Сердце Крона

Глава 12. Засады, горгоны и загробные врата

Если спросить, из чего составлялось мое впечатление об этой миссии, я отвечу, что в основном из трех факторов.

Первый – Нефос, он подворачивался нам с такой частотой, что хотелось пойти и напинать мойрам, которые наверняка перепутали наши нити судеб, а мы теперь с этим пегасом развязаться не можем.

Второй – сандалии Герема, которые не уставали нас радовать разнообразием своих закидонов.

Третий фактор – наша триаморфиня, основная сущность которой почему-то никак не желала оставаться с нами надолго. Во всяком случае, переместившись, мы по восклицанию «Ай, Эдмус, ты лежишь на моем рюкзачке!» с грустью опознали Бо. Спирит, убравшись с того самого неизменного рюкзачка, незамедлительно предложил блондинку с этой минуты считать основной сущностью.

Засим в действие вступил фактор номер два, и тут мы были не то чтобы удивлены, а просто посетовали на очередную причуду интеллектуальной обувки. Мы-то надеялись оказаться там, где загадывали – у врат Эйда, а вместо этого лежали на дороге, идущей между высокими скалами. Позади скал не было. Наверное, подразумевалось, что дорога ведет к вратам подземного мира, других вариантов не смог измыслить даже шут.

Третьего фактора пока что видно не было, что несказанно радовало. Продвижение по скалистой дороге со множеством поворотов (за которые Йехар, конечно, заглядывал со всеми предосторожностями) и без того не приводило в восторг ни органы зрения, ни ноги, ни тем более душу.

Да еще эти слуховые галлюцинации…

− Веслав, − не выдержала я через полчасика. – Есть у тебя что-нибудь… глобально успокаивающее, но не ядовитое?

Алхимик посмотрел подозрительно. Кажется, существенных изъянов в моем лице не нашел.

− А с чего бы это тебя нужно глобально успокаивать?

− С того, что мне голоса мерещатся. Постоянно. Точнее, шепот.

− Ура! – реакция спирита как всегда отличалась убийственной непредсказуемостью. – Значит, я не сошел с ума, а я уж думал…

− А тебя не успокаивать – упокаивать нужно! – тут же рявкнул алхимик. – Не мельтеши, кому было сказано!

– Так ведь ты это сказал десять минут назад, а у нас, спиритов, плохая память, и…

Зато интуиция у спиритов оказалась ого-го. Шут оказался на высоте в тридцать метров раньше, чем Веслав успел наполовину открутить с флакона крышечку.

− Мы их тоже слышим, − вполголоса сообщил Йехар, поравнявшись со мной. – Наверное, то души, не нашедшие упокоения. В их голосах нам чудятся печаль, и горечь, и удивление при виде живых, зашедших сюда… Они не причинят нам зла, хотя кто знает, что может таить в себе эта дорога.

− Кучу всего, только не ответы на наши вопросы, − хмыкнул алхимик. – Чесслово, не понимаю, что и у кого вы тут будете выяснять? У богов, которые в подземный мир зашились, дорогу спрашивать? Зададите Аиду-Эйду, вопрос: а не встречалась ли ему на жизненной тропке эта Атея? Короче, не вижу смысла.

На мой взгляд, смысла в таком походе тоже было маловато, но я решила сохранить нейтралитет.

− А давайте разделимся? − предложила Бо. – Кто-то пойдет к этому Эйду, а кто-то – к Зевею с Гээрой. Я могу на сандаликах слетать, хотите?

Мы промолчали. Всем хотелось, чтобы Бо была где-нибудь подальше, но такой смерти для нее никто не желал. В том, что блондинку наверняка вынесет не туда, не могло быть сомнений.

Эдмус с удвоенным рвением замахал крыльями – немного ранее он снизился, как только увидел, что в руках Веслава нет никакой опасной с виду посуды – и исчез за поворотом. И тут же вылетел оттуда с визгом:

− Засада, форменная засада!

− Сколько их? – светлый странник с мрачным стоицизмом выудил спирита из-за собственной спины.

− Много, штук тридцать, и все воины, И… ох, они идут сюда!

Еще бы они не шли. Поведение Эдмуса прямо-таки приглашало кого угодно подойти да познакомиться поближе.

Йехар попятился сам и сделал знак всем отступить от поворота. Рыцарь не собирался обращаться в бегство, просто не хотел, чтобы его застали врасплох.

