Шипы любви

КОНСТАНТИН

я

трижды вкусил смерть.

Впервые я увидел, как на моих глазах убили мою мать. Второй раз, когда я увидел Татьяну в свернутой машине, окровавленную и в синяках, а ее муженек, кусок дерьма, пытался сбежать.

Третий был сейчас. И это чуть не поставило меня на колени.

Мир замедлился, когда этот чертов нож полетел в воздух. Я оттолкнул ее в сторону, но гравитация подействовала против меня. Я с ужасом наблюдал, как кровь растеклась по ее платью, словно кошмар, намеревавшийся поглотить меня целиком.

Пули полетели. Я их не слышал.

Паника, не похожая ни на одну из тех, что я когда-либо чувствовал раньше, заморозила меня на месте. Мои руки схватили мою хрупкую жену, прижимая ее к груди. Боль сжимала мою грудь, мешая дышать. Я не мог дышать без нее.

Она мой воздух. Она моя жизнь.

Черт возьми, нет!

Наша история закончилась не так. Мы едва начали.

Я положил пальцы на ее тонкую шею и стал ждать пульса.

Там! Это было там.

Нож застрял ей в животе. Мое сердце застряло в горле, я нежно обнял ее, скользя губами по ее щекам.

— Не смей, черт возьми, оставлять меня, — пробормотал я. Ее светлые пряди волос сияли золотом на белом фоне. Ей требовалась медицинская помощь. Сейчас!

«Мы не можем вытащить нож. Это может вызвать у нее кровотечение, — сказал Алексей монотонным голосом, но я уловил легкое дрожание его руки, когда его пальцы обхватили рукоятку ножа.

Я уставился на него. Саша и Василий позади него, падая на колени. Борис выпустил еще одну пулю в труп Адриана. Прямо между его глаз. Никаких реинкарнаций.

Вот только без нее все это ничего не значило.

— Я буду держать его неподвижно, пока ты перенесешь ее во внедорожник, — сказал Алексей. Бля, у меня глаза загорелись. У меня болело горло. Моя грудь сжалась от страха, которого я не чувствовал с тех пор, как увидел, как моя мать умерла у меня на глазах.

— Константин, ты меня слышишь? - отрезал Алексей.

Я кивнул.

Холодное хладнокровие Алексея придало мне сил. Это избавило меня от паники из моей головы и страха из моего сердца. Я слишком долго ждал ее, чтобы позволить кому-то, даже Богу, забрать ее у меня. Она была моей – мое будущее, мое сердце, моя жизнь.

Я коснулась рукой ножевой раны, слегка провела по плоти, в то время как теплая жидкость промочила мои пальцы. Запах меди и роз наполнил воздух.

Прямо как в ту ночь!

Ни хрена. Она не могла умереть. Она не умрет . Наша история еще не закончена. Это едва началось.

«Ей нужен врач!» — крикнул я, держа руку на ноже и поднимаясь на ноги. Неся ее в машину, держа руку Алексея на ноже, я рявкнул: «В больницу. Сейчас!"

Ее красивые красные губы побледнели. Жизнь покидала ее.

Это не так. Этого не может быть.

Она моя. Смерть не может заполучить ее.

Я дал обещание. Я всегда приходил за ней и спасал ее, и я хотел сохранить это. Она была чертовски моей, и если бы мне пришлось убить саму Смерть, я бы это сделал.

Потому что у нас двоих было будущее, которого мы с нетерпением ждали.

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

Вернувшись в больницу. Год назад наша история началась еще в больнице, но, черт возьми, если бы я позволил ей закончиться и здесь.

Эта надоедливая машина заставляла меня идти дальше. Каждый звуковой сигнал означал, что она жива. Каждый сигнал приближал ее ко мне. Каждый сигнал в течение последних двух дней выполнял мое обещание сохранить ей жизнь.

Она была сильной и упрямой. Яростный. Она никогда не позволит Адриану победить. Она справится. Она должна была это сделать – ради меня, ради нашего долгого и счастливого будущего. Саша не мог перестать говорить последние два дня, забивая мне голову всем тем дерьмом, которое Татьяна заставляла его делать, когда они были детьми. Одним из них было разыгрывание сказок. Он сказал, что она настояла на том, чтобы у них была жизнь «долго и счастливо».

Потому что все остальное было неприемлемо, сказала она ему.

