Сеть миров

IV

Ночью он не раз и не два заново переживал драку с селянами и побег. Фрагменты событий во сне переплетались с мыслями, возникшими после сказанного Эйкером. Медленно, но верно осколком льда, которому нипочем жар пламени, в разум проникло понимание: эти люди говорят и живут так, словно жить и говорить иначе попросту невозможно. И куда бы ни делся уютный и безопасный мир с его деньгами, кондиционерами, теплыми постелями, быстрыми автомобилями, полицией и «скорой помощью», для Эйкера Амена, Грейфа и дикарей из таверны он попросту не существует. И не так уж важно, что за сила перенесла сюда Гранта. Важно, что теперь он далеко от дома и вернуться будет совсем нелегко.

Мало-помалу воспоминания о цивилизации таяли вместе с надеждой на спасение, пока не стали казаться смутными грезами о мире, которому есть место лишь в сказках.

Мальчишка залил водой костер, и шипение углей выдернуло Гранта из промозглого сна.

Снова шел снег.

Грант чувствовал себя так, словно из него сделали отбивную. Закоченевшие мышцы болели при малейшей попытке пошевелиться. Спина онемела, из носа текло. Сгорбившись у кострища, Грант пытался собрать обрывки мыслей. Вероятнее всего, он сейчас где-то в Канаде. Или в самом холодном уголке Гренландии. Да, пожалуй что, так.

Обхватив руками колени и опустив на них подбородок. Грант смотрел на измочаленные туфли, которые чудом держались на ногах. Смотрел пристально, потому что это были не просто туфли, а некий символ. Добротно скроенные и пошитые, они представляли собой элемент упорядоченного, цивилизованного мира. Прошла всего одна ночь, полная безумия и жестокости, и тот мир исчез, а вместе с ним исчезли уют и безопасность. От обуви остались клочья мятой и рваной кожи, из которых торчат посиневшие пальцы. — его. Гранта, пальцы.

Он вытер нос рукавом смокинга и шмыгнул, преисполненный жалости к себе.

Со свинцового неба на землю с тихим шуршанием сыпались белые хлопья. Грант резко встал, стряхнув со спины налипший снег.

Взглянув на погашенный костер, он запоздаю сообразил: его бросили.

Грант тотчас позабыл об усталости, об окоченевших мускулах — снова стоял вопрос о жизни и смерти. Поскальзываясь в слякоти, он обежал пустой бивуак и истошно закричал надломившимся от ужаса голосом:

— Э-эйке-ер! Эйкер Амен! Где-е ты-ы?!

Звать при таком снегопаде — все равно что кричать, прижимая к лицу подушку.

Тогда Грант прошелся вдоль края поляны и увидел цепочку следов, уходящую в лес. Следы были свежие, однако снег и ветер успели потрудиться над ними. Понимая, что иного способа выжить в белой пустыне нет, Грант порадовался этому призрачному шансу. Эйкер обязательно поможет, не откажет. Впервые Грант понял, насколько он беззащитен. Без посторонней помощи погибнет еще до наступления ночи, ведь он ни на что не способен!

Грант продирался сквозь заросли, спотыкаясь о заснеженные корни и валежник, падая лицом в сугробы. Он спустился по отлогому склону и вышел к тому тракту, что миновал вместе с Эйкером по пути в лощину. Впереди на следующий холм взбирались три смутные фигурки. Они обернулись на окрик, и Грант побежал со всех ног.

— Не бросай меня! — взмолился он к Эйкеру, который шагал первым, прокладывая дорогу для спутников. — Ты… ты не можешь меня бросить! Я с вами!

Эйкер поправил пояс с мечом и смерил Гранта холодным, безразличным взглядом.

— С какой стати? — спросил он.

