Шаг во времени

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Однако скоро Ашу стало ясно, что та, кого он стремится найти, совершенно неуловима. Когда он через десяток минут после отъезда с Гросвенор-сквер прибыл в дом Бриджей, дворецкий Гудбоди сказал ему, что дома нет никого из хозяев: мистер Бридж еще не возвращался из своей конторы в Сити, миссис Бридж наносит визиты, а мисс Бридж ожидают с минуты на минуту, но она не сможет принять гостя, так как будет готовиться к сегодняшнему званому вечеру у миссис Уилтшем.

Аш сразу сообразил, что сидеть и ждать Аманду бессмысленно. Родители ее явятся в самый неподходящий момент, да и пытаться завладеть вниманием девицы, которая мечется, как в агонии, готовясь к предстоящему рауту, пустая затея. Вечером он все равно увидит ее у Уилтшемов. Конечно, на рауте, где полно народу, не очень удобно искать примирения и восстанавливать отношения, но в огромном доме Уилтшемов наверняка найдется тихий уголок, где они с Амандой смогут побеседовать и договориться. Смирив свое нетерпение, Аш вновь сел в коляску. Бездумно развернул лошадей обратно туда, откуда приехал, в сторону Гросвенор-сквер и Райдер-стрит, решив съездить к Джеймсу и помириться с ним. Занятый своими мыслями, он не смотрел по сторонам и, проезжая вдоль северного края площади, не заметил Аманды, сидевшей на скамейке за оградой садика и убеждавшей в чем-то молодую няню, которая приглядывала за парой крепких детишек.

– Вы уверены, что хотите этого? – спросила няня, поправив съехавшие на нос очечки, и ее тугие щечки блеснули так, будто их только что отполировали.

– Да, – спокойно ответила Аманда. Она до сих пор была удивлена тем, что эта фантастическая персона так быстро откликнулась на ее мольбу, которую она произносила в уме, когда неслась вниз по ступеням крыльца дома вдовствующей графини. Потом она крикнула в голос: «Отправьте меня домой! Мне надо выбраться отсюда! Туда, откуда я родом!». И в тот же миг налетела на маленькую няню, в каждую руку которой вцепилось по ребенку.

– Вы! – выпалила Аманда. – Поможете мне?

– Уж очень вы скоры, – сказала ей няня суровым тоном. Ну и пусть! Думала пробыть здесь с год, но... недавние события позволяют мне... нет, вынуждают меня отбыть отсюда как можно скорее, – и она безуспешно попыталась вытереть слезы, катившиеся по щекам. – Вы же видите, что все это было ошибкой. Ведь давно было ясно, что я не отсюда.

– Фух, – выдохнула няня, вложив в этот звук досаду и сомнение, а ее очки опять неудержимо съехали на нос. – Сдается, что ошибаетесь вы сами, – и она снова вздохнула. – Ну, вы тут не так уж давно, и окно еще не закрылось, но оно закроется; однако не в наших правилах удерживать на другой линии времени тех, кто этого не желает.

– Тогда скажите, как мне вернуться, – прошептала Аманда пересохшими вдруг губами.

– Приходите в полночь к часовне Гросвенор.

– Сегодня? – от удивления глаза Аманды чуть не вылезли из орбит.

– Да, ждать осталось недолго, – улыбнулась няня. – Странно, что все называют полночь колдовским часом, а это ведь не совсем верное название.

– Но часовня будет заперта и...

– Не для меня.

– Ах так. Очень хорошо. Ладно, приду в полночь.

Молоденькая няня поднялась со скамьи и позвала:

– Гарольд! Арабелла! Пошли! – Малыши сразу же оставили свои игры и беспрекословно пристроились у нее по бокам. Аманда смотрела вслед этой троице, которая уходила в глубь садика, пока не исчезла за кустами. Она посидела еще довольно долго на скамейке, греясь в лучах закатного июньского солнца, слушая жужжанье пчел и щебет птиц. Спокойно подумала, что теперь-то должна быть довольна. Добилась задуманного. Обеспечила Аша всем, что необходимо ему, чтобы встать на ноги. Следовательно, предоставила ему и возможность жениться на Лиане. Но вместо чувства удовлетворения ее охватила небывалая тоска.

