Серые Рыцари

18. САД ИЗВАЯНИЙ

Тяжелая балурианская пехота из-за падения обломков корабля лишилась трети состава. Люди были испепелены взрывом, их прах развеялся в воздухе вместе с пылью. Полковник Гортц погиб, система связи вышла из строя, так что еще одна треть солдат оказалась отрезанной и беспомощной. Эти несколько сотен воинов, не имея возможности связаться со штабом, были вынуждены затаиться в окопах и держать оборону от врага, которого они так и не видели. Последняя треть балурианцев — более семисот солдат — собрались у северной оконечности участка имперских войск. Балурианцы отличались превосходной дисциплиной, но почти все офицеры погибли. Не осталось никого, кто мог бы повести воинов в наступление после катастрофического взрыва.

Однако солдаты Империума могли сражаться и без офицеров. Когда офицеры были неспособны вести людей — будь то из-за некомпетентности, измены, недостатка воли или, как произошло на Вулканис Ульторе, из-за фатального несчастного случая, — командование принимала на себя другая структура.

Комиссар не был тактиком. Не был он и стратегом. Он не мог спланировать атаку или организовать успешную оборону. Но когда солдаты нуждались в руководстве, все это не имело значения. Если не было настоящего командира, то комиссары вели солдат с передовой навстречу врагу, которого не могли рассмотреть ни полковник, ни остальные офицеры. Они вступали в бой, когда не представлялось возможности применить тактическое искусство или опыт, когда оставалась только кровожадная фанатическая отвага.

Комиссар Танатал никогда не сомневался, что сумеет повести балурианцев в бой, если не останется никого, кто мог бы это сделать. Именно к этому комиссара готовили с тех пор, как он впервые пришел в начальную школу для сирот множества имперских войн. За многие годы сурового обучения Танатал понял, что долг — это меч, который может убить тебя, а может и обратиться против врага. Этот меч выпало нести именно ему.

Комиссар не думал о сохранении жизней людей, о чистоте победы или даже о собственном благополучии. Его заботило только наказание врагов Императора — лишь за то, что они существовали в Его государстве. Через священное пламя войны Танатал был призван вести души солдат в объятия Императора.

Он считал себя вправе отбраковывать трусов и слабовольных, чтобы в составе балурианской пехоты оставались только настоящие солдаты, которые не имеют права дрогнуть перед гибелью во имя Императора.

Полы длинного кожаного черного плаща отяжелели от налипшей грязи, ячеистые доспехи сдавливали тело, но Танатал упорно шагал сквозь вихри пепла по траншеям на север. Он слышал, как солдаты окликали по именам товарищей, кричали от боли и громко молились. При виде погибших от удушья солдат комиссар ненадолго остановился, чтобы снять остроконечный шлем и надеть дыхательные фильтры. Теперь, когда большая часть пепла задерживалась в аппарате, дышать стало свободнее.

Тучи пепла разорвались, и Танатал мог хоть что-то увидеть, хотя было все еще темно, как в полночь. Во мраке вспыхнул тусклый свет факела, и Танатал заметил нескольких людей, едва различимых на разрушенных укреплениях. Они выбирались из-под завалов, небольшую группу солдат возглавлял сержант.

— Сержант! — закричал Танатал. — Куда ты направляешься?

— Они идут на нас через сектор сестер. Мы соберемся на задней линии окопов. Займем вспомогательные траншеи и организуем другую линию…

Танатал выхватил болт-пистолет и прострелил сержанту горло. Стоящие рядом солдаты замерли.

— Отряд! — завопил Танатал, словно отдавал приказ на плац-параде.— Мы двинемся на север! Противник нанес удар, чтобы отрезать нас от цели своего наступления, но он просчитался! Пока жив хоть один пехотинец Балура, враг не пройдет!

Люди, пользуясь темнотой, попытались скрыться от Танатала. Прогремело еще два выстрела, и один из солдат замертво повис на колючей проволоке. Больше никто не пробовал убежать.

— Наш враг на севере! Отряд будет атаковать его!

