Северка

98 – 2001 годы.

Первое, что я купил на появившиеся лишние деньги – лыжи. У меня своих никогда не было. Маме тоже предлагал купить, убеждал, что для меня это не дорого – отказывается. Она теперь на пенсии и в любое время может выйти в Нескучный сад или выехать в лес. Нужно было купить не спрашивая и поставить ее перед фактом.

В городе кататься не интересно. Вспомнил Жуковку. Когда мы ездили туда на лыжную базу, заметил, что за забором какая-то железнодорожная станция. Только название не запомнил. Оказалось

'Ильинское'. Приехал и попробовал пройти старым маршрутом. Заборы вдоль дороги удлинились на километр. Лыжни нет. Похоже, база в

Жуковке уже не существует.

В следующий выходной доехал до следующей станции – Усово. Главную лыжню не заметил, а ходил по лесным тропинкам за околицей поселка.

Станция Раздоры на этой же ветке. Здесь выходят многие лыжники. С одной стороны от железной дороги старый уютный дачный поселок, с другой – небольшой лес. За лесом открывается широкое заснеженное поле и дует ветер. На запад лыжня идет вдоль оврага, который вырастает на глазах из канавы в глубокое ущелье. На восток лыжня идет вдоль железной дороги до речки Чаченки. После речки разветвляется. Можно подняться в горку по лесной дороге, которая приведет в Ромашково. Или бежать по узкой лесной тропе в глухом лесу вдоль железной дороги, также до Ромашково. Есть лыжня и на юг от

Раздоров в Трехгорку, мимо холодного поля. Но я пока не знаю этот маршрут, и не хочется идти туда через поле из-за сильного встречного ветра.

Из Ромашково лыжни уходят в Рублевский лес.

К концу зимы Одинцовско-барвихинский лес стал мне более- менее знаком. Месяца два я исследовал его и остановился на маршруте

Трехгорка – Усово или Усово – Трехгорка. Пятнадцать километров. Обе станции расположены на разных железнодорожных ветках. В Усово в вокзальном помещении можно спрятаться от ветра, на Трехгорке такого нет. Усово – последняя станция. Электрички приходят сюда через полтора часа. В первое время я часто опаздывал на электричку. А потом, узнав приблизительное время прохождения по лыжне, и выбрал наиболее удобную утреннюю электричку из Москвы.

На Билдере сделал базы данных: для книг; фильмов и актеров; редких иностранных слов; композиторов.

База по книгам стала более мощной по сравнению с предыдущей.

Вместо признака 'хорошо-плохо' появился 'качество'. Двадцать лет назад, когда у меня завелись первые листки с названиями книг, справа от прочитанных ставил один или несколько плюсов или минусов и в некоторых случаях даже восклицательный знак. Чтобы в будущем восстановить впечатление. Это перешло в первые базы. Теперь вместо минусов или плюсов могу поставить цифры от – 25 до + 25 или не ставить никакие. И записи окрашиваются в оттенки цвета, зависящие от показателя 'качество'. Положительные от бледно-розового до красного, отрицательные от пепельного до грязно-зеленого. Для большинства прочитанных произведений в этой графе стоит ноль. Могу отметить лишь особо выделяющиеся в ту или другую сторону.

В новой базе появилась возможность поиска автора или названия произведения по обрывочным сведениям, например по фамилии, или части ее, отпечаткам пальцев.

База позволяет фильтровать записи сразу по нескольким признакам, сортировать записи тоже по нескольким признакам, соблюдая условия подчиненности. В записях появилось многофункциональное поле

'комментарий'. В 'комментарии' можно либо оставить впечатления о произведении либо пометку о годе прочтения, либо пометку в чьих руках книга и тому подобное. В справке дана рекомендация по пользованию 'комментарием'. Таким образом, с помощью 'комментария' можно осуществлять быстрый контроль за разными параметрами.

Замечательная получилась база по любимым кинофильмам и актерам.

Кроме имен и фамилий в базе теперь фотографии актеров и их биографии. В описание фильма входит название, год выпуска, студия, количество серий, актеры, режиссер, добавились автор сценария и композитор. Сначала для заполнения базы я лихорадочно списывал данные с титров по телевизору, потом нашел сайт в Интернете. Почти всех актеров нашел. Режиссеров знаю плохо, десяток.

Можно щелкнуть по фамилии актера в любом месте и появится окно с его данными: фотографией, биографией и список фильмов, отсортированный по годам.

Чтобы подсоединить актера к фильму, достаточно вызвать окно со списком актеров. Список условно состоит из двух разделов верхний и нижний. В верхнем – актеры, уже включенные в текущий фильм. В нижнем

– все остальные актеры. Оба списка в алфавитном порядке, а верхний выделен подцветкой, для удобства. Поиск фамилии осуществляется локатором. Например, ищу Баталова, нажимаю 'Б', курсор сразу встает на первого в списке, начинающегося на 'б' и так далее.

Со временем я понял одну вещь. Зритель связывает успех фильма с режиссером. И если первые его семь картин были великолепны, а восьмая неудачна, то это вызывает удивление. Ничего удивительного.

Просто в предыдущих картинах неразборчивый режиссер был под воздействием сценаристов с хорошим вкусом.

Купил видеомагнитофон. Теперь покупаю кассеты с фильмами или пустые. С телевизора пишу только редкие фильмы, которых нет в продаже – 'Счастливый рейс', 'Ленин в Октябре', 'Человек с ружьем', телепередачу 'Кабачок 13 стульев'.

Мне нравятся современные русские композиторы. Они все талантливы и так не похожи друг на друга. Стал узнавать музыку некоторых.

Западные фильмы смотрю редко. Мне кажется, что музыка в них не интересная.

Диски классических зарубежных и русских композиторов я покупаю с тех пор, как появился компьютер. У меня нет знакомых, которые могли бы дать совет, что слушать. Началось с учительницы Левченко из кинофильма 'Весна на Заречной улице'.

У меня есть Чайковский 'Лебединое озеро', Первый концерт, увертюра

1812 год, 'Щелкунчик'; Глинка 'Руслан и Людмила'; Вивальди 'Времена года'; Бетховен; Гайдн; Моцарт; Рахманинов 2-й концерт; Вагнер

'Полет Валькирий', увертюра из Мейстерзингеров, свадебный марш из

Лоенгрина; Прокофьев 'Ромео и Джульетта', 'Золушка'.

Еще одна база данных – словарь редких иностранных слов.

Давным-давно мама подарила мне карманный словарик иностранных слов,

4-тысячник. Выписал из него слов пятьсот, незнакомых или легко забывающихся. Разбил все слова на темы: архитектура, медицина, искусство и тому подобное. Теперь мне известно, кто такие эльфы и цвельфы, что такое электорат, маргинальный, ксплатация.

После того, как устроился на работу, бегать стал три раза в неделю. Выхожу из дома в семь тридцать – это роскошь. Будильник ставлю на 15 минут раньше, чтобы не сразу вставать, а полежать с закрытыми глазами и помечтать, сколько съем сегодня зефира. Бегаю минут сорок пять. В выходной встаю на час позже и бегаю час двадцать.

В выходной на Ленинских горах бегают много любителей. У некоторых лица искажены болью. Зачем бегают, если не в радость.

Однажды летом в выходной на обратном пути, у Андреевского моста меня остановил дяденька, попросил позвонить в милицию, в реке, дескать, труп плавает. Подхожу к чугунной ограде – в воде качается тело. Дома набрал 02 и рассказал. В ответ: – Позвоните своему участковому. Не стал больше никому звонить, вдруг участковый попросит выловить труп, а потом искать злоумышленников.

Попробовал изменить свой воскресный маршрут. После метромоста забираюсь наверх, на Воробьевы горы и бегу по улице Косыгина мимо

Мосфильма до Воробьевского шоссе. Наверху воздух разительно отличается от нашего. Хамовники лежат в низине, окруженные

Воробьевыми горами, которые надежно удерживают скопившиеся газы.

Автомобилям помогает хлебозавод и завод 'Каучук'.

Пробовал бежать по Университетскому проспекту до Мосфильмовской улицы. На карте города пойма Сетуни выкрашена в зеленый. Нужно исследовать это место для возможных новых маршрутов. Для начала пешком. Бегать там оказалось невозможно, с северо-запада тянется киевская железная дорога.

Тогда моей целью стал парк победы. Пробежать в него можно в единственном месте – под железнодорожным мостом по Минской улице.

Пробежал по Университетскому проспекту, спустился с горки по улице

Пальме, обогнул пруд и выбежал на Минскую. Оживленная, грязная улица. Особенно под мостом. И все это остается на влажной коже и в легких.

В парке победы я до сих пор не разу не был. Только стелу вижу из окна своей комнаты. Пробежал мимо аллеи техники. Начало десятого утра, ни единой души. В трусиках, майка в руке. Откуда ни возьмись, появились двое в штатском, и пошли на захват. Наверное, подумали – диссидент. Виду не подают и на меня не смотрят. Просто идут спички попросить у дяденьки в трусах. Вдруг их решительность неожиданно улетучилась. Они замедлили ход и развернулись.

До парка Победы и обратно – 17 километров. Это пока рекорд.

Обычная моя дистанция в выходной – двенадцать. Вскоре я охладел к рекордам, хотя и приходилось пробегать и большее расстояние. А в парк Победы я больше не бегал. Уж очень грязно под мостом на Минской улице.

Железнодорожный Андреевский мост, через который бегаю, стали постепенно разбирать. Бегуны игнорируют запрещающую надпись со страшным черепом, у входа на лестницу моста и забираются на нее.

Через неделю строители разбили все десять ступенек первого марша лестницы. Остались одни перила. Бегуны карабкаются на мост по перилам. С моста сняли ограждения, бегуны проходят по середине, там где рельсы. Наконец строители просто удалили два марша лестницы.

Крутизна такая, что без них не заберешься. А симметричную лестницу они оставили для себя и обнесли ее деревянным забором, за которым расположились еще их вагончики, штабели стройматериалов и будка со сторожем. В заборе калитка. Я подумал – вряд ли ее будут запирать.

Так и оказалось. Раза два воспользовался ею, а потом меня вычислил сторож и ругала его собачка. Делать нечего, пришлось искать другой маршрут для бега. Бежать мимо моста дальше, по Лужнецкой набережной невозможно. Транспорта стало больше, и потом Лужнецкая значительно уже чем Фрунзенская, и забор сбоку удерживает выхлопные газы. Кроме того, по пути большая площадка для автобусов. Запах от дизелей слышен даже на другом берегу реки.

