Сетевая вечность (СИ)

Глава 7

Она не знает где сейчас находиться, она смотрит по сторонам, но ничего не видит кроме равномерно заполняющего всё пространство словно плотный туман, белого света. Каждой частицей он будто сам по себе является крошечным источникам тепла и жизни. Она смотрит на свои руки и понимает, что не может их поднять, лишь подсознательно, где-то на уровне инстинкта, Эмма понимает, что набирает скорость, хотя ничего об этом ей не говорит. Здесь она не чувствует ветра или хотя бы воздуха, касающегося её вечно белого лица, здесь нет запахов и кажется, что они и не нужны, здесь нет боли и давящего чувства в грудной клетке. Здесь нет ничего кроме обволакивающего света и мгновения чистого рассудка, осознания своего я. Внешняя сеть. Так вот какого здесь оказаться как все, думает она и от счастья готова заплакать, но нет слёз из пустых, несуществующих в этой реальности глаз. Она начинает смеяться, и звук её смеха уходит в никуда, поглощённый туманом будто мягкими перинами.

Со временем она начинает замечать нечто, что казалось было здесь всегда, но она не могла это увидеть по незнанию и неумению жить здесь. Она осознаёт, что находится как бы в молочном кубе, смотрит на него изнутри, но видит и снаружи. Такие уловки сознания смутили её, хотя она почти тут же освоилась. Охватив взором пространство рядом с кубом, она заметила подобные конструкции. Пирамиды, шары и прочие геометрические фигуры были повсюду. Она уже не замечала белого марево своего куба, но видела миллионы осколков, постоянно то тут, то там сверкающих, меняющих свои цвета, ошеломляющих буйством красок, неоновыми огнями и тёплым естественным пламенем. Это чем-то напоминало карнавалы на окраинах некоторых секторов, где люди пускали лазерные лучи в небо, разбивая их на сотни более мелких искр, когда лучи поднимались на высоту защитного купола. Участники этих действий одевали яркие платья и маскарадные костюмы, скрывали свои лица под масками животных и арлекинов, танцевали и громко пели, отовсюду гремела музыка и Эмма была так безумно счастлива находясь там, даже не смотря на постоянные идиотские выходки в стельку пьяного Марти.

И вот она снова чувствует себя безумно счастливой, не связанной ничем. Счастливой и не понимающей, как раньше она могла жить без этого. От чего-то ей совсем не страшно, ей не важно разорвётся ли сейчас сердечный клапан, неся сквозь её сосуды гнойную кровь в беззащитный мозг. Умирать не страшно, когда нет боли и причин бояться смерти. Она знает, что в последний миг жизни, она будет счастлива, как давно уже не была.

Она попробовала сконцентрироваться на одном из осколков. В нос ударил запах обжаренной на костре говядины, перцев и тмина. Она посмотрела тем взором, которым видела туман и увидела, как молодой человек стоит у гриля и обжаривает сочный бифштекс, на гриле надпись: «Не допускать химических средств розжига». На мужчине форма Стар Дога, идеальная до каждой мелочи. Он поворачивается к Эмме и показывает на стол рядом с ним.

— Попробуйте, ничего вкуснее в своей жизни Вам найти не удастся! — голос человека из рекламы.

На столе стоят тарелки, на них аккуратно и крайне аппетитно уложены бургеры, хот доги, отдельные бифштексы, несколько разновидностей картофелей и прочие блюда заведений быстрого питания. Только сейчас Эмма заметила звучащую, казалось бы, из ниоткуда музыку, и в то же время осознала, что все звуки исходят из идеально выверенных сторон. От общепита девушка отвыкла уже крайне давно, а потому никогда особой страсти к этой еде не питала. Она снова расфокусировала взгляд и оказалась перед разноцветным ковром сайтов, как она уже сейчас догадывалась.

Она смотрела по сторонам и никак не могла решить, куда ей направиться дальше. От того места где она сейчас находилось, во все стороны расходились волны, словно круги на воде, сама она была сгустком красок, будто растекающаяся в воде акварель, она отдавала миру все цвета радуги, а мир сверкал миллиардами звёзд. Мир звенел подобно китайским колокольчикам, мир дышал, вбирая в себя саму Эмму и отдавая ей непередаваемый поток ароматов, нотки скошенной травы, первого снега, весенней капели и первой грозы. Девушка едва узнала их, так, как гроза на территории сектора явление невозможное, так как натуральную траву чувствовала и видела лишь в заповеднике, а снег на горнолыжной трассе, окруженной со всех сторон бетонными стенами и термопластом, дабы поддерживать внутри постоянную минусовую температуру. Ей кажется, что здесь эти ароматы звучат куда естественней, чем там, где смерть давит на грудь, в надежде добраться до сердца.

