Шаги по воде

Глава 3 Будни «Global Village»

Из комнаты Стаса Кучинского доносился знакомый, на редкость неприятного тембра бас его приятеля Кирилла Колодко, придурка и бабника. При этом красавчика в духе Ди Каприо, но улучшенной модификации. Высокий, накачанный, с улыбкой и взглядом, перед которым не способна устоять ни одна женщина от шестнадцати до шестидесяти, Кира был любимым дитятей природы, щедро оснащенным для определенных действий, в силу которых род человеческий множится и продолжается. Но, как уже сказано, придурок он был редкий. Однако далеко не дурак. Основной недостаток Киры – недержание речи. Он говорил, что думал, не останавливаясь ни на минуту. Резал слух своим пронзительным голосом, стремясь перекричать собеседника, и при этом брызгал слюной. Причем молол всякую чушь, доводя окружающих до нервного срыва. Входил в раж и позволял себе грубые выпады, за что бывал бит неоднократно.

Кира работал реализатором хозяйственных товаров в мелкой фирме – всяких консервных ножей, открывалок пивных бутылок, штопоров, мясорубок, кофемолок и электрочайников, зарабатывал копейки, но вполне этим довольствовался. Покупателям он грубил, но тем не менее товар продавал не хуже, а может, даже лучше других. Видимо, опытные покупатели считали – раз хамит, не уговаривает купить, не выкручивает руки – значит, товар так хорош, что не нуждается в рекламе. Жил Кира один в однокомнатной квартире, подаренной отцом. Тот отселил сына, так как Кира терпеть не мог его подругу, с которой сам же отца и познакомил. Когда девушка приходила к ним в гости, то целый вечер, а то и далеко за полночь Кира выяснял с ней отношения, не обращая на отца ни малейшего внимания и откровенно хамя, когда тот пытался вмешаться. Здесь можно сделать вывод о том, что, если бы Кира был нормальным человеком, не видать бы ему квартиры, как собственных ушей. (Это о воздаянии по заслугам!) Квартира его скоро превратилась в притон или секс-стойбище, где постоянно менялись девочки, которых неотесанный Кира называл телками.

Стас, в отличие от приятеля, обитал с родителями, которые всячески портили ему жизнь.

Кира, как уже говорилось, говорил не переставая. Если был один – то сам с собой. Идя по улице, бубнил себе под нос. Заядлый спорщик, всякий предмет спора он доводил, как правило, до абсурда. Он считал, что его окружают одни козлы, дураки и идиоты. Стаса он называл козлом или дураком в зависимости от обстоятельств; отца – просто козлом; покупатели же, прохожие, начальство, коллеги по работе – все были козлами и идиотами. В подъезде, где жил Кира, на стене напротив его квартиры красовалась надпись большими буквами: «Кирка козел!» Стас иногда думал, что это зачем-то написал сам Кира. Колодко же считал, что это сделал или отец, или одна телка, которая не давала ему проходу в прошлом году.

Он собирал марки и переписывался со старым фанатом-филателистом из Англии, для чего довольно прилично освоил английский. Фанат, привыкший иметь дело с приличными людьми, неосторожно выслал Кире редкую марку с королевой Викторией в обмен на обещанные первые советские марки, которые представляли собой старые, царские еще, с надпечаткой «Р.С.Ф.С.Р.», и теперь терпеливо ожидал обещанного, время от времени деликатно напоминая Кире о долге.

– Ничего, – хладнокровно говорил тот, – подождет. Не надо быть таким дураком!

– Ты же обещал! – упрекал Киру зануда Стас.

– Ну и что, – отвечал беспринципный Кира. – Мало ли чего я обещаю!

– Здрасьте, Ксения Валентиновна, – при виде начальницы приятеля Кира приподнял с дивана зад и тут же плюхнулся обратно. – Скажите этому козлу, – непринужденно бухнул он, – что у него крыша слетит. В инете можно снять классных телок с фотками, а он кочевряжится. Стас имеет право на законный перерыв. Я тут адрес нарыл. А этот дурак типа вас боится. Я говорю, Ксения Валентиновна классная баба, чего ты, козел! А он говорит, ты еще ее не знаешь. И хата есть, самое главное!

Стас сидел, уставившись на экран, багровый от смущения, с раскаленными малиновыми ушами, и время от времени издавал хрюкающий звук.

– Подожди, Кира, – остановила я этот поток сознания, – Стас должен сделать для меня работу.

– Я все сделал, Ксения Валентиновна, – выдавил из себя Кучинский. – Даже добавил кое-что. Хотите, можно посмотреть здесь, а можно у вас. Номер шесть и семь в меню. Открывает вид на новостройки… Интерьеры, детали отделки, балконы, лоджии.