Ну, не знаю… а вот я была бы не против полного отступления

Появились они не торопясь, как будто не хуже нас знали наши силы. Воины в блестящих шлемах и нагрудниках, лица у всех суровые как на подбор, а к пятерым-шестерым определенно можно было подобрать эпитет «разбойничьи морды».

Общим счетом – и правда что-то около тридцати.

Из оружия – мечи, копья, а у многих и луки.

А у меня в арсенале, опять же, только заморозка. Потому как где в такой каменистой местности воды набрать?

Из рядов воинов выдвинулся молодец с бульдожьим лицом и носом картошкой. Поперек носа шел плохо сросшийся рубец.

− Поворачивайте назад, − сказал он коротко.

И помахал на нас рукой, будто хотел отогнать от себя неприятный запах.

− По какому праву вы нам приказываете? – осведомился Йехар.

− Поворачивайте назад, − детинушка явно полагал, что, если говорить то же самое, но погромче, до нас скорее дойдет. – К вратам Эйда вы не пройдете

− Уверяю, мы не собираемся делать ничего, что противоречило бы законам этой страны или законам богов. Мы явились сюда, чтобы предотвратить…

− Поворачивайте назад!!! – грянул хор воинов по знаку своего главаря. Наверняка тот полагал, что мы совершенно глухие.

− Назад? – переспросил Веслав не по-своему мирно. – Да за милую душу, – и тише, нам: − Поищем другой путь, не будем лезть на рожон.

Йехар его или не услышал или услышать не пожелал. А может, как и я, догадался о том, что здешний путь – единственный.

− Нам очень нужно пройти, − дружелюбно обратился он к воинам. – Если вы здесь с целью соблюсти покой богов или сберечь этот проход – вы можете нас сопроводить, чтобы…

Главный поковырял в зубах, потом почесал шрам на носу и медленно покачал головой:

− Какие боги? Мы вас ждали. Вы – поворачивайте назад!

Всё. Вот после такой фразы мы точно обязаны были пройти к вратам Эйда, чего бы это ни стоило. Сомнений в решении Йехара не оставалось.

− Кто поставил вас здесь? – напоследок с оттенком вежливости поинтересовался рыцарь, кладя руку на рукоять клинка.

И едва успел выдернуть его из ножен, когда на нас бросились. Видимо, ответы у воинов закончились.

− Все назад! – крикнул Йехар, отступая одновременно туда, где дорога была совсем узкой. Мы сгрудились за его спиной: свою беспомощность одновременно чувствовали все, хотя за Бо я бы не поручилась, ее такое количество вооруженных потных мужчин, похоже, только радовало.

Первые двое подбежавших с занесенными мечами упали на месте прежде, чем успели довести до конца удар. Движения Йехара иногда нельзя было проследить, только Глэрион, поднимаясь или опускаясь, оставлял в воздухе чуть заметные огненные следы. Третий и четвертый тоже оказались у тех самых врат, путь к которым они сейчас нам загораживали; я высунулась из-под локтя Йехара и заморозила руки еще двум, остальные благоразумно попятились.

− Луки и копья! – велел предводитель.

− Ай, − плаксиво сказала Бо. – Неужели они в нас будут стре…

В этот самый момент в нас, а вернее, в Йехара, который стоял на переднем плане, прилетело с пяток копий. Рыцарь подался назад и несколько раз веерообразно взмахнул Глэрионом. Расплавленные наконечники и изрубленные древки попадали к его ногам. Вслед за копьями на нас обрушился дождь стрел – Йехар создал с помощью клинка практически стену огня, и до нас не долетела ни одна.

− Долго я такое пламя держать не смогу, − вслед за этим порадовал нас рыцарь. Эдмус, который приготовился уже взлететь, оценил дальнобойность луков, посмотрел на свои крылья и раздумал.

И что мне – стрелы морозить или стрелков? Так они для этого должны быть ближе, а не палить в нас с дистанции!

На этом злоключения не кончились: кто-то, наверное, тот самый главарь, пронзительно свистнул, и вдалеке в небо поднялись две крылатые фигуры. Они были похожи на Эдмуса, только вот солнце неестественно отливало на их руках, наделяло их медным жутковатым блеском.

Медные руки. Где я читала об этом? И, может, мне кажется, но у них в полете волосы как-то странно извиваются?

− Закройте глаза, когда подлетят! – я вспомнила и с трудом совладала с речью. – Это горгоны!

