Сепарация: спокойно и бережно

В реальной жизни очень важно помнить, что сепарация происходит в отношениях, в которых есть как минимум две стороны: ребёнок и мать, ребёнок и отец, ребёнок и родители, ребёнок и семья. И, помня об этом, мне хотелось бы договориться с вами, что на всех следующих страницах мы будем говорить не только о сепарации от родителей, но и о сепарации ребёнка и родителя друг от друга. И даже иногда о сепарации родителя от ребёнка.

Вырастая, люди часто говорят о своих переживаниях и конфликтах с родителями. От многих подростков можно услышать: «Родители не понимают меня», «Не могу дождаться, когда я уже смогу уйти от них», «Мы с ними чужие, я никогда не буду таким же, как они».

Гораздо реже можно встретить другую крайность: младшее поколение может говорить о том, что родители лучше знают, как нужно жить и что правильно делать, или продолжает поддерживать правила семьи, даже если они перестают приводить к хорошим результатам. Например, выросшие дети могут продолжать отправлять своих детей к бабушкам и дедушкам, даже если бабушки и дедушки когда-то весьма жестоко воспитывали их самих. Или выросшие дети могут всю жизнь продолжать работать по нелюбимой профессии, которую выбрали родители, не пытаясь что-то изменить. В таком случае редко слышно жалобы на родителей, чаще люди говорят о недовольстве собственной жизнью и о невозможности хороших перемен.

Но что чувствуют родители? Об этом не принято говорить; родители, если и жалуются друзьям, то слышат в ответ: «Подростки, что с них взять?» или «Молодёжь ничего не понимает, будь мудрее». Поговорить о своих переживаниях всерьёз зачастую получается только с психотерапевтом.

Интересно, что в 1971 году англичанин доктор Рональд Гибсон, выступая перед собранием Медицинского общества Портмунда, в начале своего доклада о здоровье подростков привёл несколько любопытных цитат:

1. «Наша молодёжь любит роскошь, невоспитанна, пренебрегает авторитетами и совершенно не уважает возраст; сегодняшние дети – тираны; они не встают, когда пожилой мужчина входит в комнату – они возражают своим родителям – они просто очень плохие».

2. «У меня нет больше никакой надежды на будущее нашей страны, если сегодняшняя молодёжь станет лидерами завтра, потому что эта молодёжь невыносима, безрассудна – просто ужасна».

3. «Наш мир достиг критической стадии: дети больше не слушают своих родителей; конец света не может быть далеко».

4. «Это юношество прогнило до глубины сердец; молодёжь злобна и ленива; никогда не будет такой, как прежняя; наша сегодняшняя молодёжь не будет в состоянии сохранить нашу культуру».

Доктор цитировал:

1. Сократа (470–399 гг. до н. э.);

2. Гесиода (ок. 720 г. до н. э.);

3. слова египетского жреца (ок. 2000 г. до н. э.);

4. надпись на глиняном вавилонском горшке (более 3000 л. до н. э.).

Хорошо помню своё удивление, когда в рамках подготовки к экзамену по истории Древнего мира в вузе я натолкнулась на похожую цитату из древнеегипетского папируса, в которой говорилось о том, что молодёжь стала совершенно невыносимой, носит непонятную одежду, поёт неприличные песни и не уважает старших. Это было так похоже на то, что можно было услышать от знакомых пожилых людей, что ставило в тупик: неужели ничего не меняется? или, что ещё страшнее, человечество на самом деле деградирует и каждое следующее поколение хуже предыдущего?

Конечно же, нет. Молодые люди – чудесные, добрые, активные, спокойные, задумчивые, творческие, прагматичные – разные, т. е. реальные, как и предыдущие поколения. Что же в таком случае происходит?

Существует направление, которое изучает межпоколенческие проблемы: в 1991 году американцы Уильям Штраус и Нил Хау опубликовали книгу “Generations” («Поколения»), в которой описали историю США сквозь призму смены поколений и различий между ними. В научном сообществе книга была принята неоднозначно, но проблема была обозначена, и началось её обсуждение в публичном пространстве.

Но для нас сейчас важнее следующие вопросы:

● Почему старшее поколение практически всегда недовольно младшим?

● Что происходит с родителем, когда его ребёнок мало того, что меняется физически, растёт, пахнет как-то по-новому, ещё и начинает спорить по любому поводу?

● Как родители справляются со своими переживаниями?

Почему каждое новое поколение в юности решает не становиться такими же консервативными, как их родители, но, когда подрастают их собственные дети, вступают с ними в такие же межпоколенческие, разыгранные словно по одному и тому же сценарию конфликты?

Однозначных ответов мы не знаем, но можем предположить, что:

● большинство родителей очень любит своих детей;

● воспитание детей – это долго, сложно, без выходных.

Воспитанию детей не учит никто, и никто не подскажет, как правильно поступать (а если кто-то учит и подсказывает, в большинстве случаев гораздо полезнее этого не слушать).

Большинство родителей в процессе воспитания детей сталкивается с огромным количеством неожиданных, непонятных, неопределённых ситуаций, на переживание и урегулирование которых уходит много сил.

Очень многие родители не совсем хорошо знают/представляют, как эти силы восстанавливать.

В силу возрастных особенностей, чем младше ребёнок, тем он ближе и понятнее своему родителю.

С каждой новой ступенькой психоэмоционального развития ребёнок меняется. Иногда эти изменения едва заметны, иногда похожи на гром среди ясного неба, но они всегда происходят просто потому, что время не стоит на месте. Большинство родителей, видя такие перемены, тревожатся, грустят, пугаются, а иногда очень-очень злятся. Потому что они как будто теряют своих близких и понятных малышей, а получают непонятных людей, которых нужно заново понимать и выстраивать с ними новые отношения, но не сразу понятно, какие именно.

В то же время родители сами находятся в процессе сепарации от своих родительских семей, ведь мы с вами уже выяснили, что сепарация – это на всю жизнь, и никто не может достичь идеала.

Иногда родители переживают свои собственные личностные кризисы или непростые жизненные обстоятельства, потому что они люди.

Очень часто родители в течение времени переосмысливают свой детский опыт и начинают иначе относиться к воспитательным стратегиям собственных родителей, которые раньше казались устаревшими, непонятными и плохими (или наоборот).

Часто родители переживают непростые чувства, видя старение собственных родителей, и им становится ещё сложнее дифференцироваться, сепарироваться, становиться независимыми от впитанных в детстве установок, что правильно, а что нет. Потому что родители – не только люди, но и дети своих родителей.

Получается, сепарация от родителей – процесс, который больше похож не на линейный путь, не на прямую линию из пункта А в пункт Б, а на закручивающуюся спираль бесконечной лестницы, в которой каждая новая высота – это новое поколение, но от того, как именно ваши предки строили лестницу до вас, зависит и то, насколько уверенно вы будете создавать каждую следующую ступень.

Если обобщить приведённые в первой главе теоретические идеи и современные представления о том, как устроены отношения в семье и как они развиваются, мы можем выделить основные этапы сепарации ребёнка от родителей и посмотреть на происходящее глазами обеих сторон.

Маршрутная карта

В традициях системной семейной психотерапии начнём рассматривать этапы сепарации человека от родительской семьи несколько заранее. Как бы парадоксально это ни звучало, но на процесс сепарации человека сильно влияет то, что происходило задолго до его рождения и даже зачатия.

В то время, когда родители только планируют ребёнка или ещё даже не задумываются о его появлении, очень важно, что они думают о родительстве вообще, в каких отношениях они находятся с собственными родителями, друг с другом и какой образ себя в роли родителя у них есть.

В интернете уже довольно довольно долгое время гуляет забавный текст:

«Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: “Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это неважно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!”

И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный лысеющий клоун с подтёками грима на лице, и скажет: “Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?”

А я скажу: “Милый, но я следовала за тобой во всём, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами”.

А он скажет: “Я не знал, к чему это приведёт, я был ребёнком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь!” – и разотрёт грязным рукавом помаду по лицу.

И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: “Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот”.

Он скажет “ах” и упадёт в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: “Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра”.

И в своё тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий программист с глубокими морщинами на лице, и скажет: “Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в Google. Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась, мама, когда заставляла меня учить математику?”

А я скажу: “Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой”.

А он скажет: “А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь!” – и потрёт пальцами переносицу под очками.

И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые всё время жалуются. И если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».

Он скажет “ох” и упадёт в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю всё наоборот. Буду ему с трёх лет твердить: “Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней”.

И в своё тридцатилетие он придёт ко мне, этот потный лысеющий режиссёр со среднерусской тоской в глазах, и скажет: “Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе всё равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты всё время отсылала меня к папе?”

А я скажу: “Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа”. А он скажет: “А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать всё, лишь бы хоть раз, хоть раз понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстранённостью ты, ты, ты сломала мне жизнь!” – и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: “Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые всё время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот”.

Он скажет “ах” и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет».

