Варлорд. Северное Сияние. Том I

Глава 6

Едва я произнес первые слова, принцесса мгновенно насторожилась.

– В чем дело? – совершенно другим тоном произнесла она, убирая со лба прилипшую мокрую прядь.

– Сегодня мне приснился темный кошмар про нижний мир, из которого я смог выбраться с трудом. И очень надеюсь, что ты сможешь помочь мне туда вернуться.

– Вернуться?

– Да. Я был не один, там остались мои спутники.

– Навигатор?

– Мертв. И это единственный, кого я знал из старшей крови, так что, кроме тебя, мне сейчас не к кому обратиться.

«Старшей крови?» – словно бы спросил взгляд черной принцессы. Я сам удивился формулировке, но из-за того, что старался говорить иносказательно, необычное определение само попросилось на язык.

– Печально, – вслух произнесла принцесса.

– Дерьмо случается, – пожал я плечами. В ответ наткнулся на слегка недоуменный взгляд и понял – здесь фраза «shit happens» крылатым общеупотребимым выражением не стала, в отличие от моего мира.

– Сколько… – произнесла Саманта и добавила беззвучно, так что только губы едва шевельнулись: – Там осталось?

В ответ я продемонстрировал ей открытую ладонь с растопыренными пальцами.

– Где создавался пробой?

– Архангельск, – ответил я без задержки.

– Archangel, – на английский манер повторила название города Саманта, покачав головой. Да, если на английском, название города произносится как «Архангел». Что, в сочетании с моей полевой формой инквизитора, сейчас выглядит довольно многозначительно.

– Когда сможешь быть в Московской компании? – после недолгого раздумья произнесла принцесса.

– Часа через три, – уточнил я время прибытия.

– Выход был неблизко? – ничуть не удивилась смуглянка.

– Именно, – ответил я и взглядом показал на форму, словно оправдывая ее наличие чрезвычайными обстоятельствами.

– Встретимся через три часа, в Nemetskiy dvor, – произнесла на русском название Саманта и отключилась.

Глядя в погасший экран, я почувствовал, как по спине стекает одинокая капелька пота. Даже не пальцы, руки начали подрагивать – потому что, если дело не выгорит… государственную измену я точно подниму. Если это, конечно, окажется выгодно тем, кто будет принимать решение. Вернее, тому, кто в случае моей неудачи будет принимать решение, – а это точно будет тот самый человек, который отправил мне фамильный перстень.

В мыслях об этом на второй план отступило даже впечатление от общения с черной принцессой. Которая своим деловым подходом, невозмутимостью и прагматичностью мне определенно начинала нравиться.

Снова связался с Элимелехом, и, едва озабоченный танцор вышел на связь, я произнес:

– Организуй мне доставку из аэропорта в Гостиный двор. Никто, кроме тебя, об этом знать не должен.

Элимелех после моих слов задумался.

– Знать должен только я?

– Да.

– В одиночку в случае чего я не смогу обеспечить полную безопасность…

Хотел было сначала сказать, что пусть еще возьмет Иру или Аду, но потом понял, что разделять змееглазых индианок не лучшая идея.

– Ира и Ада. Больше никто, – с ходу уловил я мысль Элимелеха.

Кивнув, танцор подождал пару секунд и, когда от меня не последовало никаких других указаний, отключился.

Оставшееся до посадки время я просто проспал. Проснулся от толчка, когда шасси коснулись бетона взлетной полосы. Самолет еще не остановился, а в кабинет, где я оставался, оповещая о прибытии, уже постучалась стюардесса.

Машинально осмотревшись – вдруг чего забыл, я вспомнил, что забывать, кроме свертка с рваным костюмом, мне нечего, и двинулся на выход. Кивнув стюардессе, произносившей дежурные прощальные фразы, сбежал по трапу и сразу заскочил в приоткрытую дверь вставшего вплотную микроавтобуса.

За рулем находилась Ада, а Элимелех и Ира сидели в салоне, вопросительно глядя на меня. Фургон моментально тронулся с места, разгоняясь.

– Московская компания, Немецкий двор, – вместо приветствия произнес я.

Ада вопросов задавать не стала, молча продолжала вести автомобиль. Ира с Элимелехом тоже молчали, но смотрели на меня очень внимательно.

– Меня здесь нет, вы меня не видели, – только и произнес я и после обернулся к танцору, – Эль?

– Да.

– Ты как-то говорил, что можешь поработать над путями отхода.

– Да.

– Начинай работать. Без паники, но, если что, план пусть будет.

– Принял.

От аэропорта до центра города езды было не больше пятнадцати минут. Вскоре за тонированными окнами замелькали фигурные фонари ночной Торговой набережной – по ней до места назначения уже рукой подать. Минута, и впереди показались ярко подсвеченные массивные башни.