− Шут, не смей взлетать! – заорал Йехар, правильно уловив намерения Эдмуса. – Не выстоишь против них вслепую, а посмотришь – станешь камнем!

Он прикрывал ладонью одной руки глаза, Глэрион держал только правой и поэтому все же пропустил стрелу: она вонзилась чуть выше локтя, и огненный клинок опустился, а наши противники рванулись вперед.

Йехара оттолкнул в сторону Веслав – и швырнул несколько то ли ягод, то ли камешков так, чтобы они легли в линию между нами и ними. Из второго мешочка выхватил прозрачный, хрустальный или стеклянный шарик, скомандовал:

− Глаза закрыть! – смешное распоряжение, мои и так были почти что закрыты, а тут я зажмурила их окончательно. Последнее, что увидела – как прозрачный шарик покатился навстречу изрядно удивленным воинам…

Хлоп. Невыразительный, нестрашный звук, а вслед за ним еще два, но тоже в своем роде: бух, бух. Как будто с неба свалилось что-то тяжелое, прямо-таки каменное.

− Открывайте.

Я осмотрелась сначала просто вокруг – все живы, правда, Эдмус так глаза и не открыл. Потом рискнула выглянуть из-за спины остолбеневшего Йехара и удостоверилась, что только немного ошиблась с определением.

Не просто каменное, а мраморное. Обе горгоны – между прочим, сестрицы знаменитой Медузы, хотя я и не помню их имен – разделили участь жертв, которые раньше каменели при взгляде на них. Обе лежали на каменной тропе, обращенные в мрамор, разбитые на части: у одной отломилась голова, у второй только голова и уцелела, а все остальное лежало тут же, неровной кучкой.

А рядом с ними позастывали мраморные воины. Разного цвета, от белого до салатового. С прожилками в самых неожиданных местах: у кого-то на лбу будто цветы распустились, у другого грудь напоминает экземпляр с выставки татуировок. Один с занесенным копьем, но больше – в беге, в едином рывке вперед, с поднятыми клинками, у главаря сбился набок шлем…

Как будто мы попали в Эрмитаж, в зал греческой скульптуры. Только ни одна скульптура не может быть такой живой и такой мертвой одновременно.

− Хотели настоящей алхимии? – резко спросил Веслав. – Получите.

− Что это такое? – я чуть шевелила губами. Радость от того, что мы опять каким-то совершенно невероятным образом выкрутились, почему-то не желала приходить.

− «Горгона», − алхимик нервно, натянуто усмехнулся. – Название в самый раз для здешнего мира. Преображает на атомарном уровне любой живой организм: превращает в мрамор. Только вот радиус поражения великоват, приходится отводами ограждаться.

Он наклонился и поднял несколько тех самых камешков. Припоминаю, что раньше они были белыми, а теперь почернели. Алхимик задумчиво перебрал их на ладони, выбрал один светлый и запрятал обратно в карман. Остальные выбросил.

− Это такой эликсир, да? – поинтересовалась Бо, обходя мраморные ряды тех, кто так поплатился за намерение нас убить.

− Это газ. Мгновенно распространяющийся, и действует тоже мгновенно, да и распадается тоже, так что не бойтесь, не окаменеете. Горгонам – горгонье, надо же, − он попинал носком обуви то, что осталось от крылатых тварей. − Ну так что, пошли, что ли?

И он сделал пару шагов, лавируя между окаменевшими, но Йехар с места не сдвинулся. Он все стоял и смотрел на мраморные ряды, не замечая, что в руке у него так и торчит стрела, и кровь капает на дорогу. На лице рыцаря была гримаса отвращения.

− Если мы каким-то чудом выполним эту миссию, − прошептал он наконец, − я клянусь, темный, мы сойдемся с тобой в смертельном поединке. Как подло… убивать так…

Алхимик высоко вскинул брови, и без того скривленный уголок рта скривился еще больше.

− Это еще что за новости? Ты себя более гуманным считаешь? − и он кивнул на трупы тех, кто успел познакомиться с Глэрионом. – А они, могу поспорить, так не думают.

− Да-да, они сейчас стоят у врат Эйда с остальными и делятся впечатлениями: мол, как лучше, от меча или от…

Попытка Эдмуса разрядить обстановку не увенчалась успехом. Алхимик и рыцарь сцепились ненавидящими взглядами.

