Серебряный туман

— Я бы предпочёл стереть сотни разумов, чем позволить одному из моих людей превратиться в пепел, как грёбаный фейри.

Я вздрогнула.

— Мне жаль.

Лёгкий ветерок взъерошил мои волосы. Я запустила руку в свои распущенные пряди, убрала их с лица и спрятала под воротник, чтобы они оставались на месте.

— Я сделала это не для того, чтобы обидеть тебя, — слёзы защипали мои усталые глаза. — Это была дерьмовая ночь. Действительно дерьмовая ночь. Так что прости меня за Элис.

Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула.

На долгие секунды нас окутала тишина. Я ждала, когда услышу, как захлопнется дверца машины, заурчит мотор. Когда ни того, ни другого не произошло, я приоткрыла веки.

Бронзовая кожа Каджики была испещрена багрово-красными пятнами.

— Я должен сообщить остальным. И мне нужно поговорить с Гвенельдой.

Раздражение покинуло его кожу и сделало воздух очень едким. Он был раздосадован тем, что его оставили в стороне от дел своего клана, и я могла это понять. Я задавалась вопросом о причинах, по которым Гвенельда действовала за его спиной. Неужели она перестала доверять Каджике, потому что он дружил со мной?

Он захлопнул дверцу своей машины, и я подпрыгнула.

— Ты сердишься на меня? — спросила я.

Склонив голову над рулём, он сказал:

— Прямо сейчас я зол на весь мир. Я зол на себя за то, что не понимал, что делали мои люди. Я злюсь на Лили за то, что она пометила меня. На Эйса за убийство одного из наших, — он посмотрел на меня, — за угрозу одному из наших.

Облегчение разлилось по моим венам так же сильно, как волна, накатившая на пляж прошлой ночью. Мне вдруг захотелось рассказать об этом Каджике, спросить его о мишипешу, порыться в его мозгу в поисках любого факта, который он мог бы почерпнуть об этой предположительно вымершей касте.

— Мы тренируемся завтра?

Я моргнула, глядя на него.

— Ты всё равно будешь тренировать меня?

— Да.

Я улыбнулась, и на сердце у меня немного полегчало.

— В девять часов?

Он кивнул, повернул ключ в замке зажигания и уехал, шины разбрызгивали гравий по изумрудной траве.

Ветерок пробежал по деревьям рябиновых деревьев и поднял частицы сухой грязи, которые прилипли к надгробиям моих предков. Я никогда не приближалась к кругу рябиновых деревьев, никогда не осмеливалась переступить через него, опасаясь, что один из моих предков протянет руку и схватит меня за лодыжку. Конечно, это был глупый страх. Чтобы пробудиться, их нужно было раскопать и прочитать заклинание. И я ни за что на свете не стала бы втыкать лопату в эту часть нашего заднего двора. Не то чтобы я стала бы копать в любом другом месте на нашем заднем дворе. Возможно, я и родилась у родителей, для которых смерть не была жуткой, но для меня смерть была пугающей.

Наша входная дверь распахнулась, вырвав меня из моих мрачных мыслей. Лили была одета в узкие джинсы, шелковистую белую рубашку и свои звёздные кроссовки. Я приподняла бровь. Она вытянула руки перед собой, затем, вытянув оба указательных пальца, согнула руки и указала на себя, затем на меня и, наконец, на мою машину.

— Тебя подвезти? — спросила я.

Она покачала головой. Не кивок, но и не «нет».

— Каджика обещал не причинять тебе вреда.

Она перевернула руку ладонью вниз к груди и нарисовала круг. Я не была уверена, что это значит. Она пошла ко мне, одновременно печатая. Когда она подошла, она положила свой телефон передо мной. Там было написано «пожалуйста».

Я расправила ладонь и описала круг.

— Это значит «пожалуйста»?

Она улыбнулась и кивнула, её золотистая прядь волос обвилась вокруг тонкой шеи. «А это значит, приходи». Она повторила свой предыдущий жест.

— Как ты говоришь «да»?

Она сжала кулак и дважды щелкнула запястьем.

Я повторила её жест, чем заслужила ещё одну улыбку.

Пока мы шли к «Хонде», она показала мне, как показать слово «автомобиль». Изучение того, что не имело ничего общего с фейри и охотниками, выбило часть страха из моих костей. Пока я работала в пекарне, Лили научила меня большему количеству слов. К концу дня я могла бы составить пару предложений.

Я была так горда, что продемонстрировала свой новый талант за ужином. Папа просиял, а затем настоял на том, чтобы его научили большему количеству фраз. Остаток трапезы мы провели, пытаясь составлять предложения, и смеялись, когда эти предложения шли наперекосяк.

Хотя в ту ночь я не хотела ложиться спать, в ту секунду, когда моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий сон без сновидений.

Нет.

Это было ложью.

Мне действительно снился сон.

Мне снился Эйс.

Мне снилось, что он попросил меня выйти за него замуж.

Я проснулась, прежде чем дать ему ответ.

ГЛАВА 24. ДЬЯВОЛ ВО ПЛОТИ

Пока я работала над улучшением меткости, моё внимание привлекло движение. Я повернула лук и стрелы к месту, которое сдвинулось, обнаружив, что это был человек, а не дикая птица.

Я опустила лук.

— Лили?

Она провела пальцами по волосам, которые растрепались во время полёта. Через несколько секунд пряди были разделены и плавно легли на её раскрасневшиеся щеки.

Каджика встал передо мной.

— Что ты здесь делаешь, маленький паган?

Вывернув пальцы, она сложила ладони вместе, затем медленно вытянула руки. Я не знала этого жеста, поэтому была благодарна, когда Каджика сказал:

— Мир? — он выплюнул это слово. — Мне всё равно, если ты придёшь с миром. Тебя вообще не должно здесь быть.

— Каджика, всё в порядке. Нам нечего скрывать.

Его плечи напряглись.

— Ты будешь молчать?

Он издал звук, который прозвучал так дико, что Лили отступила назад, споткнувшись о старую банку из-под пива. Она упала, широко раскрыв глаза от удивления.

Я выскочила из-за спины Каджики и протянула руку. Как только она ухватилась за неё, я подняла её. Задняя часть её белых шорт была в коричневых пятнах.

Я не уверена, почему я рассмеялась — это было невероятно по-детски, но я ничего не могла с собой поделать. Щеки Лили вспыхнули, когда она взглянула на свои забрызганные грязью шорты.

— Мне жаль.

Я прижала запястье ко рту, чтобы подавить свое неконтролируемое хихиканье.

Голубое пламя охватило правую руку Лили.

Каджика, который, должно быть, подумал, что Лили собирается наброситься на меня за то, что я смеялась над ней, врезался в меня и оттащил назад. Уголки губ Лили опустились, когда она выпустила огонь на пятно. Через несколько секунд весь коричневый цвет исчез, но не её хмурый взгляд.

— Это ты так говоришь, — прошипел Каджика.

— Что она говорит? — я оттолкнула его от себя.

— Что она не собиралась сжигать тебя.

Я повернулась и уставилась на Каджику.

— Конечно, она не собиралась поджигать меня!

— Ты злишься на меня?

— Ты думаешь о людях самое худшее.

Его челюсть сжалась.

— Но спасибо тебе, — уступила я. — За то, что прикрываешь мою спину. Ты в порядке, Лили?

— Мы собираемся устроить чаепитие или будем работать над улучшением твоих навыков?

— Ты только что пошутил, Каджика? — ухмыльнулась я.

Охотник хмуро посмотрел на меня, а затем хмуро посмотрел на Лили. Я не уверена, что она сказала через их связь, чтобы заслужить её хмурый взгляд, но, учитывая, что она улыбнулась, должно быть, это было что-то, что укололо самолюбие Каджики.

— Катори, становись на позицию.

Всё ещё улыбаясь, я встряхнула двумя пальцами у лба.

— Да, сэр.

— Её цель — это дерево, — Каджика указал на это Лили.

Последние полчаса я, прищурившись, разглядывала приземистое цветущее дерево, которое с того места, где мы стояли, выглядело не больше фигурки розововолосого тролля. Это было до смешного далеко и вне моей досягаемости. Я наложила стрелу на тетиву, закрыла один глаз, затем подняла лук. Я позволила ей лететь в правильном направлении, но она упала далеко-далеко от своей цели. У меня не хватило сил сделать этот выстрел.

— В этом нет ничего невозможного, — проворчал Каджика.

— Ну, это нелегко.

— Я не с тобой разговаривал, Катори.

— Ой.

Я взглянула на Лили, которая скрестила руки на груди.

— Катори, дай мне свой лук.

Я протянула ему свой лук.

— Паган сомневается в моих способностях.

— Каджика действительно хорош, Лили.

Она пристально посмотрела на руки Каджики, которые накладывали оперённую стрелу на тетиву лука. Он отвёл правую руку назад, мускулы и сухожилия зашевелились под его загорелой кожей. Он закрыл один глаз, поднял руки. Его грудь медленно поднималась, опускалась ещё медленнее. Я затаила дыхание.

Он выпустил стрелу. Она разорвала голубой воздух, резкое белое пятно, которое уменьшалось до тех пор, пока не стало едва различимым. Белая точка на коричневой коре.

— Я же говорила тебе, — прошептала я Лили. Я не сомневалась, что он попадет в дерево, но это не уменьшило моего благоговения.

Каджика вложил лук обратно в мои руки, капля пота стекала по его самодовольному лицу.

Внезапно он поднял глаза на Лили, самодовольство исчезло.

— Да, это было статично, но мы не тренируемся на движущихся мишенях.

Прошло мгновение, в течение которого лоб Каджики, в свою очередь, сморщился и разгладился.

— Ты вызываешься добровольцем?

Глаза Лили не отрывались от лица охотника.

— У меня есть несколько купленных в магазине, сделанных из бамбука.

Я ахнула, когда поняла смысл их одностороннего разговора.

— Абсолютно нет! Мы не будем стрелять в Лили.

— Бамбук не отравит её.

— Но железный наконечник.

— Наконечники сделаны не из железа. И они тупые.

— Всё жё, — сказала я, сердце колотилось в моей грудной клетке. — Я не буду стрелять в Лили, и ты тоже не будешь!

Лили положила руки мне на плечи и наклонила лицо вниз.

— Она говорит тебе, что фейри двигаются быстро, и что если ты будешь тренироваться на неподвижных мишенях, всё это будет напрасно. У тебя не будет ни единого шанса.

— Но…

— Почему ты должна помогать нам, Лили? — спросил Каджика. — Что ты получаешь от этого?

Её лицо покраснело. Она опустила взгляд на клочок пожелтевшей травы.

— Почему Катори должна быстро совершенствоваться? — Каджика приподнял бровь. — Дэнни? Кто такой Дэнни?

Лили взлетела к дереву, в которое попал Каджика.

— Я всё ещё слышу тебя, — сказал он, но так тихо, что она его не услышала. — Дэниели. Кто эти Дэниели, Катори?

Холодный пот прилип к моей футболке и внезапно напрягшемуся позвоночнику.

— Может быть… я.

Он нахмурился ещё сильнее.

Я повертела мамино кольцо с рубином на пальце.

— Готтва называли их мишипешу.

— Мишипешу? — его янтарные глаза расширились. — Мишипешу?

Он уставился на меня так, как будто я каким-то образом превратилась в чешуйчатого монстра.

— Частично. Я всё ещё наполовину охотник. Я могла бы быть. Лили не знает наверняка. Кроме того, ты ненавидишь Благих, так разве это не должно тебя радовать?

— Я не знаю, что с этим делать. Я никогда не сталкивался с мишипешу, но слышал истории. Истории, от которых тебе будут сниться кошмары.

Я вздрогнула.

— Ты можешь менять форму?

— Они на самом деле не меняют…

— Ты можешь?

— Нет.

— А как насчёт дыхания под водой?

— Я не пробовала.

— О, Геджайве, — пробормотал он.

Если бы только мольба к Великому Духу могла ответить на наши вопросы, но Великий Дух Готтва был Невидимым, застрявшим в спящем теле Негонгвы, а не настоящим божеством, которое могло бы решать проблемы. Конечно, Каджика этого не знал. Он верил, что охотники были созданы для того, чтобы убивать фейри. Он не знал, что охотники были созданы из касты заключенных, бестелесных фейри. Этот разговор должен был состояться в ближайшее время.

Лили вернулась. Она показала мне слово «извини». Я показала ответ, «всё в порядке».

— На самом деле я рада, что он знает. Теперь он может рассказать мне всё, что знает о мишипешу.

Он всё ещё наблюдал за мной прищуренными глазами.

— Я всё ещё я, Каджика.

— Мишипешу были чистым злом, потому что их магия была огромной и опасной, и они использовали её жестоко.

Здорово. Так что теперь я была наполовину дьяволом, наполовину бесполезным охотником и наполовину испуганным человеком. И, возможно, отчасти фейри. Я ещё не получила результаты анализа ДНК Леи.

— Я понимаю это, Лили. Я понимаю, что Катори не злонамеренна, но власть меняет людей. И чаще всего не в лучшую сторону.

— Я не собираюсь превращаться в какого-то монстра, ребята, — повторила я, — Я не уверена, — потому что Каджика, казалось, не был убеждён.

— Я понимаю.

— Что ты понимаешь? — спросила я, раздраженная тем, что не участвую в их безмолвном разговоре.

— Я понимаю, почему тебе нужно быстро совершенствоваться. Если ты можешь управлять туманом, как думает Лили… если Круз и Эйс знают…

Он позволил своему голосу затихнуть, но его невысказанные слова охладили меня до глубины души.

ГЛАВА 25. УТОПЛЕНИЕ

Истории Каджики крутились в моём сознании по кругу, сплетаясь в яркие образы. Я спала урывками, и на этот раз не из-за предложений руки и сердца во сне. Мои кошмары вытащили меня из постели задолго до того, как зазвонил будильник.

Я натянула кроссовки и вышла из дома под жемчужно-серое небо. Наступила ночь, когда я бежала через лес, мимо хижины, где был убит друг Эйса, и новой изумрудно-зелёной лианы, вьющейся сквозь разбитое оконное стекло, мимо озера цветной капусты. Я вырвалась из недр леса на пляж как раз в тот момент, когда солнце выглянуло из-за горизонта. Остывая от пота, я неподвижно стояла на белом песке, наблюдая, как оранжевый огненный шар поднимается над озером, окрашивая воду в голубой цвет.

