Сезон костей

3 В плену

Казалось, это длится целую вечность. Без начала и без конца.

Помню истошный вопль и как меня к чему-то привязывали. Потом – укол и всепоглощающая боль.

Реальность померкла. Ее заслонил свет свечи, вернее, адское пламя. Меня словно сунули в печь. Пот тек из моих пор, точно раскаленный воск. Меня жгло огнем. Я горела, а потом вдруг замерзла; я мечтала припасть к источнику тепла и отогреться. Меня бросало то в жар, то в холод. И боль, бесконечная, безграничная боль.

«Флюид-14» был совместной разработкой медицинского и военного подразделений Сайена. Наркотик давал ужасающий эффект, именуемый фантасмагорией, или чумой для мозгов, как его окрестили озлобленные ясновидцы. Жертва страдала от нескончаемого потока галлюцинаций, вызванных нарушениями в призрачном лабиринте. Видения накрывали меня одно за другим. Временами я кричала от невыносимой боли. Если на земле существует ад, то это он и есть. Самый настоящий ад.

Мои волосы намокли от слез, и тщетно я силилась вызвать рвоту, чтобы избавить организм от всепроникающей отравы. В голове билась одна-единственная мысль: скорее бы все это закончилось. Уснуть, провалиться в беспамятство, умереть – все, что угодно, лишь бы прекратился этот кошмар.

– Спокойно, дорогуша, спокойно. Тебе рано умирать. Мы и так потеряли сегодня троих.

Прохладные пальцы коснулись моего лба. Я выгнулась дугой, пытаясь увернуться. Если меня не хотят убить, зачем тогда издеваются?

Перед глазами мелькали увядшие цветы. Комната вдруг скрутилась спиралью, бросив меня на непонятный виток. Я вонзила зубы в подушку, чтобы сдержать рвущиеся наружу крики. Во рту появился соленый привкус. Похоже, вместе с подушкой я прикусила что-то еще – язык, губу, а может, щеку.

«Флюид» не так легко вывести из организма. Можно до посинения блевать и мочиться, наркотик все равно остается в крови и репродуцируется за счет клеток. Единственное спасение – ввести антидот. Я хотела взмолиться о пощаде, но не могла выдавить ни звука. Боль накрывала меня волна за волной. Каждый миг грозился стать последним.

– Достаточно, – раздался вдруг голос. – Дайте ей антидот, или сами получите у меня двойную дозу.

Антидот! Значит, я не умру! Я пыталась разглядеть хоть что-то сквозь пелену иллюзий, но видела лишь пламя свечи.

Ну почему так долго? Где противоядие? Впрочем, уже не важно. Скорее бы уснуть глубоким, беспробудным сном.

– Отпустите! – вырвалось у меня. – Пожалуйста…

– Она заговорила. Срочно воды!

Холодное стекло звякнуло о зубы. Залпом осушив стакан, я отчаянно силилась разглядеть лицо моего спасителя.

– Пожалуйста… – повторила я.

На меня, не мигая, уставилась пара глаз, но вскоре их поглотило пламя.

Внезапно кошмар закончился, и я провалилась в сон.

Очнувшись, я почти мгновенно сообразила, что лежу плашмя на жестком матрасе. В горле пересохло, любое движение причиняло боль. Встану, только если жажда сделается совсем невыносимой. Вдруг я с ужасом осознала, что лежу абсолютно голая.

Я перевернулась на бок, ощущая привкус рвоты. Собравшись с силами, сразу нырнула в эфир. В загадочной темнице, помимо меня, томилось множество ясновидцев.

Глаза постепенно привыкали к мраку. Справа от моей кровати, застеленной влажным бельем, виднелось решетчатое окно без стекол. От каменных стен и пола шел жуткий холод. Кожа моментально покрылась мурашками. Вместе с углекислым газом изо рта вырывался пар. Пришлось поплотнее укутаться в простыню. Черт, куда девалась моя одежда?!