Внезапно сквозь звон колокольчиков пробился звук гармошки, знакомая мелодия, Beritwaltz Гальяно, она слышала эту мелодию в одном из наружных ресторанчиков, во время посещения Парижа-2. Она уже стоит на чистой мостовой и смотрит на Эйфелевою башню. Горят желтые фонари, вокруг которых бьются мотыльки, а по тротуарам проезжают велосипедисты на велосипедах с разными по размерам колесами.

Сквозь французскую речь диктора, пробивается баритон переводчика.

— Париж Ждёт Вас в свои объятья, окунитесь в мир поэзии и любви…

Внезапно с неба начинает падать снег, посмотрев под ноги, девушка замечает на ногах меховые сапожки и небольшую иконку SALE рядом с сапогами. Ноги утопают в белом, будто плюшевом снеге и в лицо неожиданно бьёт холодный ветер. Она поднимает глаза и видит, что улицы Парижа, сменили снежные Альпы, рядом с ней в снег погружено древко флага, полотно которого развернуто на ветру. На флаге надпись: «Стремясь к небу».

Неожиданно со спины девушки ударила 9 хоральная симфония Бетховена. Развернувшись, она увидела оперный зал и оркестр исполняющий симфонию. Величественное зрелище. Секундой позже, девушка увидела мужчину, который будто ждал, когда его заметят, что бы произнести:

— Вы ведь любите классическую музыку? Тогда мы ждём Вас в нашем зале. Бессмертная классика в исполнении лучших музыкантов нашего времени.

Внезапно под наступающую тьму от гаснущих софитов, занавес закрылся. Эмма оказалась в полной темноте. Где-то в темноте, будто из старого динамика, с хвостом помех, раздался голос.

— Внешняя сеть сходит сумма после твоего появления здесь.

Внешняя сеть сходит сумма после твоего появления, эхо отозвалось на голос со всех сторон.

— Ты ведь меня слышишь? Понимаешь, что я говорю?

Со всех сторон эхо вторило вопросам. Эмма растерялась. В испуге глядя по сторонам, пытаясь найти хоть каплю света, она захотела сбежать из непроглядной тьмы, подальше от этого неестественного голоса.

— Я Тень.

Тень, тень, тень, тень… Эмме показалось, что в темноте что-то шевельнулось, девушка захотела закричать, но ни звука не прозвучало из несуществующих голосовых связок.

— Прости, прости… Не бойся, не нужно паники…

В голосе не было никакой интонации, монотонные «прости» и «не бойся» со всех сторон. Эмма постаралась успокоиться, разум её стал размываться, слова Тени начали сливаться в единый поток.

— Не теряй сознание, прошу… Я здесь один. И мне страшно от того, что ты сейчас уйдешь.

Она лежит на мягкой, прохладной земле, средь опавших желтых листьев, воздух наполнен запахом жухлой листвы и сырости. Повернув голову, она понимает, что оказалась в небольшом парке, среди серых стволов тополей с редкой листвой на ветвях, паутиной рассекающих воздух.

Будто из воздуха, под ритмичное биение контрабаса звучит голос несравненной Билли Холидей. Парк пуст, неподалеку от того места, где очнулась Эмма, у черного, железного фонаря стоит кованная скамья с истертыми, лакированными досками.

— Это мой дом, будь моей гостьей, я редко принимаю гостей…

Всё так же эхо раздается отовсюду, растворяясь треском статике старой записи на пластинке, с которой была оцифрована здешняя музыка. Голос уже не кажется ей угрожающим, напротив, без эмоциональная подача звучала успокоительно.

Она попыталась обратиться к нему. «кто ты?»

Вопрос не прозвучал, но ответ последовал.

— Я Тень, Я… Не знаю точно. Не помню деталей, я здесь очень давно.

«Что значит тень?»

