Сердце Изгоя (СИ)

Глава 9

Глава девятая. Жизнь.

Фил очнулся, когда солнечный луч ужалил его в левый глаз и вырвал из царства чернильной тьмы. Осмотревшись, Фил понял, что лежит на большой кровати в замке де Луна, словно и не было той изматывающей битвы, черной Триады и жуткой показательной казни над Фульгуром. Но забинтованная рука, которая нещадно болела, и перевязанная шея говорили о том, что все произошедшее, не было сном. Грудь все еще горела от яда, но боль была терпимой, а спящий в кресле Алистер, выводивший удивительные рулады, отгонял дурные мысли прочь.

Фил принял сидячее положение и вздрогнул, когда почувствовал, что к плечу прикоснулась чья-то рука. Обернувшись, он увидел стоящую возле кровати Анну. На девушке было привычное черное одеяние, только глаза были слишком уж уставшими и потухшими. Она улыбнулась Филу и подняла руки в извиняющемся жесте.

— Прости. Не хотела тебя пугать, — тихо сказала она. — Алистер заснул час назад, и я сменила его.

— Значит, все это не сон?

— Нет, Филипп. Это не сон. Ты потерял сознание в молельной келье, и мы перенесли тебя в замок де Луна.

— А по пути ты обделался и испачкал броню Анны своим дерьмом, — Фил снова вздрогнул, когда услышал голос Микаэлы. Повернувшись, он покраснел, когда увидел, что вампирша лежит рядом и лениво листает модный журнал. Она сверкнула острыми зубками и покачала головой. — Шучу, человечек.

— Почему вы любите так пугать? — возмутился Фил. — Хотя бы в ладоши хлопайте.

— Просто кто-то слишком ненаблюдателен, — усмехнулась Микаэла.

— Сколько я здесь уже?

— Вторые сутки. Я поспорила со Стьепаном, что ты очухаешься в течение трех дней. Как видишь, я выиграла.

— Очень любезно с твоей стороны, — съязвил Фил и повернулся к Анне, которая с улыбкой наблюдала за перепалкой. — Что вообще произошло?

— Не помнишь? — уточнила девушка. — Ты пронзил клинком сердце Беллариэля и оно сгорело…

— Это я помню, — улыбнулся Фил. — Я имею в виду, что произошло после того, как я потерял сознание.

— Триада немного подправила твою руку, но шрам все же останется, — поморщилась Анна.

— И на том спасибо, — хмыкнул Фил, разглядывая забинтованную конечность. — Так все плохо?

— Огонь ненависти Беллариэля очень силен. Тебе повезло, что ты смог отпустить кинжал, а то…

— Превратился бы в герцога прожаренных корок, — промурлыкала Микаэла. — Рука не мордашка, человечек.

— А Фремиту?

— Он ушел, — мягко ответила Анна. — В келье был еще один тайный ход, и изгой скрылся в нем, пока все были заняты отцом.

— У Репробари преданности, как у гулящей суки, — хмыкнула Микаэла, заставив Фила улыбнуться. — О, уже лучше. Румянец на щечках появился…

— Микаэла… — вампирша подняла руки и со скучающим видом уставилась в окно, позволив Анне продолжить. — Это наше упущение, Филипп. Но гнездо Репробари было почти полностью разорено. Тысячи сильных изгоев были убиты. Фремиту потребуется много времени, чтобы восстановить племя.

— Он будет мстить.

— Как и все они. Месть — смысл их жизни, — вздохнула Анна. — Фульгур был осторожен, но и он не смог избежать паутины де Луна. Для этого пришлось…

— Те деревни, которые вырезала Микаэла? — глухо спросил Фил, сжав кулаки. Анна кивнула, метнув в сторону Микаэлы осторожный взгляд. — Это тоже была часть плана?

— Да, Филипп, — ответила Микаэла. В голосе вампирши не было издевки. Только горечь. — Мы готовы на все, чтобы избежать Алой ночи. Даже на резню. Твое дело, верить мне или нет, но я без энтузиазма отнеслась к этой затее. Приказ главы семьи не обсуждается.

— Лучше погибнет тысяча человек, чем миллионы превратятся в рабов Репробари, — тихо произнесла Анна. Фил повернулся к ней и осторожно пожал руку, которая по-прежнему лежала на его плече. — Нам нелегко далось это решение, но иного выбора не было. Репробари стали слишком сильны, их стаи наводили ужас на всю Германию, а со временем и вся Европа бы окунулась в ледяную бойню. На Совете Пяти был брошен жребий и заниматься этим вопросом выпало нашей семье.

— Тогда Анна придумала этот дерзкий план, — хмыкнула Микаэла. — Только требовалось найти вампира, вхожего в элиту, который решил пойти против семьи. Выбрали меня. Я была Бледной лучницей, как ты наверняка успел заметить, человечек. В один миг мне дали приказ. Вырезать две деревни. Я не могла противиться ему, ибо семья первостепенна. Поверь, все, кого я убила, часто приходят ко мне во снах, Филипп. Я не прошу твоего прощения, потому что не могу простить себя. Эх… Ну а затем меня показательно обвинили в убийствах и дали двести лет наказания, заперев в библиотеке. Там я сливала Фульгуру много чего интересного, связанного с сердцем Беллариэля. Найти и уничтожить сердце тоже входило в наш план.

