Сердце беглеца

Глава 24

Они покинули индейский лагерь на следующее утро. Теперь возвращение домой потеряло для Рэйчел большую часть своей прелести. Тайри говорил об индейском лагере как о своем доме. Намерен ли он вернуться к апачам, после того как благополучно доставит ее в Йеллоу-Крик, в дом ее отца? Она не могла вынести мысли о том, что снова потеряет его, а храбрости спросить напрямик у нее не хватало. Если он собирался ее покинуть, она не хотела знать об этом. Пока еще не хотела.

Пока они ехали по прерии, они говорили на разные темы, но все это были разговоры не о том, что ее волновало. Рэйчел рассказывала ему о своем отце и Клер и о том, что Аннабелла сожгла их ранчо, о том, как скот Уэлшей свободно пасется на их земле. Она говорила об открывшемся магазине, о том, что в городе поселилось пять новых семей. Но она не задала вопроса о жизни Тайри на руднике, а он не счел нужным просветить ее на этот счет. Теперь между ними возникла какая-то неловкость, и она читала в его глазах новую, еще большую горечь. Было что-то такое, что она чувствовала, но для чего не могла найти слова. Иногда, когда он думал, что она на него не смотрит, она ловила намек на это в глубине его глаз. Рэйчел за ним наблюдала. Несколько дней она терялась в догадках, но однажды вечером, когда они сидели у костра и Тайри не отрываясь глядел на пламя, Рэйчел вдруг поняла, что им движет. Он сейчас думал только об одном: о мести Аннабелле Уэлш.

И, несмотря на жар костра, Рэйчел внезапно обдало холодом. Да, с Логаном Тайри шутить было опасно! К собственному удивлению, Рэйчел охватила жалость к Аннабелле.

Чтобы добраться до Йеллоу-Крик, потребовалось десять дней, и Рэйчел вздохнула с облегчением, когда они наконец въехали во двор дома Клер и можно было слезть с лошади. Это место, она знала, никогда не станет ее настоящим домом, как было их ранчо, но сейчас и этот домик показался ей королевским дворцом. Она улыбнулась подошедшему сзади Тайри, и он взял у нее поводья.

– Я позабочусь о лошадях, – сказал он. Рэйчел кивнула.

– А я пока поставлю кофе на огонь, – заметила Рэйчел и заторопилась в дом, чтобы скрыть свою радость: Тайри не уехал!

Жилище Клер было невелико, но по сравнению с хижиной, которую они занимали в лагере апачей, оно казалось огромным. Рэйчел сновала по кухне, занятая домашними делами, но все время думала о Тайри и все время желала Тайри.

Когда он вошел и закрыл за собой дверь, Рэйчел почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь предвкушения.

– Хочешь вымыться? – спросила Рэйчел. – Там, на террасе, есть ванна. Вода нагреется за несколько минут.

– Звучит заманчиво. – Он выдвинул стул и поставил ногу на сиденье.

Рэйчел налила ему чашку кофе, ощущая на себе взгляд желтых глаз, которые следили за каждым ее движением. Она наполнила водой несколько больших котлов и поставила их на огонь греться.

– Как Уэсли? – спросил Тайри после затянувшегося молчания.

– Прекрасно, – ответила Рэйчел хмурясь. – А в чем дело?

Тайри пожал плечами.

– Да просто любопытно узнать. Он все еще околачивается возле тебя?

– Не так, как прежде.

– Все еще хочет жениться на тебе?

Рэйчел почувствовала, как всю ее обдало холодом.

– Да, хочет.

Тайри кивнул. Глаза его были задумчивыми.

– Тайри…

– Вода нагрелась? Да.

Он встал, внес в кухню ванну и опрокинул в нее воду из дымящихся котлов. Потом круто обернулся к ней, чуть подняв густую бровь.

– Будешь наблюдать? – спросил он. – Или присоединишься?

– Ни то, ни другое, – ответила Рэйчел, ощущая румянец смущения, проступивший на ее щеках. – Я подожду в гостиной.

Она тотчас же вышла из кухни, щеки ее горели. Когда они жили среди апачей, они были так близки! Они болтали, смеялись и все делали вместе, чего у нее ни с кем и никогда не бывало прежде. Почему Тайри и словом не обмолвился о свадьбе? Что подумает ее отец, когда вернется и обнаружит в доме Тайри? Что она скажет Клинту? Хотя она и твердила Уэсли о том, что не выйдет на него замуж никогда, он, конечно же, считал, что это вопрос времени и что рано или поздно она передумает. Что ей делать, если утром Тайри покинет ее? И что будет с Аннабеллой?

