Семь жизней до счастья

Глава 3 Лу Хайкун вовсе не белоглазый волк

В ту ночь Лу Хайкун и его дядя Лу Лань провели всю ночь за разговорами при свечах. Я ушла в свою комнату, умылась, расчесала волосы и впервые за долгие дни уснула крепким сном.

Ну а потом… потом ничего значимого не произошло.

На другой день Лу Лань, дядя Лу Хайкуна, посадил под домашний арест императорского инспектора армии и под лозунгом «Очистим империю от предателей» открыто выступил против нового императора. Единомышленники из южных областей последовали его примеру. Лу Хайкун полностью посвятил себя делу мести. Маленький мальчик совсем перестал улыбаться. Целыми днями он с невозмутимым лицом штудировал книги и изучал боевые искусства, бегая рядом с дядей.

Я же полюбила таверну, которую держала красавица-вдова по имени Лань Сян. У нее были волшебные руки, и она мастерски готовила вино. Даже в Небесном царстве я не пробовала вина вкуснее, хотя, возможно, там у меня попросту не хватало денег на хорошую выпивку…

Мне не нравилась напряженная обстановка в резиденции наместника, которая находилась под строгой охраной. Каждое утро, проснувшись, я убегала в таверну, пила вино и разглядывала посетителей. Подружившись с хозяйкой, я время от времени флиртовала с ней, а она говорила, посмеиваясь:

– Будь ты мужчиной, я бы давно уже выгнала такого развратника.

– Если б я знала, что встречу такую милую женщину, то родилась бы мужчиной, – отвечала я с сожалением.

«А ведь если бы я и впрямь родилась мужчиной, то небесный страж Ли не смог бы связать наши с Чу Куном судьбы», – подумала я, делая зарубку на память.

Мне исполнилось двадцать лет, а Лу Хайкун был по-прежнему одержим местью. Мощь армии севера неуклонно росла. Мне совсем разонравилась жизнь в резиденции наместника, я каждый день убегала оттуда и возвращалась поздно вечером.

Однажды я, как всегда, шла домой после заката, но на подходе к воротам застыла от изумления. Там не появилось ничего примечательного, однако непрерывный поток посетителей, сновавших туда-сюда, подсказывал, что сегодня – не обычный день. Заметив подарки в руках гостей, я вдруг вспомнила, что сегодня Лу Хайкуну исполняется пятнадцать лет. Я посмотрела на свои пустые руки, почесала в затылке и снова отправилась в таверну.

Лань Сян уже собиралась закрывать заведение. Увидев меня, она удивилась:

– Почему ты вернулась?

Я хотела попросить кувшин вина навынос, но потом сообразила, что у Лу Хайкуна вряд ли найдется сегодня время, чтобы поболтать со мной. Я с легким сожалением вздохнула:

– Ребенок, которого я вырастила, ушел к другому. Судьба так несправедлива, что впору ругаться в голос.

Лань Сян не стала задавать лишних вопросов.

– В большинстве случаев жизнь расходится с нашими пожеланиями. Может, зайдешь и посидишь немного?

Я бросилась к хозяйке с объятиями.

– Ах, милая Лань Сян, ты такая отзывчивая! Ну, поцелуй же меня!

– Вот нахалка! Уже поздно, я заварю тебе чаю, а вина больше не дам!

Пока Лань Сян ходила на кухню, чтобы вскипятить воду, я украла с прилавка кувшин вина и, запрокинув голову, сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег горло, и я невольно зажмурилась. Когда Лань Сян вынесла заваренный чай, я уже уронила голову на стол, обмякшая и беспомощная. Сознания я не теряла и ясно понимала, что хозяйка сердито трясет меня, однако тело меня больше не слушалось. Мне вдруг захотелось вернуться в тело облачной феи со скромным запасом духовных сил, накопленных за несколько столетий. До чего же было удобно – пить и никогда не хмелеть.

Не знаю, сколько времени я пролежала в оцепенении, как вдруг у самого уха раздался дрожащий, испуганный крик:

– Юньсян!

С трудом приоткрыв один глаз, я увидела, что Лу Хайкун толчком распахнул дверь таверны и торопливо идет ко мне.

– Ого! – Я неуверенно выпрямилась. – Нашел все-таки, мелкий паршивец.

Теперь Лу Хайкун был выше меня на полголовы. Он подошел ко мне и присел на корточки, не обращая внимания на мои слова. Потом взял меня за руку и долго держал, пытаясь успокоиться.

– Я рассказал про день рождения только дяде и не ожидал столько гостей. Знаю, ты не любишь толпу. Охранники в особняке уверяли, что ты не возвращалась, а стражники у ворот доложили, что ты приходила и снова ушла. Я подумал, ты рассердилась…

Несмотря на юный возраст, Лу Хайкун иногда справлялся с делами не хуже своего дяди. Но сегодня он изъяснялся сбивчиво и нелогично. Я захихикала и махнула рукой:

– Чего ты волнуешься? Теперь-то я не могу тебя отлупить.

Лу Хайкун помолчал и усмехнулся:

– Юньсян никогда не била меня.

О том, что я когда-то замышляла его убить, он даже не догадывался. Я решила не спорить и порылась рукой в подвесном кошеле. Не обнаружив ничего достойного, я в досаде вытащила два маленьких кусочка серебра:

– Вот, с днем рождения! Не знаю, что тебе еще подарить.

Лу Хайкун ошеломленно уставился на серебро, хлопая глазами:

– Это мой подарок?

Я предусмотрительно прикрыла кошель:

– Больше денег нет!

Мальчик оторопел, не зная, плакать ему или смеяться.

– Ну и жадина ты, Юньсян, – заметил он наконец с легким сожалением.

Однако он аккуратно убрал серебро за пазуху, поближе к сердцу. Я положила голову ему на плечо.

– За добро следует отплатить добром. Отнеси меня домой. Я не хочу идти. Слишком устала.

Разумеется, Лу Хайкун не стал отказываться, послушно кивнул и взвалил меня на спину. На выходе я вдруг вспомнила кое-что и обратилась к растерянной Лань Сян:

– За деньгами ступай в резиденцию военного наместника, милая. Там полно богачей.

Когда мы вышли из таверны, я поняла, что Лу Хайкун пришел один. В его нынешнем положении прогуливаться по ночам в одиночестве было слишком опасно. Моя голова безвольно покоилась у него на плече, подрагивая в такт шагам.