Она и раньше знала, что ей будет больно, когда придется прощаться с Ашем навсегда, но покидать его даже без утешительного ощущения, что они расстаются друзьями, было почти непереносимо тяжело. Она стала вспоминать детали их размолвки в синей гостиной вдовствующей графини. Она бы разозлилась, если бы не знала, что это говорит не он, а его гордыня. Но он же говорил такое, что невозможно простить. Как он посмел так оскорбить ее?

Ладно, не надо искать ответа на этот вопрос. Вспомнила, как нарастала их взаимная симпатия. Принялась даже соображать, права ли Бабушка, что Аш на самом деле не любит Лиану, но эти соображения закончились внезапным уколом боли, и Аманда горько усмехнулась: сцена за стеклянными дверьми окончательно все прояснила. Она очень постаралась пожелать Ашу счастья, но ее непрестанно душили слезы.

– Барышня! Ох, барышня, вот вы, оказывается, где!

Аманда подняла голову и удивилась, увидев склонившуюся к ней Хатчингз. Щеки девушки покраснели, она запыхалась и ее плоская грудка ходила ходуном.

– Куда же вы запропали, барышня? Я вас ждала-ждала у крыльца, там, – и она махнула в сторону дома старой графини. – Тот воображала дворецкий сказал, вы ушли. Без меня! Побежала домой, а и там нету тебя... вас, так я давай обратно взад! Глядь – а вы тут рассиживаетесь; еще повезло! Как же, барышня? Что стряслось-то, миленькая? Белая ведь, ровно привидение...

Собрав все силы, Аманда Маговерн загнала вглубь свои страдания и изобразила улыбочку на милом личике Аманды Бридж.

– Прости, Хатчингз, я тут... – но объяснять пришлось бы так много, что Аманда решила замолчать на полуслове. – Пойдем домой, – закончила она.

В сопровождении щебечущей у нее сбоку Хатчингз Аманда пошла прочь с площади Гросвенор-сквер по направлению к улице Верхняя Брук-стрит.

Последующие часы тянулись так медлительно, что казались вечностью. Аманда взялась писать Ашу записку с объяснениями своего внезапного отбытия, но после нескольких неудачных попыток бросила это занятие. По всей вероятности, он бы вообще никогда не прочитал этой записки. Когда домой явилась Серена, Аманда без особых трудностей изобразила страдания от головной боли.

Ты, правда, чувствуешь, что полежишь и все само пройдет? – спросила озабоченно мать, зашедшая к дочери пособолезновать.

– Хочешь, я останусь дома с тобой? Но ведь нас впервые пригласили к Уилтшемам, а твой папа очень хочет показаться у них.

Аманда апатично поклевывала что-то с подноса, который принесла ей Хатчингз.

– Нет, – сказала она, слабо улыбнувшись, – вы непременно поезжайте. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня папа отказался от такой возможности показать всем, что он теперь принят в высшем свете.

Серена скривила губы и произнесла немного смущенно:

– Наверно, это вовсе глупо, что я так переживаю, быть может, он этого и не стоит, но... сейчас я счастлива за него, – и, поцеловав Аманду в лоб, она величественно выплыла из комнаты.

Глядя ей вслед, Аманда с удивлением ощутила сожаление оттого, что больше никогда не увидит Серену Бридж. Она видела, что за последнее время эта пожилая женщина стала менее безропотной в отношениях с Джереми. Возможно, и совсем освободится от его тирании.

Потом Аманда встала, поставила поднос на столик около кровати и принялась нервно расхаживать, меряя шагами ковер на полу и тревожно прислушиваясь к тиканью часов.

Наконец она надела простое платье из неяркого муслина и накидку. В доме было темно и тихо. На цыпочках прошла по коридору и спустилась по лестнице на первый этаж. Неслышно вышла из дому, заспешила по тротуару и вдруг остановилась как вкопанная, услышав оклик сзади.

– Барышня! Ох, барышня, это же вы! Куда вы собрались?