Доктор вернулся, чтобы проверить мониторы и жизненные показатели Татьяны. Его взгляд нерешительно скользнул в мою сторону. Он предложил мне принять душ или переодеться. Я отказался. Доктор Сергей из московской больницы раньше получал зарплату у моего отца. Теперь он был на моем. Однако после предательства Никиты я никому не доверял. Не с жизнью моей жены. Поэтому я отказался покинуть Татьяну.

Я наблюдал, как врач и медсестры эффективно работали, зашивая ей швы. Ни один внутренний орган не пострадал. И каким-то чудом малыши оказались в безопасности. Здоровый и сильный, сказал врач. Но я не мог найти покоя, пока глаза их мамы оставались закрытыми.

«Не могу поверить, что у нее двойня», — выпалила Саша, сидя в углу больничной палаты, пока доктор Сергей делал очередное УЗИ. Саша пытался это скрыть, но волновался. Василий и Алексей тоже.

— Не так уж и шокирующе, — пробормотала Исла. «В конце концов, мои братья были близнецами. Если только ты не забыл.

«Мы не забыли», — парировала Саша. «Он пытался убить мою жену».

«Ему нужна была помощь», — резко ответила она. «Ни пули в черепе. Кто из вас это сделал? Может быть, ты хочешь пулю в свой маленький мозг?

Саша пристально посмотрел на нее. Василий покачал головой, глядя на младшего брата. Алексей ничего не сделал. Я был слишком измотан, чтобы сказать им всем, чтобы они отвалили.

Излишне говорить, что Исла узнала все мои секреты. Все разлетелось как тонна кирпичей. Но у нее было мягкое сердце, и именно поэтому она прилетела обратно, как только узнала о состоянии Татьяны.

Она простила ее. Она не простила меня.

«Близнецы обычно рождаются со стороны матери», — вмешался доктор Сергей, записывая свой прогноз. «Но, как видите, сюрпризы возможны».

«Может быть, нам все-таки удастся победить тех Моррелли, которые размножаются, как кролики», — заметил Саша, хотя его юмор был потрачен впустую на всех. В том числе и он сам. В этот момент у меня, наверное, вошло в привычку оставлять смешные комментарии.

«У тебя нет жены, к которой можно вернуться?» - огрызнулся я. Ему нужно было уйти отсюда, иначе я сойду с ума. — Знаешь, тот, которого ты похитил.

Саша пристально посмотрел на меня. «Она в отеле. Я не уйду, пока Татьяна не проснется.

До. Нет, если.

И вот так Саша мне понравился немного больше. Думаю, мы двигались в правильном направлении. В конце концов, мы были зятьями.

Снова последовало молчание. Сломался только из-за того, что врач перетасовал оборудование.

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

И звуковой сигнал. Он сдвинул оборудование влево, и звук пропал. Все наши головы повернулись в его сторону, у нас перехватило дыхание.

— Упс, слишком далеко, — проворчал доктор Сергей, быстро чиня провода. Последовал раунд облегченных вздохов. Господи, этот чертов доктор должен был спасать жизни, а не губить их, вызывая у нас сердечные приступы.

«Когда тело разрублено на куски, можно ли идентифицировать его ДНК?» Айла нарушила молчание. Она сказала это так, как будто спрашивала, лучше ли аспирин, чем ибупрофен.

Все взгляды Николаева, как и мои собственные, были обращены на сестру. Я думал, что рот Алексея раскроется от шока, прежде чем он его закроет. Наверное, и мой тоже.

«Я не знаю, уместен ли это вопрос», — ответил доктор Сергей, когда остальные из нас не смогли найти слов. «Я дам вам всем немного уединения». Его глаза встретились с моими. "Без изменений. Дети — это хорошо. Жизненные показатели матери хорошие. Теперь мы просто ждем, пока твоя жена проснется.

Доктор Сергей вышел из комнаты. Наступила тишина, пока я провел большим пальцем по мягкой плоти запястья жены. Я не мог сейчас справиться с изрезанными телами и вопросами Ислы. Я бы преподал ей урок, как убить кого-нибудь (надеюсь, Маркетти) и избавился бы от тела в другой раз.

Сейчас я был не в том настроении.

Я хотел заставить весь мир заплатить за дерьмо, произошедшее на этой чертовой парковке. После того, как я убедился, что досмотр груза займет очень много времени и потребует от них простоя еще на один день, я согласовал план с Василием.

Это должно было быть легко. Убейте Адриана. Убейте Никиту. Спасите Татьяну.

Проклятье! Она никогда не должна была пострадать. Моя работа заключалась в том, чтобы защитить ее.

Василий нарушил молчание. «Я не эксперт по ДНК, но измельчение тела не лишит его или ее личности. Нет, если только ты не сожжешь его дотла.