– Ты должен думать о собственной безопасности, а потом уже – обо всем остальном, – сказала я.

– Еще я должен защищать тебя, – с гордостью ответил Лу Хайкун. – Теперь я точно могу о тебе позаботиться.

Я больше ничего не сказала. На дороге слышались только уверенные шаги Лу Хайкуна. Спустя время он снова заговорил:

– Юньсян, почему ты сегодня так много выпила? Ты расстроена?

– Я ничем не расстроена, просто вино было вкусное, – честно призналась я. – Я размышляла о жизни, о том, как летит время и все меняется.

Лу Хайкун остановился. Я потерлась о его плечо, устраиваясь поудобнее, и приготовилась задремать:

– Я скучаю по прошлому.

В Небесном царстве жизнь была легкой и безмятежной. Неудивительно, что смертные завидуют небожителям.

Лу Хайкун не двигался с места. Когда я уже начала засыпать, до меня донеслись приглушенные слова:

– Прости, Юньсян.

Я не поняла, почудилось мне или же кое-кто мучился из-за чувства вины.

После дня рождения Лу Хайкуна в воздухе запахло войной. Императорский двор больше не мог закрывать глаза на растущую армию севера. Поговаривали, что император начал готовить войска к походу. Первому министру Суну, моему отцу, поручили охрану столицы.

Лу Хайкун был так занят, что его не было видно ни днем, ни ночью. Я не могла понять, что он думает обо мне, и не знала, что чувствую к нему. В моих глазах он был не реальным человеком, а временным воплощением небожителя Чу Куна. Выпив отвар тетушки Мэн, Лу Хайкун исчезнет навсегда. Я проводила все больше времени в таверне у Лань Сян, а захмелев, плелась домой спать.

В день, когда на севере выпал первый снег, я, как обычно, пошла в таверну. К моему удивлению, Лань Сян наотрез отказалась наливать мне выпивку. Я в расстройстве достала из кармана все серебро и швырнула на стол.

– У меня есть деньги! Видишь? Давай мне вино!

– Хочешь вина, ступай за ним в погреб, – заявила Лань Сян.

Я без колебаний встала, забрала серебро, вышла на задний двор таверны и спустилась в погреб. Как только я переступила порог, широкая ладонь зажала мне рот, а у самого уха раздался хриплый мужской голос:

– Ни звука.

Предупреждение прозвучало так, словно я уже успела нарушить запрет. Я заморгала, давая понять, что готова подчиниться. Убедившись, что я настроена покладисто, мужчина отпустил меня, приподнял полы своей одежды и неожиданно преклонил передо мною колени. Склонив голову, он почтительно произнес:

– Госпожа, прошу простить мою грубость.

Услышав давно забытое обращение, я сразу поняла: этого человека послал мой отец, господин Сун. За спиной мужчины в черном стоял его напарник в зеленых одеждах, похожий на кабинетного ученого. Несмотря на лютый северный холод, он держал в руках вызывающе яркий складной веер. Я презрительно поджала губы:

– Ах, это вы, Мудрец из Зеленых Гор и Черный Воин! Давно не виделись, как поживаете?

Эти двое – мастер стратегии и мастер боя – уже много лет служили отцу. Черный Воин выполнял поручения, а Мудрец из Зеленых Гор разрабатывал коварные планы и помогал устранять политических противников. Наверняка он приложил руку и к уничтожению семьи Лу Хайкуна пять лет назад.

Теперь эта парочка оказалась на севере. Похоже, отец твердо решил вернуть меня домой. И точно – Мудрец из Зеленых Гор, обмахиваясь веером, с улыбкой сказал:

– Госпожа помнит нас. Это большая честь. Мы пришли, чтобы передать сообщение от господина министра.

Я тут же заткнула уши и развернулась, чтобы уйти:

– Не хочу слышать.

Черный Воин мгновенно вскочил на ноги и крепко сжал мое плечо, а Мудрец из Зеленых Гор продолжил, по-прежнему улыбаясь:

– Господин Сун сказал, что вы достаточно повеселились, пора возвращаться домой. Император уже выбрал для вас жениха – Третьего принца.

Слова проникали в уши помимо моей воли. Я недоверчиво распахнула глаза:

– Третий сын узурпатора, принца Чжихоу, еще жив? Он ведь дурачок! Отец хочет отдать меня за него? А как же моя помолвка с Лу Хайкуном?.. – Я покачала головой. – Мой отец… он меня больше не любит.

Черный Воин крепче стиснул мое плечо.

– Осторожнее, госпожа.

Мудрец из Зеленых Гор вздохнул:

– Госпожа долго отсутствовала и ничего не знает о делах господина министра. Из-за вашего побега он много раз оказывался под подозрением у императора. Теперь, когда вот-вот разразится война, император все же доверил господину охрану столицы, но из-за вас… Император подозрителен. Если что-то пойдет не так, министра постигнет участь семьи генерала. Прошу вас задуматься о положении господина, вы ведь его дочь. Если вы вернетесь в столицу и выйдете замуж за Третьего принца…

– Хватит! Замолчи! – Я раздраженно почесала в затылке. – Дай мне подумать несколько дней.

Черный Воин был по натуре нетерпелив и нахмурился:

– У нас нет времени на проволочки.

В глубине души я и сама была раздосадована, поэтому тут же вспылила:

– Если вы меня свяжете и потащите обратно, я пожалуюсь отцу на жестокое обращение! Скажу, что вы каждый день мучили и унижали меня. Пока я жива, вам не будет покоя!

Лицо Воина тут же позеленело. Видимо, я не зря заработала прозвище Демоницы Грозы Небес. Мудрец из Зеленых Гор усмехнулся:

– Госпожа, не сердитесь. Мы не собираемся вас принуждать. Просто подумайте, взвесьте все за и против. Как бы то ни было, господин – ваш отец, который растил и всегда защищал вас.

Эти слова задели меня за живое. Мой отец, хоть и совершил много дурных поступков, ко мне был всегда добр. Я поджала губы и холодно произнесла:

– Если решу вернуться, то через три дня буду ждать вас у Южных ворот. Если не приду – не ждите меня. Возвращайтесь и передайте отцу, что я неблагодарная дочь.