Грант дважды хватил ртом воздух и понял, что сказать ему нечего. Своим вопросом, на который и не ответишь, Эйкер обрек Гранта на смерть. Бесполезно говорить этим людям о человечности и дружбе, для них такие слова — пустой звук. В их мире о подобных вещах и упоминать-то, наверное, стыдно. Грант лихорадочно соображал, что он может предложить. Компанию? Помощь? Боец из него никудышный, накануне вечером Грант сам убедился в этом. Увы, для Эйкера и его товарищей Грант совершенно бесполезен. Впервые в жизни он был готов обменять высшее образование и навыки цивилизованного человека на крепкую спину и слабый ум.

Впрочем, и от хилой спины бывает прок.

— Я буду нести ваши вещи, еду… все, что дадите…

Грант умолк, заметив, что воины несли только мечи да кожаные кошели на поясе. Эйкер молча ткнул большим пальцем себе за спину. Грант так волновался, что не заметил гигантскую ношу прыщавого мальчишки: котелки, мешки, узлы. Венчал эту гору украденный вчера Эйкером окорок. Стоило путникам остановиться, и чудовищный вес прижал мальчишку к земле. Он сидел на бугорке у тропы и, тяжело дыша, с ненавистью смотрел на Гранта.

Теперь уж точно нечего предложить.

Эйкер молча развернулся и продолжил было путь, но вдруг замер и прислушался, склонив голову набок. Вскоре и Грант услышал отдаленный рокот, похожий на бой барабанов.

— Всадники! В укрытие! — прокричал Эйкер и нырнул в подлесок.

Грант стоял как громом пораженный, зато Грейф среагировал моментально — он бросился к деревьям, и на пути у него оказался Грант. Живое препятствие, впрочем, ничуть не замедлило мечника — тот походя задел юношу плечом и вскоре оказался под спасительным пологом, тогда как Грант ничком упал в сугроб.

Юный носильщик все еще пытался встать на ноги, когда на дороге показались всадницы. Грант лишь мельком разглядел их: развевающиеся на ветру длинные светлые волосы, позолоченные нагрудные пластины. Одна из наездниц резко вскрикнула и, свесившись в седле, взмахнула мечом. Парнишка покачнулся и упал. Свиной окорок отлетел в одну сторону, голова носильщика — в другую. Из обрубка шеи хлынула кровь, окрашивая снег в темно-красный цвет.

Мечники выскочили на дорогу и принялись посылать вслед наездницам страшные проклятия. В ответ раздался девичий смех, отчего воины разорались еще пуще. Грант поднялся на ноги и стал отряхиваться, не дожидаясь, когда снег растает и впитается в одежду.

— Эй, ты! Грант О’Рейли? Все еще хочешь с нами? Тогда неси наш скарб.

Эйкер и Грейф разразились хохотом, хлопая друг друга по спине. В чем шутка, Грант так и не понял и решил про себя, что юмор у мечников исключительно черный и непритязательный. Да и сам он, к собственному стыду, не мог смирить чувство радости и облегчения. Мальчишка-носильщик погиб безвременно, это да, но тем самым дал Гранту шанс выжить.

Стараясь не обращать внимания на укоризненный взгляд отрубленной головы, Грант освободил мертвое тело от ноши. Он бы просто взвалил ее на себя и оставил труп в покое, если бы Эйкер не напомнил, что в этом жестоком мире выживание стоит на первом месте.

— Одежду тоже забери. Если, конечно, не собираешься ходить в этих своих тряпках и дальше.

Сдерживая рвотные позывы, Грант последовал совету; Эйкер и Грейф ждали его, прислонившись к дереву и отпуская шуточки. Снегопад постепенно унялся, пока Грант стягивал с посиневшего мертвеца лоскуты непрошитого, скрепленного лишь кожаными тесемками меха. Когда настал черед заскорузлого исподнего, Грант брезгливо отшвырнул его в сторону — с одежды черной крупой сыпались вши.

Эйкер Амен скрипнул кожаным панцирем, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.

— Пошевеливайся! — поторопил он Гранта.

