Варлорд. Северное Сияние. Том I

Глава 4

После слов профессора мы все без малейшей задержки поднялись с мест и, поочередно перескакивая через ограждение, вышли на площадку арены.

– Щит Давида, – коротко бросил сосредоточившийся фон Колер и жестом показал Эльвире, на каком удалении от него нужно встать. Царевна удивилась – как и все, но послушно отошла метров на десять по указке профессора.

Фон Колер на нас уже не смотрел. Впрочем, контролировать наши действия нужды не было – подобное построение под защитную гексаграмму мы отрабатывали не раз. Просто ни разу не участвовали в создании такой огромной, практически во всю дуэльную площадку.

Небольшая заминка произошла только с Валерой. Эльвира шикнула, привлекая его внимание, и принц по ее указанию отодвинулся дальше от Модеста, приближаясь к Надежде. После этого мы все расположились равноудаленно друг от друга и от профессора, обступив его по кругу. Ошибку Валеры Эльвира, судя по взгляду и короткому кивку, не осуждала – все же защитное построение впятером без оборотня, в пентаграмме, мы отрабатывали гораздо чаще, чем гексаграмму вместе с принцем.

Понизу между тем заклубилась созданная фон Колером серая мгла. Ноги при этом как будто погрузились в мягкий ковер лесного мха. Вскоре мглистая завеса обволакивающими лоскутами поднялась, доставая всем уже почти до груди. Сгустившаяся пелена словно отделила ступни от пола, а чуть погодя появилось чувство, похожее на нахождение в невесомости. И чтобы стоять прямо, нам сейчас всем приходилось едва балансировать, словно на плавно двигающейся платформе.

– Заходим в изнанку, господа и дамы, – негромко произнес фон Колер. Профессор уже побледнел, черты его лица заострились, а вокруг кистей поднятых рук клубился мрак.

Глубоко выдохнув, я вошел в состояние расслабленной сосредоточенности и ощутил, как дух выходит из тела, в то же время оставаясь в нем. Но вопреки привычной практике, краски мира не поблекли, только на периферии зрения появилась легкая размытая серость. Не скрывая удивления, я быстро стрельнул взглядом по сторонам. Эльвира, которая стояла от меня справа, также осматривалась с недоуменной настороженностью.

Царевна, как и я, почувствовала – из-за созданной фон Колером пелены мы оказались неразделимы со своими астральными проекциями. И сейчас в телесном виде, в привычном течении времени мы, получается, находились и в истинном мире, и в его изнанке одновременно.

Почти сразу после того, как вся команда вышла в изнанку, – я почувствовал присутствие остальных неожиданно активизировавшимся внутренним радаром, – серая пелена под ногами опала. Колышущиеся лоскуты мглы поползли вниз, словно гибкие стебли лиан, отпуская нас. Пара секунд, и мы теперь стояли на плотном ковре правильного круга, сотканном из прессованной серой пелены.

Фон Колер между тем взмахнул рукой – как художник кистью, и положил на пол первую линию шестиконечной звезды. Она легла прямо передо мной, будто барьером отсекая ото всех остальных. Еще одно движение, еще одна упавшая на плотный серый ковер линия, и стоявшая лицом к лицу с профессором Эльвира оказалась внутри первого острого угла. Профессор в это время поворачивался против часовой стрелки, широкими взмахами бросая на пол очередные источавшие густую пелену мрака линии гексаграммы.

По правую руку от Эльвиры стоял Модест. И третья брошенная на пол черная линия, легшая на пол слева от него, одновременно отсекла от нас всех Эльвиру – царевна оказалась внутри небольшого треугольника, одной из вершин только создаваемой гексаграммы. Теперь никто из внешнего мира не мог бы к ней попасть; но и сама она без создающего конструкт навигатора покинуть защитную капсулу не могла.

Очередная линия оказалась на клубящемся мглой полу, и следом еще одна – одновременно заключая в следующую крепость вершины гексаграммы Модеста. Эта линия легла прямо перед Валерой, который стоял напротив меня через профессора. У меня в этот момент многократно усилился холодок плохого предчувствия. Насторожившись, я оглянулся по сторонам – никто их моих спутников беспокойства не показывал, все выглядели абсолютно спокойно.

Рассказать о своем беспокойстве фон Колеру?

