие циркачи и артисточки… — хмыкнул доктор. — Тогда всё ясно, Рем. Пойдем к пациенту, это снадобье должно ему помочь…

Он был явно доволен собой, этот маэстру Цудечкис с ухоженной шкиперской бородкой. Он наверняка гордился тем, что лихо раскусил парня, просто на щелчок пальцев! А Рем Тиберий Аркан считал, что ни черта Цудечкис его не раскусил.

Они шагали по качающейся палубе в каморку квартирмейстера, где сейчас разместили эльфа, и Рем думал, что остался всего один остров из Малой Гряды, а дальше всё-таки придется решать, как быть дальше?

И присущее всей его семейке чутье подсказывало, что эльф может с этим помочь.

Эльф лежал на койке и смотрел в потолок. Очнулся, значит!

— Айе! — сказал Рем. Это значит «здрасте» по-эльфийски. — Я не знаю, понимаешь ты меня или нет, но мы спасли тебя из той клетки, в которую тебя посадили гёзы. Меня, кстати, Рем зовут. А это — маэстру Цудечкис, он доктор.

Эльф посмотрел на них, а потом широко улыбнулся и заговорил на чистейшем придворном диалекте имперского языка:

— Приветствую вас, милостивые государи Рем и маэстру Цудечкис, и благодарю Небеса и вас за небезразличие. Истинная отрада узнать, что не все люди есть безжалостные дикари, и вам известно милосердие и сочувствие! Мое имя — Эадор Нилэндэйл. Не соблаговолят ли милостивые государи сообщить мне, что за корабль стал мне приютом, кому принадлежит и куда направляется?

Рем и доктор растерянно переглянулись: черт его знает, как ему отвечать на эти вопросы? Он как бы имеет право знать, он же не пленник! Но, с другой стороны, они и сами-то толком еще не разобрались в таких сложных вещах!

— Ну, я пока сделаю перевязку, — сделал занятой вид хитрый доктор, оставив Рема объяснятся с эльфом.

— Вы прекрасно говорите по-имперски! — сказал Аркан, чтобы что-то сказать.

— Милостивый государь Рем, я тщательно готовился к путешествию, и принял все возможные меры, чтобы встреченные мной люди испытывали во время беседы со мной удовольствие и приязнь, — он беспомощно улыбнулся, как будто признавая, что встреченные им люди не испытывали никакой приязни. — Но, полагаю я, моя речь не совсем соответствует …

— Да, так изъяснялись сто лет назад при дворе императора, — улыбнулся Рем. — Мы сейчас говорим несколько проще… И давайте вы не будете каждый раз называть меня «милостивым государем», и скажете мне, как мне к вам обращаться…

— О, называть друг друга просто и по имени для меня будет большой честью!

— Отлично, Эадор! Так вот, что касается твоих вопросов о корабле… Тут, всё очень непросто. Это судно не принадлежит никому, поскольку захвачено нами у пиратов в результате восстания гребцов. Как корабль называется — мы не знаем, и куда плыть — пока не решили… Я не думаю, что ты сильно расстроишься, если узнаешь, что мы сейчас завершаем разгром Малой Гряды Низац Роск, и на нашем пути остался всего лишь один остров. Все остальные уже подверглись э-э-э… мечам и пожарам, если говорить поэтично. Это всё потому, что нам не нравятся гёзы — они, как ты правильно выразился, безжалостные дикари. Например, занимаются работорговлей, приковывают людей к гребным скамьям и бьют плетями, и убивают…

— О, Рем, будь в я немного в лучшем состоянии, то с превеликим удовольствием и великой радостью присоединился бы к вам, и предал бы… мечам и пожарам этот остров! Как жаль, что я не могу этого сделать! — его помпезный слог не соответствовал ярости, горевшей в фиалковых глазах.

Еще бы! Что кроме ярости будет испытывать мужчина, которому несколько часов поджаривали ноги?!

