Сет из Хада

— Метатрон! — Спокойный, полный глубины и величия голос гулко раздавался в пустой комнате.

Стоящий на коленях серафим поклонился невидимому собеседнику.

— Я здесь, Владыко!

— Ты все сделал?

— Да, Владыко, но суккуб оказался умнее, чем мы думали, — Метатрон снова поклонился.

— Ты хочешь сказать, он понял? — Голос Иерарха звучал спокойно, но в нем все же чувствовалось некоторое напряжение.

— Не все, но…

— У нас нет права на ошибку, Метатрон, — в голосе послышались резкие нотки, — может, тебе нужен помощник?

— Нет, Владыко, — Метатрон покачал головой, — это вызовет подозрения…

— Возможно, ты прав, — снова перебил его голос, — хорошо, надеюсь, с этим ты справишься без хлопот. Теперь, главное: что с амулетом? Ты можешь забрать его?

— Не думаю, что хранитель просто так отдаст его, — Метатрон покачал головой.

— Найди способ, иначе…

Голос умолк. Не дождавшись продолжения, Метатрон негромко сказал:

— Я знаю, Владыко.

— Действуй, иначе… — Иерарх вновь замолчал, словно опасался даже словами навлечь опасность.

— Да, Владыко, — смиренно произнес Метатрон.

Голос не ответил. В наступившей тишине было слышно, как громко бьется сердце старого серафима. Выждав несколько мгновений, Метатрон негромко произнес:

— Владыко?

Никто не ответил. Вздохнув, Метатрон тяжело поднялся с колен…

Глава первая

…Старший следователь по особо тяжким грехам граф Сет Раум не спеша поднимался по древней каменной лестнице, чувствуя легкую радость при виде знакомых до трещинок стен родного Департамента мертвых душ. Свалившая его несколько ночей назад болезнь еще напоминала о себе приступами боли в пояснице, но в целом он чувствовал себя неплохо. Настолько, что был безмерно рад сменить уютную обстановку дома на кабинетную строгость, а капризную любительницу городских сплетен Прозерпину на тяжких грешников, чья исповедь изумила бы даже демонов Хаоса.

Ночь едва началась и, если не считать «обращенных», убиравших последствия недавнего землетрясения, Сет был единственным, кто поднимался по истершимся ступеням старого здания. Лежащий у входа в Департамент двухголовый Ахерон — один из немногих оставшихся в живых древних созданий, помнивших самого Денница, спокойно взглянул всеми четырьмя глазами на кивнувшего ему Сета, и отвернулся. Это одновременно было и узнавание, и разрешение на проход. Несмотря на то, что голов было две, разговаривать не умела ни одна из них. Пройдя мимо молчаливого чудовища и, поднявшись еще на несколько ступенек, Сет подошел к широкой двери, за которой открывался коридор шестого круга. Не успел он сделать несколько шагов, как почувствовал чей-то, змеей скользнувший по спине взгляд.

— Граф Раум! — Шорохом падающей листвы прошелестел по пустому коридору бесцветный голос.

Сет обернулся. Это была «обращенная» Трупикова. На ней было красивое и дорогое на вид платье, черный цвет которого так шел бледному цвету лица «обращенной», и ожерелье из черных камней.

— А, это вы, — Сет улыбнулся, — или я вас давно не видел, или вы сегодня и вправду такая…, - он на мгновение запнулся, подыскивая подходящий эпитет, — светящаяся. Вас легко принять за…

— Демоницу? — Сету показалось, что в ее тоне скользнула тень неудовольствия, — Нет, это вряд ли, — ответила Трупикова и без всякого перехода, добавила, — я только что была у вас в кабинете…

— Как интересно, — усмехнулся Сет, — я тоже иду туда.

— …Вас хочет видеть директор. Срочно, граф.

Сет нахмурился но, взглянув на бесстрастное лицо «обращенной», невозмутимо произнес:

— Надо же. Я еще не вошел, а меня уже ищут. Что ему нужно, не знаете?

— Откуда мне знать? — Трупикова посмотрела своими бесцветными глазами, и добавила, — Я всего лишь курьер.

Сет подумал, что она лукавит — по Департаменту ходил осторожный слух о связи директора с Трупиковой. Настолько осторожный, что Сет услышал об этом не от служащих, а от всезнающей Прозерпины, в очередной раз получившей повод обозвать все мужское население Хада ненасытными кобелями. Что, впрочем, за редким исключением, было чистой правдой.

Трупикова ушла, не прошелестев больше ни звука. В очередной раз, отметив ее воздушную походку, Сет мрачно вздохнул и пробормотал:

— Чёрт!

Он уже собирался продолжить свой путь, но не успел сделать и шага, как снова почувствовал на себе чей-то, на этот раз куда более неприятный взгляд. Еще не оборачиваясь, Сет уже знал, кто это — поговаривали, что «у графа Раума и на спине есть глаза». Передернув плечами, словно скидывая ненужный груз, Сет негромко произнес:

— Не пялься мне в спину, Мертвецов, — сделал шаг, и закончил, — а то еще… сожгу ненароком.

— Как ваше здоровье, граф? — Тон Мертвецова, как и голос, был также неприятен Сету.

— Не дождетесь! — С иронией, призванной скрыть раздражение, ответил Сет.

— Да мы-то как раз дождались, — без особой радости сказал Мертвецов, — наконец, вы вышли на службу. И вас ждет директор. Давно ждет.

Сет обернулся и посмотрел на похожего на тень Мертвецова. Худой и высокий, он немногим уступал Сету в росте, и совсем не уступал в полномочиях — Саван Мертвецов был помощником директора, а по совместительству его глазами и ушами. У каждого был свой отдел в Департаменте, но Сет был демоном, а Мертвецов «обращенным», и одно лишь это обстоятельство, не говоря уже о взаимной неприязни, огромной пропастью лежало между ними.

— С каких пор ты стал посыльным? — Сет пристально смотрел в бесцветные глаза Мертвецова, в которых было невозможно что-либо прочесть.

— Если этого требует мой долг перед Департаментом… — высокопарно начал Мертвецов, но Сет перебил его.

— Или перед директором?

— Для меня это одно и то же! — С вызовом ответил Мертвецов.

— Что ж, передай директору…, или Департаменту, если это одно и то же, что я приду, как только смогу.

И пошел, не оглядываясь. Посверлив мрачным взглядом спину уверенно вышагивающего графа, уже через мгновение помощник директора бесследно растворился в одном из бесчисленных коридоров Департамента.

Сет так и не обернулся — мог и вправду не совладать с нервами, и спалить зарвавшегося «обращенного». Граф не принадлежал к числу тех, кто ратовал за полное отстранение «обращенных» от всех дел — больше того, он считал, что без них Хад очень быстро превратится в «помойку» и прямом, и в переносном смысле, но Саван Мертвецов — это была отдельная тема. Сет мог поклясться, что при жизни Мертвецов был воплощением кого-то очень влиятельного. Кого-то, кого Сет, скорее всего, знал и, возможно, очень даже неплохо. Например, того же директора Саргатанаса. Иначе, как объяснить его нежное покровительство этому неприятному и даже опасному типу?! Не зря же директор пару раз (если не больше), лично вытаскивал своего помощника из лап судейских, готовых развеять его без суда и следствия — кому понравится, когда во время важного разговора у тебя за спиной вдруг появляется неизвестно откуда взявшийся «обращенный»?! Но Саргатанас всякий раз умудрялся договориться с неуступчивыми судейскими, и Сет подозревал, что в ход шло не только личное обаяние директора.

Это было понятно — Мертвецов, или как там его звали в другом мире, «послужил на славу», добавив своему хозяину еще пару сотен (а может и больше!) лет жизни, а хозяин, кто бы он ни был, помогал ему в этом мире, куда он попал, минуя обязательное для всех Чистилище. Но от оправданности такого рода сотрудничества почему-то всегда отдавало превышением служебных полномочий, с чем Сет боролся, как мог. Директор Саргатанас был ему, конечно, «не по зубам» но, зная принципиальность Сета, даже он старался не афишировать свои, не совсем законные действия.

Сет вдруг подумал, что еще неизвестно, как бы повел себя он сам, воспользуйся он своим правом иметь «воплощения» в том мире. Может, также помогал бы ему здесь всячески, а может…. Впрочем, думать было не о чем — за всю жизнь Сет лишь однажды воспользовался этим правом, после чего навсегда зарекся это делать…

Прежде чем явиться пред грозные очи всесильного директора (правда, очей было всего одно — потеря другого окутана завесой тайны), Сету нужно было проверить, как обстоят дела в собственном отделе. В последнее время число совершаемых в городе грехов значительно возросло, и он вполне резонно полагал, что за время его отсутствия лучше не стало. К тому же участившиеся землетрясения вызывали настоящую панику у населения, и совсем не способствовали улучшению настроений в городе. Хорошо еще, что жертв не было — старые, крепкие здания Хада пока выдерживали тряску, но даже слепой мог заметить, что с каждым разом сила ударов становилась все ощутимей, и уже раздавались голоса с требованием к правительству принять какие-нибудь меры. Это было нелепо — что мог сделать премьер со всем своим кабинетом против стихийного явления — но не смешно. Многие всерьез полагали, что именно премьер-министр Люцифуг Рофокал ответственен за все, что происходит в древнем городе. А раз так, ему и думать, как это прекратить…

Отдел Сета находился в самом начале шестого круга и, погруженный в свои мысли граф даже не заметил, как оказался у знакомой двери, возле которой теснилось несколько сотен смиренно ожидающих свой участи душ. Лишь единицам из них посчастливится стать «обращенными», и продолжить жизнь в новом качестве. Всех остальных ждали долгие и унылые века бесконечного ожидания.

Взглянув на трепещущие души, Сет прошептал короткое заклинание, и сделал шаг вперед — дверь отворилась, открывая ожидаемую картину безделья.

Секретарь Эмма Разлагаева кокетливо улыбалась флиртующему с ней младшему следователю Черепкову, а в углу приемной жались друг к другу еще несколько десятков перепуганных душ. Увидев шефа, Разлагаева мгновенно изменилась в лице и, ткнув продолжающего фискалить Черепкова в его тощую грудь, быстро встала.

— Сет Плутонович! Доброй ночи! Как ваше здоровье?!

Она несколько раз сменилась в лице, ожидая справедливого выговора, но Сет молчал, глядя на метнувшегося через приемную Черепкова. Добежав до своего стола, Черепков схватил какие-то бумаги и, повернувшись, наконец, к Сету, выпалил:

— Здравия желаем, шеф!

— Черепков, — Сет прошел на середину приемной и, еще раз взглянув на жавшиеся друг к другу души, продолжил, — почему здесь народ?

Черепков нервно задергался — он боялся не грозного, в общем-то, шефа, и понимал, что когда-нибудь большая чаша его долготерпения может и переполниться. Понимал, но никаких выводов из этого не делал. Возможно, потому что просто был неспособен на столь сложный для него мозговой процесс.

— Так, эта, Сет Плутонович, ща оприходуем, грехи перепишем и отправим, эт самое, дальше! — Черепков озабоченно нахмурил лоб, зачем-то посмотрел в бумаги, и добавил, — Как полагается, эт самое.

— Эмма, зайди ко мне, — Сет подошел к двери в свой кабинет и, остановившись, вновь посмотрел на Черепкова, — чтобы через минуту все были отпущены. Им и так… ждать! Ясно, Черепков?

— Так точно, эт самое, ясно! — Вытянувшись в струнку, Черепков «поедал» начальство белесыми глазами, всем своим видом выражая полную готовность сию же секунду отправить несчастных хоть в Чистилище, хоть в Тартар, хоть во Тьму Внешнюю.

Отвернувшись от него, Сет провел рукой вдоль двери, мысленно снимая охранное заклинание, и дверь распахнулась, приглашая хозяина в прохладную кабинетную тишину.

Небольшой, но уютный кабинет, служил предметом гордости графа. Здесь не было ничего лишнего и помпезного, как в кабинете директора Саргатанаса, и в то же время помещение не отличалось скупым аскетизмом конуры помощника директора Мертвецова. Небольшой, с искусной резьбой стол, несколько кресел, ряд стеллажей с редкими и очень ценными книгами, старинные подсвечники с торчащими в них черными свечами, которые он зажигал лишь по праздникам или просьбе кокетки Прозерпины, любившей неожиданно заскочить к нему, чтобы помурлыкав, выпросить себе какую-нибудь безделушку. Большой камин, где всегда горел огонь, чудесным образом разгорающийся всякий раз, когда Сет входил в кабинет, и стихающий, как только он покидал его. Сет любил, сидя камина, поразмышлять о расследуемых им грехах. Украшавшие каминную полку фигуры, были выполнены известными мастерами Хада, и изображали сцены давно канувших в лету ночей, по которым можно было рассказать практически всю историю города. Сам директор, посетив однажды кабинет Сета, возжелал иметь такой же орнамент, и был крайне огорчен, узнав, что полка была сделана еще во времена Ушедшего, и те мастера погибли в Последней войне.

Увидев, как медленно, словно просыпаясь, взметнулись слабые лепестки огня, Сет улыбнулся — не камин был живым, а огонь, последний подарок отца. Такой же горел и у него дома, такой же горел и на могилах родителей…

Подойдя к столу, Сет открыл верхний ящик, и вынул оттуда коробку с табаком и небольшую трубку. Набив трубку, он обернулся к замершей у двери Разлагаевой.

— Эмма, — щелкнув пальцами, что вызвало целый сноп искр, Сет быстро раскурил трубку, — меня не было всего полдюжины ночей, а у вас уже всюду очереди.

— Сет Плутонович…, так их прибывает и прибывает! — Разлагаева попыталась изобразить обиженного в лучших чувствах работника, — уже не знаю, что там такое творится! Может, трясет как у нас, может еще что похлеще?

— Эмма, — он не любил распекать подчиненных, но время от времени все же приходилось это делать, — я знаю, что прибывает, но ваша задача от этого не меняется. Работать надо, а вместо этого вы кокетничаете с этим…, - досадливо махнув рукой, Сет сделал длинную затяжку.

— Сет Плутонович…, - Эмма снова попыталась что-то вставить, но он поднял руку, прерывая еще одну попытку оправдаться.

— Вы поняли?

Он посмотрел на взволнованную секретаршу, ожидая ее ответа.

— Да, я все поняла, — пролепетала Разлагаева, опровергая общепринятое мнение об отсутствии эмоций у «обращенных».

Эмма была неплохим работником — особенно если помнить, что она также была из «обращенных». Но общение с Черепковым, который любил все что угодно, кроме работы, явно не шло ей на пользу.

— Я надеюсь, — Сет уселся в свое кресло, оглядел привычно стоящие на столе предметы, — где Велиар?

— Я как раз хотела сказать…

Разлагаева мгновенно открыла папку, которую держала за спиной, и начала читать:

— На Багровой улице случилась поножовщина — трое раненых. Все «обращенные». Их доставили в клинику Ксафана, одного в очень плохом состоянии. Следователь Велиар уже взял с них показания.

— Из-за чего произошла драка?

— Говорят, празднуя встречу, выпили, после чего стали резать друг друга.

Сет усмехнулся.

— Праздновали, значит?

— Они так сказали. От судейских приезжал Эфиппас, — Разлагаева испуганно посмотрела на шефа.

— Эфиппас? — Удивленно переспросил Сет, — С каких пор главный обвинитель стал выезжать на банальную поножовщину?

— Велиар сообщил, что один из участников, некто Надгробный, последнее воплощение Эфиппаса.

— Вот как?! — Сет усмехнулся, — Нехорошо. Значит, путаем личное со служебным? — Сет задумчиво помолчал, — Так, что еще?

— Кража на Пурпурной и Багровой улице.

— Что украли?

— На Пурпурной была попытка проникновения, но хозяин вовремя услышал и прогнал воров, а на Багровой украли сигилу.

— Печать? — Сет заинтересованно посмотрел на Эмму, — Кому-то захотелось на ту Сторону. И у кого украли?

— У магистра Абигора. Велиар уже говорил с ним, и прислал с курьером отчет, — Эмма протянула Сету лист бумаги.

— Магистр Абигор — кажется, адвокат, если не ошибаюсь?

— Да, Сет Плутонович, — Эмма кивнула несколько раз подряд, — дело Ваал-Пурга, помните? Когда он пытался подделать свою родословную…

— Помню этого пройдоху — очень скользкий тип, — сказал Сет, быстро пробежав глазами доклад своего помощника, — так, а неподалеку случилась поножовщина между «обращенными»?

— Да, — Разлагаева посмотрела в папку, — буквально, через три дома.

— Интересно. Что-нибудь еще украли у этого адвоката, как его…? — Сет вновь посмотрел в отчет.

— Магистра Абигора, — подсказала Эмма.

— Да…

— В доме было много дорогих украшений, амулетов, но взяли только сигилу.

— Двустороннюю, — произнес Сет, дочитав короткий отчет до конца.

— Да, сроком на дюжину ночей. Начиная с нынешней.

— Попыток пересечения не было?

Эмма махнула несколькими страницами.

— Зарегистрированных — нет, но вот…, - она быстро пробежала глазами по строкам, и продолжила, — опять Хрон.

— Давненько о нем не слышал. Опять подделка печати?

— И снова неудачная, — Эмма подавила смешок.

— Молния?

— Как обычно. Он сейчас в клинике Ксафана с обширными ожогами. Говорят, кричал не переставая.

Не выдержав, Эмма улыбнулась — ей шла улыбка.

— Ничего, это ему на пользу — пару дюжин ночей будет выздоравливать, еще пару со страхом вспоминать — итого полста ночей спокойствия обеспечены! Ну, а нам не придется встречаться со Светлыми и извиняться за очередную попытку, что тоже неплохо. Это все?

— Нет, тут еще, — Разлагаева пролистала несколько страниц, — вот…, - сказала и замолчала.

— Что?

— Вчера, у себя в имении был найден мертвым секретарь Ваанберит.

— Та-ак, — Сет пристально посмотрел на Разлагаеву, — Что же ты не с этого начала?!

— Я думала…, - она пожала плечами, — Велиар сообщил, что это, возможно, самоубийство. Отравился ядом, оставил записку, никаких следов борьбы. Судейские забрали дело себе, и сказали, что сами разберутся, что там да как.

— Постой, дай-ка угадаю — уж не Эфиппас ли?

Эмма кивнула:

— Он и Саклас.

Сет быстро затушил трубку, и повернулся к замершей Эмме:

— Ясно. Это все?

— Почти, — Разлагаева несколько раз кивнула головой, — вчера опять были волнения у Дворца правительства.

— Требовали остановить землетрясения, я полагаю? — С усмешкой спросил Сет.

Улыбнувшись, Эмма быстро ответила:

— «Недовольные» в своем репертуаре — главные требования уйти в отставку и остановить землетрясения.

— И что же? Их не разогнали?

— Нет, — Эмма позволила себе слабую усмешку, — ушли, как только самим надоело выкрикивать одно и то же.

— Хорошо, можешь идти, — Сет выпустил струйку голубоватого дыма, и добавил, — и намекни Черепкову — еще одна такая сцена с душами, и никакие землетрясения не помешают мне лично попросить директора, чтобы он развеял его.

Придав лицу строгое выражение, Сет многозначительно посмотрел на секретаршу.

— Да, Сет Плутонович. Кстати, директор искал вас. Сначала приходила Трупикова, а потом и его секретарша Мумия — видать, нужны вы ему.

— Что она сказала?

Снизив голос до шепота, Разлагаева произнесла:

— Эта кукла сказала, что он зол, как черт!

— Зол, как черт, — повторил Сет, и усмехнулся, — а он, собственно, черт и есть. Или ты не знала?

Эмма несколько раз кивнула, затем покачала головой и снова кивнула, не зная, что ответить шефу.

— Хорошо, иди.

Сет посмотрел на тихо закрывшуюся за Эммой дверь и, произнеся короткое слово «Сехмет», открыл нижний ящик стола, служивший неким подобием хранилища. Узкая диадема из чистого золота лежала на подушке черного бархата, посверкивая не потускневшими за тысячелетия гранями. Загнутые концы диадемы не сходились, и ее можно было слегка раздвинуть, словно сделавший ее мастер не был уверен, на чью голову она придется впору. Сет прикоснулся к ней, медленно провел пальцами по гладкой грани, чувствуя, как в него вторгаются воспоминания далекого, забытого детства. Каждый раз, когда он видел эту диадему, прикасался к ней, перед его глазами вставало лицо матери, и всякий раз при этом в душе просыпалось ноющее чувство утраты близкого существа.

Диадема была не просто украшением или символом — в первую очередь это был мощнейший амулет, доставшийся Сехмет от ее деда, Эосфора, прозванного Ушедшим. Всякий надевший на голову золотой обруч, на некоторое время обретал силу и способности Ушедшего. Но и цена за такое могущество была самой высокой — даже короткое использование его могло лишить здоровья и разума, причем навсегда. А если злоупотребить, наслаждаясь неведомым дотоле могуществом, то «отдача» была такой, что только смерть могла служить избавлением от ожидавших несчастного мук. Сет знал, что диадема досталась Ушедшему от его отца, Денница, который, в свою очередь получил ее от Суккуба — личности настолько мифической, что мало кто вообще верил в ее существование…

Сет не решался хранить дома такую опасную, и дорогую ему вещь, поэтому, прежде чем идти к директору, он хотел убедиться, что диадема на месте. Он медленно провел пальцами по твердым граням золотого обруча, чувствуя, как постепенно проходит боль в пояснице и улыбнулся — это было то, что нужно.

Закрыв ящик, и пробормотав охранное заклинание третьего порядка, Сет выколотил трубку в сияющую металлическим блеском пепельницу в форме головы дракона, и вышел из кабинета.

В приемной находилась одна Разлагаева. Ни душ, ни Черепкова — видимо, Эмма дословно намекнула Черепкову о его перспективах. Предугадав вопрос начальника, Разлагаева быстро произнесла:

— Он сам повел их в Чистилище.

Сет кивнул…

— Скажи Велиару, чтобы к моему приходу подготовил отчеты по всем происшествиям. Я к директору…

…Перейдя по мостику текущий далеко внизу Коцит, и свернув в девятый раз по круглому коридору, Сет приблизился к высоким арочным дверям. Оглядевшись по сторонам, он с силой вдавил указательный палец в кнопку вызова. Неясное жужжание прозвучало где-то за массивной, сделанной из осины двери, и раздавшийся характерный щелчок оповестил, что можно входить.

Стараясь не прикасаться к двери, Сет ждал, пока приводные механизмы сдвинут тяжелую дверь — осина не самое приятное дерево для демонов, и даже простое прикосновение к ней вызывало сильную головную боль. Мало кто решался ставить такие двери, но директор не был бы самим собой, если поступил бы как другие.

Сделав шаг, Сет оказался в богатой, хотя и мрачноватой приемной. У дальней стены, между двумя трехметровой высоты дверями стоял небольшой стол, за которым сидела секретарша директора — смешливая и глупая до ужаса Мумия Бальзамирова. Увидев графа, она расцвела одной из своих милейших, и столь же безнадежно глупых улыбок:

— Сет Плутонович, душенька! Как хорошо, что вы пришли! Он ищет вас с самой ночи! Даже меня посылал. Зол, как…, - Мумия опасливо посмотрела на плотно прикрытую дверь, и тихо добавила, — в общем, очень зол.

И, указав сначала на правую дверь, вдруг спохватилась и вытянула длинный пальчик со столь же длинным ногтем в другую сторону.

Улыбнувшись в ответ, Сет задумчиво спросил:

— Думаете сюда?

С этими дверьми было связано немало легенд, в которых провинившиеся перед всесильным директором Департамента мертвых душ входили в правую дверь и больше никогда не выходили из кабинета. Сет подозревал, что это, скорее всего, байка, призванная укрепить дисциплину и внушить страх. Последнее было очень похоже на директора — любил он это дело…

— Ой, — она скосила глаза на дверь, и еще тише добавила, — да! Что-то происходит, а что — не знаю. После этого покушения, он прямо сам не свой. На всех орет, развоплотить грозится…

— Какого еще покушения? — Сет мягко, но решительно оборвал секретаршу, — Кого-то убили?

— А вы не знаете, да?! — Мумия сделала страшные глаза и, не менее страшным шепотом, произнесла, — эта сумасшедшая почтальонша хотела отравить герцога Агвареса! А вместо него умер слуга! Враз! Только тронул письмо, и умер!

Сет был удивлен — несмотря на любовь Прозерпины смаковать и пересказывать всякого рода слухи и скандалы, ни о каком отравлении он не слышал, — Какая еще почтальонша?

— Из Департамента связи! Но о нем нигде не говорили, и вообще, все это покрыто темной занавеской.

— Завесой тьмы, — поправил ее Сет, — так, он меня из-за этого искал?

Мумия посмотрела на одну дверь, затем на другую, и сказала:

— Кто его знает? Говорю же, весь нервный, раздражительный. Этот матерщинник Посмертный, например, вошел в ту дверь, так я его больше и не видела, — не удержавшись, она хихикнула, — видать, за смертью послали.

И еще раз хихикнула над собственным каламбуром.

— Ну, ладно, — с недобрым предчувствием взглянув на указанную дверь, Сет улыбнулся хихикающей Мумии, — помолитесь за меня, что ли.

— Тьфу, на вас, — мило улыбнулась Мумия Бальзамирова, и снова принялась подтачивать непомерно отросший ноготь.

— И на том спасибо, — пробормотал Сет, и потянул ручку массивной двери…

…Кабинет Саргатанаса поражал обилием черепов, берцовых, плечевых, бедренных, лобковых, ладьевидных и прочих костей, принадлежащих самым разным видам существ. Некоторые кости вообще не поддавались квалификации — это были части скелетов вымерших в незапамятные времена демонов, драконов, морских чудищ, а также древних гигантов и не менее крупных животных, живших так давно, что никто не мог даже представить, как они выглядели. Директор был ярым коллекционером подобного рода сувениров, и всякий, кто сумел угодить ему, привезя какую-нибудь необычную косточку, становился «приятен и любезен» суровому директору Департамента. Коллекция постоянно пополнялась новыми диковинными черепами и костями, но это уже давно никого не удивляло.

Сет не входил в круг приближенных лиц Саргатанаса и, не в последнюю очередь именно по причине того, что никогда не делал таких подарков — и так слишком часто приходилось иметь дело со смертью, и у старшего следователя было свое отношение к костям. Он считал, что в любом сохранившемся куске когда-то живого существа, сохраняется и часть его энергии, с которой лучше не шутить. Каждый раз, приходя в этот кабинет, он чувствовал дискомфорт, что вполне могло быть вызвано чрезмерным изобилием черепов и костей.

И сейчас, войдя в полутемный кабинет директора, Сет почувствовал, как вокруг него завибрировал воздух. Приближаясь к длинному столу, он едва не обернулся — ощущение, что в спину смотрели несколько десятков (а может, и сотен!) пар глаз, было настолько сильным, что Сету стоило определенных усилий не оборачиваться.

Саргатанас сидел в огромном кресле, по краям которого сияли позолоченные черепа древних чудовищ и, поглаживая четырехрогий череп неизвестного Сету животного (как, впрочем, и многие другие), своим единственным глазом внимательно наблюдал за приближающимся к столу Сетом. Дождавшись, когда тот окажется у другого конца непомерно длинного, «украшенного» черепами стола, Саргатанас на миг прикрыл глаз. Сет подозревал, что таким образом директор «считывал» ауру вошедшего, безошибочно определяя его отношение к себе. Ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию до сих пор не представлялось возможным, поэтому оставалось лишь «скинуть негатив», что он предусмотрительно сделал еще до того, как вступил в мрачноватую обитель недоверчивого директора.

— Граф! — Громовым голосом произнес директор и, открыв глаз, вперился в остановившегося у края стола Сета.

— Темной ночи, директор, — спокойно произнес тот, стараясь не думать о том, что отпуск, который (по настоянию Прозерпины, разумеется) он планировал взять, чтобы подлечиться от свалившей его болезни, скорее всего, полетел к чертям собачьим. В смысле, собачьим.

— Для кого и темная, а кому иначе, — хмуро ответил директор и, аккуратно отодвинув от края стола четырехрогий череп, поднялся с кресла.

Огромный, но подвижный как ртуть, Саргатанас уже через мгновенье стоял рядом с удивленным его нервозностью Сетом. Нетрудно было понять, что директор вовсю пользовался своими неограниченными привилегиями, используя заклинания четвертого и, даже пятого порядка, но Сет не хотел думать об этом. По правде говоря, в присутствии директора он вообще старался не думать, резонно полагая, что эти мысли тут же станут известны одноглазому.

Помолчав бесконечно длинное мгновение, Саргатанас произнес:

— Ты мне нужен, граф.

— Слушаю вас, — негромко ответил Сет.

— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал?

— Нет, но надеюсь, не из-за душ?

Саргатанас покачал массивной головой.

— Нет, хотя их растущее количество беспокоит все больше. Надо поговорить с Метатроном о расходах — пусть раскошеливаются. У нас становится тесновато, да и в Чистилище уже яблоку негде упасть. Так что…, - он замолчал на пару секунд, и продолжил, — но это потом — сейчас речь о другом.

Вспомнив взволнованные рассказы Прозерпины о начавшихся среди «обращенных» волнениях, Сет негромко спросил:

— Я слышал о каких-то беспорядках…, - взглянув на напряженное лицо директора, он продолжил, — что-то серьезное?

Саргатанас взглянул на него так, что Сету сразу стало ясно, что как раз эти самые волнения волнуют директора меньше всего.

— Ерунда! — Саргатанас пренебрежительно махнул рукой, — Кто-то где-то что-то сказал, и все заговорили, что наш Департамент не справляется со своей работой! Дескать, мы не разбираемся в душах, и «обращаем» черт те кого! А у нас все под контролем!