– Спасибо, Стас! – Я потрепала его по плечу – непозволительная вольность, конечно, но уж очень он смутился. – Я посмотрю у себя. До свидания, Кира.

– Вы уже уходите? – огорчился тот. – У вас красивые ноги, Ксения Валентиновна! Хорошо, что вы не носите брюк, терпеть не могу баб в брюках! А хотите с нами вечером в «Сову»? Сегодня прикольная программа. У меня там знакомый мэн, пропустит на халяву. Пошли, а?

Я с трудом удержала улыбку. Комплимент, однако. Прошла через общую комнату, где сидели две бледные поганки, чувствуя на себе их ненавидящие взгляды. Лидер – высокая девица с белыми длинными волосами, жесткая и неприветливая Оля – демонстративно искала что-то в ящике стола. Я задержалась у своего кабинета, помедлила и сказала:

– Оля, зайдите ко мне.

Она неохотно поднялась и пошла к двери, виляя задом. Вторая, Динка, проводила ее сочувственным взглядом.

– Садитесь. – Я старалась не смотреть на Олю. У девушки был крупный подвижный рот, щедро намазанный вишневой помадой. Он странно и неприятно выделялся на неярком лице, вызывая желание, почти болезненное, рассмотреть его поближе. Длинные белые колючие волосы лежали на плечах. Символический топ на бретельках открывал плечи и голый живот с ямкой пупка, тесные розовые брюки обтягивали мощные ляжки. Профессия шлюхи написана у нее на лбу. Дрянная девица. Чувствуя интерес хозяина, Оля хамски вела себя, работать не желала. Она была из тех молодых хищниц, что знают лишь один способ привязать к себе мужчину – постель. И, как многие до нее, рассчитывала на босса, зная, что у того жена на двенадцать лет его старше. Дамские журналы набиты историями о золушках, сумевших найти свое счастье, да только где ж напастись принцев? Роман потерял к ней всякий интерес, и теперь началась моя партия. Сейчас я скажу ей, что, к сожалению, в фирме предстоят сокращения… С удовольствием скажу. Так и вмажу!

Оля опустилась на стул. Провела кончиком языка по верхней губе. Сложила руки на коленях. На меня она не смотрела, нарочито равнодушно уставилась в окно. Демонстрировала характер, догадываясь, зачем ее позвали. Я в упор рассматривала девушку – несуразный рот, выдвинутая вперед нижняя челюсть, лиловые веки. Чувство мгновенной мстительной радости вспыхнуло и тут же погасло. На лбу жертвы выступили мелкие бисеринки пота. Я вдруг подумала, что не знаю о девушке ничего. Кроме того, что деньги та, видимо, привыкла зарабатывать в постели. Сколько ей? Двадцать пять, больше? Ни профессии, ни видов на будущее. Работать не привыкла, ждет выигрыша, заглядывая в глаза проходящим мужчинам. Месяц «училась» – молча, со скучающим видом сопровождала бабу Броню, потом печатала всякие бумажки, сидела на телефоне или в Интернете. Бегала по первому зову к Роману в кабинет, уверенная, что обеспечивает себе будущее. Роман производил впечатление избалованного и не особенно умного тюфяка, и каждая новая подружка считала, что с легкостью приберет его к рукам. На самом деле наш шеф прагматик до мозга костей, и сентиментальности в нем не больше, чем в кухонной табуретке. Через месяц-другой очередная девица ему приедается, и песенка ее спета. Я, как королевский палач, привожу приговор в исполнение, не испытывая ни малейшей жалости к павшей фаворитке, а только досаду на шефа.

Передо мной сидела такая очередная: вульгарная, дешево одетая и сильно накрашенная молодая женщина, чья жизненная позиция уже наложила отпечаток на ее внешность. Мне вдруг пришла в голову странная мысль, что между Романом и этими девушками есть много общего. И тот и другие продаются, но Роману повезло больше. Он сумел продать себя по хорошей цене…

Я продолжала рассматривать Олю, и та, чувствуя взгляд ненавистной начальницы, стала медленно багроветь. Но по-прежнему смотрела в окно.

– Где вы живете? – спросила я вдруг неожиданно для себя.

– На Вокзальной, – ответила она, не глядя на меня.

– Это далеко отсюда?

– Сорок минут троллейбусом.

Я напряженно раздумывала, уставившись в бумаги на столе. Да что это со мной?

– Жаль, что вы не водите машину.