В углу из приоткрытой двери сочился слабый свет. Я осторожно слезла с кровати и выпрямилась. Убедившись, что хорошо держусь на ногах, двинулась на свет. За дверью оказалось что-то вроде ванной. Тускло горела одинокая свеча. Из обстановки – допотопный унитаз и ржавый душ под потолком. С виду только тронь – в момент рассыплется. Стоило повернуть кран, как на голову обрушился поток ледяной воды. Все мои попытки наладить температуру ни к чему не привели. Вода потеплела на полградуса максимум. Помыться получилось частями, подставляя под напор то руку, то ногу. Полотенца поблизости не наблюдалось. Вытершись простыней и завернувшись в другую, я попыталась открыть входную дверь. Заперто.

Внезапно меня бросило в дрожь. Я понятия не имела, где нахожусь, почему и что со мной хотят сделать. Никто не знает, что на самом деле происходит с пленниками, – они просто исчезают без следа.

Я опустилась на кровать и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Организм ужасно ослаб за несколько часов беспрерывной фантасмагории. И без зеркала легко догадаться, как я выгляжу, – краше в гроб кладут.

Тряслась я не только от холода. Одна в темной комнате, на окнах решетки, и ни малейшего шанса на спасение. Скорее всего, меня заперли в Тауэре. Я скрючилась на кровати, чтобы хоть немного согреться; сердце бешено колотилось. В горле встал мерзкий комок.

Меня вдруг пронзила страшная мысль. Отец! Что с ним? Пощадили ли его? Да, кадр он ценный, но укрывательство ясновидца – слишком серьезное преступление. Запросто привлекут за недонесение. Нет-нет, он нужен Сайену. Его точно не тронут.

Наконец мне удалось задремать.

Спустя какое-то время дверь с треском распахнулась и прозвучала команда:

– Подъем!

Комнату озарил свет керосиновой лампы. Держала ее женщина. Высокая, выше меня на несколько дюймов, с гладкой, медового оттенка кожей и тонкими чертами лица. Волосы смоляными прядями ниспадали на спину, платье с высокой талией доходило до пола. Рукава полностью скрывали руки, оставляя открытыми лишь кончики темных перчаток. Возраст женщины не поддавался определению. Ей можно было дать и двадцать пять, и сорок. Натянув простыню до подбородка, я исподтишка рассматривала незнакомку.

И сразу заметила три странности. Во-первых, глаза у женщины были желтого цвета. Не янтарные, которые при определенном освещении отливают желтизной, а именно желтые, оттенка шартрез. И они буквально сияли в темноте.

Вторая странность – аура. Незнакомка принадлежала к разряду ясновидцев, но иного, неизвестного мне типа. С ходу даже не объяснить, что именно было не так, но само ее присутствие наводило на меня ужас.

Ну и в-третьих, самое страшное – лабиринт. В точности как тот, который я выявила в секторе I-4 и которому никто не мог дать названия. Чужак. Первым моим порывом было ринуться в атаку, но здравый смысл победил. Такой лабиринт мне точно не по зубам, особенно в нынешнем состоянии.

– Это Тауэр? – прохрипела я.

Проигнорировав вопрос, женщина поднесла лампу к моему лицу, светя прямо в глаза. Или фантасмагория продолжается?

– Возьми. – Она протянула мне две таблетки. – Глотай.

– Нет.

Женщина с размаху влепила мне пощечину. Мне захотелось ударить в ответ, но руки не слушались. Превозмогая боль в разбитой губе, я покорно проглотила пилюли.

– Прикройся, – велела мучительница. – Возразишь еще раз – и заживо сгниешь в этой норе. – Она швырнула мне груду одежды. – Бери.

Нарываться на вторую пощечину я не стала из страха упасть и больше не подняться, поэтому безропотно взяла одежду.

– Теперь одевайся.