— Но вампир не мог уничтожить сердце. Его можно было пронзить лишь клинком изгоев и удар должна нанести человеческая рука.

— Но почему я? — тихо бросил Фил. — Я обычный таксист. Откуда вы знали, что я не выброшу эту шкатулку и уничтожу сердце?

— Оно само выбрало тебя, Филипп. Это сердце Беллариэля. Высшего вампира и первого изгоя в нашей истории. Проклятая реликвия уникальна. Сначала мы решили похитить его из-под носа Репробари, чтобы спокойно изучить и затем уничтожить. Мой брат погиб, чтобы достать его. Но тут в игру вступил ты. Видишь ли, сердце признало тебя своим слугой, когда Петр погиб. Разве ты не заметил, как сияют руны, когда ты брал в руки шкатулку? Поэтому Фремиту не видел шкатулку, хотя она лежала рядом на столике, когда тебя пытали изгои. Ты не хотел, чтобы он её увидел, и он её не видел.

— Поэтому Владимир дал мне статус нейтрала?

— Отчасти. Мы сами не понимали, почему сердце так привязано к тебе, пока Микаэла не нашла в библиотеке сведения о том, как его уничтожить. Лишь тот, кого ничто не держит на земле, способен уничтожить сердце Беллариэля. И мы приняли решение рискнуть, дав тебе доступ в нашу библиотеку, чтобы ты помог открыть шкатулку. Но как открыть шкатулку знали только Репробари.

— Тот совет, это была фикция, чтобы обмануть сердце и наполнить твою голову нужными мыслями. Фульгур и его сын великолепно читают эмоции и чувства, поэтому мы не могли рисковать. Микаэла подмешала тебе снотворное в вино и применила гипноз, чтобы ты не проснулся раньше времени.

— Давно не практиковалась, — хмыкнула вампирша. — Но вроде получилось неплохо. Я похитила тебя, сообщила Фульгуру, что у меня есть сердце и его слуга — человек. Уродец купился на то, что я провела сто лет в подвалах, добросовестно ведя игру Анны и Владимира, а значит, озлоблена на них до крайности. Плюс это я помогла изгоям выйти на след сердца и я же помогла Петру выкрасть его. К сожалению, не угадала с числом изгоев, которых Фремиту взял на помощь, чтобы обчистить тот музей.

— На войне случаются жертвы, — скупо бросила Анна и мотнула головой. — Петр пал во имя великой цели. Естественно, Микаэла не брала твою кровь и никуда не отсылала. Метка работала и мы следили за тобой. Видели, что Микаэла поехала в Зеленый лес, где находилось логово изгоев. А дальше нам надо было лишь дождаться знака.

— Уродцы не удосужились даже обыскать меня, — покачала головой Микаэла. — Осталось только активировать заряд и открыть семье дверь в логово Репробари. Но, справедливости ради, человечек, если бы ты не помог Анне, то она бы не выстояла против Фремиту.

— Моя кровь, — тихо вздохнул Фил. — В ней все дело?

— Вампир, вкусивший человеческой крови, удесятеряет силы. Она, как наркотик, увеличивает силу и скорость. Поэтому Фремиту бился, как псих, когда цапнул тебя.

— Только поэтому?

— Не только. Когда вы возбуждены, то ваша кровь наполнена адреналином. Мы в силу своей особенности лишены этого, поэтому предпочитаем сначала возбудить, а потом приступать к трапезе, — буркнула Микаэла. — Возбуждение может быть любым, но сексуальное сильнее всего. Адреналин зашкаливает и дает нам то, что необходимо для выживания. Ты был напуган и растерян, Филипп. Твоя кровь стала допингом для Анны и позволила ей сдержать не только Фремиту, но и Фульгура, пока ты не пронзил кинжалом изгоев сердце. Иными словами, ты спас жизнь не только своему племени, но и ей.

— И я хочу сказать спасибо, Филипп, — улыбнулась Анна, слабо сжав плечо Фила. — Жертва, принесенная тобой, была великой. Ты пожертвовал своей жизнью ради меня. А мы ценим это.

— Бла-бла-бла. Поцелуйтесь еще тут и потрахайтесь, — буркнула Микаэла, скрестив руки на груди. Она проигнорировала тихое шипение Анны, а потом облегченно вздохнула, когда дверь раскрылась, впуская в комнату маленькую фейри.

— Совет ждет вас и мастера Уорда, — мелодично пропела она.

— Пошли, Филипп, пока Микаэле не пришла в голову очередная глупость, — строго произнесла Анна и нахмурилась, когда вампирша показала ей язык.

— То не глупость, а правда, сестренка, — усмехнулась Микаэла, указывая на шкаф. — Одевайся, человечек. Совет ждать не любит.

