Сердце фейри

— Она была твоей?

— Нет. Она была другого, но он не мог забрать женщину, если Благой король хотел ее, — он выругался. — Как он смеет лезть в это? Конечно, его ненавидят.

Сорча сглотнула.

— Эмонн, почему ты в броне?

— Король здесь.

Конечно. Стоило понять, но она не хотела думать о худшем.

— Почему?

— Ты знаешь, почему.

Она знала. Король хотел убить брата. Сорча опустила голову, гладила его броню и кивнула.

— Что от меня нужно?

— Оставайся в стороне.

— Как? — она посмотрела на него. — Я еще не была в бою.

— Следуй за мной. Я приведу тебя туда, где тебе не навредят.

— А если ты падешь? — она не хотела задавать вопрос. Мысль о нем, истекшим кровью на поле боя без ее помощи, заставляла крик подступить к горлу. — Я могу помочь раненым.

— Тебе нужно оставаться в стороне. Следуй за мной как можно ближе, и если мы наткнемся на фейри Фионна, не вмешивайся.

Сорча кивнула и пошла за ним из комнаты. Вес брони был большим, но он двигался, словно был без нее. Она отличалась от металлической брони, которую Сорча видела раньше. Части легко соединялись, не сковывали его движения. Броня не была «милой». Она была практичной. Как он.

Сорча подняла юбки, они бежали по его комнатам, по опасному мостику над землей. И тогда она увидела армию.

На острове, который она так полюбила, были мужчины и женщины в золотой броне и с копьями и мечами. Фейри, что жили в замке и служили своему господину, стояли вокруг замка вялым рядом.

Их было так мало.

Сорча перестала бежать, сжала в кулаках ткань юбок, слезы текли по щекам. Они умрут. Низшие фейри не выстоят против армии в полном облачении.

Фейри, которых она знала и любила, держали в руках кухонную утварь. Сковороды, котлы и вилы. Она всхлипнула.

— У них нет оружия, — прошептала она. — Сжальтесь, у них даже нет оружия.

— Сорча!

Она вздрогнула от крика Эмонна, пошатнулась на краю.

— Сорча, пригнись!

Мужчина забирался на край парапета. Два клинка вспыхнули в свете луны. Он поднимался с их помощью, вонзал в стену замка. Они знали, где был Эмонн.

Его броня была острой по краям. Он повернулся к ней, а не к Эмонну, улыбнулся от ее испуганного вида.

— Ты мешаешь, — фыркнул фейри. — С дороги.

Он бросился, и она закружилась. Его ладони схватили ее платье, она упала на четвереньки. Камень впился в ее ладони. Волосы упали на лицо, мешая видеть. Его ладони сжали ее лодыжки, и она закричала.

Он пропал. Его оторвали от ее ног с его криком паники. Она оглянулась и увидела, как Эмонн поднял фейри над головой. Слишком просто. Его лицо было холодным и беспощадным, и он выбросил мужчину за край.

Крик звучал воем банши.

— Идем, — Эмонн протянул ей руку. — Нужно идти.

— Тот мужчина…

— Из фейри моего брата, он не стоит твоей вины. Вставай.

Ее тошнило. Сорча много раз видела смерти, но не такие беспечные. Жизнь была выброшена, в прямом смысле, а его это не беспокоило.

Она впервые посмотрела на Эмонна новыми глазами. Она представляла его героем сказки, но он был настоящим воином, чьи руки и тело были в смерти и войне.

Она взяла его за руку, зная, что это значило. Она не могла поддерживать смерть. Но не могла и отвернуться от него.

Он поднял ее и кивнул.

— Это не последний, Сорча. Будет больше.

— Знаю.

— Не знала.

— Теперь знаю.

Он посмотрел на нее и поспешил к двери к основной части замка. Сорча следовала, сердце гремело в ушах.

Стук его брони разносился эхом на спиральной лестнице. Отражался в башне, становясь все громче. Звон колоколов церкви. На похоронах.

Тело лежало посередине. Она бы не заметила, ведь фейри не кричал, но ветер пронесся мимо, от падения воздух был заряжен.

