Серийный убийца

Глава 6

Ронни

Придя домой на ужин после супер дерьмового дня, я небрежно бросила свои ключи на столик возле входа, "укромный уголок", как я любила его называть.

Нет ничего подобного коридору или фойе в этой скверной лачуге с одной спальней, площадью 400 квадратных футов (121 кв. м.), где я жила. Билли арендовал ее прежде, чем я могла бы одобрить, и у меня не было права голоса после того, как он уже закончил подписание договора аренды.

Мы платили слишком много за аренду, и я мечтала свалить с этого места, как впрочем, и от Билли и направить свою жизнь в новое русло. Проблема была в том, что для осуществления этого нужны были деньги, но оказалось, что я не могла найти укромный тайник для их хранения, где бы его жажда алкоголя не отыскала их.

Он был мудак, а я глупая женщина, решившая с ним остаться.

Повезло мне.

- Билли! - позвала я, в основном надеясь, что ответ не последует. Для него это было не слишком раннее время, чтобы напиться и, вероятно, оттрахать какую-нибудь тупую сучку, так что я надеялась, что дом в моем распоряжении.

Он не ответил, и по моим уставшим мышцам невольно растеклось расслабление. Я ничего так не хотела, как в тихой ванной смыть с себя мерзкую вонь дня.

Когда мое тело скользнуло в горячую воду, я возблагодарила бога за единственно хорошую вещь в этом месте – двойной модуль для душа и ванны. Раньше я жила в местах, где был лишь маленький пластиковый стоячий душ, и ненавидела отсутствие возможности погрузиться в ванну при желании.

Пока я любовалась тем, как моя кожа отмокает в восхитительно горячей воде, стены дома задрожали, давая понять, что, должно быть, Билли зашел через переднюю дверь, как обычно, хлопнув ею.

Со стоном я скользнула с головой под воду, тщетно надеясь, что он упал в пьяный обморок на диване, и я смогу прокрасться в спальню, чтобы сносно поспать ночью. Конечно, было всего пять вечера, но я не желала быть облапанной и избитой мудаком, вонявшим смесью алкоголя и какой-то суки, оттраханной им сегодня в полдень.

Я почувствовала, как стены ванной снова задрожали и, открыв глаза, под водой, увидела, как она покрылась рябью от вибрации. Тень зависла надо мной. Рука потянулась вниз, беспокоя водную гладь. Мое задержанное дыхание вышло в порыве пузырьков, и меня подняли из-под теплого одеяла воды навстречу суровому холоду воздуха.

Даже укусы холода на моей коже не смогли отвлечь меня от пьяного помешательства, которое я увидела в глазах Билли.

Звук вырывающихся из моей головы волос был лишь отвлечением от последовавшей за ним боли.

- Где, блин, твои деньги, Ронни?

Мои ноги поскользнулись на пластиковой ванной, и тело плавно двинулось вниз, принося еще больше боли вдоль моего позвоночника. Я должна была двигаться медленно, зная, что борьба его только больше разозлит. Но подобное знание забавно. Независимо от того, как громко ваш осведомленный разум кричит, чтобы вы подчинились, что-то еще внутри каждого человека вопит громче, веля вам бороться.

Я не желала стать его жертвой.

- У меня нет никаких чертовых денег! Ты пропил их все, скотина! - потянувшись вверх, я попыталась вырвать из его хватки свои волосы.

Его хватка был слишком крепкой; годы, проведенные на стройке, сделали его сильным прежде, чем он ушел, чтобы продолжать тупую жизнь алкоголика.

- Ты лжешь, Ронни. Я знаю, ты, блядь, лжешь. Ты ходила сегодня на работу, так что я знаю, ты спрятала от меня немного чаевых.

Налитые кровью глаза смотрели на меня, пока вонь его дыхания прокатывалась по лицу. Эта вонь вызвала во мне жажду, боль в желудке сейчас могла конкурировать с болью от удерживаемых волос.

Билли отвел от меня взгляд, осматривая пол в ванной, и, наконец, остановившись на моей рабочей униформе, уронил меня назад в ванную. Удар черепа об пластиковый выступ размыл мой взгляд в жгучей красной боли, пока я погружалась под поверхность воды.

Мой рот открылся в безмолвном крике, скудное количество воздуха вырвалось из моих пустых легких. Я оттолкнулась нетвердыми руками, мое лицо поднялось на поверхность, и я смогла втянуть столь необходимый мне кислород. Не успела я и отдышаться, как услышала сердитый, разочарованный крик Билли, проносящийся через заполненную паром комнату.

- Шестьдесят чертовых долларов? Ты работала весь хренов день и это все, что ты принесла домой?

