Семь грехов майора Павлова

Глава 2 Жадность

1979 год.

Томская область.

Река Чулым.

В течение двух последующих дней стараниями врачей нога Павлова постепенно заживала. Рана была неглубокой, это и спасло майора от заражения крови: в предсмертной агонии медведь только поверхностно царапнул голень своими когтями. Что касается опухшего лица Кости Сарычева, то и оно принимало уже привычный вид задорного молодого сотрудника столичного Угрозыска. Врачи и косметологи постарались на славу.

Костя был еще неженатым, обитая в офицерском общежитии. На примете у него находилась одна прелестная особа, заканчивающая университет Ломоносова, но со свадьбой пока не спешили.

— Дадут старшего лейтенанта, комнату в коммуналке, вот тогда и сыграем, милая моя, — говорил Костя, отправляясь с майором на очередное расследование. Девушка была согласна.

Виктор Иванович Павлов, напротив, был исконно русским семьянином с давними традициями плотной надежной семьи. Имел двух дочерей и одного внука.

Рано утром третьего дня, в 6:00 майора разбудил звонок телефона.

— Слушаю, — недовольно, спросонья, буркнул он в трубку. Звонили из отдела криминалистики.

— Виктор Иванович, простите за ранний звонок. Как нога, как здоровье?

— Ближе к делу, товарищ капитан, — покосился на спящую супругу старший следователь. Два дня отдыха и заживления ран пронеслись как в тумане. Предстояла новая работа.

— За вами заедет машина, будьте, пожалуйста, готовы через полчаса. Лейтенант Сарычев уже предупрежден.

— Куда ехать? — прикрывая трубку рукой от спящей жены, окончательно проснулся Павлов.

— Сюда, в отдел. Полковник Вдовин даст последние указания. От него и узнаете.

— Хотя бы намекните, капитан. Опять к черту на рога самолетом лететь?

— Не имею права оглашать, товарищ майор. Полковник сам введет в курс дела.

Вот так всегда, чертыхнулся Павлов, отключаясь от связи. Сунул ноги в тапки, прошлепал в душевую.

В это время Костя Сарычев был уже в полной боевой готовности: как всегда собранный и подтянутый, с новыми порывами к предстоящему расследованию. Мешали пластыри на лице, но оно уже заживало. Воспоминания о егере и его жутком исполине недолго тревожили молодую порывистую душу. Костя был готов к новым заданиям, новым свершениям и победам.

…А день, собственно, только начинался.

— Что мы знаем о Томской области? — спросил Павлов, когда полковник Вдовин ввёл обоих сотрудников в курс дела. Предстояло вылететь самолетом в аэропорт Томска, затем вездеходом добраться до одного из селений близ реки Чулым.

— Карта перед вами, товарищи криминалисты, — перекинул Сарычеву через стол полковник. Он сегодня был не в духе. Раздражало то обстоятельство, что местные органы никак не могли справиться самостоятельно с каким-то исчезновением номенклатурного работника — пусть и высокой шишкой в их Томской области. Запросили помощь столицы, наслышанные о безукоризненных методах следствия майора Павлова.

— Вот скажи мне, Виктор Иванович! — горячился полковник, пока Костя бегло изучал масштаб карты. — Какого, прости, хрена собачьего, они вызывают столичный Угрозыск куда-то к чертовой бабушке, да еще и немедленно? Просят помощи, будто у самих не хватает мозгов разобраться в деле?

Майору оставалось только пожать плечами:

— Наверное, прослышали, что мы только что из такой же тайги вернулись, только из Тынды — вот и смекнули, что можем пригодиться по горячим следам.

— А что там за дело, товарищ полковник? — подал голос молодой лейтенант, помечая на карте реку Чулым.

— По коммутатору мне передали, что непременно хотят видеть в качестве консультанта нашего Виктора Ивановича. Ну, и с тобой в команде, разумеется — раз уж ты прикреплен к майору. А дело такое. В Томске какой-то высокопоставленный член партии поехал на рыбалку, и не вернулся. Причем, случай исчезновения партийного члена уже третий. Жена обратилась в милицию. Те поехали по следам правительственной «Волги», ведшим к заброшенному притоку реки Чулым. Она в основном протекает в Новосибирской области, но затрагивает и Томскую. Протекторы шин показали, что машину затем столкнули в омут реки. С трупом или нет, пока неизвестно. Сейчас криминалисты Томской области как раз достают её краном из воды. По сути, прошло трое суток, считая сегодняшнюю ночь.

— Как раз время нашего отдыха, — недовольно выдавил из себя майор.

— Да. С утра пошли четвертые сутки.

— Так вы, судя по времени, звонили нам в Тынду совсем по другому делу?

— Им занялись ребята из Второго отдела. А в Томске хотят видеть вас.

— И что мы должны искать?

— Если в поднятой из реки машине не окажется трупа, то искать, прежде всего, нужно тело. Ну, и убийцу, разумеется. Судя по всему, чиновник отправился на рыбалку сам, без водителя.

— А сами местные милиционеры не в силах это сделать? Обязательно из столицы вызывать? Мы же только с БАМа, товарищ полковник! Едва раны стали затягиваться после столкновения с егерем и его медведем!

