Шипы любви

ТАТЬЯНА

я

Выйдя на улицу, мои глаза метнулись туда, где я видела Константина в последний раз. Его больше не было. Не то чтобы я ожидал, что он будет стоять там все это время.

Покачав головой от своего идиотизма, я сделал шаг вперед и заметил проезжающий мимо черный Ленд Ровер, и краем глаза заметил, как опускается окно. На меня был направлен ствол пистолета. Мое сердце остановилось. Мир на долю секунды перестал вращаться.

Хлопнуть.

Ближайшее стеклянное окно слева от меня взорвалось, разбросав повсюду осколки стекла. Я замерла, настолько ошеломленная, что даже не почувствовала, как стекло впилось в мою голую руку. Крики первыми достигли моих ушей. Адреналин наполнил мои вены, когда мой мозг наконец начал снова функционировать.

Они стреляют в меня.

Потом я увидел его. Глава якудза. Иисус Христос! В этом чипе должно быть что-то серьезное, если он пришел лично за мной. Другая черная машина, «Экспедишн», сзади нажала на тормоз. Я с ужасом наблюдал, как опустилось его окно, но, к моему большому облегчению, пули были нацелены на Якудзу.

Мои ноги отреагировали, и я побежал, как раз в тот момент, когда позади меня послышался еще один хлопок. Он промахнулся от меня на волосок. Ужас затопил меня. На вкус он напоминал кровь и медь. Меня застрелили?

Сердцебиение отдавалось в ушах, как рев громкого двигателя. Крики, крики и визг шин звучат как отдаленный шум. Но я был жив. Продолжая бежать, я чувствовал жжение в мышцах. На пятидюймовых каблуках бежать было труднее, но будь я проклят, если сбавлю скорость.

Я наконец-то забеременела, и не было ни малейшего шанса, что я позволю чему-нибудь случиться с моим ребенком.

Мои пальцы сжимали мое платье, не обращая внимания на то, насколько я обнажаю ноги. Моя жизнь стоила больше, чем взгляд на мои босые ноги. Я должен был остаться в живых.

Сделав крутой поворот направо, я помчался по узкому переулку, где, как я знал, Василий хранил свою запасную машину на случай чрезвычайных ситуаций.

Ну, это была чертова чрезвычайная ситуация. Через плечо я увидел двух мужчин, бегущих за мной на полной скорости. У них было преимущество передо мной: они не носили каблуки. Мои легкие жаждали воздуха, мышцы ног дрожали, грозя отказать, но я все это проигнорировал.

Заставив себя сильнее, я помчался по улице и вылетел в боковой переулок. В конце его от машины Василия меня отделял сетчатый забор высотой шесть футов. Не обращая внимания ни на платье от Шанель, ни на туфли, я быстро сбросила их, подняла – было бы кощунством отказаться от туфель от Кристиана Лубутена – и перелезла через забор. Адреналин, струившийся по моим венам, делал меня быстрым, сильным и ловким.

Оказавшись над этим, мне пришлось подавить вздох облегчения, меня душило рыдание. Беги, Татьяна. Бегать. Ты можешь это сделать.

Каждый шаг повторял одни и те же слова снова и снова. Отчаянно втягивая воздух, я помчался по улице к неприметной машине. Простая черная Honda Pilot. Автомобиль каждой нормальной семьи.

Мои пальцы лихорадочно набирали код на дверной ручке. Это был день рождения Николы. Но мои пальцы так сильно дрожали, что я продолжал нажимать не те цифры. И как только я получил правильные цифры, рука схватила меня за рот.

"Отпусти меня." Мой голос был приглушён. Я даже не знал, получилось ли это достаточно ясно, чтобы меня можно было понять. Я боролся с захватом, но мои силы постепенно угасали. Затем я укусил его ладонь. Жесткий.

Ворчание. Вибрация у моей груди. — Больше никаких игр, моя луна.

Я замер. Константин? Это было похоже на голос Константина. Мое тело расслабилось, я упала на твердую мужскую грудь, а его руки сомкнулись вокруг меня, словно стальная лента. Прикованная веревка. Его аромат медленно просачивался в мои легкие — цитрусовые, сандаловое дерево и специи.

Последней слабой попыткой показать ему свое неповиновение я попытался ткнуть его локтем в живот и дернулся к нему.

Его теплое дыхание щекотало мне мочку уха, когда он усмехнулся.

«Ты придешь добровольно или предпочитаешь, чтобы я заставил тебя?» Его губы коснулись края моего уха. — Мне подойдет и то, и другое, — промурлыкал он, покусывая край моей мочки уха.