Тот долго не мог сообразить, как и в каком порядке наматывать на себя многочисленные полосы меха, и решил начать с похожего на пончо куска воловьей шкуры: продел в отверстие голову и опоясался ремешком, на котором болтался кинжал. Получилась накидка, теплая и достаточно плотная, не пропускающая ледяной ветер. Кожа под ней сразу же за-зудела — в придачу к одежде Гранту достались попутчики. Впрочем, сейчас не до них.

Ему стало немного лучше и, усевшись в снег, он стянул туфли с посиневших ног, которые на малейшее прикосновение отзывались дикой болью. Натягивая тяжеленные сапоги носильщика, Грант шипел и отчаянно ругался: помянул и Господа, и Его апостолов.

Сапоги были мягкие и теплые, и стоило подняться на ноги, как в них захрустело. Да это ведь настоящие муклуки, традиционная эскимосская обувь, набитая соломой. Теперь за свои ноги Грант мог не беспокоиться, хотя казалось, будто все черти ада вонзают ему в ступни раскаленные иглы.

Затем он окинул робким взглядом горку шкур, сваленных подле трупа. Одну полосу намотал на шею вместо шарфа, другую, широкую посередине и узкую на концах, надел на голову, завязав под челюстью. Эйкер и Грейф заржали, а значит Грант с назначением этого куска не угадал. Зато уши оказались в тепле, и он решил оставить как есть. Прочие куски бросил, не разбираясь, у обнаженного безголового трупа. Эйкер к тому времени изготовился идти дальше, и Грант взялся за ношу.

Связку сумок и котлов так просто было не поднять, но, взглянув на жесткие стоячие лямки, Грант нашел решение: сел, просунул в них руки и медленно выпрямился.

Мысль, несмотря на банальность, оказалась удачной. Еще полчаса назад окоченевший Грант не додумался бы и до такой простой вещи, однако сейчас он мог двигаться и соображать. Мозг словно оттаял, физические усилия выгнали холод из конечностей. Грант огляделся, ожидая похвалы за находчивость, однако Эйкер и Грейф уже скрылись в заснеженном лесу.

Сгибаясь под громоздким скарбом. Грант упорно шел по двойной цепочке следов. Время от времени до него долетали неясные обрывки разговора мечников.

Вот так Грант нашел себе работу и защитников. Трудная ходьба согрела его, ноги уже не болели, но в отсутствие прочих бед давала о себе знать пустота в желудке. Прямо на ходу Грант кинжалом отрезал от окорока кусочки. Он жевал и проглатывал, чуть не захлебываясь слюной. Ничего вкуснее этой дурно прокопченной свинины он в жизни не пробовал! При иных обстоятельствах юноша к ней и не притронулся бы, однако за время, проведенное здесь, он в своем мире успел бы три раза поесть, да и сил сейчас тратил куда больше, чем в прошлой жизни. Наполняемый желудок довольно урчал, настроение поднималось.

И вместе с тем Грант недоумевал. С таким хлипким здоровьем ему давно полагалось свалиться и умереть, а он, видите ли, радуется, словно малое дитя, простой пище. Не должен он счастливо взирать на слепящую белизну снега, особенно когда на плечи давит такой груз. Всю жизнь Гранту советовали избегать нагрузок и не нервничать, дескать, он слаб… Тем не менее логика подсказывала, что слабый человек просто не поднял бы такую тяжесть. А Грант не только поднял, но и понес, ведь перед ним встал простой выбор: или неси, или сдохни. Каждый шаг он совершал, будто маленький подвиг, превозмогая боль в дремавших доселе мускулах, которым вдруг пришлось выполнять назначенную природой работу.

И почему Грант верил в свою слабость?

Все из-за матери — она убедила его в инвалидности. Все из-за приступов.

Поскальзываясь и цепляясь за кусты, Грант продолжал идти, забирая влево, по цепочке следов, вдоль cyxoго русла реки.

Это был сущий кошмар начинающего туриста. Под снегом тут и там прятались корни, которые так и норовили поймать Гранта за ногу; головой он то и дело задевал ветки, и те сыпали ему на макушку снег. Гранту вспоминались романы Фенимора Купера — как же он завидовал охотнику, что ловко и бесшумно пробирался через чашу! Вот бы и ему красться по лесу, подобно индейцу; вот бы и его мышцы были не меньше, чем у Эйкера! А так неуклюжий, неопытный Грант всего лишь обуза.

