Серьёзные отношения

7

Внезапно она почувствовала, как кто-то нежно гладит ее по волосам. Тина с трудом подняла голову и увидела перед собой Дженни. Она совсем забыла о своей младшей сестре, а ведь та наверняка слышала весь их разговор с Дьюком. От осознания того, что у этой сцены оказался свидетель, Тине стало еще больнее. Она вновь уронила голову на руки и громко заплакала.

— Уходи, пожалуйста, — рыдала она. — Я хочу побыть одна.

Дженни продолжала ласково поглаживать ее по голове, точно она была старшей, а Тина маленькой обиженной девочкой.

— Тина, я не могу оставить тебя в таком состоянии. Пожалуйста… я хочу тебе помочь.

И она нагнулась к ней, обняла за плечи, точно баюкая. В их семье не было принято демонстрировать свои симпатии и антипатии и бурно проявлять чувства. Поэтому от ласки младшей сестры Тине стало еще горше и тяжелее. Это она, самая старшая в семье, должна была всегда опекать и утешать сестер. А сегодня ее саму защищают и пытаются утешить. Это лишний раз доказывает, что все погибло, дела ничем не исправишь.

— Все кончено, Дженни, — простонала она.

— Почему?

— Потому что теперь Дьюк больше никогда не вернется ко мне. Он ушел навсегда — навсегда, потому что мы с ним не пара и никогда не сможет быть вместе.

— Ты оттолкнула его из-за обиды, но все равно продолжаешь любить его, Тина! Ты любишь его вот уже восемь лет и будешь любить всегда…

— Дьюку не нужна моя любовь. Именно поэтому он и ушел. Ему нужно только…

— Нет, Тина, ты не права! Дьюк хочет именно твоей любви.

— Ты ничего не понимаешь.

— Нет, понимаю. Ты любишь его, но хочешь переделать, хочешь, чтобы он стал таким, как желаешь ты. Вот почему ты и оттолкнула его, потому что он не хотел тебе подчиниться. Но еще ничего не потеряно. Ты можешь исправить все, что натворила сегодня. Только не отгораживайся от него, как от всех нас…

— Разве я когда-нибудь отгораживалась от вас, особенно от тебя, Дженни? — Тина подняла на сестру заплаканные глаза. — Я всегда помогала вам…

— Да, ты помогала нам всем, жертвовала ради нас своим временем и силами, — ответила Дженни. — И мы любим и благодарим тебя за эти жертву. Но это не значит, что ты впускала нас в свою жизнь. Ты же всегда скрывала от нас свои чувства, говоря, что живешь только ради карьеры.

— О, Дженни! Карьера — это все, что у меня есть. Все, что мне осталось.

— Не надо обманывать себя, Тина, — укоризненно сказала Дженни. — Это неправда. Ты все эти годы жила любовью к Дьюку Торпу. Он — единственная любовь в твоей жизни. Поэтому-то ты и замуж не вышла. Все восемь лет ты терзалась от этого неразделенного чувства, но никому и никогда так и не рассказала о нем. Ты воздвигла между нами и собой стену. Я чувствую, что совсем не знаю тебя.

— Нет, Дженни, ты ошибаешься. — Тина вытерла слезы и тяжело вздохнула. — Я привыкла жить только интересами своей работы, делать карьеру. Так было и так будет.

Дженни поглядела на сестру с тревогой и жалостью.

— Нет, ты все это говоришь, потому что любишь Дьюка.

Тина невесело рассмеялась.

— Без Дьюка я осталась бы нулем, пустым местом. Он и только он — причина моего успеха. — Она потянулась к конверту на столе. — А вот здесь — трамплин для нового прыжка в высоту. Дело за малым: поставить подпись на контракте.

— По-моему, Дьюк Торп очень любит тебя, Тина.

От этих слов сердце Тины снова болезненно сжалось.

— Не знаю, Дженни, не знаю. Я знаю только одно — Дьюк относится ко мне совсем не так, как твой Брайан — к тебе.

— Каждый человек любит так, как он может, Тина. Дьюк любит по-своему, но он любит тебя сильно и страстно, ничуть не меньше, чем Брайан — меня.

— Дьюк вообще неспособен на подобные чувства. Его волнует только собственная писанина и больше ничего.

Дженни нахмурилась и осуждающе поглядела на старшую сестру.

