Шёпот бессмертных

1

Белый снег запорошил улицы, осел мягким покрывалом на крышах домов, укутал замерзшие деревья.

Наступил февраль. Месяц, который я не люблю больше всего. А что в нём любить? Сильные морозы, слепящий снег или лёд, сковывающий тротуары? Нет, это все не по мне. Скорее б весна. Когда природа просыпается, мои силы тоже на подъеме. Странно, а ведь именно ее, природу, я и предал, как говорят эти ангелы. Ну и пусть их!

Не заботит меня мнение фанатичных святош. У нас с ними слишком мало общего. Они — свора ангелов, пытающихся восстановить справедливость. Идеалисты. Мы — колдуны, давно уяснившие, что мир есть то, что мы хотим.

Я не жалею о том, что пять лет назад стал колдуном. Мой выбор был невелик. Либо смерть от лейкемии, либо новая жизнь в Круге. Выбрал я, естественно, второе.

Круг — это собрание, община колдунов, где каждый играет свою роль. Как там говорится, вместе мы сила? Так вот это про колдовской Круг. Каждый колдун в нём на своём неповторимом месте. Так, например, Клод — наш глава. Он самый старший из нас и самый опытный. Специалист по ритуальной магии. За ним следует Грегор — колдун-целитель. Ему я обязан своим излечением без всякой химии от «рака крови». Мира — оборотень-эмпат. Я — простой колдун. И моя ученица — Татьяна. Тоже оборотень.

Итого пятеро.

Всеми делами Круга руководит Клод. Именно он подкидывает нам информацию о небесных или земных ангелах. В чем разница между ними, мы толком не знаем. И те, и другие условно бессмертны.

Небесные владели большей силой, а земные сохранили в себе человечность. Последние часто переживали за своих бывших друзей, родственников и людей в целом. Это их слабость. А иногда — сила. С небесными надо держать ухо востро. Эти научились менять облик, как им вздумается, плести интриги, да и вообще, мало чем отличались от сильных колдунов. Таких не проведёшь.

Сам я к ангелам отношусь терпимо, пока те первыми не лезут в чужие, а именно, мои дела. Но Клод совершенно другого мнения. Он считает, что бессмертные святоши могут сильно навредить Кругу. Кто знает, может, он прав. Я встречался с ангелами только один раз. Этой осенью. И мне хватило. Ожог на шее сошёл только к Новому году. Спасибо Грегору и его целительским навыкам!

Правильно Клод забрал силу той бессмертной. Пусть он это и делал ради своих «хозяев», с которыми заключил какой-то контракт. Это неважно. Главное, ангелы получили отпор.

Интересно всё же, почему они называют себя ангелами? Такие же колдуны, как и мы. Только взгляды на мир другие. А-а, пусть их!..

На работе было скучно. Несмотря на зиму и её гололёд, люди не ломали руки-ноги-носы. А с кашлем к хирургу не пойдут. Да и работаю я в частной клинике «Хевитан». Тут медицинские полисы не действуют. Кто ж, живя на одну зарплату, пойдет ко мне править кости, когда есть бесплатные поликлиники? Верно, мало кто из «простых смертных». А «непростые смертные» предпочитают областные центры мелким частным клиникам. Но я не в обиде. Кому-кому, а мне от голода не помирать.

Откинувшись на спинку серого кресла, я открыл ноутбук. В последнее время мне часто приходилось сидеть за ним. Работы в клинике, как я уже говорил, никакой, зато с ученицей забот валом. Поэтому, сидя в своём кабинете, я вынужден просматривать её недельные отчеты. Судя по ним, моя Татьянка растет! И, видит Хаос, я рад за неё…

Из кармана послышался сигнал мобильника. «Кошка», — высветилось на экране. Легка на помине моя Танюшка!

— Добрый день, малыш! — пусть она меня не видит, зато я ей улыбаюсь.

— Кому как! — раздался ворчливый ответ. — Дима, однажды я тебя покалечу! Так, что даже Грегор не восстановит!

Судя по рычащим ноткам, проскальзывающим в трубке, моя ученица злилась. Интересно, почему на этот раз?

Татьяна обрела свою силу недавно, по осени, и до сих пор толком не поняла, чего ей от себя ждать. На самом деле это нормально. На познание собственных способностей у некоторых уходят десятилетия. Я же пытаюсь облегчить Танюшке задачу. Правда, мои попытки она называет «издевательством». Зато они действенны, и Кошка хоть что-то умеет. Ничего, потом отблагодарит.

— Что случилось, котёнок? — делано удивился я, предчувствуя бурю негативных эмоций.

— Что случилось?! Дима! Тебе ли не знать, что случилось?! Ты меня сам отправил в этот чертов лес! Ты знал, ЧТО случится! И оно с-лу-чи-ло-сь!!!

Надо же? Я и впрямь заинтересовался. Надо сказать, ученицу я отправил зимой в лес для того, чтобы она познала все тонкости ориентирования на местности без технологических штучек. Ничего крамольного, честное колдовское!

— Котенок, успокойся!

— Не называй меня «котёнком»! Я этой оленихе, как и тебе, все копыта переломаю!

— Какой оленихе? — не совсем понял я. — Ты видела оленя?

— Нет, блин, динозавра! — закричали в трубку. — Короче, я — домой. И если на горизонте появишься ты или эта копытная, я за себя не ручаюсь!

Таня бросила трубку. Когда девушка злилась, вокруг неё царила атмосфера повышенной взрывоопасности. Перезванивать я не стал. Но план действий у меня потихоньку сложился.

До конца рабочего времени ещё три часа. Как раз хватит, чтобы дочитать отчет ученицы и заехать в пару-тройку магазинов. Хмыкнув, я погрузился в дальнейшее чтение отчёта.

Улицы очистили от снега. Но лёд не смогла разъесть даже химия, которой щедро посыпали улицы. Пришлось самую малость воспользоваться магией. Не хотелось поцарапать машину благодаря зимнему гололёду.

Вскоре я подъехал к многоэтажке, где жила Татьяна. Последний раз взглянул на себя в зеркало. Светлые волосы чуточку отросли. Надо бы сходить в парикмахерскую, а то не люблю неопрятность. За время зимы весь летний загар сошёл, и зелено-карие глаза выделялись на бледном лице особо ярко. Я растянул губы в приветливой, чуть обольстительной улыбке. Хорошо! Несмотря на отросшие волосы! Есть все шансы помириться с Татьяной и узнать, что там у неё случилось.

Моя ученица перебралась в новую квартиру после обретения силы. Не без моего участия, конечно.

У моей подопечной должно быть достойное жильё, а не какая-то убогая хрущевка.

Поднявшись на нужный этаж, я постучал в дверь и заранее закрыл обзор глазка букетом алых роз. С той стороны послышались шаги, и всё стихло.

— Таня, не вредничай. Я с миром!

Ни звука.

Ох, вздорная кошка! Совсем характер остервенел после пробуждения силы. Ничего не поделаешь. Пришлось слегка коснуться дверной ручки, шепнуть заклинание. С пальцев сорвалась маленькая рубиновая молния, и замок щелкнул. Дверь плавно отворилась.

— Ненавижу тебя! — тут же зашипели с порога. — Я ведь предупредила, не появляйся!

Бесцеремонно отодвинув девушку в сторону, я зашёл в просторный светлый коридор. Танюшка была встрёпана. Светлые волосы торчали вихрами, челка закрывала половину лба. Зелёные глаза смотрели с яростью и непримиримым гневом. Тонкие ноги обтягивали простые черные лосины. Выше женственную фигуру скрывал длинный мужской свитер ярко-рыжей шерсти.

С суровым видом Таня скрестила руки на груди, загораживая мне проход дальше в квартиру.

— Это тебе, Танюш! — я протянул ей алый букет. — Не злись.

Не дожидаясь ответа, я наклонился и чмокнул девушку в носик. От неё дохнуло ароматом зимнего леса. Я так и видел большую чёрную кошку, прыгающую по сугробам, взбирающуюся по мёрзлой коре на голые ветки.

Она отстранилась, брезгливо повела плечом.

— Подкупить решил?

— Что ты! Нет! — из кармана я достал небольшой серебряный кулон с лунным камнем на тонком кожаном шнурке. Протянул девушке. — А вот теперь — да!

Зелёные глаза блондинки сверкнули. Она попыталась скрыть проснувшийся интерес, но было поздно. Я заметил.

— Лунный камень — оберег всех оборотней, — шепнул ей на ухо.

Таня резко отстранилась, сжав кулаки.

— Всех оборотней? — почему-то взъярилась она. — Ей ты тоже обереги дарил, да?!

— Кому? — Честно говоря, я был ошарашен её реакцией.

— Оленихе!

— А-а! — начал я что-то понимать. — Ты видела в лесу другого оборотня?

— Оборотниху! И она сказала, что знает тебя, и вкусы твои сильно подпортились!

Танины губы побелели. По чуть изменившемуся зрачку я понял, что она злится. Сильно злится. Ещё чуть, и пойдет неконтролируемая трансформация. Плохо.

— Ты видела Миру, — тихо ответил я, пытаясь голосом передать спокойствие. — Она — лань. У нас с ней ничего нет. Просто коллеги по Кругу. Она тебе не враг.

— Ты бы видел её! Столько надменности! — фыркнула кошка, кажется, успокаиваясь. — Копытная!

Хмыкнув, я подумал, что где-то на другом конце города Мира примерно то же может говорить Грегору. Посмотреть бы на лицо целителя! Вроде, у них был роман…

Вслух, я продолжил:

— Она в Круге раньше меня. Пришла вслед за нашим колдуном-целителем Грегором. Его ты знаешь.

— Знаю… — она помедлила. — Что она имела ввиду, говоря, что твои вкусы испортились?

Ревность, отметил я. По сердцу разлилась приятная теплота.

— Мира меня недолюбливает. Она вообще одиночка. Только с Грегом язык нашла. Или он с ней?..

— Ты не ответил! Я, конечно, понимаю, у такого красавчика, как ты, явно были другие женщины, но я обижена! Хочу видеть эту, как там её, Миру? И переломать ей все копыта!

Расхохотавшись, я обнял её. Танюшка для вида поморщилась, поотпиралась, но вырываться не стала. Букет роз, шелестя, упал на паркет. Девушка, обвив руками мою шею, аккуратно чмокнула меня в висок.

— Колдун ты, Дмитрий! Но с этой Мирой я бы познакомилась!

— Ещё успеешь!

Подхватив на руки, я унёс девушку вглубь квартиры.

— Дим, с Роксанкой точно нельзя связаться?

Перевалило за полночь. Я расположился в просторном зале на большом бежевом ковре, прислонившись спиной к дивану. Горели свечи, что-то приятное напевал музыкальный центр. Кажется, «Ночная серенада» Моцарта. Танюшка, закутавшаяся в махровое одеяло, приютилась рядышком, положив голову мне на плечо. Она глубокомысленно водила тонким пальчиком по моей груди.

— Ксанка — моя подруга с детства. Она ведь не могла просто так взять и бросить меня?

Роксана… О, да! Я помнил эту девушку. Осенью мы с Клодом следили за ней. Как выяснилось, не мы одни. Небесные ангелы тоже почувствовали в ней силу. У нас с Клодом было два варианта. Первый — пробудить в Роксане дар и включить её в Круг. Второй — убить её, тем самым, позволив стать земным ангелом, а затем отобрать её ангельскую силу.

Ангелы оказались проворнее. Роксану пришлось ликвидировать. Но её силу отобрать было не так-то просто. Клоду перепало лишь пятьдесят процентов ангельской мощи. Однако мы и этим остались довольны. Таинственные «хозяева», с которыми часто советовался Клод, и на благо которых мы старались, тоже не жаловались.

Проблема заключалась в том, что для полного раскрытия сил Роксаны, мне пришлось убить Татьяну. Новоиспеченная ангел, конечно же, воскресила подругу.

Только вот Тане я преподнёс всё иначе.

Моя милая сладкая ученица уверилась в том, что именно ангелы переманили Ксану и бульдозером проехались по её, Таниной, жизни. Пришлось сыграть в эдакого рыцаря, поддерживающего своим латным плечом милую леди.

Заклинание подмены памяти не самое простое. Но в данном случае оно оказалось истинно необходимо! Теперь Таня по-прежнему была влюблена в меня, считала ангелов гадами (впрочем, тут всё верно) и мечтала вернуть Роксану обратно. Как объяснить глупенькой, что ангел колдуну не друг? И слышать ведь ничего не желает!

— Да, — шепнул я, едва касаясь лба девушки губами, — она была твоей подругой. Я знаю, тебе непросто. Непросто, когда предаёт человек, который был с тобой всю жизнь. Танюша, — приподняв её лицо, я внимательно глянул в зелёные глаза, — теперь у тебя новая жизнь. И я тебя не предам.

— Не зарекайся, — хмыкнула она, беря мои пальцы.

— Я не вру и не зарекаюсь. Просто знаю.

— Как колдун?

— Как настоящий мужчина.

Она тихонько засмеялась. Наверное, подумала, что я играю в большого романтика. Пусть. Где-то в самой глубине души я знал, что такой второй, как Таня, на свете нет. И счастье обладать подобным сокровищем выпало именно мне. Один раз я чуть было не упустил своего котёнка. Впредь буду поумнее.

— И всё же, — не унималась блондинка, — ты не тянешь на звание «подружки».

— Верно, — улыбнулся я, — не смогу обсуждать с тобой правила эпиляции и наращивания ногтей. Но если хочешь, можешь попробовать подружиться с Мирой.

— С Мирой? — девушку аж перекосило. Я пожалел о своём предложении. — Ты издеваешься! Мы никогда не поладим!

— Знаешь, — я задумался, — мне бы пригодился свой человек рядом с этой ланью. Кто знает, какие тараканы ползают в её голове?

— Предлагаешь мне сыграть в шпионку?

— Нет, ну почему? — я заметил вспыхнувший азарт в глазах девушки. — Рядом с Мирой вертится Грег…

— Но Грег слишком мягкотелый, да? Хорошо, — приняла игру Татьяна, — я попробую подружиться с этой дамочкой.

Свечи вспыхнули яркими огнями, будто кто-то подлил к фитилям масло. В мягком оранжевом свете глаза Тани показались по-кошачьи жёлтыми. Улыбку украсили симпатичные ямочки на щёчках.

Одним жестом я потушил свечи. Такая красота должна принадлежать только мне! Даже огонь не имеет права видеть мою Танюшку!

Девушка рассмеялась. Пусть смеётся. У нас вся ночь впереди.

2

Ресторанчик был почти пуст. Обеденное время не наступило, и до вечерних свиданий ещё ой, как далеко. Пройдя в зал для некурящих, я сразу увидел приятеля. Целитель терпеть не мог запах сигарет. Пусть даже очень дорогих. Грегор сидел за столиком у окна. Как обычно, одет с иголочки. Короткие черные волосы в искусственном беспорядке. Смотрит в окно на серые тучи, делая вид, что меня не заметил. Н-да, англичанин в своём репертуаре.

— Привет, мистер! — я опустился на стул по другую сторону небольшого стола. — Зачем звал?

Грегор взглянул на меня. Поморщился.

Уроженец Великобритании окончательно перебрался в Россию больше шести лет назад, но от чопорности так и не избавился. Это, вероятно, их национальная черта, как ни крути.

— Здравствуй, Дмитрий! — голос у него тоже был «английский». Почти без акцента, но с какой-то медлительностью, что ли.

Тут к нам подошла молодая официантка. Поставила перед Грегором чашечку ароматного чая, дождалась моего заказа и быстро удалилась.

— Что за дело, Грег? Чего так срочно? — я откинулся на спинку стула. — Ты меня, между прочим, от важного дела оторвал.

Эх, я вспомнил о нежной белой коже, светлых волосах и аккуратном, немного курносом Танином носике…

— Прекращай мечтать, колдун, — в его голосе послышалось раздражение. Кажется, моя умильная физиономия его нервировала. Ладно, не буду издеваться над своим спасителем. Всё же, если б не он, я бы испустил дух.

— Не вопрос!

— Ты в курсе, что произошло между Мирой и Таней? — в лоб спросил Грег.

Конечно! Я должен был сразу догадаться, что дело кроется в наших дамах!

— Если четно, — я пожал плечами, — даже не догадываюсь. Они, вроде как встретились в лесу на днях?

— Да, — кивнул целитель. — И наговорили друг другу гадостей. Спорю на крыло ангела, Таня обвинила во всём тебя.

— Точно. Тут не надо быть оракулом. Что? — ехидно оскалился я, — тебя постигла та же учесть?

— Мира подумала, что я вместе с тобой так решил их познакомить. Закатила истерику.

— Друг мой, тебя вышвырнули за дверь? — я развеселился.

— Не дождёшься, — зачастую Грег не понимает шуток! Жаль! — всё уладилось. Тем не менее, я обеспокоен такой их встречей. Мы все — части Круга. И мы не должны друг друга ненавидеть.

Вот вроде бы и говорит он без акцента, но, всё равно, как-то нескладно. Рублено.

Вернулась официантка с моим горьким кофе. Мило улыбнулась то ли мне, то ли Грегу, и, повиливая бёдрами, упорхнула прочь. Мы оба проводили её взглядами. Грег — усталым, я — насмешливым. Англичанину хватало Миры, мне никто не был нужен, кроме Тани.

— Ну, не поладили девчонки! — вернулся я к разговору. — Что ж, мы в женские разборки полезем?

— Ты не понимаешь, наверное, Дмитрий, — качнул головой целитель. — Если в Круге начнётся… раздрай, — как забавно у него получилось это слово, — мы все ослабеем.

Я приподнял бровь.

— По-моему, ты чересчур дотошный, Грег, — я сделал глоток терпкого напитка, — Есть древняя русская пословица: бабы дерутся, мужики отдыхают! Давай не будем лезть в их дела.

— Не припомню я такой пословицы, — Грег наморщил лоб. Нет, ну что ты с ним поделаешь?! Совсем юмор не тянет!

— Как там говорят американцы, расслабься? — Я решил забросать коллегу по «ремеслу» фольклором.

— Ты пожалеешь о том, что расслабляешься, мой друг, — его прозрачные синие глаза блеснули. Кажется, он не оценил моих литературно-культурологических познаний. — Не твою ли шею я залечивал месяц назад? Так-так… как её звали? Роксана, да? А не подруга ли она Татьяне?

— Ты к чему клонишь? — я напрягся, поставив белую чашку. Не люблю, когда этот заморский колдун ходит вокруг да около.

— Сам подумай, — Грег чуть наклонил голову к плечу. В свете ламп блеснула серьга-оберег в его ухе. — Земные ангелы не теряют связи со своими близкими и друзьями. Как думаешь, что будет, если… — он наморщил лоб, вспоминая имя, — Роксана появится перед Татьяной?

— Исключено! — мой голос дрогнул, я и сам в тайне побаивался такого поворота событий. — Мы с Клодом забрали половину её силы.

— Ей и одной трети хватит, чтобы найти подругу и уничтожить твою подмену памяти.

— Что? — я поперхнулся.

Целитель не так прост. Я-то думал, о моей хитрости с воспоминаниями Танюши знает только Клод… Недаром последний так уважает Грегора. А вот я самонадеянный дурак. Думал, что Грег всего лишь раны залечивать умеет.

— Дмитрий, — англичанин понизил голос, будто прочитав мои мысли, — целителем я стал, когда мне надоели все эти мелкие и большие разборки. Не стоит думать, что я слеп и не вижу дальше своего носа. Твоя страсть к Татьяне мне понятна. Но подумал ли ты о последствиях своей…политики?

Уверен, Грег хотел сказать «глупости». Чёрт бы его съел! На вид, чуть старше меня, а складывается впечатление, что совсем не «чуть». Один только взгляд чего стоит.

— Ей надо всё рассказать, — продолжил Грегор.

— И не подумаю! — упёрся я. — Ты хоть понимаешь, что будет, если она узнает, что я её утопил?! Она же меня…

— Бросит, — перебил Грег. — И отомстит. Правильно, между прочим, сделает.

Я сжал зубы. Грегор поставил меня в тупик. Своим поведением, своими рассуждениями, своими знаниями. Мне англичанин всегда казался мягкотелым целителем. Не больше.

— Хорошо, это твоё дело. — Отступил Грегор. — Давай вернёмся к проблеме взаимоотношений Тани и Миры.

Возражать я не стал. В конце концов, мои дела с Таней, это мои дела с Таней.

— Что ты предлагаешь?

— Надо, чтобы они снова встретились. В более… цивилизованной обстановке.

— В смысле, — я усмехнулся, — там, где нет снега, леса и нас с тобой?

— Именно, дружище. Ты меня понял.

— Не совсем.

— Как думаешь, что объединяет женщин? — хитро прищурился Грег.

— Хочешь загнать меня в тупик, не выйдет, — ответил я. — Давай ближе к делу.

— Женщины по природе своей вечные модернизаторы! Всё в себе меняют. От кончиков ногтей до заколок в волосах. Сегодня вечером Мира отправляется в салон «Платинум». Почему бы Татьяне не отправиться туда же? Очереди, записи… для нас не проблема.

Я задумался. Хорошая идея. Нет, я не горю желанием мирить девушек. Но Тане это будет полезно. Расслабится. Отдохнёт морально, как говорится. А если подружится с Мирой, то у меня будут глаза и уши там, где меня самого не бывает. Мира очень интересна. Грег же ни за что не станет выдавать тайны своей любовницы. Да и мужская этика не позволит мне их выведывать таким грязным способом. Мне плевать на Круг. Сомнительно, что трения между двумя колдуньями ослабят нас всех. Но тут я одним ходом снимаю с доски две фигуры: успокаиваю Таню, и узнаю Миру чуть лучше. Если повезёт, Грега тоже.

— Что ж, Грегор, — я повертел чашку перед глазами, подогревая еле заметными алыми искорками остывший кофе, — придётся положиться на твоё знание женской натуры.

Я в упор посмотрел на колдуна. Он спокойно улыбался с другого конца стола. Его чашка с недопитым чаем стояла чуть в стороне. Целитель смотрел уверено, по-доброму, мягко. Ни дать, ни взять, позитивный милашка. Прямая моя противоположность. Только это всего лишь видимость. Как я мог так долго оставаться слепым?!

— Грег, — вдруг спросил я, неожиданно даже для себя. — Тебе ведь не тридцать пять?

Он загадочно улыбнулся, качнув головой. Серьга-оберег снова сверкнула.

— Я целитель, мой друг, — многозначительно сказал Грег. — Всего лишь целитель.

Кофе показался уж очень горьким. Таким, что зубы свело. Как я мог так недооценивать Грегора? «Всего лишь целитель». Да он же Кругом может вертеть, как ему заблагорассудится! Всеми нами! Даже Клодом! А прячется под маской доброго доктора.

— Не волнуйся так, Дмитрий! — показал ровные белые зубы Грег. — У меня нет никаких тайных мыслей. Я действую на благо Круга. Пойми меня, пожалуйста.

— Да уж… — пробормотал я. — Ответь лучше, если ты действуешь на благо Круга, то почему не станешь во главе?

— О, нет, — он погрозил мне пальцем. — Клод — хороший глава. Толковый, расчетливый. Он бережёт нас. Я буду рад ему помогать. У меня нет качеств лидера. Ты знаешь. Но я эти качества вижу в других. Клод — лучший.

— Ну, да… the best. — Я тряхнул волосами, взъерошил их пятернёй. — Рад, что ты не претендуешь на место учителя. Мне бы тогда пришлось с тобой поругаться! Серьёзно так… со вспышками, кнутами… Ты понимаешь!

Я засмеялся. Он тоже улыбнулся. Всё верно, какие бы способности и знания не прятал Грег, ему не потянуть управление Кругом. По крайней мере, я на это надеялся. Клод — мой наставник. Предавать я его не собирался.

Если у Грегора возникнут идеи по завоеванию Круга, я останусь на стороне Клода.

Мы с целителем оба это понимали.

— Дмитрий, — когда-то меня раздражала постоянная официозность целителя, теперь я привык, — Татьяна — оборотень. Каков её дар, как колдуньи? Кроме оборотничества?

У колдунов-оборотней есть одна интересная особенность. Кроме того, что они могут превращаться в определённое животное — свой тотем, — у них обостряется какое-либо чувство. Так сказать, появляется дополнительный дар. Мира — оборотень-лань. Её дар — эмпатия. Может, девушка от того и пытается закрыться от всех и вся. Наверное, тяжело постоянно чувствовать эмоции, переживания окружающих, как свои собственные. Какой дар у Татьяны, я не знал. Моя подопечная тоже не догадывалась.

— Понятия не имею. Рано ещё, — вымолвил я, пытаясь уловить скрытый смысл вопроса.

— Наверное, ты прав. — Грег положил деньги за чай в услужливо принесённую официанткой папочку с золотистыми буквами «Счет». Скупой англичанин никогда не оставлял чаевых. Кстати, мой кофе был не учтён. Наверное, Грег попросил счет ещё до моего прихода. Какой же он иногда… англичанин!

— Всего доброго, Дмитрий! — Он поднялся, кивнув мне на прощанье. — Надеюсь, мне не стоит переживать за отношения Тани и Миры.

— Не стоит! — буркнул я. — Счастливо, Грег!

Колдун неспешно вышел.

Временами я его любил, как брата. Временами не понимал. А вот сейчас мне хотелось его убить. За заносчивость, за то, что знает больше меня, за то, что он сильнее меня, за то, что ведёт себя как всемогущий Гудвин! Интересно, может, он в ангелы метил?

Я затряс головой, отгоняя бредовую мысль. Грег слишком эгоистичен, чтобы быть наивным дураком. Он до мозга костей колдун. Лепит мир и людей вокруг под себя.

— Счет, пожалуйста, — дожидаясь, пока мне подадут мою персональную папочку с золотыми буковками, я набрал Танин номер.

— Котёнок? — Заговорил я, как только в динамике послышался её голос. — Ты всё ещё не прочь сыграть в игру «Кошка-Лань»?

— В смысле, втереться в доверие к оленихе? — спросила сонным голосом Таня. — Я ж говорила, мне будет интересно!