Теперь я так и собирался сделать, потому что всегда руководствовался принципом, что в непонятной ситуации лучше задать вопрос и выглядеть дураком, чем после выглядеть дураком из глубокой лужи. И корил себя за то, что промолчал еще до начала создания конструкта. Но сейчас сделать ничего уже точно не получится, необходимо дождаться окончания создания защитной конструкции. Попытка отвлечь профессора от процесса плетения может стоить слишком дорого. И вдруг, совершенно неожиданно, мое беспокойство прошло как не было, и даже, наоборот – появилось чувство полного и безмятежного спокойствия.

Одновременно с тем, как профессор взмахнул рукой, готовясь положить на пол последнюю, замыкающую гексаграмму линию, на плече я почувствовал легкое касание. И сразу ощутил всепоглощающую ауру тепла и любви. Любви особенной, не требующей ничего взамен. Профессор между тем бросил последнюю линию на пол, и в этот миг по его расширившимся глазам я успел заметить – что-то пошло не так.

Фон Колер должен был положить линию, завершающую начертание защитной гексаграммы. Она должна была окончательно заключить меня, Надежду и Илью в отдельные треугольники вершин шестиугольной звезды, а также завершить начертание гексагона – правильного шестиугольника, внутри которого оказывался сам профессор.

Рука профессора дрогнула на середине штриха – причем так, словно кто-то его перехватил за запястье, а он пробовал этому воспротивиться. Последняя линия уже ложилась на пол, огородив Наденьку, но, зайдя внутрь звезды, вдруг потеряла плавность. Клубящаяся Тьма словно вышла из-под контроля и расплавленным черным свинцом брызнула в стороны, попав тягучими кляксами на безукоризненный костюм профессора. Лицо фон Колера мгновенно перекосило, а рот открылся в беззвучном крике.

Профессор попал словно под струю сжигающей все на своем пути черной кислоты – и в последний момент рука его все же дрогнула, а завершающая линия легла криво. Щит Давида, шестиугольная гексаграмма, был завершен не полностью: тот треугольник, в котором находился я, остался открытым.

Время в этот момент для меня не просто замедлило свой бег, а совсем замерло, остановившись. Я видел застывшее лицо профессора, искаженное не болью от расплавленной обжигающей Тьмы, а страхом за нас, своих подопечных. Сомнений в этом у меня не было – слишком уж отчаянный ужас читался в глазах обычно невозмутимого фон Колера.

Несмотря на то, что время полностью остановилось, сам я не испытывал никаких неудобств. Ни следа привычной тяжести нахождения на глубине – как бывает, когда самостоятельно ускоряюсь в скольжении, замедляя время. Кто-то более сильный поставил жизнь на паузу, выдернув меня из бега времени, так что я оказался зрителем среди скульптурной композиции. И я – по знакомой ауре рядом, даже прекрасно знаю, кто остановил мгновенье.

Обернувшись, встретился глазами с удивительной красоты женщиной. Сейчас, когда она оказалась так близко, я впервые смог рассмотреть своего ангела-хранителя без спешки и предельного напряжения сил. Как это было в тот раз, когда увидел ее во время наложения на меня слепка души.

Передо мной стояла совсем молодая, ослепительно прекрасная девушка. Не старше двадцати лет – сама, по сути, еще ребенок. Шагнув вперед, этот юный ангел взяла меня за руку. Она качнула головой и показала взглядом в сторону, словно предлагая покинуть пределы гексаграммы через проем, оставшийся после криво брошенной фон Колером линии, завершившей ставшую дефектной конструкцию.

Коротко глянув на профессора, я осмотрел лежащую на сером пологе незавершенную гексаграмму, оставшуюся открытой как раз на моей вершине. И, не стесняясь в выражениях, мысленно поблагодарил фон Колера за привычную показуху – сначала отправить нас куда-то, а только потом объяснить свои действия.

Профессор, судя по ранам, не жилец. Умрет он в ближайшие секунды, минуты, а гексаграмма со всей командой окажется неизвестно где – не думаю, что есть составленный профессором план занятия с указанием предполагаемого к посещению места.

Конечно, на фон Колере должен быть слепок души, но его тело уже изуродовано истинной Тьмой – и, даже воскреснув, не факт, что профессор сразу придет в себя. И вообще сможет вспомнить последние минуты, дни и даже годы жизни. А вся остальная команда, заключенная в защитной гексаграмме, отправится сейчас неизвестно куда с перспективой никогда не вернуться.

– Пойдем, – между тем раздался негромкий шепот оказавшейся столь неожиданно юной матери Олега.

– А как же они? – показал я глазами на своих напарников по команде.

Прекрасная девушка только пожала плечами. Этим жестом ясно показывая, что судьба моих спутников ей не интересна. Потому что для нее была важна моя жизнь, а остальные ее не волновали ни капельки, проходя в графе «допустимые потери».

