Шакалота. Цена свободы

Глава 6

Дождь льёт стеной. Промокла до нитки, не один раз упала, ободрав ладони о гравий. Узкая дорожка, по которой бегу, круто виляет: то влево, то вправо, иногда резко обрывается вниз, так что с трудом успеваю затормозить, чтобы кубарем не покатиться до самого моря. Море… слышу, как оно шумит, соревнуясь в громкости с раскатами грома. Молния раскалывает небо на части кривыми линиями, вспышки ослепляют глаза, острые струи дождя бьют в лицо, толкают в плечи, вжимая в землю, замедляют движение. Порывы холодного ветра пронзают до самых костей. Бегу, стучу зубами, плачу, задыхаюсь, падаю, встаю, бегу дальше, зову его…

– Маааакс!!! – до хрипоты, до привкуса крови в горле. – Мааакс!!!

Мокрые волосы липнут к лицу, ещё больше видимость портят, стряхиваю их в стороны дрожащими пальцами, всхлипываю. Молюсь.

«Пожалуйста… Боже, пожалуйста, помоги мне его найти. Боже, прошу, пусть с ним всё будет в порядке. Прошу… Прошу тебя!!! Умоляю!!!»

– Мааакс!!!

Не замечаю обрыв, ноги соскальзывают вниз с не высокого холма, теряю равновесие, ударяюсь задом о мокрую землю, но боли не чувствую. Физической – нет. Боль, которую испытываю, разрывает изнутри, словно ножом живот вспарывает, добирается до сердца, калечит его.

«Господи… пожалуйста. Пожалуйста…»

– МАААКС!!!

Кубарем скатываюсь до самой пляжной полосы, ползу по гальке к морю.

И вижу его. Совсем рядом, недалеко от ледяных волн, разбивающихся о пустой берег. Нет никого кроме нас: меня, задыхающейся от рыданий, ползущей к нему, и Макса… мокрого, неподвижного, бледного. Галька под его головой окрашена в чёрный, руки раскиданы по сторонам, веки закрыты, лицо в крови, дыхание… Дыхание! Проверяю дыхание, дрожащими пальцами пытаюсь нащупать пульс, зову его.

– Пожалуйста… Дыши… Пожалуйста…

Уверяю себя, что дышит, хоть и не чувствую этого. Не могу нащупать пульс, не слышу сердцебиения.

Пытаюсь найти мобильный: у него, у себя… но не могу найти. Нет ни одного грёбаного телефона!

– Макс… – рыдаю ему в грудь. Хлопаю по щекам, прижимаю к себе. Умоляю. – Живи, прошу… Живи… Ты не можешь… Ты не можешь оставить меня!

«Они убили его… Убили»… – мысли кружатся в голове. Не хочу их слышать! Не хочу об этом думать! Макс не мог умереть! Он не мог оставить меня!!!

– Макс…

– Лиза?

– Макс… Пожалуйста… Не умирай. Пожалуйста!!!

– Лиза!!!

– Макс…

– Ты дура совсем, или что?! Никто не умер!!! Аллё! Проснись уже! Давай!

Судорожный вдох жадно наполняет лёгкие кислородом. Резко распахиваю глаза, дышу, словно после долгого бега. Одежда насквозь от пота мокрая, а подушка, как и лицо – мокрые от слёз.

– С ума сошла? – Полина стоит надо мной и смотрит, как на душевнобольную. – Совсем котелок закипел, да? – головой качает, а у самой, как и у меня, лица нет. – По уши в этого придурка втрескалась. Нашла в кого.

– Кто бы говорил. – Прикусываю язык, жалея о сказанном. Сажусь, обнимаю колени руками и закрываю глаза. Дышать. Выровнять дыхание. Вот так… Всего лишь сон. Всего лишь кошмарный сон. Нужно возвращаться в реальность.

Смотрю на Полину и пытаюсь понять, почему она так жутко выглядит, если только что домой вернулась? Когда я пришла, её не было, а обычно моя сестра без туши на ресницах даже мусор вынести не может. А сейчас… выглядит, как бледная поганка. Без причёски, без макияжа.

Разворачивается и шагает к двери.

