Серебряный крест

2

Слуги чуть слышно ходили в большом полутемном зале, где огромных размеров стол был накрыт всего на две персоны. Из-за поздней весны каменные стены замка не успели вобрать в себя достаточно тепла, и теперь, несмотря на середину июня, приходилось топить камин. Зная, что его гость мерзнет даже в разгар лета, хозяин усадил Бернара поближе к огню. Хозяин, граф Андре де Монбар, был довольно высоким, величественным сеньором, нагонявшим ужас не только на домочадцев, но и на видавших виды окрестных господ. Гость, доводившийся графу племянником, напротив, был невысокого роста, худощавый и очень подвижный молодой человек. В свои двадцать лет он уже был главой монашеского ордена цистерцианцев, и его влияние среди знатных домов Франции было так велико, что буквально за год его пребывания на посту орден получил пожертвования столь щедрые, что смог оправиться от своего полуголодного существования и отстроить монастырь Сито.

Обед длился уже больше часа, и по нараставшему за столом напряжению было понятно, что мужчинам не терпится покончить с официальной частью и перейти к тому, ради чего молодой человек нанес графу визит в столь неурочный час. Наконец, племянник, как особа, занимающая более высокое положение, перешел к делу:

– Я всегда счастлив навестить вас, дорогой граф, но ваше приглашение было весьма необычным.

– Необычным?

– Да. Сразу после проповеди ко мне подошел ваш слуга и сказал, что у него ко мне дело чрезвычайной важности, которое не терпит отлагательств.

– И что же вас удивило?

– Подобным способом меня зовут к постели умирающего. Зная вашу страсть к путешествиям, я забеспокоился.

Бернар говорил тихо – сказывалась усталость последних дней. Хозяин поспешил объясниться.

– Я пригласил вас сюда, мой дорогой Бернар, чтобы обсудить вопрос, не терпящий отлагательств.

Племянник незаметно для графа вздохнул и поинтересовался скорее из вежливости, чем из живого интереса:

– О чем же вы хотели переговорить со мной?

Граф преисполнился торжественности и начал со всей серьезностью:

– Не далее как вчера меня посетил сеньор Гуго де Пейне!

Эта новость, казалось, не произвела на Бернара никакого впечатления. Несколько обескураженный граф де Монбар продолжил:

– Когда король Иерусалимский отдал нам под охрану Дорогу Пилигримов…

Бернар внезапно обрел хорошее расположение духа:

– Дорогу Пилигримов?! Скорее, часть храма царя Соломона, или, лучше сказать, его конюшни. И по моим сведениям, дражайший граф, господа рыцари оттуда почти не выходили. Не удивлюсь, если они и пилигримов-то в лицо не видели…

Граф проявил терпимость к словам молодого человека и решил поделиться своими опасениями:

– Меня удивило, что мы так легко получили доступ к Священному Храму.

Бернар вскинул брови и попытался налить себе воды из тяжелого медного кувшина, инкрустированного костью. Для тонких аристократических рук Бернара справляться с огромной посудиной было делом не простым. Сделав заговорщицкое лицо, он подмигнул графу:

– Насколько я знаю, эта сделка осуществилась через подставное лицо, одного итальянского купца. Что же вас удивляет? Вы получили разрешение от властителя Палестины открыть госпиталь для паломников к Святым местам…

Граф строго посмотрел на него и торжественно произнес:

– Сеньор де Пейне от имени своего покровителя, Хьюго Шампанского, предлагает цистерцианскому братству участок земли.

– Участок? Для чего?

– Для строительства аббатства.

Брови Бернара вопросительно изогнулись. Граф пояснил:

– Необходимо новое аббатство.

Бернара начинал забавлять их разговор.

– А старые-то чем вам не подходят, мой друг?

– Со старыми сложно будет договориться по некоторым щекотливым вопросам. У них свои уставы, и вводить туда наших людей будет практически невозможно.

Молодого человека все больше забавляла их беседа:

– Проще построить новое, чем переделать старое?

– Именно так. Это новое аббатство должно принять документы, которые скоро привезут из Святой земли. Пергаменты относятся к временам столь древним, что для их прочтения придется привлечь особых книжников.

Бернар вдруг стал серьезен.

– Вы имеете в виду евреев?

Граф де Монбар кивнул:

– Да, евреев из Византии.

– Не тех ли, что старый граф Тибо собрал у себя в Труа? Ходило много разных толков по поводу того, что могущественный граф связался с евреями.

Зная неодобрительное отношение Святой Церкви к евреям, граф понимал, что завел трудный разговор. Он слегка побледнел от напряжения, и его правая бровь начала подергиваться.