Автор – Светлана Хмель

Будет ли молодой родитель обращаться за помощью к старшему поколению или будет отрицать все идеи своих собственных родителей, будет ли он стараться осознанно подходить к родительству в принципе, интересоваться современными знаниями о развитии и воспитании детей или будет действовать импульсивно, по ситуации, по наитию? Будет ли родитель обращаться к помогающим специалистам и доверять их рекомендациям – и речь не только о психологах, но и о врачах, логопедах, педагогах, – или он будет отвергать любые попытки помочь ему без вдумчивого осмысления этих рекомендаций? Или наоборот: будет ли родитель рассматривать любой совет стороннего человека по воспитанию с точки зрения полезности для своего ребёнка или будет принимать такой совет как прямое руководство к действию, потому что «со стороны виднее»? И даже как будут себя вести женщина и мужчина во время беременности, как они будут относиться друг к другу, будет ли мать ребёнка менять свой стиль и образ жизни, будет ли отец интересоваться медицинским сопровождением беременности и насколько глубоко – выбор у будущих родителей огромен. И очень сильно зависит от того, решает ли/может ли человек вести себя:

● так же, как его собственные родители;

● совсем не так, как его собственные родители;

● выбирая свой вариант, опираясь на опыт родителей, но переосмысливая его.

Время до зачатия ребёнка – это период, в течение которого люди осознанно или нет, но находят ответы на вопросы:

● Каким я буду/хочу быть родителем?

● Подходят ли мне опыт и установки моих родителей?

● К кому я могу обращаться за помощью или я должен справиться с этой ролью самостоятельно?

● Как я буду выстраивать отношения с собственным ребёнком?

● Каким я себе представляю собственного ребёнка?

Конечно, редко кто чётко формулирует ответы на эти вопросы. Конечно, ответы на эти вопросы могут меняться постоянно. И уж совершенно точно ответы на эти вопросы изменятся после зачатия и рождения реального ребёнка, потому что жизнь всегда сложнее наших ожиданий и планов.

Но ответы на эти вопросы влияют на то, как именно родители будут реагировать на реальные ситуации после зачатия и рождения детей. И эти реакции – их сила и конкретные проявления – сильно зависят в том числе от того, насколько успешен был процесс сепарации самих родителей, в какой точке своего собственного пути они сейчас находятся.

Время беременности – время, когда будущий человек приобретает всё более чёткие физические границы, а у матери и отца возникает всё более определённый образ будущего ребёнка.

Большинство психологов сходятся во мнении, что в это время мать находится в состоянии естественного слияния с будущим ребёнком, практически не разделяет себя и его. При этом очевидно, что будущий ребёнок имеет свои собственные очертания, а иногда и особенности темперамента ребёнка становятся понятны матери уже во время беременности: много толкается, очень активный или спокойный и скорее не толкается, а просто двигается – что позволяет женщине постепенно нащупывать границу между собой и будущим отдельным человеком.

Отношения матери с отцом ребёнка во время беременности также меняются: это уже не только парные, партнёрские отношения, но и родительские. Каждый из будущих родителей по-своему справляется с этими изменениями, возможны более частые конфликты, повышение тревоги, ухудшение отношений друг с другом.

Умозрительные ранее вопросы: какой я родитель? насколько я доверяю другим людям, в том числе врачам, когда они говорят про моего ребёнка? насколько я готов прибегать к помощи старших поколений? – осмысливаются теперь непосредственно в реальности, личный опыт будущих родителей и их влияние друг на друга при этом являются очень важными, иногда определяющими факторами.

Вопросы, которые встают перед родителями в это время:

● Насколько я вовлечённый эмоционально родитель?

● Как я реагирую на неопределённость ожидания и как я с этим справляюсь?

● Нужен ли мне опыт старших поколений?

● Отвечает ли поведение моего партнёра во время беременности моим ожиданиям?

Момент рождения является первым реальным шагом к более независимому существованию матери и ребёнка. Отец, в свою очередь, имеет возможность увидеть ребёнка и начать выстраивать с ним свои собственные отношения.

Распространено мнение, что отцы часто не готовы к рождению ребёнка и начинают выстраивать отношения с ним непосредственно, только когда ребёнок начинает совершать осмысленные действия, говорить, играть. Но, конечно, отношения выстраиваются гораздо раньше. Другой вопрос, какими они выстраиваются. Если отец по каким-либо причинам отстранён или очень занят, если семья не получает необходимой помощи и мать чувствует себя одиноко и небезопасно, это может дополнительно повлиять на то, насколько сильным окажется слияние и как долго оно будет сохраняться.

К счастью, мы видим, что в современных семьях молодые родители всё чаще ориентируются не на традиционные представления о разделении обязанностей в семье и не исключительно на зарабатывание материальных благ, а стремятся осознанно подходить к родительству с самого начала: стараются отслеживать потребности детей и собственные потребности, реалистично и индивидуально осознавать своё родительство, сбалансированно сочетать работу и качественное времяпрепровождение с ребёнком, друг с другом, в одиночестве, с друзьями и родными людьми.

Современные знания о ментальном здоровье человека позволяют родителям всё чаще вовремя замечать признаки неблагополучия, например послеродовой депрессии у женщин, или спокойно относиться к собственной усталости или индивидуальным особенностям эмоциональной жизни – своим и членов семьи. Например, к тому, что рождение ребёнка и сам ребёнок не всегда воспринимаются женщиной исключительно с любовью и радостью. Иногда женщине сложно принять собственного ребёнка, противоречивые чувства могут приводить к страданию женщины или к разрушению отношений матери и ребёнка в самом их начале.

Отношение к психологической помощи также меняется, и родители всё чаще прибегают к ней своевременно. Ведь оставшиеся не до конца осознанными сложности этого периода иногда приводят к тому, что впоследствии родители испытывают сложные и не всегда понятные им самим чувства: вину перед ребёнком, стыд за самих себя, страх за здоровье и жизнь ребёнка, сдерживаемый гнев на ребёнка, которые также могут осложнять процесс дальнейшей сепарации ребёнка и родителя друг от друга.

Тем не менее, время новорождённости, как правило, время наиболее полного слияния матери и ребёнка с момента его рождения. В это время ребёнок максимально зависит от взрослых, которые о нём заботятся. Но даже на этом этапе ребёнок начинает испытывать собственные эмоции (первая улыбка, комплекс оживления) и приобретает собственный опыт (минимальная, но всё же возможность контролировать своё тело, например, следить взглядом за предметами или смотреть в глаза взрослому); процесс сепарации продолжается.

Младенец уже более активен и самостоятелен в познании мира. Возможность самостоятельно перевернуться, потянуться за игрушкой, поползти, сесть, встать, пойти – огромные достижения для маленького человека на пути к самостоятельности. Именно в это время М. Малер отмечала у детей начало периода практики – отделения для получения собственного опыта, а Л. С. Выготский отмечал, что к концу первого года жизни ребёнок отделяет друг от друга предметы и социальную среду, приобретая собственные субъективные желания и мотивы.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Похож ли мой ребёнок на образ, который у меня был до его рождения?

● Готов ли я к реальным изменениям в моей жизни после рождения ребёнка?

● Готов ли я получать помощь и поддержку?

● Готов ли я к возрастающей активности моего ребёнка?

● Насколько я готов предоставлять самостоятельность своему ребёнку (конечно, когда эта самостоятельность безопасна для всех участников процесса)?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Что происходит, когда я что-то делаю?

● Как взрослый реагирует, если я что-то делаю?

● Что мне нужно сделать, чтобы привлечь нужное внимание взрослого?

● Что я могу делать?

● Могу ли я пробовать новое?

● Безопасно ли мне в этом мире и рядом с этими взрослыми?

Ребёнок начинает всё более активно познавать мир, оставаясь весьма зависимым от взрослого. Ходьба, физическое отдаление ребёнка от матери, его интерес к окружающему миру способствуют активному развитию речи, что помогает ребёнку лучше понимать других и начинать понимать самого себя. Идёт активное развитие мышления. Ребёнок всё лучше понимает свои желания и всё лучше умеет добиваться их исполнения.

Наступает очень важный момент: ребёнок понимает, что, помимо близких, есть другие люди, в том числе такие же маленькие, как он, с которыми можно взаимодействовать: смотреть, как они играют, общаться, играть вместе или рядом друг с другом. Это понимание помогает ребёнку получать новый опыт, что влияет и на развитие эмоциональной сферы ребёнка, и на представления ребёнка о самом себе.

Обычно к трём годам ребёнок накапливает столько опыта, столько наблюдений, настолько хорошо овладевает разнообразными навыками самостоятельности: хорошо ходит, разговаривает, одевается, ест, совершает множество бытовых действий, – что начинает настаивать на большей самостоятельности, чем родители зачастую готовы ему предоставить.

Ребёнок понимает, что он – отдельный человек и имеет полное право говорить о себе «Я» и требовать уважения к собственному выбору. Именно эти причины лежат в основе так называемого кризиса трёх лет.