Черный Воин хотел возразить, но Мудрец остановил его:

– Через три дня мы будем ждать у Южных ворот.

Я вышла из погреба и увидела виноватое лицо Лань Сянь.

– Ты всего лишь следила за мной по приказу отца, скрывая от меня правду. Все эти годы ты заботилась обо мне. Тебе нечего стыдиться.

В резиденцию наместника я вернулась рано, чем сильно удивила стражу у ворот. Еще больше их поразила моя просьба о встрече с Лу Хайкуном – ведь я редко сама кого-то искала. Однако стражники не сказали, где его найти. Я предположила, что мальчишка опять занят каким-то секретным делом, но, дойдя до главного зала, внезапно услышала громкий заливистый смех Лу Ланя:

– Хайкун, взгляни на мою приемную дочь: она и умна, и сильна. Подходит тебе или нет? А если сравнить ее с дочерью министра, кто лучше?

Приемной дочери в зале, конечно же, не было. Дядя с племянником так увлеклись разговором, что не заметили меня. Я застыла у входа, уставившись на плитки пола. Прошло много времени, но Лу Хайкун не отвечал.

Сердце охватило непонятное чувство, которое помешало уйти. Я поджала губы, холодно фыркнула и перешагнула порог зала.

– Сравнивать двух девушек в их отсутствие – занятие неблагодарное. Почему бы вам не позвать приемную дочь и не поставить нас рядом, чтобы открыто определить, кто лучше, кто хуже?

Застигнутый врасплох, Лу Хайкун обернулся, побледнев от ужаса:

– Юньсян…

Я вспомнила его недавнее молчание, и у меня мгновенно вскипела кровь. Захотелось ударить Лу Хайкуна. Но, поглядев на его серый незрячий глаз, я не смогла поднять руку. Вместо этого с силой топнула несколько раз по полу и в гневе выкрикнула:

– Замолчи! Ты посмел молча признать, что я хуже другой! Держись от меня подальше, белоглазый волк! [31] Не показывайся мне на глаза!

Лицо Лу Хайкуна лишилось красок.

Я сразу же поняла, что сказала нечто ужасное, и резко захлопнула рот. Но слова уже прозвучали, рана была нанесена. При виде его бледного лица и глаз, полных скрытой обиды, чувства в груди сплелись в тугой клубок, а желудок мучительно сжался. Стыд помешал мне извиниться. Я дважды ударила себя по щекам, схватилась за волосы и выбежала прочь, кипя от злости.

В ту ночь я впервые узнала, что заснуть бывает непросто. Я ворочалась с боку на бок в постели и не могла выбросить из головы бледное лицо Лу Хайкуна. Сев на кровати, я в отчаянии закрыла руками лицо и вздохнула. Как высокомерный паршивец Чу Кун смог переродиться в такого парня? Почему он так переменился? Если бы Лу Хайкун меня разозлил, пусть даже всего один раз, я бы сразу безжалостно избавилась от него! Почему?! Почему при виде обиды у него на лице я начинаю испытывать чувство вины?

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Я уже совсем пала духом, когда заметила, что за дверью замаячила тень. Я вскинула брови, гадая, уж не настырный ли это Мудрец из Зеленых Гор или его напарник, которым жить надоело. Когда из-за двери донесся бормочущий голос, мое сердце невольно сжалось.

Это был Лу Хайкун. Даже после нанесенной обиды он приплелся ко мне, словно ничего не произошло. Ну как на него рассердиться?

Парень топтался перед порогом, не стучал и не заходил. Я не выдержала, подошла к двери и услышала, как он бубнит:

– Юньсян, прости. Я ничего молча не признавал. Я думал, как отказать дяде, как заговорить с ним о… Юньсян, прости. Я ничего молча не признавал…

Он повторял одно и то же снова и снова, начиная сначала. Я слушала, изнемогая от нетерпения, а потом распахнула дверь и спросила:

– О чем ты хотел заговорить с дядей?

Дверь открылась так резко, что Лу Хайкун испугался от неожиданности. Какое-то время он оцепенело смотрел на меня. Его лицо медленно покраснело, а затем побелело.

Мне никак не удавалось разгадать запутанный ход его мыслей. Сделав глубокий вдох, я собиралась уже извиниться, как он вдруг схватил меня за рукав и тихо сказал:

– Юньсян, я не белоглазый волк. Я знаю, что мой правый глаз некрасив, но… пожалуйста, не презирай меня за уродство. Не отвергай меня.

Короткая фраза заставила позабыть о сложных переживаниях, сделав ненужными многословные объяснения. Лу Хайкун так долго маячил за дверью и готовил речь, но, увидев меня, выпалил это. Очевидно, он очень стеснялся незрячего глаза. Я наконец поняла, какую боль причинили Лу Хайкуну мои злые слова, сказанные сгоряча, и как сильно он боится моего презрения.

Я молча смотрела на него, не зная, как отреагировать.

Пятнадцатилетний Лу Хайкун был выше меня. В этот миг я впервые внимательно посмотрела ему в глаза. В лунном свете, который отражался от снега во дворе, его темные зрачки поблескивали, словно кристаллы. Передо мной стоял настоящий живой человек, а не мимолетное воплощение Чу Куна. Я отчетливо осознала, что жизнь беспечной Сун Юньсян подобна иллюзорному пузырю, а жизнь Лу Хайкуна – подлинная и неповторимая.

Возможно, ночь была слишком холодной. Поддавшись искушению, я переступила порог и обняла Лу Хайкуна. Мои руки сомкнулись в кольцо у него на спине, и я крепко прижалась к нему. Его тело вмиг напряглось и словно окоченело.

– Юнь… Юнь… Юньсян? – запинаясь, выговорил он.

– Прости, – ответила я. – Это были необдуманные слова, сказанные в сердцах. Прости. Я никогда тебя не презирала. Не переживай.

Лу Хайкун замер, а затем его тело расслабилось. Немного поколебавшись, он положил руки мне на спину и осторожно обнял, как будто боялся обидеть, если сожмет покрепче. Я услышала, как он прошептал мне на ухо:

– Юньсян, я ничего молча не признавал. Я думал, как отказать дяде, как заговорить с ним… заговорить… о женитьбе на тебе.

У меня глаза полезли на лоб, и я застыла от изумления.