– Эти евреи дали нам ключи к тайнам Торы.

– И чего же вы хотите от меня, мой дорогой?

– Девять рыцарей Храма и Братство Госпитальеров поручили мне искать у вас поддержки и благословения и просят вас взять под свою опеку новое аббатство, которое мы назовем Клерво!

Бернар внутренне просиял, но внешне оставался безразличен к словам графа. Де Монбар поднял было кубок с добротным выдержанным вином, но не сделал ни глотка. Бернар молчал, и пауза затягивалась. Наконец, он произнес:

– Во славу господа нашего, я готов оказать свое покровительство! Они принесут мне клятву верности и полного послушания!

Де Монбар пребывал в нерешительности:

– С Госпитальерами все просто – у них строгая организация и могущественный магистр, который держит их в послушании. Однако у рыцарей Храма еще нет главы, признанного святой церковью. Захочет ли папа утвердить новый орден?

Бернар пожал плечами:

– Думаю, что смогу уладить этот вопрос со святым престолом.

Де Монбар отпил наконец пару глотков из своего кубка и озабоченно добавил:

– А как насчет короля Франции? Не будет ли он против того, что на его землях возникнет сила, ему не подвластная.

– Правители погружены в рутину дел своего государства. И, разумеется, своих собственных. Они не видят, что творится у них под носом, не говоря уже о провинциях.

Де Монбар согласился с доводами племянника, и еще какое-то время они сидели молча, занятые каждый своими мыслями. Наконец граф, словно спохватившись, сообщил важную новость:

– Наш сосед граф Хьюго Шампанский вернулся домой из Святой земли.

Бернар содрогнулся. Вообще-то он ничего не имел против этого могущественного сеньора, но…

Поддавшись неприятным мыслям и отбросив приличия, Бернар поднялся из-за стола и подошел к окну. Окна выходили во внутренний двор замка, где обычно полно всякой хозяйской живности, но сегодня во дворе было тихо. Готовясь к приезду столь высокого гостя, хозяин приказал убрать всех дворовых псов в особый загон, откуда даже лая их не было слышно. Объяснялось это странное распоряжение хозяина тем, что его гость не любил собак и граф де Монбар был одним из немногих, посвященных в личные дела святого Бернара. Несколько лет назад окровавленного Бернара принесли в бенедектинский монастырь, где он чудом выжил, пройдя через страдания, граничащие с возможностями человека.

В ранней юности он полюбил Бланку, своенравную красавицу, дочь одного из мелкопоместных дворян, который чаще упоминал о своем происхождении, чем о богатстве. Девушка с юных лет познала все тяготы безденежья и с молоком матери впитала мечты о сытой и богатой жизни, когда после охоты можно выбросить или отдать служанкам платье, рассеченное колючим кустарником, а не штопать его по нескольку раз. И тут Бернар! Младший сын из большой семьи, без намека на наследство. Таким сыновьям по традиции была прямая дорога в монастырь, где их охотно принимали и где, если повезет, они со временем занимали видные церковные должности. Простые радости жизни – земля, жена и дети – были для них запретным плодом, но Бернар тогда этого еще не знал. Выбрав момент, когда девушка была настроена благожелательно, он почтительно предложил ей свою руку и сердце, чем вызвал приступ негодования и страха у молодой особы. До конца дней влачить жалкое существование?! Чтобы раз и навсегда покончить с притязаниями молодого глупца, красавица Бланка приказала спустить дворовых псов, которых отец обычно брал на охоту на кабанов. Собак подолгу не кормили, и хищники бросались на жертву стремительно и мертво.

Молодой человек не ожидал, что дело примет такой оборот. Получив отказ и оставляя навсегда строптивую красавицу, он беспечно вышел во двор, где его поджидали голодные псы, привыкшие к трудной добыче. Чувство обиды смешалось со страхом. Он побежал, и это еще больше раззадорило псов. Они настигли его в несколько прыжков, стали таскать по каменным плитам двора и рвать на части. Челядь, прижав лица к окнам, показывала на него пальцами и хохотала. Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы не отец молодой особы. Когда шум и возня во дворе достигли его слуха, он выбежал на крыльцо и ужаснулся. Ему не жаль было мальчишки, но он не хотел неприятностей. Родственники Бернара были могущественными сеньорами, им покровительствовал сам граф Шампанский. Платить огромный штраф за убийство ему было нечем, поэтому он быстро распинал собак, подобрал окровавленного Бернара и велел слугам положить его на телегу с сеном. Бернар отказался от помощи и, оставляя на земле кровавый след, побрел прочь. По дороге его подобрал какой-то бенедиктинец и принес в монастырь, где Бернар провел не один месяц.