– Хатчингз! – ахнула Аманда. Боже милостивый, она же отослала ее спать несколько часов назад. Какого черта она толчется тут в столь позднее время? Аманда увидела, что следом за служанкой по ступеням крыльца спустился еще один человек – второй лакей. Аманде все стало ясно.

– Доброй ночи, Хатчингз, – сказала она, давая этим, как ей казалось, понять девушке, что та свободна. – Я вышла просто подышать свежим воздухом. Голова болит, ты же знаешь.

– Но нельзя же одной, барышня.

– Можно. А ты возвращайся в дом и займись тем, чем ты там занималась.

– А куда же вы идете-то? – испуганным голосом спросила Хатчингз.

– На Грос... неважно куда, Хатчингз. Оставь меня в покое.

Служанка заскулила:

– Ох, вы же идете в часовню Гросвенор. Разве нет? Ночью! Ну не надо! Господи помилуй! Я же видела, как вы говорили с мистером Саттерли, будь он неладен! Значит, вы заново хотите сбежать, да? – и она разревелась по-настоящему, уткнувшись в свой фартук.

– Хатчингз! Замолчи сейчас же! – и она изо всей силы дернула служанку за руку. – Никуда я не собираюсь сбегать! – Девушка перестала реветь и только всхлипывала. Аманда сказала ей более мягким тоном: – А теперь, пожалуйста, оставь меня. Если не уйдешь, – добавила она угрожающе, – то утром будешь уволена безо всякой письменной рекомендации.

– Ох, барышня, вы так не сделаете!

– Увидишь! – отрезала Аманда и пошла прочь, оставив Хатчингз плакать и дальше в свой передник.

До часовни она добралась лишь за несколько минут до назначенного срока. На улицах района Мейфэр даже около полуночи было полно экипажей – элегантные кареты развозили пассажиров по разным светским раутам, что проходили по ночам во многих роскошных домах этого фешенебельного района Лондона. Аманда поднялась по ступеням крыльца часовни и спряталась, присев на корточки в тени одной из колонн паперти.

Ровно в полночь появилась какая-то массивная фигура с трещоткой сторожа и фонарем.

– Доброй ночи, мисс, – весело сказал человек с фонарем. – А ночь сегодня, правда, добрая.

– Да, – сказала Аманда, подбирая юбку, и присмотрелась к сторожу. Точно, на человеке были очки, а под ними выпуклые и тугие щеки. Аманда резко вскочила. – Значит, вы пришли! – воскликнула она.

Человек удивленно поднял кустистые брови:

– А разве я не говорил вам, что приду?

– Говорили, конечно, – ответила она сконфуженно. – Но вы кто такой? Тот же самый, но в другом облике, или другой – один из многих разных? Как?

– Да, точно так, – ответил человек, роясь в бездонном кармане.

– Так – все-таки как? Один и тот же или один из тех же?

– И то и другое. И тот же и те же, – и возмущенно затряс головой. – Чего такая дотошная? Все равно не поймете, если и объясню, – и вытащил ключ из кармана. – Ну, идете?

Аманда подошла к нему, и он отпер одну из дверей часовни. Они вошли, и он подвел ее к тому самому месту, на котором она очнулась апрельским ясным утром два месяца тому назад. Устроив рядом с нею свое грузное тело, сторож обернулся к ней лицом и взял ее за руку.

– Итак, – начал он, – вам следует знать, что, покинув сейчас эту эпоху, вы уже не сможете вернуться в нее. В эту ночь Аманда Бридж умрет и никто никогда не воскресит ее.

Аманда тяжело вздохнула и кивнула.

– Вы возвращаетесь в тот самый момент времени, когда испытываете приступ ужасной головной боли, но этот приступ на сей раз не станет смертельным для вас. Потом вы все-таки сходите, девушка, к врачу, потому что следующий подобный приступ будет для вас последним – вы умрете, причем навсегда. Ну а пока – вы очнетесь в 1996 году и все у вас будет так, как прежде.