Я изучала воду с опаской и любопытством. Мне нужно было знать. Это либо подтвердило бы, что я действительно теряю это, либо подтвердило бы, что я частично Дэниели.

Убедившись, что пляж пуст, я стянула футболку, скатала шорты для бега, скинула кроссовки и носки. В своем лифчике для бега и чёрном нижнем белье я подошла к прохладному прибою. Мои пальцы утопали во влажном песке, когда я шла дальше. Зелёные водоросли гладили мои лодыжки и голые ноги, когда я погружалась глубже.

Сильная дрожь пронзила меня, когда я погрузилась внутрь. Как миллионы крошечных иголок, вода покалывала мою кожу. Я вынырнула на поверхность и толкала воду до тех пор, пока небольшое количество тепла не просочилось в мои ледяные конечности.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. А потом я позволила своему телу опуститься. Воздух вырвался из моего носа потоком крошечных пузырьков. Я погрузилась глубже, когда мои лёгкие опустели. Когда они заболели, я приоткрыла губы. Струя ледяной воды хлынула мне в рот. Я подавилась, когда она скользнула в моё горло. Я сжала губы, и хотя мне до смерти хотелось вернуться на поверхность, я справилась со своей отчаянной жаждой кислорода. Я снова открыла рот. И снова вода хлынула мне в горло, которое сжималось и сокращалось. Она больше не была холодной, а была горячей и густой, как кипящий сок.

Мне нужно было выбраться отсюда. Покалывающими кончиками пальцев я коснулась своих рук и, прищурившись, посмотрела сквозь воду на свои ноги. Чешуйки не образовались. Лили ошибалась. Или, если бы она была права, во мне было слишком мало крови Дэниели, чтобы это повлияло на меня.

Что-то плеснуло рядом со мной. Я отскочила назад, отталкиваясь от воды, чтобы уйти с пути того пушистого зверя, который решил нырнуть.

Лёгкие горели, я пнула ногой, чтобы вырваться на поверхность, как раз в тот момент, когда две руки подхватили меня и подбросили вверх и наружу. Холодный воздух ударил по моей мокрой коже. Руки отпустили меня над пляжем.

* * *

Я ахнула, когда моё тело рухнуло на песок. А потом я задохнулась от жгучей струи кислорода, которая хлынула мне в горло. Я упала на четвереньки и поперхнулась, когда из меня хлынула озёрная вода. Моё тело содрогнулось, и мне показалось, что лодка сдавливает мои органы. Ещё один спазм. Вода, смешанная с желчью, хлынула у меня изо рта. Как долго я была под водой? Две, три минуты?

Когда кашель прекратился, я села на пятки, откинула волосы с глаз и повернулась, чтобы поблагодарить человека за то, что он пришел мне на помощь, хотя я и не нуждалась в спасении.

Пронзительные глаза уставились на меня сверху вниз. Сердитые. Суженные. И синие.

Такие синие.

— Что, чёрт возьми, ты пыталась сделать? — голос Эйса звучал издалека, хотя его тело было близко, в нескольких сантиметрах от моего.

— Почему… ты… здесь? — мои зубы стучали.

— Я здесь, потому что твоя грёбаная метка сошла с ума. Ты пыталась утонуть?

Я пристально посмотрела на пенящиеся волны, облизывающие берег. Мой эксперимент провалился. Я не могла дышать под водой. Текстура моей кожи не изменилась. Поскольку я не хотела говорить ему, что пыталась дышать под водой, я спросила:

— Почему ты… шпионишь за мной?

— Пьетро не шпионил за тобой. Он присматривал за Лили.

— Ты клянешься?

— Ты пыталась утонуть?

— Пьетро там не было, чтобы…

— Ты пыталась утонуть? — он закричал.

— Какое это… имеет значение для тебя?

Он попятился назад, приглаживая ладонью волосы.

— Это не имеет значения. Твоя жизнь для меня ничего не значит. Ты для меня ничего не значишь! Точно так же, как я для тебя ничего не значу.

Я хотела сказать ему, что он всё ещё важен для меня, но я не могла этого признать.

Его тело вибрировало от ярости. Она поднималась от него, как струйки пара от его одежды. Его джинсы были почти сухими, как и белая рубашка на пуговицах.

— Ты был прав, — я говорила медленно, ровно. — Я пыталась покончить с собой.

Он напрягся. Если бы кто-то нарисовал его тело в этот момент, ему нужно было бы только нарисовать углы и прямые линии.

— Потому что я предпочла бы умереть от своей собственной руки… чем от твоей.

Его глаза так ярко сияли в прохладное утро, что казались светящимися палочками.

— Так что в следующий раз… пожалуйста, не приходи… не спасай меня.

— В следующий раз? — он ахнул, затем дико замотал головой. — Отлично. Хорошо. Убей себя! Сдаваться это так по-человечески.

— Почему ты злишься… если тебе всё равно?

— Потому что, Катори, это чертовски эгоистично с твоей стороны, вот почему! Моя сестра отдала бы всё, чтобы жить, а ты отдала бы всё, чтобы умереть. Ты хоть понимаешь, насколько хренова твоя логика? — он взревел. — Ты понимаешь?

Ах. Он злился не потому, что заботился о моей жизни, он злился, потому что заботился о жизни своей сестры.

Вернув свой пристальный взгляд к огромному водоёму позади меня, я сказала:

— Уходи, Эйс. Просто уходи. Я не могу вынести твоего презрения сейчас.

Он не уходил.

У меня защипало глаза. Я закрыла их, затем прошептала:

— Вейд.

Когда я открыла глаза несколько минут спустя, он прислушался к слову фаэли, которому научил меня давным-давно.

Он ушёл.

ГЛАВА 26. ЗАПЛЫВ

— Я не могу дышать под водой, — я тихо сказала Лили, когда она заглянула в «Астру» позже тем утром. — И моя кожа осталась…нормальной, — я поставила перед ней кружку дымящегося пряного чая. Чай, её любимый. — Я пыталась сегодня утром.

Она обхватила руками тёплый фарфор и заглянула в молочно-коричневую жидкость. Через секунду она взяла свой телефон и набрала:

«Возможно, это навык, которому твоё тело должно научиться».

Убедившись, что никто из посетителей не пытается привлечь моё внимание, я опустилась на скамейку напротив неё.

— Как я должна овладеть каким-то навыком, если меня никто не научит?

«Каджика может узнать что-нибудь полезное».

— Или, может быть, ты ошибаешься. Может быть, я совсем не такая, — я положила локти на стол и обхватила ладонями ноющий лоб. Между недосыпанием и моей ссорой с Эйсом я чувствовала себя раздавленной. Я выглядела так же. Вернувшись домой, я попыталась замаскировать круги под глазами консилером, но, сколько бы я ни мазала, фиолетовый оттенок моей кожи оставался.

Лили коснулась тыльной стороны одной из моих рук. Указала на свой телефон. «Мы с этим разберёмся».

Я кивнула как раз в тот момент, когда в дверь позвонили. Фейт вошла вразвалку, животом вперёд. Я молниеносно встала. Я не хотела, чтобы она думала, что я расслабляюсь.

— Привет.

Она остановилась рядом со мной и хмуро посмотрела на Лили.

— Я слышала, вы двое теперь живёте вместе. Это правда?

Я кивнула.

Фейт скорчила гримасу, как будто проглотила что-то кислое.

— Почему? Разве у тебя нет дома получше на Бивер-Айленде, Лили?

— Она не разговаривает со своими родителями, — объяснила я, надеясь, что это нормально, чтобы поделиться.

— Потому что они приняли сторону Круза после того, как ты изменила ему с Алессандро Блумом? — спросила Фейт.

Лили кивнула, затем вздохнула, в то время как я моргала, глядя на неё.

— Это было для того, чтобы отомстить ему за то, что он играл в хоккей с миндалинами твоей новой соседки по комнате? — Фейт наклонила голову в мою сторону.

Лили напечатала. «Нет. Алессандро был просто неотразим».

— Он действительно горячий. В любом случае, я должна оставить эту сумку. Эта беременность убивает мою спину, и мои лодыжки превратились в кандалы. Тьфу. Осталось ещё три месяца…

Как только она ушла, я прошипела:

— Ты изменила Крузу с актёром?

Лили закатила глаза. «Конечно, нет, но именно об этом пишут газеты. Лучше эта история, чем настоящая».

Должно быть, я всё ещё выглядела ошеломленной, потому что Лили ухмыльнулась и добавила к своему сообщению: «У меня есть типаж, и этот типаж темноволосый и красивый. Я бы никогда не пошла за блондина. Ты можешь забрать всех блондинов, Кэт».

Мне не нужны были все блондины. Я хотела одного блондина, и этот блондин больше не хотел меня.

Фейт вернулась в комнату, так что я оставила Лили читать и пошла посмотреть, не нужно ли Фейт что-нибудь сделать. Ничто так не помогает мне избавиться от мыслей об Эйсе, как чёрная работа.

* * *

В тот вечер, когда мы с Лили готовили ужин, к нам заглянул Каджика. Папа устраивал поминки в чьём-то доме, но скоро должен был вернуться.

Я налила охотнику стакан воды и поставила его на кухонный островок. Он сделал большой глоток, затем прислонился к кухонному островку и скрестил руки на груди.

— Гвенельда вспомнила историю о мишипешу. Очевидно, их чешуя была сделана из металла, как броня. Однако, в отличие от брони, чешуя была афродизиаком, поэтому часто фейри собирали её и измельчали в мелкий порошок, который они глотали или продавали с целью получения прибыли.

— Ты имеешь в виду, что они сдирали свою собственную чешую? — я задавалась вопросом, приравнивается ли это к восковой эпиляции или шелушению кожи. И тогда я содрогнулась от этого созерцания.

— Иногда. Но чаще, — Каджика посмотрел на Лили, — другие фейри снимали чешую против воли мишипешу.

В ужасе я уставилась на Лили.

— Это правда?

Она пожала плечами. Думала ли она, что в этом нет ничего особенного, или пожала плечами, потому что не знала ответа?

— Она слышала об этом, — сказал Каджика. Прошла пауза. — По-видимому, в наши дни это самый редкий товар на неверрийском рынке.

Лили, прищурившись, посмотрела на Каджику.

Охотник сдвинул свои тёмные брови назад.

— Катори должна знать, особенно если она действительно частично мишипешу.

— Может быть, я и не такая. -

Я помешала томатный суп на плите, по рецепту, которому Блейк научил меня давным-давно.

— Сегодня утром я пошла поплавать в озере и попробовала дышать под водой. Всё, что я получила, это полные лёгкие воды. И моя кожа не изменилась.

Сливочный, острый аромат вернул меня в то время и в то место, когда жизнь была проще. Когда кожа не трансформировалась, трупы не восстали из могил, и огонь не бежал по венам людей.

— Нет! — резко произнесённое слово Каджикой вернуло меня сюда и сейчас.

Я положила деревянную ложку и повернулась.

— Нет, что?

Глаза охотника были направлены на Лили, как двуствольное ружье.

— Ничего.

— О, да ладно тебе!

Лили схватила свой телефон и начала печатать, но Каджика выхватила его у неё из рук. Вместо того чтобы последовать за ним, она направилась к ящику, где мы хранили меню на вынос. Она достала одно, сняла колпачок с ручки и прикоснулась кончиком к бумаге, но Каджика вырвал его у неё.

Лили скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него.

— Я полагаю, ты скажешь ей после того, как я уйду, но это ужасная идея. Не говоря уже об опасности. Что произойдёт, если она не сможет вернуться или если её заметят другие? Ты об этом подумала?

Маленькие бороздки раскололи взгляд Лили, поколебали её уверенность.

— Вы что, издеваетесь надо мной? Одному из вас лучше сказать мне, что происходит, или я…

— Зная, какой безрассудной ты можешь быть, тебе лучше не знать. Для твоей безопасности…

Я сложила руки перед собой.

— Я не безрассудна.

Лили поджала губы.

Мой эксперимент вернулся на передний план моего сознания.

— Не настолько безрассудна. Пожалуйста, скажите мне.

Никто из них не произнёс ни слова.

Взгляд Лили опустился на кухонную плитку.

— Рано или поздно я узнаю. Я бы предпочла раньше, чем позже.

— Отлично. Лили всё равно бы тебе сказала, — Каджика тяжело вздохнул и вернул Лили телефон.

— Она считает, что ты должна посетить Неверру, чтобы проявились твои силы. Очевидно, у базаш, родившихся в человеческом мире, нет огня в жилах, пока они не посетят баситоган.

Мои руки упали по бокам, как обмякшие веревки.

— Вы, ребята, всерьёз думаете, что я бы рискнула отправиться в баситоган, чтобы активировать силы, которые потенциально могут поработить меня или убить? Может, я и безрассудна, но я не на крэке. Я бы никогда добровольно не покинула свой мир и своего отца, чтобы стать волшебной русалкой. Особенно после всех историй, которые я слышала об этом месте. Я имею в виду, у меня на шее хранится чёртова волшебная пыль.

— Волшебная пыль, которую ты можешь использовать, — сказал Каджика.

— Это всё ещё метка охотника, — сказала я, в то же время, как Каджика сказал. — Ты не сказала Лили?

Он приподнял бровь, глядя на меня.

— Нет, я ей не говорила. Я пыталась забыть об этом, — пробормотала я.

— Она убила ей Стеллу Сакар, — сказал он прямо.

Порыв воздуха вырвался из приоткрытых блестящих губ Лили.

— Это случилось однажды. Насколько я знаю, это была полная случайность, и больше никогда не повторится. Я даже не знаю, как я это сделала, — я прижала обе ладони к лицу и разочарованно вздохнула. — Все эти странные вещи происходят со мной, и я не могу их контролировать. Иногда мне хочется кричать.

Тонкие пальцы обхватили моё запястье и оторвали мои руки от лица. Лили уставилась на меня снизу вверх, выражение её лица было нежным.

— Она говорит, что может помочь тебе контролировать это, — сказал Каджика, жестко расправив плечи.

— Я бы предпочла, чтобы ты помогла мне снять её, — сказала я ей.

Её лицо сморщилось от разочарования.

— Она говорит, что это отличный подарок, — сказал Каджика.

— Это может показаться подарком, но для меня это постоянное напоминание о жизни, которую я отняла.

— Это потому, что это первая жизнь, которую ты отняла, Катори. Всегда помнишь первую жизнь, которую забираешь.

Каджика потёр руки, как будто смывал невидимую кровь… или пыль.

