Секс-машина

Глава третья

Хани

Блэйк заговорил первым.

— Это было… у меня нет слов.

Все о чем я могла думать — это побег, пока я еще была на него способна. — Мне нужно встать.

— Ой, извини. Я не собирался удерживать тебя под собой в ловушке. — Его отторжение не намного легче, чем его вторжение, и я вздрагиваю от того, как нежные ткани пульсируют и растягиваются вокруг него. С одной рукой вокруг конца презерватива, чтобы удержать его на месте, он наконец-то выходит из меня.

На ватных ногах я направляюсь в ванную, стараясь не представлять, как я выгляжу сзади. Мои волосы — запутанное нечто, и отражение, что приветствует меня в зеркале близко к пугающему. Я выгляжу как женщина, которую хорошо и основательно изнасиловали.

— Ну что же, ты получила именно то, о чем просила, — прошептала я своему отражению. Я нашла расческу на тумбе у раковины и провела ей по волосам. Взбрызнула водой мои горящие щеки и осушила лицо полотенцем, которое пахло им. Мои соски сменили свой естественный розовый цвет на ярко-красный.

— О, боже, — вскрикнула я, когда дрожь прошла сквозь мое тело. — Боже, — уперевшись руками в тумбу у раковины, я наклонила голову как можно ниже, поднимая ее вверх и снова опуская, дабы расслабить плечи.

Это была огромная ошибка — ошибка эпического масштаба. За час ему удалось полностью испортить меня для других мужчин. Каждый следующий парень будет сравниваться с ним, и проигрывать, более чем по одному параметру. Одно я знаю точно — мне нужно к черту валить отсюда до того, как все не стало еще хуже.

Его теплые руки опустились на мои плечи, вытаскивая меня из моих раздумий и подавляя мою способность бежать. С силой нажимая на мои мышцы, он массирует их, пока они ему не поддаются. Даже мои мышцы перешли на его сторону.

— Мне пора идти, — сказала я, сомневаясь, что могу идти.

— Почему? — он продолжал работать своими талантливыми пальцами, его губы нашли мою шею. Я вырвалась от него и вбежала в соседнюю комнату, в которой находится унитаз. Я прислонилась всем телом к холодной деревянной двери, разрабатывая стратегию побега. Предупреждения Лорэн звучат в моей голове, как воскресные церковные колокола. Это только секс. Ты не обретешь покой рядом с ним.

Когда я была готова встретится с ним и сказать то, что я должна, я открыла дверь и нашла его нависающим над раковиной, в его обнаженном великолепии. Скрестив руки на широкой груди, он рассматривает меня, с пристальным свойственным только ему вниманием.

В какой-то момент я осознала, что он избавился от презерватива и его член опять напряжен. Я задумалась, всегда ли у него стоит.

— Нет, — ответил он, — это все ты.

— Как ты это делаешь?

— Делаю что?

— Угадываешь все мои мысли?

— Каждая твоя мысль и эмоция отображаются на твоем лице. Из тебя вышел бы ужасный игрок в покер, дорогая.

— Неужели, — я скрестила руки на груди и посмотрела на него. — О чем я сейчас думаю?

— Ты думаешь о том, как отблагодарить меня за трах и убраться к чертям, не оскорбив мои чувства.

У меня отвисла челюсть, но я заставила ее закрыться и посмотреть на него. Как он узнал?

С полным безразличием он пересекает ванную комнату, пока не окутывает меня своим заклинающим ароматом мыла и секса. — Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Я должна.

— Нет, не должна. — Его руки опускаются на мои бедра, и он снова втягивает меня в свою магическую паутину. — Мы только разогрелись.

Я покачала головой. — Я думала, что смогу, но я не могу.

— Чего ты не можешь, пчелка Хани? — Он окутывает меня своими руками, прижимая меня к себе.

— Во-первых, я не могу говорить с тобой, когда ты так ко мне прикасаешься.

На его лице появляется полуулыбка, которая мгновенно очаровывает — и обезоруживает. Ослабив хватку, но оставив руки на моих бедрах, он говорит, — Так лучше?