Ее мысли были прерваны внезапно: она услышала, как Тайри вылезает из ванны. Представив, что он стоит там совсем обнаженный, она почувствовала, что по жилам ее побежал огонь, и прежде чем она успела понять, что делает, Рэйчел рванулась вперед, открыла дверь на кухню и оказалась в его объятиях.

Не говоря ни слова, Тайри поднял ее и понес через гостиную и холл в спальню. Он прижался губами к ее губам, и Рэйчел льнула к нему, ощущая всем телом его влажную кожу, а его руки тем временем проворно расстегивали пуговицы на ее рубашке. А потом они лежали рядом в постели, и тела их были тесно прижаты к друг другу.

В ту ночь Рэйчел вложила в ласки всю свою нежность, всю душу, ей хотелось, чтобы Тайри понял, что он любим и что теперь он никогда не будет одинок.

Позже он уснул в ее объятиях, крепко прижимая ее к себе, будто решил никогда не отпускать. Рэйчел вглядывалась в его лицо, в котором любила все: каждую черту, каждый изгиб, каждую морщинку. И тогда вдруг из глаз ее потоком хлынули слезы и покатились по щекам, и она долго молча плакала до тех пор, пока не заснула.

Проснулась она в одиночестве.

Когда Тайри выезжал из Йеллоу-Крик, мысли его были полны Рэйчел. Черт возьми, что за женщина! Яркая, умная, красивая, полная огня, сильная духом. Да уж, чтобы отправиться к апачам, скакать с ними в Мексику, чтобы вызволять его из рудника, требовалось немало мужества. Иногда он плохо обращался с ней, но она продолжала его любить. Даже Ред Лиф не любила его такой всепоглощающей и всепрощающей любовью.

Он вспоминал, как Рэйчел выхаживала его, когда он сбежал из Юмы, вспоминал, как она стояла у изножья его кровати и ее ярко-синие глаза метали молнии. Это было, когда она запретила ему вставать с постели. А потом она лежала на земле в окружении апачей в каньоне Сансет, и в глазах ее сверкнула надежда, когда она увидела его. А как она испугалась, увидев его после того, как люди Аннабеллы избили его и искалечили его руку, которой он так ловко умел стрелять. Он видел боль в ее глазах, когда нарушил обещание жениться на ней, а вместо этого нанялся работать к Аннабелле. Не было на свете другой женщины, которая лила бы из-за него слезы.

Рэйчел. Она была слишком хороша, для того чтобы существовать в действительности. Когда же он полюбил ее? Когда случилось, что она перестала быть для него только теплым и желанным телом и стала личностью? Когда его стало волновать, что она о нем думает?

Но сейчас не время думать о Рэйчел. Он направил свою лошадь вброд через узкую извилистую речушку, по которой проходила граница ранчо Уэлшей. Тайри напрягал зрение и слух, пока его индейский конек шел по погруженной в сон земле. Вот угрожающе замычала корова, когда он проезжал слишком близко от ее теленка, но больше его ничто не потревожило на всем пути – ни зверь, ни человек. И наконец он добрался до склада Уэлшей – Аннабелла всегда старалась на всякий случай иметь на ранчо избыток всего – и еды, и одежды, и оружия, а Тайри нуждался во всем, начиная от сапог и кончая шляпой.

Строение, в котором находился склад, неясно маячило в темноте. Спешившись в двухстах ярдах от него, Тайри стянул со своей лошадки седло и уздечку и отогнал ее подальше. Если его предприятие будет успешным, он найдет себе лучшую лошадь еще до наступления утра. Если же что-то не сладится, ему не потребуется ни лошадь, ни что бы то ни было другое.

Тихонько продвигаясь вперед и не нарушая ночной тишины ни единым звуком, Тайри приблизился к деревянному строению, держа в руке нож. Затем он осторожно, на цыпочках, завернул за угол и увидел среди теней высокую фигуру сторожа-ковбоя: огонек сигареты описал в воздухе дугу, когда тот бросил окурок в грязь.

