Семь солнечных дней

40

Воскресным утром вчерашняя непогода показалась Речел далеким воспоминанием. Однако разбудившие ее звуки были знакомы до боли. Яслин опять рвало.

– Господи, – пробурчала она, вывалившись из ванной и вытерев рот чистым белым полотенцем. – Никогда не мешай ракию и «Бейбишам».[23]

Ракия и «Бейбишам», по мнению Яссера, это модный коктейль. Когда Жиль сказал, что ему нужны спички, и Кэрри Эн попыталась улизнуть под этим предлогом, Яссер настоял, чтобы они выпили по маленькой перед сном. Речел пить не хотела. Кэрри Эн тоже. Но Яслин была не против. И так как Яслин была в ударе, один ее голос за побил два голоса против. Особенно после того, как она обозвала их обеих кислятинами.

– Мы в последний раз пируем как три незамужние подружки, – напомнила она Речел. – Вот выйдешь замуж, тогда и будешь рано ложиться.

«Вот, теперь она расплачивается», – подумала Речел. Теперь турецким гостеприимством Яссера заблевана вся ванная. И это ее вовсе не радует. Услышав, как Яслин выворачивает, Речел сразу же поняла, что и ее желудок здорово скрутило. «Бейбишам» и ракия. Какой кошмар.

– Ее опять рвет? – простонала Кэрри Эн с кровати под кондиционером.

– Угу, – кивнула Речел.

– Поделом ей.

В то утро Яслин и Кэрри Эн дулись друг на друга – и неудивительно. Речел поежилась, вспомнив, как они возвращались в номер. Когда Кэрри Эн заявила, что Жиль проводит их троих до бунгало, до Яслин дошло, что ее пасут, и ей это не понравилось. Как только они вышли из комнаты Яссера, Речел, которая до этого сидела как немая, опять разболталась. И Кэрри Эн тоже. У них словно гора с плеч упала.

– Вы могли бы уйти в любой момент, – заметила Яслин. – Я сама о себе позабочусь.

– Ты была пьяна. Нельзя было бросать тебя наедине с этими парнями. Жиль просто слизняк, – выпалила Кэрри Эн.

– Наверняка у него каждую неделю новая девица, – сказала Речел.

– Каждую ночь, – поправила ее Кэрри Эн.

– А я и не собиралась пополнить его список, – заметила Яслин.

– Но впечатление было такое, будто ты в боевой готовности, – бесцеремонно заявила Кэрри Эн. – Стоило ему с тобой заговорить, как ты закидывала ноги ему на шею и засовывала язык чуть ли не в горло.

Яслин протестующе подняла руку.

– Да пошла ты, – бросила она подружке. – С каких это пор вышел закон, запрещающий флиртовать с мужчиной?

– Не понимаю, зачем флиртовать с такими скользкими типами, когда дома тебя ждет замечательный бойфренд. Как только Юэн тебя терпит. Неужели обязательно пытаться соблазнить каждого самца, что подвернется под руку?

– Мне не надо пытаться, – заявила Яслин. – Достаточно просто быть собой.

– Ага, как же.

– В этом твоя проблема, Кэрри Эн! Ты не можешь вынести, что все парни на меня западают.

– Это твоя проблема, Яслин. Если ты настолько не уверена в себе, что должна убедиться, что каждый встречный мужик не прочь переспать с тобой…

– А что плохого в том, чтобы проявить дружелюбие? Ты до такой степени зациклилась на Греге, что окончательно разучилась нормально общаться с мужчинами. Ведешь себя так, будто Яссер и этот норвежец снизу плевка твоего не стоят. Что ж, Кэрри Эн, протри глаза! В мире миллионы разведенных женщин, и с твоей кислой рожей у тебя нет перед ними ни одного преимущества!

– О боже. – Кэрри Эн скривилась в притворном шоке. – Думаешь, я упустила свой шанс с Яссером и Мортеном? Вот несчастье!..

Кэрри Эн достала из-под подушки ночную рубашку и принялась снимать еще влажный клубный наряд. И не успела стянуть через голову футболку, как Яслин нанесла следующий удар.

– Знаешь, Кэрри Эн, я вообще сомневалась, стоит ли ехать с тобой в отпуск. Я подумала: смогу ли я выдержать целую неделю в обществе мисс Хэвишем, которая только и знает, что оплакивать упущенное? Но Речел заверила меня, что ты станешь нормальной, как только сядешь в самолет. Что ж, она ошиблась. Всю неделю ты саднишь, как заноза в заднице, и распускаешь сопли, будто ты единственная женщина на свете, у которой увели мужика. Ты похожа на паучиху, черную вдову. Не хочешь, чтобы другим было весело, потому что тебе хреново. И совершенно не умеешь расслабляться.