Но больше всего меня сейчас беспокоил другой вопрос: знает она, что я не Олег?

– Я не могу их бросить, – покачал я головой.

– И спасти их ты тоже не можешь, – медленно прикрыла глаза прекрасная девушка.

– Я реалист. И поэтому всегда требую невозможного, – после недолгой паузы ответил я под взглядом огромных васильковых глаз.

– Остановить тебя от безумного самопожертвования не получится? – в ответ едва наклонила голову моя ангел-хранительница.

– Но теоретически если, я смогу им помочь избежать смерти?

– Ну… – сморщила носик она, состроив гримасу, словно я спросил у нее, может ли выиграть футбольная сборная Южной Кореи у команды Германии. – Как сказать, – добавила девушка и вновь пожала плечами.

Сейчас моя ангел-хранительница совсем не напоминала высшую сущность, за которую я ее раньше считал. У нее еще и смешные веснушки на носу – неожиданно увидел я.

– А ты можешь помочь мне их спасти?

– Отправиться с тобой я не могу, для меня это слишком опасно, – покачав головой, произнесла девушка. Сразу после этого понял – то, что я не Олег, она уже давно и прекрасно знает.

– Советы, знания?

– Ты окажешься в нижнем мире, в своей телесной оболочке. Если ты умрешь там, умрешь и здесь.

– На мне есть слепок души.

– Если Максимилиан Иванович, – показала глазами девушка на изуродованного Тьмой профессора, – создает Щит Давида, то он либо серьезный перестраховщик, либо есть немалая вероятность в конечной точке маршрута встретить того, кто обладает способностью организовать любому одержимому истинную смерть.

– Какие еще проблемы можно ждать?

– Ты не сможешь спасти своих спутников. Щит Давида тебе не преодолеть, а твой навигатор скоро умрет.

– Но есть же какие-то способы?

– Вообще… Да. Теоретически ты сможешь понять, где оказался, оставить там якорь или маяк, потом вернуться в наш мир и зеркально восстановить Щит Давида с этого же места, повторив работу твоего навигатора, – коротко стрельнула глазами девушка в сторону фон Колера. – И только после вновь отправиться за своими друзьями, отзеркалить защиту и уже безопасно вернуть всех сюда.

– Обязательно для этого сходить туда и вернуться? Можно ли…

– Сходить куда?

– А, черт…

Фон Колер создал Щит Давида, обеспечивая нашу безопасность. Вот только куда мы должны были отправиться, знает только он один. А судя по тому, что у профессора сейчас отсутствуют нижняя челюсть, часть руки и половина грудной клетки, сожженные вышедшей из-под контроля Тьмой, вряд ли он в ближайшее время сможет что-либо сказать.

– Имей в виду, если навигатор создает Щит Давида, вряд ли ты сможешь попасть домой именно с того места, где окажешься, – наверняка там небезопасно. Придется найти другую точку пересечения границы.

– Ну, если в общем, пока все звучит выполнимо.

– Если не вдаваться в детали. И забыла еще сказать, что одной из главных задач будет вопрос выживания, – невесело улыбнулась девушка.

Вздохнув сквозь стиснутые зубы, я покачал головой. Раньше, в прошлой жизни, в крупных военных конфликтах я не участвовал. И, глядя на политрука Еременко – знаменитую фотографию, где он поднимает пехоту в атаку, всегда думал, как это – просто встать и побежать по чистому полю на чужие пулеметы. Теперь я примерно знаю, как это, но не могу сказать, что удовлетворен получением ответа.

– Это не твоя вина и не твоя война, – показала ангел-хранительница на остальных моих товарищей, замерших в защитных коконах вершин гексаграммы. – Данная атака к тебе никакого отношения не имеет.

– Да какая разница? – с усталой обреченностью ответил я.

Несмотря на внешне безразличный вид, после слов своей неожиданной покровительницы испытал облегчение. Все же проскакивали мысли, что являюсь первопричиной происходящего, и ошибка фон Колера – часть действий, направленных именно против меня, которыми невольно стали задеты остальные.

– Знаешь… Бывают моменты, когда осознаешь, что необходимо сделать шаг вперед, а не назад. Даже если тебе этого не хочется. И даже если он будет стоить тебе жизни, – посмотрел я в глаза опекающей меня матери Олега. Она, пожертвовавшая своей жизнью ради ребенка пятнадцать лет назад, сама при этом толком не начав жить, в ответ на мой взгляд только грустно улыбнулась.