Капля крови скатилась с губы и алым пятном расплылась на белой рубашке с длинными рукавами и квадратным вырезом. К рубашке прилагался черный пояс и такого же цвета брюки, носки, сапоги, пара домотканого белья и жакет с брошью в виде белого якоря. Эмблема Сайена. Окоченевшими руками я стала лихорадочно натягивать одежду. Бросив на меня удовлетворенный взгляд, женщина шагнула к двери.

– Иди за мной. По пути никому ни слова.

В коридоре царила настоящая стужа. Не добавлял тепла и вытертый, некогда красный, а теперь весь в засохшей блевотине ковер. Меня вели по лабиринтам каменных коридоров, мимо зарешеченных окон и факелов, горящих неправдоподобно ярко, особенно по сравнению с холодным синим свечением уличных огней Лондона.

Может, это замок? Но на всей территории города не сохранилось ни одного замка. Монархия кончилась еще при королеве Виктории. Или это тюрьма категории D? Или все-таки Тауэр?

Осторожно, чтобы не привлекать внимания, я покосилась на улицу. За окнами было темно, лишь фонари освещали двор. Интересно, сколько меня держало действие «флюида»? Видела ли незнакомка мое отчаянное барахтанье? Кому она подчиняется? НКО? Или же НКО подчиняется ей? А вдруг она из архонта? Нет, туда не берут ясновидцев, а дамочка определенно из их числа.

Мы остановились около двери, откуда выглядывал мальчуган с острой крысиной мордочкой и копной песочных волос. У парнишки налицо были все признаки отравления «флюидом»: воспаленные глаза, нездоровая бледность, посиневшие губы. Незнакомка окинула его презрительным взглядом:

– Имя.

– Карл, – прохрипел тот.

– Повтори.

– Карл. – Мальчик едва ворочал языком от боли.

– Поздравляю, Карл, ты не умер от «Флюида-четырнадцать». – В голосе женщины не было и намека на радость. – Крепись, спать тебе еще долго не придется.

Мы с Карлом посмотрели друг на друга. Вряд ли я выглядела намного лучше его.

Блуждая по коридорам, мы прихватили нескольких пленных ясновидцев. Мне не составило труда угадать принадлежность каждого. Пророк. Хиромантка, стриженная под мальчика и выкрашенная в ярко-голубой. Тассеомант. Наголо бритый оракул. Худенькая тонкогубая брюнетка со сломанной рукой – по всей видимости, заклинательница. Все в возрасте от пятнадцати до двадцати, бледные, измученные наркотиком. В итоге нас набралось десять человек. Конвоирша обернулась к колонне фриков:

– Меня зовут Плиона Суалокин. Я буду с вами в первый день вашего пребывания в Первом Шиоле. Сегодня вечером вас ждет приветственное обращение. Сразу запомните несколько правил. Во-первых, не смотреть рефаитам в глаза. Пока не получите разрешение, смотреть в пол.

Хиромантка подняла руку, послушно глядя в пол:

– Кто такие рефаиты?

– Скоро узнаете. – Помолчав, Плиона добавила: – Еще одно правило: не говорить, когда не спрашивают. Вопросы есть?

– Есть. – Тассеомант и не думал отводить взгляд. – Где мы?

– Скоро узнаете, – повторила брюнетка.

– Какого черта! Кто дал вам право издеваться над нами? Я закон не нарушал, даже не балаганил. Подите докажите, что у меня есть аура. Вот выйду отсюда, и вам не поздоровится… – Тассеомант вдруг осекся, из глаз выкатились две капли темной крови. Слабо вскрикнув, он рухнул на пол.

Хиромантка испуганно взвизгнула.

Плиона смерила поверженного тассеоманта взглядом, который из желтого сделался вдруг пронзительно-голубым.

– Еще вопросы?

Хиромантка зажала ладонью рот.

Нас впихнули в сырую, темную как склеп комнатушку. Плиона заперла дверь и ушла.

