Школьный уборщик

7

Днем ТУБ помогал поливать цветы в оранжерее. Космика выполняла домашнее задание — читала французскую детскую классику. К ней пришел Квазик. Он хотел позвать ее к себе домой и показать свою автощетку в действии.

Но Космика отказалась.

— Подумаешь, автощетка у него. А у нас есть ТУБ.

— Какой ТУБ? — слегка опешил Квазик. — Настоящий?

— Самый правдишный. ТУБ!.. Подойди сюда, пожалуйста. Познакомься. Это — Квазик.

Квазик отступил на шаг и заложил руки в карманы штанов.

— Ты почему не хочешь подать ему руку?

— Еще чего. Разве ты здороваешься с автомойщиком?

— У автомойщика рук нет. А у ТУБа есть. И он умный. Он все понимает, только мало говорит. ТУБ, ты на него не обижайся, он всегда такой грубиян.

Он даже девочкам грубит.

Квазик самолюбиво вспыхнул.

— Чего ты с ним объясняешься. Ничего он у тебя не поймет. Он же машина, самая обыкновенная. Я их у отца столько видел. И не таких хромоногих развалюх.

— …ногу повредил… — хотел объяснить ТУБ, но Квазик перебил его, и он замолчал.

— Что у нас будет делать этот комод?

— А что такое комод? — спросила Космика.

Но Квазик не знал, он слышал это слово от матери. По ее интонациям он догадался, что это что-то презрительное.

— Наверно, что-нибудь плохое, — заключила Космика. — Разве ты хорошее скажешь.

— Что ему у нас нужно? — продолжал Квазик.

— А он будет преподавать космотехнику, — заявила Космика.

— Ну? — недоверчиво удивился Квазик.

— Конечно. Вот он на уроке тебя спросит: «Квазик, скажи мне… — Космика задумалась на секунду, — сколько времени нужно „Селене“, чтобы долететь до Марса?»

— «Селена» на Марс не летает.

— А если полетит.

Конечно, Квазик этого не знал.

— «Садись, Квазик, очень плохо. Это нужно знать».

— А он знает?

— Сколько, ТУБ?

— Одна тысяча восемьсот сорок часов…

— Понял?

— Ну и что? — не сдавался Квазик. — У него же программа. Это как в справочнике, все уже записано. А не по программе, так он механический дурак дураком.

— Вот что! — сказала Космика. — Воображала ты. Воображала и грубиян.

Ты думаешь, что ты сам по себе стал такой умный? Тебя тоже программировали. Тебя вон сколько лет программировали, а ты все БДД.

— Это что за БДД?

— Биологический дурак дураком!

И они поссорились.

Во второй половине дня собралась очередная секция ЮК, и Алешкин представил детям ТУБа.

Они не очень удивились. И мало кто из них принял его с такой симпатией, как Космика. Алешкин подумал, что он плохо понимает нынешних школьников. Дети механизированного века, чей быт до предела насыщен всевозможными автоматами и кибернетическими игрушками, они уже привыкли ко всему и ТУБа приняли как очередное произведение автоматики. А сложность устройства квазимозга еще не воспринималась ими и поэтому не вызывала удивления.

Но специальным знаниям ТУБа они отдавали должное — в космотехнике он разбирался.

Слава Квазика среди членов секции стала меркнуть.

Особенно после того, как Плеяда Сафронова — мать ее работала штурманом на «Селене» — принесла в школу автовизир для определения курса корабля в Малом Космосе. Это был не очень сложный по тем временам навигационный инструмент, но Квазик, пытаясь объяснить, как им пользуются, безнадежно запутался.

Тогда Космика пригласила ТУБа.

Конечно, ТУБ знал автовизир, еще бы!

Он даже помог определить, под каким углом им нужно развернуться в стратосфере, поднимаясь с площадки школы, чтобы попасть на Посадочную станцию Космодрома. Этого Квазик сделать уже совсем не мог.

Космика торжествовала.

— БДД! — сказала она Квазику и показала ему язык.