Сет успел задушить рванувшую, было в голове мысль о чертях, к семейству которых принадлежал сам директор и, чуть торопливее обычного произнес:

— Некоторых я бы проверил еще раз.

Покачав головой, Саргатанас медленно сказал:

— Не время заниматься сведением счетов. Я знаю, что у тебя с Мертвецовым какая-то мешающая делу конфронтация, но повторяю — не время! И ты, и он нужны мне, как профессионалы своего дела. Ты своего, он своего.

— Да, — Сет не смог удержаться от усмешки, — подслушивать он умеет. Ничего не скажешь…

— Все, хватит! Я вызвал тебя по важному делу! — Саргатанас хмуро посмотрел своим единственным глазом на внешне спокойного Сета, и сказал, — Случилось кое-что в высшей степени неприятное!

— Ваанберит?

— Нет, — Саргатанас ответил не сразу, — он судейский, вот пусть они им и занимаются. Насколько я понял, он сам покончил с собой. Видимо, устал от жизни такой, — директор усмехнулся, и прибавил, — я слышал, у него были нелады в семье.

— Вы уверены, что это самоубийство? — Недоверчиво спросил Сет.

— Конечно, — директор недовольно посмотрел на Сета, — если не считать слуг, в доме никого не было, а доза была такой, что можно было отравить половину Хада! Вряд ли профессионал стал бы тратить столько драгоценного яда на одного демона, даже учитывая вредную специфику его работы.

Саргатанас криво усмехнулся собственной шутке — никто в Хаде не любил судейских, справедливо считая их ядовитее ползучих гадов. Сет кивнул — в рассуждениях директора был определенный резон. Демона трудно убить в принципе, и одним из немногих способов лишить его жизни были яды, применение которых было строжайше запрещено, и каралось смертью при помощи того же яда. Сурово, но справедливо.

Увлекшись рассуждениями, Сет подумал, что пауза слишком затянулась и что, возможно, сейчас директор перейдет к главному. И не ошибся.

— Так что не забивай себе голову, тем более что я вызвал тебя по другому, гораздо более важному поводу. Вчера я разговаривал с Агваресом, — произнес Саргатанас.

Сет удивленно посмотрел на директора, не понимая, причем здесь герцог, известный своей маниакальной приверженностью к неразгаданным тайнам древности.

— Он хочет тебя видеть! — Снизив голос, Саргатанас добавил, — Мне показалось, он… напуган!

Сет молчал, ожидая продолжения. Пристально вглядываясь своим единственным глазом в лицо Сета, директор спросил:

— Ты слышал, что я сказал?

Пора было что-то отвечать, но Сет решительно не знал, что могло напугать того, кто своими, порядком надоевшими высказываниями о грядущих несчастьях, внушал страх и подозрение, что у него самого с головой не все в порядке.

— Это связано с попыткой отравления? — Спросил Сет, вспомнив разговор с Мумией.

— Не знаю, возможно, — директор отошел от Сета, сделал пару шагов, — он сказал только три слова — «Мне нужен граф Раум». И все! А потом быстро ушел.

Сет подумал, что слов было не три, а четыре, но не стал исправлять начальника.

— Он приезжал сюда?

— Нет, мы виделись на заседании суда, по делу этой Гибеллины Баст. Его опрашивали, как свидетеля, но из-за высокого сана заседание прошло в закрытом режиме. Я увидел его лишь, когда он выходил из зала.

— И вы хотите, чтобы я…

— Отложил все дела, и занялся только этим.

— Кто или что может угрожать герцогу? — Сет недоверчиво посмотрел на директора, — Насколько я понял, отравительницу уже осудили.

Саргатанас набрал воздуха и, с серьезным видом произнес заранее, как показалось Сету, заготовленную речь:

— Это неважно! Главное другое — он представляет целую партию влиятельного сословия и, не претендуя на власть, может поддержать или нас, партию «недовольных», или этих проклятых либералов, которые пытаются пролезть всюду, куда только возможно! — Саргатанас презрительно поморщился, — Все зависит от того, кто окажется полезней. Сейчас у нас появился шанс стать не просто полезными, а очень полезными! И я не могу позволить себе упустить этот шанс! Понимаешь? А эта дурочка, решившая отравить его, оказала нам большую услугу! И поскольку герцог хочет встретиться с лучшим следователем Хада, то есть с тобой, это уже не просто шанс а, практически, победа. Ты понимаешь, о чем я?!

Сет напрягся — переход директора на доверительный тон был зловещим признаком — как говорится, мягко стелет. Вслух он произнес, конечно же, другое:

— Ну, да, скоро же выборы!

— Именно! — Саргатанас чуть не взвился, — Ты знаешь, что я хочу сместить этого напыщенного Рофокала с поста премьера! За эти сто лет он успел надоесть абсолютно всем! Даже природа и та уже не в состоянии выносить то, что он вытворяет!

Сет подумал, что директор несколько преувеличивает влияние политики премьера Рофокала на природные явления, но тут же постарался задвинуть эти мысли поглубже — кто знает, может он и вправду умеет читать мысли?

Саргатанас тем временем продолжал ораторствовать, видимо представляя себя на трибуне в окружении своих сторонников.

— Его политика глупа и порочна! Мы все больше делаем уступок проклятым Светлым, и конца этому не видно! Мало того, что приходится считаться с этим Метатроном, так в последнее время эти серафимы и вовсе обнаглели! Ты просто вдумайся — мне, директору Департамента, не дали сигилу! И никаких объяснений! Просто отказ и все!

Саргатанас нервно заходил по кабинету, впрочем, не очень удаляясь от внимательно слушающего его Сета:

— А все почему?! Да потому что нами управляют такие, как Люцифуг Рофокал, которые согласятся на все что угодно, лишь бы их не трогали! А если Агварес будет на нашей стороне, то победа обеспечена! Мы уберем всю команду этого мягкотелого премьера, и сделаем так, что Светлым придется считаться с нами! И не просто считаться, а согласиться на наши условия!

Раскрасневшийся от эмоций директор уставился на Сета.

— Да, вероятно, — спокойно ответил старший следователь по особо тяжким грехам, с трудом подавив желание спросить, как будущий премьер намерен бороться с землетрясениями.

— А когда я стану премьером, все мои помощники поднимутся вместе со мной, — директор указал пальцем на Сета, — и ты, Раум, в числе первых! — Патетически закончил Саргатанас.

— Это большая честь, директор, — Сет вежливо поклонился, — и если это все, разрешите я сейчас же займусь этим делом.

— Да, начинай, — Саргатанас как-то сразу успокоился, переходя к обычному для себя деловому тону, — доложишь, как будут результаты.

— У меня вопрос, — Сет увидел выражение неудовольствие, мелькнувшее на лице директора.

— Я слушаю, — суховато ответил директор.

— Эта отравительница…, за что она хотела убить герцога?

— Она не созналась, но это не имеет значения — ее вина доказана.

— Мне бы хотелось ознакомиться с делом.

— Зачем? — Саргатанас раздраженно прикрыл глаз, выдержал паузу, и произнес, — она пешка, которая не знает, кто ею управляет. Но она соучастница покушения, и должна понести наказание!

Что-то сопротивлялось словам директора. Не склонный к спорам, Сет, тем не менее, чувствовал сильное желание понять, почему Саргатанас не хочет, чтобы он ознакомился с покушением на прямого наследника Ушедшего.

— Но чтобы понять, как помочь герцогу, я должен ознакомиться с этим делом. Если почтальонша пешка, а заказчик на свободе, не исключено, что он захочет повторить попытку и, учтя ошибки, в этот раз все сделает правильно.

Саргатанас открыл глаз, скользнул взглядом по упрямому лицу Сета:

— У Мумии есть копия дела. Прочтешь по дороге. Все, не буду тебя задерживать, тем более что времени не так много.

Сет ограничился кивком. Вспомнив о Посмертном, которого, как (с явным беспокойством) предположила Мумия, наверняка «отправили за смертью», Сет окинул взглядом большой кабинет, но никаких признаков «обращенного» не увидел. Он уже двинулся в сторону двери, когда его догнала реплика директора:

— Я отправил его позаботиться об экипаже. Думаю, герцогу будет приятно, если мы не заставим его ждать слишком долго.

Сет не обернулся — он всегда подозревал, что директор злоупотребляет своим положением…

…Посмертный стоял возле запряженного двумя глазастыми и яростно фыркающими вороными экипажа, на котором золотистой краской был выведен герб Департамента. Сет поморщился — зная, насколько они не любимы массами, он предпочитал ездить на обычных экипажах. Герб на крыше давал неоспоримые преимущества на дороге, а также позволял проезжать в закрытые зоны, но Сет всегда чувствовал неодобрительные, а порой и ненавидящие взгляды населения Хада, всегда недовольного многочисленными привилегиями правительственных учреждений.

Впрочем, ему предстоял служебный визит в аристократическую семью, поэтому выбора особо и не было. Взглянув на улыбающегося Посмертного, Сет спросил:

— Знаешь, куда ехать?

— Ага! — Радостно ответил Посмертный, — К этому, мать его, Агваресу!

Сквернословию Посмертного, не умевшего без мата связать и двух слов, уже давно никто не удивлялся, и Сет не был исключением. Подтвердив кивком точность адреса, он забрался в экипаж и, усевшись на мягкий диванчик, раскрыл взятую у Мумии папку…

…Служащая Департамента связи Гибеллина Баст обвинялась в попытке отравления герцога Агвареса. В нескольких скупых строчках было описано, что она принесла герцогу пропитанное ядом письмо и настаивала на вручении его лично в руки герцога. Яд оказался очень сильным — вскрывший письмо слуга умер практически мгновенно. Перечитав тоненькое досье, Сет так и не нашел главного, мотива преступления. Зачем ей понадобилось травить герцога? Гибеллина была из древнего, хоть и обедневшего рода, ни в каких грехах ранее замечена не была, в партиях и других группировках не состояла. И все же, на основании свидетельских показаний герцога Агвареса, выслушанных ограниченным числом судейских, несколько часов назад Гибеллина Баст была приговорена к пожизненному заключению в Тартаре…

Что-то здесь было не так. Если вина доказана, то почему ее не приговорили к смерти? Убийство демона в любом случае убийство, и совершенно неважно кто отравлен, герцог или его слуга. А уж если вина доказана, то отравительницу ждал единственный в таких случаях приговор — смерть. Сет подумал, что дело кажется каким-то скомканным, но доказать это было бы очень сложно — судейская машина славилась своей неуступчивостью в вопросах, которые касались ее деятельности. А если заседание прошло в закрытом режиме, то нечего было и рассчитывать на откровенность участников процесса.

С другой стороны, Сет мог поговорить с герцогом и как член касты — его мать была внучкой Ушедшего и, следуя внутреннему уставу касты эосфоров, где свои должны доверять своим, Агварес мог бы рассказать ему правду. Проблема заключалась в том, что Сет был противником кастового, родового и любого другого протекционизма и кумовства, и никогда не скрывал своих взглядов. Возможно, и «засиделся» он в должности старшего следователя все по той же причине — Сет категорически не желал пользоваться родственными связями. Надеяться, что герцог захочет с ним откровенничать было глупо — любимый внук Ушедшего был достаточно надменным и властным демоном, и в другое время Сету вряд ли светил бы откровенный разговор. Но сейчас была иная ситуация — Агварес сам пожелал видеть его, и можно было с уверенностью сказать, что дело, по которому его вызвал герцог, серьезное, а значит, есть небольшой, но шанс прояснить и эту темную историю с отравлением. Сету почему-то не казалось справедливым отправлять невиновную работницу почты на пожизненное заключение в Тартаре, а в том, что обвинение «притянуто за уши», Сет почти не сомневался.

Посмертный лихо управлял яростно храпящими лошадьми, и громко выкрикивал непристойные словечки, отвлекающие Сета от размышлений о связи между убийством секретаря Ваанберита, странным приговором отравительнице, и желанием герцога увидеть его. Связь несомненно была — взять хотя бы то, что Ваанберит и слуга герцога умерли от яда, и не исключено, что от одного и того же. Сделав себе пометку прояснить этот вопрос, Сет еще раз перелистал тоненькое дело. Гибеллина была демоницей из древнейшего рода Баст, чей основатель служил еще Денницу, отцу Ушедшего, то есть, практически бессмертной, и вечное пребывание в Тартаре казалось странным и слишком суровым наказанием за косвенно доказанную вину, которая заключалась в том, что она доставила письмо, выполняя свою обычную работу. Письмо мог доставить кто угодно, и тогда судили бы не ее, а кого-то другого, и еще неизвестно, какой приговор вынесли бы судейские, если бы это был кто-нибудь из менее знатного рода, или из «обращенных». Хотя, в последнем случае приговор вряд ли вызвал бы вопросы — с «обращенными» никто не церемонился.

По закону, у адвоката было три ночи, чтобы подать просьбу о пересмотре дела, и это значило, что осужденная все еще находится в городской тюрьме. Подумав, что хорошо бы съездить туда и лично расспросить несчастную почтальоншу, как было дело, Сет вспомнил о Влазасе — своем дальнем родственнике, служившем помощником начальника тюрьмы, и подумал, что тот вряд ли станет чинить препятствия, если Сет попросит его о маленьком одолжении…

Выглянув в окно, и увидев медленно оседающие на мостовую снежинки, он вновь вспомнил, что собирался взять неделю отпуска, который хотел провести на южном берегу Живого моря. Помимо обычных удовольствий, вроде лежания на пляже, лечения и поедания морских деликатесов, оттуда (за достаточно высокую плату) можно было махнуть в третье измерение, куда так хотела попасть неугомонная в поисках удовольствий Прозерпина. Она прямо грезила этой поездкой, и отказать ей сейчас значило вызвать бурю, если не что и похуже. Но предчувствие, что отпуск откладывается надолго, не покидало Сета. Он уже представлял, что ему придется выслушать от разгневанной Прозерпины, и скорее всего, быть заподозренным в том, что все это он устроил сам, лишь бы не доставить удовольствие «маленькой девочке», как она любила себя называть. «Маленькая девочка», разменявшая уже третий десяток веков, умела мгновенно превращаться в невыносимую особу, и одна мысль об этом приводила Сета в дурное расположение духа. Он был уверен, что Прозерпина не упустит случая напомнить о своем давнем воздыхателе Дагоне, который «ради нее уж точно отложил бы все дела» и, наверняка (в который уже раз) посетует, что ради Сета, она отвергла его предложение…

Сет поморщился от одного воспоминания этого имени. Любвеобильный Дагон раздражал до крайней степени, и если бы не государственная служба, он уже давно вызвал бы его на поединок, или просто испепелил бы наглеца. К сожалению, присяга не позволяла опускаться до действий обычного ревнивца. Впрочем, Сет прекрасно знал истинное к себе отношение Прозерпины, и понимал, что от таких как она нельзя ждать, а тем более требовать сильных и глубоких чувств — «дочь свергнутых богов» (тоже одно из ее любимых выражений) была особой легкомысленной и весьма ветреной, если не сказать больше.

Словом настроение было, что называется, рабочее — как раз для беседы с герцогом. Дикие возгласы Посмертного, подстегивавшие, скорее не лошадей, а прохожих, спешащих побыстрее убраться с дороги, также добавляли желания поскорее разобраться со всеми делами, и попытаться все же взять несколько ночей отпуска — вдруг это путешествие скрепит их распадающийся союз? Правда, Сет никак не мог понять, действительно ли хочет этого, или все дело в банальной привычке…

— Прибыли, шеф! — Проорал в переднее окно Посмертный, — Вон он, мать его, замок хренов!

Выглянув в маленькое боковое окошко, Сет увидел, что они подъезжают к металлической ограде, за которой в глубине красивого парка виднелся мрачный замок герцога Агвареса. Через полминуты вороные уже въезжали в высокие ворота, украшенные зловещими сценами жестоких сражений. Ухоженная аллея строгих кипарисов прямиком вела ко вторым, каменным воротам. Сет не раз бывал в этом замке — и по службе, и как приглашенный на банкет по случаю празднования круглой даты — Герцог шумно отмечал свое пятитысячелетие — и помнил, что после ворот им нужно будет еще прокатиться по узкому перекидному мосту, и лишь после этого они попадут в главную цитадель — детинец замка…

Глава вторая

…Дождавшись, пока объявивший о приходе графа Раума слуга пригласит его, Сет прошел в широко распахнутые двери каминного зала, и увидел герцога. До него было шагов двадцать, но даже с такого расстояния Сет разглядел огромные черные круги вокруг глаз заметно осунувшегося с их последней встречи Агвареса.

— Граф Раум! — Агварес раскинул в стороны руки, — Я рад, что Саргатанас проявил внимание к моей просьбе и нашел тебя! Я слышал, тебе нездоровилось?

— Приветствую герцога Хада! — Сет поклонился, и добавил, — Да, было немного но, слава Тьме, все уже прошло.

— Если тебе нужен лекарь — смело обращайся — хоть мои эскулапы и не такие академики, как Ксафан, но тоже кое-что умеют — Агварес указал на огромное кресло, и уселся напротив, выжидающе глядя на Сета.

Устроившись в удобном кресле, Сет улыбнулся:

— Надеюсь, это не потребуется.

Герцог кивнул, посмотрел на закрытую дверь и, снизив голос, перешел к делу:

— Граф, моя жизнь под угрозой!

— Вы говорите об отравленном письме?

— Письмо — это первая ласточка. Будут и другие попытки.

— Откуда вам это известно?

— Когда ты услышишь мой рассказ, ты и сам поймешь, что я не ошибаюсь. Но хочу предупредить, — Агварес налил себе в бокал вина из стоявшего на небольшом столике красивого графина, даже не подумав предложить Сету, и продолжил, — то, что я расскажу, ни при каких обстоятельствах не должно быть предано гласности. По-крайней мере, до завтра. Ты понимаешь меня?

— Не совсем, — честно ответил Сет, предчувствуя нечто большее, чем банальные откровения герцога о многочисленных врагах.

Он, конечно, мог бы сказать, что почти все расследуемые им грехи в той или иной степени не подлежат огласке, но это означало проявить неуважение прямому наследнику Ушедшего.

— Ты наш, хоть и держишься особняком, — продолжал Агварес, — но тем более есть резон довериться тебе, а не кому-то из ближнего круга, в котором змеится измена. Я не знаю, кто именно, но уверен, что наши исконные враги прекрасно знают все, что здесь происходит. И поэтому меня хотят убить.

— Вы знаете кто?

— Да, — ответил герцог и, после паузы, добавил, — Светлые.

— Светлые?! — Сет даже не пытался скрыть свое удивление.

— Именно, — Агварес сумел взять себя в руки, — и поверь, у них найдутся способы. Черное железо, яд, или их хваленое волшебство.

— Да, возможности есть, — Сет коротко кивнул, — но за что вас хотят убить?

— Я прочитал «Книгу Суккуба», — негромко произнес герцог, бросив быстрый взгляд на плотно прикрытую дверь, — и знаю то, что Серафимам очень хотелось бы скрыть от нас.

Сет ожидал любого ответа, но только не этого. Отогнав мысль о старческом маразме, в который мог впасть высокопоставленный демон, он спокойно спросил:

— Вы уверены?

— В чем? — Агварес усмехнулся, — В том, что я раскрыл секрет древнего письма? Или в том, что Светлые по-прежнему наши враги?

— В последнем.

— Да, — герцог нервно повел плечом, — врагами были, врагами и остались!

— Допустим, — Сет не хотел начинать спор на тему «кто кого ненавидит», — но почему им вздумалось убивать вас именно сейчас? Мы уже достаточно долго обходимся без конфликтов.

— Из-за Книги! В ней описано то, что поможет нам избавиться от Светлых! Раз и навсегда!

Мысль о психическом расстройстве герцога настойчиво стучалась в мозг старшего следователя — «Книга Суккуба» уже давно была признана нечитаемым манускриптом, написанным первым суккубом, настоящее имя которого кануло во тьме тысячелетий. Никто так и не смог прочесть линий, вдоль и поперек пересекавших два огромных камня, которые и были, собственно, «Книгой Суккуба» и, которые, мог узреть каждый, желавший увидеть самую удивительную достопримечательность Хада. Огромные черные глыбы лежали в главном зале Музея Древних, и многие поколения ученых демонов проводили там целые столетия, тщетно пытаясь расшифровать выбитые на них знаки.

Не выдавая своих мыслей, Сет осторожно спросил:

— Вы прочитали всю книгу?

— Нет, только небольшую часть. Я очень долго бился над решением и, признаюсь, был момент, когда уже подумал, что это невозможно. Но несколько ночей назад мне приснился сон, и я понял, что могу прочитать ее!

— Сон?!

— Называй это, как хочешь, — герцог сделал нетерпеливый жест, показывая, что ему совсем не хочется вдаваться в подробности и разбирать сон это был, видение или…

Сет незаметно пожал плечами — еще это могло быть сумасшествием.

— Я сразу же поехал в Музей. Чтобы проверить, нужно было взглянуть на камни под другим углом, сверху. И оказалось, что сон был верным, а мне, наконец, удалось прочесть часть текста!

— И что это было?

— Пророчества!

Сет почувствовал, как заметно похолодел воздух в отапливаемом двумя огромными каминами зале.

— О чем?

— О многом но, главное — Хаду грозит гибель! — Герцог еще раз взглянул на дверь, — И не только Хаду — тебе, мне, всем! Но я погибну раньше.

— Так написано в «Книге»?! — Сет трудно было сдержать крепнущий с каждым мгновением скепсис.

— Да! — Громко ответил Агварес, и Сет вдруг поверил, что герцог действительно напуган.

— Я могу ознакомиться с текстом?

— Да, — герцог порывисто протянул большой желтый лист, — вот, читай.

Взяв в руки плотную бумагу желтого цвета, Сет начал читать вслух:

— «Мир повернется, Север устремится к Югу. Прольется небо огненным дождем. Придут крылатые, ведомые Владыкой. Паденье Хада наследник предварит».

Оторвавшись от бумаги, он посмотрел на герцога:

— Так написано на камнях?

— Да! — Герцог был похож на одержимого, если не сказать просто свихнувшегося на своей идее ученого, — И мне удалось это прочесть!

— Но здесь сказано наследник…

— А я и есть наследник! — Герцог резко махнул рукой, — В «Книге Суккуба» не может говориться о наследнике пастуха или аптекаря!

— А сколько зим «Книге»?

Нервно пожав плечами, Агварес произнес:

— Что-то около 25–26 тысяч. Точно никто не знает.

— А сколько существует Хад? Девять тысяч, или около того, верно?

Агварес молча смотрел на Сета, догадываясь, к чему клонит скептически настроенный родственник.

— То есть, некто выбивший эти знаки 25 или 26 тысяч зим назад, описал гибель города, который появится лишь через 15 тысяч после него, и смерть какого-то наследника, о котором мы ничего больше и не знаем? — Сет замолчал, глядя в непроницаемые черные глаза герцога, — Это возможно?

— Ты прагматик, граф, и не веришь в то, что не кажется простым и очевидным, — Агварес старался сдерживать себя, но Сет видел, как он раздражен, — Суккуб был не просто праотцем всего нашего рода — он был провидцем, и знал будущее так, как мы и прошлого не знаем. И потом, не только город, но и весь наш мир тоже, если помнишь, называется Хад.

— Я помню, — кивнул Сет, — но мне бы хотелось знать…

— Послушай меня, граф, — нервно перебил его Агварес, — я прочитал в «Книге Суккуба» такое, что поможет нам навсегда избавиться от унизительного протектората Светлых! Ты должен придти завтра в Музей Древних — то, что я расскажу, откроет глаза на наши вековые заблуждения! И все, наконец, убедятся, что договор со Светлыми выгоден только им!

Агварес уже не сидел — при слове «заблуждения» он вскочил и принялся расхаживать по залу, размашисто жестикулируя, и не очень четко выговаривая слова. Странное выражение на лице, безумный взгляд, судорожные жесты — он все больше напоминал сумасшедшего ученого, который ни о чем другом говорить не желает, да и попросту не может. Сет не спорил, лишь слушал, пытаясь понять, насколько сказанное герцогом может соответствовать действительности. Улучив момент, он спросил не на шутку распалившегося Агвареса:

— Допустим, вы правы, и Светлые действительно хотят убить вас…

— Нет, не допустим — «крылатые, ведомые Владыкой», это и есть Серафимы, со своим Иерархом-Предтечей! — Агварес остановился и посмотрел на сомневающегося Сета.

— Вот так, буквально? — Сет недоверчиво посмотрел на герцога.

Агварес приблизился к Сету.

— В «Книге Суккуба» есть нечто такое, что поможет нам избавиться от Светлых раз и навсегда. Этого они и боятся. Но «Книгу» они уничтожить не могут, значит, будут пытаться уничтожить меня!

— Что же это?

— Оружие! — Фанатично произнес герцог, — Оружие Возмездия! Оно поможет нам!

— Оружие возмездия? — Сет выдержал паузу, и добавил, — Вы уверены?

— Абсолютно! Это страшное оружие, и Светлые знают о нем! А теперь им известно, что я прочитал «Книгу»!

Сет подумал, что нужно как-то снизить накал разговора, и спросил:

— А как Светлые попадут сюда? Сигилы двусторонние — мы не можем к ним, но и они не могут к нам. Только с разрешения но, насколько мне известно, они не очень-то и стремятся сюда.

Агварес раздраженно отмахнулся.

— Я знаю это не хуже тебя! Поэтому-то ты мне и нужен! Пойми, если у них получится убить меня, часы Хада сочтены — Светлые не станут церемониться, и уничтожат всех! До единого!

— Но здесь только их консул, — Сет помедлил, раздумывая, стоит ли называть имя обладающего неприкосновенностью врага, — и Департамент безопасности за ним так тщательно наблюдает, что им, наверное, известен каждый его шаг. Даже по нужде…

— Метатрон! — Громко произнес герцог и, подойдя к узкому окошку, повторил, — Метатрон!

— Вы думаете, он причастен к этому?

— Не просто причастен, — Агварес резко повернулся к Сету, — он вершина заговора. У него задание убрать меня пока я не прочитал всю Книгу. Но у него есть и помощники, инсургенты!

— И кто же это?

— Кто? — Переспросил Агварес, бросив быстрый взгляд на Сета, — «Обращенные», судейские, да мало ли кто?!

Глаза Агвареса блестели так, что можно было подумать, будто он пьян или впал в наркотический транс. В какой-то миг Сету вдруг подумалось, что герцог слишком уж возбужден. Он казался откровенным, местами даже слишком, но его яростная речь против Светлых и их сообщников Сету казалась слегка наигранной.

— Вам угрожали?

— Мне?! — Герцог надменно поднял бровь, — Нет, конечно. Кто посмеет вслух угрожать наследнику Ушедшего?

— Откуда вы знаете, что кто-то помогает Светлым?

— Тебя удовлетворит, если я скажу, что совершенно точно знаю, что судейские Эфиппас и Саклас встречались с кем-то в Пустых землях.

— Вы знаете с кем?

— Не знаю. С кем-то из живущих там.

— Но там же никто не живет! — Удивленно произнес Сет.

— Поверь, дорогой родич, они были там.

Тон герцога был таким уверенным, что на мгновение Сету даже подумалось, что Агварес лично проследил за подозрительными судейскими, и своими глазами видел того, с кем они встречались.

— И вы знаете, с кем они встречались?

— Нет, — резко ответил Агварес, — если бы знал, то уже назвал бы имя. Но можешь мне верить — мой информатор не солгал!

— Вы уверены, что встреча состоялась, но не знаете с кем так? — Спросил Сет, словно не слыша слов о пророчестве.

— Да! Абсолютно уверен! — Отрывисто произнес герцог, и Сету показалось, что в глазах наследника Ушедшего блеснули искры сумасшедшинки, — Они встречались с кем-то, кто заодно с моими врагами!

— У вас есть доказательства?

Герцог недовольно поморщился.

— Собирать доказательства твоя работа, мой дорогой племянник.

Сет не любил, когда его называли племянником, или внучком, или еще каким-нибудь младшим родственником, но на его лице это никак не отразилось. Возможно, потому что чем больше он узнавал, тем меньше ему казалось, что герцог спятил. Все это напоминало логическую игру, в которой герцог выстраивал какую-то свою многоходовую комбинацию, конечная цель которой была известна лишь ему.

— Давайте уточним, — Сет старался выглядеть спокойным, — вы считаете, что против вас составлен заговор, в котором участвуют и Светлые, и судейские, и «обращенные», верно?

— «Когда сойдутся оси с центром. Падут печати от луча. Измена одолеет Тьму. Исчезнет Хад, умрет наследник», — на память прочитал Агварес.

Сет подумал, что если случится война со Светлыми, наверняка кто-то погибнет и, вполне возможно, это будет чей-то наследник, но вслух произнес другое:

— А что это за оси, которые сойдутся с центром?

— Наше измерение, как и все мироздание, имеет свой центр, — словно на лекции начал герцог, — как тебе известно, мы обращаемся вокруг звезды Ахур, которая, в свою очередь вращается вокруг другой, еще большей, невидимой темной звезды. А все вместе мы вращаемся вокруг центра, представляющий собой переход в место, которое мы называем Дахат. Никто не знает что там, потому что ни проникнуть туда, ни вернуться оттуда еще никому не удавалось. Но уже скоро, совсем скоро наступит ночь Великого Равновесия, когда оси звезд и нашего мира сойдутся с линией Дахат, и тогда…, - герцог неожиданно замолчал, застыл, словно ошарашенный внезапно явившейся мыслью.

