Сердце бездны

И немедленно началось самое страшное.

Звезды полыхнули, красно-желто-черными языками и рухнули в глубины Мироздания - или туда провалился планетолет? Пространство вне и внутри "Дальнего" наполнилось серо-черными, бесплотными кусками теней, похожих на взмахи призрачных крыльев. Они сгущались, "уплотнялись", и скоро беспросветная эфемерность растворила планетолет.

Отказали все нормальные чувства. Вокруг не было ничего - ни рубки, ни корабля, ни Космоса, ни тебя самого. Тело перелилось, впиталось в ту же эфемерность и существовало в ней - другое, чуждое, не подвластное ни сознанию, ни ощущениям. И даже это понимание Артур вывел только из соображения: раз он мыслит, то живет, значит, его тело все-таки существует в какой-то апокалиптической форме бытия...

Это состояние было немыслимым, чудовищно тяжелым. Разум не приспособлен к такой среде - настолько отличающейся от всего человеческого, что для мозга она оказалась практически Ничем, хотя не могла не иметь хоть какой-то структуры. Сознание отчаянно цеплялось само за себя, не желая потухать в этом бреду, который даже черным можно было назвать чисто условно. Эфемерность, перевоплотившаяся в Ничто, давила, гасила, не давала ни малейшей опоры слитым с ней человеческим мыслям; структуры, на которых теперь они были записаны, словно сопротивлялись новой организации, стремились уничтожить ее. Или это мысль с непривычки не могла функционировать в Ничто, пыталась покинуть его - пусть и ценой своего уничтожения?

Сознание уходило. Собрать все мысли, не дать им погаснуть было страшно, мучительно, больно. Больно - а ведь тут даже боль не была сама собой, став ощущением вечного, нереального кошмара, от которого не сумеешь даже заледенеть... Человек не мог существовать в этом ужасе, прятавшемся до сих пор где-то около привычного мира - под, над, рядом? И все время - время сюда принесло сознание - казалось, что сил уже нет, что воля больше не может держать жизнь, что это началась сама смерть.

Сгинуть здесь, в этом провале (глубине?) Мироздания, было особенно страшно, неприемлемо...

Но кошмар, видимо, все-таки решил кончиться. Снова полет адских крыл, унесших корабль в страну за миром теней. Только все происходит в обратном порядке: от почти непроницаемого танца сгустков Небытия, пролетов его полотнищ, до редких всплесков-дрожаний. Черно-желто-красные языки звезд. Конец!

Артур без сил то ли сидел, то ли валялся в кресле. Ноги, все тело дрожит. Ботинки - он почему-то думал о них - казались страшно неудобными. Двигатель работал совершенно нормально - об этом докладывал ярко горящий дисплей. Дисплей - единственное, что капитан сейчас был в состоянии разглядеть. В пьяняще человеческой тишине рубки кто-то еле-еле шепнул: "Пронесло!" Этому шепоту, оглушительному, почти такому же громкому, как стук сердца, ответил испуганный женский вскрик - слабый, обессиленный, внятно слышимый лишь тем, кто успел отвыкнуть от звуков.

В подсознании заворочался страх. Что-то рядом было неладно, крупно неладно. Случилось что-то страшное, еще как следует не зафиксированное мозгом. Капитан с усилием, резко развернулся к левому обзорному экрану.

И ослеп от голубого солнца.

Глава 3. Чем пахнет Планета Врат?

Старпом истерично смеялась, уронив голову на вновь уснувший пульт. Черные волосы дергались на белом металле. Нина ничего не помнила - только что сидела, не прошло и полсекунды, и без всяких ощущений возникла эта звезда... Только шок, шок, идущий из глубин интеллекта. И неуправляемый животный страх, дурацкое беспочвенное знание: это на самом деле чужое солнце.

Чужое.

Серж не переставая щипал свою руку. Ладонь уже вспухла, но пробуждение не наступало. Артур пытался быть невозмутимым и кое-как барабанил пальцами по колену. Остальные сидели в ступоре - их головы еще не оправились от присутствия в Ничто.

- Я жду, когда все очухаются, - сказано было излишне резко, и Рагозина мигом вскинула голову. В коричневых, помутневших глазах блестели слезы - как вода на грязноватом стекле.

- Ты еще не понял?!

- Я понял, что еще минут пять хлюпанья - и мы покойнички в склепе последней модели. - Капитан нарочито (из-за дрожи в коленях) не спеша поднялся, кое-как прошелся мимо пульта, инстинктивно стараясь не наступать на те участки паркета, которые освещены чужими лучами. Этот свет больше всего походил на раскаленную, вязкую жидкость, он словно тек по спинам отвернувшихся от него в темноту людей.

Хорошо, что все слишком заняты собой. Полезно, если хотя бы не он сам, а экипаж поверит в капитана.

Горло было наполнено чем-то отвратительным, не дававшим говорить. Тело ужасно мешало, норовило дергаться. Но Истомин почти спокойно повернулся к своим людям. Заявление о покойниках немного встряхнуло их инстинкты.

Ромов, полуосмысленно глядя в пол и до крови кусая собственный палец, пробормотал:

- За год в Космосе не бывает столько аварий, сколько у нас за час...

Это сомнительное утверждение повисло в воздухе. Артур догадался подойти к селектору, взял микрофон - тот сейчас почему-то очень походил на ехидную змеиную голову.

- Медотсек, спецвызов.

Компьютер без промедления соединил с абонентом.

- Алексеев, срочно в рубку. Петере, на месте в полной готовности. Общий вызов. - И во всех отсеках взвыла пронзительная, короткая сирена: - Экипаж, внимание. На борту, - взгляд на экран, соединенный с биодатчиками в каждом помещении, - нет ни погибших, ни сильно пострадавших. Системы жизо, - взгляд на соседний экран, - в норме. Неполадки в двигателе и компьютере прекратились без нашего вмешательства. ("Словно даже техника испугалась этого Ничто и от испуга вынесла всех обратно".) Просьба соблюдать спокойствие. Мы находимся в немного нерасчетном участке пространства. Общий корабельный совет будет после Малого командного. Командный - немедленно. Недостающим - срочно в рубку. Конец.

Серж внезапно вскочил с кресла, рванулся к Артуру - еще неуклюже, - дернул его за рукав, чуть не оторвав приклеенную пластиковую нашивку:

- Кэп, это контакт!!! Нас затащили инопланетяне! Смотрите! Смотрите!!! Серж отпустил начальника и, улыбаясь во всю физиономию, протанцевал между полуживыми пультами, толстыми креслами и обтекаемыми блоками аппаратуры. В танце он старался все время указывать на правый экран обзора. Там светился маленький диск, похожий на нефритовую безделушку.

- Планета! Нас вынесло к планете!

На лбу появились холодные бисеринки пота. Капитан метнулся к отключившемуся компьютеру - тот только что соизволил послушаться кнопки, нажатой перед выпадением корабля из пространства.

Несколько минут на оживление ФВМ. Несколько минут на самые грубые вычисления. Планета действительно была очень близко. И "Дальний" несся к ней на такой скорости, что часа через четыре придется решать вопрос либо о выходе на орбиту (это проще), либо об уклонении (оно потребует массу топлива). "Все, как ночью у двигателей. Только сейчас в угол загнан не я один, а корабль..." Артур потряс головой и только тут заметил медика-1. Тот деликатно стоял около небольшого блока компьютера, морщился от режущего голубого света. В голове капитана пронеслась невеселая, случайная мысль: "А если я забыл что-то из прошлой ночки, сможет медицина восстановить это или нет?"

Оставалось сделать знак. Кибернетики, штурман и пилот помрачнели, но вышли быстро и беспрекословно. Артур сел за пульт, запер дверь на компьютерный замок. Можно начинать Малый командный.

Говорить было тяжело. Но, глядя в пол, Истомин быстро и сухо изложил все, что знал. Тишина длилась очень долго. Насколько долго - никто не смог бы сказать.

- Выход один. - Нина встала. Через загар просвечивала бледность - похоже, чуть ли не трупная. - Взорвать планетолет и себя!

Капитан поперхнулся. Петр Сергеевич по-доброму глянул на старпома, схватил ее за руку, потянул вниз:

- Садитесь, садитесь, сейчас я принесу успокаивающее...

- Вам напомнить Устав?! "В ситуации, если обстановка находится полностью вне всякого контроля экипажа и вследствие этого вероятна возможность возникновения угрозы для цивилизации Земли..." - Женщина не договорила, получив от врача пощечину.

- Спокойнее! Это написали параноики. А мы...

- Это агрессия! Агрессия, диверсия!!!

- Такие могучие инопланетяне все равно уже узнали все, что хотели. Так что самоубийство бессмысленно. И лучше кое-что узнать о них, а потом попытаться вернуться домой.

Нина показалась игрушкой, еле-еле стоящей на ногах, - это случилось сразу после слова "бессмысленно". Она поспешно опустила голову, но Артур успел заметить огромное облегчение, промелькнувшее в ее глазах, - прежде чем тяжелые волосы закрыли лицо. Теперь это был не грозный старпом, а несчастная девчонка, и одного взгляда на ее фигуру было достаточно, чтобы понять, как ей плохо, как жутко она боялась своего же требования. Капитан едва не скривился: вся эта сцена показалась ему предельно фальшивой, как в плохих микрофильмах. И тяжелый, чужой свет только подчеркивал это... Додумать мысль не дал Алексеев: он взял Истомина за плечо, потянул в угол рубки. Там наклонился к уху, шепнул:

- Я сказал ей первое попавшееся на ум. Ведь на корабле, вместе с ан-бэ*, почти две сотни человек... Вы решитесь их всех?.. Вот так, без их согласия?

* Анабиозники, то есть спящие в анабиозе.

Капитан резко отвернулся. "И мед свихнулся. Киношная психушка. А мы не управляем кораблем. Не управляем. И черт не знает, что надо делать".

Рубка была переполнена. Вентиляция не справлялась, и люди дышали непривычно спертым, жарковатым воздухом - что увеличивало общую нервозность.

Сто восемьдесят человек. Излишне бодрые десантники и вялые, полупонявшие обстановку кометологи. Их слишком поспешно выдрали из анабиоза и вдобавок не дали отсидеться в адаптационной камере*. Артур устроился в своем кресле, демонстративно положив ноги на пульт. И говорил - сам того не замечая - уж слишком громко и твердо:

** Камера с набором условий, облегчающих переход от анабиоза к нормальной жизнедеятельности.

- Итак, вы все знаете. ("Я опять вру. Об истории у двигателей мы трое решили помалкивать".) На планетолете введено чрезвычайное положение. Но я хочу знать ваше мнение.

Игорь тихо буркнул Инге:

- Все равно устроит по-своему, демократ наш...

Никто ничего не предлагал. Все не знали, что делать, и сочли за благо признать это. Обойтись молчанием. И заодно спихнуть ответственность - на кого угодно.

Слишком страшно что-то решать в ситуации, где пахнет контактом с суперразумом или какими-то другими малопонятными глобальными событиями.

- Что вы предлагаете? - резко, почти зло повторил Артур. На миг ему показалось, что тот ночной ужас вернулся. Но сейчас массой безликих фигур обернулись люди, его экипаж. Белизна металла и пластика затопляла рубку, превращая ее в бумажную декорацию. Папиросными были и бледно-зеленые комбинезоны - их не могли оживить унылые, загорелые лица владельцев.

- А что можно предложить? - негромкий вопрос из средних рядов. Словно голос самой толпы.

Оставалось только срочно подавить то ли вздох, то ли бешенство. Артур поймал себя на мысли, что очень хочет стоять там, вместе со всеми. Молчать и глядеть на капитана - на другого капитана.

Из массы чем-то выбивалось только одно лицо - Петере.

На миг взгляд Истомина встретился с ее глазами. В них были презрение, убийственно-понимающая ирония. "Как будто сама не молчит". Он зло, оскорбленно поднялся на ноги. И сразу стало еще тише. Только подуслышное полу-стрекот-полуподвывание приборов. Они, в отличие от своих хозяев, говорили.

- Малый командный решил выйти на дальнюю орбиту. ("Еще не хватало без оглядки идти туда, куда тебя загоняют!") Значит, так и будет. - Капитан, ни на кого не глядя, быстро и жестко пошел к двери, почти не замечая, что расталкивает людей. Следом шествовала ледяная, мертво-спокойная старпом. Игорь с искусственным весельем прокомментировал:

- По-моему, сия мадам не согласна с решением и сильно нервничает.

- По-моему, они все чего-то недоговорили. - Инга чуть прищурилась, смотря куда-то в стену. "Капитан молодец. Явно осторожен, но все же идет по чужому маршруту. Жаль, что с ним лучше не общаться - может понять лишнее. А вот почти все остальные переломались. Конечно, для них ситуация на "Дальнем" тяжеловата, но нельзя же, Бездна возьми, так бесстыже сдаваться!"

Командору расхотелось изучать землян.

А рядом была Планета Врат...

Большая комната, низкая и квадратная. Полумрак. Стены, пол, потолок, приземистая массивная тяжелая мебель - все обтянуто темно-коричневыми, тяжелыми шкурами. На столе - скатерть белого шелка. Перед голубоватыми, тусклыми зеркалами - неподвижные, белые языки свеч.

Старик неподвижно сидел на полу и почти сливался со своей комнатой. От огромной, подплесневелой книги медленно поднялось его лицо - коричневое, изрезанное неправдоподобно глубокими и правильными морщинами. В его выражении была только усталость, смешанная с безразличием.

Бесшумно отворилась толстая кованая дверь. Вошел человек без возраста, в простой белой хламиде до пят. Как привидение, скользнул в угол, к старику. Чуть склонился. В слабом свете блеснул бесцветный, полупрозрачный шелк шарфа, покрывающего его длинные волосы. Ни шороха, ни звука дыхания. Свечи тоже горят бесшумно.

- Древние начертания завершаются. Чужой корабль прилетел к нашему солнцу.

Старик кивнул - без выражения.

- Что будем делать мы, учитель?

- Ничего. Все - забота других. - Равнодушная складка у губ, на лице, когда-то бывшем и добрым, и веселым.

- Учитель, ведь... вам, вас...