Беззвучно, как дикая кошка, выслеживающая добычу, Тайри подкрался к ничего не подозревавшему малому. В былые времена он убил бы его без малейших угрызений совести. Но то было прежде, до того как в его жизнь вошла Рэйчел. Криво усмехнувшись, он поднял большой камень и ударил сторожа по затылку. Пока достаточно.

Тайри открыл дверь – хорошо смазанные петли не скрипнули – и втащил внутрь сторожа. Воспользовавшись его шейным платком, Тайри связал ему руки за спиной. Торопливо обыскав карманы ковбоя, он нашел там коробок спичек и зажег лампу, свисавшую со стены. Прикрутив фитиль, Тайри двинулся по комнате, выбирая одежду: он нашел бриджи черного сукна и темно-синюю рубашку. Порывшись среди горой наваленных шляп, выбрал черную ковбойскую шляпу из фетра с плоской тульей и широкими полями. Потом отыскал сапоги. Взял также и красный шелковый шейный платок, который повязал вокруг шеи свободным узлом. Помедлил, выбирая оружие, и остановился на видавшем виды «кольте» морского образца в простой кожаной кобуре, а потом нашел и пояс с патронами.

Оказавшись на воздухе, Тайри, как тень, скользнул к конюшне, и второй сторож пал его жертвой. Рукоять «кольта» разорвала ему кожу над ухом. Когда Тайри тащил бесчувственное тело в конюшню, кровь попала ему на руки. Несколько минут он смотрел на яркие пятна на своих руках с изумленным выражением на смуглом лице. Мгновенный бросок, кровь на руках – все это будто выпустило на волю часть гнева, копившегося в нем все последние шесть месяцев. Большую часть, но не весь.

Он быстро связал бесчувственного ковбоя, запихнул ему в рот кляп и не слишком бережно уложил его в одно из пустых стойл.

Внутри пахло лошадьми, навозом и сеном. Осторожно двигаясь в бархатной черноте, Тайри направился к деннику, где должен был стоять роскошный жеребец Аннабеллы со звездочкой на лбу.

Он уже собрался набросить на него уздечку, когда услышал знакомое тихое ржание. Улыбнувшись, обрадованный Тайри двинулся в дальний конец конюшни.

Когда Тайри открыл дверь в денник и вошел туда, серый мустанг снова заржал.

Как это похоже на Аннабеллу, думал Тайри, седлая жеребца, как это похоже на нее – оставить лошадь себе! Вне всякого сомнения, она хотела, чтобы он служил ей живым напоминанием о победе над человеком, посмевшим ее покинуть.

В последний раз проверив подпругу, Тайри вывел лошадь на воздух. Привязав жеребца к ближайшему дубу, он тенью скользнул к дому и остановился под окном Аннабеллы. Теперь он был весь внимание.

Окруженный молчанием ночи, он сидел и ждал, когда в ее спальне погаснет свет.

Время тянулось медленно, но Тайри обладал терпением воина. Однажды, еще юношей, он двое суток просидел на корточках, ожидая, пока орел поднимется в воздух из своего тайного убежища, чтобы добыть три пера с белыми кончиками, столь высоко ценимых апачами.

Бесшумно на фоне неба скользнула сова с широко распростертыми огромными крыльями и выпущенными когтями, готовая тут же схватить зазевавшегося кролика или мышь, отправившихся в темноте на прогулку. Но Тайри оставался неподвижен, как скала.

В коридорах его памяти теснились воспоминания. Укус бича, опустившегося на его спину. Долгие месяцы нескончаемого мрака под землей и поиски серебра, которого там, возможно, и не было. Тоска по свежему воздуху и чистой прохладной воде, по ласковому прикосновению солнца к лицу.

В нем вновь зашевелился гнев, разбудив нетерпеливую жажду мести, которую он обещал себе свершить. На мгновение у него мелькнула мысль о Рэйчел, спокойно спящей сейчас в доме отца.

Свет в спальне Аннабеллы погас уже после полуночи. Но Тайри все еще ждал. Прошло пять минут. Десять. Двадцать. Когда истекло полчаса, он тихонько поднялся на ноги, осторожно открыл окно и скользнул в комнату, легко перемахнув через подоконник.

Лежащая в постели Аннабелла виделась ему едва различимым темным пятном. С минуту он разглядывал ее, радуясь, что она одна. Чиркнув спичкой, Тайри зажег лампу, стоявшую на столике розового дерева возле кровати, и прикрутил фитиль. Потом двинулся, рванулся вперед и легко, как перышко, прыгнул, сев верхом на бедра Аннабеллы. Его руки сомкнулись, слегка сжав ее горло.