Но конфликты этого периода могут быть вызваны и другими причинами, в том числе возникшими или накопившимися эмоциональными трудностями в отношениях ребёнка и его родителей. Именно в этом возрасте ребёнка мама часто возвращается к работе, выходит из декретного отпуска, и ребёнок может скучать, злиться, протестовать против нового порядка вещей, но в силу уровня своего развития не иметь возможности выразить эти чувства другим способом кроме как через слёзы, упрямство, неожиданно резкие реакции на обычные ранее ситуации. Или мама может начать сильнее уставать в связи с возросшей активностью ребёнка, менее терпеливо реагировать на его требования предоставить ему выбор или бÓльшую самостоятельность. Или в отношениях родителей могут накопиться противоречия, которые влияют на их эмоциональное состояние. Вполне естественно, что уставший, эмоционально нестабильный взрослый может не справиться с одной очень важной родительской задачей – помощи ребёнку в понимании его собственных чувств и развития саморегуляции. И если семья испытывает эмоциональные трудности, даже если они вызваны понятным и известным многим кризисом трёх лет у ребёнка, психологическая помощь или, по меньшей мере, осмысление поведения ребёнка и возникающих конфликтов через понимание потребностей всех участников, а также с учётом их собственных индивидуальных особенностей будут совсем не лишними.

Именно так происходит знакомство ребёнка с самим собой: что я чувствую? как это чувство ощущается в моём теле? что мне помогает справиться с сильным чувством? – это важные части ответа на вопрос «Какой я?», вопрос, ответ на который очень сильно влияет на то, что мы считаем для себя возможным, что мы себе позволяем, каких выбираем людей, и вообще, подпускаем ли к себе кого-либо ближе, чем приятелей и мимолётных знакомых. И именно здесь, в раннем детстве, мы начинаем почти осознанно отвечать на этот вопрос. И наши родители могут нам как помочь, так и помешать найти необходимые ответы.

Как поступить родителям, чтобы помочь своим детям лучше себя понимать?

В качестве общих рекомендаций обычно говорят о внимании родителей к эмоциональной жизни в принципе – и своей, и ребёнка. Если мы будем говорить с ребёнком о его чувствах, но полностью проигнорируем свои, ребёнок может получить противоречивый сигнал для формирования образа себя в будущем, себя в роли родителя своих собственных детей. Таким образом, внимание к своим чувствам и возможность сказать ребёнку о себе: «Я рада, что тебе нравится», «Мне грустно, что мы не успели увидеть начало мультфильма», «Я злюсь, когда автобус уезжает прямо передо мной» (конечно, если всё это так) – важная составляющая успеха в помощи ребёнку лучше понимать его чувства.

Следующая важная составляющая – внимание к чувствам ребёнка и называние их. Спокойные и доброжелательные слова «да, ты расстроен», «ты злишься», «я вижу, как тебе весело» вместе с ещё одним важным моментом – нормализацией этих чувств: «я очень хорошо тебя понимаю», «да, так бывает», «все иногда злятся» – могут помочь ребёнку лучше себя понимать.

Но далеко не всегда такое называние и нормализация чувств помогают ребёнку перестать злиться, расстраиваться или громко веселиться. Но мы и не для этого говорим эти слова. Помочь отрегулировать поведение ребёнку могут другие наши действия: присесть рядом, посмотреть в глаза, взять за руку, обнять, взять на руки, отнести подальше от раздражающего события, говорить спокойно, но твёрдо, дышать медленно и глубоко – это то, что поможет и родителю чувствовать и вести себя спокойнее в самых разных ситуациях, и ребёнку напомнит, что рядом есть надёжный безопасный взрослый, на него можно положиться, можно попробовать дышать так же медленно и глубоко и, может быть, получится успокоиться.

Очень хорошо понимаю, что родители чаще всего – не супергерои. И они не могут всегда быть идеально саморегулируемыми людьми. Поэтому так важно родителям заботиться о самих себе, чтобы иметь возможность по-настоящему и последовательно заботиться о своём ребёнке. А возможность заботиться о себе часто зависит не только от намерений и усилий родителя, но и от непреодолимых жизненных обстоятельств, финансового положения, ситуации в обществе, личного опыта родителя. Но по крайней мере стремиться к бережной саморегуляции – очень важно для родителей в свете высокой степени важности этого навыка и для родителей, и для детей на протяжении всей человеческой жизни.

Конечно, важно помнить, что чувства – не единственная сфера самопознания ребёнка. Что я умею, а что нет, как быстро я учусь, что мне легко даётся, а что вызывает затруднения, как устроено моё тело, что причиняет мне боль, какие ощущения для меня приятны – ребёнка интересует очень многое. Баланс между содействием естественному любопытству ребёнка и заботой о его безопасности даётся родителям нелегко. Также перекосы в сторону развития интеллекта в ущерб эмоциональному развитию довольно часто встречаются в современных семьях, ориентированных на успех и высокие достижения в жизни. Разумеется, нет ничего плохого в успехе и достижениях, если, конечно, стремление к ним происходит не за счёт удовлетворения важных потребностей ребёнка, таких как, например, свободная игра, общение со сверстниками в свободной форме, время и возможности для проживания сложных эмоций и эмоционального самопознания.

Думаю, общеизвестно, что кризис трёх лет считается очень важным в жизни человека. М. Малер считала, что именно в этот период происходит психологическое рождение личности. Д. Б. Эльконин говорил о том, что, говоря о себе «я сам», ребёнок действительно отделяется от взрослого. Но ещё раз хочется подчеркнуть, что даже полное соответствие поведения ребёнка описанию кризиса не означает, что ребёнку и семье не нужна помощь или что родителям не стоит всерьёз пересмотреть свои воспитательные стратегии.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Как мне выдержать изменения в моём ребёнке?

● Что конкретно я готов позволить ребёнку делать самостоятельно, а что нет?

● Насколько я хорошо понимаю, что происходит со мной, свои чувства?

● Где мне найти силы для саморегуляции и помощи ребёнку в понимании его чувств?

● Как мне выстраивать отношения с теми людьми, с которыми общается мой ребёнок?

● Чувствую ли я, что мой ребёнок – отдельный от меня человек со своими желаниями и чувствами?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Могу ли я влиять на происходящее со мной?

● Могу ли я не соглашаться с родителями?

● Понимаю ли я, что со мной происходит, свои чувства?

● Всё ли со мной в порядке?

● Могу ли я общаться с другими?

● Какой я?

Дошкольное детство – обычно очень активный период в жизни ребёнка и его семьи. Детский сад, спортивные секции, музыкальные занятия для малышей, кружки рисования – избыток энергии ребёнка находит выход в огромном количестве активностей. В этом возрасте ребёнок чаще всего не выбирает, что ему делать, а с готовностью принимает то, что предлагают ему родители. Но в процессе этих занятий ребёнок тоже учится распознавать, что ему нравится, а что нет.

Если ребёнку везёт и у него остаётся время для свободной игры со сверстниками, у ребёнка появляются друзья, то есть первые важные отношения помимо семьи, в которых он также начинает распознавать, что он может позволить в отношениях, а что нет, как с ним можно обращаться, а как нельзя.

Первые влюблённости тоже часто происходят в дошкольном детстве, и этот неповторимый эмоциональный опыт почти всегда запоминается на всю жизнь и с улыбкой и теплом вспоминается взрослыми людьми, даже если эти важные детские чувства остались безответными.

Отношения с родителями в это время, как правило, весьма спокойные и доброжелательные. Дети с интересом наблюдают за жизнью взрослых, стремятся понять её, играют в семью, в профессии, как будто примеряют на себя взрослость так же, как маленькие девочки примеряют мамины туфли на каблуке. Взрослые с удовольствием занимаются с детьми или отводят их в детские сады и специальные центры дополнительного образования, если собственных сил и времени не хватает. И все весьма озабочены будущим ребёнка, а именно в какую школу он пойдёт, а иногда даже – какую профессию он выберет для своей взрослой жизни.

Это время – время бурного физического развития ребёнка, а значит, и проблем роста, вследствие чего вопросы здоровья тоже очень беспокоят родителей.

Иногда родители настолько погружаются в эту увлекательную дошкольную жизнь, что жизнь всей семьи сосредотачивается вокруг ребёнка и его потребностей, мама решает не выходить на работу или уволиться с неё, папа проводит выходные на стадионе или на концертах ребёнка, семья как будто забывает о том, что в ней есть не только дети, но и взрослые люди. И конечно, замечательно, когда ребёнок занят интересным делом и развивается, но отношения родителей, их личные потребности тоже важны, а пренебрежение этими сферами жизни взрослых часто приводит к гиперболизации значения детских занятий и потребностей, что усложняет сепарацию. Ведь если взрослые отпустят такого важного для них ребёнка, им будет очень сложно найти новые смыслы и цели для деятельности.