В очередной раз поскользнувшись, он повалился навзничь. Растянувшись на снегу, Грант был вынужден ощупью искать, за что бы ухватиться. Неловко дергая руками и ногами, он потерял драгоценные минуты, прежде чем встал и продолжил путь. Впрочем, если раньше падение или ушиб повергли бы Гранта в смертельный ужас, то сейчас он не испытывал ничего, кроме злости, — злости на свое изнеженное, нетренированное тело. Гнев подгонял, придавал сил, заставлял двигаться дальше.

Грант еще покажет Эйкеру и Грейфу, что никакая он не обуза.

Но мечники по-прежнему оставались впереди, недосягаемые, хотя время от времени до Гранта долетали обрывки их болтовни.

Шли часы, и Грант вспомнил, как тряслась над ним маты вечно твердила, что он слабенький, что ему нельзя волноваться и бегать с другими детьми. Как мог он ей верить?!

Все из-за приступов, при которых кружилась голова и невозможно было пошевелиться. Зато сейчас по венам и мышцам струился жидкий огонь, сам он изнемогал от усталости, какой еще никогда не испытывал, — и ни одного припадка за все это время. Не свалился с приступом Грант и вчера, в таверне, когда имелись все основания умереть со страху. Напротив, он ощущал себя как никогда живым, его чувства обострились до предела. Так что же вызывало ненавистный паралич и головокружение?

Спускаясь с очередного пригорка, Грант снова поскользнулся, но успел выбросить руку в сторону и вцепиться в присыпанный снегом куст. Остановив падение, он лежал в тени и пытался отыскать ответ на последний вопрос. Если попусту волноваться и не спускать пар, не утруждать ничем тело, можно и язву заработать. Бизнесмены тому яркий пример. А дети? Им беготня нужнее, чем любому взрослому. Выходит, больным Гранта сделал малоподвижный образ жизни. Опека матери, вот в чем причина!

Разозлившись, Грант вылез из-под куста на божий свет и, скрипя зубами, отправился догонять Эйкера и Грейфа. Уж он покажет матери! Станет дикарем не хуже этих мечников! Тьфу на того дурака и хлюпика, которого мать пыталась из него слепить!

Должно быть, воины брезговали его обществом, раз держались на расстоянии. Им известно, что он не отстает, — шум падений разносился, наверное, на мили вокруг. Спутникам плевать, что Гранта с детства лишили права добиться чего-то значимого и стать полноценным мужчиной.

Вдруг впереди треснула ветка, донеслось бормотание. Грант ускорил шаг. Вот бы догнать воинов и уговорить, чтобы устроили небольшой привал. Выбираясь из русла, он нащупал сломанную ветку, когда пытался найти опору для рук. Мечников нигде не видно, остались только запутанные следы на снегу — как будто Эйкер и Грейф потоптались тут, решая, куда идти. От вытоптанного участка тянулась новая двойная цепочка.

Лес вокруг редел, да и земля выровнялась. Г рант, больше не боясь упасть, прибавил ходу. Наконец он, пошатываясь, вышел на широкую прогалину и увидел, как два воина скрываются в лесу на противоположной ее стороне. Грант попытался радостно окликнуть их, но смог лишь хрипло каркнуть.

Впрочем, его услышали. В чаще позади раздался грозный рык, и волосы на затылке у Гранта встали дыбом.

Звук этот был ужасен, в нем ощущалась чудовищная сила и сердце Гранта ухнуло в пятки. Ни один известный ему зверь не мог так рычать, а ближе знакомиться с местным царством животных желания не было. Грант выбежал на полянку и поспешил за мечниками. Позади затрещало, и Грант ускорил шаг.

