Секреты польской политики: Сборник документов

Записка польского посольства в Вене министру иностранных дел

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

1 — Сталину,

1 — Молотову

7-мым Отделом ГУГБ НКВД получен от источника, близко стоящего к Министерству иностранных дел Польши, следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское Посольство в Вене

№ 3/Н/А/7. 1 апреля 1937 г.

Г-ну Министру иностранных дел

в Варшаве. Секретно.

Меня посетил вчера один итальянец, который до недавнего времени, т. е. до ликвидации в Австрии итальянских влияний, был здесь в течение многих лет представителем фашистской партии и проводником ее политики. Я состою с ним в близких личных отношениях. Он находился здесь проездом из Белграда, куда ЧИАНО вызвал его из Германии, где он теперь постоянно живет. Он рассказал мне о своих последних беседах с ЧИАНО и о своих белградских впечатлениях. Из всего рассказанного им я вывел следующие заключения.

В Риме укрепляется убеждение, что Англия намерена окончательно разделаться с Италией. Ввиду того, что Муссолини не намерен дать себя свести с раз избранного «империального» пути итальянской политики ни с помощью блефа, ни с помощью финансового нажима, Италия вынуждена самым тщательным образом готовиться к военному серьезному конфликту. С этой целью она должна отбросить в сторону менее важные требования, обеспечивая себя на всех остальных фронтах. Этим в первую очередь объясняются быстрые темпы ликвидации спорных вопросов, издавна существующих между Италией с одной стороны и Турцией, Грецией, арабским миром и недавно Югославией с другой стороны, а также поиски путей к установлению с ними «искренней» дружбы, которая должна привести к разоружению возможных союзников Англии на Средиземном море.

Мой собеседник не верит в искренность заключенного в Белграде соглашения, причем в равной мере в отношении обеих сторон. При нынешнем соотношении сил заключение договоров было выгодно для обеих сторон, и поэтому его так легко удалось осуществить. Однако в случае конфликта в Средиземном море можно сомневаться в том, не окажутся ли притязания Югославии на «империю в Адриатическом море» и английские влияния в Белграде более сильными, чем верность соглашению, подписанному несколько дней тому назад. Что касается Италии, которая не может мириться с постоянным ростом мощи Югославии, то ее могла заставить заключить нынешнее соглашение только необходимость, связанная с очередными насущными вопросами (сходные мнения относительно белградского соглашения поступают ко мне и с югославской стороны).

Те же моменты заставляют Италию сохранять неприкосновенность «оси Рим — Берлин». Сохранение этой политической линии следует теперь рассматривать как абсолютно обеспеченное, т. к. аналогичная необходимость существует также и для Берлина. Италия, как и Германия, безуспешно пытались договориться с Англией, причем дальнейшие попытки в этом направлении, по-видимому, и в настоящее время не имеют шансов на успех. В этих условиях обе стороны вынуждены соблюдать во взаимных отношениях подлинную лояльность и, находясь в одинаково изолированном положении, сохранять тесное сотрудничество. Такое положение, по мнению г-на ЧИАНО, обеспечивает пока независимость Австрии. Каждая из сторон, имеющих, между прочим, гораздо большие заботы в другом месте, будет избегать активизации вопроса, который может стать яблоком раздора. По моему мнению, все это не больше как только частично правильное пожелание Италии относительно сохранения в Австрии нынешнего равновесия итало-германских влияний, являющегося результатом дружественной политики между Римом и Берлином. На самом деле я наблюдаю за последние месяцы все возрастающую уступчивость Италии по отношению к все более сильному напору Германии на Австрию. Это констатировал также мой собеседник, который с пренебрежением отзывался о министре ЧИАНО. В частности, он высказывал особенное сожаление по поводу его ничем для Италии не обоснованного, слепого германофильства, по поводу нереальности его взглядов и слишком поспешных и необдуманных суждений и поступков. По его словам, ЧИАНО верит, что Германия ради хороших отношений с Италией откажется от экспансии на юг и направит свое внимание прежде всего на Восток и на Прибалтику. Мне трудно было вывести заключение, говорил ли ему ЧИАНО что-нибудь об итало-германских переговорах по этому вопросу. Ввиду той таинственности, которой в отношении этого вопроса всегда окружает себя обычно очень откровенный ПАПЕН, а также ввиду различных недомолвок с австрийской стороны я имею основания предполагать, что ЧИАНО действительно в свое время именно в такой плоскости ставил этот вопрос перед Германией.

Далее я задал ему вопрос, следует ли рассматривать белградское соглашение как первый шаг в сторону сближения между Италией и государствами, подписавшими Римские протоколы, и Малой Антантой, в частности Чехословакией, как об этом в последние дни постоянно пишут в пражских газетах. Он ответил мне, что об этом не может быть речи, т. к. Малая Антанта, как таковая, уже не существует, а какая бы то ни было акция Италии и Чехословакии вызвала бы недовольство Германии. Из этого я понял, что эта проблема затрагивалась в германо-итальянских переговорах и что Германия взамен за какие-то обещания относительно Австрии добилась со стороны Италии обещания, что последняя не будет интересоваться чешским вопросом. ЧИАНО якобы говорил о том, что в скором времени станут актуальными чешско-германские проблемы (ПАПЕН говорил мне, что это наступит после ликвидации испанского вопроса), и якобы высказал убеждение, что Франция не предпримет военных шагов в защиту Чехословакии. По мнению ЧИАНО, Франция выступит только в том случае, если нападение будет совершено на ее собственную территорию; поэтому нечего опасаться, чтобы Франция в случае конфликта могла оказаться среди активных врагов Италии, в особенности если Италия, избегая лишней агрессивности, сумеет убедить Францию, что ее политика ничем не угрожает непосредственным ее интересам. Как я мог понять, эти взгляды министра ЧИАНО не совсем разделяются его окружением. Наоборот, высказываются мнения, что, считаясь с настроениями нынешнего французского правительства, не следует исключать возможности, что, например, испанский вопрос может вызвать активное вмешательство (интервенцию) Франции на стороне враждебной Италии. Ввиду этого многие упрекают министра в том, что он необдуманно вовлек Италию в Испании в трудную для нее ситуацию. Такое активное участие Италии в испанской войне якобы является результатом личной инициативы ЧИАНО — вопреки первоначальным намерениям Муссолини, который хотел ограничить итальянскую вооруженную интервенцию только островом Майоркой и, в крайнем случае, восточным побережьем полуострова, где итальянская армия всегда имела бы возможность найти опору во флоте.

Верно:

НАЧАЛЬНИК VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА

(Слуцкий)

ВЕРНО:

«___» мая 1937 года.

Запись беседы министра Я.Шембека с немецким послом фон Мольтке

Послано:

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

13/V1937 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-мым Отделом ГУГБ получен от источника, близко стоящего к Министерству иностранных дел Польши, следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Заметка о разговоре г-на министра ШЕМБЕКА

с послом фон МОЛЬТКЕ от 6/IV-1937 года.

Прежде всего посол отметил, что он не собирается обсуждать со мной никакого вопроса, касающегося двусторонних польско-германских отношений. Он хотел бы лишь совместно обсудить общее политическое положение в том виде, как оно представляется в настоящее время в Европе.

Белградская конференция Малой Антанты. Посол отметил, что в Берлине в общем и целом довольны ходом и результатами конференции Малой Антанты, состоявшейся в Белграде. Включение параграфа 13 пакта Лиги Наций в отношения, существующие между Францией и государствами Малой Антанты, означало бы значительное укрепление советского влияния в Центральной Европе, что, по мнению посла, должно было вызвать также и в Польше весьма отрицательный отклик. Далее посол спросил, получили ли мы официальное подтверждение сообщения, опубликованного ПАТом, о том, что СССР якобы изъявил готовность признать суверенитет Румынии над Бессарабией. Такого рода предложение было бы очень ловким маневром со стороны СССР, который взамен за эту уступку потребовал бы компенсации в форме предоставления ему права провести свои войска через румынскую территорию.

Я заявил послу, что мы не получили никакого подтверждения сообщения, опубликованного ПАТом. Югославия с самого начала заняла отрицательную позицию по отношению к франко-чешским предложениями о расширении обязательств М. Антанты. Румыния, хотя и с некоторыми колебаниями, но также решилась идти по следам Белграда и пока соблюдает сдержанность по отношению к франко-чешским предложениям. Однако неизвестно, сумеет ли она сохранить свою нынешнюю позицию в случае получения ею со стороны СССР предложения по вопросу о Бессарабии. Переговоры по поводу французских проектов в последнее время приостановились, однако следует считаться с тем, что они могут в любой момент опять возобновиться. Дело в том, что чехи на этом не успокоятся и, по всей вероятности, попытаются и впредь оказывать нажим на Бухарест, пользуясь при этом двумя аргументами: они будут обманывать румын перспективами возможности урегулирования бессарабского вопроса и ссылаться на голос европейской прессы, сообщающей, что в результате примирения канцлера ГИТЛЕРА с Людендорфом германская политика пойдет по линии сближения с СССР.

Посол прервал меня, категорически опровергая слухи о мнимой перемене в отношениях между Берлином и Москвой. Он высказал надежду, что я не верю всем глупым сплетням, распространяемым в связи с разговором канцлера Гитлера с генералом Людендорфом. Я ответил ему, что я действительно не склонен им верить, однако и не исключаю возможности, что они могут стать удобным аргументом для тактических маневров Чехословакии по отношению к Румынии.

Далее посол задал мне вопрос, какую позицию заняли бы мы в случае предоставления Советскому Союзу права проводить свои войска через румынскую территорию и как представлялся бы в таком случае вопрос нашего союза с Румынией. Я ответил ему, что согласие Румынии на такого рода комбинацию создало бы совершенно новую ситуацию, которая потребовала бы самого тщательного изучения и обсуждения.

В заключение этой части беседы посол констатировал, что М. Антанта не уходит из Белграда укрепленной. Он особенно подчеркнул тот абзац белградского коммюнике, в котором говорится об урегулировании отношений с соседями.

Вопрос Локарно. Посол задал мне вопрос, какова наша позиция в вопросе нового Локарно? Я ответил ему, что мы изучаем этот вопрос, причем мы ставим себе целью в первую очередь устранить ошибки, совершенные в 1925 г., когда была создана дискриминация между системой безопасности на западной и на восточной границах Германии. Посол отметил, что, как ему кажется, наши усилия в 1925 г. были сконцентрированы главным образом вокруг вопроса автоматизма польско-французского союза. С того времени, а собственно говоря, от подписания польско-германской декларации в январе 1934 года, в которой Германия безоговорочно признала польско-французский союз, положение существенно изменилось. Я сказал послу, что германский меморандум от 10/III с.г. все-таки недостаточно ясен в пункте, касающемся оговорок в отношении обязательств о ненападении, если речь идет о нашем союзе с Францией. Это можно было бы даже толковать как изменение позиции, занятой германским правительством в декларации от 1934 года. Посол прервал меня. Сославшись на предыдущую беседу со мной и оговорившись, что, не имея на этот счет определенных инструкций говорить мне об этом, т. к. ему достоверно известно, что такова, а не иная позиция германского правительства — он заявил мне следующее: принимая во внимание франко-советский пакт, Германия принципиально отбросила в новом локарнском пакте оговорки в отношении обязательств о ненападении. Однако в германском меморандуме от 10 марта имеется абзац, который Германия включила специально, имея в виду Польшу и ее союз с Францией; этот абзац вводит в новый локарнский договор отклонение от основного германского тезиса. Германское правительство не отказывается вести переговоры на эту тему, однако это не его дело выдвигать соответствующие формулировки, которые должны быть предложены противной стороной. Посол предполагает, что об этой позиции германского правительства министр фон НЕЙРАТ уведомил посла ЛИПСКОГО. В процессе этой части беседы посол, между прочим, вскользь упомянул о том, что поскольку раньше он расценивал позицию Польши в отношении тезиса о нейтралитете Бельгии как положительную, постольку теперь на основании сообщений польской прессы он, к своему удивлению, вынес впечатление, что мы занимаем в этом вопросе отрицательную позицию.

Англо-советские отношения. Я задал послу вопрос, как он расценивает отношения между Великобританией и СССР. Посол ответил, что в данный момент он не замечает никаких трений между этими обоими государствами. Я заявил послу, что, как я лично констатирую, Англия по-прежнему придерживается в своей политике основной исторической линии, продиктованной отдельными проблемами общей мировой и европейской политики. В отношениях между Англией и СССР имеется в настоящее время три участка с разной политической окраской: 1) Дальний Восток, где существует гармония между политиками обеих сторон, 2) южный участок — от проливов до Индии, где имеется потенциальная возможность трений, 3) северный участок, который представляет для Англии сравнительно меньший непосредственный интерес и который в ее политике играет роль своего рода «предмета обмена». В своих отношениях с СССР Англия играет на этих трех клавишах, нажимая на каждый из них крепче или слабее в зависимости от общего развития политической ситуации, а также ее отношений с другими государствами. Так, например, нынешнее положение в Европе заставляет ее ослаблять трения с СССР на южном участке.

Англо-германские отношения. Посол констатировал, что англогерманские отношения в данный момент тяжелы и затруднительны. Он указал на антигерманское распоряжение южноафриканского правительства и констатировал, что позицию Англии в этом вопросе можно назвать «не особенно любезной».

Посылается: в МИД — кабинет Министра; Директору П — 1;

П — П; П — М и Начальнику Н — У.

Верно:

НАЧАЛЬНИК VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА

(Слуцкий)

Аннотации шифртелеграмм польских диппредставительств в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

1 — Сталину,

1 — Молотову

7-м отделом ГУГБ НКВД получены от источника, занимающего ответственный пост в Министерстве иностранных дел Польши, добытые агентурным путем копии шифрованных телеграмм:

Перевод с польского

Из Москвы. № 3 от 3/II-37 г.

Как я узнал, Холсти приедет 8-го с.м. и останется здесь три дня.

Гржибовский.

Из Гельсингфорса. № 3 от 4/II-37 г.

По полученным секретным сведениям, Холсти должен предложить в Москве долгосрочный кредит в 500 миллионов финских золотых марок. Прежние кредиты, предоставленные СССР, составили 250 миллионов марок.

Сокольницкий.

Из Варшавы в Москву. 10/II-1937 г.

Посол Сокольницкий сообщает, что Холсти должен якобы предложить СССР долгосрочный кредит в размере 500 миллионов золотых финских марок. Прежние кредиты, предоставленные СССР, составили 250 миллионов марок.

Нембек.

Из Москвы. № 7 от 11/II-37 г.

В коммюнике и интервью, данном Холсти, обращают на себя внимание следующие моменты:

1). Подчеркивание возможности установления не только добрососедских, но и дружественных отношений.

2). Подчеркивание исключительной верности Финляндии Лиге Наций и принципам коллективной безопасности.

3). Подчеркивание солидарности между Скандинавскими странами.

4). Подчеркивание значения визита и его благоприятных последствий на будущее.

Последнее толкуется как предвестник того, что вскоре будет приступлено к торговым переговорам с целью расширить товарообмен в соответствии с пожеланиями Скандинавии. Об увеличении кредитов я пока ничего не слышал; такой шаг со стороны Финляндии соответствовал бы тенденциям Скандинавских государств в сторону увеличения кредитов для СССР.

Гржибовский.

Из Варшавы в Гельсингфорс и Париж. 12/II-37 г.

По поручению Холсти посол Идман внес в министерство 9-го марта заявление о том, что во время пребывания Холсти в Москве не были заключены никакие новые договора. Достигнутое разряжение атмосферы должно оказать влияние в смысле установления нормальных добрососедских отношений между обеими странами. Он объяснил, что внесение этого заявления задержалось из-за болезни Холсти.

Нембек.

Из Москвы. № 17 от 17/II-37 г.

Пешкова заканчивает свою работу к 1-ому апреля, после чего она закроет свое бюро и приступит к составлению отчета и ликвидации. Нужно вынести решение относительно дальнейшей участи архива правительства польского Красного Креста. Из трех возможностей: 1) передачи архива польскому Красному Кресту, 2) передачи польскому посольству и 3) передачи советскому Центрархиву — я считаю наиболее приемлемой первую, в крайнем случае — вторую. Каждое разрешение этого вопроса должно быть согласовано с НКИД, т. е. оно будет относиться также к представительству советского Красного Креста в Варшаве.

Гржибовский.

Из Лондона. № 25 от 5/III-37 г.

Письмо г-на министра от 27/II, посланное через Париж, я получил. Сегодня я вел, согласно инструкции, беседу с Коллиером. Он заявил мне, что Форейн Оффис сообщит нашу точку зрения в Ковно. В беседе со мной он проявил скептицизм в отношении возможности изменения позиции Литвы и ее согласия немедленно установить с нами дипломатические отношения. Рассматривая возможность установления с нами торговых отношений, литовская сторона в качестве первого шага выдвинула открытие сплава по реке Неману. Из слов Коллиера можно было вывести заключение, что не было уверенности в том, имеют ли литовцы в виду установление сразу же нормальных торговых отношений. Коллиер отстаивал мнение, что даже частичное разрешение вопроса было бы уже значительным шагом вперед, дающим возможность быстро добиться нормализации отношений. На похоронах короля Георга он беседовал с Лозорайтисом, который в ответ на его настойчивые вопросы ответил, что при всем желании он не имеет возможности пойти в своих уступках дальше известных границ. Форейн Оффис уже оказало влияние на Прибалтийские страны в смысле оказания воздействия на Литву. Коллиер сам говорил об этом с Мунтерсом. Однако если мы окончательно признаем уступки Литвы недостаточными, тогда он опасается, что придется отказаться пока от возможности прийти к соглашению. Англия заинтересована в установлении нормальных отношений между нами и Литвой, т. к. это способствовало бы укреплению нейтральной полосы, которая явилась бы преградой вмешательства как Германии, так и России. Поэтому Коллиера обеспокоили сведения об обострении отношений. Он опасается, как бы наши репрессии не укрепили сопротивления литовцев, а бросаемые польской прессой обвинения в том, что Литва подпала под советское влияние, не послужили предлогом для желательных выступлений со стороны Германии. По его словам, тщательное наблюдение, которое ведется англичанами в Ковно, не выявило усиления советских влияний.

Посылается в Варшаву, Париж.

Рачинский.

Из Парижа. № 2 от 6/II-37 г.

Передаю вкратце содержание шифрованного письма № 4.

Министр Бек обращается к господину послу с просьбой оказать воздействие на Форейн Оффис в том смысле, чтобы английским послам в Риге и Таллине были даны инструкции сообщить тамошним правительствам о благожелательной оценке со стороны Англии их усилий, направленных к тому, чтобы склонить Литву урегулировать отношения с нами, и о желательности продолжения таковых.

Посылается в Лондон.

Лукасевич.

Из Парижа. № 18 от 5/II-37 г.

Пропускать чешский воздушный транзит в СССР, в общем, для нас нежелательно. Принимая во внимание развитие нашей авиации, я мог бы в принципе согласиться на условную формулировку с тем, что мы не примем никаких обязательств в отношении трассы и условий будущей концессии до тех <пор>, пока не будут урегулированы наши отношения с Россией в области воздушной связи. Считаю нужным добавить, что вопрос относительно чешской воздушной линии через Малопольшу в южную Россию и в будущем останется неактуальным.

Лукасевич.

Из Парижа. № 21 от 11/II-37 г.

По поручению г-на министра Бека я обратил внимание Дельбоса на то, что попытки французской дипломатии превратить Малую Антанту в союз, который мог бы играть известную роль по отношению к Германии, привели к значительному укреплению германо-итальянского сотрудничества в Центральной Европе. Я добавил, что мы до настоящего времени не занимали определенной позиции по отношению к французской акции, т. к. мы не хотели создавать впечатления, что мы ей противодействуем, и что возможная реорганизация Малой Антанты ни в какой мере не может нарушить союзнических обязательств Румынии по отношению к нам.

Дельбос принял мое заявление сдержанно, вернее, неблагожелательно. Он сообщил мне, что вопрос возможного преобразования Малой Антанты будет решен во время предстоящего визита Бенеша в Белград. Он подчеркнул абсурдность такого положения, при котором 3 государства с общим населением в 50 миллионов объединялись только на базе обороны против Венгрии, являющейся самым миролюбивым государством в Центральной Европе, не обращая внимания на самые серьезные опасности, которые могут им угрожать.

Что касается итало-германских отношений, то у Дельбоса имеются сведения о том, что генерал Франко якобы утверждает, что между Германией и Италией имеется военная конвенция.

Лукасевич.

Из Парижа. № 24 от 19/X-37 г.

Во исполнение инструкции министра Бека, я беседовал сегодня с Дельбосом по вопросу Локарно. Я заявил прежде всего, что мне известен текст германского меморандума и что вопреки тому, что мне говорил Дельбос в разговоре от 13-го с.м., абзац, касающийся исключений в отношении принципа ненападения, не носит абсолютно отрицательного характера. Я добавил, что нельзя было рассчитывать на то, что Германия, по собственной инициативе, рассмотрела этот вопрос. Вопросы, касающиеся польско-французского союза, должны быть подняты нами, т. е. Польшей и Францией, но нам заранее известно, что в случае, если этот вопрос будет выдвинут, то — при соответствующей поддержке со стороны других государств — Германия согласится приступить к переговорам на эту тему. Затем я сказал, что содержание 2-го Локарно будет иметь решающее значение для ценности и будущности нашего союза. Мы не согласимся вторично на неясную и туманную формулировку от 1923 года. Дельбос признал, что он вел разговор со мной 13-го с.м., не зная точно текста германского меморандума. Он заявил, что признает правильными мои высказывания относительно значения 2-го Локарно для нашего союза. Он категорически заверил меня, что никогда не согласился бы на заключение договора, который мог бы затруднить выполнение нашего договора.

Я перешел тогда к вопросу о созыве конференции для разрешения вопроса о гарантии безопасности Бельгии. Я заявил, что, хотя мы самым дружественным образом настроены по отношению к Бельгии и ее интересам, однако мы вынуждены возражать против того, чтобы под предлогом обсуждения бельгийских дел велись переговоры между 4-мя западноевропейскими державами в условиях, напоминающих «пакт 4-ех».

Далее я категорически подчеркнул, что Польша непосредственно заинтересована в вопросе нейтралитета Бельгии, который никак нельзя рассматривать как местный вопрос, так как нейтралитет Бельгии явился бы серьезным изменением в европейском равновесии и мог бы отразиться на польско-французском союзе. Дельбос, соглашаясь с моей точкой зрения и констатируя, что Польша в данном случае выступала бы как европейская держава, разъяснил мне на основании телеграммы, полученной от Лароша, что в настоящее время после ознакомления с германским меморандумом положение значительно изменилось.

Бельгийское правительство, вопреки своей прежней позиции, не стремится уже к скорейшему созыву конференции, которая должна разрешить вопрос о гарантии безопасности Бельгии. Оно не хочет покинуть Лигу Наций и не желает итальянского арбитража (в случае возврата к концепции первого Локарно). Дельбос высказал надежду, что в бельгийской политике произойдет поворот в сторону более тесного объединения с Францией и Англией. Он добавил, что в Лондоне также недовольны германским меморандумом, так что можно ожидать продолжительного обмена мнениями между Лондоном и Парижем также и по бельгийскому вопросу. По мнению Дельбоса, едва ли можно ожидать каких-либо важных решений до съезда дипломатов на коронацию в Лондоне. Я упомянул также о впечатлении, которое вызывают в последнее время тенденции Германии, направленные к тому, чтобы убедить Англию, что она, закончив свои довооружения, должна опять занять позицию совершенно независимого арбитра и не опираться на Францию. Это мое замечание чрезвычайно заинтересовало Дельбоса.

Резюмируя, я заявил Дельбосу, что я хотел информироваться относительно вышеизложенных вопросов, т. к. я буду иметь возможность доложить о них г-ну министру БЕКУ, которому в ближайшее время придется принять решение в отношении нашей конкретной позиции в вопросе локарнских переговоров, о чем Дельбос говорил в Женеве. Дельбос благожелательно принял к сведению мое заявление и сказал, что очень хотел бы встретиться г-ном министром БЕКОМ в Париже или на юге Франции, куда он, по всей вероятности, поедет на праздники.

Посылается в Берлин, Брюссель, Лондон, Рим.

Лукасевич.

Из Бухареста. № 11 от 18/II-37 г.

Германский посол заявил Антонеску, что заключение Румынией союза с Францией будет рассматриваться Берлином как недружелюбный акт, так как он фактически вовлечет Румынию во франко-советский блок. Посол отклонил ссылку Антонеску на пример Польши, указав на то, что наш союз с Францией был заключен задолго до возникновения франко-советского блока. Антонеску самым категорическим образом подчеркнул свободу действий, сохраняющуюся за Румынией. В дипломатических кругах господствует мнение, что франко-румынские переговоры приближаются к концу и что Франция довольствуется пока договором с Румынией, не настаивая на одновременном расширении чешско-румынских гарантий. Практически этот договор должен дать Франции возможность требовать у Румынии разрешения — при некоторых обстоятельствах — прохождения советских войск через румынскую территорию.

Арцишевский.

Из Бухареста. № 10 от 17/II-37 г.

Югославский посол подтвердил мне сведения о все усиливающемся нажиме Франции на Бухарест в отношении заключения новых договоров о безопасности. Посол не доверяет заверениям Антонеску.

По мнению посла, Югославия выскажется в Белграде против французских планов, но предоставит свободу действий Чехословакии и Румынии. По сведениям, полученным от греческого посла, в Париже рассчитывают на то, что удастся сломить наше сопротивление в вопросе участия Румынии в новых договорах. В конце концов мы будем вынуждены занять такую же позицию, как и Югославия. Переговоры должны якобы вестись на базе автоматического применения 16-го параграфа Устава Лиги Наций.

Арцишевский.

Из Будапешта. № 4 от 20/II-37 г.

Одной из причин нынешнего визита Шушнига явилось его нежелание сопровождать Микласа во время его ответного визита в Будапешт; этот визит должен быть более продолжительным и в первую очередь посвященным торжествам. Кроме того, визит, телеграмма, посвященная Муссолини, и участие германских дипломатов в приемах — все это должно было опровергнуть слухи о разногласиях, возникших якобы между партнерами римских протоколов. Переговоры, которые велись во время визита, как меня здесь официально информировали, не выходили из рамок обсуждения ситуации. Та часть официального коммюнике, в которой говорится об установлении дружественных отношений с соседними государствами, была внесена по инициативе министра Кания, желающего подготовить почву для обсуждаемых здесь теперь, совместно с Альтом, венгерских предложений по отношению к Югославии. Что касается этих предложений, то я предполагаю, что они сведутся и зондирование почвы. Альт предпримет соответствующие шаги в Белграде в течение ближайших недель. Меня просили хранить эти сведения в тайне.

Мицельский.

Из Будапешта. № 5 от 21/II-37 г.

Как я узнал, Геринг приедет сюда в апреле на охоту.

Мицельский.

Из Праги. № 11 от 24/II-37 г.

Главной целью визита Татареску было получение для Румынии наиболее выгодных кредитных условий на крупные военные поставки из Чехословакии. В этом отношении визит дал весьма положительные результаты. Чехи максимально пошли навстречу Румынии. С чешской стороны визит был использован на то, чтобы подчеркнуть прочность Малой Антанты и внести еще раз предложение относительно сотрудничества со странами Дунайского бассейна. С чешской стороны прилагались усилия к тому, чтобы придать переговорам характер подготовки к конференции Малой Антанты в Белграде. На эту конференцию уже теперь оказывает неблагоприятное действие обещанный визит министра Чиано. Даже в кругах здешнего Министерства иностранных дел признают, что вопрос расширения обязательств Малой Антанты перестал быть актуальным. Между тем я вынес впечатление, что к румыно-французскому договору румыны, в принципе, относятся благожелательно, хотя его осуществление считают делом более или менее отдаленного будущего.

Паппе.

Из Белграда. № 5 от 20/II-37 г.

Несмотря на глубокую тайну, которой окружены итало-югославские переговоры, они, по-видимому, близятся к концу. Они касаются: 1) общего текста по образцу польско-германской декларации, 2) текста, касающегося Албании, сходного с протоколом о нейтралитете от 1922 г., 3) выдачи кроатских террористов, находящихся в Италии, 4) вопроса о нац. меньшинстве в Истрии и 5) торговых соглашений, значительно увеличивающих обороты между обеими странами.

Имеются признаки, свидетельствующие о том, что договор будет подписан здесь министром Чиано, который должен прибыть в четверг на самолете.

Посылается в Рим.

Дембицкий.

Из Шанхая. № 1 от 21/II-37 г.

Китай поддержит кандидатуру Польши в Международном бюро труда на условии, что Польша поддержит кандидатуру, которую он выдвигает.

Жду Вашего ответа.

Бартель.

НАЧАЛЬНИК VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА

(Слуцкий)

ВЕРНО:

«5» апреля 1937 г.

Запись беседы польского посла в Лиссабоне с премьер-министром Португалии А.Салазаром

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.:

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

13/V1937 г.

№

7-мым Отделом ГУГБ НКВД получен от источника, близко стоящего к Министерству иностранных дел Польши, следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское Посольство в Лиссабоне.

№ 1/И-Сов./8. 17/И-1937 г.

Копия. Сов. секретно

Г-ну Министру иностранных дел в Варшаве.

13-го марта я был принят Салазаром, фактическим диктатором Португалии, который с октября 1936 является также министром иностранных дел. САЛАЗАР с 1928 года занимает пост министра финансов, с 1932 — премьер-министра.

Мой визит был мотивирован тем, что до вручения мною верительных грамот меня должен был принять министр иностранных дел. Ввиду того, что Салазар перегружен работой и очень занят, мой визит и вручение верительных грамот состоялись с некоторым опозданием.

Моя беседа с САЛАЗАРОМ продолжалась свыше часу. Я хочу изложить ниже самые важные и самые характерные моменты из нее.

САЛАЗАР, как, впрочем, все слои португальского населения, поддерживающие существующий порядок вещей, боится проникновения коммунизма и диверсионной работы III Интернационала. САЛАЗАР задал мне вопрос, как Польша справляется с акцией Коминтерна несмотря на длину ее общей границы с СССР. Охарактеризовав ему положение в пограничной полосе и указав на своего рода предохранительную прививку путем непосредственного контакта, я рассказал ему о создании К.О.П., о причинах, организации работы и результатах и о нашем изучении организации, методов работы и личного состава Коминтерна, которое стало исходной точкой в нашей успешной борьбе.

Ввиду того, что я был уполномочен начальником главштаба и начальником 2-го отдела установить с португальским правительством на базе обмена информациями о III Интернационале сотрудничество, предусматривающее также оказание с нашей стороны помощи в деле организации разведки и охранных мероприятий, я предложил САЛАЗАРУ помощь в этом направлении. САЛАЗАР отнесся к моему предложению чрезвычайно благожелательно и заверил меня, что он широко использует эту возможность.

Затем наша беседа перешла на тему о наших отношениях с Советским Союзом, причем САЛАЗАР проявил прекрасное понимание ситуации. Затем премьер-министр задал мне вопрос относительно акции полковника КОЦА.

Проведя некоторую аналогию с созданием в Португалии «Унио Националь», он изложил мне основные пункты ее программы. САЛАЗАР очень интересовался деятельностью политических партий у нас, ролью, какую они играют в государственной, парламентской, культурной и воспитательной жизни страны. Я дал ему характеристику положения до мая 1926 года и позднее. Я изложил ему основы нашей конституции и методы проведения ее в жизнь.

Затем мы перешли на тему об Испании. САЛАЗАР желает генералу ФРАНКО быстрой и окончательной победы, без которой трудно будет создать сильное и жизнеспособное правительство в новой Испании. Если бы победили коммунисты, тогда, по мнению САЛАЗАР А, возникла бы серьезная опасность не только для Португалии, но и для всей Западной Европы. В связи с этим он дал мне ясную характеристику роли Англии.

Англия боится фашизма. Этим объясняются ее нерешительность и полумеры в испанском вопросе. К сожалению, Англии, как государству с прочными парламентскими традициями, приходится сначала — на базе совершенных ошибок — убеждать свою общественность, что вызывает потерю времени и медленные темпы происходящей эволюции. САЛАЗАР сказал дословно следующее: «Я горячо убеждал здесь англичан оказать содействие ген. ФРАНКО и обеспечить себе этим путем инициативу и решающее влияние на ход событий; к сожалению, они не могли на это решаться, и поэтому их место заняли немцы и итальянцы, а это в свою очередь оттолкнуло англичан. Однако теперь они решили сохранить за собой последнее слово, но теперь трудно сказать, не ослабит ли затягивание ситуации сил генерала ФРАНКО». В процессе всей этой части беседы чувствовались сильные симпатии САЛАЗАРА к Англии. САЛАЗАР утверждает, что пока нет никаких трений между Германией и Италией с одной стороны и Францией — с другой. Англия и Франция, по мнению САЛАЗАРА, стремятся к тому, чтобы обе сражающиеся стороны почувствовали «оружейный голод», надеясь этим путем заставить их помириться. ФРАНКО согласился на международный контроль, так как для него было прежде всего важно закрыть французско-испанскую границу, которая причиняет ему больше всего беспокойства; однако этот контроль может оказаться опасным и для него в том случае, если положение затянется.

Затем мы перешли на наши отношения с Германией. Я разъяснил САЛАЗАРУ истоки пакта о ненападении и указал на то, как он повлиял на успокоение атмосферы, например, в вопросе так называемого «коридора», который постоянно изображался как главная опасность вооруженного конфликта в Европе. Я подчеркнул, что наш договор с Германией ни в коей мере не затрагивает нашего военного союза с Францией. Из той части нашей беседы, которая касалась Германии, ясно видно было, что САЛАЗАР до настоящего времени был односторонне информирован немцами в том духе, что «коридор» разделяет германское государство на две части, которые не имеют возможности свободно поддерживать связь друг с другом. Ему ничего не было известно о транзитных льготах и конвенциях, которые практически дают немцам неограниченные коммуникационные возможности, не исключая провоза войск.

Затем мы перешли на тему о Франции. По мнению САЛАЗАРА, Франция дорого заплатит за свой «флирт» с Советским Союзом. Он утверждает, что социальные реформы можно было провести более дешевой ценой, а еще хуже то, что коммунистические круги не преминут использовать момент и убедить массы, что они своим субъективным улучшением их положения (ибо объективного нет) обязаны не французскому правительству, а влиянию СССР на Францию. САЛАЗАР констатировал, что Париж является центром Коминтерна, ведущим всю работу в Западной Европе, и очагом заразы и диверсионной акции, проводимой из Парижа в других государствах. Он подчеркнул, что коммунистическая пропаганда принимает все более грозные размеры в колониях, в особенности в Северной Африке. Там, правда, трудно отделить провокационную деятельность органов безопасности и администрации, однако положение помимо этого весьма серьезно, т. к. даже прекрасно продуманный полицейский маневр иногда дает неожиданные результаты. Французы льстят себя надеждой, что их массы слабо поддаются коммунистической пропаганде, т. к. они преимущественно состоят из мелких собственников. Премьер-министр высказал мнение, что такое убеждение может оказаться ложным, когда разнуздаются инстинкты и когда решающую роль будут играть контрасты. Кроме того, он придерживается мнения, что в случае, если бы во Франции произошли события даже только аналогичные тем, которые мы видим в Испании, тогда Германия будет активно реагировать на это в форме ввода своих войск во Францию, мотивируя свои действия боязнью перед распространением коммунистической заразы.

В заключение САЛАЗАР еще раз, по собственной инициативе, повторил мне, что он с удовольствием воспользуется помощью Польши, как государства, которое стремится к сохранению мира и порядка во всем мире, в борьбе с агентами Коминтерна на территории Португалии. Он вкратце охарактеризовал политическую ситуацию в своем государстве и, усматривая некоторую аналогию между Польшей и Португалией, с улыбкой констатировал, что на основании опыта и изучения мы, несмотря на отделяющее нас расстояние и другие местные условия, приходим к весьма сходным выводам и методам управления государством. Дело в том, что диктатуру в Португалии характеризуют ее борьба с коммунизмом, исключение политических партий как момента государственной жизни и стремление избежать методов, принятых в государствах с «тотальным» режимом, где государству подчинено все, не исключая и этики.

Как видно из затронутых вопросов, наша беседа с политической точки зрения была очень интересна, и я надеюсь, что она дает мне возможность повести с САЛАЗАРОМ дальнейшие деловые беседы.

Карл Дубич-Пентер, польский посол.

Посылается: МИД — П — П, П — П,

Генштаб, нач. 2-го Отдела.

Верно:

НАЧАЛЬНИК VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД СССР

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Запись беседы Г.Геринга с маршалом Рыдз-Смиглы

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

1 — Сталину,

1 — Молотову

25/3 1937 г.

№ 56409

Направляю Вам запись беседы Геринга с Рыдз-Смиглы, полученную нами от агента, занимающего ответственное положение в Министерстве иностранных дел Польши.

Мы не исключаем дезинформации, так как с источником регулярная связь установлена совсем недавно. В настоящее время мы перешли с ним на работу исключительно документальную, что даст нам возможность быстро установить искренность его отношений с нами.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

(Ежов)

«___» марта 1937 г.

4-й сектор

ВЕРНО:

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Заметка о беседе премьер-министра Геринга

с маршалом Рыдз-Смиглы, происходившей 16/II-1937 г.

(При этой беседе присутствовали: министр Шембек и

посол фон Мольтке.)

Документально

Перевод с польского

№ 396/н/З

Совершенно секретно

Премьер-министр Геринг: прежде всего заявил, что он очень рад познакомиться с г-ном маршалом, а затем передал, что канцлер Гитлер поручил ему самым категорическим образом подчеркнуть, что он теперь в большей, чем когда бы то ни было, степени является сторонником политики сближения с Польшей и будет ее продолжать. Вполне понятно, что эта политика, которая является отражением воли обоих правительств, еще не могла полностью проникнуть в общественность обеих сторон. В общественном мнении обоих государств еще существуют остатки прежнего предубеждения. Продолжавшиеся в течение многих лет недружелюбные отношения между обоими государствами оставили след в общественном мнении, выражающийся в некоторой взаимной враждебности. В этой области не все еще выяснено. Роль правительства сводится к тому, чтобы воздействовать на общественное мнение с целью ликвидировать такого рода настроения. Исходя из этого, канцлер Гитлер воспользовался случаем и в своей речи, произнесенной 30 прошлого месяца и имеющей историческое значение, разъяснил германскому народу, что такое Польша, и указал ему, как следует относиться к польской проблеме.

Проведение политики польско-германского сближения лежит в пределах возможного. С германской стороны нет никаких стремлений отобрать у Польши часть ее территории. Германия окончательно примирилась с нынешним территориальным положением. Германия не нападет на Польшу и не намерена отнимать у Польши коридор. «Нам коридор не нужен. Я это заявляю со всей искренностью и со всей решительностью». Доказательств, подтверждающих его слова, он дать не может — все зависит от того, верят ли его словам или нет. Точно так же, как Германия верит, что Польша не собирается отобрать у нее Восточную Пруссию и часть Силезии, точно так же и Польша может быть вполне уверена, что Германия не намерена отнимать у нее что бы то ни было из ее владений. Впрочем, вполне понятно, что сильная Польша, имеющая доступ к морю, с которой Германия сможет согласовать свою политику, Германии несравненно больше нужна, чем слабая Польша. Она отдает себе отчет в том, что изолированную Польшу было бы легче победить и тогда Россия всей своей силой обрушилась бы непосредственно на германские границы.