— Знаю-знаю, — невесело отмахнулся начальник отдела. — Но исчезновение крупного чиновника, члена партии, да еще и областного совета, это вам не шуточки. Такие дела сразу попадают в категорию всесоюзного розыска. Дело взято на контроль самим генералом! — многозначительно указал полковник в потолок. — К тому же… — он немного замялся, подыскивая подходящие слова.

— Что? — не удержался Костя, подавшись вперед.

— К тому же, незадолго до пропажи чиновника, в этих местах исчезли две девочки. Одна за другой. — Он помедлил, как бы нехотя делясь информацией. — Генерал еще не знает. Я не докладывал, сперва вызвав тебя, Виктор Иванович. А ты уж с лейтенантом будь добр — раскрой это дело. Не знаю, связаны ли пропажи двух девочек с исчезновением чиновника или нет — решать вам на месте. — Он невольно поморщился с болью в глазах. — Обеим девочкам было по двенадцать лет. Друг друга не знали. Жили в разных населенных пунктах. Общей линии никакой не прослеживается. Исчезли с промежутком в один месяц. Единственная зацепка, судя по информации — место исчезновения.

— А это уже интересно! — сразу подобрался майор Павлов. — Что-то мне подсказывает, что исчезли они у той самой реки Чулым?

— Правильно подсказывает, — невесело усмехнулся полковник. — Два депутата облсовета в течение месяца. Родственники шумиху поднимать не стали — очевидно, те были замешаны в каких-то подпольных махинациях с хищением государственных средств. Потом девочки, одна за другой с перерывом в месяц, а затем, спустя время, партийный номенклатурщик — все пропали в одном и том же месте. Там, где сейчас вытаскивают из реки машину.

Полковник на миг замолк, потом выдал:

— Теперь понимаете, почему я так спешно вызвал вас, не дав, как следует отдохнуть после БАМа? Генерал не знает о девочках. Вам предстоит вылететь в Томск, вездеходом доберетесь до местного селения, там вас встретят сотрудники томской милиции. Вам и карты в руки, Виктор Иванович. Как только что-то обнаружите, сразу со мной на связь. А я уж как-нибудь протяну время, чтобы пока не докладывать начальству. Ясно?

— Так точно! — азартно вскочил лейтенант.

— Видать, снова нам по тайге бегать, маньяка ловить, — вздохнул Павлов.

И, попрощавшись, захватив карту, отбыли на аэродром, не заезжая домой. Оба на этот случай всегда имели походный чемоданчик со всей необходимой дорожной мелочью, на случай внезапно свалившегося на голову расследования. И супруга Павлова и будущая новобрачная Кости Сарычева уже постепенно привыкли к их внезапным отлучкам.

— Придется звонить домой уже из Томска, — с досадой заключил майор, поднимаясь на борт самолета.

Спустя время, они покидали столицу. Впереди их ждала могучая и бескрайняя тайга. Новое дело, новое расследование.

— Из тайги в тайгу! — радовался Костя в салоне самолета.

— Ага, — хмуро ответил начальник. — Из огня, да в полымя.

К вечеру их вертолетом доставили в местное управление милиции. Не задерживаясь для формальностей и заполнений протоколов, майор с лейтенантом сразу на вездеходе выехали к месту обнаружения правительственной «Волги». Там их встретил наряд оцепления. Машина уже была поднята краном. Салон пуст, труп отсутствовал. Вдали от трассы, за мостом, простирались массивные лесные чащобы. Рокот реки раздавался эхом, уходя куда-то в пихты, сосны и ели. От трассы отходила едва заметная колея, вероятно, наезженная рыбаками.

— Нехило себе чиновник катается, — присвистнул Костя. — На служебной «Волге»! Еще и проехал по колее как на вездеходе, не застрял.

— Привлекали водолазов? — поздоровавшись с бригадой и представившись, сразу навел справки майор. В самолете они успели прикорнуть, подкрепиться, и теперь оба чувствовали себя довольно сносно. Нога Павлова еще побаливала, а лицо Кости постепенно приходило в норму.

— Так точно, — отрапортовался старший по группе. — Обшарили всё дно омута, тела не нашли.

— Машину досконально осмотрели?

— После двух дней под водой не слишком и осмотришь, товарищ майор. Супруга заявила о пропаже только спустя два дня. Рассказала, куда он обычно ездил на рыбалку. По карте мы нашли вот это место. Сюда же вели и следы машины.

— Без водителя был?

— Без. Сам за рулем. В багажнике — снасти, спальный мешок, продукты на ночевку. Очевидно, предполагал развести костер с ночлегом. Не успел. Исчез. Машину столкнули в омут. Когда сегодня подняли, в багажнике, конечно сплошное размокшее месиво. Да вот, взгляните сами.

Старший группы подвел майора с лейтенантом к предметам, вынутым из багажника, сушившимся на воздухе. Скатанный, набухший от воды спальник. Разобранный походный мангал. Миска, котел для ухи. Прочая утварь. Рядом лежали сморщенные болотные сапоги. Ничего, что могло бы приоткрыть завесу тайны.

— Когда подняли?

— Пока вы в самолете летели.