– Раньше это было невозможно, но теперь время пришло. Юньсян, нельзя больше откладывать. Перед тем как войска двинутся на юг, у нас есть немного времени, поэтому… поэтому я хотел сыграть свадьбу… С дядей я договорился. Ты согласна, Юньсян?

Я даже представить себе не могла, как изменится его лицо, если я скажу: «Мне нужно вернуться в столицу, чтобы помочь отцу и выйти замуж за Третьего принца». Я оттолкнула Лу Хайкуна, почесала в затылке и сказала:

– Не торопись, дай мне подумать.

Лу Хайкун держал меня за рукав и не отпускал.

– Я знаю, что ты многим пожертвовала, убежав со мною на север, и перенесла немало трудностей. Но ты всегда была рядом со мной, несмотря ни на что. Ты всегда была добра ко мне, и я не хочу обмануть твоих ожиданий…

Я потерла лоб. Честно говоря, с тех пор как мы прибыли в северные земли, на мою долю не выпало особенных трудностей. Во-первых, я целыми днями просиживала в таверне и не слышала сплетен. Во-вторых, будучи дочерью императорского министра, я смогла спокойно прожить пять лет в столице мятежников исключительно благодаря помощи Лу Хайкуна. Несомненно, он вынес гораздо больше трудностей, чем я. По законам логики и чувств мне следовало принять предложение Лу Хайкуна, но, как назло, именно сегодня Мудрец из Зеленых Гор принес мне весточку из дома. Пусть моя жизнь казалась мне чужой, но долг дочери все же нужно исполнить.

Я поразмыслила и нашла отговорку:

– Лу Хайкун, ты сказал, что я была добра к тебе и ты не хочешь обмануть моих ожиданий, но разве ты меня любишь?

Задав откровенный вопрос, я даже поежилась от его слащавости. Подавив чувство неловкости, я продолжила:

– Ты уважаешь меня, но это не то, чего я хочу. Это не любовь мужчины и женщины, не чувства между супругами. Тебе… нужно еще раз подумать.

Лу Хайкун замер, словно не ожидал таких слов. Подумав немного, он сказал:

– Я в этом не разбираюсь. Но я знаю одно: я никогда не возьму в жены другую. Юньсян, подумать нужно тебе.

Он не требовал от меня объяснений и с улыбкой добавил:

– Юньсян, если согласна, просто скажи мне. Если хочешь подождать – мы подождем. Ночь снежная и холодная. Побереги себя, возвращайся в тепло. Я пойду.

Глядя, как силуэт Лу Хайкуна исчезает в глубине двора, я в отчаянии закрыла лицо руками. «Ну почему ты такой милый, когда улыбаешься? Зачем отвечать на глупый вопрос с таким серьезным и взрослым видом? Ты выставляешь меня капризным ребенком и ставишь в неловкое положение, ясно?!»

Три дня спустя я оставила на столе в своей комнате записку: «Ушла на охоту в горы. Не знаю, когда вернусь. Если ты решил идти на войну – отправляйся. Не жди меня».

В конце концов я выбрала явиться к Южным воротам и вернуться в столицу вместе с Мудрецом из Зеленых Гор и Черным Воином. Потому что я понимала: теперь Лу Хайкун сможет прожить без меня, а в столице меня ждут постаревший отец, служанка Цуйби, которую я давно не видела, и еще много людей. Они не должны пасть жертвами политической борьбы, как домочадцы генерала, сгинувшие в огне и не оставившие после себя даже праха. Если от моего возращения будет польза, я должна вернуться.

Обратная дорога в столицу оказалась быстрее пути на север. Напряжение и ожидание скорой войны ощущались в каждом уголке страны. Народ пребывал в смятении. А я ведь даже не замечала, как ситуация достигла такого накала. На севере я отгородилась от всего, а Лу Хайкун оберегал меня чересчур тщательно.

Через пять дней после отъезда мы добрались до границы земель, подконтрольных армии севера. Предстояло миновать еще один город, чтобы очутиться на территории, подчинявшейся императору. Мудрец из Зеленых Гор решил выдать меня за старуху. Ему с Черным Воином отводилась роль сыновей, сопровождающих мать в родные края. Хотя образ старухи был мне не по душе, я вспомнила, что на самом-то деле уже прожила не одну сотню лет, и нехотя согласилась притвориться престарелой матушкой.

Когда мы приблизились к последним городским воротам, стражники проводили обычный досмотр прохожих. Вдруг на другом конце улицы появился всадник в зеленом мундире на крупном коне. Стук подков смешался с его оглушительным криком:

– Срочный приказ! Задержать всех молодых девушек! Не выпускать их из города!

Он раз за разом повторял распоряжение, а стража у ворот, не теряя времени, преградила прохожим путь пиками с красной бахромой и объявила:

– Молодым девушкам запрещено покидать город!

Всадник в зеленом мундире подъехал к воротам, остановил коня и достал из-за пазухи свиток с портретом, который прикрепил к доске объявлений.

– Любого, кто хотя бы немного похож на человека с этого портрета, независимо от пола и возраста, немедленно доставить к наместнику! – громко скомандовал он.

Мои спутники, шедшие позади, сразу занервничали.

– Госпожа, опустите пониже голову, – прошептал Мудрец из Зеленых Гор.

Я же тем временем размышляла над важным вопросом: «Как определить степень сходства?» Услышав за спиной вздохи своих провожатых, я приподняла голову, издали взглянула на портрет – и в тот же миг застыла в изумлении. Что за художник смог нарисовать меня с такой точностью? Кто из северян, кроме Лу Хайкуна, мог так внимательно меня изучить? Испытывая противоречивые чувства, я сгорбилась и действительно стала походить на старушку.

Стражники задерживали и тщательно досматривали всех девушек. Мудрец из Зеленых Гор шел справа от меня, поддерживая под руку. Черный Воин следовал на шаг позади. Проходя мимо солдат, Мудрец, стараясь выглядеть непринужденно, тихо сказал:

– Стража проводит обычную проверку, матушка, не переживайте.

Я поленилась ему отвечать, опустила пониже голову и продолжала идти. Мой взгляд был устремлен к выходу, до которого оставалось несколько шагов. Внезапно воин в зеленом мундире верхом на коне преградил мне путь.

– Приподнимите голову, почтенная.

