Шерлок Холмс и уэльские тайны

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мы объехали каменные руины и остановились около крошечного пруда, который наполнялся подземными ключами. Привязав лошадей к чахлому деревцу, мы расположились перекусить.

Никогда ещё мне не казались такими аппетитными хлеб домашней выпечки и деревенский сыр.

Мадрин наклонился и, зачерпнув воды, напился из ладони. Я последовал его примеру. Вода была холодная и очень приятная на вкус.

— Местные жители верят, что вода из этого источника святая, — проговорил Мадрин.

— Наверное, они считают её целебной, — высказал я предположение.

— Говорят, она хорошо помогает при глазных и кожных заболеваниях.

— Помолившись святому Селину, они поливают себя водой, и все их болезни проходят?

— Конечно, она помогает тому, кто верит, — сказал Мадрин. — Существует легенда, что, когда святая Уинифред отказала одному своему поклоннику, он отрубил ей голову. В месте, где упала отрубленная голова, из земли пробился ключ. Вода из этого ключа была святая. Это было в Холливен, в Северном Уэльсе.

— С помощью этой воды её, разумеется, оживили?

— Конечно. Святой Бьюно, её родственник, окропил её водой из источника, и она ожила. Она потом постриглась в монахини и стала аббатисой. Она дожила до глубокой старости.

— Удивительно интересно, — заметил я.

«Как жаль, — подумал я, — что поблизости не оказалось святого, который бы окропил водой Глина Хьюса». Мне казалось, что в этом мрачном месте вряд ли поселился бы святой человек, скорее здесь скрывался бы от людей кто-нибудь из тех, кто поклоняется дьяволу.

Послышался топот копыт — это подъехала Мелери Хьюс. Она ловко соскочила с лошади и привязала её к тому же деревцу, где были привязаны и наши пони. Мелери была в мужском костюме и, как я заметил, ехала без седла. Высокая и удивительно красивая, она, наверное, в бальном платье была бы неотразима, но здесь, в этой мрачной котловине, с развевающимися по ветру чёрными волосами, напоминала колдунью.

— Мистер Сандерс и мой дядя, — сказала она после того, как мы познакомились, — просили меня оказать вам помощь в вашем расследовании. Но боюсь, вы прибыли слишком поздно.

Она прекрасно говорила по-английски. Мадрин потом объяснил мне, что отец отправлял её учиться в английскую школу в Шрусбери. Мне сразу же бросилось в глаза, что в Мелери полностью отсутствовали традиционно восхваляемые обществом девичьи качества, такие как скромность, робость, женственная мягкость. Её глаза смотрели на меня по-мужски прямо и изучающе, и я понял, почему Бентон Тромблей не мог бы стать мужем Мелери: он, как всякий наивный романтик, идеализировал женщин и не способен был полюбить такую независимую и решительную девушку.

— Скажите, кто-нибудь знал о том, что ваш отец придёт сюда? — спросил я. — И второй вопрос: что ему здесь было нужно?

— Не знаю, — покачала она головой. — Он никому ничего не сказал. Взял с собой собаку и ушёл. То, что он пошёл с собакой, не имеет особого значения — он всегда брал её с собой.

— Он поехал на лошади?

— Нет. Пошёл пешком.

— Мне кажется, фермеру тут нечего делать, — начал было я и осёкся, потому что был профаном в этом вопросе. — Может быть, он искал потерявшуюся овцу?

— Овцы сюда не заходят. Здесь вообще никого не встретишь, кроме чужаков, которые заглядывают сюда из любопытства, да тех, кто лечится водой из источника.

— Это место находится в пределах вашей фермы?

— Нет, моя ферма находится вон в той долине. — Она показала рукой в сторону, и я обратил внимание, что она особенно подчеркнула слово «моя».

— Получается, что у вашего отца не было никаких причин идти сюда?

— Да, так, — отрывисто ответила она.

— Покажите мне место, где нашли тело.

Оказалось, оно лежало в развалинах, и его нашли только потому, что собака Хьюса привела сюда пастуха. Я заключил из этого, что убийцы, скорее всего, не затащили сюда тело, чтобы спрятать, — всё равно ведь здесь никто не бывает, — а нанесли Хьюсу удар чем-то тяжёлым сзади по голове, когда он пришёл сюда сам. Хьюс упал на землю вниз лицом. Собака тоже получила удар по хребту, — по словам Мелери, она долго потом хромала.

Попросив Мелери и Мадрина отойти в сторону, я начал осмотр места убийства. Согнувшись в три погибели, иногда опускаясь на колени, я двигался по спирали от места, где лежал труп. Разумеется, я ничего не нашёл. Какой-нибудь окурок сигары или огрызок сыра оказались бы сейчас весьма кстати, но вряд ли кто-нибудь из валлийских крестьян мог позволить себе закурить сигару, и, уж конечно, сыр был бы съеден вместе с корочкой. Я обрадовался бы любому свидетельству того, что сюда наведывался хоть какой-то человек — убийца ли или кто другой. Но не было решительно ничего. Я не обнаружил и следов ног — видимо, их смыли дожди.