Пробовал пробежать по Фрунзенскому валу к Спортивной и стадиону

Ленина. Здесь рано утром из метро тянутся тысячи продавцов – лоточников. По улице Хользунова или Олсуфьевскому переулку к скверу

Девичьего поля тоже плохо – не набираю дистанции и сильное движение по Большой Пироговской.

Остановился на такой схеме: по Трубецкой до троллейбусного парка, налево по малой Пироговской до Новодевичьего монастыря, два круга вокруг Новодевичьего пруда и назад. Сначала бегал по улице Усачева, вместо малой Пироговской. Но здесь из-под ворот мелкого предприятия всякий раз вылетает собака, лает и лает. Если не следить за ней, вцепится в брюки.

Пробовал бежать по улице Ефремова, тоже параллельной Пироговке.

Здесь опасная подворотня на углу с Трубецкой улицей. Заворачиваю, а из нее в полной темноте с лаем вылетает собака. Лицо кирпичное, часы вокзальные, глаза печальные.

На самом длинном участке – малой Пироговской, пока бегу, мимо проезжают несколько автомашин.

Весной вокруг Новодевичьего пруда дорожки покрываются льдом, бегать невозможно. Утром колесный трактор тщательно сметает легкий ночной снежок и натирает лед до блеска.

Летом беру с собой пару кусков хлеба для лебедей. Добегаю до пруда и останавливаюсь. Иногда лебеди совсем близко, иногда плывут ко мне через весь пруд. Жду минут семь, десять. Утром они голодные. Самка берет хлеб из рук, а самец – только брошенный в воду. Случайно оказался у пруда днем и попробовал покормить их. Не узнают. Или среди других людей или потому, что сыты.

Этот маршрут прослужил мне больше года.

К Новодевичьему монастырю я бегаю по будням. А как быть в выходные? С разбором Андреевского моста Воробьевы горы стали недоступны. Попытаться по ночам восстанавливать мост? Попробовал бегать наоборот. Раньше бегал от Андреевского моста до Сетуни, а теперь до Новодевичьего монастыря, через Бережковский мост к Сетуни, по Воробьевской набережной до Андреевского моста. По Бережковскому мосту сильное движение – это уже часть третьего кольца, дальше на моем пути участок с сильным движением на Бережковской набережной, опять газы и подолгу приходится ждать светофор.

Пожалуй, в выходной лучше бегать за городом. Почему бы ни попробовать в Одинцовском лесу, где зимой катался на лыжах?

Маршрут Усово – Трехгорка. В Филях, в 8.42 сажусь на электричку до

Усово. Бегу час пятнадцать. На Трехгорке с разницей в двадцать минут останавливаются две электрички в Москву (10.48, 11.08). Если не успеваю на первую, то уезжаю на следующей.

Из Трехгорки в Усово невыгодно бегать из-за полуторачасовых промежутков между Усовскими электричками. А если отмена? За три года были такие случаи.

Весь маршрут проходит через Одинцовско-Барвихинский смешанный лес.

У Трехгорки начинаются ельники, деревьям не меньше шестидесяти.

Дальше ассорти из сосны, ели, березы, осины, ольхи. Встречаются осинники, орешники. Ближе к Усово растет ель. На север к Москве-реке сосны с орешником, ольхой. Место признано историческим, в окрестностях найдены останки барвихопитека. В начале маршрута и в конце его есть несколько альтернативных тропинок. Можно бежать через птичью поляну мимо дома отдыха или на запад через большие горки. А в середине можно бежать через овраги или южнее по ровной тропе.

Летом на маршруте не возникает проблем. Есть участок в пару сотен метров с выступающими и переплетающимися корнями. Приходится искать свободное место для ступни.

Зимой если к субботе выпало много снега, бегу в воскресенье.

Потому, что за субботу тропинки будут восстановлены группами походников – пенсионеров. Они ходят гуськом. Одеты в простую одежду, по моде 70-80-х, в то время они работали. За спиной небольшой выгоревший рюкзачок – перекусить на привале. Единственный случай был зимой, когда пробежал участок шагов в двести по колено в снегу. А вообще все тропинки в снегу в Одинцовском лесу сделаны ногами походников. Пока бегал в этих местах не задумывался, что в другом лесу может не быть таких тропинок. В некоторых лесах есть грибные тропинки, но они с трудом различаемы и часто непригодны для бега: под ногами корни, ветки бьют по голове, сама тропинка извилиста.

Утоптанные лесные тропинки в лесу обычно ведут к цели: к автобусной остановке, мосткам через ручей или речку, к железнодорожной станции.

Зима. Иду к опушке по узкой тропе, сейчас начну бег. С обеих сторон сугробы по колено. Вчера эту тропу проделали походники. Снег белый-белый, носовой платок желтый на его фоне. Ни одного следа вокруг. В трех шагах впереди удирает маленький как мышка зверек.

Остановился. Он развернулся в мою сторону, пробежал немного и затих между кроссовок, спрятался. Маленькая землеройка. Она похожа на мышку, только носик вытянут хоботком, и заканчивается маленьким пятачком. А осенью, на этом же месте встретил крота. Глаза зажмурены, розовые жесткие ладошки.

Несколько раз встречал в лесу собак. Пробежал до птичьей поляны, спускаюсь в овражек. Вдруг из-за холмика выскочила собака. Лицо хмурое, десны обнажены. Остановился. Можно, конечно, вернуться к развилке у птичьей поляны и бежать к горкам. Пока я раздумывал и не упускал ее из виду, позади кто-то коснулся ноги. Обернулся – другая нюхает. За лаем первой не услышал, как она подошла. К счастью вторая оказалась не агрессивна и отошла. Медленно пошел на первую, что-то негромко приговаривая. Не хочу поворачивать назад. Собака стоит в шаге от тропы, рычит, скалит зубы, и косится на меня. Потом что-то нашла в снегу и стала грызть. Мне удалось пройти.

В другой раз, тоже зимой, пробежал минут десять от Усово. Вижу: навстречу рысцой бегут две собаки. Тропинка узкая, два человека не разойдутся. Остановился и они тоже. Смотрим друг на друга. Последняя рванула, было назад, и остановилась в нескольких шагах от первой.

Первая неподвижна. Время идет, так можно опоздать на электричку.

Решил дать им проход, чтобы не гнать их всю трассу перед собой.

Сошел в снег. Вдруг – идея: найти палку и вспугнуть их. Пока искал, обе победно пробежали мимо.

Исследую прекрасную тропу Усово – Калчуга. Жаль, что она оказалась коротка для меня. С северной стороны ее прикрывает горка, с южной – овраг. Над головой арочный свод из ветвей орешника. На обратном пути поднимаюсь из оврага. В пяти шагах впереди мою тропу молча перебегают собаки. Две, три, восемь, десять. Бегут друг за другом.

На меня не обращают внимание. Размеры и породы совершенно разные.

Первая крупная, несколько средних, мелкие. Стою, жду, вот сейчас покажется их хозяин. Нет, хозяина, дикие.

Трехгорка. Километр до станции. В ста шагах впереди прогуливаются трое пенсионеров с собакой. Собака крупная, но все-таки ниже плеча, если сядет. Они заметили меня и встали с одной стороны от дорожки, а друга человека оставили с другой. Загрызет или нет. Пробегаю между ними и слышу позади: 'Молодец, хорошо…'. Конфету, наверное, получила, за то, что меня не стала кушать.

В Раздорах, дорога идет лесом вдоль станции. Здесь иной раз откуда-то из-за кустов вылетают сразу три штуки. Лают, бросаются, одна спереди, двое заходят по бокам. Отступаю, шаг за шагом и ору, чтобы привлечь хозяина.

Как от них защищаться? Порылся в Интернете. У газового оружия несколько недостатков. Газ может не подействовать, и привести к большей агрессивности; при встречном ветре можно самому заполучить; баллончик может быть израсходован. Электрошокер. Действует вблизи, когда собака уже гложет шейные позвонки. Есть электрошокеры, которые выстреливают электроды метров на тридцать. За электродами тянутся проводки. Нажимаешь кнопку и собака парализована на некоторое время.

Огнестрельное, все-таки самый лучший вариант, но собака пострадает, а может и погибнет.

Иногда выдается замечательный зимний день, когда снег покрывает ветки деревьев и еловые лапы. Ветки орешника под тяжестью снега образуют множество арок над тропой. Я бегу утром первым, но знаю, что за мной идут походники, приехавшие этим же поездом. Чтобы и они полюбовались этой красотой, сгибаюсь в поясе под каждой аркой.

В последние годы в лесу появились всадники, они разбивают участки дороги зимой и летом. Зимой – лунки от копыт, летом – черное месиво.

В начале апреля снег в лесу начинает таять. Бегу с голым торсом, навстречу лыжники. На пути, в небольших овражках неожиданно появились ручьи. Там, где летом были сухие русла, в апреле несется быстрый поток по колено. Вода чистая, журчит. Два ручья преодолеваю.

Через двадцать минут бега впереди еще два. Разбегаюсь, толкаюсь ногой, лед ломается, падаю на руки, кроссовки зачерпнули. Стою как цапля, на одной ноге, выжимаю носок. Сначала мокрый носок неприятен, но от бега ноги вскоре согреваются. Последний ручей по колено и широк. Его не перепрыгнуть, приходится возвращаться с полпути.

Каждый год по-разному сохнет лес, после снега. Иногда проходят два месяца, прежде чем в ельниках можно ступить ногой и не погрузиться в мягкую массу. У Трехгорки один из таких участков. Высокие ели с широкими лапами прикрывают почву от Солнышка. Кроме того тропа направлением с запада на восток – Солнце греет ее в конце дня косыми лучами. Вся дорога в лунках от сапог походников. В этот период приходится бегать из Ромашково в Усово. Этот путь короче, но главное

– дорога сухая, потому что вокруг преобладают сосны, а под ними песок.

Дождливой осенью лесную дорогу разбивают несколько друг за другом прошедших групп походников. Сбоку тянется еле заметная обходная тропа. Бежать по ней трудно, тропа вьется зигзагами через каждые два метра, ветки в лицо, корни под ногами. На такой бег-ходьбу уходит много времени, сворачиваю на Одинцово, на Трехгорские электрички уже не успеть.

Мороз после короткой оттепели также портит дорогу. Пригорки покрываются ледяными корками.

Лес добрый. Зимой даже в 30 мороза здесь не холодно, а летом бегаю в 32 градуса жары, и он защищает от палящего солнца.