Гостиный двор Архангельска в этом мире был не просто восстановлен в первозданном виде, но и значительно расширен. Да и сам город разительно отличался от своего прототипа из другой реальности. Здесь во второй половине двадцатого века Россия и коллективный Запад не находились по разные стороны идеологических баррикад мировой, а после холодной войны, торговые и культурные связи жестко не обрубались, а железный занавес на границе не возникал – что в корне изменило парадигму развития города.

Информации о таянии льдов, которое в моем мире подталкивало развитие навигации в Арктике, я не видел. Как и не слышал громких разговоров о глобальном потеплении. Но в этом мире были одаренные, работающие со стихией Воды, – и Северный морской путь получил здесь гораздо более раннее и масштабное развитие, а его трафик был сравним с проходимостью Суэцкого канала. Именно поэтому Архангельск, столица Северного морского пути, в этой реальности был городом, название которого мелькало на слуху у всего мира – как Сингапур или Гонконг в моем мире.

Еще с семнадцатого века Архангельск был торговыми морскими воротами России, но основание Санкт-Петербурга похоронило его развитие. В результате торговые представительства, объединенные в каменные палаты крепости, где раньше кипела жизнь, к девятнадцатому веку пришли в упадок и были разобраны на булыжники.

Сейчас восстановленные архангельские торговые палаты, как и сам город, так же были известны по всему миру; Русский и Немецкий гостиные дворы оказались воссозданы в первозданном виде. За ними, с соблюдением идентичного стиля, были построены еще два – Европейский и Атлантический, так что комплекс увеличился в два раза, а количество массивных пузатых башен по периметру выросло до восьми.

В центре же крестообразного общего двора между четырьмя торговыми палатами выросла главная башня, в которой находилось управление Северного морского пароходства. Венчал шпиль башни, кстати, золотой кораблик – близнец того, что находится на шпиле петербургского Адмиралтейства.

Комплекс был интернациональным, и не обошлось без некоторой путаницы, свойственной англосаксам – которые привыкли сеять по планете управляемый хаос. Немецкий гостиный двор, исторически занимаемый немецкими купцами, сейчас занимали англичане – они получили его в пользование после окончания Великой войны, пользуясь преференциями как союзники. И то, что англичане смогли выбить себе у русского царя исторически принадлежащую немцам часть, до сих пор вызывало некоторые трения между представителями Англии и Германии. Обиженные же подобной несправедливостью немцы ныне обитали в Европейском гостином дворе, в новоделе.

Отличились англичане и в другом: если Европейский и Атлантический гостиные дворы занимали официальные представительства стран – членов Европейского союза и Трансатлантического содружества, то в Немецком располагалась Московская компания – старая и частная английская торговая корпорация, возрожденная после начала освоения Арктики. Не такая известная, как Ост- или Вест-Индская компании, но торговая корпорация, которая по Северному морскому пути эксклюзивно торговала с Россией еще с шестнадцатого века.

Именно к служебным воротам Немецкого гостиного двора ведомый старшей индианкой фургон и подъехал. Не прощаясь, я выскочил из машины, которая сразу же поехала прочь, задом выезжая на дорогу.

Калитку в створке ворот передо мной распахнул вооруженный королевский морской пехотинец и без каких-либо вопросов повел меня по коридорам торговой миссии. Навстречу нам не попалось ни одного человека – видимо, были искусственно удалены, чтобы никто меня не встретил. Но мы и почти сразу свернули в неприметный закуток, после чего на лифте спустились на нижние, подземные, этажи.

Когда покинули лифт, оказались как в другом здании – аутентичный интерьер торговых палат семнадцатого века сменился практичным серым минимализмом хай-тека. Миновав несколько по-прежнему пустых коридоров, мы с морским пехотинцем подошли к серьезной на вид двери. Над которой я прочитал: «Mystery and Company of Merchant Adventurers for the Discovery of Regions, Dominions, Islands, and Places unknown».

«Компания купцов-путешественников, исследователей сокрытых земель, стран, островов и неизвестных мест». Первоначальное название, с которым еще в шестнадцатом веке английская корпорация пришла в Россию, и только после стала называться более просто: «Московская компания». Moskovy, Московская – по названию тогда еще страны, на западе известной как Московия, где живут московиты.

На страже у входа в двери тайной Компании расположились два гуркха в черной форме. Одному из них меня и перепоручил морской пехотинец, отправившись обратно, – мне он так и не сказал ни единого слова. Невысокий (с меня ростом) непалец открыл дверь и провел меня внутрь. Я обратил внимание на золотой значок на его воротнике-стойке – два скрещенных домиком кукри, причем один из них рукояткой вверх, второй вниз. Под клинками римская цифра IV, а над ними высокий плюмаж. 4-й собственный принца Уэльского гуркский стрелковый полк.

Вот этих ребят тут точно увидеть не ожидал – удивился я. Дислокацию всех воинских частей стран Большой Четверки мы не изучали, но о подобных подразделениях знали достаточно подробно. Потому что стрелки четвертого гуркского легкопехотного полка использовались британцами непосредственно против одаренных. И военная база полка находилась в Кашмире – на границе Британской Индии с Королевством Афганистан, где и в этом мире столетиями не прекращались локальные войны, будучи частью не законченной еще Большой Игры.

