Школа смерти

Глава 7. Тропа иллюзий и черные сиськи

Обломок коры с руной Кеназ — на двенадцать часов. Катушка ниток с тремя воткнутыми булавками — на шесть часов. Кусочек дымчатого кварца — на три. И зеленая восковая свеча — на девять.

Свечу приходится зажечь.

Спичками.

К сожалению, спички хреновые. Первые две вспыхивают и гаснут, пламя на третьей колеблется. Подношу к фитилю, стараясь игнорировать морды, упирающиеся в щит.

Горит.

Мне остается лишь провести ритуал изгнания, вызвонить Сандру и отчитаться перед руководством. То есть — перед куратором. Если претензий у заказчика не возникнет, в течение недели на мой счет капнет кругленькая сумма. Приятная перспектива, но демоны непредсказуемы.

Гейсты — в особенности.

Дом исчез.

Я вдруг обнаружил себя висящим в облаках на крохотном пятачке, облицованном итальянской керамикой. Ощущение такое, что кусок пола вырезали вместе со мной и подбросили вверх. Испарились даже мои импровизированные лампы. Всюду, насколько хватает глаз, клубится белая муть. В край горизонта вмонтирован солнечный диск.

Так, у меня есть две версии происходящего. Номер один — гейст пробил мне ментальную защиту. Номер два — реальность изменилась. Вопрос в том, хватит ли демону праны на подобные метаморфозы. Я полагаю, что не хватит. Дом заброшен, здесь нет одаренных, из которых можно тянуть энергию. Сохранились завихрения и возмущения — наследие нескольких поколений аристо…

А еще тут сижу я.

Проверяю чакру — и вижу, что прана потребляется в пассивном режиме. Энергия подпитывает щит, но и налево утекает дохрена. Этот подонок подрубился к моему каналу.

Облака вспучиваются, формируют белые отростки и тянутся ко мне. Внизу закручивается чудовищная воронка, напоминающая пасть мифической Харибды. Из воронки торчат зубы, а облачные щупальца пытаются подтянуть пятачок моей безопасности к чудовищной утробе.

Иллюзия?

Проверять не хочется.

Вычерчиваю мелом вторую окружность, соединяя в единое целое разложенные артефакты. Применяю технику связки, открывшуюся в моих ветках позавчера. Линия вспыхивает оранжевым, подсвечивает предметы, создает оккультную цепь. Теперь вся эта хрень работает в единой системе.

Небеса прогибаются, и воронка начинает меня засасывать.

Врешь, не возьмешь!

Быстрыми штрихами набрасываю вокруг себя шестиконечную звезду. Добрая половина мелка уже пошла на ритуальные нужды. Связываю линиями лучи звезды с оккультным кругом. По энергетическим векторам течет оранжевое сияние.

Звезда замыкается на меня.

Обрубаю чакру и активирую внутренние ресурсы. Запитываю звезду, круг и артефакты. Наслаждаюсь зрелищем распадающихся иллюзий. Зубастая воронка растворяется в белесой облачности. Горизонт сужается, сквозь небо проступают очертания стен. Солнечный диск вписывается в английское окно и стремительно чернеет.

— Ра-самаатха! — мой голос прокатывается под полупрозрачным сводом вестибюля. — Илла та шамор!

Помещение накрывает ужасающим ревом.

Оккультный круг распространяет заклинание не только на самого демона, но и на весь дом. Спрятаться негде — мешают предметы, разложенные по углам особняка. И череп на ступеньках. Гейст дергается, мечется в перекрытиях, пробует уцепиться за чердак или подвал. Вот только объект отвергает духа. Этот процесс уже не остановить.

Изгонять гейстов-домушников сложно.

Повторяю вторую часть заклинания:

— Илла та шамор!

Последние клочья морока уносятся прочь. Меня вновь окружает вестибюль, скудно освещенный висящими под потолком шарами.

За окном — непроглядный мрак.