На полпути он упал. Не нашел в себе сил подняться, даже когда зверюга выскочила из чащи. Поначалу Грант принял ее за черного кенгуру, но на мощных задних лапах сходство и заканчивалось. Передние лапы у монстра были короткие и толстые, с кривыми белыми когтями; голова походила на волчью, а уши, очень подвижные, — на рысьи. Покрутив ими по сторонам, зверь сосредоточился на Гранте. Ощерив двойной ряд острых зубов, он рыкнул и рванул вперед.

Пока чудовище скакало к Гранту, тот сорвал с пояса кинжал, да так и замер с ним в руке. И то сказать, как защититься ножом от чудовища, у которого каждый коготь размером с этот самый кинжал?!

Мохнатые черные ноги с хрустом погрузились в снег в каких-то шести футах от Гранта и согнулись, готовые к последнему прыжку. Он успел разглядеть крохотные зеленые глазки, блеск слюны на черной шерсти вокруг пасти…

Вдруг щелкнуло — с таким звуком лезвие топора вонзается в ствол дерева, — и между глазами зверюги возникло оперенное древко. Ноги чудовищного кенгуру дернулись последний раз, и черная туша повалилась на бок, наполовину утонув в снегу.

Несколько мгновений Грант изумленно разглядывал потухшие зеленые глаза, торчащую между ними красную стрелу, потом огляделся по сторонам. Лес казался тихим и безжизненным, каким был весь день. Однако через секунду Гранта затрясло. Стоило прекратить движение, как взяла свое усталость, а чуть позже страх смерти ворвался в утомленный разум. Да эти леса кишмя кишат черными страшилищами и красными стрелами, что несут смерть, вылетая прямо из воздуха!

Грант судорожно, сражаясь с тяжестью ноши, что, подобно лапам чудовища, тянула к земле, поднялся на ноги и побежал. Он летел сломя голову, спотыкаясь и вопя. Грант, наверное, так и несся бы дальше, и остановило бы его только оказавшееся на пути дерево, но тут его схватили и с силой дернули в сторону.

Грант орал благим матом, и вырывался, и норовил сбросить с себя пожитки мечников. Удара в лицо он не почувствовал, просто как-то внезапно сел в снег, и взор ему закрыла алая пелена.

Подняв глаза и рассмотрев над собой Эйкера Амена, Грант понял, что еще жив. Вот только натруженные с непривычки мышцы дергались и не было сил унять дрожь во всем теле.

Эйкер Амен смерил его сердитым взглядом и, не слишком церемонясь, пнул в зад мыском сапога.

— Ну, чего разорался? Твои вопли, поди, слышно даже в Плачущих горах.

— Зверюга. — пролепетал Грант, хватая ртом воздух. — Страшная такая, черная, огромная, с когтями и мощными задними лапами… Накинулась…

Описания зверя хватило, чтобы Эйкер насторожился. Чуть вытянув из ножен меч, он вгляделся в царившую под пологом леса тьму.

— Вот ведь не повезло! За нами, то есть за тобой, увязался берлекот.

Побледнев, Грант поспешил разубедить Эйкера:

— Да нет, не увязался, его застрелили из лука. Меткий был выстрел, но я не понял, откуда прилетела стрела. Перепугался.

Говоря это, Грант встал на колени и потянулся, разогнул ноющую спину. Он решил, что Эйкер достаточно опытный воин и сумеет защитить его от всяких лесных напастей. поэтому можно немного расслабиться и отдохнуть.

Рассказывая о нападении и гибели диковинного зверя. Грант не поднимал глаз и видел только затянутые в кожу ноги Эйкера. Стоило упомянуть стрелу, как эти ноги напряглись. Хм, странно.

— Какого цвета была стрела? — шепотом спросил Эйкер

— Красного.

Грант поднял голову и увидел, что широкий лоб воина блестит от пота.

Едва заметно дрожащей левой рукой очень медленно и плавно Эйкер Амен достал меч из ножен.

— Мы пришли с миром и уйдем с миром! — громко, изображая спокойствие, обратился Эйкер к деревьям. — Мы уважаем святых Аль’кагара и желаем пройти испытание.