— Ещё больше причин избавиться от неё. Есть ли способ, Лили? Пожалуйста, скажи мне, что есть способ.

Она отпустила мои запястья, затем повернулась к Каджике.

— Она говорит, что если фейри умрёт, её прах должен был исчезнуть. Нет прецедента, объясняющего, почему ты смогла им воспользоваться, или почему она всё ещё написана на твоей коже, если она принадлежит тебе.

— То есть, по сути, она говорит, что нет никакого способа избавиться от этого?

— Она говорит, что если и есть способ, то она его не знает.

— Тьфу.

— Ты должна принять её предложение, Катори. Научиться пользоваться этим станет ещё одним оружием в твоём арсенале.

Меня не интересовало коллекционирование оружия или ведение войны. Я не была заинтересована в том, чтобы убивать больше людей. Я хотела учиться. Стань врачом. Спасать жизни.

Почему мир непреклонно давал мне инструменты, чтобы отнимать жизни вместо этого?

ГЛАВА 27. МЕСТЬ

В конце концов, я решила воспользоваться предложением Лили научиться управлять пылью Стеллы — моей пылью. Поначалу я не хотела учиться, но потом Каджика сказал: «А что, если ты по неосторожности убьёшь этим кого-то, кого любишь?» Этого было достаточно, чтобы научиться безопасно пользоваться нежелательной силой.

Итак, на следующий день после работы я поехала в амбар вместе с Лили. Это казалось достаточно отдалённым местом, чтобы манипулировать ядовитой пылью.

— Как насчёт противогаза? Это защитит от пыли?

Она не беспокоилась о том, чтобы учить меня, но я беспокоилась за неё.

Она покачала головой.

— Или бандана?

Она ухмыльнулась и закатила глаза, затем показала, что всё будет хорошо. Я не была убеждена. Ни в малейшей степени.

— Как насчёт того, чтобы ты осталась в машине и написала мне инструкции?

Она сделала жест: «Остановись».

Но я этого не сделала. Мне пришло в голову гораздо больше идей, которые звучали в моей голове гораздо более блестяще, чем высказанные вслух.

Как только мы подъехали к сараю, небо потемнело так сильно, что я чуть не пропустила ржавый пикап, припаркованный сбоку от здания.

— Каджика знал, что мы приедем?

Она покачала головой. «Я не сказала ему», — напечатала она, как раз в тот момент, когда её телефон разрядился.

Она поморщилась, затем со вздохом опустила его в подстаканник.

Мы припарковались рядом с сараем, который светился и окрашивал неровную землю в желтый цвет. Дверь скрипнула, когда я потянула её на себя.

Каджика тренировался на боксерской груше в углу, из портативного динамика лилась рэп-песня Эминема. Он был так сосредоточен, что сначала не заметил нас, но ему не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, что он не один. В ту секунду, когда он уловил наши запахи, его голова резко повернулась в нашу сторону.

Пот стекал по его сосредоточенному лицу, по его обвисшим рукам, по резным грудным мышцам. Несмотря на то, что охотники не светились, он был таким гладким и раскрасневшимся, что казался освещенным изнутри.

— Привет, — сказала я. — Мы не хотели мешать.

Каджика направился к нам, на ходу развязывая перчатки, но замер на полпути, одну перчатку снял, другую надел. Его пристальный взгляд остановился на Лили. Поэтому, конечно, я тоже уставилась на неё. Пятна краски покрыли её лицо.

Я уставилась на Каджику, нахмурившись. Его кадык дёрнулся на блестящем горле, когда он сосредоточил своё внимание на своих руках. Он снял вторую перчатку, затем голосом, таким же напряженным, как и линия его плеч, сказал:

— Я как раз собирался уходить.

— Тебе не обязательно идти.

— Мне нужно попасть домой. Гвенельда только что вернулась.

— Откуда вернулась?

— Из поездки.

Его неопределённость мне не понравилась. Гвенельда была не из тех, кто берёт отпуск, так куда же она ездила?

Каджика присел на корточки, чтобы поднять свой маленький динамик, который всё ещё извергал музыку. Как только он выключил его, в сарае стало удушающе тихо.

Упрямая линия моего рта или руки, которые я положила на бёдра, должно быть, предупредили его, что я не позволю ему уйти без лучшего объяснения.

Бросив всё в свою спортивную сумку и поднявшись, он сказал:

— Она всё ещё пытается найти других потомков Готтва.

— Она нашла что-нибудь?

— Я узнаю об этом сегодня вечером.

Когда он проходил мимо нас, Лили отвела взгляд — не только отвела, но и закрыла глаза, — в то время как глаза Каджики были широко открыты и беззастенчиво рассматривали фейри.

О чём она думала во время их связи, что заставляло её чувствовать себя так неловко, а его так шокировано? Как только грузовик с грохотом отъехал, я спросила её.

Она согнула руки в локтях, прижала кончики указательных пальцев к кончикам больших пальцев и симметрично покачала руками в стороны. Жест для «ничего».

Я фыркнула. Ничего, моя нога.

Она погрозила мне пальцем, затем показала слово «телефон». Введя свой пароль, я передала ей свой телефон. Я думала, что она напечатает объяснение, но я ошиблась. Она написала пошаговые инструкции о том, что мне нужно было сделать, чтобы вытащить пыль из меня.

Но моя пыль пряталась в другом месте, чем у неё.

Я сказала ей об этом. Она просто кивнула головой и написала «Попробуй». Поэтому я попыталась сделать в точности то, что она написала — крепко сжать руки, пока они не начали покалывать от нервного напряжения магии, желающей высвободиться, — но, кроме встраивания полумесяцев в мои ладони, ничего не произошло.

Она сжала кулаки, затем разжала пальцы и повернула ладони лицевой стороной вверх. Золотые искорки замерцали в воздухе над её ладонями. Я отступила назад. Это было непроизвольно — я доверяла Лили, — но моё тело помнило едкий вкус, когда он скользнул по моим дыхательным путям и раздул слизистую оболочку моего горла. Лили сжала пальцы, и мерцающие пылинки снова забрались ей под кожу.

Как только воздух перестал мерцать, я сделала голодный глоток.

Лили вытащила мой телефон из заднего кармана своих джинсовых шорт, набрала мой пароль, который она, очевидно, выучила наизусть, и написала: «Тебе не нужно задерживать дыхание».

При её словах у меня мелькнула мысль.

— В тот единственный раз, когда я это использовала, — серое лицо Стеллы поплыло у меня перед глазами. — Я чувствовала её вкус. Я не думаю, что это вышло из моих пальцев, Лили. Я думаю, что это вырвалось у меня из горла. Возможно ли это? Может ли это просочиться через татуировку?

«С тобой возможно всё. Ты помнишь, как ты выманила её?»

— Ты имеешь в виду, помимо желания убить? — я провела рукой по своим распущенным волосам.

Я пыталась стереть воспоминание о том дне из своей памяти, но оно таилось прямо под поверхностью, его нити дрожали в моём периферийном зрении. Если бы я хотя бы дернула за одну из струн, развернулось бы всё противостояние, удар за ударом. Я закрыла глаза и потянула за ниточку в своём сознании, распутывая воспоминание. Я вздрогнула и содрогнулась, когда оно снова заиграло в ярких деталях. Как детская картинка-раскраска, она наполнилась новыми цветными пятнами.

— Это яростно пульсировало, как будто хотело вырваться наружу. Как будто у него был собственный разум или оно было отдельной сущностью.

Лили слушала, склонив голову набок.

— Когда я прикоснулась к своей шее, кожа была мёртвой. Вот как я узнала, что она покинула моё тело, но я думала, что она ушла, потому что Стелла каким-то образом забрала её обратно. Я не понимала, что пыль вырвалась наружу, чтобы убить её.

Прикусив нижнюю губу, она напечатала: «Единственная причина, по которой мы приносим это через наши руки, это лучше контролировать это. Технически это может исходить из любого места на наших телах… Но наша пыль тонко распределена по нашим венам, в то время как твоя локализована в одном месте. Что происходит, когда ты прикасаешься к татуировке?»

— Пыль пульсирует сильнее.

Я прикоснулась кончиком указательного пальца к одному месту на моей татуировке, чтобы показать ей — если там вообще было на что смотреть.

Лили шагнула ближе, её глаза за считанные секунды превратились из узких в широкие. «Она устремляется к твоему пальцу. Я имею в виду, что другие линии остаются видимыми, но в этом месте это похоже на вулкан».

— Не стой так близко, Лили.

Она заставила меня замолчать взмахом руки. «Положи всю ладонь на свою татуировку и скажи мне, что ты чувствуешь».

Мне показалось, что я опустила руку внутрь муравьиной фермы, как будто тысячи крошечных пушистых лапок скользили по моей ладони. Я сказала об этом Лили.

«Убери свою руку очень медленно».

Я отступила назад — хотя Лили была бесстрашной, я была осторожна — и отдёрнула руку.

Поджав губы, она покачала головой. «Какую часть «очень медленно» ты не поняла? Попробуй ещё раз, МЕДЛЕННО».

Я приложила ладонь к горлу и подождала, пока моя рука снова не почувствует, что её покрывают муравьи. Когда мою кожу начало покалывать, я убрала руку мучительно медленно, миллиметр за миллиметром. Покалывание продолжалось, но ощущение изменилось. Это было почти так, как если бы между моим горлом и моей рукой образовалось какое-то магнитное поле, как будто моя кожа была покрыта паутиной, и эта паутина растягивалась, когда я тянула.

Я заглянула вниз, и, конечно же, между моей ладонью и горлом натянулись сверкающие нити. Моё сердце забилось быстрее при виде этого зрелища. Пораженная и потрясённая, я отдернула руку, и невидимые нити порвались.

— Ты это видела?

Лили кивнула, улыбка осветила её лицо, которое снова было слишком близко ко мне.

— Какого чёрта ты делаешь, Лили? — грубый, навязчивый голос заставил нас с Лили повернуться.

Эйс стоял всего в нескольких футах, на его лице застыло глубокое хмурое выражение.

Лили расслабилась и что-то показала брату. Я не разобрала слов в серии пулемётной очереди, которую Лили исполнила, но я представила, что она говорит ему, что учит меня использовать пыль.

Эйс сделал ей знак в ответ, его хмурый взгляд стал ещё более мрачным так быстро, что на лбу остались бы глубокие борозды, если бы он не был осторожен. Один жест — удар кулаком по виску — был мне знаком: глупый.

Я крепко скрестила руки на груди.

— Не называй её глупой.

Это привлекло пристальное внимание Эйса. Он сверкнул глазами.

— Она также учит тебя языку жестов? Вау. А я-то думал, что моя сестра умная.

Дыхание Лили сбилось, а затем её руки замелькали в воздухе, чтобы сформировать ещё несколько слов.

Эйс едва взглянул на бешеные движения её рук.

— Я нашел для тебя лучшее предложение. Пентхаус в Нью-Йорке. Я укрепил его и обставил. Пошли.

Моё сердце ударилось о рёбра, и моя метка вспыхнула. Я хотела сказать, не забирай её, и Лили здесь в безопасности, но была ли она? В городе, наводнённом охотниками? С одним охотником, который мог читать её мысли? Держать её здесь было бы эгоистично во всех смыслах.

Ладонь Эйса засветилась так ярко, что превратилась в луч света. Он сжал пальцы в самый крепкий кулак, известный человечеству.

— Грёбаный охотник может залезть тебе в голову, Лили. Здесь для тебя небезопасно.

Лили что-то показала.

— Я знаю, что я тот, кто привёл тебя сюда, но я не знаю, о чём я думал, — гнев исходил от него яростными порывами.

— Ты действительно хочешь забрать её ради её безопасности?

Эйс сократил расстояние между нами так быстро, что его горячее дыхание коснулось кончика моего носа.

— Ты легкомысленная и безответственная. С ядовитой кровью и нездоровой зацикленностью на том, чтобы научиться использовать свои навыки охотника. С тех пор как я высадил её, ты не раз подвергала её опасности. Сначала ты приводишь её сюда, — он сплюнул на пол, — с охотником, и не просто с каким-нибудь охотником, а со своим маленьким приятелем-трахальщиком.

Я отпрянула от него, пыль так сильно пульсировала на коже моей шеи, что я зажала рот и стиснула зубы, чтобы сдержать её. Не то чтобы это подкатывало мне к горлу. По крайней мере, я поняла, что это так не работает.

— Он не мой приятель-трахальщик, — прошипела я.

— Неважно. Ты и он, вы ей не подходите. Ты используешь её, вытягиваешь из неё информацию о том, как уничтожать фейри. Не думай, что я не посещал твои маленькие тренировки, — он показал воздушные кавычки при слове «тренировка».

Это вывело меня из себя. Я ткнула в него пальцем.

— Если бы ты наблюдал за нами, то знал бы, что твоя сестра пришла по собственной воле и вызвалась помочь. Я не тащила её сюда и не заставляла учить меня чему-либо. Кроме того, у меня нет грёбаного интереса убивать фейри.

Я всё ещё тыкала в него, когда на самом деле мне хотелось оттолкнуть его. Я сильно толкнула его, но его тело не сдвинулось с места. Я попробовала ещё раз, но это было всё равно, что пытаться сдвинуть кирпичную стену.

Он ухмыльнулся.

— Все часы практики с Каджикой — не так много, чтобы показать это, да?

Его сарказм вывел меня из себя. Но это было не единственное, что меня бесило. Моя чертова слабость выводила меня из себя. Эйс поймал моё запястье и удержал его. Я потянула, но не смогла вырваться из его хватки.

— Я беру свои слова обратно, — сказала я.

Его зрачки расширились, сделав его глаза такими же тёмными, как мои собственные.

— Какую часть ты забираешь обратно? — его голос был таким хриплым, что у меня кровь застыла в жилах.

Я вздёрнула подбородок.

— Ту часть, где я сказала, что меня не интересует убийство фейри. Есть один, без которого я могла бы обойтись.

— Осторожнее, маленькая охотница.

— С чем?

Он дёрнул меня за запястье, чуть не вывихнув плечо. Я пошатнулась вперёд, врезавшись в его твёрдую грудь. Он наклонился губами к моему уху.

— Со мной. С тем, что я мог бы с тобой сделать.

Моё воображение увлеклось, и не сценами пыток. Панорамы в моём сознании носили совершенно иной характер. Дюймы обнаженной кожи. Тёплые пальцы и языки. Пот бисером стекал по скульптурному торсу. Твердеющие соски. Мои. Его. Рука, скользящая вниз. Кольцо с сапфиром, сверкающее на тонких пальцах.