Вокруг комиссара начали собираться люди. Танатал перепрыгнул через несколько тел и выбрался на край окопа, чтобы его было видно со всех сторон. Он выхватил из рук стоящего рядом человека факел и поднял высоко над головой, направив свет в пепельную завесу.

— Враг пытается отрезать нас и окружить! Сейчас он убивает наших братьев, а вскоре возьмется за нас! Он уже считает, что победил! Но если он рассчитывает добиться победы — тогда, клянусь Императором, ему придется уничтожить нас всех до одного! Пока жив хоть один балурианец, Император будет защищен!

Танатал снова выстрелил — на этот раз не целясь, просто в темноту. К нему по траншеям подошли еще несколько балурианцев. Танатал, пробираясь через колючую проволоку и завалы земли, направился на север. Толпа за его спиной росла с каждой минутой.

— На север! — кричали люди. — Враг хочет обойти нас с тыла! Следуйте за нами!

Среди воцарившейся сумятицы быстро образовалась сплоченная группа людей, шагающая сквозь темноту. Танатал, сумев привлечь внимание, не собирался его упускать. Он говорил о необходимости отомстить. Он стрелял в тех, кто пытался скрыться в темноте. Он воспользовался яростью балурианцев и превратил ее в орудие против страха. И при мысли о том, что люди обратились к нему, а не бросились в отчаянии искать безопасное убежище, сердце комиссара восторженно трепетало.

Он принес им спасение. Он направил их на путь, который вел от греха трусости к ослепительному свету Императора.

Враг где-то здесь. Он должен быть здесь. Разрушительный удар был только первым шагом в решительном наступлении. Танатал не мог позволить балурианцам уклониться от участия в битве.

— Комиссар! — раздался впереди чей-то голос.

Приглядевшись, Танатал на фоне клубов пепла рассмотрел очертания наземного бронированного кара. Из него выпрыгнул человек и быстро зашагал по грязи. Это был высокий стройный мужчина в длинной шинели, с энергетическим мечом в руке. Клинок активизировался, засияв бледно-голубым светом. Танатал увидел гордое аристократическое лицо и решительно сверкающие глаза.

— Комиссар, благодарение Императору! А я подумал, что все балурианцы погибли!

— Нет, пока жив хоть один из нас! — громко воскликнул Танатал, чтобы его слышали солдаты. — Нет, пока мы еще в состоянии заставить врагов страдать!

— Тогда ваши люди станут моим почетным караулом, комиссар. Враг здесь, неподалеку, и он очень силен, но с вашей помощью я смогу воздать ему по заслугам. — Человек взмахнул мечом, отдавая салют. — Инквизитор Голик Рен-Сар Валинов почтет за честь сражаться рядом с вашими людьми, комиссар.

Танатал сжал ладонь Валинова. Два лидера скрепили договор крепким рукопожатием.

— Что от нас требуется, инквизитор?

— Преданность и сила, комиссар. Это все, что необходимо. — Валинов поднял меч, чтобы все могли видеть его лезвие, сияющее, словно пойманная молния. — За Трон и погибших балурианцев! Отмщение и справедливость, сыны Императора! Месть!

— Месть! — закричали в ответ стоящие рядом солдаты, и вскоре все вслед за Танаталом стали без конца повторять этот призыв.

Месть. Всем известно, что ради отмщения стоит сражаться. Комиссар Танатал знал, что его долг будет выполнен. Сынам Балура представится возможность вступить в бой.

Уродливый куб здания химического завода маячил в темноте, среди нагромождений пластобетонных глыб, покрытых грязными потеками. Аларик разглядел на крыше сестер из отделения Возмездия, пытавшихся определить цели для тяжелых болтеров. Вокруг завода были разбросаны бетонные блоки противотанковых заграждений и стояло несколько танков. Все это представляло отличные укрытия для Серых Рыцарей и сестер по пути к цели.