— Отлично! Тогда ты сегодня идёшь заниматься собой!

— Это что за намёк такой? — в голосе послышались опасные нотки.

— Нет, это не намёк, моя кошка! Это стратегический ход!

Вкратце я обрисовал свой план девушке, не забыв упомянуть про Грега. Она согласилась. Правда, уточнила:

— Дим, Грег точно не ведёт двойню игру? Он просто хочет нас помирить?

— Не знаю, — признался я. — Хочется верить. Но что-то не верится.

— Не волнуйся, — ответила Таня. — Я буду осторожной. Что-что, а прикидываться безмозглой блондинкой я умею. От дурочек никогда не ждут опасностей. Если у Грега и Миры что-то на уме, я это узнаю!

Она отключилась.

Танюшка заинтересовалась. Хорошо! Даже отлично! Главное, пусть не слишком заигрывается. Не думаю, что Мира или Грегор способны ей сильно навредить, но осторожность не помешает. Ничего. Будем считать это частью обучения Татьяны.

Наконец-то принесли счёт. Я не скупился в отличие от Грега. Вместо положенных десяти процентов от суммы, я положил целых пятнадцать на чаевые. Вот! Пусть милая девушка порадуется! Не все колдуны — скряги!

Беззаботно смеясь, я покинул ресторан. Уже на выходе о мою ауру ударилась чья-то злая мысль: «Вот, уроды!» Не церемонясь, я послал ответный несильный импульс. Будет знать, как за спинами обзывать благородных посетителей, несчастная прислуга! Из зала послышался вскрик и звук падающего тела. Всего лишь обморок. Через минутку оклемается.

Подняв воротник плаща повыше, я пошёл к машине. Только сунул ключ в замок зажигания, как раздался телефонный звонок. Клод. Интересно, что учителю от меня надо?

Нажав на кнопку ответа, я поднёс трубку к уху.

— Добрый день, мой мальчик! — послышался спокойный чуть суховатый голос. — Я тебя не побеспокоил?

— Добрый день, Клод! Никакого беспокойства!

Интересно, что будет, если я когда-нибудь отвечу иначе?

— Прелестно! Тогда жду тебя. Не задерживайся. У нас очень важное дело. Ах, да! Чуть не забыл, — он понизил голос, — мальчик мой, возьми свои инструменты.

— Конечно. Буду через сорок минут.

Я повернул ключ, и машина понеслась, совершенно не скользя по оледенелым улицам.

Клод жил за городом. Он терпеть не мог городской суеты, людей и бездомных животных. Самое замечательно то, что при всех своих качествах он умудрялся работать вместе со мной в клинике. Нет, не так. Не работать, зарабатывать. Конечно, я понимаю, Клод Оди — французский известный врач, каким-то чудом оказавшийся в нашей глубинке. Но почему его заработная плата, естественно та, что в конверте, а не по счёту, переплёвывала мою в три раза? Почему, а?

Но обижаться на Клода было святотатством. Он меня устроил на работу, обучил колдовству и, вообще, я ему многим обязан. Именно француз вывел меня в свет, так сказать. Поэтому я закрывал глаза на его странности и неприятный характер. Учитель, маэстро, как говорили в эпоху Возрождения, второй Бог для его учеников!

Заехав, по велению Клода, за своими инструментами, я повёл машину за город. Большая шкатулка с двумя моими кинжалами, кубком и специально заговорёнными свечами лежала на соседнем сиденье. Тёмный дубовый ларец с двумя выдвигающимися отделениями, обитый алым бархатом. Подарок Клода на мою успешную инициацию. Шкатулка была своего рода талисманом для меня. Пока она моя, пока она цела — я силён. Пусть глупо и суеверно, но колдуны — самый суеверный народ.

Остальное тоже при мне. Я не ритуальный маг, как Клод. И не люблю обереги, как Грег. Моё колдовство, по словам учителя, — это моё чистейшее намеренье. «Намеревался» же я всего в двух сферах: бытовой и боевой. Всё остальное меня не волновало. Правда, до появления Танюшки, я баловался чародейством. Привораживал девиц, развлекаясь, пока не надоест. Сейчас надоело-таки. Да-а, Таня очень сильно меня изменила. Хорошо это? Или плохо? Как я к ней отношусь? Как к любовнице, коллеге, ученице? Или всё вместе?..

Я закрыл глаза. Рискованно так делать за рулём. Только мне ничего не грозит. Колдовство отведёт беду.

Приведя мысли в порядок, я снова уставился на дорогу. Зимой машин меньше, чем летом. Многие боятся попасть в аварии. Общественный транспорт переполнен, дороги — нет.

Съехав с трассы, я выругался. Снег сглаживал ухабы и ямы, но машина не переставала подпрыгивать и вихляться на грунтовой дороге.

Ещё каких-то восемь минут, и я подъехал к дому главы нашего Круга.

Сам домик был двухэтажным, но небольшим, аккуратным. На просторном балконе по весне расцветали белые розы в горшках. Сбоку от дома разросся плодовый сад. Ни разу не видел, чтобы Клод за ним ухаживал. Однако каждое лето тут спели абрикосы.

К крыльцу вела вычищенная дорожка. Тут точно постарался сам француз. Порядок он любил даже больше, чем я.

Дверь оказалась незаперта. Я скинул плащ и, не разуваясь, спустился в подвал. Если Клод просил взять инструменты, значит, замыслил какое-то колдовство. А если колдовство, то в заклинательной комнате, которая и находилась в подвале.

Я спустился по деревянной лестнице. Каждая ступенька была заговорена. Охранные символы вспыхивали и тут же гасли, почуяв «своего». Чтобы открыть дверь в заклинательную комнату, мне пришлось приложить руку к тёплой древесине и шепнуть слово-пароль, вложив в прикосновение капельку своего колдовства. Дверь отворилась, и я зашёл внутрь.

Тут было тепло и сухо. Часто в подвалах домов пахнет сыростью. Только не здесь. Пол и стены облицованы камнем так, что щёлочки не видно. Электричества нет. Только свечи. Четыре канделябра по углам комнаты давали неплохую видимость. У одного из них стоял хозяин дома.

Невысокий, ниже среднего роста, подтянутый мужчина лет сорока на вид. Бледная кожа, пронзительные холодные голубые глаза придавали ему какую-то загадочную харизму. Короткие чёрные волосы всегда идеально уложены. На пальце неизменное кольцо-печатка с выгравированными крыльями.

— Добро пожаловать, мой мальчик! — Колдун улыбнулся. — Рад, что ты всё взял. Вспомним старые времена. Поможешь мне?

— Конечно, учитель, — я почтительно склонил голову. — Что будем делать?

— Дело простое. Но без помощника я не управлюсь. На Грега в ритуалике положиться нельзя. Мира слишком взбалмошна. Таня слишком неопытна. Так что, ты единственный, к кому я могу обратиться, — развёл руками Клод.

Мне было приятно это слышать. Клод имел для меня большое значение, как и его слова.

— Учитель, — я склонил голову, — ты всегда можешь рассчитывать на мои силы.

— Я знаю. Перейдём к делу.

Клод развернулся на пятках и прошёл к дальней стене. Там стоял комод с множеством ящиков. Из одного колдун достал хорошо перевязанный мешочек. Потом в руках его появились уголь, мел и деревянный скипетр с наконечником из горного хрусталя. Я помнил этот жезл. Клод говорил, что его камень нашли монахини достаточно древнего монастыря на необитаемом островке в Средиземном море. Монастыря уже нет. Одни руины. А камень вывезли ещё в девятнадцатом веке. Слишком большая сила в нём заключена, чтобы оставлять в пустынных развалинах.

— Какой ритуал мы будем проводить? — я не скрывал интерес.

— Призыва.

— Да? — мне стало ещё любопытнее. В своей практике я никогда на такое не решался. Эфирные существа капризны. Толку от них зачастую ноль. Зачем же они понадобились Клоду?

— Вижу, ты заинтересовался, — Клод удовлетворённо покивал. — Спрашивай!

— Кого ты хочешь вызвать, учитель?

Его губы растянулись в зловещей улыбке. Он выдержал паузу и тихо прошипел:

— Ангела!

— Ангела? — невольно переспросил я. — Как? Это ведь воплощённые существа. А чтобы вызвать небесного ангела, не хватит силы десяти… какой там, ста Кругов!

— Нам не нужен небесный ангел. Сгодится земной.

Против всякой моей воли заныла шея. Я потёр кожу, где совсем недавно красовался ожёг от руки земного ангела.

— Земные ангелы — не эфирные существа, — произнёс я. — Как же ты хочешь их вызвать? И главное, зачем? Мало нам хлопот без этого?

— Повторюсь, мой мальчик. Мне нужен только один вполне конкретный ангел. Как я буду призывать его, ты сам увидишь. А вот зачем… — в его глазах снова вспыхнули зловещие огоньки, — скоро узнаешь.

С сомнением я глянул на учителя. Его идеи часто казались мне слишком абсурдными. Хотя, несмотря на всю нелепость, они срабатывали. Почти всегда.

Как обычно, подготовительную работу мы разделили поровну. Вооружившись мелом и углём, я ждал, пока учитель закончит свою часть приготовлений. Он, тем временем, развязал мешочек и стал сыпать на пол золотистый порошок. Не абы как сыпать, а по кругу. Внутри всё тем же порошком Клод изобразил пентаграмму, повёрнутую на север основной вершиной. Фигура вышла идеальной. Полюбовавшись его творением, я аккуратно, чтобы не повредить контуры, стал вычерчивать символы призыва углём, и символы защиты — мелом. Рассмотрев поближе порошок, я удивлённо взглянул на Клода.

— Это латунь?

— Да, — кивнул тот, наблюдая за моими действиями. — Наструженная и измельченная.

— Она ведь даёт колоссальную силу… Мы, — я начал кое-что понимать, — мы не только призывать земного ангела будем. Нам нужно его… — ошеломлённо я посмотрел на учителя, — пленить?

Он кивнул. Его холодные голубые глаза засияли. Клоду было приятно, что я начал вникать в его замысел, оценил важность ритуала.

— Разве это возможно? — Продолжал сомневаться я. — Это почти то же самое, как призвать человека. Нет-нет, не призвать. Телепортировать фактически!

— Латунь даст силы, — ответил Клод, наблюдая за моей реакцией.

— Это безрассудно! — воскликнул я, наконец. — Но если всё получится…

— Тогда мы докажем, что не так слабы, как думают эти бессмертные святоши.

— Условно бессмертные, — уточнил я.

Клод улыбнулся, поняв, что я ухватил нить его желаний. Конечно. Пленить ангела, забрать его силу и убить. Чем меньше бессмертных, тем лучше и проще нам. Тем сильнее станет Круг. Тем больше колдунов мы сможем привлечь.

— Но не станут ли ангелы нам мстить? — усомнился я.

— Пусть попробуют. Это будет занятно.

— Клод, если их рассердить, они на многое способны.

— Нет, они способны на всё, — как бы согласился колдун, — на всё, кроме убийства. Силу нашу забрать они не смогут. Убить нас — это против их правил. Поэтому пусть попытаются отомстить.

— Ты не просто хочешь убить ангела, — я нахмурился. — Ты хочешь обратить на себя внимание бессмертных.

— Я хочу, чтобы они перестали лезть в дела колдунов. Мы сотни и тысячи лет жили в страхе провиниться перед бессмертными. Ангелы, как назвала их религия, забирали наши силы. То, что сегодня произойдёт, навсегда отрезвит этих святош.

— Почему ты думаешь, что бессмертные не смогут нам навредить? — с сомнением я повертел в руках мел. — Раньше на зарвавшихся колдунов они находили управу.

— Ты ещё не всё знаешь о ритуальной магии, мой мальчик, — снисходительно ответил Клод. — Ритуалика посильнее, чем ваши любимые стихии будет. Пострашнее, чем астральные бои. Понадёжнее, чем голое намеренье.

— И ритуалика защитит нас? Наш Круг?

— Она уже это сделала. Вернее, я через ритуальную магию оградил нас от бессмертных. Чтобы те не делали, забрать нашу силу им не удастся.

— Почему ты в этом уверен? Клод, это ведь не шутки!

— А когда я шутил на такие темы?! — колдун потерял терпение. — После того, как в Круг вошла Татьяна, я запечатал ваши силы в вас самих! Почему, ты думаешь, я похоронил себя на три месяца в этом подвале?! Почему многие дела Круга перекинул на тебя и Грега?! Всё из-за того, чтобы защитить вас! Защитить Круг! И теперь ваша сила принадлежит только вам самим! А вы этого даже не ощутили!.. — он перевёл дыхание. — То-то же! Теперь понимаешь?

— Понимаю.

Я сопоставил факты. Действительно, Клод не выходил из дома, просил завозить ему всё необходимое. Сам ни на работе, ни в городе не показывался.

Колдовать стало легче. Не требовалась полная концентрация при мелких применениях силы. Я-то, дурень, считал это своей заслугой. Расту, мол. Дело же вот в чём крылось.

— Прости, учитель. Я зря усомнился.

Клод шумно выдохнул, но ничего не ответил.

Когда я закончил наносить все знаки, колдун попросил меня отойти к стене. Сам взял в руки жезл и сосредоточился.

Я почувствовал движение магии. Сила окутывала Клода и ручейками стекалась в круг, пентаграмму, знаки на полу. Через несколько минут свечи в канделябрах погасли. У меня по телу побежали мурашки от ощущения невиданной мощи. Нет, она не была моей. Она меня пронизывала, как лучи незримого света.

Камень в навершии жезла засветился призрачным лиловым цветом. Я взял кинжал с чёрной рукоятью и покрепче сжал его в руках. Если что-то пойдёт не так, придётся обороняться или, наоборот, нападать, — я буду готов. Но пока всё шло гладко.

Клод начал размеренно читать заклинание. Это был древний язык, на котором говорили ещё предки шумеров. Немного рубленный, местами, напротив, певучий, он завораживал. Горный хрусталь в скипетре в тон заклинанию посвёркивал, переливаясь серебристыми огнями. Сила вокруг росла.

Когда Клод закончил первое заклинание, по кругу и звезде, очерченным латунью, побежали змейки пламени. Вот они стеклись в центре звезлы. Клод выкрикнул короткую словесную формулу, и огнём полыхнула вся магическая вязь на полу.

Ещё одно заклинание, и снова взметнулся алый огонь.

Сейчас в действо вступать мне. Я обошёл магическую фигуру и встал напротив Клода. Свою часть заклинания я помнил очень хорошо.

— Дебо мие нам! Мезо сикили эа-галь! Дебо мие нам! Мезо сикили эа-галь! Дебо мие нам! Мезо сикили эа-галь!

В переводе звучит так: «Принеси существо судьбы! Защити чистый дворец!». «Существо судьбы» — это, конечно же, ангел. Ну а «чистый дворец» — это наша заклинательная комната.

На самом деле, все заклинания очень банальны и просты. Весь смысл скрыт в языке, на котором их произносят. Чуть не так сказал, и уже не сработало. Но если сработало…

Пока я произносил слова древнего языка, глава Круга вычерчивал в воздухе своим скипетром сложные многоярусные символы. Они плыли над полом, но стоило колдуну закончить один знак, он растворялся, уступая место другому. Так Клод начертил шесть символов.

Латунь на полу вспыхнула золотым огнём. Всё, что было внутри круга, затопил золотой свет. Я на мгновенье ослеп, а когда зрение вернулось, между мной и Клодом в центре магической звезды формировалась серое облако.

— Дебо мие нам муу Сергей Илидоров!

Слова прашумерского языка в сочетании с современным русским именем звучали странно. Клод этого не замечал. Он повторил формулу три раза, в конце снова начертив в воздухе замысловатый символ.

Серое облачко в круге поплыло. Латунь на полу по-прежнему полыхала пламенем, и было непонятно, то ли проявляется какая-то фигура, то ли воздух дрожит от огня.

Прошло ещё пять минут.

Наконец, облако приняло очертания хрупкой подростковой фигуры. Спустя какое-то время, между мной и Клодом по центру магической фигуры парил над полом русоволосый парень лет пятнадцати. Тело его было сковано нашей магией. Он напоминал бабочку, пришпиленную к невидимому стенду коллекционера. Только глаза бешено глядели то на меня, то на Клода.

Колдун выдохнул:

— Вот и наш гость.

Видя моё напряжённое лицо, Клод насмешливо добавил:

— Не волнуйся, мой мальчик. Наш ангел крепко связан заклятьем. Ничего не сделает.

Бешенство в глазах бессмертного сменилось удивлением. Вероятно, он пытался что-то предпринять. Вскоре удивление вновь уступило место бешенству даже сильнее предыдущего.

— Так-так, это у нас Сергей Илидоров. — Колдун прищурился. — Семнадцать лет. Официально. Знаешь, сколько он в шкуре земного ангела?

Я покачал головой. Вопрос риторический, ответа не требовалось.

— Сорок четыре, — сказал колдун. — Небольшой срок, это верно. Но нам и такой сойдёт.

— Сорок четыре? — переспросил я.

Нет, я знал, что колдуны могут замедлять своё старение и выглядеть в восемьдесят на сорок. Но чтобы ангел, в принципе, живое существо, выглядел в сорок с хвостиком на пятнадцать!.. Как такое возможно?

— А ты думал, они после трёхсот скелетами по городам ходят?

Оказывается, последние слова я тихонько проговорил, а Клод услышал. Вот и съязвил в ответ.

— Нет, бессмертные очень хорошо владеют своей физиологией. Этому у них стоит поучиться. Впрочем, — колдун сделал жест, будто стряхивал воду с пальцев, — приступим.

Клод начал читать еле слышно какое-то заклинание. Даже я не расслышал, что он говорил.

Руки ангела взметнулись вверх, подчинённые волей колдуна. На ладонях и ступнях пленника стали проявляться призрачные метки неизвестного мне заклятья. Лоб и губы бессмертного перечеркнули ещё два символа. Я чувствовал, как из него просачивается дикая, страшная сила. Если б ангел мог в данный момент управлять ею, мы были бы мертвы.

Мальчишка не кричал. Его всё ещё держала наша магия. Но выражение всепоглощающих боли и ярости, застывшее в его глазах, будет мне сниться не один десяток ночей. Это уж точно.

3

Поганое настроение не поднял даже любимый диск с классикой. Снег под Шопенский вальс валил ещё более омерзительно. Чуть ли не каждая снежинка готова была залететь в открытое окно. Не понимаю, зачем Таня открывает форточки зимой? Какой кислород?! Холод лютый!

Кроме зимы на моё настроение влияли недавние события. Пленённый мной с Клодом ангел скончался сегодня утром. Вся его сила перешла Кругу, точно магическое наследство от богатого дядюшки. Угрызения совести меня не мучили, только вопрос, возникший сегодняшним утром: зачем Клоду такая силища? Куда он её пустит? Даже одной десятой энергии бессмертного хватит на уйму амулетов, талисманов, ритуалов и прочее-прочее-прочее! Вопрос, а всё ли Клод мне рассказал?

Я сам себе рассмеялся.

Чтобы Клод рассказывал свои планы «от» и «до», должно в лесу скончаться что-то не просто большое, а огроменное! Чего же учитель недоговаривает? И почему?

Взъерошив волосы, я пнул журнальный столик.

— Чего буянишь?

Погружённый в невесёлые мысли, я не заметил пристального взгляда Татьяны. Она прислонилась к косяку и с любопытством за мной наблюдала. Ни дать, ни взять, кошка.

— Не буяню. Всего лишь думаю, — ответил я.

— Думай, пожалуйста, без меблевредительства, — она бесшумно подошла ко мне, заглянула своими зелёными глазами чуть ли не в душу. — Что случилось?

— С чего ты взяла?

Я оставил в тайне то, что мы с Клодом сделали. Не то, чтобы он был против огласки, просто я не хотел об этом говорить.

— Ви-жу. — По слогам произнесла она. — Дим, ты как в воду опущенный. Уже три дня таким ходишь. С работы едешь прямиком ко мне. У себя дома почти не бываешь…

— Это плохо? — притворно насупился я. — Мне уехать?

— Дурак! — констатировала кошка. — Я же за тебя волнуюсь! Ведь у меня ты устраиваешься в кресле и смотришь в окно. Досуг у тебя поменялся, что ли?

— Ревнуешь меня к окну? — усмехнулся я. — Или к креслу?

— К твоим проблемам, — она подошла ещё ближе и постучала пальцем по моему лбу. — За ними ты меня не замечаешь.

— Нет такой проблемы, что смогла бы тебя затмить! — я чмокнул Таню в висок.

Она тяжело вздохнула, отстранилась. Весь её облик излучал недоверие и беспокойство. Надо что-то делать.

Может, рассказать ей? Поделиться своими мыслями?

Нет. Плохая идея.

Если Таня узнает, что мы сотворили с ангелом, пощады мне не видать. В призывном круге могла оказаться её подруга…

Верно! А что если бы там очутилась Ксана? Моих проблем стало бы меньше. Конечно, при грамотных действиях. Не поднимая лишнего шума, забрать силу ангела до последней капли. Пусть бессмертная подыхает, как собака! И тогда не будет свидетелей моих поступков. Никто не расскажет Тане всю правду. Ничто не помешает моему счастью… Да, признаю, мысли подлые. Хотя, как посмотреть. Именно Роксана меня на тот свет чуть не отправила. Пусть Клод говорит, сколько влезет, что какой-то там кодекс запрещает ангелам убивать. Он просто не видел глаза той девчонки. Столько бешеной решимости и презрения!

От воспоминаний я поморщился. Шея снова разболелась.

И почему на месте того мальчишки не оказалась Ксана?

— Кхм-кхм! — прокашлялись за моей спиной.

Я обернулся, смутившись. Надо ж было так увлечься мыслями, чтобы напрочь забыть о Татьяне. Оказывается, я снова отошёл от неё и разглядывал снежную улицу. Всё. Теперь мне конец.

— Котёнок, — улыбнулся я. — Прости.

— Хватит! — решительно заявила Таня. — Меня задолбало твоё поведение! Пялься в окно, размышляй о вселенной, слушай музыку! Но! — она угрожающе подняла палец. — Не смей меня игнорировать! Я тебе — не пустое место, учти!

— Да кто ж тебя игнорирует? — тут я покривил душой. Пусть неосознанно, не со зла, но я о ней забыл.

— Только Ксанке я такое с рук спускала! Ты — не она. Тебе не спущу!

Что ж такое?! И тут эта ангелица!

Однако моя кошка завелась. Зрачки стали вытягиваться, радужка приобрела желтоватый оттенок. Сейчас перекинется.

Точно. Мгновенный переворот из человека в большую чёрную кошку. Она грациозно выбралась из-под вороха упавшей одежды. Миг, и оборотень прыгнула на меня, выпустив совсем не шуточные когти. Думаете, кошка — это милый пушистый зверёк? Конечно. Согласен. Но когда этот зверёк выпускает коготки, метя в ногу или, куда достанет, вся его «милость» заканчивается.

Я еле успел выставить шит. Кошка с не кошачьим рыком вонзилась когтями в пустоту. Увязла в тонкой дымке.

— Тань, успокойся! Нельзя так! А если на улице перекинешься?

— Гла-а-авное, чтоб на у-у-улицце не было тебяяя-ууу, — кошачья пасть вряд ли предназначена для человеческой речи. — Ты — крррассная тря-а-а-апка!

Я восхвалил Хаос, что Таня — не бык. Представляю, как бы я бегал вокруг дивана от пышущего яростью орудия смерти. Тогда от неё за простым щитом не спрячешься.

Тем не менее, сравнение с тряпкой, пусть даже красной, оскорбило моё мужское самолюбие.

— Танюш, это уже не смешно. Ты хоть обратно-то перекинешься?

— Мря-а-а-у! Не твоё-о-о де-э-э-ло!

Она усиленно заскребла когтями по еле заметной дымке щита. Подгадав момент, уверившись, что оборотень занята уничтожением моей защиты, я прыгнул вперёд. Схватил кошку за шкирку и хорошенько встряхнул. От такой наглости Таня потеряла задор. Лишь на краткий миг, но мне хватило. В куче её одежды, лежащей на полу, я нашёл подаренный ранее амулет с лунным камнем. Пока кошка не опомнилась, я нацепил ей на пушистую шею кожаный шнур с оберегом. В следующую секунду на руках у меня лежала обнажённая ошеломлённая девушка. Она посмотрела на меня широко раскрытыми зелёными глазами.

— Наха-а-а-ал! — блондинка опять накинулась, только уже в человеческом облике, на моё бедное тельце. — Ты меня ещё лапать будешь?! После всего?!

Не выдержав, я расхохотался, рухнул на диван, так и не отпустив девушку. Таня ещё пару раз стукнула меня кулаком в грудь, от чего я развеселился ещё больше. Девушка недоумённо спросила.

— Ты чего радуешься? Я тебя, вроде как, колочу. — Она смерила меня скептическим взглядом. — Мазохистом заделался?

Отсмеявшись, я притянул её к себе, поцеловал.

— Если я стану мазохистом, ты будешь моей садисткой?

— Вот ещё! — фыркнула Таня, затем добавила обеспокоенно. — Дим, с тобой точно что-то не так…

В отличие от неё, я не хотел быть серьёзным. Сейчас, по крайней мере. Ну, как можно рассуждать трезво, когда на руках прекрасная обнажённая женщина? Пусть я колдун, но всё-таки человек. И ничто человеческое мне не чуждо. Тане, впрочем, тоже.

— Димка-Димка! — Вздохнула очаровательная оборотница, заворачиваясь в одеяло по самый подбородок. — Что с тобой делать, ума не приложу!

— Поцелуй, — сонно пробормотал я.

Получив выпрошенное удовольствие, я снова откинулся на подушку. Блаженство и покой! Вечно б так. Танюшка устроилась у меня под боком, уткнувшись лбом в моё плечо.

За окном стемнело. Ночь подобралась совершенно незамеченной. Тане хорошо. Она оборотень с кошачьим зрением. Ей свет не нужен. Мне посложнее. Без заклинания или хотя бы люстры не обойдусь. Но свет включать не хотелось, а к магии прибегать лень. Вот мы и переговаривались в полутьме.