Удерживая меч одними лишь кончиками пальцев, воин опустил клинок в снег и, сделав учтивый жест, отступил на шаг. При этом он зашипел на Гранта:

— Вставай, придурок иноземный! Медленно и чинно. Кинжал в снег опусти.

Грант сосредоточенно выполнил указания мечника, а когда огляделся, увидел выходящих из лесу людей.

Они окружали Гранта и Эйкера: все в черных долгополых плащах с капюшонами, у каждого за спиной красный лук, а за поясом пучок стрел. Приближались черные силуэты бесшумно, словно несомые ветром листья.

Лица у них были как у мертвецов: серые, бескровные; тускло поблескивали глубоко запавшие глаза.

Грант пытался угадать настроение незнакомцев, но с таким же успехом можно угадывать настроение мумии. Если у них когда-то и были души, то давным-давно умерли, высохли и истлели.

Заговорил Эйкер Амен, и его ровный голос будто выдернул Гранта из страшного сна.

— Я пройду испытание силы, а мой попутчик… — Тут он с презрением глянул на Гранта и пробормотал: — Чем владеешь, дурень? Мечом, булавой, кинжалом, луком?

В этом примитивном, диком мире Грант, пожалуй, мог применить лишь один свой талант. В колледже он занимался стрельбой из лука — просто потому, что эта дисциплина не требовала большой силы, да и надо же было как-то получать зачеты по физкультуре.

Слабым, неуверенным голосом Грант произнес:

— Я, наверное, воспользуюсь луком, если…

— …А мой попутчик пройдет испытание меткости! — громко закончил Эйкер. — Кто выступит против меня?

В ответ не прозвучало ни слова, но от кольца черных силуэтов отделился один, самый высокий. Он уронил в снег лук и стрелы и снял капюшон, обнажив безволосую, как у статуи, голову. Жизни в его глазах тоже было не больше, чем у каменного изваяния.

Не сводя с него глаз, разделся и Эйкер. Под броней скрывалось гибкое поджарое тело; глядя на него, Грант в который раз устыдился собственной неполноценности. На вид Эйкер был ему ровесником, но это не мешало воину совершать достойные восхищения подвиги. Пригнувшись и скрючив пальцы, воин оценивающе смотрел на противника.

Люди в черных плащах молчали и даже не шептались. Безмолвствовал и заснеженный лес, только изредка в его глубине невидимая глазу еловая ветка стряхивала с тихим шелестом белый покров.

Поединщики застыли, чуть пригнувшись, и непонятно было, кто атакует первым. Затем молниеносно, подобно змее, черный кинулся на Эйкера. Тот легко отвел направленную ему в лицо руку — будто от комара отмахнулся, — и ударил кулаком под дых. Впрочем, тычок растопыренными пальцами в глаза был лишь уловкой, черный почти сразу добавил низкий удар левой. Слабого человека это убило бы. но Эйкер лишь удивленно крякнул. Его кулак скользнул по ребрам противника, и того развернуло. Поединщики еще несколько раз быстро и яростно обменялись атаками, но вот черный ухватил Эйкера за ногу и опрокинул. Однако мечник, падая, вцепился в противника и, словно кошка, перевернулся в воздухе. Черный оказался снизу, и Эйкер всем своим весом вжал его лицом в снег.

Черный попытался встать, но Эйкер снова придавил его к земле. Оба сучили ногами, взметая фонтанчики снега. Черный махал назад жилистой рукой, искал лицо противника. Тогда мечник зарылся лицом в его капюшон и чуть сместил вес. На спине Эйкера под курткой взбугрились мускулы, ткань не выдержала, порвалась.

Мгновение двое лежали неподвижно, сцепившись и напрягая до предела силы. Присыпанные снегом, поединшики напоминали мраморные статуи. Вдруг над поляной разлетелся хруст, как будто переломили сухую ветку, и Эйкер, тяжело дыша, встал. Враг остался лежать. Ему свернули шею.