До прихода Гитлера к власти в германской политике был совершен ряд серьезных ошибок. По отношению к России велась опасная политика Рапалло. В результате этой политики Германия вооружила большевистскую Россию, создала ей военную промышленность. В прежнем Рейхсвере было много сторонников этой политики, но эти элементы были устранены из армии, и этим путем был положен конец такому положению вещей. Шлейхер хотя и говорил, что хочет вести борьбу с коммунизмом внутри Германии, но вовне старался установить контакт с СССР. Это были серьезные ошибки, которых повторять ни в коем случае нельзя. Гитлер всецело изменил положение и безапелляционно выдвинул тезис, что всякий контакт с коммунизмом, а тем самым и с СССР, исключается. Эту свою точку зрения он ясно подчеркнул во время случайного пребывания в Берлине маршала Тухачевского. Он не только сам его не принял, но и — несмотря на недвусмысленные предложения Тухачевского — запретил кому бы то ни было из военных устанавливать с ним контакт. Не следует забывать, что точно так же, как возникла новая Польша, возникла и новая Германия, которая уже никогда не вернется к русофильской политике. Необходимо всегда помнить, что существует большая опасность, угрожающая с востока, со стороны России, не только Польше, но и Германии. Эту опасность представляет не только большевизм, но и Россия как таковая, независимого от того, существует ли в ней монархический, либеральный или другой какой-нибудь строй. В этом отношении интересы Польши и Германии всецело совпадают. С германской точки зрения Польша может вести подлинно независимую политику только при условии взаимных дружественных отношений с Германией.

При таких условиях Польша может рассчитывать на помощь Германии, которая усматривает гораздо большие выгоды в ведении по отношению к Польше дружественной политики, чем наоборот. Польско-французский союз ничем Германии не угрожает. Подписывая январскую декларацию 1934 года, Германия была точно осведомлена о значении и сущности этого союза. Ей известно, что этот союз носит исключительно оборонительный характер, что он вступит в силу в случае нападения Германии на Францию или Польшу. В этом отношении Германия совершенно спокойна, т. к. ни на Польшу, ни на Францию она нападать не собирается.

То, что было сказано о польско-французском союзе, ни в коей мере не относится к франко-советскому пакту. Этот пакт сильно затрудняет налаживание европейских отношений. Можно с уверенностью сказать, что, если бы его не было, легко было бы наладить германо-французские отношения. Хотя нельзя предполагать, чтобы СССР решился теперь на агрессивное выступление, но такой момент может наступить. Геринг с возмущением опровергал распространяемые в Европе обвинения в том, что якобы германское правительство оказывает поддержку троцкистам. Хотя Сталин поставил себе целью мировую революцию, однако ее подготовка не дает желаемых результатов.

У германского правительства имеются сведения о том, что СССР отказался от участия и революционной акции в Южной Америке, а после подписания германо-японского договора — и на Дальнем Востоке, но тем усиленнее ведется теперь пропаганда в Европе.

Все изложенное свидетельствует о необходимости согласования политики Польши и Германии. Если остаются еще какие-нибудь недоразумения, то их необходимо со всей искренностью рассмотреть, как это имело место в отношении данцигского вопроса, который удалось окончательно урегулировать. Необходимо установить более близкое сотрудничество между армиями, а также в экономической и культурной области. Этим путем в течение короткого времени можно будет добиться полного урегулирования отношений.

Маршал Рыдз-Смиглы подчеркнул, что он решил продолжать политику, начатую маршалом Пилсудским. По его мнению, польско-германские отношения неизменно развиваются в положительном смысле. Он надеется, что темпы этого развития будут постоянно возрастать. Он вполне разделяет мнение Геринга, что в случае возникновения каких-либо недоразумений их необходимо искренне друг с другом обсудить и ликвидировать и не давать третьим сторонам вмешиваться в них. Что касается отношений с СССР, то польский народ не склонен поддаваться коммунистическим влияниям. Он, так же как и Геринг, не предполагает, чтобы СССР в ближайшее время готовился к агрессивному выступлению, однако он не сомневается, что СССР в случае возникновения в Европе каких либо осложнений воспользуется этим для того, чтобы вызвать социальные перевороты и революцию. В случае конфликта Польша не намерена стать на сторону СССР, и по отношению к СССР она все более усиливает свою бдительность.

Что касается союза с Францией, то он носит исключительно оборонительный характер. С тех пор, как умер маршал Пилсудский, он не был нисколько расширен и остается без всяких изменений.

В заключение маршал Рыдз-Смиглы высказал свое удовлетворение по поводу того, что ему представилась возможность вести эту исчерпывающую беседу, а также уверенность в том, что она послужит укреплению взаимного доверия и сотрудничества.

Геринг заявил, что он счастлив, что услышал это заявление из уст маршала и что он сможет передать его канцлеру Гитлеру.

Верно: НАЧАЛЬНИК VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕН. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

ВЕРНО:

«___» марта 1937 г.

4-й сектор

Обзор внешней и внутренней политики Польши

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

VII ОТДЕЛОМ ГУГБ НКВД получены от лица, занимающего ответственный пост в Министерстве иностранных дел Польши, нижеследующие агентурные данные о внешней, внутренней политике Польши и копии шифрованных телеграмм польского посла в Москве в Министерство иностранных дел Польши:

Визит Геринга, как оказывается, был намечен по предложению маршала Смиглы еще осенью, во время визита у него германского посла фон Мольтке. Смиглы высказал тогда пожелание лично переговорить с Герингом и предложил, чтобы Геринг приехал в Польшу на охоту. Первоначально предполагалось, что визит состоится раньше, т. е. в январе, но затем срок был передвинут на февраль. Окончательный срок был установлен во время пребывания Бека в Берлине проездом в Женеву. Геринг оставался в Варшаве всего один день и имел со Смиглы двухчасовой разговор, который являлся фактической целью поездки и его политической частью (содержание разговора посылается отдельно). Кроме того, он имел 11/2-часовой разговор с вице-премьер-министром Квятковским и министром Романом относительно развития польско-германского экономического сотрудничества, увеличения товарооборота (в результате чего спустя 10 дней были закончены переговоры о платежных расчетах за товары) и, наконец, участия Германии в развитии польской автомобильной и тракторной промышленности (заводы «Крулевска Хута», «Хута Лаура» и Островецкий завод).

По последнему вопросу переговоры сейчас ведутся.

Кроме того, Геринг нанес визиты премьеру Складковскому и министру Шембеку, но эти визиты не имели существенного значения. Результаты переговоров были признаны обеими сторонами вполне удовлетворительными и способствующими дальнейшему развитию взаимных добрососедских отношений и сотрудничеству; особенное значение в этом отношении имела беседа со Смиглы, в которой Геринг дал такие категорические заверения в дружественном отношении Германии к Польше. Эта беседа оказала большое влияние на настроение всей польской военной верхушки, что особенно заметно выявилось у начальника главштаба, который до этого относился к Германии с некоторым недоверием. Эффект этого визита до некоторой степени усиливался тем обстоятельством, что Бек не присутствовал при разговоре, что было, между прочим, вызвано совершенно случайной причиной — его фактической болезнью.

Для широких кругов польской общественности это было доказательством того, что польско-германская политика не является только политикой Бека, а — всей правительственной верхушки, и это обстоятельство широко обсуждалось и комментировалось. Можно предполагать, что эта политика значительно оживит экономические отношения между обеими странами, чему будет способствовать также общее улучшение конъюнктуры.

После визита в Варшаве Геринг пробыл два дня на охоте у президента в Беловежи, где были также генералы Соснковский и Фабрици, а затем пробыл два дня на охоте в государственных лесах около Баранович и Пинска, куда поехал только с Соснковским и Фабрици. Во время охоты никакие разговоры, имеющие политическое значение, не велись, преследовалась лишь цель создать дружескую атмосферу. Из всех лиц, с которыми Геринг познакомился в Польше, на него якобы самое лучшее впечатление произвели Смиглы, Квятковский и Соснковский, которых он охарактеризовал как талантливых государственных деятелей. Следует отметить, что Герингу в Варшаве впервые пришлось познакомиться с таким большим числом польских государственных деятелей, что, несомненно, расширило его связи и возможности. Никакие конкретные политические мероприятия не обсуждались (ограничились только экономическими вопросами); в довольно завуалированной форме договорились относительно сохранения с обеих сторон политики, проводимой по отношению к Чехословакии. Конкретное обсуждение дел Смиглы умышленно предоставляет Беку и Липскому.

Бек также остался очень доволен результатами визита. Он надеется, что в ближайшее время удастся расширить экономические отношения и осуществить сотрудничество в области сырьевой и эмиграционной проблем, а это послужит базой для политического сотрудничества. В ближайшие месяцы можно ожидать какого-нибудь визита с польской стороны в Берлин, однако пока еще не решен вопрос, кто должен поехать; возможно, что поедет Квятковский.

Бек в Женеве действительно был болен. Он заболел гриппом, а затем бронхитом и колитом. Эта болезнь требовала продолжительного лечения и отдыха. В настоящее время он заканчивает лечение. Он останется на юге до конца марта, после чего вернется в Варшаву. Все правительство настаивало на том, чтобы ему предоставить продолжительный отпуск. Свое пребывание на юге Бек использовал для многочисленных бесед с Иденом, с которым его связывают дружеские отношения. Он вызвал к себе польских послов в Париже, Риме, Лондоне и Вене, а также представителя в Женеве. В настоящее время Бек придает наибольшее значение сотрудничеству с Англией, в частности в отношении проблемы европейского равновесия (Польша — Прибалтика — Придунайский бассейн), реформы Лиги Наций и вступления в нее Германии и Италии, а также окончательного урегулирования данцигского вопроса.

На основании бесед с Иденом он пришел к выводу, что Англия, пользуясь в качестве ширмы оживлением экономических отношений (с нажимом на Францию), будет стремиться найти «модус вивенди» с Германией, рассматривая ее ввод в состав Лиги Наций как гарантию того, что она будет более связана. Иден считает, что теперь, когда Англия довооружается, ей нечего бояться Германии и она может себе позволить «купить западно-европейское соглашение». Он еще не уточняет формулировки этого соглашения. Он надеется, что уже в апреля переговоры на эту тему значительно продвинутся вперед. Он предполагает предварительно подготовить для них почву совместно с Францией и Бельгией. Вопрос реформы Лиги Наций он намерен поставить в порядок дня только после осенней сессии Лиги Наций. Он опасается, как бы не затянулась испанская война, которая задерживает все. Однако ему кажется, что это дело уже находится в стадий ликвидации. Он не без некоторой доли раздражения рассчитывает на полную победу Франко. Его раздражение вызывается главным образом тем обстоятельством, что это будет большая новая победа Италии на Средиземном море, что очень беспокоит английское адмиралтейство. Однако для него, по-видимому, более важно, чтобы испанский кризис закончился как можно скорее и можно было приступить к реализации западноевропейского соглашения и больших планов оживления хозяйственной жизни, на которых настаивает Америка.

Иден обещал Беку свою поддержку в вопросе участия Польши в западноевропейском соглашении, а также в вопросе обеспечения ее сырьем. Взамен этого он надеется на поддержку Бека в вопросе реформы Лиги Наций. Он обещал также оказать нажим на Литву, чтобы склонить ее наладить нормальные дипломатические отношения с Польшей, так как отсутствие таковых он считает угрожающей миру аномалией. Соответствующие инструкции английскому посольству он должен был послать сейчас же по возвращении в Лондон. Что касается Германии, то Иден придерживается мнения, что она в экономическом отношении находится в критическом положении. Это обстоятельство, наряду с вооружениями Англии и экономическими предложениями с ее стороны, должно склонить Германию к уступкам. Германский четырехлетний хозяйственный план Иден считает шарлатанством и шантажом.

Бек в мае собирается поехать в Лондон на коронацию и надеется, что там ему удастся повести дальнейшие переговоры.

В настоящее время Бек текущими делами совершенно не занимается, и поэтому рассмотрение большинства этих дел откладывается до его приезда. Последние распоряжения Бека касались:

1. Усиления пропагандистской акции по отношению к Литве, прежде всего в прессе, с целью показать, что Польша готова установить нормальные отношения с Литвой на базе пакта о ненападении и признания суверенитета Литвы, и если эта нормализация отношений, необходимая для обеспечения мира, еще не осуществлена, то только по вине Литвы, которая медлит с ответом и этим затягивает дело. Если со стороны Литвы в течение 2-х месяцев не будет дан положительный ответ, тогда опять придется прибегнуть к нажиму. Польша не согласится на частичную нормализацию отношений (консульские и экономические отношения), а будет требовать установления нормальных дипломатических отношений. Польша не допускает оговорок в том смысле, что, в случае установления дипломатических отношений, Литве предоставляется право внести одностороннюю декларацию о том, что она продолжает считать неразрешенными спорные вопросы, существующие между Польшей и Литвой. В случае, если Литва будет и в дальнейшем медлить с ответом, с польской стороны будет оказан одновременно дипломатический и административный нажим.

2. В отношении Чехословакии он дал указание внести в сейм известную декларацию, а во взаимных отношениях — по-прежнему соблюдать сдержанность, воздерживаясь, однако, принимая во внимание Румынию, от более резкого тона.

3. По отношению к СССР он дал указание повторить предложение о заключении авиационного соглашения (линия Москва — Варшава) и договора о товарообороте на один год, а если удастся, то и на два года. Он ставит в зависимость от результатов этих переговоров свою окончательную позицию в вопросе экстерриториальности торгпредства в Варшаве. (Он не хотел согласиться, чтобы не давать торгпредству таких же прав, какими пользуются посольства и консульства.) Что касается прессы, то в вопросах коммунизма он поручил предоставить полную инициативу премьер-министру, Министерству внутренних дел, генеральному инспектору армии и главштабу; а что касается СССР, то он дал указание и впредь придерживаться такого же тона, как и советская пресса по отношению к Польше, не вдаваясь с ней в полемику и избегая личных нападок. Он запретил также вмешиваться в деятельность газеты «Польска Зброна», которая как военный орган руководствуется указаниями самого Рыдз-Смиглы (руководство Смиглы этой газетой осуществляется обычно через начальника главштаба, через полк. Стржелецкого или Венду).

В вопросах, касающихся общей политики по отношению к СССР, Бек не дал никаких инструкций, ставя их в зависимость от предстоящих в Лондоне бесед с комиссаром Литвиновым во время коронации.

Что касается визита Холсти в Москву, то Бек высказал убеждение, что он приведет к нормализации отношений между СССР и Финляндией, но ничего больше не даст, так как, по его мнению, только эту цель поставил перед собою Холсти; финская общественность не согласится ни на какие новые обязательства Финляндии по отношению к СССР, а кроме того, их не допустят Швеция и другие скандинавские страны, которые, как он выразился, «ведут политику равновесия, а не народного фронта и выдвигают против СССР те же оговорки, как и против Германии». Он жаловался «на антипольскую акцию советских представителей в Лиге Наций в данцигском вопросе». Он неоднократно повторял, что «главным препятствием к установлению нормальных отношений между Литвой и Польшей являются сдерживающие советские влияния в Ковно; это в конце концов только ослабляет силу сопротивления Литвы по отношению к Германии и является причиной того, что Литва с каждым днем все больше теряет почву под ногами в вопросе Мемеля (Клайпеды)». По мнению Бека, Мемель можно было бы отстоять только путем нормализации отношений с Польшей; улучшить его положение мог бы только экспорт товаров из Польши, что без нормальных отношений невозможно. Он сказал: «Мне непонятно, как эти литовские болваны этого не понимают, им ничего нельзя объяснить»; «Единственной правильной политикой Литвы может быть только политика равновесия с некоторой моральной опорой в Прибалтике и Скандинавии».

Бек дал распоряжение вызвать посла в Москве для доклада в конце апреля.

Бек дал согласие на ликвидацию существующих делегаций Красного Креста — польского в Москве и советского в Варшаве, которые существовали не на основания каких-либо договоров, а только по традиции. Этой ликвидации требовали премьер-министр Складковский и министр юстиции. В своем письме на имя Бека премьер-министр мотивировал свое требование тем, что Семполовская является «каналом» коммунистической работы, в особенности МОПРа. Бек согласится также, чтобы эта ликвидация была произведена немедленно. (Премьер-министр уже дал распоряжение о том, чтобы в квартире Семполовской и ее сотрудников произвести обыски, которые, во всей вероятности, будут произведены в ближайшее время. Дело ведут директор департамента в Министерстве внутренних дел Бах и прокурор Кречинский.)

В отношении Франции Бек дал указание польскому послу в Париже продолжать переговоры с Дельбосом по вопросу об участии Польши в западноевропейских соглашениях на базе тех принципов, которые были установлены в процессе переговоров Бека с Иденом во время его пребывания в Лондоне в ноябре прошлого года.

Что касается Румынии, то Бек дал распоряжение в срочном порядке подготовить визит министра просвещения в Варшаву, который должен состояться 16-го марта.

Он дал указание послу Арцишевскому соблюдать максимальную сдержанность в отношении конфликта румынского правительства с германским и итальянским послами, а также избегать даже малейших признаков вмешательства во внутренние дела Румынии. Он дал также указание усилить культурную связь с Румынией, на что ассигновал 80.000 злотых (лагери школьной и университетской молодежи, военной подготовки, военизированных организаций, учителей и профессоров).

Он дал также указание настаивать на том, чтобы генеральный инспекторат армии принял меры для оживления отношений между армиями обеих стран и ускорил поездку начальника главштаба в Бухарест с тем, чтобы она состоялась еще в течение лета текущего года.

Бек не придает значения переговорам между Малой Антантой и Францией по вопросу о заключении пакта о взаимной помощи; он не верит, чтобы оно состоялось ввиду отрицательного отношения к нему Белграда и неблагожелательного — Бухареста. По словам Бека, Дельбос также относится к этому проекту без всякого энтузиазма, и фактически к его реализации стремится один только Бенеш, так что Польше пока нечего беспокоиться.

Вообще, Бек считает, что после заключения югославско-болгарского пакта и при улучшении отношений между Белградом и Римом Малая Антанта фактически перестала существовать и ее дальнейшее существование — только фикция.

В отношении Италии он ограничился только указанием на необходимость ускорить переговоры о заключении торгового договора; никакой надобности в других переговорах он на ближайшее время не предвидит. Он придерживается мнения, что ось «Берлин — Рим» стала уже реальным фактом, с которым приходится считаться в европейской политике. Бек предполагает, что Италия будет постепенно ликвидировать свои интересы в Австрии, предоставляя ее всецело германским влияниям, причем Германия не будет проводить по отношению к Австрии тактику грубой агрессии, а постепенного систематического проникновения. Поэтому он в тем большей степени рассчитывает на давление Германии на Чехословакию.

Резюмируя, можно сказать, что в настоящее время внимание Бека и Министерства иностранных дел сконцентрировано на Лондоне, откуда ожидают решающих шагов, направленных на разряжение атмосферы в Западной Европе, оживление экономического положения и осуществление реформы Лиги Наций; кроме того, надеются, что Лондон пресечет акцию народного фронта. На помощь Лондона рассчитывают также в деле сохранения равновесия в Восточной Европе.

На остальных участках активность гораздо меньше и развертывается в соответствии с уже известными планами.

Войны не ожидают и о ней не думают. Войну в Испании рассматривают как находящуюся в стадии угасания. Ослабли также опасения агрессии со стороны СССР, при этом исходят из якобы затруднительного внутреннего положения СССР, в частности в хозяйственной области, вызванного прошлогодним плохим урожаем и неудачей в Испании.

В отношении положения на Дальнем Востоке рассчитывают на то, что спокойствие в этом году не будет нарушено. Новое японское правительство рассматривается как дальнейший этап к полному переходу власти в руки военной клики; предполагается, что это правительство в кратчайший срок проведет довооружение армии и укрепление маньчжурской базы и наладит отношения с Китаем. В этом отношении информации из Токио вполне совпадают с информациями, получаемыми от японского посла и генерала Савада.

ВНУТРЕННЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПОЛЬШИ в настоящее время очень неясно и запутанно. Теперь еще трудно сказать, окажет ли акция, предпринятая Смиглы через посредство полковника Коца, положительное влияние в смысле укрепления доверия общественности к правительству и даст ли конкретные результаты или же потерпит неудачу. Не подлежит сомнению, что данный момент является переломным. Декларация полковника Коца хотя и не вызвала всеобщего протеста, но не вызвала также и всеобщего энтузиазма. Работа по объединению различных группировок подвигается медленно, но все-таки подвигается. Этому, несомненно, способствуют все улучшающееся хозяйственное положение и эффект, произведенный достижениями правительства в этой области (улучшение положения в сельском хозяйстве и промышленности, вступление на путь реализации плана крупных государственных капиталовложений, зимняя помощь безработным). Однако окончательную оценку ситуации можно будет дать только через несколько месяцев, когда станет ясно, в каком лагере произошла большая консолидация: в лагере левых (старых) партий или в национально-радикальном объединении полковника Коца. Пока можно лишь констатировать, что процесс консолидации этих двух фронтов уже начался, и притом в очень ясно выраженной форме.

Можно предполагать, что по окончании парламентской сессии, в начале апреля, произойдут некоторые перемены в составе правительства с целью освободить места для новых людей. Возможно, что будет смещен Понятовский (министр сельского хозяйства) и Косцялковский (министр труда). Основательная реконструкция правительства намечается лишь после выявления результатов акции полковника Коца, т. е. осенью или в конце лета. Тогда же, по всей вероятности, произойдет смена премьер-министра.

Из украинской организации ЛЕВИЦКОГО в Париже должен быть отозван Шульгин, так как было установлено, что он находится под влиянием своего секретаря Никитюка, который подозревается в том, что он работает для советской разведки. Ввиду тех трудностей, которые, при возрастающем советском влиянии в Париже, возникают для украинцев и грузин, их бюро должны быть перенесены в Швейцарию и Австрию. Большая часть архивов уже перевезена.

Украинцы по-прежнему стремятся установить контакт с немцами, от чего их пока удерживает польский главштаб, который пока только Смаль-Стоцкому разрешает устанавливать ориентировочный контакт. Однако, несмотря на это, кажется, что молодой Левицкий поддерживает в Женеве близкие отношения с немцами и итальянцами.

Что касается Шульгина, то имеется проект послать его в Рим или на Дальний Восток. Вопрос будет решен в течение ближайших недель смотря по тому, удастся ли ему доказать свое полное алиби.

ПЕРЕМЕНЫ В ЛИЧНОМ СОСТАВЕ польского Министерства иностранных дел.

Бывший сотрудник консульства в Киеве, Курницкий, назначен секретарем посольства в Тегеране, секретарь министра Фридрих назначен секретарем посольства в Копенгагене. Должны быть отозваны: посол в Бейпине, Бартель (по болезни), консул в Шанхае, Крысинский (за неспособностью), и консул в Харбине, Квятковский (из-за конфликтов с местной польской колонией и католическим духовенством, которое писало на него доносы). Возможно также смещение послов в Гааге и Брюсселе. Вопрос о них будет решен только в апреле или мае.

Новый польский посол в Токио, Ромер, до 1926 года был начальником западного отдела в Министерстве иностранных дел, затем был советником посольства в Риме, а с 1934 года — послом в Лиссабоне. Прежде был национал-демократом, а теперь стал национал-фашистом. СССР он не знает; он был в России до войны. Во время войны находился в Швейцарии. Он еще молодой, очень способный и энергичный, в политическом отношении ловкий и осторожный, но очень деятельный человек.

Новый посол в Лиссабоне, Дубич-Пентер, — бывший советник посольства в Константинополе, бывший офицер разведки в Данциге. В связи с его отозванием из Константинополя там должна быть ликвидирована работа «Прометея» (эмигрантская организация, созданная и субсидируемая поляками. — Примеч. VII отдела ГУГБ НКВД), а разведка по-прежнему останется в руках Литовского. Работа «Прометея» ликвидируется, так как турецкие власти затрудняют ее ведение; она будет переброшена в Тегеран или в Софию и Бухарест.

На службе в польском консульстве в Москве находятся два офицера 2-го отдела польглавштаба — Каминский и Кригер.

Информация польского посольства в Москве в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т. Сталину, Молотову, Ежову, Фриновскому,

контр,

3 — сектор

«4» IX 1937 г.

7-м Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Москве.

8 мая 1937

Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

В связи с ожиданием 15 июня с.г. визитом г-на Мунтерса в Москву честь имею сообщить г-ну министру информации, исходящие от здешнего латвийского посольства и предоставленные мне советником эстонского посольства.

Инициатива приглашения г-на Мунтерса в Москву исходила от Литвинова, причем приглашение было передано через советского посла в Риге. В качестве аргумента было выдвинуто то обстоятельство, что из Прибалтийских государств только латвийский министр иностранных дел до настоящего времени не был с официальным визитом в Москве, в то время как другие прибалтийские министры иностранных дел уже нанесли визиты в Москву: г-н Мунтерс, действительно, был в Москве несколько лет тому назад вместе с торговой латвийской делегацией, но тогда он не был даже председателем этой делегации, а тем более министром иностранных дел. Для Литвинова цель визита г-на Мунтерса сводилась, по существу, к вопросу о получении обещаний относительно того, что Латвия не станет германским плацдармом и не станет для Германии орудием в ее антисоветской политике.

Тактически Литвинов благодаря визиту г-на Мунтерса, являющемуся своего рода дополнением визита Холсти, с одной стороны, достигает того, что вызывает впечатление активности советской политики в Европе, и в особенности в Прибалтике. С другой стороны, все визиты, которые в недалеком будущем состоятся в Москве, как-то: г-на Мунтерса, Сандлера, Рюштю Араса, — ослабляют — как среди собственной общественности, так и заграницей — впечатление неопровержимого факта политической изоляции, в которой в последнее время находится Советский Союз.

Насколько г-н Литвинов заинтересован в данный момент в улучшении отношений с Прибалтийскими государствами, а, быть может, даже в создании видимости некоторой сердечности между ними и Советским Союзом, об этом свидетельствуют шаги, предпринятые советским послом в Таллине с целью склонить эстонского министра иностранных дел приехать в Москву. Советский посол, получив ответ, что г-н Литвинов до настоящего времени еще не ответил на визит в Москву г-на Сельямаа, был вынужден отказаться от своего предложения.

Как меня в дальнейшем информировало здешнее эстонское посольство, г-н Литвинов якобы еще в течение текущего года соберется с ответными визитами в Прибалтийские страны, причем он или сразу поедет в Ригу, Таллин и Гельсингфорс, или же первоначально ограничится Ковно, Ригой и Таллином, а визит в Гельсингфорс нанесет по пути в Осло и Стокгольм.

Вместе с латвийским министром иностранных дел приглашение получила также г-жа Мунтерс, причем в настоящее время еще неизвестно, приедет ли она в Москву.

Поверенный в делах

д-р Тадеуш Янковский.

Посылается: министру иностранных дел — 3 экз.,

директору Кобылянскому — 4 экз.,

МИД П.Ш. — 1 экз.

Верно: НАЧ. 4 СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Информация польского посольства в Эстонии в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Эстонии.

№ 3-эс-10 10 мая 1937

Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

Во исполнение инструкции, данной мне лично г-ном министром в конце конференции руководителей наших дипломатических представительств в Прибалтике, честь имею препроводить к сведению г-на министра следующие замечания и наблюдения, касающиеся эстонского участка Прибалтики. В моем изложении я постараюсь по возможности придерживаться того же порядка, в котором эти проблемы были затронуты г-ном министром.

1. Проблема сохранения мира и разница в международном положении в 1914 году и теперь.

В Эстонии, в особенности в моменты обострения международного положения (как, например, обострение англо-итальянских отношений во время абиссинской войны, оккупация германскими войсками демилитаризованной зоны, сведения о высадке германских войск в Испанском Марокко и т. д.), раздаются голоса, сравнивающие нынешнее положение с 1914 годом. Такие голоса бывают довольно многочисленны, причем они неоднократно исходят от серьезных лиц, даже некоторых членов правительства, видных политических деятелей, сановников и представителей хозяйственных кругов. Причем характерно то, что большинство этих лиц, в особенности если дело касается кругов либеральной интеллигенции, склонно переоценивать опасность, угрожающую с запада (Германия) и недооценивать опасность с востока (СССР). На это влияет много моментов. К важнейшим из них я отнес бы возникшее в свое время на социальной базе недоверие к немцам, а также либеральное мировоззрение значительной части здешней интеллигенции, которая иногда, быть может, даже подсознательно, охотнее мирится с якобы социалистическим режимом восточного соседа, чем со всем тем, что в этих кругах принято называть «фашизмом». Однако эту точку зрения не разделяют руководящие и, тем самым, лучше всего ориентирующиеся в международном положении эстонские правительственные круги. Президент Пятс, генерал Лайдонер, умерший министр Сельямаа, министр Акель, начальник Генштаба ген. Бек и даже много лиц из кругов профессиональной интеллигенции, с которыми мне неоднократно приходилось беседовать, ясно отдают себе отчет во многих переменах, происшедших в результате мировой войны и последнего послевоенного периода. Но я должен признаться, что, кроме одной беседы с ген. Лайдонером, я ни разу не встретился с так ясно и точно сформулированной точкой зрения на этот вопрос, как в докладе г-на министра на конференции. Это объясняется, между прочим, хотя бы так, что мои собеседники, не исключая ген. Лай-донера, рассматривали проблему опасности вооруженного конфликта прежде всего с узко прибалтийской точки зрения.

Однако и во всех этих высказываниях всегда преобладали одни и те же два аргумента, говорящие за то, что нынешняя ситуация отличается от ситуации последних нескольких лет, предшествовавших войне. Первый аргумент (ген. Лайдонер, ген. Бек) — это то, что мир еще не готов к войне несмотря на все громадные вооружения, второй («гражданские» политики) — что до тех пор, пока живет и управляет поколение, которое помнит мировую войну, оно, несмотря на противоположную видимость, не допустит так легко до нового конфликта. В настоящее время начинают выдвигать новый аргумент, которым является довооружение Англии. Этот аргумент действует, пожалуй, сильнее всего и проникает даже к тем, которые были наибольшими пессимистами и утверждали, что мы «живем в начале 1914 года».

2. Большая опасность конфликтов на базе столкновения влияний великих держав, чем на базе непосредственных отношений, вопроса границ и т. п.

Послевоенный мир, не исключая даже некоторых виднейших политиков, в особенности в первые годы этого периода, привык усматривать ряд опасностей именно в проблеме послевоенных границ (Поморье, окружение Венгрии, Бессарабия и т. д.). В настоящее время большинство этих людей (я думаю, между прочим, что это относится не только к Эстонии) отдает себе отчет в том, что эта опасность отошла как бы на второй план и что возникла новая — на почве «борьбы за влияния» (Средиземное море, Испания и т. д.). Однако люди неохотно расстаются с раз усвоенными взглядами, и поэтому мне и теперь неоднократно приходится сталкиваться с опасениями, высказываемыми нашими лучшими друзьями, например, относительно Поморья. Однако эти голоса становятся все реже и слабее, и этих людей все легче переубедить. Несмотря на это более широкие круги и даже многие здешние политики, кроме высшей правительственной и военной верхушки, хотя и видят эти перемены, однако еще недостаточно ясно отдают себе отчет в положении и не умеют извлечь соответствующих выводов.

3. Отношение к Лиге Наций.

Это отношение, основанное первоначально на умственных и идейных предпосылках, усматривающих в Лиге Наций не только всемогущественного гаранта, но и в случае чего и источник помощи в тяжелых финансовых и других затруднениях, стало со временем, в особенности у широких кругов либеральной интеллигенции, чисто эмоциональным отношением. Оно усматривает именно в том, что стало со временем слабой стороной Лиги Наций, т. е. в ее универсализме, идеал объединения на равных правах малых государств с крупными. Однако это отношение подверглось, — и я думаю, что не ошибусь, если скажу, что продолжает подвергаться, — значительным изменениям. Произошло сильное разочарование. Правда, по-прежнему провозглашается верность идеям и принципам Лиги Наций как в официальных, так и в неофициальных постановлениях, по-прежнему продолжают прозябать разные общества и кружки друзей Лиги Наций и т. п., но это происходит как бы «автоматически», так как новые концепции и методы обеспечения существования «маленьких» государств еще недостаточно проникли в сознание широких кругов. По всей вероятности, здесь были бы рады и сделали бы все от них зависящее в рамках своих скромных возможностей для того, чтобы опять поднять авторитет Лиги Наций, однако абиссинский вопрос нанес очень серьезный удар прежней вере и значению этого международного учреждения. Был даже период (зимой 1935-36 г., при жизни министра Сельямаа), когда Эстония, сознавая недостаточность и проблематичность так называемой Балтийской Антанты, а с другой стороны, переживая серьезный кризис веры в эффективность гарантий, вытекающих из участия в Лиге Наций, хотела отбросить пассивность своей внешней политики и искала разных концепций, которые могли бы заменить ей веру в Лигу Наций. Это было в период некоторой актуальности Восточного пакта и ее отрицательного отношения к этому пакту. Часть эстонской общественности упрекала политику министра Сельямаа в том, что она, возражая против Восточного пакта, не выдвигая и не проводя концепции нейтрализации Прибалтийских государств и т. д., завязла в пассивности и отрицании. Тогда ген. Лайдонер — это мне известно от него самого — сказал на секретном съезде эстонских послов, аккредитованных в западных и Прибалтийских странах, что не следует искать искусственных и нереальных концепций для обеспечения безопасности Прибалтийских стран, так как эту безопасность следует искать в едином общем фронте от Прибалтики до Польши включительно, и что поэтому следует оказать как можно больший нажим на Литву для того, чтобы этот фронт мог стать чем-то реальным. Вскоре он высказал это публично в своей речи по случаю нашего праздника 3-го мая 1936 г. Между прочим, тот же лейтмотив был повторен в речи ген. Лайдонера по случаю того же нашего национального праздника в этом году. Резюмируя, следует констатировать, что не только в правительственных кругах, но и в самых широких слоях населения ясно отдают себе отчет во все ослабевающем значении Лиги Наций как элемента международной гарантии мира, но не знают, чем ее заменить.

4. Послевоенное подразделение Европы на победителей, побежденных и нейтральных.

Эта точка зрения, как я еще помню по моему прежнему пребыванию в наших представительствах в Прибалтике (Рига 1921-23, Гельсингфорс 1924-26), существовала в очень сильной степени, хотя ее не всегда считали правильной (в первую очередь Финляндия). В настоящее время она подверглась значительному изменению, причем не только в правительственных кругах, но и в кругах широкой общественности. В настоящее время многие уже хорошо понимают некоторую случайность того, что одни оказались в лагере «победителей», а другие — «побежденных», понимают также, что международная игра интересов, соперничество и даже случайное стечение обстоятельств в случае какого-нибудь нового мирового конфликта могут сходным образом расколоть весь мир. Все сильнее укрепляется также понимание того, что прежние «нейтральные» могут также оказаться будущими «победителями» или «побежденными». В частности, если дело касается Эстонии, то, судя по разным беседам, которые я вел на эту тему (в особенности среди военных), я имел возможность констатировать: быть может, слишком сильно подчеркивается мнение, что положение Финляндии и Северной Скандинавии хуже и более опасно, в особенности со стороны Востока. Вице-министр иностранных дел Рей, который несколько дней тому назад вернулся из Швеции, говорил мне, например, об опасениях в отношении того, что в случае конфликта Северная Швеция может оказаться оккупированной или Англией, или Россией для того, чтобы не дать Германии возможности черпать оттуда некоторые виды сырья.

5. Существует ли или намечается ли некоторое скандинавско-балтийское сближение.

Пожалуй, на этот вопрос труднее всего ответить. Люди севера (я имею в виду прежде всего балтов, а среди них эстонцев, т. к. скандинавов знаю меньше) в основном «консервативны», недоверчивы и тяжелодумы. Поэтому каждый умственный процесс, если говорить о массе населения, не так быстро выявляется наружу. Наряду с этим они очень самолюбивы и не выносят, когда с нами обращаются «как с младшим братом» (это я имел возможность неоднократно наблюдать, например, в отношении Финляндии). Вероятно, поэтому, по крайней мере если дело касается эстонцев, они первыми не предпримут никаких серьезных шагов, а если бы они даже когда-нибудь что-нибудь предприняли, то под влиянием вышеуказанного самолюбия готовы были бы немедленно от всего отказаться. Среди многих примеров такого рода психологии я хотел бы привести хотя бы последний, когда полуофициальная газета «Уус Эсти» от 27.IV, давая весьма благоприятную оценку коммюнике, изданному по случаю северного съезда в Гельсингфорсе, одновременно категорически оговорилась против того, чтобы подозревать Прибалтийские государства в желании вносить какие бы то ни было предположения относительно их сотрудничества со Скандинавскими государствами. Кроме того, некоторая сдержанность, во всяком случае со стороны Эстонии, объясняется укрепившимся здесь мнением (как я уже указал выше), что в настоящее время в ситуации произошла настолько серьезная перемена, что Северная Скандинавия и Финляндия подвергаются большей опасности, чем Прибалтийские государства. Это находит, между прочим, отражение в той же статье «Уус Эсти». Так представляется положение с точки зрения здешнего участка. Но это только политический участок. Наряду с этим имеется ряд других областей и участков, на которых, в особенности в последнее время, несомненно замечается значительное оживление и усиление взаимных интересов и даже симпатий. К таким участкам я причисляю усиление культурной, хозяйственной, туристской и т. п. связи. Однако во всех этих проявлениях всегда подчеркивается, причем обычно обеими сторонами, их аполитический характер. Такое же положение было во время торжеств, связанных с открытием памятника в Нарве, в которых, как известно, приняли участие многочисленные шведские туристы и шведская делегация с принцем крови во главе. Резюмируя, следует констатировать, исходя из эстонского участия, что, несомненно, произошло некоторое сближение и выявился взаимный интерес, а в понимании некоторых эстонцев — даже общность интересов и нужд и, тем самым, некоторая солидарность на международной арене, но эта солидарность еще очень осторожна, преисполнена взаимной сдержанности и еще весьма далека от какого-либо более глубокого политического сближения. Является ли нынешнее положение началом дальнейшего, все углубляющегося процесса, об этом мне в данный момент, исходя из моего небольшого участка, трудно судить. Однако ввиду того, что такое сближение не противоречит, а, наоборот, соответствует многим все сильнее выявляющимся общим интересам, а также истории этого района, можно предполагать, что дальнейший ход политической игры в Европе может иметь на этот процесс положительное влияние.

Ввиду того, что г-н министр подчеркнул, что Прибалтийские страны представляют для нас не только экономический, но прежде всего и политический интерес, я хотел бы в заключение моего донесения подчеркнуть, что, по моей скромной оценке, наше положение в Прибалтике благодаря нашей политике, к которой здесь относятся со все возрастающим пониманием, за последнее время значительно укрепилось. В этом положении, которое всегда было хорошим, — если говорить о наших испытанных эстонских друзьях, — по мнению этих именно друзей, и притом наиболее авторитетных из них, как, например, президент Пятс, ген. Лайдонер, ген. Бек и многие другие, произошло значительное улучшение на «обоих флангах», т. е. и в Финляндии, и в Латвии. Точно так же на основании эстонских источников можно считать, что значение Польши как элемента стабилизации и мира встречает все лучшую оценку в Скандинавских странах, и прежде всего в Швеции, о которой здесь, естественно, знают больше всего. Последним доказательством этой благоприятной оценки роли Польши и ее внешней политики могут служить речи г.г. ген. Лайдонера и министра Сельтера, текст которых я позволил себе послать г-ну министру при моем донесении о праздновании 2 мая в Эстонии.