Ранней весной, в солнечный день, когда еще лежит снег, на бегу, чувствую смену холодных и теплых масс воздуха. Разница в несколько градусов. Прямые лучи солнца на тропу не падают. Солнце согрело ельники и воздух под ними, и постепенно этот теплый воздух выползает на тропу. Три бельчонка носятся спиралью по сосне.

На протяжении нескольких лет раза три мне снился замечательный сон: бегу по лесу, но не как обычно, а толкаюсь ногой и плавно пролетаю по пять метров. Несколько секунд в воздухе. Какая легкость и блаженство.

Решил купить рюкзак для бега. Для бега в лесу, чтобы переодеваться и бежать налегке. В Москве я до холодов бегаю в трусиках и майке.

Проблем нет – вышел, побегал, вернулся домой. А в лес приходится ехать на метро, на электричке. Хорош я буду в трусиках среди людей в пальто. Специально выбрал рюкзак с двумя поясками на груди и животе, чтобы не болтался. Побегал некоторое время и отказался от него.

Рюкзак просто ношу повседневно, а в лесу, когда тепло снимаю куртку и брюки и бегу с ними в руках.

Андреевский мост перенесли на новое место. Он стал пешеходным.

Открытие состоялось, когда я был в отпуске. Однажды за полгода до этого видел, как у сквера Травникова строят опоры для нового моста.

Мост вклинился на территорию парка культуры. Нужно сходить, разведать, смогу ли здесь утром бегать (ворота, охрана, платный вход). Территорию парка сократили, проход свободный. Маршрут мой немного изменился. Нельзя как раньше бегать до метромоста, потому что на месте старого Андреевского возводится новый мост, вокруг все огорожено и непролазная грязь.

Новый маршрут: по скверу Травникова, через новый мост, по

Пушкинской набережной до бывшего Андреевского, потом в обратную сторону до Крымского моста и возвращаюсь домой. В парк культуры все-таки забегаю. Плату здесь берут, начиная с десяти утра. Мне это не грозит.

В парке на прудах плавают два лебедя. По привычке, оставшейся от

Новодевичьего пруда беру с собой кусок, два хлеба. Самец резко хватает и щиплется. Никак не привыкнет. Что глазами сверкаешь, я вот тебе порычу. Самочка берет осторожно. Утки запросто сидят на ветвях деревьев на уровне второго этажа. Сам не поверил. Неужели с когтями?

Просто у старых деревьев очень широкие ветви.

Утром не встречаю совсем никого или одного, двух бегунов.

Регулярно бегают человека четыре. Мы приветствуем друг друга рукой.

Когда привыкаешь к маршруту, во время бега можно подумать о чем-нибудь. Где еще найти столько времени. Все занято работой, чтением.

По Пушкинской набережной бегаю у самой воды. По верхней дороге часто проезжают грузовики с бетоном к строящемуся мосту. Зимой тротуар на верхней дороге под сугробом, бежать можно по проезжей части, а грузовикам приходится уступать. И к тому же они распространяют вокруг запах солярки.

Смотрю, как постепенно растет новый Андреевский мост. Тянется с обоих берегов. Наконец произошло рукопожатие. Для меня это тоже важно – после окончания работ они почистят территорию вокруг, и я смогу бегать как раньше до метромоста.

За несколько лет бега по Пушкинской набережной выдался единственный случай, когда попал в туман. Это было осенью, когда начали желтеть листья. Видно шагов на двадцать. Дальше молочная стена. Слева склонились два клена с яркими желтыми листьями. Впереди кусок дорожки. И больше ничего не видно: ни деревьев, ни реки, ни домов на Фрунзенской набережной. Облако село на Хамовники.

Искал новые кроссовки и наткнулся на шагомер. Полезная вещь, особенно для командировок, не всегда могу измерить дистанцию. И для леса тоже. Пока еще нет ни одной карты, где указаны лесные тропы.

Теперь осталось измерить длину шага при беге. Как раз выдался подходящий случай. Утром в парке культуры лежал первый, нетронутый снежок. Померил между следами, получилось две руки от локтя до кончиков пальцев и еще немного. Метр десять. Это при беге по ровной поверхности, без ветра, не по глубокому снегу или песку, без овчарки позади. В этих случаях шаг уменьшается существенно. Хотя на любой дистанции есть подъемы и спуски, они примерно компенсируют друг друга. И потому я оставил метр десять.

В Одинцовском лесу мне известны многие дороги и тропы. Бегаю по тропе из Трехгорки в Раздоры мимо Шульгино. Знаю дорогу из Ромашково в Немчиновку. Заходил в поселки Подушкино, Рождественно и не раз в

Барвиху. Из Ромашково бегаю к станции Барвиха, оттуда к Москве-реке.

Осенью, когда на берегу пусто, можно искупаться голышом. Летом купаюсь и остаюсь погреться на Солнышке. К концу лета на рынке появляется чернослив. Беру пакетик с черносливом и бегу по лесным тропинкам, чтобы искупаться и поесть его. Мне нравился маршрут от

Ромашково к Барвихинскому пруду. Искупаюсь и обратно. А в Ромашково тоже иногда купаюсь. Здесь тоже есть пруд. С крутой горой у северного берега. Чтобы выйти к станции нужно забираться на нее.

Из Ромашково ходил в Рублевский лес. Здесь несколько троп.

Красиво. Единственная неприятность – тропы упираются в оживленное шоссе. Из Усово знаю пути в Трехгорку, Одинцово и Баковку. В Баковку можно было свернуть, пока у опушки леса не построили коттеджный поселок.

В выходные делаю вылазки пешком, чтобы разведать новые пути. От

Усово в сторону Москвы реки. Есть уютные дороги пустые, но к сожаленью вскоре все они заканчиваются заборами и лаем своры собак.

Можно ли пробежать из Усово, минуя Лайково в Перхушково?

Невозможно. На карте не отмечено несколько дачных поселков, в которые я упираюсь. Через Лайково тоже нельзя – машины и собаки привяжутся. Собаки скучают там прямо на проезжей части.

Может быть, у Лайково повернуть на запад между первых изб к лесу.

Там наверняка есть тропы. И это невозможно. За избами поле, а за ним стеной стоит обнесенный забором дачный поселок, прикрывая подходы к лесу. Значит надо попробовать обойти Лайково и Власиху южнее, чтобы выйти к Перхушково. Зимой я дважды ходил на лыжах с другого конца: от Перхушково. Но не в сторону Лайково и Усово, а до Отрадного.

Дорога не очень. Близко домики станции Пионерской, а последнюю часть пути лыжня идет через редкую старую березовую рощу. От ветра здесь не спасешься. Попробую забирать севернее этой рощи.

Летом приехал в Перхушково. Лыжни теперь нет, куда идти? Пошел по асфальту. Развилка. По карте на север дорога во Власиху – закрытый городок, его нужно обойти. Пошел на восток и сразу заметил коричневую тропу, уходящую в лес между этими дорогами. Это то, что нужно, асфальта и в Москве достаточно. Асфальт это машины и стертые кроссовки. Справа появились столбы с колючей проволокой. Иду. Тропа пересекла колючую проволоку. В этом месте проволока втоптана в землю. Навстречу прошли мужчина и девочка. Неожиданно из-за сосен выросли многоэтажные дома. Что такое? Городок. Дошел до прудов.

Спрашиваю проходящую тетю:

– Гражданочка, это что за поселок?

– Пол второго, сынок.

Городок чистый. Множество учреждений из желтого кирпича за металлическими заборами. Все без вывесок, у входа военный. Наверное, это Власиха. Значит, это была не заброшенная колючая проволока, а граница. Возвращаться назад не хочется, постараюсь найти такую же дырку на выходе. Пройду по диагонали на северо-восток, а дальше на

Лайково или в Отрадное. На пустом футбольном поле подтянулся на турнике. Впереди КПП. Попробовал обойти его сбоку – бетонный забор.

Идти назад? Это минут сорок, пятьдесят. Через забор видно с той стороны к КПП стоит очередь. Один дяденька прошел через КПП и приближается ко мне. Спрашиваю: – Там пропуск нужен? – Нужен. Пошел на КПП. Объяснил дежурному солдату, что случайно зашел сюда, что мне нужно в Лайково, а здесь, люди бдительные, кого не спросишь где, мол, ракеты, какова дальность и состав топлива, все отнекиваются, какие ракеты, гражданин, не знаем мы про ракеты, а от самих гептилом пахнет. Солдат выпустил меня. В Лайково мне не захотелось идти, пошел в Отрадное по трехкилометровой дороге через поля и леса.

Дорога узкая, только для пешеходов, машина не пройдет. Удобно для тех, кто живет в Отрадном, а работает во Власихе – двадцать минут прогулки по свежему воздуху.

Пробовал разведать путь от Хлюпино на восток к Москве. Понимаю, что даже, если найду тропы, пользоваться ими смогу только летом. Что ж, хотя бы так. Первый раз мою разведку прервали свинушки. Уже через сорок минут нес их полный пакет. В следующий раз лесом вышел на бетонку и по ней к Назарьевским фермам. Обошел их справа и попал в дачный поселок. От него лесом, едва уловимой тропой прошел к

Жаворонкам. В Жаворонках купил булочку. Внешне – копия московской, но тесто другое, хуже. Их пекут, вероятно, в одной из этих изб.

Вдруг я подумал, что большая часть продукции именно такая, подпольная. И не только булочки, колбаса, водка, а предметы одежды, обувь, лекарства. При коммунистах были крупные цеховики, а теперь фабрикуют все кому не лень.

Иногда я езжу на птичий рынок, посмотреть на животных или купить и выпустить синицу весной. Однажды купил щегла и чижа. Клетка у меня осталась от Кешки. Теперь это их жилище. Днем клетка открыта, и друзья проносятся как истребители из комнаты в комнату или на кухню и обратно. Щегол крупнее, он спит на более почетном месте в клетке.

Уехали с мамой на выходные, оставили птицам корм и воду в разных местах в достаточном количестве. Возвращаемся – у чижа плешь на макушке. Выщипаны все перья. Ранок никаких нет. Птицы не ссорятся и мирно уснули вместе. Через две, три недели перышки у щегла отросли.

А еще через три недели мы вновь уехали на выходные. Возвращаемся – теперь плешь у щегла. Не могу объяснить это.

У меня достаточно свободных денег. Хотел купить байдарку, но передумал и выбрал резиновую лодку. Все-таки она весит 9, а не 14 килограммов, а мне придется носить ее самому. Лодка состоит из пяти камер, которые надуваются раздельно. Если лопнет, успеешь помолиться.