Майор цепким взглядом окинул территорию. Водолазы с краном отбыли, остался тягач, к которому прицепляли машину. Несколько сотрудников бесцельно бродили по берегу. Река в этом месте создавала небольшую затоку, облюбованную рыбаками. Мост через заводь был старым. За ним начинались лесные массивы. Трасса уходила влево, очевидно, к самому Томску.

— Похоже, по этому мосту давно никто не ездил? — указал он на ветхое строение, приходящее в негодность.

— Здесь не слишком оживленное движение, товарищ майор. Основная дорога километрах в пяти. Удивительно, как он мог добраться сюда на «Волге».

— А другие рыбаки?

— На мотоциклах, — пожал плечами сотрудник.

Во время их разговора Костя Сарычев обследовал ближайшие кусты, обшарил ягодную поляну, приметил следы давних костров. Нашел две консервные банки, поржавевшие от времени. Углубляясь в ягодник, туда, где не добрались местные криминалисты, он кое-что обнаружил. Вернулся к майору, всем видом показывая свой восторг.

Павлов едва заметно повел бровями, давая понять, чтобы молчал.

— Необходимо расспросить супругу, — кивнув Косте, обратился он к старшему группы. — Дадите машину?

— Мы вас отвезем.

— Она в селении?

— Так точно.

Майор немного замялся, поправляя очки. После стычки с медведем, старые были раздавлены, но полковник Войтюк с барского плеча подарил новые. Замявшись, всё же спросил:

— Девочки тоже тут пропали?

— Одна за другой, — оживился сотрудник. — Настоящая трагедия! Весь район дважды поднимали, задействовали даже военный гарнизон. Точнее, пропали они не здесь, а где-то рядом с селением, но одежду с обувью нашли в этой затоке, — указал он на тихую заводь.

— Кто нашел?

— Рыбаки. Сначала один узелок — свернутое платье с босоножками. Через месяц другой узелок — точь-в-точь как первый. Два узелка, привязанные к камням. Оба раза рыбаки были разными. Опускали для охлаждения в заводь бутылки с пивом, вот и нашли.

— Платья, босоножки, говорите?

— Мы тоже удивлены! В такой одежде с обувью по кустам-болотам не походишь, верно? К тому же, они должны были сюда чем-то добраться. Но в обоих случаях никого из свидетелей обнаружить не удалось. Из разных семей, разных школ. Родители до сих пор убиты горем. Наши аналитики сделали заключение, что в такой одежде они не могли тут быть. Пропали где-то в другом месте, а одежду, привязав к камням, кто-то утопил здесь.

— Когда это было?

— Прошлым июлем и августом. Считайте, год назад.

— Думаете, маньяк?

— И в газетах писали, и по радио трубили, и вертолеты привлекали для поисков. Если бы маньяк, он бы не затаился на целый год. К тому же два чиновника, две девчушки, и какой-то высокопоставленный партиец — не слишком явная связь.

— Вы правы, — хмыкнул майор. — Две девочки и депутат областного совета. Говорите, селения рядом?

— В двух километрах друг от друга. В одном исчезла первая девочка, в другом — вторая и этот партиец.

— Вот со второго селения и начнем! — махнув Косте, решительно направился к вездеходу майор.

— Нам отбуксировать «Волгу» в отделение?

— Да. Не забудьте вещи из багажника в качестве улик.

Уже сидя в салоне, Павлов тихо спросил лейтенанта:

— Говори. А то, смотрю, места себе не находишь от радости.

Костя ерзал на сиденье, не в силах подавить эмоции. Машину трясло, наступали сумерки. Чтобы не слышал водитель, лейтенант склонился к уху начальника:

— Нашел, Виктор Иванович! Нашел!

— Не суетись, сынок, — по-отечески улыбнулся старший следователь. — Я и не сомневался, что найдешь. Давай по порядку.

— В общем, такая капуста, — начал младший помощник. — В ягоднике, куда не добрались милиционеры, я заметил следы шин. И, на секундочку, следы были…

— Мотоцикла?

— Так точно. С коляской. К затоке ведет слабая колея, а уже от неё более глубокая.

— Выходит, незнакомец назад с ношей возвращался, хочешь сказать?

— Тут и ежу понятно, товарищ майор! Неизвестный нам тип, уж не знаю по какой причине, выследил жертву, тихо подобрался, свалил ударом, запихнул в коляску, утопил машину и — будь здоров. Скрылся в неизвестном направлении.

— Ну, направление мы найдем, если остались следы протекторов. Тем более мотоцикла с коляской — это уже сужает круг поисков. Молодец, лейтенант! — похвалил помощника начальник. — Укажу это в рапорте полковнику. Жди награду, — пошутил он. — А сейчас еще затемно надо опросить супругу.

Спустя час, въехав в селение, они уже стучали в дверь высокой избы, отстроенной на славу. Резные ставни, большая усадьба, гараж, водокачка, колодец — само строение внушало Косте некое чувство брезгливости. Все носило отпечаток вычурности, показухи, богатства.

— Живут же люди, — с досадой смотрел он на внушительный сарай во дворе. На цепи гавкал волкодав величиной с бульдозер. — А мне в коммуналке придется ютиться с новобрачной.