Польский посол Харват.

Посылается: в МИД, дир. Кобылянскому,

в посольство в Риге,

'' Стокгольме,

'' Гельсингфорсе,

'' Осло,

'' Копенгагене.

Верно: НАЧ. 4 СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Сообщение польского посольства в Праге о положении в Чехословакии

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Перевод с польского

Польское посольство в Праге

Копия

О немецком нацменьшинстве в Чехословакии.

22 мая 1937 г. Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

Партия судетских немцев в апреле с.г. внесла в парламент проект шести законов, имеющих целью справедливое разрешение национального вопроса в Чехословакии.

Внесение проекта этих законов объясняется следующими причинами. Февральское соглашение правительства с активистскими партиями дало этим партиям базу, на которой они могли опекать дальнейшую деятельность среди немецкого населения в том смысле, что они могли доказать, что, хотя и в скромных размерах, но сумели оказать влияние на правительство и добиться более благоприятного отношения к немцам; в противоположность к ним партия судетских немцев во всей своей акции опирается исключительно на ирредентистских элементов, которые ни в коем случае не смогут привести к улучшению положения немецкого населения до тех пор, пока оно живет в рамках чехословацкой республики. Партия судетских немцев не могла не признать, что февральское соглашение, в случае его соблюдения, должно будет способствовать улучшению положения нацменьшинств, и ее критика была основана исключительно на неверии в добрую волю чехов и в техническую возможность выполнения этого соглашения.

Между тем в течение нескольких месяцев, которые прошли с момента заключения соглашения, оказалось, что правительство действительно проявляет некоторую активность в смысле назначения чиновников немецкой национальности, что, в соединении с хозяйственной помощью, оказанной судетским районам, произвело некоторое впечатление на немецкое население.

При таком положении, а также ввиду предстоящих осенью муницииальных выборов перед партией судетских немцев встала необходимость уточнить свои требования и выставить свою программную платформу, так как одного лозунга «настанет день» уже было недостаточно для привлечения выборных масс, которые могли быть склонны в ожидании этого «дня» ради конкретных выгод пойти на соглашение с чехами.

Партия судетских немцев внесла свои проекты, не имея никакой надежды на их реализацию, однако, представляя их как всецело соответствующие духу чехословацкой конституции, она хотела получить возможность вести свою антигосударственную ирредентистскую агитацию; дело в том, что партия судетских немцев выступает в этих проектах как защитница «подлинного духа» чехословацкой конституции, которому противостоит неправильное законодательство по отношению к нацменьшинствам, дающее чехам возможность насильственно ассимилировать. Борьба за эти законы будет главной темой агитации на предстоящих муниципальных выборах, причем партия судетских немцев будет прежде всего стараться доказать отсутствие доброй воли со стороны чехов по отношению к нацменьшинствам.

Однако, независимо от вышеуказанных тактических соображений, которые заставили партию Генлейна выступить теперь с этими проектами, первые два проекта, а именно проект закона о национальных союзах и о национальном… (слово неразборчиво. — Пер.), являются совершенно новой базой в национальной политике вообще и являются своего рода программой германской национальной политики на будущее, причем не только на территории Чехословакии.

Характерной чертой этих законов является отрыв национальной политики от Лиги Наций и отказ от прежней практики защиты национальных прав отдельных единиц в пользу национальных групп.

Возможно, что проекты Генлейна станут также максимальной программой немецкого нацменьшинства и в других странах, не только в Чехословакии.

По мнению теоретиков партии судетских немцев, Германия потеряла возможность германизировать другие народы, находящиеся за ее пределами, как из-за политических затруднений, так и из-за нынешнего развития немецкой культуры, которая все больше идет по пути отмежевания от других. Между тем немцы, проживающие за пределами Германии по хозяйственным и политическим причинам, обречены на ассимиляцию в случае отказа от своей национальности, они охотно принимаются в другие национальные объединения.

(Две строки неразборчивы. — Пер.)

В случае если будут приняты законы, предлагаемые партией судетских немцев, будет положен предел дальнейшей насильственной ассимиляции нацменьшинств, так как каждое национальное меньшинство получило бы возможность использовать все свои силы прежде всего для своего собственного развития.

Конечно, даже внутри партии судетских немцев никто не льстит себя надеждой, что эти законы будут приняты чехословацким парламентом. Сомнительно даже, будут ли они в скором времени поставлены на обсуждение. Пока формулирование новых немецких теорий по вопросу нацменьшинств представляет базу для политической агитации и открывает возможности для выдвижения более умеренных требований, могущих сослужить, без ущерба для основной программы, изложенной в этих проектах, объектом возможных переговоров партии судетских немцев с чехами или с немецкими активистами.

Наряду с этим благодаря внесению проектов нового урегулирования вопроса нацменьшинств в Чехословакии, которое даст этим нацменьшинствам фактические возможности развития и помешает их чехи-зации, партия судетских немцев старается стать во главе стремлений также и других нацменьшинств, направленных к улучшению их положения.

На практике за ней с немецкой стороны, несомненно, последуют попытки согласования акций отдельных нацменьшинств на территории Чехословакии.

Посольство препровождает при сем проекты вышеуказанных законов, а также хронику событий, происходящих в этой области в последнее время.

Польский посол д-р Казимир Папе.

Посылается: директору Кобылянскому с двумя приложениями,

директору Дриммеру с одним приложением (хроника),

МИД П.П '' ''

МИД П. VI '' ''

польскому посольству в Берлине,

'' '' в Вене.

Акция немецких активистов в стране и за границей. Требования партии судетских немцев (СДП), добивающейся охраны прав нацменьшинств в Чехословакии путем специальных законов.

Отношение СДП к чехословацкой внешней политике.

После известного соглашения немецких активистов с чехословацким правительством от 18-го февраля с.г. немецкие активисты предприняли сильную пропагандистскую акцию, имеющую целью самую широкую популяризацию этого соглашения среди немецкого населения, которому старались представить это соглашение, как крупный политический успех. Наиболее активными оказались двое молодых активистских политиков: Якш, член немецкой социал-демократической партии, и Густав Гакер из Союза немецких земледельцев.

Заявления активистов, оглашенные ими на партийных собраниях и опубликованные в прессе, освещают в интересной форме закулисную сторону соглашения с правительством. Совершенно ясно выявилось при этом то обстоятельство, что активистские партии, которые в период переговоров проявляли некоторую склонность к привлечению СДП к этим переговорам, после окончательного их завершения совершенно отмежевались от СДП и начали действовать самостоятельно. Доказательством этого может служить тот факт, что несмотря на разницу в мировоззрениях в партийных программах активистские партии решили создать общие исполнительные комитеты для проверки выполнения условий соглашения с правительством, а также для общей пропагандистской акции среди немецкого нацменьшинства с явным намерением ослабить позиции СДП и привлечь ее приверженцев на свою сторону.

Наряду с вышеуказанными Якшем и Гакером большую инициативу в этой акции проявляет политический представитель немецкой христианско-социальной партии, министр без портфеля Заичек.

Немецкие активисты подчеркивают в этой пропагандистской работе тот факт, что и они также считают соглашение с правительством недостаточным с точки зрения требований немецкого нацменьшинства. Однако они предполагают, что при осуществлении указанных в соглашении условий им удастся при содействии правительства и коалиционных чешских партий реализовать значительно больше, чем с помощью «предложений, касающихся изменения законов», предложенных СДП. Официальное содержание соглашения активистов с правительством сводится, как известно, к разного рода распоряжениям административного характера, в то время как СДП требует обширных изменений в законах, регулирующих права немецкого нацменьшинства.

Активисты ссылаются на то, что уже за то короткое время, которое прошло с момента заключения их соглашения с правительством, они могут похвастать некоторыми реальными достижениями как в хозяйственном, так и в национально-политическом отношении. Они указывают, например, на довольно сильное сокращение безработицы в промышленных этнографически-немецких округах, которое, по их мнению, не является, однако, результатом общего улучшения конъюнктуры; этому способствовали до некоторой степени именно целесообразные мероприятия правительства, обеспечившие предприятиям в этих округах соответствующее количество правительственных заказов и приостановившие посылку рабочих-чехов на общественные работы в этнографически-немецкие округа, что до настоящего времени всегда имело место. Кроме того, активисты в своих выступлениях подчеркивают, что чехословацким учреждениям уже дано указание более справедливо относиться к немецким кандидатам при приеме новых чиновников на государственную и муниципальную службу. Наконец, в президиуме совета министров в Праге был создан специальный отдел, задачей которого являются изучение и проверка приема немцев на государственную службу в соответствии с соглашением активистов с правительством.

В нескольких центральных управлениях некоторые ответственные должности, имеющие общий характер, были предоставлены чиновникам германской национальности (конечно, это были лица, лояльно настроенные по отношению к активистским партиям), как, например, в Промышленном департаменте в Министерстве торговли и промышленности.

Наконец, активисты приписывают себе как большой успех тот факт, что мартовская амнистия этого года, данная в связи с празднованием 87-летия президента Масарика, в большом масштабе охватила преступления и провинности против закона об охране государства, что в первую очередь касалось немцев. Чехословацкое правительство, в частности премьер-министр д-р Годжа, использует каждый удобный случай для того, чтобы содействовать вышеизложенной пропагандистско-политической деятельности активистских политиков и подчеркивать значение соглашения от 18-го февраля с.г., которому оно хочет придать принципиальный характер. Премьер-министр Годжа подчеркивает при этом, что чехи готовы в будущем еще расширить уже предоставленные немецкому нацменьшинству политические уступки, но это будет происходить в форме дальнейшей постепенной эволюции, т. к., по его мнению, чешско-немецкая проблема в Чехословакии только формально является проблемой отношения национального большинства к национальному меньшинству.

Фактически, однако, она является основной составной частью проблемы исторического развития сотрудничества между немцами и чехами в провинциях чехословацкой республики, из которого вытекают одинаковые обязанности и общая ответственность за судьбу государства.

При рассмотрении вышеуказанной проблемы Годжа отмечает, что главной причиной, из-за которой чехословацкое правительство не могло принять как основу соглашения требуемую Генлейном национально-территориальную автономию, является то обстоятельство, что эта вековая историческая проблема уже вызвала некоторое взаимное проникновение чешского и немецкого населения, в результате чего чехи уже не могут сегодня окончательно отказаться от 300 тысяч граждан чешской национальности, живущих на территориях с этнографической точки зрения немецких, а также не стремятся к …. (неразборчиво. — Пер.) десятков тысяч немцев, населяющих чешские округа.

Партия судетских немцев хранит по отношению к соглашению активистов с правительством и к надеждам, на него возлагаемым, резко отрицательную позицию, развертывая с этого момента усиленную пропагандистскую акцию против этого соглашения.

В частности, СДП доказывает, что в экономической области немцы в результате соглашения не получат никаких выгод; уже в настоящее время можно констатировать, что из суммы в 3 миллиарда чешских крон, предназначенной в текущем году на разные общественные работы и полученной главным образом из займа обороны, т. е. в значительной мере также и от граждан немецкой национальности, только незначительная часть была предназначена на общественные работы в этнографически немецких округах. Ввиду этого нельзя рассчитывать на то, чтобы существующие в судетских округах «промышленные кладбища» опять воскресли. По мнению СДП, административные органы нисколько не способствуют улучшению положения немецкого населения и ведут по отношению к нему политику издевательств, насколько позволяют рамки обязующих административных распоряжений.

В ответ на упреки активистов в том, что партия судетских немцев своей политикой и позицией затрудняет ситуацию немецкого нацменьшинства в Судетах, руководители партии судетских немцев говорят, что до 1933 года партия еще не существовала, но, несмотря на это, положение судетских немцев не было лучше, чем теперь. Они повторяют слова, сказанные когда-то одним видным чешским государственным деятелем, что «немцы в Чехословакии будут иметь только такие права, какие сами себе отвоюют».

Партия судетских немцев заявляет, что она и в будущем в своей тактике никогда не будет придерживаться методов активистов, «вымаливающих себе лучшее положение в государстве».

Наряду с акцией, развернутой активистами в стране, они ведут также усиленную деятельность на международной арене, стараясь, по-видимому, парализовать там известную деятельность Генлейна и его эмиссаров (Арх. Хута, д-р Бранд). После поездки немецкого социал-демократа Якша в Лондон, Париж и Женеву в Вену приезжали лидеры активистов министр д-р Чех (социал-демократ), д-р Спина, а недавно — также третий активистский министр Заичек, представитель немецкой христианско-социальной партии.

Наибольшего внимания заслуживают выступления министра Заичека в Вене, где он по приглашению Общества внешней политики произнес лекцию на тему «Чехи, словаки и судетские немцы». В своей лекции Заичек старался подчеркнуть значение соглашения между активистами и чехословацким правительством, подчеркивая со значительной долей оптимизма результаты этого соглашения и его последствия в ближайшем будущем.

Не подлежит сомнению, что пребывание Заичека в Вене имело целью убедить австрийское общественное мнение в искреннем стремлении чехословацкого правительства прийти к соглашению с немецким нацменьшинством, кроме того, оно преследовало еще и другую цель. Дело в том, что Заичек, по всей вероятности, сыграл в Вене роль специального эмиссара чехословацкого правительства, который должен был выведать точку зрения венской общественности в отношении известных мероприятий премьер-министра Годжа, который вскоре после этого отправился в Вену, где вел «неофициальные»' беседы с канцлером Шушнигом на тему о чешско-австрийском сближении.

Таким образом, чехословацкая политика использует немецких активистов не только в своей внутренней, но и во внешней политике.

Министр без портфеля Заичек, как известно, является одним из весьма активных последователей христианско-социальной идеологии, играющей важную роль в нынешнем австрийском режиме. Кроме того, Заичек пользуется большим уважением со стороны весьма влиятельного кардинала Инницера и его окружения, из чего можно вывести заключение, что статья, опубликованная в органе австрийских католических кругов («Дер Христлихе Штандесштааг»), в которой обсуждается отношение к Праге, являлась непосредственным результатом акции Заичека в Вене. В этой статье подчеркивалась необходимость создания новой «оборонительной» политической оси «Прага — Вена», которая должна была бы опираться на военный договор между обеими странами. Эта статья вызвала истинный энтузиазм в чешской, в особенности правительственной, прессе.

Сейчас же после опубликования соглашения немецких активистов с чехословацким правительством (18-го февраля 1937 г.) руководитель партии судетских немцев Генлейн выступил с ответом на собрании главного правления партии, происходившем в присутствии депутатов и сенаторов, а также партийных функционеров. Он сказал, что партия судетских немцев не согласна с содержанием вышеуказанного соглашения активистов, которых Генлейн назвал «пассивистами», и поэтому она со своей стороны приступит к разработке и опубликованию проектов законов, которые, по ее мнению смогут окончательно и раз и навсегда разрешить проблему нормализации отношений между чехами и немцами в чехословацком государстве. Генлейн заявил, что нормализация этих отношений именно в форме законов абсолютно необходима хотя бы потому, что чешский народ до настоящего времени совершил ряд ошибок в отношении этой проблемы и совершенно не понимает психологии немцев. По этой причине партия судетских немцев была вынуждена обратиться за помощью как к Лиге Наций, так и к «рыцарским народам запада», которые в свое время гарантировали существование немецкого нацменьшинства в Чехословакии и взяли на себя контроль над соблюдением условий мирного Сен-Жерменского договора.

Генлейн подчеркнул, что основой такой нормализации может быть исключительно отказ чехов от дальнейшего захвата территорий, населенных нацменьшинствами. Судетские немцы борются за сохранение своих национальных границ, не стремясь нарушить границы государства.

В соответствии с заявлением Конрада Генлейна партия судетских немцев внесла в сейм 6 проектов законов. По определению СДП, эти законы должны реализовать национально-политические права, установленные чехословацкой конституцией.

Эти проекты направлены к тому, чтобы установить «условия равноправия нацменьшинств» в Чехословакии. В мотивировке этих проектов говорится, что они будут способствовать осуществлению принципа, провозглашаемого неоднократно чехословацким правительством: «равные среди равных».

1. Первый проект закона относится к «обеспечению национальных прав путем создания общественно-правовых…» (неразборчиво. — Пер.).

На основании этого закона каждая национальная группировка имела бы право представлять собой отдельную самостоятельную общественно-правовую «корпорацию». Во главе такого рода «корпорации» должна стать специальная коллегия, состоящая из членов парламента данной национальности, а представителем этой коллегии вовне и по отношению к правительству должен быть «оратор» («Шпрехер»), не являющийся членом парламента.

Следует отметить, что этот проект вводит такое совершенно новое, на практике до сих пор не применявшееся понятие правового положения национального меньшинства, как корпорация, которая в рамках своих интересов пользовалась бы обширной автономией. Единственным ее органом, поддерживающим связь с другими национальными корпорациями и с правительством, должен быть «шпрехер», который фактически идентичен с понятием «вождь» (фюрер).

2. Второй проект имеет целью реализацию постановлений чехословацкой конституции, касающейся национального равноправия.

В этом проекте характерно введение компенсации со стороны государства в тех случаях, когда наносится ущерб гражданину — члену данного национального меньшинства. Это постановление должно защитить граждан от несправедливого отношения к ним административных властей.

3. Третий проект закона вводит общую обязанность покрытия убытков, возникших для граждан национальных меньшинств в результате нарушения чиновниками при выполнении ими их служебных обязанностей законодательных постановлений, как-то: злоупотребления властью, волокиты при разрешении различных вопросов и т. п.

Этот проект предусматривает для пострадавших граждан право вносить жалобы в суд первой инстанции, а не только, как до настоящего времени, право обращаться в административные органы.

4. Четвертый проект вводит дисциплинарные взыскания за насильственную ассимиляцию.

Согласно этому проекту каждое, хотя бы малейшее, нарушение прав, гарантируемых конституцией отдельным национальностям, должно быть строго наказуемо дисциплинарными судами, так что соблюдение национально-политических прав заранее получило бы юридическую санкцию. Этот проект закона охраняет как указанные в первом проекте национальные корпорации, так и права принадлежать к ним каждого отдельного гражданина.

Наконец, этот проект вводит понятие охраны национального воспитания (обязательное посещение школ данного нацменьшинства), а также понятие охраны национального имущества — как движимого, так и недвижимого (например, промышленных торговых предприятий, мастерских и т. п.), являющегося собственностью членов данной национальности. Под угрозой тюремного наказания не разрешается предлагать членам нацменьшинств в тех случаях, когда они являются владельцами недвижимого имущества в течение 30-ти лет без перерыва, продажу их имущества за чрезмерно высокую цену.

5. Пятым проектом закона предусматривается введение национального кадастра, в который должны быть занесены в принудительном порядке все граждане с момента окончания 18-тилетнего возраста. Дети до этого возраста записываются по национальности родителей, а в смешанных браках — по национальности отца. Замужние женщины не зависят от национальной принадлежности мужей.

Эти кадастры, по мнению авторов проекта, являются единственно правильной основой национального ключа, обязательного при приеме чиновников и функционеров на государственную и общественную службу, при предоставлении субсидий, при предоставлении заказов на государственные поставки и т. п.

В приложенной к этому проекту мотивировке авторы проекта подчеркивают, что такой кадастр только тогда будет гарантией справедливого использования сил данной национальности, если будет введен принцип невозможности отмены записи, чтобы избежать таким образом так называемого «вылавливания душ», в особенности по отношению к детям школьного возраста. Такой кадастр служил бы также основой при проведении переписи населения.

6. Шестой проект требует изменения существующего закона о праве вносить жалобы в конституционный суд. До настоящего времени этим правом пользовался исключительно парламент, Верховный суд и Административный трибунал, между тем как по новому проекту этим правом должны также пользоваться национальные корпорации, созданные на основе предлагаемого закона об охране прав нацменьшинств.

В прессе и на политических собраниях, происходивших после внесения в Сейм вышеуказанных проектов законов, лидеры партии су-детских немцев отмечают, что в этих проектах они не требуют ничего невозможного, так как «право на самоопределение» отдельных нацменьшинств предусмотрено уже чехословацкой конституцией, которая исходит из принципа уважения прав отдельной личности, что не противоречит признанию этих прав за национальными коллективами, объединяющими самым естественным образом отдельные личности, принадлежащие к этой национальности.

По той же причине проектируемые корпорации будут самым подходящим орудием для фактической реализации прав, признанных государством за нацменьшинствами. По мнению партии судетских немцев, в интересах демократии в государстве, в состав которого входит несколько национальностей, каждая национальность сама должна решать вопрос о своем развитии, так как только таким образом может возникнуть координация сотрудничества отдельных национальностей в интересах государства.

О позиции партии судетских немцев по отношению к чехословацкой внешней политике говорил недавно член партийного руководства и руководитель отдела прессы этой партии д-р Вильгельм (фамилия неразборчива). Он исходил из того, что Чехословакия совершает существенную ошибку, всецело становясь на сторону государств, оказывающих сопротивление нормальному и здоровому развитию отношений в Европе. Чехословакия упорно, вопреки собственным интересам придерживается в своей внешней политике французских директив. Польша, Румыния и Югославия, по мнению партии судетских немцев, с большой для себя выгодой уже давно отбросили принудительные рамки политики, продиктованной версальским договором, не только устанавливая дружественные отношения с самым крупным государством Центральной Европы, т. е. Германией, но и поддерживая также стремления Англии, направленные к тому, чтобы создать «пояс безопасности» между Германией и СССР. Чехословакия сорвала этот английский план политического равновесия, объединяясь с СССР и воздвигая новые непреодолимые затруднения на пути соглашения со своим самым крупным соседом, т. е. Германией. Таким образом Чехословакия хотя и сохранила за собой

«сомнительную и платоническую» дружбу Франции, но одновременно в значительной степени лишила значения свой союз с Румынией и Югославией, о чем свидетельствуют события последнего времени. По мнению СДП, нынешнее направление чехословацкой внешней политики будет и впредь вызывать опасность все более сильного обострения отношений в Центральной Европе.

Партия судетских немцев считает, что она избрала единственно возможное и правильное направление, по которому должна пойти вся чехословацкая внешняя политика, если Чехословакия действительно хочет содействовать мирному развитию отношений в Европе. Это направление сводится к установлению отношений с Германией при одновременном разрыве нынешних отношений с СССР. СДП считает для себя большой честью, что 3½ миллиона немцев, живущих в Чехословакии, оказывает солидарный нажим на чехословацкое правительство в смысле такого изменения курса чехословацкой внешней политики, становясь таким образом одним из важнейших элементов мирной политики в Центральной Европе.

Значительное смятение в здешнем общественном мнении вызвало интервью находящегося в Лондоне в связи с коронацией премьер-министра Годжи, данное корреспонденту газеты «Морнинг Пост». Согласно этому интервью, Чехословакии в феврале этого года угрожала серьезная опасность нападения со стороны Германии. Годжа определил партию судетских немцев как передовой отряд гитлеризма в Чехословакии.

На пленарном заседании Сейма председатель парламентского клуба партии судетских немцев депутат Эрнст КУНДТ в чрезвычайно резкой форме протестовал против такого рода высказываний премьер-министра Годжи, который на коронационных торжествах являлся официальным представителем чехословацкого государства. В частности, депутат КУНДТ самым категорическим образом выступил против всякого рода инсинуаций, которые бросали бы ложный свет на эту партию, на ее позицию и политические стремления. Какие бы то ни было планы партии судетских немцев, которые якобы должны подготовить Германии путь к вторжению в Чехословакию, депутат КУНДТ считает вымышленными и противоречащими мирным стремлениям партии судетских немцев, направленным к созданию добрососедских отношений между Чехословакией и Германией.

Правительственная чехословацкая пресса старалась умолчать о вышеуказанном деле, разъясняя лишь, что премьер-министр Годжа вел частную беседу с корреспондентом «Морнинг Пост», не давая ему никакого официального интервью, так что в данном случае дело может касаться лишь или мистификации, или болтливости английского журналиста.

Сообщение польского посольства в Берлине в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

4. VI. 1937 г.

Совершенно секретно

Г-ну Тадеушу Кобылянскому

Вице-директору Министерства иностранных

дел. Отдел П.Ш.

в Варшаве.

Несколько дней тому назад от неизвестного человека, выдающего себя за поляка по происхождению и якобы принимавшего участие в польско-большевистской войне, состоя на службе в 26-м пехотном полку, командиром которого был граф Мельжинский, посольство получило документ, касающийся предполагаемых переговоров между эстонским Освободительным движением (Фрейхейтскемпфербевегунг) и германскими официальными органами.

Не имея возможности определить ценность этого документа, посольство препровождает его для соответствующей проверки с просьбой сообщить ему о результатах.

Польский посол Иосиф Липский.

Перевод с немецкого

Руководитель Освободительного движения в Эстонии адвокат Артур Сирк уполномочил меня провести переговоры с соответствующими германскими органами на базе нижеизложенных принципов с целью заключить соглашение:

I. После захвата власти в Эстонии правительство из участников Освободительного движения обязуется:

А. 1) Заключить договор о дружбе между Эстонской республикой и Германией,

2) унифицировать внешнюю политику Эстонии с политикой Германии,

3) заключить с Германией военный или оборонительный союз против СССР,

4) предоставить Германии право строить в Эстонии военно-морские и авиационные базы,

5) соблюдать благосклонный нейтралитет в случае войны между Германией и ее непосредственными соседями,

6) превратить Эстонскую республику в национал-социалистское государство,

7) предоставить германской национал-социалистской партии свободу действий в Эстонии,

8) заключить с Германией таможенный союз,

9) не ограничивать притока германских капиталов в Эстонию,

10) предоставить Германии хозяйственные концессии в Эстонии (в области горнозаводства, лесоводства, электрификации страны, эксплуатации Нарвских водопадов, дорожного строительства и т. д.),

11) предоставить работу в Эстонии немецким квалифицированным рабочим и инженерно-техническим работникам.

Б. 12) Заключить договор о дружбе с балтийцами,

13) предоставить амнистию членам Оборонительного союза (Ландесвер),

14) приравнять в правах балтийцев и эстонцев,

15) предоставить неограниченную культурную автономию немецкому нац. меньшинству в Эстонии,

16) пересмотреть аграрную реформу с учетом необработанных земель (нови-болота, лес) и включением их в обработку,

17) заселить эти земли немецкими крестьянами,

18) основать самостоятельную немецкую церковь.

II. Германия оказывает финансовую помощь руководству Освободительного движения для ускорения перехода в его руки власти в Эстонии.

Руководитель Освободительного движения Артур Сирк готов лично принять участие в вышеуказанных переговорах и лично подписать предлагаемое соглашение.

Для разъяснения всего вопроса я позволю себе отметить следующее.

Под руководством Артура Сирка Освободительное движение в Эстонии (которое, как известно, является националистическим движением, в идеологическом и программном отношении родственным германскому национал-социализму и итальянскому фашизму) с 1926–1933 сильно укрепило свое влияние и в октябре 1933, при голосовании предложенной им народу новой авторитарной конституции, получило 73 % голосов (416.879 из 573.770 голосов).

Громадный рост этого движения продолжался также и в конце 1933 и в течение первых месяцев 1934 года и нашел славное отражение в новых муниципальных выборах, при которых движение опять получило громадное большинство голосов. Особенную победу движение одержало при выставлении кандидатов на пост главы Эстонской республики, причем из поданных голосов 90 % было на стороне движения. Незадолго до легального захвата власти, который должен был быть осуществлен в начале 1934 года, 12 марта 1934 — под нажимом западных держав, вопреки элементарной законности и принятой народом конституции — движение было распущено и запрещено тогдашним реакционным главой государства Пятсом (Päts) и главнокомандующим, ген. Лайдонером, которые потерпели полное поражение. Руководители движения были арестованы. В Эстонии начался период сильнейшего террора и жестокого деспотизма вышеуказанных реакционных правителей.

После того, как руководителям движения удалось в конце концов бежать за границу, 8 декабря 1935 г. должно было быть произведено свержение незаконных реакционных правителей. Захватить власть тогда не удалось. Но подготовка к новому захвату власти уже закончена, и в ближайшее время движение восстановит в Эстонии свои законные и вытекающие из конституции права.

Враждебное отношение к Германии со стороны Латвии и Литвы — общеизвестно, но не может быть также сомнений относительно германофобских и англофильских установок нынешнего самозваного эстонского правительства. Недавно социалистам удалось прийти к власти также и в Финляндии, которая обычно была дружественно настроена по отношению к Германии; так что и официальная Финляндия присоединилась к анти-национал-социалистическому блоку. Не лучше представляется положение и в Скандинавии. Ввиду того, что националистическое Освободительное движение в Эстонии пользуется наибольшей популярностью и крепче всего упрочило свое влияние, именно в Эстонии имеются наибольшие шансы на успешный захват власти и, тем самым, на установление немецкой ориентации в лимитрофных государствах. Переворот в Эстонии в пользу Освободительного движения привел бы к свержению незаконного правительства также и в Латвии (следует вспомнить аналогию от 1934 года, когда Ульманис повторил в мае то, что в марте сделал до этого Пятс), и в Литве и к изменению их ориентации в сторону «оси Берлин — Рим». То же можно сказать и о Финляндии, национал-социалистские круги которой тесно связаны с эстонским Освободительным движением. Таким образом, именно Эстония может в первую очередь рассматриваться как германский форпост на Балтийском побережье, этом историческом германском восточном владении, и, только исходя из Эстонии, можно будет разрешить извечную германскую проблему «стремления на восток».

Ввиду того, что финские националисты и эстонское Освободительное движение выписали на своем знамени лозунг «Великой Финляндии» (Финляндия, Эстония, Ингерманландия, Восточная Карелия и вся северная Россия до Урала), освобожденная Эстония, объединенная с Финляндией, была бы лучшими воротами для вторжения Германии в СССР. Это, с одной стороны, обеспечило бы германскому народу жизненно необходимое пространство, а с другой — означало бы громадное ослабление России. Большие лесные массивы и богатства недр, равно как и незамерзающий Мурманский порт, открыли бы перед германским хозяйством неограниченные возможности, что в конце концов сделало бы, быть может, ненужным возврат прежних германских колоний.

По крайней мере, их жизненное значение и роковая необходимость для существования германского народа сократились бы до минимума.

Не заокеанские колонии, которые в случае войны могут быть отрезаны от метрополии вражеской блокадой, а граничащие с метрополией источники сырья в состоянии обеспечить жизнь и будущее германского народа.

С этой точки зрения и исходя из этих соображений, я позволю себе от имени руководителя эстонского Освободительного движения, Артура Сирк, предложить приступить к переговорам на базе вышеизложенных принципов.

Чрезвычайный уполномоченный

Освободительного движения в Эстонии.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД (Слуцкий)

Сообщение польского посольства в Берлине в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

1 — Сталину,

1 — Молотову,

1 — Ежову,

1 — Фриновскому,

1 — контр,

3 — сектор

«__»_____________1937 г.

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Польское посольство

в Берлине

№Г-761-32-37 19 июня 1937.

Об Украинском научном институте

в Берлине.

Секретно.

Документально.

Перевод с немецкого.

В Министерство иностранных дел

Отдел П.Ш

в Варшаве.

Украинский научный институт в Берлине, основанный приблизительно 10 лет тому назад и помещающийся в правительственном здании по Брейтерштрассе, № 36, является научным учреждением, созданным немецкими покровителями украинского политического движения. Большую роль при создании Института сыграли германские военные круги.

Формально Украинский научный институт в Берлине содержится Обществом содействия украинской науке и культуре, которое для этой и для других целей, связанных с содействием украинской науке, получает субсидии от германского Министерства иностранных дел и Министерства просвещения. Главным источником доходов общества, который содержится в тайне, являются субсидии, получаемые фактически от германских военных учреждений.

Контроль над Обществом содействия украинской науке и культуре, как и над деятельностью самого Научного института, находится в руках попечительского совета, в состав которого, кроме представителя военных органов (в течение продолжительного времени таким доверенным лицом военных органов был ген. Гренер) и делегата от бюро Альфреда Розенберга, входят еще представители германского Министерства иностранных дел (отдел культурной пропаганды) и Министерства просвещения. В общем, можно констатировать, что Украинский научный институт в Берлине при Обществе содействия украинской науке и культуре содержится германскими государственными учреждениями, которые по политическим соображениям заинтересованы в существовании такого учреждения.

Украинский научный институт в Берлине не является учреждением школьного типа. Там нет систематических лекций, не бывает экзаменов и не выдаются дипломы. Этот Институт имеет целью распространение научных материалов об Украине (имеются в виду все украинские территории) и установление связи между украинской и западноевропейской культурой и наукой.

Для достижения этой цели Институт имеет библиотеку, насчитывающую 23.000 томов, архив газетных вырезок и комплекты украинских и иностранных журналов и газет, касающихся украинской политики, экономики и культуры. Кроме того, Институт устраивает лекции и доклады об Украине и о всех проявлениях ее жизни, устраивает выставки и сотрудничает с германскими учреждениями в области распространения знаний об Украине. Институт работает в контакте с берлинской «Аусланд-Хохшуле» (высшее учебное заведение по изучению заграницы), давая возможность ее студентам, изучающим Украину, знакомиться со своими материалами, а также устраивает для них в своем помещении лекции по истории, экономике и культуре Украины.

Директором Украинского научного института является д-р Ян Мирчук, известный украинский ученый, специалист по истории культуры. К постоянным научным работникам Украинского научного института принадлежат также д-р Борис Крупницкий, инженер Демницкий, а также менее связанный с Институтом д-р Зено Кузеля. Насколько д-р Мирчук (польский гражданин) в общем не проявляет активности в политической области, настолько другие научные сотрудники Института: Крупницкий, Демницкий и, в особенности, Кузеля — принимают весьма активное участие в украинской политической работе.

Наряду с антисоветскими установками они скорее враждебно настроены по отношению к Польше. Характерно то, что, придерживаясь общеукраинской платформы, т. е. рассматривая и Чехословакию как захватчика, эти деятели в общем с симпатией относятся к Чехословакии и поддерживают тесный контакт с украинскими научными деятелями в Праге, которым оказывают поддержку официальные чехословацкие органы.

Украинский научный институт в Берлине сравнительно слабо финансируется. Собственных фондов у него нет, и он всецело зависит от денежной помощи германских учреждений. Поэтому весьма маловероятно, чтобы этот институт мог давать бедной украинской молодежи стипендии на учебу в Берлине или вообще в Германии.

Такого рода стипендии ежегодно выдаются Обществом содействия украинской науке и культуре. Финансовые источники этого общества те же, что и Украинского научного института. Роль Института в деле предоставления стипендий носит чисто формальный характер, так как он имеет лишь контроль над стипендиатами и оказывает им научную помощь.

Трудно сказать, кому и в каком размере выдавались стипендии на учебу в Германии, так как ни Общество содействия украинской науке и культуре, ни Украинский научный институт не опубликовывают отчетов настолько подробных и точных, чтобы возможно было установить, кто, сколько и на какие цели получил за отчетный год. Эта область работы почти полностью законспирирована.

За польского посла Ст. Любомирский,

советник посольства.

Копии получают: МИД П.П.

'' П.I.

Верно: НАЧ. 4 СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Шилов)

Информация польского посольства в Берлине в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

№ I-47-37. 24.VI.37 г.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

В международном положении, в котором за последнее время начало выявляться улучшение отношений между Германией и западными державами, за последние дни, в связи с обстрелом германского крейсера «Лейпциг» в испанских водах, возникло новое обострение. В моем докладе от 19-го с.м. я сообщил г-ну министру о разговоре, который я вел на эту тему с германским министром иностранных дел фон Нейратом. Дальнейшие события, как отмена поездки министра фон Нейрата в Лондон, решение лондонского Комитета, отбрасывающее германские требования относительно совместной демонстрации флота четырех держав перед Валенсией, окончательный выход Германии из… (слово неразборчиво. — Пер.), известны г-ну министру, ввиду чего я считаю лишним к ним возвращаться.

Решение о том, чтобы отложить поездку министра иностранных дел в Лондон, исходит от самого канцлера, который немедленно по получении вышеуказанных сведений сомневался в том, удастся ли ликвидировать этот инцидент в лондонском Комитете в желательном для Германии смысле. Поэтому он не хотел подвергать министра фон Нейрата поездке в Англию и предпочел оставить его пока в Берлине. Английский посол, сэр Гендерсон, уведомленный 20.VI об этом решении, 21.VI обратился к канцлеру с просьбой не откладывать визита фон Нейрата, на что Гитлер ответил отказом. Нейрат считает, что, принимая во внимание создавшееся положение, хорошо, что он не поехал в Лондон.

Позиция Англии в вопросе инцидента с крейсером «Лейпциг» вызвала сильную реакцию в здешних руководящих кругах и нашла отражение в прессе. Фон Нейрат сказал мне сегодня, что для него непонятна позиция, которую заняло английское правительство в этом вопросе, так как германское требование о демонстрации флота четырех держав перед Валенсией он считает весьма скромным. По мнению министра иностранных дел, не следует забывать, что Германия, выполняя контрольные функции, потеряла на пароходе «Дейчланд» 31 матроса убитыми и 77 ранеными. Нейрат якобы сказал вчера Гендерсону, что, по его мнению, Англия иначе реагировала бы, если бы что-нибудь подобное произошло в отношении ее морских сил. По мнению Нейрата, германское правительство было весьма неприятно задето тем, что английский министр иностранных дел — еще до заседания Комитета — заявил в парламенте, что Англия не примет участия в общей с Германией демонстрации флота.

Вчера в здешних дипломатических кругах выявилась большая нервозность в связи с дальнейшими шагами, которые предпримет германское правительство по этому делу. По мнению нескольких руководителей миссий, в Лондоне предполагают, что германское правительство, не ограничиваясь отказом от контроля, предпримет дальнейшие шаги.

В процессе сегодняшнего разговора фон Нейрат подтвердил мне, что германское правительство по-прежнему останется в Комитете по невмешательству, но окончательно отказывается от участия в контроле. Соответствующие приказы уже даны германскому флоту. На мой вопрос, как представляется ситуация на участке, где контроль находился в руках Германии, г-н фон Нейрат сказал, что образовался пробел, который лондонский Комитет постарается каким-нибудь образом восполнить. Что касается итальянских контролирующих сил, то г-н фон Нейрат только мягко сказал, что Италия поступит так же, как и Германия, из чего, а также из сообщений прессы я вывел заключение, что итальянцы и впредь за свой собственный счет будут вести эффективный контроль.

По вопросу об обстреле «Лейпцига» г. фон Нейрат указал на то, что, по данным германского военного флота, германские суда подвергаются нападению со стороны советских, а не испанских подводных лодок. Германский флот пришел к этому выводу на основании того, что легко отличить испанские мины старого типа от советских мин нового типа. Ввиду того, что подводные лодки, принадлежащие Валенсии, действительно сконцентрированы в другом месте… (слово неразборчиво. — Пер.), красное испанское правительство может утверждать перед Лондоном, что нападение на крейсер «Лейпциг» было совершено не его подводными лодками.