Веки Аннабеллы затрепетали, глаза раскрылись, и она беспокойно задвигалась, стараясь сбросить с себя нежданную тяжесть. Она проснулась мгновенно, как только узнала Тайри. Пристально смотрела на него не мигая, и это продолжалось добрых полминуты, пока наконец она шепотом не выдохнула его имя:

– Тайри.

– Да, мэм.

Его руки снова сжали ее шею, она содрогнулась под ним, ее восхитительное тело задрожало от страха и предчувствия. Но она не пыталась сопротивляться и не стала молить о пощаде. Она просто лежала, и ее сияющие изумрудные глаза смотрели на него, и полные груди поднимались, натягивая тонкую прозрачную розовую ткань ночной рубашки.

Аромат ее духов был столь же сильным, как и тогда, когда она пыталась заманить его в свою постель. Теперь он снова порадовался, что так и не поддался ее чарам и никогда не занимался с ней любовью.

– Я скучала по тебе, – сказала Аннабелла, когда он чуть ослабил хватку. Ее пальцы прогулялись по его рукам, потом опустились ниже и принялись ласкать его. – Я все еще хочу тебя, Тайри.

Внезапно ему стало жаль ее. Со вздохом он убрал руки от ее горла.

Аннабелла потерла руками шею, и улыбка ее стала самодовольной. Она наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы, потом похлопала по подушке около себя, приглашая его занять место рядом, уверенная, что он будет не в силах отказаться от такого приглашения.

Тайри глубоко вздохнул. Она казалась такой теплой и податливой, когда вот так лежала в постели, и ее зеленые глаза мерцали желанием, и все же он не хотел ее. Она была ничто по сравнению с Рэйчел.

Рэйчел. Он смотрел на Аннабеллу, смущенный. Зачем он терял время, когда мог провести его с Рэйчел.

– Тайри?

– Всего хорошего, Аннабелла. – Он встал, забыв свои мысли о мести.

– Куда ты?

– Домой, – ответил он голосом, в котором звучало удивление. – Домой, к Рэйчел.

– Ну, если это единственное, чего тебе надо… – сказала Аннабелла, пожимая плечами. Она сделала непринужденный жест, и рука ее легко скользнула под подушку. Домой? Как бы не так! Если Тайри не будет принадлежать ей, он не будет принадлежать никому. Она улыбнулась обольстительной улыбкой, пальцы ее уже сжали рукоятку пистолета.

Поняв, что у нее в руке, Тайри чертыхнулся и, быстрый, как кошка, схватил ее за запястье. Аннабелла издала вопль ярости и вцепилась ногтями в лицо Тайри, ноги ее бешено колотили по кровати, но пистолет она не выпускала.

Тайри стащил Аннабеллу с постели, и вот они уже боролись молча в полной тишине. На мгновение, увидев искаженное ненавистью лицо Аннабеллы, Тайри подивился, как мог когда-то считать ее красивой.

Ему почти удалось вырвать пистолет из ее руки, когда Аннабелла неожиданно лягнула его в пах и он согнулся от боли, но успел ударить ее головой в плечо. Она потеряла равновесие и снова упала на кровать, увлекая за собой Тайри. Последовал хлопок: пистолет, зажатый между их телами, выстрелил.

Тело Аннабеллы дернулось, рука ее рванулась и опрокинула стоящую на столике возле кровати масляную лампу. Она попыталась оттолкнуть Тайри. Лицо Аннабеллы исказилось ужасом. Тайри встал, и она увидела кровь, струящуюся из-под ее левой груди. Потом тело ее конвульсивно содрогнулось и застыло. Ее зеленые глаза были открыты, но жизнь ушла из них.

С минуту Тайри пристально смотрел на Аннабеллу, не замечая начавшегося от опрокинутой лампы пожара. Это справедливо, думал он, что Аннабелла погибла от собственной руки. И виной тому была ее собственная ненависть. И когда языки пламени уже начали лизать край постели, он повернулся и выскочил в открытое окно.

Тайри помедлил, глядя, как разгорается пламя и как снуют работники, пытаясь обуздать бушующий огонь.

Когда рассвело, Тайри двинулся в путь – в Йеллоу-Крик.