– Где ты была? – отбрасываю мокрое одеяло в сторону и шагаю за ней, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Полина, я с тобой разговариваю!

– Отстань. Не сейчас.

– Как ты себя чувствуешь? Температура больше не поднималась?

– Я сказала: отстань!

– Где ты была, Полина?

– Да отвали ты от меня! – Полина хлопает перед моим носом дверью ванной и закрывается на замок.

Отлично.

У моей сестры круглогодичный ПМС.

– Что опять случилось? – приваливаюсь спиной к двери и сползаю на пол. – Полина? Что у тебя опять случилось?

– Не твоё дело!

– Где ты была? Разве не заболела?

Нет ответа.

– Скоро мама с работы вернётся. Её тоже посылать будешь?

– Отвали, я сказала!!! – орёт.

Какой-то стук, словно что-то полетело в стену, а следом раздаётся шум воды.

Лучше не бывает.

Возвращаюсь в комнату, освобождаю кровать от мокрого постельного белья, сажусь на голый матрас и потираю лицо ладонями. Руки дрожат… Вот, блин, приснится же такое. И всё как… как по-настоящему было, так ясно, так чётко… я даже плакала на самом деле, не только во сне.

Достаю из шкафчика открытку, врученную мне Оскаром, и сжимаю в ладони. Вновь горло будто тисками сдавливает, стоит вспомнить его слова, угрозы. Вряд ли Оскар шутил… «Закинулся» двумя таблетками прямо при мне, ещё раз напомнил, какая расплата ждёт меня за неподчинение, подмигнул напоследок и ушёл.

Таблетки – вот о чём я думала, когда домой вернулась. Теперь понятно, кто подсадил на них Полину. А ведь это не самое страшное, что может быть. Что если дружки Оскара на чём-нибудь посерьёзней «сидят»?.. Что если действительно могут Максу голову отбить? Что если это не просто угроза была?

Ещё и этот сон…

Я не знаю, что делать. Я в ужасе.

Беру телефон и в десятый раз открываю список контактов.

Не знаю, кому могу довериться. Кому позвонить, у кого попросить о помощи? Действительно страшно… за него. За Макса. А ведь злиться должна. С какой вообще стати переживаю, ведь он на свои же грабли наступил?

Не выполню четвёртое задание и нам обоим конец, так, да? Так сказал Оскар. Макс у них больше не главный, да и был ли им вообще?

Надо поговорить с Яроцким. Рассказать ему всё. Но у меня даже номера его нет. Да ладно, кого я обманываю?

«Скажешь ему хоть слово, и ваша следующая встреча с Максюшей состоится в больничке, поняла? Посетителем будешь ты. Всё, что нужно, я сам ему скажу». – По лицу Оскара видела – не шутит.

Как я до этого докатилась? Ещё недавно сам Яроцкий угрожал мне слитием видео с моим участием в сеть, а сейчас… сейчас мне угрожают здоровьем самого же куратора? Того самого, по чьей причине всё это происходит со мной!

Не хочу и не могу продолжать это.

Но продолжаю.

Может Светлаковой рассказать? Это ведь её друзья, её парень, пусть сама его защищает, почему я должна это делать? Почему?!

Утыкаюсь лицом в подушку и с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать во весь голос от безысходности, от этого жужжащего в груди чувства, которое на две части разрывает: «не могу всё так оставить» и «должна всё так оставить».

– Девочки, я дома! – раздаётся с коридора голос мамы, и у меня в голове как щелчок раздаётся. Тут же вскакиваю с кровати, подхватываю рюкзак и пихаю в него первые попавшееся под руку учебники, одежду, расчёску.

– Мам, а я наказана? – кричу. Если наказана, то умолять буду, чтобы отпустила.

– Эм-м… Что-то случилось? – Мама появляется в дверях и с явным непониманием на лице разглядывает мою прилипающую к телу, мокрую от пота футболку.

– Гимнастику делала, – вру. – Врач ведь сказал и дома упражняться.

– Ну… да, – мама хмурится.

– Я могу пойти к Зое? С ночёвкой? Лекарства с собой возьму.

Вздыхает и поджимает губы:

– Лиза, я не думаю, что после всего, что тут было, отцу понравится эта идея.