Если Оля и удивилась странному заявлению, то ничем этого не выказала. Помолчала, видимо, обдумывая услышанное, потом сказала, недоверчиво вглядываясь в мое лицо:

– У меня есть права. У нас в школе был кружок вождения. – Подумав немного, добавила: – У моего жениха машина…

– В таком случае… – Я замолчала, все еще колеблясь. Наконец решилась: – Возьмете машину, серый «Шевроле», съездите домой и переоденетесь. Уберите краску с лица и бижутерию. Скромный костюм, гладкая прическа, туфли… – Хотела добавить: «…поприличнее», но удержалась. – В три у меня назначена встреча с клиентом из Финляндии, поедете вместо меня. Покажете ему три квартиры в центре, я дам адреса. Хозяева будут ждать. И складское помещение под фабрику за городом. Он собирается открыть у нас мебельную фабрику, вернее, сборочный цех. Человек небедный, с серьезными намерениями. Не вздумайте упустить. Ну и… и… – Я снова запнулась, подбирая слова. – …держите дистанцию. Вам понятно?

Девушка кивнула. У нее сделалось странное выражение лица – мне показалось, что она сейчас расплачется.

– Если вы сумеете… заключить сделку, я возьму вас в штат. – Слова вырвались у меня нечаянно, и я тут же пожалела о них – кто за язык тянул? Никаких обещаний. – В нашем деле очень важно умение аргументировать. Помните уроки бабы Брони? Расскажите клиенту, почему именно эта квартира ему подходит больше других, где будет парковка для его машины, где супермаркет. Упомяните, что это один из самых безопасных районов города – рядом отделение полиции или банк с охраной. Понятно? Вы город хорошо знаете?

Оля кивнула.

– Говорите с ним доверительным тоном. Расспросите о семье, но вскользь, пусть он… расслабится и почувствует себя так, будто вы давно знакомы. Но никаких… – Я снова запнулась, не сумев подобрать нужное слово.

– Я поняла, – сказала Оля, поднимаясь со стула. – Не беспокойтесь, Ксения Валентиновна. В койку тащить клиента не буду, честное слово. Даже за зеленое бабло. Давайте ключи!

Я потянулась за сумочкой, достала ключи на голубом брелоке с Эйфелевой башней, протянула девушке. Видимо, Оля прочла что-то в моем лице. Она осторожно взяла связку и сказала, впервые заглянув мне в глаза:

– Я все сделаю как надо, Ксения Валентиновна, не волнуйтесь. Не маленькая! Спасибо вам.

Крутнувшись на каблуках, она бросилась к двери, словно боялась, что я могу передумать. Она так торопилась, что споткнулась уже у самой двери, но не остановилась. Взмахнув руками, преодолела последних пару шагов и исчезла.

Оставшись одна, я некоторое время пребывала под впечатлением своего необычного поступка. Скажи мне кто-нибудь еще полчаса назад, что я могу совершить подобное, я бы только рассмеялась. Что же произошло? Я не знаю. Я не считаю себя способной на жалость или мягкость. Наоборот, я уверена, что обладаю характером твердым, даже жестким. В наше время иначе не выжить, особенно одиноким женщинам, у которых нет богатого мужа или покровителя. Когда-то Роман протянул ко мне свои липкие лапы, и я залепила ему пощечину. Он не столько обиделся, сколько удивился. Только и сказал: «Ну ты, мать, даешь! Я ж тебе хозяин все-таки». Но рук больше не распускал. Мне, пожалуй, нравилась живучесть хозяина – Роман Руденок катился по жизни, как мячик. Никогда не терял формы. Протягивал руку и брал что хотел, а если не получалось взять именно это, тянул руку к чему-нибудь другому. Не мстил, не дулся, не смотрел волком. В нем, казалось, не было ни капли отравляющего всем жизнь мужского самолюбия. Равнодушие его и некоторая вялость принимались окружающими за добродушие и мягкость, и он слыл хорошим, но слабым по женской части парнем. Хотя почему «но»? А кто, имеющий возможности, не бабник? «Я вас умоляю!» – как говорит баба Броня.

Я посмотрела на часы. До встречи со Стеллой оставалось минут сорок. Мне вдруг пришло в голову – и я приняла эту мысль с облегчением, – что странное происшествие с Олей объясняется моим предстоящим свиданием с приятельницей. Я успела соскучиться – мы не виделись уже несколько дней, – кроме того, голос Стеллы, настаивающий на встрече именно сегодня, звучал так необычно, что я предпочла ее Густаву… И вот, пожалуйста! Баба Броня в «поле», никого другого под рукой не оказалось. Оля неглупая девушка, но… Посмотрим.