Грант опасливо огляделся, однако черные, похоже, не расстроились и не вознамерились отомстить за погибшего друга.

В руки Гранту сунули лук и шесть стрел. Он тупо уставился на оружие и через миг услышал шепот Эйкера:

— Стреляй, дурень! Порази какую-нибудь маленькую цель, соперник должен будет повторить за тобой.

Сердце тяжело бухало в груди. Грант заткнул пять стрел за пояс, а шестую наложил на тетиву. Лук весил больше, чем учебный, к которому он привык, да и устроен был немного иначе. Конечно, неплохо бы пристреляться, но такой возможности, увы, нет. Руки тряслись, и оставалось надеяться, что дрожь пройдет, стоит натянуть тетиву. Он огляделся в поисках цели. На опушке заметил похожее на дуб дерево, с белым пятном затеса на темном стволе. Вот и удобная мишень.

У лука были тугие рога, и Грант с большим трудом оттянул тетиву к щеке, на всю длину стрелы. Разжав пальцы, чуть не ахнул от ужаса — стрела ушла на добрых шесть футов в сторону от цели.

Снижаясь по дуге, она попала в дерево десятью ярдами дальше намеченного и пригвоздила к ветке лист. Если бы Грант целился в него, выстрел можно было бы считать неплохим. С такого-то расстояния!

Черные, пока следили за полетом стрелы, не заметили, как поморщился Грант. Потом он, конечно, постарался вылепить уверенную мину. Эйкер, тот увидел и понял, и злобно нахмурился.

Один из черных встал рядом с Грантом и откинул капюшон, под которым обнаружилась обритая, покрытая язвочками голова. Одна из болячек даже имела крохотный надрез посередине. Грант заметил, что язвы располагаются на черепе в определенном порядке, и вздрогнул: выходит, болячки рукотворные!

Лучник послюнявил палец, определил направление ветра, утоптался на месте. Наложил стрелу на тетиву и, определив на глаз расстояние до цели, одним плавным движением натянул лук и выстрелил. Его стрела пронеслась на фоне свинцового неба алой молнией, взмыла по дуге и упала, расщепив стрелу Гранта надвое.

— Тоже мне Робин Гуд, — насмешливо произнес Грант.

Легче ему от этого не стало, страх по-прежнему грыз внутренности. Теперь черный будет стрелять первым, и Гранту придется за ним повторять. Юноша слабо верил в успех состязания с таким опытным и умелым лучником, как этот незнакомец с покрытой язвами головой.

Черный спокойно наложил вторую стрелу на тетиву и постоял в расслабленной позе, пока один из его спутников что-то искал в кустах.

Тут кто-то вытащил стрелы из-за пояса у Гранта, и юноша испуганно обернулся. Рядом стоял Эйкер и всматривался.

— Похоже, тебе дали кривые стрелы. — У мечника в руке что-то сверкнуло. Прикрывая одну стрелу остальными, он тер ее каким-то блестящим предметом и шептал: — Меток глаз, верна рука, в цель лети моя стрела. — Выпрямившись, Эйкер отдал Гранту обработанную стрелу. — На, эта будет получше.

У Гранта вызвала невольную улыбку неуклюжая попытка варвара его выручить. Эйкер нацарапал на наконечнике изображение глаза, прочел заклинание и даже краски не пожалел.

Но стоило Гранту всмотреться в зеленый глазик, как тот подмигнул и глянул в сторону.

Грант вздрогнул и чуть не выронил стрелу. С нарастающим ужасом он почувствовал, как древко слегка извивается в пальцах, а наконечник подергивается — ни дать ни взять собачий нос!

В этот момент раздался шелест, захлопали крылья — один из «святых» потревожил птиц, и те устремились в небо серовато-бурой стайкой. Противник Гранта легко натянул лук и выстрелил. Его стрела со свистом унеслась вверх и поразила птицу точно в грудь.

Все взгляды обратились к Гранту.