Бывают и другие трудности, например случаи, когда родители не интересуются желаниями и потребностями детей. Это отсутствие интереса может привести как к некоторой заброшенности ребёнка, так и к перегруженности ребёнка занятиями, которые ему не интересны и не важны. Понятно, что ни то, ни другое не помогает ребёнку развивать свои представления о себе и не способствует гармоничной сепарации в будущем.

Дошкольный возраст – важный период для общего развития ребёнка. Именно в это время бурно развиваются мышление, память, речь, внимание, в том числе произвольное (такое внимание, которое необходимо удерживать, даже когда не интересно). Понятно, что уровень и динамика развития произвольности в поведении ребёнка, возможности самоконтроля важны для учебной деятельности, подготовка к которой и является одной из важных задач дошкольного детства.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Насколько я тревожусь о том, что ждёт моего ребёнка в будущем?

● Что мне нужно успеть обеспечить для него сейчас: развитие? знания? здоровье? возможность общаться? время для игр?

● Как мне успеть охватить всё: заботу о ребёнке, собственную работу и жизнь?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Что мне нравится, а что нет?

● С кем именно я хочу дружить?

● Что конкретно я хочу делать?

● Каким взрослым я хочу быть?

● Как вообще устроена взрослая жизнь?

● Как я справляюсь с тем, что иногда нужно делать не то, что хочется, а то, что надо?

С началом школьной жизни ребёнок делает следующий шаг к независимости от семьи: заводит новых друзей, учится общаться с чужими людьми – теми, кто находится рядом, ведь среди одноклассников нередко возникают конфликты, недопонимания или просто равнодушие. Но есть одно важное отличие от дошкольного возраста – ещё один взрослый занимает значимое место в жизни ребёнка.

Воспитатели детского сада тоже, разумеется, важные люди и могут сильно повлиять на эмоциональное состояние ребёнка или даже на мнение ребёнка о самом себе. Но учитель в школе – в силу уровня развития ребёнка, который обычно достигается к первому-второму классу, – оказывается ещё одним взрослым человеком, который может учить важному, как раньше это делали только родители.

В это время дети могут начать самостоятельно ходить в гости, видеть разницу отношений в семьях и общаться со сверстниками в том числе и о детско-родительских отношениях: «А моя мама кричит, когда я получаю двойки», «А мои родители запрещают телефон на неделю», «А мои вообще мне ничего не запрещают и учёбой моей не интересуются». Вариантов, с которыми сталкиваются дети, множество. Осознать такое многообразие и принять его – тоже одна из задач, стоящих перед детьми этого возраста.

Родители, в свою очередь, тоже сталкиваются с тем, что ребёнок независимо от них начинает исследовать мир и знакомиться с другими людьми. Многие родители, конечно, понимают, насколько это важно, помнят себя в младшем школьном возрасте и с пониманием относятся к фразам детей, начинающимся со слов: «А вот у моего одноклассника папа говорит по-другому» или «А вот у моей подружки мама молодая и красивая». Но многие признают, что подобные сравнения могут переноситься с трудом и с не очень приятными чувствами тревоги, раздражения, зависти.

Прежде, чем стать младшим школьником, ребёнок и его семья переживают очередной возрастной кризис – кризис семи лет, который некоторые специалисты так и называют: кризис взросления. Новая социальная роль, новые правила, новое отношение к ребёнку со стороны родителей, некоторое социальное давление: «Ты идёшь в школу, значит, становишься взрослее, ты должен стать более ответственным» с одной стороны и новый уровень развития маленького человека с другой стороны приводят к тому, что младший школьник и вправду начинает чувствовать себя более взрослым, что часто может выражаться в некоторой потери спонтанности и непосредственности, привести к повышению самоконтроля, спорах с родителями по поводу правил в семье и большей скрытности ребёнка.

То, как именно семья реагирует на такие изменения, получается ли у родителей сохранить доверительные отношения с ребёнком, искренне интересоваться его делами, говорить о его делах с уважением к его границам, а также то, какой опыт получает ребёнок в школе, как это влияет на его представления о самом себе, довольно значимо влияет на процесс сепарации ребёнка и родителей в этом возрасте.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Готов ли я принять тот факт, что на мнения моего ребёнка влияют другие люди? В каких областях я готов это принять, а в каких – нет?

● Готов ли я доверить моего ребёнка другим людям, не забывая о разумной осторожности и безопасности? Кому и в каких ситуациях я готов доверить его, а кому – нет?

● Готов ли я продолжать нести ответственность за ребёнка, понимая, что уже не на всё в его жизни могу реально повлиять?

● Готов ли я к конкуренции с другими родителями в глазах моего ребёнка?

● Как я справляюсь со своими чувствами по поводу взросления моего ребёнка? Осознаю ли я свои чувства?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Что значит «стать взрослее»?

● Что в моём поведении воспринимается как взрослость, а что говорит окружающим, что я недостаточно взрослый?

● Если есть и другие взрослые, мнение которых важно, как выстраивать отношения со своими родителями?

● Как относиться к тому, что в других семьях родители ведут себя по-другому в важных для меня ситуациях?

● Как относиться к школьным правилам?

● С кем дружить, а с кем нет? Как быть, когда возникает конфликт?

Считается, что подростковый кризис наступает в двенадцать, но эндокринная система не знакома с календарём. Поэтому половое созревание и последующие изменения в теле подростка, в том числе серьёзные изменения в центральной нервной системе, могут начаться и раньше двенадцати, и позже.

В то же время современные родители, сталкиваясь с конфликтами с ребёнком раньше подросткового кризиса, могут волноваться, не начался ли подростковый возраст слишком рано, некоторые так и говорят: «Моему восемь, но он ведёт себя совсем как подросток! Наверное, кризис начался раньше». Но нет. Подростковый кризис связан именно с половым созреванием. Если вы сталкиваетесь с похожими проявлениями раньше, стоит задуматься, что ещё может влиять на ваши отношения с ребёнком, что именно происходит?

Половое созревание запускает сложный процесс изменений. И одно из этих изменений – возможность и стремление подвергнуть сомнению непоколебимость семейных правил, провести инвентаризацию родительских установок, проверить буквально на прочность границы, сложившиеся в семье, после чего выстроить свои.

Лучшее, что могут сделать в это время родители, – больше слушать, интересоваться, но не приставать, говорить короче, быть последовательным и твёрдым в том, что касается здоровья и безопасности подростка и любой ценой сохранить отношения с ним.

Лучшее, что может сделать в это время подросток, – общаться как можно больше со сверстниками и интересными людьми, заботиться о своей безопасности, учиться, отдыхать, помнить, что родители, конечно, всячески устарели и ничего не понимают, но очень любят его и стараются сделать как лучше, а значит, имеют право на некоторое понимание и, по крайней мере, вежливое обращение.

Родители ранних подростков часто испытывают ужас, когда видят, как их организованный младший школьник превращается в расхлябанного подростка. Им кажется, что все те продолжительные часы допзанятий, хождения по музеям и театрам – всё зря и всё пропало. Но нет. Просто ЦНС перестраивается, и старые, неактуальные воспоминания всё больше погружаются в глубины памяти, но вскоре после этого подросток будет готов воспринимать огромное количество информации на новом, гораздо более осмысленном уровне.

Для родителей только очень важно знать, что то, что подросток не помнит удивительный музей в заграничной поездке, который вы посетили вместе десять лет назад, не значит, что этот поход в музей был зря. Вы наверняка испытали положительные эмоции рядом и вместе со своим ребёнком, вы получили новые впечатления и знания, ребёнок тоже познакомился с чем-то интересным для себя и чувствовал удовольствие от совместного времяпрепровождения. Этот опыт останется с вами обоими навсегда и, возможно, станет одним из кирпичиков, на которых удержатся ваши отношения, проходя через бурю подросткового кризиса.

Большая сепарационная работа выполняется в подростковом возрасте всеми сторонами процесса.

Родители переживают нечто очень похожее на горевание. Это горевание по потерянному образу маленького ребёнка, по собственной молодости, по некоторым иллюзиям о самих себе в качестве родителей. Потому что «как бы я ни старался стать идеальным родителем, у меня не получилось, да и ребёнок явно незапланированно и неподконтрольно превращается в кого-то странного и неприятного».

Родители чаще всего с трудом, но перестраиваются и начинают вести себя с ребёнком по-новому, стремятся договориться с ним, а не заставить, понять его, а не сломать, помочь ему узнать самого себя лучше, а не загрузить рассказами, как правильно и «а вот я в твоем возрасте уже…»

Ребёнок, со своей стороны, переживает шаткость опор в виде мнений старшего поколения и иногда теряет их вовсе. С удивлением наблюдает за изменениями, происходящими с его телом, и учится принимать их. Присматривается к сверстникам и сравнивает себя с ними, чтобы понять, насколько он привлекателен, да и вообще – какой он. Ответ на этот вопрос: «Какой я?» и является целью раннего подросткового возраста. Это важная веха на пути сепарации, потому что позволяет ощутить, чем ваш ребёнок отличается от других, даже самых близких людей – родителей, друзей, учителей. Поиск ответа на вопрос: «Чем я хочу заниматься в своей жизни?» всерьёз начинается как раз по окончании непростого периода поисков и сомнений, когда подросток понимает, какой он и что для него в этой жизни в принципе важно.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Что происходит и как мне это выдержать?!