«Значит, – уныло подумала Аманда, – опять стану старше, с тем же самым невзрачным лицом, с той же неказистой, кривоватой фигурой». Если бы ей не было так невыносимо тяжело оставаться рядом с Ашем при ее неравнодушии к нему, она бы с радостью согласилась и на этот задымленный Лондон, и на все социальные несправедливости, и на моральные и физические трудности этой эпохи, лишь бы прожить до конца дней своих в этом здоровом и ладном теле, которое обрела здесь. «Нет, – твердо решила она, – это невозможно, потому что слишком мучительно быть так близко от него. Кроме того, если уж решила не выходить за него замуж, то для этого разве может быть вариант лучше, чем смерть Аманды Бридж?»

Господи, она уже просто не могла больше думать на эту тему. Горе тяжелым камнем давило на душу. Подняв голову, проговорила четким голосом:

– Я поняла все, что вы мне сказали. Я готова.

– Очень хорошо, – произнес сторож с немного расстроенным выражением лица. – Тогда возьмитесь крепко за обе мои руки и закройте глаза.

Аманда посмотрела вокруг, прислушалась к тишине темной церкви, ощутила, как та же цепенящая тишина заполняет душу и, сморгнув навернувшиеся слезы, плотно закрыла глаза.

Граф Ашиндон оказался одним из первых гостей, прибывших к Уилтшемам. Коротко пообщавшись с приветствовавшими его хозяевами, сразу принялся рыскать по дому, просматривая одну за другой комнаты в поисках Аманды. Лишь спустя два часа он наконец заметил Серену в сложном головном уборе с перьями, что колыхались над толпой присутствующих.

– Как это ее нет здесь? – удивился он ответу Серены на вопрос об Аманде.

– Бедная девочка осталась дома из-за сильной головной боли. Очень сильной, к несчастью. Когда я уходила, она собиралась лечь в постель. Думаю, к утру она поправится, – добавила Серена беззаботно. – Быть может, вы ее навестите утром, милорд?

Аш пробормотал невнятный ответ и отошел. Уже через несколько минут он стоял на улице около дома Уилтшемов, сжав кулаки. Он не намерен был дожидаться до утра. Душа его взывала к Аманде, он всем сердцем стремился к ней, жаждал немедленно извиниться за все несправедливые слова, что наговорил ей, и ему не терпелось объясниться – рассказать ей о своей любви. Но как же быть? Ехать к дому Бриджей прямо сразу и вырвать ее из, быть может, глубокого сна – похоже на сумасшествие; она его, скорее всего, просто выгонит. Представив себе как она будет выгонять его, он упрямо сжал кулаки и решительно двинулся к своему экипажу.

Велел груму вскочить на запятки, сел в коляску и помчался по направлению к Верхней Брук-стрит. На полпути к цели, у перекрестка с Дэйвис-стрит ему пришлось резко натянуть поводья, чтобы не сбить какое-то маленькое человеческое существо, перебегавшее дорогу. К его удивлению, в этом перепуганном существе женского пола он в свете уличного фонаря узнал служанку Аманды.

– Лорд Ашиндон! – закричала она, взволнованно протягивая к нему руки. – Слава Богу! Я же вас ищу, милорд!

– В чем дело, Хатчингз? – спросил он, остановив лошадей. – Что случилось? – он поднял девушку в экипаж.

– Мисс Бридж, милорд! Опять ушла! Не знаю, что делать! Не могу сказать про это папаше с мамашей.. Ладно, ладно, – заторопился Аш, – перестань плакать. Ты же толковая девушка! Ну, расскажи все по порядку.

– Я же и рассказываю, милорд. Мисс Бридж ушла из дому. Боюсь, опять сбежит с этим противным Саттерли. Я ж видела, как она разговаривала с ним сегодня... – И она опять заплакала, уткнувшись в фартук.

– Почему ты решила, что она сбежит? – процедил Аш сквозь зубы.

– А что ж ей еще-то делать? – вопросом на вопрос ответила Хатчингз. – Уж он да она потолковали утром – прямо возле дома вашей бабушки. Она ж пошла в часовню Гросвенор и вот-вот уж с ним встретится.

«Господи, – подумал Аш, – быть того не может». Он готов был поспорить на все свое имущество, что Аманда никогда больше не очаруется этим корыстным Саттерли.

– Она сама тебе сказала, что собирается это сделать? – спросил он служанку.