— Станешь депутатом облсовета, будешь иметь и не такое, — мрачно пошутил Павлов. Ему тоже было не по себе, когда на глазах всего селения номенклатурный чиновник пользуется такой роскошью. Сразу в глаза бросались нетрудовые доходы.

— Кто? — раздался из-за дубовой двери напряженный женский голос.

— Столичный Угрозыск! — отрекомендовался майор. — По поводу исчезновения вашего супруга.

Дверь открыла издерганная тревогами женщина со следами дорогой косметики на лице.

— У меня уже была милиция.

— Мы из столицы. Вы позволите?

— Из самой столицы? — удивилась хозяйка. — У нас в захолустье?

— Ваш муж, являясь партийным чиновником, подпадает под всесоюзный розыск.

Усадив гостей на шикарный диван, она предложила кофе. Пока он заваривался, и хозяйка хлопотала на кухне, Костя обвел взглядом помещение. Поражало сразу всё — от дорогого убранства до громоздкой мебели. Старинные настенные часы, камин, множество замысловатых статуэток. Шторы, ковры, люстра, цветной телевизор последнего поколения — явно заграничный. И это в их 1979 году? Косте показалось, что он попал в усадьбу миллионера.

Павлов был более категоричен в этом вопросе. Его, прежде всего, интересовала пропажа, а уж потом все остальное.

— Расскажите все по порядку, — отпивая кофе из фарфоровой чашки баснословной цены, попросил он хозяйку.

Та сжала руки, присела в утопающее кресло.

— Должен был с ночевкой задержаться. Но, когда не вернулся и после второй ночи, я позвонила в милицию.

— Ясно. Дальше мы знаем. Вам уже рассказали, что нашли пустую машину?

— Да. Звонил следователь. Значит, — всхлипнула женщина, — мой муж не утонул?

— Полагаю, нет. Видимо, он был попросту… хм-м… похищен.

— Но… — заламывая руки, выдохнула она, — мы же в Советском государстве живем. Не в Америке!

— Поэтому мы сюда и прилетели. Покажите, пожалуйста, несколько его фотографий.

Женщина принесла семейный альбом. Майор выбрал пару снимков с разных ракурсов, передал Косте. Тот вносил в блокнот необходимую информацию.

— Какой деятельностью занимался ваш супруг?

— Работал в областном совете. Заведовал государственными дотациями детских садов и школ.

Павлов поднял брови:

— Иными словами через него проходило всё финансирование детских и школьных учреждений?

— Вроде бы да. Я не слишком вникала в его работу.

Майор незаметно подмигнул лейтенанту, многозначительно обведя взглядом убранство комнат, как бы говоря: «А вот тебе и богатство откуда. Наворованное на школах и детских садах».

Костя понял намек, внося в блокнот необходимую справку.

— Ясно! — встал майор. — Спасибо за чудесный кофе. Вы позволите заглянуть в его кабинет?

— Пожалуйста. Мы ничего не скрываем.

«Ой, ли! — усмехнулся мысленно следователь. — А ковры, люстры, китайский фарфор, мебельные гарнитуры? Будет удивительно, если у них нет садовника или горничной».

Кабинет поражал своей вычурной обстановкой. Дубовый стол, внушительные полки с картотеками, реестрами, прочей документацией. Несколько дипломов в рамках на стенах.

Пробежав глазами бумаги на столе, Павлов ясно осознал, какими путями здесь было собрано всё это кричащее богатство. Взятки, подкупы, махинации, подпольные сделки, и итог всему — полное разбазаривание государственных средств. Тут попахивало крупными хищениями. А это статья! Тюрьма. Конфискация.

Совершенно без жалости, оба сыщика оставили женщину наедине со своим горем.

— Пусть ими занимается ОБХСС, — садясь в машину, подвел итог Павлов. — У нас задача, отыскать след. Но это уже с утра.

Вечер надвинулся внезапно. О возвращении к мосту не могло быть и речи. Обратившись к водителю, Виктор Иванович спросил:

— Вы не могли бы договориться от моего имени, чтобы нам завтра предоставили машину?

— Сами будете за рулем?

— А чем здешние дороги отличаются от столичных? Движение разве что послабее.

Поужинав и переночевав в гостинице в двухместном номере, оба следователя были уже с утра на ногах.

Предстоял второй день расследования.

…И он начался.

Позавтракав рано утром, они сели в подогнанную им машину, добрались до затоки с мостом, и Костя сразу кинулся в кусты.

— Вот они! — радостно заорал он.

Павлов приблизился, осмотрел следы мотоцикла с коляской. Они вели напрямую из лесополосы, на грунтовую дорогу, что им было крайне полезно. Грунтовка ответвлялась от главной трассы, теряясь где-то по ту сторону моста.

— Вот там точно милиция не бывала, — заключил Сарычев. — Поедем по следам?

— Если мост выдержит, — подозрительно покосился на сооружение майор. — Уж ветхий больно.

— Ну, двоих же седоков выдержал!

— Потому что на мотоцикле были. А мы на машине, братец мой.