— Они преследуют нас, — сказала она. Слова казались слишком громкими, не уважающими увиденную смерть.

— Конечно. Не отставай.

У дна Эмонн вытащил широкий меч. Рубины на рукояти стали понятными. Меч питался кровью врагов, тысячи душ были заперты в нем.

Хоть мысль потрясала, Сорча отодвинулась от меча.

— Боишься меня? — спросил он. Эмонн смотрел не на нее, а на коридор, пока ждал ее ответ.

— Не тебя, а твоего оружия.

— Стоит бояться Окрас.

— Имя меча — Голод?

— Она поглощает моих врагов, режет плоть и кость. Она не хочет тебя.

— Она?

Эмонн хищно улыбнулся.

— Конечно. Женщины способны на красоту и боль.

— Многие поспорили бы с тобой.

— Пришлось бы спорить с Окрас.

— Мы убегаем?

— Еще нет.

— Почему мы ждем? — она не смотрела на коридор, не хотела видеть, куда они выбегут, до последнего.

— Еще немного, — прошептал он. — Нужно дать им время.

— На что?

— Сейчас.

Он обогнул стену и бросился по коридору с пронзительным криком. Его рев сотрясал стены, земля дрожала от силы его гнева. Сорча следовала за ним, как и обещала, но оставила место для взмахов меча.

И он взмахнул.

Солдат было четверо. Двое мужчин, две женщины, золотая броня на телах. Шлемы с яркими перьями скрывали их вид, они выглядели чужими.

Они напали вместе, словно бросились на быка. Эмонн врезался плечом в живот первого. Металл захрустел, он остановил рукой меч, летящий к нему. Он попал по его предплечью и разбился, пробив броню и попав по кристаллам под ней.

Окрас пела, летя по воздуху, разрезая шею мужчины-фейри. Меч замер, кровь брызнула на броню, и Эмонн поставил ногу на его грудь и оттолкнул его.

Он не мешкал. Он повернулся и ударил другого солдата в грудь. Женщина закричала, упала на пол, держась за рану.

Эмонн выхватил меч из ее хватки и поймал им следующую атаку. Оружие звенело от ярости. Мышцы проступили на шее Эмонна, он толкал солдата. Шаг за шагом.

Эмонн взмахнул своим мечом в сторону, погрузил клинок в щель, где бедро встречалось с тазом. Мужчина упал, крича, держась за ногу.

Последняя женщина побежала по коридору, словно могла сбежать. Эмонн зарычал, выхватил украденный меч из ноги фейри, пригнулся и спокойно пошел по коридору.

Сорча не знала, бояться или злиться. Были способы лучше закончить бой, чем кровь.

Металлический запах обжигал ее ноздри. Кровь заполнила воздух, и ей казалось, что над ней висит занавес из крови.

Она не могла смотреть на это.

Эмонн не смотрел, не мог помешать ей. Она подбежала и прижала ладони к плечам мужчины-фейри.

— Тише, — прошептала она. — Я оттащу тебя к стене. Ни звука, или он обернется.

Мужчина кряхтел, давил на рану.

Сорча была небольшой, но сильной, ведь работала с телами людей, ходила по острову. Он был больше, чем она, но небольшим для фейри. Она сунула руки под его подмышки и оттянула на пару футов, чтобы он прислонился к камню.

Она опустилась рядом с ним, убрала его руки.

— Нет, — буркнул он.

— Позволь. Я целитель.

Рана была глубокой, пронзала мышцу. Если повезет, он выживет, но не сможет ходить. Сорча не хотела говорить ему это. Может, целители-фейри знали больше, чем она. Она могла лишь остановить кровотечение.

От ее рвущегося платья Эмонн замер. Она ощущала жар его взгляда, его гнев.

Она быстро перевязала бедро мужчины и затянула как можно плотнее. Она завязала ткань на узел, не слушая его скуление от боли, и повернулась к хмурому фейри.

— Я не дам ему умереть.

— Почему? Из-за странного влечения к моему близнецу?