Сет был не очень силен в астрономии, поэтому не доверять словам известного ученого, каким, безусловно, являлся герцог Агварес, было бы неразумно. Но и принимать все на веру, в силу своей профессии, он тоже не мог. А, тем более, после заявления о грозящей всем опасности.

— Что тогда? — Сет постарался, чтобы голос не выдал сомнений.

Агварес помедлил, формулируя ответ, и сказал:

— О Дахат известно так мало, что можно сказать — ничего. Есть много версий о его природе, но теория остается теорией, если не подкрепляется доказательствами…

— Так что случится? — Не очень вежливо перебил герцога Сет.

Уставившись Сету в лицо, Агварес помолчал несколько секунд и, наконец, произнес:

— Возможно, мы перейдем в другой мир или откроем какие-то новые способности или же, если верить пророчеству, в эту ночь луч достигнет Хада, сотрет границы Света и Тьмы, и легионы Серафимов ворвутся в Хад, чтобы уничтожить всех нас!

— Но зачем им это? — Сет тоже встал на ноги — было утомительно сидя наблюдать за вновь заходившим взад-вперед герцогом, — У них свой мир, куда мы никак не вмешиваемся, у нас свой, до которого им нет никакого дела, если это не касается их или людей.

Сет посмотрел на покачивающего головой герцога. Казалось, он, то ли не слышит, то ли не понимает Сета.

— Светлые всегда хотели нас уничтожить, — Герцог яростно сверкнул глазами, и Сет вновь подумал, что Агварес слегка переигрывает, — может, ты не знал этого?!

В последних словах герцога явственно послышалась насмешка. Поборов желание ответить в том же тоне, Сет сухо произнес:

— У меня не меньше оснований не любить их, но есть еще здравый смысл. Если следовать ему, Светлым должно быть, крайне невыгодно уничтожать нас — в этом случае им самим придется возиться с грешниками, Тартаром, Чистилищем и прочими малоприятными делами, которые сейчас делаем мы, — Сет взглянул на недовольного его сомнениями герцога.

— Нет, — Агварес держал руку на эфесе длинного клинка, словно не замечая, как периодически вытаскивая его из ножен, резко вгонял клинок обратно, — это не может быть простым совпадением! Перед тем, как уйти во Тьму, Суккуб оставил нам эти пророчества, чтобы дать шанс спастись и от Луча, и от Светлых!

— А в «Книге» есть еще что-нибудь об этом…, - Сет выдержал тяжелый взгляд герцога, и добавил, — Великом Равновесии?

— Завтра, — герцог потряс головой, — завтра ты все узнаешь!

Почувствовав внезапный приступ тошноты, Сет заметил, как над головой герцога резко качнулась огромная люстра.

— Видишь?! — Нервно спросил герцог, — С каждым разом трясет все сильнее! А ведь еще ничего и не начиналось!

— Причем здесь землетрясения? — Сет нарочито спокойно пожал плечами, — Они всегда происходили…

— Да, но не так часто, — перебил его герцог, — если тебе интересно, могу рассказать, что магнетическая ось Хада уже давно начала смещаться. «…И север устремится к югу…!», — Агварес чуть не торжествующе смотрел на Сета, — И мои приборы вместо юга указывают вообще непонятно куда.

— И что это значит?

— Наша магнитная ось поворачивается! И скоро все поменяется местами. Ты не понимаешь? — Герцог смотрел на Сета, а во взгляде можно прочесть легкий оттенок высокомерия.

Покачав головой, Сет сказал:

— Мне это ни о чем не говорит. Мое дело, как вы выразились, собирать доказательства и ловить грешников.

— Энергия нашего мира течет из магнетической оси, и если она нарушится, то исчезнет вся энергия. Вся, понимаешь?!

— Такое возможно? — Недоверчиво спросил Сет.

Взглянув на своего упрямого родственника, герцог уверенно произнес:

— Ты обязательно должен придти завтра! Непременно!

— Хорошо, — Сет поклонился, — я постараюсь, если только служба не задержит меня.

— Я верю, что у тебя хватит времени, чтобы схватить негодяев, — проговорил чуть ободрившийся герцог, — и придти в Музей.

— Хорошо, я постараюсь, — повторил Сет и, помолчав и, спросил, — и еще — мне бы хотелось узнать подробности смерти вашего слуги.

— Какие еще подробности? — Сету показалось, что герцог недоволен переменой важной для него темы.

— Почему вы решили, что Гибеллина Баст замешана в покушении? Она просто работник Департамента почты, разносчица писем. Откуда ей было знать, что письмо отравлено?

Агварес развел руками:

— Так решил суд. Она настаивала на вручении письма лично мне в руки, а после ареста заявила, что так пожелал отправитель.

— И кто же отправитель?

— Она не назвала имя, сказав, что не знает, кто это.

— Вы видели конверт?

— Конечно, — герцог подошел к большому столу и, выдвинув один из ящиков, вынул оттуда большой конверт, — вот он. Само письмо находится в суде, и там уже проверили, что это был за яд.

— И что это было?

— Чхам-ра, — быстро произнес Агварес, — Яд, которым отравили моего отца.

Сет помнил эту давнюю историю. Герцог Хорс Агварес, один из сыновей Ушедшего, был отравлен смертельным соединением ртути, свинца и цинка, которым натерли его доспехи. Попав на сухое тело, он не мог причинить демону никакого вреда, но стоило несчастному взволноваться, как яд через поры мгновенно проникал в тело, и мучительная смерть была делом пары секунд. Убийца так и не был найден, и это стало одной из причин в кровопролитной междоусобной войне, переросшей в войну со Светлыми, в которой погибло множество представителей древних родов. В их числе были и родители Сета…

— Снаружи он безопасен, — произнес Агварес, протягивая конверт.

Взяв конверт, Сет уловил еле слышимый запах ароматического масла. Повертев конверт в руках, он обнаружил короткую запись: «Герцогу Агваресу. Лично в руки». И все.

— Чхам-ра, — задумчиво повторил Сет, отдавая конверт обратно, — я думал, его секрет давно утерян.

— Не ты один, — ответил Агварес, — я и сам думал, что после той войны не осталось никого, кто знал бы его рецепт. Оказалось, это не так.

— Герцог, меня интересует еще кое-что.

Агварес кивнул, задумчиво глядя куда-то в сторону.

— Если вина Гибеллины Баст доказана, почему ее не приговорили к казни? За подобный грех, насколько я помню, в законе лишь одно наказание — развоплощение.

— Это не у меня надо спрашивать, — Агварес искоса посмотрел на Сета, — а у судейских. Мне, как ты понимаешь, сейчас это делать не очень удобно. Удивляюсь, что они вообще ее осудили!

— Да, это выглядит очень странно, — произнес Сет, имея в виду совсем другое, — вам нужна дополнительная охрана?

— Нет, — Агварес качнул головой, — теперь меня охраняют лучше, чем самого Рофокала. Займись этим делом, граф, и не забудь, что завтра я жду тебя в Музее.

— Я постараюсь придти, — взглянув герцогу в глаза, Сет добавил, — но сначала мне нужно найти тех, кто послал вам это письмо.

Герцог кивнул.

— Ищи, хотя очень скоро это может оказаться ненужным.

Фатальное настроение герцога наводило на мысли о переутомлении. Впрочем, у этого могла быть и другая причина — полгода назад герцог пережил неприятный процесс развода с герцогиней Нере, рассказами о котором Прозерпина донимала Сета несколько ночей подряд. Это было громкий скандал, подробности которого капризная демоница смаковала с провинциальным пристрастием к такого рода сплетням…

— В таком случае, если вам больше нечего сообщить, разрешите откланяться, — Сет казался спокойным, — кстати, а когда наступит…, - Сет запнулся на мгновенье, — эта ночь?

— Если я правильно понял счет, — герцог сделал паузу, после которой продолжил, — то до Великого Равновесия осталось всего одна ночь.

— Не так много, — заметил Сет, — тогда мне тем более нужно идти.

— Не смею задерживать, — коротко ответил герцог…

…Из замка Сет вышел задумчивым и серьезным. Взглянув на притоптывающего на снегу Посмертного, подумал, что в этом году зима не такая холодная, и на пляжах Живого моря сейчас наверняка прекрасная погода. Мысль о предстоящем разговоре с Прозерпиной неприятным предчувствием кольнуло сердце графа. Сет вздохнул и едва заметно качнул головой. За время болезни он несколько раз был близок к тому, чтобы сказать ей то, что назревало уже давно, но всякий раз, глядя на нее, Сет думал, что может, она и права, и совместный отдых восстановит их отношения. Но сейчас, когда он уже несколько часов подряд не слышал голоса Прозерпины, Сет понял, это именно то, что нужно — работа, работа и еще раз работа…

С такими невеселыми мыслями он дошел до экипажа. Открывший перед ним дверку Посмертный участливо посмотрел на Сета:

— Что-то не так, шеф?

— Зима, — коротко ответил Сет, и поднялся в экипаж.

Посмертный удивленно посмотрел в спину начальника, пожал плечами, и негромко пробубнил:

— Ну, да. А когда у нас, на хрен, лето?! Кстати, шеф, — сделав страшное лицо, Посмертный перешел на громкий шепот, — вы почувствовали, как тряхнуло-то?

— А ты как думаешь?

— Вот и я о том же, — как-то невпопад произнес Посмертный.

После чего взобрался на козлы и, отворив маленькое окошко, спросил у задумчиво смотрящего в боковое окно Сета:

— Куда поедем? В гребаную контору, на хрен?

Оторвавшись от вида мрачного замка Агвареса, Сет взглянул на «обращенного», и без тени раздражения сказал:

— Нет, не на хрен, а в тюрьму. И побыстрее.

— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — городская тюрьма!

Сет удивленно посмотрел на ухмыляющегося Посмертного.

— Что это значит?

Ухмыльнувшись еще шире, Посмертный поднял кнут, и громко ответил:

— Шутка, шеф! Шучу я так!

Задернув штору, Сет удивленно подумал, что Посмертный совсем не похож на «обращенного». Впрочем, демона он тоже не напоминал…

…Тюрьма для осужденных, ожидавших пересылки в Тартар, тоже была, своего рода, достопримечательностью Хада. Не такой значительной, как «Книга Суккуба», но к этому мрачному, похожему на скалу зданию относились с куда большим уважением и страхом, чем к самому древнему манускрипту, что, в общем-то, и неудивительно. Сколько знаменитых имен оставили в этих стенах надежды на помилование, возврат к нормальной жизни, да и просто саму жизнь! Маркиз Амон, Пут Сатанакия, Агалиарепт, графиня Небирос, Нагон — список одной только знати, отправленной за решетку Ушедшим, можно зачитывать всю ночь. А таких, как Гибеллина, которая также принадлежала к хоть и обедневшему, но все же древнему роду, и вовсе был легион…

Всю дорогу до тюрьмы Сет прокручивал в голове разговор с герцогом, с каждой минутой все больше убеждаясь в том, что Агварес сказал ему далеко не все. Он был уверен, что герцог знает намного больше, но по каким-то, одному ему ведомым причинам, не стал рассказывать Сету больше, чем было нужно ему, Агваресу. И то, что герцог так равнодушно отозвался о расследовании и приговоре, вынесенном почтальонше, тоже казалось очень подозрительным. Вряд ли сам герцог поверил, что мелкая служащая Департамента почты могла быть замешана в заговоре и, вероятно, не стал опротестовывать приговор, чтобы сбить с толку истинных заговорщиков…

А это приглашение в Музей Древних на закрытое, читай секретное, заседание, куда герцог так настоятельно зазывал Сета — какие еще страшные тайны он собирался открыть? О каком оружии возмездия он говорил? И что могло быть страшнее того, что через одну ночь, по словам герцога, всему наступит конец?!

В том, что враги герцога опасны, у Сета не было ни малейших сомнений — обладание тайной рецепта самого смертельного яда для демонов само по себе служило доказательством их могущества, ведь давно известно, что сила в знании. Но те ли это враги, о которых говорил Агварес? В этом-то как раз Сет сильно сомневался. Да, вражда Темных и Светлых была извечной и, среди Светлых наверняка, есть такие же «непримиримые» как герцог Агварес. Безумцы, желающие нарушить зыбкое перемирие, которое худо-бедно сохраняется последние пару тысяч лет, и навсегда покончить с врагами. Со всеми, а не с отдельно взятым герцогом Агваресом…!

— Куда прешь, твою мать?! — Страшный окрик Посмертного выдернул Сета из раздумий.

Отдернув шторку и выглянув в боковое окошко, Сет увидел демона, испуганно шарахнувшегося от промчавшегося рядом экипажа и приближающуюся скалу грязно-рыжего цвета. Это и была тюрьма. Точнее, в самом здании находились кабинеты начальника тюрьмы, его помощников, комнаты отдыха надзирателей, и всевозможные подсобные помещения, типа столовых для демонов-надзирателей, спальных комнат, бань, складов с одеждой для арестантов и так далее. Сама тюрьма располагалась под землей, и не раз уже бывало, что содержащиеся там узники сходили с ума раньше, чем попадали в еще более страшное место — Тартар. Не оттого, что там не было окон и дверей — заключенные содержались в каменных ямах, куда их опускали на гениальном приспособлении, состоящем из привязанной к двум веревкам веревки, а от смертельной тоски, которая в этих ямах приобретала силу урагана. Происхождение этого явления было неизвестно. То ли тюрьму специально построили в месте, долгое пребывание в котором грозило лишить разума и самого крепкого демона, то ли это было следствием того, что стены впитали в себя тоску заключенных в ней — неизвестно. Но факт оставался фактом, уже на подъезде к нависшей над городом скале можно было ощутить мощное, вызывавшее жуткую тоску давление в области сердца…

Набросав примерный рисунок допроса, Сет с нетерпением ожидал, когда матерящийся все цветистей и изощренней Посмертный, остановит, наконец, экипаж и, открыв дверцу, проорет свое: «Прибыли, шеф!»

Копыта разгоряченных лошадей громко цокали по булыжной мостовой, ведущей к низким металлическим воротам, а Сет физически чувствовал, как нарастает давление. Давило где-то в области груди и, чтобы не помереть раньше срока, о котором говорил Агварес, ему пришлось прошептать несильное, но действенное заклинание первого порядка. Вроде полегчало, но хватило ненадолго — как только храпя и отфыркиваясь вороные втащили экипаж во внутренний дворик тюрьмы, Сет вновь почувствовал какую-то прямо-таки неизбывную тоску, сжавшую его внутренности с силой не знающего жалости чудовища.

Пришлось применить заклинание третьего порядка, что, в принципе, уже считалось достаточно серьезным прегрешением, но Сету было все равно. Никто не посмел бы упрекнуть его в том, что, будучи при исполнении, он позволил себе не быть раздавленным тюремной аурой, с которой жители Хада были знакомы не понаслышке. Недаром, несмотря на то, что тюрьма стояла едва ли не в центре города, все окрестности ее можно было назвать одним емким словом — пустошь. Вокруг тюрьмы не было ни одного дома, в котором жили бы демоны, исконные обитатели Хада, лишь общежития «обращенных». Крайне редко бывая здесь, и лишь по делам службы, Сет удивлялся крепости нервов работников тюрьмы, их толстокожести и безразличию к невидимой, опасной силе, таившейся в стенах древнего здания. Но ответ был, и был как всегда прост и гениален — крепкое хадское вино!

Алкоголь «боролся» с невидимым давлением не хуже (а то и лучше) всяких заклинаний, и имел неоспоримое преимущество — распитие огненных напитков в Хаде не считалось грехом. Можно было напиться до бесчувствия, и никто не сказал бы ни слова, если ты еще в состоянии двигаться. Единственная опасность заключалась в том, что алкоголь в больших дозах буквально валил демонов с ног. А учитывая вечно царивший в Хаде холод, риск был в том, что прилегший «отдохнуть» рисковал замерзнуть… до смерти. Таких случаев было более чем достаточно, поэтому в тюрьме существовало неписаное правило — строго запрещалось пить в одиночку. В компании, да сколько угодно, одному — никогда! Уличенный в этом мгновенно лишался не очень престижной, но щедро оплачиваемой казной работы. А то, что надзиратели медленно, но верно превращались в алкоголиков, считалось «издержками службы», за которую платили так, что даже родовитые, но обедневшие демоны стремились устроиться на работу в городскую тюрьму…

Посмертный прервал мысли Сета, резко отворив окошко и рявкнув:

— Прибыли, шеф! Вот она, тюряга гребаная!

Взглянув на своего возницу, Сет подумал, что «обращенные» единственные обитатели Хада, на которых эта «скала» никак не действовала — они просто не чувствовали никакого давления. А весь секрет состоял в том, что «обращенные», как правило, не знали что такое чувства, эмоции, боль. Ну, что, может болеть у мертвеца?

— Вижу, — ответил Сет, выбирая между заманчивым решением глотнуть огненного пойла, несколько бутылок которого всегда имелось в подобных экипажах, и повторным применением заклинания третьего порядка.

— Шеф, — Посмертный побил себя руками по бокам, — скажи этим ублюдкам, чтобы разрешили посидеть у них! А то замерзну здесь на хрен!

— А что же теплее не оделся? — Спросил Сет, глядя на приближающуюся к нему небольшую процессию.

— Так меня ж директор, мать его, из кабинета прямо в конюшню и переместил, чтоб лошадей приготовил — когда бы мне одеться?!

В голосе Посмертного слышались явственные нотки возмущения — вольность, за которую можно было и схлопотать. Но привыкший к его манере речи, Сет не стал заострять на этом.

— Пойдешь со мной, найдем тебе теплое местечко.

— Только не там, мать его! — Посмертный ткнул пальцем в землю.

— А это уже от меня не зависит, — Сет отвернулся, скрывая улыбку, и увидел приближающихся к ним трех демонов, учтиво начавших кланяться еще за несколько шагов, — это ты у них попроси.

— Да уж, у них, блин, допросишься! — Пробурчал Посмертный, — Хрен с ним, здесь посижу! Попробую не одуреть от холода.

— Ладно, пойдешь со мной, — негромко сказал Сет, и обернулся к подошедшим к ним демонам.

— Приветствуем графа Раума! — Глядя на Сета, произнес убеленный седыми волосами, ресницами, бровями и бородкой демон.

Это был первый помощник начальника тюрьмы и его дальний родич Влазас. Сет никогда не видел его на сборищах родни, и знал о родстве лишь потому, что в свое время изучал генеалогию рода. Сам Влазас никак не упоминал об этом, и вообще, вел себя учтиво и уважительно, как и полагалось — на иерархической лестнице клана Сет стоял повыше престарелого родственника, да и должность у него была внушающая уважение, если не сказать страх.

— Долгих ночей, Влазас, — спокойно ответил Сет, стараясь не показывать, как неприятно ему находиться рядом с этими рыжими, насквозь пропитанными чужими страданиями и болью стенами.

Влазас поднял костлявые жилистые руки, в которых вдруг оказалось два бокала весьма приличных размеров, а другой, невысокий ростом демон наполнил их черным напитком из большого кувшина.

Дождавшись, когда бокалы будут наполнены, Влазас протянул один из них Сету, и сказал:

— За твои долгие ночи, граф Раум!

— И за твои, Влазас, — вежливо ответил Сет.

— Мои уже прошли, — философски заметил старый демон, и бодренько отпил половину бокала.

Сет осторожно пригубил напиток — судя по крепости это было знаменитое тюремное вино Амон, названное так в честь знатного узника, придумавшего его рецепт во время затянувшегося процесса, который закончился смертью самого маркиза — перепив своего напитка, Амон захлебнулся во сне, окруженный кувшинами с вином собственного изготовления.

— Никто не знает конца своих ночей, Влазас, — проговорил Сет, отдавая почти нетронутый бокал.

Тот спокойно ответил:

— В моем возрасте считаешь уже не века, а часы, — он тряхнул головой, словно отгоняя грустные мысли, и продолжил, — я полагаю, ты прибыл по важному делу?

— Мне нужно допросить Гибеллину Баст.

Влазас кивнул седой головой:

— Я провожу тебя.

Влазас двинулся к небольшой двери мрачного и неприветливого здания. Сет оглянулся на Посмертного, и сделал ему знак следовать за ним…

Глава третья

…Небольшой кабинет, который предоставили Сету для проведения допроса, был довольно уютным и мало походил на тюремное помещение. Камин, кресла, столик, на котором стояли бутылка знаменитого вина упившегося насмерть маркиза и красивые бокалы, висящие на стенах картины неизвестных графу мастеров кисти — все вместе это создавало впечатление, что он находится не в самой страшной после Тартара тюрьме, а в отдельном кабинете респектабельного заведения. Стоя у окна, Сет задумчиво смотрел на усиливающийся снегопад, продумывая ход предстоящего допроса. Он наметил себе несколько основных тем, к которым хотелось бы подвести Гибеллину так, чтобы она сама рассказала ему все, что знает, хотя и подозревал, что осужденной известно не так много.

Он был спокоен. Беседа с герцогом навела Сета на определенные размышления о том, что в Хаде не все так хорошо, как могло бы показаться постороннему глазу, и дело было не в назревающем бунте «обращенных», недовольстве готовящейся реформой судейских или попытках Саргатанаса сместить законного правителя. Главным, что он уяснил из всего разговора, было то, что в городе зрел заговор. Кто и против кого еще предстояло выяснить — у Сета не было особых оснований доверять словам герцога, который определенно вел свою партию, цели которой были покрыты мраком неизвестности. Он уже решил, что не будет делать никаких выводов до тех пор, пока не выслушает всех, кто хоть что-нибудь знает об этом деле. После тюрьмы он хотел поехать в имение Ваанберита, чтобы на месте разобраться была его смерть самоубийством или все же убийством, разобраться, от какого именно яда умер секретарь и выяснить, не связано ли это с покушением на герцога.

Сета не оставляла мысль, что всего за несколько ночей, что он провел, борясь с навалившейся на него болезнью, в городе что-то неуловимо изменилось. Словно, в вечно холодном воздухе Хада появился новый запах, от которого у всех закружилась голова, и появилось желание изменить свою жизнь, даже если для этого пришлось бы расстаться с самой жизнью…

Давление тюремной ауры то нарастало, то слабело, и Сет уже подумывал о том, чтобы сделать еще пару глотков целебного вина, когда вошедший в кабинет демон-надзиратель громко произнес:

— Осужденная доставлена!

Сет с любопытством посмотрел на входившую в кабинет демоницу. Первое, что бросалось в глаза, были длинные волосы, обрамлявшие бледное, худое лицо, на котором огнем сверкали черные глаза. Широкая и грязная одежда, казалась с чужого плеча или выданной в тюрьме арестантской формой но, присмотревшись, Сет пришел к выводу, что демоница, скорее всего, просто похудела за несколько ночей, проведенных в этих жутких условиях.

Она спокойно шла к Сету, ничем не выдавая мыслей и обуревавших ее чувств. Сет молча разглядывал Гибеллину, которая в свою очередь внимательно смотрела на него. Она казалась равнодушной, но опытным взглядом Сет разглядел едва заметные признаки волнения, затаившуюся в глубине ее больших глаз тревогу.

Он знаком предложил ей садиться в кресло, но она продолжала стоять, словно ожидая не простого кивка, а вежливого приглашения. Мысленно пожав плечами, Сет негромко сказал:

— Доброй ночи, сударыня. Прошу вас, присаживайтесь.

Не отводя взгляда, Гибеллина произнесла:

— Я вас знаю.

— Меня многие знают, — усмехнулся Сет, — но это еще не повод разговаривать стоя.

— Что вам нужно? — Гибеллина продолжала стоять, даже не взглянув на предложенное кресло.

Это было необычно. При общении с грешниками Сет придерживался простой тактики — он задает вопросы, а они, со всей возможной поспешностью стараются быстро и полно отвечать на них. Этот разговор с самого начала складывался не так. Впрочем, Сет был опытным следователем, и его не так-то просто было сбить с толку. Пожав (и уже не мысленно) плечами, он сам уселся в одно из кресел, и сказал:

— Если вам удобно стоять, ваше право. А я, с вашего позволения, все же присяду.

Гибеллина взглянула на столик, на котором стояла бутылка вина.

— Налейте мне вина, граф, — она прошла к креслу и, сев в него, добавила, — здесь очень холодно, — помолчав, она добавила, — и тоскливо. Говорят, это вино снимает тоску.

Наполнив бокал, Сет протянул его Гибеллине, и с легкой усмешкой произнес:

— Вы всегда такая?

Отпив немного из бокала, Гибеллина посмотрела на него:

— Какая?

— Вы ведете себя так, словно это я узник, а вы приехавший по мою душу дознаватель.

— Так вы приехали по мою душу?

Гибеллина смотрела ему прямо в глаза, и от этого взгляда Сету сделалось неуютно. Он подумал, что для осужденной на пожизненное заключение в Тартаре она ведет себя слишком уверенно, и даже вызывающе. Впрочем, возможно она и вела себя так, потому что терять ей было уже нечего, так почему бы и не понаглеть напоследок. Это все объясняло, но Сет чувствовал, что дело не только в пожизненном сроке, и безразличии к своей участи.

— Ваша душа мне ни к чему, — наполнив свой бокал вином, он продолжил — я, знаете ли, по другой части.

— Я знаю, — Гибеллина поставила бокал на столик, — вы граф Раум, следователь по особо тяжким грехам.

Сет улыбнулся.

— Что ж, вы знаете, кто я такой, я знаю, кто вы, — начал, было Сет, но продолжить не удалось.

— Вы уверены, что знаете, кто я? — С вызовом перебила его демоница.

— Гибеллина Баст, служащая Департамента почты, осужденная на пожизненное заключение в Тартаре, — Сет спокойно смотрел на нее, — все верно?

— Вы забыли упомянуть, что я правнучка Хельмуга, который служил самому Денницу, и внучка Дорана Баст, ближайшего друга и помощника Ушедшего, — гордо произнесла Гибеллина.

Сету заметил, как при этих словах ярко сверкнули ее глаза. Впрочем, это могло быть отражением пляшущего в камине пламени. Он кивнул и произнес:

— Хорошо. Если, мы уже закончили представляться, давайте перейдем к делу.

Гибеллина лишь пожала плечами. Весь план допроса был нарушен — вместо того чтобы доминировать, Сет как-то неожиданно, сам оказался в роли подчиненного. Справившись с внезапно возникшим раздражением, он сделал глоток и, поставив бокал, сказал:

— У меня несколько вопросов. Первый: как часто вы приносили письма герцогу Агваресу?

Гибеллина не торопилась. Помолчав несколько мгновений, она вдруг спросила:

— Почему вас это интересует? Меня уже осудили, а те три ночи, что дали на апелляцию, вряд ли что-то изменят — кто захочет пойти против всемогущего герцога? К тому же, моя мать была… Светлой — кто захочет помогать той, кто наполовину враг?

В ее голосе слышались горечь и обида, и Сет подумал, что не так уж она и не права. Но он хотел разобраться — существовала вероятность того, что покушение на герцога было как-то связано с «Книгой Суккуба», точнее тем, что герцогу удалось прочесть ее.

— Послушайте, — начал он, — я не хочу сейчас говорить о том, кто и как выполняет свои обязанности. И ваше происхождение, уж простите, сейчас меня мало волнует. Меня интересует это дело, и поверьте, это не праздное любопытство.

— Но зачем вам это? — Гибеллина смотрела на него с явным удивлением в глазах, — Разве в вашей власти изменить приговор?

«До чего ж упряма!» — С досадой подумал Сет, но вслух произнес следующее:

— Я ознакомился с вашим делом, и могу сказать, что мне не совсем понятно, почему вас признали виновной. Поэтому я хочу знать, доставляли ли вы прежде почту в дом герцога Агвареса.

— Да, не раз, — спокойно ответила упрямая девица.

— И кому вы ее передавали?

— Обычно слугам, — Гибеллина помолчала и, после короткой паузы, добавила, — тому слуге, который… умер.

— Так, — Сет мысленно отметил, что она начала отвечать на его вопросы, — понятно. А как часто вам приходилось вручать почту лично в руки герцога?

— Никогда, — после едва уловимой паузы ответила осужденная.

— И вас не удивило, что в этот раз письмо нужно было передать лично в руки Агвареса?

— Удивило, но я подумала, что это, возможно…, любовное письмо.

— Любовное? — Сет с удивлением посмотрел на нее, — Почему вы так решили?

— От конверта пахло ароматическим маслом.

— Мне тоже так показалось! — Признался Сет, — А вы можете сказать, каким именно?

— Да, — Гибеллина сделала еще один глоток вина, и сказала, — это масло Офана, которое можно приобрести только у госпожи Хат.

Сет знал госпожу Хат — он и сам не раз покупал масла и благовония у известной всему городу парфюмерши, которая единственная, кто знала рецепт популярного масла.

— Я смотрю, вы неплохо разбираетесь в этом, — заметил он, видя, как при этом дернулись уголки ее тонких губ.

— Я была ее ученицей, — ответила Гибеллина, — пока она не заявила, что я хочу украсть ее секреты.

— Что послужило поводом для подозрений?

— Поводом? — Гибеллина откинулась на спинку кресла, сделала небольшой глоток, — Не было никакого повода. Ей не понравилось, как я разговаривала с ее любовником Малаком. А точнее, как он разговаривал со мной.

— Она приревновала вас к нему и…, - Сет не хотел говорить «выгнала», но пока он подыскивал замену, Гибеллина сама произнесла это слово.

— Она выгнала меня, и даже грозила подать в суд.

— Но своей угрозы не выполнила?

— Конечно, нет, — Гибеллина пожала плечами, — мы обе знали, в чем причина, а на суде это могло открыться, и тогда от нее ушла бы одна из самых постоянных и щедрых покупательниц — жена этого кобеля.