Это должна была быть моя рука? У меня не было кольца с сапфиром.

Холодный воздух заполнил мой рот и горло, как глоток зимнего озера, обжигая лёгкие. Я чувствовала себя дезориентированной, сбитой с толку, как будто вышла из своего тела и наблюдала за незнакомкой. Незнакомкой, которая фантазировала о смертоносном фейри.

Как резинка, я вышла из своего транса.

— Как ты смеешь, Эйс? — закричала я. — Используешь каптис против меня!

Хотя черты его лица напряглись, его пальцы сделали прямо противоположное. Я выскользнула из его хватки и прижала запястье к своей быстро поднимающейся груди.

— Это была даже не я в твоём извращённом сценарии, потому что у меня нет кольца с сапфиром!

Он нахмурился.

— В какую игру ты играешь? Сломить самоуважение маленькой охотницы, а затем сломить её свободную волю? Ты можешь подумать, что я слабая и податливая, но я могла бы причинить тебе боль, если бы захотела, — слёзы защипали мне веки. — Я действительно могу причинить тебе боль, Эйс Вуд, — очертания его тела расплылись. — Я просто предпочитаю этого не делать.

Он стоял неподвижно.

Так неподвижно.

Пыль у меня на шее всё ещё пульсировала, но её ритм стал вялым, как будто она чувствовала, что непосредственная угроза её владельцу исчезла. Я поискала глазами Лили, но её уже не было. Мне было интересно, когда она ушла. До или после того, как её брат играл моими эмоциями?

— Ты такой ребёнок, Эйс.

Я знала, что человек в нём возненавидит этот комментарий. Конечно же, он вздрогнул.

— Придираешься ко мне, потому что я положила конец нашим отношениям. Твоя сестра в миллион раз взрослее тебя. Ты не видишь, как она мстительно замышляет уничтожение Круза, хотя то, что он сделал с ней, непростительно.

Эйс уставился на меня, его голубые глаза казались размытыми сквозь мои слёзы.

— Я оттолкнула тебя для твоего же блага, — пробормотала я. — Как это может быть непростительно?

После ужасно долгого колебания он сказал:

— Для моего же блага? Как насчёт того, чтобы ты позволила мне решить, что для меня хорошо, Кэт?

А потом он вышел из сарая.

Как только тяжелая дверь захлопнулась, я закричала от отчаяния. А потом я подошла к боксёрской груше в углу и била кулаками по твёрдой коже, пока мои костяшки пальцев не треснули и не начали кровоточить.

ГЛАВА 28. ЛЕС

Когда я вернулась домой в тот вечер с такими же разбитыми костяшками пальцев, как и моё настроение, я наполовину ожидала, что Лили уйдёт, но она пила чай с моим отцом в гостиной, смеясь над историей, которую он рассказывал.

Папа вскочил на ноги при виде меня, его взгляд скользнул вниз к засохшей крови, покрывающей мои руки.

— Дорогая, с тобой всё в порядке?

Лили уставилась на мои руки поверх края своей чайной кружки, нахмурив брови. Неужели она думала, что это кровь её брата?

Глупая я.

У фейри был огонь, а не кровь. Я могла бы безумно рассмеяться, если бы не чувствовала себя такой опустошённой.

Папа, должно быть, подумал, что я в шоке, потому что подвёл меня к дивану и усадил рядом с Лили. Она поставила свою кружку на стол.

— Я принесу немного антисептика и пластыря, — он поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Я хотела сказать ему, что всё в порядке, но решила позволить ему поухаживать за мной, хотя бы для того, чтобы побыть немного наедине и узнать, уходит ли Лили. Прежде чем я успела спросить, она постучала по освещенному экрану моего телефона.

— У тебя был мой телефон? — я слишком долго рыскала по сараю в поисках его.

Она щелкнула ногтем по экрану, чтобы привлечь моё внимание. Верно. Её послание. «Вы не помирились?»

Я подняла глаза так быстро, что у меня хрустнула шея.

— Ты думала, мы помиримся?

Она кивнула.

Я сжала губы.

— Этого не случится, Лили.

«Почему нет?»

— Я думала, ты держишься подальше от драмы Эйс и Кэт?

По сужению её глаз я догадалась, что этот ответ ей не понравился, поэтому я добавила:

— Эйс слишком ребёнок для меня, — я добавила вздох к своему объяснению, чтобы она поверила в это.

Лили моргнула и отстранилась от меня, как будто мой комментарий причинил ей физическую боль. Я провела рукой по волосам, которые всё ещё были влажными после моей напряженной тренировки с кулаками.

— Я нашёл антисептик, но где пластыри? — спросил папа, сбегая вниз по скрипучей лестнице.

— Кухонный ящик, — сказала я.

Ящики лязгали и стучали, пока он искал нужное. Я могла бы дать ему более чёткие указания, но это дало мне ещё несколько секунд.

— Ты ведь не уходишь, не так ли?

Всё ещё глядя на меня своими серыми глазами, полными боли, она покачала головой, но это было так слабо, это была едва заметная дрожь.

Разочарованно выдохнув, она снова схватила мой телефон и набрала сообщение как раз в тот момент, когда папа снова появился из кухни со всем необходимым, чтобы подлатать меня. Если бы только он мог залатать меня и изнутри, наклеить пару пластырей на моё сердце. Пока он обрабатывал одну из моих рук, Лили подняла телефон перед моим лицом.

Мои щёки ярко вспыхнули, когда я прочитала это, и ещё ярче, когда папины глаза метнулись к экрану. Я выхватила телефон из рук Лили и выключила его, прежде чем он смог прочитать что-нибудь ещё. Если он и уловил какие-то слова, то не упомянул о них.

Лили встала и пошла в свою спальню, закрыв за собой дверь.

— Так кого же ты ударила? — спросил папа после долгого молчания.

— Что?

Он кивнул на мои сморщенные костяшки пальцев.

— Боксёрская груша.

— От неё что-нибудь осталось?

Лёгкая улыбка промелькнула на моих дрожащих губах.

— Хочешь верь, хочешь нет, но она выглядит лучше, чем я.

После того, как папа обработал мою повреждённую кожу, он посмотрел на меня снизу вверх.

— Что заставило тебя напасть на боксёрскую грушу?

Я вздохнула.

— Я была зла. На мальчика.

Мой ответ не только был правдивым, но и положил бы конец дискуссии. Папе нравилось обсуждать мальчиков так же, как мне нравились разговоры о похоронных лавках.

Удивительно, но он спросил:

— Каджика?

Я покачала головой.

— Нет. Но, папа, тебе действительно не о чем беспокоиться.

— Моя маленькая девочка травмирует себя из-за какого-то мальчика, и ты не думаешь, что я буду беспокоиться?

Когда он запихнул неиспользованные пластыри обратно в маленькую коробочку, я встала и поцеловала его в лоб.

— Я обещаю, папа, тебе не о чем беспокоиться. К завтрашнему дню я с ним покончу.

Он издал неубедительное ворчание, но больше ничего не сказал и не пошел за мной, когда я пошла в свою спальню.

Я тихо закрыла свою дверь, затем соскользнула по крашеному дереву и включила телефон, чтобы перечитать сообщение Лили.

«Мой брат иногда может вести себя как ребёнок, но он самый добрый, любящий и заботливый человек в вашем мире и в моём. И он любит тебя. Да. ЛЮБИТ тебя. Ты никогда не найдёшь лучшего мужчину, Кэт. Никогда. Ты ИДИОТКА. Это всё, что я скажу. После этого мы больше никогда не будем говорить об этом, потому что, если мы это сделаем, я очень-очень разозлюсь на тебя и СНОВА назову идиоткой!»

Крошечные чёрные изгибы, составляющие её слова, были фрагментированы и выровнены под неправильными углами, расплывчаты и размыты. Я моргнула. Они прояснились и выровнялись, их изгибы снова стали плавными и непрерывными. Но затем в моих напряженных глазах появились новые слёзы, и сообщение снова исказилось.

Тьфу. Я бросила свой телефон на кровать и ещё немного поплакала о своей жалкой заднице. Может быть, я идиотка, Лили, но я идиотка, которая пытается уберечь твоего брата.

* * *

На следующее утро, после беспокойной ночи без сновидений, я вылезла из постели и отправилась на пробежку до того, как над Роуэном забрезжил рассвет. Я бежала усердно и быстро, моя метка горела так сильно, что казалось, будто огненное W просачивается в мою кровь.

Эйс так и не появился. Не то чтобы я этого от него ожидала. Он больше не приходил, когда вспыхивала моя метка.

Вместо того чтобы идти своим обычным маршрутом к пляжу, я направилась в противоположном направлении, по извилистым тропам, по которым не ходила уже много лет. Щепки хрустели под подошвами моих кроссовок, листья на низких ветвях трепетали, когда я пролетала мимо них, птицы щебетали в высоких соснах, насекомые жужжали рядом с моей головой. Ни одно из этих насекомых не светилось неестественно.

Через полчаса я повернула назад и пошла, чтобы отдышаться. Как раз в тот момент, когда я собиралась ускорить темп, чтобы не опоздать на работу, с неба упало тело.

Светящееся и очень знакомое тело.

Он приземлился в нескольких дюймах от меня.

— Привет, Катори.

Я замерла, затем осмотрела лес в поисках других фейри, но остальная часть леса была спокойной.

Такой спокойной.

Ужасно спокойной.

ГЛАВА 29. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Круз стоял передо мной, на его загорелом лице горели зелёные глаза. Он улыбнулся пугающей, слишком яркой улыбкой. Я попятилась назад, споткнувшись о толстую ветку. Я ухватилась за ствол, чтобы не упасть.

Я медленно полезла в карман за крошечной стрелой из рябинового дерева, которую дал мне Каджика. Я больше никогда не выходила из дома без неё.

Круз ударил меня кулаком по центру руки, отчего стрела вылетела у меня из рук. Он поднял её, и от его кожи повалил дым. Он размашисто швырнул ядовитую древесину в заросли ежевики, и я прокляла себя за то, что так неуклюже выхватила её.

Моя пыль пульсировала у меня в горле. Я подняла к нему руку, дотронулась до него.

— Опусти руки, Катори. Я пришёл сюда не для того, чтобы причинить тебе боль.

Со скрипящим сердцем я опустила руки. W горело сильнее, жалящее напоминание о связи, которую я разорвала из-за мужчины, стоящего передо мной.

— Зачем ты это сделал, Круз? Почему ты сказал Грегору, что Лили взяла книгу? Я думала, ты любил её…

— Она была виновна. Ты это знаешь. Зачем мне брать вину на себя за то, чего я никогда не хотел в первую очередь?

— Ты никогда не хотел чего?

— Разорвать нашу связь. Мне нравилось быть связанным с тобой. Ты мне нравилась. Я думал, что это взаимно, пока ты не встретила принца и совсем не забыла о нищем.

Я попятилась и ударилась спиной о дерево. Это был бред сумасшедшего. Круз был сумасшедшим. Мои пальцы царапали грубую кору позади меня. Это было не рябиновое дерево, но если бы я могла отломить достаточно большой кусок, я могла бы ударить им Круза и оглушить его достаточно надолго, чтобы поднять руку и попытаться вытрясти свою пыль. Неужели я действительно собирался задушить Круза?

— Мы с Эйсом больше не вместе, если ты ещё не слышал. Мы не подходили друг другу.

— О, я слышал. Вот почему я здесь.

— Я не ищу замену, и если бы я искала, это, конечно, не был бы предатель или фейри. Я покончила с фейри.

Круз снова улыбнулся своей подлой улыбкой, от которой его глаза искусственно светились.

— Но фейри ещё не закончили с тобой, Катори.

Моё дыхание вырывалось из горла, опуская и поднимая мою грудь.

— Знаешь что?

Его кожаная куртка плавно потрескивала над белым V-образным вырезом, когда он приблизился ко мне.

Я сглотнула.

— Что? — я просунула ногти под кусок грубой коры, проникая до тех пор, пока не смогла просунуть под него кончики пальцев.

— Ты всё ещё должна мне два гаджои.

Мои пальцы замерли.

— Ты сказал, что мы в расчёте.

Он ухмыльнулся, затем поднял три пальца и согнул их, ставя галочку.

— Спасаю твоего отца. Прибираюсь на твоей кухне. Зову Каджику на помощь.

Моя рука скользнула вниз по неровному стволу. Всё моё тело вибрировало в равной степени от гнева и страха. Они окружили меня так быстро, что у меня потемнело в глазах. Я моргнула, надеясь, что мой разум не собирается отключаться.

Круз посмотрел на небо, потом на меня.

— Ловкий трюк на вечеринке.

Ясное небо теперь было покрыто шерстистыми серыми облаками. Дерьмо.

— Способности охотника завораживают.

Он склонил голову набок.

— Охотники могут управлять погодой?

Я сглотнула. Моё горло пересохло и раздулось.

— Мы можем управлять многим.

— Покажи мне.

— Я слышала, в Детройте есть потрясающий цирк. Если ты так отчаянно нуждаешься в развлечениях, я предлагаю купить тебе билет.

Он усмехнулся.

— Единственное представление, которое меня интересует, это твоё.

— Ты заявляешь права на свой гаджои? Если так, я буду тебе очень признательна.

Он очистил своё лицо от веселья.

— Нет.

— Ну, тогда сегодня утром не будет демонстрации сверхъестественных способностей, — я провела пальцами вверх по стволу.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ты попросишь меня жениться на тебе.

Я замерла.

— Я, безусловно, не попрошу.

Как будто Круз вонзил свой кулак мне в живот, мой живот сжался. Я прижала обе руки к животу. Боль усилилась так быстро и так сильно, что на краю моего зрения заплясали чёрные точки.

— Ты попросишь.

— Нет, — прохрипела я.

Мой желудок сжался так сильно, что я наклонилась, и меня вырвало. Я пропустила ужин и ещё не завтракала, так что единственное, что вышло, была едкая желчь.

Может быть, я смогла бы победить боль. Может быть, это пройдёт, если я подожду достаточно долго. Мой желудок сжался, и меня снова вырвало. Холодный пот покрыл мой лоб, побежал по подбородку. Мурашки побежали по моей ключице и шее.

Моя шея.