— Потому что он выполнял работу. Я не буду стоять в стороне, когда могу помочь, на чьей бы стороне он ни был.

— Мягкое сердце.

Эмонн бросил меч. Тот просвистел по воздуху и вонзился в шею женщины-фейри у двери, она обмякла.

— Идем, — Эмонн выдернул Окрас из другой женщины, протянул ей окровавленную руку.

Сорча медленно встала, тяжело смотрела на него.

— Ты злишься на меня.

— Да.

— За что?

— Он не заслужил твоей помощи.

— Он жив. Он заслуживает моей помощи за это. Я не перестану желать исцелять, и если ты хочешь, чтобы я прекратила, покончим с этим сейчас. Я помогаю другим.

Его челюсть дергалась. Он отвел взгляд, посмотрел на стену и кивнул.

— Так тому и быть. Идем со мной.

Он не протянул руку, и она не взяла его за руку. Они стояли в коридоре, полном крови, отводили взгляды. Трещина между ними росла, становясь оврагом.

Сорча должна была расстроиться. Печалиться. Но она злилась. Как он смел злиться на нее за спасение другой жизни?

Ее сердце шептало быть нежной. Мужчине перед ней тоже требовалось исцеление. Его брат пришел убить его. Эмонн не смотрел, кто просто выполнял работу, когда ему грозила смерть.

Может, они все хотели ему смерти. Она не знала.

Он взглянул на нее, его глаза расширились от страха.

— Сорча!

Она услышала хруст брони раньше, чем обернулась. Фейри, которого она спасла, встал за ней. Она видела холодную решимость в его глазах, нож сиял в его руках.

Время замедлилось. Она услышала свой выдох, его ладонь опускалась. Сорча пригнулась, провела ладонями по его броне. Ее пальцы сжали острый край.

Она охнула, когда он упал на нее, шатаясь от боли. Она зажмурилась, горячая кровь заливала ее руки. Острый край брони впился в ее пальцы, но его грудь порезал сильнее, чем она думала.

Ее ладони дрожали, но она не могла пошевелить ими. Он хрипло дышал ей на ухо, умирая. Она хорошо это знала. Сорча много раз слышала это дыхание, но не так близко.

Эмонн убивал остальных, но этого убила она.

— Сорча, — Эмонн оттащил ее от тела. Оно упало на пол с влажным стуком. — Сорча, мне жаль, что тебе пришлось сделать это.

— Я не хотела его убивать.

— Ты защищала себя, мо хрои.

— Я не знала, что делать.

— Первый — самый сложный. Но на это нет времени.

— Стоит проверить биение сердца, — она попыталась повернуться, но он не дал ей даже посмотреть на тело.

— Нет. Мы уходим, Сорча. Тебя нужно спрятать от него.

— От кого? — ее разум затуманился. Она ощущала кровь на руках, это должно было успокаивать. Сколько раз ее руки были в крови.

Она была жизнью, когда лилась между ног женщины.

Но это была смерть.

— Сорча.

— Вы с Браном будто танцевали. На вас было приятно смотреть. Я была впечатлена. Я думала, настоящий бой так выглядит, но — нет.

— Тренировки — одно. Легко двигаться изящно, когда меч не летит тебе в горло. Настоящий бой грязный и жестокий. Мне жаль, что тебе пришлось это видеть.

— Мо хрои, — прошептала она. — Ты назвал меня своим сердцем.

Он сжал ее руку и молчал. Они бежали по коридорам, огибали солдат. Замок звенел от криков фейри, которые не пошли биться с армией короля во дворе.

Сорча не могла мириться со смертью. Она зажмурилась, Эмонн вел ее по коридорам. Может, он знал, что она не смотрела. Он подхватил ее на руки и бросился по скрытым комнатам за бесконечными дверями.

Он вырвался в боковую дверь. Она сжалась на его груди и скулила, хотела лишь, чтобы бой закончился. Чтобы жизнь стала нормальной. Проснуться в своей кровати и понять, что это была лишь чудесная история для ее сестер.

Ветер убрал ее волосы с лица.