Наступила весна. Посмотрел карту Подмосковья. Можно проплыть по

Пахре и Десне, но добираться до них и возвращаться домой не удобно – далеко остановки. Решил проплыть по Москве – реке по течению от станции Санаторной до Звенигорода. В выходной, рано утром доехал до

Санаторной. Здесь река ближе всего подходит к железной дороге.

Накачал лодку и поплыл. Вода бежит то быстрее, то медленнее – разный наклон русла. Проплыл мимо своего санатория Герцена. Точнее тех мест, где он прячется за соснами. Вот знакомый навесной мост и церковь на другом берегу. Скорость течения мала, налег на весла. На берегу встречаются одинокие машины – люди загорают. Компания жарит шашлык, – Эй, рыбачек, лодка нужна, – это они мне. Мимо проплывают деревни или села, некоторые с колокольнями и церквями. Через шесть часов гребли прекратил это безобразие. Сдул лодку и поспешил на ближайшую остановку. Вскоре подошел автобус, который двадцать минут вез меня через уютные молодые сосновые боры к станции Звенигород.

В следующий раз доехал до Звенигорода и оттуда поплыл в сторону

Москвы. Через три часа начался ливень. Оба берега лысые, спрятаться негде. Остался в лодке. Ветер в спину. Вынул весла из воды, ветер давит на них как на парус. На полу рюкзак и джинсовка. Ливень прекратился. Вышел на берег у Николиной горы. Выплеснул из лодки дождевую воду и свернул ее. Забрался на гору и сел на автобус в Москву.

Дважды плавал по Истре до Москвы реки, и дальше до Усово. Сначала доезжаю до Нахабино. Оттуда маршруткой до Павловской слободы. Здесь начало маршрута. Течение быстрое. Впереди брошенный железнодорожный мост, за ним пенится вода, это пороги. Уворачиваюсь от торчащих из воды корней и бревен. Это единственное опасное препятствие. Дальше можно расслабиться. Течение хорошее. Песчаное дно в полуметре подо мной, иногда днище лодки шуршит по песку. Водоросли колышутся течением. Остается лишь слегка корректировать направление. Истра неширокая. Селений вдоль берега не видно. Реку пересекают два шумных автомобильных моста. У входа в Москву – реку слева высокий берег с дачами. Слышно, как взяточники забивают гвозди и сверлят. Дальше дом отдыха Петрово-Дальнее. При входе в Москву-реку течение заметно ослабевает, нужно налегать на весла. Через два часа пристаю к правому берегу. Отсюда до Усово километра три пешком.

Мы с мамой часто путешествуем в Подмосковье. Ездим в Абрамцево, в

Сергиев Посад, в Архангельское, в Звенигород. Показал ей несколько тропинок в Раздорах и Ромашково, однажды зашли в Рублево.

В солнечную погоду мы катаемся на Ракете по подмосковным водохранилищам и каналам. Приставали у 'Пансионата', Аксаково,

'Соснового бора'. Возвращаемся в Москву. Берег приподнят. До города еще километров десять, никаких домов не видно. Вдруг на фоне берега, покрытого травой, показалась Останкинская телебашня.

Ранней весной мы с мамой проехали по окружной железной дороге от станции Манихино до Кубинки. Расписание электричек по окружной дороге можно узнать только в Манихино. Она ходит раза четыре в день.

В вагоне сидят пять человек. Минут через двадцать в вагон зашла билетерша, лет шестнадцати, просит купить билеты. Она знает, у кого можно просить, а у кого нельзя. Такие порядки. На прогоне между

183-м километром и Дюдьково поезд идет по холму. Слева широкая, пойма речки Сторожа. За ней в километре на холме Саввино-сторожевой монастырь. Он еще не закрыт листьями деревьев, только зеленая дымка.

Своими башнями и стенами он похож на средневековый замок. Вокруг леса, никакие трубы, здания или другие современные строения не мешают этой картине. Сейчас по нам начнут палить пушки. Ой, Вы гости

– господа, долго ль ездили, куда? Те, кто выжили, в ответ: 'Мы объехали весь свет за морем житье не худо, в свете ж вот какое чудо:

Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове'.

В Звенигородском монастыре раньше разрешали ходить по стенам, смотреть в бойницы. Постепенно некоторые вольности убрали, вход в монастырь сделали платным. Раньше платили только за просмотр экспозиции расположенной в отдельных зданиях, а на территорию проходили свободно. Какой простой быт у старых русских. В палатах лавки, сундуки, да иконы. На лавках и едят и спят. Перед корпусом два диакона благословив кого-то по мобильному, сели в Жигули и рванули на евхаристию.

Звенигородские электрички отходят в Москву раз в час. Если приходится ждать, в вокзальном буфете покупаем прекрасные пончики.

Они дешевле и вкуснее московских.

А в Сергиевом Посаде продают замечательные пирожки с капустой и с картошкой. Маме тоже понравились.

В театр почти не ходим. Мама пойдет, если только я достану билет.

А мне жаль тратить несколько часов на сидение в темноте. Знакомых, которые могли бы посоветовать, что смотреть, а что не стоит, у меня нет. С фильмами проще. Современные я не смотрю. Мне хватает тех нескольких сотен, что были выпущены до 80-х, 90-х годов и проверены десятилетиями. И еще в отличие от кино, актеры на сцене говорят неестественно и громко. Лучше эти часы я побегаю в зеленом или снежном лесу, проплыву по реке на лодке или поем зефир.

Ходим во дворец съездов с мамой, почти всегда на 'Лебединое озеро'. Однажды мне удалось достать билеты в Большой на 'Аиду'.

Здесь уже не проникнешь с балкона в партер. Пустые места остаются пустыми весь спектакль. С началом акта все двери запираются, а во время антракта ведется жесткая проверка документов и обыски у дверей, дабы оградить приличное общество от всякой чепухи.

Сходил в цирк на Цветном бульваре. Жалкая картина. Зал заполнен на треть. Оркестра нет, фонограмма. Звук такой оглушительный, что лицо само собой морщится. Нет ощущения единого коллектива среди циркачей, как было раньше. Каждая группа быстренько зарабатывает и за кулисы.

Все бегают, все спешат, заработать много желающих. Бегают худые медведи по канатам, бегают верблюды друг за другом. От верблюдов дурно пахнет, добивает аж до одиннадцатого ряда. Впрочем, возможно это от погонщика.

Когда тепло мы едем в Подмосковье, когда холодно ходим в музеи.

Театральный имени Бахрушина, Пушкина на Пречистенке, Льва Толстого на Остоженке. В Историческом последний раз был в пятом классе, запомнилась груда фашистских знамен. В Храме Василия Блаженного, кремлевских храмах и Оружейной палате побывал впервые. В Новодевичий монастырь хотим пешком из дома. Ездили в Андроньевский монастырь.

Впервые побывал на Новодевичьем кладбище. Мама достала специальный пропуск, по нему проход бесплатный. А вообще стоимость входа как в

Эрмитаже. Эти средства идут скульпторам, сделавшим надгробия. На входе продают план кладбища с указанием могил великих людей. Олега

Ефремова в списке нет.

В колумбарии на одной из табличек любопытная надпись: здесь покоится Ревунов-Караулов, заместитель министра легкой промышленности, председатель комиссии по распределению жилья.

Маму отправил в Петербург к той тете, у которой сам останавливался. На две недели. А сам утром в субботу поехал в

Ярославль. Гостиницу забронировал по телефону. В мои планы входит посмотреть Ярославль и Кострому за два дня. Вообще в ближайшее время очень хочу побывать в Вологде, окруженной лесами, в Судаке и Феодосии.

Экспресс-электричка идет от Ярославского вокзала и делает всего четыре остановки: в Сергиевом посаде, Александрове, Ростове и

Ярославле. Сиденья мягкие. Через проход два молодца, закусывают.

Хорошо пахнет коньяком. Из справочника узнал, что в Ярославле развита химическая и шинная промышленность, ожидал увидеть грязный город. Но заводы оказались в пригороде, а в городе чисто.

Ярославль – красивый город. Историческая часть тихая и малоэтажная. По дорожкам вдоль длинной набережной хорошо бегать, никакого транспорта нет. Зимой, конечно от ветра с Волги не укрыться. У Кремля стоит молодой дяденька с двухметровым удавом.

Предложил мне сфотографироваться на память за десятку. Десятка идет удаву на питание. – А не задушит? – Нет, он сытый. Дяденька положил удава на мои плечи. Он медленно поводит своим телом комнатной температуры. Пробую выпрямить его, чтобы смотрел в объектив и чувствую, что легче выпрямить лом.

Гостиница, в которой остановился, чистая, через дорогу большой универсам с московским зефиром и мармеладом. В Ярославле снимали частично 'Большую перемену'.

Следующим утром поехал в Кострому. Мне нужно успеть вернуться, сдать номер в гостинице и купить билет в Москву. До Костромы около восьмидесяти километров. Карты города у меня нет. О достопримечательностях знаю только то, что в окрестностях ее стоит

Ипатьевский монастырь. Кострома нищая, давно не крашеные дома.

Некоторые стоят без стекол.

Накануне нового года Ельцин ушел в отставку и извинился перед народом. Это по-русски, по-человечески. Политики обычно боятся признаться в своих ошибках.

Ельцин сильно изменился внешне. В справочнике 'Вся Москва' за

90-91 год среди народных депутатов есть и его фотография. С тех пор его лицо пополнело и стало злым.

Первые годы его очень любили. Это был первый и единственный руководитель государства, презиравший кгб, спецслужбы, партию и мафию. К нему потянулись все советские деятели искусства и науки, как к надежде. Счастливые были дни для всех. И распад Союза воспринимался как вынужденная мера, единственный бескровный путь удалить Горбачева и распустить партию и другие мафиозные структуры.

В 17-м году большевики силой и кровью смели тогдашнее государство.

Они разрушили мир насилья и стали строить новый. Через несколько лет все стало хуже, чем прежде – миллионы людей в гулаге, миллионы умерших от голода, репрессии, всеобщий страх и доносительство, разваленное сельское хозяйство и промышленность, нет свободы слова,

Клим Чугункин во главе государства, окруженный полуграмотными злодеями.

В случае с Ельциным произошло то же самое, только мирным путем.

Небольшая часть честных людей сменила часть нечестных. Порвались некоторые преступные связи.