— Ясно, — Сет сделал вид, что не расслышал, как она отозвалась об одном из самых богатых демонов Хада, — давайте вернемся к письму. Почувствовав запах масла, вы решили, что письмо любовное, так?

— Да. Всем известно, что герцог не так давно развелся со своей женой.

— Вы кому-нибудь говорили об этом?

— Зачем? — Гибеллина с удивлением посмотрела на него, — Какое мне до этого дело?

— Но письмо вы все же решили вручить лично в руки герцога?

— Так было написано в заказе.

— Хорошо, — Сет кивнул, ее ответы казались логичными и обоснованными, — вы помните, у кого получали заказ?

— Конечно, — Гибеллина едва заметно улыбнулась, и Сет удивился, как при этом изменилось ее лицо, — это письмо вместе с другими лежало у меня на столе. А сверху лист заказа, на котором были написаны адреса и особые пожелания.

— То есть, кому лично в руки, а кому просто доставить?

— Да, — коротко ответила она.

— Вы знаете, кто собирал для вас заказ?

— Заказ формируется на приемке, и мой собирала Эста. С ней удобно работать, потому что она всегда подбирает адреса так, чтобы не приходилось мотаться из одного конца в другой.

— Ее вызывали в суд?

— Нет, — после короткой паузы ответила Гибеллина, — Эста умерла в ночь, когда меня арестовали. Мне сообщил об этом адвокат.

Дело разворачивалось неожиданным образом. Сет почувствовал, как похолодели кончики пальцев рук, что происходило всякий раз, когда он нащупывал конец ведущей к клубку нити.

— Отчего она умерла?

— Адвокат сказал, что по дороге домой на нее было совершено нападение. Вроде бы ограбление, но убийца и сам был кем-то убит.

— И кто это был?

— Какой-то «обращенный», — Гибеллина посмотрела на него с легким недоумением, словно не понимая, как следователь по особо тяжким может не знать таких подробностей.

— «Обращенный»?!

Сет даже не пытался скрыть своего удивления. Что-то неладное творилось в Хаде — не далее, как пару часов назад он узнал о поножовщине, которую затеяли трое «обращенных», сейчас о нападении другого «обращенного» на демоницу.

— Да. Мой адвокат рассказал, что его обнаружили недалеко от ее тела — у него был клинок из черного железа, — Гибеллина помолчала и, вздохнув, добавила, — весь в крови.

Становилось все интереснее. Откуда у «обращенного» мог взяться такой клинок, если им вообще запрещено пользоваться каким бы то ни было оружием, не говоря уже о клинках, которые имели право носить лишь представители высшего общества? И было ли это ограблением, а не попыткой замаскировать под него убийство нежелательного свидетеля? Все эти вопросы молнией пронеслись в голове Сета.

— Вы не знаете, кто в ту ночь собирал почту? Ведь кто-то же ее собирает по домам, чтобы потом привезти в Департамент, откуда она будет доставляться по адресам?

— Обычно это делают прикрепленные к району «обращенные», но…

Она умолкла, словно не решаясь продолжить. Сет молчал, ожидая, пока она сама не скажет, что это за «но». И она сказала:

— Уходя, я случайно встретилась с Эстой, и она сказала, что за это письмо ей даже заплатили, чтобы заказ был выполнен в точности. Не думаю, что «обращенный» стал бы это делать — они сами вечно выпрашивают мелочь, когда доставляют мешки с почтой.

— Кто заплатил, она, конечно же, не сказала? — Спросил Сет в слабой надежде услышать имя.

— Нет, — Гибеллина протянула руку за бокалом и, взяв его, добавила, — она лишь сказала, что и мне заплатят, если я передам письмо лично в руки герцога.

— Когда это было?

— Пять ночей назад.

— Вы видели, как умер слуга?

— Нет. Я видела герцога, который вышел из кабинета, и приказал слуге заплатить мне. А когда выходила, слышала, как он велел вскрыть конверт, — она замолчала, уставившись в одну точку.

— Когда вас арестовали?

— Да почти сразу же — я даже не успела выйти из замка. Налетели, свалили, заломили руки, — Гибеллина покачала головой, — слуги герцога вели себя так, словно я сама убила этого несчастного.

— И в ту же ночь была убита Эста?

— Насколько мне известно.

Сет замолчал, глядя на бледное и усталое лицо демоницы. Он был уверен, что она не лжет. Больше того, в его голове уже складывалась картинка случившегося, в которой недоставало некоторых важных фрагментов, но Сет надеялся, что конец нити у него в руках. Оставалось лишь осторожно потянуть ее, чтобы раскрутить клубок, и добраться до того, кто заварил всю эту кашу. Спрашивать больше было не о чем — все, что Гибеллина знала, уже рассказала, но Сет поймал себя на мысли, что ему не хочется уходить. Он продолжал разглядывать ее лицо, думая о том, что пребывание в тюрьме не повлияло на необычную для демоницы красоту. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову и их взгляды встретились. В ее черных, глубоких глазах что-то мелькнуло, и Сет подумал, что это, скорее всего, отблеск внезапно вспыхнувшей в ней надежды.

— Не хочу ничего обещать но, думаю, что в вашем деле столько неясностей, что я смогу добиться пересмотра. Но для этого мне нужно сейчас покинуть вас.

Гибеллина вновь опустила голову, и негромко спросила:

— Вы думаете, что сможете переубедить судей?

— Нет, — в том, что переубедить упрямых судейских не получится, у Сета не было ни грамма сомнений, — но я знаю, кто может это сделать. Да, чуть не забыл, — Сет с трудом заставил себя не смотреть ей в глаза, — как зовут вашего адвоката?

— Магистр Абигор…

…По дороге к экипажу Сет был настолько погружен в свои мысли, что не обращал никакого внимания на трехэтажный мат Посмертного, с возмущением жаловавшегося, что «эти уроды, мать их, даже выпить не предложили, козлы». Сев в экипаж, он коротко приказал взбешенному негостеприимством надзирателей Посмертному ехать во Дворец. Продолжая материться, Посмертный изо всех сил стеганул вороных и, под вопли никак не желавшего успокаиваться возничего, экипаж быстро покатился прочь от мрачного здания городской тюрьмы.

Сидя в полумраке, Сет думал, о странном совпадении — за эту ночь имя магистра Абигора упоминалось дважды, причем без какой-либо видимой связи. Первый раз, когда он услышал о краже сигилы в доме магистра, а только что выяснилось, что Абигор еще и адвокат осужденной. Сет не мог понять, какая между этими событиями могла быть связь, но интуиция подсказывала, что она есть.

Поломав голову над этим вопросом но, так и не придумав ничего стоящего внимания, Сет переключился на другие открывшиеся в разговоре с Гибеллиной факты. Самым важным было, конечно, убийство единственной свидетельницы, которая могла описать того, кто принес это письмо. То, что она запомнила его, сомнений не было — убитая не могла не запомнить того, кто заплатил ей и, судя по всему, немало. Насколько понял Сет, это случалось не так часто, поэтому мотив убийства приемщицы вырисовывался довольно четко.

Вторым важным фактом было то, что ее убийцей оказался «обращенный», у которого каким-то образом оказался клинок из черного железа, что не могло не навести на мысли о сообщнике из высшего круга. Или хозяине, отправившем слугу убить демоницу. Не ограбить — Гибеллина говорила о нескольких ударах ножом, так что это было именно убийством, а не попыткой ограбления, которым кому-то очень хотелось его представить.

Подумав, что Посмертный наверняка что-нибудь да слышал об этом деле («обращенные» охотнее общались друг с другом, чем с коренными жителями Хада), Сет открыл переднее окошко и, дождавшись паузы между матерными выкриками, громко позвал его.

— А?! — Посмертный обернулся, но увидев Сета, широко улыбнулся и крикнул, — а я думаю, кто это на хрен, меня зовет?! Думал, мать его, что после этой гребаной тюрьмы…

— Ты что-нибудь слышал об убийстве демоницы? — Перебил его Сет.

— Какой демоницы?! — Недоуменно уставился на него Посмертный, от удивления даже забывший выругаться.

— Пять ночей назад «обращенный» убил служащую почты! — Прокричал Сет, — Ты знаешь об этом?!

— Тпруу, мать вашу! — Посмертный натянул вожжи, останавливая вороных и, наморщив лоб, сказал, — А, вы про это! Слышал, конечно. Из-за этого козленыша, Жмурова, мать его, меня несколько раз обыскивали. Все ножи какие-то искали, сучье племя! А зачем мне нож? Я и так, кого хочешь…

— Это точно, — негромко согласился Сет, — тебе языка достаточно. Так ты знал этого «обращенного»?

— Жмурова, что ли?

— Да.

— Не-а, — почесав в затылке, Посмертный посмотрел на трясущих головами вороных, и вновь обернулся к Сету, — откуда? Наших здесь столько, как всех узнаешь?

— Может, слышал какие-нибудь разговоры? Ваши же наверняка об этом говорили?

На лице Посмертного отразилась мучительная работа мысли.

— Говорили? — Внезапно, смачно хлопнув себя по лбу, он радостно улыбнулся, — Точно! Эта гнида подковерная о нем что-то такое говорила!

— Какая еще гнида?

— Какая? — Удивленный его непонятливостью, Посмертный с пафосом произнес, — Да, Саван, мать его!

— Мертвецов? — Переспросил Сет.

— Ну да, он, вошь лобковая!

— Что именно он сказал?

Посмертный еще раз почесал голову, на этот раз ближе к правому уху.

— Да что-то, типа, что лучше б его утопили. Или удавили. Не помню.

— Почему?

— А я откуда знаю? За что купил, за то продал.

— Та-ак, — Сет задумчиво посмотрел на нахмурившегося возницу, — и где ты это слышал?

— Так я к этой, блин, к Мумии забежал, — при упоминании о секретарше директора глаза Посмертного вдруг хитро сощурились, — ну, она меня зачем-то звала, — он вдруг засуетился, но увидев строгий взгляд Сета, быстро взял себя в руки, — в смысле, я хотел ей предложить…

— Неважно, — перебил его Сет, — ближе к делу.

— Я и говорю. Зашел к ней по делу, значит, и вдруг, слышу из кабинета, как Мертвецов этот, оправдывается, мол, если бы знал, удавил бы. Или утопил…

— Там что, дверь была открыта? — Перебил его Сет.

— Ага! Мумия как раз с чашками оттуда выходила, я и услышал.

— А почему ты решил, что Мертвецов говорил именно о Жмурове?

— Так я сначала подумал, что это он обо мне, мать его, говорит, — Посмертный недовольно поморщился, — не любит меня Саван, придирается вечно. А все потому, что я ему зад не ли…

— Ближе к делу, — вновь перебил его Сет.

— Так я и говорю по делу. Спросил у Мумии, о ком это они, а она давай смеяться, обзывать меня трусом, выдра нечесаная, а потом говорит, чтоб я не боялся, потому что они говорили об этом убийце Жмурове.

— Что ты еще слышал?

— Да все, — Посмертный пожал плечами, — она дверь закрыла, и что они там дальше говорили, не знаю.

— Ясно, — сказал Сет, хотя это было преувеличением.

На самом деле было совершенно неясно, каким боком здесь причастен директор но, вспомнив, как Саргатанас нервничал и, как ему показалось, чего-то недоговаривал, Сет подумал, что какая-то ниточка из клубочка все же потянулась. Вот только та ли?

— Когда это было?

— Дней…

— Ночей, — поправил его Сет.

— Ну, да, я так и говорю, ночей пять, что ли тому? — Посмертный озабоченно нахмурился, глядя куда-то выше крыши экипажа.

— Сразу после убийства Эсты, — Сет кивнул, — та-ак. Ты, вот что, помалкивай об этом, понял?

— Да я как рыба — заткнусь на хрен, и все, могила! — Испуганно ответил Посмертный.

У Сета были определенные сомнения, что Посмертный вообще был способен на такой подвиг, как «заткнуться на хрен», но не стал развивать сомнительную тему. Вместо этого он сказал:

— Хорошо. Гони во Дворец, у нас много дел и мало времени.

Задвинув раму, Сет откинулся на спинку диванчика и, неожиданно для себя с чувством добавил:

— Мать их…

Глава четвертая

…В отличие от тюрьмы, здание Дворца не давило, и не вызывало щемящего чувства неизбывной тоски. Встреча, на которую Сет возлагал определенные надежды, должна была помочь ему решить один вопрос, для чего потребовались бы вся его выдержка и умение четко излагать факты. А вопрос заключался в следующем — с учетом появления новых фактов, Сет собирался просить премьера Рофокала о пересмотре дела Гибеллины. Несмотря на нелюбовь, точнее даже ненависть к нему директора Саргатанаса, Сет вовсе не считал Люцифуга Рофокала мягкотелым предателем, и на то были веские причины…

Став премьером, Люцифуг Рофокал первым делом объявил амнистию почти всем заключенным, томящимся в Тартаре со времен Эосфора, что невероятно подняло его авторитет. Решиться выпустить тех, кого упек за решетку сам Ушедший, мог далеко не каждый, и даже Светлые, казалось, одобряли такой поступок.

А чуть меньше века назад Рофокал проявил еще более удивившую многих твердость, когда консул Светлых Кемуил потребовал навсегда упрятать в Тартар, в очередной раз нарушившего границу Хрона. Рофокал заявил, что Кемуил всего лишь консул, а не правитель Хада, и не ему указывать, кого и куда сажать. Разразился скандал, грозивший вылиться в нечто большее, чем обычное противостояние, и в боевую готовность были приведены все войска, находившиеся на границе Света и Тьмы. В срочном порядке сменивший Кемуила Метатрон сумел найти общий язык с премьером, и едва не начавшаяся война закончилась шумной попойкой в огромном дворце Рофокала, который выбил для Хрона неслыханную привилегию переходить границу до десяти раз в год.

Дело в том, что проведший большую часть жизни в Тартаре, Хрон страдал от редкой для демонов болезни, вылечить которую можно было лишь под жаркими лучами Солнца, точнее, ультрафиолетовым излучением Звезды «Того измерения». Болезнь сопровождалась сильными болями, и ничто, кроме солнечного тепла не могло помочь страдавшему от нее демону.

Хрону разрешили посещать мир людей, правда, с ограничениями — ему было запрещено иметь свои воплощения и вступать в какой-либо контакт с людьми. Он и не вступал. Другое дело, что пристрастившись к жаркому Солнцу, Хрон стал периодически самовольно нарушать границу, но после третьей или седьмой неудачной попытки Хрона, Рофокал пошел навстречу возмущенным Светлым. Он дал согласие на установку с обеих сторон бьющих молниями печатей, от которых Хрону приходилось долго залечивать свои ожоги, что служило темой для шуток как здесь, так и там. Но именно эта уступка премьера и вызвала недовольство довольной большой части демонов, привыкших безнаказанно пересекать границу, чтобы помогать своим воплощениям. Недовольные создали партию, которая так и называлась «партией недовольных», а директор Саргатанас стал ее бессменным лидером.

В следующем году заканчивался столетний срок правления Рофокала, и метивший на его место Саргатанас обещал припомнить Рофокалу эту позорную уступку, ставшую препятствием для многих демонов в их желании руководить действиями своих воплощений. Тех, что за свою короткую жизнь могли натворить столько дел, что оказавшись в Хаде, им в лучшем случае грозило вечное пребывание в Чистилище. Главным пунктом в предвыборной программе Саргатанаса было добиться отмены сигил с молниями, заменив их штрафами, которые легко мог позволить себе любой член высшего общества Хада…

Перед Дворцом стояла небольшая толпа горланящих противников Рофокала. Даже не прислушиваясь, Сет мог сказать, что именно они кричали. Некоторые держали в руках большие транспаранты, на которых можно было прочесть призывы Рофокалу немедленно покинуть свой пост. Виднелись и портреты Саргатанаса.

Подъехав почти к самой лестнице, ведущей во дворец, Сет услышал четкие выкрики скандирующих «недовольных»:

— Нам надоели землетрясения! Долой договор со Светлыми! Рофокала в отставку! Саргатанаса в премьеры!

И все в таком духе. Подумав, что эти горлопаны, должно быть, недешево обходятся Саргатанасу, почти сто лет на свои личные средства содержавшего оппозиционную партию, Сет кивнул Посмертному, и быстро поднялся по широким каменным ступеням. Предъявив удостоверение, дававшее ему право входить во Дворец в любое время (и минуя очереди ожидающих аудиенции у премьера), Сет уверенно двинулся по запутанным коридорам заложенного еще при Эосфоре здания. Он хорошо ориентировался в этом лабиринте и, пройдя несколько проверок, вскоре стоял перед двумя огромными демонами-телохранителями, один из которых придирчиво изучал его удостоверение.

Сет знал его — это был Арк, командир отряда боевых демонов Рофокала, снискавший славу лютого воина во время последней войны с Серафимами. Вдвоем с Плутоном, отцом Сета, они остановили чуть не прорвавшийся в тыл отряд Серафимов, положив вокруг себя столько врагов, что еле живого Арка нашли лишь благодаря тому, что кому-то пришло в голову разобрать самый высоких холм из тел павших Серафимов. Плутон был уже мертв, но Арк еще дышал, и Ксафану-лекарю удалось его спасти. Во время подписания мирного договора Серафимы требовали выдать Арка, но Эосфор предложил им выдать взамен Гавриила, убившего нескольких его сыновей, и Серафимы отказались от претензий. Они нашли способ по-другому отомстить храброму демону — за все прошедшие после войны тысячелетия у Арка не было на той стороне ни одного воплощения, что, впрочем, не помешало ему прожить столько лет, и добиться высокой и почетной должности начальника охраны премьера.

Рассмотрев все, что можно было увидеть в удостоверении, Арк протянул его Сету, и спросил

— Цель твоего визита, граф Раум?

— Вопрос жизни и смерти.

Арк выдержал паузу, во время которой они с Сетом смотрели друг другу в глаза, после чего произнес стандартную фразу:

— Премьер-министр ждет тебя! Да покроет вас Тьма!

Это было не обычное традиционное пожелание — произнесенное демоном-телохранителем, оно становилось заклинанием наивысшего, девятого порядка, и всякий, кто попытался бы причинить Рофокалу хоть малейший вред, сильно рисковал навсегда затеряться во Тьме внешней. Той самой, в которой сгинул Эосфор, прозванный Ушедшим.

— Да будет так! — Ответил Сет стандартным отзывом, и спокойно посмотрел на Арка.

Буквально пронизав его взглядом, старый воин еле заметно кивнул Сету и сдвинулся в сторону. Другой демон зеркально повторил его движение, предоставляя Сету «приятную» возможность втиснуться в узкий проход между ними. Испытав немалое облегчение от окончания довольно неприятной процедуры, Сет подошел к высоким мощным дверям, за которыми находились апартаменты премьера Рофокала.

Ждать пришлось всего пару мгновений, после чего массивные двери бесшумно отворились, и он вошел в огромный зал, дальний конец которого был скрыт клубящимся и черным до полной непроницаемости облаком. Посвященным, в число которых, по праву рождения входил и Сет, было известно, что облако это часть Тьмы изначальной, и каждый, кто соприкасался с ней, мог обрести Истинное знание. Но мог и навсегда остаться там, как это произошло с Эосфором. Никто не знал, что случится, вздумай кто-нибудь последовать примеру Ушедшего, поэтому желающих рискнуть было очень немного. Точнее, ни одного.

Люцифуг Рофокал восседал за большим письменным столом, отчаянно скрипя огромным пером, лихорадочно водя им по гербовой бумаге, на которой премьер писал свои мемуары. Несмотря на насмешки недоброжелателей, он любил это дело, и большую часть своего времени проводил, описывая события прошедших веков, в которых и сам принимал немалое участие. Подняв большую голову, Рофокал слегка прищурил глаза — годы и занятия литературой подпортили зрение премьера, что также служило темой для злых шуток и анекдотов, ходивших в негативно настроенной части общества.

Разглядев, наконец, кто перед ним, с Рофокал вяло улыбнулся и, кивнув Сету, негромко сказал:

— Мой дорогой Сет. Я рад видеть тебя здоровым и невредимым.

Поклонившись, Сет учтиво ответил:

— Долгих ночей, господин премьер-министр!

Черкнув скрипнувшим пером, Рофокал эффектным жестом отбросил его в сторону и поднялся во весь свой немалый даже для демона рост.

— Давненько я тебя не видел, сын Сехмет. Что за дело привело тебя? Надеюсь, в Хаде все спокойно?

Сделав пару шагов вперед, Сет остановился и негромко произнес:

— Если не считать кучки «недовольных», которые стоят перед дворцом…

Рофокал громко рассмеялся.

— А, эти! Да ну их. Пусть себе стоят. Твой начальник слишком богат, и может позволить себе держать небольшой зверинец безобидных идиотов. А вот настроения среди «обращенных» куда опаснее — кто-то подстрекает их к саботажу и бунту. Моя служба безопасности уже вышла на след зачинщиков, и их арест дело времени. Надеюсь, ты решил навестить старого премьера не ради такой мелочи?

— Нет, конечно. Прошу простить, что отвлекаю вас от работы, но важность моего дела такова, что требует вашего вмешательства.

Рофокал нахмурил густые брови.

— Что-то еще случилось? Уж не помер ли наш любезный Саргатанас?

— Благодаренье Тьме, нет, — Сет все же не позволил себе усмешки, — директор жив и здоров, чего и вам желает.

В отличие от Сета, Рофокал не стал сдерживать себя и, усмехнувшись, сказал:

— Неужели? А я слышал, он считает ночи, оставшиеся до выборов, — неожиданно расхохотавшись, премьер добавил, — ведь он мечтает перебраться в этот кабинет, верно?

— Многие мечтают об этом, господин премьер-министр, и это желание понятно.

— Да уж, — отсмеявшись, произнес Рофокал, — ну, да ладно, Тьма с ними. А что тебя привело ко мне?

— Господин премьер-министр, вы знаете о покушении на герцога Агвареса?

Рофокал вышел из-за стола и, указав Сету на одно из двух огромных кресел, стоявших рядом с не менее огромным камином, сказал:

— Не люблю разговаривать стоя. Садись, доблестный сын великой Сехмет — в ногах правды нет. Тем более в наши годы.

Дождавшись, когда Рофокал усядется в кресло, Сет последовал его примеру.

— Да, что-то слышал. Подробностей не знаю, но мне докладывали, что какая-то служащая почты хотела отравить беднягу, — Рофокал усмехнулся, — видимо, герцог по-прежнему пользуется любовью женского населения. Что там было? Очередной любовный роман нашего ученого, едва не закончившийся его смертью от рук обиженной любовницы?

— Не совсем так, господин премьер-министр, — решился возразить Сет.

— Да? А что же там было? — Заинтересованно спросил Рофокал.

— Обвиняемая в покушении Гибеллина Баст на самом деле не имеет к этому никакого отношения. Если, конечно, не считать, что именно она, исполняя свои служебные обязанности, доставила герцогу конверт с отравленным письмом.

— Вот как?! — Рофокал удивленно поднял левую бровь, — а мне говорили…, так, ты заинтересовал меня. Ну-ка, расскажи поподробнее.

И Сет рассказал все, что знал о деле Гибеллины Баст, опустив некоторые подробности, которые могли испортить настроение премьера. Например, он не стал рассказывать о разговоре с директором Саргатанасом, точнее о том, что директор хочет использовать напуганного покушением Агвареса в своей предвыборной гонке. И еще он не рассказал, какое впечатление произвела на него сама Гибеллина, мысли о которой ни на минуту не покидали его…

Рассказ длился несколько минут, и за все это время, Рофокал лишь один раз перебил Сета.

— Кстати, Агварес прислал мне приглашение на его завтрашнюю лекцию в Музее, — задумчиво произнес Рофокал, — в приглашении сказано, что речь пойдет о каких-то тайнах «Книги Суккуба». Значит, тебя он тоже позвал?

— Да, господин премьер-министр, герцог был настойчив, — ответил Сет.

— Он не из болтунов, хотя его крайняя позиция по отношению к Светлым меня не радует — умная вроде голова, а не понимает, что худой мир лучше доброй драки. Ну, да ладно, с ним я еще поговорю. Рассказывай дальше, граф.

Сет продолжил. Внимательно слушая его, и лишь изредка покачивая большой даже для демона головой, Рофокал иногда бросал на Сета взгляды, словно недоумевая, как такое может происходить в его городе. Но больше не перебивал.

Договорив, Сет замолчал, ожидая реакции премьера, но тот тоже молчал, очевидно, переваривая полученную информацию. Сет не мешал, украдкой поглядывая на клубящееся облако Тьмы, ставшее, как ему показалось, заметно больше, чем в начале его рассказа. Наконец, Рофокал сказал:

— Интересные дела творятся у нас под самым носом. Мне уже давно кажется, что судейские присвоили себе право по своему трактовать законы Хада, но ты знаешь, я не вмешиваюсь в то, что не в моей компетенции и власти.

— В Хаде все в вашей власти, господин премьер-министр, — учтиво произнес Сет.

— Ну, в каком-то смысле, это, конечно, так, — Рофокал посмотрел на Сета, — хотя, если я буду вмешиваться в каждое судебное дело, то у меня совсем не останется времени на дела государственные. Но все это скоро закончится — мои министры уже подготовили пакет реформ, и судейские лишатся своих непомерно раздутых привилегий, — глаза Рофокала сверкнули так, что Сет был уверен — это не отражение множества горящих свечей, а именно гневный отблеск, — ты уверен, что они превысили свои полномочия?

Сет подумал, было, что под государственными делами Рофокал имеет в виду свою любовь к литературе, но быстро загнал непочтительные мысли обратно, и вслух сказал:

— Действия судейских вполне можно квалифицировать как халатное отношение к своим обязанностям. И это как минимум.

— Ты думаешь? — Спросил Рофокал.

— Судите сами: убийство той же ночью другой служащей почты, явно заказное, и мотив читается с закрытыми глазами — она видела принесшего конверт, и вполне могла опознать его. А то, что у убившего ее «обращенного» откуда-то взялся клинок из черного железа однозначно указывает на сообщника из числа знати. Я не думаю, что какой-нибудь доморощенный кузнец из «обращенных» смог бы изготовить такой клинок. Да и черное железо достать сложно.

— Ты прав, — кивнул Рофокал, — все это очень подозрительно.

— Судейским так не показалось, — заметил Сет, — больше того, они в удивительно короткий срок рассмотрели это дело, и приговорили обвиняемую к пожизненному заключению в Тартар, что тоже необычно — ведь за такое преступление предусмотрено лишь одно наказание.

— Тоже верно, — снова согласился премьер, — я помню, как казнили Зеевула, когда он отравил моего предшественника Хаиса, — Рофокал даже передернул плечами, — жуткое было зрелище! — Помолчав немного, он добавил, — ты помнишь тот процесс?

Сет улыбнулся — он был уверен, что Рофокал не забыл, что именно он вычислил отравителя бывшего премьер-министра, графа Зеевула, помешавшегося на своей ненависти к Хаису, отказавшего ему в просьбе о помиловании его брата-близнеца, заключенного в Тартар самим Ушедшим. Дело было трудным, и Сет прекрасно помнил сложности, с которыми ему пришлось тогда столкнуться.

— Конечно, помню, господин премьер-министр, — учтиво ответил Сет, — раскрытие этого дела принесло мне должность старшего следователя.

— А мне пост премьера, — усмехнулся Рофокал, — так что я, можно сказать, отчасти твой должник.

— Я выполнял свою работу, не более, — вежливо возразил Сет, благоразумно отказываясь от роли благодетеля, — а этот пост вы заняли благодаря своим заслугам перед Хадом.

— И то, правда, — с еле заметным облегчением сказал Рофокал и, взглянув на Сета прищуренными глазами, спросил, — так, что ты предлагаешь по делу этой…, как ее…?

— Гибеллины Баст, — подсказал Сет.

— Баст…, - задумчиво повторил премьер, — знакомое имя…

— Она правнучка Хельмуга и внучка Дорана Баст, — подсказал Сет.

— Точно! — Обрадовано воскликнул Рофокал, — Точно! Я помню ее деда — суровый был демон. Самому Эосфору осмелился возразить, когда тот…, - премьер задумчиво покачал головой, окунувшись на мгновенье в свои воспоминания, — ну…, да ладно. Так что ты думаешь, ее нужно отпустить?

Рофокал еще раз покачал головой, словно до сих пор находился под впечатлением неизвестного Сету поступка Дорана Баст.

— Нет, господин премьер-министр, я прошу дать мне несколько ночей, чтобы тщательно расследовать покушение на герцога, и на это время перевести обвиняемую из тюрьмы в более щадящие условия.

Рофокал удивленно посмотрел на него.

— Насколько мне помнится, у нас всего одна тюрьма, если не считать Тартара, пребывание в котором вряд ли назовешь «более щадящими условиями». Где ты предлагаешь ее держать?

— Под мою ответственность, господин премьер-министр, прошу назначить ей содержание под домашним арестом, — проговорил Сет, стараясь не выдать охватившего его волнения, — Гибеллина Баст из славного рода, и я уверен, что она будет покорно ждать окончания следствия, которое я проведу в максимально сжатые сроки.

Рофокал ответил не сразу. Сцепив пальцы рук, он некоторое время пытливо вглядывался в спокойное лицо ожидающего его решения Сета. Наконец, он произнес:

— Хорошо, граф, твои честность и принципиальность мне известны, но учти, — Рофокал поднял руку, — у тебя ровно три ночи, чтобы найти истинного виновника. Это первое. И ты лично отвечаешь за то, что она никуда не сбежит. Это второе.

Сет почтительно склонил голову, отчаянно пытаясь скрыть охватившую его радость.

— И, третье, — Рофокал помолчал, формулируя последнее условие, — я дам тебе неограниченные полномочия, но ты будешь докладывать мне лично обо всем, что, так или иначе будет касаться этого дела.