● Готов ли я принять изменения в моём ребёнке?

● Что мне делать, когда он не подпускает меня к себе, ничего не рассказывает, как раньше, а я так сильно тревожусь?

● Почему он ничего не помнит?

● Почему он не соглашается со мной никогда?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Кто я? Что я здесь делаю?

● Что происходит с моим телом?

● Что мне делать с моими сильными чувствами?

● Что будет дальше?

● Как я могу повлиять на происходящее в моей жизни и на моё будущее?

В юности человек уже чаще всего знает, к чему он стремится. Он прошёл период протестов против родительских установок, лучше знает себя и чем он отличается от других, и теперь для следующего шага к независимой жизни следует занять своё собственное, уникальное место в обществе. «Чем я буду заниматься? Какие ценности отстаивать? Каким я буду гражданином? В какие отношения я буду вступать?» Теперь это не умозрительные вопросы, а ориентиры для деятельности.

Родители в это время, как правило, наблюдают за своими выросшими детьми и волнуются за них, но уже начинают чувствовать, что постепенно могут переключаться более полно на собственную жизнь, не зависящую от расписания и состояния ребёнка. Отношения с супругами, стареющими родителями, переживающими такие же непростые времена друзьями, сосредоточение на карьере или, наоборот, полное в ней разочарование, тревога об ухудшающемся здоровье, продолжающаяся необходимость финансово поддерживать молодое поколение – в жизни родителей выросших детей происходит много важного и не всегда радостного.

Хорошо, если к этому времени у родителей и детей сложились уважительные отношения, в которых они могут делиться важными для каждого темами, чувствовать себя в безопасности, то есть не ждать друг от друга резких эмоциональных реакций или непрошеных советов. В таком случае есть шанс, что и молодые люди будут доверять родителям даже в непростых жизненных ситуациях, и родители не станут перегружать детей контролем, тревогой и обесцениванием. Но чаще всего в юности люди ещё весьма сильно вовлечены эмоционально в отношения с родителями: мнения родителей очень важны, даже если молодые люди не могут с ними согласиться, они не могут их просто игнорировать, сильно расстраиваются или злятся, конфликтуют или активно отстаивают свою точку зрения. В это время молодые люди зачастую предъявляют родителям претензии относительно ошибок, совершённых теми в прошлом в воспитании, общении, образовании ребёнка.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Чем я могу заняться, раз ребёнку уже не нужно столько моего внимания?

● Что происходит в моей собственной жизни?

● Как общаться с этим молодым человеком так, чтобы поддержать его, но не оставить без совета в случае необходимости?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Чем я могу заняться, чтобы прийти к тому образу будущего, который у меня сложился за последние несколько лет?

● Как мне выстроить отношения с родителями, чтобы нам было приятно общаться и они не вмешивались чрезмерно в мои дела?

● Какой у меня план на дальнейшее будущее, на всю мою жизнь?

Достигается не всегда и не всеми. Шучу, конечно. Зрелость, как правило, достигается каждым из нас. Достижение психологической зрелости человеком связано с возможностью принятия им ответственности за свои поступки, решения и в целом жизнь. Как может выражаться принятие ответственности за свою жизнь в процессе общения с собственными родителями? В том, что зрелый человек может помнить об ошибках и недостатках своих родителей, но не винит исключительно их в своих текущих жизненных неудачах, а также гораздо спокойнее реагирует на несовпадение своих мнений с мнениями своих родителей. Да, зрелые люди могут огорчаться из-за подобных несовпадений, но это огорчение не сильно влияет на принятие ими решений или в целом на отношения с родителями.

Родители зрелых людей, в свою очередь, отчётливо понимают, что время их значительного влияния на собственных детей безвозвратно ушло. Всё, что они могли сделать для молодого поколения, они уже сделали. Остаётся осознавать результаты и причинно-следственные связи. Может быть, только по запросу детей помогать с внуками, если есть такая необходимость и возможность. И не всем родителям это понимание даётся легко. В переходный период между юностью и зрелостью детей часто возникают неожиданные межпоколенческие конфликты, которые могут несколько напоминать предыдущие кризисные периоды, например подростковый, ведь ребёнок отдаляется ещё больше и, похоже, уже навсегда. Сохранение отношений, пусть даже это не очень легко, становится первоочередной задачей и для родителей, и для детей. И очень желательно, чтобы сохранение отношений не привело к застреванию на предыдущей стадии, когда дети навсегда остаются эдакими малопонимающими в жизни юнцами, которых поучают мудрые родители: как воспитывать детей, как строить карьеру, как общаться с супругом, как вести себя в конфликтах с ним, о чём вообще думать. Но если удастся избежать подобной ловушки, отношения вполне могут сложиться на основе взаимного уважения и в них останется место потребности время от времени видеться и с удовольствием общаться друг с другом как с равным себе человеком другого возраста, очень важным, любимым, но от которого вы практически никак не зависите.

Вопросы, на которые в это время отвечают родители:

● Насколько хорошим родителем я всё-таки был всё это время?

● Справлюсь ли я с тем, что мой ребёнок теперь почти не нуждается во мне?

● Есть ли мне о чём говорить с моим ребёнком, если не контролировать и не поучать его?

● Есть ли у меня интересы и цели, помимо заботы о моём выросшем ребёнке?

Вопросы, на которые ищет ответ ребёнок:

● Какова цель моей взрослой осознанной жизни?

● Как я достигаю её?

● Какое место в моей взрослой жизни занимают мои родители и отношения с ними?

● Справляюсь ли я со всей полнотой ответственности за свою собственную жизнь?

● Как влияют мои отношения с родителями на мои отношения с моими собственными детьми?

Время, когда казалось бы недавние юнцы старятся.

Время, когда многое, что было привычно, нормально, необходимо, для взрослого становится трудным. В силу разных причин люди могут снова стать зависимыми от других. Чаще всего – от собственных детей, иногда – от сотрудников соцслужб и госучреждений, иногда – и от тех, и от других.

Естественно, что родителей состарившихся людей, как правило, уже нет в живых, но остаётся их образ и воспоминания.

Вопросы, на которые ищет ответ человек:

● Как прошла моя жизнь?

● Удалось ли мне достичь своих целей?

● Прожил ли я свою жизнь так, как хотел?

● Доволен ли я отношениями с моими собственными детьми и тем, как сложилась их жизнь?

Препятствия на пути и опасные повороты

Что же мешает человеку сепарироваться от его родителей? Могу предположить, что одной из помех может стать такое отношение к самому себе, которое предполагает, что «родителям лучше знать, каким я должен быть. И даже если я на рациональном уровне так не считаю, что-то во мне утверждает, что маме и папе лучше знать, и мне приходится с этим как-то справляться: через протест или повиновение».

Как складывается такое представление о себе? Сложный вопрос. Но, следуя простой логике, а также наблюдая истории в реальной жизни, думаю, что повлиять на формирование такой идеи помимо прочего может как гиперопекающая позиция родителей, так и гипоопекающая. И та и другая предполагают, что родителю, собственно, всё равно, что думает и чувствует ребёнок, какой он. Ведь быть идеально опекающим родителем в принципе невозможно, но хотя бы приблизиться к оптимальной опеке можно, только хорошо понимая потребности своего ребёнка, слышать и видеть его, при этом зная его возрастные особенности. Гиперопекающая и гипоопекающая позиции возникают тогда, когда родителю важнее всего позаботиться о ребёнке только с точки зрения своего, родительского «правильно» и «неправильно». Получается, даже сильно-сильно заботясь о ребёнке, можно его банально не рассмотреть за этой заботой. И тем самым не помочь ему (если не помешать) увидеть себя самого, познакомиться с самим собой.

На эту тему есть забавный анекдот про мальчика, которого мама зовёт домой с прогулки. Мальчик маму спрашивает: «Мама, я замёрз?» Мама отвечает: «Нет, Петенька, ты кушать хочешь».

Конечно, иногда мама и папа и вправду лучше знают, как правильно. Например, мама и папа знают, что дорогу надо переходить на зелёный свет, во время простуды – лежать в постели и пить тёплый ромашковый чай, а когда исполнится семь лет, пора идти в школу. Но очень важно, чтобы за этими необходимыми «надо и правильно» у ребёнка оставалась возможность понимать свои собственные чувства и состояния, знакомиться с ними и учиться их регулировать.

На формирование представлений ребёнка о себе влияет не только стиль воспитания, не только соответствие количества заботы потребностям ребёнка, но и то, что конкретно родители и другие важные взрослые говорят ребёнку о нём самом в самых разных ситуациях. Причём важно не только то, какую оценку высказывают родители – положительную или отрицательную, но и то, высказывают ли они в принципе свою оценку либо откликаются на действия ребёнка безоценочно.