– Нет. В самом деле-то она сказывала, что бежать с ним не собирается, но ведь – зачем же тогда ей надобно в часовню Гросвенор? – опять спросила Хатчингз. – Ночью-то, в этакую темень, – добавила она осуждающе.

«Часовня Гросвенор... – какое-то неприятное предчувствие закралось в сознание Аша. Вспомнил то утро, когда поднял ее бездыханную, как при смерти. – Да, тогда она пришла туда, чтобы сбежать с Саттерли; но она ведь говорила еще, что тогда-то и произошло перемещение ее из двадцатого столетия в девятнадцатое, – и он замер, похолодев; ужас пронизал его до мозга костей. – Аманда ведь упоминала о возврате в свою эпоху! Неужели она задумала осуществить это прямо сейчас? О Боже праведный, не надо! Только не сейчас! Нельзя же так сразу потерять ее!» – он никак не мог с этим согласиться – ведь он даже не успел сказать ей, что любит ее.

Аш гнал лошадей с такой скоростью, с какой никогда раньше не ездил по городу; в считанные минуты он домчал до часовни Гросвенор и резко натянул поводья. Выпрыгнув из коляски, махнул Хатчингз и груму, чтобы оставались в экипаже, и крикнул им:

– Будьте здесь!

Он рывком распахнул дверь часовни и, войдя, сразу ринулся к тому месту, где колыхался слабый огонек фонаря. Там и сидела Аманда! «Господи, но если...» Однако тот, кто сгорбился на скамье с нею рядом, слишком велик и нескладен, чтобы быть Космо Саттерли! Приблизившись к Аманде, он с удивлением увидел, что рядом с нею сидит – слава Богу! – ночной сторож.

Аманда резко обернулась на звук шагов Аша и вскочила на ноги – точно так же, как она сделала в тот раз. Сейчас, однако, она не упала, а стояла прямо, напряженно глядя на него, словно перед нею возник сам дьявол с рогами и хвостом.

– Аш! Что вы... – она покачнулась, он подхватил ее и, поддерживая, бережно усадил на скамью. Она посмотрела на ночного сторожа, который расплылся в щербатой улыбке.

– Не серчайте, хозяин, но я обожду там, в сторонке, – он встал и зашаркал во тьму другого придела церквушки.

– Нет! – закричала Аманда. – Не уходи те! Вы же должны... – Но массивная фигура уже растворилась во мраке.

– Аманда, слава Богу, я нашел вас вовремя! Неужели вы собирались... вернуться туда... где...

– Да, Аш. Очень жаль, что вы появились некстати, потому что это именно то, что я обязана сделать; я надеялась уйти без лишних... дополнительных... неприятностей между нами.

– Не надо, Аманда! Не будет больше не приятностей. Ведь я затем и приехал сюда... чтобы извиниться за все, что я наговорил вам утром. Любимая моя, я вел себя ужасно глупо, но надеюсь, что вы простите мне все мои обидные высказывания. Я думаю о вас совсем не то, что говорил. Похоже, у меня гордости гораздо больше, чем надо.

Аманда робко улыбнулась:

– Да, пожалуй, это так. Но разве вы не понимаете, Аш... – она умолкла на полуслове, словно что-то вдруг до нее дошло. – Как вы только что назвали меня?

Аш привлек ее к себе и нежно прошептал:

– Любимая моя. Очень много времени потратил я напрасно, пока не понял, что...

Аманда резко выпрямилась:

– Но ваша любимая вовсе не я. – И сердце ее больно сжалось. – Вы любите Лиану, со мной все кончено, вы можете вернуться к ней. У вас теперь достаточно денег, чтобы...

– Господи, неужели вы полагаете, что меня, кроме денег, ничего не заботит? Деньги иметь хорошо, но разве вы не понимаете, что без вас ни восстановление Поместья, ни все остальное – ни черта не значит? А что касается любви к Лиане... – он обнял ее за плечи, привлек опять к себе и начал покрывать нежными поцелуями ее волосы, лоб, щеки. – Вопреки всеобщему мнению, моему в том числе, я никогда по-настоящему и не любил ее. Мои чувства к ней были лишь продолжением детского увлечения, за которое я упрямо цеплялся очень долго, пока совсем не перерос его.