Боже, с моим телом что-то не так, потому что оно загорелось. Мои соски напряглись, а бедра задрожали, зная, насколько хорош его рот, когда он того хотел. Что-то лишенное в моем мозгу кричало: «Я приду добровольно», но я выбрал что-то более сдержанное.

— Ты придурок, — прошипел я, злясь больше на свою реакцию, чем на что-либо еще. Парень угрожал мне, и меня это возбудило. Плохой ход.

Я снова попытался оттолкнуться от него, но потерпел неудачу. Двое его людей стояли позади него. Один грузный и блондин, а другой темноволосый, что-то с ним не так. Я видел его раньше.

Когда я не сделал ни шагу, он еще раз тихо усмехнулся. — Или я могу перебросить тебя через плечо.

— Пещерный человек, — пробормотал я. — По крайней мере, дай мне надеть туфли, — неохотно добавил я.

Когда я это сделал, перед нами остановился черный «Мерседес» G-Benz. Иллиас провел меня внутрь, затем скользнул рядом со мной, и машина выехала из переулка. Я смотрел в окно, пытаясь увидеть, там ли еще якудза. Или если бы мои братья узнали о нападении возле Логова Греха. Но там были только обезумевшие туристы, разбитые стекла и поврежденные магазины.

У меня вырвался облегченный вздох. Раненых и погибших на улице не было. Возможно, мне следовало побежать обратно в клуб моего брата, когда началась стрельба. Вот только я не думал. Моим первым инстинктом было бежать, поэтому я побежал.

— Ты нашел чип? Спокойно сказанные слова Илиаса отвлекли меня от наблюдения, и я повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он наблюдал за мной с любопытством и интересом.

«Нет, я этого не делал. Ты знаешь, что моя жизнь не вращается вокруг этого чертового чипа, — огрызнулась я на него. «Кроме того, не я это начал. Обычно я не вмешиваюсь в дела мафии, а теперь чувствую, что увяз в этом дерьме. И я даже не знаю, что это за херня. Во всяком случае, не все! Это была правда. За исключением моих братьев, я не имел никакого отношения к преступному миру. — В любом случае, ты можешь высадить меня у поместья Василия. Там я буду в безопасности.

Я знал ответ еще до того, как он его произнес. «Я так не думаю. Ты пойдешь со мной.

Я ахнула от его ответа, и мои глаза расширились. «Ты… ты меня похищаешь?»

Он посмотрел на меня с раздраженным видом. «Думайте об этом как о нашем маленьком отпуске. Мы просрочены».

— Ты с ума сошел? - прошипел я. «Если ты не хочешь навлечь на себя полный гнев моих братьев, отведи меня к Василию, и я скажу ему, что ты меня спас. Это может принести вам несколько очков.

Он взял мой подбородок пальцами и приблизил мое лицо к своему. «Твоим братьям нужны пирожные, если они хотят жить. А не наоборот. Не забывайте. Я здесь Пахан, а не они.

Возможно, он был прав, но мое упрямство отказывалось сдаваться. Поэтому я просто издал звук «пфф» и пожал плечами, наши лица все еще были закрыты друг к другу.

Затем он улыбнулся, и в этом было что-то мрачное и угрожающее. «Считайте это платой за все ошибки вашей семьи. К Пахану и угадай, кто это?

— Придурок? — невинно спросил я, моргая. Он не отреагировал, но прикосновение его взгляда заставило меня поежиться. Я стоял на своем, хотя мой язык решил насмехаться. «На мой взгляд, Пахан звучит очень скучно. Это приравнивается к анальному засранцу, — невозмутимо сказал я. Уголок его губ приподнялся. «Я имею в виду, что, черт возьми, это вообще значит?»

«Это значит, что я могу разрушить империю твоих братьев за считанные дни», — лениво протянул он, но от меня не ускользнул оттенок угрозы.

"Что тебя останавливает?" Я вздохнула, мое сердце тяжело колотилось в груди. «Может быть, тот факт, что моя невестка работает в ФБР и придет за тобой».

Я говорил как мальчишка, и моя угроза осталась без внимания. Константин, казалось, совсем не беспокоился. Во всяком случае, в его взгляде мелькнул вызов.

«Нет, Татьяна», — ответил он. — Ты единственный, кто меня останавливает.

Конечно же, Пахан похищал меня. Мы даже не оставались в городе.

Я наблюдал, как город исчез позади нас, и из ниоткуда появился небольшой частный аэропорт. Там уже стоял самолет, готовый к взлету. Я осмотрел местность, небольшое здание, где, вероятно, найду охранников.