Завод стоял на самом берегу озера Рапакс. Зловонные волны бились в заднюю стену здания. На бетонных блоках, из которых был построен завод, проступили следы химикатов, впитавшихся в стены. Все сооружение имело неприглядный и заброшенный вид. В нем, словно в тюрьме, не было ни окон, ни украшений. Лишь одна-единственная покрытая ржавчиной дверь вела внутрь здания.

Запах озера Рапакс — резкая химическая вонь с привкусом металла — проникал повсюду. В темноте едва виднелась покрытая масляной пленкой поверхность воды, все еще не успокоившаяся после взрыва. Над водой поднимался отвратительный мутный туман, смешивался с пеплом и превращался в едкую морось.

Аларик выбрался из группы защитников и подошел к двери завода. Рядом с ним собрались его десантники и отделение Санторо; немного позади остановилась канонесса Людмилла.

Канонесса взяла с собой почти сотню сестер. Она успела повидать немало возмущений на Шлейфе. Теперь Людмилла знала, что за ними стоит Гаргатулот, и понимала причину высадки Серых Рыцарей на планете Вулканис Ультор.

Целая паутина лжи и манипуляций обратила сестер в инструмент Врага, но теперь все хитросплетения вышли наружу. Людмилла чувствовала себя настолько оскверненной, что только кровавая месть могла бы очистить ее душу.

— Сестра Гелоиза, — громко обратилась Людмилла, стараясь преодолеть треск помех на канале вокс-связи. — Быстрее спускайтесь сюда со своими мультимелтами!

Заржавевшие стальные створки завода не могли бы открыться, даже если бы сестрам удалось отпереть замок. Стоящий неподалеку танк «Экзорцист» мог бы сбить их снарядом, но и сестрам, и Серым Рыцарям пришлось бы отступить далеко назад, чтобы не пострадать от взрыва. Зато при помощи мультимелт можно было аккуратно срезать двери и быстро проникнуть внутрь.

Гаргатулот знал об их приближении. Что бы они ни обнаружили внутри, сестрам и Серым Рыцарям придется с этим сражаться.

Старшая сестра Лакрима вывела своих воинов вперед. Два отделения потеряли в бою так много сестер, что теперь объединились в одно. Сестра Лакрима с багровым кровоподтеком во всю челюсть командовала семерыми серафимами.

Лакрима коротко отдала честь и увела сестер под прикрытие контрфорса в стене завода. Танкред занял позицию по другую сторону от дверей. Без всяких приказов было решено, что эти два отделения первыми ворвутся внутрь здания.

Отделение сестры Гелоизы спускалось со стен, неся с собой громоздкие мультимелты и тяжелые болтеры, заряженные разрывными снарядами. Аларик заметил, что у старшей сестры биомеханическая рука, а половина выбритого черепа изуродована огромным шрамом от ожога.

— Заметили что-нибудь внутри? — спросила Людмилла.

— Ничего, — ответила Гелоиза.

— Открывай двери, — скомандовала канонесса. — Сестры, готовьтесь! Лакрима и Рыцари пойдут первыми. Укрепите свои души, Враг в первую очередь постарается повлиять на вас.

Людмилла повернулась к Аларику:

— Мне известно, что ни один из Серых Рыцарей не склонил свой разум на сторону Хаоса. Но Адепта Сороритас, бывало, теряли сестер в сражении с Врагом. Это случалось редко, и никто этого не признавал, но…

— Довольно того, что Гаргатулот вас использовал, — сказал Аларик. — Я не позволю продолжать жить ни одной из вас, если ее разум поддастся Врагу.

Людмилла кивнула в знак благодарности. Затем обернулась к сестре Гелоизе:

— Огонь!

Мелталучи врезались в сталь, вызвав извержение искр и бросив на пелену пепла огромные зловещие отблески. Одна секция двери упала, но даже Аларик, со своим усиленным зрением, не смог увидеть ничего, кроме темноты.

Лакрима, выбежав из убежища, устремилась вперед с мечом наготове. Серафимы с болт-пистолетами последовали за ней, следом ринулись воины Танкреда. Их терминаторские доспехи едва прошли в открывшийся проем.

