Сэйл-мастер

Глава 22, о мокрых и эфирниках

Балл заставила принести Малую Клятву неразглашения только Катерину — чтобы та не могла рассказать, где обнаружили «Присциллу» и что с нее сняли. Для прочих капитан ограничилась просьбой «сохранять в тайне до особого распоряжения». Это как будто провело незримую черту между вторым штурманом и остальным экипажем. Вроде так же собирались играть в кают-компании и пели, и все так же продолжала младший штурман готовить прекрасные обеды, но что-то стало другим. А может быть, это сама Катерина не хотела лезть в чужие дела, где ее никто не слушал?

На следующий день после встречи в космосе Сашка выловил Василия в трюме. Тот по обыкновению поприветствовал его пузырем и ухмылкой. Однако стоило штурману задать интересующий его вопрос, — а именно, где Василий работал раньше — как домовой сразу посерьезнел.

— В жизни всякое бывает, — ответил Христофорыч совершенно трезвым голосом. — Я о своей доле не жалею. Ну а Княгиня знает, что я пострелять люблю.

Больше ничего он не добавил. А Белобрысов не стал спрашивать. Где может домовой научиться управлять пушкой с фронтирной боевой начинкой? Там же, где менш и вампир.

Еще пару дней спустя, помогая Саньке при калибровке орудийных заклятий (рутинная обязанность, которую должны были выполнять по очереди все члены экипажа), Сашка вполголоса сказал.

— Санька, мне кажется, что-то нехорошее намечается. Чем дальше в лес…

— Тем ближе вылез! — беззаботно отозвалась та. — Ну, вот ты хотел приключений, хотел, чтобы капитан тебя уважала и любила — ты своего добился. А чего будет дальше — гадать без толку. Живи, пока живется. К смерти, небось, не опаздываем.

Ничего на Майреди особенного не было, лежала она вдали от освоенных путей, и пустовать бы ей еще забытые боги знают сколько, если бы однажды там не высадились бездоры. Или чебурашки. Или чебураторы. В общем, ксеногуманоиды (или, по версии отдельных шутников ксеномаусоиды, а то и ксено микки-маусы). Для них, в отличие от людей, на этой планетной системе свет клином сошелся: их странное чародейство и еще более странная математика породили страшнее для неподготовленного ума многокомпонентное заклинание, позволяющее делать прямой межпланетный переход.

Точно про этот способ космопроходства знали одно: ритуал поиска новой планеты — чрезвычайно сложен, а число конечных точек — ограничено. Каждой новой планетой чебураторы дорожили до невероятия, что и заставило человеческие спецслужбы к ним приглядываться.

Люди — странные существа, не важно, вампиры это, оборотни или менши. Норовят подгрести под себя все, что плохо лежит, даже если им это не нужно. Короче, Майреди начали заселять и эксплуатировать. Сразу выяснилось, и что почту отправлять через нее дешевле, и самогон из местных одуванчиков особенно вкусен — нашлась масса причин.

До открытого конфликта так и не дошло: чебурашки терпели назойливое внимание людей, пускали туристов, отправляли на Землю своих ксенологов и даже религиозную миссию. Но бурных контактов между цивилизациями не было: наверное, сказывалась, как ни странно, разница в росте.

Кстати, материнскую планету бездоров так и не нашли — людей туда проводить своим путем они отказались, а поиск на эфирных судах ничего не дал.

Хороший, полностью оборудованный порт на Майреди имелся. Даже не один. Эфир здесь не гудел как вокруг Земли, но и не пустовал. С Оловатью тоже не сравнить, а вот Аль-Каримский халифат Майреди уверенно обгоняла по эфирному трафику. Белобрысов привычно подергал ремень, автоматически проверил фиксаторы сидения. Смотрел он при этом все время за стекло «фонаря». Поверхность приближалась все быстрее.

Ничего особо сложного — управлять парусами вблизи планеты, особенно по сравнению с тем, что было в Стриме. Но раз уж капитан настойчиво попросила потренироваться, Сашка считал, что возражать себе дороже.

В рубке Белка откровенно хмурилась.

Говорят, корабли летать не умеют. Или, как выражаются отдельные остряки — летают, только очень низко. Это не совсем правильно: на дерево ложится замечательное полетное заклятие, древнее, как сама профессия ведьмы. Но за тысячелетия не смогли подобрать заклятие так, чтобы носитель поднимал более полудюжины пудов суммарного веса. Эфирный корабль весит куда как больше. И все-таки правильно наложенные чары позволяют корректировать движение в воздухе. Вроде парашюта. Дают шанс при неудачной ориентации при выходе из эфира повернуть и затормозить корабль для приводнения.

«Блик» мог поднять на борт до двадцати стандартных тонн груза. Обычно груз распределялся равномерно, сейчас же груда металла на нижней палубе ощутимо сместила центр тяжести бригантины. Пакостный дух корабля воспользовался подвернувшимся шансом и все время пытался сменить угол наклона к поверхности.

— «Блику» — Диспетчерская, — с ужасным скрежетом донеслось из переговорного шара. — Посадка разрешена. Квадрат четырнадцать — двадцать два, четырнадцать — двадцать два, как поняли?

