Секретарша для босса

ГЛАВА 28.

Дверь в приёмную нерешительно отворилась, и взору всех присутствующих предстала странная и довольно жалкая картина: мокрая, дрожащая и с клацающими дробью зубами Мария Валентиновна стояла на пороге, обняв себя руками – пытаясь хоть немного сдержать колотившую её дрожь.

Она недоумённым взглядом окинула всех присутствующих и нерешительно спросила кого-то поверх голов:

- Я в-войду?..

Хорошие и сердобольные дамы ахнули, а те, дамы, что «не очень», презрительно сжали искусанные губы и, пользуясь всеобщей заминкой, пулей выскочили из помещения.

На уход Горгоны никто, конечно, не обратил внимания. У неё сейчас важное дело – к концерту готовиться да слова подбирать. Постараться придётся основательно, потому, как, наверняка, предполагался аншлаг. Так что, удерживать её никто и не подумал.

Дмитрий Олегович очнулся первым и, расталкивая «соратников», ринулся вперёд, приобнял девушку за плечи и осторожно повёл в свой кабинет, шикнув остолбеневшей публике, чтоб расходились…

Первым делом он затолкал её в ванную, настроил душ и потребовал, чтоб она основательно согрелась под горячими струями. Маша безвольно попыталась трясущимися руками расстегнуть пиджак, но маленькие пуговки всё время выскальзывали из озябших пальцев и подчиняться отказывались наотрез.

«Вот горе ты моё луковое!» – вздохнул мужчина и взял это дело на себя. Девушка промокла насквозь. Её хрупкое тельце было ледяным, а глаза испуганными и виноватыми.

- Я, к-кажется, немного переборщила, - заикаясь пробормотала она, поворачиваясь, когда босс расстёгивал её юбку.

- А какого эффекта ты пыталась добиться? – недоумённо пробормотал Дмитрий, стягивая прилипшие к коже колготки.

- П-простыть хотела…

- Интересно, зачем?

- Чтоб ср-разу на больничный уйти…

- И меня больше не видеть? – скрипнул зубами Дмитрий, - Давай, моя хорошая, бельё сама снимешь, а я тебе что-нибудь из одежды подберу. Грейся!

Он вышел из ванной и кинулся к шкафу. Вот, угораздило же его таким огромным-то вырасти! Он критично осмотрел свой гардероб, выбрал голубую рубашку и пару чёрных носков. К сожалению, его брюки девушке явно не подойдут.

Если только впихнуть её целиком в одну штанину и представить, что это - «маленькое чёрное платье. Спецзаказ.». Просто один из сиамских близнецов, для которых шилась эта «классическая пара», временно куда-то отлучился.

Он прислушался к шуму воды за дверью и нерешительно вошёл, положив рубашку на столешницу умывальника. В кабинке угадывалось обнажённое девичье тело. Дмитрий Олегович застыл, не имея сил отвернуться, нервно сглотнул и, прокашлявшись, извиняющимся голосом сказал:

- Машунь! Я тут рубашку положил. Её наденешь. А потом я тебя ещё в плед заверну…

Маша что-то невразумительное всхлипнула и мужчина поспешил выйти.

Всё это его вина! Довёл девчонку, практически, до самоубийства, идиот! Ещё и совести хватает стоять и пялиться! Гад он распоследний, вот что! Иди теперь ей объясняй, что он «не хотел», «не думал» и «не собирался»… скотина…

Дмитрий Олегович прошёл к бару и щедро плеснул в стакан для Маши виски. Постоял, подумал, оглянулся на дверь ванной. В горле застрял совершенно непроглатываемый ком, а в брюках у кого-то явно стало очень тесно.

- Ч-ч-чёрт! – выругался мужчина и, не раздумывая, сам махнул, предназначавшуюся для секретарши порцию.

Минут через десять шум воды в ванной стих, и Дмитрий Олегович заметался по кабинету, ища для себя подходящее место и позу, «чтобы принять».

Он сначала «примерил» собственное кресло, которое тут же отверг, предположив, что «подавляй и властвуй» сейчас, ну, совершенно не в тему. По очереди посидел на обоих гостевых стульях и даже попробовал пристроиться на столе нога на ногу и сцепив руки на колене – вроде как непринуждённо и ненавязчиво изображая «всего лишь друга», с которым легко.

Но, к сожалению, изобразить получилось только взвинченного идиота с нервным тиком и взбунтовавшейся ширинкой. Пытаясь поменять позу и расцепить переплетённые друг с другом ноги, мужчина запутался в конечностях и с грохотом свалился с «непринуждённого» насеста, разметав вокруг себя не вовремя подвернувшиеся стулья.

Как раз в тот момент, когда он пытался выбраться из этого бардака, дверь ванной открылась и на пороге в облаках пара возникло чУдное видение с румяными щёчками и в синей рубашке, доходившей почти до колен. Видение робко взглянуло на босса и застенчиво попыталось натянуть полы пониже.

Не придумав ничего умнее, бос кинулся к ногам девушки, собираясь натянуть на босые распаренные ножки свои чёрные носки. Маша сначала испуганно отпрянула, но разглядев в глазах Дмитрия Олеговича такое отчаяние, примирительно улыбнулась и сама подняла одну ножку и поставила ему на колено, чтоб надевать было легче.

Аккуратно и медленно мужчина «обул» сначала один «сапожок» сорок пятого размера, затем другой, оставляя пузырь пяток где-то далеко за щиколоткой. Прошёлся ладонями по одной ступне и голени, затем по другой, расправляя складочки и не смея поднять глаз.

Девушка нервно вздохнула и, чтоб не упасть, зарылась одной рукой ему в волосы. Он обхватил её за коленки и прижался лицом к бёдрам. Скороговоркой зашептал:

- Прости меня, девочка, прости, прости!..

Маша гладила и перебирала шелковистые пряди и больше ни о чём не хотела думать. Разве что, о том, чтоб это мгновение длилось вечно…

- А я твой виски выпил, - прошептал мужчина, поглаживая большим пальцем под коленкой, - тебе тоже надо. Чтоб никакой ангины, поняла?

- М-гу…

- Что, м-гу? – Дмитрий сорвался с места, схватил плед, закутал Машу, как в кокон, усадил на диван и протянул ей стакан, - Давай, девочка! Залпом и до дна!

Маша послушно и разом махнула почти треть стакана крепкого напитка и чуть было не задохнулась.

- Вот пьяница! – с умилением заключил босс, сел рядом, прижал к себе уже сонный кокон и, укачивая девушку, как ребёнка, всё рассказывал и рассказывал, какой он дурак и какая она «маленькая дурочка», вплетая сюда и рассказ о такой горячей Машиной группе поддержки, как Люсьена Антоновна и Елизавета, и о такой холодной змее, которая столько лет водила его за нос, как Агнесса…