В главном зале замка в этот раз кроме глав семей не было никого. Разве только черная Триада молча стояла в стороне. Фил робко поклонился им, но мантии даже не шелохнулись, зато с трона встал Владимир и, подойдя к Филу, протянул руку. Фил осторожно её пожал, слабо поморщившись, когда железные пальцы главы семьи де Луна сжали пальцы слишком сильно, но в итоге улыбнулся и поклонился другим главам семей.

— Филипп Уорд, — громко произнесла Каелеа, уставившись на Фила жутковатым зеленым взглядом. Владыка Смарагд, как и всегда, была одета в зеленое платье, но широкие разрезы по бокам говорили о том, что Каелеа запросто сможет в этом платье не только бежать, но и вполне успешно драться.

— Госпожа, — поклонился Фил, как подсказала ему Анна, до начала церемонии. Сама она стояла рядом с Микаэлой в углу и задумчиво покусывала губу. Её спутница без лишней скромности попивала вино из пузатого бокала и стреляла заинтересованным взглядом в сторону Триады. Каелеа меж тем продолжила.

— Ты выказал доблесть в уничтожении проклятой реликвии, а доблесть мы чтим сильнее всех добродетелей. Моя семья благодарит тебя за это, — Каелеа вернулась на свое место, уступив право голоса могучему Вегейру. Тот поднялся с кресла тяжело, нахмурил брови, изучая бледного Фила, и его потрепанный вид темно-синими глазами, а потом заговорил.

— Филипп Уорд.

— Господин, — снова поклонился Фил.

— Без силы, в том числе и внутренней, ты не смог бы уничтожить сердце, а силу мы чтим более всех добродетелей. Моя семья благодарит тебя за это, — Фил поклонился в ответ и облегченно выдохнул. Синеглазый здоровяк немного его пугал, но улыбка Анны, когда Фил робко посмотрел в её сторону, вернула спокойствие в душу.

— Филипп Уорд, — мягко и тихо произнес Раду, поднявшись с кресла. Его лицо по-прежнему скрывал черный капюшон, но сама мантия была гораздо светлее, чем мантии Триады.

— Господин.

— Мы ценим ум свыше прочих добродетелей. Каким бы могучим ни был воин, он спасует перед более слабым, если тот умнее. Ты явил нам ум, которым так славятся Тенебра, и уничтожил сердце. Моя семья благодарит тебя за это.

— Филипп Уорд.

— Госпожа, — Фил повернулся в сторону Джии, голос который был по-прежнему тих и еле слышен.

— Ты пожертвовал жизнью, чтобы спасти других. Мы ценим жертву, как никто другой. И моя семья благодарит тебя за твою жертву, — она слабо улыбнулась и, подойдя к Филу, осторожно поцеловала его в щеку, вызвав знакомый жар и затаившееся в глуби сердца желание.

— Филипп Уорд, — Фил улыбнулся Владимиру, который все это время стоял рядом.

— Господин.

— Я ценю одно лишь благородство, но оно крайне редко в жизни. Больше благородства я ценю тех, кто помог моей семье в минуту страшной опасности. Вы спасли мою дочь, господин Уорд, и я благодарен вам за это. Преклоните колено, — мягко произнес Владимир. Фил удивленно выполнил просьбу вампира, а тот, подойдя ближе, протянул свою руку с древним золотым перстнем, на котором была изображена луна в окружении бриллиантовых звезд. Осторожно поцеловав холодный металл, Фил вздрогнул, когда глава семьи положил свою руку ему на голову и продолжил. — Призываю в свидетели Совет Пяти и черную Триаду. Этот человек доказал преданность моей семье, спас дочь и готов был пожертвовать жизнью, как и любой де Луна. Я с радостью называю Филиппа Уорда другом. Отныне ты часть нашей семьи, Филипп.

— Благодарю, владыка, — поклонился Фил. Ноги противно дрожали, в горле моментально пересохло, а в груди горел жар, как от яда изгоев.

— Не волнуйся, в вампира тебя превращать никто не собирается, — буркнула Микаэла среди звенящей тишины. Даже Раду Тенебра заинтересованно поднялся с кресла и о чем-то тихо говорил с Джией.

— Ах, да. Микаэла, — улыбнулся Владимир. Старый вампир поманил девушку к себе и, когда та подошла, велел так же преклонить колени. — Ты официально оправдана.

— И все? — хмыкнула вампирша, но тут же поспешила извиниться, когда глаза главы семьи моментально замерзли и угрожающе заблестели. — Благодарю, владыка. Одиночество превратило меня в жуткую стерву.

— Микаэла! — зашипела Анна, но Владимир, улыбнувшись, покачал головой и поднял руку.

— Не забывай, кто ты, дитя, — сурово произнес он и повернулся к Триаде. Те, все так же молча, поклонились и вдруг растворились в большом черном облаке, возникшем из ниоткуда.

— Триада одобрила твое решение, Владимир, — буркнула Каелеа и поежилась. — Я бы чего-нибудь выпила.

— Прошу, — поклонился Владимир, указывая на стол с закусками. — Необходимо подкрепиться, прежде чем завершить Совет.

— Филипп, пошли, — шикнула Анна и поманила Фила за собой. Остального ему знать не полагалось и Фил, поклонившись, вышел из зала. Он еще не знал, что новость, о произошедшем в замке де Луна, облетела земной шар трижды с того момента, как он поднялся с колен. Впервые за всю историю, де Луна допустили в семью человека.