Между тем вместе с гуркхом мы прошли по нескольким безликим коридорам, проходя мимо дверей без говорящих табличек. Здесь уже встречались люди, которые на меня не обращали никакого внимания.

Вскоре сопровождающий притормозил и приоткрыл дверь, пропуская меня в приличных размеров помещение, напоминающее комнату для долгих переговоров. По крайней мере, здесь присутствовало все необходимое – круглый стол, выделенные места для голопроекций тех, кто участвовал в совещаниях удаленно, кресла для отдыха и даже чайный столик. За которым восседал довольно приметный краснолицый дядечка.

Очень занимательный господин, невероятно похожий на каноничного хоббита. Ноги только не босые, в ботинках. Они-то и привлекли мое внимание – туфли оксфорды с приметным тройным рантом, который используется в обуви марки Гренсон. Остальная одежка краснолицего «хоббита», как я его уже легко назвал про себя, соответствовала классическому кантри-стилю – коричневые твидовые брюки, клетчатая жилетка в тон, рубашка и красный галстук. Чуть ярче, чем багровое лицо с нездоровой кожей, носом картошкой и насупленными, кустистыми седыми бровями. Лысеющий хоббит за прической не очень следил, и несколько всклоченных прядей торчали в разные стороны.

Пил незнакомец, кстати, кофе, а не чай. И на меня он и не глянул. Даже тогда, когда гуркха закрыл за мной дверь, оставив нас в одиночестве.

– Здравствуйте, – приветствовал я краснолицего хоббита. Он на это вообще никак не отреагировал, только звучно отхлебнул кофе.

Осмотревшись, я прошел в центр комнаты, к круглому столу. Отодвинув один из стульев – все они были одинаковые, но этот мне показался более симпатичным, – я присел.

Краснолицый дядечка между тем посмотрел на часы, что-то недовольно пробормотал и еще раз отхлебнул кофе. Поперхнувшись и недовольно прокашлявшись, неизвестный снова сделал звучный глоток, всем своим видом демонстрируя раздраженное равнодушие к моей персоне.

Я только сейчас подумал о том, что с возможностями местной медицины этот господин – учитывая, где и в каком месте я его вижу, при желании мог бы выглядеть Аполлоном. Но не выглядит. Более того, своей неказистой внешностью сильно выделяется среди множества одинаковых идеальных людей толпы.

Почему так? Может, следует традициям, презирая новомодные веяния корректировки внешности? В Англии ведь традиции некоторых сословий регулируют жизнь общества настолько сильно, что далеко в стороне отдыхает даже казахская необходимость в пышной свадьбе. Вон и наряд у него как с картинки, родовитый аристократ на охоте.

Или хоббит передо мной – чистый одаренный или даже сильный одержимый – появилась у меня вдруг запоздалая догадка. Фон Колер ведь тоже непривычно высокий и достаточно нескладный, просто за его горделивой осанкой и властной аурой это не бросается в глаза.

Незнакомец в этот самый момент прокашлял очень уж раздраженно. Я сразу выругался на себя вполне обоснованно. Понимая, что хоббит если не мысли прочитал, то эхо моих эмоций точно уловил. Отвернувшись, я сделал вид, что изучаю противоположную стену и на него внимания не обращаю вовсе. Чтобы не создавать больше проблем ненужными мыслями и не привлекать внимание загадочного незнакомца, принялся считать про себя секунды.

Саманта появилась через тысячу пятьсот пятьдесят три. Распахнулась дверь, и запыхавшаяся девушка влетела в помещение порывом свежего утреннего бриза. Обернувшись, я осмотрел ее с головы до ног, невольно восхитившись.

Стиль одежды у нее соответствовал незнакомому хоббиту – на принцессе был классический британский охотничий костюм. Вот только если краснолицый седой дядька в своем виде органично бы смотрелся в лесу среди голых деревьев и пожухлой листвы, с вертикалкой наперевес и крутящимся под ногами ретривером, то Саманта… На ней были обтягивающие черные штаны, высокие сапоги, белоснежная рубашка с расстегнутым воротом и расстегнутый клетчатый жакет. Шляпку только кокетливую добавить, и прямо сейчас на обложку глянца.

Вид совершенно несопоставим с тем, в котором я увидел черную принцессу совсем недавно, – усталую, растрепанную, в полевой форме особой десантной службы. Сейчас такое впечатление, что над ее видом целая команда стилистов работала. Хотя это вряд ли – наверняка у нее, как и у Валеры, врожденное. Что и как ни надень, все к лицу. Это у меня проблема – в любом наряде, кроме боевой экипировки, если не приложить определенные усилия, выгляжу чучелом, причем наряженным Вовкой из Тридевятого царства.

Стоило только принцессе войти, как хоббит в своем углу неторопливо отставил чашку с кофе, звякнувшую о блюдце, и поднялся. Я наблюдал за ним краем глаза, отмечая неторопливость движений. Несмотря на которую он оказался у стола одновременно со стремительно двигающейся Самантой.