– Мам… – подхожу ближе и смотрю ей в глаза, с трудом сдерживая слёзы. – Мам… мне очень… очень-очень надо.

– Что случилось, Лиза? Плохо себя чувствуешь?

– Да! – выпаливаю. – То есть… нет, это не из-за сердца, честное слово. Просто… просто сложно всё. Просто отпусти меня к Зое с ночёвкой, пожалуйста. Мне очень нужно с ней поговорить.

Лицо мамы всё больше и больше наполняется беспокойством:

– Вы поссорились?

Ну вот почему так? Ведь я врать не хотела!

– Да. Я виновата, хочу извиниться, – но врать всё же приходится. – Как буду у неё, дам тебе с бабой Женей поговорить, хорошо? Она подтвердит, что мы всю ночь проведём дома и утром вместе пойдём в школу.

– Лиза… Я не знаю…

– Пожалуйста, мам!

Через полчаса я уже стою на пороге квартиры Зои, и та смотрит на меня в абсолютной растерянности, ведь я даже не предупредила, что к ней собираюсь. И прежде, чем моя подруга успевает сказать хоть слово набитым блинчиками ртом, аромат которых распространился даже на лестничную клетку, я бросаюсь к ней на шею и даю волю эмоциям, чувствам и слезам.

Сперва с бабой Женей разговаривала моя мама, а спустя пятнадцать минут позвонил отец. В общем, родители удостоверились, что я под колпаком взрослого надзора и немного успокоились. Думаю, им сложно привыкнуть к тому, что теперь у меня есть подруга. Не друг, как Паша, к которому меня, разумеется, с ночёвками ни разу не отпускали, а настоящая подруга. И знаете, Зоя и вправду оказалась настоящей. Сперва я рыдала и душилась слезами с самого начала своего рассказа, а затем разревелась она и так резко бросилась обнимать меня, что вывернула на пол всю тарелку с выпечкой, принесённой бабой Женей.

– Почему раньше не сказала? – душила меня в объятиях. – Да я бы… я бы их всех… голыми руками порвала… Лиииизааа… Лииизкаа…

– Всё в порядке, – теперь я её утешала. – Все, правда, хорошо.

– Чего врёшь?! – всхлипывала. – Ничего не хорошо… Лиизаа… как ты одна со всем этим… Ты… я… Блин! Лизааа…

Успокаивать Зою пришлось долго. Вот уж не думала, что эта девочка способна так расчувствоваться, и это лишнее подтверждение тому, как я ей не безразлична. Теперь люблю Зою ещё больше, теперь… когда она знает все мои секреты, уверена, наша дружба станет только крепче.

Вечер выдался не из лёгких. Легли спать только под двенадцать ночи и ещё долго разговаривали, тихонько, чтобы бабу Женю не разбудить, чьё похрапывание даже через стенку слышно было.

– Не люби его, Лиз. Тебе нельзя любить такого, как он, – вдруг произносит Зоя, когда я уже в сон начала проваливаться.

– Я же сказала тебе, Зой, – шепчу, – я не люблю Яроцкого. Раз десять тебе уже сказала об этом.

– Раз десять, точно, – вздыхает. – Раз десять мне уже об этом соврала.

– Я не вру.

– Да ладно тебе, – разворачивается ко мне лицом и смотрит с пониманием, вижу, как в темноте блестят её глаза, так искренне, с таким беспокойством. – Ну, что я не вижу?.. Ты даже не злишься на него больше. И это после всего, во что он тебя втянул! Лиз?

– М?

– Тебе мало страданий в жизни? Вот честно. Только такого, как Яроцкий, тебе для полного комплекта не хватало.

– Да не влюбилась я, – закрываю глаза, и лицо его вижу. Кожа мурашками покрывается, стоит вспомнить, как целовал меня, обнимал, с какой теплотой смотрел.

– Ага… не влюбилась, – Зоя приглушённо усмехается. – Попала ты, подруга. Конкретно попала. Мегере это точно не понравится.

– Я не собираюсь отбивать у неё парня.