Тем не менее г-н фон Нейрат добавил, что при данных обстоятельствах ответственность за советские подводные лодки может пасть только на испанское правительство, которое их, наверное, призвало на помощь. Что касается дальнейшей ситуации, то г-н фон Нейрат не скрывал того факта, что возник серьезный тупик. Он добавил, что следует выждать, каково будет дальнейшее развитие операций Франко после занятия им Бильбао. Он бросил довольно язвительное замечание по адресу английского правительства, говоря, что теперь, когда операции ген. Франко развертываются успешнее, оно хотело бы отозвания добровольцев, чтобы облегчить положение Валенсии. Однако при нынешних обстоятельствах отозвание добровольцев было бы, по всей вероятности, сопряжено с большими затруднениями.

Резюмируя, я хотел бы отметить, что возникшая теперь ситуация, — по меньшей мере на некоторое время, — обострила англогерманские отношения. С личной точки зрения это является некоторым поражением политической линии министра фон Нейрата, а также вновь назначенного посла Гендерсона, которого в самом начале его миссии постигла серьезная неудача. Злые языки утверждают, что этим доволен посол фон Риббентроп.

Характерно то, что, несмотря на решение об отозвании германских судов, несущих контроль у испанского побережья, сегодняшняя германская пресса поместила сообщение об отправке в испанские воды броненосца «Адмирал Шеер». Германское правительство, по-видимому, и впредь намерено придерживаться умеренной линии, не ввязываясь глубже в испанские дела. Тем не менее следует также считаться с фактом, что ослабление военных возможностей СССР, которое произошло в последнее время, может сыграть известную роль в решениях Германии и Италии в смысле более энергичных действий для того, чтобы привести к полной победе ген. Франко.

Польский посол

Иосиф Липский.

Посылается:

МИД — вице-дир. отд. П II.

В посольства: в Лондоне и Париже.

Польскому делегату при Лиге Наций в Женеве.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Информация польского посольства в Праге в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-м Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Праге

28 июня 1937

Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

За последние дни в чешско-германских отношениях произошло дальнейшее обострение, отражением которого с германской стороны была прежде всего передовица Рудольфа Кирхера в газете «Франкфуртер Цейтунг». Эта статья тем более привлекла внимание чешских официальных кругов, что Кирхер известен здесь как журналист, которым неоднократно пользуется министр фон Нейрат. Статья произвела в Праге большое впечатление своим резким тоном, звучащим как угроза (мементо).

В особенности высказывания Кирхера относительно того, что Германия при всем старании не может быть — при нынешних условиях — дружественно настроена по отношению к Чехословакии, и косвенное признание, что Чехословакия чувствует себя под угрозой со стороны Германии, здесь подчеркивались и в прессе, и в разговорах политиков. В дипломатической плоскости также развертывается конфликт вокруг так называемого дела Вейгеля, германского подданного, который подвергся избиению и пыткам со стороны чешской полиции в пражской тюрьме. Германский посол внес по этому поводу ноту протеста министру Крофте, составленную в очень категорической форме, требуя основательного расследования этого дела, наказания виновных, денежной компенсации для Вейгеля и, наконец, гарантии на будущее, что такого рода случаи больше не повторятся. Один из членов германского посольства сказал по этому поводу: «Мы не можем допустить, чтобы на расстоянии 100 километров от германской границы наши граждане подвергались пыткам». Чешское Министерство иностранных дел разрабатывает ныне ответ на германскую ноту.

Г-н Крофта и его окружение утверждают, что дело по своему значению не выходит за рамки обычного проступка исполнительных органов, каковые случаются с любой полицией в любой стране. Чешская сторона дает понять, что могла бы предоставить гораздо более интересные материалы, если бы дело касалось издевательств над чешскими гражданами в Германии. Предложение здешнего Министерства иностранных дел пойдет, конечно, по линии расследования дела какой-нибудь Международной комиссией, на что немцы не согласятся, или же — передачи дела на расследование паритетной чешско-германской комиссии. Вокруг всего этого дела, прежде всего в результате кампании германской прессы, создалась атмосфера некоторого обострения, тем более что, как я указал выше, античешская кампания германской прессы распространяется также и на принципиальные моменты. Возможно, что именно поэтому министр Крофта опять публично занялся проблемой чешско-германских отношений и в своей речи, произнесенной 28-го с.м. в чешской лиге, выступил против неправильных утверждений германской прессы по вопросу о плохом обращении с немецким нац. меньшинством в Чехословакии. В своей речи, которая, между прочим, была выдержана в примирительном тоне, министр Крофта отбрасывал пожелания и тезисы Генлейна. Ввиду того, что этот абзац имеет принципиальное значение, я привожу его дословно: «Если в германской прессе или где бы то ни было утверждается, что разрешение вопроса немецкого нац. меньшинства в духе пожеланий партии, во главе которой стоит г-н Генлейн, является условием улучшения отношений между нами и Германией, то я вынужден настаивать на том, что чехословацкое правительство не может согласиться с этой точкой зрения. Эта так называемая проблема немецкого нац. меньшинства может быть разрешена только чехословацким правительством. Мы не можем обсуждать эту проблему с кем бы то ни было другим». (Речь была произнесена в присутствии немецкого меньшинства, и поэтому на немецком языке.)

Напряженная атмосфера, возникшая в чешско-германских отношениях, в данный момент тем сильнее ощущается здешними правительственными кругами, что здесь в связи с испанским конфликтом постоянно говорят о неясности германской политики, за которой следят с большой подозрительностью и беспокойством.

Польский посол

д-р Казимир Папе.

Посылается:

Директору Кобылянскому,

МИД — П.II,

Польскому посольству в Берлине.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА (Слуцкий)

Сообщение польского посольства в Стокгольме в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство в Стокгольме

№ 33–43 30. VI. 1937

Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

Обсуждая поездку министра Сандлера в Прибалтийские государства, следует прежде всего констатировать, что ее ход и результаты совершенно не комментировались в здешней прессе. Газеты ограничились помещением чисто информационных телеграмм, а по возвращении министра появилась только одна редакционная статья, обсуждающая ее значение. Точно так же и интервью, данное мин. Сандлером прессе по его возвращении, носило чисто общий характер. В нем подчеркивалось сотрудничество Швеции с Прибалтийскими государствами в Лиге Наций, указывалось на развитие торговой и культурной связи. Визитам министра здесь старались придать прежде всего характер актов вежливости, и равно мин. Сандлер, как и вице-министр Гюнтер, который также принял участие в поездке, в разговорах со мной и моими коллегами подчеркивали отсутствие политических моментов в происходящих беседах, не говоря об обмене мнениями по совершенно общим вопросам, главным образом в рамках работы в Лиге Наций. Это относится в особенности к Латвии, которая, так же как и Швеция, состоит членом Совета Лиги Наций.

Г-н Сандлер подчеркивал при этом нежелание этих государств вмешиваться в дела великих держав.

Эта сдержанность прессы и правительственных кругов не значит, однако, что здешняя общественность не интересуется визитами г-на Сандлера и не усматривала в них далеко идущих целей. Наоборот, возникает впечатление, что эта сдержанность вызывается желанием избежать обсуждения политики нынешнего министра иностранных дел, которого уже в течение продолжительного времени здесь многие обвиняют в чрезмерной политической активности и, в особенности, в чрезмерном подчинении директивам Англии. Эти голоса часто исходят от кругов, придерживающихся филогерманской ориентации, но встречают отклик у всех тех, которые хотели бы возврата к политике строгого нейтралитета и отхода от всяких проблем большой европейской политики.

Происходившая в последнее время в прессе полемика об отношении Швеции к Лиге Наций, в которой приняли участие основные органы либеральной и социал-демократической партии, т. е. газеты явно недружелюбно настроенные по отношению к нынешнему режиму в Германии, и подвергшая резкой критике политику Великобритании, может рассматриваться как своего рода предостережение от чрезмерного участия в международной политике, в котором здесь подозревают г-на Сандлера. Однако это не значит, что сближение с Прибалтийскими государствами здесь расценивалось отрицательно, — дело лишь в том, чтобы оно не выходило за рамки общих интересов на базе общей политики независимости от каких бы то ни было блоков и чтобы оно не приобрело характера более тесного политического соглашения. Поэтому кажется вполне вероятным, что г-н Сандлер, отдавая себе отчет в этой ситуации, действовал в Прибалтике весьма осторожно и ограничился разговорами общего характера, считая сам факт своего визита достаточной, при нынешних условиях, манифестацией.

Что касается поездки лорда Плимута, то на мой вопрос г. Гюнтер заявил, что, на основании информаций, собранных в Прибалтийских столицах, он ограничился только наблюдениями и информацией, не затрагивая никаких конкретных вопросов.

По сведениям, полученным мною от г.г. Сандлера и Гюнтера, в Прибалтийских государствах господствуют в общем спокойные и даже оптимистические настроения. Точка зрения на нынешнюю ситуацию там преимущественно совпадает с точкой зрения Швеции и Польши, сказал мне г-н Сандлер. Что касается русских вопросов, то визит в Прибалтийские страны не дал никаких указаний в смысле оценки последних событий в СССР, к которым, однако, в этих государствах относятся спокойно. Там не предполагают, чтобы со стороны СССР этим государствам угрожала какая-нибудь опасность. Наоборот, как там утверждали, в Москве господствует убеждение, что существование на восточном побережье Балтийского моря этого ряда государств желательно для безопасности СССР.

От г-на Гюнтера я слышал, что взаимное сотрудничество всех трех Прибалтийских государств не оставляет желать лучшего. В Латвии и Эстонии подчеркивалось, что близкие и дружественные отношения с Польшей не препятствуют им, однако, сотрудничать с Литвой, причем они надеются, что и Варшава с полным пониманием отнесется к этой ситуации. Относительно настроений в Литве к сообщенным г-ну министру информациям я могу добавить, что г-н Гюнтер определил их, — поскольку дело касается Польши, — как «уныние без всяких агрессивных стремлений, но также и без всяких тенденций к урегулированию вопроса, — по крайней мере, со стороны тех лиц, которые находятся теперь в Литве у власти». Когда я задал г-ну Сандлеру вопрос относительно внутренних затруднений Литвы, о которых он упомянул в беседе со мной до своей поездки как о мешающих соглашению с Польшей, он дал уклончивый ответ, говоря, что он подразумевал под этим нажим общественного мнения, с которым правительство вынуждено считаться.

Наконец, если дело касается вопросов экономического характера, затронутых во время визита, то, по словам моих собеседников, они имели возможность констатировать в вопросе сотрудничества с «группой Осло» большой интерес, но скорее теоретического характера. Однако не исключена возможность некоторой инициативы со стороны этих государств, в особенности Латвии, в сторону присоединения к этой группе. С другой стороны, темой разговоров был, несомненно, и вопрос относительно денежных сумм за шведский экспорт, замороженных в Прибалтийских странах, так как мне известно, что рост этого экспорта без соответствующей компенсации является причиной забот здешних хозяйственных кругов.

Польский посол Потворовский.

Посылается: в МИД П.П.,

в посольство в Риге,

'' в Гельсингфорсе,

'' в Таллине.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Сообщение польского посольства в Риме в МИД

«22» VIII 1937 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Риме

(Квиринал)

№ 3-48 25.VI.1937 г.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

Как вопрос крейсера «Лейпциг», так и отсрочка визита г-на Нейрата в Лондон послужили для итальянских руководящих кругов поводом для того, чтобы подчеркнуть нерушимость солидарности итало-германских начинаний. Тот факт, что Италия заняла по отношению к Франции и Англии аналогичную с Германией позицию в вопросе о якобы совершенном на этот крейсер нападении, слабо скрываемое недовольство здешних официальных кругов намечаемой поездкой фон Нейрата и, прежде всего, бросающееся в глаза бессилие Италии по отношению к этим фактам, а также пассивность, с которой она подчинилась германскому динамизму, — все это бросает яркий свет на неравенство обоих партнеров.

Наиболее, быть может, ярким этого подтверждением являются высказывания одного вполне заслуживающего доверия лица о том, что дело «Лейпцига» возникло в результате ложной тревоги и ложного сообщения с его борта. Несмотря на то, что ошибка была позднее исправлена командиром судна, Германия не отказалась от обвинения в агрессии и сознательно продолжала действовать в этом духе по отношению к лондонскому Комитету. Италия, которая якобы была поставлена в известность об ошибке, была вынуждена и в дальнейшем поддерживать Германию в ее игре. Мы не имеем возможности проверить, насколько эти сведения отвечают действительности. Во всяком случае позиция Англии и Франции, которые не верили утверждениям Германии, стремление Германии как можно быстрее ликвидировать дело «Лейпцига» и ее далеко идущий отказ от первоначальных требований компенсации, формулировка всякого рода сообщений на эту тему, иногда совершенно противоречивых, — все это наводит на размышления. Здешний германский посол, которого я сегодня посетил, разъяснил мне, что вопрос о «Лейпциге» следует считать исчерпанным и к нему, по всей вероятности, уже больше не вернутся, по крайней мере Германия. Когда я постарался направить разговор на тему о причинах, совершенно ясно выраженных в прессе, — англо-французских сомнений относительно наличия в данном случае факта агрессии, — я не без удивления услышал из его уст весьма нерешительное по сравнению с официальной германской позицией утверждение, что, как ему кажется, агрессия все-таки имела место. Из этого я вынес впечатление, что он в личной беседе не хотел вдаваться в утверждения, относительно которых ему было известно, что они не соответствуют действительности. Он сказал мне, что согласно полученным из Берлина разъяснениям, германскую декларацию об отказе от морского контроля не следует рассматривать как выход Германии из лондонского Комитета. Он добавил, что итальянскую новацию следует считать аналогичной. Между прочим, спустя несколько часов это было подтверждено в коммюнике здешнего министерства «национальной культуры». Говоря о положении в Испании и о его значении для отношений между державами, посол фон Хассель высказал мнение, что нынешний фазис, несмотря на последние затруднения, вызванные делом «Лейпцига», отличается меньшей остротой и что вся опасность зависит лишь от того, захочет ли СССР вызвать войну, — чего он легко мог бы добиться, — или не захочет этого. После довольно продолжительных рассуждений, лишенных, между прочим, интересных моментов, он сказал, что, по его мнению, СССР не хотел бы теперь войны и что это склоняет его (фон Хасселя) к оптимизму. Когда мы перешли к вопросу об отсрочке визита фон Нейрата в Лондон и я упомянул о том, что, принимая во внимание первоначальное беспокойство Италии и ее теперешнее удовлетворение, отсрочка поездки или даже временный отказ от нее производит впечатление политического успеха Италии, посол фон Хассель сказал, что реализация этого визита дала бы положительные результаты также и Италии, так как германский министр иностранных дел при обсуждении отдельных проблем с английским правительством был бы лоялен по отношению к Италии. Когда же я обратил его внимание на то, что главной причиной беспокойства Италии, в моем представлении, была не перспектива согласования обоими правительствами конкретных проблем, а скорее вопрос о будущих англо-германских отношениях, он подтвердил, что пространство, разделяющее Англию и Германию, меньше, чем пространство, разделяющее Англию и Италию. Кроме того, ссылаясь на информацию, которую он якобы получил до нашей беседы, он разъяснил мне, что действительной причиной неосуществления этого визита является, как сообщило уже раньше германское правительство, то обстоятельство, что в данный момент в связи с делом «Лейпцига» необходимо присутствие министра иностранных дел в Берлине. Ссылаясь на его слова, сказанные за минуту до этого, о том, что вопрос «Лейпцига» следует считать исчерпанным, я высказал предположение, что в таком случае этот визит сможет состояться в ближайшем будущем. Посол не поддержал этой темы.

Я позволю себе, между прочим, отметить, что было бы очень интересно установить, имеется ли какая-нибудь зависимость между отменой несомненно нежелательного для Италии визита фон Нейрата в Лондон и совершенно преданной Германии позицией Италии в вопросе «Лейпцига». Нет ли здесь временных уступок Германии в пользу Италии и своего рода компенсации за то, что Германия впутала ее в это темное дело. Если бы это было так, то можно было бы констатировать, что и на этот раз счастливая звезда не покинула Муссолини.

В здешнем Министерстве иностранных дел компетентный в этих вопросах заместитель генерального директора Гуарнашелли подтвердил мне слова посла фон Хасселя относительно отказа Италии от морского контроля и ее дальнейшего участия в лондонском Комитете. Он разъяснил мне также, что вопрос об оставлении у испанского побережья итальянских военных судов, о котором упоминала здешняя пресса, еще не решен. По его словам, нынешнее передвижение германского флота следует рассматривать как своего рода самостоятельную демонстрацию по отношению к красной Испании. Он утверждал, что эти суда вернутся в ближайшем будущем в свои порты или же в районы своей постоянной стоянки.

Гуарнашелли с большим скептицизмом отзывался о намечаемом переходе морского контроля в руки Англии и Франции на тех участках, на которых до настоящего времени контроль осуществлялся Италией и Германией. Он отметил, что этот шаг, с одной стороны, противоречил бы общим постановлениям о контроле, принятым лондонским Комитетом, хотя он, с формальной точки зрения, мог бы быть реализован помимо Комитета, т. е. без участия Италии и Германии; с другой стороны, он был бы нецелесообразен, так как при разделе участков контроля было постановлено, что Англия и Франция, в глазах испанского общественного мнения сочувствующие красной Испании, оперировали бы у берегов Испании, занятой ген. Франко, а Германия и Италия — у берегов правительственной Испании. Таким образом переход контроля к Англии и Франции не давал бы гарантий объективного и справедливого выполнения обязанностей и являлся бы существенным изменением постановлений Комитета. Несмотря на это Гуарнашелли не определял нынешнюю ситуацию ни как серьезную, ни как чересчур опасную. Относительно мнимого нападения на крейсер «Лейпциг» он высказал предположение, что его с провокационной целью могла совершить советская подводная лодка. Таким образом, он не утверждал, что это нападение исходило со стороны испанского правительства.

Несмотря на то, что г-н Гуарнашелли, так же как и германский посол, утверждал, что личный контакт фон Нейрата с английским правительством, принимая во внимание отношения, связывающие Германию и Италию, был бы благоприятным явлением также и для Италии, он категорически заявил, что не видит возможности скорого осуществления этого визита, так как это потребовало бы предварительного установления соответствующей атмосферы, чего, по его мнению, теперь нельзя ожидать.

Поверенный в делах А. Завиша.

Посылается: МИД П.I, МИД П.П, МИД П.Ш.,

в посольства в Париже, Лондоне, Берлине,

в делегацию при Лиге Наций в Женеве.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Информация польского посольства в Берлине в МИД о внутреннем положении Германии

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«29» X 1937 г.

7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

6. VII.1937

О внутреннем положении Германии.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

За последние месяцы все яснее выявляется в германской общественности нарастание критических настроений по отношению к существующему режиму. Этот процесс является результатом различных, часто действующих одновременно и взаимно усиливающих друг друга, моментов.

Первое место по своим размерам занимает среди них перемена, которая произошла в позиции масс по отношению к лозунгам и начинаниям национал-социалистской партии. Эта перемена проявляется в значительном равнодушии. Обилие лозунгов и начинаний, слетов и торжеств вызвало упадок настроений. Режим стал чем-то повседневным, потерял значительную часть своей прежней привлекательности. Даже связанные с режимом массы начинают смотреть на него более объективными глазами. Начинают наряду с хорошими его сторонами замечать и плохие, сопоставлять на отдельных участках действительность с теорией.

Моментом, который действует особенно раздражающим образом на среднего человека и чаще всего дает ему повод к критике и недовольству, является расточительность средних и маленьких партийных вождей, их несоответствующий общему положению высокий жизненный уровень. В особенности в провинции, в небольших городах, где материальное положение каждого общеизвестно и изменение жизненного уровня бросается немедленно в глаза, замечается довольно сильная реакция против слишком быстрого роста благосостояния местных партийных вождей. Она находит отражение в передаваемых от одного к другому рассказах о разложении и злоупотреблениях.

Это теперь в Германии обычная тема частных разговоров. В этом отношении можно прямо говорить об истинном психозе, который господствует здесь. Факты смешиваются со сплетней и клеветой, забота о чистоте общественной жизни — с завистью. Как бы то ни было, правильная или неправильная критика и обвинения такого рода являются доказательством того, что в широких кругах германской общественности господствует недовольство, а их всеобщее распространение указывает на довольно значительную степень этого недовольства.

Жалобы на взяточничество часто являются только симптомом, только отражением, а не истинной причиной брожения. Она обычно имеют более глубокое обоснование: недовольство является результатом материальных и моральных условий, в которых живут отдельные слои населения. Рабочие массы в целом, наряду с интеллигенцией, сильнее всего ощущают недостаток политических свобод и прав. Германский рабочий, воспитанный преимущественно в социалистическом мировоззрении, втянутый в массовое движение, привык рассматривать себя как элемент, принимающий участие в формировании политического лица Германии, он представлял себе, что принимает активное участие в событиях. Поэтому его удручает сознание того, что он является теперь только зрителем, только послушным орудием, массой, которую ведет независимая от нее политическая воля.

Его удручают также чрезмерная дисциплина и муштровка на предприятии и внутри профессиональной организации. Постоянные усилия, прилагаемые к тому, чтобы привлечь его на сторону национал-социализма, усиливают его недоверие к режиму. Однако германский рабочий прежде всего недоволен условиями зарплаты. Хотя безработица доведена до минимальных размеров и общая сумма зарплаты рабочих значительно увеличилась, индивидуальные заработки не намного превысили уровень 1932 года, т. е. периода наибольшей хозяйственной депрессии. За это время цены поднялись на 30–40 %, и прежде всего значительно повысились взносы на партию и ее организации.

Эта диспропорция тем более ощутима, что германский рабочий полностью отдает себе отчет в том, что за это время произошло всеобщее улучшение конъюнктуры. Он знает, что рабочие массы за границей пользуются этим улучшением, добиваясь повышения заработной платы; в Германии же правительство не допускает повышения заработной платы, желая этим путем ограничить рост потребления, который мог бы стать опасным ввиду увеличения спроса на сырье. Факт то, что несмотря на благожелательные жесты по отношению к пролетариату, несмотря на восхваление мира труда, несмотря на разные вспомоществования, носящие скорее дополнительный или моральный характер (акция «Сила через радость»), гитлеризм в конце концов снижает жизненный уровень рабочих масс и вносит недовольство в их отношение к режиму.

В еще большей степени, чем позиция рабочих, в отрицательном смысле заменилось отношение к национал-социализму крестьянских масс. Первоначально новый режим, несомненно, дал крестьянам как классу наибольшие выгоды в форме уменьшения задолженности, установления твердых, более высоких цен на продукты и предоставления разных привилегий. Кроме того, он ставил их в пример всему народу. Однако со временем положение подверглось существенному изменению. Привыкнув думать старыми хозяйственными категориями, крестьянин считает, что твердые цены наносят ему ущерб, что они слишком низки, так как в порядке свободной торговли при нынешней хорошей конъюнктуре он получил бы больше. Однако самым серьезным источником недовольства являются многочисленные постановления, издаваемые в связи с акцией, имеющей целью осуществление автаркии в области продуктов питания, а также в связи с реализацией четырехлетнего плана. Эти мероприятия нормируют процесс производства и отчасти сбыта и налагают на крестьян ряд весьма обременительных обязательств. Привыкший к системе индивидуального ведения хозяйства крестьянин рассматривает все эти мероприятия как в высшей степени неприятное ограничение его прав, неоднократно действующее во вред его интересам. Он относится в общем отрицательно к таким мероприятиям, как «Ландяр», «Эрнтехильфе» (помощь сбору урожая), рассматривая импровизированных сельскохозяйственных рабочих не как помощь, а как еще одну форму обременения, как дополнительный налог.

Еще более критически, чем мелкое крестьянство, к аграрной политике правительства относятся крупные землевладельцы, которые сильнее страдают от нового курса хотя бы потому, что контроль над ними является более легким и потому более строгим. В кругах крупных землевладельцев часто слышатся жалобы на дилетантизм и неделовой характер ряда распоряжений, а кроме того, постоянные нарекания на радикализм общественной системы. Это звучит довольно странно в сопоставлении с тем фактом, что при национал-социалистском правительстве значительно улучшилось финансовое положение крупных землевладельцев, которое до этого было безнадежно.

Наиболее благоприятным из всех общественных слоев является отношение к режиму мелкой буржуазии. Атмосфера и идеология национал-социализма в общем удовлетворяет этот общественный слой, а его лозунги встречают в нем наиболее глубокий отклик. Но и здесь, в особенности за последние месяцы, было много проявлений недовольства. Нарекания на чрезмерный налоговый пресс и дополнительные сборы в пользу партии носят слишком всеобщий характер, чтобы их можно было рассматривать как свойственные только этому классу. Однако и от этого класса исходит очень много жалоб. Ремесленник жалуется, кроме того, на ограничения в области снабжения и переработки сырья и материалов и на их недостаток, мелкий торговец — на отсутствие или недостаточный приток некоторых сортов товаров, на ухудшение их качества, чрезмерное количество твердых цен, слишком низкие прибыли. Оба они — ремесленник и мелкий торговец — считают, что они слишком стеснены в своей инициативе и свободе действий, слишком обременены бюрократическими обязанностями, каковыми являются получение на все специальных разрешений, заполнение сотен формуляров, составление отчетов и статистики.

Значительно сильнее ощущают все это крупная торговля и промышленность. Во-первых, потому, что эти круги были гораздо сильнее связаны с либеральным хозяйственным мировоззрением, чем мелкие торговцы и ремесленники, которые имели за собой старинные традиции цехов и сословий. Во-вторых, потому, что структура крупных предприятий более сложна и поэтому более чувствительна к вмешательству извне. В-третьих, потому, что они подверглись гораздо большему количеству регламентирующих ограничений и предписаний, чем мелкие предприятия, а кроме того, над ними установлено гораздо более строгое наблюдение в отношении выполнения ими распоряжений. Контроль над мелким предприятием или ремесленником значительно труднее, менее эффективен и поэтому обычно менее строг. Крупному предприятию приходится преодолевать массу распоряжений, указаний, запрещений и ограничений, издаваемых различными государственными и партийными инстанциями, — часто отменяемых и изменяемых. Оно вынуждено, что еще труднее, проводить их в жизнь под угрозой строгих взысканий и наказаний. Однако по организационным соображениям это не всегда возможно как из-за техники производства, так и из-за покупателя. Крупные концерны легче могут приспособиться к возрастающим требованиям. Они увеличивают штат административного персонала, специалистов, консультантов по валютным и юридическим вопросам. Мелкий и средний промышленник, который лично руководит организационными делами своего предприятия, касающимися производства и сбыта, не может точно придерживаться всех запрещений и указаний. Нарушая их, он совершает проступки, за которые может быть в любой момент привлечен к финансовой и даже уголовной ответственности. Возникает порочный круг. Яркой иллюстрацией к нынешней ситуации может служить официальный опрос, произведенный в текстильной промышленности (средней) и Рейнской области. Оказалось, что большинство предприятий, — в общем, без злого умысла — не выполняет комплекса распоряжений, изданных в связи с выполнением четырехлетнего плана. Чрезвычайно много энергии тратится на постоянные сложные ходатайства или о предоставлении соответствующего количества сырья, или о возврате сумм по экспорту, или о предоставлении валюты, необходимой для закупок за границей. Очень часты факты, когда предприятие, несмотря на недостаток или даже временную приостановку поставки сырья, под нажимом правительственных органов не может сократить числа рабочих, что значительно увеличивает себестоимость продукции. Все это приводит к тому, что, несмотря на хорошую конъюнктуру и большие прибыли, которые получает прежде всего металлургическая промышленность, несмотря на выгодную для предпринимателей политику зарплаты, проводимую правительством, настроения промышленных кругов по отношению к режиму проникнуты критицизмом и недовольством.

Общественной группой, в которой оба эти момента находят самое сильное отражение, является интеллигенция. Даже многие из тех, которые не только принадлежат к национал-социалистической партии, но и занимают высокие посты в артистических или культурно-просветительных организациях, жалуются на ограничение свободы мышления, на навязывание сверху готовых схем, в рамках которых только и разрешается действовать. Гораздо более суровые суждения о национал-социалистических начинаниях высказывают интеллигенты, которые не нашли духовного контакта с режимом и остались в стороне. Те говорят о выхолащивании и упадке германской культуры как о свершившемся факте. Они указывают на отрицательные последствия этого, выражающиеся в форме резкого падения влияния германской науки и культуры во всем мире. Этот процесс, по их мнению, усиливает политическую изоляцию Германии.

Серьезным, постоянно усиливающимся источником недовольства, распространяющим притом свое действие на все общественные слои, является конфликт государства с католической и евангелической церковью. Однако степень интереса к нему различных общественных слоев неодинакова, и неодинакова также их позиция по отношению к этому конфликту. Только сравнительно небольшая частъ общественности безоговорочно одобряет акцию правительства, направленную к тому, чтобы всецело подчинить церковь государству. К этой группе принадлежат прежде всего «Дейче Христен» (германские христиане), сторонники языческого мировоззрения и антиклерикалы разных оттенков. Многие члены партии и сочувствующие, признавая необходимость ограничения роли церкви, считают все-таки неудачными применяемые правительством методы. Даже в этих кругах они часто вызывают отвращение. Не всегда так же сильна реакция масс, стоящих вне политической жизни. Большая часть евангеликов и довольно небольшая — католиков, преимущественно не выполняющих религиозных обрядов и индифферентно относящихся к религии, равнодушно относится к конфликту.

Для значительной части евангеликов и большинства католиков этот конфликт является, однако, чем-то существенным и близким, вносящим разлад в их совесть. Действия правительства, направленные к ограничению прав церкви или лишению ее таковых, распространение порочащих слухов о духовенстве и даже о религиозных учреждениях эта часть общественности рассматривает как обиду или даже насилие. Такая политика вызывает критику, недовольство и чувство обиды, а в более активных или теснее связанных с церковью кругах — даже озлобление. Этим кругам все сильнее приходится ощущать ограничение свободы церкви, и в них все более укрепляется желание предпринять борьбу, подвергнуться страданиям, принести себя в жертву.

Эта атмосфера, исходящая от групп неуступчивых людей и фанатиков, считающих себя жертвами преследования, распространяется на более широкие круги верующих и постепенно охватывает их целиком. Антагонизм между государством и церковью углубляется. Знаменательно то, что значительное большинство молодежи относится к нему или пассивно, или же становится на сторону правительства. Только незначительный ее процент усматривает правоту на стороне церкви. Это, несомненно, результат идеологической и воспитательной работы, проводившейся в отношении молодежи национал-социалистской партией в течение многих лет с большой затратой энергии и средств. В результате этой работы германская молодежь школьного возраста в крупных городах и промышленных центрах, за немногими исключениями, слепо предана национал-социализму и его вождю. Только ее не затронул упадок настроения по отношению к режиму. Менее однородна университетская молодежь. Ее в первую очередь характеризует чрезвычайно сильный жизненный оппортунизм. Он является гарантией того, что эта молодежь останется послушной тому, у кого в руках будет власть.

Для нынешнего состояния умов германских масс и происшедшей перемены характерна та форма, в которой внешне проявляются господствующие среди них настроения. Такая суровая критика и резкие суждения в отношении сушествующего положения и выступающих на политической арене лиц, как теперь, еще не слышались в разговорах со времени прихода к власти национал-социалистов или по крайней мере со времени брожения, предшествовавшего ликвидации Рема. Поражает то, что значительно ослабла осторожность и сдержанность, которой раньше отличались все высказывания. В то время как раньше высказывать искренние мнения на политические темы люди разрешали себе только в тесном кругу доверенных лиц, теперь бросаются в глаза смелые и критические суждения в присутствии лиц малознакомых и случайно встретившихся и даже в присутствии очень многих. Это касается в первую очередь крупных городов. Ввиду того, что это стало всеобщим явлением, это придает критикующим лицам субъективное чувство безопасности и самоуверенности. Часто случается, что присутствующие члены партии или молчаливо прислушиваются к такого рода критическим рассуждениям, или же с некоторым смущением выступают в защиту режима, делая это в весьма примирительной форме. Правительство и партия не предпринимают пока никакой серьезной акции против все более сильной и обширной волны критических настроений. Причины этого могут быть двоякого рода. Или правительство, считая, что эти настроения не представляют опасности для прочности режима, хочет им дать выход в течение некоторого времени и таким образом разрядить внутреннюю атмосферу. Или же, — что кажется более правдоподобным, — оно хочет выявить это недовольство, выяснить причины брожения, создавая условия некоторой безнаказанности, чтобы затем путем решительных мер разгромить на продолжительное время всякое сопротивление. Возможно, что съезд в Нюрнберге явится исходной точкой для такой акции.

Желая ответить на вопрос, какой удельный вес имеют в политическом отношении охарактеризованные выше настроения, надо прежде всего принять во внимание то обстоятельство, что в них много непостоянных, преходящих моментов. Значительное напряжение и распространение критики является лишь естественной реакцией на слишком продолжительный и слишком строгий зажим свободы высказываться и жаловаться — даже в кругу знакомых. Таким образом, они лишены в значительной степени более глубокой политической базы. Совершенно ясно, что такие настроения имеют и некоторые политические последствия. Они выражаются в двух формах. В значительном, хотя, несомненно, только временном, равнодушии общественности к начинаниям национал-социалистской партии. Чаще, чем с энтузиазмом, нынешнему режиму приходится сталкиваться со скептицизмом; в настоящее время он не может в такой степени, как раньше, рассчитывать на жертвенность и помощь масс.

Вторым последствием теперешних настроений масс является гораздо более обширный и более полный отклик, который находит коммунистическая акция. Проводимая по-прежнему конспиративно, она в довольно значительной степени изменила свои методы. Она меньше внимания уделяет распространению коммунистического мировоззрения, снисканию новых сторонников, а всю энергию направляет на то, чтобы дискредитировать национал-социалистский режим на каждом шагу во всех его проявлениях и начинаниях. Акция, проводимая в этом направлении, прежде всего путем живого слова (листовки играют меньшую роль на промышленных предприятиях), трудно поддается выявлению. Сарказм и высмеивание являются излюбленным орудием. Эта акция дает серьезные результаты, в особенности в Берлине, Гамбурге, Лейпциге, Рурском бассейне и саксонском промышленном районе.

Кроме коммунизма в Германии по-прежнему нет никакой организованной оппозиции. «Дейче Фрейхетспартей» (Германская партия свободы), о которой часто упоминает иностранная пресса, является, насколько удалось установить, обычной мистификацией. За ней стоят только небольшие эмигрантские группы в Чехословакии, Швейцарии и Эльзасе, деятельность которых на территории Германии ограничивается контрабандой и разбрасыванием, даже не распространением, листовок с нереально звучащими декларациями. Они попадают в руки небольшого числа лиц и находят лишь очень слабый отклик.

В результате всего вышеизложенного, хотя агитационная сила национал-социалистской идеологии (но не партии, в которую вступить стараются многие, желая обеспечить себе лучшие условия жизни) за последние месяцы пошла на убыль и хотя настроения по отношению к режиму подверглись серьезному ослаблению, это не подрывает его прочности и силы. Нет не только политических элементов, которые с известными шансами на успех могли бы ему противопоставиться, но — наряду с коммунизмом нельзя выявить даже зачатков какой-нибудь политической концепции, способной хотя бы в идеологической плоскости померяться силами с национал-социализмом. Из разговоров с противниками режима нельзя извлечь никаких конкретных идей. Их рассуждения идут исключительно по линии критики того, что существует. Они не отдают себе отчета в том, чем они хотели бы заменить нынешнюю политическую действительность. Более того, они просто не представляют себе без катастрофы извне возможности перемен в течение ближайших лет. Уверенность в прочности режима остается неизменной даже среди его врагов. Среди германской общественности, несомненно, существуют различные стремления, однако нет никакой возможности выявить в них хотя бы зародыш определенных политических концепций, не говоря уже об их кристаллизации.

Основной осью и движущей силой по-прежнему остается канцлер Гитлер. Даже по мнению противников режима, он становится все более незаменимым человеком, без которого трудно себе представить политическую действительность. Несмотря на ослабление агитационной силы национал-социалистских лозунгов и идеологии, несмотря на критическое брожение во всех общественных слоях, авторитет Гитлера не только как вождя, но и как человека продолжает в Германии расти и укрепляться.

Так представляется в общих чертах внутреннее положение Германии накануне ежегодного смотра сил партии и режима в Нюрнберге.

Препровождая г-ну министру данный доклад о внутреннем положении Германии, честь имею сообщить, что после съезда в Нюрнберге, на котором я, как и в прошлые годы, буду присутствовать, я позволю себе осветить директивы, которые будут даны для дальнейшей работы партии и правительства в области внутренней политики.

Польский посол

Иосиф Липский.

Посылается: в МИД, II-й.,

польское посольство в Париже,

'' '' в Лондоне,

'' '' в Риме,

польскому делегату в Лиге Наций в Женеве.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Информационное сообщение польского посольства в Риге в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Риге

Об оживлении литовско-французских

отношений.

7. VII.1937 г.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

Ряд выявившихся за последние недели симптомов, свидетельствующих об оживлении франко-литовских отношений, и их неблагоприятные для Польши установки заставляют меня обратить ваше внимание на французскую активность на этом участке. Исходной точкой последнего периода следует считать торжества по случаю открытия Наполеоновской выставки в Ковно в мае с.г. Реализации этой выставки, имеющей хорошо скрытую антипольскую тенденцию, прежде всего способствовало французское посольство в Ковно, секретарь которого является (фамилия неразборчива. — Пер.) вице-председателем Общества литовско-французского сближения. Дальнейшие симптомы, которые изложу ниже, были направлены на укрепление литовской точки зрения в «виленском вопросе» и в соответствии с пожеланиями советской политики поддерживали антипольские настроения литовцев. Я перечислю ниже проявления французской активности:

1. Присутствие на открытии Наполеоновской выставки официальной французской делегации в лице депутата Роберта Гранмезон и Гастона Риу.

2. Весьма благожелательная для Литвы статья Гранмезона в газете «Ле пти Курье» (Анжер) в которой он, между прочим, пишет: «Литовский народ 17 лет тому назад порвал всякую связь, даже почтовую, с Польшей, когда Польша заняла виленский край вопреки Сувалкскому договору, на основании которого эта территория переходила под суверенную власть Ковно».

3. Информационная статья о Литве в газете «Иллюстрасион» от 29.V в связи с Парижской выставкой, в которой имеется следующий абзац: «Нельзя писать о Литве, не вспоминая о походе нашей великой армии через эту страну. Император жил в Ковно, нынешней столице государства. Старая столица, Вильно, оккупирована поляками».

4. Пожертвование французским послом в Ковно 8.000 франков на литовскую военную библиотеку.

5. Приезд делегата французской федерации бывших фронтовиков Леона Агуртен на съезд Союза бывших добровольцев литовской армии. В своей речи на съезде Агуртен расхваливал «сопротивление, оказываемое Литвой великому государству, которое покушалось на ее свободу».

6. Приглашение литовских журналистов на двухнедельную экскурсию во Францию и прием этой экскурсии министром Бастидом.

Всякие неблагоприятные и враждебные по отношению к Польше высказывания французских политиков немедленно подхватываются и раздуваются литовской прессой с целью заверить литовское и иностранное общественное мнение, что притязания Литвы на Вильно вполне обоснованы и встречают также поддержку со стороны Франции, союзницы Польши.