— Танюш, — вспомнил я. — Как прошла твоя встреча с Мирой?

Молодая колдунья засмеялась:

— Представь себе, весело!

— Подробнее, пожалуйста!

— Ишь, какой. Ещё командует! — меня куснули за ухо. Вероятно, в воспитательных целях.

— Не буду… сегодня… больше, — пообещал я, тщетно пытаясь освободить ухо.

— Хмм, так и быть! — меня отпустили.

Чуть поёрзав, устраиваясь поудобнее на моём плече, Таня добавила:

— Вот трезвое мнение об этой особе с небольшими рожками. Она: раз — эгоистичная, два — скрытная, три — лицемерная натура. И, что самое отвратительное, у меня возникло чувство, будто она читала мои ощущения, как книгу. Реагировала даже на невысказанные эмоции.

— Ничего удивительного. Мира — эмпат. Твои эмоции она ощущала, как свои.

— Раньше сказать не мог?

— Я говорил, что в Круге есть эмпат.

— Да, только я думала, что это Грег.

— Почему? — женская логика всегда ставила меня в тупик. — Разве я говорил, что Грег эмпат?

— Нет, ты сказал, что он целитель. А как целитель может без эмпатии?

— Не знаю. Я не целитель.

— Вот и хорошо. Не люблю целителей. Слишком они… — Таня недовольно засопела, — мягкие.

— А колдуны? — я улыбнулся.

— Не набивайся на лесть, Димка! — меня шутливо пнули коленкой. — Кстати, Грег тоже колдун, если вдуматься. Как и я, как и Мира.

— В общем, да, — я согласно вздохнул. — Всё зависит от направленности и дара. Грег колдун, но дар у него — исцелять. Ты и Мира — колдуньи с даром обортничества.

— И какой дар или направленность у тебя? — вкрадчиво поинтересовалась Таня.

— Хм, меня учил Клод, — я задумался, окунаясь мыслями в прошлое. — Он связал себя с ритуальной магией. По идее, я тоже должен стать ритуальным магом. Но мне так не хочется возиться со всякими инструментами, заклинаниями… — Я осёкся.

В памяти всплыли подробности недавнего ритуала по призыву. Ни один колдун на свете на голом намеренье не сможет призвать ангела. Ритуальному магу стоит собрать нужные ингредиенты, подобрать правильные формулы, вникнуть в суть заклинания и объединить всё это со своей силой. Вуаля! Ангел на блюдечке! Ну, хорошо, не на блюдечке, а в круге. Результат, всё равно, достигнут.

— Разве колдовство и ритуалика не одно и то же? — отвлекла меня от мыслей Татьяна.

— Не совсем, — чуть погодя, ответил я. — Колдовство — это любое твоё действо, твоя воля, которую ты выплёскиваешь в мир, и мир меняется. В ритуальной магии тебе обязательно придётся точно выполнять созданные до тебя ритуалы, вызубрить заклинания и формулы. Без них ты ничего не сумеешь. Это и есть отличие.

— Почти, как в кулинарии. Не добавишь сахар, и пирог превратится в запеканку.

— Замечательное сравнение! Не так произнесёшь заклинание, и сама обернёшься кучкой пепла.

— Даже так?

— Если взять некоторые ритуалы… то это самое хорошее, что может случиться с магом.

Я не преувеличивал. Всего лишь рассказывал то, что слышал от Клода. Ему я верил. Он в ритуалике не один десяток лет.

— То есть, ты не определился, куда тебя тянет. — Подытожила молодая колдунья.

Усмехнувшись, я погладил её пальцы, лежащие на моей груди.

— Занимайся, чем хочешь. Только не становись целителем. Это очень скучно! — девушка чмокнула меня в плечо.

— Договорились!

— Дим, я всё же хотела узнать кое-что, — снова потеребила меня Таня.

— Слушаю, — я скосил на неё взгляд.

В свете улицы, пробивавшемся через окно, глаза Татьяны посвёркивали желтизной. Мистическое зрелище!

— Мира тоже оборотень. Ещё она эмпат. А есть ли у меня скрытые…гм, таланты?

Я так и не смог прочесть по её лицу, она смущается, обижается, завидует или боится.

— Думаешь, ты бездарна и кроме оборотнических способностей в тебе ничего нет? — уточнил я, весело вглядываясь в её белое лицо.

— Ну-у, нет…

— Не волнуйся! — не удержавшись, я поцеловал её. — Каждая колдунья делает себя сама. Если есть способности, они обязательно проявятся. Тебе нужно запастись терпением.

— Блин! — отозвалась девушка. — Как же ты похож на Ксанку! Она тоже твердила о терпении.

Отвернувшись, я поморщился. Каждый раз, как Таня произносит имя своей подруги, моя шея начинает болеть, а руки так и чешутся придушить эту чертову ангелицу!

— Тань, — я не выдержал. — Вот о ком, о ком, но о Роксане я с тобой в постели говорить не намерен! Пойми, она — земной ангел. То есть, враг! Если вы с ней встретитесь, она тебя попытается… — некстати выплыли воспоминания об ангеле-мальчишке в подвале у Клода, — …убить. Вы по разные стороны баррикад. Так яснее?

— С чего ты взял?! — она тоже вспылила. — Ксанка была моей подругой с самого детства. Ты даже не догадываешься, что нас связывает! Я никогда на неё не подниму руку! И она на меня — тоже! Да, у нас много противоречий! Мы могли ругаться, а потом не общаться месяц, но всегда мирились. Пойми, она мне как сестра! Вообще, вся эта война колдунов с ангелами выеденного яйца не стоит!

— Из-за твоей «как сестры» Грег мою шею заново склеивал.

— Это из-за других бессмертных! Они её настроили против тебя.

— Так что им мешает настроить её против тебя? — вкрадчиво прошипел я.

— Нет! — решительно ответила Таня. — Я верю Ксанке. А она верит мне!.. — уже тише девушка прошептала, — надеюсь, что верит.

Вздохнув, я приобнял её за плечи. Глупая-глупая девочка. Ничего не понимает. Как ей объяснить, что мир, в котором она жила, рухнул, развалился на части? Его не восстановить, не собрать по крупинкам. Даже если Татьяну и Роксану связывала крепкая дружба, это в прошлом. Появись Таня среди ангелов, те попытаются отнять её силу (спасибо Клоду, теперь это невозможно!). А если среди нас, в Круге, объявится Роксана…

Хоть бы объявилась!

Я непроизвольно растянул губы в плотоядной ухмылке…

Вот прямое доказательство, что мы ангелам не товарищи. Пусть попробуют с тамбовскими волками. Шансов побольше будет.

Пока я размышлял о тонкостях взаимоотношений бессмертных и колдунов, Танюшка заснула. Благо, не на моём плече. Женщины считают это романтичным. На самом же деле после такой вот «романтичной ночки» плечо отваливается два дня.

Стараясь не разбудить красавицу, я аккуратно выполз на кухню. Хотелось есть.

В холодильнике только полуфабрикаты на крайний случай. Конечно, последнее время Таня не готовит. Я приглашал её в кафе и ресторанчики. Что ж, крайний случай наступил.

Достав их морозилки пару блинчиков с печенью, я сунул их в микроволновку. Полезнее всё же на сковородке или колдовством. Но мне лень. Что-то последнее время я совсем ленюсь. Не дело… Вот завтра и исправлюсь!

Выждав положенные две минуты сорок секунд, я достал горячие блинчики и приступил к трапезе. Пусть говорят, что перекусы в два часа ночи вредны для здоровья; зато очень полезны для настроения. Дурные мысли как ветром сдуло. Или это результат совсем других действий? Я облизнулся от удовольствия. Будь рядом Таня, и услышь она мои мысли, я получил бы тычок под рёбра за пошлость. А что делать? Натура у неё такая.

Неожиданно я услышал сигнал своего мобильника. Вот свинство! Сейчас Таня проснётся. И кому приспичило звонить в полтретьего ночи?!

Благо, телефон остался в кармане моего пальто. Татьяна вряд ли его слышала.

— Чего надо? — рявкнул я в трубку, даже не удосужившись глянуть, кто звонит. И пожалел об этом.

— Мальчик мой, не дело так рычать на учителя, — голос Клода был суховат и чуть резок. — Прости, если разбудил.

Извинялся он только ради приличия. Никакого сожаления в голосе. Оно и понятно.

Обругав себя, я ответил:

— Прости, учитель. Я не посмотрел, что это ты… Что-то случилось?

— Кое-что, — ответил француз. — К пяти часам жду вас с Таней у здания театра. Не опаздывайте.

Прежде, чем я успел что-либо ответить, Клод отключился.

К пяти часам? То есть, к пяти утра??? Вот это распоряжение! Я сунул мобильник обратно в карман пальто. Клод велел прибыть самим. Об инструментах он и словом не обмолвился. Значит, никаких ритуальных действий не предвидится. Но время для светской беседы какое-то неподходящее. Впрочем, если бы Клод хотел нас увидеть вечером, он бы так и сказал «к семнадцати часам». И почему у театра?

Любит наш глава ставить членов Круга в тупик.

Ничего не поделаешь. Вернувшись на кухню, я сунул тарелку в раковину. Мыть лень, а завтра ещё не наступило.

Мы с Таней сидели в машине недалеко от главного входа в театр. Девушка сонно озиралась по сторонам, выискивая в темноте знакомые лица или машины. Я просто откинулся на сиденье, наблюдая за тем, как падают редкие снежинки. Их танец под светом фонаря на фасаде театра завораживал. И пусть я не люблю зиму, в снеге есть что-то такое… особое, колдовское.

Из всех приборов в машине я оставил включенным только климат-контроль. Холод не любили ни я, ни моя кошка.

На часах без пяти пять. Пора бы кому-то и объявиться. Хотя, Клод приходит всегда во время. Если сказал, в пять, то ни минутой раньше, ни минутой позже.

Зазвонил телефон:

— Слушаю, — ответил я, снова не посмотрев, кто это. Впрочем, в пять утра мне мало кто мог позвонить.

— Доброе утро, Дмитрий, — произнесла трубка голосом Грегора. — Приятно видеть, что мы тут не одни.

Видеть? Я огляделся. Сзади стоял «неприметный» тёмно-синий астон-мартин Грега. Даже в выборе машин англичанин оставался англичанином. Патриот доморощенный! И не жалко ему бить такого красавца по нашим российским дорогам?

— И тебе гуд монинг! — пробурчал я.

— Твой английский плоховат, — это он сейчас пошутил или констатировал факт?

— Тебе тоже звонил Клод? — перевёл я разговор на другую тему.

— Да. Он связался со мной и Мирой ночью.

— Вы вместе?

— Конечно. От Клода ничего не слышно?

— Нет. Остаётся только ждать.

Таня, внимательно прислушивающаяся к нашему разговору с Грегом, неожиданно дёрнула меня за рукав:

— Вот он! На углу, смотри!

— Вижу, — раздался ответ Грега. Не пойму, они так через меня общаются, что ли?

Сбросив разговор, я отключил климат-контроль и вышел из машины. За мной последовала Таня. Мы направились к одинокой фигуре Клода. Грег и Мира тоже двинулись вперёд.

На англичанине был накинут его неизменный серый плащ. Как целителю не холодно? Неужели колдует потихоньку? Мира — молодая женщина чуть выше среднего роста — напротив, закутана по самый нос. Тёплая куртка сверху перетекала в шарф. Светло-карие глаза смотрели с отчуждённым подозрением. Оборотница держала целителя под локоть. Не иначе, грелась.

По сравнению с нами, даже с Грегом, Клод выглядел «заблудившимся в лете». На нём был только серый свитер, хорошо отглаженные брюки и осенние кожаные туфли.

— Доброго всем утра! — поприветствовал нас колдун. — Прошу за мной!

Господин Оди пошёл по улице вдоль здания театра. Мы переглянулись, но спорить или спрашивать что-либо не стали.

— Друзья мои, — сказал Клод, когда мы подтянулись к черному входу в театр. — Думаю, все вы понимаете, что наш Круг не стал бы таким сильным без поддержки извне.

Я заметил, как Грег на мгновенье напрягся. Только лишь на мгновенье. Целитель о чем-то догадывался? Мира поджала губы, накрашенные помадой цвета шоколада. Таня удивлённо посмотрела на меня. Я же внимательно слушал Клода.

— Дима, — обратился ко мне учитель. — Ты был в курсе, что мне помогают крупные силы, — и уже ко всем. — Настало время познакомить с ними всех вас.

— Почему так рано, Клод? — поинтересовалась Мира. По сравнению с её меланхолично-замкнутым обликом, голос был звонким и тёплым.

— Потому что, девочка моя, для каждого дела есть своё время, — француз выглядел спокойным и дружелюбным. — Прошу вас, не задавайте лишних вопросов. Вы скоро всё узнаете и поймёте. А теперь, за мной.

Он первым зашёл в театр. Ничего не понимая, мы двинулись за ним. Сначала Мира, за ней Таня, потом я. Шествие замыкал Грегор. Странно, целитель не казался напряжённым, не колдовал, но я явно что-то почувствовал с его стороны.

Мы шли по узкой лестнице вверх, туда, где ждали таинственные покровители нашего Круга.

4

Театр — это гордость нашего городка. Большой с несколькими залами. На его сценах выступали актёры не только местной труппы, но даже заграничные коллективы. Как любитель классики и культуры в целом, я не раз бывал здесь.

По запутанным ходам мы, наконец-то, вышли на сцену. Помнится, именно тут проходил балет «Лебединое озеро» год назад. Постановка «советской» версии, где добро в лице Зигфрида, побеждает зло, представленное Ротбартом, мне не слишком-то нравилась. Не было той трагичности, полноты чувств. Хотя, людям пришлось по вкусу. Народ у нас такой, до последнего верит в бесплатное и абсолютное чудо. Меня же окрыляла сама только музыка Чайковского.

Сейчас свет был приглушён. На сцене возвышался большой круглый стол. Его украшала яркая алая скатерть. В центре стояли кругом шесть свечей, каждая — напротив одного стула. Имелись тут и бокалы, полные шампанского, и крупный виноград, и даже блюдо с маленькими пирожными.

— Мило. Почти по-домашнему, — хихикнула Таня.

Зрительный зал тонул в темноте. Если кто-то там и был, нам его отсюда не разглядеть. Грегор поёжился. Тоже предполагал, что за нами наблюдают.

Первой на мягкий стул опустилась Мира. Она с независимым видом скинула шарф, расстегнула куртку.

— Чего стоите? — бросила она нам. — Круг не так уж часто собирается вместе. Грех не воспользоваться таким обстоятельством!

Мы расселись. Стулья, и впрямь, оказались удобными. Один минус — нет вешалок. Поэтому никто из нас верхнюю одежду не снял. От этого создавалось впечатление небрежности и кратковременности встречи, с кем бы она ни была.

Оставался один незанятый стул. Место, между мной и Клодом.

Когда наше общее терпение начало кончаться, я уловил тонкое завихрение силы. Это не было магией. Что-то другое. Как если сравнивать врождённую харизму с приобретённым ораторским искусством. И первое, и второе — залог, что к тебе потянутся люди. Так и тут. Не магия, но управляет силой.

Как я и предполагал, из темноты зала появился человек. Он был крепкого телосложения, но не полный. Длинные золотистые волосы, перехваченные алой лентой в хвост, перекинуты через плечо. Дорогой чёрный костюм пошит явно на заказ. Всё идеально.

Человек прошёл на сцену. Неспешно приблизился к нам. С интересом оглядел каждого из присутствующих. Клод поднялся ему навстречу.

— Доброго утра, Марк! — француз пожал руку незнакомцу, тем самым показывая, что мы можем доверять этому щёголю.

— Рад видеть тебя, Клод! — голос у мужчины был приятным, певучим, бархатным. Почти, как мой, только… сильнее. Именно от этого человека исходил слабый аромат врождённой магии, что я почувствовал минуту назад.

— Господа и дамы, надеюсь, вам понравился приём? — тот, кого Клод назвал Марком, опустился на единственно свободный стул. Рядом со мной. После него на своё место сел и Клод. Меня почему-то обдала волна холода. Что-то в этом типе меня смущало.

— Ничего так, — буркнула Мира. — Радушненько. Только пить по утрам — дурной тон. — Она ткнула пальцем в бокал с шампанским. — А так всё миленько. На троечку сгодится.

Марк посмотрел на неё снисходительно, как на маленького ребёнка, затеявшего шалость.

— Я так понимаю, — начал Грег, придирчиво оглядывая Марка, — вы нам всё сейчас объясните.

— Разумеется. Меня зовут Боргезов Марк Витальевич. Вас всех я уже знаю. Мы давно и успешно ведём дела с господином Оди, и что происходит в Круге, для меня не секрет.

Вот так-так. Неужели, Клод рассказывал о наших делах чужаку? Интересно, зачем? Ослу понятно, этот человек не просто прохожий. Кто же он?

— И кто же вы такой, чтобы знать о делах Круга? — наши мысли с Грегом сошлись. Только он высказался вслух.

— Господин Фрост, — обратился Марк к Грегу, — я ценю смелость. Мало кто отваживается задавать мне вопросы подобным тоном.

Меня снова обдало холодом. Грег сузил глаза, но ничего не ответил. Клод, как ни странно, тоже молчал.

— Итак. Я знаю, что все вы ищете силы и покровительства. Некоторым из вас, — он посмотрел на Клода, на Миру, на меня, — нужна помощь.

— И что за помощь ты хочешь оказать? — перебила его эмпатка. — Почему? И как дорого она нам обойдётся? Можно без всех этих словесных реверансов?

У-у, Мира настроена крайне враждебно. Что с ней? Обычно оборотница не вступала в диалоги без крайней нужды. Особенно с незнакомцами.

— Без реверансов? — задумался Марк, пропустив мимо ушей всё остальное. — Ну, ладно. Как пожелаете.

Его улыбка напоминала улыбку Люцифера. Кто знает, возможно, это и был сам «Светоносный»?

— У всех у вас проблемы с так называемыми ангелами. Ваш Круг сильно засветился перед ними. Рано или поздно они вас найдут. Отловят по одному, или всех, неважно. Конец один. Как бы вы ни старались, себя не сбережёте. Сил не хватит.

— Ангелы — не служба зачистки. — Выступила Татьяна, сидящая по другую сторону от меня. — С чего бы нам верить в такие россказни?

— А-а, юная оборотень! — Тут же повернулся к ней Марк Витальевич. — Недавно в Круге, так? И единственным встреченным ангелом оказалась лучшая подруга. Сочувствую.

Моя Танюшка под его тяжёлым взглядом вся напряглась. Мне было видно, каких усилий ей стоило не отвести взгляд. Так дело не пойдёт. Это моя кошка!

— М-м, простите, господин Боргезов. — Развернулся я к блондину. — Откуда такие познания и жажда помочь?

Марк перевёл на меня холодный взгляд. Нет, это не красочная аллегория. Веяло ощутимым холодом, почти физическим, от его глаз. В свете свечей они казались серо-карими, но, готов поспорить, днём все тёплые тона уходят.

— У меня тоже имеются, — он произнёс с нажимом, — претензии к бессмертным. И я привык изучать своего врага до мелочей. Об ангелах я знаю больше всех вас вместе взятых. Жажда помочь? — выдержал он паузу. — Отнюдь! Здравое размышление. Если мы с вами объединим силы, то ангелам придётся несладко.

— То есть, — начал Грегор, — вы, Марк Витальевич, хотите стать частью нашего Круга? Вы — колдун?

— Разумеется, я владею магией, — мягко ответил блондин. — Но становиться частью вашего Круга не в моих и даже не в ваших интересах. Мне проще в стороне от разных… обществ.

Он сказал это так, будто мы тайная ложа какого-то средневекового оккультного ордена. Мне не нравились его отношение, его манера поведения, его взгляд. Голос приятный. Но таким голосом не договариваются, а повелевают. Что общего между Марком и Клодом? Что их связало вместе?

— Я когда-то слышала о колдунах-одиночках, — прокомментировала Мира, обнимая руку Грега, будто пытаясь спрятаться за ним. — Все они сумасшедшие и…

Грегор взглядом остановил колдунью. Та молча вжалась в спинку стула, по-прежнему не отпуская руку целителя.

Конечно, это не скрылось от Марка. Но он предпочитал не замечать нашу невоспитанную лань.

— Что вы нам можете предложить? — спросил я. Сложно было не отвести взгляд под натиском незримой силы Марка. Он давил ею, как многотонным прессом. Теперь я понял, что пережила Мира, и прикинул, какие синяки от её пальцев на руке Грега останутся после сегодняшнего утра. В кого бы вцепиться мне? Увы, Танины руки слишком нежные, а по другую сторону от меня Марк. Если я вцеплюсь в него, меня не так поймут…

Нет-нет, не время юморить.

— Я могу предложить всё, что вас заинтересует. Например, имена всех земных ангелов, находящихся в вашем городе. Или в стране. Их точные координаты. Кое-какую защиту от них. — За время своей практики, я многое узнал. Мне не сложно поделиться знаниями.

— А взамен? — моё лицо оставалось каменным, по крайней мере, я на это надеялся. Руки я положил на стол, переплетя пальцы. Пусть видит, меня так просто не подавить.

— Часть полученной силы бессмертных Круг будет передавать мне.

Таня побледнела. Наверное, поняла, чем это грозит Ксане.

Мне же стало не по себе. Я помнил, какую энергию выплёскивал ангел-мальчишка, когда мы с Клодом его поймали. Тогда сила бессмертного рассредоточилась по камням-резервуарам. Ими можно воспользоваться в любой момент. А что если хотя бы десятая часть достанется одному человеку? Да не с одного ангела, а, скажем, с пятерых? Куда девать энергию? Поставлять обездоленным колдунам всего света, не имеющим своего Круга? Поставим ритуал призыва бессмертных на конвейер? Именно этого добивается Марк?

Стоп! Получается, он знает и о ритуале призыва?

Я взглянул на его крепкую фигуру, уверенную осанку, холёные руки. Кто же ты такой, Марк Витальевич Боргезов?

— Клод, — обратился к нашему главе Грегор, — а что скажешь ты? Ведь именно ты сотрудничал с этим человеком.

— Я не вступал в разговор, — ответил учитель, будто оправдываясь, нехорошая позиция для лидера, — давая вам возможность задать те вопросы, которые интересовали вас. Да, Грегор, я давно знаю господина Боргезова и хочу сказать, что всегда был доволен нашей деловой дружбой. Вся та сила, которой обладает Круг в данный момент, это заслуга и моя, и Марка Витальевича!

— И чем ты ему отплатил? — снова подала голос Мира.

Нехорошие подозрения закрались в мои мысли, но пока не обрели словесной формы.

— Одной пятой силы каждого ангела, от которого отбивался наш Круг, — спокойно ответил Клод.

Я так и знал! Учитель крайне рисковый человек. И как это сочетается с его вечной серьёзностью? Даже не знаю, восхищаться мне им или бояться?

Целитель поморщился. По его глазам я понял, что англичанин чем-то очень недоволен.

— Раз, — начал считать Грег, загибая пальцы, — ангел, пытавшийся выйти на Миру. Два, ангел, желавший лишить силы тебя, Клод. Три, ангел с Татьяной… Куда вы, господин Боргезов, деваете такую мощь?

— Всё же, господин Фрост, вы мне нравитесь! — улыбнулся самыми уголками губ наш новый знакомый. — Ваша смелость меня поражает.

Целитель хмыкнул:

— Какая смелость? Чистое любопытство.

— В таком случае, — не сгоняя улыбки с лица, ответил Марк, — что я делаю со своей долей полученной силы, не ваша забота.

— Верно, — покивал Грег. — Где гарантия, что вы не станете использовать силу бессмертных против нашего Круга или нас в отдельности?

— Вам придётся мне поверить, — холодно проговорил блондин. — Или, — его тон сменился на более мягкий, — заключить со мной контракт.

Ни дать, ни взять, Люцифер. Кажется, я уже их сравнивал.

— Понимаю. — Продолжил он. — Это сложное решение. Я и не тороплю… в отличие от жизни.

— Это угроза? — сощурилась моя кошка.

— Предупреждение, — Марк взял бокал с шампанским, стоящий напротив него, сделал пару глотков. — Я ведь говорил, ваш Круг сильно засветился перед бессмертными. В ближайшее время они дадут о себе знать, будьте уверены.

Тут я был полностью согласен с Марком. Если вдуматься, на нашем счету два земных ангела, полностью лишённых силы, так сказать, обескрыленных. Одна ангелица с одним крылом, то есть с половиной своей силы, и один подохший ангел в подвале Клода. Щекотливая ситуация. Но как можно быть уверенным в том, что какой-то там господин Боргезов сможет нас прикрыть в этом деле? Клод ему доверяет, да. Я доверяю Клоду.

Великий Хаос!

Я бы принял поддержку Марка! Несмотря на свои сомнения. Пусть Боргезова я не знаю, но Клоду обязан всем…

— Друзья мои, — произнёс Клод, привлекая наше внимание. — Я думаю, каждый из вас уже сделал выбор.

— Будем голосовать? — спросил Грег. — Принять нам поддержку господина Боргезова или нет?

— Да, — ответил Клод. — Вы готовы?

Мы дружно кивнули.

— Я «за», — первым высказался наш глава.

— Я тоже, — кивнул Грег.

Не ожидал от него. Обычно целитель против всего нового. И если вспомнить вопросы, которые он задавал Марку… Что же для себя решил англичанин?

— Я «против», — отвернулась Мира.

Тоже неожиданность. Ей ой как нужна поддержка со стороны. Бессмертные на неё имеют острый зуб. Думает, сумеет спрятаться за Грегом? Целитель не всемогущ.

— И я «против», — процедила Татьяна. — Ни за что не выступлю против подруги!

Оно и понятно. Кошка никогда не сдаст позиций в деле Роксаны, что б последнюю черти обглодали!..

Все развернулись ко мне.