– Рассказывай, – произнесла принцесса, едва присев. Так, что мы теперь сидели втроем за круглым столом на равном удалении друг от друга. Я вместо того, чтобы начать рассказывать, бросил короткий и выразительный взгляд на краснолицего хоббита. Саманта удивленно взметнула брови, с немым вопросом.

– Меня зовут Артур. «Лорд Артур», – на английском произнес я, умудрившись при этом практически одновременно посмотреть и на принцессу, и на хоббита.

– Я знаю, как вас зовут, молодой человек, – мерзким голосом проскрипел тот с выражением, как будто только вышел из дома и на своей лужайке вляпался в оставленные соседским псом экскременты.

– Сэр Уильям Джон Галлахер, профессор физики и астрономии университета Глазго, – представила мне хоббита Саманта, явно удивившаяся, что мы еще не представлены.

– Физик-экспериментатор, если это вам будет интересно, молодой человек, – проскрипел хоббит, которого я уже невзлюбил. И о котором тем не менее слышал весьма много – фон Колер достаточно часто рассказывал нам о людях – первопроходцах темных искусств.

– А также главный научный консультант Его Величества, член Эдинбургского и Лондонского королевского общества. Наслышан, – произнес я. Зря это сделал, потому что на краткий миг возникло ощущение, что хоббит сейчас произнесет что-либо с интонацией Кирпича из фильма Snatch.

– Мы теряем время, – недовольно проскрипел сэр Уильям Джон, чем еще больше усилил мою к нему неприязнь. Кто бы мне еще говорил про потерю времени – сидел тут передо мной без семи секунд двадцать шесть минут, мог бы уже и поинтересоваться, в чем дело.

– Сегодня в семнадцать часов на Малой подземной арене новой гимназии Витгефта у нас проходила лекция по Славянскому язычеству, неофициально – первое практическое занятие по демонологии, – начал я рассказ.

Говорил быстро и сжато. Дополнительных объяснений не требовалось – уверен, что сэр Уильям знал все или почти все о новой гимназии Витгефта и о Малой арене: подобные заведения подготовки одаренных по значимости сравнимы с ракетными шахтами или стратегическими заводами в моем мире, о каждом из которых разведке конкурирующих стран известно.

– …Занятие проводил профессор барон Максимилиан Иванович фон Колер. Суть и план проводимой лекции профессор нам не объяснял. После краткого вводного слова он…

В этот момент я прервался, потому что хоббит неопределенно хмыкнул. Мне показалось, что таким образом он высказывает отношение к методам фон Колера. Ну да, очень уж выразительно кашлянул – по интонациям и выражению лица теперь понятно, что они с бароном прекрасно знакомы.

– Подробней, что за вводное слово, – требовательно произнес сэр Уильям Джон, перебивая меня.

– Нам были продемонстрированы проекции нашей планеты и одаренных, с указанием похожести души владеющего даром человека на ауру Земли. Объяснив применение астральной проекции…

В этот момент я чуть запнулся. Фон Колер же не зря потратил столько времени на хождения вокруг да около во вступительной части занятия. Наш мир – живой и моделью схож с человеком. Тот, в котором мы оказались, – мир мертвый… Эфир, душа – это пятый элемент, квинтэссенция. То, чего в мертвом мире нет. Это наверняка очень важно, вот только я пока не могу понять чем.

– …Далее профессор рассказал нам о принципиальной разнице плетений конструктов, создаваемых стихийными одаренными и одержимыми. О том, что даже на самом высоком ранге владения ледяная стрела сильного одаренного является ничем иным, как обычной большой сосулькой. Потом он пояснил о принципиально более сложном построении заклинаний плетения в темных искусствах, продемонстрировав нам змееглавую плетку седьмого ранга. После демонстрации профессор заставил нас задуматься, каким образом мы, одержимые, получаем слепки и образцы создаваемых плетений, но не дал на этот вопрос прямого ответа. Сказал, что мы направляемся за ним в опасное место, где каждый из нас будет находиться одновременно и в физическом, и в астральном теле. В опасное место, которое безопасно при наличии опытного навигатора.

Я сделал небольшую паузу, после которой краснолицый хоббит кивнул, показывая, что все понимает, дополнений не нужно и я могу продолжать.

– На занятии нас было шестеро. Вся сборная команда гимназии Витгефта по практической стрельбе, пять одержимых и один оборотень. Включив защиту внешнего периметра, профессор фон Колер начал создавать защитный конструкт, гексаграмму Щит Давида. Но когда он наносил последнюю линию, кто-то ему помешал…

Глаза хоббита расширились, и он посмотрел на меня так, словно я атаковал его воинствующим невежеством. Даже ладонью по столу стукнул. Насупившись, сэр Уильям Джон раздраженно свел кустистые брови и сверкнул глазами. Меня он исправлением не удостоил, коротко глянув на Саманту.