- Да, меня не волнует. - Размеренный кивок. Два глаза - как два сгнивших, некогда драгоценных камня.

- Но знания говорят...

- Они утверждают разное. А я понял Истину. Может, я ошибаюсь, и на самом деле меня коснулась стрела ТЕХ. Мне все равно. Я хочу одного - разорвать все связи. - Его голос вдруг стал жестким, и ученик вздрогнул. - В том числе и с тобой. Все суета, майя*, и ее призраки способны только надоедать мне, нарушая Главное Воссоединение.

* Сложнейшее понятие иллюзии существования привычного мира; здесь - в своей самой распространенной, вульгарной трактовке: "Мира нет, есть только Пустота".

- Но...

Старик, как робот, положил иссохшую ладонь на молодую, сильную руку:

- Будь гуманен и не старайся мучить меня жизнью. Ты сам со временем постигнешь мою правоту.

Одна из стен комнаты внезапно исчезла. Внутрь рванулся голубой, словно липнущий к одежде свет. Все вокруг обзавелось резкими, злыми тенями. В шерсти шкур вспыхнули тысячи острых огоньков. Стали видны потертости. Ученик отвернулся и, закусив губу, всматривался в бесцветную растрескавшуюся пустыню, в кажущиеся матерчатыми муляжами скалы. Белесые вихри песка вели вечное кружение под огромной, мутной чашей неба, иссохшего от жары. Старик закрыл глаза и произнес голосом, выжженным, как земля снаружи:

- Я ухожу. Я, Сторож Врат, добровольно сливаюсь с Абсолютом. Отныне Врата открыты и пространства планеты не заперты друг от друга. Я свободен от своих обетов.

Земля не застонала и не закачалась, как убиваемый спящий человек не успевает вздрогнуть. К тому же многие силы Мироздания сдвигаются незаметно для людского, мало внимательного глаза.

Учитель медленно завалился набок. Ученик стоял и смотрел. Он не имел сил даже на шаг. Еще мгновение - и воля старика кончила свою смертоносную работу. Он остался на полу грудой темно-кофейной одежды. Стена опять потеряла прозрачность, и комната снова стала совсем обычной, непролазно-темной после света, почувствовался резкий запах шкур, потянуло неприятным, удушающим дымом от заколебавшихся свеч.

- Учитель!

Глаза того были закрыты.

Ученик (сейчас стало видно, как он молод, почти юн) стоял и плакал. Молча, отчаянно взывал к Старшим - к тем, чья мудрость и сила неизмеримо выше сознания умершего Сторожа.

"Коллапс личности необратим" - эта мысль очень походила на обычную, но ее появлению не предшествовала никакая подготовительная активность мозга. Нетренированный человек, не знающий свое сознание, принял бы ее за собственную. "Если индивидуальность согласилась заложить в себя программу саморазрушения и согласилась с ее работой - тут бессильны Старшие всех уровней Бесконечности".

Ученик бросился на пол. Ментальный контакт был сметен бурей черного, бесящегося отчаяния. Промелькнул только последний обрывок: "Мы делали что могли..."

Представители относительно высших стадий разума не могут действовать за относительно низших. Только - вместе, только - добровольно...

...А жалкий огрызок, оставшийся от Сторожа Ворот, витал на Уровне Мира-Без-Бурь. Огрызок был способен только на смутное осознание своего существования и бесконечное наслаждение этим чувством. На этом Уровне не существовали ни память, ни тот, кто сейчас лежал на полу комнаты.

Все это есть только в сложных, гораздо более высоких Мирах. Там, где в вечном спазме бьются и Планета Врат, и вся Метагалактика.

Старшие предоставляют возможности. Сливают вроде бы несвязанные цепи причинностей. И поэтому на древней арене сейчас должны появиться вроде бы случайные лица. Но так покажется лишь тем, кто некомпетентен.

Люди, и за всеми ними - тени Сил.

Кто думает, что действует сам по себе, - действует с кем-то.

Смутные следы движений - таких могучих, что, попади их источники на Уровень нашей Вселенной, она сгорит от одного-единственного выдоха этих Сил.

С кем ты?

Микрокосмос - макрокосмос. Вечность. И люди, не думающие о том, как тесно они с ней спаяны, слиты.

Спаяны с какой из двух Вечностей, которые есть Одна? Легче спать, не пытаться думать. Но...

Люди - тени, которые отбрасывает Беспредельность. Беспредельность - тень Людей. И то, и то верно.

Сутки орбитального полета прошли спокойно. Серо-белая, шершавая от жара планета плыла внизу. Пустота над ней, пустота под ней и вокруг нее, сумасшедшая топка местного солнца... Экипаж умолял разрешить хотя бы облеты на катерах, по низким орбитам. От беспрерывности просьб мог чокнуться даже компьютер - но Истомин пока держался.

Через двадцать пять часов облета малый двигатель внезапно дал незапланированную коррекцию - и отключился. На этот раз аварийная сигнализация сработала, коридоры наполнились режущими дерганьями багрового света вперемешку с утробным воем сирен.

Но это совершенно не убавило беззаботности экипажа. Всем как-то поверилось в высокоразумных и доброжелательных инопланетян. В амортизационные кресла большинство людей кинулось по одной-единственной причине - чужаки могли не совсем умело сработать с земным кораблем.

А "Дальний" падал на планету - как клочок фольги на жаровню. И его скорость росла быстрее, чем в естественных условиях.

Происходящее было неожиданностью даже для Озр.

В самом начале коррекции Командор поняла, куда разворачивает планетолет*. И стала действовать.

* Подобная автоматическая ориентировка - часть навыков любого Десантника.

Немедленно оголить ближайший световод. Зажать его в пальцах. Но машины не слушаются. Озр оказалась в положении, недавно испытанном земным капитаном. Единственное отличие - Командор не переставала подсасывать информацию из ходового компьютера и великолепно знала, что, где, в какой степени неисправно.

Но эта информация ничего не меняла.

Через две минуты "Дальний" впился в воющий и визжащий воздух - тот корчился под ним, на доли секунды становился твердой поверхностью и расшвыривался по сторонам.

Удар о камни, пережженные солнцем, превращенные им в подобие скелетов губок. Вверх, в стратосферу, рванулся столб из бесцветных, рваных обломков они падали назад как великанская, режущая зола.

Планетолет должен был испариться в термоядерном взрыве, стать отцом огромного кратера-вулкана. Но в реальности - только лязгнули зубы людей и окончательно перемешались внутренности некоторых, особо хрупких приборов кометологов.

Десантник не верит Бездне. Первой модернизацией земного корабля был дистанционно смонтированный в машинном отделении и затерявшийся среди механизмов простенький генератор защитного поля. Естественно, с абсолютно автономной системой управления и невероятным запасом прочности.

За неполных три минуты он исчерпал почти все свои резервы. На него действовало мощнейшее, целенаправленное поле подавления - оно исчезло сразу после посадки.

Еще секунд сорок - и генератор бы не выдержал.

Очередной Всеобщий совет кончился, и Серж, назидательно подняв чистенький палец, весело ораторствовал:

- Нас совсем, совсем явно позвали в гости. И наши хозяева имеют такую технику... - Тут кибернетик мечтательно закатил глаза, по-кавказски поцокал языком. - К тому же они явно гуманны, между прочим.

Артур, слушавший Сержа вполуха, неопределенно пожал плечами. Капитану хотелось сидеть, жевать "клубничную" пастилу и ни о чем не думать. Ситуация вышла даже из-под подобия контроля. Но тем не менее человеческих жертв нет, и поэтому на Совете пришлось согласиться на относительно вежливые требования экипажа. Так что завтра утром - первый выход из корабля.

Плохая затея. Малосимпатичная.

Впрочем, пока все действительно вроде бы не так уж и страшно. Приборы показали, что местная атмосфера состоит в основном из безобиднейших, инертных газов (другим здесь просто не ужиться друг с другом). Они не должны повредить пустотным скафандрам. И радиационный уровень эта экипировка тоже вроде бы может вынести. Хуже, что экипаж в эйфории.

Артур дожевал пастилу и потянулся к яркой, развеселой коробочке - за новой. Он не верил в общепринятую версию происходящего. Хотя ее вроде бы многое подтверждало. Но уж слишком все это походило на допотопную плохую фантастику. Было слишком примитивно-человеческим.

Какие силы просить о том, чтоб завтра все сошло благополучно?!

Первая прогулка по первой для Земли планете чужой звезды началась очень мило. Этот, пока еще безымянный, мир был немного больше Марса. Но скафандры для вакуума создавались с расчетом на доброту невесомости - и здесь весили под пятьдесят килограммов. Техники около семи часов подряд пытались понять, как можно безвредно демонтировать все эти плазменные резаки, газовые движки и т. д.

Но выбор в итоге остался первоначальным: либо легкость, либо герметичность.

За борт вышли: Артур, медик-1 и Красиков - химик-планетоидник, глава ученой части экспедиции.

Люди неуклюже тащились по песку и каменному лому, преодолевая, кроме всего прочего, и сопротивление не рассчитанных на ходьбу скафандров. Бесцветная равнина под тысячу раз вылинявшим небом, неспешный танец пылевой пудры - и три ярко-красные, местами сверкающие зеркальным металлом фигуры. Старпому они казались неудачными персонажами для комедийного мультфильма. Скверная ассоциация. Нина, не отрываясь от экрана, несколько раз быстро облизнула губы.

Артур с трудом поворачивался в разные стороны. Свет и пустота. Тишина. В шлемах нельзя включить не только рации, но даже наружную акустику - радиоголос планеты почему-то попадает и в нее. А он похож на многодецибельный хор пьяных котов, орущих под оркестр из сотни не отрегулированных реактивных двигателей... Истомин кое-как наклонился, похлопал пористый, похожий на шлак валун. "В этом мире спокойно все - кроме его солнца и голоса".

Не выходя из сектора обзора "Дальнего", они продвинулись еще метров на триста. Рядом с ними теперь кренилась изъеденная ячеистая скала, напоминающая исполинскую, вставшую на ребро амебу. Земляне прошли мимо ее края без эмоций, без энтузиазма (попробуй сохрани их при такой нагрузке). И...

Медик-1 рванулся вперед и в сторону, немного задев капитана, но чуть не сшибив его с ног - из-за гидравлики вместо толчка получился весьма хороший удар. Артур, удержавший равновесие только при помощи аналогичной гидравлики, обернулся, ожидая увидеть... сам не понимая что - но вроде бы все что угодно.

Кроме оказавшегося на песке.

В кружевной тени "амебы" на камнях лежал человек. Небольшого роста. Грязно-серая, разломанная кожа. Местами на ней - синеватые неровные пятна. Распахнутый рот с серыми зубами. Руки поднесены к горлу, но не до конца. В глазницах - что-то вроде золы. Волосы бесцветны, их крошево скопилось в песчаной ямке около головы. От одежды остались бесцветные, тоже хрупкие клочки. Капитан, употребив все скудные возможности жестикуляции, приказал ни к чему не прикасаться. Помчался ("помчался" - с поправкой на скафандр) к "Дальнему".

Краснову и Алексееву пришлось четыре часа* проторчать рядом с чужим трупом - столько времени заняли шлюзование Артура, поспешная расконсервация десантного катера, расконсервация астероидохода, хранившегося в его брюхе, выезд из корабля...

* В скафандры всех моделей встроена система регенерации кислорода, поэтому большой его запас не нужен.

Когда астероидоход спустили на ломающиеся под ним белые камни, лучи солнца отразились от зеркального металла и превратили неуклюжий, малоэстетичный механизм в нечто бесплотное и ослепительное. Но пока ехали до скалы, пока заливали труп прозрачным, плохо твердеющим при местном климате консервантом, счищали испарения этого химиката, которые беспрестанно оседали на чем попало, в том числе и на сочленениях скафандров... Металл машины покрылся шершавой, грязно-коричневой коркой, местами начавшей отпадать. Эти процессы были теоретически невозможны в подобной атмосфере - но шли, не считаясь с мнением людей. И теперь астероидоход казался вытащенным со свалки. Он уже оскорблял безликую чистоту планеты.

Обратный путь был коротким, но гаже некуда. Гусеницы, рассчитанные на лед планетоидов, буксовали в песке все сильнее. Артур беспрестанно представлял, что вот-вот какая-нибудь из систем вообще полетит к чертовой прабабушке, и тогда... Компьютер, наполненный негодными здесь программами, был отключен самим капитаном - но почему-то все время мерещилось, что это авария. Зато вся оптика на самом деле и перегорела, и расплавилась - еще на пути к "амебе" приходилось ориентироваться через открытый люк. Еще хорошо, что назад машину мог везти аварийный автомат - тот, который умел только брать пеленг корабля и двигаться по нему. Люди сидели в ослепшей, ярко освещенной кабине и ничего не делали. То, что электронный термометр давным-давно зашкалило, не прибавляло уюта этому трясущемуся закутку.

Еще полтора часа были потрачены на шлюзование. Сначала ангар со всем его содержимым утопили в жестких излучениях. Потом началась процедура дезактивации. Наконец дело дошло до выноса "саркофага" с добычей и повторных облучения, дезактивации.

Все это время весь не занятый на обработке астероидохода экипаж слонялся по ту сторону внутренних ворот ангара и не мог понять, почему время вдруг замедлилось так же чудовищно, как при околосветовых скоростях.

Как только толстенная титановая плита-слиток стала отползать в сторону, люди чуть ли не бегом кинулись в ангар - скупо освещенный, воняющий непередаваемой смесью озона и химреактивов. Кто-то, забыв, что из-за неудачной посадки пол стал немного наклонным, растянулся на ребристом металле. Послышалось ругательство, свидетельствующее, что под сверхпрочным комбинезоном имеется порванная кожа. Артур, аварийно содрав шлем скафандра, вскочил на все еще горячую подножку астероидохода и закричал, требуя разойтись, не мешать и т. д. Но дисциплина оказалась слабее любопытства. Поэтому труп в медотсек смогли доставить только часа через два. Еще семь часов потребовалось на монтаж герметичного бокса, снабженного зарослями разнообразных манипуляторов. Всем этим должны были заняться еще до выезда планетолета, но... все вначале переживали за удачу "экспедиции", потом бегали у ангара. Впрочем, медик-1 был очень доволен оттяжкой - за ее время он успел не только наглотаться стимуляторов, но и немного поспать.