— Илла та шамор!

Старый дом содрогается, осыпает меня штукатуркой…

…и затихает.

Этажи погружаются в звенящую тишину.

Оккультный круг и звезда перестают светиться. Гаснет щит, послуживший надежной преградой на пути морока. Запускаю «скан» — еще одну вспомогательную технику, позволяющую уловить присутствие жителя Бездны.

Чисто.

Для верности я сканирую все помещения дважды, заглядываю на чердак и в подвал. Присутствие демона не обнаружено. Возмущения праны не зафиксированы.

Открываю чакру.

Нет утечек.

Теперь можно снять щит и позвонить Сандре. На операцию я потратил меньше часа, так что сохраняются неплохие шансы на быстрое возвращение домой и крепкий сон после сделанных уроков. Глубинный ботаник доволен.

— Да? — слышится в трубке голос Тимановской.

— Я справился. Дом в Метрогородке.

— Секунду, — вербовщица сверяется с какими-то данными. — Вижу. Ты сейчас на объекте?

— Ага, — задумчиво топаю в сторону окна. — Приедешь?

— Лучше. Пробью портал прямо к тебе.

— Добро.

Звонок прерывается.

Сандра Тимановская, как мне удалось выяснить, эмигрировала в Неом из какого-то американского штата. США давно распались, отдельные государства продолжали называться «штатами» по инерции. То есть, вербовщица выглядит как афро, но в ней есть испанская и даже индейская кровь. Так она всем говорит.

Мы познакомились в поезде монорельса, на одном из перегонов Прибрежной Ветки. Тогда я имел смутное представление об ордене. Контракт еще не подписал, куратора не заполучил. Сандра обладала неоспоримым талантом защищать любые квартиры и дома от проникновения демонов. Даже мое скромное жилище в общаге лицея пропитано ее магией. Вот и пашет Тимановская на два фронта. Вербует новичков, если таковые объявляются в Неоме. И накладывает обережные печати там, где требуется.

Тихие шаги отвлекли меня от размышлений.

Сандра спускается по лестнице, ведущей на второй этаж. Даже в неровном свете огненных шаров госпожа Тимановская выглядит шикарно. Неизменная копна афрокосичек, перехваченная цветастой банданой. Черные карго, трекинговые ботинки на шнуровке, белая толстовка.

— Как оно? — спрашивает Сандра.

— Бывало и хуже.

— Ну, давай проверим твоего гейста, — девушка извлекла тестер — гаджет, который я уже знаю по предыдущим визитам вербовщицы. Из основного корпуса выдвинулись ультратонкие дисплеи, вокруг распространилось призрачное сияние. Аура перекинулась на ладонь, а затем на кисть темного ангела. — Пока норм.

Гаджет был оснажен миниатюрным держателем.

Напоминает селфи-палку.

Сандра прогулялась по вестибюлю, дав мне возможность полюбоваться своей роскошной задницей. По экранам дисплеев разбегались цветные круги и пунктирные линии. В координатной сетке, расчертившей экранное пространство, просматривались очертания лестницы, арки и входной двери.

— Жди здесь, — бросила через плечо вербовщица.

Я не ответил.

Сандра поднялась на второй этаж. Пока афро выполняла свою работу, я позвонил сестре. Узнал, что всё в порядке, попросил не высовываться без надобности из номера и положил трубку.

За окном выл штормовой ветер.

Непогода надвигалась с моря. Подозреваю, в ближайшие несколько дней столицу затопит дождями. Хорошее начало учебного года. А ведь осень еще не вступила в законные права…

Старый дом наполнился шепотом — Тимановская начитывала свои заклинания. Мне еще расти и расти до такого уровня. Щиты Сандры против демонов даже Тобенгауз называет непробиваемыми. Говорят, бабка вербовщицы практиковала вуду и прокачалась до дхьяны в классе проклинателей. Я об этой магии вообще не имею представления, но Сандре что-то передалось по наследству.