Иисус Х. Христос. Действительно ли этот разговор происходил в больничной палате моей жены?

Исла наклонила голову, изучая Василия. — Сжечь тело, да? Какого черта она вообще задала этот вопрос? Василий, Алексей и Саша одновременно кивнули. «Хм, приятно это знать».

— Только проследи, чтобы от тела ничего не осталось, — вмешалась Саша. — Сожги его дотла, а потом избавься от пепла.

— Ты, черт возьми, шутишь? Я огрызнулся на него. — Ей двадцать три. Мои глаза сузились, надеясь, что я смогу убить его одним взглядом. Конечно, в конце концов я бы воскресил его. — Не говори моей сестре такого дерьма.

Саша пожал плечами. «Кажется, ей нужно знать. Ведь она Константин.

Исла испустила сардонический вздох. «Убийство у нас в крови, не так ли, брат?»

Бровь Василия взлетела вверх. Губа Алексея дернулась. И Саша поднял руки вверх. «Я чувствую конфликт».

Думаешь, ублюдок!

«Почему бы вам всем не пойти пообедать?» — устало предложил я. Мне нужно было, чтобы они все ушли. Или я потеряю самообладание и скажу что-то, что невозможно будет вернуть обратно. Моя жена хотела, чтобы я сохранял спокойствие. Не идти убивать ее братьев.

— Ты позвонишь нам, если она проснется. Да ? - сказал Алексей больше, чем спросил. Я кивнул, а затем наблюдал, как они все вышли из больничной палаты.

Василий ушел последним. — Я присмотрю за твоей сестрой.

"Спасибо."

Дверь с тихим щелчком закрылась, и я выдохнула. Мои глаза нашли мою жену, подъем ее груди был едва заметен, но он был там. Прикосновение ее руки к моей вернуло мне рассудок.

— Вернись ко мне, моя луна , — пробормотал я, целуя мягкую плоть ее запястья, где стучался ее пульс.

Прошло целых два чертовых дня. Звуковой сигнал.

Целых два дня с тех пор, как я видел ее голубые глаза. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

Целых два дня я держал ее руку в своей и шептал все то, что должен был сказать ей давным-давно.

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

Мне так много всего еще предстояло ей сказать. Столько всего осталось невысказанным и нерешённым.

— Я люблю тебя, моя луна , — тихо пробормотал я. Я должен был сказать ей сейчас. Может быть, она услышит меня, где бы она ни была, и вернется. Для меня. «Я полюбил тебя с первого момента, как увидел тебя. Я подарю тебе луну. Звезды. Чертов мир. Все, что вы попросите, это ваше. Я твой. Я всегда был твоим».

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

Воспоминание вспыхнуло в моей голове. Эта озорная улыбка на ее губах. То, как ее глаза озорно мерцали, когда этих двух мальчиков вывозили из дома. Но сделка была заключена в ту же секунду, как я коснулся ее нежной кожи.

«Ваша записка была искушением, перед которым я не смог устоять». Это привело к цепной реакции. Адриан годами скрывал от меня свою личность. Случайная встреча с братом Татьяны привела ее на мой путь. Я должен был схватить ее прямо здесь и сейчас. Женился на ней. Вместо этого я сосредоточился на беспорядках Максима, и Адриан женился на ней.

«Твой стон для меня был окончен. Я мечтал о тебе. Я преследовал тебя. Я ждал своего часа, потому что в глубине души знал, что ты мой. Ты всегда должен был быть моим. Я провел губами по ее коже, и аромат роз наполнил мои ноздри. — Не бросай меня, черт возьми. Я положил руку ей на живот. — Не оставляй нас, — прохрипел я.

Я глубоко и резко вздохнул. Годы потрачены впустую. Чего бы я не отдал, чтобы вернуть их? Как только я узнал, кто такая Адриан, я сделал все, чтобы защитить ее.

— Я думал, ты счастлив, — пробормотал я. «Не прошло и дня, чтобы ты не приходил мне в голову с того момента, как я заметил тебя на той вечеринке. Потом, когда я наконец узнал твою личность, Адриан украл тебя у меня. Ты выглядел таким чертовски счастливым и таким чертовски влюбленным, что я убедил себя, что тебе будет лучше.

Было чертовски больно думать об этом, не говоря уже о том, чтобы сказать это. Я не знала, кем на самом деле был Адриан. Я не узнал мальчика, который стал мужчиной. «Но не заблуждайтесь, Татьяна, я бы уже давно прикончил его, если бы знал, кто он такой. Если бы я знал, что его намерения нечисты.