— А что может значить Тень? Я противился материальному миру и отбросил в сеть тень. И я здесь.

«Разве такое возможно?»

— Если это не возможно, то я невозможность. Ты ведь то же невозможна. Сколько тебе? 20–25? Никто с основания сети не появлялся здесь в твоём возрасте с момента образования сети.

«это болезнь…»

— Отторжение инородных тканей в виде синтетических, а также донорских органов, ишемическая болезнь сердца, брадикардия, необходимость имплантации кардиопротеза. Эту информацию о тебе, почему-то пытаются скрыть… Ты интересная. Кто ты?

«Эмма…»

— Это я узнал, лишь только ты вошла в сеть. Я о другом. Кто ты в сети? Эксперимент, турист… Постой, я кажется… WNW! Это они! Они тебя сюда прислали?!

Голос стал громче, заглушив музыку, Эмма прижалась спиной к дереву, не понимая, что происходит, откуда оно всё знает?

— Они так близки к осуществлению своего безумного навождения… Они уничтожат всё!

«Я не понимаю, о чём ты говоришь… Где ты? Я хочу тебя увидеть!»

— Ты! Ты ведь не понимаешь, я прав? Ты не знаешь зачем ты здесь, кто ты здесь… Позволь, позволь мне показать тебе…

Она в сметение вертит головой в разные стороны, надеясь увидеть источник голоса, но безуспешно. Вдруг краем глаза замечаем некую оптическую иллюзию, часть парка, размером с дверной проём, будто застыла, став похожей на фотографию. Эмма подошла к ней ближе и протянула руку, слегка коснувшись рукой неподвижной картинки.

Парк растворился, на смену ему пришёл забитый людьми подвал, с жёлтой лампой накаливания, весящей по центру. Из темноты раздались голоса, сменяя друг друга.

— А что по трупу безличного в 43?

— Чуча, тебе что, платят за раздувание слухов?

— Эй, я то же уверен что там нашли безличного, у меня есть один знакомый…

— Хаха! Знакомый, а у знакомого знакомый, да?

— Тссс, Вини, давай послушаем что там сказал знакомый.

— Можете мне не верить, но труп там и вправду был, по слухам. Он сбежал с секретной лаборатории WNW!

— Оооо! Ну всё, началось… Его там пытали внеземные захватчики с анальными зондами?

— Боже, Майк, какой ты кретин…

Внезапно свет в лампочки становится ярче. Хлопок и Эмма сидит на учебной скамье, в помещение, похожем на кафедру. Свет почти не пробивается из зашторенных окон, лишь белые прожектора освещают трибуну и человека за ней. Мужчину, лет 30, быть может, чуть моложе, одетого с лоском и с аккуратной лондонской причёской. Позади мужчины горит интерактивная доска, с занесёнными на ней графиками, схемами и формулами.

— … Начиная с зарождения нашего вида, человек всегда стремился познать, зачем он здесь, в чём смысл его жизни, кто создатель этого мира. Эти вопросы преследовали нас много веков, то, погружая в пучины тёмных веков, то возрождая гниющие в собственных пороках империи. Сменялись народы, эпохи, цивилизации. Менялись вожди, полководцы и пророки. Не менялись только вопросы. Порой человечество было ослепленно своей чеславностью, стремлением вознести собственное «Я» превыше духовного, внутреннего мира. Но все эти попытки были обречены на провал. Ибо Бог не забывает и своих заблудших детей, возвращая их на единственную верную дорогу, наполненную осмысленностью и любовью. Своей божественной дланью он указывает путь во тьме мракобесия. Так и я, когда вступил на путь изучения кибернетики, математики и информатики, слепо верил в технологическую эволюцию, возможность вознестить над пучиной религиозных мифов. Но, чем больше я изучал, чем глубже погружался в науку, тем сильнее зарождались во мне зёрна сомнений, со временем, пустившие ростки постижения Истины Божией.

Мужчина вышел из-за трибуны, поправив воротник белоснежной, в свете прожектора, будто светящейся, сорочки.

— Мы стоим на пороге новой эры, моя корпорация, люди, стоящие со мной плечом к плечу, готовы посвятить себя полностью без остатка, достижению и донесению до каждого человека по всему земному шару, этой Истины. Мы уже подарили миру Внешнюю Сеть, мы разработали сложнейшую систему Внутренней Сети. Наши коллеги из NewMedical, даровали всем без исключения пользоваться нашими разработками и технологиями.