Что означало, что Сет должен стать… информатором. Радость, что он сумел выполнить данное узнице обещание, прошла так же быстро, как появилась, но Сет ни единым мускулом лица не выдал своих сомнений. Он даже смог заставить себя улыбнуться и твердым голосом произнес:

— Благодарю вас, господин премьер-министр. Я никогда не сомневался в вашей мудрости и дальновидности и, обещаю, что все условия будут выполнены самым тщательным образом.

— Что ж, хорошо, — удовлетворенно проговорил Рофокал, и вдруг неожиданно спросил, — а эта Гибеллина…, она хороша собой?

Чувствуя, что краснеет, Сет все же сумел спокойно ответить:

— Пребывание в тюрьме еще никого не красило, господин премьер-министр.

— Это да, — со вздохом согласился Рофокал, — но все же, она симпатична, верно?

— На вкус и цвет, господин премьер-министр…

Рофокал громко засмеялся.

— Будет тебе, граф — перебил он Сета, — я женат, и мне просто любопытно. Но раз ты не хочешь говорить, то я попрошу тебя еще об одной услуге.

Сет молча склонил голову.

— Я хочу, чтобы ты представил ее мне. Когда расследуешь это дело, разумеется.

— Как прикажете, господин премьер-министр, — с облегчением произнес Сет.

— Это не приказ, а просьба, — исправил его Рофокал, — ну, что, обещаешь показать свою красавицу?

Выдержав короткую паузу, Сет негромко ответил:

— Обещаю.

Рофокал резко поднялся с кресла. Сет понял, что аудиенция закончена, и быстро встал.

— Что ж, я надеюсь, ты будешь помнить, о чем мы договорились, — сказал Рофокал, и Сет понял, что имеется в виду третье условие.

— Да, господин премьер-министр, можете не сомневаться.

— Я и не сомневаюсь, — усмехнувшись, ответил Рофокал, — договор, скрепленный в присутствии самой Тьмы, не может быть нарушен, не так ли?

Сет и Рофокал одновременно посмотрели на черное облако, словно живое, откликнувшееся на свое имя. Облако клубилось с такой силой, что Сету стало не по себе. Заметив это, Рофокал с улыбкой произнес:

— Не волнуйся, Тьма любит своих детей.

Сет почтительно поклонился.

— Ну, вроде обо всем поговорили, — сказал Рофокал, и неожиданно протянул Сету свою громадную ладонь, — не скрою, было приятно и интересно поговорить с тобой, мой друг граф Сет Раум. Ведь мы друзья, не так ли?

— Для меня это честь, господин премьер-министр, — пожимая ладонь премьера, Сет наклонил голову, — большая честь.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал Люцифуг Рофокал и, подойдя к своему столу, быстро написал на листе несколько слов.

Махнув им несколько раз, чтобы просушить чернила, Рофокал протянул Сету прямоугольный кусок плотной гербовой бумаги.

— Это должно тебе помочь, или я уйду в отставку, — улыбнулся Рофокал, отдавая бумагу, на которой размашистым почерком было написано следующее: «Предъявителю сего оказывать всяческое содействие и помощь. Люцифуг Рофокал».

— Покажешь это начальнику тюрьмы, и заберешь свою узницу. А если он заупрямится, доложишь мне, — премьер-министр посмотрел на Сета, и доверительно прибавил, — честно говоря, мне уже давно хочется убрать из города тюрьму, а заодно и прикрыть эту пьяную лавочку. Но это строго между нами.

— Разумеется, господин премьер-министр, — Сет посмотрел в усмехающиеся глаза Рофокала, — вы совершенно правы! Давно пора!

— Ну, вот и хорошо, — выдохнул премьер, — а сейчас мне нужно работать. И вот еще что — когда ты завершишь это дело и расскажешь мне обо всем я, пожалуй, вставлю это в свои мемуары. Надеюсь, ты не будешь возражать?

— Ни в коем случае! — Твердо ответил Сет, глядя в прищуренные глаза Люцифуга Рофокала.

— Вот и славно! Иди, граф, у тебя не так много времени.

Сет подумал, что этой ночью он уже слышал похожие слова, правда, произнесенные врагом премьера.

— Благодарю за помощь, господин премьер-министр!

— Не забудь, я жду твоего доклада, — ответил Рофокал.

Увидев краем глаза, как колыхнулось черное облако, Сет развернулся и вышел в открывшиеся сами собой двери…

…Выйдя из Дворца, и обойдя небольшую группку «недовольных», вяло выкрикивающих однообразные, порядком поднадоевшие им самим лозунги, Сет нашел Посмертного возле экипажа. Рядом с ним стоял Велиар, первый и, собственно, последний помощник Сета, так как от Черепкова пользы было немного, если не сказать, вообще никакой. Далеко не молодой (даже по местным меркам), Велиар, тем не менее, был полон энергии и живости. Сет не раз удивлялся, как убеленный с головы до ног пожилой демон мог работать ночи напролет, не испытывая при этом никакого желания идти домой, чтобы отдохнуть или просто провести ночь в приятном ничегонеделании. В отличие от Черепкова, Велиар в любое время готов был взяться за дело, не задавая лишних вопросов, и не пытаясь переложить его на кого-то другого.

Сет подозревал, что будь на то его воля, Велиар вообще работал бы безостановочно и, конечно, он знал причину. Потерявший во время Последней войны жену и всех сыновей, Велиару было тяжело находиться в доме, где каждый камушек, каждая выемка на ступенях напоминали ему о погибших. Но он ни за что бы не согласился продать или обменять свой дом, который был дорог именно памятью об утраченной семье.

Подходя к экипажу, Сет еще издали услышал хорошо знакомое «Мать его!», которое могло быть сказано в адрес кого угодно, и решил по дороге поговорить с Посмертным, чтобы он не вздумал материться при Гибеллине. Не хватало еще, чтобы она подумала, что раз он позволяет ругаться своим подчиненным, то и сам такой же неотесанный похабщик.

Обильно выпавший снег приятно хрустел под ногами, и Сет подумал, что нужно будет купить Гибеллине какую-нибудь теплую одежду — экипаж не обогревался, и она могла легко замерзнуть по дороге. Подумал, и поймал себя на мысли, что забота о судьбе этой демоницы занимает слишком много места в его душе, голове, и вообще. С усилием заставив себя не думать о ней, Сет подошел к экипажу, только сейчас удивившись появлению возле дворца своего помощника. Одновременно обернувшись, Велиар и Посмертный также одновременно издали восклицательные возгласы. Правда, на этом совпадения закончились, потому что Велиар произнес:

— Доброй ночи, Сет Плутонович!

А Посмертный свое бессмертное:

— Тю, шеф, мать твою! А мы тут с Велиаром на морозе языки чешем, на хрен!

Еще раз напомнив себе о том, что нужно обстоятельно поговорить на тему «как придержать язык», Сет спросил:

— Велиар, а ты что здесь делаешь?

— Сет Плутонович, — несмотря на разницу в возрасте, Велиар упрямо величал начальника по имени-отчеству, — я тут неподалеку был, в доме кузнецов. Проверить клинок с этой поножовщины. Поехал обратно, смотрю, экипаж с гербом нашим. А он, — Велиар кивнул на улыбающегося во всю ширь Посмертного, — сказал, что вы во Дворце. Вот я и решил дождаться.

— Это хорошо, ты нужен мне, — ответил Сет и, отведя Велиара в сторону, спросил, — что там за поножовщина была? Они что, одним клинком друг друга резали?

— Вы не поверите, но это так. Напились какого-то дешевого пойла, и изрезали друг дружку так, что чуть по частям не пришлось собирать, — ответил Велиар, сделав неопределенный жест.

— Не понимаю, как так можно пить, — Сет покачал головой, — а зачем приезжал Эфиппас?

— Так один из этих придурков был его воплощением, — Велиар махнул рукой в сторону, — вот он и просил, чтобы я не вписывал его имя в отчет. Но я сказал, что не могу этого сделать.

— А он?

— Разозлился, — усмехнулся Велиар, — сказал, что еще припомнит мне.

— Ну, ну, — быстро проговорил Сет, — это мы ему припомним, как использовать служебное положение. А что там с сигилой?

— Кто-то проник в дом магистра Абигора, и украл печать, когда в доме никого не было.

— Как же она хранилась, что ее можно было украсть так легко?

— Абигор сказал, что спрятал печать в сейф, но воры взломали его. На магистра уже наложен штраф, но он и без того расстроен — сорвался отпуск.

— Интересно, как он получил ее, если Светлые отказали даже Саргатанасу? — Задумчиво спросил Сет.

Велиар пожал плечами, как бы признавая, что сие неведомо ему. Вспомнив, что он рассказывал о клинках, Сет спросил:

— Так что там с клинком? Хозяин известен?

Велиар достал из небольшого портфеля продолговатый сверток и, развернув его, показал Сету. Это был клинок из черного железа, один взгляд на который выдавал работу большого мастера. Сделанная из кости рукоять изображала какое-то смутно знакомое животное, хотя Сет вряд ли вспомнил бы его название, а сам клинок даже на вид казался заточенным до состояния тончайшего волоса.

— И откуда такой?

— Изъял у «обращенного» Надгробного, — ответил Велиар, — того самого, ради которого приехал Эфиппас. Все трое в клинике Ксафана, но один из них, Скелетов, с пятном на ухе, уже того, помер. Свыше двадцати проникающих. Без шансов.

— А что за пятно?

— Родимое, — усмехнулся Велиар, — будто кипятком обварили. Не повезло парню, и там не везло, и тут тоже…

— Ты допросил других?

— Да, — Велиар пожал плечами, — говорят, драку затеял Скелетов. И что клинок тоже был у него, но им, вроде как, удалось его отобрать.

— Очень странно, тебе не кажется?

— Не знаю, — Велиар с сомнением посмотрел на Сета, — по-моему, обычное дело. Надрались — подрались! Сколько раз уже такое было?

— Дрались, а не кромсали друг друга, — проворчал Сет, — и клинков таких мы никогда не находили.

— Что верно, то верно — клинок хороший, сразу видно. Вот я, на всякий и решил узнать, кто мог его сделать.

— Узнал?

— Да, — Велиар оглянулся на пританцовывающего от холода Посмертного, и тихо добавил, — точнее, нет — никто не опознал его.

— То есть, как не опознал? — Опешил Сет.

— А так, — Велиар развел по сторонам руки, — клейма нет — раз, кость, из которого сделана рукоять, очень прочная и неизвестного происхождения — два. Старейшина Рабон сказал, что ничего подобного никогда не видел, а подобная заточка и отцентровка вообще дело рук великого мастера.

— Он кого-нибудь назвал?

— Нет, и признался, что даже ему не под силу сделать такое. Правда, он предположил, что в Пустых землях еще можно найти подобные раритеты, но потом сказал, что это из области сказок — чтобы найти такое чудо, нужно быть везучее Ушедшего.

— Где можно найти?! — Сет оторвался от разглядывания клинка и внимательно посмотрел на своего седовласого помощника.

— В Пустых землях, — повторил удивленный его реакцией Велиар.

— Сегодня я уже во второй раз слышу про эти земли, — проговорил Сет, — интересно. Что еще сказал старейшина?

— Сказал, что очень странно, когда на клинке такого качества не оказывается клейма мастера. Другой и на худшем вытравил бы свое имя, а тут ничего.

— И такой клинок оказался в руках «обращенного», — задумчиво резюмировал Сет.

Велиар лишь кивнул седой головой.

— С этим нужно разобраться, — Сет помолчал, и спросил, — ты знал о покушении на Агвареса?

Велиар помотал головой.

— Дело вели судейские, все-таки наследник, да и вас не было. А я не имею доступа к таким важным персонам, — помощник развел руками, как бы говоря, что и рад бы помочь, да не знает, чем.

— Понятно. Что с убийством работницы почты?

— Это которую «обращенный» зарезал?

— Да, как его…?

— Жмуров.

Сет покачал головой:

— Никогда не понимал, почему они берут себе такие имена. Так что ты узнал?

Велиар пожал плечами.

— Да, в общем-то, ничего особенного. Клинок из черного железа, не такой, как этот, конечно, был украден несколько дюжин ночей назад — его хозяин граф Зель сразу же заявил о пропаже, так что к нему никаких претензий. А Жмуров, возле тела, которого нашли тот клинок, как раз служил в доме графа. Точнее, раньше служил, но пару дюжин ночей назад сбежал, и где-то скрывался все это время.

— Его убийцу, конечно же, никто не видел?

Велиар вздохнул и развел руками:

— Его нашли уже мертвым. Свидетелей не было, но то, что он убил работницу Департамента почты, сомнений нет. Рядом нашли ее вещи, на нем были обнаружены следы ногтей убитой — она сопротивлялась.

— Понятно, — Сет взглянул на громко закашлявшего Посмертного, и добавил, — вот что: ты отдашь мне этот клинок, а сам поедешь в клинику Ксафану, и еще раз допросишь это «надгробное воплощение» Эфиппаса. Можешь делать с ним, что хочешь, но выбей из него правду — мне кажется, драка не была случайной.

— Допрос второй степени?

— Да, — жестко произнес Сет, — а будет молчать, то и третьей!

— Ого! — Удивленно сказал Велиар, — Но у меня нет таких полномочий.

— Зато они есть у меня, — ответил Сет, и показал бумагу, написанную Рофокалом.

Велиар изумленно посмотрел на Сета.

— Это все из-за обыкновенной поножовщины?!

— Не совсем, но сейчас важно не это. Ты понял, что нужно делать?

— Так точно, Сет Плутонович! — По-военному вытянулся пожилой демон.

— Да, еще, — Сет огляделся по сторонам, и тихо спросил, — что с самоубийством Ваанберита?

— Темное дело, — Велиар задумчиво посмотрел на Сета, — все выглядело так, словно перед смертью секретарь тщательно позаботился, чтобы ни у кого не возникло ни малейших сомнений, что он сам покончил с собой.

— То есть?

— Ну, пузырек с ядом был зажат в руке, а сам он сидел в кресле перед столом, на котором лежала предсмертная записка…, - Велиар покачал головой, — правда, она показалась мне странной.

— Что в ней?

— Одно слово — «Ухожу»…

— И все?

— И все.

— Действительно, странно, — пробормотал Сет.

— Я и говорю, тем более что записка была написана на клочке бумаги, на котором и могло поместиться только это слово.

— Ты хочешь сказать…

— Возможно, этот клочок был вырезан из каких-нибудь дневников секретаря, на которые сразу же наложили лапу судейские — там, видите ли, государственные секреты.

— А что Эфиппас?

Велиар поморщился.

— Этот вообще вел себя очень нагло. Заявил, что мне вообще не следовало приезжать, так как Ваанберит из судейских, и они сами во всем разберутся.

— Ясно, — взглянув на ожидающего его приказа Посмертного, Сет сказал Велиару, — поезжай в клинику, и узнай все, что сможешь. Я подъеду позже но, если не дождешься меня, встретимся в Департаменте.

— Я дождусь, — спокойно ответил Велиар.

— Хорошо, — Сет кивнул и, улыбнувшись, сказал, — я надеюсь на тебя, Велиар.

— Можете не сомневаться.

Не добавив более ни слова, Сет подошел к экипажу, возле которого маялся Посмертный. Взглянув на его посиневшее от холода лицо, Сет негромко спросил:

— Ты знаешь, где магазин теплой одежды госпожи Татьи?

— Так эта, мать ее, кто ж не знает Татью?! — Стуча зубами, почти в рифму выкрикнул Посмертный.

— Хорошо, — Сет поставил ногу на ступеньку экипажа, но неожиданно снова повернулся на Посмертного, и сказал, — и вот еще что — после магазина мы поедем в тюрьму, чтобы забрать оттуда одну осужденную, и я настойчиво рекомендую тебе не материться.

Позабыв о холоде, Посмертный изумленно взглянул на строгое лицо шефа.

— Шеф! Мне что, мать его, всю дорогу молчать?!

— Если по-другому не можешь, значит, придется молчать. Ты все понял?

— Так точно, шеф! — Кисло ответил Посмертный, и тут же спросил, — А до тюрьмы можно?

— До тюрьмы можно, — милостиво согласился Сет и, забравшись в экипаж, закрыл за собой дверцу.

Устраиваясь на промерзшем диванчике, он услышал посвист хлыста, и отчаянный крик Посмертного:

— Ставки сделаны! Ставок больше нет! Пошли, мать вашу!

Сет усмехнулся и задернул шторку…

Глава пятая

…Госпожа Татья, одна из признанных законодательниц моды в Хаде встретила Сета так, словно он был ее постоянным покупателем, и виделись они не далее, как вчера. Не желая распространяться, для кого он покупает одежду, Сет попросил Татью выбрать что-нибудь на ее вкус — красиво и недорого. Хитро улыбнувшись, Татья как бы между делом поинтересовалась:

— Это для Прозерпины? Она очень требовательна, и я хотела бы предложить…

С трудом удержавшись от резкого ответа, Сет перебил ее:

— Нет, для сотрудника.

Понимающе кивнув головой, Татья спросила:

— Вы хотели сказать, сотрудницы?

Сет посмотрел на не в меру любопытную демоницу.

— Госпожа Татья, я очень тороплюсь. Если у вас нет нужной мне вещи, я поеду в другое место.

Поняв, что он может уйти, и она, возможно, навсегда потеряет хорошего клиента, Татья засуетилась, и через несколько мгновений уже показывала Сету длинную куртку из мягкой дубленой кожи какого-то животного, подбитую изнутри нежным, густым мехом.

— Как вам эта? Чистая кожа! А мех — мягкий, приятный на ощупь! — Приторно улыбаясь, демоница привычно расхваливала свой товар.

Сет кивнул.

— Хорошо. Заверните, пожалуйста.

Расплатившись и взяв аккуратно упакованный сверток, Сет поспешил выйти из магазина на улицу, откуда доносились матерные крики Посмертного. Сет подумал, что Посмертный сцепился с кем-то из прохожих но, рядом с возничим, не считая вороных, никого не было. Подойдя к нему, Сет тронул его за плечо.

— Ты чего разорался?

— А, шеф! Так я это, выговорюсь сейчас, чтоб потом молчать. Вы ж сами велели, чтоб я молчал, — Посмертный виновато развел руками, старательно гася озорные искры в глазах.

— Ну, раз так…, - сдержав смешок, Сет забрался в экипаж и, усевшись на холодный диванчик, подумал, что надо было все же взять экипаж с обогревом…

Ехать до тюрьмы было не так далеко, и минут через десять копыта вороных вновь застучали по булыжной мостовой. Посмертный лихо подкатил экипаж к самым дверям тюрьмы и, спрыгнув на мостовую, открыл дверцу.

— Прибыли, мать его! Таганка, сэр!

Зная его привычку добавлять незнакомые (и не относящиеся к делу) слова, Сет не стал ничего спрашивать. Оставив сверток с курткой на диванчике, он выбрался наружу и посмотрел на тюремную дверь, в маленьком окошке которого мелькнула чья-то удивленная физиономия. Обернувшись к Посмертному, Сет негромко сказал:

— Никуда не отъезжай — я скоро.

— Слушаюсь, шеф!

Отворившись с легким скрипом, дверь выпустила невысокого демона, одного из тех, что встречал Сета вместе с Влазасом. Не скрывая удивления, он посмотрел на Сета, и почтительно спросил:

— Граф что-то забыл?

От нетвердо держащегося на ногах демона сильно разило вином и, поморщившись, Сет сказал:

— Нет, — Сет надвинулся на него, — я хочу видеть начальника тюрьмы.

— Нет его, — демон развел в стороны короткие ручонки, — может, я могу помочь?

— Проводи меня к Влазасу.

— И его нет, — сокрушенно обронил демон, — полчаса, как ушел.

Это было неприятным сюрпризом — никто, кроме начальника тюрьмы и его помощника не посмел бы отпустить осужденного грешника, и никакие бумаги за подписью хоть самого Ушедшего не могли бы тут помочь — в этом дисциплина в тюрьме была, что называется, на уровне.

— Мне нужно видеть кого-то из них, — начал Сет но, заметив взметнувшиеся домиком брови, что должно было означать «а что я могу поделать», нахмурился, и сурово добавил, — немедленно! Дело государственной важности!

— Ничем не могу помочь!

Пьяненького демона трудно было пробить словами. Сет понял, что здесь нужно что-то поувесистее гербовой бумаги и, не раздумывая, залепил оглушительную оплеуху пьяно улыбающемуся демону.

— Я сказал дело государственной важности, твою мать! — Проорал Сет, краем глаза заметив изумленное лицо Посмертного.

Оплеуха подействовала. То ли протрезвев, то ли просто испугавшись, демон засуетился, с трудом открывая тяжелую дверь. Последовав за ним, Сет успел услышать восхищенный шепот Посмертного:

— Мать твою на хрен! Круто, шеф!

Держась рукой за горящую от оплеухи щеку, демон трусил перед Сетом, бормоча что-то почтительно неразборчивое. Они долго шли запутанными коридорами, мимо дверей, из-за которых то и дело раздавались пьяные вопли, шум и грохот. Рабочая ночь заканчивалась. Принявшие «лекарство от тоски» демоны и, не боясь отсутствующего начальства, уже не просто потягивали вино, а оттягивались на полную катушку.

Стараясь не отвлекаться, Сет подумал, что полностью согласен с премьер-министром, решившим упразднить городскую тюрьму. Он подозревал, что такое решение могло быть продиктовано и желанием премьера набрать очков перед выборами, но его это не очень волновало — эту тюрьму давно стоило снести, и попытаться очистить место от впитавшегося в него негатива. Едва подумав об этом, Сет вновь ощутил подступающую к горлу тоску и решительно тряхнул головой — нужно сносить!

Пройдя запутанными коридорами, и поднявшись по крутым, выбитым в незапамятные времена ступенькам, Сет и маленький демон подошли к широкой двери. Сделав глубокий вдох, маленький демон толкнул ее, открывая проход в небольшую комнату, в которой сидел хмурый с виду демон. Не вставая, он неприязненно оглядел Сета, и хрипло спросил:

— Чего надо?

Отстранив залепетавшего что-то несуразное маленького демона, Сет шагнул к наглецу и, схватив его за грудки, резко дернул вверх. Послышался треск рвущейся одежды. Наглец попытался ударить Сета, но тот быстро перехватил его руку и, выломав ее, зло проговорил:

— Или ты найдешь Влазаса, или я прямо сейчас развею тебя на хрен!

От наглеца пахло тем же, что и от проводника-демона, который все еще держался за горящую после пощечины щеку. Сет брезгливо вытер руки.

— Ну!

— Сейчас…, да…, я сейчас! — Пролепетал тот, и принялся крутить катушку большого аппарата.

Это была система срочного вызова — такие аппараты стояли во многих государственных учреждениях Хада. В Департаменте мертвых душ тоже было несколько таких устройств, которые использовались для вызова дополнительных сил, что случалось крайне редко — народ в Хаде был, в основном, законопослушным (если не считать неисправимых типов подобных Хрону). Здесь же этим аппаратом пользовались лишь в «экстренных случаях» — когда в тюрьму с проверкой приезжало какое-нибудь важное лицо, каким сейчас определенно казался взбешенный местными нравами Сет.

Демон с красной щекой, как завороженный уставился на аппарат. Прошло около пяти секунд, и аппарат глухо звякнул. С явным выражением облегчения демон посмотрел на Сета, и испуганно проговорил:

— Влазас скоро будет! Очень скоро!

Сет поочередно оглядел сжавшихся под его взглядом демонов.

— Ты! — Ткнув пальцем в маленького, он сказал, — Приведи Гибеллину Баст! И быстро — одна нога там, другая уже здесь! Ясно?!

— Так точно, ясно господин…

— Бегом, я сказал!

Демона сдуло. Оставшись наедине с наглецом (к этому времени уже превратившегося в смирного ягненка), Сет оглядел грязную конуру.

— Почему здесь так грязно?! Встал и убрался! Живо, твою…!

Приказал и, с раздражением подумал, что заразился-таки от Посмертного. Чтобы как-то успокоиться, он вышел в коридор, куда то и дело доносились пьяные выкрики. Некоторым из них, по части виртуозности исполнения, мог позавидовать даже Посмертный. Сет подумал, что Гибеллину Баст должны привести со стороны противоположной той, откуда он пришел, не ошибся — через пару минут он увидел маленького, бегущего перед узницей демона, за которой возвышался еще один, огромный, тяжело дышащий надзиратель.

Дождавшись когда они подойдут поближе, Сет едва заметно кивнул Гибеллине и, глядя на маленького демона, с каменным выражением лица надменно произнес:

— Отведи нас в кабинет Влазаса — мы подождем его там.

Маленький оглянулся на гиганта, пожиравшего Сета пьяными глазами, не решаясь, однако, вступать в словопрения с очень важным с виду господином. Поняв, что решение за ним, маленький услужливо поклонился Сету, и покорно произнес:

— Прошу следовать за мной.

Сет пропустил его вперед и, оказавшись рядом с Гибеллиной, негромко сказал ей:

— Все хорошо.

Гибеллина сверкнула глазами, и Сет увидел, как дрогнули уголки ее тонких губ. Не проронив ни слова, они пошли за маленьким демоном. За спиной слышалось недовольное дыхание так и не решившегося вступить в спор гиганта.

Через пару минут они уже стояли перед дверью в кабинет Влазаса, и маленький демон из огромной связки ключей суетливо пытался выбрать нужный. То ли алкоголь, то ли испытанный страх мешали ему найти нужный ключ, и Сет вновь почувствовал нарастающее раздражение. Но, взглянув на спокойно стоявшую рядом Гибеллину, сдержался.

Наконец, маленький нашел правильный ключ и, открыв скрипнувший замок, радушным хозяйским жестом пригласил Сета и Гибеллину в небольшой и, довольно скромный кабинет помощника начальника тюрьмы. Подождав, пока Гибеллина сядет в одно из узких кресел, Сет посмотрел на замершего в дверях гиганта и, стараясь, чтобы голос не выдал его раздражения, произнес:

— Ты можешь подождать в коридоре.

Повернувшись к маленькому, он качнул головой:

— Ты тоже.

Подумав, гигант все же решил не связываться с этим агрессивно настроенным типом, и вышел в коридор. Маленький сделал это куда проворнее, успев перед этим быстро пробормотать:

— Господин Раум, прошу простить меня! Я…

— Иди, — негромко сказал Сет.

Ретировавшись, маленький аккуратно прикрыл дверь кабинета. Сет и Гибеллина одновременно взглянули друг на друга.

— А вы умеете быть убедительным, — спокойно сказала Гибеллина, с интересом глядя на Сета.

Пожав плечами, Сет ответил:

— В этой тюрьме давно пора навести порядок.

Гибеллина внезапно улыбнулась, и Сет вновь подумал, что у нее замечательная улыбка.

— Вас переведут под домашний арест, а дело будет пересмотрено другим составом судейских.

Увидев ее удивленно взметнувшиеся брови, Сет поспешил добавить:

— Ведь я обещал, что выведу вас отсюда.

— Я помню, — медленно произнесла Гибеллина, не сводя с него своих черных глаз, которые напомнили Сету о клубящемся в кабинете премьер-министра облаке, — но я не думала, что это случится так быстро.

— Не люблю откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас, — Сет пожал плечами, давая как бы понять, что это было не так сложно.

— Хорошее качество, — снова улыбнулась демоница, — вы и в семье такой же?

— Какой? — Ответил вопросом на вопрос Сет.

— Строгий?

— Если быть точным, то семьи у меня нет, поэтому каким я могу быть судить довольно трудно.

— Вы убежденный холостяк? — Гибеллина не переставала улыбаться, и Сет не смог сдержать ответной улыбки.

— Нет, почему же?

— Но у вас нет жены?

— Нет.

— И детей?

— И детей.

— И вы не закоренелый холостяк?

Сет никак не мог понять, она смеется над ним, или…

— Послушайте, госпожа Баст…, - начал он.

— Просто Гибеллина, — перебила она его с улыбкой.

— Да, — Сет помолчал, собираясь с мыслями, — Гибеллина, вам сейчас надо думать не о моем семейном положении, а о том, как выпутаться из этой ситуации.

— Думать? — Она удивленно посмотрела на Сета, — И что я могу здесь придумать? Все что знала, я уже рассказала и вам, и адвокату, и судейским, которые даже не стали меня слушать.

— Вы говорили им об Эсте?

— Магистр Абигор пытался доказать связь между моим делом и смертью Эсты, но…

— Да, судейская система иногда дает сбой…, - осторожно начал Сет.

— Сбой?! — Выражение лица демоницы мгновенно изменилось, — Вы считаете, это был просто сбой?!

— А вы?

— Я считаю, что здесь самый обыкновенный сговор между судейскими и герцогом Агваресом, которому почему захотелось свалить на меня вину за смерть своего слуги.

— Вы знаете, как это называется по-другому?

— Заговор!

— Хуже, — ответил Сет, — коррупция. Кстати, ваш адвокат уже подал апелляцию?

— Я не знаю, — растерянно ответила Гибеллина, — но, боюсь, ему сейчас не до меня.

— Почему? — Сет был удивлен, и не скрывал этого.

— Он и дело вел так, словно ему хотелось побыстрее избавиться от меня. А вчера вообще пришел на заседание к самому концу, когда уже зачитывали приговор.

— То есть, его не было весь процесс, и он ничего не сделал, чтобы защитить вас? — Хмуро уточнил Сет.

— Да. Видимо, у него есть более важные дела, — с плохо скрытой обидой сказала Гибеллина.