Но, вопреки страхам майора, мост, поскрипев опорами, выдержал. Дальше следы мотоцикла шли в направлении каких-то далеких строений. Ночью прошел мелкий дождь, и протекторы неплохо виднелись в нетронутом годами грунте.

— Что-то мне напоминает тот старый комбинат в Тынде на БАМе, — чертыхнулся Костя. — Как бы и здесь не столкнуться с маньяком.

Колея, виляя, утопала в прошлогоднем лишайнике, но следы отчетливо вели к далеким строениям.

— По карте ничего не обозначено, — сверился Костя. Павлов нажал педаль газа, машину кидало на грунтовке. Спустя время, они подъехали к четырем ветхим срубам, напоминавшим сараи. Столбы электропередач закачивались одинокой трансформаторной будкой. Дальше шла непролазная тайга.

Выключив мотор, оба сыщика неслышно выбрались из салона. Пахло хвоей, журчал неподалеку ручей.

— Безлюдно как-то, — поежился молодой лейтенант. Виктор Иванович машинально поправил кобуру на ремне. Вынул-проверил магазин.

Сразу за трансформатором располагались два сарая. За ними, очевидно, жилой барак, собранный вручную из бревен. Кругом тишина, опустение, отсутствие хозяев.

— Зайдем? Или покричим?

— Мы здесь непрошеные гости, сынок. Поэтому будем тихо. Помнишь того егеря на БАМе, от которого остались шрамы? Тоже жил отшельником.

— И медведя-людоеда держал, — подернул плечами Костя.

Обходя сарай, они осторожно взошли на крыльцо. Дверь держалась на висячем замке, но он был не закрыт.

— Если замок снаружи, то внутри никого, — определил Павлов.

— А если хозяева застанут нас здесь?

— Мы из столичного Угрозыска. Забыл? Не воры, не грабители. Приехали по делу.

Майор и сам понимал, что поступает вопреки закону, проникая без ордера в жилище. Но следы мотоцикла вели сюда — это была единственная улика.

Сняв замок, осторожно вошли внутрь.

— Странно, что нет собаки, — удивился Костя.

— Конуру с пустой цепью видел во дворе? Значит, хозяин взял пса на поводке. Ушел куда-то в тайгу по своим делам. Стой у входа, наблюдай за машиной. Если кто появится, он, прежде сего, подойдет к ней. А я тем временем бегло осмотрю помещение.

Первым делом бросилось в глаза полное отсутствие женских рук. Сразу возникло ощущение холостяцкого одинокого жилья. Две комнаты, кухня. Все носило печать запущенности. Паутина, неубранная посуда, расстеленная постель не первой свежести.

…И запах.

Он буквально бил в нос своим жутким ароматом. Так пахнет старая, залежавшаяся, протухшая… СМЕРТЬ!

Павлову незачем было принюхиваться. Он слышал такой запах не впервые. Этот запах забивают нафталином.

Уже предчувствуя что-то недоброе, он спешно миновал первую комнату. Оказавшись в спальне, с постелью в углу, на миг замер.

— О-о, чё-ёёёрт! — вырвалось из груди.

Изумленным взглядом уставился на стены. То, что он увидел, сбивало с толку.

И было отчего.

…По всей стене напротив кровати были приколоты вырезки из местных газет, любительские фотографии, заметки, журнальные статьи.

И везде-везде, куда бы ни проникал взгляд майора, висели изображения…

Да-да! Того самого чиновника, что дала фотографии его жена.

Он был повсюду!

Увеличенные и любительские снимки. Кадры, заснятые фотоаппаратом во время каких-то церемоний открытия школ или детских садов, судя по всему, во всей Томской области. Тут и там висели приколотые снимки, снятые любительской камерой, очевидно исподтишка, из засады: на рыбалке, во дворе, в салоне «Волги». Разного качества и формата, они буквально застилали всю стену. Испещренные линии маршрутов по области расчерчивали карту в разных направлениях. Карта показывала, когда и куда направлялся чиновник. Все линии утыкались в областной город Томск.

Павлов поправил очки. Одна, особо крупная фотография, изображала номенклатурщика, сидящего с удочкой в руках. На заднем фоне майор узнал тот самый мост, по которому они недавно проезжали.

Выходит, хозяин этой халупы следил за своей жертвой почти ежедневно?

Павлов обратил внимание на стопку бумаг.

— Костя, ты смотришь? — негромко крикнул в коридор.

— Так точно. Пока никого. Товарищ майор, я ведь без табельного оружия. Распорядитесь, как вернемся домой, чтобы полковник выдал.

— Хорошо. Ты заслужил!

А сам в это время перебирал какие-то копии документов. Откуда они здесь? Кто хозяин жилой постройки? Почему такой мерзкий запах, доносящийся, казалось, отовсюду?

Его взгляд скользнул по выпискам из документов. Скользнул и… замер.

Не веря глазам, Павлов стал лихорадочно перебирать листы.

Здесь были отчеты, реестры, суммы взяток, выписки подкупов чиновников — одним словом все, что касалось хищения денежных средств, выделяемых государством на школы с детскими садами. Не нужно быть бухгалтером, чтобы сразу понять — все это касалось того самого чиновника, фотографии которого висели на стенах. Это был настоящий архив изобличающих финансовых махинаций, благодаря которым партийный секретарь жил в баснословной роскоши. Это был настоящий кладезь компромата! Теперь становился ясным и сам мотив исчезновения жертвы.