— Диспетчерской — «Блик», вас поняли. Четырнадцать — двадцать два, подтверждаю.

— Добро пожаловать на Майреди, «Блик».

— Разрешение на посадку получено, капитан, — доложила Белка сидящей рядом Балл. Та, конечно, все слышала и сама, но ритуал есть ритуал. Княгиня кивнула, подтвердила свой же приказ совершить посадку, и курьер заскользил к квадрату посадочной акватории номер четырнадцать — двадцать два.

«В самый дальний угол загнали, два часа будем буксира ждать," — пробурчала Катерина.

Лицо Сандры, плавающее в переговорной сфере интеркома, отражало откровенную скуку: из-за посадки под парусами делать ей было нечего.

Вблизи поверхности планеты турбулентность возрастала, около пятидесятиметровой отметки становясь и вовсе немыслимымой. Однако задержка там — всего пятнадцать секунд. Белка почувствовала, что её напарник почти и не напрягся. Вот если долго у поверхности маневрировать, был бы совсем другой разговор, но Бэла не представляла, кому и зачем такие маневры могут понадобиться.

Посадку под парусами еще можно хоть как-то экономически оправдать, хотя на кристаллах проще и надежнее.

«Марину Федоровну в диспетчерской наверняка сочли скрягой и крохобором», — мимоходом подумала Бэла.

На последних метрах пришлось сосредоточиться особенно сильно — нос корабля никак не хотел занимать нужное положение, и в итоге по команде «выход!» пилот испытала не предписанный, а даже чуточку более достоверный испуг. «Блик» все-таки вывалился из эфира ровно, получив только незначительный вращательный момент вдоль киля. В обычных условиях его и не заметили бы, а так — мотнуло здорово. С нижней палубы послышался металлический звон.

Упреков Бэла не дождалась.

— Благодарю за успешную посадку, Бэла, Александр, — ровным голосом сказала Балл. — Кормчий, у вас все в порядке?

— В полном, — отозвалась Сандра, — все на местах.

— А у вас, Людмила Иосифовна?

— Как сказать, — донесся из трубы искаженный голос Людоедки. — Какой Gaffer упаковал столовые приборы из холодной стали в заговоренную мешковину? Она на одних заклинаниях и держалась!

Ее вопрос остался без ответа.

Вопреки мрачным прогнозам Катерины, буксир — больше «Блика» в два раза — подошел всего через полчаса. Белка как раз только сменила Сашку в «фонаре», воткнув румпель морского штурвала в передаточный вал. Сам старший штурман успел исполнить еще одну важную эфирную традицию — «испортить мокрым воду». Под «мокрыми» имелись в виду моряки-буксирщики, а под «испортить» — сами понимаете, что. Наверное, чисто женским экипажам в такой ситуации приходится неудобно. Но чисто женские экипажи встречаются исчезающе редко.

Буксир — блестящий до последней медяшки трехмачтовик с прямой кормой — лихо затормозил парусами в нескольких метрах перед дрейфующим с плавучим якорем «Бликом».

«Высший пилотаж», — завистливо оценил испробовавший мокрые маневры Белобрысов. Он хорошо помнил, как они сами мучались на Тэте. Но высказывать комплимент, конечно, не стал.

Пока вахтенные закрепляли толстые буксировочные тросы, облепившая такелаж буксира парусная команда осыпала эфирников насмешками пополам с хитрозакрученной морской руганью. Дело, как обычно, вертелось вокруг вопросов размножения и межвидового скрещивания. Сашка и Сандра отвечали в меру собственных познаний и крепости голосовых связок. Потом на палубу поднялась Людоедка с жестяным рупором и выдала на одном дыхании пятиминутную речь прочувственного содержания. Матросы и пара офицеров парусника сначала благоговейно смолкли, а по окончании выступления разразились бурными аплодисментами и свистом. После чего бригантину провели через всю трансферную зону и поставили у самого удобного причала, обогнав корпоративный транспорт, влекомый к берегу аж шестью буксирами.

— Давай мы тебя проводим, — дружелюбно предложила Сандра. — Хоть вещи поможем донести. Все равно гулять пойдем, как разгрузка закончится.

— Да что там вещей, — Катерина поправила гитарный чехол за плечами, и подхватила чемодан. — Вот ты подумай, что решит мой муж, увидев вместе со мной вереницу незнакомых людей?

— Что их нужно кормить обедом? — рискнул предположить Сашка.

— В точку, Белобрыскин! — расхохоталась кормчий, а Катерина прыснула.

— Ну, бывайте! Может, свидимся. Жизнь — она такая, — после чего совершенно запросто обняла Сандру, потом Сашку. Белку обнимать не стала — та уже явно нацелилась уворачиваться — зато улыбнулась ей.

Санька хлопнула по плечу штурмана, и они вдвоем отправились помогать суперкарго сортировать груз. А Белка долго смотрела с кормы вслед уходящей Катерине. Почему-то она очень жалела, что они так и не успели не только помириться, но даже просто поговорить.

Ладно. Люди уходят, люди приходят. Надо к этому привыкнуть, если хочешь работать в эфире и быть одной из этого странного племени со своими неписанными законами.