Сет подумал, что Абигора не было, потому что он был в консульстве Светлых, где получил сигилу. Но это вряд ли могло служить ему оправданием — сигила сигилой, но свои обязанности адвоката он должен был выполнить прежде, чем решать личные вопросы. А тем более в ночь вынесения приговора.

— И вас никто не защищал?

— Нет, — тихо ответила демоница.

Открывшаяся дверь прервала их беседу, и в кабинет бодро вошел седой как лунь Влазас. Взглянув на сидящую в кресле Гибеллину, он повернулся к Сету.

— Граф Раум, извольте объяснить, что здесь происходит?!

Сету не понравился тон дальнего родственника, но он сдержался и, вместо ответа, протянул ему гербовую бумагу с подписью премьер-министра. Быстро пробежав по ней глазами, Влазас вернул бумагу Сету, и уже более спокойным тоном произнес:

— Чего вы хотите?

— Я забираю осужденную Гибеллину Баст, которая будет находиться под домашним арестом вплоть до заседания суда. Надеюсь, у вас нет возражений?

— Забираете?! — Влазас был растерян настолько, что даже не сумел скрыть этого.

— У вас есть возражения? — Чуть переиначил свой вопрос Сет, в упор глядя на пожилого родственника.

— Возражения? — По его лицу было заметно, что в голове помощника начальника тюрьмы идет лихорадочная работа мысли, — Но в вашей бумаге ни слова не сказано о том, что вы можете вот так запросто забрать из тюрьмы особо опасную грешницу!

— Хотите перечитать? — Холодно спросил Сет, — Или желаете лично от премьер-министра услышать о моих полномочиях?

Влазас тряхнул седой головой.

— Нет, — Сет видел, что он готов сдаться, — но вы понимаете, что без необходимого в таких случаях документа, я не имею права отпускать ни ее, ни кого-либо вообще?!

— Понимаю, — так же холодно и спокойно ответил Сет, — и мне нужны только бумага и перо.

Влазас думал не дольше одной секунды, после чего быстро прошел к своему столу и, вынув из ящика письменные принадлежности, указал на них Сету, и проговорил:

— Окажите услугу.

Подойдя к столу, Сет обмакнул в чернильницу большое перо черного цвета, и написал несколько слов. Поставив свою подпись, он протянул бумагу Влазасу. Тот внимательно прочитал написанное на плотной бумаге, и сказал:

— Можете забирать осужденную.

Кивнув головой, Сет посмотрел на встающую с кресла Гибеллину и, обращаясь к своему дальнему родственнику, спокойно произнес:

— Спасибо, Влазас. Вы поступили благоразумно.

Влазас ничего не ответил, лишь кивнул седой головой. Разговор был окончен. Гибеллина и Сет вышли из кабинета, где их дожидались маленький и большой демоны. Выглянувший из кабинета Влазас негромко произнес:

— Проводите графа Раума и осужденную до экипажа.

За весь путь до экипажа никто не проронил ни слова. Словно опасаясь, что ее снова упрячут в каменный мешок, Гибеллина старалась идти ближе к Сету, иногда задевая его плечом, отчего Сет каждый раз чувствовал, как по телу пробегает непонятная дрожь. К счастью, в коридоре было недостаточно светло, чтобы Гибеллина могла видеть его смущение.

Открыв входную дверь, маленький демон услужливо согнулся в поклоне, и произнес:

— Прошу вас.

Пропустив перед собой Гибеллину, Сет вышел на улицу, и свежий воздух показался ему если не целительным то, в любом случае, намного чище, чем затхлая атмосфера городской тюрьмы. Даже давившая на него все это время тюремная аура отступила, признавая свое окончательное поражение. Увидев Сета и его спутницу, Посмертный ловко открыл дверцу экипажа, не проронив при этом ни матерного, ни какого-либо другого слова.

— Прошу, — вежливо произнес Сет, предлагая руку, опершись о которую, Гибеллина легко поднялась по ступенькам экипажа.

Повернувшись к Посмертному, Сет тихо назвал адрес дома на окраине города — это был конспиративный особняк, в котором иногда проживали свидетели по громким делам. Удивленно взглянув на шефа, но верный своему обещанию молчать, Посмертный запрыгнул на козлы и, дождавшись щелчка защелкнувшегося замка двери экипажа, лихо присвистнул на застоявшихся на холоде вороных. Ритмично постукивая колесами, экипаж быстро покатился по неровной мостовой — прочь от тюрьмы, прочь от тоски…

Сет развернул сверток и, протянув Гибеллине куртку, сказал:

— Оденьтесь. Путь неблизкий, а так будет теплее.

Гибеллину взглянула на куртку, потом на Сета.

— Спасибо, граф.

— Обойдемся без титулов, — ответил Сет, старательно глядя в боковое окошко экипажа, — можно просто Сет.

— Сет, — словно пробуя на вкус, произнесла Гибеллина, — а меня вы можете звать просто Лина.

Сет посмотрел на нее, и сказал:

— Мне нравится и ваше полное имя.

— Оно слишком официозно, — ответила Гибеллина, укутываясь в мягкую и теплую куртку, — лучше Лина.

— Как вам будет угодно…, Лина, — вежливо сказал Сет.

Погладив мягкую кожу, Гибеллина дотронулась до руки Сета. С трудом удержавшись от вздрагивания, Сет посмотрел на нее.

— Я хотела сказать вам спасибо, — негромко произнесла демоница.

— Пока не стоит, — Сет старался не выдать охватившего его волнения, — нужно еще доказать, что вы невиновны.

— Я уверена, что у вас получится, — Гибеллина не убирала своей ладони с его руки, — я знаю это.

— Постараюсь не обмануть ваших ожиданий…, Лина, — последнее слово далось ему с заметным трудом.

Она улыбнулась, и Сет вдруг понял, что ему совсем не хочется расставаться с этой необычной демоницей. В голове метались самые разные мысли, которые он старательно пытался загнать вглубь, но это плохо получалось. Он не понимал, что происходит, и почему в присутствии Ги…, нет, Лины, ему не хочется думать ни о чем, кроме лежащей на его руке ее мягкой и теплой ладони…

От этих странных мыслей его отвлекла сама Гибеллина. Выглянув в окно, и поняв, что они едут не к ее дому, она повернулась к Сету.

— Куда вы меня везете? Мы проехали поворот к моему дому.

— Вы правы, мы едем не к вам, — Сет сумел взять себя в руки, и его ответ прозвучал более или менее спокойно.

— А куда? — Удивленно спросила Гибеллина.

— Я отвезу вас в укромное место, где вам придется пожить некоторое время.

— Укромное место? — Гибеллина пристально смотрела Сету прямо в глаза, — Зачем? У меня есть дом. Пусть и не очень большой, но это мой дом. И я не хочу жить в укромном…

— Послушайте…, Лина, — Сету с трудом заставил себя называть ее укороченным именем, — вам сейчас нельзя находиться там, где вас легко могут найти.

— Но кто будет меня искать? — Она явно не понимала, о чем он говорит.

— Я не знаю, кто но, уверяю вас, те, кто убил вашу подругу Эсту, не остановятся ни перед чем, лишь бы замести все следы. И в тюрьме, как это ни странно, вы были в большей безопасности, чем на свободе.

— Какие следы? О чем вы говорите?!

— Лина, — в этот раз он сумел произнести ее имя без запинки, — я хочу попросить вас об одной вещи, но в вашей власти решать, стоит это делать или нет.

— И о чем же? — Настороженно спросила слегка напуганная его словами девушка.

— Я прошу вас довериться мне, — ответил Сет, спокойно глядя ей в глаза.

— Довериться? Но я уже доверяю вам! — Воскликнула Гибеллина, — вы обещали вытащить меня из этой ужасной тюрьмы, где каждую секунду хотелось умереть от дикой тоски, и сделали это. Причем так быстро, что даже…

— Вы доверяете мне? — Переспросил Сет.

— Конечно!

— Тогда поверьте, что вам не нужно находиться там, где, где вас могут найти, — Сет казался спокойным, и даже слегка безразличным, хотя его сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Гибеллина помолчала, и вдруг тихо сказала:

— Вы думаете, что моей жизни угрожает опасность?

— Я так не думаю, — Сет не хотел пугать девушку, но по-другому ему вряд ли удалось бы ее убедить, — но в этом деле столько подводных камней и течений, что лучше лишить их возможности найти вас.

— Но кого их?!

Она не казалась напуганной. Сету даже показалось, что в ее глазах блеснула искорка, но это могло быть отражением света мелькнувшего за окном фонарного столба.

— Я пока не знаю. Считайте это интуицией, — он смог слегка раздвинуть скованные, словно в судороге губы, — к тому же, там, куда мы едем, вполне нормальный дом, с удобствами и всем необходимым, что может понадобиться на первое время.

— Я буду там одна?

— Я пришлю свою секретаршу, и сам буду навещать вас… по возможности.

— Вы обещаете? — Сет почувствовал, как на его руке сжались тонкие, но сильные пальчики.

— Обещаю, — почти торжественно ответил Сет и, после паузы, добавил, — да, секретаршу зовут Эмма. Она исполнительная, и надежная. Можете ей доверять.

— А когда приедете вы…, Сет? — Гибеллине тоже оказалось непросто называть его по имени.

— Завтра, — подумал, и добавил, — я надеюсь.

— Хорошо, — она убрала ладонь с его руки и, откинувшись на спинку диванчика, негромко произнесла, — я буду ждать вас. И спасибо за куртку — она очень теплая. И мягкая…

…К «укромному» месту, как скромно назвал Сет двухэтажный особнячок на окраине города, экипаж подкатил минут через сорок. Героически молчавший всю дорогу Посмертный натянул поводья, останавливая взмыленных от быстрой езды вороных точно напротив калитки. За ней виднелась присыпанная желтой кирпичной крошкой широкая тропа, ведущая к стоящему в углублении небольшому дому. Спрыгнув на мостовую, Посмертный распахнул дверцу экипажа и, громко объявил:

— Станция «Особняк»! Платформа справа!

Гибеллина с удивлением и некоторой тревогой посмотрела на Сета.

— Что… справа?!

Не выдержав, Сет улыбнулся:

— Не обращайте внимания. Это он так шутит.

Гибеллина продолжала смотреть.

— Вы другой…, - медленно произнесла демоница.

— Другой?!

— Да, вы улыбнулись, — сказала Гибеллина, и тоже улыбнулась, — и сразу стали другим.

— Гм…, бывает, — почти серьезно ответил Сет и, стараясь скрыть смущение, быстро выбрался из экипажа.

Оглядевшись по сторонам, и не заметив на пустынной улице ничего подозрительного, он протянул руку Гибеллине:

— Прошу вас.

Опершись об его ладонь, Гибеллина легко спрыгнула на землю. Взглянув на тонущий в зелени особняк, она улыбнулась и, повернувшись к Сету, с легкой иронией произнесла:

— Как красиво! Это и есть ваше укромное место?

— Надеюсь, вам будет здесь удобно, — вежливо ответил Сет.

Сняв охранное заклинание, он отворил калитку и посторонился, пропуская Гибеллину перед собой. Обернувшись к застывшему у экипажа Посмертному, Сет негромко произнес:

— Отгони экипаж в сторону, и постарайся не привлекать к себе внимания. Я скоро.

Сет догнал Гибеллину, медленно идущую по вьющейся между красиво обстриженными кустами тропинке и, указав на дом, стоящий через дорогу напротив, сказал:

— Это тоже наше… «укромное место», поэтому в саду вы можете гулять, не опасаясь, что вас кто-нибудь заметит. Но постарайтесь без особой нужды на улицу не выходить — другие дома принадлежат посторонним лицам. Да, напишите мне список всего, что вам потребуется на первое время, и моя секретарша привезет вам. Если что-то забудете, то ничего страшного, Эмма все купит — я выделю необходимую сумму.

Посмотрев на него, Гибеллина хотела что-то сказать, но передумав, лишь неслышно вздохнула, и продолжила путь к особняку. Обогнав ее, Сет повторил заклинание и открыл дверь особняка.

— Прошу вас, Лина. Теперь этот дом на некоторое время станет вашим, так что привыкайте. Охранное заклинание несложное но, вполне надежное. Я убедительно вас прошу всегда запирать двери. Особенно, пока вы будете одна.

— Это не страшно, — быстро ответила Гибеллина, входя в дом, — в яме я тоже была одна, так что, можно сказать, уже привыкла.

Сет улыбнулся.

— Ну, это не яма, и хоть одной вам быть не так долго, предосторожность не помешает.

Она лишь согласно кивнула головой, с интересом разглядывая обстановку. На первом этаже были: небольшой, но красиво обставленный холл, две комнаты, одна из которых оказалась спальней для прислуги и кухня. На втором две спальни с большими кроватями, и небольшая комнатка. Открыв дверь в эту комнату, которая в отличие от других дверей оказалась металлической, Сет первым вошел внутрь и, указав на зарешеченные окна и металлическую дверь, сказал:

— Это на случай, если в дом кто-то ворвется. Здесь вы сможете отсидеться, а заодно и вызвать меня или кого-нибудь из Департамента.

Подойдя к небольшому аппарату, очень отдаленно напоминавшему громоздкий аппарат, по которому вызвали помощника начальника тюрьмы, Сет указал на него и спросил:

— Вы знаете, как этим пользоваться?

Гибеллина улыбнулась.

— Я работала в Департаменте связи, помните?

— Хорошо, — Сет кивнул, и продолжил, — просто крутаните эту ручку, и через полчаса здесь будут мои помощники или я сам — у меня дома стоит такой же. В шкафах есть все необходимое, чтобы продержаться, не выходя из комнаты несколько ночей но, это так, на всякий случай.

Пройдя на середину небольшой комнаты, Гибеллина огляделась по сторонам. Остановив свой взгляд на молча стоящем Сете, она сказала:

— Здесь все так… предусмотрено.

— Все предусмотреть не смог даже Ушедший, — ответил Сет.

Подойдя к небольшому, встроенному в стену шкафу, он открыл его, и Гибеллина увидела висящий внутри шкафа продолговатый предмет. Достав его, Сет подошел к Гибеллине и, спросил:

— А с этим вы знакомы?

— Это… оружие? — Неуверенно спросила Гибеллина.

— Да. Стреляет железными зарядами. В шкафу есть целая коробка, так что можно выдержать даже небольшой штурм. Думаю, этого не случится, если… вы не будете покидать дома.

— А как из него стрелять? — С интересом спросила Гибеллина.

— Очень просто, — Сет указал на небольшой рычажок, расположенный сбоку, ближе к толстому концу оружия, и сказал, — наводите ствол на противника, и тянете вот за эту собачку. Имейте в виду, что при выстреле происходит отдача, поэтому держите оружие крепче.

— Навести, потянуть, держать крепче, — прилежно повторила Гибеллина, внимательно следя за действиями рук Сета.

— Именно так, — одобрительно кивнул Сет, — повторяю, это на крайний случай. Заряды из черного железа, и одинаково смертельны как для демонов, так и для «обращенных». Надеюсь, вам все же не придется этим воспользоваться.

Потрогав оружие, демоница подняла голову и, посмотрев Сету в глаза, негромко спросила:

— А зачем тогда показываете?

Подумав меньше одной секунды, Сет ответил:

— Береженого, как известно, Тьма бережет, поэтому будет неплохо, если вы будете знать, как им пользоваться.

— Можно мне…? — Лина протянула руку.

— Нужно, — улыбнулся Сет, отдавая ей оружие.

— О, оно легкое! — Воскликнула она, — Я думала, будет тяжелее.

— Зажмите локтем приклад, наведите на окно и положите палец на собачку, — инструктировал Сет, глядя, как ловко Гибеллина выполняет его советы, — теперь совместите дуло с воображаемым противником, и тяните за собачку.

— Ой, а оно не выстрелит? — Испуганно спросила демоница.

— Нет, — Сет улыбнулся и, указав на маленький рычажок, сказал, — это предохраняющий клапан. Пока он находится в таком положении, выстрела не последует. Чтобы выстрелить, нужно предварительно опустить его до упора вниз, после чего наводите и нажимаете на собачку.

— Вот так? — Гибеллина нажала на клапан, и тот, с легким щелчком плавно опустился вниз.

— Точно. Теперь представьте, что в этом окне появился враг. Представили?

— Нет, — честно призналась Гибеллина, — у меня никогда не было врагов.

— Просто представьте, что в окне появился некто, желающий вас убить.

Гибеллина внимательно посмотрела на решетку и коротко кивнула.

— А теперь наводите на него дуло, и тяните собачку на себя.

Подняв дуло, Гибеллина навела его на решетку и потянула собачку на себя. Раздалось короткое шипение, и сразу же прозвучал негромкий хлопок. Гибеллину качнуло, но она сумела удержать оружие в руках. Повернувшись к Сету, она с радостной улыбкой спросила:

— У меня получилось?

— Да, — улыбнулся Сет, — вы все правильно поняли. А теперь поднимите клапан вверх, и повесьте оружие в шкаф. Привыкайте.

Подождав, пока Гибеллина повесит оружие, Сет указал ей на другой, также искусно встроенный в стену шкаф.

— Здесь вода, еда, и некоторые туалетные принадлежности.

— Тут и вправду, можно выдержать осаду, — улыбнулась Гибеллина.

— Если потянуть за этот рычаг, — говоря, Сет подошел к окну, рядом с которым виднелась небольшая ручка, — закроются внешние ставни. Они металлические, но воздух будет проходить сквозь щели, так что задохнуться вам не грозит.

Говоря эти слова, он нажал на ручку, и в ту же секунду с неприятным скрежетом окно задернулось металлическими ставнями, сквозь узкие щели в которых просачивались тонкие лучики бледного света.

— Открывается — рычаг вверх.

Ставни разошлись.

— Ну, вот и все, — произнес Сет, оглядываясь по сторонам, — вроде, ничего не забыл. Вы все запомнили?

— Опустить клапан, навести, потянуть собачку, — весело проговорила демоница и, улыбнувшись, добавила — и крепче держать.

Гибеллина менялась на глазах. Ее угрюмость и холодное безразличие сменились веселым азартом и легкой игривостью, сквозившие в движениях, словах и улыбках. Подбежав к окну, она несколько раз закрыла-открыла ставни, засмеялась и, заметив узенькую дверцу, подошла к ней.

— А что здесь?

— Это туалетная комната, — слегка смутившись, ответил Сет, — но там нет ничего необычного, поэтому…

Не договорив, он пожал плечами. Гибеллина звонко рассмеялась.

— Вы смутились?

— Нет, — Сет покачал головой, и повторил, — Нет. Но мне уже пора. Проводите меня?

— Уже? — Спросила Гибеллина, даже не пытаясь скрыть своего огорчения.

— У меня еще есть дела, — ответил Сет.

Получилось суховато. Взглянув на него, Гибеллина ничего не ответила, и лишь кивнула головой. Вниз они спускались молча, думая каждый о своем. В холле Сет попросил ее написать, что может понадобиться, но Гибеллина ответила, что здесь есть все, что нужно. Подойдя к входной двери, Сет произнес короткое заклинание, и попросил Гибеллину повторить его. Убедившись, что она все запомнила, Сет посмотрел на нее, и сказал:

— Обещаете, что не будете подвергать себя риску, и не выйдете за пределы территории?

Помолчав пару мгновений, она ответила:

— Да.

— Вот и хорошо, — Сет сдержал вздох, — в таком случае, позвольте покинуть вас. Если проголодаетесь, на кухне есть еда, но там вы, наверное, и сами разберетесь.

— Я не голодна, — не очень весело ответила демоница.

— Ну, когда захотите, — Сет смог заставить себя улыбнуться, и только он знал, каких трудов ему это стоило, — скоро увидимся.

Он уже собирался выйти, когда она схватила его за руку.

— Я хотела сказать…, - начала она, но вдруг замолчала, глядя ему прямо в глаза.

— Да?

— Я хотела сказать вам большое спасибо, — негромко произнесла Гибеллина и, привстав на цыпочки, неуклюже поцеловала его в щеку.

Сет замер, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце. Ему с трудом удалось не выдать своего волнения. Взяв в руки ее узкую кисть, он несильно пожал ее и произнес:

— Все будет хорошо…, Лина….

Глава шестая

…Выйдя из калитки, и увидев стоящий в стороне экипаж, Сет огляделся по сторонам, и зашагал к нему. Заметив его задумчивый вид, Посмертный молча открыл перед Сетом дверцу экипажа и, дождавшись, пока Сет поднимется по ступенькам, спросил:

— Все нормально, шеф?

— Да, — Сет посмотрел на него, — все хорошо.

— Куда мы сейчас?

— В клинику Ксафана.

— К этому живодеру, мать его?! — Радостно выругался Посмертный.

— Он лекарь, а не живодер, — исправил его Сет.

— Как же, лекарь, — недоверчиво сказал Посмертный, — все лекари дерут по живому, оттого и живодеры, мать их.

Сет посмотрел на него и, не выдержав, засмеялся.

— Ладно, поехали. И вот еще что…, - он замолчал, глядя на Посмертного.

— Да, шеф.

— Спасибо, — сказал Сет, глядя в глаза «обращенному».

— Мне?! — Удивленно спросил Посмертный и, увидев утвердительный кивок, продолжил, — А мне-то за что?

— За то, что ни разу не выругался, — Сет усмехнулся, — Тяжело, наверное, было молчать?

— А-аа, — весело протянул Посмертный, — так я ж вообще ничего не говорил! Оттого и не ругался! Ведь я когда ругаюсь?

— Когда?

— Когда разговариваю, — деловито пояснил Посмертный, — а если молчать, так никто и не услышит, как я это делаю, — вздохнув, он быстро проговорил, — эх, жизня моя.

Сет махнул рукой.

— Ладно, поехали, философ. Время не ждет.

— Это да, это верно, — ответил Посмертный, ловко взбираясь на козлы.

В переднее окошко Сет увидел, как взяв поводья одной рукой, Посмертный щелкнул хлыстом, и в ту же секунду на всю улицу прозвучало «посмертное»:

— Ну, милые, пошли, мать вашу! Следующая остановка — больница…!

…Всю дорогу до клиники Сет пребывал в глубокой задумчивости. Но думал не о работе, а о Гибеллине, занявшей центральное место в его мыслях. Сет не понимал, почему эта демоница так волнует его — за всю жизнь ни одна женщина, (кроме его матери, но там было совсем другое!) не вызывала в нем столько чувств и эмоций, сколько он испытал этой ночью, проведя с Гибеллиной, в общей сложности, немногим больше часа. Внезапно вспомнив о Прозерпине, Сет ощутил что-то похожее на угрызение совести — за всеми этими делами, он совсем позабыл о ней. Но, странное дело, ему почему-то совсем не хотелось сейчас встречаться с этой красивой, но взбалмошной и совершенно неуправляемой демоницей, которая наверняка разъярится, узнав, что отпуск на берегу Живого моря откладывается на неопределенный срок. Сет даже поморщился, представив ее капризное выражение лица, и предположив, какие слова он услышит от «оскорбленной, как всегда, в лучших чувствах» Прозерпины.

Мысль о ней слегка подпортила настроение. Сет попытался, было настроиться на рабочий ритм и, на удивление легко откинув неприятные мысли, подумал о герцоге Агваресе и упомянутых им пророчествах. Что-то в них такое было, но Сет никак не мог понять, что именно из услышанного в замке герцога не дает ему покоя. Вспомнив разговор с герцогом, Сет вновь, как в замке ощутил смутное беспокойство, так и не поняв, что является его источником. Пророчества, разговоры о последней ночи, когда, по словам герцога, падут охраняющие границы печати, и легионы крылатых Серафимов ворвутся в Хад — все это казалось ему чем-то вроде сказки, которую читают детям перед сном, и не более того. Но тот разговор, помимо сомнений в виновности Гибеллины оставил смутное ощущение недосказанности, и это немного беспокоило Сета.

Подобное же ощущение осталось и после разговора с директором Саргатанасом, но это было делом, можно сказать, привычным и обыденным. Вечно участвующий в каких-то подозрительно тайных делах, директор скрытничал практически всегда, не считая нужным посвящать подчиненных не то что в свои планы, а порой и в детали дел, которые они вели. Сет помнил, как взбесился однажды Велиар, едва не угодивший в смертельную ловушку лишь потому, что Саргатанас не счел нужным сказать ему, что грешник, за которым следил Велиар, обладает знанием страшного, запрещенного еще самим Денницом магии Хаоса…

— Тпру-уу, милые! — Послышался окрик Посмертного.

Выглянув в окошко, Сет увидел, что они стоят возле длинной, ведущей к входу в клинику лестницы. Экипаж качнулся, и Сет увидел довольную физиономию открывшего дверцу Посмертного.

— Прибыли, шеф! Вон лазарет-то! — Проорал Посмертный, почему-то не прибавив свою любимую присказку про чью-то мать, что было даже подозрительно.

С удивлением посмотрев на него, Сет выбрался из экипажа.

— Вона, экипаж Велиара стоит, — Посмертный вытянул руку, указывая на стоящую неподалеку карету, запряженную четверкой гнедых.

— Хорошо, — произнес Сет и, повернувшись к Посмертному, сказал, — подожди меня здесь.

— Шеф, а это, мне бы пожрать чего-нибудь на хрен! — Виновато сказал Посмертный, — А то со вчерамши не жрамши! Так и помереть недолго.

— Ну, тебе это уже не грозит, — усмехнулся Сет, — ладно, полчаса хватит?

— Ну, блин, я за полчаса так наемся, что меня потом и не поднять! — Радостно ухмыльнулся Посмертный…

…Велиар встретил Сета в широком холле клиники Ксафана. Увидев начальника, он резво поднялся с истертого за века кресла и, загадочно улыбаясь, пошел ему навстречу.

— Сет Плутонович, наконец-то! — Велиар приблизился к Сету и, посмотрев на стоявших у входа демонов-охранников, негромко проговорил, — Я уж беспокоиться начал.

— Ты узнал? — Спросил Сет.

— Этот Надгробный оказался крепким орешком, и ничего не стал говорить. Зато другого было не остановить, хотя еле разобрал, что он бормочет.

— Ну? — Нетерпеливо спросил Сет.

— Во-первых, он признал, что драку затеял не Скелетов, а Надгробный, и сказал, что даже не понял, с чего все началось.

— Ясно. А что, во-вторых?

— Клинок-то принадлежал не Скелетову, а…

— Надгробному, — закончил за него Сет.

— Именно! — Торжествующе подтвердил Велиар, — «Обращенный» сказал, что видел его еще до того, как они встретились с убитым.

— Как скоро туда явился Эфиппас, не помнишь?

— Да, практически сразу — я даже не успел начать допрос.

— Так, — Сет задумчиво посмотрел на пожилого помощника, — что из всего этого следует? — Спросил Сет и сам же ответил, — Что Эфиппас знал, что должно случиться.

— И где, — добавил Велиар.

— Верно, — согласился Сет.

— Я еще тогда подумал, что как-то слишком быстро он там оказался, и даже спросил у него об этом.

— Да, я помню, — холодно произнес Сет, — Где сейчас раненые?

— В палате. А когда их подлечат, переведут в городскую тюрьму — это уже не просто драка, а убийство, так что обоих ждет суд.

— Он еще что-нибудь сказал?

— Нет, он и так говорил с трудом, а потом совсем отключился.

— Они в одной палате?

— Да, — кивнул седой головой помощник, — но…

— Надо разделить их, и к обоим приставить охрану. И позаботься, чтобы Эфиппас не смог встретиться со своим воплощением.

— Так я хотел сказать, что уже сделал это, — улыбнулся Велиар.

Сет с одобрением посмотрел на своего помощника.

— Хорошо. Мне хотелось бы побольше узнать о том убийце, Жмурове.

— Я займусь этим прямо сейчас.

— Ты говорил, он служил у Зеля?

— Да, но сбежал.

— Отправляйся к нему, и выясни, с кем он общался, кто к нему приходил и, вообще, разузнай о нем все, что сможешь. Но сделай это, не привлекая особого внимания. Обычное расследование. Я могу надеяться на тебя?

— Не сомневайтесь, Сет Плутонович, сделаем в лучшем виде.

— Хорошо. Отправляйся. А мне нужно поговорить с Ксафаном.

— Мне вас ждать в Департаменте? — Спросил Велиар.

— Да, но я не знаю, когда там буду. Если вернешься раньше меня, скажи Эмме, чтобы не уходила — для нее есть важное поручение.

— Хорошо, Сет Плутонович. Я поехал.

Кивнув своему седому помощнику, Сет направился к виднеющейся в конце холла лестнице, размышляя над полученной информацией. Из всего услышанного можно было сделать вывод, что убийство «обращенного», который зарезал Эсту, было спланировано заранее и, что немаловажно, Эфиппас был в курсе этого. А с учетом оказавшегося у его воплощения клинка из черного железа, выходило, что судейский сам отправил Надгробного убить чем-то не угодившего ему «обращенного». Предположений, чем именно не угодил несчастный, было несколько, но правильным могло быть только одно. И Ксафан мог помочь Сету определить, какое именно…

Известный на весь Хад (и далеко за его пределами) лекарь находился на обходе, и Сету пришлось ждать его некоторое время, которое он провел, слушая сетования его помощницы Ады, помнившей еще, наверное, самого Суккуба, несмотря на свой удивительный возраст, без умолку говорившей о проблемах клиники и не только.

— Раньше, бывало, придешь на работу, и сидишь без дела всю ночь — нет больных! Хоть сама ложись! Пришлось даже уволить некоторых лекарей. Доктор Ксафан даже подумывал закрыть клинику за ненадобностью. А сейчас?! Поесть некогда! — Она возмущенно посмотрела на Сета, словно это он был виноват, как в первом, так и во втором случае, — И ведь, что получается?

— Что? — Вежливо поинтересовался Сет.