Машина остановилась, и дверь открылась. — После тебя, — протянул Илиас, давая мне знак выйти из машины.

— Вы же понимаете, что я не собрал вещи, — заметил я криво. «Я не буду носить это на протяжении всего срока моего заключения. Мне нужно сохранить репутацию».

Полуулыбка появилась на его целуемых губах. Больше мне ничего не хотелось, кроме как наклониться и провести по ним языком. Или почувствовать его язык на своей коже. Дрожь пробежала по моей спине.

Мне придется сохранять рассудок. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что Константин не похож на моих братьев, которые соблюдают определенный кодекс чести. Никогда не обижайте женщин. Никогда не обижайте детей. Никакой торговли людьми. О боже, он участвовал в торговле людьми?

— Чего бы вы ни хотели и что вам нужно, мы добавим в путь.

Я прищурился на него, в то время как вопрос задержался в моей голове. «Я обязательно дам вам длинный список самых дорогих вещей, которые я могу придумать».

Иллиас ухмыльнулся. — Я на это рассчитываю.

Я покачал головой и собирался выйти из машины, но больше не смог сдерживаться.

«У вас есть публичные дома?» - выпалил я. На лице Илиаса отразилось удивление. «Вы участвуете в торговле людьми? Насильно загонять женщин в свои публичные дома?

"Да и нет." Я прищурился на него, требуя подробностей. «Нет, у меня нет публичного дома. Нет, я ни к чему не принуждаю женщин и не участвую в торговле людьми. У меня есть один или два партнера, которые владеют публичными домами, и мы работаем над тем, чтобы избавиться от них».

— Давай дадим ему медаль, — пробормотал я себе под нос. Незрелое поведение с моей стороны, конечно. Хотя в этом аспекте это было небольшое облегчение. Пока я сражался с ним, я знал, что этот ребенок в конечном итоге изменит отношения между Илиасом и мной. Если он не убил меня и не похитил моего ребенка.

Он может попытаться, но у него ничего не получится.

«Теперь пойдем, пока не появились твои братья, и мне придется их пристрелить».

— Ты бы не посмел, — прошипел я.

В его глазах промелькнула вспышка, подсказавшая мне, что он обязательно это сделает. Следующие его слова подтвердили это.

"Я бы. Это облегчило бы мне жизнь, но я знаю, как сильно ты любишь своих братьев, поэтому оставляю им жизнь. Для тебя."

Мы молча смотрели друг на друга. В воздухе играло электричество, и каждый мой вздох вызывал во мне легкую дрожь. Тот факт, что он сказал что-то подобное, должен настораживать. Тем не менее, мне это показалось чертовски милым. Что он сохранит жизнь моим братьям ради меня.

Кто-то должен был дать мне пощечину, чтобы я пришел в себя. Враг. Он враг. Это было то, что мне нужно было запомнить, но было так тяжело, когда он говорил такие приятные слова.

«Но если они думают отобрать тебя у меня, я без колебаний погрузим их на шесть футов под землю», — добавил он. Ему пришлось пойти и испортить момент. Мужчина приводил в бешенство.

Я вышел из машины, не удостоив его ни одного взгляда. Он был прямо позади меня, положил руку мне на поясницу и подтолкнул вперед к самолету. Я знал, что если я заберусь в этот самолет, шансы сбежать от него будут меньше.

Мне пришлось попытаться сбежать. Я отказался быть кротким узником. Или вообще заключенный. Даже во время какого-нибудь нелепого отпуска.

Итак, вспомнив, как он легко предвидел мой переезд в Вашингтон еще до того, как у меня появилась возможность сбежать, я сохранила свое тело расслабленным и с важным видом направилась к частному самолету, как будто шла по подиуму. Я даже слегка покачала бедрами, надеясь, что он смотрит на мою задницу.

Еще два шага, и я увидел свой шанс. Пилот подошел к Константину, и я не терял времени. Я побежала, сбивая на ходу каблуки, и молча прощалась со своими красивыми туфлями. Позади меня послышалась череда ругательств, и за мной последовали шаги, но я не остановился, чтобы оглянуться назад. Я не стал оглядываться через плечо. Это стоило бы мне драгоценного времени.

Мои легкие горели. Я не была бегуном, как Аврора. Она была сумасшедшей, раз подвергла свое тело и легкие этому безумию. Боже, если я это сделаю, я буду бегать каждый день, я лгала ему и себе. Я тоже пойду в церковь. Каждое воскресенье.

Здание было в пределах моей досягаемости. Еще немного, и я буду там. Я дошел до здания, прижал ладони к стеклу и начал стучать по стеклу.