И на ветру она услышала жуткую песню. Крик дрожал на губах женщины, говорил, что скоро придет потерянная любовь и смерть.

Эмонн застыл.

— Банши, — сказал он. — Я не ссорился с Неблагими.

— Где мой брат?

— Я думал, он вернулся к тебе.

— Не скрывай правду, Благой король. Я хочу, чтобы брат вернулся целым.

Сорча ощутила, как он кивнул над ее макушкой.

— Он мне еще нужен.

— Он не будет биться за тебя. Нам не нужна еще одна война с Благими. Бран хочет воевать. Но он не говорит за совет Неблагих.

— Я и не думал о нем так. Он давно оставил ту жизнь.

— Хорошо, — банши завыла, ветер снова поднялся. — Проследи, чтобы мой брат вернулся невредимым.

— После того, как он поможет мне.

— Договорились.

Холодное прикосновение ветра напоминало руку женщины. Она скользнула по лбу и рукам Сорчи, и та услышала тихий шепот на ветру:

— Здравствуй, жрица.

Неблагая знала то, чего не знала Сорча? Слова не были догадкой. Она будто видела ее раньше, или ее подобие.

Эмонн коснулся ее подбородка.

— Дальше ты должна идти, мо хрои.

Она опустила ноги на землю, сжала его руку.

— Что ты будешь делать?

— То, что стоило сделать давно.

— Сразишься с ним? — Сорча покачала головой. — Эмонн, кровь ничего не исправит. Тебе нужно поговорить с братом.

— Думаешь, он хочет поделиться троном? У Благих не может быть два короля.

— Но родители так не думали, да? Вы — близнецы, Эмонн! Они должны были знать, что или королей будет два, или на троне будешь ты.

Он помрачнел.

— Они всегда хотели, чтобы мы делили королевство. Фионн сделал выбор.

Вот. Она добавила в свою коллекцию еще одно имя фейри, хоть это не хотела. Имя короля на ее языке ощущалось как скисшее молоко.

Она не хотела эту ответственность. Не хотела его имя в своей голове, потому что знала, что его захочет использовать первым.

Это была единственная власть человека над фейри. У нее было его имя, и теперь она могла приказывать ему. Сорча могла пойти на поле боя и закричать ему прекратить.

Но эта ответственность требовала выбрать сторону. Это означало, что она верила, что из Эмонна будет лучший король, а после боя она не была в этом уверена. Он сильно изменился. Она знала только, что он был не таким, как его брат.

Она не могла решить, был ли он достоин трона поэтому.

Эмонн смотрел на нее.

— Ты выбрала?

— Я не буду выбирать. Я пришла сюда спасти свой народ, свою семью. А не ввязаться во дворы фейри и их войны.

— Я не думаю, что у тебя есть выбор, — он провел линию от ее лба по носу и к губам. — Ты тут, Сорча. Ты вовлечена.

— Я не хочу.

— Желания для фейри ничего не значат.

— Знаю, — слова сдавило от всхлипа.

— Я не хотел тебя ранить.

— Эмонн, скажи, что происходит. Куда ты меня ведешь?

— Я никуда тебя не веду, мо хрои.

Он поймал ее губы в обжигающем поцелуе. Он вливал себя в нее, проникал языком и вкусом, пока она не ощутила его сущность под кожей. Их воспоминания пульсировали в ее сердце, и она знала, что это было прощание.

Сорча сжала его косу, притянула его к себе. Она впилась ногтями в его череп, оставляя следы, отмечая его сильнее, чем уже сделала. Их зубы стукнулись, на ее губах была кровь, но она не хотела прекращать. Если она остановится, ее сердце разобьется, и вся она расколется на тысячу осколков.

Он отодвинулся.

— Нет, — прошептала она и зажмурилась. — Эмонн, не надо. Ты обещал вернуться со мной.

— Если бы ты осталась, — он провел большим пальцем по ее нижней губе. — А ты не остаешься.

Когти сжали ее талию. Ее глаза открылись, земля пропала.

— Нет! — завизжала она. — Нет! Прошу!