Поясню с помощью примера.

Допустим, двухлетний ребёнок наливал себе воду из графина и немного разлил её вокруг стакана.

Допустим, взрослый из самых лучших побуждений – научить ребёнка быть более самостоятельным – может сказать одну из следующих фраз:

1. «Ну вот, даже воды налить не можешь, всему тебя учить надо».

2. «Что-то ты не очень хорошо справился, в следующий раз получше постарайся».

3. «Ты такой молодец! Только разлил немного, вытри».

4. «Какой ты у меня умница! Такой самостоятельный!»

5. «Ты хотел налить воды, и у тебя получилось».

Что может услышать ребёнок в каждой из этих фраз?

1. «Я ничего не умею, у меня снова не получилось, пока взрослый меня не научит, я ничего не смогу сделать хорошо».

2. «У меня не получилось, взрослый мной недоволен, надо заслужить его одобрение».

3. «Сейчас у меня получилось! Взрослый доволен! А вдруг у меня не получится в следующий раз? Ни в коем случае нельзя оплошать!»

4. «Взрослый очень любит меня, когда у меня получается что-то сделать хорошо. Что будет, если я что-то сделаю плохо? Взрослый перестанет меня любить?»

5. «У меня получилось, это нормально, взрослый заметил это и спокоен. Все в порядке, я могу пробовать это делать ещё».

Часто взрослые удивляются, замечая в ребёнке некоторую зависимость от чужих суждений и оценок. «Мы всегда его хвалим и поддерживаем, он у нас такой молодец! Откуда эта тревога, что он может не справиться?» И взрослые люди продолжают ещё сильнее хвалить своего малыша, изо всех сил стараясь таким образом вселить в него уверенность, что он молодец. Парадоксально, но чаще всего взрослые добиваются обратного результата: ребёнок слышит положительную оценку и понимает, что в другой раз оценка может быть и не такой хорошей, отчего становится только тревожнее.

Конечно, нет необходимости избегать оценок в общении с ребёнком вообще. Иногда дети и правда молодцы, почему бы им об этом не сообщить? Добавив, что родители рады за них или гордятся ими. Важно, чтобы оценка не становилась единственным способом общения, чтобы оценочные суждения – какими бы они ни были – не стали основным содержанием общения детей и родителей.

Ещё одним важным фактором, влияющим на развитие представлений о самом себе, является собственный опыт ребёнка.

Распространено мнение, что все возможные проблемы маленького ребёнка возникают исключительно из-за его семьи. Суждения, например, о том, что мальчик дерётся в детском саду, потому что его родители часто ссорятся, можно встретить в самых разных беседах, в том числе иногда профессиональных (к большому моему сожалению).

Идея эта понятна и основывается на допущении, что ребёнок не является отдельной личностью, а целиком и полностью транслирует миру опыт и идеи своей родительской семьи.

К счастью, в последнее время эта идея подвергается справедливому сомнению, а многие специалисты, работающие именно с детьми, категорически не соглашаются с ней.

Ребёнок – отдельная развивающаяся личность, со своим опытом и особенностями. Очевидно, что с первого года жизни ребёнок самостоятельно видит, чувствует и осознаёт по мере возможности окружающий мир и участвует во взаимодействии с другими людьми своим собственным уникальным образом. Да, некоторые его черты, в том числе поведенческие паттерны, могут быть точь-в-точь как у папы или у мамы, но сочетание этих паттернов, а также индивидуальные особенности ребёнка в своей полноте и целостности неповторимы.

То есть ребёнок – отдельная развивающаяся и уникальная личность.

И то, как эта личность воспринимает происходящее, в общем-то непредсказуемо и не находится под каким-либо контролем извне. Одно и то же событие разными детьми, даже если эти дети воспитываются в одной семье и являются, предположим, однояйцевыми близнецами, может быть воспринято по-разному и по-разному повлиять на мнение ребёнка о нём самом. В одной и той же группе детского сада пятнадцать детей могут не обращать внимания на громкий строгий голос воспитательницы, а двое ребят будут сильно переживать. Причём у одного из них мама так же строго разговаривает с ним дома, а у другого никто из близких никогда не повышает дома голос. И будет очень здорово, если воспитательница учтёт эмоциональное состояние этих двух мальчишек и не станет подвергать их стрессу.

Мнение ребёнка о себе самом в результате услышанного от близких и испытанного на собственном опыте может формулироваться, например, так: «Я не знаю, что для меня хорошо и плохо. Я не знаю, чего хочу. Я глупый и несамостоятельный. Другие люди лучше знают, как правильно». Или так: «Я ребёнок и многого ещё не знаю, но очень хочу узнать. Взрослые люди могут помочь мне в этом». И очевидно, что в первом и во втором случае дети, сталкиваясь с новыми, незнакомыми ситуациями в жизни, будут вести себя очень по-разному. Личность развивается, и под влиянием опыта мнение о себе взрослого человека отличается от представлений о себе ребёнка, но детские представления о самом себе являются в некотором роде фундаментом, от которого очень многое зависит.

Отношение к самому себе, представления о том, на что я могу рассчитывать, а на что нет, в некоторых психотерапевтических подходах называют Я-концепцией или теорией Я. Понятие «Я-концепция» подробно рассматривается в гуманистической психологии; например, вы можете ознакомиться с рассуждениями Карла Роджерса в его трудах, посвящённых клиент-центрированной психотерапии.

Сложности в обретении независимости могут возникнуть и из-за проблем со здоровьем ребёнка. Сильная тревога родителей за жизнь и здоровье ребёнка на разных этапах его развития может приводить к тому, что сепарация физически невозможна, что создаёт предпосылки для затруднений и психологической сепарации. В такой ситуации очень важна роль родителя и уровень его осознания существующих особенностей и условий. Если родитель и ребёнок не могут разлучаться по причине физического здоровья ребёнка, важно переосмыслить особенности этапов сепарации с точки зрения прежде всего эмоциональных процессов.

Но чаще всего ситуация складывается несколько иначе. Ранее пережитая тревога в связи с опасностью, угрожающей ребёнку, приводит к тому, что родитель эмоционально не в состоянии предоставить своему ребёнку бОльшую самостоятельность. И здесь часто требуется помощь специалиста по осознанию и снижению тревожности.

Мы уже говорили о том, что иногда опека родителей не соответствует истинным потребностям ребёнка. Но родители не просто так сильно-сильно или же недостаточно сильно заботятся о своих детях. Что-то мешает родителям увидеть потребности своих детей. И чаще всего эта помеха – собственные потребности и установки родителей. Почему-то они решают, что не будут реагировать на плач младенца или, наоборот, будут при любом недовольстве ребёнка прикладывать его к груди, укачивать или отвлекать новыми игрушками. Почему-то им важно, чтобы у дочери было всё то, чего не было у них самих, а сын поступил в лучший университет страны. Почему-то им необходимо оберегать детей от малейшей опасности либо же оставлять их с этими опасностями один на один. Собственный детский опыт родителей и то, как они с ним справляются, – ещё один сложный поворот на пути сепарации.

Почему же родители решают реализовывать какие-либо шаблонные подходы вместо того, чтобы прислушиваться к ребёнку?

Потому что они очень стараются сделать всё правильно. Но не знают, как это сделать иначе.

А ещё часто потому, что родителям очень страшно совершить ошибку и испортить тем самым жизнь своему ребёнку и всей семье.

И ещё потому, что практически все знакомые мне родители очень хотят быть особенными и самыми лучшими для своих детей.

Они очень стараются. Но получается не всегда.

Согласно моим наблюдениям, родительские стратегии чаще всего строятся по следующим кратким схемам (ни одну из них не считаю единственно верной, просто отмечаю их существование):

● Мои родители воспитывали меня очень строго, мне было трудно, но теперь я очень сильный человек, я буду воспитывать своих детей так же строго, пусть они тоже вырастут сильными людьми.

● Мои родители воспитывали меня слишком строго, я буду разрешать своим детям всё, чтобы они были более счастливы.

● Мои родители воспитывали меня очень хорошо, я буду стараться воспитывать моих детей так же, чтобы они тоже были благодарны своим родителям, когда вырастут.

● Мои родители воспитывали меня слишком мягко, я буду более строг со своими детьми, чтобы они выросли более организованными, чем я.

● Не важно, как воспитывали меня мои родители, я буду действовать по-своему, чтобы мои дети росли в той среде, которая подходит именно им.

И внимание на детей обращается только в одном из пяти перечисленных случаев.

Интересно, что почти каждый раз, когда заходит речь о том, что важно замечать, как себя чувствует ребёнок, что с ним происходит, и соизмерять с этим, например, форму и степень наказания (против которых я в принципе выступаю всегда) или о том, что дети могут драться или кричать не потому что они плохие, а потому что они испытывают очень сильные, тяжёлые чувства, многие взрослые задаются вопросом: «А как же тогда поддерживать дисциплину? Что будет, если я стану вот таким понимающим и добреньким родителем? Ребёнок ведь на шею сядет!»