— Впусти меня, — крикнул я, задыхаясь.

Мужчины посмотрели на меня как на сумасшедшую, а затем переглянулись между собой. Медленно один из охранников встал и подошел к двери. Один шаг. Два шага. Он был настолько чертовски медленным, что я готов поспорить, что пробежал расстояние от самолета сюда быстрее, чем он прошел с расстояния в пять футов.

Наконец дверь открылась. «Впусти меня», — попросил я. «Этот сумасшедший идиот похищает меня, и мне нужно позвонить братьям».

Его глаза блеснули позади меня, и он улыбнулся. Какого черта… Константин, — поприветствовал он, и у меня замерло сердце. «Вы потеряли свой груз».

Я медленно обернулся, словно живя во сне или, скорее, в кошмаре, и увидел, как Иллиас небрежно подошел с улыбкой на лице и руками в карманах. Это было похоже на то, как будто мистер Роджерс прогуливался по Центральному парку, черт возьми.

«Здравствуйте, Даниил», — приятно поприветствовал его Константин. «Вы правы, я потерял свой груз. Она немного дикая, и у нас случился небольшой добрачный спор. Но мы решим эту проблему до конца дня.

Мой рот отвис. Этот ублюдок-

«К черту тебя и твое добрачное дерьмо», — отрезал я. «Ты сумасшедший, если думаешь, что я выйду за тебя замуж».

Я стиснул зубы. Неужели ни один чертов мужик не мог встать на колени и спросить, как правильно? Предложение Адриана, возможно, даже менее романтичное, чем это, мелькнуло у меня в голове на снимках, насмехаясь надо мной.

Иллиас кивком отпустил охранника, и он тут же исчез внутри, дверь закрылась за мной с твердым щелчком, положив конец моему слабому плану побега. Предатель. Он определенно не был героем для девушки, попавшей в беду.

Мы оба молча смотрели друг на друга. Иллиас сунул руки в карманы и сделал шаг ко мне, аромат цитрусовых наполнил мои легкие. Одного этого было достаточно, чтобы мои бедра затряслись. Я мог бы винить в этом свои гормоны, но это было бы ложью. Этот мужчина умел притягивать мое тело к себе, а затем командовать им простым взглядом.

— Мы поженимся, моя луна. Его глаза поймали меня, обещая темные удовольствия, и мой пульс затрепетал. — Раньше, чем ты думаешь.

Моя челюсть сжалась. "Нет."

"Да."

— Константин, отвези меня обратно в город, — предупредил я низким голосом.

— Я же говорил тебе, это Илиас. Его голос был грубым, когда он сделал еще шаг вперед. Малейший мускул на его челюсти напрягся, и я сделал шаг назад. — Или твой любимый. У меня вырвался тихий фырканье. "Твой муж. Твоя любовь. Ваша вторая половинка. Делай свой гребаный выбор, но перестань называть меня Константином.

Он сделал еще один шаг вперед. Я взял один обратно. "Заставь меня."

Темные глаза пронзили меня, затем без предупреждения он подхватил меня на руки. «Тебе повезло, что мы ждем, иначе я бы посадил тебя на плечо и понес, как мешок картошки».

Мои руки инстинктивно обвили его шею. Мои предательские пальцы зарылись в короткие волосы на его затылке.

«Кто сказал, что я беременна?» Я бросил вызов. Мой пульс бешено забился, когда его взгляд на мгновение устремился на меня. Сумасшедшего, собственнического взгляда, который задержался в этих темных глубинах, было достаточно, чтобы заставить женщину потерять трусики. Или, может быть, ее разум. «Может быть, это чужое?»

Выражение его лица стало холодным, и он остановился как вкопанный. — Давай проясним кое-что, — прорычал он. Его слова были грубее, чем обычно. «Позволь другому человеку коснуться тебя, и я уничтожу его. Как только я с ним покончу, на Земле не останется и следа его рода.

Моя бравада ускользнула, и он, должно быть, заметил это, потому что следующие его слова были сказаны тихо. Яростно. «Я тебя погублю, Татьяна. Сломаю тебя. А потом собери вас обратно.

Воздух ускользнул от меня, когда он приблизил свои губы в дюйме от моих. "Ты знаешь почему?" — прохрипел он, и этот русский акцент был сильнее, чем я когда-либо слышал. Я покачал головой. «Потому что ты мой. Ты был моим очень долгое время».

С этими словами он продолжил идти к самолету.

— Кроме того, моя луна, — тихо промурлыкал он. «Я знаю, что никто тебя не тронул, потому что я все время был в твоей тени».

Это был способ заставить меня заткнуться.