– Я знала, ради кого и ради чего это делаю, – негромко произнесла девушка. И тут же потупила глаза под моим внимательным взглядом – а я по ее реакции понял, что она принесла себя в добровольную жертву, благодаря которой на Олеге появился первый слепок души, находясь в здравом уме и при полной памяти. Самостоятельно, а не погибая, не в силах противиться безвозвратной одержимости, как мне говорили раньше.

После того как моя личность соединилась, полностью поглотив память предшественника-подростка, я сам частично стал им. Начал испытывать ранее несвойственные эмоции, пару раз даже попробовал застесняться в общении с противоположным полом. И сейчас вот тоже, совершенно неожиданно для себя, ощутил эхо направленной на эту незнакомую мне девушку сыновьей любви.

– У меня нет выбора. И даже не ради них, ради себя, – произнес я после долгой паузы.

– Я в тебе не сомневалась, – после короткой паузы произнесла девушка и вдруг бросила мне статуэтку, примерно тридцати сантиметров в высоту. Фигурка с поразительной точностью изображала крайне испуганного Василия, замершего в позе готового сорваться в бег человека.

– Не знаю, где и в каких условиях ты окажешься. Но тебе надо будет продержаться хотя бы несколько секунд, пока он не придет в себя и не сможет тебе помочь, – пояснила девушка, показав на фигурку Васи.

– Спасибо, – отводя взгляд от статуэтки, произнес я. – Ты даже примерно не предполагаешь, где я окажусь?

– Даже примерно не знаю. А у него уже не спросишь, – покачала головой и развела руками девушка, коротким движением подбородка указав на изуродованного Тьмой фон Колера.

– Отлично, – чувствуя нервную дрожь мандража, покачал я головой. – Еще есть что-то важное, что ты можешь мне сказать?

– Береги себя, – кивнула мне мой ангел. И очень внимательно посмотрела в глаза. Вслух не спрашивала, но явно ожидала, что я могу все же принять взвешенное решение, покинув дефектную конструкцию плетения.

– Поехали, – произнес я. И, глядя в огромные васильковые глаза, только головой отрицательно покачал.

Девушка кивнула и, закусив губу, отступила на шаг. И сразу время скачком вернулось к прежней скорости, вместе с ворвавшимися в сознание противным звуком рвущейся плоти, шелестом Тьмы и утробным криком боли фон Колера.

Гексаграмма оказалась завершена не полностью, но плетение было активировано. Из мглистого ковра под ногами рванулись серые лоскуты пелены, поднимаясь выше и окрашивая весь мир в плотный белесый туман. Пространство вокруг закрутилось, и на несколько секунд я ощутил себя словно в центрифуге. В животе ухнул комок, и вместе с вращающейся шестиугольной звездой я полетел вниз, как будто находился в сорвавшемся с тросов лифте. Неподалеку кто-то кричал: туман серой пелены прикрывал нас друг от друга, но звуки через него проходили, пусть и приглушенные, как сквозь вату.

Падение вдруг закончилось. Причем скорость была погашена плавно, и ожидаемого мной зубодробительного удара не последовало. Клубящаяся вокруг пелена рассеялась, словно сбитая порывом сильного ветра, и я осмотрелся, сразу же закрутив головой по сторонам. Несомненно, вокруг лежал чужой мир – и здесь есть только камень и знойный ветер. Не освежающий, а колко бросающий в лицо горячие песчинки.

Не знаю, похоже ли это место на ад, но вот американский Великий каньон на закате напоминает точно. По сторонам, разрывая линию горизонта, зубцами вздымались ввысь красно-коричневые скалы, а по низкому небу, без следа синевы, разлилось багряное свечение, заливая и плотные облака. Никаких других цветов, кроме красного и коричневого – от темного оттенка скал до более светлого в кладке булыжников стен вокруг.

Мы оказались… на вершине крепостной башни, служащей площадкой арены. И появились здесь в расстановке, как в защитной гексаграмме, довольно далеко друг от друга. Башня с площадкой арены была одной из многих в замке, словно выточенном из тела высокой скалы. Масштаб сооружения поражал – размерами крепость не меньше, чем Крак-де-Шевалье в Сирии. Только эта без округлых плавных линий, везде сплошь рубленые углы, под стать окружающим крепость скалам.

Арена, куда привело нас плетение фон Колера, по размеру была меньше той, с которой мы только что сюда переместились. Вместимость здесь на несколько сотен мест, не больше. Причем конструкция непривычна: овальная площадка, расположенная в глубокой яме, огорожена трехметровыми стенами, поверху вплотную располагаются отдельные зрительские ложи, и только за ними скамьи трибун. Причем для удобства высоких гостей над ложами, расположенными ниже общих скамей, когда-то была натянута плотная ткань тентов. Сейчас они истрепались в лохмотья, болтающиеся на оставшемся частоколе шестов, выглядящих словно оголенные ребра скелета.