– И слава богу, что я не расслабляюсь так, как ты, – парировала Кэрри Эн. – Как думаешь, Яслин, на что похоже твое кокетство? Может, когда-то оно и казалось милым, но теперь, когда ты истекаешь слюной на таких сосунков, как Жиль, ты выглядишь как старуха. По сравнению с теми шведскими близняшками ты такая же старая и жалкая, как я. Только вот я не пытаюсь молодиться. Яслин, найди в себе хоть каплю достоинства.

– Достоинства? Найди себе каплю ботокса, стерва!

– Зачем? Чтобы быть похожей на тебя?

– Откуда ты знаешь, что я делала ботокс? Это вранье.

Одной только Речел было известно, что Яслин легла под иглу после того, как ее агент Криспин испугался морщинки, которую невозможно было увидеть без увеличительного стекла.

– Она сама догадалась, – взмолилась Речел. – Потому что у тебя такой славный и отдохнувший вид.

– Ну да, я сделала ботокс, – ощетинилась Яслин. – И что с того? Один паршивый укольчик. Это лучше, чем обвиснуть, как только тебе стукнет тридцать. По крайней мере, у меня нет усов, как у некоторых!

– Яслин! – Речел видела, что перепалка вот-вот выльется в настоящую войну.

Но Кэрри Эн была на удивление дружелюбна. Она лишь подняла руки, будто в знак капитуляции, и удалилась в ванную.

– Только недолго! – завизжала Яслин ей вслед. – Вечно сидишь там часами!

– Нужно же замаскировать все мои недостатки, – крикнула в ответ Кэрри Эн.

Затем напряжение рассеялось.

Речел была благодарна. Она ненавидела ссоры. Ненавидела. От разговоров на повышенных тонах ей становилось физически нехорошо.

– Который час? – пробурчала Кэрри Эн.

– Восемь утра, – ответила Речел.

– Боже…

– Фантастика, – пробормотала Яслин, рухнув на подушки лицом вниз. – Еще рано. Кто-то должен пойти и занять лежаки в теньке.

Разумеется, жребий пал на Речел. Захватив три пляжных полотенца, она направилась к бассейну, как солдат, идущий в разведку. Семеня по садовой дорожке, Речел молилась, чтобы в такую рань враг еще спал. Сердце успокоилось и забилось почти в нормальном ритме, когда она увидела, что у бассейна не было ни души, кроме парня, который вылавливал с поверхности воды опавшие листья и дохлых жуков. (У него не всегда хорошо получалось. Та самая стрекоза, что недавно ютилась на плече Салли, на следующее утро была проглочена неудачливым купальщиком.)

Речел заметила три желанных лежака в тени полосатого навеса пул-бара. На них не было ни полотенец, ни особых знаков, что они заняты. Речел ускорила шаг на пути к цели. Бросила полотенца на первый лежак. И с чувством благодарного облегчения рухнула на второй.

Помимо дрязг Кэрри Эн и Яслин, катавасия с лежаками была еще одной причиной, почему Речел хотелось поскорее вернуться в Лондон. Каждое утро она словно превращалась в игрока английской сборной, который должен пробить пенальти французам на Кубке мира – таким ответственным делом представлялся ей захват территории у бассейна до появления трио француженок.

Остался всего один день, с облегчением думала Речел, аккуратно раскладывая полотенца. И чтобы они не улетели, вывалила сверху содержимое пляжной сумки. Затем улеглась на средний лежак и стала ждать, когда Яслин и Кэрри Эн сменят вахту, чтобы она могла спокойно позавтракать.

Ждать было очень скучно. Речел достала мобильник, включила его и проверила сообщения. Ноль. Звонить Патрику в Дублин еще рано. Она положила телефон обратно в сумку. Но руки все же чесались. Может, вовсе не рано ему звонить? Все равно перед сном он выключил телефон. Значит, не стоит переживать, что ее звонок его разбудит. Что плохого, если она позвонит и прослушает сообщение на автоответчике? Ей бы просто его голос услышать… Речел потянулась к сумке, но в тот момент телефон вдруг сам зазвонил. Она так перепугалась, что отдернула руку, будто нащупала в сумочке мягкую пушистую тушку острозубой крысы.

– Проклятье! – Оправившись от испуга, она взяла трубку.

– Речел?! – Звонила Хелен. – Ты что, ругаешься? У тебя странный голос. Чем это ты там занимаешься?

– Ничем, – ответила Речел. – Честное слово. Меня телефон испугал.

– Неужели?

В присутствии полицейских, таможенников и Хелен Хьюсон Речел всегда казалось, будто она делает что-то предосудительное.

– Все в порядке? – наконец спросила Речел. В Лондоне сейчас было полвосьмого.

– Видишь ли, дорогая… Ох уж эта зловещая фраза.

– В чем дело? – медленно проговорила Речел.

– Уверена, это был всего лишь недосмотр с твоей стороны. Я же знаю, как ты забегалась с другими приготовлениями. И конечно, ты всю неделю веселилась с подружками и даже не задумывалась о том, как здесь идут дела.

