Семеро на орбите

-

Командир корабля: Владимир ШАТАЛОВ (космонавт-13)

«Самое важное, чтобы где-то существовало то, чем ты жил». Это сказал писатель и летчик Экзюпери. В жизни каждого из тех, кто посвятил себя небу, бывают моменты, когда в один сгусток надо собрать всю волю, все умение, использовать все, что ты узнал и постиг раньше.

Владимир Шаталов держал в руках штурвалы разных типов крылатых машин, две тысячи часов провел в воздухе, несколько суток в космосе. Он был командиром «Союза-4», стыковал корабли в космосе.

Говорят, что жизнь человека измеряется не количеством прожитого времени, а делом. У одних биографию не уложишь на десятках страниц – куда только не кидала их судьба, в какие только дела не приходилось им вживаться, в каких переплетах не бывать! У других биография – всего несколько общих фраз: они лишь пробуют делать жизнь. Но есть такие, о которых достаточно сказать два слова: «летчик-космонавт», и предстанет чудесный образ человека – неутомимого и страстного подвижника большого и трудного дела. Биография таких людей вписывается в одну строчку: «Вся жизнь – полет».

– Наверное, все началось с рассказов отца, – так объясняет сам Владимир. – В годы гражданской войны он работал механиком в авиационном отряде. От него и наслышался я об удивительных историях, которые случались на земле и в небе, о «фарманах» и «ньюпорах».

Мы часто говорим об эстафете поколений. Семья Шаталовых – еще один тому пример. Отец Владимира оставил свой след на земле. Инженер-железнодорожник, в суровые годы войны он прокладывал «Дорогу жизни» в Ленинград по Ладоге. Был ранен. За свой труд удостоен многих наград. Его грудь украшает и Золотая Звезда Героя Социалистического Труда.

Позднее Володькиным кумиром стал Чкалов. Портреты летчика, вырезанные из газет и журналов, хранил как самые дорогие реликвии. Мечтал быть таким же. Потому и выбрал авиацию.

Качинское училище... Сколько с ним связано воспоминаний! Первый провозной, первый самостоятельный, первый полет на боевое применение. Сколько раз уходил он на свидание со «своим небом», парил там, как вольная птица, первым встречал солнце, последним гасил звезды... Всякое случалось.

...Зима. Искрятся хрупкие снежинки и, кажется, тают на лету. «Контакт!» – «Есть контакт!» – отрывисто звучит на морозном ветру. Вот тут-то и поторопилась молодость. Волнение поначалу сковало движения, притормозило, потом породило излишнюю торопливость, суету. Потому, наверное, те, кто был в самолете – курсант и молодой инструктор, – забыли переключить питание на основные баки. Взлетели. Только успели сделать круг, как мотор чихнул раз-другой и стал...

Сели поперек полосы. Выслушали нотацию, опустив головы и пряча глаза. Вздохнули, как это бывает у мальчишек, и подумали каждый про себя: «Вот те и начало летной карьеры».

А может быть, именно такое и закаляет характер летчика?

Спустя годы, когда Владимир сам стал инструктором, его подстерег еще один «черный случай». На сей раз подсказать было некому. Все делал сам. Мог воспользоваться парашютом, и спасительный купол доставил бы его на землю. А самолет? Взметнется вверх столб взбесившегося бензина, и даже обломки вряд ли расскажут о причине остановки двигателя.

Внизу сад, длиннющая канава. Совсем некстати трактор шныряет прямо под носом. Самолет не держится, летит вниз. «Только бы не задеть за что-нибудь, только бы заставить его скользнуть в эту узенькую полоску, не выше, не ниже, иначе – труба».

...В академию поступал в тот год, когда конкурс был самым большим: семнадцать претендовали на одно место. Отступить? Подождать еще годок?

Из каждых семнадцати шестнадцать возвращались к местам прежней службы. Владимир преодолел барьер конкурса академии.

Потом были строевые части, ступеньки должностей, знакомая до последней выбоины взлетная полоса, измеренная его шагами сотни и тысячи раз. Всякой видел ее Владимир Шаталов – в пыли, в лужах в пору тягучих осенних дождей или покрытую коркой хрустящего под сапогами льда. И небо над ней выглядело по-разному: то раскаленное солнцем до белизны, то багрово-черное, клубящееся перед грозой, то чистое и искрящееся звездами, словно повисшими в самом воздухе.

«Мир тесен», – говорят в народе. И жизнь подтверждает правоту этих слов. Как-то пришлось Владимиру в качестве поверяющего выполнять ночной перехват с летчиком одной из частей. Были они знакомы по делам «земным», а вот подниматься в воздух на одном самолете не приходилось.

Взлетели. Набрали высоту. Вышли в район поиска цели. Земля передала команды наведения на борт...