— Нет, Тина, ты не права. Я видела его лицо в тот миг, когда ты спросила его, что для него самое важное в жизни. Ему было так тяжело, так больно! Он сказал тебе неправду. Он…

— Почему ты считаешь, что это была неправда? — Тина усмехнулась и недоверчиво покачала головой. — Он, как и восемь лет назад, предпочел сбежать от меня. Правда, на сей раз соизволил попрощаться. И ты же сама слышала: он сказал, что мы больше никогда не увидимся.

— Он не хотел уходить! — возмутилась Дженни. — Ему пришлось солгать тебе. Я видела его лицо, Тина, когда он говорил все это. И могу поклясться, что он мучился в тот миг еще больше тебя. Если бы ты сама видела его, как видела я, ты бы так не говорила!

— Зачем? Чего ради ему было лгать мне?

— Не знаю, может быть… — Дженни с сомнением поглядела на нее. — Может быть, я говорю глупости, но…

— Говори скорей, бога ради!

— Тебе никогда не приходило в голову, что он хотел… хотел защитить тебя?

— От кого защитить? Меня вовсе не нужно защищать!

— Не уверена, — протянула Дженни. — Но, может… — Дженни с тревогой заглянула в глаза сестры. — А ты не думаешь, что он хочет защитить тебя от самого себя? От чего-то, скрытого в нем, того, чего сам он опасается?

Не пара… Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…

— Все это чепуха, Дженни! Не пытайся мудрствовать. Все гораздо проще: Дьюк Торп — черствый, самовлюбленный эгоист.

Говоря эти слова, Тина стремилась убедить скорее себя, чем сестру. Так просто было счесть Дьюка обычным эгоистом, искателем легких приключений! А признать, что он заботился о ней, — значит признать свою вину, свою черствость…

— Он не эгоист, Тина. — Дженни словно читала мысли старшей сестры. — Разве стал бы эгоист помогать тебе так, как помог он? Подумай, ведь он и сейчас мог бы найти какого угодно театрального художника и спокойно работать с ним, но он хочет подписать контракт именно с тобой.

— Ну, ладно, Дженни. Хорошо. Но даже если он меня и любит, как ты утверждаешь, жениться-то он на мне не хочет!

— Тут я ничем не могу помочь тебе… — Дженни сокрушенно вздохнула: правда есть правда, и она неутешительна.

— Он просто хотел разок переспать со мной — вот и все!

— Бога ради, Тина! Ну и что из этого? Не рассуждай, как старая дева времен королевы Виктории! Его влечет к тебе, и это естественно. И тебя тоже влечет к нему.

Я хотел быть с тобой. Я хотел, чтобы ты была со мной…

— Прости меня, Тина, но скажи, что произошло вчера? — тихо спросила Дженни. — Ответь мне, это очень важно.

Губы Тины болезненно скривились.

— Он сделал мне предложение, Дженни, а я ему отказала. Это было предложение быть с ним, просто быть, а не выйти за него замуж. Он ясно дал понять, что на большее мне нечего рассчитывать.

Дженни ласково провела по волосам Тины, потрепала ее по щеке.

— Ты ошибаешься, Тина. Если бы ты не оттолкнула его, со временем все обязательно переменилось бы.

Тина покачала головой.

— Не так-то все просто, Дженни. Ты даже представить себе не можешь, как все это происходило.

— Не знаю и знать не хочу, что было между вами вчера, но я видела, что произошло сегодня. И я твердо знаю, Тина: Дьюк любит тебя.

Дженни отошла и, присев на корточки, начала собирать разбросанные по полу цветы.

— Ты можешь сказать, что это не моего ума дело, — тихо продолжала она. — Но я желаю тебе счастья, Тина. Мы все желаем тебе счастья. И я не хочу, чтобы ты снова терзалась и мучилась, как все эти годы, хоть и не подавала виду.

— Дженни, ты же видела, я пыталась не дать ему уйти, — жалобно взмолилась Тина. — Но он ушел, и никакая сила теперь его не вернет.

— Дело еще можно исправить.

— Ты не знаешь Дьюка. Он трудный, изломанный человек. Сейчас он заползет в свою скорлупу, и до него уже не достучишься.

— Пусть даже он и заползет в скорлупу — ты в силах проникнуть сквозь нее. Ты, и только ты, Тина. Он не сможет навеки закрыться от тебя в собственном мирке.

Дженни положила цветы на стол. Она испытующе смотрела на Тину, так, словно была умудренной жизнью пожилой женщиной, а Тина — юной неопытной девушкой.