– Хелен, что стряслось? Как идут дела?

– С поставщиками продуктов проблемы.

– Я оплатила депозит еще до отъезда. Выписала чек в среду и отослала заказным письмом. Поставщики должны были получить чек в четверг утром.

– Что ж, думаю, мы их потеряли… – Хелен вздохнула.

– Что потеряли?

– Деньги, что ты заплатила. Думаю, они вправе оставить чек себе вне зависимости от того, их это была ошибка или нет. Раз уж ты поставила свою подпись на бланке заказа.

– Хелен… – Речел изо всех сил сдерживала раздражение в голосе. – О какой ошибке идет речь? И что вы сказали поставщикам?

– Я попросила их прислать копию меню Дженнифер на факс, в офис. Хотела взглянуть на выбор блюд, и Дженнифер завезла мне меню по дороге с работы. Невероятно, что ты ничего не заметила, милочка. Все это просто обрушилось на мои плечи. Ошибка была очевидна.

Речел досчитала до десяти:

– Какая ошибка?

Может, они просто неправильно написали какое-то слово, предположила Речел. Хелен хлебом не корми, но дай соблюсти все грамматические и орфографические правила – она ведь бывшая учительница старой закалки, работала в средней школе. Она частенько пилила несчастных торговцев, что на вывеске неверно использован апостроф. «Невежеству нет оправдания», – разглагольствовала она и еще удивлялась, с чего это ей всегда подкладывали гнилое яблоко на дно бумажного пакета.

Но проделкам Хелен в то утро тоже не было оправдания, что бы она ни задумала.

– Понятия не имею, как у них хватило наглости требовать тридцать фунтов на брата, если в меню нечем поживиться. Абсолютно нечем. Нет даже жалкого канапе с копченым лососем. Кого они дурят? Вот что я хочу знать. Тридцать фунтов с человека за грибное ризотто и паштет из авокадо? За лопухов нас держат, что ли? Да все это хозяйство обойдется в три с половиной фунта и еще три с четвертью останется!

– Хелен, – прервала ее Речел. – Мы и заказывали паштет из авокадо. И грибное ризотто. Это наш выбор меню.

– Хочешь сказать, что это ты заказала меню без мяса?

– Да. – Речел облегченно рассмеялась. – Разумеется, в меню нет мяса. Ведь мы с Патриком вегетарианцы, помните? Мы нарочно выбрали поставщиков вегетарианских продуктов. Мы именно так и хотели, Хелен. Никакой ошибки нет.

– Патрик не может быть вегетарианцем, – уперлась Хелен.

– Он не ел мяса уже три года.

– Своими глазами видела, как он ел курицу.

– Должно быть, это было до двухтысячного года.

– Бред. Он просто притворяется, чтобы угодить тебе, крошка. Я знаю, что ты забиваешь голову всей этой экологической чепухой, и это очень похвально, я уверена… но Патрик – настоящий мужчина, а настоящему мужчине не прожить на паштете из авокадо.

– Мы выбрали вегетарианское меню, – настаивала Речел. – Мы выбирали вместе. Патрик и я.

– Как можно заказывать вегетарианское меню на свадьбу! – взорвалась Хелен. – Гости надеются, что их нормально покормят! А от тебя они уйдут голодными! Ладно, не волнуйся, я все уладила. Позвонила поставщикам, которые должны были обслуживать свадьбу дочери миссис Кларк еще до того, как она попала в ту жуткую аварию. Конечно, надо было заказывать заранее, но мне повезло: кто-то отменил бронь. Так вот, они предложили жареного ягненка – отличное блюдо для пожилых, у кого уже нет своих зубов, и рыбное блюдо для вегетарианцев…

– Вегетарианцы не едят рыбу! – воскликнула Речел.

– Было сложно решить, что выбрать на десерт: тирамису или торт Павловой. Я остановилась на Павловой. Тирамису не всем по вкусу. А Павлова из малины и…

– Хелен, остановитесь! Вы не можете…

– Что ты сказала, милочка? Знаешь, эта турецкая телефонная связь – просто ужас какой-то. Одни помехи. Ты все еще слушаешь, дорогая? Ничего не слышу. Ну ладно. Поговорим позже.

Хелен тут же отключила телефон. Речел подскочила на лежаке и нажала повторный набор.

– Хелен, вы не можете… – затараторила она, как только сняли трубку.

– Абонент временно недоступен, – раздались электрические позывные «Мисс Оранж Нетворк».

– Бред собачий, – процедила Речел. Хелен никогда не отключала телефон, когда Патрик был за границей.

Речел снова набрала номер.

– Абонент временно…

– Черт, черт, черт!

Придется звонить Хелен домой. Но тогда надо будет вернуться в номер и отыскать ежедневник – номер записан на последней странице. Значит, драгоценные шезлонги останутся без присмотра…