Услышав приказ, я заколебалась. Если меня поймают и отвезут обратно, тогда мы с Лу Хайкуном…

Не успела я завершить свою мысль, как Черный Воин резко схватил меня за руку. Я непонимающе уставилась на него.

– Виноват, – буркнул он и мощной рукой закинул меня на плечо.

Мудрец из Зеленых Гор вытащил гибкий меч, скрытый на поясе, и без лишних слов вонзил его в глаз коня под седлом воина. Конь с жалобным ржанием встал на дыбы.

– Бежим! – крикнул Черный Воин.

Применив технику цингун [32], напарники подпрыгнули и, наступая прохожим на плечи, помчались прочь, стремительно перебирая ногами.

Я лежала на плече Черного Воина и смотрела на хаос у городских ворот. Почему-то мне вдруг вспомнился переполох у моста Найхэ в день моего перевоплощения. Только сегодня рядом не было юноши, который обжигал меня озлобленным взглядом. Неожиданно я ощутила в душе пустоту, будто мне чего-то недоставало.

Вернувшись на земли, подконтрольные императору, Мудрец из Зеленых Гор и Черный Воин стали действовать куда увереннее. Они купили лошадей, и мы поскакали по казенному тракту, благодаря чему наше путешествие ускорилось. Спустя короткое время мы прибыли в столицу.

Давненько я здесь не была. Как только мы въехали в город, мои спутники сослались на неотложные дела и предложили вернуться в родительский дом самостоятельно. Я удивилась: неужели они не боятся, что я убегу? Но, поразмыслив, поняла, что в столице мне бежать некуда, и покорно направилась домой.

Руины генеральской усадьбы напротив убрали. С исторической точки зрения великий генерал превратился в незначительную строку в хронике правящей династии. У ворот нашего поместья стояли те же самые стражи. Увидев меня, они не на шутку перепугались:

– Госпожа… вернулась?

– Вернулась, – кивнула я.

У охранника подкосились ноги, и он бросился внутрь. Первым делом я захотела увидеть отца, но, вопреки ожиданиям, мечущий громы и молнии господин Сун не встретил меня в главном зале. Вместо него я нашла в спальне изможденного старика, прикованного к постели. Я не посмела окликнуть его. Не могла поверить, что время способно так надругаться над человеком.

Отец посмотрел на меня затуманенным взглядом, смежил веки и долго молчал. Затем он вздохнул, и уголки его глаз увлажнились.

– Ушла… Раз ушла, не следовало возвращаться.

Благовещая тучка, порожденная Небом, не знала ни отца, ни матери и не ведала отцовской любви. Но в этот миг я поняла: даже если этот старик был злодеем, совершившим чудовищные преступления, для меня он всего лишь одинокий отец.

– Отец, – сказала я, – я повела себя как недостойная дочь. Теперь я согласна выйти замуж за Третьего принца.

У мужчины задрожали губы. Он долго молчал, потом, набравшись сил, сел на кровати и строго спросил:

– Кто заставил тебя вернуться? Пусть твой отец оказался никчемен, он не продаст свою дочь, чтобы выжить!

Я растерялась, не понимая, что происходит.

– Разве ты не велел Мудрецу из Зеленых Гор и Черному Воину привести меня домой?

Взгляд господина Суна на мгновение застыл, а затем старик горько рассмеялся.

– Этих двоих казнили по приказу императора еще в позапрошлом году. Боюсь, за тобой приходили переодетые воины личной гвардии императора… – Отец покачал головой. – Я сделал все возможное, чтобы ты и Лу Хайкун добрались до севера… Но тебя все равно заманили обратно. Я виноват перед тобой, Юньсян. Виноват перед твоей матерью, братом Лу, его сыном и – особенно – перед покойным императором.

Отец сделал все возможное, чтобы мы с Лу Хайкуном добрались до севера?

Вспоминая события ночи, когда сгорела усадьба генерала, я вдруг осознала: в произошедшем есть множество странностей. Когда двое в черном ушли, из усадьбы министра сообщений не поступало. На пропажу верительной бирки генерала не обратили внимания. Император не отправил за нами погоню. Мы с Лу Хайкуном ползли, как черепахи, но не увидели ни одного преследователя. Военный наместник Лу Лань, глава северного гарнизона, открыто объявил о мятеже, но императорский двор решил навести порядок только спустя пять лет…

Я не знаю, какими методами – тайными и явными – отец вел борьбу с нынешним императором, но, глядя на его истощенный вид, поняла, что этот сорокалетний мужчина исчерпал свои силы.

Я похлопала его по иссохшей руке:

– Все будет хорошо, папа. Я не такая уж хрупкая.

На другой день мы получили высочайший указ, назначивший дату моей свадьбы с Третьим принцем. В указе также говорилось, что придворный церемониал очень сложен, поэтому я должна поселиться в императорском дворце и немедленно приступить к обучению, которое продлится до самой свадьбы.

Замысел императора был очевиден. Заточив меня во дворце, он мог безбоязненно выступить в военный поход, не опасаясь, что министр Сун устроит в столице переворот, ведь в случае смуты я паду первой жертвой. Мне отводилась участь заложницы.

После ухода дворцового евнуха, доставившего указ, я заглянула в опочивальню отца, чтобы попрощаться. Старик пристально изучал документ, его взгляд был суров и мрачен. Я присела на корточки у кровати и тихо сказала:

– Папа, пока ты жив, император ничего со мной не сделает. Поэтому береги себя. Живи долго, чтобы позлить императора.

Отец вздохнул, поднял изможденную руку и нежно погладил меня по голове, как в детстве.

– Наша Юньсян выросла.

Я молча посидела с отцом, пока он, ослабевший, не уснул от усталости. Тогда я покинула опочивальню, села в ярко-красный паланкин и позволила доставить себя во дворец.

Императора я не увидела. Старший евнух, управлявший делами, разместил меня в заброшенных покоях в глубине женской половины дворца. Вероятно, здесь проживали наложницы, впавшие в немилость. По ночам до меня доносился женский плач. Он звучал мелодично, как песня, и убаюкивал, поэтому спала я хорошо.

Дни во дворце текли в одиночестве – холодном, будто снег, однако они пролетали так же быстро, как моя служба в храме Лунного Старца. Только тогда я мечтала о вине, которое не могла себе позволить, и сетовала на скупость Юэ Лао. Теперь же от нечего делать я вспоминала снежную ночь, когда Лу Хайкун покраснел и спросил, согласна ли я выйти за него замуж.

