Северные волки (СИ)

ГЛАВА 25. Выкуп

Послы от графа прибыли утром второго дня. Ждали их в том же монастыре. Лучше было не показывать где Режущий волны. Он надежно прятался в расщелине и тот, кто не знал, вряд ли бы смог его отыскать. И если что пойдет не так, выжившие вернутся домой. Если же что-то случиться с кораблем… Берта сидела на ступенях монастыря и ждала. Кто бы спросил чего, не смогла бы ответить. Просто чувствовала… непонятное чувствовала.

Она была не первой, кто увидел въезжающий во двор отряд из шести человек. Но царапнуло что-то. От одного взгляда на воина, по правую руку от того самого седобородого, что в ее видении сетовал за перемирье. Он был опасен. Как змей в высокой траве. И Берта решила не спускать с него глаз.

По левую был другой, тот, который говорил, что северян нужно перебить. Трое простых солдат позади тащили сундук. Судя по тому, как они потели и гнулись, набитый до самого верха, если не камнями, то немалым богатством. Седой воин спешился и сделал шаг вперед.

Он не кланялся. Но в его взгляде не было ни страха, ни презрения. Так смотрят на равного противника. Он коротко кивнул в знак приветствия и спросил, понимает ли его северный воин.

— Я знаю твою речь. В наших землях еще есть рабы, что помнят родной говор, — усмехнулся Хальвдан. — И скоро появятся новые. Зови меня Хравн.

По лицу немолодого фракийца прошла тень.

— Меня зовут Эд Лавьи. Я пришел говорить о пленниках. Хочу выкупить их.

— И сколько стоит, по-твоему, жизнь наследника вашего ярла? — склонил он голову к плечу. — Большого вождя по-вашему, — пояснил Хальвдан, заметив, как нахмурились брови Эда.

Тот потер бороду. И глаза его блеснули лукавством. По знаку Эда вынесли вперед сундук и откинули крышку. Берта сделала шаг и застыла. Еще никогда ей не доводилось раньше видеть такое богатство. Множество украшений, тонких женских и более массивных мужских, серебряные кубки украшенные камнями, каких не было даже в монастыре. И, конечно же, монеты с ликом короля.

— Сколько зерна можно купить за это? — спросила она на фракийском, слабо представляя ценность блестящего метала.

Пожилой воин снисходительно посмотрел на нее, даже не удивившись ее речи, и как ребенку пояснил:

— На это можно купить зерна столько, что хватит прокормить пол графства. Его слова отдавались горечью во рту.

— И вы позволили умирать детям и старикам от голода? — прошипела она, положив руку на рукоять ножа, что Кнут оставил ей.

И только сделав шаг к воину, поняла, какую ошибку сделала.

Словно охотящийся змей, обвились руки воина, что вызвал опаску в ней с самого начала. И у горла оказалась острая сталь. Холодная, как стылые туманы, что расстелились тут же под ногами.

Кто-то что-то выкрикивал. Кто-то молчал. Змеем шипел в ухо фракийский воин. Но Берта не слышала их.

Она смотрела, как привычно жгутами скручивается туман. Чувствовала, как ползет по ногам. Забирается под рубашку. И, казалось, стихли все звуки. Выпитые туманами, и женщиной, что пряталась в них.

— Берта-Берта, — покачала она головой. — Вот мы и встретились снова. Ты рада?

— Нет! — просипела она, чувствуя, как тепло покидает ее тело.

Губы уже едва шевелились. А пальцев на руках и ногах и вовсе не чувствовала. Стылые туманы обнимали ее, и стало ясно — в живых ей не остаться. Слишком близко подобралась Хель, чтобы отпустить.

— Я могу забрать кого-то другого. Выменяй жизнь любого из них на свою, Берта. И ты останешься жить. Долго жить. Познаешь счастье быть женой и матерью…

— Ты не знаешь этого, — совсем тихо сказала она.

Женщина с сине-белым лицом оскалилась синими клыками. Сделала шаг вперед и провела кончиками пальцев по лицу девушки. И тут же изморозь разрисовала ее кожу белым кружевом.

— У всех женщин судьба одинакова, — сказала она. — Подумай, Берта…

Но даже если бы она и хотела ответить согласием, не смогла бы. Холод сковал ее горло. И совсем немного оставалось до того, чтобы остановилось сердце. Она не чувствовала, как чуть сильнее прижалась острая сталь к ее горлу и потекла еще горячая кровь за воротник. Она криво улыбнулась жуткой великанше. И поджала губы, не желая даже сейчас связываться с ней. Если такова нить ее судьбы, пусть так и будет.

И уже смирилась с судьбой, когда тело ее начало заваливаться на бок, увлекаемое весом другого, более тявжелого тела. А холод медленно и неохотно отступать. Но об этом Берта подумала как-то вяло. Казалось, что туманы высосали слишком много тепла из ее тощего тела. Ее сотрясала крупная дрожь. И коснувшиеся ее лица руки показались обжигающе горячими. Настолько, что хотелось отпрянуть. Но они все равно подхватили ее, прижали так, что казалось, будто ее окунули в кипящее масло.

— Тише, Берта. Не нужно отбиваться, — сказал Хальвдан, обжигая слишком горячим дыханием ее лицо.

Он еще никогда так не боялся. Никогда его сердце не знало страха. Но сегодня… если бы стрела Ульва не оборвала никчемную жизнь труса, что прикрылся женщиной, он бы не дал умереть ему так легко. Выменять пленников на вельву… да они все вместе не стоили и волоса с ее головы. И сейчас Хальвдан готов был показать им, как мало стоят их жизни. Даже то, что если до заката послы не вернуться во фракийских лагерь, полторы сотни воинов выйдут против них, не остановило бы его.