Шепот усилился, заполнил особняк от чердака до холла, сполз в подвал, промчался по дымовым трубам. Меня пробрало до костей холодом — от окна пахнуло ледяным сквозняком. Полумрак зарябил, реальность подернулась помехами. Я не вижу саму волшебницу, но знаю, что зрачки Сандры почернели, а ее тело окуталось фиолетовой аурой.

Ритуал достиг своего апогея.

А затем наступила тишина.

Я перевел дух и полез в сетчатый кармашек за термосом. В последнее время беру в рейды имбирный чай — снимает усталость и держит в тонусе.

— Что это? — Сандра быстро преодолевает десяток метров, разделяющих центр холла и подножие лестницы. — Кофе?

— Имбирный чай.

— Можно?

Протягиваю термос вербовщице.

Сандра, насколько мне известно, оккультист. Это ранг моего учителя. Девушка может неплохо зарабатывать в аномалиях и сопредельных им городах, но вместо этого шарит по Неому в поисках юных дарований. И накладывает печати, через оторые духам Бездны не суждено переступить. Боится? Или ограничивается малым, не желая достичь подлинных вершин?

Тимановская наливает в колпачок немного чая.

Пробует на вкус.

— Сам готовил?

— Больше некому.

И это правда.

Полина еще пребывает на уровне чайных пакетиков.

— Годнота, — Сандра зажмуривается от удовольствия. — Ты сейчас занят?

— Ну… — я на секунду опешил от такого поворота. — Домой хотел попасть. А до портала еще целую остановку на трамвае пилить.

— Я тебе пробью портал откуда угодно.

— Ты меня на свидание приглашаешь?

— У меня был трудный день, Илья. Просто хочу посидеть в кафешке, расслабиться. А ты мне составишь компанию. Если не против, конечно.

Некогда самым престижным округом столицы считался Западный. Московская знать селилась в Филёвском парке, Очаково-Матвеевском, в Солнцево, Внуково и Крылатском. Раменка стала Меккой для представителей голубой крови — родовые усадьбы продавались там за баснословные деньги. А потом случились Призыватели. Респектабельная красота канула в пучину. От былого величия остались руины, покрытые ракушечником и водорослями. Холмы стали островами. Кунцевскую бухту и Переделкинский залив облюбовали дайверы — они регулярно извлекают из затопленных родовых гнезд редкие сокровища, которые распродаются на аукционах по всему миру.

Чего уж там, бутылка коллекционного вина из имения Волконских может уйти с молотка за сто тысяч рублей. Просто потому, что таких бутылок на Земле сохранилось не больше пяти. Периодически в глобале всплывают новости об очередных находках — бриллиантовых диадемах, кольцах, магических тубусах Фаберже, механических головоломках и скульптурах итальянских мастеров.

Я это к чему?

Поздней осенью и с наступлением зимы архипелаги пустеют. Море штормит, пляжи накрывает черными валами, улицы утопают в дождях. В сентябре всё не так печально. Даже «Ладья Харона» не изменяет своим привычкам и регулярно отчаливает с Нарышкинской пристани.

«Ладья Харона» — это паром, курсирующий в прибрежных водах вдоль Проспекта Вернадского. Фирменная достопримечательность Неома. Проспект берет свое начало в Хамовниках, тянется на юго-запад и плавно ныряет под воду. В районе набережной отдельные здания модернизированы — поставлены на сваи, окружены дамбами и насыпями, защищены волнорезами. Дальше начинается подлинная Атлантида. Пологий спуск, малая глубина. Занесенное илом шоссе. Жилые и нежилые высотки, ржавые фонарные столбы, затонувшие заправки, автомобильные остовы… Много чего.

Паром — это судно на воздушной подушке с маг-капитаном. Наполовину летучий корабль. Летом на палубах не протолкнуться из-за туристов, но с приходом осени ситуация иная. Отдельные эстеты ужинают в корабельном ресторанчике, кто-то проводит корпоративы.