Ее душа разбивалась, она кричала, что не хотела оставлять его. Он не должен быть один на поле боя.

Большие крылья били по воздуху над ее головой. Она боролась, но тщетно. Птица не отпускала ее талию, и вскоре они были слишком высоко, чтобы она могла сбежать.

Вершина замка была почти в зоне досягаемости. Все казалось маленьким, даже фейри в броне, что атаковали вход и били ее любимых. Она слышала крики.

Эмонн смотрел на нее. Она обмякла на высоте в когтях птицы, и он повернулся и пошел на поле боя.

Фейри острова расступились, как море, перед ним. Его потрепанная броня напоминала камень, пока он шел сквозь толпу. Перед ним стояла золотая армия, стена силы.

Сорча не знала, где была Уна. С высоты не было видно лиц или знакомых черт.

Народ Эмонна был низким и приземистым, их облики искажали черты зверей, странная кожа, странная форма тел. Они отличались от идеальных воинов Фионна. То были Туата де Дананн, великие фейри, что порабощали других.

Близнецы отражали друг друга, пока стояли во главе армий. Фионн сидел на большом белом коне. Длинный хвост его волос развевался на ветру. Эмонн стоял, впившись ногами в землю, его коса не двигалась. Они смотрели по краям моря крови и не двигались.

— Бран? — шепнула она ветру.

Вокруг раздалось карканье. Она посмотрела на когти на талии. Каждый коготь был размером с ее предплечье. Их покрывала грубая серая кожа. Она не понимала, что он мог становиться таким большим. Еще одна тайна была раскрыта, еще одно она запомнила.

— Они убьют друг друга?

Ветер свистел в ее ушах, она не понимала, было это карканье или ворчание.

— Я его еще увижу?

Неблагой принц не ответил. Он отвернулся от поля боя и полетел над океаном.

Никто не слышал ее всхлипы.

Глава тринадцатая

Дом

Они летели над морем на большой скорости. Бран пронес ее над бурей, лунный свет сменился солнцем.

Сорча хотела любоваться. Она хотела оценить мир, потому что никогда его больше так не увидит. Мерроу прыгали из воды и кричали им. Страж плыл в глубинах, как тень без цели.

Она смотрела, но сердце было пустым. Истощенным. Она не была уверена, осталось ли оно с ней.

Ее принц-фейри мог быть мертв. Если он не погиб, то убил свое отражение. Кто мог остаться прежним после такого?

Убийство близнеца ведь отличалось?

Когти Брана впились в ее кожу, порвали плечо ее платья. Боль была тусклой, по сравнению с болью в сердце. Она всегда думала, что будет горевать как Розали, когда та потеряла возлюбленного.

Блондинка выла и кричала. Ее щеки пылали от соли ее слез. Дом звенел от гнева ее криков, она была разочарована в себе и мужчине, бросившем ее.

Сорча онемела. В ней ничего не осталось. Тупая боль на месте сердца.

Бран пошевелил когтями.

— Я несу тебя домой.

Она кивнула, хоть он не видел ее ответ.

Он тряхнул ее.

— Слышишь, повитуха? Я несу тебя домой. Разве ты не этого хотела? Домой?

Сорча молчала. Она смотрела на волны и думала, будет ли больно, если он отпустит. Она слышала, что, чем дольше длилось падение, тем тверже казалась поверхность воды. Если он отпустит, она ударится так, что даже не почувствует этого.

Он сжал ее так, что воздух вырвался из легких.

— Это не конец мира, дурочка. У тебя есть цель, помнишь?

— Что, прости?

— Я чувствую, что ты раскисла!

— Я имею право.

— Ты даже не полюбила его. Ты потеряла хорошего друга, это пустяк.

— Он стал частью меня.

Дома виднелись на горизонте. Знакомый город. Она давно не смотрела на людей. Сколько времени прошло?

В Другом мире время шло не так, и Мака говорила, что в Гибразиле тоже так было. Ее мир сильно изменился?

Сорча не была уверена, что вынесет это.