— Немного.

— Поговори со мной. Объясни мне, в чем дело. Я сделал тебе больно? Я очень старался не причинить тебе боль.

— Конечно, нет. Ты не причинил мне боль.

— Тогда в чем дело?

— Я медлила с ответом, чтобы собраться с мыслями. — Я думала, что могу заняться с тобой сексом и не делать ничего большего, но если я останусь, если мы снова… это… сделаем.

— Оу, я понял, — сказал он с таким несчастным выражением лица, что напомнил мне о том, как он выглядел на похоронах тогда, после несчастного случая в выпускном классе. Возвращаясь туда, мне так сильно хотелось его успокоить, окутать его комфортом, которого он бы все равно не принял ни от меня, ни от кого-либо другого. — Ты можешь захотеть задержаться, но зная мою репутацию, это будет неразумно.

— Да. — Мне стало легче, кажется, он понял. Был ли у меня когда-либо более серьезный разговор, когда обе стороны диалога полностью обнажены? Ни одного не могу вспомнить.

— Могу я открыть тебе маленький секрет?

Я ожидала, что он сравнит меня с другими, которые умоляли его о большем и провалились в попытках изменить его, и поблагодарит, что я не попыталась. — Конечно.

— Помнишь, месяц назад я увидел тебя на вечеринке у Мэтта и Джулии?

Я кивнула.

— Я помню.

— А помнишь ли ты, что ты сказала мне у бара сегодня вечером?

Я ткнулась лбом ему в грудь.

— Стараюсь забыть.

Его мягкий смех заставил его грудь рокотать.

— Тоже самое я хотел сказать тебе тем вечером у Мэтта. Я до сих пор четко помню, во что ты была одета: в платье с цветочным принтом, такое девчачье с оборками, в котором открывался отличный вид на вершины твоей эффектной груди, что годами вдохновляла множество мокрых снов. — И пока он говорит, он водит указательным пальцем по моим вершинам. — И каблуки высотой с небоскребы, которые обрамляли твои бесконечные ноги. У меня весь вечер был стояк, и я дал ему твое имя.

Я взглянула вверх на него. — Ты серьезно? Ты и вправду так думал? До сегодняшнего вечера?

— Хани Кармайкл, я думал так о тебе еще со времен второго класса. Почему я все время тебя щипал?

— Я так и знала, что ты помнишь?

Усмехнувшись, он говорит

— Тебя всегда было сложно забыть. А теперь тем более тебя будет сложно забыть, когда я знаю, какая мягкая у тебя кожа, и что твоя бабуля была права с твоим именем, потому что ты везде на вкус, как мед.

— И что ты пытаешься сказать?

— Я хочу, чтобы ты задержалась подольше.

— Что в твоем понимании «подольше»?

— Для меня это значит провести вместе ночь. Я не способен на вечную любовь или белое платье, или пикетные ограждения [имеется в виду что-то наподобие серенады под окнами — прим. перев.]. Таким я никогда не буду. — Его выражение померкло.

— Из-за Джордан.

— Одна из причин.

— Это было так давно, Блэйк. Я не хочу, чтобы ты думал, что я говорю это ради своей же выгоды. Я не строю иллюзий, о том, что я могу быть именно той, которая изменит твое мнение. Но я знала ее, и любила ее, и не могу поверить, что она хотела бы того, чтобы ты провел всю свою жизнь в одиночестве из-за аварии.

— Мне не хотелось бы говорить о ней, если можно.

— Я понимаю, тебе все еще больно.

— Всегда будет больно.

— Так ты предлагаешь «на всю ночь»? — спросила я с ухмылкой, надеясь снова увидеть его улыбку.

Он изобразил полуулыбку.

— Если ты выдержишь. У тебя хватит сил?

— Думаю, хватит.

— Пока ты определяешься с выбором, я должен предупредить, что у меня есть условие.

— Какое условие?

— Когда мы в постели, я — главный.