Я подняла руку туда, где пыль пульсировала, как инфекция, но Круз поймал меня за запястье. Он знал. Он, чёрт возьми, знает, как это работает! Как? Неужели он также шпионил за моей тренировкой с Лили? Рассказала ли ему Лили? Мысль о том, что они будут разговаривать, была нелепой.

Схватив меня за обе руки, он присел передо мной на корточки. На его челюсти задрожал нерв.

— Это не прекратится, пока ты меня не попросишь.

— Почему? — прошептала я. — Зачем ты это делаешь?

— Потому что хочу и могу.

Мне отчаянно хотелось пнуть его, но боль скрутила мой мозг и нарушила все связи с моими конечностями. Невыносимая боль сжала мой живот. Я закричала. Кричала, чтобы кто-нибудь пришёл. Кто угодно. Имя Эйса было у меня на устах, но я не произнесла его. Не перед этим безумным фейри.

Я думала о Лили, когда пот струился по моей ключице. Подумать только, она была помолвлена с этим мудаком. Я провела языком по губе, впилась зубами в нижнюю губу.

Эта мысль врезалась в мой измученный мозг с такой силой, что моё тело дёрнулось. Наказание Лили за разрыв помолвки было фатальным, потому что её тело не было создано для жизни за пределами Неверры.

Моё было.

Кроме того, его сделка предусматривала женитьбу, а не переезд в Неверру.

Когда новая волна боли ударила в мой центр, я прошипела:

— Хорошо! Ты женишься на мне, Круз? — подобно шрапнели, слова несли сокрушительную силу.

— Это будет для меня честью, Катори Прайс.

Круз отпустил мои запястья и поднялся на ноги.

Я дала ему пощечину. Вместо того чтобы разозлить его, моя реакция заставила его улыбнуться. В тот момент я возненавидела его больше, чем когда-либо кого-либо ненавидела.

— Давай уберём второй гаджои с дороги. Чего ещё ты от меня хочешь?

Он провёл пальцем по моей переносице, как будто я была его домашним животным. Я зарычала, что только усилило его улыбку.

— О, дорогая Катори, что было бы забавного в том, чтобы разыграть все мои тузы за одну партию?

— С тобой что-то серьёзно не так, Круз, — пробормотала я, моё дыхание было прерывистым, мои слова ещё более прерывистыми.

— Почему? Почему ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? Это какая-то твоя больная фантазия? Это для того, чтобы наказать Лили?

Он навис надо мной, его глаза были затенены чёрными завитками волос, падающими на лоб.

— Это чтобы наказать тебя, Катори.

— Меня?

— Ты отвергла меня, а потом выставила меня сумасшедшим, нуждающимся человеком. О. А потом ты встречалась с моим ближайшим другом, моим братом. Жестокое поведение имеет последствия.

— Какая из меня получится замечательная жена.

— В точности мои мысли.

— Я была саркастична.

— Возможно, я тоже.

Он подцепил пальцем мой подбородок, приподнял мою голову так, что наши взгляды встретились.

— Я должен подготовить наше любовное гнёздышко.

Я убрала его пальцы со своего подбородка.

— Я могу выйти за тебя замуж, но я не перееду с тобой в Неверру.

— Нет, переедешь. Это единственное место, где фейри могут официально соединиться.

— Надо было включить это в твой… — мой желудок сжался, что, в свою очередь, заставило мои зубы сжаться.

Он ухмыльнулся.

— Это подразумевалось. Рад, что твоё тело знает правила.

Тьфу!

— Я заеду за тобой на рассвете.

— Пошёл ты.

— Тебе не нужно ничего упаковывать.

Слёзы смешались с потом, стекающим по моему лицу.

— Ты будешь готова, верно? Мне не нужно будет преследовать тебя?

— А у меня есть выбор? — пробормотала я.

Он покачал головой.

— Не смотри так сердито. Тебе понравится Неверра.

Несмотря на то, что принятие разрушило меня, я произнесла эти слова до того, как боль заставила меня потерять сознание. Великий Дух знал только то, что Круз сделал бы со мной, если бы я была без сознания.

— Я буду готова.

Так же быстро, как анестезия, онемение сменило боль.

— Меня, вероятно, убьют, как только я войду в портал, — сказала я с горечью. — Ты забываешь, что я наполовину охотник.

— Я ничего не забываю.

Я нахмурилась, растирая успокаивающие круги по животу, хотя его больше не сводило судорогами.

— Я также не забыл, что только Эйс может убить тебя, но я сомневаюсь, что он будет беспокоиться.

Небо над головой было испещрено облаками.

— Он может убить тебя, как только узнает, что ты вынудил меня к этому.

Он ухмыльнулся.

— Катори, ты не думаешь, что у меня было время всё это спланировать? Я на сто шагов впереди тебя. Ты не будешь сообщать ему, что это сделка. Ты скажешь ему, что это был выбор. Твой выбор.

— Зачем мне вообще это делать?

— Потому что у меня есть то, что ты хочешь.

Моя метка вспыхнула, ярко вспыхнув в сером покрове деревьев и облаков. Неужели он похитил моего отца?

— Ты заботишься о Лили.

Моя голова дёрнулась назад от удивления. К чему он клонит с этим?

— Я могу вернуть её в Неверру.

Мои глаза расширились, но прищурились почти так же быстро.

— Ты блефуешь.

— Я не блефую. Но, эй, если ты не хочешь спасать свою новую маленькую подружку, тогда, во что бы то ни стало, скажи Эйсу.

Я чувствовала бурю в небе, влажную и липкую, как вторая кожа.

Я была помолвлена с монстром.

— Я не та девушка, которую ты одурачил давным-давно.

— О, я знаю это. Я точно знаю, кто ты такая.

Я втянула в себя воздух. Знал ли он о подозрениях Лили относительно моей натуры? Я моргнула, когда разочарование раскололо моё зрение на тысячу тусклых осколков.

— Я ненавижу тебя, — я прошептала эти слова, но он услышал их, потому что его челюсть сжалась.

— Лучшие браки не строятся на любви.

— Лучшие браки также не строятся на ненависти, — прошипела я.

— Браки по расчету…

— Перестань пытаться оправдаться! Ты злобный, и, клянусь Богом, если бы мне было наплевать на Лили, я бы убила тебя на месте, но я предпочла бы спасти её жизнь, чем покончить с твоей. Повезло тебе, да? — я издала мрачный, ломкий смешок.

Его лицо превратилось в бесстрастную маску, когда его ноги поднялись в воздух.

— Я еду домой, чтобы объявить о нашем скором союзе.

Я смерила его взглядом, который убил бы его, если бы пыль могла вылететь из моих глазных яблок.

— Когда ты скажешь мне, как её спасти?

— В день нашей свадьбы.

— Когда это будет?

— Во время следующей Ночи Тумана. Через восемнадцать неверрианских дней.

Я сделала расчёты с молниеносной скоростью. Восемнадцать неверрианских дней равнялись девяноста земным дням. Три месяца.

— Ты позволишь мне вообще вернуться сюда?

— Если ты будешь хорошо себя вести, возможно.

— И ты клянешься, что через три месяца расскажешь мне, как вернуть Лили в Неверру?

— Клянусь жизнью моей матери.

— Тебе насрать на свою мать.

— Я изменил своё мнение о ней.

Я фыркнула.

— Почему это меня не удивляет?

— На твоём месте я бы не стал тратить те драгоценные часы, которые у тебя остались, на то, чтобы плеваться на меня. Я бы поехал домой и провёл их с отцом. В конце концов, в ближайшее время ты его почти не увидишь.

Его напоминание было как гвоздодёр, нацеленный мне в сердце, а его жуткая улыбка — палец на спусковом крючке, вонзающий шип за шипом в мой содрогающийся орган.

— Возможно, ты захочешь сказать своему отцу, что отправляешься в небольшое путешествие.

Как далеко я смогу уйти, прежде чем Круз вернётся за мной? Я могла бы сесть на самолет и улететь в Южную Америку или Канаду. И что потом? Жить в бегах? В ту же секунду, как вспыхнет моё клеймо, Эйс обнаружит меня. Он мог бы не тащить меня обратно, если бы знал, чего хочет от меня Круз, но чтобы он знал, мне пришлось бы рассказать ему о сделке. Как будто мой желудок услышал мои внутренние размышления, его свело судорогой.

Отказ от моей сделки не спас бы жизнь Лили. Кроме того, бег всё равно разлучил бы меня с отцом и, вероятно, разорвал бы мой желудок.

Восемнадцать дней.

Я могла бы прожить восемнадцать дней в Неверре. Я отогнала напоминание о том, что эти восемнадцать дней продлятся намного дольше, чем обычные дни.

— О, и сообщи своему отцу, что там, куда ты направляешься, приём сотового телефона будет плохим. Но не волнуйся, каждые пару дней я буду проходить через портал, чтобы отправить ему обнадёживающее текстовое сообщение с твоего телефона. Или ты можешь сказать ему, что мы сбежали. — Его глаза блеснули при этом предложении.

Я бы определённо не сказала бы своему отцу, что собираюсь выйти замуж за Круза Вега. Но узнает ли он об этом?

— Это будет в газетах?

— Если ты этого хочешь.

— Ты даёшь мне выбор?

— Я не так уж плох, Катори.

Да, это так. Ты стопроцентное зло, Круз. Я не высказала своих мыслей вслух, но убедилась, что мой хмурый взгляд передал моё мнение.

— Об этом не напишут в газетах.

— Принято к сведению.

— А как только мы поженимся? Как только я выполню свою часть сделки, будет ли мне позволено развестись — или как там это, чёрт возьми, называется в Неверре — и вернуться сюда?

Круз нахмурился. Несмотря на всё его тщательное планирование, его морщинистый лоб и прищуренные глаза сказали мне, что он не думал о том, что произойдёт после свадьбы.

— Я полагаю, ты будешь свободна делать то, что пожелаешь, но как только ты разорвёшь брачные узы, ты будешь изгнана из Неверры навсегда.

— Не навсегда, если у тебя есть способ вернуться.

Солнечный луч пробился сквозь облака и ударил ему в лицо.

— Не то чтобы меня это волновало. У меня нет никакого желания жить в Неверре.

— Наслаждайся своим последним днём на Земле, Катори, — сказал он, прежде чем взмыть в небо.

Если бы только самолёт мог сбить его с неба. Это не убьёт его, но, возможно, причинит боль.

ГЛАВА 30. ЛОЖЬ

— Разве ты не должна быть у «Астры»?

Папа и Лили сидели за кухонным столом и завтракали вместе. Мой желудок скрутило, когда я уставилась на золотые треугольники тостов на их тарелках, на их наполненные соком стаканы, на кусочек охлажденного масла, положенный между ними.

— Мне нужно поговорить с тобой, папа.

Лицо моего отца слегка пожелтело.

— Это из-за того мальчика?

Я опустилась на один из деревянных стульев, держа спину и плечи напряженными. Не то чтобы я смогла бы ослабить их, даже если бы попыталась. Я была так взвинчена, что было удивительно, как я смогла добраться до дома, не упав в обморок и не разрыдавшись над своей несчастной судьбой.

— Дело не в мальчике. Это обо… мне.

Утренний свет, проникавший сквозь вязаные занавески бабушки Вони, делал глаза Лили серебристыми.

Я положила локти на деревянную столешницу и подпёрла лоб руками.

— Я не знаю, как сказать это так, чтобы это не причинило тебе боль.

Воздух вокруг меня замер, сгустился, стал душным.

— Я отправляюсь в путешествие, — я сглотнула. — На три месяца. Я… — я посмотрела на своего отца. — Я подала заявку на участие в программе «Молодые врачи без границ» ещё в январе. Но со смертью мамы я совсем забыла об этом. Сегодня я получила известие, что они нашли мне место в одной из своих команд, — ложь выливалась из меня с такой лёгкостью, что меня затошнило. — Я не могу отказаться от этой возможности. Это слишком хорошо, чтобы отказаться.

— Ты чуть не довела меня до сердечного приступа, — он мягко улыбнулся. — Это замечательная новость. Я так горжусь тобой, милая.

Я чувствовала на себе недоверчивый взгляд Лили. В отличие от моего отца, она не купилась на ложь, которую я придумала во время долгой прогулки домой через лес.

— Куда они тебя посылают?

— Африка.

— Где в Африке?

— Руанда.

— Вау, это далеко.

— Да, — слёзы потекли по моим щекам.

Папа смахнул их.

— Дорогая, если ты не хочешь ехать…

— Я не хочу оставлять тебя.

Я бросилась в его объятия и заплакала, уткнувшись в его фланелевую рубашку.

Он погладил меня по волосам.

— Я могу приехать в гости.

Нет, он не мог, и эта мысль сокрушила меня ещё больше.

Ножки стула заскрежетали. А потом послышались шаги по скрипучим доскам гостиной. Лили ушла. Было ли это для того, чтобы дать мне время побыть наедине с отцом, или она знала, что я лгу, и не могла вынести звука моего разговора?

— Когда ты уезжаешь? — спросил он.

— Завтра.

— Завтра? Но разве тебе не нужен билет на самолёт, виза и прививки?

— Я в календаре по всем прививкам, и организация уже достала мне билет и визу.

Большая папина рука пробралась сквозь мои спутанные волосы.

— О, — это было всё, что он сказал в течение долгого времени. Затем: — Я могу пойти в посольство и посмотреть, смогу ли я быстро получить визу.

— Папа, как бы сильно я ни хотела, чтобы ты поехал со мной, я не хочу прощаться с тобой дважды, — я глубоко вдохнула, затем отстранилась от него.

Его рука упала на колени.

— Кроме того, я буду работать без остановки. Так что приезжать в гости было бы просто пустой тратой денег. Может быть, через месяц… — мой голос дрогнул. — Может быть, через месяц я смогу вернуться в гости. Может быть, — комок размером с пробку застрял у меня в горле. — Я надеюсь, ты не сердишься на меня.

— Конечно, нет, дорогая, хотя в следующий раз я был бы признателен за большее, чем уведомление за двадцать четыре часа, чтобы привыкнуть к мысли о том, что мой ребёнок покинет дом.

Следующего раза никогда, никогда не будет.

— Я обещаю.

Он вытер мои слёзы и улыбнулся. И эта улыбка полностью уничтожила меня.

Плечи задрожали, я прижалась к нему спиной.

— Я люблю тебя, папочка. Я люблю тебя больше, чем кого-либо в мире.

— И я тоже, малышка, — его голос цеплялся за каждое его слово.