Двое «за», двое «против». Мой голос решающий. Сохраняя интригу, я тянул с ответом. Картинно взглянул на Грега. Этот спокоен. Потом, на Марка. Похоже, Боргезов прекрасно знал мой ответ. Он и бровью не повёл, когда я с сомнением разглядывал черты его лица. Клод тоже уверен во мне. Девчонки сморели настороженно. Мира, насупившись, исподлобья, Таня с нажимом. Нет, дамы, сегодня я вас разочарую. На чувствах, которые вами руководят, мы долго не проживём.

— «За» — коротко бросил я.

— Итак, большинством голосов согласны, — подытожил Клод.

— Замечательно, — кивнул Марк. Похоже, он и не ждал другого результата.

Таня отвернулась, нахмурившись. Прощение придётся вымаливать с боем. Я коснулся её руки под столом. Она отстранилась.

— А что насчёт контракта? — вспомнил Грег. — Или это была шутка?

— Нет, — качнул головой Марк. — Если вы мне не доверяете, мы всегда можем заключить… официально… нашу сделку.

— Я бы не отказался, — вот тут целитель оправдал мои ожидания. Всегда подстраховывается, если чувствует где-то слабину.

— Тогда предлагаю поклясться кровью. Самая надёжная клятва для колдуна.

Не дожидаясь ответа, Марк достал из внутреннего кармана пиджака маленький нож. Провёл лезвием по подушечке большого пальца. Тут же на коже появились капли крови.

— Очень хорошо, — пробормотал англичанин, протягивая свой бокал Боргезову.

За ним жест продублировали я и Клод. Мира и Таня нехотя подали свои бокалы. Марк пожертвовал в каждый бокал каплю крови. Обходя все законы химии и физики, шампанское вмиг стало красным.

— Я, Боргезов Марк Витальевич, клянусь собственной кровью, что никогда не использую полученную от этих людей ангельскую силу во вред им, либо Кругу, в котором они состоят.

Наши бокалы покрылись инеем. Всё. Клятва принята. Осталось только сделать глоток.

— В свою очередь, — проговорил Боргезов, когда мы потянулись за бокалами обратно, — прошу и вас принести мне клятву, что отдадите мне с каждого ангела ровно одну пятую его силы.

Пришлось соглашаться. Интересно, Марк рассчитывал, что наш маленький Круг сможет перебить половину бессмертных? Нам уже стоит называть себя подпольным клубом колдунов «Рэмбо» или подождём чуток?

Клод взял в руки нож, услужливо протянутый Марком, и выполнил тот же ритуал, что и господин Боргезов минуту назад.

— Я, Клод Оди, клянусь своей кровью, что отдам пятую часть силы пленённого или убитого мной или моим Кругом ангела Боргезову Марку Витальевичу.

Снова бокалы покрылись изморозью. Следующим нож взял я…

Как только все собравшиеся совершили ритуал клятвы, мы торжественно (колдуньи — брезгливо) взяли бокалы и сделали несколько глотков. Чужая сила разлилась в моём теле. Здесь чувствовалась грация моей кошки, непокорность Миры, мягкость Грега, величие знаний Клода и… Что-то ещё. Что-то тёмное, холодное, затягивающее. Никогда прежде я не встречал магию такого вкуса. Мне одновременно было и страшно, и интересно. Я понял, что Боргезов, ведь это именно его магия, обладает огромной мощью. Вряд ли кто-либо из нас мог себе представить, какой именно! Тем интереснее узнать, для чего ему наш Круг…

И я узнаю.

Всему своё время.

Подбросив Таню до дома, я взял на работе отгул и поехал в лес. Сейчас мне не хватило б терпения на разгневанную кошку. Дома слишком уныло, чтобы провести там целый день, а в городе — слишком шумно. Отключив мобильный для полной уверенности, что меня никто не найдёт, я зашвырнул его на заднее сиденье. В душе переплелись самые разные чувства. Сразу и не разберёшь, какие именно! Одно я знаю точно, уединение мне просто необходимо.

Оставив машину на обочине, я достал коробку спичек, отошёл на несколько шагов. Увидь меня сейчас кто посторонний, решил бы, что я от следов какого-то преступления избавляюсь.

Я взял из коробки шесть спичек и зажёг их все разом. Несмотря на минусовую температуру и медленно кружащийся снег, пламя полыхнуло, обжигая кончики пальцев. Я кинул горящие спички прямиком на свой серебристый опель. Огонь не потух, не уступил натиску воздушной стихии. Как только горящие кусочки дерева коснулись машины, я произнёс:

— Охраняй, огонь!

Вмиг машину затянула алая пелена и тут же пропала. Всё. Охранное заклятье наложено. Теперь кто бы ни подошёл к машине, тот будет иметь дело не со мной, а со стихией огня.

Для проверки я слепил небольшой снежок и кинул его в лобовое стекло. Не долетев, снег превратился в облачко пара.

Сгодится.

Развернувшись, я пошёл от машины вглубь леса, подальше от дороги.

Против всех моих ожиданий, снега тут оказалось не так уж и много. Сказывался южный климат. С холодом пришлось бороться иначе. Тёплая одежда не спасала. А бегать по опушке я не собирался.

В таком простом колдовстве заклинания не нужны. Всего лишь капля знаний по биоэнергетике, чуточку концентрации, и мне уже не холодно. Кровь, как говорится, не стынет в жилах.

Когда за мной осталось полкилометра леса, я сбавил ход и пошёл не спеша. Сейчас я наслаждался одиночеством. Думать ни о чем не хотелось. Холодный лес завораживал. Белый снег, куда ни глянь, и чёрные росчерки древесных стволов. Никаких других красок. Ничего лишнего. Вот он, мировой порядок: всё на своих местах, нет никакой недосказанности. Чёрное и белое будет властвовать до весны. Потом не останется места ни чёрному, ни белому. Всё займёт зелёное…

Из памяти выплыл случай далёкого детства. Однажды, когда родители ещё не развелись, отец вывез нас с матерью ранней весной в лес. Это и весной назвать было сложно. Холодно, везде снег. Но на проталинах уже появлялись первые зелёные ростки. Я увидел одну такую проталину. Издали она вся была чёрной. Я пошёл к ней, а когда увидел, что это было на самом деле, впал в оцепенение.

В здешних краях ласточки прилетают далеко не первыми птицами. Наши вестники весны — это грачи.

Кто-то перестрелял бедных птиц и стащил в кучу. На поживу лесным оголодавшим хищникам или забавы ради, не знаю. Только ни волки, ни рыси, ни лисы, ни медведи их не тронули. Мёртвые птицы смотрели матово-чёрными глазами и, как будто спрашивали, за что?

С тех пор мы в лес не ездили. И для меня те грачи стали первым ударом по человеколюбию. Я стал замкнутым, с людьми общался, если от них что-то мне было надо. Потом развелись родители. Мать сразу же вышла замуж, а отец нашёл десяток любовниц. Так меня и перекидывали от одних дедушек-бабушек к другим. И отца, и мать я видел только раз в год — на свой день рождения. Там они неминуемо ругались, хлопали дверьми, а на прощанье гладили меня по голове, приговаривая: «Ничего, Дим, вырастешь — поймёшь!»

Они были правы. Я вырос, и многое встало на свои места. Особенно, люди. Я понял, что могу их использовать так, как захочу, и ничего мне не будет.

Я озлобился. Мне всегда казалось, все мои беды из-за тех грачей. Будто бы я стал одним из них, и это меня подстрелили в самое сердце. Вот оно и разучилось любить.

Нить воспоминаний от одного случая потянулась к другому.

Я только-только закончил медицинский университет и вернулся в родной город. Там я встретил девушку. Земное воплощение красоты, нежности и любви. Она была добра и мила. Каменный саркофаг моего сердца треснул. Я думал, вот она, моя королева, моя богиня! Я не просто был готов её полюбить, я её полюбил. Планировал нашу дальнейшую жизнь…

Нельзя сказать, что повестка из военкомата пришла неожиданно. Обучение в вузе давало отсрочку от армии, но не освобождало полностью. В военкомат мне надлежало явиться в начале осени.

Когда моя богиня узнала, что ей придётся ждать меня целых два года, мне уверенно сказали «нет».

— Дим, ты хоть знаешь, как это много?! — Кричала она. — Мне уже двадцать будет! Кому я буду нужна?

— Мне, — недоумённо отвечал я.

— И что с того? А как мне жить эти два года? Ну, ты придёшь, ни гроша за душой! А дальше что? Свадьба? Зачем? На что ты надеешься?! Если б не эта армия, ты б работать пошёл. Врачи всегда нужны. А так… нет. Не согласна, раз тебе армия важнее, катись в свой военкомат! Стой! — она подошла и поцеловала меня в щёку. — На прощанье! Не злись…

Отслужив в санчасти положенный срок, я вернулся.

Она была права, врачей всегда не хватает. Кто пойдёт на такую зарплату? Конечно же, я. Однако, выучили меня на славу. Очень быстро я обзавёлся неплохой репутацией. А ещё через год ко мне на приём попала смутно знакомая девушка. Протирая пыль на шкафу, она неудачно упала с табурета и повредила руку. С рукой ничего серьёзного, кроме приличного синяка, не случилось.

— Дима… — в конце концов, она меня узнала. — Так ты вернулся! Давно?

— Давно, — ответил я, направляясь к выходу из кабинета.

— Да погоди ты! — поспешила она за мной. — Столько не виделись! А знаешь, я не замужем!

Открыв было дверь, я повернулся к девушке. В душе вспыхнула жуткая ярость. Я схватил двумя пальцами её подбородок и поцеловал в губы, ехидно наблюдая, как она шокирована. Постепенно её глаза засияли от счастья. Когда я её отпустил, она улыбнулась, что-то хотела сказать, но я сухо оборвал:

— На прощанье! Не злись…

И выпроводил барышню вон. Каменный саркофаг моего сердца, что когда-то дал трещину, покрылся новым гранитным слоем.

И через месяц мне поставили диагноз «Лейкемия»…

Воспоминания во мне больше не будили ни гнева, ни обиды. Они просто были. Застывшие картинки в недрах моей черепной коробки. В последнее время, я нечасто к ним обращался, стараясь больше думать о настоящем. Но когда настоящее ставит серьёзные проблемы, разум так и стремится от них спрятаться. Вот и вспоминается всё, что не попадя.

Сам того не заметя, я вышел к реке. В наших широтах реки до конца не замерзают. Озёра — да. Но реки… слишком они быстрые, чтоб покрыться неповоротливым панцирем льда. Всё равно, хоть ручьём, а будут бежать.

Пройдя немного по берегу, я нашёл поваленное дерево. Расчистил с него снег и сел, упёршись согнутыми локтями в колени. Вид, что надо. Берег, на котором находился я, был высоким, обрывистым. Противоположный, наоборот, плавно спускался к реке.

Снег перестал срываться с серого неба. Только ветер усилился, доносил холодный влажный воздух с реки своими порывами.

— Ох! Можно? — я вздрогнул от неожиданности, когда рядом со мной на поваленное дерево опустился пожилой мужчина.

Дёрнув плечом, мол, не занято, я собрался вставать.

— Погоди, не спеши! — усмехнулся мужчина в седую бороду. — Я ж тебя не гоню. Или, как и вся молодёжь, старостью пренебрегаешь? Да не боись, не боись! Что ж я тебе сделаю?

И, правда, куда мне торопиться? День-то я освободил. Подумав, что каких-то двадцати минут мне не жаль, а идти, всё равно, никуда не хочется, я остался.

— Дед, — взглянул я на него. — Ты куда по лесу идёшь? Не удобно ведь.

— Да никуда! — ответил он, хохотнув. — Я тут каждую недельку гуляю. Люблю лес, вот и вся недолга.

Своим видом этот человек внушал уважение. Седые короткие волосы, выбивавшиеся из под шапки, длинная по современным меркам борода такая же седая. Глаза пронзительные. Под цвет зимнего серого неба. Только смотрят с добром. Густые брови. Глубокие морщинки в уголках глаз говорили о весёлом нраве моего собеседника.

— А ты чего тут забыл? — спросил он. — Городской по виду.

— Я тоже лес люблю, — ответил я и посмотрел вдаль, на противоположный берег. — И реку эту.

— Эх, молодец! — одобрили меня. — А то вам, городским, всё время некогда, всё вы спешите…

— Дед, — перебил я, усмехаясь. — Это не мы спешим, а жизнь. Мы только за ней поспевать пытаемся.

— Не дури себе голову. Вот она, жизнь. Глянь!

Он обвёл рукой лес, реку, небо.

— Куда она спешит? Вот! Это вы в городах, как в муравейниках, позапирались и копошитесь всё, суетитесь! Жизни иной не знаете!

Я хмыкнул:

— Ну а ты? Знаешь иную жизнь, кроме этой? — я повторил его жест, обводя зимние просторы.

— А нет другой, сынок! — улыбнулся дед, показывая ровные зубы. — Всё другое и не жизнь вовсе.

— А что ж тогда? Существование?

— Не-е-ет, — вздохнул он. — Много хуже. То смерть медленная, не иначе.

Он наклонился. Оказывается, у его ног был небольшой старый рюкзак. Из него дед достал термос. Тоже старенький, как бы ещё не «советский». Потом мне была протянута пластиковая чашка и большой бутерброд с маслом и сыром.

— На вот, всё равно, мне столько не съесть. А чаёк у меня хороший. На травах. Сам летом собирал. Угощайся!

Очевидно, второй кружки у путника не нашлось. Себе он чай налил прямо в крышку термоса. Потом достал ещё один бутерброд — для себя.

— И что может быть лучше, чем обед на воздушке? Ты ешь-ешь, а то в городе привыкли, небось, на бегу всё хватать, да пылью дышать. Тут-то воздушек хороший, с морозцем.

— Какой тут мороз? — я откусил от бутерброда. Натуральное масло не растекалось по хлебу в любую погоду, как то, что продаётся в супермаркетах, а откусывалось, даря свой неповторимый привкус. — От силы минус пять!

— А вон у тебя щёки заалели! — рассмеялся дед. — Кто ж их, как не мороз, щиплет?

Я отхлебнул горячего напитка. Чай, и вправду, был восхитительный. Коричневато-зелёного оттенка с насыщенным вкусом мяты. Но угадывались тут и другие травы. Я, конечно, не знаток, но землянику учуял.

— Ну? — спросил он. — Как?

— Горячий! — ответил я.

Меня снова одарили смехом:

— Смотри, не обожгись.

— Уже поздно, — констатировал я, вдыхая и пропуская по языку холодный воздух. — А чай вкусный!

Дед оказался очень разговорчивым. Он рассказывал о рыбалке, о ягодах, о травах. Всего мне было не запомнить. Мы ещё съели по бутерброду. Сам не замечая того, я начал его искренне слушать и спорить в тех местах, где он был не прав. Конечно же, меня называли «молодым» и «городским», но звучало это как-то не зло. Даже придраться не к чему.

— В городе, всё равно, смерть медленная, — продолжил он. — Вы там, как на динамите сидите. А фитилёк-то уже подожжённый!

— Динамит, — хмыкнул я, — это, как раз, очень быстро!

— Ну! Я ж тебе сравнение привожу. Вот вы, вроде как живёте, а не в полную силу. Дышите, а не в полную грудь! И потом бац! И всё.

— Что «всё»?

— То «всё», что «всё», — объяснил дед. — Травите вы там себя каждый час.

— С этим не спорю. Травим! — согласно кивнул я. — Только как быть иначе? Из городов все в деревни не пойдут, по хуторам и сёлам не расселятся.

— А не надо никуда идти. Только в городе надо не смерть пестовать, а жизнь. Вон, я слышал, ребятки какой-то школы решили в центре вашинского города аллею каштановую посадить. Это надо, это правильно. А вот один биз… бзи… предпри…ниматель, — в итоге выговорил дед, — ещё одну заправку строит. Это плохо. На кой городу их столько? Это всё деньги, сынок. Коли умом деньги правят, там разума уж нет. А где нет разума, там и жизни нет. Смерть одна!

— И как же узнать, где разум есть, где нет? — совершенно серьёзно осведомился я, когда дед начал собираться дальше.

— А всё просто, — улыбнулся он, снова демонстрируя потрясающие зубы. — Ум извращённые вещи может навыдумывать. А разум никогда их не поддержит, коли душа против.

Он встал, поправил рюкзак на спине. Протянул мне руку.

Я тоже встал, пожал тёплую не по возрасту сильную ладонь.

— Будешь жить по разуму, будешь жить. А по уму, так и песенка твоя почти спета. — Строго проговорил он и медленно пошёл дальше по берегу незамерзающей реки.

Я тоже пошёл. Только в противоположную сторону. И что мне дался этот дед с его жизнью, смертью, умом, разумом? Сказано, старый человек. В его возрасте на всё смотришь иначе. Тянет на философию. Но за чаёк ему искренняя благодарность. Вкусный.

Великий Хаос! Я же сюда не чай пришёл пить, а обдумать то, во что вляпался наш Круг и я вместе с ним. Дед со своей философией совсем с толку сбил! Смерть, жизнь…

Точно, тот самый Марк Витальевич Боргезов, с которым мы все дружно заключили сделку, тоже распинался про жизнь. Вернее про то, что она не ждёт. Он говорил, что Кругу и нам угрожает опасность, которую мы сможем преодолеть только благодаря его, Марка Витальевича, помощи. Вот тут и начинались смущающие меня вещи. Вернее, одна. Самая главная.

Как один колдун может защитить целый Круг???

Одних хитрости и ума мало. Даже если приплюсовать сюда информацию об ангелах, которая, по словам Боргезова, абсолютно правдива, шансы прикрыть Круг от бессмертных ничтожны. В самом плохом варианте, ангелы нас перебьют, никакой Марк Витальевич не спасёт! Но если есть возможность спастись, необходимо её использовать.

Интересно, неужели мы одни выступили так открыто против бессмертных? Если нет, как держатся другие Круги? Или у них есть свои «Боргезовы»?

Клод, помнится, упоминал, что толком никто не давал отпор ангелам за последние сотни лет. Если мы первые, это, конечно же, многое меняет. И нам необходима «крыша». Но Боргезов!.. Что-то с ним не то… Вкус его магии… Она холодная и тёмная, как омут. Затягивает, как болото.

Нет, от помощи я не отказываюсь. Всегда лучше тратить чужие ресурсы, чем свои собственные. Говори хоть о природных, магических или информационных.

Охота на ангелов меня, правда, не слишком воодушевляет. Личные претензии у меня только к одной бессмертной…

Стоп.

А не пытается ли господин Боргезов загрести жар чужими руками? И так понятно, что тот «покровитель», о котором периодически упоминал Клод, это Марк. В своей клятве мы обязались отдавать последнему пятую часть силы ангелов…

Отдавать силу ангелов.

Так-так. Сила Ксанки, которую у неё отобрал Клод, тоже, получается, пошла на нужды Марка? И тех ангелов, что когда-то выслеживали Миру и Клода? Выходит, ритуал призыва, проведённый мной и Клодом, тоже был нашёптан нашему главе этим златоволосым? И львиная доля энергии мальчишки-бессмертного перекочевала Марку!

В бешенстве я ударил кулаком ближайшее дерево. Не рассчитал, вложив в руку колдовскую силу, и ствол треснул.

Я на многое закрываю глаза. Не могу простить лишь, когда используют меня или мой Круг. Только вот Клода не так-то просто использовать. Получается, учитель тоже ведёт двойную игру?

— Великий Хаос, что дал мне силы! — взмолился я, хотя делал это очень редко. — Вразуми! Как быть теперь? Что за игру ведут твои дети?

Ответа не последовало.

Ничего. Главное, не торопиться, и я распутаю этот клубок.

Я порадовался тому, что Таня ещё очень слабая колдунья. Вряд ли её будут для чего-то использовать. Хотя бы за неё не стоит сильно тревожиться. А остальные? Грег — целитель, в первую очередь. Вряд ли выбор падёт на него. Мира — одиночка. Но воинственная одиночка. И не слишком умная, скажем прямо. Её использовать будет не трудно. При условии, что рядом нет Грега. Но Мира от англичанина не отходит. Любое действие будет с ним согласовывать. Остаюсь я. Мою силу применяли два раза. Первый раз с Роксаной, второй — в подвале у Клода. Чует моё сердце, третий раз не за горами. Но если до этого я не знал всей правды, то теперь полог чуть приподнялся.

Учитель-учитель, во что ты играешь?

А во что играет господин Боргезов? И не сыграть ли мне с вами?

Кое-какие мысли стали приходить в голову. Они ещё не оформились в чёткую идею, но пройдёт какое-то время, и я сделаю свой ход. Никому не позволю использовать себя… или Таню.

С такими думами я вышел к машине. Одним жестом снял огненную защиту и сел за руль. Мотор завёлся сразу.

Полный решимости, я отправился к Клоду. Послушаем, что он расскажет любимому ученику.

5

Я сидел в глубоком кресле в гостиной в доме Клода. В комнате, выдержанной в тёмных тонах, царил идеальный порядок. Два кресла, небольшой диван и мягкий ковёр бордового оттенка. Деревянная мебель, а именно небольшой столик и шкаф с книгами, сделанная под красное дерево, усиливали ощущение роскоши. Зная учителя, можно предположить, что это и есть красное дерево. Обычно, он не любил и не воспринимал подделки. Тяжёлые шторы, скрывающие окно, украшали золотые лилии. Каждая книга в шкафу стояла на отведённом ей месте. Клод всегда раскладывал рукописи по алфавиту.

Кстати, в этом шкафу были именно рукописи. На французском и староанглийском, норманнском, латинском, турецком, английском и русском языках. Все книги, так или иначе, повествовали о ритуалах давних времён. Клод не боялся незваных гостей. А из званных никто такой коллекции не удивился бы. Вот и хранил колдун важные вещи под рукой.

— Мальчик мой, о чем ты хочешь поговорить? — осведомился Клод, опускаясь в кресло напротив. Даже дома колдун ходил в тёмных наглаженных брюках и рубашке с галстуком. Исключение составляли те дни, когда он готовился к какому-то большому ритуальному колдовству.

— Конечно же, о Марке Витальевиче, учитель, — не стал скрывать я. — У меня масса вопросов, но я не хотел их задавать в присутствии других.

— И что же это за вопросы? — в глазах Клода мелькнули холодные искорки. Плохим бы я был учеником, если б не знал наперечёт состояния учителя. Он скрывает, но ему не по себе.

— Клод, — я помолчал, выискивая нужные слова. — Господин Боргезов, действительно, стоит нашего доверия? Я хочу знать именно твоё мнение. Почему ты решил нас с ним познакомить?

— Мальчик мой, — колдун пристально посмотрел мне в глаза. — Прежде, чем я отвечу, скажи своё мнение. Думаешь, стоит доверять Марку?

Учитель любил поиграть в такой вот словесный пинг-понг.

— Его магия потрясающая на вкус, — принял я игру. — Всем своим видом он излучает власть. Если б, — я снова стал подбирать правильные слова, — если б я больше знал его, возможно, я бы ему и доверился…

— И ты пришёл за этим «больше». — Удовлетворённо кивнул Клод. — Я понял. Дмитрий, я не ошибся в тебе, взяв в ученики. Ты достоин моих знаний. Спрашивай.

— Он, действительно, маг-одиночка?

— Он одиночка, это да… Но магом или колдуном его назвать сложно…

— Так кто же он? Против ангелов могут помочь разве что демоны. — Усмехнулся я. — Или общемировое правительство.

Клод тоже усмехнулся. Его губы расползлись в хищном оскале:

— Не совсем, мой мальчик. Но ты близок к истине. Ангелы называют их не-людьми.

— Кем? — Я удивился. — Первый раз такое слышу.

— Это оттого, что ты никогда не сталкивался с сильными бессмертными. Они постоянно твердят, что мы, колдуны, служим не-людям и сами становимся не-людьми.

— И кто такие эти… не-люди? Что-то я у Марка ни рогов, ни хвоста не заметил, — мне вдруг стало не по себе, по рукам и спине пробежал озноб.

Клода позабавили мои слова. Он снисходительно улыбнулся.

— Не-люди, или как они сами себя называют, первые, единственные, кто могут заткнуть даже небесных за пояс.

— Тогда почему они этого до сих пор не сделали? — резонно заметил я.

— Им не хватает рук. Поэтому они и вынуждены обращаться к нам, колдунам. И за это нам хорошо… платят. Если ты меня понимаешь.

Кажется, мои догадки по поводу того, что Боргезов пытается загрести жар чужими руками, верны.

— Зачем им истреблять бессмертных? Ангелам не нравимся мы, а не эти… первые.

— Ошибаешься, мой мальчик, — Клод загадочно потёр пальцем подбородок. — Ангелам нужны не-люди. Многих колдунов выпестовали именно они, первые. Да, природный талант, врождённая сила всё это имеет значение. Но без знаний мы никогда бы не достигли и половины своего могущества. Понимаешь, о чем я?

— Значит, бессмертным не нравится то, что кто-то может оказаться сильнее их?

— Да, — кивнул Клод. — Ангелы всеми силами пытаются остановить распространение знаний от не-людей. От первых. Если кто-то сравняется силой с бессмертными, они перестанут быть уникальными, перестанут вершить судьбы простых людей. А им это не нравится.

В задумчивости я кивнул. Одно не укладывалось в моей голове:

— Почему тебе или Марку не рассказать это остальным? Круг имеет право знать.

Клод откинулся на спинку кресла, забарабанил пальцами по мягкому подлокотнику.

— Ни Мира, ни Таня сразу не осознают глубину противостояния сил бессмертных и не-людей. Они не поймут нашего места в этой ситуации. А Грег и так знает. Он очень много знает. Иногда я и сам ему удивляюсь.

— По отношению к девчонкам это нехорошо, — я упрямо взглянул на колдуна. — Они импульсивны, и многого не знают. Но сокрытие правды ведёт к смерти Круга.

Довольная улыбка вползла на лицо Клода.

— Однажды, мой мальчик, ты сам возглавишь Круг. Ты станешь мудрым главой. Хорошо, я поговорю с Грегом. Пусть донесёт всю правду до Миры. А ты, в свою очередь, поболтай с Татьяной. Если считаешь моё решение несправедливым…

— Нет, учитель, — согласился я. — Таня моя… — мне хотелось сказать «кошка», но спохватившись, я закончил, — ученица. Я должен ей всё разъяснить.