Но в итоге вышло так же, как у большевиков. Через несколько лет мафия вновь подняла голову. За то, что Ельцин презирает кгб, они показывают всей стране пленку за пленкой, как он чуть не падает на приемах толи от вина, толи от высокого давления, как он пляшет и дирижирует оркестром. Посмотрите, кого выбрали. Ходил бы себе тихо, как Леонид Ильич или врал без остановки как Горбачев, но без концертов. Позднее стало известно, что Ельцин пил, чтобы заглушить головные боли.

Про него стали ходить анекдоты, над ним весело шутят в КВН и ругают везде за то, что пьет, дирижирует оркестром. Я смеюсь над удачными шутками, но равнодушно отношусь к слухам и сплетням о нем.

Мне не нравится, что он отходит от демократии и окружает себя сбродом. На всех последующих выборах я отдавал голос Явлинскому или его партии, хотя понимал, что за 15 процентов мы не выйдем. Ельцина я считаю своим, как и все те, кто шутит над ним. Всегда радуюсь, когда он делает что-то хорошее и забываю его прошлые ошибки.

Горбачева я сначала также оправдывал, пока не присмотрелся – изворотливый, ему нельзя доверять.

Однажды смотрел фильм 'Три товарища'. Помните, как Николай Баталов дирижирует оркестром, помогая работе сплавщиков? Вдруг мне пришло в голову, что Ельцин повторил Баталова. Его поколение, когда были мальчишками, по сорок раз смотрели 'Чапаева', 'Три товарища',

'Небесный тихоход' и другие любимые фильмы.

Прошло пять лет, как Ельцин оставил свой пост. Он лучше выглядит, говорит бодрее. К 75-летию у него взяли интервью. Видно, что он поставил условие не задавать вопросов о нынешней жизни в стране.

Центральный вопрос ему: каков же главный итог его президентства.

Главная победа – это демократия, отвечает Ельцин и расплывается в фальшивой улыбке. Эта привычка у него появилась в последние годы президентства.

На дне милиции он сидит в концертном зале среди полковников с испуганными лицами, которые в конце каждого выступления поворачивают головы куда-то в сторону начальства: смеяться или нет.

Какая была наша страна раньше?

Все люди работали. Подавляющее большинство людей имели одинаково низкий достаток. Рабочие получали в полтора – два раза больше инженеров. У колхозников была нищенская зарплата. До 60-х годов люди работали по субботам. Дети тоже учились в субботу.

Бездомных не было, все имели жилье. Электроэнергия стоила 2 копейки за киловатт-час, на квартплату уходило рублей пять из получаемых 120 – 140 рублей. Был дешевый транспорт: метро – 5 копеек, автобус – 5, троллейбус – 4, трамвай – 3. Звонок по телефону-автомату на улице стоил 2 копейки за неограниченное время.

С 74-го по 85-й год дважды росли цены. Первый раз на шоколад, кофе

– на 60%. Второй раз на газеты. Двухкопеечные стали стоить 3,

'Правда', которая стоила 3 копейки – стала 5.

Во всех магазинах были очереди. Лучше всего было идти в магазин парами: один встает в кассу, другой в отдел. Стояние в очередях в продуктовом магазине после работы занимало около часа.

Хлеб был восьми, десяти сортов.

Масло сливочное было одного типа – просто масло. Был просто кефир, просто ряженка, просто творог. Молоко было просто и Можайское.

Сметана – просто сметана. Мясо – просто мясо. Котлеты – просто котлеты и люляки баб.

Сыр был четырех, пяти видов: российский, костромской, пошехонский и другие. Трех видов плавленые сырки.

Подсолнечное масло было просто подсолнечное, неочищенное, без красителей и ароматизаторов.

Колбаса – трех, четырех видов: докторская, отдельная, любительская. В народе говорили, что партия добавляет в колбасу туалетную бумагу, чтобы всем хватило до коммунизма.

Сосиски – свиные, жирные на ощупь, каждая упакована в целлофан, с несъедобным запахом во время варки – судорога сводит.

Курица продавалась не потрошеная.

Мясо, колбасы, сосиски, сыр, курица продавались не всегда, а изредка и часто отпускались с ограничениями, сколько-то в одни руки.

Яйца стоили 90 копеек, рубль 4, рубль 20. Через раз в десятке попадалось одно, два тухлых яйца. Весь весовой товар заворачивали в грубую светло-коричневую бумагу с вкраплениями опилок.

К празднику некоторые предприятия своим работникам выдавали заказ: банка шпрот, банка маринованных огурцов, банка маринованных помидоров, пакет гречки, пачка индийского чая и несколько других редкостей.

Макароны, вермишель, мука были просто макаронами, вермишелью, мукой.

Картофель, лук, капуста, морковь продавались круглый год. Сначала картофель продавали в авоську по килограммам, вываливая его через специальное окошко, затем стали продавать пакетами по три килограмма. Килограмм картофеля стоил 10 копеек, а бумажный пакет из

3-х – 34 копейки. Четверть картофеля в пакете была гнилая.

Капуста продавалась одного сорта. У нее и у моркови был вид, будто после пыток.

Яблоки продавались летом. Бананы продавались весной или летом в течение недели, в двух, трех точках в Москве.

В больницу родственники несли в качестве витаминов банки с компотами: сливовыми, яблочными, вишневыми.

Апельсины, в то время, когда их покупал Орешников из фильма

'Зигзаг удачи' стоили рубль сорок, рубль пятьдесят за килограмм.

Продавщица сказала ему: – Восемь рублей. Остальные деньги стоила статуэтка, которая прилагалась в нагрузку. Многие дефицитные товары продавались в нагрузку с неходовыми.

Овощи были без нитратов, без генетических добавок, яблоки не жесткие, без воскового напыления.

Конфеты были без искусственных красителей, ароматизаторов и других добавок.

Мармелад от Ударницы был совсем другой, вкусный. Мед был натуральный, в вареньях и джемах не было искусственных добавок.

Бабаевский батончик стоил 33 копейки. Стограммовые плитки шоколада – от рубля 20 до рубля 50.

Газированные напитки были представлены в основном лимонадом

'Буратино', реже – 'Дюшес'. Бутылка ноль пять стоила 22 копейки.

Пустая бутылка принималась за 12 копеек.

Пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов не было.

Кофе – большая редкость, оно одного типа в банках, растворимый без осадка. Чай – грузинский, редко – индийский, не подкрашенный.

Одевались и обувались все одинаково. Куртки – большая редкость, носят преимущественно пальто темных расцветок. Вся одежда из натуральных тканей. Летом у рубашек закатывали рукава. Шорты носили только младшие школьники. Сандалий в продаже были не каждый год.

Пионерский галстук стоил 75 копеек. Никаких спортивных сумок и баулов не было. Зеленый рюкзак и ветровка из хлопка.

Очереди в промтоварных магазинах были многочасовыми. Люди писали друг другу номер очереди на ладони.

Цены во всех магазинах, во всех городах были одинаковыми.

Магазины работали до девяти, десяти часов.

Москва в продовольственном отношении была самым богатым городом в стране. В выходные в нее ехали русские люди из ближних и дальних областей за продуктами. В областных и районных центрах в магазинах было скудно: макароны, перловка, горчица, хлеб, лавровый лист, соль, сапоги, хозяйственное мыло.

Кинотеатров было очень много. В них показывали преимущественно советские фильмы. Билет стоил от 10 до 50 копеек. Перед фильмом крутили пару мультиков или журнал 'Новости дня', в кинотеатре

'Фитиль' – выпуск киножурнала 'Фитиль'. Сексом в кинотеатре не занимались и не мусорили, некоторые взрослые тихо распивали портвейн, об этом говорил запах.

В любом городе страны, какую гостиницу ни возьми – никогда не было свободных мест. Снять комнату у бабушек на вокзале тоже невозможно – бабушек не было.

Многие взрослые пили. Наркоманов не было, проституток не было.

Пиво из бутылок не распивали на улицах на ходу и в транспорте.

Спиртное продавалось только в магазинах, с 11 часов.

Дети с первого класса становились октябрятами. Это название пошло от Великой Октябрьской Социалистической революции. В третьем классе практически всех принимали в пионеры – это следующая ступень, после октябрят. Пионеры носят красный галстук и значок, у них свой гимн и законы. С 14-и лет юноши и девушки могут вступить в комсомол -

Коммунистический союз молодежи. Большинство вступает в комсомол, потому что верит в то, что говорит и обещает партия.

Большинство школьников лето проводят в пионерлагерях. Не смотря на многие ограничения там веселее и интереснее, чем болтаться с друзьями во дворе. Путевки в лагерь за мизерную плату.

Раз в месяц в школах и лагере проводятся пионерские и комсомольские собрания, пустые и скучные.

В школе и лагере кружки: юных натуралистов, авиамодельный, радиолюбителей, заведующих складом.

Карманных денег у школьников нет.

Образование для школьников и студентов бесплатное. Никаких поборов в школах нет.

Медицина в стране бесплатная. Большинство детей здоровы.

Взрослые отпуск проводят в домах отдыха, деревнях. Дачи есть только у мафии и деятелей культуры.

Воду можно было пить из водоемов. И купаться в Москве можно было в любом пруду и Москве реке.

Населения в Москве было в два, три раза меньше. Автомобилей – в десятки раз меньше. Воздух в городе не имел технического запаха.

В транспорте многие люди читали, если было не очень тесно. Многие посещали библиотеки.

К полуночи жизнь в городе замирала до следующего утра. Никаких казино, ночных клубов, публичных домов, публичных библиотек.

Про милицию говорили, что они бьют задержанных людей. Оборотней в погонах не было. Относительный порядок поддерживался. Десантники не писали в фонтан в свой праздник, в центре Москвы на виду у трех рот милиции. Вечером или ночью можно было гулять без опаски.

Преступность была низкая и неорганизованная. Преимущественно бытовые конфликты и мелкие кражи. Редкие воры и грабители были свободные, то есть не платили из своей добычи партии. Простые люди взятки давали только водопроводчикам и гаишникам.

Торговля была самой поворотливой частью партии, она вся воровала и была на порядок лучше снабжена, чем обычные граждане. Торговля имела строгую тайную организацию, где все молчали, все воровали и все платили взятки. Взятки текли от простых продавщиц к директорам магазинов, бухгалтерам, заведующим складов и выше к начальникам торговли в управлениях и министерствах.

Другие структуры партии – кгб, мвд, мид, военно-промышленный комплекс, горкомы и райкомы получали деньги так.

Воровать масштабно партии мешало провозглашенное ею равенство и дорога к коммунизму. Нельзя было открыто демонстрировать свое богатство. Никто из воров не мог позволить себе импортную машину, многоэтажную дачу на нескольких гектарах, несколько квартир, самолет и тому подобное.