Поначалу все затравленно молчали. Хиромантка давилась слезами – похоже, была на грани истерики. Я скрючилась в углу, подальше от всех, чувствуя, как тело под рубахой покрывается мурашками.

– Значит, мы в Тауэре? – выдавил прорицатель. – Очень похоже.

– Заткнись, – шикнули на него из мрака. – Просто заткнись.

Кто-то начал молиться духу времени. Очень смешно. Блаженны верующие, как говорится. Я уткнулась подбородком в колени, пытаясь отогнать мрачные мысли. Не знаю и знать не хочу, что с нами сотворят и хватит ли мне сил выдержать пытки. Водную, например. Когда человека привязывают к доске и поливают голову водой. Отец рассказывал, что разрешают подышать несколько секунд, а затем снова льют. Он даже уверял, что это не пытка, а терапия. Все во благо пациенту.

Рядом со мной устроился пророк, лысый и широкоплечий; в темноте различались лишь огромные пронзительные глаза.

– Джулиан, – протянул он руку.

Голос звучал приглушенно, но в нем не было страха.

– Пейдж. – Я облизнула пересохшие губы. В нашем положении лучше не называть полных имен. – Ты из какого сектора?

– Четыре-шесть. А ты?

– Один-четыре.

– Территория Белого Сборщика?

– Она самая.

– В каком районе обитаешь?

– Сохо, – ответила я, умолчав про Севен-Дайлс.

Если скажу, во мне мигом угадают подручную Джекса.

– Завидую, – протянул Джулиан. – Всегда мечтал жить в центре.

– Почему?

– Синдикат там сильнее. Мой сектор рядом не стоял. – Он наклонился к моему уху и прошептал: – Тебя за что взяли?

– Убила подземщика. – Горло у меня немилосердно болело. – А тебя?

– Так, не поладил с легионером. Если вкратце, то легионер почил с миром.

– Но ведь ты провидец! – удивилась я.

К этой разновидности гадателей ясновидцы относились с нескрываемым презрением. Провидцы, как и положено их братии, контактировали с духами через предметы, в частности через зеркало. Джекс ненавидел гадателей лютой ненавистью. «Говнятели, куколка, говнятели, вот они кто», – повторял он. То же касалось и прорицателей.

Джулиан словно прочел мои мысли:

– Считаешь, мы не способны на убийство?

– С помощью духов – нет. Вам не под силу контролировать большой арсенал.

– Смотрю, ты в этом деле шаришь, – хмыкнул он, потирая руки. – Но догадка верна. Я его пристрелил, но меня все равно сцапали.

Я никак не отреагировала. Капля воды с потолка плюхнулась мне на голову и горошиной скатилась с носа. Какой-то мальчонка раскачивался взад-вперед, с носков на пятки и обратно.

– У тебя странная аура, – заметил Джулиан. – Похоже на оракула, вот только…

– Что?

– Давненько не слыхал о женщинах-оракулах. На пророчицу ты тоже не тянешь.

– Я игломант.

– Серьезно? Враг пал от твоей иглы?

– Типа того.

Снаружи раздался грохот, сопровождаемый воплем. Все разговоры в камере стихли.

– Это берсерк, – услышала я наконец затравленный мужской голос.

– Ерунда, – фыркнула я. – Их не существует.

– Неужели ты не читала «Категории»?

– Читала. Берсерки – гипотетический тип.

Собеседника довод не успокоил.

При мысли о памфлете у меня мучительно сжалось сердце. Первое издание со свежими пометками и списком контактов. Понятно, что дать его мне мог только автор.

– Нас снова будут пытать, – проговорила заклинательница, держась за сломанную руку. – Им что-то нужно. Просто так отсюда не выпустят.

– Откуда – отсюда? – уточнила я.

– Из Тауэра, тупица! Два года уже здесь торчим.

Из угла донесся истерический смех.

– Два? А девять не хочешь!