Проведя губами по ее щеке, я прошептал ей на ухо. "Я тебя люблю. Я убью любого, кто попытается причинить тебе вред. Просто вернись ко мне».

Дверь открылась, и вошел Борис. Мой заместитель.

Мой взгляд метнулся в его сторону с невысказанным вопросом. Я не мог оставить Татьяну, иначе сделал бы это сам. — Она в темнице, — тихо сказал он, скользнув глазами по Татьяне. "Как она? Дети?

Я доверял Борису. Он доказал свою лояльность. Снова и снова. Предательская задница Никиты, по крайней мере, этого не разрушила.

«Она справится», — сказал я. Ей необходимо. «Дети здоровы».

Он кивнул, затем обернулся, положив руку на дверь. «Я сохраню Джейн Форд жизнь, пока ты не разберешься с ней».

Я кивнул. Она была последним звеном в семье со стороны моей матери. Последняя угроза, которую необходимо устранить. Больше никаких свободных концов.

Мальчики вырастают и становятся мужчинами. Они возвращаются, чтобы найти вас, и внезапно охотник становится жертвой.

Больше не осталось мальчиков, которые преследовали бы нас. Но была одна тётя, Джейн Форд. Сестра моей матери; Мать Никиты.

Потом, когда все угрозы будут устранены, мы с Татьяной напишем свою историю. Наше будущее.

Мое внимание привлек сдвиг больничной койки. Пальцы Татьяны дернулись в моей руке, и ее веки открылись.

«Татьяна?» Она моргнула, ее взгляд дезориентировался. Я наклонился вперед, поглаживая ее подбородок и щеки. Ее брови нахмурились, и наши взгляды встретились.

— Эй, — прошептала я, и в моем голосе было много эмоций. Я погладил ее по щеке. «Вы напугали нас. Как вы себя чувствуете?"

Она посмотрела на меня, медленно моргая. Я наблюдал, как жизнь медленно возвращается в ее взгляд, как будто она пыталась все осознать. Секунды превратились в минуты. Мое сердцебиение замедлилось, пока я ждала услышать ее голос, как будто от этого зависела моя жизнь.

— Моя луна , — позвала я, и на моем лице появилось беспокойство.

«Я в порядке», — прохрипела она, и облегченное дыхание мгновенно наполнило мои легкие. Стеснение в груди немного ослабло. «Я думал, что мне это снится, но это не так».

Я нахмурился: «Что снится?»

— Вся эта ерунда с… Адриан . Имя осталось невысказанным. Мое настроение ухудшилось из-за беспокойства о ее чувствах к моему сводному брату. Я чертовски ненавидел это слово. Сводный брат. Он украл ее, отнял годы из нашей жизни и ради чего. В каком-то стремлении отомстить за то, что я не смог бы остановить, даже если бы захотел.

Никто не мог ничего сказать или сделать, чтобы помешать ему отомстить нашей матери и ее любовнику. Не что иное, как его собственная смерть, прежде чем он убил их.

"Он умер?" Ее голос был мягким. Я кивнул, и ее брови на мгновение сдвинулись, прежде чем на ее лице появилась решимость. "Хороший."

Я изучал выражение ее лица, беспокоясь, может быть, она не это имела в виду. Или винила себя. В одном Адриан был прав. Она знала его большую часть своей жизни. Она любила его большую часть своей жизни. Это было не то, что можно было бы отключить.

Это была единственная причина, по которой я был готов сохранить жизнь Адриану. Если бы она попросила меня не убивать его, я бы бросил его в одну из темниц и держал там.

К счастью, она не просила сохранить ему жизнь. Никаких реинкарнаций. Это отражало силу моей жены. Она всегда выходила из себя и делала то, что нужно было сделать. Для ее семьи. Для нашей семьи.

— Я слышала, что ты сказал, — пробормотала она. «Я слышал своих братьев. Исла.

Напряжение прокатилось по моим плечам. Сколько именно она не спала?

— Ты все это время не спал? Я спросил.

«Не совсем проснулся». Ее ладонь легла на нижнюю часть живота, и я положил свою на ее руку. Я всегда буду держать их всех в безопасности. «Дети в безопасности», — сказала она с облегчением в голосе.

— Да, — подтвердил я. «Здоровый и сильный».

Она улыбнулась, выражение ее лица смягчилось. Я знал, что прямо здесь и сейчас она станет самой замечательной матерью. Защитный и жестокий. Королева разрушила бы этот мир, чтобы защитить наших принца и принцессу.