— А то, что клиника, в которой всегда лечили демонов, ну…, и чертей этих, — она брезгливо поджала нижнюю губу, демонстрируя свое отношение к чертову роду, — сейчас переполнена одними «обращенными»! — Возмущенно ответила Ада, — Я уже говорила Ксафану, что нужно построить для них отдельное здание, чтобы нашим не приходилось стоять в этих очередях, но он меня и слушать не хочет! Говорит, все это временное явление, а когда волна спадет, мы снова будем думать о сокращении штата. А когда это случится, я спрашиваю?!

— Когда? — На лице Сета был написан неподдельный интерес к словам древней демоницы.

— Вот и я спрашиваю, когда?!

Сет пожал плечами — меньше всего ему хотелось быть виновным в том, что творилось в клинике. Но в словах Ады была своя доля истины — количество покойников в последнее время увеличилось даже не в разы, а на порядки! Было непонятно, что происходит в «том мире», и отчего там умирает столько народу — то ли война идет нескончаемая, то ли еще что, но число прибывающих душ росло с каждым разом. Сету невольно вспомнился рассказ Агвареса о луче, который несет гибель всему миру. Он подумал, что возможно, герцог был не так уж и неправ, и решил, по возможности все же сходить на завтрашнее выступление герцога в Музее.

— …А я прожила столько, — между тем Ада продолжала изливать на Сета свое возмущение, — что могу с уверенностью сказать — такого никогда не было! Даже во время Последней войны! А сейчас еще эти землетрясения! — Ада возмущенно посмотрела на Сета, словно вина за землетрясения лежала только на нем, — Вы знаете, что у многих не выдерживают нервы?!

Она была так убедительна в своем возмущении, что Сет даже почувствовал себя виноватым. Но ответить не успел — появление Ксафана прервало ее монолог, от которого старший следователь по особо тяжким грехам начал уже уставать. Увидев гостя, Ксафан удивленно вскинул вверх лохматые брови:

— Сет?! Не ожидал. Надеюсь, ты не болен?

— Теперь уже нет, — ответил Сет.

— Ну и хорошо, а то мне тебя даже и положить некуда — клиника переполнена.

— Да, Ада мне уже рассказала.

— Пойдем в мой кабинет, — Ксафан посмотрел на преданно глядящую Аду, и сказал, — Ада, сооруди нам чего-нибудь, — взглянув на Сета, Ксафан спросил, — надеюсь, ты не откажешься со мной пообедать?

— Нет, не откажусь, — сказал Сет, почувствовав, как радостно отозвался его желудок на предложение лекаря.

— Все уже давно готово, доктор Ксафан, — живо ответила Ада, — я сейчас принесу.

Ксафан и Сет вошли в просторный кабинет и, усевшись с разных концов небольшого столика, омыли руки в принесенных Адой чашках с теплой водой. Дождавшись, пока они останутся одни, Ксафан взглянул на Сета, и спросил:

— Итак, чем обязан визиту столь высокого гостя? Думаю, только важное дело могло заставить тебя явиться в эту обитель боли.

— Не такой уж я и высокий, — засмеялся Сет, — но ты прав, Ксафан, я приехал не просто так.

— Тогда выкладывай, пока я не начал есть. А то испортишь аппетит своими убийствами.

Сет подумал, что вряд ли это возможно — на своем долгом веку Ксафан видел столько мертвецов, но сказал другое:

— У меня не совсем обычная просьба но, прежде я хочу, чтобы ты прочитал эту бумагу.

Произнося эти слова, Сет одновременно достал гербовую бумагу выданную Рофокалом, и протянул ее лекарю. Тот внимательно прочитал ее и, отдав назад, сказал:

— А говоришь, не высокий. Что-то не припомню, чтобы ко мне приходили с такой бумагой. Ну, считай, я проникся. Чего от меня нужно?

Подумав, что с повидавшим всякого старым лекарем лучше говорить начистоту, Сет посмотрел в его усталые глаза, и сказал:

— Этой ночью в клинику были доставлены трое раненных «обращенных», один из которых умер…

— Да, — Ксафан кивнул большой головой, — помню. Твой Велиар все ходил тут, допрашивал их, а они еле живые, — Ксафан взглянул на Сета, — и?

— Мне нужно, чтобы ты «проник» в одного из них, — не уводя взгляда, ответил Сет, — это очень важно.

Ксафан ответил не сразу. И дело было вовсе не в Аде, которая в эту минуту вошла в кабинет, неся сразу несколько тарелок с едой, запах которой почему-то сразу навеял на Сета полузабытые воспоминания. Дождавшись, пока разложив тарелки и, пожелав приятного аппетита, она выйдет из кабинета, Ксафан взял двузубую вилку и, подцепив на нее приличный кусок мяса, сказал:

— Важно, говоришь?

— Очень, — Сет кивком подтвердил свои слова, в ожидании ответа лекаря не дотрагиваясь до приборов.

— Ты понимаешь, что с ним станет после этого?

Сет кивнул.

— Это грешник, Ксафан, убийца, и его развоплощение всего лишь вопрос времени. Но было бы неразумно перед этим не попробовать узнать, что ему известно. А прошу я тебя только потому, что уверен — добровольно он ни за что не признается.

Ксафан понюхал наколотый на вилку аппетитный кусок и, коротко кивнув Сету, сказал:

— Да, не зря ты показал мне эту бумагу. Что ж, Рофокал не глуп, и не будет просто так раздавать такие полномочия.

— Так ты согласен? — Спросил Сет, не зная как понимать его слова.

— А разве у меня есть выбор? — Удивленно посмотрел на него лекарь, — А теперь давай есть, пока не остыло это чудо поварского искусства.

Облегченно вздохнув, Сет с удовольствием последовал его совету…

…Он смотрел на лежащего на узкой койке Надгробного, который чем-то неуловимо напоминал Эфиппаса, и старался унять охватившее его волнение. Бормочущий себе под нос Ксафан запер дверь и, усевшись на табурет, взял руку испуганного взглянувшего на него «обращенного». Чтобы не пропустить ни слова, Сет устроился с другой стороны койки и взглянул на Ксафана, который пристально смотрел на смертельно бледного Надгробного. Прошло несколько томительных секунд полного молчания, и Сет увидел, как глаза Надгробного закрылись. Не поворачиваясь к Сету, Ксафан негромко произнес:

— Спрашивай.

Вопросов было несколько но, предупрежденный Ксафаном, что сеанс будет коротким, так как «обращенный» мог не выдержать длительного давления, Сет заранее подготовил самые важные, на его взгляд, вопросы.

— Где ты взял этот клинок?

Веки Надгробного чуть дернулись, и Сет увидел, как заметались под ними глазные яблоки. «Обращенный» открыл глаза, посмотрел на клинок, который держал перед ним Сет, и произнес:

— Эфиппас… дал.

Сет удовлетворенно кивнул головой — он ожидал услышать именно такой ответ, и задал следующий вопрос:

— Зачем?

— Обещал подарить… если…, - Надгробный замолчал, глядя куда-то сквозь Сета.

— Если что?

— Если узнаю…

— Что? — Сет наклонился, чтобы лучше расслышать еле слышный голос умирающего.

— Я рассказал ему…, Скелетов… убил Жмурова…

— Откуда тебе это известно?

— Скелетов… у меня прятался…, сначала….

— Прятался после убийства?

— Да…, боялся, что… его тоже…

— Убьют? Кто?!

— Не знаю…, он… не сказал.

— Что было потом?

— Он испугался…, - Надгробный откашлялся, и добавил, — и ушел…

— Как вы нашли его?

— Эфиппас сказал, что он… захочет уйти…

— Куда? На «ту сторону»?

— Да…, чтобы переждать…, - «обращенный» наморщил брови, словно пытаясь вспомнить мучившую его деталь.

— И Эфиппас приказал тебе наблюдать за домом Абигора?

— Да…, - еле слышно ответил умирающий.

— И вы дали Скелетову украсть печать, а потом поймали его?

— Да…

— Почему ты убил его?

— Я…, не хотел…, случайно…, - Надгробный тяжело задышал.

— Ну, да, — усмехнулся Сет, — двадцать несовместимых с жизнью ран, это, конечно, случайность.

— Я тоже… умираю…, - тихо, но резонно прошептал Надгробный, — он вырвал… клинок, и чуть не убил… нас, пока… не отняли…

— Что тебе велел узнать Эфиппас?!

— Кто… приказал…, - Надгробный вдруг замер, и Сет испугался, что он так и умрет, не сказав главного.

Взглянув на Ксафана, Сет уже хотел что-то сказать, но лекарь кивнул и, предвосхищая его вопрос, негромко проговорил:

— Погоди, дай ему отдышаться.

Он оказался прав — через несколько, показавшихся бесконечными мгновений Надгробный открыл глаза и, посмотрев Сету в глаза, произнес:

— Убить… Жмурова!

— Он назвал имя? — Сет с трудом сохранял на лице спокойное выражение.

— Нет…, начал… драться…

— И ты убил его, — констатировал Сет.

Надгробный не ответил. Сет взглянул на молчаливого Ксафана, словно спрашивая, сколько еще выдержит слабеющий на глазах «обращенный». Догадавшись, Ксафан едва заметно пожал плечами. Сет несильно потряс плечо тяжело задышавшего Надгробного.

— У кого сейчас сигила?

— У Эфиппаса, — пауза, — он обещал… вернуть, — голос Надгробного звучал все тише, — когда… все утихнет…

— Зачем она тебе?

— Я… хотел…

Сет напряженно ждал ответа. Лицо Надгробного покрылось мелкой испариной. Увидев хмуро сдвинутые брови Ксафана, Сет быстро спросил:

— Ты хотел сбежать?

Надгробный молчал. Сет обеспокоенно взглянул на Ксафана, и увидел, как озабоченно качает головой старый лекарь. Тело Надгробного вдруг дернулось, выгибаясь в судороге, и Ксафан быстро положил ему на лоб свою широкую ладонь. Взглянув на Сета, он негромко сказал:

— Он умирает.

Внезапно обмякнув, Надгробный замер. Глазные яблоки не шевелились, не было слышно ни дыхания, ни хрипов. Сет посмотрел на встающего с табурета Ксафана. Тот коротко кивнул:

— Все…

Сет убрал клинок и, не глядя на Ксафана, произнес:

— Чистилище все же лучше, чем полное развоплощение.

Ксафан кивнул и, не глядя на Сета, спокойно произнес:

— Тебе виднее. Знаешь, зачем ему была нужна печать?

Сет молча покачал головой.

— Он хотел увидеть свою семью.

Сет ничего не ответил. Он смотрел на изменившееся лицо «обращенного», и думал о том, какая странная доля выпала этому воплощению Эфиппаса. Как в том, так и в этом мире он был лишь исполнителем воли Эфиппаса, живя и умирая во исполнение замыслов и желаний судейского. Думал о том, что его душа навеки будет помещена в Чистилище — грех убийства был самым тяжелым, и отвечать за него будет именно убийца, а не пославший его. Сет думал, что ни в том, ни в этом мире нет справедливости, потому что и там и здесь все получает сильный, а за все отдувается слабый. Это закон, который был придуман не живыми существами, а кем-то намного умнее всех живущих и сейчас, и когда-либо вообще. Но, несмотря на всю его несправедливость, Сет понимал, что иначе быть не может — это закон жизни, где жизнь это борьба, и у кого меньше сил, тот умирает…

…Допрос оставил сложное послевкусие — с одной стороны Надгробного ожидал суд и еще более худшая кара, чем прозябание в Чистилище, где еще оставался какой-то шанс когда-нибудь начать все сначала. А с другой, Сет лишил его даже права на защиту. Да, выуженная информация была ценна, и Надгробный вряд ли добровольно выдал бы секреты судейского, что в какой-то мере оправдывало действия Сета. И все же, он чувствовал себя не очень уютно, особенно, когда ловил на себе взгляды молчаливого Ксафана.

— И что ты с этим всем будешь делать? — Неожиданно спросил Ксафан.

Поняв, что он имеет в виду, Сет задумчиво проговорил:

— Он не сказал главного — кто приказал Скелетову зарезать убийцу работницы почты. Но он, скорее всего, этого и не знал. Что касается Эфиппаса, то показания под гипнозом не будут признаны в суде, так что…, - Сет в сомнении пожал плечами.

— Да, — кивнул Ксафан, — и теперь ты не знаешь, где копать дальше.

— Не совсем, — Сет посмотрел на Ксафана, — но мне бы не хотелось, чтобы умер твой третий пациент. Его слова подтвердят, что именно Эфиппас послал их к дому Абигора с приказом поймать Скелетова. Присмотришь за ним?

— Сделаю все что смогу, — Ксафан снова кивнул, — твой помощник уже приставил к нему охрану.

— Когда ему станет лучше, я допрошу его… без гипноза.

— Тебе решать.

Разговор не складывался — Сет подумал, что, видимо, и Ксафан чувствует себя виновным в смерти «обращенного», тем более что он предупреждал о возможных последствиях. Сет уже собирался попрощаться со знаменитым лекарем, когда тот, неожиданно придержав его за руку, сказал:

— Когда-то, еще в годы моей юности, я знавал одного талантливого демона. Его звали Сайтан.

Сет удивленно посмотрел на лекаря, но ничего не сказал, ожидая продолжение рассказа.

— Мы вместе учились врачеванию, и не только, — Ксафан не смотрел на Сета, и говорил куда-то в сторону, — он был очень талантлив. За что бы ни брался, все у него получалось лучше всех.

Имя казалось знакомым, но Сет не сразу вспомнил, где он его слышал.

— Он был прекрасным химиком — его формула летучего яда была совершенна, а созданные им лекарства стали панацеей многих тяжелых заболеваний, — Ксафан негромко вздохнул, — а на досуге он работал с черным железом.

Чувствовалось, что Ксафан собирается сказать что-то важное. По лицу лекаря пробежала мимическая судорога, лучше всяких слов обозначившая его волнение, что было не совсем характерно для старого демона. Сет терпеливо ждал продолжения, и дождался.

— Его клинки были такими острыми, что их можно было использовать при самых сложных операциях, — произнес Ксафан, глядя на клинок, висящий на поясе Сета.

Сет снял с пояса клинок и посмотрел на него. Подняв голову, он увидел, что и Ксафан внимательно смотрит на него.

— Да, — кивнул Ксафан, — это его работа.

— Ты уверен? — Наконец спросил Сет.

— Олгой — любимый зверь Сайтана, — ответил Ксафан, — он всегда делал рукоять из костей этого зверя, и всегда в виде Олгоя. Сайтан считал, что Олгой самый удивительный из всех зверей.

— О зверях потом. Значит, этот клинок сделал Сайтан?

— Больше некому, — Ксафан дотронулся до рукояти, — такая заточка, отсутствие клейма — он всегда говорил, что хорошему мастеру не требуется писать свое имя и, главное — рукоять.

— Сайтан…, - Сет задумчиво посмотрел на лекаря, вспоминая, где он мог слышать это имя, — постой! Это не тот…

— Да, — Ксафан утвердительно кивнул седой головой, — он самый.

Становилось все интереснее, и Сет почувствовал, как крутанулся клубочек, оставляя в руке изрядный кусок нити.

— Это случилось перед Последней войной, — Ксафан убрал руку и, взглянув на Сета, продолжил, — он нашел формулу летучего Чхам-ра, который убивал любого, кто вдохнул бы даже ничтожную часть его паров, и забыл закрыть склянку. Яд испарился, и все, кто потом входили в лабораторию умирали почти мгновенно. И те, кто пытался спасти умирающих тоже.

Ксафан замолчал, вспоминая дела давно минувших веков. Сет тоже молчал, не мешая ему. Вздохнув, Ксафан продолжил:

— Его обвинили в убийстве тринадцати демонов, большинство из которых были отпрысками знатных родов.

Сет не ошибся — Сайтан, прозванный «убийцей тринадцати», стал причиной многих несчастий, свалившихся на головы жителей Хада. А последовавшие войны, сначала междоусобная, а затем со Светлыми, которую принято называть Последней, сделали его имя нарицательным и ненавистным для всего старшего поколения демонов. Его объявили проклятым, и запретили произносить его имя. И со временем оно попросту забылось.

— Эосфор пытался спасти Сайтана, — Ксафан говорил, глядя куда-то вдаль, — не каждый век рождались такие гении, но его самого чуть не обвинили в причастности к смерти наследников. И тогда, убив нескольких демонов, Сайтан сбежал в Пустые земли.

Дальше Сет мог и сам рассказать эту историю. Сайтана искали очень долго — Пустые земли, по-крайней мере, та их часть, где еще можно было хоть как-то прожить, были исследованы вдоль и поперек, но никаких следов сбежавшего демона долго не могли найти. И лишь спустя несколько столетий после кровопролитной войны кто-то случайно наткнулся на скелет странного, никому не известного зверя, рядом с которым был обнаружен скелет демона, по некоторым признакам подходящего под описание Сайтана.

— Получается, что он не умер тогда? — Спросил Сет.

— Не знаю, — Ксафан еле заметно пожал плечами, — этот клинок не такой древний, поэтому все возможно.

— Так ты говоришь, он был талантливым химиком?

— Он был талантлив во всем, — ответил Ксафан, — и если он еще жив, думаю, его мастерство достигло небывалого совершенства.

Информация была настолько оглушительной, что Сет даже не сразу нашелся что сказать. В голове замелькали вопросы и, взглянув в глаза лекаря, Сет спросил его:

— Как же его найти? Если он жив, конечно.

— Тут я тебе ничем помочь не могу, — Ксафан протянул руку Сету и, крепко пожав его ладонь, добавил, — но, если вспомню что-нибудь, обязательно сообщу.

— Спасибо, Ксафан, — Сет отметил, какая у него сильная рука, — я твой должник.

— Пустое, — махнул рукой Ксафан, — ничего ты мне не должен.

Он уже собрался уходить, но внезапно обернувшись, негромко сказал:

— Хотя… если вдруг найдешь его, передай от меня привет. Когда-то мы были друзьями.

Сет молча кивнул. Развернувшись, Ксафан быстро зашагал навстречу размахивающей руками Аде. Постояв некоторое время, чтобы уложить в голове добытую информацию, Сет медленно двинулся к выходу из клиники…

Глава седьмая

…Сев в экипаж, и приказав сытому и довольному Посмертному ехать в Департамент, Сет попытался соединить события последних ночей. Получившаяся цепь выглядела довольно логично.

«Итак, — думал Сет, — что мы имеем? После неудавшегося покушения на герцога Агвареса, который расшифровал часть „Книги Суккуба“, кто-то начал старательно заметать следы. Во-первых, осуждена Гибеллина, все обвинение против которой основано на том, что именно она принесла отравленное письмо. Во-вторых, той же ночью убита приемщица Эста, которая наверняка могла опознать отправителя, и неподалеку от ее тела был обнаружен труп убийцы, у которого оказался клинок из черного железа, что само по себе уже тяжелое прегрешение для „обращенного“, не говоря уже о смертоубийстве. В-третьих, убив Жмурова, Скелетов выполнил чей-то приказ, и тут нужно порыться в его связях — может, там найдется какая-нибудь зацепка. В-четвертых, судейскому Эфиппасу, приказавшему Надгробному допросить Скелетова, откуда-то было известно о том, где появится Скелетов. Да и самоубийство высокопоставленного секретаря, (весьма странное, по словам Велиара) где вновь „засветился“ Эфиппас — интуиция подсказывала, что череда всех этих событий вряд ли была чистой случайностью. Между всеми этими событиями несомненно была какая-то связь, но какая?!»

Сет рассеянно посмотрел на кружащиеся за окном редкие снежинки.

«Далее, — Сет задернул штору — легкомысленные снежинки отвлекали, — клинок без клейма, по утверждению Ксафана, мог быть изготовлен демоном, которого больше трех тысяч лет считали погибшим. И, наконец, этот Чхам-ра! Кто смог возродить формулу страшнейшего для демонов яда?!»

Сет не верил, что старый лекарь выжил из ума, говоря о том что, скорее всего, Сайтан жив, и убивший слугу яд, в какой-то степени подтверждал слова Ксафана, уверенного, что формула яда была утрачена одновременно с исчезновением ее создателя.

Выходило, что Скелетов поджидал Жмурова, зная, куда тот придет после убийства Эсты, и убил его не из жажды наживы, а по чьему-то приказу, что следовало из того, что он не взял ничего из награбленного. Мотив проглядывался невооруженным взглядом — Жмуров и Скелетов были причастны к покушению на герцога, и как пешки «заметали» друг за другом. Надгробный же оказался случайно вмешавшимся фактором, который и вовсе обрезал все концы к заказчику покушения. Но за ним стоял судейский, который слишком часто упоминался этой ночью, и Сет не мог игнорировать это обстоятельство.

Эфиппас пока недосягаем — показаний выжившего в поножовщине будет недостаточно для предъявления судейскому обвинение в подстрекательстве к убийству. Но даже если Эфиппас сознается, что хотел узнать, кто приказал Скелетову убить Жмурова, он всегда может сослаться на проводимое расследование, заявив, что следствие по делу о покушении на герцога было проведено плохо. Сет не исключал, что хитроумные судейские могли и сами подстроить все таким образом, чтобы можно было подумать, что никакого отношения к покушению на Агвареса они не имеют. В случае провала Эфиппас мог пожертвовать своим воплощением, верой и правдой служившего ему и там, и здесь. Что он, собственно, и сделал.

Несмотря на некоторые сомнительные факты (например, то, что Эфиппас дал Надгробному клинок из черного железа или, что он с Сакласом, по уверениям Агвареса ходили в Пустые земли) Сет все же не верил, что судейские замешаны в покушении. И причина этого неверия заключалась в отсутствии мотивов — существуй заговор судейских, то он, в первую очередь был бы направлен против Люцифуга Рофокала, а не герцога Агвареса…

Погруженный в раздумья, Сет не заметил, как они подъехали к родному Департаменту, и очнулся лишь от громогласного и столь же радостного крика Посмертного:

— Станция имени Гоголя, шеф! Просьба освободить вагоны! — Посмертный посмотрел невинными глазами на недоумевающего Сета.

— Какая станция?!

— Гоголя, шеф! — Еще радостней ответил «обращенный», — Был один такой, о мертвых душах все писал.

— О мертвых душах?! — Сет не помнил никого с таким странным именем, но разбираться не хотелось, и он молча направился к ступеням Департамента.

Бессменный Ахерон бесстрастно оглядел Сета обеими парами глаз и отвернулся в сторону — проход был открыт. У Сета мелькнула мысль, что это древнее чудовище могло бы многое поведать о делах давно минувших веков, и Сет даже почувствовал сожаление, что Ушедший так и не удосужился найти время обучить его говорить. Он не сомневался, что власти и могущества Эосфора вполне хватило бы на такое простенькое для него чудо, и оставалось лишь гадать, что помешало ему это сделать. Словно подслушав его мысли, Ахерон громко вздохнул, шумно выдыхая воздух из обеих пастей, и снова повернулся к Сету. Большие глаза чудовища внимательно оглядели старшего следователя по особо тяжким грехам, и Сету на мгновенье показалось, что Ахерон сейчас заговорит. Но этого не произошло — обе головы проследили за Сетом, и повернулись к прыгающему по ступенькам Посмертному.

— Чего уставился, твою мать?! — Весело бросил Посмертный, на всякий случай, пробегая мимо чудовища на безопасном расстоянии, — Невкусный я, на хрен!

Видимо, Ахерон был такого же мнения. Благополучно прошмыгнувший мимо него Посмертный догнал Сета и, пробормотав что-то про «зоопарк, который развели здесь, понимаешь», громко спросил:

— Шеф, что с лошадьми-то делать? Распрягать?

— Да, — ответил Сет, поворачиваясь к нему, — возьми обычный экипаж, без герба, и жди Разлагаеву, — оглянувшись на немногочисленных сотрудников Департамента, не обращавших на них никакого внимания, и снизив голос, Сет тихо добавил, — отвезешь ее в тот особняк.

— Это куда мы…, - громко начал Посмертный, но Сет быстро перебил его.

— Да. И не нужно так орать.

— Понял, шеф! — Посмертный снизил голос до шепота и, чуть не хрипя, спросил, — А потом куда?

Подумав всего пару мгновений, Сет сказал:

— Вернешься сюда. Возможно, нам еще придется кое-куда съездить.

— А как насчет прибавки, шеф? Рабочая ночь-то уже, считай, закончилась.

— Получишь сверхурочные, — сказал Сет, открывая дверь в коридор шестого круга.

— Вот это я понимаю! — Радостно ответил Посмертный, — Так я пошел?

Кивнув, Сет скрылся за дверью. Прежде, чем отправиться к себе, он решил зайти к Мумии, чтобы получить списки «обращенных», в которых он надеялся найти какую-нибудь информацию о Скелетове — посылать запрос обычным способом значило потерять кучу времени. Он быстро прошел по круглому коридору и, приблизившись к дверям в приемную директора, вспомнил рассказ своего возницы о случайно подслушанном разговоре между директором и Мертвецовым. Вспомнил и подумал, что не нужно пока раскрывать перед директором все карты — Сету все больше казалось, что Саргатанас играет в свою игру, где ему, Сету, скорее всего, отведена не самая приятная роль…

…Мумия была одна, что вполне устраивало Сета. Приблизившись к ее столу, и отметив, что за время его отсутствия она благополучно перешла к другому ногтю, Сет улыбнулся:

— Милая Мумия, вы когда-нибудь отдыхаете вообще?

Непритворно вздохнув, она грустно улыбнулась Сету:

— Только вы, Сет Плутонович, можете понять меня! А остальные…, - она выразительно оглянулась на одну из дверей в кабинет Саргатанаса, — только и знают, что обзывать дурой!

— Ну, нет! — Сет решительно покачал головой, — Какая ж вы дура? Кто это такое сказал? Я вот, сколько помню, у вас всегда можно проконсультироваться по любому вопросу, верно?

— Ой! — Как ни старалась Мумия сдержать распирающую ее улыбку, а губы все же раздвинулись почти до предела, — Сет Плутонович, вы такой душка! Я могу вам чем-нибудь помочь?

— У себя? — Сет коротко мотнул головой в сторону кабинета Саргатанаса.

— Уехал! — Мумия привстала и, перегнувшись через стол, прошептала, — Всю ночь злой как черт ходил, а потом и вовсе озверел!

— Что же его так разозлило? Уж не помощник ли его?

— Не он, а эта, Трупикова, — Мумия пожала плечами, — вот уж кто дура, так это она! Вырядилась в какое-то платье и ходит тут, показывается, будто мы не знаем, кто делает ей такие подарки. Вот он и разозлился, да так, что мне показалось, прибьет ее!

— Да? — Рассеянно спросил Сет, оглядывая полки с делами «обращенных».

История с Трупиковой его мало интересовала. Куда интересней было понять, чем же был так встревожен Саргатанас, что его мог взбесить фасон платья какой-то «обращенной», пусть она и была его любовницей. Директор явно нервничал — Сет прекрасно знал своего начальника, и эта сторона характера Саргатанаса была также ему хорошо известна — он становился невыносимым, если что-то шло не так, как ему хотелось.

— Ну, да, — умильно похлопывая ресницами, Мумия смотрела на Сета, — он вам нужен?

— Нет, — оторвавшись от раздумий, Сет посмотрел на секретаршу, — мне нужны вы.

Увидев, как напряглось глуповатое лицо доброй Мумии, Сет не стал мучить ее ожиданием, и сказал:

— Меня интересует «обращенный» Скелетов. Когда прибыл, куда убыл — словом, все, что есть на него.

— Скелетов? — Мумия на мгновение задумалась, — Это же на букву «С»?

— Точно! — Сету даже не нужно было изображать рвущуюся наружу улыбку, — Вам помочь?

— Да, — кокетливо улыбнулась Мумия, — подержите меня за талию.

Она легко выпорхнула из-за стола и, взобравшись на стул, выразительно посмотрела на Сета.

— С удовольствием, — ответил он, подходя к призывно улыбающейся Мумии и осторожно беря ее за узкую талию.

— Крепче, Сет Плутонович! — Насмешливо произнесла Мумия, и открыла одну из многочисленных дверок огромного шкафа, — Да, вот так лучше! — Она улыбнулась еще шире, — Как вы сказали, его зовут?

— Скелетов.

— Вот он, ваш Скелетов, — Мумия протянула Сету тоненькую папочку.

Чуть торопливее, чем хотелось бы, Сет раскрыл папку и увидел лежащий в ней один единственный листок, на котором было написано всего несколько строк. Бумага лежала обратной стороной вверх, и Сет еще не успел ее перевернуть, когда почувствовал на своих плечах чьи-то легкие ладони.

— Ну, снимите же меня отсюда! — Капризно произнесла Мумия.

— Конечно! — Сет легко опустил ее на пол, — Это все, что есть?

— Ага, — сказала Мумия, — точнее, все, что есть у нас. Здесь дела только тех, кто на испытательном сроке — остальные мы сдаем в архив.

— Ясно, — произнес Сет и, перевернув страницу, прочитал:

Последняя фраза говорила о том, что Скелетов находится на каком-то задании но, сколько Сет ни пытался вспомнить, на память не приходил ни один случай, когда такое писалось в деле «обращенного». Интересным было то, что его гарантом был Саван Мертвецов, хотя Сет подозревал, что сунься он сейчас к директору с этим фактом, тот просто отмахнется — у каждого «обращенного» есть гарант. У кого-то это демон, но в основном это уже прошедшие испытательный срок и заслужившие доверие начальства «обращенные». Мертвецов был из числа последних.

— Вы мне очень помогли, — Сет аккуратно положил папку на стол секретарши, — но надо идти, служба. И большое спасибо.