За границу ездили только шпионы и деятели культуры.

Зарубежные радиостанции, вещающие о событиях в нашей стране, партия глушила.

Спортсмены не употребляли таблеток и были порядочными людьми.

В хоккее, фигурном катании страна была многолетнем лидером в мире.

На олимпиадах по числу медалей она занимала одно из первых мест.

Телевидение показывало четыре канала. Редкие интересные передачи – новогодний 'Голубой огонек', 'Кабачок 13 стульев', концерты к праздникам. Сериалов не было, рекламы не было. В день по всем каналам шел один, два художественных фильма. Фильмы в основном советские, реже – стран Восточной Европы. 'Операцию Ы' и другие комедии не показывали десятилетиями.

Главная программа новостей, которую смотрела вся страна в девять вечера – 'Время'. Других информационных программ не было. В студии сидели два диктора мужчина и женщина и с бумажки жаловались на плохие погодные условия для зерновых и картофеля. По полю ехал трактор или комбайн. Советские люди знали все подробности про силос, про удои. Никаких катастроф или несчастных случаев в стране не было.

В Европе и Америке шли забастовки одна за другой. Там все окончательно прогнило и к власти вот, вот должны были придти советы бродвейских депутатов.

Радио вещало по трем каналам. Передачи были интересными, если музыка, то классика или легкого жанра советских композиторов, которая радовала слух. Попсы не было.

Коммунистическая партия по конституции была руководящей и направляющей силой советского общества. Других партий не было. В компартии состояло 19 миллионов членов из 240 миллионов человек живущих в стране. Подавляющее большинство членов партии были декорацией. Продвижение по карьере без членства в партии было невозможно.

Страна жила по пятилетним планам. Каждую пятилетку партия выдвигала новую задачу: 'Экономика должна быть экономной'; 'Каждому жителю страны квартиру к 2000-му году'; 'Превратим Москву в образцовый коммунистический город'; 'Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме'.

Все деньги страны уходили:

– на вооружения

– на помощь братским партиям во всем мире

– на выплавку чугуна

– на обувь

Главным человеком в стране был генеральный секретарь коммунистической партии. Он делал многочасовые доклады на съездах партии, которые упорно прерывались бурными, продолжительными аплодисментами. Если продукты исчезали с прилавков или выдавались по нормам, генсек начинал бороться за мир во всем мире. В таких случаях партия супила брови и всю дорогу толковала о необходимости отрубить щупальца у пентагоновских ястребов и раздавить гидру империализма.

Советские люди питались впроголодь и понимающе твердили друг другу:

'Лишь бы не было войны'.

Непримиримым врагом партии были и остаются Америка и Европа. Они хотят, чтобы мы были похожи на них: свобода слова, многопартийность, демократия, низкая преступность и коррупция, достойная жизнь населения. А партия хочет, чтобы они были похожи на нас.

Со временем страны восточной Европы перестали любить партию. К ним присоединились страны Прибалтики, Монголия. Развитые страны Азии и

Австралия, к сожалению, тоже не любят партию. Не смотря на сокращение в несколько раз армии, прекращение расходов на поддержку компартий мира, сокращение расходов на вооружение и космос, люди в

России живут по прежнему бедно.

Со временем была переименована страна, множество городов, кгб, партия и генеральный секретарь.

Люди стали апатичными – никто не хочет хоронить Ленина, сосут чупа-чупсы.

Партия разрешила верить в бога и поздно вечером по дециметровым телеканалам в Москве и Петербурге говорить правду.

Позвонил милиционер из Ялты. В 93-м году меня там отлупили три бандита, было заведено дело. С тех пор прошло восемь лет. Смысл его разговора сводился к тому: есть ли у меня претензии к бандитам. Нет, я давно забыл. – А не могли бы Вы письменно подтвердить это? Я положил трубку.

В булочной на Никольской улице стоят две девчонки продавщицы, лет тридцати. У одной торчат две короткие косички. Как мимо этого пройти? Сказал, что ей очень идут косички, что на нее приятно смотреть. Посмотрите вокруг – как однообразны все девушки с распущенными волосами.

С Няней случилось несчастье. Приехал как обычно во вторник.

Впервые дверь мне открыл отец. Он никогда этого не делает. Сам он открывает лишь когда один дома. И в последний раз это случилось лет десять назад. Няня сидит на кухне бледная. На голове вязаная шапочка, не смотря на лето. Во время нашего разговора я заметил, что ее волосы, выглядывающие из-под шапочки, опалены. Няня ответила, что случайно обожглась сковородкой. Раньше я видел у нее ожоги на руке, но на голове? Что-то скрывает. И отец, скорее всего, знает или даже сам причастен.

– Мажешь чем-нибудь?

– Да, мне принесли, и она назвала своих знакомых женщин. Как обычно, просидел на кухне. Поболтали о чепухе. Заметил, что она как-то часто дышит. Часа через два собрался уходить. Няня попрощалась со мной, но к двери как обычно не пошла, а сидит и смотрит на меня из кухни. Я сам закрывал дверь, обернулся и увидел полоску бинта, свисающую у нее из-под халата. Пока шел к метро, все понял. Она сильно обожглась, и они с отцом стараются скрыть это от меня.

Приехал домой, позвонил отцу и спросил, сильно ли она обожглась.

Он сказал, что ничего не знал. Как же ей удалось скрывать ожег от отца три дня. Впрочем, он почти всегда пьян.

В тот день на ней вспыхнула синтетическая ночная рубашка, когда она подносила спичку к конфорке. Ручка у конфорки тугая. Няня сначала открывает газ, а потом зажигает и подносит спичку. Тридцать лет подряд она так делала по несколько раз в день.

Няня не хотела ехать в больницу, и потому скрывала. Если ее заберут, кто будет смотреть за отцом. Через два дня ее уговорили и отвезли в больницу Склифосовского.

Я стал ездить к ней после работы. Неделю мы разбили на трех человек я, мама и тетя Тоня. Медсестры берут взятки за уколы, за то, чтобы переменить белье, за вынесенную утку. Деньги мы Няне оставили.

Лечащий врач сказал мне, что Няне нужно двести граммов крови ежедневно. Если сам не смогу, то можно купить доноров. А пока они вливают ей старую кровь, ту, которая некоторое время хранилась, а хорошо бы новую. Я пошел в пункт сдачи крови. По пути вспомнил, что придется сдавать ежедневно, и засомневался. А когда увидел, что тут кроме доноров проверяют на СПИД, побоялся связываться.

На работе за пару недель до этого несчастья я согласился лететь на

Дальний Восток в командировку. И теперь мне не хочется отказываться и нужно сказать об этом Няне.

Няне стало лучше, ее лицо порозовело. Она рассказывает мне, как они всей палатой поют народные песни, проветривают легкие. Я сказал, про предстоящую командировку. Сказал, что за отцом на это время посмотрит Наташа, соседка, я договорился с ней. Няня грустно спросила: – Поедешь? Я сказал, что везу устанавливать свою программу. Скоро вернусь, а ее может быть, даже выпишут к этому времени… Вот так ничтожные личности предают своих близких. Я видел

Няню в последний раз.

Когда мама сказала, что Няня умерла я полетел в Москву.

Отец отравился некачественной водкой и лежал на кровати весь в пупырышках, похудевший. Это случилось совсем недавно, ведь я звонил ему из Владивостока и слышал его нормальный голос. Пока меня не было, к отцу заходила пенсионерка Наташа. Она очень помогла. Она дружила с Няней. Сама она живет в доме напротив, а под нами на четвертом живет ее младший сын, один. Предложил Наташе денег – не берет. Тогда я купил ей сумку всякой снеди.

Что же будет дальше? Жить в Кузьминках я не хочу. Отец постоянно пьет, курит во всех комнатах свои едкие сигареты. Мне придется жить в проходной комнате с телевизором, по которому он смотрит сплошной футбол. Он ничего не умеет – ни готовить, ни стирать, кроме хлеба и водки ничего не покупает в магазине, посуду не моет за собой, картошку не умеет чистить. Или смотрит футбол или спит. Но это меня не пугает. Главное, когда он выпьет, злобно ноет часами или орет.

Боюсь, что сорвусь. Несколько лет назад такое случилось. Я толкнул его ладонью в грудь, он пятился, пятился назад с вытаращенными глазами, потом ушел в свою комнату и стал орать на меня 'вон!'.

Попросил Наташу заходить к нему раза два в неделю в будущем, когда он станет ходить. Она часто ходит к своему сыну на четвертом, а отец этажом выше. Посмотреть как он, купить может что, если идет на рынок. А в другие два дня я приеду, куплю продукты, приготовлю поесть. Предложил деньги, как сиделке, но она отказалась. Наташа ходила к отцу, пока он не поднялся. Он стал ее обвинять, что она таскает что-то из дому.

Расплатился по похоронным счетам. Отпевали Няню в церкви на пути в крематорий. Плакал.

После поминок съездил за прахом. Бабушка моя с дядей Витей лежит на Кузьминском кладбище, дед – на Калитниковском. Документы на обе могилы еще при жизни Няня передала старшей сестре Вале и переписали их на нее. Теперь обе могилы принадлежат другой семье. Валя с дедом

Васей капризничают, и мне приходится их упрашивать приехать на

Кузьминское кладбище, потому что без них удостоверение не принимают во внимание. Просто зарыть урну нельзя – Няня не будет зарегистрирована в книге умерших. Позвонил и сказал им, что довезу их на такси туда и обратно, тогда они согласились.

На сорок дней отец сидел за столом вместе со всеми. Езжу к нему два раза в неделю. Пенсия его вся у меня, чтобы не пил. Она вся уходит на продукты. За квартиру он платит не много, я оформил на него субсидию, как на пенсионера.

Приношу сумку продуктов. Обычно варю кастрюлю супа дня на два – три. Суп или фасолевый или рыбный из лососевых консервов. Остается почистить картошку, а фасоль из банки, она уже мягкая. В фасолевый кладу приправу. С запахом курицы или говядины или еще каким. Скрепя сердце кладу. Ведь я знаю, что это синтетика, но курица дорога и потребует кучи времени, а мне нужно еще прибраться в комнатах и ехать домой.

Полуфабрикаты не покупаю, кроме пельменей. Тушу капусту. Салаты не делаю, опять из-за времени – огурцы или помидоры съест целыми. Ему понравились лианозовские творожки. Сосиски, колбаса, сыр и яйца есть всегда. Ведь он готовить не умеет, даже макароны не сварит. А сосиски не сложно сварить, как и пельмени, а колбасу и сыр отрезать на бутерброд. Приношу два килограмма слив или яблок один себе, один ему. Дома я завтракаю несколькими яблоками, в обед горсть яблок или слив и орехи. А на ужин яблоки, сливы и еще что-то.