Новый взрыв смеха и хихиканье.

Девять лет! Но как, почему? Насколько известно, у пленных два варианта на выбор: присоединиться к НКО либо умереть. Какой смысл держать людей в заточении так долго? Не про запас же.

– Почему девять? – вырвалось у меня.

В ответ – тишина.

– Есть предположения, почему мы еще живы? – обратился к присутствующим Джулиан.

– Других убивают, – послышался новый голос. – Который месяц тут торчу, и за это время всех ясновидцев из моего крыла отправили на виселицу. – И после недолгой паузы: – Нас выбрали для особой цели.

– СТОРН, – шепнул кто-то. – Сделают из нас подопытных кроликов, а потом покромсают и заспиртуют.

– Не пори чушь! – рявкнула я. – СТОРН тут ни при чем.

Надолго повисло молчание, нарушаемое лишь всхлипами хиромантки, которая никак не могла успокоиться. Наконец Карл обернулся к заклинательнице:

– Эй, шептунья, ты сказала, им что-то нужно от нас. Не в курсе, что именно?

– Все, что угодно. Наш дар предвидения, к примеру.

– Бред! – снова вклинилась я. – Никому не под силу отнять наши способности.

– Кто бы квакал! У тебя и дара-то нет. Ущербных они не трогают.

Я с трудом подавила желание сломать ей вторую руку.

– Что она сотворила с тассеомантом? – дрожа от страха, пролепетала хиромантка. – Его глаза… Ведь даже не шелохнулась.

– Не знаю, что и думать… Я считал, что нас наверняка прикончат, – уже громче, не так сипло выдавил Карл. Называется, открыл Америку. – Но эта смерть всяко лучше виселицы.

– От петли мы по-прежнему не застрахованы, – возразила я.

Карл сразу поник.

Другой парнишка, бледный как смерть, словно «флюид» выкачал из него все жизненные соки, вдруг начал задыхаться. Его веснушчатый нос конвульсивно задергался. Мальчик держался незаметно и не испускал ауры.

– Что это за место? – через силу проговорил он. – Кто вы вообще такие?

Джулиан ощупал его взглядом:

– Невидец. Ты-то как здесь очутился?

– Невидец?

– По ошибке, не иначе, – равнодушно бросил оракул. – Но его все равно прикончат. Не повезло тебе, дружок.

Парнишка позеленел, потом вскочил на ноги и ринулся к окну:

– Выпустите меня! Это ошибка! Я не паранормал! Умоляю, освободите! – Он только что не рыдал. – Чертов камень… Я не виноват! Пощадите!

Я зажала ему рот:

– Прекращай, если не хочешь разделить участь того бедняги.

Мальчик задрожал. С виду ему было лет пятнадцать, по уму – и того меньше. Я невольно вспомнила себя в его возрасте, такую же несчастную и напуганную, и со всей мягкостью спросила:

– Как тебя зовут?

– Себ… Себ Пирс. – Он обхватил себя за плечи и ссутулился. – Вы все… паранормалы?

– Да, и мы сотворим с тобой жуткие вещи, если не заткнешься, – прошипел кто-то.

Себ скуксился, готовый заплакать.

– Ничего с тобой не случится, – заверила я. – Кстати, меня зовут Пейдж. А это Джулиан.

Джулиан небрежно кивнул. Похоже, невидца придется развлекать в одиночку.

– Откуда ты, Себ?

– Третья когорта.

– Кольцо? Неплохо, – цокнул языком Джулиан.

Себ поспешно отвернулся. У него тряслись губы. Наверное, думает, что мы перемелем его на фарш, а после в оккультном экстазе искупаемся в его крови.

Про когорту III, по-простому Кольцо, я знала не понаслышке – ходила там в среднюю школу.

– Расскажи, что произошло.

Мальчик с опаской покосился на остальных. В принципе, его можно понять. С младенчества детям втолковывают, что ясновидцы – корень всех зол, и вдруг ты оказываешься с этими нелюдями в одной камере.