— Давайте быстрее, товарищ майор! Мне показалось, далеко слышен лай собаки.

— Иду! У меня кое-что есть!

Павлов спешно прихватил несколько листов, вернулся к помощнику. Оба прислушались.

— Далеко?

— Где-то в деревьях, — махнул Костя в сторону леса. — Может, возвращаются с охоты?

— Машина им пока не видна, кто бы они ни были. Потом расскажу мотив похищения.

— А я и сам догадался. Казнокрад, взяточник, подпольный махинатор, спекулянт?

— Хуже! Занимался хищением государственных средств. При Сталине таких сразу расстреливали!

— Но где сама жертва?

— Чувствуешь запах? Так может разлагаться только плоть.

Костя ахнул, сразу подобравшись.

— Думаете, где-то труп?

— Так воняет только сама СМЕРТЬ, братец мой. Быстро осматриваем оба сарая. Похоже, запах идет оттуда.

Оба кинулись к первой постройке. Рванули дверь. В нос сразу ударили миазмы трупных испарений. Павлов прикрыл нос рукой:

— Здесь и будем искать.

Войдя внутрь, лейтенант остолбенел. Косте сразу вспомнился подвал егеря на БАМе. Тучи гудящего гнуса забил уши. Жирные трупные мухи, издавая мерзкое жужжание, облепили большую деревянную кадку, в которую Костя не решился заглянуть. Бочком-бочком он протиснулся в угол, заполненным хозяйским инструментом. Павлов уже стоял у бочки. От потрясения его очки съехали набок, которые он пытался водрузить на место непослушными руками.

Костя из-за спины начальника все же заглянул в бочку. Увидел и… обомлел.

— Ох, ма-а-ать вашу… — только и смог вымолвить дрожащим голосом.

Бочка была наполнена расчлененными останками человечины. Сверху покоилась отрезанная, видимо, бензопилой, голова. Пустые вытекшие глазницы взирали на непрошеных гостей своей чернотой. Засохшие потоки крови обрамляли бочку со всех сторон. Снизу виднелись обрубки чего-то бесформенного и непонятного: не то локтевых суставов, не то ключиц. Мухи облепили ошметки плоти, внутри которых копошились белые омерзительные черви. Извиваясь, некоторые из них, величиной со шнурок ботинка, пытались выползти по краю бочки, сваливаясь шлепками на пол.

Костю замутило в желудке, исторгая позывы рвоты.

Снаружи далеко гавкнул пёс.

Оторопевший майор с силой рванул Сарычева на себя, приводя в чувство.

— Быстрее во второй сарай. Я знаю уже, кто там будет.

— Я тоже, — как-то по-детски всхлипнул помощник. — Девочки…

Лай послышался ближе. Раздался оклик. Хозяин призывал пса к себе. Значит, не на поводке, мелькнуло у Павлова. Судя по низкому голосу собаки, она была огромной: или сенбернар или волкодав.

— Готов? — вытаскивая пистолет, спросил Павлов. — Вперед!

Бросились во второй сарай, уже зная, что именно увидят.

Так и произошло.

Еще не достигнув середины, в висящем столбе пыли, оба сотрудника едва не врезались в широкий топчан, на котором…

— О, боже! — оторопело выдавил из себя лейтенант.

То, что предстало их глазам, невозможно было описать простыми словами. На ум приходило только:

УЖАС

МЕРЗОСТЬ

ПРЕИСПОДНЯЯ

Прямо под ногами Кости располагалась широкая кушетка, застеленная клеенкой. На ней, привязанные друг к другу, лежали две юные девочки. Мертвые, и давно окоченевшие. Немыслимо вывернутые головы, вопреки всем анатомическим строениям шейных позвонков, были обращены к сыщикам застывшими в агониях лицами. Открытые в предсмертном крике рты являли собой чёрную пустоту зияющих провалов.

— Ма-ммм-ма… — выдохнул Костя, выворачивая наизнанку желудок. Позывы рвоты, казалось, исторгнутся сейчас бурным потоком.

Тела были… мумифицированы!

— У н-них… — заплетающимся языком пролепетал он, — у них нет… языков!

Рядом с открытыми в конвульсиях ртами на кушетке валялись…

ОТРЕЗАННЫЕ языки.

Костя тихо сполз на пол, обрушиваясь сознанием куда-то в нирвану. Разум отказывался подчиняться воле. Даже майор Павлов, видавший за годы службы и не такое, едва удержался на ногах, чтобы не сползти на пол вслед за лейтенантом.

Из пустых глазниц, шевелясь и взбухая клубками, выползали черви. Зеленые мухи облепляли изъеденные лица, которые превратились в бесформенные маски СМЕРТИ.

Зрелище было настолько жутким и омерзительным, что не шло ни в какое сравнение даже с жертвами егеря на БАМе. Там были обыкновенные проститутки, девицы легкого поведения; здесь же перед сыщиками лежали две невинные юные девочки, изувеченные рукой какого-то маньяка. Обе маленькие жертвы были раздеты. На их телах виднелись следы истязаний — не то плётками, не то узкими ремнями. Кровавые полосы испещряли исхудавшие руки и ноги.