Он держал меня ещё немного, укачивал ещё немного. Когда я успокоилась — другими словами, полностью оцепенела, — папа сказал мне, что ему нужно пойти поговорить с Милли о том, чтобы взять на себя встречу, которую он назначил на этот день, чтобы он мог провести со мной весь день.

— Ты хочешь покататься на лодке? Я могу спросить Джорджа, не мог бы он одолжить мне свою рыбацкую лодку.

— Конечно.

Я бы сошла с ума, если бы весь день просидела взаперти в доме. К тому же папа любил бывать на воде. Я была готова ко всему, что делало моего отца счастливым.

— Почему бы тебе не собрать вещи в дорогу, а потом мы отправимся в путь?

— Да. Я пойду и сделаю это.

Я прижала ладони к глазам, затем встала и поднялась по лестнице в свою комнату.

— Кстати, сегодня утром тебе пришло письмо. Я оставил его у тебя на столе.

Я быстрее поднялась по лестнице, затем подошла к своему столу и взяла тонкий белый конверт. Я сразу узнала логотип. Это был центр тестирования ДНК, в который я отправила волосы Леи и свои волосы. Я заплатила дополнительно, чтобы ускорить процесс.

Хотя моё сердце было похоже на кусок угля, обугленный и высохший, оно завибрировало, когда я разорвала конверт пальцем и вытащила единственный лист бумаги.

ГЛАВА 31. КЛЕТКИ И ДВЕРИ

Я не была родственницей Леи.

Лея не была сестрой-близнецом Чатвы.

Или, может быть, так оно и было, и это я не была связана с Чатвой. Но я была так похожа на неё, что у меня не было особых сомнений в том, что я её плоть и кровь.

Я развернулась, собираясь сбежать вниз, чтобы сообщить Лили, но замерла. Она стояла в моём дверном проёме, положив одну руку на стройное бедро, а в другой держа свой телефон.

«Что, чёрт возьми, это было? "

Поскольку я не хотела говорить об этом, я затащила её в свою спальню, захлопнула дверь и помахала листом перед её лицом.

Она быстро перечитала его, затем её взгляд перескочил на меня, губы сложились в идеальную букву «О». Она быстро набрала на своём телефоне: «Я была права!»

— Да, была.

Она ещё некоторое время смотрела на бумагу, но затем её глаза снова поднялись на мои, и она указала на пол, раскрыв обе ладони и повернув их к потолку.

Я прикусила нижнюю губу. Как бы мне хотелось, чтобы тест на ДНК отвлёк её до следующего утра. Я вздохнула. Рано или поздно она узнает, но я бы предпочла, чтобы она узнала, как только я уйду.

«Ты серьёзно уезжаешь в Африку?»

Я кивнула.

«Это безумие. Но в некотором роде круто, я полагаю».

Я складывала и складывала бумагу, как будто это было какое-то сложное оригами.

«Кстати, я хотела спросить тебя, почему у тебя на телефоне была фотография Грегора».

— Фотография… На моём телефоне?

Она погрозила мне согнутым пальцем. Я протянула ей свой мобильный телефон, который показывал три пропущенных звонка от Фейт. По дороге домой я написала ей, что больше не могу работать у «Астры», но, очевидно, мои сообщения не были достаточным объяснением для неё.

Лили ввела мой пароль, затем нажала на моё приложение для фотографий и открыла фотографию отца Фейт, которую я сделала.

Я моргнула, глядя на фотографию, потом на Лили.

— Это Грегор?

Она кивнула.

Когда я столкнулась со Стеллой в больнице, она сказала, что Грегор не был отцом Фейт. Она солгала! Это было не столько удивительно, сколько шокирующе. Почему она солгала?

Лили склонила голову набок, затем коснулась тыльной стороны моей руки, чтобы привлечь моё внимание.

— Он отец Фейт, — объяснила я.

Её и без того большие глаза расширились.

— Да…

Я вернулась к размышлениям о том, почему Стелла солгала мне, и кое-что из того, что сказал мне Эйс, вернулось ко мне.

— Грегор женат?

Лили кивнула.

— Он был женат на Стелле Сакар?

Лили покачала головой.

Стелла утверждала, что держала Фейт в неведении относительно Неверры, потому что Астра этого требовала, и, возможно, Астра предупредила свою дочь, чтобы та держала Неверру в секрете, но, возможно, Стелла держала Фейт подальше, потому что знала закон: её незаконнорожденная дочь умрёт.

Стелла утратила часть чудовищности, которую накопила в моих глазах за последние дни своего пребывания в этом мире. Она заботилась о своей дочери. По крайней мере, достаточно, чтобы захотеть сохранить ей жизнь.

Если не…

— Как давно Грегор женат?

«Почти так же долго, как мои родители».

Он был женат, когда у него был роман со Стеллой. Что подтверждало, что в её груди было настоящее сердце.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула. Чувство вины и стыда поглотило меня. Но потом я вспомнила, что она убила моего отца, и эта мысль прогнала чувство вины и стыда.

Стук заставил мои веки дёрнуться вверх. Я уже собиралась сказать «войдите», когда поняла, что стук доносится из моего окна, а не из моей двери. Я резко обернулась.

Эйс парил перед стеклом с волчьей ухмылкой на лице и букетом золотых роз, зажатым в руках. Проволока напряжения обвилась вокруг моего горла. Он снова постучал по стеклу, и, хотя моё тело казалось отяжелевшим, я подпрыгнула.

Лили подошла к окну и открыла его.

Эйс вплыл в мою спальню, беззвучно приземлившись на мой ковёр. В его ухмылке было что-то не так. Что-то, что натянуло проволоку и сделало её края колючими.

— Я слышал, что поздравления уместны, — его голос тоже был странным. Пронзительный и веселый.

Я вздрогнула.

Он бросил цветы на мою кровать. Мгновенно они превратились в сверкающую пыль. О, Боже, неужели они выросли из пепла мёртвого фейри? Неземные частицы мигнули и канули в лету.

Глубокая борозда образовалась между прищуренными бровями Лили.

— Катори не рассказала тебе свою невероятную новость? — его глаза сверкали ледяной голубизной.

Я опустила взгляд на свои чёрные носки, предчувствие закипало у меня под кожей.

— Она выходит замуж!

Лили повернулась ко мне так быстро, что её волосы развевались веером. А потом её руки задвигались.

— В Африке? — Эйс нахмурился. — Нет, нет. Она выходит замуж в Неверре.

Руки Лили замерли. Я не осмеливалась взглянуть ей в лицо. Я прижала кончики пальцев к вискам и закрыла глаза.

— Она попросила Круза выйти за него замуж. Разве это не так чертовски романтично?

Лили поднесла руку к своему разинутому рту.

Тишина. Наихудшая из возможных видов, такая густая, что запекала всё в комнате и загрязняла воздух.

— У тебя всегда были чувства к предателю — то есть, пока мы были вместе — или они развились, когда ты узнала, что он доступен?

Я не ответила, но подняла лицо. Рука Лили медленно оторвалась от её рта. Она покачала головой, и я могла сказать, что она кричала на меня внутри своего черепа, кричала, какой я была глупой, какой безрассудной. Наконец, она показала что-то, чего я не поняла.

Эйс поморщился, затем нахмурился.

— Как тебе может быть всё равно?

Лили замахала руками.

— Он был любовью всей твоей жизни, Лили!

Она снова пошевелила руками, и ярость, которая застыла в его глазах, когда он зашёл в мою комнату, вернулась с удвоенной силой. Осколки оторвались от него и рассекли воздух, холодя мою и без того липкую кожу.

Эйс резко выдохнул.

— Вот почему он переступил через тебя, Лили. Почему он трахал всё, что движется. Потому что ты слишком мягкая. Ни один мужчина никогда не смог бы принять тебя всерьёз.

Щёки Лили покраснели, как будто брат дал ей пощечину.

— Убирайся из моей комнаты, Эйс, — сказала я, мой голос вернулся, ровный, сильный. Причинить боль мне — это одно, но причинить боль Лили… в этом не было необходимости.

Эйс пронзил меня колючим взглядом, а затем выпрыгнул в окно и взмыл в небо.

Я захлопнула окно, затем повернулась к Лили, вся верхняя часть тела которой дрожала, от головы до туловища и рук. Она схватила свой телефон и набрала:

«На самом деле тебе не нравится Круз, не так ли?»

— Конечно, нет.

«Но ты попросила его жениться на тебе? Я не могу решить, глупая ты или нет».

Я сильно прикусила губу.

«Почему ты это сделала?»

Потому что у меня нет долбаного выбора. Когда эта мысль промелькнула у меня в голове, мой предательский желудок свело судорогой.

— Ты сказала, что если я отправлюсь в Неверру, мои силы проявятся.

Её челюсть сжалась, а затем её пальцы забегали по сенсорному экрану. Пока она печатала, я подумала: что ж, это не так уж плохо. Она могла подумать, что ты сделала это, чтобы причинить ей боль. Я могла бы смириться с тем, что меня считают глупой.

«Тебе не нужно было, чёрт возьми, выходить замуж за фейри, чтобы попасть туда! Ты могла бы попросить моего брата отвезти тебя. У меня там есть друзья. Я могла бы попросить их забрать тебя! Ты понимаешь, что ты наделала? Ты понимаешь безумие своего плана? У тебя вообще есть план?» Она сделала паузу и посмотрела вверх, сначала на меня, потом на потолок, а затем снова уставилась на телефон. «Мы должны сказать Эйсу, почему ты уезжаешь. Он тебе поможет».

Я сглотнула.

— Это сделало бы его моим сообщником. Я не хочу подвергать его опасности.

«Теперь ты ведешь себя благородно?»

Я потёрла свою метку.

— Только он может убить меня, верно? Ты сказала, что он не убьёт меня.

«Смерть — далеко не самое худшее, что может случиться с тобой в Неверре. Ты знаешь, что у них есть камеры для пыток? Насекомые, которые могут съесть твоё серое вещество? Плотоядные цветы, которые могут тебя отравить?»

Я сглотнула.

«Ты понятия не имеешь, в каком мире ты только что решила побродить, не так ли?»

Я откинула назад пряди волос, выбившиеся из моего конского хвоста.

— Тогда расскажи мне об этом.

«Купола похожи на позолоченные птичьи клетки. Это волшебная версия тюремной камеры. Они плавают вокруг Неверры на всеобщее обозрение. Как только ворота запечатаны, клетка вытаскивает кошмары и страхи заключённого на поверхность и воспроизводит их так ярко, что заключённый становится сумасшедшим. Я видела, как некоторые люди сдирали с себя кожу, настолько они были убеждены, что её сжигает волшебный огонь. Один даже откусил себе язык, приняв его за пыль. Большинство из них не выдерживают и часа в этих клетках».

— Тогда я буду осторожна, чтобы не оказаться в одной из них.

Она упала на мою кровать и уставилась на меня снизу вверх.

«Не ходи. Оно того не стоит».

Сказала бы она мне это, если бы знала, что я уезжаю, чтобы спасти ей жизнь?

Её лицо оживилось от какой-то идеи. Я села рядом с ней и прочитала слова, появляющиеся на моём экране через её плечо.

«Как только твои силы проявятся, разорви свою помолвку».

— Таков план, — солгала я.

Дыхание Лили, казалось, выровнялось.

«Лучше войди в силу побыстрее, потому что я не уверена, как долго Грегор и Лио оставят тебя в покое».

— Я попробую. И, Лили? Спасибо тебе.

Она нахмурилась.

— За то, что не ненавидишь меня.

«Может, я и не ненавижу тебя, но я всё ещё думаю, что ты ужасно глупа».

Я толкнула её плечом, и она улыбнулась. А потом она взяла мою руку и сжала её в своей ослепительно тёплой руке. Другой рукой она напечатала: «Каджика сойдёт с ума».

— Просто убедись, что он не убьёт слишком много фейри, пока меня не будет.

«Это означало бы проводить с ним время».

— Это действительно было бы так плохо?

Щёки Лили порозовели, когда она высвободила свою руку из моей.

— Вот почему он вчера был в шоке, не так ли? Потому что у тебя были какие-то непристойные мысли о нём?

Она покачала головой, но застенчиво поиграла с краем моего одеяла. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что произошло в сарае, но я поняла. Обычно я бы даже не заговорила об этом с Лили, но теперь, когда я уезжала, я хотела поощрить это влечение. Если кто-то и мог уберечь Лили, так это Каджика.

— Он хороший человек.

Она скорчила гримасу.

— Но разве он не кажется тебе дурно пахнущим?

«Иногда».

— Только иногда?

«Опал маскирует его запах».

— Действительно?

«Да, действительно. Можем мы не говорить о нём прямо сейчас?»

— Хорошо.

Поэтому вместо этого мы обсудили Неверру. Она перечислила имена людей, которым я могла доверять: Вероли и Доусон. Предупредила меня о ядовитых растениях и заставила поклясться не гладить диких собак, иначе я установлю с ними телепатическую связь, а я не хотела находиться в их головах.

Через час папа приехал, чтобы забрать меня на нашу прогулку на лодке. Он пригласил Лили пойти с нами, но она сказала ему, что хочет остаться дома и почитать. Я сомневалась, что она будет читать. Я благодарно улыбнулась ей за то, что она позволила мне побыть с отцом наедине пару часов.

После прогулки на лодке — которая показалась мне застывшим моментом великолепия в моей сумасшедшей жизни — я зашла в «Астру» и рассказала о своей поездке в Африку. После долгих сердитых взглядов Фейт пожелала мне счастливого пути, а затем сказала, чтобы я не ждала возвращения на работу, когда вернусь.

Я улыбнулась.

— Пришли мне фотографию твоей малышки, как только она родится.

Фейт не смотрела на меня, но кивнула. Хотя её лицо расплылось от беременности, а глаза были голубыми, а не карими, её сходство с матерью было настолько сильным, что заставило меня вздрогнуть.

— Спасибо, что доверила мне пекарню.

Она взмахнула рукой, прежде чем повернуться ко мне спиной. В стекле вращающейся двери я увидела, как она вытирает слезу. Я задавалась вопросом, были ли эти слёзы из-за меня или они были вызваны разочарованием из-за того, что ей снова пришлось самой вести дела своей матери. Уходя, я притворилась, что не замечаю их.

Следующим я зашла к Би. Впервые за очень долгое время Би была в комнате, её седые волосы были собраны в аккуратный пучок. Она улыбнулась мне, но в её улыбке было что-то грустное. Я подозревала, что каждый раз, когда она смотрела на меня, она видела своего внука и вспоминала, как он закончил свою жизнь, потому что я не любила его так, как он любил меня.

