Серебряный век. Стихотворения

Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.

Вечность лишь изредка блещет зарницами.

Время порывисто дует в лицо.

Годы несутся огромными птицами.

Клочья тумана – вблизи… вдалеке…

Быстро текут очертанья.

Лампу Психеи несу я в руке –

Синее пламя познанья.

В безднах скрывается новое дно.

Формы и мысли смесились.

Все мы уж умерли где-то давно…

Все мы ещё не родились.

Быть заключённым в темнице мгновенья,

Мчаться в потоке струящихся дней.

В прошлом разомкнуты древние звенья,

В будущем смутные лики теней.

Гаснуть словами в обманных догадках,

Дымом кадильным стелиться вдали.

Разум запутался в траурных складках,

Мантия мрака на безднах земли.

Тени Невидимых жутко громадны,

Неосязаемо близки впотьмах.

Память – неверная нить Ариадны –

Рвётся в дрожащих руках.

Время свергается в вечном паденье,

С временем падаю в пропасти я.

Сорваны цепи, оборваны звенья,

Смерть и Рожденье – вся нить бытия.

И день и ночь шумит угрюмо,

И день и ночь на берегу

Я бесконечность стерегу

Средь свиста, грохота и шума.

Когда ж зеркальность тишины

Сулит обманную беспечность,

Сквозит двойная бесконечность

Из отражённой глубины.

По ночам, когда в тумане

Звёзды в небе время ткут,

Я ловлю разрывы ткани

В вечном кружеве минут.

Я ловлю в мгновенья эти,

Как свивается покров

Со всего, что в формах, в цвете,

Со всего, что в звуке слов.

Да, я помню мир иной –

Полустёртый, непохожий,

В вашем мире я – прохожий,

Близкий всем, всему чужой.

Ряд случайных сочетаний

Мировых путей и сил

В этот мир замкнутых граней

Влил меня и воплотил.

Как ядро, к ноге прикован

Шар земной. Свершая путь,

Я не смею, зачарован,

Вниз на звёзды заглянуть.

Что одни зовут звериным,

Что одни зовут людским –

Мне, который был единым,

Стать отдельным и мужским!

Вечность с жгучей пустотою

Неразгаданных чудес

Скрыта близкой синевою

Примиряющих небес.

Мне так радостно и ново

Всё обычное для вас –

Я люблю обманность слова

И прозрачность ваших глаз.

Ваши детские понятья

Смерти, зла, любви, грехов –

Мир души, одетый в платье

Из священных лживых слов.

Гармонично и поблёкло

В них мерцает мир вещей,

Как узорчатые стёкла

В мгле готических церквей…

В вечных поисках истоков

Я люблю в себе следить

Жутких мыслей и пороков

Нас связующую нить.

Когда ж уйду я в вечность снова?

И мне раскроется она,

Так ослепительно ясна,

Так беспощадна, так сурова

И звёздным ужасом полна!

Моя земля хранит покой

Как лик иконы измождённый.

Здесь каждый след сожжён тоской,

Здесь каждый холм – порыв стеснённый.

Я вновь пришёл – к твоим ногам

Сложить дары своей печали,

Бродить по горьким берегам

И вопрошать морские дали.

Всё так же пуст Эвксинский понт

И так же рдян закат суровый,

И виден тот же горизонт,

Текучий, гулкий и лиловый.

Седым и низким облаком дол повит…

Чернильно-сини кручи лиловых гор.

Горелый, ржавый, бурый цвет трав.

Полосы йода и пятна жёлчи.

В морщине горной, в складках тиснёных кож

Тускнеет сизый блеск чешуи морской.

Скрипят деревья. Вихрь траву рвёт,

Треплет кусты и разносит брызги.

Февральский вечер сизой тоской повит.

Нагорной степью мой путь уходит вдаль.

Жгутами струй сечёт глаза дождь.

Северный ветер гудит в провалах.