В этот Момент он и сам как будто уставился на себя в ожидании. Руки будто по собственной воле наложили необыкновенную стрелу и натянули тетиву. Грант не успел даже прицелиться, как пальцы разжались и стрела умчалась в небо. Там она пронзила птицу и, чуть свернув, вторую. Под тяжестью добычи стрела снижалась по плавной дуге. А в следующий миг откровенно взяла в сторону и прибила к ветке белку. Вот это уже, пожалуй, чересчур…

Грант потер глаза, уверенный, что ему все примерещилось, однако ж нет: стрела так и торчала из ветки, и три мертвые тушки никуда не делись. Юноша победил в состязании меткости со счетом три — один. '

Едва затихло хлопанье крыльев, под сенью леса воцарилась тишина… которая, впрочем, продлилась мгновение.

Замяукала раненая кошка, ей дрожащим воем вторил койот, следом протрубил разъяренный слон. То были звериный отголоски жуткого вопля, в котором, однако, слышались отчаяние и злоба исковерканных душ. Задрав головы и ©Щерившись, люди в черных плащах проклинали чужаков.

Грант рухнул на колени и закрыл голову руками, ожидая; что на него обрушится град стрел.

Наконец вой дрогнул и затих, и Грант робко отнял руку' от лица и успел лишь заметить, как сомкнулись ветки ближайших кустов. Черные ушли, прихватив своего мертвеца, и только бешеный ритм сердца, лук да стрелы, которые юноша сжимал побелевшими пальцами, напоминали о встрече с ними.

Видно было, что и мечника напугал вопль черных. Он вынул меч из снега и, вытирая клинок, от души выругался. Грант дошел до поклажи и рухнул на нее, а Эйкер Амен, не прерывая потока брани, обратил его на спутника:

— Ты незаконнорожденный рохля! У тебя черви вместо пальцев и рагу вместо мозгов! Каменная башка… Не заори ты при встрече с берлекотом, эти уроды, святые Аль’кагара, нас бы не услышали. Мало того, из-за твоей убогой стрельбы мне пришлось потратить отличное заклинание! Угррррх…

Надевая доспехи и застегивая ремешки, Эйкер перешел на злобный рык. Затем, покончив с одеванием, пошел дальше, но через несколько шагов остановился и вяло подергал за лямки клади.

— Давай навьючивайся, — сказал он Гранту. — До заката надо убраться из этого леса.

Объяснять почему, он не стал, да Гранта и не нужно было поторапливать — он вдоволь насмотрелся на местные ужасы.

Юноша только показал Эйкеру зажатые в руке стрелы и лук и вопросительно кивнул в сторону чащи.

— Оставь себе, — ответил мечник. — Ты их вроде как выиграл. — И пошел дальше.

Внезапно обзаведясь оружием, Грант осмелел. Он снял с рогов тетиву и сунул лук со стрелами за ремни поклажи. Затем нагнулся и, продев руки в лямки, выпрямился. Эйкера он нагнал уже на краю поляны, оправляя на ходу ремни и сумки.

Только теперь он понял, что рядом нет Грейфа. Второго мечника Грант не видел и во время состязания с черными.

— А где Грейф? — хрипло спросил он.

— Мы шли по тропе и услышали твой крик. Я вернулся за тобой, а Грейф отправился дальше. Он должен ждать нас впереди. — Мрачным тоном, словно в печальной молитве, Эйкер добавил: — Надеюсь, ушел он далеко и разминулся с… этими.

Минут через пять за поворотом они получили ответ на свой вопрос: Грейф лежал лицом вниз, раскинув руки и впившись пальцами в снег, — не человек, а кошмарная подушечка для игл. Из спины и ног торчало десятка два красных стрел.

— Должно быть, этот дурень хотел убежать, — пробормотал Эйкер, обходя труп по широкой дуге и увлекая за собой Гранта. — Не приближайся. Святые Аль’кагара любят человечину… ибо ею они питаются, — свирепо пророкотал он.

Едва они оставили позади утыканный стрелами труп, Грант прислонился к ближайшему дереву и скрючился — его рвало.