Тем не менее, она улыбнулась и обняла меня, и я обняла её в ответ, желая хоть немного облегчить её боль. Возможно, то, что она не увидит моего лица, поможет ей исцелиться. Когда она пошла обслуживать клиента, я села на барный стул перед Касс, которая щеголяла аметистовым ожерельем, которое я подарила ей на день рождения.

Слёзы выступили у неё на глазах, когда я сказала ей, что уезжаю на три месяца.

— Но твой день рождения. У меня всё было спланировано, — она обошла блестящую деревянную стойку бара и прижала меня к себе долгим объятием, от которого я чуть не свалилась со своего барного стула.

— Би, можно мне уйти пораньше? Это последняя ночь Катори.

— Иди, милая, — сказала Би. — И, Катори, береги себя.

— Я так и сделаю.

По крайней мере, я бы постаралась сделать всё, что в моих силах. Я поцеловала её в бумажную щеку и ушла с Касс кататься на её маленькой розовой машине. Мы послушали музыку, заехали в закусочную и заказали нездоровую пищу и очень большие порции содовой, а потом поехали, разговаривая обо всём и ни о чём.

— Я вернусь, — пообещала я Касс, когда она высадила меня.

— Но потом наступит сентябрь, и ты вернёшься в колледж и… — её голос прервался рыданием, таким же гигантским, как её стаканчик с содовой.

Я крепко обняла её и поблагодарила за то, что она была самой невероятной подругой в мире, а затем взяла с неё обещание время от времени встречаться с Лили. Кивнув, она уехала на своей машине, похожей на бельмо на глазу.

Внутри папа и Лили приготовили пир. Я не была голодна, когда Касс купила мне гамбургер, и я всё ещё не была голодна, но я съела еду, которую они приготовили. Мой бедный, раздутый живот жалобно заурчал.

В ту ночь я не пыталась заснуть. Вместо этого я не спала всю ночь, смотря телевизор с Лили. Хотя папа старался не засыпать, он захрапел после второго часа просмотра телевизора. Я осторожно разбудила его и помогла подняться в спальню.

— Разбуди меня, когда тебе понадобится, чтобы я отвёз тебя в аэропорт, — он зевнул. — Люблю тебя до луны и… — его последнее слово запуталось в подушке.

— Я люблю тебя даже больше, — слёзы текли по моим щекам, когда я закрывала его дверь.

Я на цыпочках спустилась вниз, чувствуя внутри себя скрип каждой ступеньки, храня его внутри себя — звук дома. Я никогда не думала, что буду так переживать из-за лестницы.

Я ждала рассвета, как узник ждёт своего палача. Когда бледный свет прокрался через подоконник и окрасил гостиную, моё сердцебиение участилось.

«Лучше придумай оправдание, почему в Африке ничего не получилось», — написала она на листе бумаги.

Я нахмурилась, глядя на Лили.

«На случай, если ты разорвёшь свою помолвку».

Раздался стук в дверь.

Взгляд Лили переместился на дверь. Она взяла обе мои руки в свои и сильно сжала их. А потом она отпустила меня и написала: «Не могла бы ты сказать Вероли, чтобы она не волновалась?»

— Я так и сделаю, если встречу её.

«О, ты с ней познакомишься».

Она взмахнула ладонью так, чтобы она зависла перед ней, затем согнула средний палец и коснулась подбородка, одними губами произнеся одно крошечное слово: «Удачи».

Мне понадобится нечто большее, чем удача, чтобы выбраться из Неверры. Мне понадобится чёртово чудо.

— Скажи Каджике… скажи Каджике, чтобы он не ненавидел меня слишком сильно.

Лили мягко ухмыльнулась, затем зашаркала в свою спальню и закрыла дверь, чтобы я могла открыть свою.

ГЛАВА 32. ШКАФЧИК НОМЕР ЧЕТЫРЕ

Круз изучал моё лицо, заметил круги под глазами, которые я даже не пыталась замаскировать. Я подозревала, что это будет первая в длинной череде бессонных ночей.

Он протянул руки.

— Забирайся.

Я уставилась на его протянутые руки.

— Нам нужно добраться до лодочного сарая.

Правильно… Один из порталов, ведущих в Неверру, находился в шкафчике номер четыре. Маленькая металлическая коробочка превратилась для нужных людей в ворота на остров фейри.

— Я поеду туда.

— И оставить свою машину припаркованной на пляже на три месяца?

— Нет. Ты отвезёшь её назад, а потом прилетишь обратно.

Он прищурил один глаз, ему не понравилось моё предложение, но мне было всё равно, если ему это не понравилось. Он попытался дотронуться до меня, но я отскочила.

— Только тронешь меня, Круз, и я отрежу тебе руку.

Его челюсть напряглась.

— Мне придётся прикоснуться к тебе, чтобы провести тебя через портал.

— До тех пор держи свои руки при себе.

Я спустилась к своей машине и завела двигатель. Я медленно проехала мимо поля Холли. Вдалеке я заметила нескольких охотников, прогуливающихся по периметру. Возможно, они и не разгуливали вокруг Роуэна, но они были там, вездесущие. Мне показалось, что я заметила Каджику, но была слишком далеко, чтобы быть уверенной.

Мне было интересно, как он отреагирует на мой отъезд. Сочтёт ли он меня глупой или смелой? После этого мой разум очистился от мыслей.

Воздух был прохладным, и запах мичиганской весны был зелёным и влажным.

Когда я припарковалась у лодочного сарая, Круз уже был там. Я сжала руль, затем вылезла из машины и бросила ключи в его раскрытую ладонь.

Когда он уехал, я сняла кроссовки, закатала подол своих эластичных джинсов и пошла к плещущимся волнам, наслаждаясь ощущением мелких песчинок под подошвами моих ног, между пальцами ног. Пчёлы жужжали над белыми триллиумами, спрятанными между зыбучими дюнами болиголова, а утки с золотыми глазами проносились над головой, крякая, прежде чем с большой помпой приземлиться на сапфировые воды.

— Что с тобой случилось, Чатва? — прошептала я озеру.

Как будто озеро пыталось ответить на мой вопрос, оно забрызгало мои джинсы до колен. Я вздрогнула, но не отступила. Слишком скоро меня оторвут от моего дома.

Когда я почувствовала чьё-то присутствие позади себя, я закрыла глаза, безмолвно попрощалась со своим миром и повернулась. Круз кивнул в сторону лодочного сарая.

Я пошла обратно вверх по дюнам, схватила свои ботинки и вошла перед ним. Я села на скамейку, отряхнул песок с ног и снова надела ботинки. Круз направился к шкафчику номер четыре и открыл его.

— Как это работает? Ты собираешься уменьшить меня?

Он улыбнулся и протянул руку, и на этот раз у меня не было выбора.

— Выбрось стрелы из своего кармана.

Как он узнал?

Тяжело сглотнув, я порылась в кармане ветровки и вытащила белые рябиновые палочки.

— Всё.

Я выудила две оставшиеся, оставив свой карман ужасно пустым.

Круз положил свободную руку на заднюю стенку шкафчика. Круг, прорезанный неровными линиями, вспыхнул на его запястье.

У меня просто было время подумать, ключ к порталу, когда моё тело засосало, как будто через гигантскую соломинку, и направило через отверстие, которое не должно было вместить человеческое тело, и всё же широко, вязко растянулось вокруг меня, как тёплый рот.

ЧАСТЬ II

НЕВЕРРА

ГЛАВА 33. ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД

Я не закрывала глаза, проходя через портал, не то чтобы там было на что посмотреть, но было что почувствовать. Это было похоже на проникающее желе, которое не прилипало, тёмное желе, которое поглощало весь свет. Я наполовину ожидала услышать чавкающий звук, но шума не было.

Просто невероятно густая тишина.

Когда моя голова прорвала липкую поверхность, звуки не вернулись. Мои плечи пронзили верхнюю часть портала, и тишина стала ещё глубже. Желе соскользнуло с моей груди, талии, бёдер, ног и, наконец, освободило ступни, прежде чем затвердеть под подошвами.

Только моё колотящееся сердце и учащённое дыхание нарушали бесконечную тишину, окружающую меня. Я посмотрела вниз и сглотнула. Я стояла на объективе «рыбий глаз» не толще лезвия ножа, который увеличивал внутреннюю часть лодочного сарая.

Я медленно подняла подбородок и огляделась вокруг. Ветерок развевал пряди чёрных волос вокруг моего лица. Пахло снегом, металлом и грязью, но не было ни снега, ни металла, ни грязи. По крайней мере, я ничего такого не видела.

Я заправила волосы за уши.

Деревья с толстыми стволами окружали меня, как безмолвные часовые, корни были так далеко внизу, а кроны так высоко надо мной, что невозможно было определить их размер. Виноградные лозы, огромные, как туннели, спиралью обвивали огромные стволы. Я прищурилась, когда движение привлекло моё внимание. Тёмные точки сновали вверх и вниз по виноградным лозам, как жуки-щитники, только это были не насекомые, а люди. И они смотрели на меня. Смотрели.

Их тысячи.

Я попятилась, и моя нога ударилась о воздух. Я дёрнулась, ахнула, но Круз поймал меня и потащил обратно к порталу размером с люк.

— Ты знаешь, как войти, — сказал он.

Я так крепко зажала рот, что прикусила язык зубами. Я почувствовала вкус крови. Кровь, страх и слабость. Моя грудная клетка болела. Мои мышцы задрожали, когда я столкнулась с ошеломляющей необъятностью, окружающей меня.

Птицы кружили вокруг моей зеркальной кувшинки.

Не птицы.

Люди.

Люди летали.

Их сотни!

Кружат вокруг нас с Крузом, как канюки, почуявшие труп.

Я снова вздрогнула. Круз крепче сжал мою руку. Неужели он боялся, что я брошусь навстречу своей смерти вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу со своей новой жизнью? Если таков был его вывод, то он плохо меня знал. Я могла быть кем угодно — доверчивой, упрямой, нерешительной, — но не склонной к самоубийству.

Я смотрела на фейри, лениво плывущих по воздуху, пытаясь разглядеть знакомое лицо. Ни один из них не задел во мне ни одной струны. Был ли Эйс среди них?

Я резко вдохнула воздух, который опустился вниз, как сосулька, когда одна фейри поднялась передо мной и протянула руку. Обжигающие кончики пальцев, скользнувшие по моей руке, заставили меня отпрянуть назад. Моя спина ударилась о твёрдую грудь Круза.

— Скажи им, чтобы они не трогали меня!

— Они любопытны. Большинство из них никогда не покидали Неверру. Никогда не встречали охотника.

Я присела на корточки и поскребла поверхность портала, которая больше не была студенистой, а твёрдой, как стекло.

— Отведи меня обратно, — настойчиво сказала я. Я продолжала копать. Мой ноготь зацепился за край и сломался. — Отведи меня обратно!

— Пути назад нет. Не в ближайшее время.

Он обхватил меня за талию и потянул. Его рука, похожая на коготь, оторвала меня от единственного клочка твёрдой земли, и я повисла, как полевая мышь, над пустотой, которая, казалось, тянулась вечно. Вместо того чтобы направить меня вниз, Круз полетел вверх, в полосу облаков, таких плотных, что я чувствовала их вокруг себя, приторный океан паутины. Шелковые нити прилипли к обнаженной коже моей шеи, лица и рук, обвились вокруг лодыжек.

Я стряхнула их руками. Я задрожала, когда меня обхватило ещё больше. Я быстрее провела ладонями по щекам, жалея, что не надела маску и шлем.

— Туман рассеется, как только солнце согреет твою кожу.

Туман.

Это был пресловутый туман! Что означало… что означало, что замок Вудов был близко. Мы прорвались сквозь хлопковый слой тумана, и вот он стоял, возвышаясь за резной аркой из розового мрамора, которая могла вместить сотню человек, держащихся за руки.

За аркой раскинулся внутренний двор из полированного белого камня, который мерцал, как каменная соль. Массивные колонны, сделанные из того же полированного камня, поддерживали яркий подвесной двор, такой же огромный, как вишнёвые поля, окружающие дом Холли. Башенки, покрытые мхом, спиралью переходили в точки, на которых покоились сферы с розовыми прожилками, похожие на цельные куски розового кварца. Несколько дверей, которые я могла видеть, блестели золотом, а окна сверкали, как огранённые бриллианты. Два водопада стекали по белокаменным стенам замка и заполняли два неглубоких бассейна в центре нависающего сада. Вода отливала серебром и лавандой в лучах яркого солнца.

Лаванда. Потому что небо было фиолетовым. Не голубым.

Фейри кружились вокруг нас. Они не пытались ткнуть или подтолкнуть меня, но они летели так близко, что я чувствовала их огненное дыхание на своём лбу. Мурашки покрыли моё тело, как раньше туман.

Мы приземлились на каменной террасе. Корни из нависающего сада торчали из грязи, которая волшебным образом парила над нашими головами. Лианы с блестящими цветами свисали, как занавес из бисера, с потолка из утрамбованной почвы.

— Лайнус просил встретиться с тобой перед сегодняшней церемонией.

Я бросила взгляд на лицо Круза.

— Лайнус? — я поперхнулась.

— Лайнус Вуд. Отец Эйса.

— Я знаю, кто он.

Я вздрогнула, когда от страха у меня затвердели лопатки. Вокруг нас приземлились другие фейри.

Я вздрогнула, когда узнала двоих из них. Это были друзья Лили, те самые, которых я видела у «Астры» в тот день, когда Стелла пыталась накормить меня кексом с мальвой.

У одной были выкрашенные в розовый цвет волосы, а у другой блестящая каштановая грива, доходившая до обнаженной тазовой кости. Все феи носили одежду, но ткань была прозрачной и перламутровой, открывая изгибы и выпуклости. К счастью, они не были прозрачными в тех местах, которые имели значение.

Круз всё ещё держался за меня. Отчасти я хотела оторвать его пальцы от моей руки; другая часть была благодарна за его прикосновение. Пока эта часть не вспомнила, что это была его вина, что я оказался в этой странной стране в первую очередь. Он потянул меня за собой, и хотя я последовала за ним, я отмахнулась от него. Близко, но больше не соприкасаясь, мы прошли сквозь толпу, которая расступилась вокруг нас.