К излогам гор душа влекома…

Яры, увалы, ширь полей…

Всё так печально, так знакомо…

Сухие прутья тополей,

Из камней низкая ограда,

Быльём поросшая межа,

Нагие лозы винограда

На тёмных глыбах плантажа,

Лучи дождя и крики птичьи,

И воды тусклые вдали,

И это горькое величье

Весенней вспаханной земли…

День молочно-сизый расцвёл и замер;

Побелело море; целуя отмель,

Всхлипывают волны; роняют брызги

Крылья тумана.

Обнимает сердце покорность. Тихо…

Мысли замирают. В саду маслина

Простирает ветви к слепому небу

Жестом рабыни.

Солнце! Твой родник

В недрах бьёт по тёмным жилам…

Воззывающий свой лик

Обрати к земным могилам!

Солнце! Из земли

Руки чёрные простёрты…

Воды снежные стекли,

Тали в поле ветром стёрты.

Солнце! Прикажи

Виться лозам винограда.

Завязь почек развяжи

Властью пристального взгляда!

Звучит в горах, весну встречая,

Ручьёв прерывистая речь;

По сланцам стебли молочая

Встают рядами белых свеч.

А на полянах влажно-мшистых

Средь сгнивших за зиму листов

Глухие заросли безлистых

Лилово-дымчатых кустов.

И ветви тянутся к просторам,

Молясь Введению Весны,

Как семисвечник, на котором

Огни ещё не зажжены.

Облака клубятся в безднах зелёных

Лучезарных пустынь восхода,

И сбегают тени с гор обнажённых

Цвета роз и мёда.

И звенит и блещет белый стеклярус

За Киик-Атламой костистой,

Плещет в синем ветре дымчатый парус,

Млеет след струистый.

Отливают волны розовым глянцем,

Влажные выгибая гребни,

Индевеет берег солью и сланцем,

И алеют щебни.

Скрыты горы синью пятен и линий –

Переливами перламутра…

Точно кисть лиловых бледных глициний,

Расцветает утро.

Над синевой зубчатых чащ,

Над буро-глинистыми лбами

Июньских ливней тёмный плащ

Клубится дымными столбами.

Весёлым дождевым вином,

Водами, пьяными, как сусло,

И пенно-илистым руном

Вскипают жаждущие русла.

Под быстрым градом тонких льдин

Стучат на крышах черепицы,

И ветки сизые маслин

В испуге бьют крылом, как птицы.

Дождь, вихрь и град – сечёт, бьёт, льёт

И треплет космы винограда,

И рвётся под бичами вод

Кричащая Гамадриада…

И пресных вод в песке морском

Встал дыбом вал, ярясь и споря,

И жёлтым ширится пятном

В прозрачной прозелени моря.

Сквозь облак тяжёлые свитки,

Сквозь ливней косые столбы

Лучей золотистые слитки

На горные падают лбы.

Пройди по лесистым предгорьям,

По бледным полынным лугам

К широким моим плоскогорьям,

К гудящим волной берегам,

Где в дикой и пенной порфире,

Ложась на песок голубой,

Всё шире, всё шире, всё шире

Развёртывается прибой.

Опять бреду я босоногий;

По ветру лоснится ковыль;

Что может быть нежней, чем пыль

Степной разъезженной дороги?..

На бурый стелется ковёр

Полдневный пламень, сух и ясен,

Хрусталь предгорий так прекрасен,

Так бледны дали серых гор!

Солёный ветер в пальцах вьётся…

Ах, жажду счастья, хмель отрав

Не утолит ни горечь трав,

Ни соль овечьего колодца…

Твоей тоской душа томима,

Земля утерянных богов!

Дул свежий ветр… Мы плыли мимо

Однообразных берегов.