— Все чисто, — раздался через несколько секунд голос Танкреда на канале вокса.

— Вперед! — скомандовал Аларик и, подняв алебарду, побежал к двери.

Санторо и Генхайн двинулись за ним; последней вошла канонесса Людмилла с несколькими отделениями сестер. Гелоиза осталась прикрывать вход снаружи.

Внутри был кромешный мрак. Не просто отсутствие света — непроницаемая, всепоглощающая темнота. Аларик не различал ни стен, ни потолка. Древний пол когда-то был выложен мрамором и искусными участками мозаики, но теперь все потрескалось и раскрошилось. В здании завода не оказалось ни химических цистерн, ни перерабатывающих машин. В помещении было пусто и холодно; в воздухе пахло только древностью. Внутренность завода была герметично закрыта от разъедающих вод озера Рапакс.

Аларик медленно двигался вперед. Единственным ориентиром служил только слабый отблеск света из открытого дверного проема. Капитан с трудом различал силуэты серафимов Лакримы и терминаторов Танкреда, образовавших редкую цепь впереди них. В руке Танкреда неярко мерцал меч Мандулиса. Несмотря на покрывавшую его кровь и пыль, он испускал удивительно чистый свет.

Аларик догнал Танкреда и понял, почему тот остановился. Насколько хватало глаз, в темноте перед ними простирался мрачный лес огромных изваяний. Казалось, они, словно деревья, вырастали из мраморного пола. Все скульптуры были во много раз выше любого человека, все потрескались от старости. Многие изваяния сильно наклонились. Это были фигуры, изображенные в развевающихся накидках или пышных одеяниях, но время и темнота превратили их в едва различимые тени. Аларик подошел ближе к Танкреду и увидел, что лицо ближайшей статуи совсем исчезло, как будто разъеденное гнилью. На месте глаз зияли пустые дыры, а вместо рта угадывались очертания зубов. Это изваяние кардинала или дьякона в длинном балахоне когда-то твердо стояло на полу. Сейчас статуя опасно накренилась, готовая упасть на любого, кто подойдет ближе.

— Вперед! — скомандовал Аларик. — Разойдитесь, но оставайтесь в пределах видимости.

Он миновал безликого кардинала и увидел перед собой десятки статуй — толпу монументов, заполнившую, казалось, все внутреннее пространство завода. Здесь стояла поджарая фигура в форме космической флотилии, но ее голова превратилась в неопределенной формы камень. Из темноты выступило изваяние астропата: по замыслу скульптора, он творил знамение аквилы, но теперь его рука превратилась в бесформенную кучку камней под ногами.

Здесь был даже космодесантник — грандиозная каменная статуя, упавшая на пол и наполовину разбитая. Серафимы Лакримы рассредоточились вдоль каменного десантника, используя его колоссальные формы как прикрытие, а потом стали пробираться вперед среди обломков, оставшихся от его торса и заплечной сумки.

Под ногами Аларик обнаружил потускневшие вставки из черненого золота, когда-то бывшие частицами замысловатой мозаики, теперь почти полностью уничтоженной временем.

— Я что-то обнаружила, — не очень внятно из-за сломанной челюсти передала по воксу сестра Лакрима. — Это передо мной.

Людмилла и Аларик приказали своим людям использовать один и тот же вокс-канал, чтобы Серые Рыцари и сестры могли сражаться как одно целое.

— Танкред, проверь, что там такое. Мы идем следом за тобой, — сказал Аларик.

Затем он услышал, что Людмилла приказывает сестрам двигаться вперед с обеих сторон, чтобы окружить возможного врага.

Аларик вслед за Танкредом миновал огромную каменную сестру-госпитальера. Если не считать отбитых рук, статую почти не тронуло разрушение. За ней пол поднимался и переходил в пирамиду ступеней. Они вели все выше — к некоему подобию храма, освещенного сверху очень слабым сиянием. Аларик пристально вгляделся в темноту и обнаружил колонны, поддерживающие фронтон с давно осыпавшимися скульптурными фигурами, резной фриз, на котором осталось несколько букв высокого готика, и обломки меньших фигур в углу каждой ступени. Они настолько пострадали от времени, что человеческие формы были едва различимы.