Вместо едких сигарет покупаю ему Приму с фильтром. Отец давно выздоровел, выходит на двор, и я говорю ему, – Ну купи ты на рынке ту же колбасу или фасоль в банке, раз они тебе нравятся. Он не покупает самостоятельно ничего, кроме хлеба. Немного денег я оставляю ему на одну бутылку водки. Он может запросто сорваться и в день пропить половину пенсии.

Поход на рынок занимает у меня полчаса, а большую часть времени стою в очередях в ЖЭКе и других конторах за оформлением и переоформлением субсидий, какими-то справками, платами за квартиру.

Ладно, все это ерунда. Что же дальше то будет. Жить с ним я не смогу.

В молодости отец играл в футбол, в шахматы, катался на коньках, приходил домой с 'Советским спортом' и 'Комсомолкой' подмышкой. Пока учился, его интересовала физика. После развода с мамой у него была многолетняя связь с женщиной, которую я видел на фотографиях. Пил он и тогда, но все-таки реже.

Последние пять лет он предпочитает пить в одиночестве. Или нанимает кого-то из знакомых за стакан, чтобы сходили за бутылкой.

Газеты он перестал носить, играть в футбол не может. В разговоре он с трудом подыскивает слова и вставляет много скверных. Когда он вышел на пенсию, стал выходить из дома только за водкой, а большую часть времени проводит в кровати или у телевизора – футбол.

Когда Няня еще была с нами, иногда я задумывался, для чего он живет, ну какой интерес? Не могу понять. Мы с ним не ссорились, но и общего у нас ничего нет. Ни одного серьезного разговора у нас не было. Книги он читал только в молодости. Всякую ерунду. В чулане лежит стопка шпионских детективов наподобие 'Тень у пирса'.

Последнее, что он прочел – 'Воспоминания и размышления' Жукова в начале семидесятых. В театре он никогда не был. Положительно относится к музыке из кинофильма 'Серенада солнечной долины' и если услышит что-нибудь джазовое, другая музыка для него пустой звук.

Ненавидит евреев.

Отец никогда не выписывал газет на дом. И я решил выписать ему журнал 'ТВ парк' с телепрограммой, кроссвордами и статейками про актеров. Вижу по старым номерам – кроссворды пытается гадать. Потом я привез в Кузьминки телевизор с пультом. Он больше берет программ, чем старый и лучшего качества картинка. Обычно я ездил в Кузьминки во вторник. А теперь стараюсь иногда бывать в один из выходных, чтобы вытащить его погулять. Ходим в лес. Вижу, что ему трудно – суставы, не спешу, иду медленно. Он останавливается, тоже встаю. -

Давай посидим. Садимся на большой пень. Сидим долго. Жду, когда сам скажет – пойдем. Думал, что у него появится вкус к таким прогулкам.

В один из моих теперешних приездов, в квартиру позвонили. Отец открыл – на пороге женщина, лет на пять моложе его. Вижу ее впервые.

Наверное, соседка со двора. Они стали говорить при мне, как говорится ни о чем. Мне стало понятно, что она заходит не первый и не второй раз. Она посмотрела на меня и сказала с улыбкой: – Папка жениться не собирается? А то мы найдем.

Ехал в метро домой и думал – а может это выход? Жена смотреть будет за ним, и мне легче. Правда, характер у него. Вскоре он скажет, что она ворует или хочет его отравить.

Начал собирать документы для открытия наследственного дела на квартиру. Квартира, в которой отец и Няня прожили сорок лет, после смерти Няни оказалась не вся отцова. На четверть претендует их старшая сестра Валя. Валя с Няней всю жизнь дружили и советовались, думаю, что и в этом деле без ее советов не обошлось. Если бы Няня знала, что ее часть квартиры достанется посторонней семье, написала бы на меня или на отца завещание. Няня была простая, но неглупая женщина, но тут ее провели. На протяжении последних лет десяти Няня говорила мне: – Что со мной случится, вот здесь документы на квартиру, вот здесь сберкнижка, здесь золото. Перед отъездом в больницу она отдала мне золотой брегет деда с надписью, перстень, мой крестильный крест с золотой цепочкой, что-то еще золотое.

Мама посоветовала мне по квартире проконсультироваться с адвокатом, который ведет квартирное дело Наташи, другой моей тети со стороны мамы. Приехали в контору. Дяденька, лет 28 сходил за бумажками и, пряча их от меня, стал объяснять, что Нянина доля будет делиться не пополам между отцом и тетей Валей, а между всеми родственниками поровну. Этот прохвост будет вытягивать из меня деньги, а в конце скажет, что это его заслуга в том, что наследство будет делиться между родственниками первой очереди, то есть между отцом и Валей.

На ступеньках перехода у метро Фрунзенская женщина продает карликового кролика. Беленький малютка. Забрал его с собой. Мамы дома не было, она у знакомых на даче. Положил малышку на палас и сам свалился, чтобы мы были одного размера. Дал дольку сливы. Ест. Лег на диван, а малыша посадил на грудь. Сидит тихо. Вдруг чувствую: что-то горячее разливается по плечу. Снял его аккуратно, потом майку и застирал. На паласе малыш оставляет горошек, но его легко подмести.

Мама приехала через два дня. Малыш ей понравился. Он смешно бегает и спит у нее на коленях. Он остался жить в маминой комнате. А вскоре я принес для него большую клетку с всякими приспособлениями. Ночью он спит в ней на кухне.

Прочитал 'Сахалин' Чехова. Здесь и про Верхнеудинск есть, в котором я тоже был.

Я решил уйти с работы. Поводом послужил такой случай. Ближе к обеду в нашу комнату зашли две тетеньки из другой комнаты, подсели к

Наталье Ивановне и стали беседовать по проекту. Наталья Николаевна единственная женщина в нашей комнате. Все трое не программистки, а тестируют каждую новую программу или переделанную старую на ошибки.

Все трое ровесницы, им где-то под пятьдесят. В комнате Дима, Коля,

Андрей и я. Минуты две спустя ребята вышли. Остались тети и я. До обеда минут двадцать, но я по привычке уже приступил к яблокам.

Отрезаю дольку за долькой. Вдруг прислушался – тетеньки говорят абракадабру. То есть слова произносятся как бы в обратном порядке.

Мне стало противно. Взял тарелку с яблоками и вышел в другую комнату, которая называется учебный класс. Тут пережидают Дима, Коля и Андрей. Они даже не пытаются изобразить, что чем-то заняты.

Слиняли с улыбками, после того как я зашел. Минут через десять я доел свои яблоки и вернулся в комнату. Тети сидят по-прежнему, но говорят уже по-русски.

Опять мне не повезло. Почему же я раньше смотрел на многое сквозь пальцы.

Разве не странно как я попал в эту организацию? Здесь программисту платят, как начальнику управления на ЗИЛе. Работают сплошь и рядом родственники. А меня нашли по объявлению в Интернете. Смешно. Ладно, если бы был специалист, но я даже не знал языка, на котором нужно было программировать, и мне дали неопределенное время для изучения его. И это организация, которая программирует не для частного предприятия или отрасли, а занимается разработками на уровне всей страны: алкоголь-контроль, система по оформлению приглашений иностранных граждан. Испытательный срок был не три месяца, как везде, а восемь. Никто не сказал мне, во сколько приходить и уходить с работы, сколько длится рабочий день и когда обед. И я приезжаю к

10.10, 10.15. Уходил с работы первые полгода в 16, потом в 17 часов.

Часа четыре в день занимаюсь английским. Обедаю до двенадцати на рабочем месте, а потом мотаюсь час, два по книжным магазинам. И меня берут. Разве это не странно? Денег мне все прибавляют и прибавляют, хотя я ничего особенного не делаю и ни за что не отвечаю. При поступлении я получал на руки 3 тысячи. Через три с половиной года -

10.600. А командировки самолетами по всей стране, с культурной программой и банкетами? А премии?

Три с половиной года, что я проработал в НИИ, прошли спокойно.

Никто, как эти три тети на тарабарском не говорил. Года полтора назад, летом, у меня возникло чувство, будто внутри головы что-то давит. И так продолжалось недели три. Не знаю с чего. Я ни с кем не ссорюсь, не пью, питаюсь здоровой пищей, часто бегаю по утрам.

Ни дома, ни на работе я никому не говорил об этом. Как только в голове начало давить, в нашей комнате сразу пошли разговоры о внутричерепном давлении. А прошла боль как-то необычно. Работал за компьютером и вдруг чувствую, как будто что-то доброе извне поступает в голову. Это можно сравнить с ласковым поглаживанием.

Четыре года назад, когда я уволился из ЗВС, было другое воздействие.

Тогда мне постоянно что-то подсказывали. А в этот раз слов никаких не было. Теперь я понимаю, что у разных специалистов разный способ проникать в голову. Некоторые внушают слова, другие состояние.

Никаких таблеток я не пил. Это Борис Ельцин думал, что таблетки помогут или водка.

В наше отделение иногда приходит дяденька экстрасенс. Он состоит у нас в штате. Лет пятидесяти пяти, высокий, крупная голова и руки, и воспаленные глаза. Всегда в кроссовках, джинсах, за плечами рюкзак.

Кто это? Сказали, что лечит начальство.

О том, что Няня получила ожог, я тоже никому не говорил на работе.

И вот проходит два дня. Татьяна Николаевна остановила меня в коридоре и стала долго рассказывать, что купила себе плиту с автоматическим включением конфорок. Женщина, начальница, старше на пятнадцать лет, останавливает программиста в коридоре и рассказывает ему про газовую плиту.

Изредка на работе случались непонятные или непривычные вещи, но не такого уровня, как разговор на тарабарском.

Коля проводил кабель в соседнюю комнату, и в стене рядом со мной появилась невидимая щель. И теперь я, как адъютант его превосходительства, если отвлекаюсь слышу, как тетеньки из соседней комнаты бурчат государственные тайны. Сказал Коле. Через два месяца панель восстановили.

Однажды днем пришли какие-то дяденьки в штатском. Нас всех попросили выйти из комнаты и закрыли за собой дверь. Через полчаса нам разрешили войти. Никаких объяснений не было. И никто не знает, что означал этот визит и кто они. Монтеры, меняющие лампы бывали у нас, но они в комбинезонах и меняют лампы на виду у всех.