– Шестиклассник сунул мне в портфель контрабанду. – (Скорее всего, магический кристалл, на черном рынке их с руками отрывают.) – Я пытался отдать его обратно, но меня застукал директор и вызвал школьный отряд легионеров.

Типичный сайенский ребенок. Если у них в школе свои лиги, значит он из очень богатой семьи.

– Меня допрашивали несколько часов, но в итоге отпустили. Поняли, что подстава. И я пошел домой. – Себ отчетливо всхлипнул. – А на углу те двое, в масках и чем-то красном. Мимо пройти не удалось – заметили. Я страшно перепугался и побежал. Сам не знаю почему. Потом помню выстрел и как упал в обморок, а когда очнулся, вот… Чуть не умер.

Да уж, подстрелить «флюидом» невидца!.. Интересно, какая у них реакция на вещество? Со стандартными симптомами понятно – рвота, жажда, беспричинный страх. От этого никуда не денешься. А вот фантасмагория – вряд ли.

– Бедняжка, – посочувствовала я. – Тут какая-то ошибка.

Я ничуть не кривила душой. Сайенского паренька могли сцапать по ошибке, другого объяснения нет.

Себ мигом приободрился:

– Значит, меня отпустят домой?

– Нет, – отрезал Джулиан.

За дверью раздались шаги. Вернулась Плиона. Распахнув дверь, она схватила за шиворот первого попавшегося узника и рывком поставила на ноги.

– Все за мной. И помните правила.

Мы гуськом двинулись к выходу из здания. Идти хиромантке помогала заклинательница. Ночной воздух холодил кожу. Из мрака проступили очертания виселицы. Меня бросило в дрожь от одного ее вида. Виселица – это Тауэр. Однако Плиона, не задерживаясь, повела нас дальше. Мне не давал покоя вопрос, что же случилось с тассеомантом и что означал тот страшный вопль, но спрашивать по понятным причинам не хотелось. Пора мне завести свое правило: помалкивай и смотри в оба.

Мы шли пустынными улицами. В свете газовых фонарей блестел мокрый от дождя асфальт. Рядом со мной шагал Джулиан. Чем дальше идем, тем выше здания. Но на небоскребы они не тянули, совсем никак. Ни металлических каркасов, ни электрического освещения – дома словно выпали из прошлого века, когда строили совершенно иначе. Каменные стены, деревянные двери, витражные окна, отливающие пурпуром и бирюзой. Вот мы миновали последний перекресток, и моему взгляду открылось нечто поразительное, навсегда запечатлевшееся в памяти.

Перед нами, насколько хватало глаз, раскинулась широкая улица. Ни единой машины, лишь ветхие домики, пьяно разбредшиеся кто куда. Фанерный корпус подпирают ржавые балки. По сторонам захолустной улочки высятся громоздкие постройки с массивными деревянными дверьми, стрельчатыми окнами и зубчатыми стенами – точь-в-точь викторианские замки. Зрелище так напоминало Тауэр, что я, не выдержав, отвернулась.

Неподалеку от ближайшей лачуги на уличных подмостках застыли несколько фигур. Свет множества свечей озарял стройные силуэты и маски на лицах. У подножия самодельной сцены плакала скрипка. Неземная ясновидческая мелодия – такую обычно играют заклинатели. Послушать и посмотреть собралась целая толпа, облаченная в алые туники и черные тужурки.

При нашем появлении люди в масках начали танцевать – как будто специально ждали. Самое удивительное, что все они были ясновидцами, и исполнители, и зрители. Словом, все! В жизни не видела такого скопления паранормалов. Порядка сотни нелюдей мирно проводят время. Небывалый случай.

На тайное сборище в подземном туннеле не похоже, на Синдикат Гектора – тоже. Нет, это было нечто совершенно иное. Себ вцепился мне в руку, но вопреки обыкновению я и не думала отстраняться.