Несмотря на то, что его слова очень возбуждающие, я сдержала свои эмоции при себе.

— То есть мне не придется тебя ублажать?

— Ублажение тебя ублажает меня.

О, черт…

— То, что я раньше для тебя сделала…

— Было захватывающе, и я определенно хочу еще.

— Хорошо, потому что и для меня это было захватывающе.

Его глаза наполнились похотью, и его пенис дернулся в направлении моего живота, давая мне понять, что он одобряет.

— Есть возражения?

Я покачала головой. Чувство комфорта и защищенности не покидало меня рядом с ним.

— И что произойдет теперь?

— Мы возвращаемся в кровать. Я еще не закончил с тобой.

Я посмотрела вниз на Член, стоящий высоко и гордо, смотрящий на меня. — Я не знаю, смогу ли я взять его снова. Мне все еще немного больно после первого раза.

Он берет меня за руку и ведет в свою спальню. — Есть еще много вещей, которыми мы можем заняться.

— Например?

Блэйк обнимает мои щеки.

— Во-первых, я хочу получше узнать эту очаровательную задницу.

Я шумно вдохнула от мысли, что этот монстро-пенис войдет в меня оттуда. Он разорвет меня пополам.

— Нет, не разорвет.

Я резко вырвала руку.

— Прекрати это делать!

— Что я делаю?

— Читаешь мои мысли.

— Я тебе уже объяснил. Это не моя вина, что все твои мысли отображены на твоем лице.

— Как они могут быть там отображены? Как ты можешь распознать «он разорвет меня пополам»?

Его лицо искажается в гримасе, которая убеждает, что он прочитал именно эту мысль.

— И, для информации, я не разорву тебя пополам. Ты мне нравишься целиком такая, какая ты есть. — И с его рукой, опять блуждающей по моей заднице, он мягко заговорил прямо мне в ушко, посылая мурашки бежать по моей коже от задницы до рук. — Я так хорошо тебя приготовлю, что ты даже не узнаешь, что я там был.

Полная нелепость этого комментария заставила меня фыркать от смеха.

— Ага…И как же ты подготовишь меня взять эту штуку, и уйти нетронутой?

— Ай. Эта штука оскорблена. — Он слегка поглаживает свой стержень, будто пытается успокоить его чувства.

— Я уверенна, он проглотит обиду, как только я раздвину ноги.

— Он уже проглотил, зная, что будет следующий раз.

Я рассмеялась.

— Ты возмутителен.

Улыбаясь, он сказал:

— Ложись.

Поглядывая через плечо, в надежде понять его намерения, я выполняю его просьбу.

— Лицом вниз.

Трепеща от предвкушения цели этих действий, я переворачиваюсь и прижимаю подушку к груди.

Блэйк идет в ванную и возвращается с чем-то, чего я не могу видеть, так как он приглушил свет, и погрузил комнату практически во мрак.

Каждый сантиметр моего тела дрожит, чувствуя его близость, когда он присаживается на кровать рядом со мной. Желание накаляется и пульсирует у меня между ног, несмотря на то, что я и так уже на пределе.

— Расслабься, Хани. — сказал он мягко, двигая вдоль моей спины чем-то гладким и ароматным. — Закрой глаза и расслабься. Дай мне позаботиться о тебе.

Массажное масло. Вот, что это за запах, и Иисусе, у него волшебные руки, которые идут в комплекте с его массивным членом. Я стону от наслаждения, вызываемого его воздействием на мои мышцы. Он двигается по моим плечам, ребрам, талии, пропуская мою задницу и касаясь каждой ноги, ленивыми штрихами задевая мою киску, заставляя ее, сочится влагой.

Я извиваюсь на кровати в поисках облегчения.

— Не двигайся.

— Но…

— Не. Двигайся. — Он наклонился надо мной, говоря мне прямо в ушко. — Я главный. Помнишь?

Тяжело выдыхая, в растерянности и нужде, я пытаюсь сделать, как он просит, немного двигая внутренними сторонами бедер. Четкий, жалящий шлепок, который получила моя задница, заставил меня вскрикнуть от неожиданности.