Я накрыл ее руку и мягко сжал ее. «Они такие же бойцы, как и их мама».

На ее лице расплылась улыбка. Ее глаза сверкнули. "Действительно? Я хотел сказать, как их папа. Упрямый тоже.

Я сухо фыркнул. «Мое упрямство не затрагивает твоего».

Полномасштабная улыбка растянула ее губы. — Помни об этом, когда в следующий раз будешь скрывать от меня всякое дерьмо. Черт, я так в нее влюбился. Мне нравилась каждая ее черта: упрямство, надутость, дерзость, ее храбрость.

"Верно подмечено."

Она фыркнула, закатив глаза. «Почему-то у меня такое чувство, что ты всегда будешь пытаться скрыть от меня всякую гадость».

Она взглянула на меня сквозь свои густые светлые ресницы, и я не смог удержаться, наклонившись и прижавшись губами к ее губам. Ее рот слегка приоткрылся, и она застонала мне в рот. Черт, мне понравился этот звук. Мне нравилось в ней все.

Она отстранилась, прервав поцелуй слишком рано, когда с ее губ сорвался легкий, удовлетворенный вздох. Слава богу, в комнате никого не было, потому что мне пришлось бы убить их, если бы они услышали этот звук. Это было мое, и только мое.

— Тогда напомни мне рассказать тебе все, — сказал я, приближая свое лицо к ее лицу.

— Тогда партнеры? Этот блеск в ее глазах очаровал меня. Это был тот же самый взгляд, который я увидел в ее глазах в ту первую ночь, когда увидел ее. Полный бед и бед. — Потому что это единственный способ сработать, Иллиас. Нечего от меня скрывать. Вы можете скрыть это от наших детей, но не от меня».

«Партнеры, моя луна».

Она уставилась на меня, по-видимому, шокированная моей легкостью принятия. Но она не могла скрыть улыбку. «Так это делает меня паханом?» — нахально спросила она.

Я закусил губу, испытывая искушение взять ее, даже в ее состоянии. Но я этого не сделал. Ее здоровье и наши дети были важнее, чем мой твердый член.

— Дай им палец, и они отберут всю руку, — заметил я с отвращением, но не смог сдержать улыбку.

Она стонала и пихала меня, а я смеялся. Впервые за много лет в моей груди стало легче. Мне нравилась игривая сторона моей жены. Начало у нас было непростым, но мы справились и стали еще сильнее.

Она взяла мое лицо в свои ладони, ее глаза приобрели самый глубокий оттенок синего, который затягивал меня в их глубину, и я с радостью утонул в них.

— Я люблю тебя, Илиас, — тихо прошептала она, наши взгляды встретились. Три простых слова и мир перестал вращаться. Три слова, и они могли изменить нашу жизнь. «Адриан был не тем, кем я его считал. Он был плодом моего воображения. Я его не знал. Но я знаю тебя и люблю тебя ».

Бля, в голове гудело от пронесшегося через меня адреналина.

Она любит меня.

Мое сердце было потеряно для нее семь лет назад. Без этого я чувствовал себя опустошенным. Без нее. Но жизнь снова столкнула ее со мной. Жизнь дала нам еще один шанс и сохранила мое сердце.

— Повтори это еще раз, — потребовал я. Я никогда не мог устать слышать, как эти слова слетают с ее губ. До конца моих дней.

«Я люблю тебя, Ильяс Константин». Уверенность в ее голосе и глазах заставила мое сердце колотиться. Она обвила руки вокруг моей шеи и притянула меня ближе. «Вы понимаете, что мы, вероятно, будем водить друг друга бананами. Возможно, даже убьют друг друга». Ее улыбка была слабой, но она была.

Мое дыхание стало прерывистым, а легкие обожгло. Но это был хороший ожог. Это была приятная боль.

— Никогда, — тихо отругал я ее. «Я позволю тебе убить меня прежде, чем я трону тебя пальцем». Ее губы еще больше подтянулись, и я не мог не обхватить ее лицо. "Моя луна. Весь мой мир. Все это заключено в тебе».

— Я убью и сожгу мир ради тебя, Иллиас, — тихо пробормотала она. «Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это».

«Моя работа — сжечь для тебя этот мир, моя луна». Я убрал с ее лица выбившуюся прядь волос, ее волосы мягко светились вокруг моих пальцев. «Моя работа — защищать тебя и нашу семью».

— Наша работа, — пробормотала она, касаясь кончиком своего носа моего. «Мы сделаем это вместе».