На одной из высоких лож появился я – а остальные мои спутники оказались на соседних. Мы, как и совсем недавно, находились на равном удалении друг от друга; и каждого от меня закрывала полупрозрачная темная пелена защитного кокона – выглядела она словно купол легкой москитной сетки. Но при этом чувствовалось, что пелена эта напитана силой.

Ни на кого из спутников я посмотреть не успел, а весь осмотр занял всего несколько мгновений. Внимание мое обратилось к центру ямы поединочной площадки, где в этот момент на красноватый песок рухнул фон Колер. Профессор закричал от боли, разбрызгивая вокруг себя кровь, закипавшую при соприкосновении с черной жижей вырвавшейся из-под контроля Тьмы.

Упал он у ног существа, отдаленно напоминающего человека. Это был высокий, выше двух метров, широкоплечий демон с горящими оранжевым огнем глазами и красноватой кожей, покрытой коричневыми пигментными пятнами.

– … – вырвалось у меня. И тут же добавил еще кое-что, потому что неподалеку раздался животный рев, клацанье зубов и скрежет когтей.

Обернувшись, я увидел, что сотканный защитной гексаграммой черный полог позади меня трепыхается, словно полупрозрачная ткань, – ведь защитный треугольник, в котором находился я, не был закрыт. И на меня сейчас сверху, со скамей трибун, смотрел весьма озадаченный комитет по встрече. Озадаченный от того, что я прибыл в это место без защиты.

Скамьи сверху правее от меня заполняла группа монстров, напоминавших адских гончих – только без Тьмы. И живых, а не поднятых после смерти. И вся стая, заметив меня, завизжала и заверещала, словно стая гиен. Причем с места никто из них не сдвинулся – как будто ожидали команды.

Но еще ближе, практически вплотную к порванной защитной пелене, я увидел гуманоидное существо. Знакомое – безволосое и чешуйчатое, как у рептилии, тело, безносое лицо и костяные гребни на руках. Грудь мутанта перетягивали ремни, на бедрах присутствовала набедренная повязка, а вместо оружия были костяные гребни, остриями торчащие из предплечий. Безносый мутант недоуменно смотрел на порванную защитную пелену, словно не веря, что такое возможно.

Секундная заминка миновала как не было, и гиены заголосили громче. Одновременно, словно таки получив команду, они со скрежетом когтей попрыгали через каменные скамьи, направляясь в мою сторону. Обернулся и мутант, который вдруг заскочил на одну из скамеек, низко присел и прыгнул на меня, словно лягушка. Неожиданно – во время нападения на усадьбу Юсуповых-Штейнберг его сородичи так не делали.

Но в прошлый раз и глаза у обитателей нижнего мира были черные, заполненные Тьмой. Сейчас же тварь, прыгнувшая на меня, смотрела красным взглядом с вертикальным зрачком. Уклоняться от его неожиданного прыжка не успевал, в скольжение войти тоже. И упал на спину, выставив руки, словно собираясь встать на мостик, и выстреливая вверх согнутыми ногами. Ударив прыгнувшего на меня мутанта, я еще и по инерции встал обратно на ноги. Неожиданно – вообще-то так не планировал, но удачно получилось.

Безносый красноглазый мутант взлетел довольно далеко, пущенный словно снаряд катапульты. Он оставлял за собой пунктир кровавых капель – грудь у него в кашу точно. Сам я уже бросился вперед, стремясь покинуть лишь частично скрытую защитной пеленой ложу – которая совсем скоро могла стать ловушкой.

Выскочив наверх, на общий зрительский сектор, я даже не обратил внимания на звучный шлепок упавшего тела за спиной. И побежал еще выше, перескакивая через покрытые пылью и каменной крошкой, потрескавшиеся от времени скамьи. Справа на меня бежала стая воющих, как гиены, гончих, а слева уже приближалось несколько безносых стражников. Такие же, как отправленный только что в небо чешуйчатый мутант, отличающиеся от него только конфигурацией костяных гребней-клинков. В этот момент в моей руке вдруг, отвлекая, забилось что-то гибкое – словно жгут пойманной и трепыхающейся в ярости змеи.

– Вася, чтобы тебя! – невольно вскрикнул я, только сейчас вспомнив про все еще сжимаемую статуэтку. Которая, выходя из артефактной компрессии, превращалась в чернокожего гангстера, постепенно увеличиваясь в размерах.