– Но ведь сегодня... – Аманда ощутила как внутри у нее начинает тихо подниматься чудесная волна надежды, – вы же целовались с нею.

– То, что вы видели, любимая моя, было лишь выражением дружеского расположения. Я всегда буду по-доброму относится к Лиане, как каждый человек, которому дороги воспоминания детства. Она всегда будет моим другом и, надеюсь, вашим тоже. А поцеловал я ее сегодня в щечку, поздравляя по случаю ее помолвки с Реджи Смитом-Вулвертоном.

– Ох, – выдохнула Аманда, и волна надежды стала выше и, несмотря на все усилия Аманды погасить ее, начала захлестывать сердце. Не могла еще поверить, что Аш не любит Лиану. Еще меньше верилось, что он любит ее, Аманду. Ей очень этого хотелось, но на жизненном опыте она много раз убеждалась в простой закономерности – то, чего больше всего желаешь, почти никогда не сбывается.

– Что? – отрешенно прошептала она, осознав, что Аш опять говорит ей что-то.

– Я просто поинтересовался, не можем ли мы отложить на время тему Лианы. Я бы охотнее поговорил о нас самих.

У Аманды до боли свело горло.

– А что говорить о нас, Аш? Мы условились вступить в брак по расчету, но я не смогу такое вынести.

– Я тоже, любимая, – нежно, пальцами, он стал ласкать ее лицо, и от его прикосновений в ней начали вскипать чувственные желания такими вихрями, о существовании которых она и не подозревала. – Я понимаю, что наши отношения были... несколько неровными... раньше. Поскольку долго считал свою невесту красивым ничтожеством, но когда обнаружилось, что она слегка другая, то не знал, как мне быть. – Криво усмехнувшись, добавил: – Моему представлению не способствовало и то, что эта другая оказалась чрезмерно независимой и возмутительно искренней в суждениях. Если уж я не влюбился в красивую куклу, откуда было знать, что рухну, как подрубленное дерево, перед очаровательной скандалисткой, – он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – «Глаза у него, – подумала, как в полусне, Аманда, – мерцают, будто туман на летней заре». – После такого моего отношения к ней, после всех моих поступков и высказываний едва ли мог я надеяться обнять ее, – он нервно хохотнул. – О, дорогая, если бы вы только знали, как страстно я желал этого!

– А вы не думаете... – Аманда с трудом подбирала слова, – что я... что я – чудище?

– О Господи! – произнес Аш. – И вы об этом... – он обнял ее крепче. – Нет, моя дорогая. Я думаю, что ты – редкое явление, чудо, к которому надо относиться бережно, как к сокровищу, которое надо изучать и любить, – и он принялся покрывать ее щеки поцелуями, легкими, как мотыльки. И вдруг где-то глубоко внутри Аманды что-то щелкнуло, словно ее отключили от линии ложного телефонного вызова. Потом появилось тихое потрескивание, оно стало нарастать, словно образовывалась какая-то глубокая расселина и будто из этой расселины начало клубиться невыразимое тепло, заполняя всю душу. Теплый прилив дошел до гортани, в горле запершило, потом защипало в глазах, и наконец он хлынул в сознание. – «Он любит меня! Именно меня, а не ту, красивую, как Барби, куколку, что смотрит по утрам на меня из зеркала. Меня – женщину, живую, со всеми недостатками, спрятанными за фасадом с голубыми глазами и алыми губами».

Она провела ладонью по его щеке, повернула его лицо к своему лицу:

– Ох, Аш, ведь я в тебя давно влюбилась – так рухнула в эту любовь, что вся душа, наверно, в синяках да ссадинах.

Аш замер на мгновение, туман в глазах его растаял, и в них осталось лишь тепло зари. Он прижался губами к ее губам настойчиво и требовательно, но с такой нежностью, что по телу ее пробежала легкая дрожь.

– И ты не покинешь меня, Аманда? – спросил он, наконец, оторвавшись от ее уст. – Станешь моею женой, будешь жить вместе со мною и родишь мне детей и...

– Да, все будет, как ты сказал, – ответила она с нежностью; и в церкви надолго все стихло, лишь иногда было слышно, как скрипят проезжающие по улице экипажи да изредка два приглушенных голоса, какими обычно переговаривается пара влюбленных.