– Понятное дело, что не собираешься, – вновь усмехается. – Зачем, если Яроцкий сам её вот-вот в лес свалить попросит? Эх, Лиз… угораздило же тебя. Такое, вообще, бывает? – Вижу, как переворачивается на спину и смотрит в потолок. – Костя, Паша, Макс… Только Оскара в себя ещё не влюбила.

– Сплюнь! – фыркаю. – Ты лучше скажи, зачем полезла к нему? Зачем… блин, Зой, ну вот чем ты думала, когда его постричь решила?

Зоя хмыкает, как ни в чём не бывало:

– Валялся на полу без сознания, вот и решила. Кайфанула по полной.

– Ага… теперь платить за это придётся.

– Я тебя умоляю!

– Тишшше.

– Да бабулю даже ядерный взрыв сейчас не разбудит, успокойся.

Вздыхаю.

– Разберёмся мы с этим Оскаром, не забивай голову, Лиз. Лучше думай, как игру эту дебильную закончить. Четвёртое задание – это ладно… придумаем что-нибудь. Но ведь ещё и пятое будет, да?

– Что ты с четвёртым придумаешь? Зо-о-ой… ты читала вообще открытку?

– Двенадцать раз.

Не отвечаю. Поворачиваюсь к Зое спиной и вновь чувствую это проклятое жжение в глазах.

– Я не смогу это сделать, – шепчу сдавленно.

– Сможешь, – ещё и подбодрить пытается.

– Не смогу… Зой, я не смогу.

– Успокойся, говорю. У тебя ещё три дня в запасе, так?

– Так.

– Ну, вот и не думай об этом сейчас.

И вновь вздыхает. Так, будто я тут вообще глупости сплошные говорю.

– Это всё из-за Яроцкого… – шепчу, чувствуя, как из уголков глаз вновь слёзы сбегают.

– Ага! Всё из-за Яроцкого! Из-за Кости! Из-за Паши твоего! Тут если подумать, вообще полмира виновато. Лиз… ну чего реветь, а? Всё закончится рано или поздно. Потом будем с тобой вспоминать, как страшный сон.

– Не говори мне о страшных снах.

– Видишь. Ты не за себя боишься, а за Яроцкого.

– Это не так.

– Лиз… ну харэ, а? Мне-то можешь не врать. Влюбилась ты в него. А это значит, что не такой уж он и плохой, да? Ты ж не могла в законченного козла влюбиться?

– Я уже ничего не понимаю, Зой, – всхлипываю, и чувствую, как рука Зои поддерживающе похлопывает меня по плечу. – Наедине он… он совсем другой. Кажется… таким сильным, грубым и в то же время ранимым, что хочется подойти и обнять. Словно… ему так этого не хватает. Простой поддержки, понимания. Ему больно, Зой, я это вижу.

– Да хватит реветь, – поближе придвигается и обнимает меня. – С игрой мы разберёмся, тоже меня, игроки хреновы. И с мегерой разберёмся… ты главное в чувствах своих разберись, Лиз. Яроцкий – последний человек на земле, за исключением Оскара, конечно, которого я бы тебе в парни пожелала, но, блин, подруга, сердцу ведь не прикажешь. Так что я готова принять даже этого говнюка, если ты готова. Хотя… бабуля говорит, что любовь – вообще нервное заболевание. И зарождается оно в мозге. Но ты-то не тупая, правда? Мозги у тебя как надо работают, значит, понимают, кого любить собираются, разве нет? А значит – Яроцкий действительно не такой уж и козёл. Так что… давай, прекращай лить слёзы, а то завтра придётся тонны косметики переводить, чтобы твои распухшие глаза загримировать. Да и вряд ли твоему Яроцкому это понравится.

– Спасибо, Зой, – переворачиваюсь к ней лицом и крепко обнимаю, продолжая плакать, как последняя идиотка. – Спасибо.

– Ооой… что же ты со мной делаешь, – хнычет Зоя, поглаживая меня по волосам. – Терпеть не могу все эти телячьи нежности. Бррр…

– Прости… – выдавливаю, приглушая рыдания.

– Да… сложно всё, – вздыхает Зоя. – Вот ты влюбилась не вовремя, Лиз.