Я хочу отметить также, что дружественная по отношению к Литве установка здешнего французского военного атташе Гавеналя, о котором я уже в свое время упоминал, осталась неизменной. Недавно, по возвращении из Ковно с Наполеоновской выставки, он сказал одному лицу, которое информировало об этом военного атташе, майора Бржесквинского, что он во время этих торжеств имел возможность убедиться, что Вильно все-таки литовский город.

Сообщая г-ну министру все вышеизложенное, я хотел бы обратить его внимание на то, что такого рода проявления французской политики, естественно, усиливают сопротивление литовцев и их специфическую манию величия, укрепляя их антипольские настроения, а с другой стороны, создают видимость, что они согласованы с основной линией просоветской ориентации Литвы, которая в Ковно в последнее время значительно усилилась.

Польский посол Франц Харват.

Посылается:

г-ну министру иностранных дел — 3 экз.,

директору Кобылянскому — 1 экз.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Информационное сообщение польского посольства в Риге в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство в Риге

23. VIII.37 г.

О беседе с Авенолем на тему

о Литве и Балтийской Антанте.

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

О пребывании Авеноля в Риге я сообщу в отдельном докладе. В настоящее время я хотел бы лишь доложить г-ну министру о моей беседе с Авенолем, которую я вел с ним по его инициативе у Мунтерса. Беседа продолжалась свыше часу. После обеда, который был дан министром Мунтерсом в честь Авеноля, он подошел ко мне и начал разговор на тему о своем визите в Литву, о нашей балтийской политике в целом и, в частности, по отношению к Литве, Балтийской Антанте и т. д.

Я изложил Авенолю нашу политику, руководствуясь инструкциями, полученными в этом отношении от г-на министра, а также последними высказываниями г-на министра, известными мне по прессе. Дольше всего я, конечно, остановился на разъяснении ему нашей позиции по отношению к Литве, а также на опасной и враждебной антипольской литовской политике. Авеноль в дискуссии на эту тему не отрицал, что литовская политика по отношению к Польше недружелюбна, и доискивался причин этого в нарушении Польшей прав Литвы на Вильно. С хорошо известными мне литовскими аргументами я разделался довольно легко, убеждая Авеноля, что подход к урегулированию конфликта должен исходить из совершенно иных реальных предпосылок. Я представил ему ряд наших шагов, выявляющих самое искреннее наше желание урегулировать отношения с Литвой, и одновременно указал на ряд фактов, свидетельствующих о злой воле со стороны Литвы, о ее непрестанной диверсионной акции, которая ведется не только ее собственными силами, но и путем оказания покровительства диверсионным тенденциям других национальностей, как, например, украинцев, чехов и т. д. Я сильно подчеркнул, что считаю большой ошибкой поведение разных дипломатов, которые сочувствуют «обиженной» Литве и этим содействуют еще большему ее сопротивлению. Я высказал также сомнение относительно того, способствуют ли разные визиты в Ковно сохранению мира и устранению опасности и затруднений, вытекающих из литовского конфликта, если они не стараются навести руководящие литовские круги на правильный путь, обращая их внимание на опасность игры, которую Литва легкомысленно ведет. Я подчеркнул, наконец, самым категорическим образом, что Польша в течение ряда лет последовательно стремится к урегулированию отношений с Литвой, проявляя значительную уступчивость, указал, однако, что антигосударственная акция, которую Литва ведет против Польши — не только на своей территории, но и на территории Польши — на долгий срок становится нетерпимой. Авеноль прислушивался к моим рассуждениям с большим интересом и все слабее защищал позицию Литвы. Впечатления от своего пребывания в Ковно он резюмировал следующим образом.

Он заявил, что, — хотя ему этого никто ясно не сказал, — из различных намеков он вынес впечатление, что нет шансов на скорое урегулирование литовско-польского конфликта. По его мнению, имеются два момента, к урегулированию которых он не видит средства: Литва, глубоко проникнутая стремлением сохранить свою независимость, рассматривает потерю Вильно как глубокую рану, которая вследствие продолжительного существования не зажила и остается настолько чувствительной, что по каждому поводу реагирует и возбуждает умы. Ввиду позиции Польши, которая исключает какие бы то ни было территориальные изменения, рана продолжает оставаться открытой и постоянно гноится.

Вторым моментом, по словам Авеноля, является необходимость использования вопросов Вильно для концентрации националистических сил во внутренней политике вокруг этого лозунга. При сегодняшнем положении вещей и принимая во внимание непримиримый характер литовцев, Авеноль не видит скорого выхода из этого положения.

В конце моей беседы с Авенолем на тему о Литве к нам подошел Мунтерс и также вмешался в наш разговор. Я был приятно удивлен, когда Мунтерс в моем присутствии категорически заявил Авенолю, что Польша за последнее время проявила много доброй воли для урегулирования отношений с Литвой, соглашаясь на некоторые элементы, которые, по его мнению, должны были облегчить Литве урегулирование с честью этого вопроса. Если это не удалось, то вина падает всецело на Литву. В дальнейшем процессе беседы Мунтерс подчеркнул, что, хотя существующие между Литвой и Польшей отношения в данный момент не скрывают в себе непосредственной опасности, однако в будущем этот вопрос может стать грозным и рискованным для Литвы. «Вообще, — говорил Мунтерс, — Литва плохо сделала, что не урегулировала этого вопроса при жизни маршала Пилсудского, ибо тогда ввиду любви маршала к Литве она имела несомненно шансы добиться большего, чем теперь. В настоящее время Литва поступает неправильно, не принимая протянутой руки министра Бека, так как не подлежит сомнению, что после министра Бека она не получит того, что могла бы получить сегодня».

Впрочем, по поводу этого дела я хотел бы еще отметить, что г-н Анри де Монфор, который во время конгресса балтийских историков был в Риге и дважды подробно беседовал со мной, сказал мне, что французский посол Трипье заявил ему, что в литовском вопросе Мунтерс полностью разделяет и поддерживает позицию г-на министра.

Возвращаясь к беседе с Авенолем, — для него было откровением, когда я заговорил с ним о советских влияниях в Литве. Он слушал меня с некоторым недоверием, и из его замечаний я вынес впечатление, что, по его убеждению, литовцы только ради экономических выгод ведут тактическую игру то с СССР, то с Германией. На данном этапе, по мнению Авеноля, усилия Германии, направленные к тому, чтобы укрепить свое влияние в Литве, дают успешные результаты.

Беседа Авеноля со мной коснулась также вопроса о Балтийской Антанте и о нашем отношении к ней. Он стал на ту точку зрения, что изоляция Литвы могла бы ее толкнуть или в сторону СССР, или в сторону Германии, что не соответствует интересам ни Польши, ни Прибалтийских стран. Я дал ему ясное освещение этого вопроса. Прежде всего я представил ему положение отдельных Прибалтийских государств и их взаимные отношения, затем я перешел к разъяснению фактического удельного веса Балтийской Антанты как блока и нашего отношения к ней. Авеноль слушал меня с большим интересом; он не мог ничего возразить против моих аргументов о том, что Балтийская Антанта в нынешних условиях не является инструментом и гарантом мира на востоке Европы и что дружественные отношения, связывающие Польшу с Латвией и Эстонией, не могут сами собой распространяться на Балтийскую Антанту, в которой Литва всеми средствами ведет диверсионную работу против Польши. Я высказал мнение, что вопрос о том, что лучше: изоляция Литвы или ее участие в блоке, — является весьма относительным.

Все зависит от роли, какую играют остальные два партнера в блоке. Я высказал сомнение относительно того, не является ли переоценка возможностей и значения Балтийской Антанты, — такой, какой она является сегодня, — лишь самообманом.

Я, конечно, лишь вкратце изложил г-ну министру содержание беседы, которая, как я уже указал выше, была весьма продолжительной. Факт то, что Авеноль все время после обеда, на котором присутствовал весь дипломатический корпус, провел исключительно в беседе со мной, чем он вызвал чрезвычайное любопытство моих коллег; причем особенную нервозность проявил литовский поверенный в делах, который кружил вокруг нас, желая, по-видимому, подслушать содержание нашей беседы.

Фр. Харват,

польский посол.

Посылается: министру иностранных дел — 3 экз.,

директору Кобылянскому.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Шифртелеграмма польского диппредставителя в Токио в МИД

ПОСЛАНО

т. т. 1 — Сталину,

1 — Молотову

10 VIII1937 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Г.М.С. 1875

ШИФРТЕЛЕГРАММА (входящая)

Г-н. Ромер в Министерство иностранных дел

в Варшаве.

Токио, 1/VI1937

№ 6

Получена 18/VI1937

Как я сообщал шифровкой № 3, здешняя пресса поместила сообщение из Лондона о беседе г-на министра с Иденом, в котором нам приписывается инициатива нейтрализации Польши по образцу Бельгии.

Я воспользовался встречей с министром иностранных дел, чтобы распросить его относительно сообщения из Лондона, а когда он ответил мне, что у него их пока нет, а вышеуказанным слухам он не верит, я постарался укрепить его впечатления, указывая на то, что Польша, связанная оборонительными союзами, которые в последнее время сама укрепила, не смогла бы заключить свою политику в рамки бельгийской формулы.

Кабинет мин. получает 3 экз.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

1. VIII.37 г.

ВЕРНО: 4 СЕКТОР

Документ польского Генштаба о работе польской разведки против СССР

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ВОПРОСУ РЕОРГАНИЗАЦИИ «ПРОМЕТЕЯ» В ПАРИЖЕ.

1937 г. Генштаб, 2-ой отдел

№ 2304/2/37 от 31.VIII. 1937

Разработал В. Пельц, 17.VIII.1937 г.

Предшествовавшее дело 2859/36

По поручению начальника экспозитуры № 2 2-го отдела генштаба Владислав Пельц, отправляющийся в Париж с целью сменить майора В. Домбровского, разработал данные замечания, написанные в одном экземпляре. Этими замечаниями преследуется цель дать исчерпывающую или синтетическую картину существующего в Париже положения и господствующих настроений, которые должны были бы быть приняты во внимание при наших планах реорганизации. В них устанавливаются лишь важнейшие моменты, касающиеся как прометеевского движения в целом, так и парижского участка прометеевской работы с целью дать возможность ориентироваться и облегчить деловую дискуссию по поводу работ, связанных с реорганизацией этой работы в Париже. В основном данные замечания не выходят за рамки, предусмотренные в деле № 2859/36 для всей работы «Прометея». (Дело под заголовком «Директивы для работы в области прометеевской проблемы на 1936–1937 год».)

1. Замечания по вопросу реорганизации прометеевской работы

в Париже.

Вопрос о реактивации работы «Прометея» в Париже разработан в директивах, изложенных в деле № 2859/36.

Задача данного доклада состоит в том, чтобы, опираясь на вышеуказанные директивы, точнее изложить организационные принципы «Прометея» в Париже в связи с проектируемым изменением форм и методов его работы. Прежде чем перейти к обсуждению условий работы, существующих в Париже, и наших пожеланий, касающихся «Прометея» на этом участке, необходимо установить основные недостатки организации, которые задерживают прометеевское движение в целом. Эти недостатки вызываются следующими обстоятельствами:

а) отсутствием единых идеологических установок и единой организационной формы для всего прометеевского движения, в том числе и клуба «Прометей»;

б) отсутствием тесной координации в работе между «Прометеем» и польскими идейно-творческими прометеевскими ячейками, которые, в принципе, должны были дополнить, а также идеологически и научно обосновать работу клуба и прометеевское движение.

1). Единые организационные формы прометеевского движения.

Когда в 1929 году был основан в Варшаве клуб «Прометей», польско-прометеевское сотрудничество переживало первый период лихорадочной активности и выработки не только общих идейных установок, но и наиболее практических организационных форм, лучше всего соответствующих сотрудничеству польских элементов с руководителями прометеевской эмиграции. Первая область работы была поручена Восточному институту, О.К.М. (?) и газете «Восток». Идейная база прометеизма была изложена в трудах Вионевского и Крымского, а также в ряде трудов, написанных представителями разных национальностей, участвующих в «Прометее». Что касается другого направления польского сотрудничества с «Прометеем», то оно приняло формы сотрудничества с руководящими центрами прометеевской эмиграции.

Прометеевская активность ограничилась координированием внешнего сотрудничества и регулированием отношений между руководящими органами как единственными центрами политического руководства в эмиграции. Варшавский клуб поставил перед собою только узкие, чисто клубные, цели: связь между прометеевскими деятелями и обмен мнениями с активными польскими прометеевскими деятелями. Таким образом, он стал на идейно-товарищескую платформу, причем последний момент был сильно подчеркнут в уставе клуба.

Со времени основания «Прометея» как организации прошло 7 лет; за это время в прометеевском движении произошла знаменательная эволюция, которая в настоящее время выкристаллизовывается в конкретные идейно-политические пожелания и требует создания организационных форм, более для них подходящих. Деятельность «Прометея» охватила обширные идейно-политические горизонты, разрывая тем самым первоначальные рамки, намеченные для ее работы уставом. Эволюция «Прометея» пошла в сторону объединения всех народов, угнетаемых Россией, на идейно-независимой от руководящих центров эмиграции, общей платформе борьбы о Россией как «тюрьмой народов», а также признания права на независимость всех, без исключения, народов, даже тех, которые не имеют в эмиграции легальных представительств. Короче говоря, развитие «Прометея» явно пошло по линии превращения его в «интернационал угнетенных». Эта эволюция «Прометея» приводит к некоторым конфликтам с руководящими политическими центрами, каковыми являются национальные эмигрантские центры, по вопросу о праве быть представителями национальных интересов, а также по вопросам организационного руководства.

Эти конфликты не особенно грозны (хотя следует признать, что они неприятны), так как они основаны на непонимании возникшего теперь положения вещей, но их можно будет ликвидировать лишь тогда, когда руководящие центры поймут, что развитие прометеизма не угрожает ограничением объема их политической деятельности, а требует лишь разграничения сферы и плоскости, в которых будет проходить дальнейшая деятельность.

Гораздо более грозными являются, между тем, конфликты, возникающие между «Прометеем» как идеологическим целым с национальными концепциями отдельных его членов. Эти конфликты, как показывают наши наблюдения, обычно приводят к спорам о государственном суверенитете отдельных национальностей, входящих в состав «Прометея», над территориями, на которые с большим или меньшим основанием претендуют другие народы. Эти конфликты можно будет ликвидировать путем уточнения идеологии «Прометея», в котором на первое место будет выдвинут принцип о том, что прометеизм является единым фронтом всех угнетенных, борющихся за право на независимость, а не объединением политических организаций, являющихся представительницами бывших государств и теперешних политических интересов этих государств. Эта вторая точка зрения в клубе как организации не играет существенной роли, а, наоборот, является даже вредной.

а). Идеология «Прометея».

То, чем в настоящее время в отношении политической динамики является «Прометей», возникло как результат воздействия польской политической мысли, этой «легенды над Вислой», о которой писали Крымский и Висневский. Теперешнее идеологическое состояние «Прометея» является доказательством того, что польское понимание разрешения комплекса восточноевропейских вопросов приобрело политический агитационный смысл и способно сконцентрировать вокруг себя не только непосредственно заинтересованные элементы, являющиеся представителями конкретных государственных или национальных интересов, но всякие эмоциональные элементы, имеющиеся у истоков великих национальных революций. «Прометей» вступает теперь на указанный и испытанный Пилсудским путь, т. е. в борьбе за независимость берет установку именно на эту революционно-национальную динамику.

Констатируя теперь, после семилетнего эксперимента, вышеизложенное положение вещей, мы приходим к выводу о необходимости создания для прометеевского движения усовершенствованных организационных форм, которые полностью дадут возможность этому движению развить революционно-национальный динамизм и не только по своей идеологической природе, но и в организационном отношении стать в полном смысле слова интернационалом народов, угнетаемых Россией. Именно интернационалом, так как это определение уже дает некоторые испытанные формы идеологической и эмоциональной мобилизации масс, углубления их революционности, а кроме того, дает испытанные в другом месте самые практические организационные формы для политических организаций этого типа.

Если бы нам удалось придать прометеевскому движению по возможности точные, но одновременно и гибкие формы интернационала, тогда у нас оказалось бы в руках действительно мощное оружие для борьбы с Россией. В этом, собственно говоря, весь смысл нашего интереса к прометеевскому движению и его организации.

Для того, чтобы достигнуть этого идеала, мы должны умело произвести организационные изменения и создать для них крепкую и ясную идейную платформу.

Идеология клуба должна быть уточнена и должно быть установлено, что:

1) прометеизм является движением всех без исключения народов, угнетаемых Россией;

2) «Прометей» всеми силами содействует стремлениям, направленным к тому, чтобы вызвать национальную революцию на территории СССР;

3) «Прометей» избегает всякого рода доктрин как социальной, так и экономической области;

4) в прометеевском движении имеют право участвовать не только народы с выкристаллизовавшимися уже национальными отличиями и ясными стремлениями к независимости, но и те, у которых только теперь нарождается национальное самосознание и стремление к национальной независимости, и даже племена, которые в настоящее время только переходят на высшую национальную стадию (сибирские племена);

5) прометеевское движение содействует борьбе за независимость и свободу на территории СССР; во всех ее формах оно оказывает поддержку всякого рода проявлениям распада на национальные элементы и племена и старается вызвать брожение националистического характера на тех территориях, где население проявляет пассивность;

6) «Прометей» не выступает в интересах одного народа или объединенной группы народов, а всегда выступает как единый фронт угнетаемых от имени всех угнетаемых, в защиту основных интересов всех угнетаемых;

7) защиту основных интересов всех угнетаемых следует понимать как защиту на международной арене права на независимость и самоопределение всех народов, угнетаемых в СССР, как систематическую разъяснительную акцию на международной арене с целью разоблачения насилия, совершаемого над угнетаемыми народами в СССР, как пропагандистскую акцию, научно и исторически обосновывающую идею национальной неоднородности СССР, а также необходимость распада Советской империи на отдельные национальные государства;

8) споры о суверенитете государств над спорными территориями — несущественны и недопустимы;

9) «Прометей» не является конгломератом организационных единиц, не является также органом, состоящим из представителей тех или иных правительств, центров, партий. Он является организацией в политическом и формальном отношении совершенно независимой;

10) «Прометей» мобилизует членов по собственной воле и под собственную ответственность, не беря на себя никаких политических обязательств по отношению к национальным центрам; но он, с другой стороны, не навязывает никаких формальных ограничений своим членам по отношению к их руководящим центрам.

На построенной таким образом идейной платформе должны быть ликвидированы возникающие теперь в прометеевском движении конфликты и должны быть устранены взаимные претензии и недоразумения.

Национальные руководства должны относиться к прометеизму как к идейно-политическому движению с воспитательными тенденциями по отношению к угнетаемым народам и пропагандистскими — по отношению к внешнему миру. «Прометей» не занимает никакой определенной позиции по отношению к текущей политике и дипломатической акции того или иного комплекса государств на международной арене. (Следующие четыре (?) строки неразборчивы. — Пер.) «Прометей» должен иметь право проявлять национальный радикализм для того, чтобы самым эффективным образом создать революционную динамику. Радикально-национальные тенденции не должны ему ставиться в вину и не должны неправильно расцениваться как фашистские симпатии, а тем более не должны рассматриваться как измена интересам народа.

б). Организационная форма.

Установленные таким образом идеологические формы прометеевского движения потребуют от нас создания соответствующих единых организационных форм. Возникает необходимость изменить теперешние формы как непригодные и ликвидировать существующую до настоящего времени децентрализацию отдельных клубных ячеек.

При разработке единой организационной формы, устанавливающей новые рамки прометеевского движения, следует принять во внимание следующие моменты:

а) единство руководства для всего движения;

б) отмена того принципа, что руководство организацией поручается исключительно представителям больших народов;

в) устранение из «Прометея» избранности (элитаризма) в смысле подразделения угнетенных народов на две группы (больших и маленьких, имеющих государство и не имеющих такового);

г) введение усиленной организационной дисциплины;

д) возможность свободной вербовки членов;

е) возможность тайных планов и действий.

При выработке организационных форм следует считаться с возможностью легализации «Прометея» в отдельных странах или же в случае невозможности ее осуществления — с необходимостью маскировать работу клуба.

Резюмируя все сказанное относительно реорганизации «Прометея», следует констатировать, что она свелась бы к созданию для единого (идейно-воспитательного и пропагандистского) фронта угнетенных народов специальной и совершенно независимой организации, являющейся центром, мобилизующим революционно-национальные стремления, а также — представительницей самых широких общественных кругов угнетенных народов, находящихся а эмиграции. Мы заинтересованы в том, чтобы организованный таким образом «Прометей» стал школой, воспитывающей молодежь в боевом духе. Необходимо так руководить организацией, чтобы она сумела привлечь в свои ряды как можно более широкие массы самой активной молодежи, а также чтобы она сумела оказывать идейное влияние на отечественные страны. Из этих кадров, как из хорошей опытной среды, мы будем черпать наиболее ценные элементы для боевых организаций, создание которых предусмотрено в основном деле № 2859/36, раздел «Д».

2. Координация работы с Восточным институтом.

С реорганизацией «Прометея» тесно связан вопрос о координировании работы польских прометеевских ячеек с прометеевским движением. Это очень важный вопрос, и неурегулирование его в настоящее время ослабило бы все движение, суживая его и лишая его солидной научной базы.

Прометеевское движение должно опираться в Варшаве на учреждение научного характера, которое занялось бы углублением и обоснованием прометеизма, а также разработкой для прометеевской акции необходимого пропагандистского материала.

Такую роль должен сыграть Восточный институт в Варшаве, который был создан именно с этой целью. Нынешнее положение в Восточном институте требует улучшения его работы. Институт должен быть всецело передан в руки молодых прометеевцев. Можно надеяться, что они сумеют выделить из своей среды достаточно энергичный руководящий аппарат и сумеют мобилизовать достаточно научных сил как среди поляков, так и среди представителей прометеевских народов.

Восточный институт должен стать академией прометеизма и арсеналом, который снабдит «Прометей» наиболее эффективным оружием для его акции на международной арене.

1. Организационные затруднения.

Изложенные выше принципы реорганизации «Прометея» должны быть, между прочим, реализованы также и в Париже. Однако уже теперь можно констатировать, что намеченная в Париже работа встречает большие затруднения. Эти затруднения связаны как с причинами формально-правого характера, так и с более глубокими причинами, скрывающимися в идейном процессе, переживаемом в настоящее время прометеевской эмиграцией в Западной Европе.

а). Формальные затруднения.

Формально-правовые затруднения в работе «Прометея» возникают в Париже в результате элитаризма (идея избранности некоторых народов) и вытекающих из него глубоко укоренившихся методов политической работы.

В Париже сконцентрировались прежде всего те элементы, которые унесли с собой в эмиграцию легально установленное еще национальным учредительным собранием представительство интересов народа и государства. На этой почве возникло стремление к избранности (элитаризму) на прометеевском фронте, т. е. к подразделению народов, входящих в состав «Прометея», на первую и вторую категорию. В состав первой вошли элементы (как, например, грузины и украинцы), которые на основании существующей государственности пользуются правовым авторитетом на международной арене, признаны западноевропейскими государствами и имели в свое время в этих государствах легальные дипломатические представительства.

Во второй категории оказались представители прометеевских народов, не имеющих признаков большого государства, как, например, Крым, или народов, не имеющих государственных традиций со времени великого революционного перелома 1917–1920 г.г., как, например, Ид ель-Урал, не говоря уже о представителях народов, находящихся только теперь в стадии возникновения и являющихся в значительной степени еще и теперь только фикцией, как, например, Казахия. Вполне понятно, что избранные прометеевские народы, организующиеся для общей защиты своих интересов, очень неохотно связывались с представителями народов второй категории и еще менее охотно предоставляют им право голоса. Причиной этого является не только «мания величая» представителей прометеевских государственных народов, так как существует обоснованная, вытекающая из деловых соображений и реальных интересов неблагожелательность к «паталахам». Дело в том, что совершенно иная позиция и иные политические возможности на международной арене у Грузии или Украины, чем у Идель-уральского или казацкого движений, неизвестных и неуточненных предыдущими юридическими фактами. Политический потенциал и значение грузинских или украинских интересов будет всегда больше, чем у Идель-Урала или Крыма. При таких условиях трудно требовать, чтобы эти несоразмерные для европейского политика величины тактически объединялись и рассматривались одновременно в сложной дипломатической игре, которую ведут официальные представительства прометеевских народов, имеющих свое государство.

Поэтому естественно то, что, когда концепция единого фронта угнетенных народов, организованного для защиты их интересов, была выдвинута в Париже, при организации Комитета Дружбы применялся принцип элитаризма (избранности). Исключение было сделано только для Туркестана и кавказских народов (в отношении Кавказа в целом). Это был максимальный компромисс, на который могла пойти верхушка Комитета Дружбы.

Было бы тактической ошибкой, если бы мы считали элитаризм большим проступком и принципиальной ошибкой Комитета Дружбы. Мы должны разъяснить членам «Прометея» в Париже, что намеченная ныне реорганизация прометеевской акции не направлена против их суверенитета и не ставит себе целью привести к общему знаменателю их национальные интересы (так как этого нельзя сделать), что она направлена исключительно на то, чтобы перенести работу «Прометея» в другую плоскость — из плоскости официального представительства политических интересов в плоскость идейно-воспитательного движения, основанного исключительно на социальных моментах.

б). Идеологические затруднения.

В то время как в деле реорганизации «Прометея» внешним проявлением ожидаемых затруднений в Париже будут формально-правовые мотивы (элитаризм) и устранение этих затруднений с нашей стороны должно будет идти по линии разъяснения необходимости переключения деятельности «Прометея» на другую плоскость, самыми серьезными затруднениями останутся внутренние мотивы, вытекающие из глубоких идейных течений и современной идейной конфигурации прометеевской эмиграции.

Прометеевская эмиграция не находится под стеклянным колпаком, на нее оказывают воздействие современные идейные течения, а также нынешняя политическая конъюнктура, представительницами которой являются великие державы, выдвигающие те или иные возможности сотрудничества с прометеевской эмиграцией на базе враждебного отношения к России или к большевизму.

Третьим источником воздействия на эмиграцию являются скрытые тенденции, проявляющиеся в лево-демократической солидарности (II Интернационал) или вытекающие из иллюзорных, но еще не изжитых русофильских надежд. Эти надежды проявляются или в более широкой форме именно этой лево-фронтовой солидарности (оттуда вытекает возможность переговоров с Керенским), или в форме грубого примирения с судьбой и т. н. «возвращенчества».

Пересечение этих различных источников воздействия в психике эмиграции дает сложное скрещение, дающее в конечном результате сегодняшний идейный облик и политическую позицию прометеевской эмиграции в Париже и в Западной Европе вообще.

Современное националистическое течение сильнее всегда оказывает воздействие на прометеевскую молодежь, причем это объясняется тем, что в ее понимании это течение является единственной желательной реакцией на обанкротившиеся левые установки старого поколения. Этот радикализм молодежи усиливает динамику освободительных стремлений и, выдвигая в качестве идеала национальную революцию, углубляет пропасть между прометеевцами и Россией, провозглашая решительную с ней борьбу.

Ему противопоставляются лево-демократические симпатии старого поколения, находящие свое обоснование в близких связях между целыми организациями, как, например, грузинами, или отдельными представителями и II Интернационалом. Это приводит к особенной остроте традиционного конфликта — «отцов и детей» среди прометеевской эмиграции на западе. Этот конфликт серьезно затрудняет консолидацию прометеевского фронта в Париже, и вопрос о том, чтобы найти средство, смягчающее эти трения, приобретает теперь первенствующее значение. Реорганизуя «Прометей» в Париже, мы не сможем заранее ограничиться только некоторой частью эмиграции, считаясь с ее симпатиями, следует по возможности широко открыть двери для всей националистической и радикальной прометеевской молодежи, остающейся до настоящего времени в оппозиции и находящейся вне влияния национальных центров, но проявляющей большую политическую активность.

Вовлекая молодые элементы в орбиту «Прометея», необходимо создать одновременно сносный модус вивенди для обоих поколений, не теряя для работы ни одного из них.

Наряду с острым конфликтом между поколениями и его чрезвычайно тонким отражением в прометеевской массе следует принять во внимание нынешнюю реальную политическую конъюнктуру на западе.

Дело в том, что в данный момент начинается новый период политической жизни прометеевской эмиграции, в котором мы менее, чем когда бы то ни было, являемся единственными политическими друзьями прометеевцев. Со всей уверенностью можно констатировать факт, что прометеизмом интересуются теперь в Италии и Германии и что интерес к нему нарождается также в Англии и Японии.

Турция также, несмотря на противоположную видимость, неравнодушна к прометеевскому делу.

Вот доказательства: у итальянцев имеется специальное учреждение (Восточный институт в Милане), которое изучает вопросы Восточной Европы под углом зрения возможности их использования для итальянских империалистических стремлений.

Вопросом народов, угнетаемых Россией, сильно заинтересовалась фашистская партия, создавая в последнее время специальную научно-исследовательскую организацию (см. дело № 1499/37).

БЕРЛИН вовсе недвусмысленно дает возможность консолидироваться у себя тем частям прометеевской эмиграции, которые находятся в оппозиции по отношению к центрам, сотрудничающим с нами.

В Турции следовало бы изучить все углублявшиеся антисоветские настроения, не проявляющиеся наружу. Следует обратить внимание хотя бы на то, что малоазиатская Антанта (Турция, Иран, Ирак и Афганистан) фактически является выражением антисоветских тенденций новых возможностей организации на этой почве гармоничного сотрудничества с Англией.

АНГЛИЯ, с одной стороны, проповедует «британский мир», т. е. сохранение статус-кво с возможностью некоторых перемен при условии, если они будут «разумны» (т. е. не будут направлены против целостности Британской империи), с другой стороны, она, как никогда до этого, подчеркивает те политические традиции из своего прошлого, которые были направлены к тому, чтобы успокоить Европу путем оказания помощи угнетаемым (см. хотя бы фундаментальный труд под заглавием «Британия в Европе», 1937 г., Сеттон Уадсон).

ЯПОНИЯ, начинающая большую игру на азиатском континенте, будет теперь более, чем когда-либо, склонна заинтересоваться прометеевской проблемой (Монголия, Якутия, Туркестан).

Итак, помимо сильной политической депрессии во Франции и ее отрицательного отношения к «фашистскому империализму», на западе существуют большие возможности активизации прометеизма и интенсификации атаки на Россию.

Mы заинтересованы в том, чтобы использовать для наших целей все положительные элементы сегодняшней конъюнктуры, используя одновременно укоренившееся идеологическое неблагожелательное отношение старого поколения, в том направлении, чтобы в нужной нам степени ослабить симпатии наших друзей к возможным новым европейским контрагентам Германии или Италии.

За последнее время в качестве грозных симптомов внутри прометеевской эмиграции в Париже выявляются русофильские тенденции. Они возникают на почве левофронтовых течений, которые дают возможность установить контакт с русскими левыми. Не было бы также ничего удивительного в том, если бы эти, возникшие после 17-ти лет эмиграции, симпатии были продиктованы друзьями «Прометея», элементами, близко стоящими ко II Интернационалу, в соответствии с принципами социалистической солидарности и создания народного фронта.

Однако этим явлениям не следует приписывать решающего значения для идейной жизни эмиграции. Возможно, что здесь играют роль моменты чисто личного характера, не забытое несколькими прометеев-цами общее социалистическое прошлое в рамках бывшей России. Тем не менее чрезвычайно важно установить, как далеко заходит контакт некоторых прометеевских деятелей с русскими левыми, и путем сильной мобилизации внутри прометеевского общественного мнения положить конец этому контакту и обуздать его инициаторов. Нашим союзником в этом деле был бы радикализм молодежи, провозглашающий борьбу со всякой Россией.

Мобилизация антикомпромиссных настроений внутри эмиграции должна стать одной из самых безотлагательных задач реорганизованного в Париже «Прометея».

Деятельность Комитета Дружбы.

Так представляется в общих чертах сплетение формально-правовых и идеологических мотивов, создающих нынешнюю ситуацию в Париже, в которой ведет свою работу Комитет Дружбы как организация, представляющая прометеевское движение в Париже.

Комитет Дружбы, в принципе, был создан как аналогичный варшавскому «Прометею», однако он оставался организацией совершенно независимой. Он согласовывал свою работу с варшавским «Прометеем» чаще всего при посредстве организации «Мильтон».

Комитет Дружбы полностью применил вышеуказанный принцип элитаризма (исключительности), предоставляя голос только представителям прометеевских народов, имеющих государство. На этой почве возникли внутренние трения между Варшавой и Парижем.

Интенсивно развертывающаяся работа обоих этих центров в последнее время привела к новым недоразумениям как принципиального, так и формального характера (спор о политических компетенциях).

Типичным конфликтом принципиального характера было отношение комитета к турко-татарам идель-уральским и крымским (Аяс Исхаки и Сейдамет). Вторым примером является справедливая критика, предпринятая «Прометеем» в Варшаве, указывающая Комитету Дружбы на отсутствие определенной позиции по отношению к левой русской эмиграции (лекция Славинского).

Комитет Дружбы со своей стороны упрекал варшавский клуб в том, что он совершенно напрасно вмешивается в дипломатические компетенции национальных центров, предпринимая шаги в Женеве (вопрос о мемориале «Прометея», внесенный в Лигу Наций после филологического конгресса в Варшаве).

В настоящее время создалась атмосфера, сильно подчеркивающая принципиальные расхождения, углубляемые брожением внутри эмиграции. Эта атмосфера будет препятствовать акции, направленной на основательное улучшение основ работы парижского «Прометея». Реализация даже самых правильных принципов может встретиться с сопротивлением, а энергично форсированная может вызвать тем более опасное, т. к. скрытое, отрицательное отношение к сотрудничеству на измененной платформе. Считаясь с вышеизложенными условиями, приходится в намеченной реорганизационной работе вести в Париже более осторожную тактику.

Вполне ясно, что необходимо склонить прометеевские центры в Париже, чтобы они приняли уточненную в отношении идейного содержания и организационных форм прометеевскую акцию, однако это следует осуществить путем постепенной подготовки почвы, считаясь с возможностью продолжительных переговоров.

В реорганизованной работе нельзя отстранять представителей руководящих центров и не считаться с их мнением в этом вопросе. Реорганизация должна быть проведена в тесном контакте с руководителями прометеевской политики в Париже. Ввиду трений между Клубом в Варшаве и Комитетом Дружбы было бы неблагоразумно, если бы для проведения реорганизации в Париже появился представитель варшавского Клуба и по нашему заданию начал «наводить порядок».

Реорганизация Комитета Дружбы должна быть произведена путем общего обсуждения сущности реорганизации и ее обоснования с представителями руководящих центров эмиграции в Париже, путем выявления основной точки зрения по этому вопросу решающих прометеевских кругов в Париже и, наконец, путем избрания правомочной делегации на съезд «Прометея», на котором должны быть приняты окончательные обязующие решения. Парижская делегация на конгресс должна состоять из представителей Кавказской конфедерации, Туркестана, Украины и, наконец, представителя газеты «Прометей».

С особой осторожностью следует отнестись к вопросу казачества, так как этот вопрос является наиболее острым и опасным. Казаки должны быть отстранены от подготовительных работ. Принципиальный вопрос об их вхождении в «Прометей» должен быть обсужден и разрешен на конгрессе.

Надо считаться заранее с возможностью отказа казаков от участия в «Прометее» в результате обострившихся казацко-украинских и казацко-горских отношений. Независимо oт этого варшавский «Прометей» должен уже теперь отказаться от узурпации казацкого вопроса в форме его представительства у себя как двух отдельных членов: Кубани и Дона — до окончательного разрешения казацкой проблемы на конгрессе.

2. Идейные фундаменты реорганизационной работы.

Наряду с формальным методом проведения намеченной реорганизации не менее важной задачей является подготовка в Париже идейной базы для работы реорганизованного «Прометея». Эту работу, ввиду ее серьезности и сложности ситуации в Париже, мы не должны ставить в хронологическую зависимость от формального разрешения вопроса о реорганизации.

Работа по возможно точному анализу идеологической ситуации и созданию фундамента для «Прометея» должна с большим терпением и последовательностью вестись параллельно с внешней реорганизацией.

Ссылаясь на вышеуказанное скрещение многосторонних идейно-политических влияний на эмиграцию, можно установить без большого риска для успеха работы над созданием идеологической базы несколько основных концентрационных моментов, которые должны лечь в основу всей прометеевской работы в Париже.

а). Ставка на молодежь.

Первым моментом является ставка на молодежь, вторым — использование ее националистического радикализма, третьим, наконец, установление идейной гармонии между молодежью и старшим поколением, а также установление контакта между прометеевской молодежью из Западной Европы с молодежью в первую очередь польской, а затем французской, итальянской и английской.

Националистический радикализм является в настоящее время, несомненно, элементом наиболее мобилизующим, и концентрация активных сил молодой прометеевской эмиграции на националистической базе соответствует насущнейшим нуждам сегодняшнего дня, так как, призывая в боевые ряды наиболее активный элемент, она оживляет прометеевское движение, вырывая его из прежней пассивности.

Этим путем выявляются сильнейшие стремления к независимости, мобилизующие на непримиримую борьбу с Россией, вводится момент необходимости пересмотра политической позиции старшего поколения и его ошибок во время последних боев за независимость, исключается в будущем какая бы то ни было дискуссия с русскими левыми, не говоря о русских националистических группировках, и, наконец, выявляется стремление создать и укрепить национальное единство на базе уничтожения распыленных местных отличий (ярким этого примером является украинская молодежь, горцы, Идель-Урал и Крым).

Это дает возможность подойти вплотную к возникающим внутри эмиграции новым идейно-политическим конфигурациям, таким как, например, грузино-армянское соглашение или попытка создания лиги Черноморских государств, в смысле установления сотрудничества с элементами, представляющими в этих конфигурациях реальную политическую силу (армяне). Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с мнением об армянах Саида Шамиля или Кавтарадзе, автора книги «На путях к кавказской конфедерации». В данном случае дело не в именах или сопоставлении несоразмерных величин, а лишь в том, чтобы дать пример наиболее распространенного типа мышления среди молодежи. Под влиянием этих существующих среди молодежи, все укрепляющихся настроений, претворяющихся в определенную позицию, замечается также некоторая эволюция среди части старшего поколения. Это изменение идейной позиции старшего поколения, которую можно заметить на некоторых участках, как, например, среди членов У.P.Л. или азербайджанских мусаватистов, или крымских татар, а также желание согласовать идеологическую позицию свидетельствуют о политической гибкости и живучести этих кругов. Конгресс мусаватистов в 1936 году является ярким этого доказательством.

На тех именно участках, где нет явлений, свидетельствующих о переменах в идеологии старшего поколения, конфликт между старым и молодым поколениями выявляется особенно остро, и грозит опасность, что он примет хронические формы. Это наблюдается, например, у грузин, где меньшевистское руководство остается верным социал-интернационалу и совершает ошибки с точки зрения грузинских национальных интересов, т. к. отталкивает грузинскую молодежь и раздражает кавказскую (см. книгу Кавтарадзе или статьи в «Кавказе» Баммата). Ставка на парижскую молодежь оживит и укрепит идеологический контакт с центрами «Прометея» в Варшаве и Гельсингфорсе, где уже давно господствуют радикально-националистские настроения. Это приведет к распространению прометеевского движения на такие государства, как Латвия или Румыния, и установлению контакта с националистической молодежью этих стран, которая, исходя из истинных интересов своего государства, заинтересована в ослаблении России и борьбе с ней.