Снаружи "Дальнего" было по-прежнему жарко и пусто.

Когда вся аппаратура оказалась наконец подготовленной, дико вымотанный капитан попытался прогнать от нее и зрителей, и медиков. Безрезультатно. Люди наглотались стимуляторов - те абсолютно законно лежали в аптечке каждой каюты. Не особенно посвежевший за это время Петр Сергеевич наорал на отряд кибернетиков - те из нужных уже стали мешающими. И, избирательно оглохнув, сел за пульт, всунул руки в металлопластиковые "кувшины"* и потребовал, чтоб убирались все - даже Истомин. Как ни странно, но на этот раз подыхающая от любопытства команда подчинилась. Артур молча последовал примеру подчиненных. Нездоровая, хрустальная ясность мыслей. Где-то в животе подрагивало - как всегда после излишней порции стимуляторов. Чем кончится ситуация с дисциплиной - об этом обязательно надо подумать, но чуть позже. Половина организма просила сна, молила о нем, а вторая рвалась в спортзал. Гадко. Капитан выругался сквозь зубы и стал искать снотворное. Чехарда с лекарствами не особенно полезна, но сейчас сойдет.

* Аппараты для считывания биотоков; через них управляют манипуляторами.

Они остались втроем - два медика и труп, почти неразличимый в консерванте - неряшливом куске застывшей пены, лежащей за бронированным, прозрачным до невидимости стеклом. Алексеев сощурился на льдистые отблески металла и пластика. Внезапно выдернул руки из "кувшинов", вскочил, почти подбежал к бытовому компьютеру и заблокировал дверь медотсека. Достал из шкафчика два неестественно белых медскафандра.

Инга, стоявшая лицом к боксу, бросила, не обернувшись:

- Глупо.

- Что? - На нее уставились два затуманенных зрачка, окруженные розоватыми белками.

- В этом покойнике не мог выжить ни один микроорганизм, совместимый с земной жизнью. И обработка излучениями была излишней.

- Перестраховка ни-ко-гда не вредила. - Узловатый, но еще не старческий палец наставительно поднялся вверх.

Петере с насмешливой миной пожала плечами и ловко, безразлично натянула шуршащую, обманчиво хрупкую ткань. Подошла к разномастному, импровизированному пульту. Села на свое место, неподвижно замерла в режущем свете бактерицидных ламп.

Алексеев, убедившись, что медик-2 выполнила инструкции, еще раз проверил вакуум-застежки своего скафандра. Перед глазами мелькали кадры из дурацкого фильма - театральные конвульсии, черная пена из ртов, уж слишком огромные куски гнилой кожи, болтающиеся около тела... Надо же, смотрел в детстве - и вдруг выплыло из памяти, заставляет до безумия бояться чужих микробов...

Но на молочно-белых экранах уже зачернели первые, мало что дающие показатели. И мозг мгновенно утонул в их изучении...

Через десять часов медик-1 не выдержал и незаметно для себя заснул, улегшись на пульт, немедленно отключившийся от такого обращения. Озр, убедившись в надежности как человеческого сна, так и блокировки двери, сняла скафандр. Прикосновение руки к замку бокса - и он открыт.

Командор приблизилась к развороченному "саркофагу". Перестроив зрение, всмотрелась в остатки лица - кожа того содралась вместе со слоем консерванта. Несколько раз быстро провела руками над трупом. Но, как ни странно, земная автоматика правильно выяснила все существенное.

Закрыв бокс, она открыла опечатанный контейнер с подсожженными, побуревшими космическими скафандрами. Как и ожидалось - зря. По ним удалось определить только явные* параметры внешней среды, а те и так известны. Намека на что-то другое не нашлось.

* Параметры, которые можно обнаружить органами чувств или имеющимися приборами (жарг. Десанта).

Из корабельного компьютерного бортжурнала:

"...смерть инопланетного существа наступила в результате внутренних химических реакций, то есть соединения всего слабосвязанного кислорода, содержащегося в организме, с веществом данного организма и частично (на поверхности тела) с газами атмосферы. (Детально см. Архив медотсека, кассета 102-АП-П; Архив научной службы, кассета А-01-А2.)

Одежда погибшего сделана из шкуры животного, тоже малоприспособленного к условиям данной планеты. У трупа отсутствуют искусственные части организма, нет даже протезов явно недостающих зубов. При нем не обнаружено никаких механизмов или изделий из материалов, похожих на синтетические. Несомненно, что этот человек мог принадлежать только к биосфере, достаточно близкой к земной (точное сопоставление невозможно из-за состояния тела). Но при предварительном облете планеты не обнаружено ни намека на существование подобной среды, также не найдено никаких следов посадки космического транспортного средства (последний пункт допускает возможность нашей ошибки)"*.

* По инструкции борт-журналы, на случай их частичного повреждения, заполняют максимально простым языком.

И снова - страх. И снова - борьба и с ним, и со всеми своими инстинктами. Старпом лежит на кровати, как пустой скафандр. В сознании - разрастающийся квадрат абсолютной черноты. И хрустящий голос:

- На корабле враг. Запомни - на корабле враг...

Только что разбуженный, но уже свежий и элегантный Артур грохнул кулаком о подлокотник и чуть не охнул от боли. Происходящее уж слишком точно копировало кое-чьи наивные желания - поэтому идти наружу, разбираться со всем этим следует одному капитану. На борту оставим старпома...

(Хрустящему голосу было нужно именно это - смерть Истомина в пустыне, контроль Нины над "Дальним"...)

Вахтенный блаженно улыбался. Артур полузакрыл глаза, поджал губы:

- А ухмыляться рано!

("Все дьяволы побери Сержа с его пропагандой!!!") Злосчастный бланк из розоватого пластика спланировал вниз и лег прямо у выключенного, упирающегося в зеркальный пол экрана. Через наружную акустику слышалось равномерное, какое-то механическое гудение ветра. И было легко представить себе полуночную пустыню, покрытую фосфоресцирующими, тускло-желтыми пятнами. Эти пятна медленно текут на запад с самого вечера - как поток, бесконечно убегающий от рассвета...

- Кэп, ведь это самое прямое...

- Если не самое кривое. Ладно. Поговорим днем.

"Зачем я пришел в рубку? Только пощупал свою же пластмассу. А то, что на ней написано, было понятно и в каюте". Артур тяжело поднялся и вышел в коридор - такой будничный, нормальный. Бланк остался валяться на полу. Одна-единственная строчка: "Рады вам. Для контакта выходите в спецзону. Появится указательная стрелка".

Глава 4. В Ад идут и по желанию

- Идиоты! - Инга спокойно, картинно пожала плечами. Не менее образцово скривилась. На лице, на всей фигуре, даже на складках комбинезона абсолютно ясно написано ее мнение о происходящем - и, в частности, о Серже. Именно мнение, а не чувства по поводу творящегося.

Сержу, естественно, было не до фиксации таких частностей. Он вознамерился покровительственно погладить медика-1 по голове. Благо та как раз повернулась спиной.

Его ладонь провалилась в пустоту. Петере стояла все так же неподвижно, не оборачиваясь к нему, - но уже чуть в другом месте. Игорь уважительно хмыкнул. Кибернетик неловко переступил с ноги на ногу. У него почему-то появилось ощущение, что он хотел сделать что-то плохое.

- Ин, в чем дело?

Озр не прореагировала на его вопрос, продолжая напоминать себе, что у землян такое обращение не является оскорбительным. Что панибратство неотьемлемейшая часть их распущенной культуры.

Отъехала дверь кают-компании. Первым вышел Артур. Спокойно глянул на Сержа, совсем не заинтересовавшись происходящим. Игорь, тоже ошивавшийся поблизости, почувствовал неладное, обеспокоенно посмотрел на лицо капитана - но то было совсем нормальным.

Истомин не заметил этой "проверки" - сейчас он не прореагировал бы даже на старт "Дальнего".

Тут в коридор вслед за капитаном выплеснулась смесь из шума и людей. Серж, фыркнув, оперативно растворился в ней. Игорь подхватил разговор, машинально водя по бицепсам электростимулятором для мышц. Рукав комбинезона, закатанный очень небрежно, все время желал опуститься вниз, и его приходилось подталкивать вверх тем же стимулятором.

- Ты считаешь, надо сидеть и ждать?

- Я считаю, что не стоит играть в демократию.

- Разве советоваться с людьми...

- Блажь, уклонение от ответственности. Он же явно думает, что все не понимают ситуацию. Но продолжает частично считаться с ними. - Инга все так же театрально махнула рукой с не наманикюренными ногтями. После "титанического" происшествия она полностью отказалась от косметики.

Пилот возмущенно помотал головой - только задергались длинные волосы, перехваченные невидимым обручем из статического электричества*.

* Его генератор вшивается по всей длине воротника.

- Он учитывает вероятность своей ошибки. Он молодец.

- О да. Любимчик экипажа.

- А чем это плохо? И вообще, ситуация штатная, хорошая. Вон, приглашение прислали...

- Кроме того, что от нее воняет. (По твердому мнению Озр, этот запашок был такой, что его почувствовал бы любой, кроме полнейших растяп.)

- Чем это?

Хороший капитан Десанта должен уметь убеждать подчиненных. Командор мысленно вздохнула и попыталась пробить самоуверенность землянина:

- Зайдем с другой стороны. Что известно о происходящем? То, что корабль оказался вначале у другой звезды, потом практически упал на планету. Есть странный труп, есть радиограмма. Если отвлечься от интерпретаций, нищенский набор фактов. О каких трактовках тут можно вообще заикаться?! В земной жизни сразу предположили б и обман, и еще много чего. Так? Например, планетолет могла привести сюда одна сила, а посадить - другая. Эта гипотеза тебе нравится?

- Закон вероятности против нее. - Игорь улыбнулся. Сегодня логика отскакивала от него, как излучения - от фотонного зеркала.

- Чтобы говорить о вероятностях, надо знать их распределение для этих, конкретных условий. А как его можно определить для абсолютно незнакомой тебе обстановки? Или Космос - это такой большой филиал Земли?

- Да хватит. - Пилот стал обрабатывать стимулятором вторую руку. - Скажи честно, что боишься, вот и все.

Когда он поднял глаза, Инги рядом уже не было.

За такое обвинение в Десанте бьют - именно бьют, и по-страшному. Но здесь - филиал Земли, на которой трусов презирают, как правило, очень умеренно. Так что подобная фраза, по местным представлениям, звучит не так уж обидно.

Надев чужую шкуру, терпи чужие обычаи. Даже если они дебильны.

Озр еще раньше успела прикинуть, не стоит ли бросить "Дальний". Один скафандр - это все, что ей надо. В конце концов, она уже на месте. Но... Корабль сюда привела она. И значит, она отвечает за судьбу людей на нем.

Да, есть второй выход - снять маску. Но к чему это может привести сейчас неизвестно.

Похоже, идея стать одной из местных была очень неудачна. Хотя бы из-за того, что в ее итоге правила Десантной чести слишком связали Командора с этими идиотскими существами.

Через час весь экипаж лежал с кошмарнейшей и необъяснимой головной болью. Никому не помогали ни таблетки, ни вибромассаж. В человеческих глазах плыли какие-то коричневые, тошнотворные клочки - и их движения заставляли танцевать перед зрачками потолки кают. Людям не удавалось заняться ничем, кроме своих раскалывающихся и раздувающихся черепов. Лежал и Артур, все-таки решившийся плюнуть на решение Общего собрания и выйти один, без своих девятнадцати спутников. (Сообщение об этом приказе он оттягивал - поэтому так и не успел сделать его до эпидемии.) Капитан, изо всех сил сжав ладонями виски и кое-как сдерживаясь от беспомощного мычания, с третьей попытки набрал правильный код медотсека. На экране возник помятый, всклокоченный медик-1: воротник комбинезона подвернут внутрь, не все карманы застегнуты, лицо зелено-шероховатое. Он пластом лежал на госпитальном диване.

Увидев Артура, сказал:

- Голова... болит. Весь экипаж... Даже к пациентам... пойти не могу. Не знаю... что такое.

Голос был измучен, но без всякого трагизма - на придание ему любой эмоциональной окраски Алексееву не хватало сил. Истомин кивнул и отключился.

Он совсем недавно молил о чуде, которое позволит не объявлять о капитанском вотуме недоверия экипажу. И вот оно произошло. Сомнительное такое чудо... Не о таком Артур просил Вселенную.

Капитан тяжело, как при перегрузке, поднялся. От боли не удавалось хорошо скоординировать движения, и его сильно шатало. Ладно, пока он один, в каюте, можно постонать от такого кошмара... Впрочем, и в коридоре можно - там ведь наверняка никого...

Он устал от идиотизма ситуации и хотел любой ценой уяснить себе хоть что-то. А для этого надо было воспользоваться радиоприглашением и выйти из планетолета.

Игорь пошел в ангар со зла, решив перебороть себя. И кроме того, он был уверен, что из всех выбранных контактеров явится только Истомин. А ведь так приятно быть сильнее других, тех, кто тебя не выбрал, не счел достойным... И доказать этой Инге, что он, он...

Озр была довольна: простенький излучатель дал отличную "эпидемию". Когда кончится расчетное время, он тихонечко самоуничтожится. И организмы людей быстро вернутся к норме.

Вообще-то наружу следовало идти одной. Но есть вероятность, что на подобное решится еще кто-нибудь - то есть на планете появится беспомощный одиночка из ее экипажа. Да, все-таки из ее, хотя и паршивого, и не подозревающего о Командоре.

Если горячая голова найдется, то она проявит себя именно сейчас. Поэтому стоит немного поторчать у входного шлюза.

Стоило Артуру выйти из планетолета, как боль прошла - разом и бесследно. Он стоял на пандусе и с наслаждением вдыхал холодный, пахнущий химикалиями воздух скафандра. От блаженства путались мысли. Пустыня через светофильтр виднелась не только размытой, но пушистой и уютной. Хорошо, что вот так кончилось... Вот так?.. Капитан резко обернулся. Инга и Игорь стояли рядом видимо, тоже обалдев от здоровья. Корабельный шлюз за их спинами уже был закрыт.