Сандра, как выяснилось, здесь живет.

Я поначалу не поверил. Молодая девушка, недавно двадцать исполнилось. Перспективный демонолог. И тут — аренда каюты на длительный срок.

— Зачем? — спросил я, когда мы заняли столик в переделанном кубрике. — Любишь море?

— Долгая история, — хмыкнула вербовщица.

Основной упор в ресторане, как и следовало ожидать, делался на морепродукты. Гриль, салаты, всяческие нарезки. Хватало гарниров и мясных блюд, даже хлеб выпекался в электропечи. Я ограничился кофе и парочкой горячих бутербродов. Есть не хотелось, пьянствовать — тоже. Да я бы и не смог, учитывая мой юный возраст.

— Расскажи, — попросил я.

— Тебя моя фамилия никак не смущает?

— Есть немного, — признался я. — Ты же из Америки приехала.

— Да, но почему в Неом? — девушка набросилась на креветок в кляре, затем потянулась к бокалу вина. — Всё просто, тут жил мой отец. Бывший моряк, они познакомились с мамой на Кубе.

— Так ты кубинка?

— Она самая. Папочка о моем существовании даже не догадывался. Завис в порту на несколько дней, а потом ушел в рейс. Появилась я. Не знаю, как они с мамой повторно сошлись, но мы получили приглашение в Московию. Восстановление семьи, временный вид на жительство.

— Не вижу связи с паромом.

— Точно не хочешь выпить?

— Мне пятнадцать.

— Я угощаю. Никто же не видит.

Тут не поспоришь.

Ресторан пустой, даже официантов не видно. Курят где-то на палубе. Или таскают еду с камбуза.

— Ладно, — я уже смирился с мыслью, что забью на домашку болт.

Тимановская поднялась со стула и принесла еще один бокал с соседнего столика.

Белое вино оказалось приличным на вкус.

Впрочем, я не разбираюсь в винах.

— Бабуля предсказала, что я никогда не выйду замуж, если буду жить долго в одной квартире. А предсказания бабушки всегда сбывались.

Я сделал второй глоток.

— Ну, и меняла бы квартиры каждую неделю. Что мешает?

— Папа в шутку предложил пожить на корабле. Я согласилась. Да и демонам труднее отслеживать мага, находящегося в движении.

Выпили.

— А почему у тебя день тяжелый? — решил я сменить тему. — Что случилось?

— День как день. Шесть вызовов, одна вербовка. Пока предварительная, но скоро подпишем контракт. Просто… неделя кончается, а у меня ужасное настроение. Даже поговорить не с кем.

— Вступай в мой клуб, сестра.

— Клуб? — не дорубила девушка.

— Клуб Ненавистников Четверга.

— Хм… А, у тебя ж первый учебный день сегодня? Трифонович что-то говорил… треш какой-то…

Быстро ползут слухи.

— К тебе начали цепляться, — догадалась Сандра, сделав еще один глоток из своего бокала. — Аристо. Ты же простолюдин, насколько я понимаю.

— А ты?

— И я. Не думаю, что это должно удивлять. На Кубе вообще нет аристократии. Способности передаются по наследству — это да. Без гербов и социального расслоения.

— И как вы этого добились?

— Ну… у нас революция была в сороковом году. Тогда Штаты еще не успели окончательно развалиться. Анхель Кастро поднял восстание одаренных, отбился от карательного десанта и выдвинул ультиматум. Либо от нас отвязываются, либо революционные маги воды обрушивают цунами на Восточное побережье.

— А они могли? — восхитился я.

— Нет, — улыбнулась Сандра. — Кастро блефовал. Но тогда об одаренности было известно не так уж много. С европейского континента доходили противоречивые слухи, многие из которых не подтвердились. Так что… в Вашингтоне решили не рисковать. Кроме того, у них была серьезная заруба с Техасом и Мексикой. Да еще сепаратисты на Аляске поднялись.