Наконец, это даст возможность перебросить прометеевское движение и в Америку, где, как было установлено наблюдением в кругах тамошней эмиграции, легче всего добиться успеха, провозглашая лозунги национального радикализма.

б). Стиль национализма среди молодежи.

При ставке на молодежь наша задача будет одновременно состоять в том, чтобы воспитать среди этой молодежи наиболее подходящий, как с точки зрения интересов «Прометея», так и Польши, стиль национализма с той целью, чтобы при создании идейных фундаментов избежать опасных подводных скал в форме националистических перегибов (стиль гитлеризма), а также чрезмерного социального радикализма. Наша задача состоит в том, чтобы отвлечь эмигрантскую молодежь от такого рода национализма, представителями которого являются в эмиграции, например, Карумидзе или Баммат, и тем самым сделать прометеевскую молодежь в максимальной степени духовно независимой от германской или итальянской идеологии. Чтобы успешно противодействовать этим опасным крайностям, следует вести пропаганду среди прометеевцев за национализм в стиле Пилсудского. Сама по себе борьба за независимость, которую вел маршал Пилсудский, имеет для эмиграции большую агитационную силу и вызывает среди молодежи желание повторить путь, указанный Пилсудским, и добиться независимости.

В противоположность нынешнему крайнему доктринерству национализм Пилсудского отличается большим реализмом: он подходит к вопросу о восстановлении независимости с одной точки зрения, а именно — военной подготовки к вооруженной борьбе за независимость с одновременным учетом реального положения, существующего на родине. Он отбрасывает всякие партийные платформы, всякие пустые споры о социальных принципах, распыляющие и ослабляющие силы, а концентрируют все свои усилия в одном, самом важном и самом существенном, направлении.

В Польше, как это можно констатировать, стиль Пилсудского оказал весьма благоприятное влияние на прометеевскую молодежь. Поэтому перенесение идеи борьбы за независимость в стиле маршала Пилсудского в парижскую организацию «Прометея» не является ни новым, ни слишком рискованным экспериментом.

Принятие реализма Пилсудского за основу работы молодежи облегчит устранение несущественных партийно-доктринерских дискуссий и тем самым ослабит остроту конфликтов между старшим поколением и молодежью, создавая возможность гармоничного сотрудничества между этими двумя группами, составляющими эмиграцию. И наконец, оно исключит из ее политической позиции моменты беспокойства и раздражения.

в). Сотрудничество с западноевропейский молодежью.

Ставка на молодежь даст возможность ввести в работу «Прометея» не использованные до настоящего времени в надлежащей степени моменты сотрудничества с западноевропейской молодежью, в первую очередь с польской. Это с точки зрения интересов прометеевского дела очень важный вопрос. Уже настало время, чтобы эмиграция, представители которой заняли участки кабинетной политики и дипломатической работы, сумела проникнуть в европейскую общественность, а в этой общественности — к молодежи. Хорошая организация пропаганды прометеевского дела среди европейской молодежи может иметь не меньшее значение, чем удачное выступление в Женеве или на конгрессе Друзей Лигий Наций, мобилизация среди европейской молодежи глубоких антироссийских настроений и разъяснение ей, чем фактически является Россия, имеют прямо неоценимое значение. Парижский «Прометей» должен был бы поэтому установить по возможности оживленный контакт с молодежью французской, итальянской и англо-саксонской.

г). Газета «Прометей».

В связи с вышеизложенным возникает необходимость реорганизации газеты «Прометей» как одной из тех конкретных форм работы, в которых молодежь может иметь возможность свободно и всесторонне высказываться. Фактический смысл реорганизации «Прометея» должен свестись к изменению его установок и обновлению состава редакции. Второстепенным является вопрос о том, останется ли газета по-прежнему органом Кавказской конфедерации или нет.

Однако с точки зрения справедливости было бы в настоящее время неправильно и тактически неблагоразумно отнимать этот орган у его хозяев. С этой газетой связана их работа в течение свыше десяти лет. Само название «Прометей» стало символом и пользуется популярностью не только среди своих, но и среди чужих. Газета срослась в неразрывное целое с Кавказской конфедерацией, и нарушение этого целого рассматривалось бы как несправедливое покушение на престиж конфедерации, а также как ничем не обоснованная обида.

Только в случае полной невозможности договориться пришлось бы отобрать «Прометей» или создать в Париже для Клуба новый независимый орган.

3. Ход реорганизационной работы.

Ввиду того, что намеченная реорганизация прометеевского движения в равной степени касается движения в целом, как и отдельных его членов, — в данном случае «Прометея» в Париже, — реорганизационную акцию следует рассматривать как одно целое. Она должна опираться на не вызывающий сомнений и обязующий для всех прометеевцев их собственный, никем не навязанный авторитет, на общепрометеевский конгресс в Варшаве. Задача этого конгресса состояла бы в том, чтобы: а) принять и зафиксировать идеологию прометеевского движения, б) принять организационные формы самые подходящие и самые практичные для этого движения. Конгресс должен был бы состояться в Варшаве, т. е. в таком месте, где польской стороне была бы обеспечена возможность успешно и всесторонне вмешиваться в дела, рассматриваемые на конгрессе.

Реорганизация всех существующих прометеевских центров, в том числе и парижского, должна быть произведена на основании принятых в Варшаве решений в рамках, предусмотренных для этого движения.

Преждевременное появление в Париже каких бы то ни было эмиссаров варшавского Клуба может нанести ущерб всему делу реорганизации, вызывая там ненужные трения. Задача нашего представительства (пляцувки) в Париже сводится к основательному разъяснению местным членам «Прометея» цели предпринимаемой реорганизации, а также к созданию идейного фундамента, на котором должно быть построено и развиваться дальше реорганизованное прометеевское движение в Париже.

Всеобщий конгресс «Прометея» должен быть созван в 1938 году. Париж должен прислать на него полномочную делегацию, являющуюся представительницей прометеевской эмиграции в Западной Европе, в составе:

делегата от Кавказской конфедерации,

'' Туркестана,

'' украинской эмиграции на Западе (проф. Шульгин),

'' газеты «Прометей»,

'' армян (если они до этого времени еще не

войдут в Кавказскую федерацию).

До того, как будет организован конгресс, следовало бы, пользуясь присутствием майора Домбровского в Варшаве, создать подготовительную комиссию, состоящую из представителей польских органов и из представителей «Прометея», которая занялась бы разработкой проекта идеологии и проекта устава с целью внести таковые на обсуждение конгресса.

Сообщение польского посольства в Эстонии в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО

т. т. Сталину,

Молотову,

Ворошилову

«3» IX 1937 г.

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Эстонии 8 июля 1937

О советских предложениях в Риге и Ковно.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

Честь имею сообщить г-ну министру, что в конце прошлого месяца начальник 2-го отдела полк. Маасинг сказал нашему военному атташе, г-ну майору Цековскому, что они (штаб) обеспокоены тем, что СССР в конце мая или начале июня сделал в Ковно и Риге некоторые предложения политического характера. На вопрос майора Цековского относительно подробностей этих предложений он ответил, что, к сожалению, не может сказать ничего конкретного, так как в Таллине никакие предложения сделаны не были, что также является одной из причин беспокойства. Ему только известно, что дело касается предложений об установлении более тесной связи с Москвой в форме двусторонних пактов, так как заранее известно, что Эстония ни на какие комбинации не согласится.

Он добавил, что он лично не предполагает, чтобы Латвия дала себя втянуть в какие-либо комбинации, но что касается Литвы, то у него такой уверенности нет.

Ввиду этого, а также принимая во внимание, что г-н посол Харват в своем донесении от 9.VI № I-Л-14 указал на возможность оживления советской активности в Прибалтике, мы договорились с г-ном майором Цековским, после того как он сообщил мне о своем разговоре с полк. Маасингом, что эти информации следует еще по возможности тщательно проверить, прежде чем сообщать их в Варшаву.

В связи с этим я воспользовался приглашением генерала Лайдонера приехать к нему в гости 7-го с.м. на дачу около Таллина, чтобы спросить у него, не указывая источника этих слухов, известно ли ему что-нибудь по этому поводу и каково его мнение о такой возможности. Генерал Лайдонер был удивлен и сказал, что впервые об этом слышит, а затем добавил, что сильно сомневается, чтобы Москва в теперешнее время и при существующей конъюнктуре делала такого рода предложения. Он оговорился при этом, что еще не виделся с вице-министром Рейем после его возвращения из Ковно, однако он предполагает, что в случае, если бы министр Рей привез такие сведения, он немедленно поставил бы его о них в известность. Ввиду этого я постарался дать понять, что не придаю значения моему вопросу, заявив генералу, что я тоже так думал, тем более что я получил эти сведения из совершенно случайного источника.

На следующий день, 8.VII.37 г., я посетил вице-министра Рейя, чтобы получить у него информации относительно конференции в Ковно (см. донесение от 8.VII № 184-а-6), и воспользовался случаем, чтобы задать ему тот же вопрос, который я задал накануне ген. Лайдонеру. Я получил от него почти идентичный ответ, т. е. что ему о таких слухах ничего неизвестно, что он, между прочим, виделся теперь с обоими министрами, причем беседовал с каждым из них в отдельности, однако никто из них ничего ему об этом не говорил, он добавил, что они должны были бы ему что-нибудь об этом сказать, в особенности министр Мун-терс. Ожидая такого ответа после моего разговора с ген. Лайдонером, я сформулировал мой вопрос весьма осторожно, оговариваясь, что эти слухи дошли до меня из совершенно случайного источника.

Я лично абсолютно не склонен предполагать, что ген. Лайдонер или вице-министр Рей (в особенности первый) хотели скрыть что-нибудь от меня, а тем более отрицать в беседе со мной такого рода факт, если бы им было о нем известно. В особенности это относится к генералу, который по своему характеру весьма искренний человек и неоднократно в беседах со мной давал этого доказательства. Впрочем, об этом свидетельствует также совершенно ясная политическая линия Эстонии: не только не связываться ни с одной стороной, но и противодействовать такого рода тенденциям со стороны других Прибалтийских государств.

Однако я не хочу этим сказать, что если мои собеседники ничего об этом не знали, то такой факт не мог иметь места. С другой стороны, кажется более неправдоподобным, чтобы начальник 2-го отдела не докладывал о такого рода фактах главнокомандующему. Поэтому я склонен предполагать, зная, между прочим, подозрительность полк. Маасинга по отношению к латышам, что, получив какие-то непроверенные сведения, он при ближайшей представившейся возможности сообщил их нашему военному атташе, а затем, после дальнейшей проверки и анализа, пришел к выводу, что не стоит о них докладывать непосредственному начальству. Впрочем, такой случай уже имел место 2 с половиной года тому назад, когда он информировал нашего тогдашнего заместителя военного атташе о заключенном якобы военном соглашении межу Латвией и Литвой. Однако, принимая во внимание, что его информации в общем отличаются объективностью, как это подтверждает также майор Цековский, его поведение, как я предполагаю, объясняется не злой волей, а лишь определенным, характерным для полк. Маасинга отношением к своим ближайшим южным соседям, что привело к некоторому импульсивному и даже неосторожному распространению окончательно непроверенных слухов. Во всяком случае, это дело мы будем иметь в виду, и в случае выявления новых моментов я не премину доложить о них г-ну министру.

Польский посол

Вацлав Пржесмыцкий.

Посылается: г-ну дир. Кобылянскому,

г-ну послу Ф. Харвату.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

ЛБ8 8.VIII.37 г.

ВЕРНО: 4 СЕКТОР

Записка 2 отдела польского Генштаба начальнику восточного отдела МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Генштаб

2 отдел

№ 1463 II 2.37.

Варшава, 30.VI. 1937

Секретно

Г-ну начальнику восточного отдела

Министерства иностранных дел.

Здесь.

По полученным нами информациям, во второй половине мая с.г. во Львове в течение 3 дней находился профессор политической географии в Марбурге В. Мангардт, майор запаса.

Он проехал через Данциг — Варшаву — Вильну — Варшаву — Краков — Львов, откуда отправился на Балканы. Во время пребывания во Львове он беседовал с целым рядом деятелей УНДО и с митрополитом Шептицким. Он особенно интересовался настроениями в УНДО. В этих беседах затрагивались следующие вопросы: Польша и Восток, Украина и Польша, украинцы и Германия, украинцы и Россия, украинцы и Чехословакия. Он прекрасно ориентируется во внутренних проблемах украинской политики. Он хотел лишь узнать, каково отношение украинских лидеров в Польше к правительству УНР и Андрею Левицкому, к националистам и Скоропадскому.

Кроме того, Мангардт интересовался фашистской группой П… (слово неразборчиво; вероятно, Палиева. — Пер.), с которым он даже разговаривал. Однако последний не произвел на него никакого впечатления. Его больше интересовала сама организация.

Из разговоров с ним можно было вывести заключение, что он прибыл сюда с определенной миссией, — по всей вероятности, с целью проверить некоторые украинские настроения, так как он при каждом удобном случае подчеркивал значение украинской проблемы.

На высказанное осведомителем мнение, что такой эксперимент, как скоропадчина на Украине, не может быть удачным, Мангардт якобы заявил, что Германия прежде всего заинтересована в том, чтобы получить экономические концессии, но она никогда не нарушит независимости Украины (примечание: на полях приписано: «Весьма натянутые рассуждения. Чувствуется инспирация кругов УНР»).

Далее, говоря о международном положении, он подчеркнул лояльное отношение Германии к Польше.

Что касается последних московских событий, то он исключает возможность конфликта между Сталиным и Ворошиловым.

По его мнению, соглашение между Римом и Берлином приобретает исключительное значение.

Все вышеизложенное передаю для сведения и возможного использования.

Начальник экспозитуры 2-го отдела генштаба

Харашкевич, майор.

Посылается:

1. Начальнику восточного отдела МИДа.

2. Начальнику национального отдела МИДа.

3. Начальнику Отделения II б 2-го отдела генштаба.

Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)

Информация польского посольства в Берлине в МИД о съезде НСДАП

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«28» XII1937 г.

№___

Польское посольство

в Берлине

№ 7/104/37 22/IX 1937

Перевод с польского

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

В дополнение к моему телеграфному донесению от 14/1Х с.г., в котором я в нескольких пунктах изложил наиболее существенные вопросы, которые затрагивались на очередном съезде национал-социалистской партии, происходившем в Нюрнберге с 6 по 13 сентября с.г., настоящим препровождаю подробный отчет.

За исключением папского нунция, советского и норвежского послов, все дипломатические миссии в Берлине присутствовали в этом году на съезде в лице своих послов, посланников или поверенных в делах. Еще до получения официального приглашения от германского канцлера было известно, что в противоположность к прошлым годам послы Франции и Англии намерены прибыть в Нюрнберг и что они стараются получить на это согласие своих правительств. Новый английский посол, сэр Невиль Гендерсон, который заботится о том, чтобы во влиятельных германских кругах создать для себя благожелательную атмосферу, понял, что отказ от участия в ежегодной национал-социалистской манифестации может лишь затруднить его работу. Точно так же и французский посол Франсуа Понсе, личное положение которого у канцлера, а тем самым и у правительства, значительно улучшилось со времени его известного выступления на последнем новогоднем приеме у канцлера, ликвидировавшего напряженные отношения между Францией и Германией, вызванные слухами о германских планах в Марокко, и который в последнее время прилагает все усилия к тому, чтобы улучшить отношения между Парижем и Берлином, имел все основания к тому, чтобы уговаривать свое правительство уполномочить его принять приглашение в Нюрнберг.

Некоторые переговоры тех же послов с Министерством иностранных дел предшествовали принятию ими приглашения. Они якобы высказали надежду, что вопросы, особенно щекотливые для их стран, не будут затрагиваться во время их пребывания в Нюрнберге. Кроме того, с протокольной частью был установлен принцип, что начальники миссий не обязаны оставаться в Нюрнберге в течение всего конгресса, что было бы для них слишком утомительно. Это было также подчеркнуто в ноте Министерства иностранных дел к иностранным представительствам, в которой передавалось приглашение канцлера.

В результате всего этого только в тот день, когда канцлер принял дипломатический корпус, все представители оказались в сборе. Кроме того, каждому из начальников миссий предоставлялась свобода выбрать день, когда они хотели бы присутствовать в Нюрнберге, что является удобным прецедентом на будущее.

Я хотел бы еще отметить, что в этом году впервые также и США были представлены на съезде новым поверенным в делах, г-ном Джильбером, которому по этому поводу пришлось выдержать борьбу со своими корреспондентами, придерживающимися резко антигитлеровских установок. Американский посол Додд, известный своим неблагожелательным отношением к фашистскому режиму, находился в это время вне Германии. Характерно также то, что представителем Чехословакии, так же как и Литвы, был только поверенный в делах. Отсутствие Норвегии на съезде было вызвано обострением отношений между обоими государствами на почве выдачи Нобелевской премии Оссецкому, тем более что в Нюрнберге в этом году заслуженным немцам вместо Нобелевской премии были выданы специальные премии.

В Нюрнберге присутствовал также посол генерала Франко маркиз де Нагац. Я познакомился с ним, и мы договорились, что, не поддерживая официальных отношений, мы будем поддерживать друг с другом частный контакт, что, как мне кажется, может нам оказаться в будущем полезным.

10-го сентября дипломатические представители были приглашены к чаю к рейхсканцлеру. Я имел возможность беседовать с канцлером только в процессе общей беседы в присутствии нескольких других послов. Канцлер производил впечатление физически совершенно здорового человека, в то время как его нервное возбуждение представляло к этому резкий контраст. Перед тем, как попрощаться с дипломатами, канцлер произнес краткую речь, выражая удовлетворение по поводу присутствия таких многочисленных иностранных представителей. Подобно тому, как в прошлом году он подчеркнул, что независимо от того, какова бы ни была точка зрения данного иностранного представителя на национал-социализм, участие в конгрессе дает ему лучшую возможность ознакомиться с германской действительностью. От имени всех присутствовавших дипломатов канцлеру ответил французский посол, который воспользовался случаем, чтобы в остроумной форме отпарировать на речь Геббельса, произнесенную накануне, в которой министр пропаганды весьма невежливо отозвался о либералистических государствах, не считающихся в достаточной степени с опасностью коммунизма. Кроме того, дипломатический корпус был на приеме у министра Гесса во дворце. Начальник охранных отрядов Гиммлер, как и ежегодно, устроил большой прием в лагере охранных отрядов, во время которого произнес приветственную речь к дипломатическим представителям.

По просьбе турецкого посла, который оказался самым старшим из дипломатов, но недостаточно владел немецким языком, от имени дипломатов и иностранных гостей ответить Гиммлеру пришлось мне.

Для иностранных дипломатов во время пребывания в Нюрнберге была организована экскурсия в Баден, от Оффенбурга до Фрейбурга в Брейсгау.

В Нюрнберге бросалось в глаза значительно большее, чем в предыдущие годы, число итальянцев, что, по всей вероятности, было связано как с нынешними отношениями между обеими странами, так и с ожидаемым приездом Муссолини. Во главе итальянской делегации в Нюрнберге стоял статс-секретарь (министр) Бастианини, с которым я имел возможность дружески обменяться мнениями.

Аккредитованные в Берлине военные атташе не присутствовали в этом году в Нюрнберге, так как было постановлено, что они будут приглашаться каждые два года. Присутствовали только атташе по авиации.

В этом году в Нюрнберге было также меньше иностранных гостей. Поляков было очень мало. С генералом Гурецким, который был на конгрессе только в течение первых дней, я не виделся, так как я прибыл туда из Варшавы только 8-го ночью. Кроме того, из видных польских деятелей присутствовали полковник Рудницкий, главный редактор газеты «Польска Збройна», профессор Вольтер из Кракова, староста Деллингер из Живца, занимающийся вопросами молодежных организаций. До сведения посольства дошло также, что германские органы в Польше в результате организационных неувязок были виновниками того, что несколько лиц, желавших поехать на съезд, прибыв в Берлин, не могли получить необходимых удостоверений для поездки в Нюрнберг. Так как в Министерстве пропаганды не было сведений об их приезде. Среди этих лиц оказались профессор Войцеховский из Познани, а также г.г. Георгий Курциуш, Евгений Гелбский и Виктор Мартини. Я хотел бы особенно подчеркнуть, что в самом Нюрнберге посол фон Мольтке очень заботливо относился к польским гостям.

Общая характеристика съезда.

В донесении от 6 августа с.г. за № Г/7/92/37 посольство, давая обширный обзор внутреннего положения Германии, указывало на все яснее выявляющееся за последнее время нарастание критических настроений в германской общественности по отношению к существующему режиму. Можно было предполагать, что очередной конгресс партии в Нюрнберге даст в этом году некоторые новые директивы в отношении проблем, требующих разрешения, или же что будут выдвинуты более радикальные лозунги для подавления, — по крайней мере на некоторое время, — выявляющегося недовольства. Между тем съезд в этом году, названный съездом Труда, не дал никаких эффективных моментов в области внутренней политики. Щекотливые вопросы, как, например, вопрос о религии, совершенно не затрагивались. При этом, по всей вероятности, принималась во внимание предстоящая поездка в Германию итальянского диктатора, которая изображается перед германской общественностью как факт, имеющий историческое значение. Не говоря об этом соображении, имеющем скорее тактический характер, следует отметить, что после реализации принципа равноправия гитлеровским правительством гораздо труднее найти лозунги, которые могли бы объединить все слои германской общественности. Понимая это положение вещей, руководящие германские круги в своей пропагандистской акции стараются придать большее значение труду и деловым моментам и меньше пользоваться лозунгами, действующими на психику.

В речах, произнесенных канцлером перед различными партийными организациями, как-то: штурмовые отряды, Трудовой фронт, Гитлеровская молодежь, — а также во время парада рейхсвера не было никаких новых элементов. Принципиальные вопросы затрагивались лишь в воззвании канцлера при открытии и в его большой речи при закрытии съезда. Речи, произнесенные отдельными ораторами, как Геринг, Геббельс, Розенберг, являлись лишь аккомпанементом к общим директивам, изложенным в речах Гитлера.

Анализируя все вышеизложенное, следует подчеркнуть следующие важнейшие моменты:

Религиозные вопросы.

Как я указал выше, борьба между национал-социалистским режимом и католической и протестантской церковью не была предметом публичного обсуждения в Нюрнберге. Единственным исключением в этом отношении явилась речь начальника штаба штурмовых отрядов Люце во время парада штурмовых и охранных отрядов. Люце полемизировал с теми, которые называют национал-социалистов антирелигиозными, ново-язычниками или безбожниками, констатируя, что национал-социалисты, ведя борьбу на благо народа, действуют с божьего благословения.

Четырехлетний план.

В своем воззвании канцлер заверил, что четырехлетний план, выполнение которого поручено Герингу, будет реализован в точно установленный срок. На тему о плане вместо канцлера перед Трудовым фронтом выступил Геринг. Он констатировал, что этот план должен предохранить германского рабочего от мировых кризисов, сырьевых и валютных затруднений. Он подчеркнул, что германские вооружения составляют лишь незначительную часть программы дальнейших работ, которых хватит на многие годы. Некоторые из этих работ, ввиду нынешней конъюнктуры, приходится передвинуть на более позднее время. Наконец, Геринг подчеркнул необходимость сохранения цен.

Во время съезда в Нюрнберге распространились слухи об уходе министра народного хозяйства Шахта, которые нашли отклик в иностранной прессе. Как г-ну министру известно, Геринг еще во время своего пребывания в Польше в феврале сего года конфиденциально говорил, что для сохранения единства действий германского правительства дальнейшее пребывания г-на Шахта в Министерстве хозяйства невозможно; он высказал предположение, что канцлер вскоре примет решение по этому вопросу. На вопрос, заданный в Нюрнберге одним из иностранных послов, относительно слухов о его уходе, г-н Шахт разъяснил, что он внес прошение об отставке, но ответа еще не получил. Однако он дал понять, что решение зависит от него самого, а это означало бы, что его дальнейшее пребывание на занимаемом посту зависит от того, сможет ли он подчиниться условиям, которые ему ставятся. Можно предполагать, что вопрос о Шахте носит двойной характер. Прежде всего Шахт является противником слишком глубокой реализации четырехлетнего плана, считая, что некоторые мероприятия с хозяйственной точки зрения нереальны, и прежде всего нерентабельны. Трения возникают, по всей вероятности, также на почве финансовых проблем. Г-н Шахт стремится к тому, чтобы в области внутренних долгов не превышать цифры около 40 миллиардов марок. Вопрос относительно Шахта будет разрешен лишь после визита Муссолини.

Вопросы продовольствия и колониальные требования Германии.

В своем воззвании канцлер отметил, что «в нашем хозяйстве существует один-единственный вопрос, который уже в течение многих лет вызывает у нас серьезную заботу, а именно — наши продовольственные затруднения». В связи с этим канцлер констатирует, что «пространство Германии без колониальных дополнений слишком мало для того, чтобы обеспечить германскому народу бесперебойное, надежное и постоянное снабжение продовольствием». Он добавляет, что «нельзя смириться с мыслью, чтобы ежегодно зависеть от хорошего или плохого урожая, поэтому требование колоний обосновано хозяйственными нуждами Германии, а отношение других государств к этому требованию, по словам канцлера, совершенно непонятно». Характерно для нынешнего положения германского хозяйства то, что канцлер, выдвигая колониальные требования, не выдвинул на первый план вопроса о сырье, а вопрос о продовольствии.

На тему о продовольствии произнес в Нюрнберге пространную речь министр Дарре. Он привел ряд цифр, указывающих на увеличение сельскохозяйственной продукции при национал-социалистском правительстве; он не скрыл, однако, того факта, что в результате предоставления работы безработным увеличилось также и потребление. В заключение он констатировал, что, в то время как в 1927 году германское сельское хозяйство покрывало только 65 % общего потребления в области продовольствия, в настоящее время эта цифра увеличилась до 80–85 %. В отношении зерна это представляется таким образом, что, в то время как импорт зерна в Германию за последние 8 лет до 1938 года в среднем составлял ежегодно 4,1 млн. тонн, теперь средняя цифра составляет только около 1,1 млн. тонн.

Общие тезисы канцлера.

Основные тезисы канцлера изложены в его воззвании, а также в заключительной речи. Как и ежегодно, он выступал на заседании Палаты по делам культурной связи с заграницей (Культуркаммер) на свою излюбленную тему об искусстве. В заключительной речи, преисполненной глубокой веры в свою историческую миссию, был довольно характерный абзац, указывающий на мистическое настроение, которое канцлер и партия придают нюрнбергским съездам. Канцлер сказал дословно следующее: «то, что нас неоднократно потрясало за эту неделю, — это изложение идейного и национального символа веры нового поколения. Сотни тысяч людей находились здесь не столько под впечатлением политической манифестации, сколько охваченные глубокой молитвой (бурные аплодисменты в зале). Кто мог бы утверждать, что такое настроение могло бы вытекать лишь из формы? То, что здесь проявляется как форма, является лишь внешним организационным проявлением идеи».

С.С.С.Р.

В качестве главного лозунга канцлер высказал утверждение, что мир ведет борьбу со все усиливающимся коммунизмом и что в этой борьбе решается судьба европейской культуры. Тот же лейтмотив мы находим в обеих основных речах.

В воззвании говорится: «Кто же сегодня еще не захочет видеть, станет отрицать, что мы находимся ныне в центре борьбы, в которой дело касается не проблемы о границах между народами или государствами, а вопроса о сохранении или уничтожении завещанного нам общественного строя и культуры».

В заключительной речи говорится: «Это не есть борьба за мелкие династические интересы, или за исправление границ, или за мелкие хозяйственные интересы. Нет! Это — борьба против подлинной мировой болезни».

Канцлер приходит к выводу, что потрясения, которые мы переживаем, могут быть сравнены только с эпохой первого христианства, возникновения магометанства или реформации. На основании примеров он приходит к выводу, что мы являемая свидетелями распространения коммунизма на востоке и на западе. Он разъясняет, что коммунизм, который связан с еврейством, проходит сначала демократическо-либеральную стадию, прежде чем добиться в данной стране своей цели. В речи канцлера имеется, кроме того, интересное толкование истории России, указывающее на то, что нынешняя Россия ничем не отличается от той, какой она была 200–300 лет тому назад, когда ею владела горсть иностранных узурпаторов. Канцлер констатирует, что форма правления в России не интересовала бы другие государства, если бы не тот факт, что московский коммунизм является орудием международной борьбы.

Исходя из солидарности и единства интересов Европы, канцлер считает, что каждое заражение болезнью большевизма какого-либо из государств отражается также и на других государствах. Он констатирует, что Италия и Германия благодаря новой внутренней структуре своего общественного строя, а не благодаря возврату к прежним формам приобрели иммунитет против бактерий большевизма. Поэтому они совместно выступают на защиту Европы от хаоса. Между тем большая часть окружающего Германию мира не застрахована от большевизма. Этот мир находится в стадии возрастающего хаоса.

Все вышеизложенное, цитируемое мною из обеих речей, приводит канцлера к утверждению, имеющему, по моему мнению, принципиальное значение для практической политики, а именно к тому, что всякое распространение большевизма в Европе являлось бы, по мнению Германии, нарушением равновесия в Европе и что Германия заинтересована в том, чтобы такое распространение большевизма стало невозможным.

«Точно так же, как Англия и Франция не желают, чтобы в Европе произошло нарушение равновесия, например в сторону Германии или Италии, точно так же мы не желаем, чтобы произошло перемещение сил в смысле укрепления большевистской моды.

Вообще, мы принципиально усматриваем в каждой попытке дальнейшего распространения большевизма в Европе нарушение европейского равновесия. И точно так же, как Англия заинтересована в том, чтобы воспрепятствовать такого рода нарушению равновесия в ее понимании, точно так же и мы заинтересованы в том же в нашем понимании».

Испания:

Канцлер полемизирует с утверждением Англии и Франции о том, что эти государства по сравнению с другими государствами связаны с Испанией большими политическими и хозяйственными интересами. Он отрицает особые политические интересы этих государств в Испании, а что касается хозяйственных интересов, то он констатирует, что они распространяются также и на Германию. По адресу генерала Франко в речи канцлера имеются слова глубокого уважения, когда он говорит, что «в людях генерала Франко мы видим истинную и, прежде всего, нерушимую Испанию».

Англия:

Поразителен был резко критический тон канцлера по отношению к политике английского правительства. Имея возможность установить в Нюрнберге контакт с послом фон Риббентропом, я убедился, что он чрезвычайно пессимистически расценивает англо-германские отношения, считая, что Англия в данный момент не только заняла отрицательную позицию по отношению к сотрудничеству с Германией, но еще оказывает сильный нажим на Францию в том же направлении. Я думаю, что речь канцлера была инспирирована именно с этой стороны.

Франция:

Между тем по отношению к Франции, несмотря на критику ее политики по некоторым пунктам, как, например, по отношению к Испании, канцлер говорил в более теплом тоне:

«В остальном в ходе нашей истории у нас было, конечно, много столкновений с национальной Францией, однако где-то и в чем-то мы составляли одно целое в большой семье европейских народов, и прежде всего, если мы все вникнем в глубину наших сердец, тогда я думаю, что мы не захотели бы уничтожения ни одного из существующих европейских воплощений. Мы обязаны друг другу не только неприятностями и страданием, но также и взаимным гигантским оплодотворением. Мы взаимно давали друг другу образцы, примеры и поучения точно так же, как мы давали друг другу много прекрасного и радостного.

Если мы хотим быть справедливы, то мы имеем все основания для того, чтобы меньше ненавидеть друг друга, чем взаимно восторгаться друг другом».

Япония:

В своем воззвании канцлер особенно подчеркнул договор с Японией, являющийся защитой от большевизма.

Как видно из вышеизложенного, основное содержание речей канцлера казалось международных проблем. Из речей других министров заслуживает внимания речь Геббельса против коммунизма, основанная на примерах борьбы в Испании. Из характерных и интересных для нас моментов в его речи я хотел бы отметить, что, цитируя государства, которые посылали военные материалы красной Испании, Геббельс указал на Францию, Чехословакию, а также на английские, голландские и швейцарские фирмы. Говоря о государствах, которые выступают против коммунизма, он назвал: Италию, Японию, Англию, Венгрию, Польшу, Бразилию, Турцию и Португалию. Подвергая критике либерализм западных государств и определяя его как наивный по отношению к большевистской опасности, Геббельс привел германскую пословицу: «Самые глупые телята сами выбирают себе своих мясников». Это выражение, как я упомянул в начале, вызвало реплику со стороны французского посла в его речи, произнесенной в присутствии канцлера.

В связи со съездом в Нюрнберге в этом городе была открыта антибольшевистская выставка, которая по своим размерам и качеству материалов значительно превысила прошлогоднюю.

Как мне удалось узнать, французский посол в результате донесений его журналистов высказал недовольство германской стороне по поводу некоторых отделов выставки, которые якобы задевали чувства французов в связи с традициями великой французской революции.

В период Нюрнбергского съезда возникло обострение итало-советских отношений в связи с положением на Средиземном море, чем во время торжеств была сильно занята итальянская и германская дипломатия. Выступление Литвинова и выявление советских интересов на Средиземном море, по всей вероятности, оказало психологическое воздействие на канцлера и способствовало усилению антикоммунистических моментов в его заключительной речи.

Польский посол

Иосиф Липский.

Посылается: в МИД — 2 экз.,

г-ну вице-директору МИД П.П.,

МИДП.Ш.,

польскому послу в Париже,

'' '' в Лондоне,

'' '' в Риме (Квиринал),

польскому делегату при Лиге Наций в Женеве.

Информационная записка по вопросу Прикарпатской Руси

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

Сталину,

Молотову,

Ежову,

Фриновскому,

контр.

3 — сектор

«4» IX 1937 г.

7-м Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Донесение о Прикарпатской Руси.

1). Карпато-русские организации, по-видимому, в организационном отношении приводят себя в порядок, однако в них нет настолько крепких форм, чтобы они могли создать политическое карпато-русское движение. Пока они могут лишь, как и до настоящего времени, служить орудием для выполнения некоторых функций в соответствии с нашими требованиями (Фенциковцы).

В последнее время выявляется некоторая тенденция к ясной постановке вопроса относительно того, чтобы не устанавливать связи ни с украинским, ни с русским движением и придерживаться тактики балансирования между Венгрией и Польшей. Акция отдельных организаций в США в настоящее время не может носить характера какой бы то ни было инициативы, а может лишь свестись к выполнению инструкций центра.

2). Для сведения при сем препровождается заметка в беседе с д-ром Геровским с просьбой дать инструкции в связи с предпоследним абзацем, в котором говорится о Конгрессе, который состоится в августе сего года.

1 Приложение

17. IV. 1937

15-го апреля с.г. я беседовал в Нью-Йорке с д-ром Алексеем Геровским, венгерским подданным, карпато-русским общественным деятелем, который просил меня переговорить с ним.

Д-р Геровский уже до этого поддерживал некоторый контакт с польским посольством, вернее, с польским консульством в Питтсбурге. Он является противником чехизации Прикарпатской Руси и как таковой принимал активное участие в борьбе, которая велась в свое время против проектов чехословацкого правительства относительно выделения православной церкви в Чехословакии из-под юрисдикции югославского епископата. Чехам не удалось осуществить свои проекты автокефалии, однако Геровскому пришлось уехать из Чехословакии, и в настоящее время у него доступ туда закрыт. Он живет в Нью-Йорке (адрес: 2 Beckman Place (Telefon: Plaza 3-1555).

Во время своего последнего пребывания в Европе д-р Геровский виделся в Женеве с группой немцев, членов чехословацкого парламента, которые открыто говорили с ним о возможности германского вторжения в Чехословакию как о чем-то более или менее отдаленном, но неизбежном. Г-н Геровский утверждает, что, в случае нападения Германии на Чехословакию, Югославия сохранит нейтралитет. Это якобы заявил югославский министр иностранных дел в беседе с французским послом в Белграде, который ему относительно этого недавно задал вопрос. Он мотивировал свою позицию тем, что Югославия обязана защищать Чехословакию только в случае нападения на нее со стороны Венгрии. По словам г-на Геровского, в Венгрии, в случае нападения на Чехословакию со стороны Германии, не выступят активно именно потому, чтобы не заставлять выступить и Югославию.

В связи с вышеизложенным г-н Геровский ставит вопрос, какая участь постигнет карпато-русин, надежды которых в отношении чехов не оправдались и которые враждебно настроены по отношению к последним. Он предвидит три возможности: 1) создание самостоятельного, независимого карпато-русского государства; 2) объединение карпато-русских земель при Венгрии при условии предоставления им полной автономии; 3) объединение карпато-русских земель при Польше также с полной автономией.

Как в первом, так и в третьем случае, по мнению д-ра Геровского, для Польши было бы важно уже теперь развернуть среди карпато-русин обширную пропагандистскую акцию в пользу Польши и постараться обеспечить симпатии карпато-русин в Польше и ее карпато-русской программы, которую по возможности следовало бы разработать уже теперь. Осуществлением этой акции, по мнению г-на Геровского, следует заняться прежде всего в США, где, по его словам, живет 400.000 карпато-русин, т. е. 1/3 всего карпато-русского населения, причем эти карпато-русины оказывают доминирующее влияние на карпато-русскую политику. Ведь в результате плебисцита, в котором приняли участие карпато-русины, проживающие в США, после войны, по совету президента Вильсона, было принято решение соединить свою судьбу с Чехословакией. Не подлежит сомнению, как утверждает Геровский, что, какова бы ни была судьба карпато-руссин после разгрома Чехословакии Германией, они отделятся от чехов и не будут стремиться к политическому сожительству ни с Россией, ни с Украиной. Они будут стремиться к независимости, вернее, к обширной автономии с опорой на Польшу или на Венгрию.

По мнению г-на Геровского, карпато-русское движение в США начиная с 1933 г. организационно объединено в Карпато-русском Союзе. Хотя, по его словам, имеются некоторые разногласия среди униатской группы, которые вызывает здешнее высшее католическое духовенство, однако это отдельные моменты, которые имеют второстепенное значение и с которыми легко будет справиться.

В августе, по словам д-ра Геровского, должен состояться конгресс карпато-русских организаций, имеющей целью положить в основу дальнейшей организационной работы определенную политическую программу, и он считает, что было бы важно определить позицию Польши в карпато-русском вопросе до конгресса, так чтобы она могла оказать влияние на решения конгресса.

Все вышеизложенное сообщаю г-ну послу для сведения.

В. Ванькович, советник посольства.

Информационное сообщение о внешней политике Литвы из польского посольства в Риге

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«23» XII1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Риге

23. X.1937

Информация из Литвы

1 приложение

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

Секретно

При сем препровождаю материал, полученный мною от моего постоянного осведомителя, проживающего в Ковно. В материале обсуждаются литовско-французские отношения, положение в Клайпеде и литовско-германские отношения.

Фр. Харват,

польский посол.

Посылается: г-ну министру иностранных дел — 2 экз.,

г-ну директору Кобылянскому.

Литовско-французские отношения.