− Не путай честный бой с…

− Про честь мне расскажи. Про твою и твоего меча, который металл плавит – и про их честь заодно. Она у них как была – одна на тридцать рыл или несколько?

− Ты поступил как…

− Как призывник Дружины я поступил! – гаркнул алхимик и дернул вверх рукав. – Для чего, думаешь, эти метки, просто так? Это высшая индульгенция! Право воспользоваться любыми средствами для выполнения миссии, о, какие глаза, что, никто не знал, нет? И даже не догадывался? Это оправдание в любом суде магов, а вы думали – нас на смерть сюда послали? Так да не так! Сказать вам, что такое Дружина? Веселенькое сборище из пяти потенциальных убийц, которым поручено истребить определенное количество светлых или темных, чтобы вернуть равновесие. И ваши индульгенции на месте, так что решайте, дело делать или играть в благородство.

Мы молчали в ответ. Отвращение на лице Йехара выразилось сильнее, и, пожалуй, не у него одного. Я никогда не имела ничего против ребят из Темного Отдела, у меня там есть отличные знакомые, и я почти привыкла к особенностям их характера, которые они сами именуют «печатью стихии». Но этот… это…

− Оправдание перед любыми судами, − ровно сказал Йехар потом, − может, даже перед Аркой. Только не перед ним.

И поднял руку к небесам. Веслав ядовито хмыкнул, у него теперь дергалось все лицо, такого феномена я прежде не наблюдала.

− В следующий раз подожду, пока вас всех поубивают, − сухо сказал он. − А потом постою и понадеюсь. Вдруг вам понравится смотреть с того света на то, что будет твориться в этом мире дальше.

Не прибавив больше ни слова, он зашагал, пробираясь между мраморными статуями, время от времени ругаясь, когда за них цеплялась сумка или пальто.

Рану Йехара пришлось бинтовать на ходу. Конечно, без всяких заживляющих эликсиров.

* * *

Что Врата Эйда близко, мы узнали сразу по нескольким признакам.

Во-первых, пейзаж стал мрачнее. Света определенно стало меньше, а скалы над нами сомкнулись теснее, и с них пропали всякие признаки растительности. Сюда солнце не заглядывало вовсе, и Эдмус уверял, что даже небо над дорогой стало другого цвета.

Во-вторых, шепот стал громче, так, что мы начали разбирать отдельные слова. Йехар был прав: это шептались души, которым пришлось самостоятельно искать дорогу сюда, потому что проводника не было. И уж чего мы только не наслушались: хватало и ропота, и грусти об оставленных родных, а некоторые честили Тано и Герема такими словами… мол, отлынивают от работы, надо же.

− А зачем Герема? – удивилась Бо, расслышав несколько особенно ярких словосочетаний.

Ответил Йехар:

− Он своим жезлом смыкает глаза мертвым после касания меча Тано и служит Психопомпом − душиводителем к этим вратам. Но сейчас вы видите сами… Несчастные, − прибавил он, оказываясь, что называется, на своей волне, − им не найти покоя и после смерти!

И неприкаянные души словно напитались его сочувствием и начали становиться видимыми. Это было еще одной приметой: проход уже недалеко. Серые, только немного гуще сумерек, которые здесь царили, тени приближались к нам со всех сторон. Конечно, они все были уже мертвыми, но я себя все равно чувствовала под прицелами множества глаз. К Йехару несколько раз обращались с какими-то вопросами, он кивал головой или качал и шел дальше. Веслава тени почему-то обегали, а к Бо попыталась обратиться душа престарелой женщины, даже руку протянула, чтобы что-то сказать. Наша блондинка взвизгнула так, что сонмища теней разлетелись во все стороны.

− Эти скалы, наверное, столетия не слышали таких звуков, − ухмыльнулся Эдмус. – Ага! Мы прошли по коридорцу, а это, значит, дверь?

Я не сразу рассмотрела то, на что он указывал: зрение здесь притуплялось, да и света стало еще меньше. Оказывается, дорога просто закончилась перед серой гранитной скалой. Массивная расщелина, ведущая внутрь, была закрыта тяжелой каменной плитой – не иначе, как постарался сам властелин подземного мира. На плите довольно коряво было выгравировано греческими буквами что-то вроде: «Сегодня приема нет».

Души за нашими спинами обиженно зароптали. Мне показалось, что в их рядах обретаются те самые воины, которых Веслав обратил в мрамор, и я постаралась держаться подальше.