День свадьбы неумолимо приближался. Число стражников, охранявших двери моих покоев, выросло. По ночам я больше не слышала женских рыданий – только тяжелые шаги дозорных, что угнетало даже сильнее, чем напряженная обстановка в резиденции наместника северных земель.

В одну из таких снежных ночей, будучи не в силах заснуть, я накинула одежду, подошла к окну и распахнула ставни. У меня на глазах черная фигура молниеносно оглушила стражника у дверей. Я моргнула, недоверчиво вглядываясь в знакомый силуэт.

– Эй…

Едва я открыла рот, человек в черном оказался перед окном, вытянул руку и прикрыл ладонью мой рот.

– Молчи.

Его лицо скрывала черная ткань, голос звучал приглушенно, но мы прожили бок о бок больше десяти лет, поэтому я узнала его без труда.

Он настороженно прислушался, а затем стянул с лица платок. В его глазах заискрились отблески снега.

– Юньсян, это я.

Я похлопала его по руке, давая понять, что ее можно опустить.

– Да, я вижу.

Похоже, Лу Хайкун совсем не дорожил жизнью. Как главарь мятежников смог незаметно проникнуть во внутренние покои императорского дворца? Я невольно протянула руку и ущипнула его за щеку так сильно, что она покраснела. Лу Хайкун скривился и зашипел от боли, но не оттолкнул мою руку.

– Больно, Юньсян, – пожаловался он.

– Лу Хайкун! – Я пристально уставилась на него и спросила: – Тебе не нужна твоя жизнь?

Юноша посмотрел мне прямо в глаза:

– Нужна. А еще мне нужна ты.

Избитая фраза, слетевшая с его уст, почему-то не показалась мне пошлой. Она прозвучала искренне и серьезно, словно ребенок давал клятву прилежно учиться.

Я молчала.

– Я не лишился рассудка, меня пытались отговорить… – произнес Лу Хайкун, потом запнулся и опустил глаза, будто вспомнил что-то ужасное. – Но когда я услышал, что тебя похитили…

– Никто меня не похищал, – перебила я безучастным и четким голосом. – Я оставила тебе записку. Я сама решила вернуться в столицу.

Не глядя на меня, Лу Хайкун продолжал:

– Стражники Цзичэна доложили, что тебя грубо взвалили на плечи и унесли…

При виде его лица у меня защемило сердце. Я вдохнула, набрав полную грудь холодного воздуха.

– Я оставила записку, Лу Хайкун. Ты знаешь, что я сама захотела вернуться.

Уголки его губ задрожали, словно он хотел возразить или же оправдать и меня, и себя. Однако парень промолчал. Его губы изогнулись в улыбке, но в глазах не было радости.

– Юньсян, вовсе не обязательно быть такой честной.

– Возвращайся и береги себя.

– Почему? – Он стоял у окна, уставившись в землю. – Мы знаем друг друга пятнадцать лет, из них пять мы провели в борьбе на грани жизни и смерти… Должна быть причина, Юньсян.

Что я могла сказать? Что мой отец убил семью генерала Лу, чтобы спасти свою жизнь? Что я отвергла выбранного с детства суженого и вернулась в столицу ради отца, убийцы близкого друга? За пять лет жизни на севере я ни разу не заговорила об этом, потому что мои кровные узы и его ненависть сплелись в роковой узел.

Я тоже натянуто улыбнулась, изображая «несчастную женушку».

– Ты не любишь меня, Лу Хайкун.

Юноша застыл, его лицо медленно позеленело. Он скрипнул зубами и процедил:

– Сун Юньсян, даже сейчас ты не хочешь открыться, не хочешь поверить мне!

Издалека донеслась поспешная поступь дворцовых гвардейцев. У меня сжалось сердце, но я стиснула зубы и не стала торопить Лу Хайкуна. Он долго смотрел на меня с разочарованным видом, потом развернулся, взмыл в воздух с помощью техники цингун и растворился в ночной темноте.

Спустя миг показались гвардейцы. Заметив лежавших вповалку охранников, глава отряда обратился ко мне через открытое окно:

– Где злоумышленник?

– Злоумышленник? – Я зевнула. – Не заметила.

– Почему все охранники без сознания?

Я дерзко вскинула брови:

– Я во сне пукнула слишком громко.

Командир нахмурился и нехотя поклонился.

– Просим прощения за беспокойство, госпожа Сун. Мы выполняем приказ – ищем преступника.

Не глядя на меня, он махнул рукой остальным:

– Обыскать!

Гвардейцы вышибли дверь в мою спальню и переворошили все вещи. Я невозмутимо наблюдала, как они удалились ни с чем.

Закрыв дверь, я привела в порядок перевернутую постель и легла. В моей голове снова и снова звучали слова Лу Хайкуна. Открыться? Поверить ему? Карапуз вырос и начал нести несусветную чушь!

Я собрала одеяло в комок и несколько раз со злостью ударила по нему кулаком. Наконец-то «несчастная женушка» вышла на сцену! Я представляла себе лицо небесного стража Ли, который похабно смеется, тряся бородой. Чтоб у него по лицу стадо альпак пробежало! Я колотила по одеялу и кричала в сердцах:

– Ну что, насмотрелся? Насмотрелся? Насмотрелся?!

День свадьбы настал, несмотря на мои терзания.

У входа во дворец меня ожидал ярко-красный паланкин. Служанки нанесли на мое лицо броский макияж, какой я ни разу не делала, облачили в свадебный наряд и надели корону феникса [33]. Самая роскошная в моей жизни одежда предназначалась для свадьбы с мужчиной, которого я даже не видела. По слухам, он был не в ладах с головой…

Третий принц, старший из выживших сыновей императора, хоть и болел, не мог заключить брачный союз без пышного церемониала. Жених должен был встретить меня у дворцовых ворот верхом на статном коне, мне же полагалось сидеть в паланкине, который несли восемь носильщиков. Нам предстояло проехать половину столицы, взойти на алтарь в храме Неба и почтить Небеса, Землю и предков.

Сидя в паланкине с душным красным покрывалом на голове, я слушала цокот лошадиных копыт и вдруг ощутила необъяснимую тяжесть на сердце. Я с рождения знала, что этот день непременно настанет, но ожидала, что из паланкина меня выведет Лу Хайкун. В душе я противилась подобной участи, но происходящее нравилось мне еще меньше. Больше всего мне хотелось… вытянуть ногу и вышибить седока из седла.