– Второй раз, Зоя. Снова.

***

– Вот говорила тебе не реветь. Всё равно видно, что глаза распухшие, – Зоя на ходу, потому что мы уже опаздываем в школу, обматывается полосатым шарфом и скептически смотрит на меня.

– Зой, я себя дурой чувствую. Вот серьёзно. – Специально тащусь, как черепаха и не могу избавиться от этого жуткого чувства неловкости.

Сегодня Зоя меня вновь накрасила. Не так, как в прошлый раз, а вполне симпатично: пышные ресницы, бледно-розовый блеск для губ и немного румян, чтобы бледность скрыть. Но для меня даже всё это – уже слишком! Стоит представить, как одноклассники отреагируют и в холодный пот бросает.

– Зачем я только согласилась, – обречённо головой качаю.

Ещё волосы себе выпрямить позволила – Зоя заверила, что так мне будет гораздо лучше. Внешне может лучше и стало, но вот внутренние ощущения вовсе не трепетные. И хорошо, что мне хватило упрямства противостоять Зое в борьбе за выбор наряда! Второй раз разодеться, следуя вкусу Зои?.. Ничего личного, но нет уж, спасибо. Обошлась своими джинсами, полуботинками на плоской подошве и бледно-голубой рубашкой, которую Зоя настоятельно рекомендовала не застёгивать на первые две пуговицы.

– Ты выглядишь очень миленькой. – Вижу, что Зоя не просто подбодрить пытается, а действительно так считает. – Чем больше ты выглядишь, как ведро с помоями, Лиз, тем больше этим уродам тебя обидеть хочется, понимаешь? Следят они за тобой, говоришь?

– Тише, – круто разворачиваю к ней голову. – Ни слова, Зоя! Не дай Бог они узнают, что я тебе рассказала.

Фыркает:

– Успокойся, подруга. Я – могила. А ты… давай это… нос выше подними и покажи этим козлам чего стоишь! Пусть видят твою самоуверенность! Думают, что сломали тебя? Да ни фига! Пусть подавятся собственной желчью. Пошли быстрее, чего еле тащишься?

– Слушай, а у тебя вообще бывает плохое настроение?

– М-м… не знаю, – пожимает плечами. – Не проверяла. О, смотри, – кивает в сторону «школьной курилки», – пыхтят, стоят.

Вот этого я и боялась больше всего – первым делом наткнуться на самопровозглашённую элиту школы!

За одним из гаражей затягиваются утренними сигаретами Вероника Светлакова, её подружки – Алина и Оля, парень из параллельного класса, с которым я лично не знакома и… ну, разумеется – Яроцкий.

– Дыши, – шепчет Зоя, подхватывая меня пол локоть. – Выглядишь так, будто сейчас в обморок грохнешься.

Это она ещё не слышит, как у меня сердце в груди колотится. И всё из-за него – из-за Макса.

«Не смотри на него, Лиза. Не смотри.»

С каких пор я не контролирую своё тело? Голова сама в его сторону поворачивается. И кто замедлил время? Почему каждый взмах его ресниц тянется целую вечность? Почему облако сигаретного дыма, выпущенного Яроцким, рассеивается так долго? Каждый жест, каждое движение…

– Лиза, – даже голос Зои звучит туманно, будто издалека. – Постоим, посмотрим, или может, в школу пойдём?

Чёрт.

Возвращаюсь в реальность и понимаю, что действительно стою на месте, как вкопанная, и таращусь на Яроцкого, в то время, когда вся его компашка озадаченно смотрит на меня.

– Так значит, это твоя кепка? – Зоя тянет меня к воротам. – Почему он её таскает?

– Багрянова! – долетает в спину голос Светлаковой. – Эй? Лиза!

– Мы её не слышим! – отвечает Зоя намеренно громко и тащит меня дальше.

– Зоя, ты тоже подойди, – весело усмехается Вероника, и подружки тут же её подхватывают.