При очередном повороте оратора, свет прожектора сделал черты его лица, более резкими и узнаваемыми. У Эммы не осталось сомнений, перед ней, на сцене выступал Адам Веббер. Многим моложе, но это, несомненно, был он.

— Но Сеть лишь инструмент, средство для связи и оповещения, не более того. Наша основная цель куда более значима, как для каждого из вас в отдельности, так и для всего человечества.

Эмма осмотрелась по сторонам, рассмотрев лица сидящих рядом. В основном молодые юноши и девушки, судя по учебным планшетам в руках, вероятней всего студенты.

— Время доказало нам, что сколь бы не был велик человек, сколь многими талантами он бы не обладал… Вспомните хотя бы Давинчи или Эйнштейна, Ньютона или Коперника. Все они, во многом, изменили мир, дали в руки своих современников инструменты, способные выстроить им лестницу в будущее. Однако, в большинстве своём, их инструменты были отвергнуты и не поняты, использовались не по назначению, применялись как орудия убийств и нанесение страданий, обвинялись в ереси и в сердцах проклинались. Так и мы не ждём того, что современники нас поймут и согласятся с нами. Я стою на этой сцене не для того, что бы вас в чём-то убедить, как я уже говорил ранее, Божественная длань направит даже слепцов. Я стою перед вами, что бы дать вам возможность понять, что если в ком то из вас есть схожие со мной взгляды, WNW открыто готова принять вас в свои ряды, обучить и позволить достигнуть намеченных вами целей.

Вдруг, откуда-то с другой стороны кафедры прозвучал вопрос.

— Так какова же ваша цель?

Веббер поднял руку с направленным пальцем вверх на высоту плеча. Вернулся к трибуне. В центре сцены возникла голограмма, изображающая хитросплетение сетей и бегущими в беспорядочном порядке световыми потоками.

— Что Вы видите на голограмме?

— Нейронная схема мозга! — прозвучал ответ с той же стороны, откуда ранее прозвучал вопрос.

Изображение сменилось и стало значительно шире. Края голограмма становились всё прозрачней, что натолкнуло Эмму на мысль, что схема просто не уместилась в границах проектора. По залу прошёл тихий ропот.

— Мы на пороге, буквально в нескольких шагах от создание Его. Перед вами то, что фантасты называют Искусственный Интеллект. Но мы вери…

Кафедра застыла, цвета постепенно потеряли насыщенность, пока не стали серыми. Эмма не успела осознать, когда произошла смена окружающей обстановки. Скамья под ней сменилась на поросшее мхом поверх толстой коры, поваленное дерево. Воздух наполнил запах сырой земли. Влажная духата коснулась лица, отуда то сверху, сквозь высокие, покрытые густой зеленью деревья, пробиваются тонкие лучи солнца. Посмотрев вокруг, девушка заметила, что её окружают светящиеся шары, не крупнее футбольного мяча каждый. Из одного шара прозвучал голос.

— Ей всю голову загадили этими своими проповедями!

— Твоя мамаша сектантка. — прозвучало из другого шара.

— Если бы я это не знала, я бы об этом не говорила. Может, есть идеи как ей помочь?

— Если кто-то думает, что верить в Бога, значит быть сектантом, то вы идиоты.

— Ооо… Сейчас будет срачь.

— И не надейтесь. Вы же знаете, что многие влиятельные люди являются неокатоликами. Грег Хайн, Томас Финдервалдь, Адам Веббер.

— Да вы все больные дегенераты, вместе со своим Веббером. Он доит с вас деньги, а вы послушно готовы их отдавать.

— Он не требует ни с кого денег. Он вообще не более чем такой же последователь, как и мы все.

— Что? Веббер? Кто вам вообще сказал, что он неокатолик? Насколько я слышал, он атеист.

На руку Эмме села бабочка с широкими голубыми крыльями, заворожённая моментом, девушка отвлеклась от говорящих шаров. Бабочка взмахнула крыльями и рассыпалась искрящимися пикселями на бледную руку. Лес исчез, а Эмма снова оказалась в осеннем парке. Но в этот раз, музыка в парке не звучала.