Потом Аманда посмотрела вокруг, вглядываясь во мрак, но нигде, не обнаружила сторожа.

– Ушел? – спросил Аш. – Кто он такой?

– Не знаю, и мне не верится, что он вообще был здесь. Может, я никогда и не видела никого из них – ни его, ни ее, ни... – и, поцеловав еще раз Аша, встала. – Думаю, лучше всего отвезти меня сейчас домой. Когда вернутся мама с папой, они в первую очередь...

Аш выразительно пожал плечами:

– Не отважусь предположить, что за этим последует. Скорее всего, меня заставят жениться на тебе.

– Ага! – засмеялась Аманда. – Попался! Теперь ты у меня в западне, бедняга, – и взявшись за руки, они пошли по проходу между рядами скамей к дверям церкви.

– Как думаешь, – спросил Аш через секунду, – твои родители согласятся передвинуть день свадьбы поближе?

– Тебе не хочется ждать год? – Аманда остановилась и прикоснулась пальцами к его губам. За этим последовал, естественно, еще один продолжительный блаженный поцелуй, после которого Аш проговорил взволнованно:

– Я не хочу ждать даже пяти минут, бесчестная ты соблазнительница! Но могу согласиться и на компромисс. Например, через неделю, подойдет?

– Ну... Уж и не знаю, как это тут у вас делается, но думаю, что неделя покажется нахальством, – и Аманда улыбнулась с затуманенным взором. – Но мне тоже хотелось бы не медлить с воспитанием упомянутых детей, – и опять они надолго замерли на пути к выходу.

– Очень хорошо, – наконец смог проговорить хрипловатым голосом Аш, – тогда мы предъявим мамочке с папочкой Бриджам ультиматум: либо они соглашаются на свадьбу через месяц, либо рискуют получить первого внука весьма преждевременно, что совершенно не предусмотрено в их радужных планах. – Поцеловав Аманду в макушку, он продолжил: – Все решено и осталось только обсудить свадебное путешествие. Что ты предпочитаешь – Париж или Рим? Или, быть может, Вену?

– Все они звучат чудесно, но... ох, Аш, я прежде всего хочу в Поместье Ашиндон. Не могу дождаться того дня, когда мы с тобою поселимся там. А потом бы я проехалась по всей Англии, – и она застенчиво взглянула на него. – Мне очень хочется получше узнать мою вновь обретенную родину.

– Отличный выбор. Буду, счастлив лично тебе показать «сей зеленью богатый королевский остров».

– Если ты не против, поедем сначала в Чотон.

– Чотон?

– Да, это в Гемпшире. Там есть кое-кто, с кем мне очень хотелось бы встретиться.

Аш с удивлением поднял брови, но сказал только одно:

– Как пожелаешь, любовь моя.

– Дело в том, – сказала Аманда с беззаботной улыбкой, – что я намерена обеспечить благосостояние наших с тобою потомков тем, что мы будем скупать и хранить в Поместье Ашиндон, придерживая до определенной поры, первые издания известных писателей, и начнем мы с Джейн Остен. И, погоди-ка... ох! Чарльзу Диккенсу сейчас всего три года от роду. Но мы сможем потом скупить все его материалы, и в дальнейшем они послужат нам как достоверные авторские тексты при переизданиях. А что касается ближайшего будущего, то я полагаю, что надо вкладывать деньги в строительство железных дорог и...

– Похоже, мне предстоит многому научиться у тебя, любовь моя, – сказал слегка изумленный Аш.

– Действительно, – сказала Аманда, когда дверь церкви затворилась за ними. Подняв затуманенный взор на Аша, она добавила: – Но я от тебя уже научилась гораздо большему, любимый мой.

– Действительно, – сказал ее суженый, вновь обнял ее и затем подсадил в коляску. – Отныне перед нами вся наша жизнь, и у нас будет уйма времени учиться друг у друга.

– Вся жизнь, – как эхо, тихо повторила Аманда, и экипаж тронулся навстречу новому дню, заря которого уже занималась над Лондоном эпохи Регентства.