— Им ч-что? — поперхнулся комком Костя. — Им выкололи глаза?

— Как и тому чиновнику, — глухо ответил Павлов, не менее потрясенный от жути.

— А языки? Зачем вырвали языки?

— Ты у меня спрашиваешь?! — обозлился майор. — Сейчас мы это узнаем. Хватай под руку что найдешь, и во двор!

Сарычев лихорадочно бросил взгляд на стены, вдоль которых тянулись два стеллажа с хозяйственным инструментом. Приметил серп с рукояткой. Какого черта это орудие уборки урожая находилось здесь, не было времени выяснять. У Кости только мелькнуло в голове, что, возможно, этим серпом была отсечена голова партийного секретаря, но лейтенант уже бросился вслед за начальником. Майор всматривался по ту сторону забора.

Быстро окинув взглядом лейтенанта, увидел серп в руке. Кивнул. Шепотом дал указания:

— Я пистолетом сниму собаку, если бросится на нас. А ты постарайся зайти за спину хозяину. Дальше — по обстоятельствам.

— Так точно! — голос у младшего помощника еще дрожал от увиденного кошмара, однако он уже пришел в себя. Сказались месяцы тренировок в учебном лагере.

Послышался скрип калитки.

Время понеслось для оперативников вскачь, обгоняя само себя.

…Что было потом, лейтенант Сарычев вспоминал как сплошную карусель навалившегося на них АДА.

Учуяв незнакомцев, громадный пес неопределенной породы, размером с небольшую лошадь, сразу бросился во двор.

— Стой, холера! — раздался глухой хриплый голос хозяина.

Огромная махина мохнатой глыбы, с высунутым языком и оскалившимися клыками, неслась прямо на майора. Тот неловко отступая, попытался увернуться, вскинул пистолет, грянув подряд двумя выстрелами: БА-ААМ! БА-ААМ!

Туша волкодава будто с размаху врезалась в невидимую стену, разметав в полете когтистые лапы. Грянул третий выстрел. Отброшенное ударом тело перевернулось в воздухе, всей своей массой обрушиваясь на майора. Оскалившаяся пасть готова была вонзиться клыками в сонную артерию. Павлову показалось, как на него со всего маху упало килограмм 100 веса — настолько туша была огромной для собаки. РАЗ! — и он с пистолетом оказался под громадной махиной. Издав стон выдоха, стал высвобождать руку, в то время, как зверь бился в предсмертных агониях. Тело конвульсивно дернулось, из горла хлынула кровь. Пульсируя толчками, она фонтаном заливала лицо майора. Из зева пасти дохнуло падалью. Вывалился язык. Чудище дернулось последний раз, вытягиваясь во всю длину своего громадного роста.

«Как собака Баскервилей» — мелькнуло у сотрудника.

Костя Сарычев тем временем выскочил из-за сарая, столкнувшись лицом к лицу с хозяином. Незнакомец на миг опешил, не ожидая столь незваных гостей, но тут же, узрев опасность, вскинул двуствольное ружье. Грянул выстрел: БА-ААХХ!

Заряд пролетел в сантиметре от уха лейтенанта. Почти машинально тот бросился в ноги стрелявшего. Полоснул серпом по ботинку. Раздался вопль:

— А-аа… сука!

Майор никак не мог вылезти из-под туши собаки. Сарычев рванул на себя ноги противника, тот, издав хрип, навалился на него телом, вжимая дуло ружья в солнечное сплетение. Клубок схватившихся тел вспарывал под собой землю. Наученный горьким опытом с егерем Тынды, лейтенант вдавил голову в плечи, не позволяя вцепиться в горло.

— Я тебя, падла, на куски разорву! — рычал незнакомец.

Костя был в два раза легче и слабее хозяина, теряя силы в долю секунды.

— Размозжу череп! — ревел незнакомец. Нажал на спуск, грохнул второй выстрел: БА-ААХХ! Заряд ушел в пустоту. Откинув пустое ружье, начал молотить кулаками в живот лейтенанта.

Как позднее вспоминал Костя, все повторялось в точности как с егерем на БАМе. Будто страшный сон дежа-вю, когда мельчайшие детали всплывают в памяти угасающего организма.

— Хрры-ыыы… — издал Костя хрип.

Хозяин уже занес кулак для сокрушительного удара, намереваясь разворотить челюсть, когда раздался неприятный треск: КРРА-ААХХ!

За спиной незнакомца, пошатываясь и переводя дыхание, весь в крови и собачьей шерсти, возник майор. Рубанув по затылку рукояткой пистолета, он ожесточенно и методично принялся наносить удар за ударом, вкладывая оставшиеся силы: РАЗ, еще РАЗ, еще… еще!

Тело хозяина стало заваливаться набок. Удивленно выкатив глаза, с яростью прохрипел, пуская кровавую пену:

— Одолели, паскуды…

И, повалившись на Костю, дернувшись в агонии, замер.

Только тут лейтенант смог выдавить из себя стон.