Домой я вернулся поздно.

Серые снежные тучи расползлись. Засветились звёзды. Дороги и тротуары подёрнуло морозцем. Только колдовство чуток согревало.

На пороге меня никто не встретил. Свет не горел, да и вообще, похоже, Татьяна спала.

Оно и к лучшему.

Не сказать, что я горел желанием говорить с ней прямо сейчас. В голове не укладывалось столько вещей. И, одновременно, всё было кристально ясно.

Марк использует Круг в борьбе с ангелами. Ключевое слово «использует».

Он предлагал нам силу, но… Чувство, будто я продался, меня не покидало. Мне это не нравилось. Было противно от осознания, что я ничуть не лучше шлюх. Однако сила и знания Марка меня манили.

Раздвоенность души опустошала.

Из бара я достал коньяк и один пузатый бокал. Пристроившись на широком подоконнике в большой комнате, я сделал глоток, второй. А потом залпом осушил содержимое бокала.

По горлу царапнул когтями алкоголь. От желудка расползалось приятное тепло. Не такое приятное, как колдовское, но тоже сойдёт.

Один минус. Колдуну напиться очень сложно. Разум ясный. Мысли стройные. Эх, избавиться бы сейчас от всех этих дум.

— Дим, — на плечо опустилась узкая ладошка Татьяны. — Ты давно вернулся?

Я не заметил, как она подошла. Свет не горел, и во тьме комнаты девушка казалась призрачной. Только глаза немного отливают желтизной.

— Не очень, — ответил я, не в силах отвести от неё взгляда. — Разбудил? Извини, не хотел.

— Нет, — она мотнула головой. — Я сама встала.

Потом её взгляд скользнул по ополовиненной бутылке.

— Хреново?

— Есть такое. Только не помогает.

Снова наполнив бокал, я сделал небольшой глоток. Таня опустилась на подоконник с противоположной стороны.

— Злишься на меня? — спросил я, глядя мимо неё. — За то, что поддержал Боргезова.

— Злюсь, — ответила Таня. — Только какая разница? Нам ведь, всё равно, поддержка нужна. Круг не так дружен, как хотелось бы.

— А это ты верно подметила.

— Только не хочу я с ангелами сражаться, — будто не заметя моих слов, продолжила Таня. — Не хочу, и всё.

— Если ты вдруг встретишь свою подругу, — в который раз начал я, — всё, что вас…

— Да не я её встречу! — неожиданно вспылила Таня. — Не я! А ты! Очень скоро! И она тебе вреда не причинит! Вот увидишь!

Вскочив, колдунья убежала, шлёпая босыми пятками по паркету.

Недоумённо я проводил её взглядом. Поставил бокал, отодвинул бутылку и пошёл следом.

Она закрылась в спальне. Открыть простенький замочек для меня труда не составило. Я зашёл в комнату.

На прикроватном столике горела маленькая гелевая свеча. Сама Таня сидела спиной ко мне на кровати. Я обошёл её, сел рядом. Оборотница, не мигая, смотрела на огонь:

— Я не знаю, откуда, но я знаю… — сказала она очень тихо. — Ты мне не веришь?

Татьяна перевела на меня взгляд. Зелень её глаз в свете фитилька играла жёлтыми искорками.

— Ты уверена, что я встречу… Роксану? — хрипло спросил я.

Она кивнула.

— Как ты узнала об этом?

— Говорю же! — с нажимом ответила Таня. — Не знаю! Просто ощущение такое. И картинки… как в воображении. Только это не фантазии. Я уверена.

С каждым часом моя жизнь становилась веселее.

Я потёр пальцами переносицу.

— То есть, ты меня предупреждаешь?

— Нет, — она покачала головой. — Я вообще не хотела говорить тебе. А потом подумала, что вы с Ксанкой при встрече обязательно разругаетесь или ещё хуже. Поэтому и рассказала.

— Что? — я хмыкнул. — Теперь не разругаемся?

— Может быть, — задумчиво ответила она. — Только сейчас это уже не смертельно.

Её ясные глаза вдруг подёрнулись странной дымкой. Зрачки расширились. Дыхание остановилось.

Внезапный транс.

Такое обычно случается с ясновидящими. Или оракулами, когда тем приходят видения. Неужели у моей кошки открылся второй дар?..

Осторожно, чтобы не побеспокоить её, я встал. Опустился перед ней на колени. Лицо девушки казалось мраморным, идеальным. Только пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек.

Резко она содрогнулась. Пелена с её глаз спала. Таня в упор посмотрела на меня, взяла за руку.

— Не спрашивай! Просто делай! — выпалила она. — Немедленно езжай домой! Понял?!

Честно говоря, я ничего не понял.

— Да что ж ты стоишь?! Езжай к себе домой, балбес! Говорю же, времени мало!

Она практически вытащила меня в коридор, заставила обуться.

— Что случилось? — никак не мог сориентироваться я, но, всё же, стал одеваться.

— Сказала же, не спрашивай! — рыкнула Таня, и её зрачки начали вытягиваться. — Езжай домой, как можно скорее. Времени у тебя до рассвета. Потом будет поздно…

Я уже стоял на выходе. Таня, вцепившись в мой воротник, наклонила меня и страстно поцеловала.

Как я добрался до машины и сел за руль, не помню. Отрезвила меня только моя немного туповатая улыбка в зеркале. Вот чертовка! Околдовала-таки!

До своей уже порядком заброшенной квартиры я добрался минут через тридцать. День, практически весь проведённый на воздухе, давал о себе знать сонливостью. И зачем я послушал Татьяну? Сейчас приспокойненько спал бы в обнимку с красоткой. Так нет. Хотя попробуй её не послушай. Сначала она просто покричит, а потом и по физиономии заехать может. Взбалмошная кошка. За это она мне и нравится. Не прячет себя передо мной, не боится, не пытается охмурить… Последнее как-то само собой получается. Н-да. Колдун я или кто?

Моя холостяцкая берлога разместилась на четвёртом этаже девятиэтажного панельного дома. Две комнаты, большой балкон и сдвоенный санузел. Предел мечтаний хирурга-одиночки.

Как и следовало ожидать, лампочка в подъезде на этаже помигивала, давая яркий, но переменный свет. Хоть что-то хорошее.

Ключи от квартиры я нашёл не сразу. Даже успел подумать, не забыл их у Тани или в машине. Но похлопав себя по карманам, убедился, что они со мной.

Замок тихонько клацнул, затем щёлкнул.

Я зашёл внутрь. Всё как всегда. Тихо и безжизненно. Такова особенность моего жилища. Живу я один. Ко мне почти никогда не заходят гости. Даже рыбок или растений живых у меня нет. Клод пытался втолковать мне, что элементы земли обязаны присутствовать в доме, только кто за этими «элементами» смотреть будет? У меня, как у Клода, сады самостоятельно не растут.

Зачем Таня советовала мне поторопиться домой?

Я вслушался в тишину квартиры. Ни звука. Соседи спят, краны не текут, часы не тикают… А вот это странно. Батарейки разрядились? Все разом?

Очень осторожно я закрыл за собой дверь. Прислушался к своим ощущениям. На редкость спокойно. Будто не только часы остановились, но само время, жизнь вместе с ними.

Часы на телефоне показали 4.20. Раннее утро. Однако, по моим внутренним ощущениям прошло ещё минуты две, а часы всё твердили 4.20.

Что за наважденье? Ведь никакой магии не чувствую!

За окном мелькнула тень. Инстинктивно я слился со стеной, чтобы снаружи было труднее заметить. Странно, живу я на четвёртом этаже. Забраться сюда сложно.

Тень снова пробежалась по окнам. Теперь я разглядел её размеры. Нечто большое было снаружи, размером с грузовик. Никак не человек. Ещё любопытнее.

В душе по-прежнему не было и тени страха. Всё тот же покой. Плюс любопытство. Какая тварь, в смысле существо, могла обладать такими вот размерами и дотянуться до четвёртого этажа?

Я услышал лёгкий шорох со стороны балкона. Абсурд. Лоджия у меня застекленная. Да и дверь закрывается изнутри.

Тихо, пытаясь не выдать своего присутствия, я направился в сторону балкона. На всякий случай призвал огненную плеть, скрутил её у пояса. Вряд ли простой человек залезет в квартиру колдуна. А вот противостоящий колдун запросто! Отсюда и странности с часами?

То, что тень, мелькавшая за моими окнами, явно не принадлежит физическому обыденному миру, догадался бы даже полный кретин. Я таковым уж точно не был.

Пройдя по квартире, я затаился на пороге одной из комнат с выходом на лоджию. От увиденного челюсть сама поползла к полу.

За стеклянной дверью стоял невысокий человек. Он присел, приложив руку к двери. Возможно, даже что-то зашептал. Но за его спиной… Там, на фоне ещё одной многоэтажки виднелась огромная голова рептилии! Свет отражался от чешуек. Сама ящерица (или змея?), вероятно, держалась за выступы балконов нижних этажей.

Мне стало не по себе. Недолюбливаю рептилий. У какого колдуна хватило сумасшествия приручить ТАКОЕ?

В том, что незваный гость колдун (или всё-таки домушник?), я убедился, как только дверь (закрытая изнутри) с тихим скрипом отворилась. Человек зашёл в комнату. На нём была зимняя тёмная куртка пуховик с накинутым капюшоном.

Я поудобнее перехватил рукоять плети. Она с готовностью отозвалась, вплетая в мою руку свои огненные жилки, становясь продолжением меня.

Я замер, подпуская незнакомца ближе.

Гость явно не рвался вперёд. Он сделал жест рукой, затянутой в перчатку. Голова рептилии тут же скрылась из виду. Потом я услышал странный хлопок, и огромная тень снова пронеслась за окном. Что ж это за тварь такая?

Человек тихо вздохнул и осторожно двинулся вперёд. Прямо в мои руки.

Я пожалел, что не поставил какую-нибудь ловушку. Ну-ка стоп. Зачем ставить? Ведь одна такая уже есть. Как раз на входе в комнату. Вернее, почти на выходе из неё. Под пол сюда я положил давным-давно созданный мною оберег, окружив его вырезанными на досках охранными знаками. Стоит только произнести заклятье-активатор и ловушка захлопнется.

Гость всё ближе подбирался к месту «Х». Но, когда до ловушки было всего каких-то пять сантиметров, человек легко перепрыгнул незримые границы и приземлился на расстоянии вытянутой руки от меня.

В следующий миг от фигуры неслась силовая волна, оформившаяся в клинок. Я отскочил, отбивая атаку плетью. Алая нить, чуть посвёркивающая пламенем, обмотала призрачное лезвие. Я дёрнул, и клинок распался синеватыми всполохами.

Незнакомец схватил стоявший на полке стеклянный флакон и со всего размаху запустил в меня. Знаю я такую тактику. Оружием может стать всё, что в твоих руках.

Увернувшись, я попытался достать противника ногой. Для плети слишком мало места, не развернуть на полную. Гость ушёл в сторону, и мой удар прошёл вскользь, но не напрасно. Враг по инерции впечатался плечом в стену.

Не дав ему опомниться, я метнул атакующее заклятье, свернувшееся чёрным дротиком. Его развеяло о какой-то наспех возведённый щит.

Главное — не отступить, не дать передышки врагу, не допустить контратаки.

Изловчившись, я развернул плеть. Снова алая нить выстрелила смертоносным жалом. Вспыхнул синий щит, отклоняя мою атаку. Я вывернул руку, но плеть не отпустил. Со второго захода у меня получилось опутать ногу противника. С силой я дёрнул плеть.

И тут произошло нечто непредвиденное. На полу оказался не только мой враг, но и я сам. Оказывается, противник времени даром не терял. С его пальцев к моей ноге тоже тянулась еле различимая синеватая нить. Враг резко дёрнул за неё, и я кубарем покатился в его сторону. Не растерявшись, я активировал ловушку под полом. Ведь незваный гость, после столь блистательного падения, лежал как раз на ней.

Кое-где я ошибся.

Пол под незнакомцем вспыхнул восьмью яркими искрами, образовав многоугольник. Враг, было, дёрнулся, но его засосало в ловушку. Равно как и меня.

Хитрое плетение ловушки-клетки не давало возможности пользоваться колдовством. Мы оказались заперты на клочке пространства чуть больше метра в диаметре.

— Г-ррр! — услышал я из-под капюшона. — До чего ж я ненавижу колдунов!!!

Странно, голос показался знакомым.

Воспользовавшись моим замешательством, противник резко ударил меня в висок. Вспомнить, где я слышал этот голос, мне так и не удалось.

6

— Знаешь, Димка, — руки отца были большими и чуть влажными. — В жизни главное что?

— Сила, — хлюпал я разбитым носом.

В детском саду мы подрались с одним мальчишкой. Я зарядил ему в глаз, а он мне в нос. Потом нас растащили воспитатели. Вызвали родителей. Поставили по разным углам.

Дома отец наказывать меня не стал. Мальчишки без драки, что ёлка без иголок. По его мнению, я правильно дал отпор.

Он усадил меня на высокий деревянный стул.

Кухня у нас была маленькая. Мы с родителями едва ли помещались втроём за столом. Но сейчас отец сел напротив меня.

— Нет, сын, — произнёс он. — Сила — это уже не главное. Главное, как и куда ты эту силу применяешь. Ты вот в глаз ему дал. А мог бы и покалечить.

— А ещё, — сказала зашедшая на кухню мама, — Ты мог не драться.

— Как не драться? — удивился я и засопел ещё сильнее. — Он меня дураком назвал!

— Он назвал, а ты доказал.

— Как? Я его за дело побил! Будет знать, как меня обзывать!

— Он тебя только бояться будет. А про себя, всё равно, дураком обзывать.

— Тогда я его ещё раз побью!

— Я запрещаю тебе, Дмитрий! — грозно воскликнула мама. — Ты не будешь драться по пустякам! Понял?!

— Что ты взъелась? — вскинулся отец. — Мальчишка так растёт. Ну, подрался, и что? Повзрослеет, мы его в спортивную секцию определим. Куда ж малышу энергию девать?!

— Пусть пока слабых избивает, по-твоему? — и уже мне. — Я запрещаю тебе драться с теми, кто тебя обзывает. Не позорься.

— Но… — я запротестовал, но мама перебила.

— Вырастешь, поймёшь. Сила — не главное. Главное — ум! Попробуй подумать, почему тебя дураком назвали, и как это изменить…

Это воспоминание было из такого далёкого детства, что я даже сомневался, а не сон ли. Тогда родители были вместе. О разводе никто из них не говорил.

Отец всегда меня поддерживал. А мама читала нотации. Как хорошо, что всё это осталось в прошлом.

В чувство меня привели несильным тычком под рёбра. Не больно. Скорее, обидно и непонятно.

Так, где это я? Вспомнил. Я вместе с незваным гостем угодил в собственную ловушку. Теперь мы оба пленники моего колдовства. Замечательно.

А! Этот гад меня ещё и вырубить сумел.

Я резко сел, подогнув под себя ноги.

— Сейчас я кому-то…

Договорить я не успел, ибо меня перебили:

— Расскажешь, как выбраться из этой гадости.

Нет, ну точно! Знакомый голос. Только хрипловатый какой-то. Мой недруг простужен?

Выжидая, пока в голове стихнут колокола, я сидел, с минуту не двигаясь. Нет, сотрясение не заработал. Уже хорошо. А почему это мой гость не спешит нападать снова? То, что удар у него хороший, я выяснил.

Я поднял голову на фигуру в куртке. Глаза в темноте видели плохо. Свет не включишь. Заклинание не сотворишь. Не везёт.

— Тебе какого хрена в моей квартире понадобилось? — процедил я, потирая ноющий висок.

— Да так… — сухо ответили сверху. — Заблудилась.

— Заблуди… лась?

Мой враг — женщина? А по голосу и не скажешь. Хриплый какой-то.

Это что, я дрался с женщиной? Я? С женщиной? Какой позор на мою гордость. В детстве в меня очень хорошо вбили одно правило: девочек, девушек, женщин и старух бить нельзя. Ни в коем случае. Даже если это дочь самого страшного из демонов Ада.

— Ты идиот? Или я слишком сильно тебя приложила?

— Кто ты вообще такая?! — разъярился я. — Вламываешься в мою квартиру, пытаешься меня убить!

— А ты со своим дружком меня вообще убил! Да я тебя с лица Мироздания стереть готова, не то, что пнуть пару раз! — гость… гостья тоже разошлась не на шутку.

— Я тебя впервые вижу, психопатка!

— Сам ты психопат! Колдун вшивый!

— Да из тебя тоже колдунья так себе!

— Обрадовал! Мне ваши заклинанья вот уже где! — она провела пальцем над головой. — Силу приручили, а пользуетесь ею, как макаки! Гомодрил!

— Кто? — не понял я.

— Ты, говорю, гомодрил недобитый!

— Слушай, леди, — на меня накатил холодный гнев. — Или ты сейчас же рассказываешь, что ты тут забыла. Или будет хуже!

— Ах, так? Ладно! — она прокашлялась, от чего голос стал намного чище. — Как там моя подруга поживает? Не обижаешь Таню, Кощей Бессмертный?

Спиной я даже через теплую зимнюю одежду почувствовал холод стены ловушки.

— Роксана?

— Нет, мама римская! — Выплюнула она.

Передо мной на расстоянии всего лишь вытянутой руки стоял мой враг. Пожалуй, самый злейший за последнее время. Ангел. Та, которую я так жаждал придушить собственными руками! И чихать на вдолбленные в детстве моральные устои. На ангелов они не распространяются!

Пальцы невольно сжались. Я подался вперёд, но тут же взял себя в руки.

Хотелось бы её убить. Пока она передо мной. Пока её не защищает особая магия бессмертных…

Не выйдет. Даже без своей силы ангел остаётся ангелом. Бессмертным. Убить их, как показывает практика, можно только при определённых обстоятельствах, коих сейчас нет.

Но почему она бездействует? Я ведь тоже сейчас не колдун… Боится? Простой страх перед сильным мужчиной? Хотелось бы верить, но я себе не льстил.

— Повторю, ангел, зачем ты ко мне явилась?

Она явно хотела сказать что-то колкое, но вздохнула и села на пол, обняв колени. Потом сняла капюшон и чуть расстегнула куртку.

— Я тебя искала, колдун, — ответила она.

— Нашла. Что дальше?

— Честно говоря, я хотела тебя убить.

— Это можно считать чистосердечным признанием? — Съязвил я.

— Как хочешь. Хоть божественным откровением.

— И чего ж не убила?

— От тебя живого толку больше. Рассказывай, хмырь. Что ты с Таней сделал, не отпускаешь от себя ни на шаг?

— С чего ты взяла, что она со мной? — я окинул взглядом тёмную комнату, на выходе из которой мы сидели. Ни одного источника света, кроме единичных светлых пятнышек окон соседнего дома. Как отсюда выбираться?

— Я видела вас, — пояснила ангел. — Вместе. Танька по-прежнему не помнит, что ты с ней сделал?

— А зачем ей помнить? — спросил я. — Зачем ей такая травма?

— Вот оно что, — рассмеялась она. — Боишься за её душевное равновесие… Ну ты и ха-а-ам! А за здоровье своё физическое не боишься? Когда она узнает, а она узнает, я позабочусь, на тебе места живого не будет.

— Интересно, — ядовито сказал я. — Кто ж тебя живой отсюда выпустит? Ты бы о себе побеспокоилась, бескрылая.

— Думаешь, сможешь меня убить, недопапюс[6]?! — в её словах тоже яда было на четверых.

Мы напоминали двух кобр, закрытых в одной клетке. Постоянно шипели, огрызались, выискивали момент для укуса. Только оба понимали, что этот самый момент упущен после того, как мы оказались заперты в одной ловушке.

— Смогу, — уверенно кивнул я, вспоминая недавнее прошлое и сделку с Боргезовым.

— Самоуверенный болван.

— Посмотрим, — сообщил я, опуская воротник свитера. Становилось жарко. Судя по всему, не мне одному. Бессмертная до конца расстегнула куртку и сняла перчатки.

— А что за зверюгу ты притащила к моим окнам? — не к месту вспомнил я.

— Завидно? — сощурилась ангел.

— Думаю, какую б отраву подсыпать. От змей или всё ж от крыс?

— Слушай, колдун, — сказала незваная гостья, осматривая приютившую нас ловушку. — Как из этой клетки выбраться?

— Что, уже уходить собралась? — съехидничал я. — А как же чаёк, пряники?

— Хм, — она задумалась, — как насчёт колдуна, запечённого до золотистой корочки? Не чувствуешь? Воздух нагревается. Мне-то всё равно. Я бессмертная. А тебе не позавидуешь.

К несчастью она была права. Температура внутри клетки ползла неукротимо вверх. Ещё минут двадцать, и будет жарче, чем в тропиках. Через час я тут сварюсь. Внутреннее нагревание воздуха — особый шик данной ловушки.

Я похлопал себя по карманам. Бесполезно. Мобильник остался в прихожей на столике. Помощь извне вряд ли придёт. Значит, надо попытаться разрушить клетку изнутри. Причем желательно не до конца. Идеально было бы выбраться самому, а бессмертную оставить здесь. Сомнительно, что такое удастся.

Эх, поздно Марк со своим предложением силы и помощи появился! Так бы упокоить эту Роксану на веки вечные, и никаких проблем.

— Эй, колдун, — окликнула она, — не делай такое несчастное лицо. Ещё немного и я распла чусь.

— Чёртова бессмертная! — выругался я. — Не мешай, если не хочешь тут со мной покуковать ещё дней десять.

А, вернее, с моим трупом. Но этого я не сказал. Пусть не думает, что я такой слабый.

— Ладно, — легко согласилась она и опустила подбородок в ямку между коленями. — Работай, великий кудесник!

— Как только выберемся, — пообещал я, — тебе не сбежать.

Она хмыкнула, ничего не ответив.

Всё своё внимание я переключил на собственную ловушку. Если я правильно помнил, то эту штуку изнутри просто так не снять. Разрушить, правда, можно. Но тоже сложно. Ловушка блокировала абсолютно всю магию.

Я опустился на пол. Провёл рукой по гладкому покрытию. Где-то тут под нами притаился оберег, который держит нас в своих цепких сетях.

Достав из внутреннего кармана складной нож, я начал отдирать покрытие.

— Из-за тебя придётся новый пол класть, — пробурчал я в сторону бессмертной.

— Наколдуешь, — ответила она, с интересом поглядывая на мои действия. — У тебя там что, какая-то магическая заначка? Может, водичка или…

— Помолчи, а!

— Какой нервный, — ангел передвинулась чуть в сторону и ткнула пальцем в пол. — Тут отдирай.

— Чего? — я посмотрел на неё с недоумением. Глаза привыкли к темноте, и я видел, с каким скучающим лицом бессмертная наблюдает за моими действиями. Только в глазах её сапфировые огоньки. Они-то мне и не понравились.

— Тут твоя магическая бяка запрятана. Я её аж от балкона увидела.

— Увидела? Ангелы, что, все обереги видят?

Она утвердительно кивнула.

— Не знал? — сощурилась с превосходством.

— Теперь знаю.

Мысленно пообещав, что как только выберусь отсюда, сразу её убью, я принялся за работу в указанном месте. Как выяснилось, отодрать напольное покрытие обыкновенным ножичком не слишком удачная идея. Я порезался в нескольких местах, пока проклятый пол начал поддаваться.

— Осенью, — вдруг заговорила ангел, — вы с Танькой были такой красивой парой! Я даже немного завидовала. Ей всегда нравилась скандинавская, арийская порода. Такие, как ты.

Чего это она? Я от такого заявления даже палец порезал. Снова.

— Она тебя, действительно, любила. Ещё до всей этой кутерьмы с ангелами и колдунами… Таня всерьёз хотела, чтобы у вас получилось что-то серьёзное.

— У нас и так получилось нечто серьёзное, — возразил я, терзая себя, нож и пол.

— Нет. Сейчас ты её обманываешь… Дим, — вдруг сказала она совсем другим тоном. Чуть усталым и более мягким. — Расскажи ей. Она позлится, но поймёт. Она тебя любит. По-прежнему.

Ангел вздохнула, снова обнимая руками колени.

— Что ты заладила? Святоша! Не лезь в чужую жизнь! — прикрикнул я. — Мне на ваше ангельское мнение глубоко… всё равно.

— Я тебе говорю, не как ангел, а как Танина подруга.

— Замолчи, будь любезна! — Моё терпение кончалось. Очень не хотелось говорить на такие темы. Ангелица к моей совести взывает, что ли? Нашлась праведница!

— Ты использовал Таню, чтобы ослабить меня и затем забрать мою силу, — и не думала замолкать «сокамерница». — Тогда я была зла. Но сейчас простила. За себя. Не за Таню. Поэтому повторю. Расскажи ей всё. Не бойся её потерять, иначе потеряешь.

— Так, всё, хватит! — Я резко развернулся к ней с перекошенным от ярости лицом. Пусть я её не убью, но минут пятнадцать она побудет без сознания, а я — в тишине.

— Расскажи ей, — спокойно ответила ангел, глядя мне прямо в глаза. В них вспыхнули сапфировые искры. Холодная волна сокрушающе ударила мою ярость. Ещё пару секунд я пытался сконцентрироваться, разбудить в себе гнев, негодование. Но было только холодное спокойствие.

Как?! Ведь в ловушке нельзя колдовать! Или?.. Это не колдовство… Ангелы!!!

— Даже если бы захотел, не смог, — отвернулся я и продолжил докапываться до своего запрятанного оберега.

— Почему?

— Потому! Ты вообще представляешь, что такое Круг, бескрылая? — огрызнулся я.

— Вё… мой наставник говорил об этом. О Кругах. Я думала, колдуны из Круга доверяют друг другу. Таня ведь с вами. В одном Круге.

— Да что святые ангелы знают о простой колдовской жизни?! — воскликнул я.

Мне было противно слышать её рассуждения. Она вся чуть ли не светилась от своей праведности. Или она считает только себя и других ангелов единственно правыми, осведомлёнными? А остальные что? Мы, по их мнению, тараканы, не больше.