Бран полетел над зданиями, мимо кораблей и моряков. Никто не смотрел на большую птицу, несущую человека. Он принес их к маленькой хижине. Она была заброшенной, разваливалась, когда-то была домом.

Но не теперь. Сорча слушала шелест перьев, он опускал их на землю. Он осторожно поставил ее на крышу хижины, спрыгнул на землю, где изменил облик.

Перья растаяли на карамельной коже. Черная одежда появилась на теле. Когти стали острыми ногтями. Черные перышки остались на его лице, на нее смотрел вороний глаз.

Бран вытянул руки.

— Пора спрыгивать.

— Я не чувствую тело, — прошептала она. — Странное ощущение. Я не думала, что потеря любимого может повредить телу.

— Идем, Сорча. Я расскажу тебе историю.

Она не хотела слушать. Она хотела, чтобы он принес ее в Гибразил, чтобы она поискала выживших в войне с Фионном. Его мрачный взгляд показывал, что нет за ответ не принимается.

Может, будет лучше. Она придвинулась к краю соломенной крыше и упала в его руки.

Он осторожно опустил ее, прижал ладонь к ее спине и толкнул ее к двум бревнам. Она резко села. Ее ладони не ощущались правильно. Она не могла ими управлять. Словно их прикрепили задом наперед. Но она тысячу раз использовала эти руки.

Бран обхватил ее дрожащие пальцы.

— Я потерял дорогое. Я вечность ухаживал за ней. Совал прутики в ее волосы, чтобы ей приходилось выстригать их. Подкладывал лягушек в ее кровать и мышей в туфли. Я дразнил ее, а она все равно любила меня. Но одной ночью ее кто-то забрал. Я ничего не мог сделать, я обещал ей счастье, но больше не увидел ее. Я думал, что не смогу собрать себя воедино. Так казалось первые пару месяцев. Но я нашел другую цель, не как мужчина, любивший ее. Я нашел свободу, уважение к себе, я понял, что и без нее остался хорошим. Я еще мог делать великие дела, и она была просто наградой за старания.

Он прижал губы к ее ладоням.

— Ты найдешь себя снова, Сорча. И я верю, что ты будешь исцелять своих людей этими руками.

— Как мне их исцелить? — ее глаза стали сухими, она не могла даже моргнуть. — Он был ответом к поиску лекарства, а теперь его нет.

— Уверен, ты найдешь способ. Ты всегда находишь.

— Его больше нет? Я не вернусь на чудесный остров фейри, которых я полюбила?

— Думаешь, они еще будут там?

— Я хочу этого. Я не хочу войну и смерти. Бран, как это остановить?

Руки на ней пропали. Холодный воздух окружил ее, лишая дыхания. Она оглянулась и поняла, что была одна.

Солнце поднималось в небе над ней, когда она набралась смелости встать. Колени дрожали. Тело содрогалось. Легкие пытались наполниться воздухом, но она не ощущала себя правильно.

Боль должна была напомнить ей, что она жива. Но было не так.

— Дом, — выдохнула она. — Я хочу пойти домой.

Она уже не знала, где был дом.

Пейзаж становился узнаваемым, пока она смотрела. Эти поля она знала, как свои пять пальцев. Сорча споткнулась, но хотя бы шла.

Каждый шаг нес ее все ближе к месту, что она помнила. К домику в три этажа камня, дерева и смеха.

Она нуждалась в смехе.

Камни хрустели под ногами, впивались в мозолистую плоть до крови. Она помнила, как ее ноги болели иначе. Сорча побывала во многих местах, чтобы вернуться сюда.

Кудахтали курицы. Воздух пах сладко, как свежий хлеб и вязкий мед. Сорча стояла на холме возле борделя.

Она вдохнула и задрожала. Запах хлеба стал затхлым, а мед — приторным, от запаха смерти глаза слезились.

На окнах борделя были доски. Они были прибиты снаружи, запирали ее семью внутри. Боковая дверь, ведущая в курятник, тоже была забита. Курицы жили дико.

— Нет, — простонала она, хрипя. — Только не это.

Слезы стали волной, ударившей по голове. Она упала на колени и поползла к дому семьи, не могла стоять, но должна была помочь им.