На фризе под фронтоном можно было разобрать только одно слово: ЭВИССЕР.

— Мы нашли его. Это гробница, — объявил Аларик.

— Похоже, что сюда уже долгое время никто не заходил, — сказала Людмилла. — И здесь никого нет.

— Валинов на Вулканис Ульторе, и этому должна быть причина.

Аларик был уверен в своих словах. Все складывалось одно к одному. Весь Шлейф оказался созданной Гаргатулотом головоломкой, и здесь они отыскали ее последний кусочек.

— Мы можем взять штурмом это сооружение,— сказала Лакрима, остановившись вместе с сестрами у подножия ступеней. — Терминаторы пойдут первыми, а мы будем прикрывать тыл.

— Отлично, — кивнул Аларик. — Санторо, ты пойдешь с ней. Генхайн, следуй за нами: в случае необходимости прикроешь огнем. Я должен посмотреть, что там находится. Танкред пойдет со мной. — Аларик обернулся к Людмилле, распределявшей своих боевых сестер вокруг храма: — Поддержите нас, сестра. Эта атака может разделиться на несколько направлений, но другого способа узнать, что внутри, нет. Приходится принимать решения на ходу.

— Это как раз для нас, брат-капитан. Для нас обоих. Столкнуться с неведомым противником, когда всем остальным это не под силу. Сражаться с самой тьмой. Именно для этого мы и созданы.

Канонесса была права. Сестры Битвы, как и Серые Рыцари, были созданы для борьбы с самым мощным злом. Их обучение и тренировки начинались с раннего детства. Они происходили в среде духовенства, и моральная закалка, полученная сестрами, была едва ли слабее психоустановок Серых Рыцарей. Сестры почти ничем не напоминали женщин, которыми могли бы стать. Они уже принесли Императору величайшую жертву, лишившись власти над собственными жизнями. Они полностью превратились в солдат и должны были исполнять волю Императора, как только в этом возникала необходимость.

У Серых Рыцарей и боевых сестер общим был не только противник, но и судьба.

— За Трон, сестра, — произнес Аларик, поднимаясь вслед за Танкредом по ступеням.

— Да сохранит нас Император, брат, — ответила Людмилла.

Воины Аларика и Танкреда стали подниматься по лестнице к маячившему наверху храму. Черные прожилки гнили пронизывали мраморные колонны, и верхние ступени были испещрены темными маслянистыми полосами. При ближайшем рассмотрении казалось, что все сооружение поражено заразой. И только сейчас стало ясно, насколько оно велико: колоннады терялись в темноте. В ней пропало из виду и отделение серафимов Лакримы.

За первым рядом колонн виднелись новые, так что рассмотреть внутренность храма оказалось невозможно. Рыцари взошли на верхние ступени, и воздух вокруг стал холодным и сырым, словно кто-то высосал из него всю жизнь. Аларик ощутил, как напряглись его чувства и мускулы. Невидимые силы злобы и вражды окружали Аларика, и его психический стержень подавал тревожные сигналы.

Внутри храма раздался пронзительный звук. Вой демонов!

— Вперед! — закричал Аларик и устремился в гробницу святого Эвиссера.

При виде безжизненных тел боевых сестер комиссар Танатал почувствовал удвоенную ярость. Нет, он не ошибся! Враги прорвались в окопы и отбили энергичную контратаку сестер, лежащих теперь перед окопом на пропитанной кровью земле. Тела в красных доспехах Ордена Кровавой Розы висели и на колючей проволоке. Нанесенные им раны явно были от болтерных снарядов или энергетического оружия, что говорило о сражении на короткой дистанции.

Балурианцы во главе с Танаталом и Валиновым быстро подтянулись к участку обороны, ранее занятому сестрами. Один из уцелевших проповедников отряда непрерывно выкрикивал слова Гимна Ненависти — молитвы на высоком готике, которую почти все балурианцы с детства слышали в храмах своего родного мира.