А счет уже шел даже не на секунды, на краткие мгновения. Недолго думая, я размахнулся – словно бейсбольный питчер, и выкинул еще маленького Васю, бросая его в стаю приближающихся гончих. Верещащие гиены сбились с бега, провожая пролетевшего над ними человека, который уже в полете стремительно приобретал полный размер.

Досматривать мне было некогда – обернувшись, я ушел от удара меча подскочившего первым мутанта. Перехватил костяной клинок и танцевальным пируэтом развернулся, втыкая чужой меч в горло второму подбежавшему стражнику. И тут же, сделав сальто назад, ушел от выпада третьего. Едва приземлился, подсек его ноги ударом под щиколотку. Когда голова упавшего стражника с глухим стуком ударилась в оплывшие от времени и ветров камни скамьи, резким ударом ноги сверху сломал ему шею. Первый мутант в этот момент наконец выдернул воткнутый мною меч из горла товарища и обернулся. Я вбил ему два пальца в глаза – зачем-то добавив немного силы. И вовремя отскочил, уходя от брызг лопнувшей головы. Сразу забыв об этом, обернулся, ища взглядом воющих гиен.

Как раз в этот миг за спиной раздался истошный визг – перелетев через гончих, вернувшийся в нормальный размер, но не полностью вернувший координацию Василий рухнул на камни. Чернокожий гангстер прокатился по скамьям и вскочил, пытаясь убежать и перебирая ногами так, словно они одеревенели.

Визжал при этом Василий так, словно силы в его крики вложила вся ангельская рать и адская бездна, давая возможность посоревноваться громкостью с трубами апокалипсиса. Вообще, его испуг неудивителен – даже для гангстера из трущоб Высокого Града встреча с адскими тварями в чужом мире – явный перебор, тут и гораздо более твердый духом спасует. Вот только почему демон еще не перехватил управление телом? И зачем так уж орать?

Демон управление телом уже, кстати, перехватил. То ли он просто раньше не мог этого сделать, то ли решил немного поиздеваться над испуганным Ндабанингой, то ли отвлекал воплем адских псов, не знаю. Но эффект получился что надо – стая тварей забыла обо мне напрочь и устремилась следом за панически бегущим и верещащим гангстером.

А Вася вдруг упал на четыре кости, пробежался немного словно стремительная борзая и взвился в высоком прыжке. В полете он извернулся, трансформируясь. Лицо его вытянулось, превращаясь в морду, пиджак на спине порвали черные перепончатые крылья, увенчанные когтями, а тело неузнаваемо видоизменилось. На когтистые лапы приземлился уже поджарый демон с мордой, напоминающей волчью, и немалыми демоническими крыльями за спиной. Издав звучный рык, он сразу заставил всех тянущихся к нему адских гончих рухнуть и покатиться по пыльной каменной поверхности, поскуливая от страха.

– Артур, сзади! – только в этот момент понял я, что слышу многоголосый крик, приглушенный ватной пеленой. Еще мне кричали много всего, но «беги» и «сзади» преобладало.

Обернулся вовремя – и успел отпрыгнуть, уклоняясь от пущенного копья, сотканного из демонического пламени. Виденный рядом с фон Колером демон, о котором я совсем забыл, одним прыжком покинул поединочную яму и сейчас стоял на высоком каменном бортике арены.

Я успел бросить на него лишь краткий взгляд, потому что уже летел в прыжке, уходя от взрыва демонического пламени – чем заканчивается попадание подобного заклинания, я знал. Но взрыва не последовало – брошенное краснокожим демоном копье вернулось к нему назад, изогнувшись словно плетка во время обратного удара кнута. Спасло меня чудо реакции – я упал навзничь, пропуская огненный хлыст над собой.

Меня опалило жаром, нагревшим воздух до звенящего треска. Перекатившись, я было обернулся на демона, лихорадочно раздумывая над тактикой сражения с ним. И только попавший под каблук камешек спас меня от смерти в адском пламени: оказывается, сотканные из демонического пламени копья демон умел кидать с двух рук – на уроках Разрушения фон Колер нас к такому не готовил.

Упал я ничком в проход между скамьями, а копье демонического пламени прошло в месте, где только что стоял, и взорвалось на несколько рядов выше. По ушам мне, оглушая, словно с силой вдарили ладонями. Прямо в черепе раздался звонкий хлопок, и сразу следом по ощущениям на меня словно кипятка плеснули. Обожгло даже горло – я опрометчиво вдохнул в момент взрыва.