Однажды мне случайно показали, что локальная сеть отдела и монитор сидят на одном прерывании. Вообще-то так не делается. Это значит, что появление на моем экране любой картинки или буквы будет повторяться на мониторе наблюдающего где-то в другом месте.

То с потолка кто-то говорит: 'Коля, я тебя вижу'. На чердаке кабели прокладывают Коля и Сережа. Потолок состоит из алюминиевых панелей в частую дырочку. Я поднял голову, но говорящих не вижу.

Какая удобная позиция.

В нашей комнате то и дело появляются студенты – практиканты. Не интересовался из МФТИ, кажется. Не знаю, какая у них специальность, но не программирование или математика. Вообще у нас в отделении нет профессиональных программистов и математиков, даже тех, что разработали ядро нашей программной системы. У многих сотрудников опыт программирования два, три года.

Так вот студенты. Удивительные люди. Один где-то читает лекции

(ему двадцать с небольшим), катается на лыжах и бегает. Он участвовал в забеге по лестницам Останкинской телебашни за автомобиль (суппермужчина России). Играет в бильярд, сплавляется летом на катамаране, любит пиво, носит серьгу в ухе, пишет с ошибками, любит дискотеки, на работе слушает: 'полковнику никто не пишет', 'нас не догонишь', 'я сошла с ума' и похожую музыку. Все время берет взаймы и не помнит, сколько должен. Приходит в комнату в полдень с большим баулом, в кроссовках, на майке надписи крупными латинскими буквами. Здороваясь, он дает подержать кончики пальцев, при этом может повернуть голову через плечо и разговаривать с кем-то другим.

Программировать он научился, но от невнимательности у него постоянные ошибки. И еще он не может или не хочет программировать просто. То есть программы получаются сложные, больше по объему и иногда медленнее. Начальник сектора не в силах разбираться в его ошибках, приходится мне. Это случается, когда студент на сессии или когда мы в командировке. Однажды ему поручили написать программу, определяющую по индивидуальному налоговому номеру адрес. Я посмотрел

– не то. Удивляюсь, как ему поручили эту программу, человеку, который бывает на работе два дня в неделю, а летом и на сессию совсем не появляется. Но я не стал ему что-то советовать, обидится еще. Так однажды уже получилось. Когда он только пришел, он не знал билдера и попросил помощи у меня. Я согласился, и стал отвечать на все его вопросы. Мне это не трудно, а для него быстрее, чем искать в толстой незнакомой книге. Я посмотрел, как он программирует, и сообразил, что он вообще новичок. Напечатал ему строчек двадцать – правила программиста. Набор тонкостей, которых нет в книгах, и которые облегчают жизнь. Как у слесарей, например, ведь нигде не написано, что в разболтавшееся отверстие в оконной раме можно вставить спичку, чтобы болт плотно ввернулся. Прошел месяц или больше. Студента не было в этот день. Кто-то убирал под его столом и нашли мой листок на полу со следами от кроссовок.

Второй студент. Когда здоровается, протягивает руку ладонью вниз.

Сел рядом со мной. Взял себе три стола и поставил их буквой 'П'. (у всех по одному столу) Он тоже месяц задавал мне вопросы по билдеру, а потом стал программировать самостоятельно. Теперь к нему подсаживается первый студент и задает те же вопросы, что и мне когда-то. Беседа их проходит у меня за спиной и продолжается ежедневно с полчаса. Второй быстро написал какую-то программку и теперь сидит днями напролет в Интернете, читает несмешные анекдоты.

В первом году он защищал диплом. Написал какую-то программку на Си, строк на двести, которая ловит злоумышленников в Интернете. По количеству материала это с трудом тянет на курсовой. Защищался второй у нас в институте, где-то в актовом зале. Мне несколько раз предлагали сходить, посмотреть, но было лень и жаль времени.

Вдруг водку стали пить в комнате. У нас всегда было принято отмечать дни рождения или праздники без спиртного. Торт с чаем или кофе. И только под новый год при закрытых на ключ дверях позволяли себе бутылочку шампанского. У нас же на этаже два особиста. И стукачи должны быть, как на любом государственном предприятии. Не помню, что праздновали. Сбросились. Первый студент с Игорем принесли несколько бутылок водки, банки огурцов, колбасы и еще какие-то консервы. Короче все, что пьют и едят обычно на лавочках. Пришла

Татьяна Николаевна, начальница отдела и Андрей второй, начальник сектора. И еще из взрослых у нас Наталья Николаевна. И ничего.

Сидели и пили. Вот что значит инициатива молодого студента. Я деньги сдал, как и все, но не пить отказался. Это никого не удивило, потому что все видят, как я ежедневно ем фрукты, а по четвергам голодаю, какая тут водка. Уйти мне некуда. Развернулся на крутящемся стуле от общего стола к своему монитору и под шумок добавляю в свою базу фотографии и биографии советских киноактеров из Интернета. Тортика съел пару кусочков.

Однажды Татьяна Николаевна привела в нашу комнату некого Володю и познакомила его со всеми. Она сказала, что Володя из кгб, работает у нас по договору, пишет небольшую программу для ДКС. Володе лет тридцать, на лице улыбка, в темном костюме, в белой рубашке и галстуке. Остальные ребята быстро разошлись после рукопожатия, и я хочу, но не могу. Татьяна Николаевна и Володя продолжают разговаривать и через слово одновременно посматривают на меня.

Киваю, улыбаюсь, а они скажут что-то и уставятся оба. Такое чувство, как будто от меня чего-то ждут.

На следующий день Татьяна Николаевна попросила меня курировать

Володину программу.

Володя стал появляться в НИИ раз в две, три недели. В следующий раз он принес торт и бутылку шампанского. Он собрался в отпуск, и решил отметить это с нами. Это потрясающе. Как будто у него нет своих сослуживцев. Против шампанского наша комната, конечно, не возражала. Потом Володя стал бывать все реже, раз в несколько месяцев и заходил уже без улыбки и здоровался отрывисто. Он оставил последнюю версию своей программы для меня на ничейном компьютере в подкаталоге 'solovei'.

Кстати, примерно в это же время, однажды, когда я приехал в

Кузьминки, отец спросил меня как-то без всякого вступления: 'А что ты не идешь в кгб?'. С чего это вдруг?

У нас на этаже часто бывают группа людей в дорогих черных костюмах. Из МИДа или кгб не знаю. Последний раз они вместе с

Татьяной Николаевной и Андреем вторым долго стояли в коридоре перед нашей дверью, перебрасывались отдельными словами, но в комнату не заходили. Учебный класс же свободен, могли бы туда зайти, чего стоят перед нашей дверью. Время без пятнадцати пять. Мы со студентами собрались домой. Рановато, конечно, за то я второй прихожу в комнату, а большая часть приходит после меня. А ухожу я всегда первый и не знаю, во сколько уходят остальные. Мы открыли дверь и прошли меж молчащих начальников и советников.

А командировки? В Улан-Удэ и Чите мы были двадцать дней. А первые две недели Коля каждый день покупал полтора литра водки на троих – на себя и двух теть. Про Колю не скажешь, что он пьяница или дон

Жуан. Он бледненький, хиленький, заикается, не умеет ни говорить, ни шутить, интересуется только сетевыми технологиями.

В Чите поехали на китайский рынок. Будни, покупателей нет. Лотки под открытым небом. На улице двадцать пять мороза. В основном одно и то же – кожаные куртки. Мы были втроем. Обошли раз, и я пошел в машину, чего мерзнуть. А наши двое еще ходят, смотрят. Они отсутствовали минут пятнадцать, то есть еще несколько раз обошли тех же самых тридцать торговцев. Так ничего и не купили. А я сидел в

Волге. Водитель посмотрел на мою серую вязаную шапочку и сказал: -

Знаешь, как у нас такие шапочки называют. Пидорки. Это водитель представительства МИДа в Чите говорит члену комиссии из Москвы, одному из тех, кого он возит каждое утро из гостиницы на работу или в ресторан с его начальником.

Уфа. От института нас трое: одна тетенька, Коля и я. И с нами два мидовца, начальники. Посидели в кафе, недалеко от гостиницы. Вышли и поняли, что нас обсчитали. Процентов на 25. Прогулялись вперед, а когда возвращались в гостиницу мимо кафе, один мидовец говорит мне:

– Давай сходим, потребуем деньги. Вообще-то мидовцы такие же, как все, обычные люди, только знают несколько языков и ежедневно смотрят программу 'Время'. Почему он обратился именно ко мне, не понятно.

Когда нас катали на теплоходе по Белой, какой-то дядя из местных, то ли из мвд, то ли из кгб, вдруг разговорился со мной. Говорит, а знаешь, что перед бегом пить нельзя – язва будет.

Вообще мне часто что-то советуют или предупреждают: а ты знаешь, что раз в два месяца нужно зубную щетку менять… как это ты не боишься под сосульками ходить…

Во Владивостоке в представительстве лежит стопка газет. Случилась пауза, и я почитал. Одна заметка про статистику авиакатастроф.

Больше всего в России падают старые Боинги, на одном из которых мы прилетели. Другая заметка об охоте на волков. Дело было зимой.

Волков гнали на вертолетах. Один забежал в небольшую рощу. Тут его след и пропал. Вертолеты кружили, кружили, нет. Оказывается, волк прижался телом к дереву, обхватив его лапами. Заметили его лишь тогда, когда он вытирал рукавом сопли. Другой матерый спрятался в поленице дров и притворился бревном. Тут он понял, что дырку от бублика получит, и сдался: 'А на черной скамье, на скамье подсудимых…'.

В ДКС можно зайти свободно, пройти в столовую или к киоску с книгами и сувенирами. А у дверей в рабочий сектор стоит милиционер.

Для того, чтобы пройти туда, нужно заранее позвонить начальнице отдела, чтобы фамилию внесли в книгу милиционера. Мне приходилось бывать тут раз пять одному или с кем-то. В последний раз подхожу к милиционеру, называю фамилию. – Нет, Соловьева нет, может Соловьянинов?

А в самый первый раз мы приехали туда с Татьяной Николаевной. Час назад в институте она попросила меня курировать программу Володи из кгб. Приехали, зашли я сел за монитор, и стал знакомиться с программой. Рядом стоит Татьяна Николаевна. Задходит какой-то грозный дяденька. Советник какой-то. То есть наш заказчик. – Ну, расскажи, как работает программа? – важно спросил он. – Понятия не имею. И он тихо ушел. И ничего. И меня никто не застрелил и не уволил. Оклад мой по-прежнему растет. Да еще и в командировки стал ездить.