Ныряли чайки в хлябь морскую,

Клубились тучи. Я смотрел,

Как солнце мечет в зыбь стальную

Алмазные потоки стрел,

Как с черноморскою волной

Азова илистые воды

Упорно месит ветр крутой

И, вестник близкой непогоды,

Развёртывает свитки туч,

Срывает пену, вихрит смерчи,

И дальних ливней тёмный луч

Повис над берегами Керчи.

Заката алого заржавели лучи

По склонам рыжих гор… и облачной

галеры

Погасли паруса. Без края и без меры

Растёт ночная тень. Остановись. Молчи.

Каменья зноем дня во мраке горячи.

Луга полынные нагорий тускло-серы. И низко над холмом дрожащий серп

Венеры, Как пламя воздухом колеблемой свечи…

Ветер с неба хлопья облак вытер,

Синим светом светит водоём,

Жёлтою жемчужиной Юпитер

Над седым возносится холмом.

Искры света в диске наклонённом –

Спутники стремительно бегут,

А заливы в зеркале зелёном

Пламена созвездий берегут.

А вблизи струя звенит о камень,

А внизу полёт звенит цикад,

И гудит в душе певучий пламень

В синеве сияющих лампад.

Кто сказал: «Змеёю препояшу

И пошлю»?.. Ликуя и скорбя,

Возношу к верховным солнцам чашу,

Переполненную светами, – себя…

Преградой волнам и ветрам

Стена размытого вулкана,

Как воздымающийся храм,

Встаёт из сизого тумана.

По зыбям меркнущих равнин,

Томимым неуёмной дрожью,

Направь ладью к её подножью

Пустынным вечером – один.

И над живыми зеркалами

Возникнет тёмная гора,

Как разметавшееся пламя

Окаменелого костра.

Из недр изверженным порывом,

Трагическим и горделивым,

Взметнулись вихри древних сил –

Так в буре складок, в свисте крыл,

В водоворотах снов и бреда,

Прорвавшись сквозь упор веков,

Клубится мрамор всех ветров –

Самофракийская Победа!

Над чёрно-золотым стеклом

Струистым бередя веслом

Узоры зыбкого молчанья,

Беззвучно оплыви кругом

Сторожевые изваянья,

Войди под стрельчатый намёт,

И пусть душа твоя поймёт

Безвыходность слепых усилий

Титанов, скованных в гробу,

И бред распятых шестикрылий

Окаменелых Керубу.

Спустись в базальтовые гроты,

Вглядись в провалы и пустоты,

Похожие на вход в Аид…

Прислушайся, как шелестит

В них голос моря – безысходней,

Чем плач теней… И над кормой

Склонись, тревожный и немой,

Перед богами преисподней…

… Потом плыви скорее прочь.

Ты завтра вспомнишь только ночь,

Столпы базальтовых гигантов,

Однообразный голос вод

И радугами бриллиантов

Переливающийся свод.

Я дух механики. Я вещества

Во тьме блюду слепые равновесья,

Я полюс сфер – небес и поднебесья,

Я гений числ. Я счётчик. Я глава.

Мне важны формулы, а не слова.

Я всюду и нигде. Но кликни – здесь я!

В сердцах машин клокочет злоба бесья.

Я князь земли! Мне знаки и права!

Я слуг свобод. Создатель педагогик.

Я – инженер, теолог, физик, логик.

Я призрак истин сплавил в стройный бред.

Я в соке конопли. Я в зёрнах мака.

Я тот, кто кинул шарики планет

В огромную рулетку Зодиака!

На дно миров пловцом спустился я –

Мятежный дух, ослушник высшей воли.

Луч радости на семицветность боли

Во мне разложен влагой бытия.

Во мне звучит всех духов лития,

Но семь цветов разъяты в каждой доле

Одной симфонии. Не оттого ли

Отливами горю я, как змея?

Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице

Свободен я. Бессилием – могуч.

Лишённый крыл, в паренье равен птице.

Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ!

Весь хор светил – един в моей цевнице,

Как в радуге – един распятый луч.