Я сдержала невольный порыв. В конце концов паланкин остановился, и занавеси раздвинулись. Опустив глаза, я увидела, что ко мне тянется пара мужских рук. Глядя на тонкие белые руки, я вспомнила, как Лу Хайкун прокрался ночью к моему окну и зажал мне рот. Его ладони были холодными и шершавыми. Этот мальчик родился благородным, как принц, но перенес слишком много страданий.

Подавив нахлынувшие чувства, я взяла жениха за руку.

Красное покрывало заслоняло обзор, я видела только узкую полоску земли у себя под ногами. Незнакомый мужчина тащил меня за собой и без конца спрашивал:

– Как фамилия барышни? Ах да, барышня носит фамилию Сун, она же дочь первого министра. Сколько лет барышне? Ах, многовато, целых двадцать. Хочет ли барышня выйти замуж? Ой, этот вопрос, пожалуй, не следовало задавать, хе-хе.

Кажется, с головой у Третьего принца и правда не все было в порядке.

– Лестница! – Пройдя чуть вперед, Третий принц вдруг спросил: – Как по ней поднимаются? Ах да, шаг за шагом. Там наверху алтарь. Нужно принять торжественный вид.

Я скривила губы, медленно следуя за женихом. Поднявшись по лестнице, Третий принц сделал еще три шага, держа меня за руку.

– А теперь что делать? Ах да, поклониться Небесам, предкам и родителям.

Разговаривать с ним я не хотела и двигалась, как ходячий мертвец.

– А почему первый министр не явился? Ах да, министр Сун скончался у себя дома прошлой ночью.

Мое сердце сковал лютый холод. Я, не раздумывая, сорвала с головы красное покрывало. Совершенно не заботясь о том, где нахожусь, я схватила Третьего принца за ворот и сурово спросила:

– Что ты сказал?

Третий принц взглянул на меня только мельком, но я не могла не заметить злорадства в его глазах. В императорской семье интриги – дело привычное. Неизвестно, как такой дурачок смог выжить при дворе. Но сейчас меня это не волновало. Я уставилась на Третьего принца покрасневшими от гнева глазами и отчеканила:

– Что ты сказал?!

– Что сказал? Ах да, первый министр Сун Циньвэнь скончался от болезни. Теперь у барышни из рода Сун больше нет покровителя.

Мое тело обмякло. Я разжала пальцы и отпустила Третьего принца. Совсем недавно я держала отца за руку, и он ласково гладил меня по голове. Оказывается, разительные перемены в жизни, разлука и смерть настигают людей слишком легко. В растерянности я вдруг вспомнила слова пьяного Юэ Лао, которые он часто повторял себе под нос: «Смертные бессильны, а небожители холодны».

Шум и хаос вокруг, даже люди передо мной словно исчезли. Я постояла в одиночестве, подняла голову к небу и процедила сквозь зубы:

– Да чтоб тебя!

Вдруг кто-то резко схватил меня за руки и заломил их за спину. Я невольно согнулась от боли, и мой слух снова начал воспринимать окружающие звуки. У самого уха раздался яростный крик гвардейца:

– Какова дерзость! Покушение на жизнь Третьего принца!

Я подняла глаза и быстро огляделась: несколько стражников уже обступили моего «жениха» и оттеснили его назад. Принц держался за шею, на его лице застыло выражение испуга. Я стиснула зубы от ненависти, но отчаяние затмило прочие чувства. Меня – достопочтенную облачную фею – оскорбила горстка смертных. Это было невыносимо.

В следующее мгновение неизвестно откуда послышался шум. Прежде чем я успела понять, что происходит, двое охранников, заломивших мне руки, рухнули на пол. Я замерла, и чья-то рука обвила мою талию. Пришедший взмахнул мечом и одним движением уложил всех гвардейцев вокруг.

Я оторопела. Когда мой защитник на миг остановился, я в гневе оттолкнула его.

– Глупец! Тебе не следовало приходить! – воскликнула я сердито.

Лу Хайкун, слегка пошатнувшись от моего толчка, сделал шаг назад, выпрямился и уставился на меня покрасневшими глазами:

– Да, я глупец!

На севере, командуя армией, он выучил немало ругательств. Иногда, проходя мимо тренировочной площадки, я слышала, как он грубым голосом разносит солдат. Но со мной Лу Хайкун всегда был почтительным, никогда даже голос не повышал. Сегодня он был явно взволнован.

У подножия алтаря неожиданно появилось множество людей в черных одеждах, которые схлестнулись в бою с императорской гвардией. Наверху стражников было немного. Они уже потеряли несколько человек, сраженных мечом Лу Хайкуна. Выжившие сгрудились вокруг Третьего принца, не решаясь напасть. Мы с Лу Хайкуном громко препирались, изрыгая проклятия:

– Я не хочу, чтобы ты спасал меня! Убирайся!

– Я все равно спасу тебя! – орал Лу Хайкун. – Хватит придумывать дурацкие отговорки! При чем тут любовь между мужчиной и женщиной, при чем тут супружеская любовь?! Какая разница, что я в этом не разбираюсь?! Если б я знал, что ты по доброй воле выходишь сегодня замуж, то развернулся бы и ушел! Если бы знал, что ты будешь жить безмятежно и счастливо, то не сказал бы ни слова! Ты можешь? Сун Юньсян, ты можешь пообещать мне, что будешь жить в радости? Если да…

Он замолчал и прикоснулся к моей щеке. Шершавые подушечки пальцев, которые никак не могли принадлежать юноше его возраста, напоминали о том, сколько невзгод ему довелось перенести.

– Если можешь, тогда… – Его голос внезапно охрип. – Почему же ты плачешь?

– Я… Откуда мне знать, почему я плачу.

Я надолго задумалась. В голове всплывали и проносились сотни разных слов – оправдания, дерзости, грубости и увертки, но они так и не прозвучали. Вместо них я выдавила дрожащим голосом:

– Отца больше нет.

Лу Хайкун замер, затем положил руку мне на голову и смущенно погладил.

– Не плачь, – попытался утешить он, но тут же резко помрачнел. – Давай вернемся, Юньсян. Поговорим дома.