— Сейчас, сынок! Сейчас! — принялся оттаскивать тело майор. Очки где-то упали в разгар схватки с собакой, и старший сотрудник близоруко перевалил обмякшее тело. Высвободил помощника, оттягивая в сторону. Костя глотал воздух раскрытым ртом.

— Уже второй раз… спа-спасаете меня, Виктор Ива… Иванович, — поперхнулся лейтенант, кашляя сгустками слюны.

На секунду оба замерли, вслушиваясь в сарай — не донесется ли грозный рык пса.

Удостоверившись, что зверь мертв, осмотрели друг друга. На этот раз обошлось без тяжелых ранений: всего несколько ссадин, царапин, да пару синяков на лице Кости. Теперь предстояло связать и растормошить незнакомца.

Спустя какое-то время тот начал приходить в себя. Связанный по рукам и ногам, он обвел яростным взглядом склонившихся над ним сотрудников.

— Менты поганые!

— Уже знакомо, — усмехнулся Павлов. — У вас, у маньяков, один лексикон. Что в Тынде, что здесь, в Томске.

— Причем тут Тында, мать вашу? — попытался дернуться тот, высвобождая руки.

— Да мы, понимаешь, только из Тынды. Слышал такую на БАМе? Там тоже маньяк был, похожий на тебя, сволочь! — не удержался лейтенант, проверяя за спиной связанный узел. — Тот фанат на девиц охотился, а ты на девочек беззащитных.

— Поделом им! — вскипел незнакомец. — Много знали.

— И ты, сукин сын, вырвал им языки? Выколол глаза? Истязал, насиловал? — в гневе почти взревел Сарычев. — Они же почти детьми были!

— Много знали, — повторил незнакомец. — Больше ничего не скажу.

Наступила пауза. Маньяк сверлил обоих сотрудников ненавистным взглядом, потом вдруг выпалил:

— Первая девка видела, как я наблюдал за своей целью.

— Целью? Это так ты называешь живых людей?

— Они не люди! Они мрази! Все! Все, за кем я охотился!

— И кто же они? — Виктор Иванович сознательно затягивал беседу, превратившуюся в допрос.

— Продажные чиновники. Взяточники! Твари, спекулянты, воры, крадущие деньги на создание школ, детских садов.

— И ты, мразь, говоришь о детских садах? — взревел Костя, теряя контроль. Вскочив рядом, что есть мочи врезал кулаком в челюсть маньяка. — Ты? Тот, который истязал девчушек? Убил, выколол глаза, отрезал языки? — По лицу Кости от ярости катились слезы. — Ты? Сволочь, изуродовавшая тела двух малолетних девочек? И ты, мерзавец, говоришь о детских садах???

— Оставь, сынок. Этому поддонку уже ничем не поможешь, — устало отмахнулся Павлов. — Он просто изверг, лишенный рассудка. Истязатель. Такие изуверы были полицаями при фашистах.

— Петля по нему плачет, гадина! — замахнулся Костя, но Виктор Иванович остановил взглядом.

— Доставим в Томск, пусть там судят праведным судом.

Потом помолчал, но тут же спросил:

— Говоришь, двух девочек раздел, истязал, убил, только из-за того, что они, каждая поодиночке видели твои слежки за жертвами? Отчего же тогда нигде не зафиксированы исчезновения чиновников? Я так понимаю, они были из той же компании продажных спекулянтов, что и наша жертва?

— А кто будет заявлять? Их родственники и супруги боялись огласки, мать их! Сразу всплыли бы все грехи наружу. Они же миллионами ворочали! В газетах пошумели, но на том все успокоилось. Утонули в реке.

— Сразу оба?

— Через месяц.

— Тоже расчленил в бочке для засолки огурцов? — в гневе выпалил Костя. — Как вот этого последнего?

— Нет. Просто вспорол животы, отвез на реку, утопил.

— А потом принялся за девочек? Только из-за того, что каждая оказалась невольной свидетельницей? Ты, тварюка! Ты измывался над детьми-и! — заорал Костя. — Ты безмозглый маньяк! Больной, умалишенный садист, каких не должна носить Земля!

Он еще долго бесновался в ярости, не находя себе места. Павлов в это время вызвал отдел милиции. Наученные прежним горьким опытом, они на этот раз прихватили рацию. Отдав указание немедленно прислать оперативную группу, Виктор Иванович устало откинулся спиной к косяку двери. Убийца молчал. Теперь молчал и лейтенант. Внезапная слабость подкосила ноги, когда вспомнил двух изувеченных девочек.

Дело, собственно, можно было считать закрытым.

Передав пленного прибывшему отряду милиции, оба столичных сыщика, почти без сил, отправились в Томск. Там их ждала гостиница. Потом — домой.

Следующим утром, уже сидя в самолете, Павлов недовольно резюмировал:

— Что-то мне подсказывает, братец мой, что наш полковник Вдовин готовит уже следующее дело. Отдохнем пару дней, и как всегда — за новое расследование.

— Что же будет на этот раз? — вытянув ноги, зевнул Костя. Лицо саднило, но было терпимо.

…Дома его ждала милая сердцу невеста.

********