Ладно, видимо, уже хватит подсчитывать странности. Одной меньше, одной больше. Главное, они пока никого не убили.

Повинуясь странному импульсу, капитан нажал кнопку на нагрудном пульте. И еще раз, еще. Но корабельный люк и не думал открываться. Забывшись, Истомин случайно включил рацию. Но ожидаемого акустического удара не было.

Тишина.

Так. Им не дают возможности вернуться на "Дальний".

Кто-то или что-то в очередной раз диктует людям действия, превращает их в марионеток.

Идти вперед, к этому неизвестному, сразу расхотелось. Хотя стоять на месте было бессмысленно. "Если они настолько сильны, то в любой момент сделают с нами что угодно. Так что здесь не безопаснее, чем в любом другом месте. Странно раз они таковы, то почему не вступили в контакт с нами прямо на корабле? Или дело здесь не в контакте, а черт знает в чем?!" Игорь, словно подслушав мысли капитана, пробормотал - это бормотание рация донести соизволила:

- Нелогично...

- С твоей точки зрения, - отозвалась Инга. Ее микрофон тоже оказался включенным. Ну да, ведь они видели манипуляции Истомина с пультом...

Пилот неуклюже пнул бесцветный камень. Тот развалился на несколько частей.

- С любой нормальной точки.

Инга рассмеялась - неловко, ломко. Так бывает у людей, которые смеются крайне редко.

- Ты уверен, что знаешь именно ее?

"Только философии сейчас не хватает". - Артур нервно, зло осматривался. Очень хотелось закричать на этих двух дураков, не способных осознать своего положения.

Идти. Интересно куда. И стоит ли вообще.

Пустыня поторопилась ответить на первый вопрос - словно подслушала мысли человека. Сантиметрах в сорока над песком полыхнула короткая, толстая стрелка. Ее алый огонь до слез резал глаза - а ведь перед светофильтрами скафандров сдавалось даже местное солнце!

Стрелка погасла так же внезапно, как вспыхнула. Чтобы через секунду загореться вновь - но уже в более коротком и тусклом варианте. А главное указывая уже совсем в другом направлении.

- О нас заботятся, - хмыкнул Игорь. Это следовало понимать как: "А Серж все-таки абсолютно прав!"

- Не знаю. Но приглашают. Пойдем? - Словно в ответ на слова Инги алый знак нетерпеливо дрогнул. Артур, утешаясь мыслями о скором (пусть, возможно, и частичном) прояснении ситуации, кивнул - забыв, что снаружи этого не видно. Пошел к стреле.

Она плыла над песком впереди людей - быстро и дергано. Земляне, запыхавшись, почти бежали за ней, постоянно спотыкаясь обо что-то твердое и засыпанное песком. Это, что-то, похоже, ломалось под ногами. Наконец Игорь упал. С трудом, кляня скафандр, поднялся на ноги. Указатель лихорадочно дрожал, но ждал. И двинулся вперед уже несколько медленнее.

Артур смог немного осмотреться на ходу. Но местное солнце уже успело что-то сделать с жидкими кристаллами светофильтров - мир вокруг теперь состоял из непроницаемо черных теней и почти слепящих белых участков. Глазам было больно от такого контраста, они начали слезиться, и казалось, что ты идешь по дну какого-то исполинского резервуара с едкой, дрожащей жидкостью. А пейзаж становился все схематичнее...

Игорь делал вид, что уж ему-то все нипочем. Немного отдышавшись, он излишне бодро заявил:

- Ну вот, смотри. А ты говорила о чужой логике!

Озр одновременно не давала возникнуть первой стрелке; поддерживала вторую, эту; обеспечивала радиоколпак - чтобы спутников не сбивала с толку лавина чужих посланий. Командору было не до того, чтобы улавливать их смысл.

Она удовлетворилась тем, что уяснила их источник. Он был тем же, что и у первого, подавляемого указателя.

Двигаться по чужому направлению - смертельно. Об этом твердило чутье. Куда вела стрелка, сфабрикованная Десантником? Озр положилась на удачу. Скверное решение. Но в темных ситуациях те, кто отсиживался на рейдерах, гибли не реже тех, кто высовывался из-под брони. В этой же игре на обшивку может положиться только полный дебил. В действии же не только веселее умирать - в нем больше шансов получить информацию, которая поможет выжить.

Но все же оставлять последнее слово за Игорем было нельзя - из чисто этических соображений.

- Одинаковые прямые могут входить и в чертеж компьютера, и в набросок подноса.

Паузу между двумя частями предложения земляне сочли подбором нужных выражений. Но она была следствием перенапряжения.

У киборгов состояние организма никак не влияет на качество голоса поэтому Командор могла не следить за своими интонациями, тембром и т. д. А конвульсивная, напряженная маска на лице хорошо скрывалась светофильтром. Вообще-то эмоции киборгов никак не влияют на их организмы (верно и обратное). Но у мозга есть свои рефлексы - например, стянуть мышцы губ вот так, гримасой. Ликвидировать подобные фокусы (если они не идут на чистой вегетативке) накладное, чем плевать на них. Поэтому иногда, например сейчас, практичнее оставить все как есть. Пусть лицо принимает какое угодно выражение - его все равно не видно.

Игорь даже не хмыкнул в ответ - он предавался радости. С его души упал исполинский камень - в том разговоре, на "Дальнем", Инга все-таки ухитрилась водворить его туда.

Артура чуть не передернуло: ему вспомнились химеры в тамбуре реактора. Петере могла быть права. Случайно или... Или она что-то знает, но тоже молчит?!

Каждый по своим причинам, но в итоге - никто не смотрел назад. А зря, там было кое-что любопытное. На горизонте взметнулась и ринулась вперед мутная, неряшливая стена из песка. За несколько секунд достав до стратосферы, она казалась нереальным, топографическим киноэффектом.

Стена остановилась - так же внезапно и неправдоподобно, как возникла, словно врезавшись во что-то невидимое. Перед ней понеслись клочки мутно-багрового света. Электроразряды? Что-то другое? Вспышки казались тусклыми - или были ими только по сравнению с солнечным светом? Казалось, что исполинская фосфоресцирующая амеба хочет расплавить незримое стекло, сотнями ложноножек дотянуться до людей, схватить, переварить их.

Озр наконец краем глаза заметила что-то неладное сзади. Первая реакция бешеные поиски выхода. Потом - выяснение, что странное образование стоит на месте. И немедленное воспоминание о том, что чувство опасности не говорит ничего о пространстве за спиной.

Значит, там вроде бы все нормально. Но поглядывать туда совсем не лишнее. И хорошо бы уйти подальше... Стрелка опять убыстрила движение. Командор уже немного привыкла к действиям на три фронта и могла освободить часть сознания для размышлений. Планета Врат... Да, явно здесь еще то местечко... Планета Врат. Ужас Десанта (а почему, кстати, ужас?).

Миллионы лет назад с черных, вечно оплавленных* космодромов поднимались огромные, мрачные кристаллы рейдеров. Через мгновение в глубины их полупрозрачной брони уже заглядывали жесткие, вечные для человека звезды. Корабли вспарывали вакуум и, за считанные минуты набрав сотни полторы "g"**, кончали разгон, становясь волнами того же вакуума. Свет сразу отставал от них; сам Космос***, сама метрика стонали и корчились от боли там, где проносился Десант. И Бездна нередко мстила за это: пространство внезапно начинало биться в не представимых для человека топологических бурях. И смерть звездолету, не успевшему "вынырнуть", снова стать веществом! Его "разрывало", "размазывало" а еще точнее, с ним происходило непонятно что, но очень страшное. Механику этого процесса плохо представляли самые лучшие умы Координатории.

* Оплавленных из-за утечек в наземном энергохозяйстве, а не из-за антигравитационных стартовых двигателей.

** Двигатели работали с наружными гравитационными полями; уменьшать внутреннюю тяжесть в таких случаях никто и не думал.

*** По представлениям Десанта, Космос - это незначительная часть Бездны.

Из этих-то бурь и приносилась большая часть Знания Космоса. Ученые слыхали о нем краем уха, но никогда не интересовались "машинным бредом". Им хватало проблем, поступивших из вполне уважаемых, надежных источников. А Знание к тому же входило в тот пласт данных, который циркулировал только среди Десантников. Ни один киборг никогда не выдаст кабинщику всей полученной в полете информации. Те не имеют права знать Бездну.

О Планете Врат твердили давно - много, много сотен лет подряд. Этот мир непонятно почему, но неукоснительно считался более опасным, чем все нейтронные звезды, черные дыры, космические струны, сгустки протоматерии и т. д.* Что в рассказах о Планете было истиной, что - ее трактовками? И что - чистым вымыслом?

* Космические струны - малопонятные образования длиной в несколько световых лет, толщиной и шириной - в один атом; протоматерия - образовавшаяся сразу после Большого Взрыва, создавшего Метагалактику, и с тех пор не изменившаяся.

Ее освещало голубое солнце, не менявшее своего спектрального класса уже пару миллиардов лет*. На ее месте в пространстве совместилось несколько миров. И когда ты находился в одном из них, все остальные были для тебя лишь крохотными, сантиметровыми лоскутками на поверхности огромного шара. Но стоило ступить на такое "пятнышко" - и оно моментально становилось планетой, а предыдущий мир распадался для тебя на крохотные, не связанные друг с другом клочки, разбросанные вперемешку с обрывками других миров по этой, "новой" планете. (В некоторых вариантах считалось, что такие переходы были кем-то неплохо заблокированы; в других - набор смежных пространств варьировался и был разным для каждой планеты, входящей в этот симбиоз; изредка утверждали, что в него включены все миры Вселенной, но на большинстве из них трудно найти проходы на другие.) В языке Координатории это явление имело специальный термин, но твердо считалось химерической выдумкой древних физиков. Но...

* Этот срок абсолютно невозможен по всем астрофизическим законам.

Было еще одно Нечто - связанное со свойствами Планеты. Для него вообще не существовало словесного понятия. Десантники считали, что Разум, способный рассуждать о Нем без проблем, может без проблем изменить все физические константы Метагалактики...

Если предельно упростить Его описание, то в этой звездной системе "ткань" причинности была слабее, чем в других местах. Поэтому из нее было легко влиять на... дальше шли варианты: звездный рукав, Галактику, Метагалактику. Через эту "ткань" часто действовали рерры. Они невероятно сильны и опасны, хотя кем или чем они являются, совсем неизвестно. Им противостояли рэерры, которые почему-то не хотели ни на что влиять (варианты: временно не могли; действовали все время, но совершенно непостижимым для нормального разума образом). Более полную информацию получить было невозможно - Знания Космоса в человеческом мозгу подобны обрывкам невесть каких программ, вдобавок вставленных в слишком маломощный компьютер. А самое скверное - мозг того, кто получил подобную информацию, все время норовит закодировать ее в словах. И если термины "рерры", "рэерры" подобрались по смутным звуковым ассоциациям, став абсолютно непонятными сочетаниями букв, то часто бывало еще хуже. Достаточно проблеска сходства между телепатически внедренным образом и чем-то уже известным - а в сознании всплывает абсолютно ясный, понятный термин. (То есть человек, из всех животных знающий лишь кошку, получив телепатический образ динозавра, немедленно ухватится за четыре лапы, хвост и т. д. - и будет уверенно именовать и представлять его кошкой.) И это забивание информационных каналов старыми ассоциациями вносило вообще уж непреодолимую путаницу в области и без того предельно темные. Например, по одной интерпретации Знания, Планета была выжженным полем вечной драки; по другой - на ней жили дикари, не имеющие выхода в Бездну и не подозревающие о топологических свойствах своего обиталища. Точно так же никто не знал ясно, были ли эти существующие-отсутствующие аборигены участниками "разборок" между реррами и рэеррами. И действительно ли эволюция этого мира спала: миллионы лет не проходили по нему свинцовым катком, а пролетали призрачной кисеей, ничего не менявшей в жизни дикарей? Или наоборот расы все время сменяли друг друга, уходили с планеты?

Да, здесь - одна из самых темных областей Бездны. ("Известной Координатории части Бездны", - тут же поправила себя Озр.) Но это не объясняет всеобщего, иррационального страха перед Планетой. Черные дыры имеют не менее зловещий набор свойств - но к ним Десантники были равнодушны.

Интересное место. Даже не понять, до какой степени зловещее - может, кстати, зловещее лишь чуть-чуть?

Они шли по пологому откосу. Шаги, как и раньше, поднимали облачка перегретой, сухой пыли, непонятно почему налипавшей на скафандры. Их алая краска уже побурела, а зеркальный металл был немного обсосан солнцем. Впереди, извиваясь среди бесцветных каменных губок, виднелась очень узкая, короткая полоска. Она была тусклой и зелено-серой. То, что над ней стоит что-то вроде дымки, разглядела только Командор.

Стрелка уперлась в нее - и пропала. Озр неприятно удивилась: все ощущения говорили ей о том, что указатель по-прежнему существует. Но... не в совмещенном ли мире?

Инстинкты утверждали, что опасности впереди нет. Неизвестно, относятся ли их сигналы только к этому пространству - или к другому тоже?

Однако не стоит без толку шляться по абсолютно пустой пустыне с каким-то кошмаром на горизонте.

Земляне восприняли пропажу стрелки как нечто должное - лишь быстрее заковыляли вперед. Последние шаги дались им тяжело - почва под ногами начала почти катастрофически проваливаться. И эта пылевая трясина поднималась вверх исполинскими хлопьями-снежинками, способными прожечь и кожу, и мясо. Видимость из-за них была не лучше, чем во время хорошего снегопада.

Артур на миг остановился перед полоской: "Похоже на древнюю интегральную схему. Ладно, может, нас сюда и приглашали".

Шаг. Нога еще над серо-зеленым, а в голове и позвоночнике - резкая, невыносимая боль - словно там взорвалось по бомбе, разнесшей все ткани в порошок. И сразу же - конец. Сердце, приостановившееся от шока, снова заработало. Ослепленный, разозленный, капитан качнулся вперед и, нелепо махнув руками, покатился по земле - как сшибленный робот. За ним кувыркался пилот. Даже Озр получила равную с ними порцию боли в голове - мертвая защита, окружающая живой мозг, на этот раз оказалась полностью бессильной. Но Командор, разумеется, на ногах устояла - хотя и еле-еле, ведь ее, вместе со всей компанией, инерция отбросила от границы соприкосновения пространств на несколько километров.