– В момент начала создания плетения, особенно такого сильного, никто не может помешать, – произнесла принцесса сразу после взгляда сэра Уильяма.

– Но я отчетливо видел, как профессор в момент нанесения последней линии гексаграммы понял, что происходит что-то неладное. Он словно сопротивлялся кому-то, и последняя линия легла криво, не закрывая мою вершину.

– Самому себе он сопротивлялся, – буркнул хоббит, возмущенно засопев и отвернувшись к стене. Вновь предоставив говорить Саманте, как будто объяснять мне столь очевидные вещи было ниже его достоинства.

– Представь, что ты нажал на кнопку спуска пистолета, – проговорила Саманта. – После этого происходит немало действий – удар бойка по оружию, взрыв капсюльного состава, воспламенение заряда, отделение пули от гильзы et cetera. В тот момент, когда твой навигатор положил первую линию, создавая гексаграмму, он, считай, нажал на спуск, начав плести конструкт. Защита периметра же была включена, ты сказал?

– Да, – кивнул я, уже начиная что-то понимать.

– Значит, никого рядом с вами в этот момент не было и быть не могло. Твой навигатор просто в последний момент почувствовал неладное и сам исправил конструкт. Причем для этого ему потребовалось… титаническое усилие. Не думаю, что кто-либо из тех навигаторов, кого я знаю, могли бы совершить подобное. То, что он сделал, – это не просто – если применять мою аналогию, это не то, что увести ствол в сторону. Он будто догнал пулю и изменил направление ее полета.

– Получается, профессор сознательно оставил открытой одну вершину, чтобы я смог покинуть гексаграмму?

– Именно.

– Зачем он это сделал? – машинально поинтересовался я севшим голосом. Перед глазами в это время у меня стоял фон Колер с искаженным лицом – за миг перед тем, как на него попала вышедшая из-под контроля Тьма.

– Навигатор, когда открывает пробой в мертвый мир, видит дальше, чем те, кто идет вместе с ним, – пояснила Саманта. – Значит, он увидел, что пробой ведет не туда, куда должно. Или же что с другой стороны вас ждет кто-то опасный.

В некоторой растерянности я посмотрел на принцессу. Получается, фон Колер увидел, что в крепости нас ожидает опасность, и дал шанс покинуть гексаграмму хотя бы одному мне?

Моя ангел-хранительница сказала, что это была атака не на меня. Но если нам помешали не из нашего мира, а из нижнего, то кто тогда и на кого проводил эту атаку?

– Может быть, мы продолжим? – нарушая повисшую паузу, язвительно поинтересовался сэр Уильям Джон. Его фраза подействовала на меня как ледяной душ, и я встряхнулся.

– После того как профессор фон Колер изменил процесс плетения конструкта, истинная Тьма вышла из-под контроля. Он получил повреждения, несовместимые с жизнью. Когда…

– Подробнее! – сказал как плюнул хоббит.

– Я находился в мглистой пелене, видел происходящее не очень хорошо. Точно могу утверждать, что Тьма попала ему на грудь, сожгла часть плоти вместе с ребрами. Также у него отсутствовала нижняя челюсть.

– Дальше.

– Когда гексаграмма была завершена, вместе с последней кривой линией, мы отправились в другой мир. Появились в месте, напоминающем Гранд-Каньон в Северной Америке. Красное небо, багряные облака, сухо и очень жарко. Старая крепость на вершине скалы, на одной из башен арена. Заброшенная – сверху ребрами натянуты шесты, на них истлевшие тенты.

Помня о названии над дверью – Компания купцов-путешественников, исследователей сокрытых земель и неизвестных мест, – я сделал короткую паузу, глядя на хоббита. Начиная понимать, почему именно такое название на табличке, а также причину нахождения здесь сэра Уильяма Джона Галлахера – легенды среди одержимых, как говорил о нем фон Колер. Сам легенда в это время под моим взглядом словно нехотя кивнул, показывая понимание, о каком месте идет речь.

– Мы вшестером оказались на равноудаленных друг от друга ложах, по краям арены. Профессор фон Колер – в центре, в яме для поединков.

– Он умер до того, как вы переместились?

– Нет, уже в другом мире, – вспомнил я, как профессор еще кричал на красном песке другого мира, когда Тьма пожирала его тело.

Сэр Уильям Джон кивнул. Выражение лица у него при этом стало такое, что очень и очень мне не понравилось. Но ничего переспрашивать я пока не стал, продолжив рассказ.

– На арене был старший демон и некоторое количество низших тварей. Пятеро из моей команды оказались в закрытых вершинах гексаграммы. Я в открытой. Сразу после перемещения мне пришлось сбежать, и…

Вновь сэр Уильям Джон хлопнул ладонью по столу.

– Четко и подробно, сколько и кого видел на арене и в крепости, – проскрипел хоббит.