Танец длился несколько минут. За представлением следили далеко не все. Некоторые зрители перешептывались, другие ехидно поглядывали на сцену. Отчетливо прозвучало брошенное кем-то слово «трусы». Затем на возвышении появилась девушка со стянутыми в тугой пучок темными волосами, в черном гимнастическом трико и позолоченной, с крыльями маске. Брюнетка на секунду застыла истуканом, а после прыгнула с платформы и поймала свисающие с верхней балки алые драпировки. Обхватив их руками и ногами, точно канат, вскарабкалась на двадцать футов и приняла горделивую позу. Публика вежливо зааплодировала.

Мой одурманенный наркотиком мозг отказывался воспринимать происходящее. Что это? Какой-нибудь таинственный культ? Помнится, в свое время до меня доходили странные слухи… Я заставила себя сосредоточиться и стала исподтишка разглядывать окрестности.

Это явно не СТОРН. Никаких признаков Сайена. Старинные здания, уличные представления, газовые фонари, брусчатка. Время словно обратилось вспять.

И вдруг меня осенило.

Мало кто не слышал про заброшенный город Оксфорд. О нем в обязательном порядке рассказывали в школе. Осенью 1859 года он выгорел дотла, руинам же присвоили высшую категорию опасной зоны, вход в которую был настрого запрещен из-за страха подхватить там неизвестную заразу. По распоряжению Сайена город исчез со всех карт. У Джексона я прочла об отчаянном журналисте из «Бунтаря». Тот в 2036 году рискнул отправиться в Оксфорд. Грозился напечатать эксклюзив о поездке, но по дороге его машину обстреляли. С тех пор о журналисте ни слуху ни духу, а бульварная газетенка «Бунтарь» лишилась финансирования из-за своей манеры совать нос в дела Сайена. Он быстро расправляется с теми, кто норовит приподнять завесу тайны.

Плиона повернулась к нам. В темноте ее лица не различить, только глаза горят по-прежнему.

– Посмотрели, и хватит, – распорядилась она. – Иначе опоздаем на приветственную речь.

Мы покорно семенили за Плионой, но то и дело косились на сцену. Очень уж интересно.

Наконец впереди показались огромные кованые ворота. Двое часовых, чрезвычайно похожих на нашу проводницу – те же глаза, кожа, аура, – моментально распахнули створки. Плиона царственно шагнула внутрь. Себ позеленел. Я стиснула его руку, чтобы хоть как-то успокоить. Конечно, юный невидец мне никто, но нельзя же оставлять несчастное дитя без малейшей поддержки. Тем временем хиромантка разрыдалась. Зато оракул выглядел на удивление спокойным и задумчиво покусывал костяшки. Под сводами таинственного здания томилось еще несколько групп «новобранцев» в белых одеяниях. Большинство насмерть перепуганы, но пара-тройка не скрывает радостного возбуждения. Мы, стараясь держаться плотной группой, примкнули к остальным.

Нас сгоняли как скот.

Мы прошли в просторный зал. От пола до потолка тянулись оливково-зеленые полки, заставленные старинными книгами в роскошных переплетах. Одиннадцать витражных окон, и все на одной стороне. Помещение было отделано в классическом стиле, пол каменный, с узорчатой кладкой. Пленников выстроили в шеренгу. Я очутилась между Джулианом и Себом. Внутри у меня все напряглось. Джулиан тоже нервничал и беспрестанно косился на обладателей белых туник, словно прикидывая, кто есть кто. Компания и впрямь подобралась на редкость разношерстная. В зале толпились ясновидцы всех мастей: от прорицателей и гадалок до медиумов и сенсориков.

Покинув нас, Плиона поднялась на возвышение, где стояли восемь ее собратьев-рефаитов. Мое шестое чувство содрогнулось. Внезапно наступила мертвая тишина. Вперед выступила женщина и заговорила.