Только скафандры спасли землян от переломанных костей.

Но Артур ничего этого не знал. Он просто лежал в самом паршивом состоянии духа. И собирался вставать. В черном, почти непроглядном мире перед самым гермошлемом что-то качалось. По рации донесся голос Игоря:

- А, черт! Здесь что-то жесткое!

Пилот врезался в какой-то высокий и круглый предмет и сейчас ощупывал его. Из-за перчаток казалось, что это идеально гладкая колонна.

- Кэп, я рядом с чем-то искусственным! Истомин неловко встал, опираясь на руку подошедшей Озр, - точнее, киборг почти подняла его. Попытался потереть колено, но скафандр мешал слишком сильно. "Сколько раз ругал других, что плохо раздувают буфера!"*.

* Пневматический защитный слой внутри скафандра.

Вокруг - глухая, внезапно обвалившаяся ночь. Вместо предметов - черные тени на чуть более светлом фоне. Не разглядишь даже свою руку. Небо беззвездное, до ужаса глухое. На нем - что-то вроде размытой, тусклой пародии на Луну. Справа и сзади - какая-то иззубренная стена. Спереди и справа глаз тонет в нефтяной тьме. Впрочем, где-то там, в ней, вроде бы есть маленькие, относительно светлые точки...

- А если убрать светофильтры?

Озр потихоньку отключила их еще в тамбуре "Дальнего" - поэтому новый мир с самого начала выглядел для нее по-другому.

Артур был очень недоволен, что это сказал не он. Но все же покорно и незамедлительно поманипулировал с нагрудным пультом. По идее, жидкие кристаллы сами "сообразовывались" со светом, но иногда...

Нажатие кнопки. Еще одно. Мелькнула мысль, что скафандры вообще ослепли. Появилась паника, совсем не приличествующая космолетчику с опытом. Но тут электроразряд наконец подкорректировал настройку фильтров, и...

...И в глаза рванулся день. Белое, похожее на странный нефрит небо, на нем - аккуратные пластинки бесцветных, просвечивающих насквозь туч, солнце изредка играет в них, как в горном хрустале. Под ногами - бледно-голубая, кажущаяся засохшей трава. Вместо стены - бледный, тоже словно завядший лес. Стволы и листья отличаются друг от друга только самыми легкими оттенками - и из-за этого хочется воспринимать деревья как исполинскую траву, продолжающую ту, что под ногами. Впереди - холмы, похожие на неровные, пушистые половины жемчужин, светлая, белая река с серебряной солнечной дорожкой поперек. Она походит на кисейный шарф, занесенный ветром между холмами...

Артур вращал головой и пытался понять: это мир вылинявших или просто очень нежных красок? Капитан настойчиво думал об этой чепухе, стараясь вышибить из головы нервные, испуганные мысли о том, что вот сейчас здесь появится представитель сверхцивилизации, и...

Но никто не появлялся. Это было нелепо, нелогично - и неопровержимо. В последние три столетия люди Земли крайне редко сталкивались с настолько непонятными фактами (то есть с теми, от которых отмахнуться не удавалось).

Впереди, совсем рядом, начинался склон холма, на котором они стояли. И по нему, проходя почти около свинцовых, герметичных ботинок, спускалась дорога. Обычная, покрытая совсем земной, чуть-чуть буроватой пылью. Впрочем, если приглядеться, то и в пыли здесь есть что-то стеклянное, легкое... Но это не важно. Главное - понятно, по чему идти. Дорога всегда что-то с чем-то соединяет. И по идее, приведет туда, где есть ответы на все вопросы...

Только гермошлем не давал увидеть, насколько растерян капитан. Как он похож на обиженного ребенка. Все вокруг происходит не так, до такой степени не так! Они уже должны были прибыть на место, к хозяевам, а тут... (После появления стрелки Истомин с неудовольствием признал правоту Сержа.) В Космосе нередко встретишь что-нибудь странноватое, но там ясно хоть примерное направление движения к разгадке. А здесь... Никакой почвы под ногами и что угодно впереди. Мозг практически любого землянина конца ХXIII века просто не мог работать в таких условиях. Мыслить, действовать (да и вообще жить) без отправной точки - это было выше сил Артура. Да, он бы выдержал все, он бы шел вперед, несмотря ни на что, он бы вел людей... Но не мог понять, где это "вперед". И в такой ответственной ситуации не решался выбирать наугад. Поэтому капитан сейчас подсознательно (но бешено) искал того, кто сейчас возьмет на себя руководство.

На "Дальнем" все же существовал ряд отправных точек, по которым кое-как можно строить поведение.

Тяжелые, достаточно темные земля и камни, а на них легкие, полупрозрачные воды и растения - они словно дымка, в которую закутана серьезная планета... Дальше в сферу эмоций и ассоциаций Озр не пошла. Просто отметила все это - и пока хватит. Также не стоит размышлять о том, почему освистанная древняя теория совмещенных пространств все же смогла воплотиться в этом угле Бездны. Есть дела поактуальнее. Здесь, сейчас явно что-то происходит, вокруг пульсирует Нечто, почти недоступное для восприятия Командора. Правда, ощущения опасности пока нет. Но...

Но действие этого Нечто, для землян вообще не существовавшего, оказалось доступным для всеобщего обозрения. Скафандры вдруг потекли. Металл, уже успевший подостыть после пустыни, начал оплывать - как пыльный, буро-серебристый стеарин свеч. То, что уже стекло, замирало, покрывая траву тяжелой, тепловатой лужицей.

Земляне, занятые своими стрессами, заметили происходящее в самый последний момент - когда гермошлемы беззвучно лопнули и упали на плечи, как лепестки цветов, а блистеры*, неприятно позванивая, покатились по камням.

* Здесь: пластины из бронестекла, обеспечивающие обзор в скафандре.

Артур оцепенел, поняв, что по нему струится не пот, а металл. Резервы психики исчерпались, и пришел ступор. Достаточно вяло думалось, чего же в первую очередь бояться. Может, того, что мясо также начнет стекать с костей? Или удушья? Отравления, кошмарных внеземных болезней? (У Истомина почему-то опять возникли сомнения в гуманности инопланетян.)

Земляне старались не дышать, еще не до конца осознав, что с ними произошла очередная чепуха. Чужой воздух горячо и сухо охватывал лица - как маской. Клетки бунтовали, требовали кислорода. Артур, как-то тупо, смазанно отчаявшись, обреченно вдохнул - и выжил. По крайней мере пока. Легкие наполнились чем-то непривычно тяжелым, чуточку раздражающим - и он впервые (если не считать пары удуший) за свою жизнь обратил на это внимание. Ощутил: у него есть этот орган, и тот может воспринимать кое-что.

Появилось время для анализа запахов. Этот воздух был слабо-горьким, напоминающим полынь.

Игорь сдерживался дольше, поперхнулся при первом вдохе, закашлялся до слез. Сквозь кашель хрипло прошептал:

- Я жив?

- Жив, раз говоришь глупости. - Озр неотрывно смотрела на дорогу. - Может, все же пойдем куда-нибудь?

- Уже дошли, - вытолкнул из себя раскрасневшийся, глотающий воздух пилот.

Артур несколько ошеломленно - настолько, насколько позволял ступор, глянул на Петере. Он все еще ждал судорог - отравление сейчас представлялось ему именно таким. Озр спрятала усмешку. Да, вляпалась. В жизни, как в куске урана, один атом ведет к цепной реакции. Вот теперь получила еще и земную рейд-группу. Ладно, напомним себе, что на все воля Бездны... Следовательно, людям надо дать время на очухивание. Между прочим, солнце здесь то же, что и над пустыней, - этого могли не заметить только ее подопечные. А что это за дымка его застилает? Командор задействовала все анализаторы своего организма. Явно ощущаются какие-то топологические нарушения поблизости, и больше ничего. Очевидно, это как-то связано с тем, что относительно доминирующего пространства - пустыни - смежный мир занимает исчезающе малую площадь планеты. Но даже при этом условии "дымка" должна фильтровать излучения - иначе бы здесь был такой фон... А каковы размеры этого мира внутри него самого, кстати? И?.. и?.. и?..

Масса интереснейших вопросов и полное отсутствие оборудования, невозможность изготовить его, опираясь на ресурсы "Дальнего"...

Артур вытер со лба пот - для землянина здесь все же было жарковато. Мышцы вроде бы не собирались разрывать сами себя, легкие немного адаптировались и снова перестали чувствоваться... Да и вообще пока организм вроде бы в терпимом состоянии. О том, что оно может быть лишь временным, лучше не думать, отвлечься от таких мыслей. Благо что сделать это очень просто - в свою смерть в принципе трудно поверить, тут психика будет защищаться до конца... Значит, можно использовать дорогу, как предлагает медик-2. Пойти, надеясь на этих старших братьев по разуму... Так, а Игорь очень печально смотрит на свой пояс - ясно, оружия ему не хватает....

Первые шаги. Пыль (от психоза?) кажется зыбучкой, но на поверку вполне благонадежна. Она поднимается из-под ног, как тополиный пух, и иллюзию нарушает только ее редкое отсверкивание. Она опадает мягкими облачками-кусочками... Почти как в пустыне, на том склоне... Невозможно понять, на чем ездят по этой дороге и как часто. Но выглядит она совсем как дома...*

* Для транспорта на воздушной подушке безразлично качество покрытия поэтому ради экономии земные, даже самые крупные, автострады являются просто очень широкими грунтовками.

Люди шли среди невысоких трав - на глаз иссушенных, но при прикосновении гибких и прохладных. Воздух намного теплее их стеблей. Интересно, каков механизм этого... Травы постепенно становились все выше и выше, заменялись другими, и у реки их заросли уже свободно скрывали даже двухметрового Игоря. Узкие длинные листья, формой похожие на обычные, земные, склонялись к дороге, лежали в пыли. Некоторые - бумажно-белые, по-настоящему высохшие, с отломанными или размолотыми концами. Но в целом эта природа выглядела неправдоподобно аккуратной. Земляне видели в этом воздействие развитого разума (сейчас они увидели бы его и по гораздо меньшему поводу). Озр, знавшая универсальную экзобиологию (такое название могли выдумать только кабинщики!), давно поняла истинную причину такой стерильности: очень быстрые процессы разложения. Вместо гниения растения рассыпаются в пыль, стремительно поглощаемую корнями соседей. Значит, скорее всего точно так же здесь умирают и звери.

Река открылась внезапно. Над сверхъестественно прозрачной - для землянина - водой парил мост, сплетенный из белого, выгоревшего камыша. Казалось, что он - детская игрушка из бумаги. (Командор, в очередной раз задействовав свои датчики, мгновенно определила, что тростник пропитан сложным органическим консервантом, получила его примерную формулу и решила, что он природного происхождения - промышленность не будет возиться с таким.)

Мост чуть-чуть, безопасно, хрустел под ногами - наверно, так он приветствовал каждого прохожего. Артур глянул вниз.

На алебастровом дне колыхались пушистые заросли высоких, жемчужных водорослей. Над ними изредка проскакивало что-то длинное, узкое, похожее на рыб - только совсем прозрачное, то ли без костей, то ли с тоже прозрачными позвоночниками.

Противоположный берег оказался копией первого: жара, бесконечные шаги. Время словно застыло и только чуть-чуть покачивалось на месте, как листья придорожных трав. Сколько прошло часов? Один? Пять? Дорога начала взбираться на пологий холм - не серпантином, а приступом, как древнеримские брусчатки.

Артур в полном отчаянии думал, что они оказались здесь в результате какой-то ошибки чужих механизмов. И хозяева, может быть, даже не подозревают о своих гостях.

Наконец - вершина. Истомин удовлетворенно остановился на ней и посмотрел вниз.

Впереди дорога плавно спускалась к деревне. Около двадцати низеньких, игрушечных домиков, сделанных из того же белого камыша. Ни человека, ни дымка. Тишина - только шелест трав.

Но стоило подойти к первой хижине, как из "беседки" рядом с ней наверное, местного сарая - выскочило несколько детей. Чуть-чуть пробежав, они остановились и замерли, как неживые. На удлиненных, почти европейских лицах откровеннейшие любопытство и опасения. Их земные, умудренные голографвидением сверстники постарались бы скрыть такие чувства. А тут только поблескивают глаза - одинаково темно-зеленые, почти черные. Их радужки гораздо ярче, чем у землян, и почти сливаются со зрачками. Кожа светлая, с непривычным, но довольно приятным оттенком - то ли сероватым, то ли зеленоватым. Пятна коричневой, засохшей грязи на ней смотрятся очень неуместно. Не разобрать, мальчишки или девчонки - все с косами, все одеты в темно-коричневые хламиды до колен, перепоясанные широкими кожаными ремнями.

Артур, изо всех сил стараясь не делать слишком быстрых выводов об уровне такой культуры, улыбнулся, протянул руку с раскрытой ладонью вперед - он вспомнил, что когда-то читал об этом универсальном жесте миролюбия. Инга и Игорь повторили его движение. Дети по-прежнему стояли неподвижно, только кое-кто склонил голову набок, а кое-кто, наоборот, вытянул шею.

Из домика-хижины раздался высокий голос. То, что он сказал, походило на одно длинное, все время меняющее интонацию слово. Ребята, не отрывая взглядов от гостей, вразнобой ответили другим бесконечным слиянием звуков, которые почти невозможно отделить один от другого.

Послышалось что-то вроде легкого шума, и из хижины вышел невысокий, хрупкий - по сравнению с землянами - мужчина. Он был увеличенной копией детей только волосы скрывал белый, чистейший платок. И одежда была аккуратной, без пятнышка. Истомин не стал пытаться определить его возраст - похоже, аборигены казались моложе своих лет. Впрочем, каковы здесь срок жизни и темп старения?

Человек глядел на пришельцев чуть удивленно, но спокойно. Что-то спросил высоким, полуженским, полумужским голосом.