Она знала метки на окнах. Красный жук был нарисован в спешке, художник хотел скорее убежать отсюда. Умный. Кровавые жуки нападали, когда взлетали.

Сорче было плевать. Она не хотела, чтобы семья умерла одна, и она не позволит им умереть, если могла.

Как старушка, она поднялась, сжимая ограду, и смотрела на каменные стены. Ее питали вспышки старого, глубоко погребенного гнева.

Она шагнула вперед. Каждое простое движение было сложным, она словно забыла, как идти. Шаг за шагом, она поднимала ногу и двигала бедром, пока не прижала ладони к доскам на двери.

Дерево впилось в ее лоб, она прильнула к нему, но не ощущала боль. Они были там. Их сердца звали ее.

— Розалин, — прошептала она. — Бриана, папа… кто-нибудь.

Она не знала, как долго стояла там, на грани жизни и смерти, выбора и тишины. Жар растекся по ее телу, обвил ее талию. Казалось, руки прижимали ее к груди и вдыхали жизнь в ее тело.

На исцеление уйдет время. Но смелость, сила и честь всегда были в ее душе.

Сорча подняла голову и дернула за доски.

— Бриана! — закричала она. — Впусти меня!

Она боролась с гвоздями. От каждого рывка болели плечи, но первая доска отлетела в сторону. Она кричала, била по барьеру, что разделял ее и семью.

И голос донесся с другой стороны. Слабый, но чудесный.

— Сорча?

— Да, да, Розалин, это я! Я иду.

— Не входи! — ее сестра кашляла. — Тут опасно.

— Я все равно войду. Что случилось?

— Мы заболели.

— Папа жив?

— Едва.

— Кто-то умер?

— Нет.

Сорча всхлипнула с облегчением.

— Хорошо. Теперь я уберу последнюю доску и войду.

— Нельзя. Ты тоже заболеешь.

— Жуки еще летают?

— Нет.

— Тогда я не заболею. Я не дам умереть тебе или кому-то еще.

Она сорвала последнюю доску и сжала ручку двери. Она не поворачивалась.

— Розалин, — простонала она. — Открой дверь.

— Я не впущу тебя умирать за меня.

— Я не умру ни за кого.

— Ты бросила нас.

— Не было выбора. Я пыталась найти лекарство и не справилась, — горло Сорчи сдавило, голос стал хриплым. — Я помогу. Прошу, дай мне цель. Я обещаю, что буду только стараться исцелить вас.

Тишина была громче криков. Сорча задержала дыхание и считала секунды. Замок щелкнул.

Розалин приоткрыла дверь и выглянула в щель.

— Тут страшно.

— Знаю.

— Мы страшные.

— Вы всегда будете красивыми. Даже когда постареете, станете седыми и с морщинами.

Дверь открылась. Открытые раны были на теле Розалин, где пытались вытащить жуков. Ожоги были на ее щеках, круглые выжженные рисунки на ее руках напоминали цепи.

Сорча коснулась ее руки.

— Что это?

— Целители сказали, что знали, как остановить жуков. Это не сработало.

Решимость выпрямила спину Сорчи. Жуки двигались под кожей сестры, над ее ключицами. Она могла остановить это. Могла помочь. Бран был прав.

Она нашла цель, и она не собиралась сдаваться.

Сорча крепко обняла сестру.

— Я тут, сестренка. Я сберегу твою жизнь.

— Где ты была?

— В Другом мире.

— С фейри?

— Да.

— Мы всегда думали, что ты — подменыш.

Сорча улыбнулась.

— Нет. Я — друид.

— Ты вернулась?

Сорча смотрела во тьму борделя. Тени двигались с телами, ее сестры вошли в комнату. Ее отец выбрался из спальни и прислонился к дверной раме.

Их одежда висела на тощих телах. Впавшие щеки и взгляды, полные боли, смотрели на нее, словно она была их спасением. Сорча знала, что была такой. Она всю энергию направит на их исцеление.

Она поцеловала макушку Розалин.

— Да. Я вернулась.