— Что тебе терять? Пойми, ты больше никогда и никого не полюбишь, кроме него. Ты навеки зачарована Дьюком. Иди же к нему, еще не поздно! До завтра он остается в Сиднее.

Слезы вновь застлали глаза Тины. Дженни материнским жестом обняла сестру, несколько раз провела рукой по ее спине.

— Я так хочу, чтобы у тебя было все хорошо, чтобы ты любила и была любимой. Ведь так и будет, правда?

Нет, Дженни не права. Уже слишком поздно что-то менять. Все было решено еще вчера, а сегодня она лишний раз в этом убедилась. Ничего не изменишь, как ни старайся.

В дверь позвонили.

— Это, наверное, Брайан, — предположила Дженни.

Не успела она сделать и шаг, как Тина ухватила ее за руку.

— Пожалуйста, пусть он не заходит в дом, прошу тебя, Дженни! Уезжайте скорее. Я сейчас не могу ни с кем говорить.

— Я могу сказать, что ты неважно себя чувствуешь.

— Не надо… — Тина умоляюще глядела на сестру. — Пусть никто об этом не знает. Я как-нибудь справлюсь со всем сама. Если мама… и все другие узнают, что произошло… я не смогу перенести это. Лучше пусть верят, что для меня единственная цель в жизни — карьера, — добавила она с жалкой усмешкой.

— Как скажешь, Тина.

— Спасибо, Дженни. Как только успокоюсь, я разберусь с твоим платьем и обязательно позвоню тебе.

— В этом нет никакой необходимости, я могу и подождать, — замахала руками Дженни. — Но ты все-таки подумай над тем, что я тебе сказала. Уверяю, еще не все потеряно. Ты можешь изменить ваши отношения, если поедешь и все ему расскажешь.

— Ну, ладно, ладно. — Тина говорила это, только чтобы закончить мучительную для нее беседу.

Склонившись, Дженни поцеловала ее в щеку.

— Помни, мы любим тебя, — прошептала она. — Для меня, Тина, ты была не просто старшей сестрой. И что бы ты ни решила, я все равно буду любить тебя и восхищаться тобой.

С трудом, чуть не падая, Тина поднялась со стула и крепко обняла младшую сестру. Она прижалась к Дженни, словно та была ее единственной опорой в жизни.

В дверь снова позвонили, на этот раз звонок был долгий и настойчивый.

Тина взъерошила легкие и пушистые белокурые волосы Дженни. Милая девочка, она всегда была самой доброй и ласковой среди сестер Форрест.

— Иди, — прошептала Тина. — Иди и будь счастлива с любимым.

Сестры неловко, точно стыдясь своих чувств, улыбнулись друг другу. Когда Дженни исчезла в дверном проеме, Тина снова бессильно упала в кресло.

Прямо перед ней на столе лежали подарки Дьюка — маленькая позолоченная коробочка, конверт с контрактом, сулившим ей невиданный взлет, ключи от квартиры в Лондоне и огромный букет весенних цветов. Тина с нежностью погладила живые лепестки, вдохнула их сладкий аромат. «Для нас обязательно наступит новая весна», — так он сказал сегодня.

Наступит ли?

Оснований надеяться на это не было.

Было другое — подарок «на добрую долгую память», контракт — продолжение его участия в ее профессиональной судьбе.

И больше ничего. Ни-че-го!

Медленно, точно во сне, Тина взяла цветы и поплелась наверх, в кухню. Она сунула их в пластмассовое ведерко, налила туда воды и поставила букет на стол. Пусть стоит. Это последнее, что осталось в ее жизни от Дьюка Торпа. Когда цветы увянут, ей больше ничто не будет о нем напоминать.

Внезапно Тина подумала, что, может быть, все-таки Дженни права. Еще ничего не потеряно. Цветы увянут, но затем расцветут другие, пышнее и красивее прежних. Эти цветы, цветы ее весны, ее юношеских грез были слишком хрупки, слишком неприспособленны для настоящей жизни. Но за весной всегда приходит лето. Летом распустятся новые цветы, может быть, не такие нежные и чистые, но не менее прекрасные. Теперь наступило ее лето. Да, ничего еще не потеряно.

Стряхнув оцепенение, Тина лихорадочно засуетилась. Она стрелой летала по комнатам, хватая то одну вещь, то другую. Она должна быть прекрасной — такой, чтобы Дьюк Торп, увидев ее, пожалел обо всем, что сказал. Она заставит его пожалеть…