Его кулак встретился с моей головой, и в то же время другой ее стороной я влетела в стену. Находясь между хрустом от его кулака и треском от стены, я протянула руку в попытке удержаться за скользкий пластиковый выступ, обламывая ногти и отказываясь потерять сознание и упасть под воду.

Без разницы.

Даже если бы я утонула, это не было бы хуже того, что последовало дальше.

Вытащенная из ванной, я боролась с ним, терпя неудачу из-за воды, стекающей по моей коже. Мои ступни тщетно скользили по плиточному полу, а руками я пыталась убрать его пальцы с моих волос. Упав снова, я почувствовала приступ боли, простреливший мою ногу от бедра и дальше вниз по ноге.

Повернув голову, я заметила пятидесятку, лежащую на полу, которую оставил мне роскошный мужчина. Чаевые были больше, чем чек за его еду, и я задавалась вопросом, намеренно ли он ее оставил или по ошибке. Мне следовало догнать его, чтобы дать знать об этом, но я так отчаянно нуждалась в наличных.

Наличные, которые, в конечном счете, окажутся в животе Билли, путешествуя по его печени и почкам, причиняя вред прежде, чем он помочится ими в туалете на следующее утро.

Он наклонился, возвышаясь надо мной, его вонючее дыхание снова наполнило воздух.

- В какой херне ты хороша, сука? Тебе повезло, что я забочусь о тебе, повезло, что я не выбросил тебя к чертовой матери на улицу.

Его ботинок со стальным носком сильно ударил меня в живот, и мое тело проехало по полу, врезавшись в стену.

Мне бы следовало не говорить ни слова, но не всегда удается смириться с оскорблениями, опираясь на доводы логики.

- Пошел ты, Билли. Если бы не я, у тебя бы ни копейки не было на жизнь. Возьми чертовы деньги и уходи.

Он засмеялся. Мудак смеялся, пока кровь стекала с моего подбородка. Наверное, у меня были внутренние повреждения, но мой гнев притуплял боль. Я смотрела, как алые капли капают с подбородка на пол, и думала, что цвет моей собственной смерти оказался таким красивым.

Я знала, что он может убить меня. И поскольку в настоящее время он был пьян и глуп, то вероятно, так он и собирался поступить.

Словно у меня не было причин жить. Все, что было мне известно, так это то, что я не собиралась кануть в небытие, не забрав кусочек его с собой. Когда он снова потянулся ко мне, я стала царапаться и вонзать ему в лицо свои ногти с неровными краями, разрезая его плоть так, что его темно-красная кровь встретилась с моей.

Нет, мудак. Тебе не жить после этого без моего клейма на своей роже. И если я уйду из жизни, то улики под моими ногтями укажут на тебя.

Однако, как оказалось, это был плохой ход с моей стороны. Я лишь рассмешила его еще сильнее.

Разбавленная алкоголем кровь лилась ручьями с его лица, когда он схватил меня за лодыжку и потянул по полу ванной комнаты. Ему было все равно, что мое тело, словно водный лыжник за поворачивающей лодкой, будет по инерции встречаться со всеми препятствиями. В итоге, благодаря воде на моей коже, я без лишнего трения проехала по гладкой поверхности плитки. Моя голова снова врезалась в поверхность чего-то тяжелого, зрение размылось, а в ушах зазвенело не только от боли, но и от собственного болезненного крика.

- Думаешь, я не заставлю тебя заплатить за это, сука? Ты думаешь, что можешь безнаказанно причинить мне боль? - он кричал словно сумасшедший, мчащий на скорости, вместе его слова были нечленораздельными, понятными только мне, так как я слышала их множество раз до этого.

Пока мы добрались до гостиной, я врезалась в каждую стену и косяк, которые мы миновали. Моя голова пульсировала, взывая о защите, но вред уже был нанесен. Волны боли вибрировали во мне с каждым ударом сердца, и я была едва в сознании, когда Билли поднял меня и трижды ударил кулаком по лицу, после чего бросил на грязный, запятнанный диван.

- О, да. Ты заплатишь за это, сука. Ты не позволяла мне трахать тебя весь этот чертов год, и я возьму то, за что заплатил.

Сплевывая кровь, языком я почувствовала шатающийся зуб. Оглянувшись, я смогла лишь разглядеть его нечеткий профиль, но вытягиваемый из его штанов ремень был по-прежнему узнаваем.

Мой отец бил меня ремнем, когда я была ребенком; мать тоже. Когда я жаловалась или воровала еду. Любой совершенный мною грех всегда приводил к встрече моей плоти с кожаным жалом. Я ненавидела боль и смущение от демонстрации моей голой задницы перед родителями, пока они наносили столько ударов ремнем, сколько, по их мнению, я заслужила.

Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что укус их тонкого кожаного ремня был ничем по сравнению с силой металлической пряжки Билли, одной из таких глупых новинок, которые носили ковбои или дураки.

Не уверена, сколько раз он меня ударил. Вместо того, чтобы пытаться подсчитать удары, я думала о травмах, которые они вызвали. По разу для каждой почки, три раза по ребрам спины. Моя голова закружилась еще чуточку сильнее, когда пряжка ударила по ней и вернулась к дальнейшему избиению моих ног, больше я не могла держать оборонительную позицию. Снова, и снова, и снова... неустанно нанося удары без жалости и беспокойства.

Я едва могла дышать или двигаться, не причиняя себе еще больше боли. К тому времени, когда Билли снова схватил мои щиколотки и протянул меня по дивану, разводя мои ноги, чтобы он мог оказаться в позиции сзади, я уже не боролась. Это было бы еще одним оскорблением, добавившим травмы, который он уже и так нанес.

Я подумала, что он просто трахнет меня и уберется. Но то, что он сделал дальше, дало понять: он не собирался оставлять меня в живых.

Обернув ремень вокруг моей шеи, Билли продел конец через пряжку, затягивая так туго, что я не могла дышать.

- Теперь, сука, я собираюсь объездить тебя, как маленькую шлюшку, которой ты и являешься.

Он сильно потянул за ремень, словно это были поводья лошади. Я задыхалась и кашляла, кряхтя и кровоточа, как резаный поросенок.

Я услышала, как его штаны упали на пол, ублюдок не мог даже времени потратить на мою смазку, прежде чем толкнуть себя внутрь. Мое тело дергалось вперед каждый раз, когда он просовывал себя внутрь, лицо оцарапывала ткань дивана, кожа горела от трения. Он ударил меня по попе, крича:

- Ву-ху! - и - Черт, да! - словно ему удалось продержаться на родео-аттракционе больше 8 секунд.

Единственное, чего не хватало в этой сцене, так это взрывной музыки из радио, чего-то громкого и агрессивного, чтобы заглушить мои крики.

Думаю, это было не обязательно. Его свободная рука опустилась, вдавливая мое лицо в подушку так глубоко, что это заглушало каждый издаваемый мною звук. Мою голову принуждали двигаться вперед, а пояс тянул меня назад, и я боролась за свой последний вдох, когда он сунул член в более узкое отверстие моего тела.

Мое тело затрясло в последней попытке жить, прежде чем судороги унесли меня на мили отсюда. Закрыв глаза, я отправилась в невесомые объятия смерти, уплывая в место, где руки Билли не смогли бы снова меня тронуть.

Жаль, что именно он положил конец моему пути, особенно учитывая то, что нет никого среди живых, кто стал бы меня оплакивать.

У меня никого не было.

Я была никем.

Но у меня была одна вещь.

У меня была гордость... потому что я не сдалась без боя.

***

- Проснись.

Ладонь легонько похлопала меня по щеке, но даже нежное прикосновение было слишком болезненным для моей кожи.

- Открой глаза и проснись.

Я не узнала голос и задалась вопросом, может, сам Бог по ту сторону будит меня? Но если я умерла, почему мне все еще больно?

Моргая, я попыталась открыть глаза так широко, как могла, и повернула голову в направлении голоса. Все, что я увидела, был темный силуэт, подсвеченный вспышками мерцающего света. Я чувствовала, что мы движемся, и слышала урчание двигателя.

- Кто ты? - пропищала я из-за сдавленного горла и разбитых губ.

Он усмехнулся.

- Кажется, ты немного умнее меня. Я и не подумал задать этот правильный вопрос во все те разы, когда видел тебя, - его рука потянулась, чтоб приласкать мои волосы. - Я исправлю это сейчас. Кто... ты?

- Ронни, - даже будучи неуверенной в личности мужчины, с которым говорю, я с трудом, кашляя, пыталась отвечать.

Размышляя, он убрал свою руку с моей головы.

- Как жаль. Разве это не сокращение от чего-то?

Снова кашляя, я выплюнула:

- Вероника.

- Длинновато. Не уверен, которое из них более омерзительно.

Странность его заявления не развеялась, даже когда я повернула голову в другую сторону. Я была в кресле. На мне было какое-то подобие ремня, и вспышки света мелькали в окне.

Шло время, я удивлялась, что не была мертва.

Найдя силы, чтобы снова говорить, я спросила:

- Где Билли?

В ответ за секундой молчания последовал мягкий смешок.

- Возвращайся ко сну, Зверушка. Ты больше никогда не должна волноваться о Билли.