Когда радиус спирали стал довольно большим, я наткнулся на кустарник и осторожно поднял свисающие до земли ветки. Под ними я увидел на почве отпечаток ботинок. Я передвинулся в сторону и под другим кустом тоже обнаружил следы. Я подозвал Мелери и Мадрина.

— И что это значит? — спросила удивлённая Мелери.

— Значит, здесь убийцы, по-видимому, поджидали вашего отца и затем напали на него сзади.

— Обычные следы от деревянных башмаков, — разочарованно сказал Мадрин. — У нас их носит каждый, носят их и в Англии — в деревнях. Чтобы они служили дольше, к ним прибивают железные подковки.

— О деревянных башмаках я знаю и сам, — сухо заметил я. — Я прошу вас обратить внимание вот на что: одни башмаки имеют круглые носы, а у других носы квадратные.

Мадрин нагнулся и стал внимательно рассматривать следы.

— У меня самого есть деревянные башмаки с круглыми носами. Это очень удобная обувь для холодной и сырой погоды — сверху кожа, снизу дерево. Насчёт квадратных носов надо спросить Айорана Вогана.

— Кто это?

— Сапожник из Пентредервидда.

— Нам необходимо с ним срочно переговорить, — сказал я.

Я замерил размеры следов, потом достал записную книжку и тщательно их зарисовал, стараясь передать все детали подковок и другие особенности. Я обратил внимание, что подковки башмаков с квадратными носами сильно сношены, тогда как у других башмаков они новые. В то время ещё не существовало портативных фотоаппаратов, и детективы делали зарисовки. Когда я поступил на работу к Шерлоку Холмсу, он потребовал, чтобы я брал уроки рисования.

— Что это вам даёт? — насторожилась Мелери Хьюс.

— Возможно, удастся узнать, кто носит такие башмаки. Во всяком случае, наконец в этом деле появились хоть какие-то улики.

— Итак, по-вашему, убийцы были в деревянных башмаках? — воскликнула девушка.

— Об этом говорят следы.

— Потрясающе! Вы только приехали — и вот уже известно, что убийц было двое и они были в деревянных башмаках! Это изумительно! — Её лицо раскраснелось. Она смотрела на меня с нескрываемым восхищением.

— Прошу вас обоих никому не говорить о моём открытии, — предупредил я.

Мы отвязали лошадей и поехали к выходу из котловины. Чувствуя, что отношение Мелери ко мне переменилось, я решился задать ей ещё несколько вопросов.

— Это правда, что вы намеревались выйти замуж за Бентона Тромблея?

Она звонко рассмеялась.

— Бедный Бентон. Сначала он мне казался таким милым, но потом я поняла, что, кроме чтения книг, он больше ни на что не способен. Он же совершенно беспомощный. Мне никогда не приходила в голову мысль стать его женой.

— Может быть, вы предпочли бы стать женой его отца?

Она повернулась и окинула меня презрительным взглядом.

— Запомните раз и навсегда, мистер Джонс, что я не собираюсь выходить замуж — ни сейчас, ни когда-либо впредь.

Она тронула поводья, быстро поскакала вперёд, и мы с Мадрином остались вдвоём.

— Вы произвели на неё впечатление, — заметил Мадрин. — Она родилась на ферме и привыкла уважать мужчин за то, что они что-то умеют делать. Конечно, она не могла влюбиться в Бентона: он проповедует Евангелие от Роберта Оуэна, но не умеет даже запрячь лошадь. Вы — совсем другое дело. Вы приехали из Лондона и сразу обнаружили вещественные улики. Смотрите, как бы Мелери Хьюс не заставила вас забыть не только об уликах, но и обо всём на свете. Она ведь удивительно красива.

— Много лет назад, — улыбнулся я, — друг и помощник Шерлока Холмса влюбился в молодую женщину, связанную с делом, которое они расследовали. После этого он стал другим человеком — так утверждает Шерлок Холмс. У меня прививка против любовной лихорадки, Мадрин, когда речь идёт о клиентках.

Мадрин весело расхохотался.

— Ваш шеф с таким же успехом мог сделать вам прививку против удара молнии. Если она попадёт в вас — значит, так тому и быть.

Я тоже посмеялся вместе с ним. Я знал, что не смог бы жить на ферме с красивой и умной Мелери, как и она, очевидно, не смогла бы жить со мной в Лондоне.

— Между прочим, — вспомнил я, — мистер Сандерс упоминал, что вы тоже были влюблены в Мелери. Любовная лихорадка?

Он опять рассмеялся, но уже не так весело.

— Мы были почти детьми. Но она уже хорошо знала, чего хочет. Мне кажется, она вряд ли годится в жёны человеку, который пишет стихи. А как по-вашему?

— По-моему, тоже, — подумав, согласился я.

Спускаться вниз было гораздо труднее, чем подниматься, и я мысленно поблагодарил Мадрина за то, что он надел на моего пони седло.