— Маэстру Эадор, — сказал доктор. — Я думаю, встать вы сможете не ранее чем через десять дней.

— Почтенный лекарь, поверьте, трех дней будет вполне достаточно… Несомненно, ваш опыт и познания в излечении людей превыше всяких похвал, но я — тъялери, — проговорил Эадор. А потом спросил у Аркана: — А кто капитан сего корабля?

Рем и доктор снова переглянулись, а с гребной палубы раздался залихватский мотив:

— Хоп! Давай-давай!

Городишко поджигай!

Отвечать пришлось Аркану:

— Последний капитан был настоящим мерзавцем, и сейчас его голова располагается на мачте. А корабль управляется чем-то вроде клуба командиров. Я, например, квартирмейстер и принадлежу к этому э-э-э клубу. И доктор тоже.

— Не соблаговолите ли… Будь любезен, Рем, скажи этим почтенным людям что я имею для всех вас наиважнейшее предложение и поелику возможно скорее хотел бы изложить его принимающим решение на этом корабле.

Вот оно как! Рем вскинулся — он готов был поклясться, что это оно, то самое, на что указывало его чутьё!

— Не знаю, кого из них можно назвать «почтенным», но все они — люди достойные, мужественные и решительные. Я прямо сейчас пойду, и всё им изложу, — Аркан энергично направился к двери, оставляя доктора на растерзание этому в высшей степени интеллигентному, вежливому и дружелюбному эльфу.

Закрыв за собой дверь каюты, Рем отошел на пару шагов и уселся на палубу, привалившись спиной к фальшборту, стараясь привести мысли в порядок.

Итак, что в сухом остатке? Тъялери — так он себя назвал. Это, видимо, самоназвание тех эльфов, к которым он принадлежит. Кроме того, у него была некая вполне определенная миссия, раз он тщательно готовился к путешествию. И с людьми они знакомы, по крайней мере, заочно, раз он знает язык. Ему не повезло, и он столкнулся с популярами, иначе, Рем был уверен, любой феодал на Западном побережье принял бы его как особу знатного происхождения. К эльфам у аристократов (особенно у оптиматов) всегда было отношение трепетное и восхищенное. Наверное, он попросит доставить его куда-то… И это — неплохой шанс! Вдруг Эадор Нилэндэйл — посланник эльфийских важных шишек, и тогда мятежники получили бы вполне официальный статус как лица, его сопровождающие. И спокойно пристали бы в городе, куда там ему надо? А Рем смог бы связаться с Децимом, и тогда…

— Чего уселся, Рем? Что там с твоим гостем? — внезапно прозвучал голос Разора.

— Гость-то мой того… — Аркан ведь не сообщил ему всех нюансов.

— Умер что ли?

— Тьфу, Разор, Господь с тобой, почему сразу умер? Эльф он!

— Чего-о?

— Ну, эльф. Глаза фиалковые, уши — длинные, острые. Эадор его зовут, и он что-то хочет нам предложить. По его словам — наиважнейшее!

— Так. Это, конечно, всё очень интересно. Но мы все делать будем по порядку! У нас прямо по курсу последний остров, и пока мы с ним не разделаемся, меня всякие наиважнейшие эльфы мало интересуют, — отрубил Разор.

Кремень-мужик. Другой бы уже побежал знакомиться, и подробности узнавать. А этому — тоньше лезвия, потому что порядок должен быть. Решили острова жечь — значит нужно с этим закончить. Обстоятельно, дисциплинированно.

В этот момент впередсмотрящий с «вороньего гнезда» закричал дурным голосом:

— Вижу три паруса на горизонте! Четыре, пять парусов!!!

— Команда, к бою! — тут же откликнулся Разор. — Комит, свежую смену на весла! Мы должны освободить рабов с острова и сжечь там всё к чертовой матери, пока они нас не догнали! Жерар, сколько до тех кораблей?