Личные покои главы семьи де Луна.

— Отец, весь мир бурлит.

— Я знаю. Более того, я надеялся, что так и будет, — Владимир усмехнулся и, подойдя к окну, задумчиво посмотрел на полную луну. — Все началось со слухов, когда я дал ему знак нейтрала, потом поползли сплетни, а сейчас весь мир обсуждает этого человека.

— Он человек.

— Знаю. Но очень умный человек. В его голове содержатся исключительные знания, в том числе о нашей истории. Я не могу упустить такую возможность, чтобы не укрепить позиции семьи. За несколько дней он умудрился расшифровать манускрипты, над которыми бились наши лучшие умы. Он слишком ценен, чтобы просто так отпустить его. Поверь, Смарагд, Малуа и Тенебра с радостью предоставили бы ему место в своих семьях. Но теперь они будут вынуждены обратиться ко мне, если им понадобится его помощь, а он, как благодарное существо, обо всем доложит мне.

— Понимаю, но риск все же велик.

— Конечно. Выбор, который делает человек, порой предсказать невозможно. Поэтому его племени удалось не только выжить, но и почти истребить нас, загнать в ночь и превратить в призраков, о которых рассказывают глупые сказки.

— Значит, Алая ночь…

— Она не закончилась. То, что Репробари не справились со шкатулкой, еще не говорит о том, что они не найдут другие проклятые реликвии. В наших интересах найти их первыми. Если хоть одна семья перехватит реликвию, то чаши весов качнутся и определенно не в нашу пользу. Налей себе вина. Теперь ты понимаешь, зачем мне нужен этот человек? Он — наш компас. Тот, кто поможет найти проклятые реликвии раньше других семей и раньше Репробари. Я не хочу больше рисковать семьей. Де Луна всегда славились своей хитростью, которая позволяла обойтись без жертв там, где остальные теряли тысячи лучших воинов. Пусть гибнут Малуа, Тенебра, Смарагд или Санави. Мне плевать на них, но не на нас.

— А Триада?

— Триада… Им нет дела до наших войн. Для них они песчинка в водовороте времени. Им нет дела до нас. Да, они придут на помощь, когда будет нужно, но обязательно опоздают на несколько драгоценных минут. Понимаешь?

— Да, отец. Теперь понимаю.

— Рано или поздно время Триады пройдет и древние маги исчезнут в своем водовороте, потеряв связь с реальностью. Им куда веселее стравить всех между собой, а потом мудро пожурить пальцем победителя.

— Они промолчали, когда ты признал человека частью нашей семьи.

— О, поверь. Им не плевать на это, но молчание все же одобрение. Они затаятся во тьме и будут ждать, к чему приведет мое решение. Если бы они чувствовали опасность, они бы никогда не одобрили это. Наоборот, они видят одно лишь благородство, не замечая других добродетелей этого человека. А то, что он часть семьи… и пусть. Неблагой двор тоже часть семьи, а он стоит ниже, чем они. Ниже бесполезных старых фейри, понимаешь? Человек не узнает о том, о чем я не хочу, чтобы он узнал. Он будет знать лишь то, что я сочту нужным. И он будет верен.

— Надолго ли хватит его верности. Ты сам сказал, что он умный. А умным легче всего догадаться, когда их выставляют дураками.

— У него перед глазами только два пути. Не больше. Он не знает, что всегда есть вариант повернуть назад, спрятаться, затаиться, умолчать и предоставить право сделать выбор другим, а потом наблюдать, как они сгорают от неправильного решения. А мы знаем об этих путях и видим их. Не забывай об этом и не сравнивай человечество с нами. Да, он благороден, умен и тактичен, но, как я уже говорил, его племя не славится постоянством.

— Значит, когда он найдет реликвии, то станет ненужным?

— В нашей истории много белых пятен, которые необходимо заполнить. Кто знает, может человек будет полезен и здесь. Но пока, повторю, я предпочитаю держать его рядом. Тебе все понятно, Петр?

— Да, отец, — высокий мужчина, очень сильно похожий на Владимира, кивнул и откинулся в кресле. Он на секунду задумался, а потом задал вопрос, который уже ждал глава семьи де Луна. — А что насчет Анны?

— Для неё он лишь игрушка. Ручной зверек, который жаждет ласковой руки, а не плети, — усмехнулся старый вампир. — Пусть она этого пока не понимает, но обязательно поймет.

— И никто по-прежнему не должен знать, что я жив?

— Нет. Не время, сын мой. Для тебя у меня есть другое задание.

— Куда нужно ехать? — улыбнулся Петр, вставая с кресла. Владимир молча протянул ему белый конверт с печатью семьи и тихо добавил.

— Прочти и узнаешь. Об этом никто не должен знать. Только я и ты.

— Да минет нас Алая ночь, отец, — вампир проводил сына взглядом и вернулся за стол, на котором лежала раскрытая толстая книга в темно-красной обложке. На гравюре, в половину листа, был изображен украшенный камнями кубок и иссохшая рука.