Если честно, то сэр Уильям Джон уже вызывал у меня стойкую неприязнь. Легенда легендой, то это не отменяло того факта, что он оказался довольно пренеприятным типом. Впрочем, то, что хоббит начинал меня подбешивать своим снобским видом и показательным язвительным пренебрежением, к делу отношения не имело, эмоции я контролировал. Тем более что просьба описать подробно, кого я увидел на арене, была вполне уместна.

– В центре арены, в яме площадки для поединков, где появился профессор фон Колер, находился гуманоидный демон. Ростом выше двух метров, красноватая кожа с коричневыми пигментными пятнами, отсутствие растительности на лице и теле. Оранжевые, заполненные демоническим пламенем глаза, за спиной среднего размера перепончатые крылья.

Сэр Уильям Джон после моих слов переглянулся с Самантой. Причем в его взгляде четко читалось пренебрежение.

– Инфернал, – произнесла принцесса и пояснила в ответ на мой недоуменный взгляд. – Демон, описанный тобой, – это инфернал. Они оперируют Огнем, не демоническим пламенем.

– Этому инферналу, видимо, никто не рассказал, что ему положено оперировать Огнем, – пожал я плечами и добавил: – Потому что в глазах у него точно горело демоническое пламя, а не Огонь.

– Много ты видел демонического пламени, – хмыкнул хоббит.

– Я прошел инициацию в огненной стихии, – позволил я себе чуть покровительственного тона, – уж демоническое пламя от стихийного огня отличу.

– Bullshit, – произнес краснолицый профессор, что можно было перевести как «херня, не верю».

– Конечно херня! – сдержаться мне не удалось. – Я ведь подписался на перспективу государственной измены только ради того, чтобы навешать вам лапши на уши и произвести впечатление на прекрасную леди, – скопировав его язвительный тон, уже более спокойно произнес я.

– Все ошибаются. Продолжай, – негромко произнес сэр Уильям, глядя на меня с прищуром из-под кустистых бровей. Словно говоря, что он меня насквозь видит и ни капельки не верит. Спорить я не стал и продолжил рассказ.

– У ложи, где я оказался, находилась стая низших тварей – похожих на адских гончих, только без Тьмы…

– Гиены, – подсказала Саманта.

А ведь действительно, как гиены – поразился я тому, как в момент знакомства угадал с их названием.

– Стая гиен, штук двадцать. Кроме этого, рядом со мной находилось четверо мутантов с костяными гребнями на руках.

– Бурбоны, – подсказала принцесса.

– Как? – переспросил я.

– Barebones, – отчетливо произнесла Саманта.

Bare – голый, bone – кость. Вот только слово «barebone» принцесса в первый раз произносила по-другому, как «Бурбон» – созвучно с французской королевской фамилией. Типичный английский юмор – британцы часто так делают, не принимая никаких претензий и смеясь наедине сами с собой.

Я, рожденный в СССР под русскими осинами, каким-то неведомым образом унаследовал идеальный французский выговор и такое же идеальное понимание английского юмора. Правда, очень долго об этом просто не знал – и расстраивался, когда мои шутки казались смешными только мне и никому другому (а островных англосаксов рядом не было). Вот как глобализация пошагала по миру, через много прожитых лет я узнал, что у меня в наличии, оказывается, есть черта, присущая настоящему британцу.

Еще надо будет потом узнать, как костяных тварей официально называют. Могу ведь попасть в неудобную ситуацию, обидев кого-либо: может, назвать мутанта бурбоном в присутствии франкофона так же неуместно, как и употребление слова «лягушатник».

– Рядом со мной оказалось четверо бурбонов. Они неожиданно умерли, а гончие, к счастью, отвлеклись, поэтому я смог покинуть арену.

– Инфернал тебя не заметил? – поинтересовалась Саманта.

– Он же был занят слепком Макса, – язвительно буркнул сэр Уильям Джон.

– Нет, – посмотрел я в глаза хоббита, одновременно пытаясь переварить смысл услышанной фразы. – Инфернал меня сразу заметил и кинул четыре копья, сотканных из демонического пламени. Первые два практически одновременно, с двух рук. По мне чувствительно попало пару раз, так что я уж смог разобраться, Пламя это или Огонь, – скопировав язвительно-поучительные интонации хоббита, ответил я.

Саманта с сэром профессором вновь переглянулись. Когда сэр Уильям Джон повернулся ко мне, в глазах его сквозило крайнее недоверие. Но комментировать он не стал, взглядом попросив продолжать.

– Инфернал ни убить, ни догнать меня не смог, а…

– На что отвлеклись гиены?

– Со мной оказался подчиненный демон, сжатый в статуэтке артефактной компрессии. Я бросил его в стаю, он их отвлек. После этого я не стал задерживаться на арене и смог по коридорам крепости убежать от инфернала.

– Смог убежать, – проскрипел сэр Уильям Джон, – опаленный демоническим пламенем?

– Я же не сказал, что это было легко, – удивленно посмотрел я на него. – В одном из залов я наткнулся на пару десятков бурбонов, и мне пришлось выпрыгнуть в окно.