Из положения лежа прыгнул вперед, стараясь убежать от обжигающей боли. Тут же в спину догнало взрывной волной – меня подхватило и бросило вперед на несколько метров, как рукой. Пока летел, возникло ощущение, что со спины сдирают кожу многочисленными рыболовными крючками. Приземлившись в проход между секторами арены, покатился по широким ступеням. При этом даже сквозь дикую боль чувствуя, как к ранам на спине прилипает пыль и каменная крошка.

Звуки окружающего мира исчезли – остался лишь громкий звенящий гул. Сквозь который тем не менее пробивались, словно через толщу воды, ментальные крики моих спутников. Кричали они самое разное, вплоть до самых емких выражений, – причем громче всех был Валера и – что удивительно, Наденька. Ясноглазая и обычно такая спокойная милая девушка стояла сейчас совсем рядом со мной. Прислонившись руками к непроницаемой для всех – и для нее тоже – защитной пелене, она призывала меня как можно быстрее сваливать прочь.

В этот момент я увидел Василия. Напугав одним рыком до безумия гончих, он оказался совсем рядом со мной – устрашающий крылатый монстр, который сейчас может стать моим спасением. Мог бы стать – потому что Василий махнул хвостом, прыжками преодолел ступени скамеек и, расправив крылья, спрыгнул с башни и исчез из вида. Он даже не подумал мне помочь, чем привел в смешанные чувства – предательство обещавшего службу демона оказалось для меня полнейшей неожиданностью, на мгновение вогнав в ступор.

Взгляд вслед обратившемуся в волкоголового дракона Васе едва не стоил мне жизни – потому что, опалив волосы, рядом прошло еще одно горящее адским пламенем копье. Спасло меня то, что Наденька закричала мне, используя лексикон портовых грузчиков. Среди ее восклицаний ни одно слово приличным не было, поэтому за миг до попадания я успел понять, что дело дрянь, и поменять позицию.

Приговаривая в мыслях сплошь помогающие быстрее бежать заклинания, я промчался по одной из скамеек и залетел в коридор выхода с трибун. А здесь уже гремело железо, шлепали по камням ноги – навстречу бежала тройка стражников. Они были совсем рядом, а позади я интуитивно чувствовал жар приближающегося очередного огненного копья. Откуда у этого демона вообще их столько? Фон Колер говорил о возможности сформировать не более двух за день, и то у самых способных одержимых!

Оказаться в эпицентре вспышки демонического пламени мне не хотелось, поэтому останавливаться я не стал. Даже еще более ускорился, побежав прямо на стражников. И когда мы оказались совсем рядом друг с другом, я упал на пол. Проскользив по камням, срубил в подкате сразу двух мутантов, затормозив и почти остановившись на втором. Третий безносый воин попытался пригвоздить меня копьем и даже попал – вскользь задев плечо широким лезвием. Я перехватил костяной штырь – чувствуя, как режется кожа на фалангах пальцев, и, используя чужое копье как упор, поднялся.

Безносое лицо с красными, пересеченными черными вертикальными зрачками глазами оказалось совсем рядом, а я схватил мутанта за ремни доспеха и притянул к себе. Для верности, чтобы он не противился, ударил его головой в то место, где должен быть нос. И тут же мы полетели прочь – в проход залетело напитанное разрушительным пламенем заклинание краснокожего могущественного демона.

Спасаясь от жара, я прижался к мутанту, который был выше и шире меня. Безносый воин раскрыл рот и, судя по всему, громко заверещал – звуков я так и не слышал после контузии первого взрыва.

Нас проволокло по коридору, по неровной кладке булыжников пола. Увидев проем в коридоре, я оттолкнулся от пахнувшего горелой плотью мутанта и заскочил в ответвление. Гася инерцию, ударился плечом в каменную стену и, не удержавшись, вскрикнул от боли. Но вскрикнул уже в тот момент, когда бежал прочь, петляя по темным коридорам.

При этом я кожей чувствовал, как приближаются ко мне преследователи – только рядом их было не меньше пары десятков. До предела обострившимися чувствами на внутреннем радаре я ощущал, видел, как собираются в группы разрозненные местные стражники, чтобы не дать мне покинуть коридоры замка.

Как с горки спустившись по винтовой лестнице на пару этажей ниже, я заметил свет в проеме неподалеку и выскочил из башни. Промчался по крытой галерее широкой крепостной стены и ударом выбил дверь в следующую башню. Вместе с дверью отлетело в сторону два стражника, а тяжелую дверь я успел закрыть и укрепить засовом до того, как в нее ударился комок файербола. Кончились у него копья, кончились! – мелькнуло радостно. Потому что, пока убегал, мысль сразу о четырех брошенных столь серьезных заклинаниях не давала покоя.