Когда умер старый граф Шампанский, ему наследовал молодой Хьюго. Прельстившись красотой своей молодой соседки, он не раздумывая предложил ей свою руку. Родственники и духовник молодого графа не слишком горячо одобряли этот союз, но против ничего сказать не могли. Девица была знатного рода и хороша собой. А что до богатства, так у Хьюго всего было предостаточно. Так осуществились мечты молодой девушки. Она и думать забыла о недоразумении с Бернаром, который к тому времени обрел влияние и могущество, соперничающее с влиянием не только графа Шампанского, но и самого короля Франции.

Бернар оторвался от созерцания окрестностей и вернулся за стол.

– Так значит, ваш сосед Хьюго вернулся…

Хозяин рассказал последние новости округи:

– Говорят, что, пока он пребывал на Святой земле, у него родился сын.

Де Монбар заметил, как нахмурились брови Бернара.

– В самом деле? Как жаль!

Недоумение так ясно вырисовалось на лице дяди, что племянник поспешил объяснить:

– Старый граф Шампанский, царствие ему небесное, был богат. Богатства свои он старался приумножить любыми способами. И способ, который он избрал, не имеет ничего общего с королевской милостью.

– Мы все уповаем на милость государя нашего…

Бернар вскочил и почти прокричал:

– Уповайте, граф, на милость Господа нашего! Милость короля слишком изменчива!

Дядя не привык к резким замечаниям. Никому другому они бы с рук не сошли. Де Монбар задумался – это благодать или наказание – иметь в своей семье святого?

Дав графу немного прийти в себя, Бернар продолжил:

– После захвата Иерусалима ваши рыцари вместе с Госпитальерами получили часть южной стороны храма Соломона и прилегающую к ней часть горы Сион.

Граф усмехнулся про себя: странствующие монахи поставляют Бернару сведения или сами госпитальеры?

Бернар тем временем продолжал:

– Вас было девять, дорогой граф. И за эти годы ваша компания никем не пополнилась?

Дядя насторожился.

– Молодой граф Шампанский выразил горячее желание присоединиться к нам.

Бернар улыбнулся.

– Вот вам и объяснение моих слов, почему мне жаль, что у него родился сын.

Граф де Монбар продолжал недоумевать, и Бернар сжалился над ним.

– Граф Хьюго увлекся поисками сокровищ. А чтобы иметь доступ к святыне, ему придется вступить в орден Госпитальеров.

Дядя все еще не улавливал сути, и Бернару пришлось объясниться:

– По уставу ни госпитальеры, ни тамплиеры не могут иметь семью. А наследство свое обязаны передать в руки Ордена.

Де Монбар в ужасе воскликнул:

– И вы позволите отдать им наследство Хьюго?

Бернар поспешил успокоить его:

– Нет, мой дорогой. Его деньги нужны здесь, в Труа. Скоро произойдут события, каких еще не доводилось видеть этой тихой провинции. Поэтому смею предположить, что Хьюго отправит жену в монастырь и отречется от сына.

– Отречется от сына?!

Племянник усмехнулся:

– Всем воздастся по делам своим. Однако мне кажется, что у вас ко мне еще какое-то дело?

Хозяин вздрогнул. Откуда Бернару удается все знать? Он сделал знак слуге, стоявшему у дверей, и спустя какое-то время в комнату внесли небольшой сундук, обитый позеленевшей от времени медью. Де Монбар приказал поставить сундук перед гостем, чтобы тот смог получше разглядеть его.

– Это наша первая находка. Рыцари Храма передают ее вам.

Бернар осторожно открыл крышку. На ее внутренней стороне еще виднелись египетские иероглифы, а на дне лежал небольшой кожаный мешок, потемневший и пахнущий плесенью.

– Что это?

– Сундук был спрятан в стене. Если бы де Пейне не повздорил с Хьюго, сундук никогда бы не нашли.

Бернар сделал над собой усилие, чтобы не усмехнуться. Он вынул мешок, который оказался неожиданно тяжелым, развязал сыромятный ремень и осторожно вытряхнул содержимое на стол. Перед ним лежал странный предмет, ни смысла которого, ни назначения Бернар не знал. Он вопросительно посмотрел на дядю:

– Какой странный крест! Похож на ключ.

Де Монбар пожал плечами:

– Его принесли в Храм Соломона египтяне. Может, кто из книжников знает о его назначении…

Бернар положил необычный крест обратно в мешок и привязал находку к своему поясу. Поблагодарив хозяина и не дожидаясь, пока подадут чашу для омовения рук, он направился к выходу…