- Не понимаю, не понимаем. - Тон Артура был совсем спокойным: капитану опять было ясно, что делать в конкретную секунду. Он опять протянул вперед пустую руку. И лихорадочно вспоминал институтский курс по контактам - те занятия, которые считались нелепыми, ненужными, несколько раз вообще чуть не убранные из учебной программы.

Скверно, что здесь нет ни видеопроекторов, ни других нужных машин...

Озр решила пока поменьше вмешиваться. Она сознавала, что плоховато понимает даже психологию землян, - а те, очевидно, стоят где-то между координаторцами и конкретно этими жителями Планеты.

Мужчина, видимо, перешел на другой язык - изменился фонетический набор. Артур повторил ответ. Чужак чуть наклонил голову набок. Немного подождал похоже, думал, - и, указав пальцем на капитана, сделал приглашающе-загребающий жест рукой. Но, когда за Истоминым двинулся Игорь, мужчина оттолкнул что-то невидимое и поднял один палец.

- Стой, - бросила Озр.

Пилот буркнул, с независимым видом скрестил руки на груди. Но послушался. Абориген быстро, оценивающе посмотрел на Игоря, понимающе усмехнулся. В его движениях, мимике - ни капли настороженности. Очевидно, здесь еще не открыли, что оружие можно прятать под мышками.

Горячие, как у лихорадочного больного, но спокойные и чисто вымытые руки быстро ощупали Артура. Это был совсем земной обыск. Словно тогда, в Лучевом поселке, после того, как ультралевые террористы взорвали ТЯЭ*. Истомина тогда полгода лечили от лучевой болезни... Так, может, он все еще в том же госпитале и все это - бред, а на самом деле сестра никогда не сходила с ума, племянник Слава не рождался и вот этой планеты тоже нет?! Но уж слишком детальный, огромный бред. Проверка закончилась. Человек чуть отошел от капитана и сделал знак Игорю. Процедура повторилась, причем незнакомец совершенно не боялся, что его ударит стоявший рядом Артур. Видимо, по местному этикету такое действие настолько позорно, что о его вероятности можно и не думать.

* Термоядерная электростанция.

"Если они не знакомы с миниатюрным оружием, что же ищется? Яд. Других вариантов нет". - Командор отложила этот факт в памяти. Из таких частичек потом придется реконструировать целое.

Игорь тоже благополучно прошел обыск. Мужчина улыбнулся Озр, но не сделал ей приглашающего жеста - убийцы-женщины, очевидно, тоже не знакомы его культуре. Еще одна улыбка - им всем. Человек что-то сказал незаметно приблизившимся, наслаждавшимся созерцанием чужаков детям. Самый высокий из них повернулся и побежал куда-то из деревни. Мужчина с поклоном отодвинул шуршащую, похожую на шелковую занавеску. Она заменяла дому дверь. Пилот растерянно вздрогнул: как можно жить вот так, без замков?! Когда заглянет каждый прохожий, в любую минуту?! Нет, этот мир делал все, чтобы уничтожить даже намек на здравомыслие.

За занавеской их ждала миниатюрная, почтительно улыбающаяся женщина. Такая же одежда, только коричневато-серые, цвета светлой коры, волосы перехвачены в двух местах: обручем на голове и ремнем одеяния - на талии. Да еще на руках резные, вроде бы деревянные браслеты. Ее улыбка была безупречно учтивой, но немного напряженной - что совсем не шло к лицу, похожему на странноватый фарфор.

Еще в школе Артур хорошо усвоил, что грязь неотделима от низкого технического развития. Но внутри хижина была не просто опрятной - она блистала чистотой. Тростник отбелен не только временем, но и водой. Земляной пол почти сплошь закрыт голубоватыми циновками. Мебели нет, и глиняная, аккуратно сделанная посуда стоит на полу, в особом углу. В доме отсутствуют окна, но есть два выхода. И через противоположный, штора которого поднята, светит голубоватое, ненатуральное солнце.

Хозяин, стоя на узенькой полоске земли около самого входа, осторожно снял серые деревянные сандалии и шагнул на циновки. Артур попридержал рванувшегося Игоря и, подавая тому пример, разъединил магнитные застежки на ботинках. Сухой тростник неприятно защекотал пятки, но, наверное, к этому нетрудно привыкнуть.

Пилот скорчил рожу - предусмотрительно отвернувшись к стене. Но безмолвно разулся. Озр, испытывая чисто психологический дискомфорт от обнаженной кожи на ногах (пусть кожи и маскарадной, оборотнической), уже шла в центр хижины. Хозяева успели сесть на пол и, улыбаясь, показывали на места рядом с собой. Эта ситуация в принципе начинала нравиться Командору - своей необычностью и нелогичностью. Не говоря уже о том, что под боком - двойная оплеуха гипотезам координаторских умников об их, гениев, суперисключительности в Бездне. Будущее, которым кончится эта ситуация? А когда его тебе гарантировали и кто?

Женщина встала, едва сели гости, и быстро постелила на циновки белую, вроде бы шелковую тряпку. (Озр отметила, что аборигены должны различать множество оттенков белого, но яркие, насыщенные краски, несомненно, сольются для них в однообразное и, наверное, малоприятное пятно.)

Хозяйка определенно смахивала на привидение, сумевшее адаптироваться к яркому дню. Неслышно ступая, она поставила на тряпку медную миску с неровными бесцветными шариками. В местном свете к обычному красному цвету этого металла примешался ирреальный голубоватый отлив - словно миска тоже была привидением. Затем на "стол" были помещены очень простые глиняные тарелки и большие чаши с водой. Перед каждым легла грубая деревянная вилка с двумя зубьями.

Артур, мысленно очень и очень похвалив себя за предусмотрительность, полунезаметно провел над своей едой рукой с индикаторным браслетом. Тот вообще-то предназначался для проверки поверхностей, способных загрязниться при химавариях, но, несомненно, годился и для тестирования продуктов. Правда, обед с инопланетянами оказался совсем не таким, каким его представлял себе Артур в пустыне... Но все-таки еда не заставила засветиться датчик опасных соединений.

Раз всем наложено из одного кувшина - тарелки Игоря и Инги можно не проверять.

Пока капитан поглощал незнакомое кисловатое угощение, одновременно стараясь почаще улыбаться мужчине - улыбаться женщине он не рисковал, - Игорь механически, зло пожирал свою порцию. Его глаза уставились в шелк, стали походить на пластмассовые кнопки. Очень плохой признак, совершенно не замеченный Истоминым, - зафиксировала Озр.

Для Командора эта трапеза, как и любая другая, была почти что мучением. Киборг не нуждалась в еде - органические соединения для мозга вырабатывал специальный синтезатор, и этот же синтезатор ликвидировал биошлаки. Цикл был замкнут, и в нем творились порой самые чудовищные, дикие по энергоемкости химические реакции, но конструкторы пошли на такое ради более полной автономии Десантников от среды. Озр могла глотать любое вещество - в "желудке" оно распадалось на атомы, частицы, становясь излучениями, которые, как и космические лучи, усваивались кварково-глюонными схемами тела. Эти "желудки" были созданы только ради людей - нормальным гражданам Координатории хотелось иметь полную видимость человеческого поведения киборгов. И во избежание "чревоугодия" - то есть получения энергоподпитки этим не самым экономным путем - еда запрограммированно вызывала у Десантников не самые приятные ощущения. Поэтому Командор с некоторой тоской вспомнила, как два месяца...* Нет, не два месяца, а миллионы лет назад, она, с обычной милой улыбочкой, отказалась от угощения на юбилейном банкете в Координационном Совете. Его Председатель, Орн Иорн, несколько побурел от такой дерзости, но смолчал. Он, как любой неглупый кабинщик, знал, что ради нервов с Десантниками лучше не связываться без предельной на то необходимости.

* Разумеется, координаторских стандартных месяца.

В хижину ворвался запыхавшийся, мокрый, словно побывавший под дождем мальчишка - тот самый, что убегал из деревни. Что-то сказал - задыхаясь, рассекая фразу на неровные, грубые куски. Мужчина торопливо вскочил на ноги, женщина испуганно замотала головой, тоже вставая. Игорь пробормотал:

- Похоже на пришествие начальства...

Занавеска с легким шелестом отодвинулась, и в хижину вошел тоже миниатюрный, совсем седой старик. Его кожа была темнее, чем у остальных, приближаясь цветом к не очень сильному земному загару. Почти нет морщин, но тем не менее возраст чувствуется очень хорошо... Глаза. Артур в жизни не видел таких зрачков. Кажется, тебя сканируют два жестких лазерных пучка. Были ли они злыми, добрыми, равнодушными - не понять, ощущение их силы не давало различить все остальное.

Этот взгляд произвел впечатление даже на Командора. Впрочем, она сразу определила, что вошедший не принес с собой никакой угрозы.

Старик улыбнулся, чуть склонил голову. Темно-коричневый, похоже, был здесь излюбленным цветом одежды - только хламида гостя, чем-то похожая на монашескую рясу, опускалась, как и женское одеяние, до самого пола (а мужской костюм доходил до ступней, как наконец заметил Артур). Зато волосы старика были непривычно короткими - только до плеч. И по кожаной ленте, обнимающей голову, и по ремню одеяния шел то ли белый орнамент, то ли белые письмена.

Мальчишка, умоляюще согнув ладони и полуприсев, прошептал что-то, обращаясь к старику. Тот снова улыбнулся, кивнул, указал на угол. Мальчишка немедленно кинулся туда, сел на пол, застыл.

По плавному, легкому жесту руки гостя хозяева сели.

Артур только сейчас сообразил, что следовало бы встать и ему, и его людям, начал приподниматься - но его удержал жест все той же тонкой руки. Старик, продолжая улыбаться, легко подошел к "столу", сел на свободное место. Артур заметил, что движения у этого человека очень красивые, плавные - словно не мышцы работают, а вода течет. "Странно. Он явно той же расы, что и обитатели дома, но у него какой-то нечеловеческий рисунок перемещений. Мы рядом с ним неуклюжие, дергающиеся роботы". Озр заметила гораздо больше, чем Артур, и лучше оценила увиденное - в том числе и физическую подготовку старика. Игорь же по-настоящему ни на что не обращал внимания - настолько дискомфортно было ему в этом мире.

- Приветствую вас, пришедшие. - Тонкие губы на лице, лишенном бороды и усов, не сдвинулись, но русские слова были произнесены очень громко. - Не пугайтесь, это то, что вы называете передачей мыслей на расстояние, а мы прямым пониманием. Не бойтесь, и особенно успокойся ты, пилот. - Голова старика плавно, но очень быстро повернулась к Игорю. Тот не позволил своим эмоциям попасть на лицо - только гибкие, утолщенные от пилотирования при перегрузках пальцы до боли сжали подвернувшуюся складку на зеленоватом комбинезоне. Озр давно заметила, как земная одежда гармонирует с местными красками. Но капитан обнаружил это только сейчас - до одури внезапно, неуместно (на самом деле потому, что ему случайно передалась частичка восприятия старика). Мельком обрадовался этому - и немедленно вернулся к более насущному:

- Мы счастливы, что ваш народ обладает этим даром. - Слова вырвались сами собой, и Истомин чуть прикусил губу. И почувствовал, что на его кисть легли теплые, сильные пальцы.

- Не смущайся, ты сказал мне о своем чувстве, а это хорошо. Ты ошибся в другом: ни одна раса не обладает этим даром, но почти везде немногие имеют его.

Старик глянул на Игоря. Руки, которые пилот спрятал в карманах, расслабились - и это временно спасло микрокалькулятор, контактные клавиши которого были вдавлены с разрушающей силой. Лицо землянина - а его вот-вот тоже могла свести судорога - расслабилось и стало ватным.

- Ты психуешь, а такое состояние притягивает беды, как кровь - хищников.

Игорь, немного удивляясь своему новому настроению, безнадежно, но уже спокойно махнул рукой:

- Мне все надоело. Хочу домой, в Солнечную систему, где все нормально и есть что понимать. А здесь один идиотизм.

Старик кивнул неизвестно чему. Артур испытал приступ скрытого бешенства, но даже не глянул на пилота. Время разборок будет позднее, когда в контакте с аборигенами возникнет пауза. Озр приготовилась к отпору атаки на свою психику. Но с ней ничего не произошло, и Командора серьезно заинтересовал мотив избирательности действий старика.

Хозяйка, улыбаясь, принесла шесть глиняных пиал с мутным, черноватым напитком. Они стояли на доске, покрытой белой, растрескавшейся краской. Первую пиалу поставила перед стариком, потом, улыбаясь и кланяясь, обнесла гостей, мужа, села сама.

- Угощайтесь. Это не отрава и для вас. - Старик поднес свою пиалу ко рту и, отпив глоток кисельно-вязкой, напоминающей о мяте жидкости, продолжил: - Вы считаете мир Земли нормальным, и вы в него вернетесь. Но не сейчас.

Артур пролил на себя местный "чай", но даже не заметил этого. Благо жидкость просто соскользнула с пластика комбинезона.

Если здесь сверхцивилизация, то где же заводы, мегаполисы, ракеты?! А если дикарство - откуда спокойное рассуждение о Земле? И как здесь, в пустыне, появились эти леса, люди?! Их же не было при орбитальном облете. И вообще, все это никак не подходит под теорию контактов!!!

- Вы знаете, откуда мы? - Спокойный тон удалось сымитировать плоховато.

- Да, так же как и то, кто привел вас сюда.

Быстрая, неуловимая для медленных реакций людей улыбка. Она адресована именно Командору. Это было, пожалуй, слишком даже для Десантника. Тем более что глаза у старика, когда он смотрел на Озр, были явно отеческими. Если вначале можно было думать, что он воспринимает ее просто как молодую женщину, девчонку, то сейчас... Командор начала спешно прикидывать, что он может на самом деле знать о ней. Но если ему известно о Десанте - почему он выбрал такой, явно оскорбительный для нее, стиль отношения?