Да, Аляска.

В этом мире Россия продала Аляску американцам за жалкие гроши — это считалось хорошей сделкой. Когда же Штаты утонули в Великой депрессии и не смогли из нее выкарабкаться, жители Аляски оказались на грани вымирания. Сейчас эта территория считается автономным образованием. Вот только на землях Аляски ходит евроссийский рубль, а тамошнее правительство форсирует переговоры по вступлению в ЕМ.

— В общем, мы стали независимыми, отказались от неравенства по праву Дара и выстроили некое подобие демократической республики.

— Как вам это удалось?

— Анхель Кастро — один из сильнейших самадхи на планете. Исторический факт. Когда он умер, власть перешла по наследству Раулю. Сейчас всем заправляет внук Анхеля — Руис. У них вся семейка — потомственные предсказатели и мастера наложения проклятий. Редкая магия, но соседи опасаются.

— А почему вы переехали в Московию? Тут холодно…

— У нас нищий остров, Илья. Вся торговля рухнула еще в «пятидесятых». Производства нет. Зарабатываем туризмом, сигарами и ромом. А еще у нас целители хорошие. Так что у тебя с первым школьным днем?

— Драки, убийства.

— Вот как? Дуэль?

— Меня вызвал сын бретера. Я отрезал ему голову на арене. Теперь его родители хотят моей смерти. Ну, я так думаю. И вообще… не нравлюсь я лицейской школоте.

— И что будешь делать?

— Учиться дальше.

Вино слегка дало мне в голову. Я начал посматривать на Сандру с нескрываемым интересом. У нас в Легурии не было чернокожих женщин. Смуглые — да, сколько угодно. Особенно в Валдорре. А чернокожих не было. И у меня в последнее время начали проскакивать фантазии о сексе с этой красоткой.

Перед заброской на паром мы сдали отчеты руководству, сообщили муниципалитету Метрогородка об успешном рейде и с чистой совестью решили расслабиться. Сейчас я смотрю в квадратный иллюминатор, за которым протянулась цепочка береговых огней. Мы отошли от суши на приличное расстояние. Паром окружает непроглядный мрак, за переборками гудит ветер, но качка почти не ощущается благодаря магии. Капитан поднял «Ладью Харона» над уровнем моря, и лишь отдельные валы царапали дно.

— Ты мне нравишься, Илья, — выдала Тимановская, загадочно улыбаясь. — Всего пятнадцать… но это не чувствуется. Иногда мне кажется, что в теле подростка — взрослый мужчина.

— Это вино, — хмыкнул я.

— Может быть. Идем ко мне?

Девушка подозвала официанта, попросила доставить к нам в каюту еще пару бутылок вина и какой-нибудь еды. Я расплатился за обоих с телефона. Мы покинули ресторан, спустились по трапу на среднюю палубу и двинулись в сторону кормы. Тимановская опьянела и начала вешаться мне на шею. Чем дольше мы шли, тем крепче становилось возбуждение. Я ощущал упругую грудь девушки, прижимавшуюся к моему плечу, горячее дыхание на щеке и понимал, что ночь будет жаркой.

— Я тебе не кажусь извращенкой? — промурлыкала Тимановская, когда мы остановились перед дверью ее каюты.

— А что не так?

— Ну… я же старше.

— Всё нормально.

— Помоги найти ключ. В кармане.

Сандра положила мою ладонь себе на бедро. И тут же обвила мою шею руками. Я поцеловал свою темнокожую мечту в пухлые губы, наши языки встретились. Рывок — и я прислоняю вербовщицу к двери. Из груди волшебницы вырвался сладострастный стон. Мы прижались друг к другу, и я понял, что рука Тимановской расстегивает мне ширинку.

— Давай прямо здесь, — шепчет девушка.

Возразить я не успел.

Сандра опустилась на колени.