Йехар тем временем тактично постучал в скалу кулаком. Когда ответа не последовало, повторил операцию уже с инструментами: подручным камнем, сандалией Герема и дубинкой, которую откуда-то приволок Эдмус. Бо подошла и стала помогать, мы тоже, в результате какое-то время Дружина безуспешно ломилась в подземное царство. Варианты себя исчерпали скоро, оставалось только крикнуть: «Сова, открывай, медведь пришел!» − для полного счастья…

Ну, или обратиться к алхимику, поскольку всеми уже было замечено, что у него варианты не заканчиваются почти никогда.

− Взрывать будем или просто открывать? – с готовностью осведомился Веслав, поймав на себе наши взгляды.

Мнения закономерно разделились: два тупых и два рациональных. Можно не говорить, кто какую коалицию при этом составил.

− Ладно, − алхимик порылся в кармане, который он осмотрительно держал открытым. – Всем отойти на дистанцию, если эта плита кого придавит в падении – составите компанию здешним душам.

Мы отскочили назад, а алхимик подошел к плите, держась так, чтобы его не прихлопнуло после касания разрыв-травой. И тут же по другую стороны баррикады что-то зашелестело, зашуршало, и высокий мужской голос произнес:

− Ну, кто там еще? Опять тени?

− Тени-тени, − кровожадно ухмыльнулся Веслав, поднимая разрыв-траву. – Сейчас через этот ваш Стикс такая переправа получится…

− Смертные? – логично удивились по ту сторону. – Отступите от врат Эйда, смертные! Будь вы герои или враги, или всё вместе, вернитесь в свои дома, чего бы вы ни искали! Ибо здесь собрались могучие боги, дабы решить судьбу вашего мира…

− Собрались, сидят и в кости играют, − обиженно пробурчал Эдмус, − пока мы тут с этой самой судьбой разбираемся… Давай сюда своих богов! Дело есть.

По ту сторону запнулись, но тут же продолжили как ни в чем не бывало.

− Кто вы? Зачем отыскали тропу, по которой ходят лишь умершие? Отступите!

− Мы из Равновесной Дружины, − Йехар явно полагал, что лучшее сейчас – говорить правду. – Пришли сюда не по своей воле: мы призваны… Откройте врата, чтобы мы могли поговорить с кем-либо из ваших богов.

Но вместо любезного приветствия из-за скалы глухо донеслось буквально следующее:

− Уходите прочь, дружинники! Здесь никто не будет говорить с вами! Уходите прочь, а то мы… мы…

− Мы собаку спустим! – добавил голос побасовитее, но такой же панический.

Я подергала Йехара за рукав и метко лягнула Эдмуса – очередная просьба помолчать.

− Надо бы потише. Если они на нас выпустят Цербера…

−А пускай выпускают, − прохрипел шут, прыгая на одной ноге. – На их Цербера мы выпустим нашу Бо! Так он от нее через небо, как Нефос, смоется.

Рыцарь кивнул и пояснил все так же зычно, но сильно смягчив голос:

− Вам нечего нас опасаться. Мы сами пришли за советом, который, может статься, поможет и вам тоже. Понимаете, мы не знаем своего пути и хотели бы узнать, куда нам отправляться в дальнейшем…

− Ах, отправляться? – обрадовались из-за скалы. − А вы отправляйтесь-ка…

И нам был со всем греческим темпераментом обрисован наш будущий маршрут на ближайшую неделю (с точностью до «куда свернуть»). Тени – и те приумолкли, а один из бывших стражников совершенно ясно высказал мысль, что «это было достойно богов!». Мы не всё поняли, но после того как осознали…

Веслава нам пришлось держать вчетвером.

− Да что ты им сделаешь, они там кто не бессмертные – мертвые все!

− Мертвых… не трону… − алхимик методично старался вырваться или хоть незаметно дотянуться до одного из карманов. − Но бессмертные умереть захотят в самом ближайшем будущем! Пустите руки!

− Кто ты, который позволяет себе такие оскорбления в сторону Дружины? – поинтересовался Йехар. Мимоходом он выкрутил алхимику кисть и был отправлен по адресу даже более дальнему, чем тот, по которому нас послали только что.

− Никто, − с хитрым смешком отвечали из-за двери.

Наверное, если бы в этот момент мне не пришлось удерживать Веслава от убийства, правда, теперь уже нашего рыцаря, я бы сообразила быстрее. А так только потом додумалась:

− Одиссей, что ли?