Оборачиваюсь и смотрю на настолько же прекрасную, насколько и фальшивую улыбку Светлаковой. Больше не выглядит уставшей и неопрятной – королева школы вернулась во всём своём великолепии. Идеально уложенные, слегка завитые на кончиках, чёрные локоны искрятся в лучах холодного солнца, ярко-красные губы растянуты в игривой улыбке, глаза блестят двумя сапфирами, а кожа сияет, как алмазная пыльца. Вновь мини надела, вместо затасканных джинсов, кожаные сапоги на шпильке и твидовый жакет с меховым воротом.

«Вот, что значит – эффектно выглядеть», – мысленно усмехаюсь и вновь ловлю на себе взгляд Яроцкого: загадочный, такой пристальный, будто впервые в жизни меня увидел и понять не может, почему лицо такое знакомое. Так волнительно почему-то стало, внутри вновь бабочки запорхали, а стоило ему улыбнуться мне, аж дыхание перехватило.

– Так и будешь там стоять? Багрянова, ау!

С трудом отрываю взгляд от Макса и смотрю, как Вероника вопросительно выгибает брови:

– Мне на всю улицу кричать?

– Чего тебе? – Прочищаю горло, запускаю руки в карманы пальто и подхожу ближе, слушая раздражённое нытьё Зои, которая идёт-таки следом.

– Стой, – строго смотрит на меня Яроцкий, и я замираю на месте.

Забирает у Вероники сигарету и тушит ботинком, затем разворачивается к её свите и будто одним взглядом приказывает поступить так же.

– Да в чём дело? – возмущённо пищит Алина, когда Макс и у неё сигарету наглым образом выхватывает.

– Это что сейчас было? – в замешательстве протягивает Зоя, а я вообще без понятия, что ответить и как реагировать.

Зато Вероника вообще не теряется, покачивая бёдрами, ступает к Максу, берёт его под руку и с лицом сущего ангелочка опускает голову ему на плечо.

– Мы с Максом хотим пригласить вас двоих к нам на вечеринку. В следующую пятницу, – лепечет невинным голоском. – У меня будет день рождения. Вот, – запускает руку в лакированную сумочку, вытаскивает из неё два пригласительных перевязанных тоненькой атласной ленточкой и протягивает мне.

– Серьёзно? – тоном мертвеца протягивает Зоя, глядя на пригласительные так, будто ей личинок на обед подали.

– Ты тоже приглашена, Зоя, – давится улыбкой Вероника. – Ну? Берите, чего ждёте? Это будет лучшая вечеринка года! Мы с Максом обещаем.

Не двигаюсь. Одним взглядом пытаюсь дать понять Веронике, куда она может засунуть свои пригласительные. Потому что меня там точно не будет. И Зои тоже. Нечего нам делать в этом логове похоти и разврата.

– Кстати! – будто спохватывается Светлакова и, поджимая губы, качает головой. – Больше не выпрямляй волосы. Тебе реально не идёт. Хочешь, я помогу тебе с причёской перед вечеринкой? Одежду тоже могу одолжить.

Подружки её принимаются хихикать, а я чувствую, как краснеть начинаю. И как обычно это бывает, остроумные фразы для ответа придут ко мне не раньше, чем через часика два, но никак не вовремя.

– Приходите. Будет весело, обещаю, – Вероника трясёт рукой с пригласительными и многозначительно играет бровями, пока её подружки продолжают хихикать с моего раскрасневшегося лица.

– Чего раскудахтались? – шипит на них Зоя.

– Мы подумаем, – Макс выхватывает из руки своей девушки пригласительные, небрежно складывает пополам и прячет в задний карман джинсов. Разворачивает меня в обратную сторону, обнимая за плечи, и ведёт к воротам, пока Вероника с упавшими по швам руками и осунувшимся лицом смотрит нам вслед.

– Давай, – Макс стягивает у меня с плеч рюкзак и прежде чем до меня вообще доходит, что он делает, забрасывает себе на спину и кивает на школу. – Ну? – смотрит, будто в недоумении. – Идём учиться, или как?

– Вот это у неё рожа была! – злорадно посмеивается Зоя. – Надо было сфоткать!

Макс выдерживает паузу, резко выдыхает, так и не дождавшись от меня ответа, берёт за руку и заставляет, наконец, двинуться с места.

– Мне нравится твоя причёска, – кивает, улыбаясь, и я улыбаюсь в ответ.