Заскочив в замковый зал с высокими потолками, я выругался – потому что навстречу мне вывалилась толпа из не менее десятка безносых мутантов-стражников. Еще несколько появилось из боковых дверей – оказавшись у меня за спиной и преграждая путь к отступлению.

Я выставил вперед руку, ощущая, как быстро материализуется в сжатом кулаке клинок кукри. При виде изогнутого ножа по толпе стражников прошла легкая рябь волнения, но я это заметил краем – потому что физически чувствовал, что сейчас уже сзади появится сильный демон, добивший фон Колера.

Размахнувшись, я бросил клинок – разбивая высокое витражное окно. Закрыв глаза, я остался беззащитным перед столпившимися монстрами. И импульсом желания, словно отрывая от себя часть души, потянулся к улетевшему прочь кукри – одновременно со страхом ожидая удара в грудь или спину. Все получилось – на миг я оказался в невесомости, мир вокруг завертелся, а чуть погодя тело снова налилось тяжестью, когда за мгновенье я телепортировался к брошенному ножу.

Трюк, который придумал я сам (по памяти старого мира) и который смог освоить с помощью фон Колера за последний месяц. Вот только получалось у меня через два раза на третий. Но, что радует, – в этот раз случилась именно третья попытка.

О минувшей только что опасности уже забыл – потому что подо мной оказалось глубокое ущелье, ко дну которого я сейчас летел. Полет продолжался довольно долго – не меньше десяти секунд, показавшихся мне вечностью. Перед самой землей, когда скальная поверхность уже стремительно приближалась, я извернулся спиной вниз и снова бросил кукри вверх что было силы. Закрыв глаза, снова потянулся к клинку, спиной ощущая страх приближающихся камней.

Не успел – мелькнула мысль перед самым ударом. Но вместе с захлестывающей паникой вновь пришла легкость невесомости, и я материализовался на месте брошенного ножа, как раз в тот самый момент, когда он завис в высшей точке броска. В этот раз разгоняться в полете до земли осталось метров семь. По сравнению с преодоленной бездной немного, но и не сказать, что низко – как из окна третьего этажа выпрыгнуть.

Приземлился я не очень удачно. Взвыв от боли в подвернутой ноге и от удара коленом в камень, я поднялся на ноги и, хромая, побежал прочь. Болело все жутко, но оставаться на месте просто нельзя. Ситуация – или беги, или умри. Обернулся только один раз – глянуть, что сверху ни камней, ни файерболов не летит.

Ни камней, ни файерболов вслед не летело. Зато, ясно видная на фоне красного неба, падала темная туша с волчьим телом и черными перепончатыми крыльями. И в когтистых лапах рухнувший демон держал изуродованное, разъеденное кислотой тело фон Колера.

– Вася, ты… молодец, – только и буркнул я, наступая на широкую кость опущенного крыла – словно на подножку, чтобы забраться демону на спину.

Взмахнули широкие перепончатые крылья, и рывком демон оторвался от земли. Я только перехватился за короткую жесткую волчью шерсть, стараясь сохранять равновесие.

Ощущение неожиданности его «предательства» хорошо запомнил. Но сейчас понял абсолютную правильность принятого демоном решения: пользуясь тем, что краснокожий убийца погнался за мной, Вася забрал тело фон Колера. Сделать это было необходимо, ведь с захваченным трупом создавшего гексаграмму профессора ее можно было вскрыть. Непросто, долго, но можно. Особенно для того, кто может меньше чем за пару минут сформировать из демонического пламени целых четыре полноценных копья.

Без тела же фон Колера для краснокожего демона – каким бы он ни был могучим, вскрыть защиту будет нереально, по крайней мере в ближайшее время. А если не в ближайшее, то оставшиеся на арене мои спутники и так умрут от жары и жажды. Так что Василий молодец, меня вроде как бросил, а остальных спас ненадолго, умыкнув труп фон Колера.

Превратившийся в устрашающего волкоголового монстра Василий между тем поднимался ввысь, к багряным облакам, – с каждым ударом крыльев унося нас все дальше и дальше от возвышающегося на скале замка.

– Мы сейчас куда? – чтобы хоть как-то отвлечься от боли во всем теле, мысленно спросил я, непроизвольно наклоняясь к волчьей голове демона.

– Не знаю, господин. Я сам здесь впервые.