За каменной дверью смешались и попытались открутиться:

− Нет!

И тут уж я взорвалась не хуже алхимика:

− Знаешь что, Лаэрт твой папа?! Наплевать мне, как тебя зовут по-местному! Циклопа ослеплял? Про то, что тебя зовут Никто, – циклопу врал? Ну, и не ври одно и то же два раза, морда Итакская!

Здесь я себя чувствовала как рыба в воде: «Одиссея» − это из любимого и зачитанного до дыр. Я могла бы, не сходя с места, перечислить имена половины нехороших женихов, которые пытались свататься к верной Одиссеевой Пенелопе. И это не предел.

Прочих, однако, поразило не мое владение информацией. Бо повернулась к Веславу, озабоченно нахмурила брови и поинтересовалась:

− А ты ее покусал, да? А от этого есть противоядие?

По ту сторону тоже какое-то время царило молчание, а потом меня с тоской поправили:

− Йитокская. Вы не оттуда сейчас?

− Чего нет – того нет, − буркнула я так, чтобы меня услышали.

− Жалко… − загрустили из расщелины. – А боги к вам не выйдут, не думайте.

− Что так? – громко поинтересовался Веслав. – Боятся?

− Наши боги бесстрашны, чужеземец… − из-за каменной толщи долетел смешок, и потом уточнение: − Потому что только чужеземец мог сказать такую глупость. Может статься, ты еще и безумец?

− Это кого он психом назвал?! – вскипел алхимик, выхватывая разрыв-траву. Мы не успели его остановить, да и останавливать оказалось не нужно: скала осталась скалою, и, наверное, была толщиной куда больше Веслава, хотя хихиканье здешнего Одиссея слышалось с замечательной четкостью. Ну, да местные Повелители еще и не на то способны.

Йехар вполголоса посоветовал алхимику использовать разрыв-траву вместо кляпа, а сам шагнул вперед так, будто надеялся, что его лучше услышат или лучше поймут.

− Почему они к нам не выйдут?

− Потому что держат совет о судьбах смертных, и ничто не должно их отвлекать, − ответил басовитый голос. Рядом тем временем хихикал Одиссей.

Все ясно. Банально, стало быть, боятся. И нас, да и вообще. И ведь, судя по моим расчетам, не такие уж трусливые представители пантеона тут собрались, так нет же…

− Их не должны отвлекать даже эти самые судьбы?

Из-за скалы донеслись два вздоха. Один как будто говорил: «Ну, что вы меня-то мучаете, я тут не больше вашего понимаю…» Второй разумел в виду другое: «Да я все понимаю даже лучше вас, но вот помочь вам все равно не могу».

− Мы туда, кажется, не попадем? – спросил Эдмус, усиленно пытаясь изобразить Бо. Даже ресницами хлопал очень похоже. Некоторые тени не удержались от смеха.

− Не факт! – отрезал Веслав. – Если разрыв-трава не действует – есть и более… радикальные…

− По-твоему, если мы тут Хиросиму устроим, боги нам обрадуются? – я постаралась, чтобы голос звучал невинно, но фраза должна была подразумевать массу всего: и трехголового пса Цербера с драконом вместо хвоста, и Стикс, через который нам каким-то образом надо переправляться, а что с перевозчиком делать? И чудовищ подземного мира.

Алхимик немного утихомирился. И то сказать, скала над нами выглядела так, что взорвать ее, конечно, можно было… но тогда девяносто процентов – за то, что ход в Эйд будет завален навсегда. После чего всемогущие боги, можно поспорить, тоже нас по головке не погладят.

Пока мы решали, останется ли подземное царство в том виде, в каком есть сейчас, Йехар и Одиссей пришли через стенку к кое-какому взаимопониманию. Наверное, потому что оба были странниками, только в разных масштабах и по разным причинам.

− Я хотел бы увидеть ваши лица, − через стенку вещал бывший царь Итаки, − давно я уже не видел живых… Но нам нет отсюда хода – никому из нас. Скала эта сдвинется с места, только если вздрогнут здешние стены, а они стоят незыблемо.

Йехар скосился на Веслава. Тот пожал плечами. Эдмус наобум пнул гранитную стену, отскочил с воем, зато подтвердил сразу:

− Незы-ы-ы-ыблемо…

Разговор зашел в тупик со всех сторон, кроме стороны Бо.