Жерар ловко вскарабкался на вершину мачты по вантам, прислонил козырьком ладонь ко лбу и через мгновение ответил:

— Верст двенадцать! Если ветер сохранится — им четыре, может пять часов ходу!

— Итак, у нас есть два часа, чтобы закончить свои дела здесь, и оставить гёзам пепелище. За работу! — гаркнул Разор.

Корабль как будто превратился в гудящий пчелиный улей. Каждый куда-то бежал или что-то делал. Бойцы экипировались, прилаживали снаряжение, точили оружие. Свежая смена гребцов, уже облаченная в доспехи и вооруженная до зубов, сменила товарищей, и те также принялись готовиться к бою.

До крайнего острова Малой Гряды оставалось менее получаса ходу. Рем успел надеть кирасу, поножи и наручи. Эх, еще бы латные перчатки, как у папаши в арсенале! Рем решил обязательно присмотреть что-нибудь подходящее на берегу, мало ли…

На коротком собрании командиров было решено не мудрствовать. Обстрелять гавань и поселение, высадиться на берег, построиться и одним мощным кулаком пройтись туда-сюда по острову с целью поиска захваченных гёзами в плен несчастных. А потом поджечь всё, что может гореть и с максимальной скоростью убраться подальше под прикрытием дыма.

Гавань состояла из широкого залива, неглубоко вдававшегося в сушу. Шесть пирсов, сооруженных на основании из каменных глыб, обеспечивали неплохую пропускную способность. Два из них были заняты пришвартованными корабликами: один из них очень напоминал галиот контрабандистов с Кон Ките, а второй являлся ветхим рыбачьим баркасом.

Из глубины острова к пристани уже бежали нестройной толпой разномастно вооруженные защитники.

Решено было высаживать десантную партию одновременно с корабля и шлюпок, чтобы обеспечить максимальное количество бойцов на берегу в самом начале сражения. Каждое из направлений взял на себя кто-то из командиров: Разор, Септимий, Оливьер и Марк. Рему поручили взять дюжину бойцов и захватить галиот, на тот случай, если вдруг на красном корабле не хватит места для добычи и освобожденных пленников. Баркас было решено сжечь.

Группа Рема высаживалась во вторую очередь, так что он успел осмотреться. Ребята, кстати, подобрались разные: пятеро прошедших мракобесие Дэна Беллами и мятеж на Хотгобе, остальные — освобожденные с первой взятой галеры и острова Сэн Ракё. Рем даже имен их узнать не успел, а они все его знали…

— Что делать будем, квартирмейстер? — спросил один из них, лысый детина с серьгой в ухе.

— Сначала поджигаем баркас, потом перебираемся на галиот. Берем под контроль палубу, предлагаем всем, кто остался внизу выбираться по одному, и бросаем их всех в воду, пускай выплывают…

Интересно, что Разор уже в который раз поручал Рему вспомогательные миссии, отвлекающие маневры и тому подобное. В строй он ставил других, а ему выделял небольшой отряд под командование, обозначал цель и предоставлял в дальнейшем полную свободу. Это можно было бы объяснить благородным происхождением Аркана, которое старый вояка просчитал еще в трюме корабля вербовщиков, но… В команде были и другие аристократы, немного, человек пять. И Разор плевал на их происхождение, в основном определив благородных в абордажные команды.

Шлюпки уже двигались к пирсам, битком забитые бойцами, на корабле весла были убраны, до берега оставались считанные мгновения. Наконец, с громким стуком борт ударился о каменное основание центрального пирса, и плотный строй бывших гребцов ринулся вперед, подбадривая себя воинственными криками и стуком оружия о щиты.

Вырвавшись на мощеную досками набережную, мятежники тут же принялись разворачиваться в шеренгу, чтобы прикрыть высаживающихся со шлюпок соратников от набегающей толпы гёзов.