— Сделай что-нибудь, — просил он Хельги, кутая Берту во все, что мог найти в этом убогом жилище никчемного бога.

— Я бессилен, — отвечал тот, пожимая плечами. — Она всегда будет слишком близко к великанше. Гесса Колдунья крепко связала их нити.

Хальвдан скрипнул зубами. Резко развернулся и вылетел во двор, где его ждали уже пять связанных фракийских послов. Он хотел крови. Хотел, чтобы они кричали от боли и просили пощады. Словно это могло помочь. Вернуть его вельву назад. Тяжелая рука Бьерна легла на плечо и сжала так, что могло показаться, тот хотел вывернуть его.

— Ярость правит твоим разумом, Хальвдан. И как твой кормчий скажу, что такой корабль не пристанет к берегу. Его пожрет Ран, и только щепки вынесет на берег. Думай не как влюбленный юнец, а как хевдинг.

И тут же отпустил. Хальвдан повел плечом, прогоняя остатки боли.

— И что теперь?

— Улье отомстил за нее. Да и чувствую, что девочка выкарабкается из жадных лап Хель. А ты поговори с Эдом. Я уверен, что он не хотел такого. Он расстроен и зол на своего человека. Я вижу это. Твои воины пойдут за тобой в Вальхаллу хоть сейчас. Но хочешь ли ты сам этого. Или все же лучше вернешь женам мужей, а детям отцов.

Любимец Богов неохотно кивнул. Перевел дыхание. И быстрым шагом направился к связанным послам.

Эд сидел, свесив голову на грудь. Он не сопротивлялся, когда люди Хальвдана его связали и бросили на землю. Не просил пощады, а только выслушать его. Что ж, хевдинг готов был слушать. Пока.

— Скажи мне, почему я не должен тебя убивать, — рыкнул Хальвдан ему в лицо. Пожилой воин прищурился, словно плохо видел.

— Ты можешь убить меня. И моих людей. И погибнуть сам. Но я скажу, пусть ты и не поверишь, что Фульк действовал не от моего имени. И даже не от имени Его Милости. Он был в той битве.

— Трус, что показал спину врагу.

Эд не стал ничего говорить на это, просто продолжил:

— Мы встретили его два дня тому.

— Ты шел с откупом, откуда знал, что ваш наследник у меня?

— Кто не знает мальца де Фрюльи, тот может и не понял бы, что он первым делом поскачет защищать святую обитель. И я скорее надеялся, что он жив, чем знал наверняка. Фульк отговаривал его. Твердил, что даже с отрядом Вертена им не справиться с вами. Но парень слишком горяч. И думает не головой, а сердцем. Я молю Господа нашего, чтобы это выветрили из него годы. Но даже не это тревожило Фулька больше всего. Он все твердил, что в ваших рядах есть ведьма, что плела колдовство во время боя. И если бы не она, то фракийские воины одержали бы победу. Он винил ее в смертях своих солдат. Пленении Рене… во всех неудачах, что обрушились на наши земли, — Эд поджал губы, словно искал подходящие слова. — Хравн Северянин я не хочу, чтобы пролилась кровь. Я хочу только мира нашим землям…

Хальвдан молчал. Сжимал и разжимал пальцы, что то и дело тянулись к Великанше Битв.

— Я отпущу тебя. Но добро, что ты принес, останется. Уйдут и люди, что пришли с тобой. Но пленники останутся. Я отпущу сына твоего ярла. Но когда мои люди взойдут на корабль. И если увижу, что следом за нами идут твои люди — отправлю их всех в Хель.

— Как я могу тебе верить?

— Так, как и я тебе. Никак. Я не стану тебя убеждать довериться моим словам. Потому как сам не знаю, хочу ли этого. И все же выбирать тебе.

— Я доверюсь тебе. Потому, что вижу, ты человек слова, — ответил Эд, глядя ему в глаза.

Хальвдан поджал губы. Не такого ответа он хотел. Но нужен был именно такой.

— Отпустите их, — велел он Кьяртану. У воина заходили желваки на щеках.

— Они чуть было не убили вельву, — процедил он сквозь зубы.

Хальвдан похлопал его по плечу и не сказал ни слова. Он едва дождася, когда фракийцы покинут стан и сыны Норэгр соберут добычу. И только после этого чуть не побежал снова к Берте.

Путь обратно казался слишком долгим. И, едва его скрыла от глаз людей из его хирда, темнота переходов, как Хальвдан побежал так, словно за ним гнался Фенрир. И все равно казалось, что опаздывает.

Но когда влетел в келью, где оставил Берту, застыл, не в силах ни сдвинуться с места, ни отвести глаза.

На узком ложе лежали двое. Его вельва и его же брат Ульв. На них не было одежд. А тела их сплелись. Он смотрел, как руки Берты обвиваются вокруг тела Рыжего Лиса. Как она прижимается к нему все тесней. Как он склоняется к ее лицу… Хальвдан вышел тихо. Чтобы не тревожить их. Еще никогда ему не было так больно. Словно его сердце вырвали и вместо него залили расплавленное железо. И оно твердело. Застывало.

Что же, Ульв заслужил награду. Это его стрела пробила глаз труса по имени Фульк. Да и кто ему вельва? Дар богов. Он ведь сам говорил, что никто не сможет заменить ему Инглин.

И какой из богов преподнес ему такой дар? Фрейя? Или может Локки? Или норны были не в духе, спутывая нити их судеб?

Хальвдан растер руками лицо.

— С Бертой все хорошо? — спросил Кнут, хмурясь и скрипя зубами.

— Лучше, чем ты себе можешь представить, — холодно ответил Хальвдан.