— Я сказал тебе не двигаться.

— Ты только что…Ты ведь не…

— Да, именно это я и сделал, и сделаю снова, если не будешь слушаться. — Говоря, он потирает место удара, от чего возбуждение между ног становится еще четче. Наклоняясь надо мной, он спрашивает, — Пороли ли тебя когда-либо, Хани?

— Н-нет.

— Охренеть. Значит, я сделал это первым?

Пока я поняла, что происходит, он уложил меня к себе на колени, попой вверх и начал втирать масло в ягодицы, поглаживая пальцем между ними.

И хотя мысль о порке меня и возмущает, я так возбуждена, что не могу подобрать слов, чтобы это описать.

— Это не для наказания, детка. — Продолжает он, поглаживая и дразня чувственные места моей плоти. — Это для желания.

Все это время… Блэйк Дэмпси был рядом. Был способен освободить часть меня, о которой я не подозревала, часть меня, которая жаждет, чтобы он делал все те вещи, о которых говорил, и все, что еще придет ему на ум. Я хочу всего этого.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Ты скажи мне. Ты ведь эксперт по чтению моих мыслей.

— Я не вижу твоего лица, так что я не знаю. Поэтому я и спрашиваю. Расскажи мне.

Я прокашливаюсь и пытаюсь подобрать слова. Моя бабуля воспитывала меня, как леди, а леди не говорят вещей, о которых я мечтаю с этим мужчиной. Я стараюсь не думать о том, что она сказала бы о моей просьбе в баре.

— Я не могу поверить, что ты был здесь все это время, и я не знала…

— Чего ты не знала? — Его голос грубый и хрипловатый, а его болт упирается мне в живот, твердый и настойчивый.

— Что ты такой.

— Какой я?

— Страстный. — Облизав сухие губы, я ждала его дальнейших действий. — Отважный. Развратный.

Последнее вызвало в нем смех.

— Я развратнее, чем ты можешь представить. Ты думаешь, сможешь быть развратнее меня, Хани Кармайкл?

— Думаю, я хочу попытаться.

— Охуительно хороший ответ. — И в награду он шлепает меня по второй ягодице, посылая трепетный жар и потребность к моему клитору. И пока я осознавала, что произошло, он ударил по другой ягодице, чередуя удары между ними. Я млела, разрываясь на нервных окончаниях — на пороге нового оргазма.

Каждый шлепок чередуется с поглаживаниями, которые просто воспламеняют меня. Я и подумать не могла, что моя попка такая эрогенная зона. Его руки двигаются без остановок, верх и вниз, поднимая, раздвигая, погружаясь между выпуклостями и прижимаясь к анусу, так и не нарушив мою целостность.

Я едва поспеваю за сенсационными ощущениями, которые охватывают меня в моменты, когда он лишает мою попку своих прикосновений. И потом…я двигаюсь и снова ложусь лицом вниз на постель и, о боже… Это его язык? О боже… о боже. Оооо… Он лижет меня там, круговыми движениями вокруг входа, внезапно проникая языком, и ничего в моей жизни не ощущалось и близко к этому — темным, запрещенным и невероятным.

— Не кончай. — Говорит он, пока держит мои ягодицы вдали от своего языка. — Не смотря на то, что я делаю, не кончай.

Я пытаюсь ответить. Действительно пытаюсь, но мои мозговые клетки полностью сгорели.

— Хани. Ты меня слышишь?

— Да. — Вырывается у меня.

— Стань на колени. — Он тянет меня за талию, останавливая именно там, где я ему нужна, нагибает пониже, попа приподнимается максимально вверх, а мой вес на локтях и коленях. Мои ноги дрожат, я чувствую себя распутной, бесстыжей шлюхой, но мне пофиг, потому что я трясу своей попой перед лицом Блэйка Дэмпси.

О, милостивый боже… Бабуля, если ты сейчас на меня смотришь, как ты мне обещала, пожалуйста, спи до конца ночи. Пожалуйста…