— Есть один! — крикнул сержант на левом фланге.

Он остановился, нацелив лазружье на огромный изуродованный труп десантника Хаоса в серых, забрызганных кровью доспехах. Одна нога десантника была подогнута и совершенно разбита. Танатал успел заметить затейливый узор на его латах и лежащую рядом гигантскую алебарду, покрытую кровью сестер.

— Не подходи! — закричал Валинов. — Даже их тела грозят заражением!

Сержант тотчас повторил приказ. Его люди осторожно обошли тело; за ними и все остальные балурианцы обогнули убитого по широкой дуге.

Танатал горько подумал, что Враг угрожает гражданам Империума даже после своей смерти. Смерть для них — слишком легкое наказание, но именно его они и получат.

— Сэр? А где же остальные сестры? — прозвучал вопрос молодого офицера, ни на шаг не отстававшего от комиссара.

Валинов счел нужным вмешаться.

— Сестры пропали, — сказал он, не вдаваясь в подробности.

— Сын Балура, помни об одном, — добавил Танатал. — Отмщение.

Офицер коротко кивнул и оглянулся, чтобы убедиться, что солдаты не отстают.

Пропали? Что могло бесследно уничтожить множество боевых сестер? На северном участке обороны многие балурианцы присоединялись к сестрам в их молитвах. Все пехотинцы знали, как искусно могут сражаться эти женщины-солдаты. Что же могло их победить? И куда делись остальные тела?

Такие вопросы могли встревожить людей. Нельзя допустить, чтобы они прозвучали вслух.

— Своей жертвой сестры ослабили врагов! — крикнул Танатал всем, кто находился поблизости. Комиссар был уверен, что взволнованные солдаты передадут его слова задним рядам не хуже вокса. — Своей гибелью они обескровили противника, и нам остается только нанести последний решительный удар!

— Туда! — закричал Валинов, шедший во главе колонны.

Острие его меча указывало на берег озера Рапакс, где возвышался химический перерабатывающий завод. Мрачный квадратный силуэт был едва различим в вихрях пепла.

— Они залегли там!

Танатал обрадовался. Балурианцы могли слишком обеспокоиться судьбой пропавших сестер и утратить решимость. Теперь перед ними была цель, которую надо атаковать.

— Смотрите, сыны Балура! Смотрите, как прячется враг! Ударим, пока он еще слаб! Отомстим за своих погибших братьев и сестер! Отмщение, балурианцы! Отмщение! Вперед!

— Отмщение! — громко вторил ему проповедник, высоко поднимая священную книгу.

Священник проворно, словно юноша, выскочил из траншеи. Он мог бы посрамить любого нерешительного воина.

— Вы слышали святые слова! — закричали офицеры солдатам. — Ускоренным маршем, оружие на изготовку, вперед!

Балурианцы вновь загорелись яростью и ожили. Танатал перешел на бег; комиссару больше не надо было вести за собой солдат. Оставалось просто быть впереди, рядом с инквизитором Валиновым, и увлекать людей своим примером. Балурианские пехотинцы выскочили из окопов и по окровавленной земле ринулись к зданию завода.

Что бы ни произошло, считал Танатал, они уже победили. Когда придет время и им представится возможность бросить жизни на алтарь войны, балурианцы будут благодарны комиссару за то, что он привел их к месту решительной битвы.

Танатал понимал, что каждый десантник Хаоса стоил многих десятков благочестивых солдат. Но непоколебимая решимость и отсутствие страха помогут балурианцам уравнять силы. Они выиграют время для остальных защитников. А возможно — и повергнут Врага прямо здесь, на берегу озера Рапакс. В любом случае воля Императора будет исполнена.

Валинов мчался во весь опор с обнаженным мечом в руке, и Танатал старался не отставать. Балурианцы на бегу выкрикивали боевые кличи. Когда со стороны завода ударили первые залпы из тяжелых болтеров, уже ничто не могло удержать пехотинцев от ответной стрельбы.