Рем и его люди высадились сразу следом за основной партией, и за их спинами пробежали к крайнему правому пирсу, туда, где стоял галиот. Аркан бежал по скрипучим доскам и старался не ткнуть в товарищей горящим факелом, который держал в левой руке. На бегу он думал о том, что посвятить жизнь кровавым сражениям никогда не входило в его планы. А последнее время он только и делает, что тыкает в людей острыми железяками и наносит увечья разной степени тяжести…

Мятежники сноровисто подожгли баркас при помощи кучи сброшенной в него ветоши и факела, и в два счета захватили галиот, успев пресечь попытки команды обрубить канаты. Всё оказалось даже проще чем планировалось: большая часть контрабандистов сгрудилась на берегу, а две дюжины гребцов томились под охраной всего-то пяти человек! Охрана оказала сопротивление и была уничтожена. Освободив кандальников, Рем принял решение оставить их на корабле вооружаться и готовить галиот к отплытию, а самому с отрядом мятежников поддержать Разора.

Основные силы как раз отразили первую хаотичную атаку: прикрывшись щитами отбросили гёзов и принялись наступать — шаг за шагом.

— И-и р-р-раз! И-и р-раз! И-и-и раз, два, три! — слышался зычный голос Разора, в такт которого бойцы меняли свой шаг, вколачивая подошвы в землю.

Отступившие пираты, больше сотни человек, выстроились у ближних к пристани домов. Ими руководили два статных мужчины в качественных доспехах. У одного из них было почти аркановское телосложение, и Рем сразу присмотрелся к его латным перчаткам…

— Хоп! — крикнул кто-то в рядах мятежников, и десятки глоток со злым весельем откликнулись: — Давай-давай!

Разор и абордажники здорово вымуштровали парней за эти долгие дни. А еще большую роль в становлении пленных гребцов в качестве свирепых воинов сыграли постоянные сражения с гёзами на островах.

Люди Рема устремились в бой вместе со всеми, в глубине левого фланга. Непосредственного участия не потребовалось — первые ряды устроили популярам настоящую мясорубку, обратив их в бегство за несколько минут жесткого встречного боя. Завывая и вопя как тысяча чертей, мятежные бойцы преследовали убегающих гёзов и убивали их повсюду: на улицах, в сквериках, на лестницах и крылечках, в домах и тавернах…

Рабов здесь содержали поистине в скотских условиях. Это была обычная яма: неглубокая, с земляными стенами и полом, накрытая сверху деревянной решеткой, на которую в случае дождя укладывали дощатый навес. О нужнике, и тем более о бане не могло быть и речи. Пища выбрасывалась из корзин прямо через отверстия в решетке, вода подавалась два раза в день в ведрах на веревке. Всё как у «вербовщиков» в трюме.

Рем увидел, как бойцы вытаскивают оттуда три десятка худых как скелеты мужчин, которые смотрели на мятежников как на посланников Небес, и протягивали к ним свои руки.

Аркан помогал им вылезать на свет Божий и думал о том, что им всем жутко повезло, что популяры не берут в рабство женщин. Их интересовала только мускульная сила, поэтому «вербовщики» охотились на крепких взрослых мужчин. Он понятия не имел, что бы они делали, если бы на островах были сотни рабынь… Для каких угодно надобностей.

Если говорить о порядочных ортодоксальных девушках, или замужних женщинах, то взять одну из них в рабство было бы большой проблемой: умение обращаться с коротким клинковым оружием (то есть с ножом) — это часть женской культуры ортодоксов. И на кухне, и по хозяйству, и, не дай Бог, в бою — нож всегда был верным помощником и другом прекрасного пола. Другой вопрос, что самого Рема, такого большого, сильного и вооруженного спеленали и запихали в трюм… В общем, хвала Господу, рабынь они не встречали, и на том спасибо.

Нет, бордели на островах были, и мятежники исправно их поджигали и громили, выгоняя обитательниц на улицы. Однако эти самые обитательницы обитали там вполне добровольно, осознанно посвящая несколько лет молодой жизни этому, скажем так, ремеслу для того, чтобы подкопить денег и отчалить на большую землю вполне себе обеспеченными особами. А там, на популярском Северо-Востоке можно было рассказать сказку о погибшем в бою с еретиками муже, оставившем неплохое наследство. Благо, жаждущие ласки пираты не скупились на подарки для своих подруг.