1). Во французских кругах говорят, что поездка Лозорайтиса в Париж имеет целью попытаться получить заем. Заем был бы использован на следующие инвестиции: на электрификацию страны, на строительство цементного завода и оружейного завода, на строительство завода искусственных удобрений, на эксплуатацию торфяных залежей и т. д.

2). Литовско-французские отношения, несомненно, ухудшились бы, если бы подтвердилось, что центр ГПУ, руководящий работой во Франции, находится в Ковно, где проживает известный Роберти, организатор похищений Миллера и Кутепова. Роберти якобы живет в Ковно по улице Мицкевича под фамилией Ганс Закс.

На запрос французского посольства относительно того, что из этого соответствует действительности, вице-министр Урбшиц якобы со смущением ответил, что Роберти в Литве не живет и никакого центра ГПУ в Литве нет, однако он сам в этом якобы не уверен.

Французы говорят, что если эти сведения подтвердятся, тогда Литва не получит взаймы ни гроша.

Положение в Клайпеде.

С тех пор, как Литва отказалась от прежней программы в Клайпеде, т. е. уже свыше года, в литовско-германских отношениях наступает период улучшения. 3а выгодное экономическое сотрудничество и хорошие отношения с Германией Литва отказалась от программы губернатора Новакаса.

В Клайпеде немцы господствуют нераздельно. Сейм, директория, магистрат, самоуправление — все оказалось в руках немцев. Литовцы много потеряли на всех участках. Характерным примером может служить история со школами. Литовское правительство построило несколько десятков зданий для литовских школ в Клайпедской области, которые ему обошлись в несколько миллионов литов. При губернаторе Новакасе, когда автономные органы (вопреки статуту) находились в руках литовцев, литовское правительство передало право собственности на эти здания автономным властям. Между тем произошла генеральная перемена. Литовцы капитулировали, автономия опять была восстановлена — немцы пришли к власти, и в настоящее время в этих роскошных зданиях, построенных на деньги, пожертвованные на литовское просвещение, находятся немецкие школы, в которых дети учатся на немецком языке. Однако не следует предполагать, что литовцы окончательно отказались от своей национальной политики в Клайпеде. Потерпев явное поражение в политической области, терпеливые литовцы решили действовать иным путем. Они решили провести в жизнь обширную программу экономического проникновения: они начали скупать дома, земельные участки под промышленные предприятия, лесопильные заводы, фабрики, акции промышленных предприятий и т. д. Они опять начали строить школы, но на этот раз их владельцем является частная компания, которая при посредстве Земельного и Литовского банков проникла в Клайпедскую область. Со стороны автономных властей эта акция встретила весьма энергичное и последовательное сопротивление. Немцы сознательно и умышленно саботировали литовские усилия. Магистрат не только не давал литовцам разрешений на постройку домов и создавал им затруднения на каждом шагу, но и задерживал общее развитие города, препятствуя расширению канализационной сети, не разрешая строительства новых улиц и т. п. Задержка развития и расширения Клайпеды стала политическим принципом клайпедских немцев. Они опасаются, что вместе с ростом города усилится также эмиграция литовцев из Великой Литвы.

На этой почве возник вопрос о конфискации территорий, нужных литовскому правительству на разные цели. Литовское правительство, не имея возможности иным путем приступить к реализации ряда своих мероприятий, имеющих общегосударственное значение, решило пойти по пути конфискации. До этого каждому владельцу земельного участка было внесено предложение продать участок на весьма выгодных условиях. Однако дисциплинированные владельцы-немцы отказались продавать по политическим мотивам. Лишь спустя некоторое время правительство уведомило их, что земля конфискуется на общественные цели, причем в качестве компенсации им были выплачены значительные суммы. Возник вопрос о том, поступило ли правительство законно. Утверждали, что параграфы 35 и 39 статута этому противоречат. Фактически дело сводится к вопросу о компетенции, однако литовское правительство имеет, по-видимому, основания утверждать, что у него имеются необходимые компетенции. Тем не менее местные органы еще долго будут иметь возможность затягивать формальности, связанные с конфискацией, т. к. акт о переходе собственности в руки государства должен быть утвержден местным судом и еще неизвестно, не придется ли правительству, как покупателю, войти в добровольное соглашение, если оно захочет провести дело формально.

Если говорить о побуждениях, которыми правительство руководствовалось, вступая на путь конфискации, то, не говоря о серьезных нуждах (вопрос о строительстве аэродрома на территории имения Конрада тянется уже в течение нескольких лет), не исключена возможность, что литовское правительство поощрялось до некоторой степени Францией и Советским Союзом.

Литовско-германские отношения.

До недавнего времени литовско-германские отношения развивались весьма благоприятно; только несколько недель тому назад можно было заметить, что это развитие задержалось, и неизвестно, является ли это принципиальным поворотом в германской политике — отходом от линии Цехлина — или временным недоразумением на почве клайпедских споров. В кругах обычно хорошо ориентирующихся в политике предполагают, что это — начало изменения принципиальной позиции Германии. Говорят, что Германия решила реактивизировать свою политику на Востоке. Ковенские политики связывают это с гитлеровской активностью в Данциге, с позицией германского правительства по отношению к польскому нац. меньшинству в Германии, с… (слово неразборчиво. — Пер.) антилитовской кампанией. Если бы это соответствовало действительности, тогда это означало бы, что политика германского посла в Ковно, Цехлина, т. е. политика сближения с Литвой, должна быть отброшена и заменена новым направлением. В соответствии с основами политики Цехлина национал-социалистам в Клайпеде по приказу из Берлина до настоящего времени не давали воли. Им не разрешалось вести агитацию и проявлять активность. Между тем знатоки положения в Клайпеде утверждают, что в Берлине принято решение об изменении политики, на основании которого ожидается большая активность гитлеровцев в Клайпеде.

Если это соответствует действительности, тогда Литва, по-видимому, опоздала со своими конфискационными мероприятиями в Клайпеде и дала ими немцам прекрасный предлог для враждебной кампании в прессе.

Среди немцев, проживающих в Клайпедской области и пользующихся правом гражданства в результате поражения, которое Литва потерпела в арбитраже в Берне, находятся руководители гитлеровского движения в Клайпеде со Шрейбером во главе. Предоставление гражданства Шрейберу и его возврат к политической деятельности праздновались в Клайпеде чрезвычайно торжественно. Шрейбер — крупный общественный деятель и политик, очень интеллигентный человек и способный организатор, значительно превосходящий всех остальных нынешних немецких лидеров в Клайпеде; он, по всей вероятности, станет во главе национал-социалистской акции, и не исключена возможность, что через некоторое время немцы попытаются поставить его во главе Директории. Если оправдываются предположения, что Германия отходит от линии Цехлина, что она намерена перейти к более активной тактике и что она намерена ослабить тормоза, сдерживавшие гитлеровское движение в Клайпеде, тогда легко себе представить, как немедленно ухудшатся литовско-германские отношения. Теперь, в период расцвета торговли с Германией, евреи начинают поговаривать о возможности таможенной войны с Германией, и многие из них предвидят далеко идущие последствия такого положения вещей. Они утверждают, что в случае, если Германия предпримет враждебную по отношению к Литве акцию, кампанию в прессе и гитлеровскую деятельность в Клайпеде, тогда Литва может очутиться в неприятном положении. Наблюдая за той игрой, которую Литва вела в течение многих лет, сближаясь то с Германией, то с Россией, можно вывести следующие заключения и предусмотреть следующие возможности.

В случае значительного ухудшения отношений с Германией Литва будет вынуждена искать большего сближения с СССР, но она не сможет этого осуществить немедленно; некоторые утверждают, что она будет вынуждена терпеть удары со стороны Германии и подчиняться ей. При проведении политики колебаний между одной ориентацией и другой всегда будут некоторые промежутки времени между одной констелляцией и другой. Это можно было отметить при изучении истории литовско-германо-советских отношений. И теперь, в случае если Германия поведет кампанию против Литвы, по всей вероятности, наступит такой промежуток времени, когда Литва не сможет опереться на Россию и нигде не будет иметь солидной опоры. Лозорайтис неоднократно говорил о том, что если вести игру с двумя, то часто попадаешь в зависимость то от одного, то от другого. Этим он мотивировал в свое время необходимость сближения с Польшей. Если эти предсказания подтвердятся, тогда Польша могла бы сыграть некоторую роль; этот момент был бы благоприятен для того, чтобы сделать попытку к сближению. С такого рода мнением я встретился в кругах, зорко наблюдающих за политической жизнью Литвы.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Информационное сообщение польского военного атташе в Берлине в Генштаб

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ КОПИЯ

«29» XII1937 г. 29.X. 1937.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

Военный и воздушный

Атташе

№ 843/37

Г-ну начальнику II отдела Генштаба в Варшаве.

Настоящим сообщаю г-ну полковнику ряд информаций, касающихся военно-политических отношений между Германией и западноевропейскими государствами.

Из бесед со здешними высшими офицерами вытекает, что германский генштаб требует предоставления военным органам большего влияния на внешнюю политику Германии.

1. Вновь назначенный во Францию германский атташе по делам авиации, подполковник Ханессе, говорил мне, что он надеется вскоре выполнить полученный им приказ и добиться обмена французскими и германскими офицерами-стажерами и летчиками. Подполковник Ханессе дал понять, что французы фактически соглашаются на проект обмена офицерами летчиками, но высказал опасения относительно того, удастся ли добиться того, чтобы франко-германский военный контакт систематически развивался, к чему, по-видимому, стремится Германия.

Можно считать не подлежащим сомнению, что нынешняя поездка заместителя министра авиации, генерала Мильха, в Париж имеет целью углубить военно-политические отношения, серьезное начало которым положил начальник германского генштаба, генерал Бек, во время своего июньского пребывания в Париже.

2. Точно так же вновь назначенный германский военный атташе в Бельгии, майор фон Паппенгейм, с которым я хорошо знаком больше 4-х лет, информировал меня, что он получил ясные директивы добиться военного германо-бельгийского сближения.

Следует подчеркнуть, что бельгийцы в ответ на визит генерала Мильха в Брюссель (весной этого года) дважды послали в Германию делегации летчиков.

Этим делегациям демонстрировались многочисленные авиационные центры — как авиационные части, так и центры обучения, хотя обычно все, что касается этих центров, хранится немцами в строгой тайне.

Симптоматично то, что новый бельгийский военный и воздушный атташе в Берлине, полковник Геттгальс, старается установить здесь военное сотрудничество с Германией.

3. Несомненные усилия Германии, направленные к тому, чтобы установить военное и политическое сотрудничество с Францией и Бельгией, усилились в результате все осложняющихся отношений между Германией и Великобританией. Германское правительство, которое так сильно заинтересовано в лучших отношениях с Англией, быстро теряет в Лондоне своих многочисленных сторонников, имевшихся там у него до недавнего времени. В Берлине все чаще слышится исходящее с германской стороны мнение о том, что отношения с Англией настолько ухудшились, что немцы пока не видят возможности ликвидировать этот кризис.

Точно так же здешние английские круги, и прежде всего многочисленные английские офицеры, являющиеся сотрудниками здешних английских атташе: военного, воздушного и морского, — утверждают, что антигерманский курс Англии усиливается со дня на день и что еще никогда не было такого недоверия к берлинскому правительству со стороны Англии, как теперь. Участие в мекленбургских маневрах английской делегации с высшими офицерами во главе носило исключительно характер акта вежливости и явилось ответом на английские военные торжества, устроенные в честь маршала фон Бломберга во время его пребывания в Лондоне по случаю коронации.

Возможно, что в связи с этими исключительно неблагоприятными германо-английскими отношениями Берлин тем более старается проявить максимум понимания по отношению к Парижу и Брюсселю, руководствуясь слабой, правда, надеждой вбить клин между этими государствами Западной Европы и Великобританией.

4. Подтверждаются слухи о том, что германский генштаб намечает в качестве преемника полковника фон Студница (смена около весны 1938 года?) бывшего заместителя германского военного атташе в Варшаве, ныне майора Кинцеля, офицера штаба 31 пехотной дивизии (Ганновер).

Майор Кинцель пользуется в германской армии репутацией самого подходящего офицера на пост военного атташе в Польше.

Военный и воздушный атташе

А. Шиманский,

дипл. подполковник.

С подлинным верно: В. Себоцинский, майор.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Сообщение польского посольства в Тегеране в МИД и Генштаб

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ,

ВОРОШИЛОВУ

«25» X 1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получена шифр. телеграмма, адресованная МИДу Польши из Тегерана, следующего содержания:

Из наиболее достоверных источников я узнаю, что здешний генштаб специально разрабатывает возможность конфликта с СССР. В планах Персии целью прежде всего является Баку и Советский Азербайджан. Принимается во внимание соглашение с грузинами. Ведется усиленная разведка в пограничной зоне.

Это вызвало сильную реакцию со стороны СССР, который занял обе пограничные зоны войсками с чисто русским национальным составом. Проводится усиленное перемещение населения обеих пограничных зон, которое заменяется немагометанскими элементами. Шах отдает себе отчет в том, что персидская армия не в состоянии напасть на СССР прямо, но она могла бы использовать такие моменты, как нападение на СССР на Дальнем Востоке.

Подробности разрабатываю.

Прошу г-на министра информировать генштаб.

НАЧ. IV-го СЕКТОРА 7 ОТД. ГУГБ НКВД

Капитан государственной безопасности (Фурман)

Информация по результатам встреч Ю.Бека с И.Дельбосом

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО:

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«31» XII1937 г.

7 отделом ГУГБ НКВД получено из Варшавы следующее агентурное сообщение:

БЕК расценил результаты визита ДЕЛЬБОСА как свою новую большую дипломатическую победу. Ему удалось получить от Дельбоса формальное заверение, что Польша будет включена в будущую конференцию по вопросу о Новом Локарно, когда к таковой решено будет приступить. Дельбос заверил его, что польско-германский договор является одним из самых положительных элементов европейской политики, что система двусторонних договоров, применяемая Польшей, не противоречит обязательствам польско-французского союза и является формой, соответствующей нуждам Польши и ее стремлению упрочить мир и сохранить равновесие, и что применяемые Францией и Польшей (вне союзного договора, который, впрочем, также двусторонний) разные системы не противоречат друг другу. Кроме того, он получил формальное обязательство Дельбоса немедленно приступить к заключению договоров, касающихся, с одной стороны, эмиграции во французские колонии, с другой — сырья. Что касается выполнения договора, то с обеих сторон никакие претензии не заявлялись.

Дельбос, кроме того, информировал Бека о результатах своих переговоров в Лондоне и заявил, что Англия решительно стремится к умиротворению Европы и готова пойти на уступки по отношению к Германии. Ее стремления объясняются отчасти дальневосточными затруднениями, отчасти же — концепцией «умиротворения всего мира экономическими средствами», к чему необходимо подготовить почву, создавая миролюбивые настроения.

Он подчеркнул, что в этой области Англия и Франция уверены в поддержке Соединенных Штатов. По его словам, Англия уверена в том, что путем уступок ей удастся добиться успокоения на несколько лет, а после этого времени, благодаря усилению вооружения, у Англии и Франции будет достаточно сил, чтобы удержать равновесие. Он рассчитывает на то, что «непрепятствование нормальному развитию отношений между Германией и Австрией», «смягчение политики Чехословакии по отношению к Судетам», а кроме того, «некоторое ослабление действия пактов между Францией, Чехословакией и СССР» по отношению к Германии и признание Римской Империи по отношению к Италии достаточно разрядило бы атмосферу для того, чтобы приступить к переговорам в «оздоровленной атмосфере». Он заявил, что Франция со своей стороны решительно желает нормализовать свои отношения с Германией и что она считает это вполне возможным.

Об отношениях между Францией и Италией он умолчал, упомянув лишь о вопросе Империи. Что касается польско-чехословацких отношений, то он только раз задал вопрос, не думает ли Бек, что теперешние усилия Годжи носят конкретный характер, на что Бек ответил ему, что пока нет фактов, подтверждающих такую оценку. У них был длинный разговор на тему об активности Коминтерна в ЧСР и его работе из ЧСР на всю Центральную Европу. Бек сильно нападал на ЧСР как на элемент, нарушающий равновесие в полосе между СССР и Германией, что Дельбос принял к сведению. В разговоре относительно СССР и Польши Бек подчеркнул, что отношения между этими странами вполне нормальные и корректные; он выразил лишь опасения насчет деятельности Коминтерна.

Другие подробности разговора пока не выяснены. Бек придерживается мнения, что под давлением трудного положения Англия, а за ней и Франция меняют в данный момент свою политику и пойдут на уступки по отношению к Германии и Италии. Франция отбросит свою традиционную политику коллективной безопасности и будет опираться исключительно на ось «Париж — Лондон» и другие свои союзы и дружественные отношения, стремясь одновременно установить нормальные отношения с Германией и с этой целью ослабляя свое сотрудничество с СССР. По его мнению, попытка установления в Брюсселе сотрудничества между демократическим треугольником: Франция, Англия и Соединенные Штаты — не удалась и оказалась возможной лишь в экономической плоскости. Поэтому волей-неволей пришлось пойти на уступки, чтобы добиться успокоения. Он считает, что ввиду этого центральными станут теперь вопросы Австрии и Чехословакии — не в форме аншлюса или присоединения Судетов к Германии, но в форме того, что он называет «Модус вивенди в пользу Германии».

Что касается визита Дельбоса, то, по мнению Бека, его главной целью было усиление ослабленных союзов между Польшей, Румынией и Югославией и нажим на ЧСР, чтобы ценой ее уступок расплатиться с Германией. Поэтому он считает, что самой трудной будет задача Дельбоса в Праге. Дельбосу был оказан очень теплый прием, и визит расценивается как исключительно удачный. Вопрос о предоставлении новых займов, о чем сообщала пресса, совершенно не затрагивался. О вопросах, связанных с Лигой Наций, почти не говорилось. Дельбос убежден в ее полнейшей слабости, а реорганизацию считает преждевременной и откладывает ее до момента реализации «умиротворения Европы».

НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Справки о русской национал-социалистической организации в Германии

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Н.К.В.Д.-С.С.С.Р. 7

ОТДЕЛ ГУГБ

«25» октября 1937 г.

№ 353404

НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ

НАЧ. 4 СЕКТОРА

7 отделом ГУГБ НКВД получен следующий агентурный материал о русской национал-социалистической организации в Германии:

Русская национал-социалистическая организация в Германии под названием «русское национальное и социальное движение» за текущий 1937 г. проявляет более энергичную пропагандистскую и организационную деятельность, чем в прошлые годы. Усилению ее деятельности способствовало несколько особых обстоятельств, и прежде всего уничтожение германской политической полицией всех русских организаций, существовавших в Германии до прихода к власти национал-социалистов. «Русское национальное и социальное движение» было признано единственной русской организацией политического типа, деятельность которой разрешается в Германии. Кроме того, благодаря установлению связи с бюро Альфреда Розенберга и другими национал-социалистскими партийными инстанциями «Русское национальное и социальное движение» стало протежируемой организацией, принадлежность к которой дает русским эмигрантам в Германии некоторые привилегии в повседневной жизни, в особенности в отношении получения работы. Этот момент играет очень важную роль в развитии «Русского национального и социального движения» и облегчает руководству этого движения, во главе которого до настоящего времени стоит полковник Скаллон, проживающий в Дрездене (там же находится штаб-квартира организации), развертывание организационной и пропагандистской акции. Не подлежит сомнению, что «Русское национальное и социальное движение» пользуется субсидиями, выплачиваемыми бюро Резенберга, который через посредство этой организации старается установить контакт с другими кругами русской эмиграции во всем мире и создать среди русской эмиграции в Европе и в заокеанских странах обширный русско-эмигрантский фронт против большевизма, а также против демократических русских организаций, существующих в этих странах.

За последний год уже ясно выявилась идеология этого «Русского национального и социального движения»: это пересаженная на русскую почву идеология национал-социализма, только более расширенная и более резко подчеркнутая, более русская, более восточная — несмотря на то, что во главе всего пропагандистского аппарата стоит прибалтийский немец Меллер-Закомельский, скрывающий свое прибалтийско-немецкое происхождение под псевдонимом Мельский. К тому же «Русское национальное и социальное движение» в последнее время начало вести пропаганду в пользу международно-политических идей III Империи. Между прочим, «Русское национальное и социальное движение» провозглашает лозунг тесного союза национальной России с национал-социалистской Германией, оно изображает эти две объединенные союзом страны как блок, который организует по-новому весь европейский Восток. Далее, «Русское национальное и социальное движение» выступает как сторонник возврата Германии ее колоний, выступает за возврат Германии Данцига, за «ось Берлин — Рим», за итальянскую и германскую политику в вопросе Испании и нападает на Францию как на страну, управляемую масонами и марксистами и стоящую на краю революционной гибели. «Русское национальное и социальное движение» нападает также на Чехословакию как на страну, угнетающую судетских немцев и являющуюся союзницей СССР.

Благодаря тому, что «Русское национальное и социальное движение» является в настоящее время единственной признанной в Германии политической русской организацией и получает от германских правительственных органов материальную и моральную поддержку, эта организация создала за последний год довольно большую сеть организационных ячеек этого движения во всей Германии. Наряду с Берлином, Потсдамом, Дрезденом, Франкфуртом-на-Майне и Бреславлем, за последние 10 месяцев возникли организационные ячейки в Саксонии, Тюрингии, в районе Франкфурта-на-Одере, в Восточной Пруссии, в Нижней и Верхней Силезии, в Мекленбурге, в Баварии и в приморских районах (Гамбург — Бремен — Любек). Эти ячейки не очень многочисленны, но сам факт увеличения их числа заслуживает внимания. Руководство организации старается при этом проникнуть к русским эмигрантам, рассеянным по имениям, где они работают в качестве сельскохозяйственных рабочих, и в этом отношении руководство организации хвастает большими успехами.

Решительно произведенные за последний год перемены в составе лиц, занимающих посты руководителей отдельных групп и ячеек, в особенности в центральной берлинской группе, указывают на реорганизацию, произведенную, кажется, в связи с некоторым брожением внутри организации. Следует добавить, что «Русское национальное и социальное движение» пользуется поддержкой ген. Бискупского, который выдвинут германским правительством на пост главного уполномоченного по делам русской эмиграции. Это движение пользуется также поддержкой архиепископа Тихона, главы официально признанной в Германии русской православной церкви.

Политическое письмо польского посольства в Париже в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

VII ОТДЕЛОМ ГУГБ НКВД СССР получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Париже

6. XII.1937 Секретно

Об общей политической ситуации.

Г-ну министру иностранных дел,

в Варшаве.

Политический доклад № XXVI/4.

Выполняя поручение, данное мне перед отъездом в Варшаву г-ном послом Лукасевичем, я имел в пятницу, 3-го с.м., информационную беседу с политическим директором на Кэ д'орсей г-ном Массильи, в процессе которой были затронуты важнейшие элементы нынешней дипломатической ситуации. Краткую информацию об этой беседе я уже сообщил в шифрованной телеграмме № 119 от 3-го с.м., а теперь я хотел бы представить г-ну министру более подробный отчет о высказываниях г-на Массильи.

1. Что касается оценки результатов брюссельской конференции и дальнейших планов французского правительства в отношении событий на Дальнем Востоке (см. шифрованную телеграмму Министерства иностранных дел за № 133), то г-н Массильи заявил мне, что брюссельская конференция не дала никаких конкретных результатов прежде всего из-за абсолютно пассивной позиции, занятой представителем вашингтонского правительства. Посол Дэвис соблюдал в Брюсселе максимальную сдержанность, избегая всего, что могло наложить на США какие-либо обязательства. При этом ясно выявилось то обстоятельство, что правительство президента Рузвельта не хочет и не имеет возможности более энергично выступить в вопросах, связанных с японо-китайским конфликтом. На это действуют, по всей вероятности, различные причины, из которых одной из наиболее важных является экономическая заинтересованность Америки в экспортной торговле из Японии в Китай. Принимая во внимание общее затруднительное положение правительства США в связи с неблагоприятными экономическими условиями внутри страны, позиция влиятельных экспортных кругов, которые сопротивлялись всякому вмешательству, сыграла решающую роль в политике США.

Между тем правительства Франции и Англии решили действовать в нынешнем конфликте на Дальнем Востоке исключительно по соглашению с Америкой. Поэтому они, по словам г-на Массильи, не предпримут пока никаких новых дипломатических шагов в этой области. В частности, французское, а, по всей вероятности, также и английское правительство считают совершенно бесполезным созыв комитета 23-х и ни с какой инициативой в этом направлении не выступят. Г-н Массильи добавил, что он, конечно, не может гарантировать, что какое-либо другое правительство не потребует созыва комитета. Пока, однако, он такой возможности не предусматривает. Я должен отметить, что вышеизложенная точка зрения г-на Массильи подтверждается информациями, сообщенными в докладе посольства от 6.XI сего года № 1.К.Я/6.

2. Беседы лорда Галифакса в Германии г-н Массильи представил следующим образом. Беседы Галифакса не носили характера переговоров, а лишь двустороннего экспозе, имеющего целью поставить каждую из сторон в известность о точке зрения другой. Поэтому впечатление лорда Галифакса недостаточно точны, тем более что заявления канцлера Гитлера, министра Геринга и министра иностранных дел Нейрата во многих пунктах казались если не противоречивыми, то, во всяком случае, неоднородными. Главной темой, затронутой канцлером Гитлером, была колониальная проблема, причем канцлер особенно настаивал на признании самого принципа права Германии на колонии. При этом он якобы не указывал на конкретные объекты. Вопрос о бельгийских и португальских колониях был затронут лишь вскользь генералом Герингом. А именно, когда речь шла о невозможности для Англии или Франции отказаться от тех прежних германских колоний в Африке, которые в настоящее время представляют важные стратегические пункты, например, для авиации, как Камерун, премьер Геринг якобы сказал, что он вполне понимает эти соображения, но наряду с прежними германскими колониями существуют еще обширные колониальные территории, принадлежащие государствам с немногочисленным населением, как, например, Бельгии или Португалии.

О том, в каком духе был затронут вопрос Центральной Европы, г-н Массильи не упомянул.

Состоявшиеся недавно беседы Шотана и Дельбоса в Лондоне г-н Массильи расценивает как весьма положительные. Он горячо опровергал слухи о мнимых недоразумениях между премьер-министром Чемберленом и министром Иденом. Он подчеркнул, что английское правительство с полным пониманием относится к французской политике и констатировал, что английское правительство выявило свой серьезный интерес к вопросам Центральной Европы.

Возвращаясь затем еще раз к вопросу колоний, г-н Массильи заверил, что, хотя путь к переговорам уже официально открыт, тем не менее никакие конкретные решения не были приняты ни относительно срока, ни относительно объема будущих переговоров на эту тему между французским и английским правительствами. Пока договорились лишь относительно того, что эти переговоры, которые, во всяком случае, должны были бы предшествовать каким бы то ни было переговорам с третьими государствами, не будут касаться признания самого принципа права Германии на колонии, а лишь конкретных возможностей предоставления ей тех или иных колониальных территорий или установления соответствующего сотрудничества в области колоний. Г-н Массильи довольно обширно говорил на тему о невозможности признания за Германией принципа равноправия в колониальных вопросах, так как, по его мнению, это послужило бы для Германии основанием для все больших требований, причем Англии и Франции не была бы обеспечена возможность получить какую бы то ни было компенсацию; между тем колониальные уступки в пользу Германии могут быть приняты во внимание лишь в том случае, если будет достигнуто общее соглашение, стабилизирующее положение в Европе.

3. Прибытие на вокзал министра иностранных дел г-на фон Нейрата для встречи проезжавшего через Берлин министра Дельбоса явилось неожиданностью для г-на Массильи. Он уверял меня, что это было полной неожиданностью также для всего Кэ д'Орсей и что ему совершенно неизвестно, о чем министры говорили друг с другом. Последние донесения г-на Франсуа Понсе не давали основания предполагать со стороны Германии такого акта вежливости. Как, смеясь, добавил г-н Массильи, он скорее имел основания опасаться, что г-н Нейрат явился на вокзал, чтобы предостеречь г-на Дельбоса не брать на себя во время своей поездки слишком больших обязательств.

4. Затем г-н Массильи остановился на полемике итальянской прессы, направленной против Франции. Он отметил, что итальянские выступления недопустимы. Французский министр иностранных дел не может понять, чего в данном случае хочет итальянское правительство, и вообще, он не отдает себе отчета в непосредственных целях, к которым стремится политика премьера Муссолини. Он горячо заверял меня, что информации о выступления в Тулоне г-на Кампинчи, французского военно-морского министра, всецело вымышлены и представляют собой не что иное, как умышленно инспирированные нападки прессы. Он констатировал также, что в последнее время Кэ д'Орсей не предпринял никакого более серьезного обмена мнениями на общие темы с итальянским правительством. В связи с этой частью заявлений г-на Массильи я позволю себе напомнить о донесениях посольства № 1–1/19 от 1-го сего месяца и № 1–1/18 и 20 от 1-го сего месяца, в которых обсуждались факты, свидетельствующие о том, что кампания в итальянской прессе не была совершенно лишена основания. Однако об этих моих соображениях я, конечно, г-ну Массильи ничего не сказал.

Поверенный в делах Ф. Франковский,

советник посольства.

Посылается:

Министерство иностранных дел — П. 1.,

Министерство иностранных дел — П. 11.,

польское посольство в Лондоне,

'' '' в Берлине,

в Риме, польская делегация в Женеве.

Верно:

НАЧАЛЬНИК IV СЕКТОРА VII ОТДЕЛА

ГУГБ НКВД СССР

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Политическое письмо польского посольства в Риме в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т. СТАЛИНУ, МОЛОТОВУ

«28» XII 1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Антикоммунистический

протокол Рим — Берлин — Токио.

В Министерство иностранных дел Кабинет министра

в Варшаве.

9. XI.1937

Итальянская общественность встретила антикоммунистический протокол, подписанный в Риме, с истинным удовлетворением, но без проявлений радости и энтузиазма, как это имело место в столице Японии. Эволюция итальянской политики в этом отношении весьма знаменательна: лишь несколько лет тому назад Муссолини в статье, предназначенной для американцев, поднял тревогу в Европе, предостерегая ее от желтой опасности. В настоящее время Япония, это наиболее экспансивное среди желтых государств, авансировала в итальянской прессе до роли защитника… европейской цивилизации. Вторым характерным моментом является эволюция политики Рима в отношении идеологических блоков. До настоящего времени «Палаццо Киджи» отрицало, что Италия якобы стремится к созданию противостоящих друг другу блоков. Теперь здешняя пресса называет антикоммунистический протокол «консолидацией блоков».

Кроме того, все чаще употребляется почерпнутое за границей выражение «триплис», нечто вроде довоенного тройственного союза, возникающего в результате подписания протокола лишь с изменением государств на мировой шахматное доске.

Наконец, следует особо подчеркнуть отношение итальянского общественного мнения к Польше как государству якобы определенно профашистскому и, тем самым, антикоммунистическому. Ведущие органы прессы в столице и провинции поместили те информации иностранной прессы, где говорилось о том, что якобы Польша должна стать четвертым государством в антикоммунистическом блоке. Дело доходило даже до некоторых колкостей по адресу Варшавы… из-за недостаточной поспешности с ее стороны. В «Джиориале д'Италия» от 7-го ноября Вирджинио Гайда напоминает, что согласно советской терминологии не только Италия и Германия попали в категорию антикоммунистических и антисоветских государств, но также и Польша, и другие сильные государства. Гайда ссылается при этом на Карла Радека, который в 1935 году являлся рупором советской внешней политики.

Более интересна передовица того же автора в воскресном номере «Воче д'Италия» под заглавием «Треугольник мира». Он затрагивает, между прочим, роль Польши, выражаясь, однако, довольно пессимистически о ее планах с точки зрения Италии. По мнению Гайды, антикоммунистический протокол является санитарным барьером против большевистской инфекции. Это величайший акт миролюбия, создающий блок сил над всеми морями земного шара. Коммунизм перестал быть внутренним фактором, а стал международной, организованной акцией, имеющей целью мировую революцию. Ввиду этого возникает конфликт между большевизмом и политикой мира, и поэтому необходимо изолировать, если не уничтожить, коммунизм. Это первое необходимое условие того, чтобы вернуть миру возможность вести конструктивную работу для укрепления мира. Италия, Германия и Япония стоят во главе цивилизации. Однако они не одни. Имеются еще другие здоровые и сильные народы, представляющие сотни миллионов людей, «которые не имеют счастья управляться такими решительными правительствами, но которые глубоко чувствуют драму, создаваемую во всем мире коммунистической ненавистью.

Польша, Швейцария, Португалия, Австрия, Венгрия, Югославия, Бразилия и другие страны Латинской Америки также готовы решительно загородить путь коммунизму».

Дир. Гайда выдвигает тезис, что антикоммунистический протокол будет благородно оказывать покровительство империям и территориям других народов, как великих, так и малых. «Джорнале д'Италия» дает этим понять, что антибольшевистский протокол поневоле будет выгоден для Парижа и Лондона, т. к. он объявляет войну коммунистической опасности вообще. Пока ни Англия, ни Франция, ни США этого не видят, т. к. они заражены в результате контакта великих демократий с коммунизмом. Римский протокол не является военным союзом, не является нападением, а защитой, но, тем не менее, он является «выражением силы». В заключение своей статьи дир. Гайда заявляет, что солидарность между Римом, Берлином и Токио найдет свое важное и обширное отражение и на других участках международной политики, и не только по отношению к коммунизму.

Среди иностранных журналистов в Риме это было понято как заявление о том, что Япония и Италия поддержат колониальные требования Германии. Два визита посла фон Риббентропа в Рим якобы являются этому подтверждением.

«Пополо ди Рома» от 7-го ноября называет подписание протокола созданием антибольшевистского интернационала. Автор инспирированной статьи выдвигает тезис — довольно сомнительного характера — о том, что борьба итальянцев в Испании имеет идентичное антибольшевистское значение, как и борьба японцев в Китае.

Туринская газ. «Стампа» поместила статью своего главного редактора, Альфредо Синиоретти, который называет протокол «работой для цивилизации». Автор высказывает пожелание, чтобы и в других народах проснулись дремлющие в них силы, которые должны создать единый фронт с Римом, Берлином и Токио.

Кремонская газета «Реджиме Фасиста» в статье Маурицио Клареморис разоблачает политику большевизма как разлагающую, называя начатую ныне борьбу «борьбой не на жизнь, а на смерть».

Следует отметить корреспонденцию из Лондона в «Трибуне» от 9/XI, в которой автор признает, что в Англии, Франции и США существуют серьезные опасения относительно того, что антикоммунистический пакт, в сущности, направлен против Британской империи. Пункт второй дополнительного протокола можно рассматривать как возможность направить ультиматум другим государствам в том случае, если бы они повели дружественную политику по отношению к советско-коммунистическому движению.

Таким образом, в первую очередь Чехословакия могла бы стать жертвой агрессии тоталитарных государств. По мнению того же лондонского корреспондента, имеются три задачи, которые поставили перед собой тоталитарные государства: 1) признание ген. Франко Японией,

2) итало-германское посредничество на Дальнем Востоке и, наконец,

3) поддержка германских колониальных требований со стороны Японии и Италии.

В той же газете директор Умберто Кульельмотти старается расправиться с французскими и английскими стремлениями. Он находит, что эти государства поступают неправильно, недооценивая большевистскую опасность. Антикоммунистический пакт оставляет открытыми двери для тех государств, которые захотят к нему присоединиться, не исключая, конечно, Великобритании.

В этих условиях Лондон и Париж не могут утверждать, что пакт против большевиков является лишь «ширмой», а фактической целью тоталитарных государств является наступление на великие демократии Запада.

Итальянская утренняя пресса от 9 ноября помещает сообщение о том, что советский посол Борис Штейн заявил министру Чиано протест против антикоммунистического пакта, утверждая, что протокол противоречит существующим советско-итальянским договорам, и характеризуя его как «недружелюбный» шаг со стороны Рима по отношению к СССР. Французское радио, комментируя этот факт, отметило, что мин. Чиано после визита Штейна связался по телефону с Муссолини, который в настоящее время находится в Форли. По мнению «Трибуны» от 10/XI 37, протест посла Штейна является доказательством, что СССР идентифицирует себя с Коминтерном, что до настоящего времени всегда отрицалось официальными советскими органами. В заключение следует отметить, — и это требует специального и подробного обсуждения, — что итальянская пресса пыталась намекать на связь между антикоммунистическим пактом и польско-германским соглашением по вопросу о нац. меньшинствах. Такая постановка вопроса могла бы у среднего итальянского гражданина вызвать впечатление, что Польша действовала совместно с тоталитарными государствами и с членами антибольшевистского пакта.

Реф. д-р Т. Хромацкий. Польский посол

Высоцкий.

Посылается: в МИД П. 11.

'' П.Ш

'' VI,

в посольства в Лондоне,

'' Париже,

'' Берлине,

'' Токио,

'' Москве.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Сообщение польского посольства в Лондоне в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«29» XII 1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Шифртелеграмма

входящая

Г. РАЧИНСКИЙ — Министерству иностранных дел

в Варшаве.

Лондон, 27.XI.37 г.

№ 110 Получено, 27.XI.37 г.

Подтверждаю получение шифртелеграммы № 112/П.II.б.№/В.Б.I/38/37.

На основании ряда бесед с чиновниками, Форейн Офис, с журналистами и представителями дипломатического корпуса я собрал следующие информации:

Поездка Галифакса состоялась в результате нажима на премьер-министра «прогерманской» группы (Астор, Лотиан и т. д.), для которой лорд Ландандерри несколько недель тому назад привез якобы мемориал, разработанный германскими партийными органами и одобренный Герингом. В этом мемориале излагались германские требования. Проект визита встретил сопротивление со стороны Форейн Офис. Результаты поездки расцениваются здесь с большой сдержанностью. Можно лишь сказать, что она является началом дальнейших попыток с целью добиться соглашения.

Гитлер придал особенное значение колониальным требованиям, выдвигая пока только требование признания за Германией права на колонии, а не возражения против того, чтобы реализация этих прав была отложена на несколько лет. Между тем он дал ясно понять, что не удовлетворится небольшими уступками, а потребует больших и ценных территорий, отвечающих удельному весу германского государства.

Гитлер должен был бы тогда попытаться уточнить «взаимные услуги» Германии на территории Европы. Гитлер якобы заявил, что он ни в коем случае не применит силы, для того чтобы осуществить свои требования, по отношению к Австрии и Чехословакии.

Однако наряду с этим он якобы подчеркнул, что отношение Германии к ее соседям должно остаться только заботой германского государства, которое не может признать за Англией права вмешиваться в его дела в этой области.

В отношении процедуры Гитлер якобы подчеркнул требование заключения только двусторонних договоров, причем в договор с Англией был бы также включен вопрос о колониях. Гитлер, между тем, понимает, что оба контрагента должны были бы принять во внимание, кроме собственных интересов, также и интересы тех государств, с которыми они связаны обязательствами (ось «Берлин — Рим», англо-французское соглашение и т. д.). Мне до сих пор не удалось установить, предложил ли Гитлер приступить к переговорам между локарнскими государствами.

Следующим этапом в переговорах будет, по всей вероятности, визит в Лондон Нейрата или Геринга. Этого я пока не мог с точностью установить, однако мне известно, что английская сторона по-прежнему желает германского визита в Лондон.