Хотелось зарычать. Но злость снова быстро ушла.

— Таня тоже колдунья. — Я вытер пот со лба. — Вот чего я не пойму, почему ты не отстанешь от Татьяны? Вы же теперь враги.

— Когда успели? — Она фыркнула в ответ. — Настоящая дружба таким пустяком не рушится.

Я посмотрел на ангелицу с удивлением, припомнил слова своей кошки. Та тоже витала в радужных мечтах о дружбе и верности.

— Ничего, — пообещал я, — встретитесь на поле боя под разными знамёнами, куда ваша дружба денется!

— Понятно, почему я хотела убить тебя. — Промолвила ангел задумчиво. — Всё-таки ты приложил все усилия, чтобы забрать мою силу, использовал мою подругу, а перед этим, благодаря тебе, меня убили. Но почему ты снова хочешь моей смерти?

— Личная неприязнь.

— Я ведь смогла вернуть Таню. Разве не это тебе было нужно? — не отставала бессмертная.

— А ещё ты чуть ли не в угольки сожгла мою шею. Шрамы сошли только месяц назад.

— То есть, мы квиты?

Нет, ну что за логика? Женщины не меняются, даже если становятся ангелами. Или колдуньями.

— Я спрашиваю, — с нажимом повторила ангелица, — мы теперь квиты? Кстати. Шрам, что вы со своим подельником оставили на моей спине, до сих пор не сошёл. А я девушка. Меня шрамы не украшают!

— Ты меня виноватым пытаешься сделать? — оторопел я. — Мы враги, не забыла?!

— А чёрт с этой враждой! — воскликнула она. — Моя подруга всегда влюблялась в плохих парней. Если с тобой у неё всё серьёзно, так и быть, перетерплю ради неё!

— Героиня! Тьфу! Может, ты и простила меня. За себя, — подчеркнул я, — не за Таню. Но я тебя не простил. И как только выдастся такая возможность, с радостью выкачаю всё твою силу и брошу подыхать где-нибудь в подворотне. Уясни это, ладно?

— Тогда мне придётся защищаться, — улыбнулась она. — Ты это тоже уясни.

— Вполне подходит.

Наконец-то я сделал достаточную дыру, чтобы вытащить злосчастный кусочек древесины. Всё. Скоро конец плену.

Пот лил с меня так, что даже свитер вымок. Дышать тяжело. Воздух горячий.

В одной руке я зажал оберег с плавной вязью знаков. Во вторую взял всё тот же нож. Примерился и двумя движениями перечеркнул-процарапал ровный крест на обереге.

Сразу воздух стал остывать. Почти незримые стены ловушки растаяли. Я смог вздохнуть полной грудью.

Моя «сокамерница» тоже встала и подошла ко мне. Сейчас у меня не было сил на атаку. Бессмертная это видела.

— Про Таню я не шутила. Она, действительно, тебя любит, — повторила Роксана с нажимом. — Как ангел я вижу это.

Не дав мне и слова вставить, она взяла меня за руку. Будто холодный огонь по пальцам пробежал.

— Не предавай её.

После этого она стремительно выбежала на балкон и спрыгнула вниз, в утреннюю темноту под окнами. Потом вверх взмыла едва различимая крылатая тень и растворилась где-то в небе.

Как же я ненавижу ангелов! Руку хотелось встряхнуть, а ещё лучше, вымыть в горячей воде, чтоб даже воспоминания о холодном касании не осталось!

С досадой я стукнул кулаком о стену. Мысль, что могу потревожить соседей, возникла и тут же пропала в жгучей ярости на самого себя. Как?! Ну, как я мог упустить ТАКОЙ шанс поквитаться с ангелицей?! КАК?!

Ведь всё было на моей стороне. В конце концов, даже территория моя! Но нет, не вышло! И Таня…

Таня знала, что всё именно так и произойдёт! Она специально спровадила меня сюда.

Как же так? Неужели она не понимала, что мы друг друга попытаемся убить?..

Понимала.

И не хотела этого.

Но здесь ничего не изменишь. Моя ярость и решительность только окрепли. Танюшка просчиталась.

Не включая свет, я направился в коридор к тумбочке, туда, где оставил мобильник. Нужный номер искать не пришлось. Он был среди недавно набранных.

— Учитель? Доброй ночи! Я хочу, чтобы Боргезов немедленно поделился с Кругом а, в частности со мной, информацией об одном ангеле. И силой, способной его уничтожить. Если возможно, скорее.

Разговор с Клодом был краток и содержателен.

Я пожертвую всем, чтобы уничтожить Роксану. Всем и всеми… Только не Таней. Даже если есть призрачный шанс её потерять, я искореню любую возможность такого исхода. А возможность кроется именно в Роксане.

Спать мне сегодня не пришлось и вряд ли придётся.

Сунув в карман мобильник и ключи от машины, я быстро спустился вниз. Часы показывали 4.26. По их мнению, я зашёл в квартиру шесть минут назад. Внутренние часы говорили, что прошло не меньше получаса.

Вывод?

Не знал, что ангелы умеют останавливать время. Это может очень многое усложнить.

Сев за руль, я усмехнулся. В прошлый раз встречу с Марком назначили тоже ранним утром. На пять часов. Сейчас выйдет примерно так же. Самое время для беседы с господином Боргезовым. Он у нас ранняя пташка. Или очень поздняя.

7

Как и в прошлый раз, Клод назначил встречу у театра. В такой час не то, что случайных прохожих, даже кошек не увидишь. Все спят. Почти все.

В машине я сидеть не стал. Хотелось прояснить и отрезвить немного мысли. Нахождение на свежем воздухе этому способствовало.

Я скромно прислонился к оледенелой стене театра, наблюдая, как облачка пара поднимаются от моего рта вверх. Специально стал так, чтобы свет фонарей на меня не слишком падал. Темнота, пусть и относительная, успокаивала. Давала сосредоточиться или, наоборот, отвлечься.

Клод появился в тот момент, когда я разглядывал небольшие сугробы вдоль дороги. В свете фонарей они казались бежево-персиковыми с заляпанными бурой грязью боками.

Увидев колдуна, я подошёл к нему.

— Доброе утро, учитель!

— И тебе утро доброе, мальчик мой. Хорошо выглядишь.

Это была ирония? Я не спал ночь, днём совершил марш-бросок по лесу, а под утро сцепился и посидел в одной клетке с ангелом. И после этого я хорошо выгляжу?

— Ты собран и нацелен на результат. — Отвечая на невысказанный вопрос, кивнул господин Оди. — Это мне и нравится. Идём.

Уже по знакомому маршруту мы обошли здание театра, подошли к нему с тыла. Дверь черного входа тихо отворилась, пропуская нас внутрь.

В этот раз Клод пошёл не в сторону сцены, а в подвальное помещение. Цокольный этаж. Тут располагались реквизитная, просто небольшой склад разного уже ненужного хлама и другие служебные помещения. Мы вошли в обыкновенную серую дверь без каких-либо опознавательных знаков. Это была небольшая каморка. На стеллажах грудами лежали пачки салфеток, полотенца, дырявые, зато чистые тряпки. В углу выстроился лес швабр. В другом — дружным батальоном стояли совки.

Я даже удивиться не успел, а Клод прошёл комнату насквозь, остановившись у противоположной стены. Вероятно, в силу своей усталости, я не сразу заметил странный колдовской фон. Стена чуть вибрировала. Конечно, не в физическом аспекте. Именно, что в колдовском. Как задетая неосторожным пальцем гитарная струна.

Клод поднёс к ней руку, но отдёрнул назад.

— Ты уверен, мальчик мой? — спросил он, пристально глядя на меня.

— Уверен, — кивнул я. — Не позволю какой-то бескрылой надо мной насмехаться.

Я ожидал расспросов, но Клод лишь согласно опустил голову и прикоснулся к стене. Я не разобрал заклинание, так тихо произнёс его колдун. Стена медленно растворилась в воздухе. Не открылась, не отъехала. А именно растворилась. От неё осталась лёгкая дымка, за которой виднелась богато обставленная комната.

— Проходи, не стесняйся, — сделал приглашающий жест учитель.

Глянув на него, я понял, что пойду один. Что ж, так даже лучше.

Не раздумывая, я прошёл сквозь мутную дымку.

Преграда оказалась несущественной. На миг мне почудилось, будто я в одежде погрузился в воду, а потом всё пропало.

Я стоял в комнате, в которой бархатными волнами разлёгся полумрак. По трём стенам тянулись высоченные шкафы с книгами. К середине комнаты пол уходил вниз на три ступеньки, образовывая нишу. В ней помещались два бархатных шезлонга шоколадного цвета. Между ними, изогнув деревянные ножки, встал кофейный столик. На нём, поигрывая мягким светом, разместился подсвечник на шесть свечей.

Оглянувшись, я нашёл лишь тёмно-коричневую, отделанную золотом, стенную панель. Никаких дверей, никакой дымки, никакого коридора.

— Добро пожаловать, Дмитрий, — окликнул знакомый мягкий голос.

Марк, одетый в светлый костюм, выплыл из темноты крайне неожиданно. Я бы сказал, как призрак из стены. Нет-нет, минуту, из стены был как раз я.

— Благодарю, — чуть кивнул я, разглядывая господина Боргезова. — Марк Витальевич, вы всегда назначаете встречи в такое время и в таких странных местах?

— Обычно, — он еле-еле улыбнулся. — Проходи, Дмитрий, присаживайся.

Март сошёл по ступенькам и устроился в шезлонге, убрав из-за спины лишнюю подушку. Я последовал его примеру и опустился в соседнее кресло.

— Дмитрий, — сказал Марк, — одна просьба. Не надо так официально.

— Как… — я хмыкнул, — как скажешь.

Золотоволосый покивал.

— Рассказывай, что так срочно заставило тебя встретиться со мной.

— Если коротко и лаконично, хочу убить ангела. И мне нужна помощь в этом.

— Разве ты не можешь призвать этого ангела, как сделали недавно вы с Клодом?

— Этого не достаточно, — твёрдо произнёс я. — Слишком легко для неё.

— Хм, — Боргезов откинулся назад, чуть прикрыв глаза. — Так-так.

— Я хочу, чтобы она умирала долго и как можно мучительнее. Но дотянутся до этой бессмертной я не могу. Я был уверен, что её нет в городе. Пока она не появилась и не остановила время вокруг. Я трезво оцениваю свои способности, и знаю, мне с ней просто так не справиться. Даже, если её ангельская сила мала.

— Кажется, я понял, о ком ты, — вымолвил Марк. — Роксана Лебедева. Стала земным ангелом в двадцать пять лет… Помню её.

— Что? — не удержался я. — Вы знакомы?

— Не совсем, — засмеялся он. — Только с её силой. Клод передал мне часть. Ещё осенью.

Я вспомнил, что учитель собирался лишить силы бессмертную сразу же после того, как она её обретёт. Тогда задуманное удалось лишь наполовину. Если Клод изначально заключил сделку с Боргезовым, то пятую часть того, что мы получили, колдун обязан был отдать Марку. Тогда ясно, что Марк имеет ввиду.

— Знаешь ли, Дима, — не-людь, как назвали бы его ангелы, наклонил голову набок, — у неё очень интересная сила. Холодная и горячая одновременно. Ты прав. Тебе не победить просто так.

— Ты поможешь? — прямо спросил я, пытаясь понять, о чём он думает. Внешне Боргезов был очень спокоен. На губах его играла лёгкая улыбка, будто в предвкушении чего-то приятного. Но в глазах не было никакого намёка на чувства или какие-либо эмоции.

— Не всё так просто, — помолчав, ответил он. — Я думаю, за ней стоят другие бессмертные. И, скорее всего, это небесные ангелы. Тебе с ними не тягаться. Сейчас, по крайней мере.

Даже не знаю, как это воспринять. То ли как оскорбление и щелчок по носу, то ли как обещание, что в будущем я стану сильнее.

Я промолчал, решив, что отвечать на его реплику бессмысленно.

— Если ты станешь сражаться с Роксаной в открытую, шансы на победу у тебя нулевые. По сути, она будет не одна, а как минимум со своими наставниками. Но если ты заманишь её в ловушку…

— Уже заманил, — вздохнул я, потирая висок. — Неудачно сложилось.

Ещё одного такого позора я не переживу.

— Ловушка ловушке рознь. Но! — он вдруг подмигнул мне. — Ты способный. Ангела сложно удержать в силках. И если у тебя получилось один раз, значит, получится и во второй. Пожалуй, я кое-чему тебя научу. Только, — Марк загадочно улыбнулся, не размыкая губ. — Ты должен не просто доверять мне, а доверить мне всё. В том числе и свою душу.

— Напоминает сделку с Диаволом, — я хмыкнул, мысленно дорисовывая господину Боргезову рога и хвост. Содрогнулся. Уж очень хороший из него выходил демон. Просто отменный!

— Не волнуйся, — он продолжал улыбаться, — твоя душа мне не нужна. По крайней мере, насовсем. Так ты согласен?

Что мне действительно не нравилось в Марке, так это то, что непонятно, когда он шутит, а когда серьёзен. За смерть ангела душу отдавать не хотелось. Но за Татьяну, за жизнь с ней, я бы не только свою душу отдал, но и души всех людей какого-нибудь небольшого государства.

— Согласен. — Я не изменял принятому ранее решению. — Согласен на что угодно. Что мне делать?

— Ничего. Я всё сделаю сам. А ты, — он внезапно поймал мой взгляд. Я понял, что так страшило меня, что заставляло без крайней нужды не находится рядом с Марком. Его глаза были бесцветными, водянистыми, почти белыми. В них читался голод и жажда. Вот только чего хотел Боргезов? — Ты постарайся не передумать. Не люблю отступников.

— Здесь мы похожи, — я выдержал его взгляд, не отвёл глаз, не ссутулился. На меня напал какой-то мрачный азарт. — Я тоже не люблю отступников. Если ты сказал, что окажешь поддержку, именно этого я буду ожидать.

Боргезов сначала улыбнулся, а потом расхохотался. Громко и весело.

— Кажется, я понимаю, почему Клод поставил именно на тебя. Ты тоже мне нравишься!

Отсмеявшись, Марк встал. Он пошёл к стене, из которой вышел я. Бросив через плечо «Жди тут!», он прошёл сквозь стену, как сквозь какую-то голограмму. Любопытство взяло вверх, и я тоже приблизился к этой стене. Медленно поднял к ней руку, коснулся. Ничего. Только приятная на ощупь деревянная панель. Вот что такое высшее колдовство в быту!

Восхищение с неприятным привкусом зависти зашевелились в душе. Смогу ли я когда-нибудь также?

Открыть замок, навести морок, уничтожить что-то для меня труда не составит. Но это? Я даже классифицировать подобное колдовство не мог. Здесь и воздействие на структуру предмета, и изменение собственной структуры тела, и ещё Хаос ведает что! Как же мало мы знаем о мире магии. Даже я, колдун, не вчера прошедший инициацию, порой чувствую себя глупым ребёнком.

Когда я уже отчаялся дождаться Марка, он появился в комнате. Я спиной почувствовал его присутствие. Словно в глубокой пещере побывал: неуютно и холодно. Обернувшись, я увидел, что он идёт ко мне, бережно неся в руках какой-то серый кубок. Чую, придётся мне пить какую-то гадость. Что ж, назвался груздем…

— Что это? — указал я на кубок.

В нём, правда, была жидкость. На вид, как смола. Почти не колыхалась от движения, чёрная и пахла чем-то резким.

— Это моя помощь, — объяснил Марк, ожидая мою реакцию. Я молчал.

— Тебе надо всё это выпить. До дна.

— И что потом?

— Я получу связь с твоей душой на какое-то время и передам силу, способную уничтожить ангела. Но я передумал, — без тени улыбки заявил Боргезов. — Платой будет не пятая часть силы бессмертной, а её кровь. Вся, которую сможешь достать.

Удивление я скрыть не пытался. Всё равно, не вышло б:

— Марк, в человеке в среднем пять литров крови. В Роксане где-то четыре. Как ты себе это представляешь?

— Странно, — задумался он. — Я думал, ты спросишь, зачем мне это…

— Для чего тебе кровь ангела, я примерно догадываюсь. Магия крови очень могущественна. Но повторю, как, по-твоему, мне сцедить её?

— Ты врач. Ты и придумай… — он приблизился ко мне вплотную. Я почти физически ощущал, как его сила давит на меня. — Или ты передумал? Отступил?..

— Я не беру своих слов обратно.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Марк. — Тогда пей.

Загнав сомнения в самую глубокую и тёмную часть своей души, я взял кубок. Под пристальным взглядом холодных бесцветных глаз, я поднёс питьё к губам. В ноздри ударил резкий непонятный запах. Стараясь не морщиться, я сделал глоток. На вкус это было отвратительно. Нечто холодное, скользкое, как кисель, и горькое.

— Не останавливайся, — предупредил Боргезов. — Иначе эффект будет неполным.

Чтоб его!

Пришлось выпить всю эту дрянь. Видит Хаос, каких усилий мне стоило не выплюнуть всё. Но осуществление мечты стоило того, чтоб потерпеть.

Вернув кубок в руки Боргезова, я наклонился, опёршись руками о собственные ноги чуть выше колен. Голова кружилась. Поташнивало. Дышать приходилось ртом.

— Пойдём, — Марк потянул меня за руку.

Я не сопротивлялся. Разум немного помутился. В конце концов, раз я дал себя напоить этой гадостью, что теперь пасовать?

Боргезов заставил меня сесть в шезлонг и приказал:

— Ложись.

— Зачем? Так хуже будет.

— Хуже будет, если не ляжешь. Давай. Тебе предстоит открыть мне свою душу. А у меня ещё планы. Так что не задерживай нас обоих.

Пришлось подчиниться. Как только моя голова коснулась подушек, в разум, будто, тараном врезалось нечто. Казалось, от моих мыслей в моём же черепе не осталось и следа.

— Не сопротивляйся, — услышал я откуда-то издалека. — Ты ведь дал согласие…

Да, дал… и не жалею об этом.

Меня вихрем унесло в какой-то серый туман. Знаю, вихрь и туман несовместимы. Но для меня это было именно так. Сколько я пробыл в таком странном состоянии, не знаю. Постепенно сознание стало утекать, просачиваться сквозь приходящие смутные образы. Кажется, я уснул.

Голова болела, как после чьего-то Дня рождения. Сухость во рту и резь в горле. Желудок периодически подпрыгивал куда-то к сердцу, но, слава Хаосу, там и останавливался.

Что-то ещё было не так.

Я лежал всё в той же комнате, где и заснул. В странной библиотеке господина Боргезова, расположенной под театром. Кроме меня здесь никого не было. Интересно. Удалось ли Марку передать мне какую-то силу? И если да, что теперь? Как мне быть? Как понять, что изменилось?

Сидя на месте, ничего не узнаешь.

Что ж. Я встал, поднялся по ступеням из ниши, в которой стояли шезлонги и столик, направился к стене.

Во всём теле была непередаваемая лёгкость. Нет, не так. Только в мышцах. Голова по-прежнему гудела. И ещё кое-что. В руках я чувствовал странную опасную силу. Не физическую, колдовскую. Она чёрным туманом свернулась у меня в груди, но стоило только захотеть, она устремлялась к моей ладони. Эта сила напоминала чистую неразбавленную мыслями и прочим мусором мощь самого первого Хаоса, что царил до сотворения мира.

Проверим.

Я встал у стены, через которую некогда вошёл. Если моя теория верна, то всё получится. Если нет, подожду Боргезова.

Я прикоснулся ладонью к шершавой стене, провёл по ней, примеряясь. Приложил вторую ладонь. Как в странном сне, я чуть надавил руками на стену, послав к кончикам пальцев чёрную силу, таившуюся во мне. И сделал шаг.

Не было страха ткнуться лбом, заработав шишку. Только интерес и странная уверенность, что всё получится.

Меня как будто пропустила в свои глубины вода. Затем ощущение пропало. Но и я находился уже в небольшом подсобном помещении с кучей тряпок, совков и швабр.

Так вот как это работает. Ясно. Каков же лимит подаренной силы? Как бы то ни было, но теперь у меня есть ощутимое преимущество перед бессмертной. И я его использую.

С мрачной решительной ухмылкой я направился к выходу.

Надо кое-что сделать, прежде чем пригласить Ксану на свидание.

— Ты уверен, что он правильно распорядится твоей силой? — Клод, как и Марк, наблюдал теперь уже за пустой комнатой, откуда совсем недавно вышел Дмитрий.

— «Он способный мальчик». Разве не твои слова, Оди? — первый, как он сам себя называл, холодно глянул на колдуна. — В его душе месть и пламя ненависти. Они гораздо сильнее, чем твои. Запомни, Клод. Ты не вмешаешься в его дела, не будешь ему помогать или мешать. Пусть сам всё сделает. Справится — хорошо. Нет — невелика потеря.

— Как скажешь, патриций, — француз знал, что Марку, а вернее, Маркусу Боргезе больше нравилось именно такое обращение. Так его называли очень давно там, где он родился и вырос.

— Теперь иди. Ты мне не нужен.

Клод, учтиво поклонившись, пошёл к выходу из кабинета, декорированного под небольшой зал эпохи Древнего Рима. Взгляд колдуна зацепился за фреску. С неё холодными бесцветными глазами смотрел золотоволосый человек в белых одеждах. Ещё совсем юный, но уже избранный представитель своего рода в сенате.

8

На редкость яркое зимнее утро заглянуло во все улочки города, пробежалось по дорогам и тротуарам, опустилось искорками на деревья в парке. В моём кабинете тоже было светло и солнечно.

Несколькими часами раньше я прошёлся по всей клинике. На грядущую ночь оставались всего десять человек. Десять — не пятьдесят. Заглянув каждому в глаза, я мягко разъяснил, что они забудут о своих сменах и отправятся домой, как ни в чём не бывало. Мне посторонние сегодня не нужны.

Позвав свою ассистентку, медсестру Зою, я также заглянул ей в глаза:

— Зоя, — тихо, начал я, когда её зрачки чуточку расширились. — Ты сегодня себя плохо чувствуешь. У тебя мигрень. Ты отпросилась у меня на целый день. И до завтрашнего утра я отпустил тебя домой. Ты придёшь в свою уютную квартиру и ляжешь спать. А когда проснёшься, то забудешь этот разговор. Вспомнишь только то, что у тебя болела голова, и ты ушла домой. Когда ты уснёшь, моё колдовство отпустит тебя. Ты поняла меня, Зоя?

— Да, Дмитрий Александрович. Поняла.

Всё ещё не отпуская её взгляд, я протянул заранее приготовленную заговорённую воду.

— Выпей, Зоя. Всё выпей, до дна.

Когда женщина сделала последний глоток, я молча взял у неё стакан. Она медленно отвернулась и пошла к выходу. Только тогда я позволил себе чуточку расслабиться, прикрыть веки.

— Дмитрий Александрович, — раздалось от двери. Я вздрогнул, поднял на медсестру глаза. Неужели не подействовало? — Так я пойду? Вы тут без меня как? Справитесь?

— Спасибо, Зоя, — выдавил я улыбку. — Не волнуйся. Лучше отдохни.

— Это вам спасибо. Только вы тоже какой-то бледный. Наверное, с погодой что-то не так, вот всем плохо становится. — И без перерыва. — Всего вам хорошего, Дмитрий Александрович!

С этими словами женщина покинула кабинет.

Наконец-то я остался один. Впереди у меня целый день. На самом деле слишком мало, чтобы всё подготовить. Но выбора нет. Действовать надо быстро. Я же не хочу, чтобы подаренная Боргезовым сила разошлась на обыкновенные чары? Не хочу.

Из ящика стола я достал пачку серой бумаги «для записей». Сойдёт. Чтобы запечатать клинику, сделав её последним пристанищем ангела, мне хватит листов сорок-сорок пять. Пора за работу.

Я пробежался пальцами по обитой бархатом дубовой шкатулке, той самой, в которой хранил свои ритуальные принадлежности. Мой талисман. Моя удача. Глупое суеверие и ничего больше.

Во втором отделении шкатулки лежали черные свечи. Каждую из них я делал самостоятельно. Каждую заговаривал на особый случай.

Достав одну свечу, я коснулся губами её фитиля. Тут же зажёгся маленький огонёк. Пару раз мигнув, он загорелся ярко и ровно. Тогда я взял один лист бумаги, встряхнул его, и начал водить из стороны в сторону над пламенем свечи. Вскоре лист стал коричневеть.

Слова заклятья сами слетели с губ. Миг, и на шершавой бумажной поверхности всплыл обережный символ, вспыхнул алым и исчез. Бумага снова стала светло-серой, как будто её только что достали из пачки.

Удовлетворённый результатом, я достал второй лист…

Когда со всеми сорока пятью бумажками было закончено, я собрал их в стопку. Разнес по зданию клиники, расположив кругом, где в центре был мой кабинет Даже если кто-то из сотрудников что-то напишет на моих листках до вечера, колдовство сохранится.

Второй шаг подготовки выполнен.

Устало я опустился в кресло. По-хорошему сейчас надо бы поспать. Сутки на ногах. И если раньше усталость сидела тихонько, не показываясь, то теперь навалилась со всей силой.

Нет, надо сделать ещё кое-что.

Наклонившись к служебному телефону, белым квадратом стоявшем на рабочем столе, я набрал городской номер. Прежде, чем мне ответили, прошло гудков двадцать.

— Слушаю, — раздался недовольный ответ Татьяны.

— Здравствуй, котёнок, — невольно улыбнулся трубке я. — Ты выспалась?

— Привет, Дим, — голос тут же потеплел. — Как дела?

— Всё нормально, — не соврал я. Пока всё шло по плану. А, значит, было в норме.

— Вы уже виделись?

— Ты о своей подруге?

— О ней, конечно!

— Да… мы побеседовали, — я прищурился, подбирая слова. — Тань, вообще-то, я хотел поговорить с тобой по этому поводу…

— Да? О чем же? — я бы сказал, удивление её было с хорошо скрываемой радостью.

— Ты веришь ей?

— В смысле? — не поняла колдунья. — О чем вы говорили?