Владимир контролировал работу летчика. Тот действовал спокойно и четко, без суетни, торопливости, обстоятельно докладывал о своих действиях.

Цель маневрировала. Ночные сумерки затрудняли работу перехватчика, но он находил правильные решения. Боевой разворот, стремительная атака...

Когда на земле проводили разбор полета, проверяемый получил высокую оценку. Им был Анатолий Филипченко.

Встречались они и после этого ночного полета на перехват, частенько толковали о делах авиационных, и вот однажды, когда Шаталова попросили назвать имена летчиков, достойных стать кандидатами в космонавты, Владимир, не раздумывая, назвал Анатолия Филипченко, хотя сам втайне мечтал о новой профессии.

Тогда он не предполагал, что его звездный старт состоится в январе 1969-го. Когда же и этот этап остался позади, он страстно мечтал о новом полете. И эта мечта сбылась. Цена ее – настойчивость и упорство, опыт и знания, неустанное движение вперед, без пробуксовки и срывов. Ведь космос стал его призванием.

Незадолго до нового старта Шаталову был задан такой вопрос: легче ли готовиться ко второму полету? Он сказал, что труднее. Свою мысль мотивировал не только тем, что усложнились задачи нового полета. Это само собой разумеется. Владимир говорил о долге, о том, что он должен теперь работать еще лучше, еще собраннее. Ведь все познается в сравнении.

Он отдал все силы и знания этому новому старту. Да и в тренажере во время подготовки он неустанно повторял и повторял все то, что казалось ему уже знакомым. Для себя он знал: космос не прощает ошибок и зазнайства. А итог его работы – это итог труда многих и многих людей. Их доверие обязывает.

Бортинженер: Алексей ЕЛИСЕЕВ (космонавт-15)

И его уже знает читатель. В январе 1969 года он стартовал в составе экипажа корабля «Союз-5». Тогда впервые был осуществлен переход космонавтов из корабля в корабль, а точнее – из одного рабочего отсека орбитальной станции в другой. Тогда впервые получила признание новая профессия: бортовой инженер космического корабля. Он стал первым ее представителем.

И вот снова Алексей в полете. На этот раз усложнились задачи бортинженера, как и усложнилась вся программа нового космического эксперимента. Так сегодня. А завтра? Этот вопрос для него не нов. Он уже отвечал на него после своего первого свидания со звездами. Мы перескажем его мысли его же словами.

«Познание космоса началось, но мы только раскрыли глаза. Нам предстоит еще долго смотреть и анализировать, прежде чем мы поймем закономерности космической стихии, поймем механизм ее воздействия на земные явления. Мы уже многое знаем, но неизмеримо больше нам предстоит узнать. И для этого люди будут создавать лунные обсерватории, долговременные орбитальные станции, отправятся к далеким планетам.

...Давайте попытаемся заглянуть вперед на десятилетия, попытаемся представить себе обязанности экипажей кораблей будущего, сроки путешествий которых будут увеличиваться от нескольких недель до нескольких лет. Некоторые тенденции уже прослеживаются сегодня.

Увеличение объема и сложности научных исследований, усложнение управления кораблем, большие длительности полетов, удаление на громадные расстояния от Земли – все это потребует еще более высокой подготовки космонавтов. В зависимости от научных задач полета на корабле или орбитальной станции могут находиться, кроме командира летчика-космонавта, еще и астроном, геофизик, метеоролог, механик, биолог и т. д. Каждый из этих ученых-космонавтов должен быть высококвалифицированным специалистом, и не только в своей области. В полете экипажу придется решать весьма сложные задачи, относящиеся к различным отраслям науки и техники.

Первая задача – это космическая навигация. Уже современные ракеты-носители выводят корабль очень точно. Даже специалисты называют достигнутую точность фантастической. Однако и при такой точности выведения во время дальних и длительных полетов накапливаются значительные ошибки. При полете, например, к Марсу или к Венере промах за счет накопления ошибок может составить десятки тысяч километров. С другой стороны, мы знаем, что для возвращения на Землю, скажем, космических аппаратов типа «Зонд» отклонение от расчетной траектории при входе в атмосферу Земли не должно превышать примерно десяти километров. Это значит, что в полете надо обязательно исправлять траекторию – проводить коррекцию. Отсюда следует, что необходимо прежде всего знать истинную траекторию полета, знать, насколько она отличается от расчетной. Для этого нужно будет систематически проводить измерения, а результаты наблюдений должны проходить сложную математическую обработку.