Клуб «Зеленая фея».

— Как можно писать такую белиберду?! — возмутилась Микаэла, бросая на стойку, за которой сидел Фил и Анна, толстую книгу с яркой обложкой, изображавшей красивую девицу с огромным мечом, которая сидела верхом на драконе. — И человечество это покупает?

— Я рад, что тебе так понравилось мое творчество, — улыбнулся Фил, делая глоток виски из стакана. Анна, сидящая рядом, слабо улыбнулась и, взяв книгу, погрузилась в аннотацию.

— Понравилось? Значит, белиберда для тебя комплимент? — фыркнула вампирша, подзывая бармена. — Дарак, будь добр, налей мне фирменный коктейль. Надеюсь, он смоет эту хрень из моей головы.

— Момент, Микаэла, — кивнул бармен.

— Это был сарказм. К сожалению, писателям тоже надо кушать, — Фил посмотрел на чуть зажившую руку, которая все равно выглядела очень уродливо. Оранжевое пламя превратило её в жуткую конечность, но санавский бальзам, который Фил сразу же закупил оптом на благодарность де Луна, понемногу превращал руке прежний вид.

— Кушать? Да лучше помои из бака жрать, чем потчевать читателей этим, — покачала головой Микаэла. — Я потратила три часа своей жизни на твою книгу, Филипп.

— Я предупреждал, что тебе она может не понравиться. — хмыкнул тот, а потом сразу посерьезнел. — Погоди. Три часа? Серьезно?

— Да, мы читаем быстро, — тоном, в котором сквозило превосходство, ответила Микаэла и насупилась. — Серьезно, Филипп. Кому могут быть интересны приключения такой тупой бабы, как эта леди Онейд? Я удивлена, как она вообще до второй главы дожила. Не иначе у Тенебра амулет удачи прикупила.

— А что с ней не так? — спросила Анна. — Она умна, красива и водит старый Форд?

— Нет, Мустанг, — оскалилась Микаэла и покачала головой. — Если серьезно, она — это ты, только в квадрате. Все у нее получается, все от нее без ума, а тысячи стрел, которые выпускают орки, чудом попадают в её бронелифчик, который только сиськи закрывает. А еще она красива, что только одно описание этой леди Онейд на две страницы растягивается, а манера разговаривать… Мне жуть как хотелось её убить, высушить, закопать, потом откопать, потом сжечь и в итоге скормить прах парочке слишком уж уродливых Репробари, но даже дерьмо изгоев, в которое бы превратилась эта девица, не успокоило бы мою ярость. Скажи, Филипп. Это действительно покупают?

— Да. «Приключения леди Онейд» разошлись тиражом примерно три тысячи экземпляров, — буркнул Фил. — Для бумажной книги — очень неплохо, учитывая, что все давно на электронки перешли. Вроде в Чехии даже фан-клуб есть, а каждую весну девочки наряжаются, как леди Онейд и устраивают игры на свежем воздухе.

— Ужас.

— Это нравится людям, Микаэла. Им хочется читать про успешную героиню, которая красивая, умная и легко всего добивается, чем продираться через авторские лабиринты какой-нибудь серьезной драмы. Книги про людей, которые попадают в иные миры, тоже популярны.

— О, тогда обязательно опиши наш мир.

— Не в те миры. В прошлое, в альтернативные вселенные. Почитай к примеру «Александр Ли и говорящий обелиск».

— Тоже твое творение?

— Да.

— Я подумаю. Очень крепко подумаю, Филипп, — саркастично протянула вампирша и, кивнув бармену, пригубила коктейль.

— Но я веду дневники о вашем мире. Ваша история пересекается с нашей и полна скрытых сюрпризов.

— Ты про Чахтицкую пани? Елизавета Тенебра, она же Батори, — спросила Анна и вздохнула. — Да, Раду до сих пор старательно сглаживает эту тему на карнавалах.

— Еще бы, — фыркнула Микаэла. — Первая чокнутая красотка из Тенебра. Раду с трудом удалось замять эту историю, и лишь благодаря вмешательству ле Луна он получил тело графини. Её диадема до сих пор считается утерянной.

— Одна из проклятых реликвий, — кивнула Анна. Фил закурил и, достав из рюкзака, стоящего рядом со стулом, небольшой дневник, углубился в записи.

— Среди слуг графини, которые были казнены, только Беницка избежала страшной участи, но была приговорена к пожизненному заключению. Книга паромщика из Чейте упоминает некую Бенни, которая отплыла в компании двух рослых мужчин в ночь после оглашения приговора.

— Да. Ходили слухи, что эта девка и сдала Елизавету людям, а те дали ей свободу, — тихо буркнула Микаэла. — Так что Беницка запросто могла спрятать диадему Елизаветы, когда бежала из замка. Но это сказки.

— Это не сказки, — хмыкнул Фил, показывая девушкам зарисовку из дневника. — Я кое-что узнал. Во время пересечения границы была составлена опись вещей этой Бенни. И среди них была обнаружена диадема, причем Бенни её отдали, хотя известно, что в то время отбиралось все ценное. Но дальше след теряется. Анна, а что это за проклятые реликвии? Мне часто встречалось это обозначение в древних книгах и, если я правильно понял, сердце Беллариэля было одной из них.