Она стоит и смотрит, как маленькая белка бегает вдоль мостового тротуара, в поисках, чем бы поживиться. Эмма неожиданно почувствовала себя ужасно одинокой, ничтожно маленькой, ничего не понимающей девочкой.

«Они создали его. Что они тебе сказали?»

Эмма посмотрела в небо, пытаясь собраться с мыслями.

— Они говорили, что нашли лекарство, что смогут помочь… предложили работу, оператора внутренней сети.

«Значит они захотели тебя запустить во внутреннюю сеть… Там и до Него было жутко, а что может происходить сейчас…»

— Что значит до Него? До кого? Откуда ты знаешь, как там было, внутренняя сеть не для виртуальности!

«Успокойся, прошу… Ты же знаешь, тебе нельзя волноваться. А нам ещё нужно кое-что сделать»

Внезапно белка исчезла и снова появилась на том месте, где была несколько мгновений назад.

«Я попал во внутреннюю сеть, ещё до ЛИЧ-ей, с помощью виртуального шлема. Провёл там пару лет без возможности выбраться, в то время, как моё тело гнило где- то между старинных серверов. А потом, какой-то умник решил слить всю информации с этих серверов во Внешнюю сеть. Так я оказался здесь. Внутренняя сеть это чёрная, наполненная хаосом одиночка. Я… Я… я долго не мог прийти в себя, восстановить хоть как-то здоровье рассудка. К счастью, во внешней сети, когда видишь миллиарды признаков жизни ежечасно, достаточно просто поверить в своё существование. А тебя хотят подселить к Искуственному Интеллекту, что бы тот смог интегрироваться в тебя и ты стала матерью их грёбанного Бога!»

— Я… Я не верю! — Эмма упёрлась к сырому, серому тополиному стволу за спиной.

«Я бы то же не хотел в это верить… Если Оно вырвется, конец придёт не только тебе, мне или внешней сети. Оно получит контроль над всем человечеством, подключённым к Внешней Сети по средствам ЛИЧей. Я бы показал тебе больше, у тебя бы не осталось сомнений, но у нас нет времени.»

— Хорошо, предположим всё именно так, как ты говоришь… Что ты задумал?

«Слушай меня внимательно и делай так, как я говорю…»

— Эмма! Эмма! Что Вы там, чёрт бы Вас побрал, делали? — Пол трясёт её за плечи, пока та пытается прийти в себя.

Она не говорит, не может признаться, боль в груди настолько сильна, что девушка почти теряет сознание.

— Эмма! Вы должны ответить! Наши приборы чуть было не сошли с ума от количества необходимых вычислений! — мужчина взволнован и, кажется, уже готов сорваться.

Эмма вспоминает, как Тень научил её обманывать системы, создавая свой фантом, во время существования которого, можно находится где угодно, без какой-либо возможности тебя отследить. Тень показал, как получить доступ к закрытой информации, как взламывать сетевую защиту. Под его пристальным наставничеством она получила доступ к медицинским картам пациентов, с похожим на её диагноз, не линчёванных. Все они пропали без вести, за исключением одного, тело которого было обнаружено на окраине 43 сектора. Тень навёл её на детектива, который фигурировал в данном деле, чей СС резко вырос, после того, как он стал свидетелем чего-то, что случилось там же, где было обнаружено тело. Макколди, да, его звали Макколди.

— Вколите ей что-нибудь, она должна немедленно прийти в сознание!

А потом, Тень научил её врываться в ЛИЧ. Это было очень сложно, Тень говорил очень быстро, и она просто не успевала повторять за его словами. Внешняя сеть рассыпалась, всё вокруг мерцало и, постоянно, словно полотно художника экспрессиониста, наполнялось яркими, необузданными красками. Она бы никогда не смогла повторить это без его помощи. Наконец она увидела мир глазами мужчины, лежащего в каком-то номере отеля или в чем-то наподобие. Она чувствовала, какую боль доставляет ему, но Тень сказал, что без него ничего не удастся. Они обязаны предупредить его. Спасти, пока до него не добрались агенты WNW. Она почти вывела его к группе ONH, которые были направленны на эвакуацию Макколди, но связь внезапно оборвалась. На смену ей пришла БОЛЬ.

— Пульс нитивидный! Быстро в операционную, мы не вправе её потерять!

В тот момент, когда она потеряла сознание, она до последнего надеялась не очнуться…