Ну, этих-то практичных особ жалко не было. Убивать их не убивали, по крайней мере, если они не кидались на разгоряченных схваткой ребят с острыми предметами, но перед сожжением борделя в нем не оставалось ни одной завалящей монетки и ни одного кусочка драгоценного металла, это уж поверьте! Разве что, эти будущие респектабельные бюргерши по-быстрому договаривались с кем-то из парней… Но это уже совсем другая история.

Через три часа после высадки, на двух кораблях мятежники вышли в открытое море, держа курс подальше от Низац Роск. Они шли на веслах, не поднимая парусов, чтобы с приближающихся кораблей пиратской эскадры корабли было сложнее рассмотреть. Да и сумерки играли в их пользу.

Среди освобожденных гребцов галиота оказался один юнга с военного корабля флота маркиза дю Жоаннара, он служил помощником рулевого, так что вместе с парой матросов с красного корабля и тремя десятками парней они смогли управлять вторым судном. Остальные освобожденные мылись, отъедались и отдыхали.

— Они не должны нас заметить, ведь правда? — спросил Разор.

— Гла-авное отойти подальше… — проговрил Микке. — Ко-огда стемнеет, мы смо-ожем поставить паруса!

Жерар утвердительно кивнул.

Командиры сидели на кормовой надстройке, прямо на крыше бывшей капитанской каюты, и держали совет. По кругу передавали бутылку с вином, тут же, на бочке, были разложены нехитрые закуски.

— Представьте себе ощущения пиратов, которые раз за разом причаливают к пепелищу! — ухмылялся Рем. — Они, наверное, проклинают нас по чём свет стоит!

— Выжившие расскажут им о нас, и нашем корабле, — угрюмо пробормотал Сухарь. — Нужно было порешать всех на каждом острове! Тогда не пришлось бы нам шкериться непойми, где…

Он всегда был против линии, которую отстаивали Разор, Микке и Рем. Эти трое выступали за то, что нужно уничтожить материальную базу пиратства на Малой гряде и убить всех, кто окажет сопротивление, в первую очередь — вооруженных мужчин. А Сухарь, как, впрочем, и большая часть команды, предпочел бы устроить тотальный геноцид популярского населения архипелага Низац Роск.

— Мы потеряли бы время, Сухарь, — жестко отрезал Разор. — И контроль над бойцами. Две сотни перемазанных с ног до головы кровью и внутренностями головорезов — не та команда, которая будет соблюдать порядок и дисциплину, верно?

Он продавил такое решение своим авторитетом, и многие командиры его поддержали. Команде пришлось согласиться, все же они понимали, кому обязаны свободой и возможностью поквитаться с угнетателями.

— Что ж, Рем, я думаю, теперь мы можем выслушать нашего гостя, верно? — маэстру Цудечкис сумел на короткое время оторваться от раненых и поэтому принимал участие в совете.

Остальные выжидающе уставились на квартирмейстера. Как будто этот эльф решит все их проблемы!

— Ну, пойдемте, — пожал плечами Рем. — Или мне принести его сюда на закорках?

Эадор Нилэндэйл ожидал их, сидя на кушетке. Само по себе это уже было для всех новостью — человек не может так быстро оправиться! С другой стороны, можно ли считать эльфа человеком?..

— Приветствую вас, милостивые государи, начальствующие на сем корабле и да будет Небо благосклонно к вам! — сказал он и изобразил изящно-вежливый жест рукой.