— Если взять в общем, ты ей веришь? В её намеренья, в вашу… дружбу? — настаивал я.

— Да-а, — протянула она. — Что случилось? Ты мне чего-то недоговариваешь?

— А мне ты веришь? — я напряжённо сжал руку в кулак. — Тань, это очень важно.

— Я? Ну, Дим, там у тебя точно всё в порядке?

— Ответь мне, пожалуйста. Ты веришь мне, или нет?

— Хватит! Я тебе не котёнок домашний! Выкладывай всё!

— Значит, нет… — тихо проговорил я.

— Дима! — воскликнула оборотница. — Как я могу тебе верить, если ты вечно мне чего-то недоговариваешь?!

— Татьяна, — очень сдержанно, холодно начал я. — Уезжай к родителям на два дня. Считай это очередным уроком. Уроком о терпении. И доверии.

— С ума сошёл?! Как я могу…

— Не перебивай, — один Хаос знает, чего стоил мне спокойный властный тон. — В Круге сейчас происходит нечто… неприятное. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Сегодня к вечеру тебя не должно быть в городе… Пожалуйста, я очень тебя прошу.

Последние слова я произнёс тихо и мягко. Не удержался.

— Ну, ладно, — неуверенно согласилась Таня. — Но учти! — в её голосе появились нотки раздражения. — Если я не получу объяснений через два дня, пеняй на себя! Ты всем грешникам в Аду обзавидуешься! Понял?!

— Понял, — опять я улыбнулся телефону. — Целую, котёнок.

Не дожидаясь ответа, я положил трубку. Таня выполнит мою просьбу. Я уверен. Только зачем я сказал эту банальность в конце?!

Разболелась голова. Явственно запульсировала жилка на виске. Надо бы отдохнуть. Но прежде ещё кое-что.

Теперь я взял уже свой мобильник. Однако не успел даже войти в меню контактов, как мне позвонили. Ну, надо же, какое совпадение!

— День добрый, Грег! — ответил я на звонок.

— На работе, Дмитрий? — не церемонясь, узнал Грегор.

— На работе, где ж ещё.

— Скоро буду.

Всё. Звонок завершён. В недоумении я посмотрел на телефон. Потом рыкнув, сжал ни в чём неповинный аппарат до хруста. Зачем мне сдался этот англичанин собственной персоной?! Я-то всего лишь хотел переговорить с ним по телефону, а ему что-то взбрело в голову! И ведь он не привык считаться с чужим мнением. Если ему так удобно, он так сделает. Та-а-ак, а не иначе!

Чего ему от меня-то нужно?

Грегово «скоро буду» обернулось пятью минутами. Именно через такой срок англичанин появился в моём кабинете. Я как раз заварил себе чай и пытался привести мысли в порядок. Последнее получалось со скрипом.

— Ты что, специально припарковался за поворотом, когда звонил мне? — я не удержался от лёгкой иронии.

— Не надо недооценивать мою машину, — покачал головой целитель.

— Грег, — поморщился я, — в который раз убеждаюсь, юмор для тебя непостижимая вселенная. Что уж там, проходи, присаживайся… — я взглянул на него. — На что жалуешься?

— Я? — брови целителя поползли вверх. — А-а! — догадался он. — Снова твой юмор.

Англичанин провёл ладонью по волосам. От этого искусственный беспорядок, царивший на его голове, стал ещё более беспорядочным, но не менее идеальным. Не знай я, что Грег — колдун, мне стало бы интересно, сколько средств и времени он принёс в жертву стилистам.

— Чего тебе надобно, Грегор? — чуточку перефразировал я Пушкина, усаживаясь за свой стол.

Грег, недолго думая, поставил один из стульев по другую сторону стола. Как раз напротив меня. Поёрзал на мягком сиденье, устраиваясь поудобнее.

— Ты ведь говорил с Клодом о Боргезове?

— Да, — я кивнул, отхлёбывая чай. Подумав, жестом предложил чашку Грегу. Тот отрицательно махнул рукой. — Тебя интересует что-то конкретное?

Теперь кивнул он.

— Меня интересует его сила. Если точнее, предел его силы. Ты же в курсе, что он первый?

— Первый? — Шуточно изумился я. — В чём?

Грегор вздохнул и уставился на меня исподлобья. Ничего не могу поделать. С этим англичанином меня так и тянет пошутить:

— Не смотри на меня, как саблезубый кролик на удава.

В итоге, Грег всё же хмыкнул.

— Конечно, я знаю, что он первый. — Серьёзно произнёс я. — Тебя это беспокоит?

— Не то слово. Я сталкивался с такими, как он. Думаю, он использует Круг.

Как выяснилось, с Грегом мы думали в одном направлении. Интересно, до какого момента?

— Использует, — подтвердил я. — Но не ты ли одним из первых согласился принять его услуги?

— Я, — не стал отрицать Грег. — Потому что бестолку отказываться. Если Марк вцепился в наш Круг, то так просто не отпустит.

— То есть? Кажется, я не совсем тебя понимаю.

— Марку нужны сильные колдуны. Сам он с бессмертными сладить не в состоянии. Он будет давать нам силу, а мы за него работать. У вас, русских, это называется «загребать жар чужими руками». Так, по-моему.

— Тем более не понимаю, почему ты сказал «за» в театре, — мне стало любопытно, к чему завёл весь этот разговор целитель.

— Думаю, он будет проверять, кто из нас сильнее, яростнее ненавидит бессмертных. Кто из нас умнее, изворотливее, хитрее. Тот, кто займёт первое место, навеки станет верным псом Марка. И от Круга останется лишь память. Мы всё потеряем.

Смутные опасения заворочались где-то на задворках разума. Инстинктивно я чувствовал, что от Боргезова добра не жди. Да, он дал мне силы, но и плату потребовал нешуточную. Чести ему это не делает. Впрочем, как и позора.

Что касается Грега, он всегда был умным. Мне нравился этот тип потому, что его мозг просчитывал варианты действий на несколько шагов вперёд. Интуиция целителя тоже никогда не подводила.

Чего же надобно Грегу от меня?

— Если ты прав, то почему решил говорить со мной, а не с Клодом? Он глава. — Я поставил полупустую чашку на стол. Напиток поостыл и потерял своё очарование.

— Он поддался, — вздохнул Грегор. Ему явно было не по себе. Он всегда уважал учителя. — Думаю, Марк давно купил его своей силой.

— Неужели всё настолько плохо, Грег? — я постарался понять причину предчувствия опасности, охватившего меня мгновенье назад. — Круг существует, пока мы существуем.

— Пока мы едины, — уточнил Грегор. — Я проследил, чтобы Мира покинула город. Нельзя, чтобы весь Круг утонул в планах Боргезова.

— Н-да, — озадаченно протянул я, — Я тоже отправил Татьяну…

— Ты пил его кровь? — неожиданно спросил целитель.

— Что? — опешил я. — Чью кровь?

— Кровь Марка, — пояснил Грегор. — Чёрная вязкая маслянистая жидкость с терпким резким запахом.

— Откуда ты знаешь? — не поверил я своим ушам. — Так ты тоже?.. А ты зачем?..

— Чтобы защитить Миру, — невесело усмехнулся Грег.

— У меня прозаичнее, — хмыкнул я. — Мне нужно свести кое с кем счёты.

Грегор покивал. Предчувствие беды нарастало.

— Грегор, — осведомился я. — Считаешь, Марк стравливает нас между собой? Меня и тебя?

Англичанин сплёл пальцы в замок, дёрнул плечом:

— Не думаю. Просто он хочет посмотреть, кто лучше и результативней распорядится его помощью.

Мне стало жутковато, хоть и признаваться в этом я не спешил:

— Ты опытнее. В этой гонке первое место за тобой…

— Ты не понял, Дмитрий, — раздражённо бросил Грегор. Когда целитель злился, в его говоре отчётливо сквозил иностранный акцент. — Не важно, кто первый. Круг погибнет. Погибнут те, кого мы пытаемся сберегать!

— Сберечь, — на автомате поправил я, всё больше задумываясь о том навозе, в который угодил.

— Да не важно! Или тебе наплевать на Татьяну?!

— Нет, не наплевать! — я стукнул пятернёй по столу. — Грег, может я и заносчивый эгоист, может, и ты для меня не кровный брат. Но Круг стал моей семьёй! А эта ангелица пытается уничтожить мою жизнь! Мне всё равно, как, я не дам растоптать своё счастье или свою семью! Ни Роксане, ни Марку! Только без помощи последнего мне не справиться с первой!

Конец фразы я прокричал, падая в жаркую пасть гнева. Между молотом и наковальней. Как быть? Если Грегор прав…

— Первые всегда передают свою силу через кровь? — я постарался взять себя в руки. Голос уже не дрожал от гнева.

— Всегда, — отозвался Грег. — Так они контролируют… заёмщиков. Чтобы данное им не обернулось против самих первых.

— Меры предосторожности, — вздохнул я. — Не слишком умно и элегантно. Зато действенно.

— Действенно, — эхом откликнулся Грег.

— А потом?

Он глянул на меня с усмешкой, так и не ответив.

— Грегор, что будет с тем, кто выпил кровь первого? — задал я мучавший вопрос. — Это вызовет привыкание? Или что-то вроде того?

— Нет, — он отрицательно мотнул головой. Только я расслабился, как целитель меня добил. — Это спровоцирует мощный всплеск энергии у выпившего. Наступит такое состояние часов через восемь после первого глотка. Как раз этим вечером для нас с тобой. Продлится около двенадцати часов. Дальше — сильнейшее утомление. Колдуну не подчинится ни одна стихия.

— Как долго будет продолжаться бессилие?

— Пять-семь дней.

Я присвистнул. Ничего себе перспективка! Неделю прожить… просуществовать, полностью лишившись сил. Невероятно!

Зато понятно, почему Клод после серьёзного колдовства запирался дома на неделю, не желая никого видеть.

— Колдун без колдовства… что может быть хуже? — я скрестил руки на груди. Мне не нравилось такое будущее. Я стану крайне уязвимым. — Ты уверен?

Грег кивнул.

— Есть, правда, способ избежать бессилия… — начал он, но я перебил.

— Вряд ли кто-то захочет снова обратиться за помощью к первому.

Англичанин пожал плечами. Он повернулся в мою сторону. Немного напряжённый, задумчивый.

— За Мирой тоже охотятся бессмертные, — вымолвил он. — Поэтому я принял помощь Боргезова. И мне тоже не нравится расплата… Выход у нас один.

— Какой же? — я метнул на него яростный взгляд. — Марк сильнее и, надо признать, умнее.

— Побьём его его же картой, — брюнет напряг подбородок, почёсывая пальцем ямку под нижней губой.

Я лишь скептически скривился, откинувшись на спинку стула.

— Победит не тот, у кого сила. А тот, кто знает, как этой силой распорядиться. — В ответ на мой недоумённый взгляд, он сказал. — Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Как только проблемы с бессмертными решатся, займёмся так называемым первым.

— Почему-то мне кажется, — хмыкнул я, — что мы очень рискуем.

— Но если победим, — продолжил Грег с таким же ехидным взглядом, как и у меня, — то нас ждёт большой куш!

— Ты так и не сказал, гость из туманного Альбиона, кого мы тут ожидаем.

Грегор и я стояли на высоком холме далеко за городом. Не знаю, как этому англичанину удалось уговорить меня накануне столь важного дела, как уничтожение ангела, покинуть собственную крепость. То есть, кабинет. Да ещё посреди зимнего холодного дня! Что не сделаешь ради Круга и собственной выгоды.

Снова во мне просыпались чёрный юмор и мрачная решимость на всё. Ничем хорошим обычно это не заканчивалось.

— Увидишь, — пообещал Грег и поднял руку.

Я уловил толчок магии. Едва ощутимый. Наверное, сила Боргезова, разлитая в моём теле, делала меня чувствительнее к тонкому миру.

Ветер, что всегда бывает на вершинах холмов и гор, прекратился. Напоследок бросил нам в лица снег и стих, будто не бывало.

— Грег, — я вспомнил кое-что, — перед первой встречей с Марком ты колдовал. На входе в театр. Я заметил. Что это было? Что ты сделал тогда?

Целитель глянул в мою сторону. По его лицу пробежали удивление и интерес. Однако он ответил.

— Ставил маяк. На случай, если не вернусь. А ты молодец, уловил. Даже Клод не распознал.

Его похвала, как более опытного колдуна, была приятна, но не более.

— Маяк? Для кого?

Грегор загадочно улыбнулся и продолжил смотреть вдаль. Если целитель не ответил в первый раз, дальше можно не пытаться. Ещё месяц назад я был о нём совершенно другого мнения. Грег казался мне мягким и понятным. Я думал, что все его действия можно предсказать.

Теперь целитель открылся совсем с другой стороны. Рядом со мной стоял сильный, умный, расчётливый и до безумия добрый колдун. Если первое я видел и осмыслил, то последнее чувствовал.

Чем ближе общаешься с другими членами Круга, тем лучше их узнаёшь, тем сильнее твоё колдовство. Я знал это всегда. Но понял только недавно, когда в моей жизни появилась Татьяна. Таня… Она стала тем человеком в Круге, которому я, действительно, доверял и верил. После Клода. И мои силы возросли. Если бы я осознал это раньше и подружился с Грегом… А ведь целитель был прав. Пока Круг един, он непобедим. Жаль, что сейчас это почти недостижимо.

— Думаешь, Клод так слеп, что идёт безоговорочно за Марком? — неожиданно хрипло спросил я.

Вместо ответа целитель кивнул.

— Но Клод глава Круга. Он сильнее и опытнее любого из нас.

— Ответь, Дмитрий, — также не глядя на меня, вымолвил Грег, — если бы я не пришёл, ты бы действовал по своему плану?

— Конечно, — не колеблясь, ответил я.

— То есть, ты бы использовал заёмную силу, чтобы убить бессмертную, и отдал бы потом свою плату Марку.

— Верно.

— Вот видишь. Боргезов играет нами… Позволь узнать, — медленно проговорил целитель, — платой была не сила ангела, а её кровь?

— Вот скажи, Грег, — ехидно осведомился я, предчувствуя, что не получу ответа, — откуда твоё серое вещество всё знает?

— Моё серое вещество много чего знает. — Спокойно отозвался он. — Но далеко не всё. Первые поглощают кровь.

— То есть, как упыри и прочие мертвяки? — не поверил я. — Шутишь!

— Проверь, — он даже плечом не повёл.

— Ты проверял. Да?

— Я видел, — вздохнул он. — Жуткое зрелище. Упыри и рядом не стояли. Именно тогда начинаешь понимать, что перед тобой не человек.

— Не боишься, что Марк узнает о твоем замысле? — я тоже посмотрел вдаль, вперёд на далёкий горизонт.

— Нет, — равнодушно отозвался Грегор. — Это то же самое, как машине бояться бензина. Марк всего лишь источник силы. Обмани его, и ты победил.

— Только обмануть его не так-то просто… и, Грегор, — я скосил на него взгляд.

— Да?

— Жаль, что ты не открылся раньше. Друзьями бы мы не стали, но выгоду получили б.

Тот кивнул. Снова никаких эмоций на лице. Порой я завидую ему. Его силе воли. Или Грегору всё равно? Нет, не похоже.

Внезапно на горизонте появилась какая-то тень. Даже пятно. Будто кто-то развёл невидимый костер, и над ним колыхался, плавясь, воздух. Пятно всё росло и росло, пока не достигло метров тридцати, а, может, и больше.

Судя по всему, Грегор ждал чего-то такого. Он не шелохнулся. Я решил, что тоже не стоит беспокоиться. Тем более опасности от этого странного явления не чувствовал. И всё равно, когда из колышущегося облака появилась огромная крылатая тень, мне не удалось сдержать тихого вздоха.

Нечто огромное вынырнуло прямо из воздуха, пронеслось над нами, взвив столбы снега с земли.

Что это? Дракон?

Бестия заходила на второй круг.

— Давай уступим место для посадки, — Грег отошёл в сторону. Я последовал за ним, не в силах оторвать взгляда от чудовища.

Дракон явно обрадовался освободившейся верхушке холма, и устремился к ней. Потом он будто завис над землёй на мгновенье, и плавно опустился в снег.

Зелёная чешуя зверюги резко контрастировала с белоснежным покрывалом, укрывшим округу. Огромные жёлто-оранжевые глаза смотрели крайне хищно. Но не это поразило меня больше всего.

Со спины дракона, ухватившись за чуть коричневатое крыло, спрыгнул прямо в снег человек. Его одежда была, мягко говоря, странной. Зелёно-коричневые узкие штаны, заканчивающиеся в высоких сапогах, коричневый жилет и… Это что? Наручи???

Меж тем человек двинулся к нам. На ходу он снял непроницаемый, похожий на мотоциклетный, чёрный шлем. Под ним оказался подшлемник, который тоже был скинут.

Когда человек подошёл к нам, я приподнял бровь. Незнакомец походил на Грегора, как брат. Неужели о семье нашего целителя известно так мало?

— Дмитрий, — обратился ко мне Грег, — это мой младший брат, Криспиан Фрост. Криспиан, — уже подошедшему, — это мой коллега по Кругу, Дмитрий. Он русский. Так что будь добр, говори на русском.

Тёмно-синие глаза насмешливо взглянули на меня. Я в долгу не остался. Заносчивый мальчишка. Сразу ясно. На вид чуть младше меня, зато выше. Брюнет, как и Грегор. Только волосы не в искусственном беспорядке, а в длинном хвосте, перекинутом через плечо.

И откуда этот человек взялся? Да ещё с драконом?

— Приятно познакомиться, Дмитрий, — Криспиан не подал мне руки.

— Взаимно, — буркнул я.

Грегор вздохнул. Только хотел что-то сказать, но его перебил брат:

— И ради чего ты меня вызвал? Знаешь, каково это пересекать грань на линорме? Попробуй как-нибудь. Я даже попрошу Гектора не сильно разгоняться.

— Крисп, — прервал его брат, — дело серьёзное. Это касается ангелов и первых.

— Да-а? — заинтересовался Криспиан. — Уже лучше. И, — он глянул на меня, — он ангел или первый?

— Я колдун, — холодно ответил я, всё так же изучая брата Грегора. Что-то в нём было… странное. — А вот чем занимаешься ты?

— Стою и мёрзну в чистом поле, — хмыкнул Крисп. — Что, братец не сказал? Я охочусь на не-людей.

— Ты ангел? — спросил я, бросив взгляд в сторону целителя, тот пожал плечами, мол, сами разбирайтесь пока.

— Аж десять раз, — беззаботно махнул рукой Крисп. — Нимб и крылья надёжно спрятаны на спине линорма.

Криспиан кивнул в сторону дракона. Тот по-собачьи наклонил голову и уставился на нас янтарными глазищами.

— Шутник, — процедил я, вспоминая кое-что. — Видел я одного ангела с такой вот зверюгой. Или очень похожей на эту…

Когда Роксана выпрыгнула с моего балкона, её подхватила какая-то крылатая тварь. Да и большие змеиные глаза не перепутаешь ни с чем.

— Исключено, — Криспиан оглянулся на дракона, затем снова посмотрел на меня. — Линорм берёт в хозяева только человека. Ангелов они недолюбливают.

— Ну-ну, — я наконец-то оторвал взгляд от изумрудно-коричневой чешуи зверя. — Грегор, ты, действительно, хочешь обыграть Марка? И твой брат может что-то сделать?

— Пф, — усмехнулся «погонщик дракона».

— Может, — ответил Грегор. И кинул брату, — Крисп, убери свою зверюгу, и шагай к машине. Мы ждём.

План Грегора оказался хитрым и многоуровневым. Естественно, всё он не раскрыл. Нет, он не лгал, и не скрывал ничего. Просто не говорил. Я и не настаивал.

Криспиан оказался прямой противоположностью брата. Если Грег скрывал свой характер за напускным «мне всё равно» и, реже, за мягкостью, то Крисп, наоборот, был жёстким и зачастую желчным. В принципе, меня это мало волновало. Пусть делают своё дело, а я сделаю своё.

Марк мне не слишком-то нравился. Я пришёл к нему за помощью от бессилия.

За то, что он использовал и продолжает использовать Круг, за то, что одурачил Клода, ему не мешало бы заплатить. Так как платить он будет не мне, а Криспиану, и сила, что дал мне первый, останется со мной, я не был против вмешательства таинственного брата Грега.

Обговорив кое-какие детали, мы высадили Криспиана в городе, и вдвоём с целителем направились обратно в клинику.

— Ты не говорил о брате, — заметил я, удобно устроившись на диване в своём кабинете.

— Зачем? — вопросом ответил англичанин. — Кроме того, Криспиан не тот брат, которым гордятся.

— Я заметил, — мне стало смешно. Чопорный, правильный Грег и скиталец, оболтус, разгильдяй Криспиан. — Ему вообще доверять-то можно?

— Можно. Это он с виду такой. На самом деле Крисп серьёзный, — подумав, Грег уточнил, — временами.

— Откуда у него дракон? — этот вопрос порядком терзал меня.

— Это линорм, — поправил Грегор. — У них передних лап нет. Сразу крылья.

— Неважно, — отмахнулся я. — Где таких берут?

— На нашей матери-Земле их уже не встретишь, — с какой-то горечью ответил Грег.

— Так-так… — протянул я. — Интересно. Вот какую грань пересекал твой брат… — и Роксана…

Последнее имя я вслух не произнёс.

— Да, — кивнул целитель, — грань между одним миром и другим.

— И откуда только силы на колдовство столь высокого уровня?

Вопрос остался без ответа. Грегор, кажется, исчерпал лимит пояснений о жизни и талантах своего брата. Ничего. Попробуем снова.

— Твой брат может использовать линорма против Марка? — уточнил я. Мне всё же хотелось быть уверенным в том, что если план братьев полетит к чертям, я останусь в живых.

— Может, — не раздумывая, сказал Грегор. — Но не станет. Крисп слишком любит своего Гектора. Не волнуйся, Дмитрий, — улыбнулся целитель, — мой брат не слабак. Просто делай своё дело, а мы сделаем своё. Договорились?

— Отчего бы и нет… Ты не забыл порошок латуни? Без него наша часть плана не выгорит.

— Держи.

Я поймал брошенный мне холщовый мешочек. Открыл. Всё верно. Чуть золотистый порошок. Стружка латуни, измельчённая. В большом количестве. Теперь сил точно хватит.

— Чего ждёшь? — поднявшись, я направился к Грегору. — Помогай. На тебе запечатывающие символы. Я возьму призыв…

9

Приготовления были завершены. Сумерки давным-давно превратились в светлую зимнюю ночь. Хоть какой-то толк от снега. Чуть-чуть свет отражает, поигрывает искрами в свете фонарей.

В клинике никого, кроме меня. Грег ушёл час назад, как только помог мне с заклятьем призыва. Чертить призывные и обережные формулы — дело крайне муторное. Вдвоём быстрее и точнее выходит. Меньше шансов запороть дело глупой ошибкой в символе. Если первый колдун напортачит, второй поправит.

Теперь, когда подготовка к встрече с ангелом была окончена, можно браться за основное. Всё здание находилось в моём распоряжении. Сигнализация, видеонаблюдение, даже телефоны я отключил. Ничто теперь не помешает.

Из ритуальной шкатулки, всё также стоявшей на моём столе, я достал кусок кварца. Помня уговор с Грегом, я должен был расходовать в основном силы Марка. Теоретически, у того, кто выпил его (как же это плохо звучит!) кровь, имеется устойчивая связь с первым. Значит, я буду тратить не только тот лимит сил, данный мне в пользование, но и вообще силы Марка.

Помнить-то я помнил. Но для некоторых вещей нужна мгновенная энергия, схороненная в талисмане, например, или резервуаре.

Этот горный хрусталь был безупречен. Идеальные грани, прозрачные стенки. Ни одного мутного пятнышка! Именно этот камень стал моим резервуаром. Сила первого ангела, которого нам с Клодом удалось поймать, часть этой силы, была заключена в большом прозрачном камне.

Холодный кварц быстро нагревался в моих ладонях. Не потому, что руки источали жар, а из-за скрытой в камне силы.

— Что ж, дружок, приходит твоё время. Я немного возьму.

Прошептал я камню. Горный хрусталь изнутри засветился голубоватым сиянием, но сразу же потух. Славно. Можно начинать.

Как только все свечи зажглись, я встал у круга, внутри которого была вписана звезда. Порошок латуни на полу посвёркивал желтизной.

Слова заклинания я выучил давно. Выудить их из памяти дело плёвое. Правда, сам ритуал призыва исполнять в одиночестве крайне сложно. Ничего. Сила Боргезова, что разлита в моём теле, должна помочь.

Действительно. Как только полились первые строки заклинания, вокруг стала сгущаться магия. Не просто сила, а готовая субстанция. Только направляй её остриём воли. Что я и делал.

Голос мой окреп. Магия вливалась в слова. Колдовство набирало силы.

Вот вспыхнули огнём звезда и круг. Латунь заполыхала. Камень, зажатый в моей руке, засветился голубым огнём. Вовремя.

— Дебо мие нам муу Роксана Лебедева!

Благодаря заёмной силе и силе, что давал камень-резервуар, заклятье получилось гладкое и быстрое. Лучом оно скользнуло по звезде и затерялось в очерченном латунью круге. В следующую минуту передо мной в центре магической фигуры появилась знакомая ангелица.

— Доброй ночи, Роксана. — Осклабился я. — Рад, что ты заглянула.

Я не мог сдержать злобной радости, охватившей меня, почти восторга! Вот она, прямо передо мной. Беспомощная и слабая. Не противник.

Взяв себя в руки, я обошёл круг так, чтобы она меня видела. Заклятье держало её парализованной. Всё, что могла делать бессмертная, это смотреть на меня. И взгляд этот мне понравился. Огромные серые глаза распахнулись, в ужасе взирая на меня.

Я удовлетворённо кивнул и чуть отошёл от круга. Надо успеть всё, пока не набежали гости. Роксана не сможет позвать небесных. Моё заклятье блокирует любую её силу. Но сами ангелы могут понять, что одна из них куда-то подевалась.