— Да. Наша история хранит воспоминания о тринадцати проклятых реликвиях вампиров. На первом Совете была достигнута договоренность, что ни одна семья не вправе владеть хотя бы одной проклятой реликвией. Каждая из этих реликвий — источник колоссальной энергии, но энергии темной, не поддающейся контролю. Вампиры, владевшие этими реликвиями, были прокляты своими семьями, а реликвии, согласно Клятве, спрятаны. Некоторые из них были украдены, но семьи, в том числе и де Луна, тщательно отслеживают аукционы и различные торги, в надежде на то, что реликвии где-нибудь всплывут.

— И каждая из них способна дать свободу Репробари?

— Не только, человечек, — ответила Микаэла. — Реликвии способны усилить семью, которая ими владеет. А еще изменить. Как ты думаешь, почему Елизавета сошла с ума? Она была одержима вечной молодостью, а вампиры стареют. Не так, как люди, но стареют. В погоне за бессмертием Елизавета создала диадему, которая требовала свежей крови, а взамен давала хозяйке молодость. Но темная энергия вырвалась из-под контроля Елизаветы и Тенебра были вынуждены изгнать Елизавету из семьи, когда та убивала не ради пропитания себя, а ради кормления реликвии. К сожалению, диадему ей удалось спрятать, ну а дальше человечество познакомилось с чудачествами Кровавой графини. Кажется так ее назвали ваши летописцы?

— Да. Одно из прозвищ, — криво улыбнулся Фил.

— Елизавета потеряла голову от жажды вечной молодости, и это привлекло внимание инквизиции. Тенебра с трудом решили проблему и предпочитают о ней не вспоминать, а диадема канула в лету, Филипп, — закончила Микаэла и, подозвав Дарака, повторила заказ. — Еще коктейль, пожалуйста.

— Момент, — кивнул тот, но вампирша задумчиво пропустила его улыбку и повернулась к Анне.

— Еще никому не удавалось подчинить себе темную энергию, Филипп, — тихо произнесла девушка, закрывая дневник. — Отец созвал Совет Пяти не только ради тебя. Он призвал их озаботиться совместным поиском проклятых реликвий, но главы семей отказались.

— Почему?

— Глупенький человечек, — съязвила Микаэла. — Это тебе не с вампирами целоваться и потом терять сознание от страсти. Каждая семья знает, что желание владеть реликвией сильнее разума. Это риск, на который пойдет далеко не каждый. Даже туповатые Малуа знают, чем это грозит.

— Войной и новой инквизицией, если энергия вырвется из-под контроля? — Фил кивнул, когда понял, что сам ответил на вопрос.

— Сердце Беллариэля было мечтой Репробари и одной из реликвий, которые нам не страшны. Но есть и другие, куда более опасные, — тихо ответила Анна. — Семьи, пусть и негласно, ищут их, чтобы уничтожить, но перед этим внимательно изучить. Если кому-то удалось хотя бы на краткое время обуздать поток темной энергии, то значит создать новую реликвию тоже возможно. Проклятые, которые владели реликвиями, не оставили никаких записей, а в тех, что остались, есть лишь слабые намеки, которые почти бесполезны.

— Почти, — с нажимом ответил Фил.

— Да. Почти. Нам известно, что это за реликвии, и какую власть они дают. Следы и места их пребывания нам неизвестны. Они скрыты в летописях и древних манускриптах, которые пылятся в библиотеках семей. Мы несколько сотен лет потратили на расшифровку информации о сердце Беллариэля, пока не появился ты.

— О таких героях должны быть твои книжки, человечек, — фыркнула Микаэла, заставив Анну улыбнуться. — А не о бабах в бронелифчиках, которые летают на драконах.

— Поэтому твой отец позволил мне работать в библиотеке? — нахмурившись, спросил Фил, но Анна выдержала его взгляд и кивнула. — Чтобы найти реликвии?

— И уничтожить их. Ни человечество, ни вампиры не переживут еще одну Алую ночь, Филипп. Проклятые реликвии должны быть найдены и уничтожены, чтобы равновесие сохранилось. Иначе миру, который ты знаешь, придет конец.

— Все, как в твоих книжках, Филипп, — улыбнулась Микаэла, потрепав покрасневшего Фила за щеку. Тот вздохнул и залпом допил виски, после чего внимательно посмотрел на Анну.

— Их тринадцать?

— Да. Мы называем их Кровавым зодиаком, — поморщилась Анна. — Но одна реликвия уже уничтожена.

— Осталось двенадцать, — меланхолично буркнула Микаэла. — Всего-то найти их и уничтожить.

— А можно поподробнее, что это за реликвии? В библиотеке я наткнулся только на диадему Елизаветы Батори.

— О них непринято говорить, поэтому слушай внимательно и записывай, Филипп, — Анна подалась вперед, обдав ухо Фила нежным дыханием. Тот покраснел, поймав взгляд Микаэлы, а потом погрузился в дневник, держа наготове карандаш. Девушка нахмурилась, коснулась знака луны, который тускло блестел во мраке клуба и продолжила тихим, почти отсутствующим голосом. На мгновение Филу показалось, что её голос дрожал.