— И мы вас приветствуем, маэстру эльф. Меня зовут Разор, и я исполняю обязанности боцмана, то есть руковожу командой. Вот эти достойные люди — наш, скажем так, командный состав. Рулевой, шхиман, доктор, квартирмейстер, абордажники… — старый вояка по очереди всех представил. — У вас есть предложение к нам, и теперь мы готовы его выслушать, поскольку срочные дела закончились, и семь пиратских островов весело горят у нас за спиной!

На последнюю его фразу все присутствующие злорадно заулыбались. Хорошая морская прогулка получилась! Очень неплохо для случайных людей, собранных на гребной палубе волей случая и усилиями проклятых вербовщиков!

— Поверьте, милостивые государи, я в полной мере разделяю ваши чувства от осуществленного возмездия, проклятые дикари получили по заслугам! Жаль только я сам не сумел поучаствовать в этом достойном всякой похвалы и славословия деле! — эти слова эльфа, вызвали одобрительные взгляды мятежников. — И то, что вы весьма умело и храбро, и за столь короткое время разгромили крупные силы неприятеля, говорит мне о том, что именно вы и есть те, кого искал владыка Рианнор!

Видимо, наконец-то они приближались к сути вопроса. Эльф взял паузу, собрался с мыслями и продолжил:

— Мой сюзерен — владыка Рианнор. Вы назвали бы его принцем-консортом. Он имеет великую честь являться супругом нашей Владычицы. Они правят Доль Наяда в согласии и гармонии, распределив обязанности меж собой. Владыка водит в бой воинов и руководит сношениями с другими народами и странами. Он направил несколько своих доверенных, дабы найти отряды бойцов, готовых послужить на благо Доль Наяда за хорошее вознаграждение.

— А своих воинов, стало быть, у вас, эльфов, маловато? — сощурился Марк.

— Воины у нас есть, искусные и доблестные! — взор эльфа вспыхнул. — Десятки лет витязи наши совершенствуют своё мастерство, и не будь я в таком печальном положении, я бы доказал, что один витязь стоит двух дюжин презренных пиратов!

— Так зачем же тогда владыке Рианнору наёмники? — спросил Разор.

Эльф вздохнул:

— Причины тому имеются скорее мистического свойства… Тъялери не могут пойти и сделать то, что требуется, в силу обстоятельств непреодолимой силы… И потому нам нужны воины других народов. Подгорные кланы, и Дети степей — не очень хороший выбор. А вот Молодой народ — то есть вы, люди — вы подходите для этой работы.

Разор и остальные переглянулись, ожидая продолжения. И эльф не обманул их ожиданий.

— Нужно убить или прогнать чудовище из одного места… Важного для нас! Оплата будет весьма щедрой и великолепной!

Тут мятежники разулыбались, и Разор, подавив усмешку, проговорил:

— Что касается оплаты, эльф, то тебе сложно будет нас удивить… Трюмы этого корабля набиты золотом, оружием, ценными диковинками, деликатесами и винами, и у нас есть еще один кораблик, на котором сложено то, что не поместилось к нам!

Такая его реплика вызвала видимое одобрение. Приятно было осознавать, какие все они молодцы! Разор тем временем продолжил:

— Вот что я тебе скажу. Оплата нас особенно не интересует. Нам нужно другое… — Эльф навострил уши. — Убежище. Тихая гавань на месяц-другой, пока гёзы не перестанут нас искать…

Тут вмешался Рем:

— И какой-нибудь благовидный повод чтобы потом под вашим флагом на законных основаниях добраться домой. Купцов там сопровождать, или посла доставить…

Разор одобрительно кивнул, а эльф серьезно задумался. Было непонятно, обладает ли он правом вести такие переговоры. Увидев его сомнения, боцман подошел поближе и, хлопнув его по плечу, заявил:

— А на чудовище твоё мы посмотрим, и, ежели это будет в наших силах, поможем. Вон Дэн Беллами — на что редкостное чудовище, а на мачте его башку чайки доедают! Может и с вашей напастью сладить получится! Верно я говорю?

В тот момент все поддержали его. Конечно! Ведь они и понятия не имели, на что подписываются.