И тогда мы говорим о границах, правилах, договорённостях, последствиях невыполнения всего перечисленного. Мы говорим о том, что вводить ограничения – это обязанность родителя, и мы можем научиться это делать так, чтобы учитывались потребности и возрастные особенности ребёнка.

И ещё мы говорим о том, что является целью воспитания. Своим студентам в начале курса по психологическому консультированию родителей я часто задаю вопрос: к какой цели стремятся родители, воспитывая своих детей?

Студенты отвечают: чтобы дети были счастливы, чтобы дети выросли и стали независимыми людьми, чтобы дети самореализовались, чтобы дети выросли успешными и т. д.

Но что если эта цель не будет достигнута?

Что если ребёнок вырастет и не будет счастлив 24/7? Или однажды потеряет работу и ему придётся на время вернуться к родителям, пока он снова не встанет на ноги? Что если лет до 35 ребёнок не сможет найти профессию по душе? Воспитание оказалось не успешным? Весь родительский труд можно перечёркивать и выбрасывать на помойку?

И здесь я предлагаю подумать над тем, что целью воспитания детей вполне может быть выстраивание таких отношений родителя и ребёнка, в которых каждый из них будет чувствовать себя хорошо, эффективно достигать стоящие перед ним возрастные и жизненные задачи, развиваться и испытывать самые разные чувства. Эта непростая задача выглядит куда более реалистично, чем эфемерное счастье или неопределённый успех. Потому что отношения – здесь и сейчас, и мы можем на них влиять, каждый со своей стороны. И в отношениях «родитель-ребёнок» ответственным лицом является, разумеется, родитель. А значит, он имеет полное право анализировать текущее положение дел в отношениях с ребёнком и вносить изменения, устанавливать правила, гибко подходить к выполнению этих правил, относиться к ребёнку с любовью, теплом и сочувствием, заботиться о нём и не забывать о себе. У меня есть надежда, что, изменив таким образом формулирование целей воспитания, родители могут почувствовать себя спокойнее в своей непростой роли и чувствовать себя в большей безопасности, отпуская ребёнка в самостоятельность.

Ещё мы говорим об особенностях детской психики, о том, что в каждом возрасте ребёнок решает свои задачи, в том числе учится самоконтролю и саморегуляции. И совершенно естественно, что сначала ни то, ни другое не получается, что обусловлено и биологическим фактором: развитие центральной нервной системы, от состояния и функционирования которой непосредственно зависит уровень самоконтроля человека, происходит небыстро, вследствие чего детские возможности саморегуляции и самоконтроля сильно отличаются от таковых у взрослых людей.

5-летний Митя в последнее время стал очень часто и громко ссориться с мамой.

Каждый раз, когда Митя расстраивался или злился из-за какой-то досадной мелочи, мама говорила ему: «Так нельзя себя вести! Посмотри, как некрасиво ты выглядишь, когда плачешь!», и Митя не понимал, как ему исправить уже совершённую оплошность, и расстраивался или злился ещё больше.

Мама, раздумывая о том, что происходит, пришла к выводу, что у неё есть чёткий образ хорошего, приятного мальчика, которым обязательно должен быть её сын. А в будущем образ приятного, вежливого, всегда спокойного молодого человека был её целью воспитания ребёнка. Каждый раз, когда мама видела несоответствие, она очень пугалась, что Митя вырастет не таким, каким она хочет его видеть. Ещё она начинала беспокоиться, что сама сделала что-то не так раньше, и теперь она – недостаточно хорошая мама, которая испортила жизнь собственному ребёнку.

Мама попробовала переформулировать цель воспитания как выстраивание отношений здесь и сейчас. И теперь, когда Митя расстраивался или злился, мама старалась успокоить себя и напоминать себе, что это не значит, что он вырастет несдержанным, злым взрослым. Она говорила себе: «Он расстроен сейчас, как я могу помочь ему успокоиться?» И говорила сыну, например: «Да, это очень неприятно, что твоя конфета упала, понятно, что ты расстроился. Мне очень жаль» – и дальше вела себя спокойно и уверенно, предлагая ребёнку разные варианты дальнейших действий после того, как его искреннее огорчение естественным образом сменялось грустным спокойствием.

Известно, что профессии родителя не учат в школе или даже на специальных курсах, но большинство из нас интуитивно понимает, что именно от них требуется, когда появляются дети: любовь, забота, внимание к потребностям ребёнка, установление ограничений при необходимости, последовательность, устойчивость и спокойствие даже в самых непростых ситуациях. И если любовь – это чувство, которое часто появляется вместе с ребёнком, иногда чуть-чуть запаздывая, то остальные перечисленные понятия вполне можно назвать необходимыми родительскими навыками.

Как же они определяются? Здесь у нас есть возможность опереться на мнение доктора Ди Рэй, руководительницы Техасского центра игровой терапии, практикующей и развивающей один из моих любимых терапевтических подходов – игровую терапию, центрированную на ребёнке.

Рефлексивное слушание – внимательное слушание своего ребёнка, а также такой диалог с ним, в котором ребёнок понимает, что родитель услышал его, понял, может сформулировать мысли и назвать чувства, помочь ребёнку лучше понять самого себя.

Например, ребёнок возмущённо говорит: «Ненавижу учительницу! Она опять поставила мне три за контрольную!» Родитель отвечает: «Ты так старался подготовиться к этой контрольной – и опять плохая оценка; ты очень расстроен и злишься на учительницу».

Установление ограничений: вместо запрета и слов «нельзя, потому что я так сказал» гораздо более бережный вариант установления ограничений – алгоритм ОГА, применяя который родитель сначала отражает чувство (О), затем устанавливает границу (Г) и предлагает альтернативу (А).

Например, пятилетний малыш хочет выйти на холод без шапки. Родитель говорит: «Тебе очень хочется (О), но на улице слишком холодно (Г), ты можешь вместо шапки надеть капюшон своей тёплой толстовки (А)».

Важно помнить, что применение алгоритма ОГА – не волшебство, и не обязательно приведёт к тому, что ребёнок быстро согласится, но последовательное и спокойное использование этого алгоритма может привести к тому, что ребёнок будет уверен: его чувства замечены родителем и важны, у него есть выбор продолжать настаивать на своём или воспользоваться предложенной альтернативой, и вообще-то родитель настроен серьёзно и разжалобить его слезами не получится, он будет очень сочувственно продолжать предлагать альтернативу и отстаивать границу. Обычно дети дорожат своими отношениями с родителями, и, как правило, применение алгоритма ОГА приводит к тому, что отношения постепенно становятся более доверительными и спокойными при соблюдении всех необходимых границ.

Развитие самоуважения и воодушевление – вместо похвалы или критики любой степени конструктивности родитель, замечая усилия ребёнка, называет их, даёт понять, что видит не только результаты и не только стремится оценить поведение ребёнка, но и обращает внимание на его самостоятельность, волевые усилия.

Например, ребёнок на хорошую оценку защитил проект над которым трудился половину учебного года. Родитель говорит: «Я видел, сколько времени ты трудился над этим проектом, тебе иногда было непросто, но ты сделал это!»

Поддержка принятия решений/возвращение ответственности: вместо помощи по первому требованию и готовности ответить на любой вопрос ребёнка, поделиться готовыми жизненными рецептами родитель стремится не забирать ответственность у ребёнка там, где в соответствии со своим уровнем развития ребёнок может справиться сам.

Например, ребёнок спрашивает: «Мама, можно я не пойду сегодня на репетицию? Она обязательна только для танцоров, а я пою». Мама отвечает: «Ты можешь решить, как ты считаешь нужным». Важно при этом быть готовой к тому, что ребёнок самостоятельно встретится с последствиями, что и позволяет ему почувствовать собственную ответственность и самостоятельность.

Расширение коммуникативных циклов – повышение фокусировки родителя во время коммуникации с ребёнком на одной теме, только после некоторого завершения одной темы возможно инициирование следующего коммуникативного цикла. Этот навык является продолжением рефлексивного слушания и основное предназначение его – помочь ребёнку лучше символизировать, то есть называть, проговаривать его опыт, что способствует осознанию этого опыта и влияет на формирование более гармоничного отношения к самому себе.

Например, ребёнок рассказывает о событии в школе. Важно дослушать его до конца и не переводить разговор на другую тему, пока ребёнок не расскажет о ситуации полностью, не скажет о своём отношении к этой ситуации, её последствиях или о своих планах в связи с ней.