Сет сделал несколько шагов, когда услышал, как она говорит ему:

— Сет Плутонович, я хотела спросить…, - она замялась, словно не решаясь закончить вопрос.

— Да, я слушаю вас, — Сет обернулся к ней.

— А вы нашли его?

— Кого? — Не понял Сет.

— Ну, Посмертного, помните? Я еще сказала, что директор его того…, за смертью отправил!

— А, да, нашел, — Сет широко улыбнулся.

— С ним все в порядке? — Мумия казалась смущенной, что одновременно и удивляло, и забавляло Сета.

— Да, все в порядке. Даже слишком. Кстати, он хорошо о вас отзывался.

— Да? — Она задумчиво, что было ей не очень несвойственно, посмотрела на Сета, — Ну, и я о нем…, тоже, — и неожиданно закончила, — несмотря на то, что он мерзавец!

— Передать ему? — С легкой усмешкой спросил Сет.

— Обязательно! Как увидите, так и передайте! И еще скажите, что он мерзавец! — Мумия явно кокетничала.

— Я понял, — Сет еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Мерзавец! — В третий раз повторила Мумия, — Он обещал погулять со мной по ночному Хаду! И так и не пригласил!

За спиной Сета раздалось легкое всхлипывание, но он не стал оборачиваться.

— Действительно, просто мерзавец! — Пробормотал Сет, выходя из приемной…

Не успел Сет отойти от дверей, как его чувствительная спина просигнализировала о чьем-то неприятном взгляде. Резко обернувшись, он увидел Мертвецова, который явно был не рад их встрече. Сет решительно сделал несколько шагов ему навстречу.

— Саван Мертвецов, я провожу официальное расследование серии убийств, в которых замешан твой подопечный Скелетов. Мне нужна вся информация о нем!

— Скелетов? — Мертвецов холодно взглянул на Сета, и так же холодно произнес, — Он на задании.

— Твой Скелетов уже мертв! — Отчеканил Сет, — Так что, будь любезен, пришли мне его дело.

— Если директор прикажет! — Высокомерно ответил Мертвецов, и сделал попытку обойти Сета.

— Нет уж! — Резко выбросив руку, Сет придавил Мертвецова к стене и, склонившись, негромко проговорил, — Я знаю, что ты замешан в грязных делишках, и когда я выведу тебя на чистую воду, тебе уже не поможет ни директор, ни сам Ушедший! Но ты можешь еще смягчить наказание, если поможешь следствию! Я внятно выражаюсь?

— Вы не можете мне приказывать! — Лицо Мертвецова мгновенно перекосилось от ненависти, — Да, я «обращенный», но знаю и умею гораздо больше иных демонов! А там, — Мертвецов остервенело дернулся, вырываясь из хватки Сета, — там я был куда важнее, чем ты здесь, граф Раум!

Мертвецов кричал почти в лицо Сета, и тому с трудом удавалось подавить желание испепелить зарвавшегося наглеца. Дождавшись окончания тирады взбешенного Мертвецова, во время которой Сет не спускал с него глаз, он усмехнулся и, словно невзначай, щелкнув пальцами, отчего в пол полетели яркие искры, произнес:

— Мне плевать, кем ты был! Здесь ты слуга — им и останешься!

На Мертвецова было страшно смотреть. Его бледное лицо внезапно побагровело, словно в нем вдруг забила настоящая кровь, глаза налились чернотой, а на губах выступила густая пена. Неожиданно он сложил перед собой ладони, и Сет с изумлением увидел буквально выросший между ними огненный шар. Он продолжал расти, и уже был с голову Мертвецова, когда тот посмотрел на Сета и, дрожа от ярости, проговорил:

— Я могу сжечь тебя, демон! Не заставляй меня это делать!

Надменная маска на лице Сета скрывала его истинные чувства. Он смотрел на обезумевшего от ненависти «обращенного», и думал, что если он сейчас убьет этого наглеца, то его обвинят в превышении власти и отберут дело Гибеллины, чего он даже в мыслях допустить не мог. Думал о лежащей в кармане гербовой бумаге, которая может спасти его от тяжелых последствий, но на время разбирательства его все равно отстранят от службы. Еще он подумал, что службе безопасности не придется долго искать главарей готовящегося мятежа «обращенных» — вот он, стоит перед ним, роняя пену и надеясь этим горячим шариком сжечь демона.

Вариантов решения проблемы горячих предметов было несколько, и Сет уже собирался применить заклинание восьмого уровня — экстренное развоплощение — когда в голову пришла еще одна мысль.

— Я как-то обещал, что сожгу тебя, помнишь? — Сет говорил небрежно, словно о чем-то незначительном, — ну, так вот, я не стану этого делать.

Он улыбнулся, глядя на чуть растерявшегося после его слов Мертвецова, и добавил:

— Я заморожу тебя!

Быстрое как смерть заклинание коротко прозвучало в пустом и гулком коридоре. Мертвецов попытался метнуть в Сета порядком разросшийся огненный шар, но не успел, вмиг превратившись в ледяную статую с большим шаром в ладонях. Сет удовлетворенно постучал пальцем по холодной корочке, протер остекленевшие глаза Мертвецова, и назидательно проговорил:

— Это научит тебя, как вести себя со старшими. А пара-тройка минут холодных компрессов пойдут только на пользу.

Сет двинулся по коридору, когда словно вспомнив о чем-то, обернулся и крикнул неподвижно стоявшему Мертвецову:

— Да, когда оттаешь, не забудь прислать дело Скелетова!

…Приближаясь к своему кабинету, и все еще находясь в раздумьях о нетипичном для «обращенного» поведении Мертвецова, Сет с удовлетворением отметил, что возле дверей никто не толпится — давешняя выволочка Черепкову не прошла даром. Подумав, что было бы неплохо, если Эмма окажется одна, чтобы без помех объяснить ее задачу на ближайшие несколько ночей, Сет произнес заклинание и толкнул дверь.

Но его ждал неприятный сюрприз. Посреди приемной, уперев руки в бока стояла Прозерпина, что-то зло выговаривая не знающей куда деваться Эмме. Увидев входящего Сета, Прозерпина мгновенно переключилась на него.

— Вот ты где! — Воскликнула она своим резким, колючим голосом, от которого Сету сразу стало не по себе, — Я жду его, волнуюсь, а он тут прохлаждается!

Глаза Прозерпины сверкали, как драгоценности, которых на ней было столько, что от их блеска слепило глаза, но Сет спокойно закрыл дверь и, взглянув на испуганную Эмму, спокойно ответил:

— Вообще-то я здесь не прохлаждаюсь, моя дорогая, а работаю.

— Работаешь?! — Голос «дорогой» стал еще резче и колючее, — Зачем?! Ты должен был всего лишь взять отпуск и вернуться домой! Или ты уже забыл, о чем мы договорились?!

— Пожалуйста, перестань кричать! — Холодно произнес Сет, еще не совсем отошедший после стычки с Мертвецовым, — Ты не дома, а в моем кабинете, так что…

— Та-ак! — Зловеще протянула «дорогая», — Здесь что-то не так! — Она обернулась к Эмме, и ледяным голосом процедила, — Выйди отсюда!

Сет увидел, как судорожно дернулась Разлагаева, и это стало последней каплей. Подойдя к Прозерпине, он крепко ухватил ее за локти, встряхнул и негромко, но жестко проговорил:

— Сейчас ты отправишься домой, и мы поговорим, когда я найду для этого время! Тебе все ясно?!

Попытавшись выдернуть руки и, поняв, что из этой железной хватки ей не вырваться, Прозерпина прибегла к запрещенному приему. Набрав в легкие воздуха, она вдруг завопила так, что Сет едва не оглох от невыносимо пронзительного крика.

— А-аа! Отпусти меня немедленно, подонок! Негодяй! Слышишь?! Немедленно отпусти! А-аа!

Такую муку мог выдержать не каждый, и Сет убрал руки, наблюдая, как продолжает орать обозленная до предела демоница, краем глаза отметив выражение крайнего изумления на лице своей секретарши.

— Да кто ты такой?! Как ты смеешь хватать меня, негодяй?! Меня, дочь богов! Я упеку тебя в Тартар! Пожизненно! Подонок! Негодяй!

Видя, что Сет никак не реагирует на ее оскорбления, Прозерпина попыталась нанести ему пощечину, но он быстро перехватил ее руку. Бледный от гнева, Сет с такой силой сжал ее предплечье, что Прозерпина заорала еще громче, но на этот раз уже от боли. Ее смазливая мордашка так перекосилась, что казалось, она уже навсегда останется кривой.

— Подлец! Я ненавижу тебя! — Завопила Прозерпина, — О, Тьма, я вышла замуж за садиста!

— Вообще-то, ты мне не жена, — сумел вставить Сет, дождавшись в почти непрерывном крике перерыва на вдох, — и, думаю, никогда ею не будешь!

Крик оборвался так, что, не видя, можно было подумать, что кто-то воткнул кляп в искривленный рот капризной демоницы. Сделав несколько судорожных вдох-выдохов, Прозерпина зло сощурила глаза, и прошипела:

— Ах, так?! Не стану, говоришь?! Да, плевала я на тебя, понял?! Плевала, плевала, плевала! — С каждым «плевком» ее голос становился все визгливее и противнее, — Ненавижу! Ненавижу!

Сет кивнул головой, стараясь не поддаться на ее провокации.

— Плюй себе на здоровье, только не нужно этого делать в моем кабинете. Здесь, как видишь, чисто.

— Все! Я ухожу от тебя! — Выкрикнула удивленная его ледяным спокойствием Прозерпина, — Слышишь?!

— Конечно, слышу, — холодно произнес Сет, — незачем так орать.

— Я уйду к Дагону!

Сет сдержал усмешку.

— Сделай милость.

— И тебе все равно?!

— Скажу больше, — затянувшийся спектакль уже начинал надоедать, и Сет решил ускорить развязку, — я буду рад, если ты сделаешь это. Надеюсь, с ним ты будешь счастлива — вы так подходите друг другу!

С лицом Прозерпины произошла очередная метаморфоза — оно вдруг стало несчастным и плаксивым, как у маленькой девочки, у которой отняли любимую куклу. Голос также претерпел изменения — фальшиво рыдая, она выкрикнула:

— Я убью себя!

Поморщившись, Сет указал на дверь, и сказал:

— Только не здесь. У меня и так дел невпроворот, и еще одно самоубийство только испортит отчетность. Да и уборщица придет только завтра…

Схватившись за голову, и с воплем — «Ненавижу!», Прозерпина вылетела из кабинета, словно пущенный из пращи камень. Сет взглянул на перепуганную Эмму, за время склоки не издавшую ни звука и, найдя в себе силы усмехнуться, спросил:

— И давно она тут?

— Нет, но Черепков успел сбежать, — слабо улыбнувшись, Эмма произнесла, — а я так испугалась! Думала, она сейчас лопнет от злости. Сет Плутонович, а она… не вернется?

— Все нормально, — Сет вздохнул и, подойдя к дверям своего кабинета, добавил, — Эмма, зайди ко мне.

Войдя в кабинет, он первым делом раскурил трубку, выщелкав целый сноп ярких искр (сказалось сдерживаемое напряжение) и, сев в кресло посмотрел на замершую в ожидании Разлагаеву.

— Эмма, — начал он, — внизу ждет Посмертный, который отвезет тебя в один из наших домов, где тебе придется пожить некоторое время.

Увидев ее удивленное лицо, Сет продолжил:

— Это важное задание, на время которого ты освобождаешься от всех своих обязанностей.

— Что я должна буду делать, Сет Плутонович?

— Ничего особенного. Тебе нужно неотлучно находиться при важной свидетельнице, и выполнять ее просьбы. Она не такая капризная, как…, - Сет кивнул на дверь, и по выражению лица Эммы понял, что она догадалась, кого он имеет в виду, — поэтому это будет не так обременительно. Обязанности не сложные — сходить за продуктами, приготовить поесть и, самое главное, следить за тем, чтобы она не покидала территорию дома. Есть вопросы?

— Нет, Сет Плутонович, — Эмма несколько раз кивнула головой, — я все поняла.

— Вот и хорошо. В случае каких-то непредвиденных обстоятельств в доме есть аппарат быстрой связи, по которому ты должна сразу же вызвать меня или Велиара, — помолчав, он подчеркнул, — только его или меня. Запомни, это важно!

— Я запомнила.

— Еще раз хочу обратить твое внимание на соблюдение секретности и осторожности. Никто не должен знать, куда и зачем ты едешь.

— Да, только…, - Эмма замялась, не зная, можно ли обращаться к начальнику со своей, не совсем обычной просьбой.

— Я слушаю тебя, — спокойно сказал Сет.

— Можно, я от вашего имени скажу Посмертному, чтобы он не ругался каждую минуту? — Эмма вопросительно посмотрела на Сета, — А то, от его мата уши вянут, честное слово.

Сет засмеялся и, к своему удивлению, почувствовал некоторое облегчение.

— Я уже говорил, но ты можешь ему напомнить. А чтобы поверил, скажешь, чтобы он молчал так же, как тогда, когда мы ехали из тюрьмы. Он поймет.

— Спасибо, Сет Плутонович.

— Все, отправляйся, — открыв средний ящик, Сет вынул оттуда звякнувший мешочек и, протянув его Эмме, сказал, — это на расходы. И передай ей, что завтра я приеду, как обещал.

Взяв мешочек, Эмма посмотрела на шефа, и спросила:

— Ой, чуть не забыла. А как ее зовут? А то…

— Ее зовут Гибеллина Баст, — спокойно ответил Сет, постаравшись не выдать охватившего его при этом волнения.

— Гибеллина Баст, — прилежно повторила Разлагаева.

— Да, — кивнул головой Сет, — именно так. Если у тебя больше нет вопросов, отправляйся.

— До свидания, Сет Плутонович, — быстро проговорила Эмма, и вышла из кабинета.

Он остался один. Трубка потухла, но курить больше не хотелось. Сет чувствовал какое-то внутреннее опустошение, и не в последнюю очередь это было связано с устроенным Прозерпиной скандалом. Она словно высасывала из него энергию, устраивая подобные скандалы всякий раз, когда что-то было не так, как хотелось ей, но в этот раз она превзошла саму себя.

Сет поймал себя на мысли, что даже рад, что это случилось так неожиданно, и так скоро. Не кривя душой, он подумал, что если бы не этот скандал он, возможно, и дальше терпел бы капризы необузданной в своих желаниях Прозерпины. Но сейчас что-то изменилось в нем самом. Сожалеть об ее уходе (даже к этому неприятному во всех смыслах Дагону) он и не думал — все сложилось как нельзя удачно, и Сет мог лишь благодарить несдержанность и порывистость Прозерпины — сам бы он вряд ли указал ей на дверь — воспитание не позволило бы.

Щелкнув пальцами, он машинально раскурил потухшую трубку, и успел сделать длинную затяжку, когда услышал вежливый стук в дверь.

— Входи, Велиар, — сказал Сет, не сомневаясь, что за дверью стоит его пожилой помощник.

Дверь открылась, и на пороге показался Велиар. Коротко кивнув начальнику, Велиар подошел к его столу.

— Садись, — сказал Сет, указав трубкой на ближайшее к столу кресло, — рассказывай, что узнал.

Плюхнувшись в кресло, Велиар с нескрываемым удовольствием вытянул вперед ноги и, загадочно посмотрел на Сета.

— Не тяни, выкладывай! По глазам вижу, хочешь удивить меня.

— А так хотелось потянуть, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Велиар.

— Нет времени на «потянушки», — Сет был серьезен.

— Рассказываю, — Велиар смел с лица шутливое выражение, — приехал я к графу, сижу, дожидаюсь, когда меня пригласят, вдруг слышу знакомый голос. Поворачиваюсь, и кого я вижу?

— Кого?! — Нетерпеливо спросил Сет, — Неужели Эфиппаса?

Лицо Велиара заметно вытянулось.

— Вы знали?!

— Откуда? — Сет пожал плечами, — Просто догадался. Слишком уж ты выглядел довольным и загадочным.

Велиар покачал головой.

— В следующий раз попробую выглядеть иначе.

— Не отвлекайся, — сказал Сет, — увидел Эфиппаса, и…?

— Ну и он меня увидел. Глазки заметались, туда-сюда, туда-сюда, — Велиар довольно живо изобразил озвученное, и продолжил, — в общем, не рад он был, что я застал его в обществе графа.

— Зель его провожал? — Спросил слегка удивленный Сет.

— Я и сам подумал, чего это наш граф провожает какого-то судейского.

— Вообще-то, он не совсем «какой-то», но продолжай.

— А потом граф пригласил меня в свой кабинет. Он рассказал, что Жмуров этот, был негодяем, и он даже рад, что его, наконец, кто-то «образумил».

— Странно, — медленно произнес Сет, — если Жмуров был негодяем, почему он терпел его?

— Зель сказал, что Жмуров был рекомендован нашим Департаментом! Да, он показал мне рекомендацию — на ней подпись директора, но она стоит на всех подобных бумагах! Как вы думаете, Сет Плутонович, Саргатанас знал об этом «обращенном»?

— Уверен, — усмехнулся Сет, вспомнив разговор с Посмертным, — что еще он рассказал о Жмурове?

— Что его рекомендовали, как примерного работника, но это совершенно не соответствовало истине. Он прослужил у графа всего несколько дюжин ночей, но за это время успел рассориться со всеми слугами, и даже посидеть в яме — пытался украсть какой-то амулет. Его застукали, и целую дюжину ночей он провел в личной тюрьме графа. Зель рассказал, что сидя в яме, этот Жмуров говорил о какой-то революции, которая все и всех расставит по местам.

— Революции?! Это что такое?! — Удивленно спросил Сет.

— Не знаю, — Велиар привычно пожал плечами, — полагаю, обычный бунт. Такое уже бывало, но всякий раз заканчивалось, как только выявляли зачинщиков, которых, после суда, разумеется, быстренько развоплощали.

— Ясно. Кстати, я почти уверен, что знаю одного такого.

— Да? — Велиар заинтересованно посмотрел на начальника, — И кто же это?

— Мертвецов, — небрежно, словно выплюнул, произнес Сет, — думаю, не ошибусь, если скажу, что он инициатор волнений в среде «обращенных».

— А как насчет директора? Вы думаете, он знает об этом?

Прежде чем ответить на вопрос, Сет оглянулся на запертую дверь.

— Возможно, он в курсе дел своего помощника.

— Та-ак, — задумчиво протянул Велиар, — ну, теперь я вас удивлю. Я уже уходил от Зеля, когда слуга доложил о следующем госте, — произнес Велиар.

— Надеюсь, это был не Саргатанас, — невесело усмехнулся Сет и увидел изумленные глаза Велиара.

— Но…, - пожилой помощник явно был обескуражен, — откуда…?

— Неважно, — Сет и сам не мог объяснить свою догадливость, — и что Зель? Он удивился его приходу?

Качнув головой, Велиар ответил:

— Не уверен. Мне показалось, он ждал его.

Вспомнив о трубке, которую все еще держал в руке, Сет вновь щелкнул пальцами. Раскурив ее и выдохнув струю ароматного дыма, он посмотрел на приумолкшего Велиара.

— Интересно получается, — начал Сет, — к графу Зель почти в одно и то же время приезжают и Эфиппас, и директор.

— И я, — вставил Велиар.

— Ты не в счет, — сказал Сет, — ты по службе. А вот что там делали эти двое? — Сет умолк, задумчиво потягивая трубку.

Велиар молча пожал плечами.

— Ну, с Эфиппасом все более или менее ясно, — предположил Сет — думаю, он приехал по той же причине, что и ты.

— Вы об этом убийце?

— Да. Убийство Эсты совершенно точно связано с покушением на Агвареса, поэтому свой визит к графу Эфиппас может легко объяснить поиском доказательств, — задумчиво проговорил Сет, — а вот что там делал директор? Не думал, что они с графом большие друзья.

— Может, он решил извиниться за своего протеже? — Неуверенно предположил Велиар.

— Сомнительно, — задумчиво ответил Сет, — если он будет извиняться за каждого «обращенного», рекомендованного нашим Департаментом, у него не останется времени на любимые черепа. И потом, почему сейчас, а не сразу, когда Жмурова нашли убитым с фактами, указывающими, что именно он убил работницу почты? Нет, здесь что-то другое. Кстати, он видел тебя?

— Граф выпустил меня через другую дверь, но мог и рассказать ему о моем визите.

— Да, наверное, — согласился Сет, — но ты был по служебным делам, так что…

— Я понял. Вы поговорили с Ксафаном?

Сет помедлил, разглядывая Велиара и решая, стоит ли рассказывать о том, что узнал в клинике но, подумав, что рано или поздно это придется сделать, коротко пересказал все, начиная с визита к герцогу Агваресу и заканчивая разговором с умирающим Надгробным. Велиар внимательно слушал Сета, не перебивая, не задавая вопросов, лишь иногда, по привычке покачивая головой.

Сет замолчал, устало глядя перед собой. По затянувшемуся молчанию Велиар понял, что продолжения не будет.

— Вы думаете, что Жмуров и Скелетов действовали заодно?

— Почти наверняка. Точнее сказать, друг за другом. Один убил свидетеля, другой его убийцу. А Надгробный лишь помог организаторам покушения окончательно замести следы.

— Но и Эфиппас явно превысил свои полномочия, — осторожно произнес Велиар, — поручить «обращенному» арест и допрос подозреваемого в убийстве, — Велиар задумался на мгновенье, — это называется загребать жар чужими руками.

— Точно, — согласился Сет, — ладно, есть у меня одна мыслишка — надо узнать, кто в последнее время покупал у госпожи Хат масло Офана. Если она назовет Эфиппаса, это будет еще одной, хоть и косвенной но, все же уликой. И вот еще что, — Сет помедлил, — у меня к тебе просьба. Ты не мог бы остаться подежурить?

— Здесь? — Удивленно спросил Велиар.

— Да, у аппарата срочной связи.

— Разумеется, — Велиар посмотрел в глаза Сета, и спросил, — что-то случилось?

— Пока нет, — уклончиво ответил Сет но, подумав, что лучше, если Велиар будет в курсе, добавил, — я отправил Эмму в один из наших домов.

Если Велиар и удивился, то никак не подал виду. Он продолжал смотреть на Сета, ожидая дальнейших объяснений.

— Гибеллина Баст сейчас там, и мне нужно, чтобы кто-то все время находился у аппарата.

— Вы думаете…, - осторожно начал Велиар, но Сет перебил его.

— Все возможно.

— Ясно, — Велиар привычно кивнул головой, — можете рассчитывать на меня.

— Я надеюсь, что ничего не случится, но тебе лучше не знать, в каком она из домов. Ты понимаешь? — Доверительно спросил Сет.

— Я все понял. Вы правы, меньше знаешь, лучше спишь, — Велиар помолчал, глядя куда-то в сторону, — но, если вдруг поступит вызов…

— …Ты поймешь куда ехать.

— Тоже верно.

— Хорошо. Я еще побуду здесь, а ты пока можешь сходить, купить еды — Эммы не будет, Черепкова, скорее всего, тоже, — вспомнив об этом бездельнике, Сет взглянул на Велиара, — кстати, что ты о нем думаешь?

Велиар пожал плечами.

— То же, что и вы — бездельник, он и есть бездельник. Да и что с него возьмешь? «Обращенный», одно слово.

— Взять с него действительно нечего, — Сет вздохнул, — хорошо, можешь идти, я подожду тебя. Только недолго.

Велиар ушел. Оставшись один, Сет некоторое время сидел, не шевелясь, погруженный в свои мысли. Со стороны могло показаться, что он задремал, но внимательный глаз различил бы нервно поддергивавшуюся жилку на его виске. Внезапно раздавшийся стук в дверь заставил Сета поднять голову.

— Вы позволите? — Раздался мягкий спокойный голос.

Взглянув на входящего, Сет не сразу поверил своим глазам — с легкой и приветливой улыбкой на губах к нему приближался консул Метатрон. Наверное, меньшее удивление вызвало бы появление в кабинете Эосфора, прозванного Ушедшим, чем одного из высших Серафимов, но глаза упрямо твердили — перед Сетом полномочный консул Светлых.

— Консул?! — Медленно произнес Сет, вставая навстречу, — Прошу, входите.

— Здравствуй, граф Раум, — сказал Серафим, подходя к столу, надеюсь, я не очень помешал?

— Приветствую полномочного консула, — официально ответил Сет и, указав на кресло, добавил, — прошу, располагайтесь. Что привело вас в наш Департамент?

— Спасибо, — поблагодарил Метатрон, усаживаясь в красивое кресло, — дело, граф, большое дело и, надеюсь, тебе оно покажется столь же важным.

Стараясь не выдать своих чувств, Сет опустился в свое кресло.

— Табак? Вино?

Метатрон отрицательно покачал головой.

— Не балуюсь. Стар я для новых привычек, да и не за тем пришел сюда, — оглядев кабинет, он повернулся к Сету, — красиво у тебя тут, — Метатрон указал на камин, — интересная полка. Чувствуется рука мастера.

— Спасибо.

Сет ждал, когда Метатрон закончит с вежливым вступлением и перейдет к делу. Словно поняв это, Метатрон кивнул, и произнес:

— В другой ситуации я не стал бы нарушать правила, но сейчас обстоятельства таковы, что на церемонии и прочие расшаркивания времени попросту нет. Дело действительно очень важное, и я прошу внимательно выслушать меня, и подумать прежде, чем ты решишься дать ответ.

Начало было если не угрожающим, то определенно тревожным. Взглянув на ничего не выражающее лицо Метатрона, Сет попытался вспомнить, когда случалось такое, чтобы полномочный консул Светлых лично являлся в их Департамент и, к своему удивлению вдруг понял, что такого никогда не было. Одно это уже говорило о том, что дело, которое привело этого седовласого Серафима более чем достойно внимания. Но с другой стороны — коварство Светлых было знакомо не понаслышке, и кто знает, какую пакость задумали они на этот раз!

— А как же ваша охрана и эти, из…?

— Надеюсь, это заставит тебя поверить, что времени на регламент нет, — Метатрон опустил ладонь на поверхность стола, — чтобы избавиться от наблюдателей из вашей службы безопасности, мне пришлось применить заклинание морока. Кажется, это пятый порядок, не помню точно, — улыбнулся, и добавил, — давно уже не пользовался.

— Без разрешения? — Спокойно уточнил Сет.

— Разумеется, — в тон ему ответил Метатрон.

Это было серьезным прегрешением даже для Серафима такого ранга, и нужна была более чем веская причина, чтобы признаться в этом демону, чья задача как раз и заключалась в пресечении подобных нарушений. Серафим сам давал Сету козырь против себя, и это могло означать только одно — его дело действительно важнее всяких козырей.

Кивнув, Сет негромко произнес:

— Я внимательно слушаю…

…Сет смотрел на замолчавшего консула, одновременно решая в уме две сложные задачи: оценить то невероятное, что он только что услышал от консула Светлых, и ответить на вопрос Метатрона.

То, что рассказал Метатрон, больше походило на бред упившегося вином «обращенного», чем на слова знающего им цену Серафима, но что-то настойчиво подсказывало Сету, что консул не сошел с ума. Больше того, Сет был уверен, что Метатрон сказал правду. Но поверить в такое…?!

Вторая задача также не представлялась легкой — предложение консула граничило с кощунством и предательством но, прежде чем вынести окончательное решение, Сет хотел прояснить некоторые, оставшиеся непонятыми моменты.

— Вы сказали, у меня есть время подумать, — осторожно заговорил Сет, убедившись, что консул не собирается что-либо добавлять к своему рассказу.

— Не совсем, — возразил Метатрон, — сейчас время работает против всех нас, но…, - он замолчал на мгновенье, испытующе глядя на Сета, — я не могу настаивать. Думай, и имей в виду, граф, остался всего один день.

— Ночь, — машинально поправил его Сет.

Метатрон устало улыбнулся.

— Пусть так, это не меняет конечной даты.

Метатрон встал. Сет тоже поднялся с кресла.

— У меня вопрос, консул, — Сет посмотрел ему в глаза.

— Слушаю.

— Как вы прошли в наш Департамент? Насколько мне известно, сюда не пускают…, - Сет не договорил.

— Чужих. Я знаю, — закончил за него консул и, достав знакомую Сету гербовую бумагу, протянул ее Сету, — тебе должна быть знакома эта подпись.

Он был прав — подпись премьер-министра Люцифуга Рофокала была хорошо знакома Сету. Отдав бумагу назад, он сказал:

— Значит, премьер в курсе нашего разговора?

— Не совсем, — уклончиво ответил Метатрон, — но он поверил мне.

Подумав, Сет ответил:

— Надеюсь, он не ошибся.

— А я надеюсь, что и ты сделаешь правильный выбор.

— Постараюсь, — ответил Сет.

— В таком случае, до скорой встречи, — бодро сказал Метатрон и, к немалому удивлению Сета, протянул ему ладонь.

Это было не то чтобы непривычно — это было невозможно! Светлый протягивал руку демону! Память вновь отказалась подтверждать подобные случаи в вечной, как мир истории вражды Серафимов и Демонов. Но откинув сомнения, Сет ответил крепким рукопожатием — Метатрон был намного старше, и отказать ему было, по меньшей мере, бестактно.

— Еще один вопрос, консул, — Сет посмотрел в светлые глаза Метатрона, и внезапно разглядел в них что-то непонятное и, до странности напоминавшее тревогу.

— Да?

— Чтобы войти в приемную, нужно знать…

— Заклинание первого порядка, — договорил за него Метатрон, — это не та проблема, о которой стоит говорить, граф Раум. Но чтобы удовлетворить твое любопытство, я отвечу — «Во имя Тьмы сущей…», — Метатрон не сводил взгляда с лица Сета, — продолжить?

Сет молча покачал головой…