— Диадема Елизаветы Батори, золотой кубок графа Варгоши, кинжал Генриха Шпатца, кольца Саксонских братьев, трость Романа Стропикаро, сердце Беллариэля, скальпель Лондонца Джека, глаза Одд и Эйнар Малуа, серебряная перчатка Мюрин Смарагд, меч Влада Третьего, перстень Луи де Лежа, золотая маска Драгоша и клыки Лилит — праматери вампиров.

— Но это реально существовавшие личности. По крайней мере многие из них, — остолбенев, выдохнул Фил. Анна пожала плечами и нехотя кивнула.

— Вампир не может без семьи и, когда изгоняется, присоединяется к Репробари, но проклятые, которые овладели темной энергией, не нуждались ни в семье, ни в стае изгоев. Тьма питала их, порабощала сердца и уродовала души. Это темные страницы нашей истории, Филипп.

— Проклятые реликвии, черт их возьми, — ругнулась Микаэла, допивая коктейль.

— Тебе известно, что они творили? — тихо спросила Анна. Фил кивнул в ответ, зная, что та скажет дальше. — Представь, если реликвией завладеет какая-либо семья.

— Это будет конец, — прошептал Фил, закуривая сигарету. Только что казавшееся обычной легендой и сказкой, вдруг превратилось в нечто страшное и реальное.

— Теперь ты понимаешь, почему нельзя допустить, чтобы хоть одна семья завладела проклятой реликвией.

— Мы найдем их, Анна. Обязательно, — серьезно ответил Фил, сжав руку вампирши. Та слабо улыбнулась и кивнула в ответ.

— Тогда вам нужна девица в бронелифчике, — мрачно сострила Микаэла, повернувшись к Филу. — С чего собираешься начать, человечек?

— С библиотеки, — вампирша улыбнулась и, допив коктейль, кивнула.

Эпилог.

Ватикан. Bibliotheca secreta.

Секретная секция библиотеки Ватикана была расположена на глубине примерно восемнадцати метров. Там, в огромных залах без окон, хранились миллионы древних манускриптов, инкунабул и фолиантов, которые видели лишь единицы. Воздух был холодным, что обеспечивало ценным артефактам комфортную среду, а тишину не прерывало даже гудение кондиционера. Обычно яркий свет галогеновых ламп под потолком сейчас был тускл, а некоторые лампы были разбиты и их хрустящие осколки покрывали стерильно белый пол.

Отец Питер ди Монакье, ведущий библиотекарь, нахмурив брови, осторожно заглянул в помещение секретной секции и зачем-то понюхал воздух, после чего скривился и зажал нос пальцами. В воздухе, в котором раньше слабо пахло пылью и легким запахом лимона, сейчас витали тяжелые ароматы псины и пота. Где-то вдалеке, за высокими шкафами с книгами и свитками, слышалось слабое шуршание и тихое бормотание. Отец Питер покачал головой и, взяв со стола фонарик, медленно направился на источник шума.

Дважды он наступал на осколки ламп, которые слабо похрустывали под каблуками лакированных туфель, и, поморщившись, останавливался. Но кто-то по-прежнему шуршал вдалеке книжными страницами и негромко бормотал. Расслышать слова было невозможно и, Питер, закусив губу, двинулся на звук, держа палец на тревожной кнопке, которую зажал в мокрой от волнения ладони. И чем ближе подходил Питер к звуку, тем сильнее боялся. Отца Питера никто не мог назвать трусом. Наоборот, он одним из первых беспрекословно выезжал на поиски древних книг, невзирая на опасности, которые его поджидали. Но сейчас ощущение тошнотворного ужаса медленно сдавливало сердце мужчины. Отец Питер выключил фонарик и, задержав дыхание, осторожно заглянул за один из шкафов, откуда и слышался звук.

В промежутке между шкафами с ценными книгами стоял рослый незнакомец в странной одежде, украшенной шкурами. Он стоял спиной к отцу Питеру и медленно листал какую-то книгу. Наметанный глаз библиотекаря сразу же определил фолиант. «Трактат святого Луиса из Льежа о тварях ночных и злобных». Незнакомец тихо разговаривал сам с собой и что-то записывал в черный блокнот, лежащий рядом на столе. Но когда отец Питер подал голос, он даже не дернулся. Наоборот, тихо усмехнулся.

— Что вы здесь делаете? Я не получал сведений о том, что в секции кто-то будет работать, — громко и строго произнес отец Питер.

— Ищу кое-какую информацию, — вкрадчиво ответил незнакомец. Голос у него был неприятным, хриплым и в нем проскальзывали лающие нотки. — Впрочем, вы можете мне помочь, святой отец.