– Во двор? – недоверчиво спросил хоббит.

– Нет, наружу.

– Там пропасть!

– Я. Не говорил. Что это было легко, – еще раз, уже сам демонстрируя раздражение, повторил я.

После чего сразу вздохнул устало: потому что Саманта смотрела на меня с недоверием, а сэр Уильям с откровенным предубеждением. Бывает так, да – оснований не верить человеку нет, но ты ему все равно не веришь, потому что озвучивает он невероятные вещи, похожие на неуместную шутку. Так же, наверное, смотрели на собеседника немцы, когда слышали, что сборная Германии на чемпионате мира по футболу проиграла Южной Корее.

Убеждать времени особо не было, поэтому я просто вытянул руку над столом. И уже через мгновенье ощутил в руке тяжесть кукри. Без задержки, прямо из положения сидя швырнул его вперед, в пространство между Самантой и профессором.

С демонстрацией чуть было не попал в глупое положение – потому что, телепортировавшись к клинку, едва успел затормозить перед стеной, довольно ощутимо в нее врезавшись. С невозмутимым видом, словно так все и было задумано (airborne style, baby), обернулся и встряхнул ножом, словно сбрасывая с клинка кровь. Отпущенный кукри мгновенно растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкую пелену подернутого дымкой воздуха.

После того как я провел на сковородке мертвого мира несколько часов, раз за разом телепортируясь к брошенному клинку, еще вчера казавшееся сложным действие сейчас ощущалось совершенно естественным. Мне теперь, наоборот, было сложно ошибиться – как водителю, долго ездящему на механике, сложно добиться того, чтобы машина на первой передаче заглохла, а не тронулась с места.

Быстро вернувшись на свое место, я посмотрел только на профессора.

– Да, там глубокая пропасть. Но затормозил у самого дна я примерно так. Еще какие-либо сомнения?

– Продолжай, – дернул мясистым носом сэр Уильям Джон, нахмурив еще более встопорщившиеся брови.

– После того как я оказался на дне пропасти, прилетел мой демон. Пользуясь тем, что инфернал погнался за мной, он смог забрать и принести тело профессора фон Колера.

– Что за демон?

– Низший демон, не знаю, как его зовут. Он ко мне случайно попал, – пожал я плечами, недоумевая самому себе. Потому что, действительно, как-то ведь и не удосужился узнать, что за демон у меня в услужении и какой у него ранг в классификации.

– Как он хотя бы выглядел в истинной форме?

– Волчья голова и тело, но крупнее оригиналов, драконьи крылья и хвост, размер чуть больше лошади, – дал я полное описание.

Саманта невольно отпрянула, откинувшись на спинку стула, а профессор, как показалось, увидел перед собой ожившее ископаемое. Что удивительно, он промолчал, но глядел на меня так, словно вот прямо сейчас готов спросить: «Что ты такое?»

– Перстень Макса? – резко спросил профессор, встряхнувшись и избавившись от шока услышанного.

– Со мной, – кивнул я.

– Тело?

– Осталось в мертвом мире. Его охраняет демон, по нашей договоренности он уже должен был найти место неподалеку от замка, чтобы можно было навести маяк.

– Кто знает о том, что ты был в мертвом мире?

– Кроме вас двоих, никто.

– Кто тебя лечил? Раны от демонического пламени невозможно…

– Возможно, – специально, из вредности, невежливо перебил я его, не дослушав до конца. – Я вернулся в этот мир по личному маяку на родовой алтарь.

– И? – недовольно фыркнул, почти крикнул профессор.

– Упал в бассейн с водой… ну, не водой, что там в родовом источнике за жидкость, не знаю. И как-то излечился, механику не понял.

Краснокожий профессор захотел что-то сказать – даже рот открыл. Рот так и оставил открытым, глядя на меня. По-моему, фраза «Что ты такое?» все ближе и ближе.

– Хорошо, – закрыв рот, кивнул краснолицый хоббит, задумавшись.

– Сэр Уильям Джон?

– А? – почти нормальным голосом ответил профессор. Видимо, настолько задумался, что забыл о том, что на меня следует смотреть как на недоразумение.

– Максимилиан Иванович жив?

– Нет, – отрицательно покачал головой профессор. – Объясни ему, – махнул он рукой Саманте и отвернулся в глубоком раздумье, полностью уйдя в себя.

Прежде чем заговорить, Саманта прикрыла глаза и склонила голову, выражая мне сочувствие. И только после секундной паузы заговорила.

– Ты знаешь, что мир, в котором ты оказался, мертв?

– Да, мне сказал об этом демон.

– Твой навигатор перед путешествием в другой мир показал вам одаренного с аурой эфира и наш мир с аурой эфира. Когда умирает любой одаренный, в том числе одержимый, его душа становится частью мира. Планета словно забирает ее себе, растворяя.

Не скрывая удивления, я смотрел на английскую принцессу, которая в пару фраз объяснила мне буквально фундаментальные вещи. Причем до безумия простые – как я раньше этого не понял, даже не знаю.