В земных условиях штурман (моряк или летчик) определяет траекторию корабля относительно как бы неподвижной Земли и только в двух измерениях: широта и долгота той точки, в которой в данный момент находится морское судно или самолет. Космический штурман должен построить траекторию корабля во всех трех пространственных измерениях, пользуясь для этой цели более сложной системой координат. Штурман должен учесть движение планеты, к которой летит корабль, определить время прибытия, вычислить, как следует направить корректирующий двигатель, когда и на какое время его включить, чтобы обеспечить прилет в заданный район планеты.

Все это требует очень глубоких математических знаний, умения работать с оптическими визирами, с бортовой вычислительной машиной, анализировать результаты расчетов, применяя методы прикладной математики и прикладной небесной механики.

Вторая большая задача, стоящая перед экипажем, – управление кораблем. Космический корабль в сравнительно небольшом объеме заключает целый комплекс сложнейших систем самого различного назначения. Достаточно назвать системы ориентации и стабилизации, терморегулирования, связи, обеспечения жизнедеятельности, контроля работы бортовой аппаратуры, медицинского контроля состояния экипажа.

Экипаж обязан непрерывно следить за работой всех этих систем, предупреждать возможные неисправности. Для этого нужно будет регулярно производить профилактические осмотры приборов, возможно, перенастраивать их и регулировать, а при длительных полетах и ремонтировать. Перед наиболее сложными и ответственными космическими экспериментами (как, например, посадка на другую планету или взлет с нее) экипаж должен уметь провести комплексные испытания всех основных систем. А уж если случилась какая неисправность, нужно уметь быстро и точно найти ее причины и с помощью имеющихся под рукой средств устранить.

По существу, экипаж корабля, находящийся в дальнем полете, волей-неволей должен взять на себя те функции по анализу работы и профилактике бортовых систем, которые, например, в авиации выполняются высококвалифицированным инженерно-техническим персоналом наземных служб. Поэтому членам экипажа необходимы отличные знания в области электроники, электротехники, механики и т. д.

Еще одна из важных задач экипажа в дальнем космическом рейсе – это поддержание в кабине корабля нормальных условий для жизни. Необходимо следить за составом атмосферы в жилых отсеках, уровнем радиации, санитарно-бытовыми условиями, При длительном полете экипажу придется регенерировать питьевую воду, кислород.

Заболевание любого из членов экипажа космического корабля ставит под угрозу выполнение программы полета. Поэтому на борту должно быть хорошее медицинское обслуживание. Нужно, чтобы космонавт всегда, в любой момент мог рассчитывать на квалифицированную врачебную помощь. Таким образом, и к биологической и к медицинской подготовке космонавтов тоже предъявляются высокие требования.

Совершенно ясно, что все эти задачи не под силу решать одному человеку. Экипажи дальних космических кораблей будут состоять из группы космонавтов, обязанности между которыми будут четко распределены, подобно тому как, например, сейчас распределяются обязанности между членами экипажей воздушных лайнеров. Понятно, что одновременно космонавты должны обладать и определенным универсализмом для взаимозаменяемости в случае необходимости.

Как видите, у будущих космонавтов обязанностей будет более чем достаточно. И те, кто сегодня спрашивает нас, как стать космонавтами, кто собирается посвятить свою жизнь космосу, должны готовиться к тому, что им придется овладеть целым «спектром» профессий и по крайней мере одной в совершенстве».

...Он уже наступил, этот новый этап в плане исследования и освоения космоса. Наука сама, своими глазами осмотрелась в безбрежном океане звезд. Три корабля вышли на разные орбиты. На борту каждого из них находились люди разных профессий: летчики – мастера управления сложными машинами, инженеры и ученые – мастера в познании процессов и законов мироздания.

И все-таки что же сказать о нем самом – об инженере Алексее Елисееве? Добрый? Упорный? Талантливый инженер? Способный исследователь?.. Все это верно. В «Звездном» к нему относятся с большим уважением. Почему?

«Я не думаю, чтобы он специально искал возможности всем понравиться, – говорит о нем его тезка Алексей Леонов. – Просто такой уж человек обаятельный. Очень скромен, тактичен. Долгое время у нас никто не знал, что он мастер спорта по фехтованию – прекрасно фехтует на штыках. Леша считал, что ему хвастать особенно нечем...

Эта скромность, тактичность, большая выдержка характерны для него. Есть у Елисеева прекрасное качество – умение слушать собеседника. Он не перебьет его, даст изложить все аргументы и потом спокойно выскажет свою точку зрения... Леша увлекается живописью, собирает коллекцию репродукций, старается не пропускать выставок, в числе его любимых писателей Ильф и Петров, Гашек, Чехов. Это понятно, по складу своего характера он веселый, остроумный человек. Умеет иногда с каменным лицом устраивать розыгрыш. Вряд ли ему удастся воспользоваться этим в космосе – товарищи его хорошо знают...»

Да, товарищи знают Алексея Елисеева, коммуниста и космонавта.