Пока я пребывала в растерянности, Лу Хайкун бесцеремонно обхватил меня за талию и, собрав воедино всю силу, спрыгнул к подножию алтаря. Поднеся пальцы к губам, он громко свистнул, и сотни воинов в черном начали отступать.

Однако странно: стражников становилось все больше. Только тогда я почуяла неладное. Смерть первого министра должна была обрадовать императора. Моя помолвка с Третьим принцем теряла всякий смысл. Император мог во всеуслышание объявить, что мне надлежит соблюдать трехлетний траур [34]. Однако он намеренно скрыл печальную новость и все-таки устроил свадьбу. Раз он так поступил, значит, у него имелись причины не отказываться от церемонии. Похоже, император догадывался, что Лу Хайкун непременно придет. А тот не мог не понимать, чем он рискует…

Я обняла Лу Хайкуна за шею и посмотрела на его профиль, день ото дня приобретавший все большую решимость. «Ну почему это любовное испытание ограничено всего одной жизнью?» – с обидой подумала я. Краем глаза я уловила блеск, повернула голову и увидела, как Третий принц на верхней площадке алтаря оттолкнул охранников и шагнул вперед.

– Когда ты сжимаешь меня, мне трудно дышать, – сказала я Лу Хайкуну. – Давай ты понесешь меня на спине.

Юноша без усилий выполнил мою просьбу – спустя миг он удобно устроил меня у себя на спине. Я даже моргнуть не успела.

– Вот это да! – воскликнула я и прочистила горло. – Так, наверное, удобно таскать поклажу.

– Выберемся из города – и поговорим, – мягко сказал Лу Хайкун.

– Ладно. – Мне осталось только согласиться.

Моя голова безвольно покоилась у него на плече. Я вдруг вспомнила, как давным-давно маленький Лу Хайкун заигрался в поместье министра. К вечеру он устал и попросил отнести его домой. Я хотела бросить его во дворе, но он так жалобно плакал, что я нехотя взвалила малыша на спину. Вечерело. До усадьбы генерала было рукой подать, но Лу Хайкун все равно успел крепко уснуть у меня на плече.

Стоял ясный день, но мне показалось, что солнце клонится к закату. Я смежила веки и прошептала:

– Когда тебя несут на спине, это так удобно. Неудивительно, что глаза смыкаются сами собой.

Мое тело обмякло, руки соскальзывали с шеи Лу Хайкуна. Он бежал не останавливаясь, его дыхание участилось.

– Держись, Юньсян! – прокричал он.

– Угу, – откликнулась я и обняла его за шею так крепко, как только могла.

Мы еще не покинули столицу. Пока нам грозила опасность, я не могла ослабить хватку.

Мое сознание затуманилось. Мне вдруг привиделся небесный страж Ли: он сидел за письменным столом, в отчаянии хватался за голову и взволнованно бормотал:

– Вообще все не так! Я написал по-другому! Почему умирает не тот?!

Я ухмыльнулась: «Ха-ха, бородач Ли. Ты думал, я легко сдамся? Ты хотел, чтобы Лу Хайкун умер первым? Тогда если б я выпила отвар тетушки Мэн, то провела бы остаток жизни в печали и умерла бы от горя. Но теперь-то он не умрет! У него впереди – долгие годы и множество всяких прекрасных вещей. Он вовсе не краткий миг из жизни Чу Куна, обреченного на испытания. Лу Хайкун – настоящий, живой человек, цельный и совершенный, с блистательным будущим».

Не знаю, сколько времени прошло. Кто-то похлопал меня по щеке.

– Юньсян? Юньсян… – послышался сдавленный, осипший голос.

Я открыла глаза и увидела, как в небе проплывают снежинки. Надо мной нависало бледное лицо Лу Хайкуна, припорошенное снегом. Казалось, что юноша вмиг постарел.

– О, пошел снег.

Мой голос звучал хрипло, но я чувствовала себя на удивление бодрой и легкой, намного легче, чем когда я была благовещей тучкой.

– Не бойся. Мы найдем лекаря, который тебя исцелит, – тихо сказал Лу Хайкун, обнимая меня.

Тут я вспомнила, что, когда мы покидали храм Неба, скрытое оружие, которое метнул Третий принц, вонзилось мне в спину между лопатками. Оружие, несомненно, было отравлено, а яд, изготовленный при дворе императора, так просто не обезвредить.

Мой внезапный всплеск бодрости, видимо, вызван… приближением смерти.

– Лу Хайкун, мой отец был виноват перед тобой. Теперь я за него расплатилась.

– Сун Юньсян, ты ничего мне не должна, – с трудом проговорил он сквозь стиснутые зубы. – Чем ты собираешься заплатить?

– Ах, вот и славно, – улыбнулась я. – Теперь мы квиты и друг другу ничего не должны.

Я прищурилась, словно увидала вдали служителей Загробного мира, пришедших за мной.

– Лу Хайкун, не встречайся мне в будущей жизни…

Прежде чем я успела договорить, он резко наклонил голову. В смятении я почувствовала, как его теплые губы прижались к моим холодным губам. Лицо Лу Хайкуна было так близко, что я не могла разглядеть его черт. Я лишь ощущала, как соленые слезы – капля за каплей – стекают мне в рот, наполняя его горечью. Я не думала о приличиях, чувствуя, как в груди разгорается жгучая боль. Он потерся губами о мои губы и медленно произнес, будто давая клятву:

– В будущей жизни и в той, что за ней последует, я обязательно встречу тебя.

Я горько усмехнулась:

– Не говори так. Ты пожалеешь…

Когда моя жизнь оборвется, я отправлюсь в круг перерождения, а Лу Хайкун доживет отпущенный срок и после смерти не сможет меня отыскать. Он опять превратится в Чу Куна, вернет себе память и наверняка даже искать меня не захочет… Наши пути разойдутся, мы больше не встретимся.

– Проживи свою жизнь хорошо. Ты уж постарайся. – Я широко улыбнулась, щуря глаза. – Я уйду первой.

Моя душа покинула тело, и меня сразу схватили служители Загробного мира. Они галдели, кричали и тянули меня на дорогу к Желтым истокам [35]. Сердце охватило странное чувство – смесь сожаления и тоски. Я обернулась и увидела Лу Хайкуна. Он приник к остывшему телу и рыдал, как ребенок.