– Из воды мы вышли, в воду и вернемся… – процитировал я.

– Да, все верно. Мертвый мир, в который вы попали, своей души, эфира, больше не имеет. И когда в нем умирает… не знаю насчет стихийных одаренных, ни одного, думаю, там еще не было. Но когда в нем умирает одержимый, это смерть истинная – астральной проекции просто… грубо говоря, не за что зацепиться, а аура эфира, душа, потеряв якоря в виде физического тела и астральной проекции, которая вне эфира существовать не может, просто растворяется, также погибая.

Некоторое время мне потребовалось, чтобы уяснить сказанное, после чего я кивнул.

– Зачем фон Колер привел нас в этот мир?

– Ты сказал, он демонстрировал вам плетение седьмого ранга.

– Да, змееглавая плеть.

– И сказал, что объяснит, каким образом можно выучить плетение этого конструкта.

– Именно.

– В мертвом мире, когда ты убиваешь любого владеющего даром, ты имеешь шанс забрать его слепок души и, в зависимости от умения и везения, часть знаний. Ты в курсе, что каждый пятый одержимый погибает после инициации?

– Да.

– Большая часть этих случаев – это не потеря контроля, как принято заявлять официально, а смерти на аренах нижних миров. И это наша общая тайна.

После слов Саманты я понял, что мое спорное решение обратиться именно к английской принцессе, а не к имперским чинам, фээсбэшникам или окольными путями пытаться найти родственников Валеры не такое уж и спорное. Как чувствовал.

В смешанных чувствах я смотрел на прекрасную смуглянку напротив, которая с будничным видом излагала такие удивительные, меняющие мое представление о мире вещи.

– Почему только каждый пятый? – задал я вопрос.

– Потому что по Темному пакту – истинному Темному пакту, недавно инициированные одержимые сражаются на арене только с низшими демонами. Демонов гораздо больше, чем нас, и они участвуют в поединках несмотря на гораздо более низкие для себя шансы – в случае победы приз для них достаточно велик, чтобы рисковать. Поединки происходят в нейтральных местах, таких как крепость Карраг, в которой вы оказались. Вот только если там в момент вашего прибытия был…

– Инфернал? – подсказал я, когда Саманта замялась.

– Это… не инфернал, – глянула на меня своими пронзительными голубыми глазами растерянная принцесса. – Я не знаю, кто это. Но можно утверждать уверенно, что твой навигатор профессор фон Колер его почувствовал и попытался как-то исправить ситуацию.

– Так, – в этот момент произнес сэр Уильям Джон, как будто и не прекращал участие в разговоре. – У нас есть два варианта действий. Первый – мы идем по маяку, к телу Макса. Это плохой план, потому что Карраг без крыльев неприступна и мы можем просто поцеловать ворота и удовлетвориться этим…

– Но…

– Но твой демон, даже если это действительно Мархосиас, больше чем трех человек или четырех гуркхов на стены за раз быстро не поднимет! – раздраженно перебил меня профессор. – Вариант второй. Я знаю, как открыть пробой в Карраг, и знаю точные координаты арены. Мы можем отправиться туда с группой до двадцати человек и вернуть обратно звезду, созданную Максом.

«Ты можешь вернуться в наш мир и зеркально восстановить Щит Давида с этого же места, повторив работу твоего навигатора», – вспомнил я слова своей ангел-хранительницы, о роли которой, естественно, умолчал.

– Но… – произнес я, по виду хоббита понимая, что он что-то недоговаривает.

«Но ты совсем туп, юный падаван?» – очень отчетливо сказал мне его взгляд.

– Но для этого нам необходим доступ на Малую арену твоей гимназии, – поражаясь моей недогадливости, произнес сэр Уильям Джон.

«Fuck!» – отреагировал мой внутренний голос.

Действительно, арена ведь сейчас закрыта периметром активированных щитов. И снять защиту можно либо изнутри, либо по решению комиссии во главе с директором гимназии. Очевидно же – просто, вспоминая разговор с ангелом, я об этом не подумал.

– Примерно так же скажут те, когда наши мальчики устроят яркий фейерверк, уничтожая щиты, – довольно мерзко усмехнулся краснолицый хоббит, явно предвкушая веселье. – И да, действовать нам будет необходимо очень быстро.

Боюсь даже предположить, но мне кажется, что мы с ним в чем-то похожи. Возможно, он тоже энергетический вампир и чужие горящие по его вине задницы поднимают сэру профессору настроение.

Господи, неужели я, когда вырасту, стану таким же гнусным старикашкой?

– Если попробовать сходить на разведку по маяку…

– Можно попробовать, – согласно кивнул сэр Уильям Джон, сейчас глядя на меня с особенно мерзким выражением лица. – Вот только во Втором Инферно через пару часов уже наступит утро.

Теперь настала моя очередь откидываться на кресло.

– F-fuck! – теперь уже вслух произнес я.