— Покажите ваш пропуск, — незнакомец вздохнул и повернулся к Питеру, который отпрянул и в ужасе уставился на страшное лицо. Чуть вытянутая шишковатая голова, распухший, перебитый нос с широкими ноздрями, толстые, влажные губы и мохнатые брови. И глаза — темно-желтые, почти оранжевые. Когда незнакомец улыбнулся, в мраке библиотеки блеснули его клыки. Слишком длинные и острые для человека. Отец Питер судорожно сжал тревожную кнопку, но незнакомец резко бросился в его сторону и сбил священника на пол, после чего, посмеиваясь, раздавил устройство каблуком сапога.

— Не стоит звать сюда людей, святой отец. Лишний шум и лишняя возня утомляют, знаете ли. Но я ждал вас.

— Меня?

— Ага. Секретная секция очень большая. Здесь много занятных книг и артефактов, но я ищу кое-что особенное.

— Вы понимаете, что прокляли свою душу и обрекли её на вечный огонь? — отец Питер схватился за распятие, висящее на груди, и сжал его побелевшими руками.

— О, давайте обойдемся без нудных проповедей о проклятых душах. Одного проклятия мне хватило, — поморщился гость, облокачиваясь на шкаф. Он потянул носом воздух и растянул уродливые губы в улыбке. — Поэтому в ваших интересах мне помочь как можно быстрее. Видите ли, я ограничен во времени, как это не прискорбно.

— Что вам нужно?

— Её клыки, — отец Питер вздрогнул, как от пощечины, и побледнел. — Да… Вы знаете, о ком я.

— Проклятая матерь, — выдохнул священник и осенил себя крестом.

— Да. Это одно из её имен, но я предпочитаю другое. Гордая. Знаете почему?

— Нет.

— Она отказала высшим силам, когда те насильно принудили её к сожительству со скотом, — с издевкой ответил незнакомец, подходя ближе. Он присел на корточки и внимательно изучил перепуганного священника. — И дала жизнь нам. Мы должны владеть землей, а не вы, человечек.

— Я знал, что однажды встречусь с вами лицом к лицу, — вздохнул отец Питер. Незнакомец поднял бровь и улыбнулся. — Вы из Репробари. Вы вампир?

— Абсолютно верно, — кивнул тот. — Но мы отклонились от темы. В «Малой демонологии» брата Иоганна сказано, что Лилит была изгнана из Рая. В книгах моих братьев сказано, что она подняла восстание против людей. Первая, кому не понравилось действующее положение дел. К сожалению, Темная мать проиграла войну, и людишки казнили её. Несмотря на силу, которой она владела, Лилит не смогла справиться с предательством самых близких.

— Её тело разорвали лошадьми, а затем сожгли на рассвете, — тихо добавил отец Питер. Вампир усмехнулся и кивнул.

— Верно. Так гласит легенда, но я знаю, что кое-что, принадлежащее Лилит, все же уцелело. Речь о её клыках, — отец Питер метнул быстрый взгляд на книжную полку, но вампир хитро улыбнулся и, проследив направление, подошел к фолианту в черно-красной обложке. — В интригах вы слабы, святой отец. Хотя, чего еще ждать от вашего племени.

— Никто не знает, где были спрятаны клыки Проклятой матери, — ответил отец Питер, но вампир покачал пальцем и углубился в книгу.

— Вам хватило ума оставить подсказки, — улыбнулся он. — Сами себе вырыли могилу, святой отец. Глупые, глупые человечки.

— Большая часть информации о реликвии уничтожена, — хрипло ответил священник. — Подсказки ничего вам не дадут.

— Кроме направления, разве что, — перебил его вампир. Оранжевые глаза внимательно изучали страницы, и в них медленно разгорался огонек торжества. — Этого будет достаточно. Конечно. Святая земля. Где еще могли спрятать величайший артефакт вампиров, как не на Святой земле.

— Вам ни за что не найти их.

— В самом деле? — хрипло хмыкнул вампир, пряча книгу в грязную сумку, которая лежала на столе. Он перекинул сумку через плечо и снова опустился на корточки рядом с отцом Питером. В нос священнику ударил тяжелый запах псины, пота и крови. Вампир удовлетворенно улыбнулся и ткнул уродливым пальцем в грудь священнику. — Благодарю за помощь, святой отец. Скажите, вы любите молиться?

— В молитвах мы становимся ближе к Отцу.

— В таком случае, молитесь. Потому что когда я найду клыки Темной матери, то с удовольствием навещу ваш райский уголок, — черты лица вампира стали еще уродливее, а кривые клыки удлинились, заставив отца Питера отшатнуться и вжаться спиной в шкаф с книгами. — Он потонет в крови последним. Считайте это моей благодарностью за помощь. Прощайте, святой отец.

Когда вампир исчез, отец Питер еще долго не мог прийти в себя. Наконец, поднявшись, он подошел к столу и, нахмурившись, погрузился в книгу, которую листал вампир. Затем, достав из кармана рясы мобильный телефон, быстро набрал номер и поднес телефон к уху.

— Это отец Питер ди Монакье, — тихо произнес он в трубку. — Код «Икс-Тринадцать». Нет, Ваше Святейшество. Они хотят собрать весь Кровавый зодиак. Думаю, что орден святой Ангелины должен быть посвящен в это. Да, Ваше Святейшество, я займусь этим немедленно.

Больше книг на сайте - Knigoed.net