Методы решения задач – очень практичный навык. Как именно родители справляются с практической стороной реальной жизни? Что именно делают родители, если вдруг по независящим от них обстоятельствам изменились планы или возникла проблема? Насколько импульсивны и последовательны родители в таких ситуациях? Видят ли дети, какие именно практические шаги предпринимают родители для решения задач в каждодневной жизни? Вырабатывают ли родители совместные с детьми планы, если собираются что-то делать для них или вместе с ними? Иногда взрослым людям кажется, что ребёнку должны быть очевидны такие планы и конкретные действия, что ребёнок почти волшебным образом учится этому, просто наблюдая за взрослыми, но интенсивность детского образования, редкие возможности спокойно пообщаться с собственными родителями часто лишают детей такой возможности просто научиться. И теперь родителям приходится задумываться об этом и прилагать усилия, чтобы передать детям свой – не побоюсь этих слов – жизненный опыт на практике.

Ролевая игра или практика – не только с маленькими детьми, но и с детьми постарше бывает очень полезно и интересно проигрывать воображаемые ситуации, чтобы детям было проще осваиваться в них в реальности. Известные рекомендации поиграть с ребёнком в доктора перед посещением поликлиники часто бывают очень полезны для снижения стресса у ребёнка, но многие родители, конечно, столкнулись с тем, что подобные ролевые игры не всегда стопроцентно помогают, но сложно ведь проверить на практике, что происходило бы без попыток поиграть и помочь ребёнку.

Нельзя игнорировать ещё один важный фактор, влияющий на поведение родителя. Это установки и поведение второго родителя – партнёра и часто самого близкого человека.

Конфликты между родителями из-за разных мнений о воспитании детей – одна из самых распространённых причин обращения не только к консультантам по вопросам детско-родительских отношений, но и к семейным психологам.

Ещё один фактор, на который практически невозможно повлиять. Неожиданные события или продолжающиеся какое-то время неблагоприятные ситуации могут привести к тому, что эмоциональных ресурсов взрослого или ребёнка окажется недостаточно и произойдёт психологическая травматизация.

Большинство родителей прекрасно распознаёт состояние стресса у своего ребёнка. На вопрос: «Как вы понимаете, что ваш ребёнок сильно расстроился?» люди с готовностью отвечают: «Он становится очень серьёзным и бледнеет», или «Он сразу начинает кричать и плакать, сжимает кулаки», или даже «Это почти незаметно, но немного меняется голос, он начинает тише и медленнее говорить, как будто очень сосредотачивается на своих мыслях, а однажды я заметила, что в такие моменты он вытирает вспотевшие ладони». Но как отличить состояние стресса от психологической травмы?

Если человек просто расстроен, испуган или злится, он, как правило, продолжает осознавать ситуацию и имеет хотя бы минимальную, но возможность выбирать, что делать дальше: убегать или оставаться, бороться с опасностью или не делать ничего, чтобы дождаться более удобного момента для улучшения положения дел.

Если человек травмирован, то он, попадая в похожую на травмирующую ситуацию, как будто на машине времени возвращается туда, в то событие, которое травмировало его. Человек на мгновение или надолго теряет осознание, где и когда он находится. И теряет возможность выбирать – его поведение в такие моменты практически не поддаётся его контролю.

Психологическая травма может произойти как у родителя, так и у ребёнка. Её проявления и последствия очень индивидуальны, но если, допустим, родитель был травмирован в своём детстве, например увидев жестокую драку незнакомых взрослых людей на улице, то однажды во время прогулки со своим ребёнком, встретив похожего человека на улице или услышав похожие звуки или даже почувствовав похожий запах опавшей, прелой листвы, этот взрослый может испытать непонятную ему сильную тревогу, которая может заставить его особенно крепко схватить ребёнка за руку и как можно скорее вернуться домой. И только дома этот взрослый человек сможет отдышаться и с некоторым недоумением попытаться понять, что же с ним только что произошло.

Или ребёнок, после встречи с громко лающей собакой, может, не осознавая собственных действий, замирать и практически переставать дышать при встрече с любой собакой такой же расцветки или такого же размера или в принципе с любой собакой.

Именно этот момент потери контроля может особенно сильно влиять на отношения родителей и детей в процессе сепарации.

Родители могут бояться отпускать своих детей одних, даже когда дети выросли. При этом взрослые люди говорят: «Я всё понимаю, ему нужно становиться более самостоятельным, но ничего не могу с собой поделать! Когда он выходит на улицу один, я перестаю дышать и сердце колотится так, что кажется, я этого не перенесу».

Маленькие дети могут бояться отпускать своих родителей даже на минутку, потому что уверены, что с родителями что-то случится или с ними самими произойдёт что-то страшное, причём неизвестно, что именно.

Взрослые дети могут оставаться жить со своими родителями, потому что по каким-то не очень осознанным причинам уверены, что без них родители пропадут.

Проявления психотравмы могут быть очень разными, но каждый раз мы встречаем вот этот момент: человек ничего не может с собой поделать. Он поступает так не потому, что хочет, а потому, что не может по-другому. И тогда мы помогаем с этим справиться в ходе психотерапевтической работы. И чаще всего люди справляются, хотя это бывает и непросто.

Избежать влияния других людей на родителей и ребёнка невозможно. Другие влияют активно, прямо рассказывая родителям и/или ребёнку, что правильно, а что неправильно в их семье и отношениях. Или пассивно, одним своим существованием и другим отношением друг к другу заставляя родителей и/или ребёнка задуматься, всё ли между ними хорошо.

Для нашей темы важно вспомнить один известный момент: маленькие дети принимают всё в своей семье как норму, потому что не могут сравнить с другими семьями. В школьном возрасте ребёнок начинает дружить с другими ребятами, самостоятельно ходить к ним в гости и видеть разницу между поведением своих и чужих родителей, чувствовать разницу в отношениях. Это может как способствовать, так и затруднять процесс сепарации. Например, дети, замечая разницу с другими семьями, могут злиться или обижаться на своих родителей за что-то конкретное, например за какие-либо бытовые различия. Но по каким-либо причинам не имея возможности обсудить это напрямую, дети могут выплёскивать эту злость или обиду через конфликты или отстраняться от родителей, что опять же не способствует выстраиванию гармоничных и безопасных детско-родительских отношений.

Но влияние социума может быть положительным и чаще всего таким и является. Общение с другими людьми, дружеские отношения, принятие и доброжелательность показывают ребёнку, что с ним всё в порядке и с его семьёй всё в порядке. Обсуждение с друзьями домашних конфликтов и проблем, ссор родителей нормализовывает эти непростые для ребёнка моменты, и с мыслью «у всех родители хотя бы иногда ссорятся» легче перенести очередной скандал между мамой и папой.

Но иногда что-то просто идёт не так.

Непонятно почему.

Просто потому что.

На консультациях мы часто подробно рассматриваем историю развития семьи и отношений в ней. И клиенты иногда думают, что мы ищем причину – событие или проблему в отношениях, которые привели к необходимости психологической помощи. На самом деле мы исследуем историю семьи и отношений, чтобы познакомиться с индивидуальностью клиента, его системой координат, чтобы найти ориентиры для наиболее эффективной и подходящей именно ему помощи.

Потому что найти единственную причину невозможно и не нужно. Нужно понять, что делать дальше.

Что поможет достичь цели?

В первую очередь – спокойствие, только спокойствие. Хотя его как раз часто и не хватает, особенно родителям подростков. Помню, как во время обучения дайвингу меня впечатлила одна важная настоятельная рекомендация в учебнике для случаев, если дайвер устал. Помню, что даже во время экзамена в тесте я встретила вопрос: «Что должен сделать дайвер, если почувствовал усталость?» с такими вариантами ответа:

● необходимо немедленно подняться на поверхность;

● необходимо применить экстренное всплытие;

● нужно остановиться на месте, обеспечить комфортное положение тела и глубоко и медленно дышать, пока не восстановятся силы, после чего принять решение о продолжении погружения в соответствии с количеством кислорода в баллоне.

Думаю, вы уже догадались, что правильный ответ – остановиться. И теперь, если я устаю или попадаю в стрессовую ситуацию, я говорю себе: «Если дайвер устал…» – и стараюсь глубоко и медленно подышать. А если в это время можно и о комфортном положении тела позаботиться, вообще замечательно.

Но если серьёзно, ответить на вопрос «Что поможет ребёнку достичь оптимального уровня сепарации?» нам помогут результаты исследования В. П. Дзукаевой, аспирантки МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва), которые изложены в кандидатской диссертации «Культурно-специфические и семейные факторы сепарации от родительской семьи в юношеском возрасте». Автор приводит такие выводы: студенты с оптимально высоким уровнем сепарации по неконфликтному типу встречались в тех семьях, отношения в которых отвечали следующим условиям:

● Эффективное решение возникающих проблем.

● Открытость в проявлении чувств.

● Доверительное общение членов семьи.

● Чёткое распределение ролей и обязанностей.

Условия сформулированы очень просто и понятно, но как же сложно бывает достичь их реализации в семье! И как именно эти условия могут реализовываться в конкретной семье – очень индивидуальная история. Что мешает соблюдению этих условий в конкретной семье – тоже. Иногда требуется помощь психолога именно в этом – понять, как прийти к такому положению дел и что именно мешает сделать это самостоятельно.