Посылается: в Варшаву, Берлин, Париж, шифров. письмом

в Рим. Кабинет министра получает 3 экз.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Спецсообщение о взглядах Ю.Бека на политику Великобритании

НКВД-СССР

ГУГБ

7-й Отдел

«20» ноября 1937 г.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

НАЧАЛЬНИК 7-го ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

Комиссар гос. безопасности II ранга (Слуцкий)

НАЧАЛЬНИК IV-го СЕКТОРА 7 ОТД. ГУГБ НКВД

Капитан госуд. безопасности (Фурман)

7-м отделом ГУГБ НКВД получено из Варшавы следующее агентурное сообщение:

Министр иностранных дел Польши Бек в настоящее время усиленно наблюдает за поведением Англии по вопросу о событиях на Дальнем Востоке.

Бек предполагает, что англичане наладят мир между Японией и Китаем, оставляя Японии свободу действия по отношению к СССР, чтобы быть свободными вместе с Францией для налаживания отношений с Германией и Италией.

Англичане говорили Беку, что считают войну между СССР и Японией неминуемой.

Большое впечатление на Бека произвело поведение англичан в Брюсселе.

Бек ожидает больших событий (развязки) в будущем году. Он говорит, что либо начнется война между Японией и СССР — тогда другие будут выжидать и временно договорятся, либо создадутся два блока, которые выступят друг против друга, что приведет к мировой войне.

По мнению Бека, второе предположение маловероятно, так как Англия, Франция, Германия и Италия войны в Европе не желают и предпочитают, чтобы она происходила вдали от них. Этими соображениями Бек руководствуется при установлении позиции Польши, которая сводится к следующему:

а) во что бы то ни стало сохранить независимую линию политики равновесия,

б) временно воздерживаться от всякой лишней активности (при бдительном наблюдении), то, что Бек называет экспектативной позицией.

Бек старается оказать влияние на Смиглы и правительство в том направлении, чтобы усилить вооружение страны и консолидировать внутреннее положение страны.

По отношению к трениям между западными державами Бек держится в стороне, он стремится также, чтобы не быть втянутым в вопросы, касающиеся Дальне-Восточного конфликта.

До весны, что весьма характерно, Бек не намерен никуда выезжать, кроме Женевы (в январе). За последние две недели Бек больше занят внутренней, чем внешней, политикой.

Сообщение из Варшавы о польско-германских консультациях

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-м отделом ГУГБ НКВД получено следующее агентурное сообщение:

Обмен декларациями между Германией и Польшей по вопросу о нац. меньшинствах состоялся с некоторым опозданием по вине польской стороны. Причиной явилось отсутствие сначала Бека (Женева, Париж), а затем Смиглы (маневры, Бухарест) и невозможность согласовать текст деклараций и связанные с ними внутренние мероприятия одновременно с президентом, Смиглы и премьер-министром. После того, как вопрос был уже согласован, Бек выступил с предложением включить в декларацию также и данцигский вопрос. Это вызвало необходимость новых переговоров с Берлином. Впоследствии было решено, что президент выступит с декларацией в Висле и Силезии (по внутренним соображениям), а это опять задержало обмен декларациями дней на десять несмотря на то, что все было уже подготовлено. Переговоры по вопросу о нац. меньшинствах не встречали со стороны Берлина никаких затруднений. Трудности возникли при формулировке вопроса о Данциге, так как немцы боялись такой формулировки, которая прямо или косвенно являлась бы подтверждением версальского договора. Поэтому в официальном тексте была принята общая формулировка, в то время как в секретной декларации, сделанной Гитлером Липскому и Мольтке, президенту было дано категорическое заверение, что принцип «вольного города» не будет Германией нарушен и что интересы польского государства и польского населения в Данциге будут ею полностью соблюдаться (уважаться). Эти заверения были расценены Беком и Смиглы как вполне удовлетворительные. Кроме того, Гитлер дал обещание сдержать выходки представителей национал-социалистской партии в Данциге, вроде Ферстера, постоянно вызывающие беспокойство польской общественности. Официальное коммюнике польской политической информации по вопросу о Данциге составлено самим Беком. Следует отметить, что при разрешении этого вопроса и рассмотрении его внутриполитического значения правительственные круги дали весьма отрицательную оценку деятельности катовицкого воеводы Гражинского. Смиглы вызвал его в Вислу, где он получил очень резкий выговор от Смиглы и президента.

Происшедшая после обмена декларациями антигерманская манифестация была организована национал-демократами и некоторыми левыми кругами, находящимися под влиянием Франции. Им никто не препятствовал, так как Бек придерживался мнения, что бессмысленность такой демонстрации может лишь скомпрометировать их организаторов. Однако Бек немного просчитался, так как эти демонстрации вызвали недовольство в Берлине, нашедшее отражение в известной статье в «Фелькишер Беобахтер», и Липскому пришлось много потрудиться, чтобы загладить впечатление и разрядить атмосферу,

Следующим этапом будет визит фон Нейрата в Варшаву. Об этом уже говорят, но без уточнения срока. Он приедет, по всей вероятности, в начале будущего года.

НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД (Фурман)

Политическое письмо польского посольства в Лондоне в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

VII ОТДЕЛОМ ГУГБ НКВД СССР получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Лондоне

2. XII. 1937 года.

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

Политический доклад № 24/5.

Вопросы международной политики в палате лордов.

Не отставая от палаты общин, палата лордов в течение новой сессии парламента посвятила два заседания вопросам международной политики. Последняя дискуссия, продолжавшаяся два дня — 17-го и 18-го ноября, — вращалась вокруг интерпелляции лорда Алена Бертвудского, требовавшего от правительства заявления, что оно, принимая во внимание жалобы некоторых государств, будет поддерживать процедуру, ведущую к «окончательным переговорам об общем урегулировании всех вопросов» в рамках Лиги Наций и парижского пакта. Мотивируя свое предложение, лорд Аллен (известный политический деятель, придерживающийся социалистическо-пацифистских взглядов, не связанный в настоящее время с партией) высказал мнение, что Лига до настоящего времени являлась в большей мере орудием силы, чем справедливости. В отношениях с Германией ограничивались переговорами о региональном пакте безопасности, который должен был заменить Локарно. Жалобы Германии не принимались во внимание, в результате чего не были предприняты никакие шаги к тому, чтобы добиться улучшения отношений с ней. Однако в настоящее время ничто не могло бы быть более опасно, чем предоставление отдельных уступок вне рамок общего договора. Это относится к целому ряду проблем. В качестве примера лорд Аллен перечислил колониальный вопрос, вопрос об активности Коминтерна — «одной из послевоенных трагедий Европы и всего мира», японо-китайский конфликт, причины которого следует искать в проблеме перенаселения. Эти вопросы могут быть разрешены исключительно путем общего договора, который охватил бы также вопрос об ограничении вооружений.

Интерпелляция и речь лорда Аллена придали определенное направление дальнейшим дебатам.

1. Польша была принята во внимание в речи маркиза Крюи, неоднократного члена кабинета министров, бывшего посла в Париже. Он заявил следующее: «Имеется еще другое государство, о котором не упоминалось в наших дебатах, т. е. Польша». «Я убежден, что во всех переговорах, которые будут иметь место, позиция и будущее Польши будут иметь очень большое значение, так как мы не должны забывать, что среди положительных достижений, возникших в результате мировой войны, возрождение Польши явилось до некоторой степени наиболее интересным, если не наиболее важным».

О Польше упомянул также в своей речи лорд Дикинсон. Этот старый пацифист и сторонник Лиги Наций, оперируя устаревшими аргументами, предполагает, что «много обоснованных жалоб Германии было бы в настоящее время ликвидировано, если бы Лига Наций, основывалась на статье 19-ой ее Устава, занялась такими вопросами, как Мемель или „польский коридор“. Конечно, Польша могла бы выдвинуть свои возражения, но разве не лучше было бы для Польши, если бы ей было обеспечено спокойствие, чем если ей постоянно приходится иметь дело, как, например, теперь, с вечными проблемами Данцига и Силезии?»

Такого рода постановка вопроса, с которой нам раньше часто приходилось встречаться, теперь является редкостью. В связи с этим я хотел бы отметить, что, например, в процессе всей последней акции здешней прогерманской группы, провозглашающей идею колониальных уступок Германии, признание ее прав по отношению к Австрии, по отношению к Судетам и т. д., о «жертвах» со стороны Польши не было речи.

2. Отношение к СССР, в особенности к активности Коминтерна, подробно обсуждалось на последнем заседании. Я уже упомянул выше о выступлении лорда Аллена. Наряду с ним ряд ораторов обратил внимание не только на вред коммунистической пропаганды, прекращения которой следовало бы требовать при заключении любого будущего договора, но и на отрицательные последствия франко-советского соглашения. «Это принципиальный вопрос, чтобы Россия обязалась воздержаться от вмешательства в дела других государств», — говорил недавно получивший титул лорд Семюэль. По словам лорда Реннелла, бывшего многолетнего английского посла в Риме, главным препятствием на пути к соглашению между Францией и Германией является «союз, который Франция заключила с правительством, агенты которого постоянно работают в других государствах» над свержением существующего строя. Наконец, если перечислить лишь более серьезных ораторов, уже упоминавшийся лорд Крюи заявил, что «не может быть улучшения положения в Европе до тех пор, пока факты в отношении коммунизма не будут известны и приняты всеми европейскими странами».

Вышеизложенные заявления в общем соответствуют настроениям здешней общественности по отношению к СССР, антипатия которой к коммунистическому строю, — немного ослабевшая за последние годы, — теперь, под влиянием известных событий, опять усилилась. Источником этого неблагожелательного отношения являются прежде всего оскорбленные гуманитарные чувства, отражение которых в политической области не имеет, однако, существенного значения. «До войны мы были вынуждены сотрудничать с царской Россией, хотя значительная часть англичан отрицательно относилась к царскому режиму. После войны мы были вынуждены установить сходные отношения с Советской Россией, хотя к этому режиму мы относимся не менее отрицательно», — говорит лорд Семюэль, давая истинную картину отношения Англии к России, которое зависит не от существующей там формы правления, а от актуальных политических интересов Великобритании.

3. Отношение к Германии в соединении с вопросом удовлетворения ее колониальных требований явилось основной темой дискуссии. Палата лордов в общем настроена в пользу Германии, и во время последней дискуссии не было никого, кто отказал бы Германии в праве на колонии. «Наши выступления могут рассматриваться как прогерманские, но они не были прогерманскими, а являлись выступлениями за мир», — констатирует один из ораторов. Договор, объединяющий Великобританию, Францию и Германию, является, по мнению большинства, необходимостью. В такой общий договор Великобритания должна также внести свою долю жертв.

4. В связи с германскими вопросами был затронут также вопрос об отношениях между Германией и Чехословакией. Нынешнее обострение отношений между этими двумя государствами возникло, по мнению лордов, в результате того, что Чехословакия с самого начала обращалась с судетскими немцами не так, как это предписывалось договорами о нац. меньшинствах. Лорд Бэкстон, основываясь на собственных наблюдениях, констатирует, что рост партии Генлейна объясняется раздражением, которое вызывается неравным отношением к населению со стороны чешской администрации. Великобритания должна использовать свое влияние на малые государства Центральной Европы для того, чтобы «обеспечить выполнение условий, предусмотренных договором о нац. меньшинствах».

5. Что касается, наконец, реформы пакта Лиги Наций, то наиболее насущными были признаны реформы, касающиеся отделения пакта от Версальского договора, более эффективного применения ст. 19-ой и, наконец, отказ от ст. 16, что может в первую очередь способствовать возврату Германии в Лигу Наций. Хотя палата лордов не имеет никакого политического влияния на действия правительства, дебаты, происходящие в ней, в отличие от палаты общин, где ораторы связаны некоторой партийной дисциплиной и где демагогический тон, принимая во внимание выборщиков, значительно сильнее, носят более свободный характер. Не переоценивая их значения, можно сказать, что они неоднократно являлись хорошим барометром общественного мнения, по крайней мере некоторой ее части, которая, быть может, численно не особенно значительна, но имеет значение и влияние.

Польский посол Эдуард Рачинский.

Посылается:

в польское посольство в Берлине,

'' '' в Париже,

'' '' в Риме,

в польскую делегацию при Лиге Наций в Женеве.

Верно: НАЧАЛЬНИК IV СЕКТОРА VII ОТДЕЛА

ГУГБ НКВД СССР (Фурман)

Спецсообщение о кадровых изменениях во 2 отделе польского Генштаба

Н.К.В.Д.-С.С.С.Р.

7 ОТДЕЛ ГУГБ

«3» декабря 1937 г.

№ 354469

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ

НАЧ. IV СЕКТОРА

7-м Отделом ГУГБ НКВД получено из Варшавы следующее агентурное сообщение:

Во 2-ом отделе польского генштаба произошли следующие перемены:

Нач. 2-го отдела польгенштаба полковник ЭНГЛИХТ смещен с занимаемого поста.

Временно исполняющим обязанности нач. 2-го отдела польгенштаба назначается полковник МЭЙЕР, который в начале будущего года будет направлен в строевую часть. Также назначен новый начальник научно-исследовательского отдела («Студьюв») в чине майора (фамилия выясняется).

От Разведывательного Управления 2-го отдела польгенштаба отделен самостоятельный отдел по подготовке мобилизации, разведки и диверсии, во главе которого поставлен новый человек, полковник СКРЖИДЛЕВСКИЙ (это пожилой, очень опытный и очень способный человек). Старый работник канцелярии начальника генштаба.

В состав этого отдела вошла теперь экспозитура № 2 (Варшава), которая разрабатывает вопросы национальностей в СССР. Экспозитура № 2 поддерживает связи с эмиграцией из СССР. Возглавляет эту экспозитуру майор ХАРАШКЕВИЧ.

Шифртелеграмма из польского посольства в Париже в МИД

№ Г.М.С. 3557 Оригинал переслан

Шифрованная телефонограмма

№ 11 Париж, 4.XII.37 года

Получено 4.XII.0.30 м.

Получена шифрованная телеграмма № 133 (П.И.Л. 138/П/37).

В разговоре со мной Массиньи заявил: 1). Ввиду совершенно пассивной установки США брюссельская конференция не имела никаких существенных результатов, и что ни Англия, ни Франция, которые решили выступать только совместно с Америкой, не проявят пока что никакой дипломатической инициативы в вопросе Дальнего Востока. В этих условиях заседание комитета 23 совершенно нецелесообразно и не предвидится на.… 2). Касательно разговоров Галифакса в Берлине М. сообщил, что главной темой, затронутой Гитлером, был вопрос колоний, причем канцлер делал ударение на факте признания за Германией права на колонии, не указывая ни на какие конкретные объекты. Вопрос бельгийских и португальских колоний был только один раз упомянут Герингом. М. положительно оценивает лондонский визит, опровергая слухи о недоразумениях между Иденом и Чемберленом и констатируя, что английское правительство высказало большой интерес к делам Центральной Европы. Конкретные решения относительно срока и объема возможных подготовительных франко-английских разговоров о колониальной проблеме не были приняты. Договорились только относительно того, что эти разговоры будут касаться возможной передачи отдельных объектов или установления отдельных территорий для сотрудничества с исключением признания заранее принципиального права Германии на колонии. М. прибавил, что какие бы то ни было колониальные уступки Германии могут быть приняты в расчет только при условии общей договоренности, стабилизирующей положение в Европе.

Получает: Варшава, шифрписьмами Лондон, Париж, Рим и Женева.

Информация польского посольства в Риге в МИД

7 декабря 1937 года

Посольство П.Р. в Риге

49/Лат/50

Секретное

КАСАЕТСЯ: ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКИХ

ВЗАИМООТНОШЕНИЙ.

Г-ну министру иностранных дел в Варшаве.

В связи с разными заметками, появившимися в последнее время на тему польско-литовских взаимоотношений, я спросил г. Мунтерса, есть ли у него какие-нибудь сведения из Литвы и что он думает о положении при сегодняшнем положении дел. Мунтерс жаловался по поводу отсутствия здесь, на месте, литовского посла вместо умершего Ветепшиса (вновь назначенный посол займет пост только около половины или месяца) и что у него нет никакой связи со здешним литовским посольством, и потому он недостаточно хорошо осведомлен. У него имеются только незначительные сведения от своего посла в Ковно.

Положение в Литве, поскольку вопрос касается отношения к Польше, по мнению Мунтерса, довольно безнадежное. Распоряжение в Виленщине и процесс Сташица, с одной стороны, беспокоят Литву, а с другой — усиливают ненависть и нежелание искать путей для урегулирования взаимоотношений с Польшей. Перед поездкой в Париж у Мунтерса создалось впечатление, что обостряющийся конфликт между Литвой и Германией был моментом, благоприятствующим мыслям насчет поднятия вопроса относительно урегулирования взаимоотношений с Польшей. Положение литовско-немецких взаимоотношений стало, однако, довольно неясным. Правда, Германия остро реагировала против распоряжений об экспроприациях в Мемеле и угрожала, что в этом вопросе никогда не уступит. Однако в последнее время получается впечатление, как будто бы существовала тенденция искать возможности договориться. Согласно последней информации, полученной от посла Сеи, похоже на то, что Литва рассчитывает на уступчивость со стороны Германии или же что могло бы дойти до такого положения, при котором Литва не будет пар форс добиваться исполнения экспроприационных распоряжений и останется довольной возможностью покупки добровольным путем некоторой территории. Германия же не будет требовать отмены экспроприационных распоряжений, довольствуясь тем, что они не будут проведены. Во всяком случае, согласно информации Мунтерса, готовность к уступкам в сторону Польши в последнее время прекратилась и уступила место еще большему упорству.

Встретившись вчера на празднестве по поводу 20-летия независимости Финляндии с немецким послом фон Шакком, я спросил у него, изменилось ли в последнее время что-нибудь в положении между Литвой и Германией и правда ли, что Германия готова уступить в вопросе касательно экспроприации в Мемеле, о чем как-то на стороне слыхал. Шакк возмутился и заявил, что ничего подобного, что конфликт продолжается, и то в очень острой форме, и что Германия по этому вопросу не думает и не может уступить.

Сопоставляя эту информацию с теми, какие я получал от польской стороны с территории (Литвы), о чем сообщаю в отдельных рапортах, необходимо констатировать, что поведение литовских правительственных кругов выражает беспокойство и отсутствие какой бы то ни было четкой линии.

Если правда то, что утверждает Мунтерс, что экспроприационное распоряжение было издано только потому, что тогда отсутствовал в Ковно Лозорайтис и автор этого распоряжения, Шилингс, попросту надул Совет министров, чтобы принять это постановление, которое с юридической точки зрения имеет много слабых сторон, — и во всяком случае было политически неправильным, — то следует ожидать, что Литва пойдет на уступки и закончит конфликт с Германией. Польские информации сообщают, что перемена литовско-польского положения к худшему вытекает из некоторых ходов советов. Больше ясности у меня будет после балтийской конференции и получения добавочных сведений. Однако я должен констатировать, что ухудшение положения литовской собственности в Виленщине беспокоит литовские правительственные круги и обостряет настроение. Оно доказывает, что политика правительства не только не дает никаких перемен в заграничной политике Литвы, но даже ведет к уменьшению собственности за границей (читай Виленщину), что может отразиться на дальнейшем ходе событий.

Др. Харват, Посол П.Р.

П.С. Мунтерс в разговоре подтвердил мне сведения, какие у меня имеются с территории (Литвы), что Литва в последнее время рассчитывает на внутренние беспорядки в Польше и намерена использовать положение. Навеяны ли такого рода сведения литовскому правительству извне или это его собственная комбинация, не сумел выяснить.

Шифртелеграмма Г.Потоцкого из Вашингтонав МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-м отделом ГУГБ НКВД получен следующий документальный материал из Варшавы:

Документально

Перевод с польского

Г.М.С. № 3601

№ 63

Г. Потоцкий в Министерство иностранных дел в Варшаве.

Вашингтон, 8.XII.37 г.

Получена 9.XII.37 г.

В сегодняшней беседе со мной государственный секретарь затронул ряд вопросов, касающихся конфликта на Дальнем Востоке. Он не скрыл своего разочарования по поводу позиции СССР, который не использовал единственной, по его мнению, возможности атаковать Японию, чем не оправдал надежд, возлагавшихся на него демократическими государствами. Это обстоятельство убедило его в военной слабости СССР. Для него, по-видимому, является неожиданностью быстрота успехов Японии, и он предполагает, что после падения Нанкина будет заключен мир с навязанным Китаю правительством.

Кабинет министра получает 3 экземпляра.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД (Фурман)

Шифртелеграмма Г.Потоцкого из Вашингтона в МИД

Посольство Польской

республики

в Вашингтоне

15. XII.37 года Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

В начале декабря у меня был более продолжительный разговор с государственным секретарем г. Корделл Хэллом. Г-н Хэлл выглядел очень обеспокоенным, удрученным и глубоко затронутым положением, которое создается на международной почве. Конечно, его внимание было полностью посвящено разыгрывающимся на Дальнем Востоке событиям и войне, хотя и не объявленной, между Японией и Китаем. Г-н Хэлл мне сказал, что то, что происходит на территории военных действий между Японией и Китаем, является «пощечиной для белой расы — „_________“».

Однако он, хотя и с большим нежеланием, признавал полную немощь демократических государств предотвратить агрессию и занятие Китая японцами. Он сказал мне, что не только поражение Китая является неожиданным и полным, но и, с другой стороны, самомнение японцев и уверенность в военной победе создают все более тяжелое положение, делающее невозможным приостановление японской агрессии против своих соседей.

При этом он меня с некоторым смущением спросил, почему, по-моему, Советская Россия не напала на Японию в такой соответствующий и удобный момент. Дальнейшие победы Японии, говорил г-н Хэлл, угрожают все больше Советской России на Дальнем Востоке, ставят японцев во все более удобное стратегическое положение и отделяют Советскую Россию от прямой связи с Китаем через Монголию.

Он спросил, считаю ли я, что отсутствие активности со стороны России вызвано ее слабостью, и знала ли Япония, что Советская Россия на нее не нападет, когда она будет занята в Китае?

На первый вопрос я ответил, что, по-моему, Россия на самом деле, несмотря на диктаторский режим Сталина, имеет слабую внутреннюю структуру, а последняя «чистка» в рядах русского генштаба не повлияла на военное укрепление Красной Армии, а, скорее, ее, несомненно, ослабила.

По второму пункту я ответил, что, насколько мне известно, Япония имеет лучшую разведку в Советской России и что Япония использовала момент слабости и внутренних затруднений Советской России, заранее зная, что Красная Армия не ударит по Японии в момент ее борьбы с Китаем.

Г-н Хэлл был этими ответами не столько удивлен, сколько убежден, что, несмотря на предусматриваемое САСШ нападение на Японию Советской России, которое бы САСШ охотно видели, момент для этого бесповоротно потерян. Он казался этим очень удручен, из чего я мог судить, что САСШ считались с возможностью разбить могущество Японии руками Советской России.

В комплексе европейских проблем, к разговору о которых г-н Хэлл перешел, я заметил большое беспокойство по отношению к фашистским государствам, причем г-н Хэлл спросил меня, какие, по моему мнению, могли бы быть ходы или агрессии со стороны Германии. Я на это ответил, что, собственно говоря, не вижу агрессии в смысле вооруженном этого слова со стороны Германии, но немецкие влияния концентрируются в настоящее время на Австрии и судетских немцах в Чехословакии. Однако я не думаю, что дело дойдет до вооруженного конфликта, а скорее, предполагаю, что некоторая позитивная постановка этих вопросов со стороны Гитлера будет темой недалекого будущего. Г-н Хэлл в этом месте с удовлетворением отметил, что сближение демократических государств создает некоторый противовес стремлениям фашистских государств и, как скоро Англия будет вооружена, то волна шантажа и агрессий со стороны фашистских государств должна прекратиться. Я сказал г-ну Хэллу, что сближение демократических стран является натуральным явлением и что это самые богатые и могущественные в финансовом и хозяйственном отношении государства, но обратил внимание на то, что вовлечение Советской России в группу демократических государств было бы решительно большой тактической ошибкой, потому что Советская Россия не должна носить названия демократической страны. Г-н Хэлл подхватил это мое заявление, говоря, что диктатура Сталина, несмотря на внешний вид демократичности, есть не что иное, как лишение граждан всех прерогатив и предпочтений (прав?), которые предоставляет демократия.

Г-н Хэлл перешел затем к польским делам, указывая, что с удовольствием констатирует, что Польша не перешла к фашистскому блоку и что не предстоит введение диктатуры в Польше. Я ему ответил, что вся история Польши была всегда переполнена демократией и что по сей день индивидуализм в Польше очень силен и имеет глубокие корни, но из-за своего географического положения Польша не может иметь такие либеральные принципы, как САСШ, с чем г-н Хэлл согласился. По моему мнению, сказал я г-ну Хэллу, лучшей формой для Польши является контролированная демократия, которой самым большим сторонником был маршал Пилсудский. Этим ответом г-н Хэлл был очень доволен и выразил большое уважение к умелой политике г-на министра Бека, который умеет удерживать Польшу на самостоятельном уровне и в хороших взаимоотношениях с восточными и западными соседями.

Из всего разговора я вынес впечатление, что здесь, в Государственном департаменте, господствует все больший интерес к Польше, очень доброжелательный, и что наши затруднения в связи с внутренней политикой, особенно в еврейском вопросе, здесь рассматриваются под углом зрения преходящим, а не принципиальным.

Но международная политика САСШ все больше страдает отсутствием постановлений и решительности со стороны парламентской власти, особенно Сената, которые бросают камни под ноги Рузвельту и Госдепартаменту и скрещивают планы активного ангажирования САСШ в так громко рекламированной политике мира.

Ежи Потоцкий,

посланник П.Р.

Копии посланы: МИД П.П.,

посольство П.Р. в Париже,

«___» в Лондоне,

МИДП.Ш.

Запись беседы Я.Шембека с послом США в Польше

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«29» XII1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Секретно

Посол отметил, что, вопреки укрепившемуся в прессе мнению о том, что лондонская встреча не дала ничего конкретного, по имеющимся у него сведениям, эта встреча дала довольно значительные результаты. Премьер-министр Шотан заявил сегодня одному из друзей посла, что он чрезвычайно доволен лондонскими переговорами. Министр Дельбос должен нам дать относительно этого более подробные информации.

Согласно информациям, имеющимся у посла, в Лондоне произошло полное согласование позиции Франции и Англии по основным пунктам программы умиротворения Европы. В Берлине лорду Галифаксу был задан вопрос, не имеет ли его приезд в столицу Германии целью разбить ось «Берлин — Рим». Галифакс отрицал это, говоря, что наряду с осью «Рим — Берлин» существует еще ось «Лондон — Париж» и что дело сводится к тому, чтобы установить сотрудничество в рамках этого квадрата.

В лондонских переговорах англичане обратили внимание французской стороны на то, что ее интересы в Индокитае, а английские — в Китае находятся под угрозой в результате развития событий на Дальнем Востоке.

Поэтому, по мнению англичан, необходимо укрепить мир в Европе, чтобы затем иметь возможность решительно выступить на Дальнем Востоке (посол понимает под этим не военное выступление, а очень энергичную дипломатическую акцию).

Что касается европейских вопросов, то лондонские переговоры уже являются началом пацификации (умиротворения), окончательное установление которой потребует еще много времени и серьезной разработки.

В понимании посла дело касается не формального пакта четырех, а разработки четырьмя государствами плана умиротворения Европы, который был бы затем представлен другим государствам. Это должно быть основной темой переговоров Дельбоса в Варшаве. Эта акция осуществляется без СССР, который, несомненно, будет агитировать против этой работы и будет ей противопоставляться.

Какова будет в техническом отношении форма осуществления этого плана, послу неизвестно, но он предполагает, что соответствующие правительства выступят с декларациями, в которых, если говорить об Англии и Франции, они признали бы в принципе право Германии на колонии, а Германия признала бы территориальное положение в Центральной Европе. Италия дала бы успокаивающие заверения относительно своей политики в Средиземном море, взамен чего Англия и Франция признали бы аннексию Абиссинии. По всей вероятности, должна была бы быть произведена также реформа Лиги Наций в сторону придания этой организации исключительно совещательного характера с одновременной отменой всяких санкционных постановлений. Наряду с этим, по всей вероятности, было бы договорено относительно аннулирования в Версальском договоре пункта, в котором говорится о вине Германии в спровоцировании мировой войны.

Кроме того, посол предполагает, что между Англией и Германией отдельно начались бы переговоры на тему о взаимном ограничении вооружений, причем для Англии особенное значение имеют воздушные вооружения. В случае, если бы Германии согласились дать соответствующие обязательства, ее пришлось бы, по всей вероятности, чем-нибудь компенсировать. Возможно, что этой компенсацией явилось бы обязательство не препятствовать тому, чтобы в Австрии был установлен внутренний строй, аналогичный существующему в Германии.

Однако последней пришлось бы дать обязательство не нарушать границ австрийского государства.

Инициаторами работы, проделанной в Лондоне, были, как мне заявил посол, Чемберлен и Шотан. У Дельбоса якобы были разные сомнения, но в процессе дискуссий его удалось переубедить. Иден присоединился к той же позиции, хотя без всякого энтузиазма. Накануне конференции он созвал самых серьезных представителей прессы, и в беседах с ними он особенно подчеркивал значение проблемы Дальнего Востока (эту информацию посол в процессе нашей беседы повторил мне несколько раз).

В заключение посол заявил, что американская общественность, несомненно, приняла бы с энтузиазмом выполнение вышеизложенного плана умиротворения Европы.

Посылается: в МИД, кабинет министра,

МИД вице-директору П. 1.,

вице-директору П.II,

вице-директору П.Ш.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Сообщение польского военного атташе в Берлине начальнику 2 отдела Генштаба

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«29» XII1937 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

Военный и воздушный

атташе

№ 847/37 Копия

О военных германо-советских

и германо-чешских отношениях.

«2» октября 1937 г.

Начальнику 2-го отдела Генштаба,

Варшава.

Настоящим сообщаю г-ну полковнику: в этом году на маневрах V-го корпуса, в которых приняли участие военные атташе, не было представителей чехословацкой и советской армий.

1. В связи с этим, якобы, имел место следующий военный инцидент.

Новый германский военный атташе в Праге подполковник Туиссен первоначально принял приглашение на чешские маневры, однако спустя некоторое время послал в пражский генштаб отказ от участия в маневрах, мотивируя свое решение «…плохими политическими отношениями между обоими государствами, которые не дают возможности германскому офицеру принять участие в маневрах чехословацкой армии …».

Наряду с этим германский штаб, который уже послал приглашение на маневры V корпуса чехословацкому военному атташе в Берлине полковнику Гораку, в письменной форме аннулировал это приглашение, мотивируя это отказом германского военного атташе от участия в чехословацких маневрах.

2. Германский военный атташе в СССР генерал Кестринг якобы недавно отклонил приглашение тамошних военных властей принять участие в советских маневрах, мотивируя тем, что он «…был приглашен на маневры второстепенной важности…». Во время этих маневров генерал Кестринг якобы поехал в Литву, где он также аккредитован.

Ввиду вышеизложенного советский военный атташе в Германии Орлов вынужден был остаться в Москве, чтобы таким образом не принять участия в маневрах V корпуса, на которых присутствовал, однако, его заместитель.

Вышеизложенные моменты особенно характерны, так как они свидетельствуют о введении активно-политических моментов в функции германских военных атташе.

Военно-политические германо-советские и германо-чешские инциденты показывают, что германский генштаб действительно намерен более активно выступать в области внешней политики, о чем здесь все чаще приходится слышать.

Военный и воздушный атташе

А. Шиманский,

диплом. подполковник.

С подлинным верно: Собоцинский, майор.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Информация польского посольства в Риге о визите в Париж министра иностранных дел Латвии В.Мунтерса

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Послано:

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«___» I 1938 г.

7-м отделом ГУГБ НКВД получен следующий документальный материал из Варшавы:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Риге

№ 1-Л/50 7.XII. 1937 года

СЕКРЕТНО

О визите министра Мунтерса в Париж.

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

Министр Мунтерс после приезда в Ригу заболел, так что я только третьего дня имел возможность с ним переговорить.

Говоря о своем визите в Париж, министр Мунтерс сослался на информации, которые он мне дал перед своим отъездом, а именно: что на этот визит не следует возлагать особенно больших надежд. Он констатировал, что этот визит не имел никакого политического значения и являлся обычным актом вежливости. Мунтерс очень доволен атмосферой, возникшей в период этого визита, и рассматривает как положительный момент интерес и дружественные чувства, проявленные Францией по отношению к Латвии и прибалтийским странам.

Франция первоначально пренебрежительно относилась к прибалтийским странам, не принимая их в расчет в своих политических концепциях. В настоящее время положение изменилось в пользу прибалтийских государств. В отношении престижа визит Мунтерса дал Латвии положительные результаты. В течение всего визита газеты много писали о Латвии, а его личный контакт с разными представителями хозяйственной, политической и культурной жизни Франции вызвал интерес к Латвии.

В процессе бесед с министром Дельбосом и другими членами правительства затрагивались все актуальные вопросы европейской политики. Конечно, это был только обмен мнениями без установления каких-либо концепций.

При обсуждении проблемы прибалтийских государств был затронут также вопрос о неурегулированных польско-литовских отношениях. Как мне заявил Мунтерс, он в своих беседах с Дельбосом еще раз подтвердил, что неурегулированность этих отношений отражается весьма отрицательным образом и на двух других членах Балтийской Антанты, т. е. на Латвии и Эстонии; она мешает более тесному сотрудничеству прибалтийских государств с Польшей. Он подчеркнул, что вина в неурегулировании этих отношений, по крайней мере за последний период, падает исключительно на Литву, и якобы высказал убеждение, что нажим Франции на Литву в сторону урегулирования ее отношений с Польшей мог бы дать положительные результаты. Между прочим, в таком же духе он до этого говорил также в Лондоне, усматривая в нажиме великих держав на Литву возможность сдвинуть эту проблему с мертвой точки.

Исходя из сообщений прессы, Мунтерс прямо спросил у Дельбоса, совершенно ли исключается возможность его поездки в Москву и чем объяснить отказ от поездки туда в настоящее время. Дельбос якобы ответил, что ввиду своих поездок в Польшу, Румынию и т. д. он не собирался поехать в Москву, так как не хотел соединять одного дела с другим. В настоящее время он едет к союзникам и друзьям, а что касается Москвы, то он не исключает возможности, что совершит эту поездку в будущем, но пока этот вопрос не актуален.

Что касается внутреннего и внешнего положения Франции, то Мунтерс, вынес следующее впечатление:

1. В отношении внутреннего положения: хотя положение тяжелое, однако нельзя говорить о каком бы то ни было разложении Франции. Франция обладает большими жизненными силами и сумеет справиться с урегулированием своего внутреннего положения.

2. В области внешней политики: из бесед с Дельбосом и Шотаном Мунтерс вынес впечатление, что в связи с франко-советским договором они испытывают большую неловкость и ищут какого-то выхода из положения, вернее, ослабления удельного веса этого договора. Однако, по его мнению, в ближайшее время едва ли можно ожидать денонсирования франко-советского договора.

Дальнейшие подробности, которые мне рассказал Мунтерс о своем пребывании в Париже, не имеют существенного значения.

Польский посол Фр. ХАРВАТ.

Посылается:

г-ну Министру иностранных дел — 3 экз.,

г-ну директору Кобылянскому,

г-ну польскому послу в Париже.

Верно:

НАЧАЛЬНИК IV СЕКТОРА VII ОТДЕЛА

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)

Записка польского посольства в Белграде в МИД

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

7-м Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал, адресованный зам. министра иностранных дел Польши Шембеку:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Белграде

26. XI.1937 г.

Дорогой мой Ян!

Полученные здешним Министерством иностранных дел из Лондона информации о результатах поездки лорда Галифакса в Германию, с которыми я ознакомился в секретном порядке, в значительной степени подтверждают сведения, сообщенные 23-го с.м. корреспондентом ПАТ в Англии. Что касается Чехословакии, то канцлер Гитлер якобы даже представил проект политической автономии Судет. В остальном почти все совпадает, даже желание Германии взять на себя посредническую роль в дальневосточном конфликте, где ее интересы оказались между двух огней. Я предполагаю, что Рачинский смог дать более подробные и проверенные сведения.

Что касается инцидента с «Трибуной», то его приписывают вмешательству Берлина, недовольного видимостью удара в спину. Впрочем, кажется, что Италия осталась недовольна визитом Галифакса и была им даже сильно обеспокоена.

В вопросах, более близких Югославии, со времени моего последнего письма ничего нового не произошло. Я изучаю теперь перспективы Балканского пакта. Мое мнение не совпадает с докладом Сокольницкого от 12-го с.м. Наоборот, я не думаю, чтобы у Греции были какие-то антиитальянские тенденции. Это было бы для нее слишком опасно. Я думаю, что на Балканах мы являемся свидетелями процесса консолидации, который можно сравнить со сходными процессами на Испанском, Апеннинском и, наконец, Скандинавском полуостровах. Такой процесс должен пройти боевое испытание конфликтов и смены группировок для того, чтобы наконец привести к некоторой внутренней солидарности против общего врага. Так мне представляются тенденции Югославии в этом вопросе. Конечно, позиция Турции и Румынии в чисто балканских вопросах осложняется их принадлежностью к другим политическим системам. Поэтому в будущем во внутренних балканских отношениях они будут играть частичную роль.

Что касается Румынии, то я пока не вижу признаков реализации договора о посольствах, заключенного в Кракове. Неужели что-нибудь изменилось? Кадере я давно не видел, так как он в течение нескольких недель оставался в Бухаресте, конечно, в связи с внутриполитическими переменами. Мне кажется, что он жаждет министерского портфеля или посольского поста. Даже его персоналу надоело это его постоянное отсутствие, а с точки зрения нормальных отношений это стало прямо невозможно, так как туда посылаются приглашения, но о получении ответа не может быть речи, а г-жа Кадере, которая находится здесь, вовсе не подходит к телефону.

Положение Стоядиновича в последнее время укрепилось, и мне кажется, что вопреки логическим предпосылкам мой инстинкт меня не обманул. Я не исключаю возможности, что он привлечет к сотрудничеству правые элементы и вообще по необходимости отклонится вправо. Конечно, следует выждать, как Народный фронт использует против него его поездку в Рим. Вопрос о конкордате окончательно изъят правительством из обеих палат. Согласно конституции, закон, который в одной сессии не был принят обеими палатами, должен быть снова внесен в парламент, а о возобновлении дискуссии в настоящее время не может быть и речи. Ватикан это прекрасно понимает. Пеллегринетти стал теперь нунцием, и под его влиянием, а также в результате переговоров Стоядиновича в Риме вопрос о конкордате будет возобновлен в иной форме, т. е. из него, по всей вероятности, будут исключены слишком резкие пункты и т. д.

Быть может, при другой атмосфере через год вопрос опять станет актуальным. К тому времени будет достигнуто какое-нибудь соглашение и с православием. Что касается русской эмигрантской церкви, то о ее намерении переехать в Берлин здесь ничего неизвестно. Однако она уже не является препятствием признанию СССР, а наоборот. Между тем другие соображения решительно исключают возможность его признания Югославией (уменьшение его значения в Европе и т. д.).

Сердечный привет,

Роман Дембицкий.

Верно:

НАЧ. IV СЕКТОРА VII ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)