Я огляделась вокруг, когда мы миновали ряд колоссальных золотых дверей и вошли в большой зал с далёким сводчатым потолком. В нём были оконные стёкла с алмазной огранкой, которые преломляли свет на белом каменном полу.

Впереди меня маячил приподнятый помост. И с этого возвышения поднималось дерево с полупрозрачными янтарными листьями. В его стволе было вырезано сиденье. В нём сидел мужчина с густыми светло-рыжими волосами, увенчанными золотым венком.

Печально известный Лайнус Вуд.

В этом лице было что-то от Эйса. Глаза цвета халцедона, золотистая кожа и точёная квадратная челюсть. Но там, где от него исходила красота Эйса, красота этого мужчины была такой же холодной и твёрдой, как пол у меня под ногами.

Когда я приблизилась, его расчётливый взгляд скользнул по мне, от кроссовок до спутанных волос. Рядом с ним стояли две женщины. Одной из них была его жена — я вспомнила её имя из статьи, которую я прочитала об Эйсе и Анджелине: Эддисон — бывшая актриса и модель со светлыми волосами до плеч, неподвижными блестящими красными губами и большими серыми глазами, которые казались пустыми. Другой была невеста Эйса, Анджелина, темноволосая красавица с овальным лицом и декольте, соблазнительно выглядывающим из серебристого лифчика. Её длинные пальцы, украшенные большим количеством колец, чем у большинства людей, непрерывно поглаживали её обнаженный округлый живот. Она стояла так же близко к Лайнусу, как и его жена, возможно, ближе, её верхняя губа приподнялась в лёгкой, отталкивающей улыбке над очень белыми и ровными зубами.

— Наконец-то мы встретились, Катори Прайс, — громкий голос Лайнуса заставил меня вздрогнуть и схватиться за Круза.

Когда я поняла, что снова цепляюсь за фейри, который разрушил мою жизнь, я отпустила его и оставила некоторое пространство между нами. Возможно, он был меньшим из двух зол, но всё равно оставался злом.

Лайнус взглянул на жену.

— Она хорошенькая, правда, Эдди?

Лицо Эддисон медленно наклонилось к мужу, и ещё медленнее она кивнула, но её глаза были расфокусированы. В колледже я общалась со многими наркоманами, и именно так Эддисон Вуд поразила меня, насколько женщина подсела на какой-то наркотик, который замедлял реакцию её организма.

Лайнус по-волчьи ухмыльнулся мне.

— Я слышал, ты присоединишься к нашей семье.

Я не ответила. Что тут было отвечать?

— Мы очень рады познакомиться с настоящим охотником.

— Полуохотником, — поправил Лайнуса Круз.

Лайнус махнул рукой, как будто это было не важно.

— Где мой сын? Эйс! — его голос эхом разнёсся по огромному тронному залу. Приглушенный шепот роился вокруг меня. — Эйс? — он снова взревел, но был встречен тишиной.

— Вы хотите, чтобы мы привели его, Массин? — спросил охранник с золотыми глазами.

Лайнус снова взмахнул рукой.

— Пока он здесь сегодня вечером, в этом нет необходимости. В конце концов, он знает эту девушку, — его пристальный взгляд снова скользнул по мне.

Мои плечи плотно сжались, и капля пота скатилась по моей спине. Порыв бурлящего воздуха ударил по моим липким щекам, в бешенстве взлохматил волосы. Я подняла глаза и чуть не пригнулась, когда увидела гладкую нижнюю сторону чёрного кожистого крыла, рассекающего воздух над моей головой.

Там был дракон.

Настоящий дракон.

Я огляделась вокруг, наполовину ожидая увидеть, как люди падают на колени и кричат, но люди даже не моргнули при этом.

Моё сердце замерло так неподвижно, что я подумала, что оно разлетится вдребезги, если кто-нибудь щелкнет им.

Дракон в чёрной чешуе мягко приземлился на каменный пол и прижал свои волокнистые крылья к телу. Большое тело замерцало, а затем его края расплылись и сжались в гибкое человеческое тело.

Дракона заменила женщина, полностью одетая в обтягивающую чёрную кожу. Её коротко подстриженные волосы были такими же чёрными, как у Круза, а глаза такими же зелёными, как у него. Что имело смысл. Это — как её назвал Борго? — драка была Лио Вега, мать Круза.

Женщина, которая убила моего двойника Ишту много веков назад.

Её глаза сузились, когда она изучала меня. Видела ли она Ишту? Она подошла к нам, прикоснулась двумя пальцами ко лбу своего сына. Он наклонил голову.

— Благословенны небеса, которые благополучно доставили тебя домой, сын мой, — сказала она ему, прежде чем убрать пальцы с его лба. Её рука потянулась к моей голове.

Я отпрянула назад. Моё сердце запнулось и заколотилось, и моя метка вспыхнула к жизни.

Взгляд Лио переместился на мою руку.

— Я думала, что девушка была связана с тобой узами?

— Почему в Неверре ты так думаешь, мама?

— Патила увидела букву «V».

Это имя вызвало в воображении образ фейри с эбеновой кожей, которую я встретила в Раддингтоне, той, которая обожгла мне кончики пальцев.

— Всегда было двойное V, мама. Эйс опередил меня с ней.

Почему он лгал?

Лио изучала своего сына, затем её взгляд снова прошёлся по моему лицу. Она снова подняла средний и указательный пальцы, и, хотя я отшатнулась, кончики их встретились с моим лбом.

— Пусть истина наполнит твоё сердце, Катори.

Небольшой электрический разряд пронзил меня насквозь.

— Да, я довольно ужасающа. Но только для тех, кто стремится навредить нашему миру.

Я подскочила, когда поняла, что она только что прочитала мои мысли.

— У нас есть твоё благословение, мама?

Улыбка тронула один уголок её рта, и у меня пересохло в горле. Я облизала языком губы.

— Ты счастливая девушка, Катори. Наш вид обычно не общается с нежелательными. Но поскольку ты также частично Благая, — вздохи поднялись из собрания, — Я не могу прямо отказаться от союза между тобой и моим сыном.

Страх откачал кровь от моего лица, высосал её из моих конечностей. Я вздрогнула.

Как будто почувствовав, как ужасный холод пробирает моё тело, Круз придвинулся ближе ко мне.

— Давайте не будем шокировать мою невесту в её первый час среди нас. Лайнус, мы можем быть свободны? Нам с Катори многое нужно обсудить перед сегодняшней церемонией.

Лайнус ухмыльнулся, затем пошевелил пальцами, его венок замигал в свете фейри.

— Конечно. Конечно. Наслаждайтесь вашими дискуссиями, — смех пронёсся по собранию. — Увидимся на закате, Круз… Катори.

Он поцеловал указательный и средний пальцы и протянул их мне, затем встал и, сопровождаемый Анджелиной и Эддисон, исчез за своим троном из дерева.

— Мама.

Круз наклонил голову к своей матери, чьи глаза снова опустились на мою руку, к слабым белым линиям буквы W.

Она попятилась от нас. Круз взял меня за безвольную руку, развернул и потащил обратно сквозь толпу людей. Когда мы подошли к краю каменной террасы, он подхватил меня и нырнул, а затем метнулся, как одна из моих стрел, к роще гигантских деревьев.

Я вцепилась ему в шею, страх охватывал меня каждый раз, когда он кружил вокруг ствола. Мы взлетели так высоко, что я ожидала, что у меня заложит уши, но этого не произошло. Может быть, как и цвет неба, давление воздуха в Неверре было другим. По крайней мере, воздух содержал кислород, как воздух дома.

Дом.

Это уже казалось таким далёким.

В трёх этажах от кроны дерева наш полёт замедлился. Последний взмах, и мы приземлились на маленьком деревянном крыльце без перил. Очевидно, фейри не боялись упасть. Я не отпускала Круза, пока он не отошёл достаточно далеко от края посадочной площадки. Когда он опустил меня на землю, мои ноги угрожали подогнуться, чувствуя себя скорее липкими червями, чем твёрдыми мышцами. Я потянулась к стене из грубой коры, в которой была вырезана дверь. Он прижал кончики пальцев к дереву и толкнул её. Дверь тяжело распахнулась.

Не говоря ни слова, он повёл меня в тёмную пустоту, которая осветилась, когда он вошел внутрь. Ламп не было, но в огромном помещении было светло. Стена напротив нас представляла собой одну большую панораму неба, солнца и плывущего дворца.

Я подошла к окну, и мои глаза, которым удалось остаться сухими, наполнились слезами.

В заключении.

Я была в ловушке.

Как птенец, который не знал, как пользоваться своими крыльями. В отличие от птенца, если бы по моим венам не текла магия фейри, я бы никогда не научилась летать.

Я подумала о птичке, которую вылечила у Холли, когда была маленькой. Я вспомнила, как её рука сомкнулась вокруг моей, когда я держала её, как улыбка исказила её лицо, когда я раскрыла ладонь, и разбившаяся птица снова ожила. Неужели я это сделала? Или Холли?

Кем, чёрт возьми, я была? И как, чёрт возьми, я узнаю, что оказалась в ловушке внутри ствола дерева?

— Тебе следует отдохнуть, Катори.

Я зажмурила глаза, чтобы сдержать слёзы, пока он не увидел их.

— Твоя мама умеет читать мысли?

— Только когда она прикасается к тебе.

— Хорошо, что я не думала о смене метки, когда она это сделала.

Он не ответил.

— Почему ты солгал ей?

— Это не твоя забота, — его зелёные глаза остановились на тумане, плывущем под дворцом.

Скрестив руки на груди, я повернулась к нему.

— Скоро я стану твоей невестой. Разве мне не позволено знать твои секреты?

— Кто-нибудь придёт, чтобы одеть тебя за час до церемонии.

— Я думала, вы с матерью теперь близки.

— Что оставляет тебе много часов, чтобы расслабиться, — он протянул руку. — Дай мне свой телефон, чтобы я мог написать твоему отцу, что ты благополучно прибыла в Руанду.

Я уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Прошёл едва ли один час.

— Не на Земле.

Я достала свой телефон из кармана ветровки. Экран был искажен, пиксели странно мигали. Эйс не солгал. Телефоны здесь действительно не работали.

Я передала его ему.

Когда Круз направился к двери, я спросила:

— Ты оставляешь меня одну?

Он обернулся.

— Ты бы предпочла, чтобы я остался?

— Нет.

Между его бровями появилась борозда.

— Тогда увидимся сегодня вечером.

Когда дверь квартиры захлопнулась за ним, моё тело непроизвольно содрогнулось. Я уставилась на пространство вокруг себя: огромная кровать с балдахином, застеленная белоснежными простынями, книжные шкафы, заполненные книгами в кожаных переплётах. Я выбрала одну наугад и прочитала название: Plantae. Я пролистала её. Там были страницы и страницы текста, но ни одна из них не была на английском — фаэли, как я предположила. Блоки текста были перемежены гравюрами со странными растениями. Некоторые из них напоминали знакомые растения с длинными стеблями и широкими листьями, но некоторые были не похожи ни на что, что я когда-либо видела, сделаны из перьев или усеяны звёздообразными ягодами. Я пролистала оставшуюся часть книги, затем положила её на место и побродила по остальной части квартиры. Я обнаружила ванную комнату, сделанную из дерева и грубого серого камня.

Я повернула одну из ручек в душе. Вода зашипела по скрытым трубам, прежде чем, наконец, хлынула наружу. Я протянула ладонь, но почти сразу же отдернула её. Было холодно.

Я поискала другую ручку, но другой не было, и тогда я вспомнила: сделаны из огня. Зачем фейри нужна тёплая вода?

Я вышла из ванной и побрела через гостиную, которая состояла из четырёх больших кресел, расположенных вокруг круглого камина, спрятанного внутри дерева. С другой стороны, люди строили деревянные дома с работающими каминами.

Я вернулась к окну. Самое дальнее, что я могла видеть, было там, где туман лизал кору небесных деревьев. Калимборы. Слово, которому меня научил Борго, ударило в мой мозг, как гладкий камень, скользящий по пруду. Мой разум наполнился новыми воспоминаниями, а затем связал эти воспоминания с фактами, которые я почерпнула у Лили и Эйса.

На своём насесте я чувствовала себя скалолазом, болтающимся на краю обрыва. Моё приобретение в моём новом мире казалась в лучшем случае незначительным, но, по крайней мере, Лили, Борго и Эйс дали мне инструменты для использования.

Спустя долгое время я отвернулась от окна, сбросила ветровку, скинула кроссовки и забралась на кровать. Я не думала, что смогу заснуть. Не в чужой постели, когда адреналин бурлит в моей крови.

Что, если Круз вернётся?

Что, если фейри подкрадутся к окну, чтобы заглянуть внутрь?

Что, если…

Я зевнула.

ГЛАВА 34. ФИОЛЕТОВЫЙ

Я вздрогнула и проснулась, мои чувства были на пределе. Несмотря на то, что я всё ещё лежала, свернувшись калачиком на кровати Круза, повернув голову к пустому окну, в квартире ощущалось чьё-то присутствие. Вода зашипела, за ней последовал низкий напев, который был слишком женственным, чтобы это был Круз.

Деревянные половицы заскрипели под мягкими шагами.

Напев становился всё настойчивее, и я поняла, что песня мне знакома. Это была заглавная мелодия из «Титаника» — любимой маминой песни.

Не двигаясь, я прислушалась.

Мне стало интересно, путешествовала ли эта женщина на Землю и смотрела ли фильм. Я закрыла глаза. Её исполнение было медленнее, но всё ещё полностью соответствовало мелодии. Мама работала под саундтрек к фильму целыми днями, пока не обнаружила другой саундтрек к фильму и не включила его. Но «Титаник» был основным продуктом, который возвращался, в то время как большинство других саундтреков так и не появилось.

Напев прекратился так внезапно, что мои веки поднялись.

— Ты проснулась.

Невысокая женщина с круглыми раскрасневшимися щеками стояла в дверях ванной. Первое, что меня поразило, это то, что она одевалась не как фейри. На ней было жесткое зелёное кимоно в паре с широкими брюками в тон и туфлями из бежевой ткани.

— Я Вероли.

У меня закружилась голова, когда я села. Я приложила к ней ладонь и уставилась на Вероли, одну из людей, которым, как сказала мне Лили, я могла доверять.

— Медленно. Вставай медленно. Ты проспала весь день.

И действительно, снаружи пурпурное небо потемнело до ультрафиолетового, пронизанного мерцающими полосами света. Они были единственным источником света в безлунном небе.