− А у вас там никого нету, чтобы по сердцам? – поинтересовалась она вдруг. – А то тут ходит какая-то бяка и у всех души забирает, или не души, ну, или не бяка, и я вообще не очень-то все понимаю, но…

Краем глаза я заметила, как из сонмища теней поспешно ретировалась тень сфинкса: Хсиния и после смерти не выносила блондинок.

− … тут какое-то Сердце Трона, и с ним чего-то надо сделать, потому что пока оно так, как сейчас, – это нехорошо, ну, вы же поняли?

− Чего ж тут неясного! – в гробовом молчании радостно откликнулся Эдмус. Из-за скалы сначала долго не отвечали, а потом несмело уточнили:

− Вы точно из Дружины?

− Дай-ка я, − буркнул Веслав, подавшись вперед, но в него вцепились буквально все. Если он сейчас заговорит в стиле своих бесед с Хсинией – Одиссея по ту сторону скалы удар хватит. И плевать на то, что он мертвый.

В результате сомнительная честь давать объяснения по поводу происходящего в стране беспредела выпала мне. Я старалась быть предельно краткой, источников информации не называть, догадок не приводить, поэтому получилось примерно так:

− Легенду о Сердце Кроне знаешь? Так вот, мы думаем, этим сердцем завладела дочь богини обмана Аты и с его помощью отнимает бессмертие у богов. Хочет возродить Крона. И что с этим делать – мы решительно не знаем, так что, может, подключишь хитрость вашу хваленую и посоветуешь что-нибудь такое спасительное?

− Хорошо, − покладисто отозвался Одиссей, − но вы дадите мне клятву…

Вся наша компания, ни слова не говоря, отвернулась от Врат Эйда в дружном намерении утопать куда подальше. Кстати, это был второй раз, когда мы действовали синхронно.

Видно, царь Итаки, хотя нас и не видел, но что-то такое почувствовал, потому что откликнулся милостиво:

− Хорошо, смертные гости, мой совет вы получите без клятв. Устройте для коварной Атеи хитроумную ловушку, и, когда она в нее попадется, − вы сможете уничтожить то сердце, которое такими бедами грозит нашему миру…

Веслав со стоном закатил глаза. Вообразил себе новый проект Троянского коня, наверное. Может, еще Нефоса взять вместо модели? Троянский пегас – куда ни шло…

− Ловушку? А чем, скажи на милость, можно привлечь…

Алхимик замолчал. В самом деле, приманка очевидна: парочку бессмертных нам бы… или хоть слухи о них пустить – и можно пробовать. Но тогда возникает другая проблема:

− А что нам делать, если мы ее поймаем? Если, например, это Сердце мечом – оно бух – и нету?

В ответ на вопрос Эдмуса за каменной стеной долго давились сначала воздухом, потом, кажется, смехом. Потом Одиссей замолк, а на передний план выступил тот голос, что был пониже:

− Сердце Крона нельзя истребить. Лишь стрелы могли бы помочь здесь: стрела Громовержца сковала бы его ярость страхом пред сыновьей мощью. Но далеко теперь Зевей, и пуст его колчан… Крон же жаждет мести, забыв, что, как в древние времена, глотает он своих детей. Если поймет он и вспомнит свое родство – утихнет его неистовый гнев и смирится дух. Теперь уходите. Я, прорицатель Тиресс, сказал, что мне было ведомо.

Так значит, рядом с легендарным Одиссеем стоял не менее легендарный Тиресий… С таким авторитетом трудно было спорить: мы развернулись к выходу. Сделали это тем более вовремя, что уже начинала спускаться ночь, и в этой ночи тени становились словно материальнее с виду. Нет, против той же Хсинии я ничего не имела, но к нам уже пробивались в первые ряды те самые ребята, которые остались позади стоять мраморными статуями…

Только вот они замерли, не дойдя до нас, когда на нашем пути возникла еще одна тень.

Женщина эта казалась живой: она была ярче душ, которые окружали ее – и все же выглядела старше их всех, может, из-за тяжелого посоха. Он тоже казался слегка призрачным, как и она сама.

− Все написано на ее темнице, − ее голос был нездешним, далеким, как и ее взгляд, − все написано на ее темнице…

И отвернулась от нас, будто спешила куда-то. И не думайте, что мы не пытались узнать, кто она такая и почему заговорила с нами, и что вообще сказала. Мы очень даже пытались, но, понимаете… она просто растворилась.