- Но я не буду говорить о многом. Срок истин пока не пришел. Сама жизнь со временем расскажет вам обо всем. И всем из вас, - старик внезапно посерьезнел, обвел людей таким пристальным взглядом, что казалось, из темных глаз идут невидимые, но очень ощутимые лучи, - она способна поведать очень многое. Вы можете побывать здесь не зря, особенно один из вас. И защитой ему будет то, что в одном месте называли Глубоким Черным.

Если бы моторика киборгов была связана с эмоциями, Озр наверняка разбила бы свою пиалу.

- Я прошу вас расслабиться и закрыть глаза.

Даже Артур, абсолютно невосприимчивый к гипнозу, не смог противиться внезапной силе этого голоса. Озр подчинилась вполне добровольно. Чтоб разобраться в ситуации, в нее надо залезть. А психику всегда можно отстоять, воздействия на нее малоприятны, но не особо опасны*.

* В Бездне существует очень много естественных психогенных факторов, поэтому Десантников серьезно обучали защите своего сознания.

- Все завершено. Спасибо. Отныне вы знаете три основных местных языка.

Капитан вскочил, чуть не падая - потому что зацепился ногой за край циновки.

- Да?! А вы можете нас...

Легкий жест руки остановил его.

- Нет. Человек должен учиться сам - иначе он станет рабом своих умений и знаний. И сойдет от них с ума. С языками же была слишком большая необходимость, и они не базовы для вашего мозга. Но даже здесь я с большим трудом обезвредил чуждую для вас информацию. Прощайте. Желаю вам успехов.

Доля секунды, шелест взметнувшегося и опавшего шелка. Все молчали. Кто от перевариваемого потрясения, кто - за компанию.

- Вам понравился Черный напиток? - Это сказал хозяин. Слова по-прежнему ничуть не напоминали земные, но были вполне понятны. И какая-то, обычно неощутимая, часть мозга не желала мириться с этим. Артуру захотелось потрясти головой, вытрясти из памяти все эти новоявленные звукосочетания. Смешно.

Озр с ритуально-вежливой улыбкой ответила:

- Да, он был замечательным. Спасибо за гостеприимство.

Какая-то часть Истомина, послушно следуя незнакомому этикету, заставила его немедленно поклониться, чуть не коснувшись головой пола. Капитан, ошеломленный фактом этого своего действия, был полностью деморализован. И Игорь, еще не отошедший от ступора, уже стоял открыв рот...

- Нам надо идти дальше. Не сочтите это за оскорбление. - Командор, проклиная значительную часть Бездны, выговорила эти нелепые слова и поклонилась так же ритуально, церемонно. Она чувствовала, что если они немедленно не уйдут отсюда, то разнесет весь этот тошнотворно-благолепный угол.

Хозяева - нетелепаты - продолжали улыбаться. Мужчина приветливо сказал:

- О да, ОН с самого начала объяснил нам, что у вас долгая и серьезная дорога.

- Отшельник знает все, - вторила женщина и тотчас сложила руки ладонями наружу. Мужчина немедленно повторил жест.

Игорь, с детства почти ненавидевший и историю, и все старые вещи, пробормотал:

- Отшельник, отшельник... Они вроде бы ничем не занимались, бездельниками были...

- О, ваш народ сильно несчастен. Вы даже забыли, что делают такие люди! Там, где они живут, нет засух и наводнений, всегда хороший урожай, мало болезней.

Артур решил, что единственный способ облегчения таких мук - побыстрее откланяться, освободить мозг от потока всех этих впечатлений. Озр тоже было необходимо подготовить свою психику к новым подобным встречам - Командору очень не нравилось, что отшельнику так легко удалось довести ее до небольшого шока. Надо определить, какие вещи еще принадлежат к этому классу явлений, и заранее адаптировать мозг к ним. Интересно, есть ли здесь еще что-нибудь совершенно невозможное, то, что ей все равно не удастся предвидеть?..

Когда космолетчики выходили из деревни, Артур сказал с надеждой в голосе:

- Здесь все же не Земля, другое солнце, другие излучения. Кто знает, каковы местные мутации?

- Законы природы везде законы природы. Даже мутанты не могут на них плевать, - провозгласил пилот, не испытывая нужды в более тщательной аргументации. Как ни странно, эти слова можно было легко продолжить мыслями Озр: на планете пахнет более серьезными вещами, чем простые генетические особенности аборигенов.

А Игорь сильно бы протестовал против этого продолжения своих раздумий.

Закат здесь был неживой. Голубо-фиолетовое зарево оккупировало полнеба но казалось, что это светит исполинская, все время мерцающая от неисправности неоновая трубка. Земного разнообразия оттенков не было и в помине (не было с точки зрения человеческого глаза). Части неба отличались только по интенсивности этого дрожащего огня. Ближе к ночи появилась гамма лилово-красных лучей, по степи зловеще пробежали последние пульсации заката - и тьма с удовольствием проглотила мир.

Распределили дежурства. Палаток, матрацев не было, и пришлось лечь прямо на теплую, остро, по-чужому пахнущую землю. Артур подумал об этом и усмехнулся: "Кстати, а как пахнет наша? Не помню. То ли не замечал, то ли еще что..." Капитан, как и все, растянулся не на такой уж колючей - это выяснилось опытным путем - траве. И смотрел в звезды - пристальные, огненные глаза неба. Но они не казались ему глазами - так их воспринимала Озр, в полном соответствии с одним из ходячих суеверий Десанта. Когда постоянно встречаешь массу ненормального и самым понятным из него оказываются электромагнитные, гравитационные и вакуумные организмы*, поневоле встаешь перед выбором: либо сузить понятие жизни до белковых структур (и некоторые Десантники действительно считали себя мертвой материей), либо расширить его до бесконечности... Термин "псевдожизнь" успокаивал дураков, но на большее не годился; либо - либо, живое - неживое...

* Странные структуры вакуума; вопрос о том, являются ли они живыми, был одним из самых скандальных пунктов науки Координатории.

Между ночью и людьми ничего не было - никакой туристской автоматики, никаких стен. И землянам ночь казалась чарами чужого мира, колдовством, несвойственным Земле... Озр привыкла видеть планеты вот так, лицом к лицу - и в тьме, ветре, шепоте степи видела только новую, одну из бесчисленных волн Бездны... Командор не могла понять все эти миры - и те не могли понять ее. Таким отчуждением принято хвастаться в компаниях Десантников. И очень неприлично говорить о том, что иногда, вот в такие минуты, отстраненность может начать истончаться, трансмутироваться...

Время дежурства Озр кончилось. Она встала с земли, на которой сидела, и разбудила еле-еле уснувшего Игоря. В ответ на его выразительные вздохи с насмешливым состраданием посоветовала держать нервы под контролем и легла.

Перенакачанным стимуляторами клеткам нужно всего пять часов сна в неделю, и их можно запасти впрок. Командор подумала, что это разумно сделать сейчас на всякий случай. Она оставила обычный (то есть обширный) набор "сторожевых пунктов". И отключила свой мозг.

Игорь сидел, вертел в руках какую-то местную былинку и боролся с желанием пожевать ее. И жалел о костре - его свет наверняка смог бы отпихнуть ночь на несколько метров. (А сейчас и такой мизер был бы непередаваемым благом.)

- Здравствуй... - Тихий, ласковый голос сказал это на местном языке. Пилот по-кошачьи, в движении разворачиваясь лицом к женщине, вскочил на ноги, приготовившись к драке. В этот момент недоостывшее ночное небо будто лопнуло, освободив малиново-золотые полотнища северного сияния. Они перемигивались - как индикаторы исполинской машины. И на фоне этого яркого, неверного света стояла...

Она была высокой, гибкой, соблазнительной. Крохотная туника, похоже белая днем, меняла цвета вместе с небом. На темных, блестящих волосах до пояса тоже играли подобия всполохов. Полные губы казались почти коричневыми. И - что тоже крайне важно - при таком освещении ее нельзя было отличить от землянки-европейки.

(Командор безмятежно спала - ее обволокло поле, блокирующее поступление к ней всех нежелательных сигналов среды.)

Смех - звонкий, тоже малиновый.

- Ты думаешь, я брошусь на тебя с когтями, расцарапаю лицо? - Свет на мгновение ставший грубо-золотым, облил юное, совсем беззаботное лицо.

Игорь только сейчас заметил, что стоит в боевой стойке. Вспыхнул, вышел из нее, церемонно поклонился. Действительно, карате... казалось сейчас не самой уместной вещью.

Как прокружились следующие полчаса? Незнакомка и пилот сидели на траве, болтали. Девушка потихоньку придвигалась все ближе. Потом вдруг оказалась совсем-совсем рядом, доверчиво прижалась к его груди. В небе мешались золото и кровь. Поцелуй, второй, затем все остальное...

Она внезапно выскользнула из рук Игоря - как змея. Очень быстро подобрала с травы свою тунику:

- Наверное, твой караул уже кончился.

Еще не понявший, насытился он или нет, землянин фыркнул:

- Чепуха!

- Но тебя отругают.

Кровь бросилась в лицо. Быть ругаемым - то есть подчиненным кому-то почему-то показалось до предела обидным. Темнота хорошо спрятала пылающие уши и щеки - сияние как-то незаметно кончилось, а звезды были слишком далеки и слабы. Девушка - он даже не узнал, как ее зовут, - нежно обняла его:

- А я не хочу, чтобы тебе было плохо.

Тут до Игоря внезапно дошло все, абсолютно все об этой ситуации. Да за такое... В полетах интимные отношения строжайше запрещены, космолетчиков все время пичкают анти-сексовыми пилюлями... Мутанты никому не нужны, а вне Земли их рождается... А здесь еще и аборигенка, еще и контакт! Разврат, невероятная аморалка, вышибут... О-о!!!

- Но мы еще встретимся? - Пилот сам не понял тона своего вопроса. Страх и вожделение уживались вместе отвратительно, от этой смеси хотелось бежать куда-нибудь на конец мира.

- Да, но позже... - Он все-таки расстроился от этого "позже", и она лукаво добавила: - Я оставлю тебе подарок, то, что тебя всегда защитит. У нас это зовут волшебной силой.

Он не знал, как себя вести, и поэтому рассмеялся:

- Старик-отшельник говорил, что такие штучки опасны.

- Значит, ты беседовал со злым отшельником. Нисколько не опасно. Вот так... - Руки девушки внезапно стали обжигающе горячими. Они начали кружиться вокруг головы Игоря - и за ними неслись струи жара. Пилот абсолютно твердо знал, что все это - чушь, гипноз. И, пытаясь сделать ситуацию менее кретинской, тихо и искусственно смеялся, пытаясь поймать эти ладони. Страсть к этому времени ушла - так же оперативно и непонятно, как и северное сияние.

Внезапно руки, еще болезненно-теплые, легли на голые плечи пилота.

- Вот и все. До свидания.

И - одна темнота, степь. Игорь сморгнул, завертелся, всматриваясь во все подряд. Ни намека на движение, ни звука. Только где-то вдали, под звездами, подал голос зверь - или насекомое? Крик походил на карканье вороны в жестяной банке и сейчас казался просто издевательским.

Ладно. Раз он не находит следов - капитан их тоже не отыщет. Все будет шито-крыто. Игорь запретил себе думать о случившемся - что получилось вообще-то уж слишком легко. Оделся, разбудил Артура, лег - и без проблем провалился вначале в дрему, а потом во что-то неестественно черное, в то, что непрогляднее пещерной тьмы...

Озр кончила спать впрок. Она не двигалась и пыталась разобраться, что же изменилось поблизости. Слава Бездне, пока не пахло ни смертью, ни явной опасностью. Но... Аромат в окружающем пространстве витал нехороший. И непонятный.

Утром Игорь забыл о незнакомке - полнейшая амнезия. Дорога - та самая, на чьей обочине космолетчики "вывалились" в этот мир, - вела дальше, в рассвет, такой же неоновый, как и закат, в самое сердце мертвой зари - или просто в ее топку?

Роль лидера сама собой снова оказалась у Командора - как у самого спокойного сейчас человека. Все шли быстро, торопясь. Теплый, стоячий воздух словно пытался приклеиться к непонятно отчего вспотевшей коже. (Артур подозревал, что пот был легкой формой аллергии к чему-то в атмосфере, но не мог ручаться за это, так как кожа Инги была совсем сухой.)

Горизонт и полоса леса на нем приближалась неестественно быстро. Здесь было что-то не в порядке с дальней перспективой - расстояния казались даже больше земных, но реально оказывались гораздо меньше. Впрочем, над этой странностью думали только земляне - Озр эти оптические эффекты были более чем ясны.

Шли без проблем - если не считать стремительно навалившейся жары. Артур мечтал о любом клочке тени и думал, что местные штучки с пространством не так уж и плохи, было бы много хуже, если б деревья отодвигались по мере приближения.

Лес действительно встретил тенью - но совсем не прохладной. Зато идти по нему, рядом с дорогой, было очень легко - кустов здесь почти не росло, ветви подрагивали где-то вверху, над головами. Серебристый лишайник, покрывавший землю так же плотно, как асфальт, мешался не больше хорошего ковра. Так что землянам можно было до головокружения озираться на каждый (здесь все подозрительно!) шорох. Озр обходилась своим великолепным боковым зрением.

Артуру вначале казалось, что лес переполнен совершенно разными типами деревьев, но через некоторое время выяснилось, что это просто последовательные стадии развития. У молодых деревьев листва была полупрозрачной, слабо отсвечивающей серо-голубыми бликами - как какая-то разновидность полиэтилена; а через бесцветную кору смутно виднелись сероватые древесные волокна. С возрастом деревья, похоже, переставали увеличиваться в размерах - зато их кора мутнела, постепенно становясь молочно-белой, а мелкие резные листки, похожие на фабричные изделия, срастались друг с другом - и каждая ветвь оказывалась окутанной "полиэтиленовой" пеной. Был ли в лесу только один вид - или несколько? Артур не понимал этого - он видел здесь еще слишком мало.

Ветер, путающийся в вершинах, не шелестел, а посвистывал почти человеческим голосом, и землянам постоянно казалось, что их кто-то окликает.