После спуска мы ехали несколько минут молча.

— Мне трудно поверить, — произнёс вдруг Мадрин, — что нашёлся человек, способный убить Глина Хьюса. А вы вот утверждаете, что их было даже двое.

— Ничего. Сколько бы их ни было, мы их всё равно найдём, потому что, как сказал один английский бард: «Прочие грехи только говорят, но убийство вопиет».

— Существует валлийская пословица: «Злое дело откроется». И ещё: «Тайна то, что знают лишь двое». Если убийцы ни с кем больше не связаны, то вы вряд ли их найдёте. Но если у них имеются сообщники, то кто-нибудь из них обязательно проговорится.

Мы двигались теперь вдоль берега озера, возвращаясь той же дорогой.

— Наверное, нам следовало бы нанести визит Кайлу Коннору, — обратился ко мне Мадрин. — Но являться без приглашения невежливо.

— Конечно, — согласился я. Сейчас меня интересовало только одно — как бы поскорее найти сапожника Айорана Вогана.

На противоположном берегу озера, там, где была усадьба с зелёной лужайкой перед ней, от деревянных мостков отчалила лодка. Когда она отдалилась от берега, с неё опустили в воду человека.

— Слуги помогают Кайлу Коннору купаться в озере, — пояснил Мадрин. — Он это делает каждый день.

— Вода, наверное, очень холодная? — полюбопытствовал я.

— Наверное. Но Коннору это нипочём.

— Почему бы нам тоже не искупаться? — предложил я.

— Ни один валлиец не войдёт в это озеро, — заявил Мадрин так, словно речь шла о святотатстве.

— Почему? — настаивал я.

— Потому что в водах озера живёт чудовище, похожее на лошадь. Его зовут в народе Водяная лошадь.

— Видимо, Кайл Коннор не очень-то боится вашего чудовища, — заметил я, глядя, как он плавает в озере.

В ответ Мадрин пробормотал что-то по-валлийски.

Мы снова оказались в тесной расщелине, где шумела речушка, и, свернув на дорогу, вскоре добрались до Пентредервидда.

Дом Вогана стоял на краю деревни. Он был, как и почти все дома в деревне, двухэтажным. На первом этаже располагалась мастерская, второй этаж был жилой. Нам пришлось ждать хозяина — он работал в огороде. Я потом узнал, что, независимо от своего главного ремесла, все мужчины здесь умели доить корову, готовить обед и многое другое.

Наконец к нам вышел совершенно лысый пожилой мужчина с начинающими седеть усами, широкоплечий, с сильными мускулистыми руками. Когда мы подъехали к деревне, Мадрин сказал мне, что Воган и Глин Хьюс были приятелями, и посоветовал рассказать ему всё без утайки. Если бы мы попытались что-то разузнать у него, не раскрывая свои карты, то о нашем визите к нему вскоре знала бы вся деревня.

Он изъяснялся по-английски неплохо, только очень медленно. Мадрин представил меня, и мы пожали друг другу руки. Не дожидаясь, когда он задаст вопрос о моих валлийских предках, Мадрин сразу рассказал о нашей поездке на место убийства и о том, что мы там обнаружили.

Воган очень разволновался и долго рассматривал мои рисунки следов от деревянных башмаков. Я думаю, он догадался, какова цель моего приезда в Пентредервидд. Показав рукой на след от круглых носов, он заявил:

— Самые обычные башмаки. Я делаю такие же.

— По моему мнению, они новые. След от подковок очень резкий. На других башмаках подковки, видимо, уже стёрлись. Кто-нибудь покупал у вас деревянные башмаки за последние два месяца?

— Я даже не припомню, скольким людям сделал такие башмаки, — махнул он рукой. — А ведь их делают и в Лланидло…

— …И в Ньютауне, — подхватил Мадрин, — да и вообще по всему Уэльсу.

— А такие вот башмаки, — указал Воган пальцем на след от квадратных носов, — мы делаем редко. Они нужны тем, кто стоит на коленях, когда работает.

— Стоит на коленях?.. — переспросил я.

— Те, кто работает в рудниках, иногда на фабриках. Квадратные башмаки удобнее.

— Значит, человека в таких башмаках можно было бы заметить, например, в Пентредервидде, — предположил я.

— Мало кто смотрит на башмаки, — ответил Воган, — но я бы заметил. Я всегда смотрю, кто во что обут.

— Припомните, пожалуйста, вы никого не видели в таких башмаках примерно месяц назад, когда был убит Глин Хьюс?

— Самое интересное, что видел.

Я с трудом сдерживал рвущуюся из груди радость. Нешуточное дело — в первый же день отыскать улики и, можно сказать, выйти на след преступника.

— Как выглядел человек, у которого были такие башмаки?

Воган почесал в затылке, потом провёл широкой ладонью по лысине.

— У вас-то нарисованы подошвы башмаков, а я, конечно, видел их сверху. А вот лицо этого человека я не рассмотрел. Я смотрю вниз, ведь мне интересно, кто во что обут.