Проверив баланс сил в обережных и сдерживающих формулах, я удовлетворённо кивнул и вышел из кабинета. Всё шло по плану. Моему плану.

В операционной № 2 стояли три донорских кресла. Одно из них я подготовил ещё днём. Эх! Если б тут было просторнее, можно было бы ангелицу призвать сюда. А так придётся ещё повозиться.

На всём пути от кабинета до операционной я активировал охранные и гасящие символы. Тут же самостоятельно вспыхнул контур вокруг клиники. Зря я боялся, что его кто-то обнаружит. Магия сразу же свернулась кольцом и направилась вовнутрь. Теперь для колдунов или бессмертных клиника ничем не примечательна. Все колдовские всплески, что бушуют внутри, снаружи незаметны. Да и вздумай ангел каким-то образом вырваться из сети моего заклятья, дальше контура ей не убежать.

Если б только сила Боргезова была у меня раньше!..

А что б я тогда сделал?

Тогда…

Горько улыбнувшись своим мыслям, я снова вошёл в кабинет.

Обездвиженная бессмертная парила по центру звезды, спелёнатая моим колдовством.

— Знаешь, Рокси, — в моей руке оказалась одна из чёрных самодельных свечей, — я вдруг подумал, а что было бы, если б не было вас. Никакого надзора, никакого давления. Скажешь, мир поглотил бы Хаос? А вот и нет. Ангелы слишком плохо знают колдунов.

Я нежно коснулся тонкого фитиля. В ответ он робко вспыхнул, через мгновенье изменив свой цвет на чёрный. Это моё чёрное пламя. Я гордился им, своим детищем. Оно не обжигает плоть. Оно сжигает, пожирает любую энергию, заключённую во что-то или просто витающую в воздухе. Если чёрное пламя не сдерживать, оно способно уничтожить всё. Чистейшее проявление Хаоса.

— Смотри, — я поднёс чёрную свечу к кругу. — Это дыхание Хаоса. Стоит мне захотеть, и оно поглотит тебя. Ему всё равно, человек, ангел или колдун. Но я этого не сделаю. Мне известно понятие баланса. Стоит Хаосу вырваться на свободу, и Порядок треснет. Вместе с ним расколются жизни и души живых существ. Если мы всё это знаем, используем колдовство, не нарушая природного баланса, то зачем нужны вы? Вы просто надзиратели. Для таких, как я, вы — тюремщики. Однако, я не испытываю ненависти ко всем вам. Только ты для меня враг.

Чёрное пламя свечи в моих руках дрогнуло, потянулось к кругу. Нет. Туда не надо.

Я присел, позволив чёрному огню влиться в золотисто-алое пламя символов на полу. Тёмные всполохи рассредоточились сначала по кругу, потом по звезде. Вскоре пламя лизнуло лодыжки ангела.

Глаза Роксаны сузились. Теперь в них читался гнев. На смену ему пришло смятение.

— Твоя сила страшна. Но не сейчас.

Я зашёл в круг, ничего не опасаясь. Свеча по-прежнему горела в моей руке. Второй рукой я взял девушку за кисть и потянул за собой. Та, ведомая не только мною, но и моим колдовством, послушно зашагала следом.

— Откажись ты от своей идеи влезть в Танину жизнь, и ничего бы этого не случилось. Думаешь, ей нужна правда? Нет. Если она счастлива, то зачем ей что-то другое? Хорошо, даже если бы у тебя получилось, и ты восстановила б в её памяти все те события, что потом? Не знаешь? — Я оглянулся на бессмертную. Та внимательно вглядывалась в моё лицо. Что она пыталась там найти? Впрочем, вряд ли это важно. — А я знаю.

Я снова пошёл по коридору, ведя за собой послушную ангелицу.

— Ты бы разрушила её жизнь, — продолжил я, не глядя на врага. — Таня возненавидела бы и меня, и тебя, и, заодно, всех живых на этой планете. Она бы перестала верить в любовь, дружбу… Чёрт возьми, — меня поразила догадка. — Она бы стала такой, как я…

— Мне… жаль… тебя…

От удивления я остановился. Оглянулся. Да, эти слова принадлежали Роксане. Она по-прежнему ничего не могла сделать или пошевелиться. Но губы её медленно двигались.

— Ты в Круге… но ты… один… И всегда был… один.

— Пф, — я хмыкнул, овладел собой после некоторого замешательства. Ангел снова замолчала. Силы её таяли. — Хочешь пожалеть меня? Лучше посочувствуй. Себе.

Странно, что бессмертная смогла что-то произнести. Какая же у неё на самом деле сила? При желании, она запросто бы меня убила. Не сейчас. Раньше у неё было много шансов. Но она ими не воспользовалась. Её ошибка. И всё же…

Меня мучил один вопрос. Зачем Боргезову кровь Роксаны? Кровь содержит корень силы. Что будет, если первый поймёт, какой энергией обладает ангелица, и сможет её воспроизвести?

Очень уж мне не хотелось отдавать кровь бессмертной Боргезову. Но… я сам согласился на условия сделки.

Внутреннее обострившееся чутьё зашептало, что надо бы поторопиться. Колдун обязан доверять себе.

Я ускорил шаг, потащив за собой бессмертную.

В операционной № 2 я усадил девушку в кресло для забора крови. Теперь медлить нельзя. Закрепив чёрную свечу в подсвечнике, я занялся фактически профессиональным делом. На саму процедуру потребуется около часа. Это вам не 450 миллилитров крови забрать.

Чтобы немного убыстрить процесс, я пошёл на хитрость. Моё колдовство потекло в сторону ангела. Оно впилось в каждую клетку её тела и стало пульсировать вместе с сердцем. Тут главное не перестараться. Моя сила, благодаря Марку, увеличилась в разы, и контролировать её — сложное дело. Нужно просто чуть усилить давление. Самую каплю. Иначе качество крови ухудшится. Да и жертва моя умрёт быстрее.

Глаза бессмертной стали закрываться. Она всё ещё пыталась сфокусировать взгляд на мне, но у неё ничего не выходило. Нет, нельзя, чтобы она отключилась.

Осторожно прикоснувшись пальцами к её виску, я послал несильный заряд. Она тут же распахнула глаза и уставилась на меня с непониманием.

— Не хочу, чтобы ты так быстро со мной рассталась, — прокомментировал я, отходя в сторону.

На меня внезапно напал приступ апатии. Я смотрел на эту девчонку и не понимал, как такая, как она, смогла меня задеть, ввести в ярость и жажду мщения. Обычная девушка. Невысокая. С бледной кожей и пепельно-русыми волосами. Можно даже сказать, симпатичная. В серых глазах ни ярости, ни страха. Только грусть и печаль. Как такая могла меня чуть не убить?

Роксана глядела на меня, не отрываясь.

— Не жди, — я отрицательно качнул головой, — ничего объяснять не буду.

Она прищурилась. Потом закрыла глаза. Я только усмехнулся. Глупо на её месте пытаться сопротивляться силе Хаоса. Это моя стихия, как-никак. Не её. Даже если бессмертной повезёт, всё, что она сможет сделать, так это сказать пару слов.

— Она… — разлепив губы, выдавила Роксана, — … знает.

— Что? — переспросил я, подготавливая очередной пакет для крови. Два уже были наполнены. Это чуть меньше литра. — Чего ты там бормочешь?

— Та…ня. Таня… знает. Я ей… рассказала… вечером…

— Что?!! — моё сердце остановилось. А потом заколотилось в бешенном ритме. — Что ты сказала?!!

Я нагнулся над бледным лицом так, чтобы встретиться глазами с ангелицей.

— Врёшь! — выплюнул я.

— Проверь, — тихо шепнула она, всё также грустно глядя на меня. — Таня… сейчас у… у меня на… старой квартире. В твоих… силах… исправить всё…

— Ты!.. — сложно передать, какая ярость клокотала внутри меня. Я судорожно сжимал-разжимал пальцы. — Хочешь одурачить меня?! Не выйдет! Эти стены станут твоими вратами в Рай! Или куда там попадают такие, как вы?!

Моё чутьё подсказывало, ангелица не врёт. Она и впрямь нашла Татьяну и всё ей рассказала. Так пусть же будет наказана! Не будет ей пощады!

В правую руку впились жаркие паутинки огненной плети. Повинуясь моей воле и движению, алая лента со свистом разрезала воздух, оплетя шею бессмертной. Я дёрнул плеть на себя, уходя в сторону. Вырванное из кресла тело с грохотом свалилось на пол, стукнувшись о стену, позади меня. Пока я замахивался во второй раз, бессмертная попыталась встать. Похвально, но тщетно. Плеть с силой опустилась на её спину. Будь это просто бич, девчонка бы отделалась жгучей болью. Но это огненная плеть, сила которой возросла в разы. Одежда на спине ангела обуглилась. А ярость во мне всё нарастала.

— Хушуэ тукулле! — отчеканил заклятье.

Бессмертная взвыла, когда её спина вспыхнула чёрным огнём.

— Ми-лимуа! — продолжил я.

Пламя стало белым, взорвалось ослепительной вспышкой. Новый крик, и следующее заклятье:

— Хик су-убэ!

Я не мог позволить ей потерять сознание, отключиться. Та боль, что затягивала мою душу, словно чёрная дыра, была в разы сильнее той, что терпела девчонка! Она причина моей боли! Пусть страдает!

— Ты — дрянь! — процедил я чужим отрешённым голосом. Казалось, в нём должна быть неуправляемая ярость. Ан нет. Только глухая боль. — Даже твоя смерть не принесёт мне отрады. Может, мне сделать так, чтобы ты умирала долго и мучительно? Что скажешь?

— Опомнись, Дмитрий, — по её лицу текли слёзы боли. — Только ты решаешь свою судьбу! Не делай того, о чем пожалеешь.

— Хм, — ощерился я. — Неверные слова. Ми-лимуа!

Снова раны, оставленные огненной плетью, полыхнули белой вспышкой, в ответ на которую ангел захрипела.

— Я… знаю… твою боль, — донеслись до моего слуха еле различимые слова.

— О чем ты? — с притворной лаской спросил я. — То, что переживаешь ты, не идёт и в малейшее сравнение с…

Я не договорил. Не знаю как, но девчонка умудрилась дозваться своей силы. От неё метнулась сапфировая молния, метя мне в голову. Не задумываясь, я отбил удар тут же воздвигнутым щитом. И ошибся.

Это был отвлекающий манёвр. На самом деле, бессмертная послала ещё одну молнию. Совсем крохотную. И эта вторая молния срубила фитиль чёрного пламени со свечи. Умно! Но бесполезно. К Роксане вернулась лишь мизерная часть её сил. Всё остальное сдерживали мои заклятья. Да и не стоит сбрасывать со щитов почти литр выкаченной крови.

Она слаба.

Пора с этим заканчивать.

Алая плеть легла у моих ног, замкнувшись вокруг идеальной восьмилучевой звездой. Абсолютная защита минуты на полторы. Мне хватит.

Повинуясь моему мысленному приказу, замок в двери клацнул, отделив нас от всего остального мира. Окон в операционной не было.

Я закрыл глаза, полностью концентрируясь на собственном заклятье. Нельзя ошибиться, нельзя сбиться. Если такое произойдёт, погибну я, а не мой враг. И тут я понял, что моя сила не подчиняется мне. Не так. Моё колдовство полностью исчезло! Испарилось! Вообще!

И не только это. Время вокруг как будто замерло.

В недоумении я взглянул на лежащую бессмертную. Та подняла голову и повернула её в сторону одной из стен. В следующий миг раздался оглушительный грохот. Будто в стену со всего разгона врезался бронированный танк. Пытаясь укрыться от вмиг сгустившейся пыли, я закрыл нос и рот ладонью. Когда серо-коричневый туман стал опадать, я сжал зубы до хруста.

В стене красовалась приличная дыра. Честное слово, думал, такое возможно только в голливудских боевиках! Но то, что виднелось в этой дыре, не поддавалось никакому здравому объяснению.

Через дыру в операционную пролезла огромная голова рептилии, покрытая серебристой чешуёй. Серые шипы на макушке к концу становились медными. Синие глаза хищно взирали на происходящее. Потом зверюга увидела меня. Я едва успел отпрыгнуть от клацнувших в полуметре зубов. Вся рептилия в дыру пролезть не могла. Зато голова с шеей поместились только так.

С непонятной для такой туши быстротой, ящерица (больше всего это животное походило именно на ящерицу) пыталась достать меня зубами. Отпрыгнув от смертоносных резцов раз шесть, я кое-что подметил. Моё колдовство не действовало из-за рептилии. Всё же, это магическое животное. Кто знает, какими свойствами наделила её матушка Магия? Чем ближе к чешуйчатому зверю я оказывался, тем слабее чувствовал свой дар. Слава Хаосу, у меня есть, чем ответить.

— На-ка! — я злорадно осклабился, выхватив из кармана камень-резервуар с силой ангела. — Подавись!

— Смелая, назад!

— Ушу-ус!

Крик Роксаны и моё заклятье переплелись. Так как сила, данная камнем, принадлежала не мне, то и ящерица её не подавила. Заклятье лишь подкорректировало силу, вонзившись в серую морду мощным колдовством.

Вопль зверя оглушил меня на какое-то время. Казалось, я встал у турбины взлетающего самолёта. Но сила ко мне вернулась. Напрягая волю, я справился с временной глухотой. Наверное, напрасно.

Гигантская ящерица продолжала реветь и биться головой и крыльями (!) за стенами клиники. Всего в десятке метров. Плохо! Так она привлечёт внимание. Надо кончать с этим!

Я крутанулся в сторону Роксаны. Та тоже кричала, стараясь на негнущихся ногах выйти к животному. Как же они надоели!

Закрыв глаза, мысленно отрешившись от всего, я сжал горячий кристалл горного хрусталя, направив его в совершенно позабывшую обо мне Роксану. Сейчас во мне сплелись три силы: ангельская из камня, моя собственная и заёмная у Боргезова. Момент настал.

Я произнёс:

— Ушу-ус.

Заклятье получилось столь сильным, что обрело зрительный эффект. Чёрный луч, прожигающий пространство и материю ударил в ангела, пробив её насквозь. Она даже понять ничего не успела. Чё-о-о-орт! Я ведь хотел, чтобы смерть её была долгой и болезненной! А это… Так, милость с небес! Твою ж…!

Как только тело «бессмертной» рухнуло на пол, заткнулась и тварь за стенами клиники. Дело сделано. Переведя дух, я подошёл к телу девчонки. Недвижная и бездыханная. Спи вечно, земной ангел! Жаль, ад её не примет.

Я подобрал заполненные кровью пакеты. Не слишком много, но Марку выбирать не придётся. Правда, если у Грегора и Криспиана всё получится, отдавать должок мне будет некому. Только вот, имелись у меня сомнения на этот счёт.

Прежде, чем покинуть здание, необходимо было забрать свои вещи из кабинета, уничтожив следы колдовства.

Обо всём об этом я думал как-то отрешённо. Изнутри меня стала заполнять пустота. Как будто чёрное пламя Хаоса поселилось в моей душе, сжигая её изнутри. Нестерпимая боль от того, что потерю не восполнить.

Татьяна знает…

Не успел я выйти из операционной, как раздался новый грохот. Не такой сильный, как при обрушении стены, однако достаточный, чтобы от него вздрогнуть. С удивлением я оглянулся. Появились новые действующие лица. Вернее, одно лицо и одна морда.

Как там всё же Грег назвал эту зверюгу? Линорм? Так вот, зелёный линорм опустился рядом с тушей серой ящерицы, то есть тоже линорма. В снег спрыгнул высокий человек и побежал к провалу в стене. Он легко перебрался через остатки кирпичной кладки и отряхнул руки друг о дружку. Это оказался Криспиан. Младший брат Грегора.

— Чего тебе тут надо? — зло осведомился я.

— Хорошо ты развлёкся! — присвистнул Крисп.

На его скуле расцвёл лиловый синяк. По всему лицу живописно раскинулись ссадины.

— Меня Грег послал, — пояснил он.

Я внимательно на него посмотрел. Весь вид всадника говорил, что он только что из какой-то заварушки. Я даже знал, какой. Он и Грег должны были именно ночью наведаться к Марку. Боргезов, судя по всему, был не рад визитёрам.

Что-то меня смутило, заставило насторожиться. Ещё сам, не зная, что именно я спросил.

— Видел зверюгу, что валяется на снегу? Это тоже линорм? — я не отводил взгляда от Криспиана.

— Да, — кивнул тот. — Молодой, правда. До конца ещё не вырос. А что?

— Даже так?…Тебе не интересно, откуда он взялся? — не дожидаясь ответа, я сказал. — А мне интересно. Неужели дохлый линорм в наших краях это такая банальная картина?

— К чему ты клонишь? — не понял Крисп.

— Грегор тебя не посылал, — констатировал я. — Ты сам сюда примчался. И даже не удивился кое-каким вещам. — Я выразительно посмотрел на серую тушу на улице. — Ну, и зачем ты тут?

Вместо слов в меня полетели огненные шары. С размаху они впечатались в возведённый мною щит, растеклись по нему огненными кляксами.

На слова он не тратился.

Не успел я закрыться от его первой атаки, как тут же пошла вторая. Физическая. Я еле успел увернуться от летящего в меня кулака. Попытался перехватить руку, перенаправив врага в сторону. Но Крисп резко подался в бок и достал меня ногой. Не давая мне сконцентрироваться для колдовства, он снова атаковал меня. Этот удар я сблокировал.

Передо мной был профессиональный если не спезназовец, то точно боец. Значит, его грубой силой не победить. Потом выясню, какого лешего он на меня напал, а пока…

— Митеку суа.

Крисп не понял, что за жёлтые ленты спеленали его по рукам и ногам. Нельзя ведь кидаться на колдуна, не зная, чем это может обернуться!

— Ну? — поинтересовался я, потирая место, куда пришёлся удар ноги Криспа. — И что это такое? Ты чего творишь?

На моё удивление, Криспиан закрыл глаза и что-то шепнул. Я приготовился отразить возможную атаку, но её не последовало. Вместо этого зелёный линорм с коричневатыми шипами и крыльями со всей дури врезался в здание.

Корпус № 3, где мы находились, не был большим. Всего два этажа. Ящерица же действовала с упрямством осла и силой стенобитной машины.

— Идиот! — заорал я, поняв, какой приказ прошептал Крисп своей зверюге. — Нас тут обоих завалит!

— Пошёл ты! — отмахнулся от меня Криспиан.

— А-а! — я махнул рукой на этого недоумка, подхватил пакеты с кровью и бросился на выход.

По зданию везде поползли трещины. Кое-где обвалилась штукатурка. Ударять по бедным стенам всей своей массой крылатая бестия не прекратила.

Влетев в свой кабинет, я схватил бархатную коробку с ритуальными вещами и барсетку. Побежал к выходу.

Из здания мне удалось сбежать без происшествий. Я закинул всё на заднее сиденье опеля, сам плюхнулся за руль. Машина, подгоняемая колдовством, завелась с пол-оборота. Только я отъехал за квартал от клиники, как послышался грохот. В зеркало заднего вида я рассмотрел, как подняв тучу пыли, рухнуло здание корпуса клиники под номером три.

О таком повороте событий я не задумывался. Самое время это исправить.

Что теперь?

Роксана мертва.

Боргезов… Вряд ли Крисп смог его одолеть. В любом случае, кровь бывшей бессмертной мне пригодится.

Круг… Что с нашим Кругом? Я в ярости ударил тыльной стороной ладони по рулю. Машина вильнула.

Татьяна, зная обо всё, вряд ли захочет оставаться рядом со мной. Клод, попав под сильное влияние Боргезова, скорее всего, будет беспокоиться о его безопасности. Что стало с Грегором, где он и стоит ли ему доверять, неизвестно. О Мире вообще думать не стоит. Значит, Круг можно временно считать распавшимся.

Надежда лишь на себя. Необходимо скрыться на какое-то время, переждать. Если верить Грегору, скоро всплеск силы, что дал мне Марк, пройдёт. Вместе с тем уйдут все мои колдовские таланты на целую неделю. И эту неделю нужно как-то пережить. Дальше будет видно. Можно попробовать связаться с Грегором… Хотя… Зачем?

К этому времени я выехал на шоссе.

Чёрная пустота в моей душе зияла голодным пятном.

Зачем что-то делать, как-то трепыхаться, если единственный смысл жизни для меня потерян?

Я остановил машину на обочине. Включил в салоне свет. Из барсетки выудил мобильник, дождался, пока он загорится, включаясь… Что я делаю? Но вдруг…

Дрожащей рукой я поднёс телефон к уху. Гудки. С каждым гудком обрывалось сердце, оживало ровно на один удар, и снова обрывалось. Гудки прекратились. Кто-то ответил мне, но в динамике ни звука. Тишина.

— Таня? — еле подавив дрожь в голосе, вымолвил я.

— Сволочь!!! — раздался выкрик на том конце. — Как ты…?!! Да, как…! Как у тебя смелости хватило мне позвонить?! Ненавижу! Чтоб ты пропал!!!

Она отбила разговор. Дисплей мобильника потух. Я беспомощно вздохнул, выпустив телефон из слабых пальцев, откинулся на спинку кресла.

Хотелось пустить себе чёрную молнию в лоб. Я всё потерял. Всего лишился.

— Сынок-сынок… — раздалось с заднего сиденья.

У меня не было сил даже на удивление. Я только скосил взгляд на зеркало в салоне. Сзади сидел смутно знакомый пожилой мужчина со стальными серыми глазами и длинной по современным меркам бородой. Я никак не мог вспомнить, где видел его. А он достал походный старый рюкзак, вытащил из него такой же старый термос и налил в небольшой пластиковый стакан горячий чай. Протянул мне.

— На-ка вот, выпей.

Без вопросов я взял стаканчик, сделал глоток.

— Я ж говорил тебе, хочешь жить, живи по разуму. А ты не понял. Эх, бестолковый! Что ж теперь-то будешь делать? Таких дров наломал…

— Дед, — глухо сказал я. — Не говори, что и ты ангел.

— Не буду, — тяжело вздохнул он.

— Убьёшь меня? — я взглянул на него через зеркало заднего вида.

— Я не палач, — ответил бессмертный. — Я не убийца.

— Хочу умереть, — пустота съела всю душу. Теперь остался какой-то кровоточащий огрызок.

— Э-э, это дело не хитрое. Не надо быть ни умным, ни сильным, ни смелым. Ты не таков, — плутовато улыбнулся ангел. — Что, сынок? Наворотил делов, и в кусты? Э-э, — снова протянул он укоризненно. — А о Танюшке ты подумал?

— Толку? — прошептал я. — Она видеть меня не хочет.

— Потому что больно ей. Вот ты опять лишь о себе переживаешь. А ведь у Танюшки-то и друзей не осталось. Кто её поддерживать будет? Или хочешь, чтоб она как ты стала: циничной, с каменным сердцем?

— Не хочу, — ответил я хрипло.

— Ты пей чаёк, пей, — как только я отхлебнул ещё немного, ангел продолжил. — Она дорога тебе, а почему? Признаться себе боишься. Ну, скажи, давай!

— Я люблю её, — вдруг произнёс я. Впервые за несколько месяцев, я признался себе…

Как гром, прозвучали мои слова. Я впал в странное оцепенение.

— А раз любишь, сможешь умереть? Оставить Танюшку одну? — голос ангела стал тихим. — Сможешь?

— Нет, — горько ответил я.

— Даже зная, что она тебя ненавидит?

— Не смогу.

— И что делать будешь?

— Жить, — как во сне промолвил я, — буду жить ради неё…

Отклика не последовало. Я взглянул в зеркало заднего вида, обернулся. Никого. Только недопитый чай в пластиковом стаканчике грел ладонь. Единственное напоминание о визите бессмертного. Наверное, это был небесный… Что толку гадать?

Пустота внутри всё также обжигала холодом, но больше не расползалась. Я чувствовал себя препогано, зато, кажется, обрёл новый смысл жизни.

Танюха меня теперь ненавидит. Но это не значит, что я ненавижу её. Я люблю её. Действительно, люблю. Если б я только был смелее, и признался себе в этом раньше… Прошлого не вернуть.

Допив чай, я бережно завернул стаканчик в салфетку и положил в бардачок. Туда же отправились два пакета с кровью Роксаны. Возможно, они мне понадобятся.

Я погасил свет в салоне, снова завёл машину и поехал вперёд. Куда ещё? Назад дороги нет. Я всё сделал, чтобы её разрушить.

Серебристый опель, мазнув габаритными огнями, скрылся во тьме зимней ночной дороги. Седобородый мужчина опустил в снег свой неизменный рюкзак и достал термос и два пластиковых стаканчика. Он поставил их прямо в снег. Наполнил чаем один, затем второй.

— Опаздываешь, Вёрс, — хмыкнул бородатый, беря один стакан и протягивая его неизвестно откуда взявшемуся шатену лет тридцати пяти-сорока на вид.

Тот принял чай.

— Спасибо, — отозвался Вёрс.

— Мы-то с тобой знаем, он никого не спасает. Только смотрит из своих высших сфер… этот Бог.

— Тимур, чего это ты?

— Просто подумал, зачем Богу спасать кого-то, если этот кто-то не жаждет спасения.

— А-а, — добродушно протянул шатен. — Теперь ясно. Спасаться ты не будешь.

— Ха-ха, — рассмеялся бородач. — Гляжу, у тебя настроение хорошее. Есть повод?

— Есть, — загадочно улыбнулся небесный ангел, делая большой глоток чая. — Тимур, научи Кирану такой же заваривать. А то от её бодрящего сбора я уже устал. Скоро из ушей полезет.

— Как-нибудь научу.

— Всё играешь? — осведомился разом посерьёзневший шатен, кивнув в сторону давно уехавшего опеля. — Это жестоко.

— Отнюдь, — улыбнулся ангел в седую бороду. — Вёрс, я не жесток. Я не играю людьми. Я подталкиваю их туда, куда им надо, куда они хотят, но боятся себе признаться в этом.

— И куда ты подтолкнул его? — снова кивок на пустынную дорогу.

— В будущее.