Лес и дорога пошли под уклон. Появились заросли неряшливых бело-серых кустов. Тут даже Озр было трудно различить, что есть что: разные это растения или одно, исполинское; что - высунувшиеся из-под земли корни, что - стволы и что - ветви. Никакой листвы - ее заменяют мелкие и исполинские вздутия. Артуру эти заросли не нравились - как и многое другое на планете, по которой они шли чуть ли не голышом. Он стыдился своего страха, мысленно ставил себе в пример "молоденькую девчонку" - но ничего не помогало. "Странно, почему в этом мире нет ни птиц, ни зверей? Прячутся? И насекомых очень мало. Проносятся так быстро, что не разглядишь даже цвет. А может, это птицы здесь такие мелкие?"

Лишайник неожиданно метнулся к лицу. Удар. Или удар был раньше? Еле выносимая боль в носу, чуть не сломанном о землю, и в затылке. Возмущенный вопль Игоря - без слов, только какие-то звуки. Во рту - что-то горькое, растительное. Выплюнул, но все равно дерет нёбо. Крики людей. Встать! Как хочется лежать, как страшно что-то делать в этой непонятной обстановке - но надо встать!

Артур, пошатываясь, вскочил на ноги. Трое человек неподвижно лежали в мягкой, теплой пыли дороги, но к месту драки спешили еще мужчин десять. Все мускулистые, одеты только в желтоватые брюки, очевидно сделанные из шкур. Дурацкая деталь, но врезавшаяся в сознание - заплата на штанине у одного из лежащих. Инга на ногах, вроде цела, держит что-то громоздкое и темное, похожее на оружие. Наставила его на бегущих, но не стреляет. Не может разобраться, как оно действует?

Мысли Командора - очень спокойные, но недовольные:

"Барьер между моим восприятием и людьми, торчавшими в засаде. Очень плохо. Сейчас в заблокированной зоне не скрывалось ничего особо страшного - а в следующий раз? Как они выстраивают этот барьер? И их оружие слишком совершенно для первобытной культуры. Бегут - словно знают, что я не буду стрелять. Но то, что я обойдусь одними руками, они вряд ли подозревают. Похоже, я и этот мир друг друга недооцениваем".

Артур сжался, отключился от всех мыслей. И тут началось. Набросились на него и Ингу. С первым аборигеном у капитана проблем не было - пинок в печень, тот покатился по пыльному лишайнику, воет. Но удар второго чуть не проломил ребра. Истомин, шипя от боли, схватил мужчину за руку, намереваясь швырнуть его через себя, но сам попался на местный прием, вроде бы частично вывернулся, вместе с противником покатился в кусты. Ветки оказались неожиданно упругими и прочными, никак не хотели ни ломаться, ни пропускать людей внутрь. Под спиной кто-то пискнул, из-под вороха чего-то похожего на листья выкатилось серое, оперативное существо: походя оно укусило Артура в руку и мигом умчалось в лес.

Игорь, тоже успевший кое-как вскочить, сумел отключить двух нападавших. Озр, все время трезво оценивая ситуацию, сочла возможным и неопасным подделаться под возможности землян - поэтому она, прикинувшись, что поединок более или менее равный, умерила пыл только у четверых. Еще трое, так и не включившись в драку, просто убежали в лес - явно решив, что не стоит рисковать ни зубами, ни ребрами.

Капитан сумел провести последнему врагу что-то вроде нокаута, вскочил. Лес снова был невинен и пустынен - беглецы успели скатиться в какую-то ложбинку, а звук их шагов гасил лишайник. Правда, рядом, у ног, стонут люди, их лица - от боли? - стали коричневыми.

Очаровательный контакт. В лучших традициях научных разработок. Но сейчас, похоже, есть еще одно дело, более важное, чем плач по инструкциям.

- Что это? - Оружие, которое Озр во время драки держала под мышкой, было толстым и коротким.

- Трофей.

- Почему не била, как дубиной?!

- А если бы вдруг выстрелило? - Эта полуправда Командора вполне устроила капитана, и тот удовлетворенно кивнул, еще раз поразившись хладнокровию "медика-2".

Озр протянула ему уже тщательно изученную добычу. Артур взял - и чуть не свистнул. Оружие казалось невесомым в руках Инги - но реально весило килограммов тридцать. Корпус отлит из странного матово-коричневого пластика. Нет ни магазина, ни дула. Ствол заканчивается крохотной полусферой, тоже коричневой и матовой. Под рукой - кнопка и что-то похожее на веньер.

Озр безмолвно забрала "пушку" назад. Прицелилась в кусты.

Ни вспышки, ни звука. Ни движения. Просто в светло-серых зарослях появился коридор, стены которого плачут млечным, едко пахнущим соком. Коридор, внезапность появления которого делает его ирреальным, миражеподобным.

- Это оно на четверти мощности.

В ответ - молчание. Земляне быстро переглянулись между собой: лазеры, оставленные на корабле, были явно слабее коричневой игрушки. Озр оставалась невозмутимой - на лице только заинтересованность проблемой, и больше ничего. Но она очень ясно сознавала значение еще одной, известной только ей детали.

Результат выстрела внешне очень походил на работу аннигилятора, но из разрушаемой материи не вылетела ни одна частица. Вещество словно в самом буквальном смысле слова стало ничем - по крайней мере киборг не могла зарегистрировать то, во что оно превращалось.

И еще: в момент нападения из засады экранирующее поле почти мгновенно свернулось к своему центру - но все же Озр успела зафиксировать в себе кое-какие данные. И, проанализировав их сейчас, поняла, ЧТО это был за центр. Игорь. Тот самый бледный от страха, мало что понимающий Игорь.

Землянин совершенно явно и не подозревает о своем довеске*. Интересно, когда он им обзавелся? Впрочем, в Бездне - все очень несложно: и умереть, и стать зомби...

* Довесок (жарг. Десанта) - нечто, попавшее в организм и действующее вне зависимости от воли его номинального хозяина.

Киборгов, получивших подобные "усовершенствования", обычно убивали сразу. Но Командор мало уважала эту практику. Официальной причиной такого мнения выдвигалась возможность получить новую информацию об источнике "довеска" и более эффективно защититься от него в дальнейшем. Неофициально - Озр очень не любила убивать. Но в таком нерациональном, нелепом побуждении она предпочитала не сознаваться даже себе самой. Хотя в Десанте есть только две дороги: или ты тупеешь от вечной карусели трупов и тебе плевать даже на свою жизнь; или ты тупеешь, но несколько на иной манер - спокойно относясь к уже свершившейся смерти, ты изо всех сил убегаешь от еще не случившейся - и своей, и чужой.

Но Игоря можно исследовать чуть позднее - тем более что без приборов ментазондажа вряд ли удастся получить от него хоть бит информации.

Командор, прикинув, кто может являться главарем нападавших, подошла к неподвижному грязному парню - последнему противнику Артура. Небольшая порция ультразвука подействовала лучше пощечины - бандит очнулся, быстро, но еще неуклюже вскочил и тут же снова сел, почти схватившись за голень. Носок из грубого полотна, заменявший ему обувь, пропитался кровью.

- Кто дал вам это?

Парень вздрогнул, дернул головой. В косе, уложенной вокруг макушки, запутались куски лишайника и коры.

Игорь осатанело рванулся к нему. Артуру пришлось буквально повиснуть на пилоте. Пленник побледнел - у аборигенов это выражалось серым, мучнистым цветом. Постарался вскочить и бежать - но ноги оказались парализованы (это ему обеспечила Озр). Подняв голову от земли, злобно заявил:

- Все равно вы убьете легче, чем ОН.

Игорь фыркнул:

- Ты так уверен?! - Пилот только что обнаружил, что у него во рту шатается пара зубов. Но рука капитана лежала на плече, как клешня манипулятора, и для освобождения от нее требовалось слишком грубое нарушение субординации. Так что Игорь пассивно издыхал от злобы. И тут...

Сознание пилота отключилось на неощутимую для него самого долю мига. В следующий, такой же невоспринимаемо короткий кусочек времени Командор внимательно оглядела Игоря. А потом земляне заметили, что сидящий главарь падает, нелепо, по-кукольному заваливаясь набок.

Артуру понадобилось еще минут десять, после чего oн абсолютно твердо понял: мертвы все чужаки. И те, кто лежал на тропинке, и те, кто, очнувшись, пополз в кусты.

Озр знала все еще до того, как парень стал падать. И еще она почувствовала, как умирают те, трое, беглецов. Десантник безразлично смотрела в клочок неба, видневшегося между обманчиво полупрозрачными кронами. И знала: впереди, за поворотом дороги, на земле лежат еще четверо членов банды. Тот самый резерв, который только что нервничал и ждал, когда же его позовут на дележ добычи...

Командор не смотрела на Игоря. Незачем. Она уже встречалась с такими страшненькими способностями и знала, что надо делать.

Пилот не чувствовал, как вокруг него сжималось облако из полей. Оно принимало все более сложную, тонкую структуру... Вот оно уже генерирует энергию и самое себя... Все!

Теперь любой импульс смерти, посланный подсознанием Игоря, отразится от структур этого поля и поразит только свой источник. И эту структуру уже невозможно отделить от организма - она "пропитала" его, "срослась" с ним, стала так же неотъемлема, как сердце, - и даже еще неотьемлемее.

Озр попутно попыталась прозондировать сознание пилота, но, как и в аналогичных случаях, натолкнулась на непреодолимое сопротивление.

"Главное, что его физиологические силы и скорость реакций остались без изменения - то есть он по-прежнему не опасен. Пусть пытается натворить что угодно. Это теперь самая меньшая из всех проблем"*.

* Подобное поле блокирует только Посылки Смерти, но не может помешать своему носителю выстрелить из оружия, задушить голыми руками и т. д..

Заночевали в лесу. В темноте шевелилось, шипело, рыкало. Разожгли костер но его пламя было почти стерильно белым и горело слишком благопристойно: над ним не вилось ни одной искры. Слабый дымок с резким, непонятным запахом аккуратно плыл вверх, к ветвям. И такой же тихой, осторожной оказалась и сама ночь.

Пищевых таблеток хватало еще на неделю, но Озр предложила постепенно переходить на местную еду. Артур вздохнул, но не смог спорить с явной целесообразностью. Хотя добровольно принять внутрь хоть часть этой планеты... Командор сорвала с ветвей несколько мнущихся, очень эластичных плодов. Они казались сделанными из розоватой резины, но анализатор гарантировал их неядовитость. Вкус оказался кисловатым - ничего неприятного, но и ничего хорошего. Правда, после пищевых таблеток и высококалорийных хлорелл-продуктов было диковато есть что-то в таких больших объемах. Игорь молчал, как сломанный коммутатор, и посылал нескончаемые мысленные проклятия: судьбе, фруктам - но не себе. Всерьез ругать себя было вне его правил.

Потом - еще один день ходьбы, еще одна ночь и еще один костер. Лес казался безбрежным, а дорога - нелепой, никуда не ведущей. Вернее, эти эмоции мучили землян - а Озр просто ждала дальнейшего.

Глава 5. Тени разных сортов - это одна тень

Сегодня голубоватое солнце припекало сильнее обычного, и плотная полотняная куртка была совсем некстати. Но снять ее нельзя - получишь взбучку за неприличный вид. И Аурн, набросив на голову вышитый платок, маялся под больным, низким и толстоствольным деревом. Непонятно, почему хозяин его не срубит - ведь больное тянет болезни. Но тем не менее тень была хороша - так и хотелось заснуть в ней...

По новеньким деревянным плиткам, уложенным на дворе геометрическим рисунком, прошла босая хозяйка - платье из тяжелого черного шелка волочилось по высохшим деревяшкам, шуршало. Аурн спрятал зевок. Промчалось самое отвратительное создание богов - ученик Ав. На этот раз он был занят - волочил в тростниковом коробе, тщательно оклеенном корой липучки, какую-то мерзость. Наверняка это сырье для лекарств...

Потом и Аурн, и сторожевые змеи в сарайчике чуть не задохнулись от благовоний - прибыла очередная пациентка. Казалось, что и кости у нее заменены салом. Светло-голубой, расшитый золотом шелк платья был в густой пыли. Богатая, показывает, что даже такая одежда для нее - что-то плевое...

Наконец двор опустел. Зато появился жаркий, сухой ветер, он жадно выпивал воду из всего живого. Его прислала близкая пустыня, по которой не решается пройти ни один купец, все предпочитают обход... Воровато оглянувшись, Аурн скучающей походкой прошел в угол двора, туда, где тот соединялся с садиком. Еще раз оглянулся, присел перед ветвями старого аро, свешивающимися, через низенький тростниковый заборчик. Быстро прокусил горьковатую, липнущую к зубам кожицу листа, чуть не захлебываясь, торопливо высосал вязкий, солоноватый сок. Лист немедленно опал и уже не окружал ветвь, как облако жемчужного шелка, а свисал с нее мокрой паутиной.

Пока Аурн возвращался под больное дерево, ученик Ав украдкой покинул свой наблюдательный пост в сарае, заполненном высушенными шкурами, плодами и т. д. Стараясь не чихнуть от трухи и пыли, забившихся в нос, он помчался к лекарю Оруу.

Тот только что закончил прием толстой пациентки, вежливо раскланялся с ней и вышел на веранду, размышляя, стоит ли идти поспать. Но перед сном Оруу мог позволить себе реакцию на пациентку - символические плевки на чистые, недавно постеленные циновки, пинки по шелковым мешкам с сеном, на которых так приятно лежать после обеда. Ав немного выждал и, кланяясь до пола, подсеменил к своему временно остановившемуся наставнику. С самым виноватым и возмущенным видом он зашептал на ухо лекарю...

Оруу, как дикая змея, метнулся к хлысту, понесся во двор.

Аурн мирно и довольно подремывал, сидя прямо в пыли. И удар был для него сюрпризом. Взвыв от боли, не успев ничего понять, охранник кубарем откатился в сторону - но это не помогло.

- Грязный паук! Я кормлю тебя, чтоб ты пьянствовал?! - Хлыст бил по спине и бокам с огромной скоростью. Легкий хмель мигом исчез, Аурн прятал лицо в землю, глотал горькую, режущую пыль, сдерживался, чтоб не завыть от боли и не заплакать. Наконец, последовала пара пинков в поясницу - впрочем, не особенно сильных. Звук быстро уходящих босых ног - Оруу все же решил добраться до спальни и отдохнуть.