Вот после этого случая Квазик и решил принести в школу ракету.

Это была большая, почти метровая ракета, он сделал ее по описанию в том же «Юном Технике». Только там она была легче в два раза, он увеличил ее размеры, для большего впечатления. Формулы изменения мощности двигателей при изменении размеров ракеты он, конечно, еще не знал.

Школьную площадку запрещалось использовать как полигон для запуска ракет.

Квазик принес ракету конспиративно.

Он решил восстановить свою пошатнувшуюся репутацию.

Члены секции были оповещены заранее и собрались за баскетбольной площадкой. Было учтено, что Алешкин в эти часы не бывает в школе, а Евгения Всеволодовна занималась в оранжерее и тоже не могла им помешать.

Космика пришла.

Запуск ракеты — это интересно! Такого ТУБ сделать бы не сумел.

Квазик это обстоятельство учел.

Он установил ракету на песчаной горке, привернул провода к пускателю.

Солидно заметил Космике:

— Отойди подальше. А то еще под стартовую струю попадешь.

Ребята спрятались за решетчатую баскетбольную стойку. И Квазик, положив палец на кнопку коробочки пускателя, начал отсчет:

— Десять… девять… восемь… Плеяда, стань за стойку… восемь, семь…

На площадке появился ТУБ.

Ничего не говоря, он прошел мимо ребят, мимо замолчавшего от неожиданности Квазика и выдернул из ракетки провода.

— Ты… Ты что? — опешил Квазик.

— …ракета… опасно… люди… — сказал ТУБ.

— Чего ты еще городишь!

— …горожу… не понял… опасно… — повторил ТУБ.

Квазик опять присоединил провода.

— Отойди!

ТУБ отступил на шаг.

— Семь… шесть… — продолжал Квазик.

Тогда ТУБ протянул руку и выдернул у Квазика пускатель.

— …нельзя… — хрипнул он.

Квазик пытался вырвать пускатель из пальцев ТУБа, но с таким же успехом он мог бы остановить ковш экскаватора. Тогда он разозлился окончательно.

— Идиот метапластиковый! Отдай сию минуту!

Это был приказ. ТУБ вернул ему пускатель.

— Пошел вон отсюда!

И Квазик пнул ТУБа носком ботинка.

— Не смей! — закричала Космика. — У него эта нога больная, а ты его пинаешь…

То ли Квазик сам нечаянно нажал кнопку пускателя, то ли от дерганий и тряски замкнулись контакты — из ракеты с шумом вырвался дымный сноп пламени. Она подскочила и тут же завалилась набок. Но двигатели ее продолжали работать, и эта почти метровая сигара змеей заметалась по двору, ревя и разбрасывая искры и клубы дыма.

Ребята не знали, куда бежать, ракета металась так стремительно. Они спрятались за решетчатую ферму. Двор мгновенно наполнился дымом и чадом.

Из оранжереи выскочила Евгения Всеволодовна. Она ничего не могла понять и ничего не могла разглядеть.

Первый бросок ТУБа не достиг цели, поврежденная нога замедляла его движения, и ракета промчалась мимо, обдав его искрами и жаром пламени. Но что ему пламя какой-то игрушечной ракеты! Вот только для детей, прижавшихся у баскетбольной фермы, это пламя могло оказаться смертельным.

Ракета пошла прямо на ТУБа, он бросился на нее плашмя, прижал ее к земле, ухватившись рукой за стабилизатор.

И тут она взорвалась.

— ТУБ! — отчаянно закричала Космика.

Все заволокло пылью, дымом, хлопьями копоти.

Евгения Всеволодовна ощупью пробралась к ферме. Никто из ребят не был обожжен, только лица и одежда были покрыты пятнами копоти.

— ТУБ… — плача твердила Космика. Дым осел, и тут все увидели массивную фигуру ТУБа. Он уже стоял, держа в руках стабилизатор — все, что осталось от разорвавшейся ракеты. Что мог сделать его броне такой взрыв!

Побледневший Квазик стирал с лица жирные хлопья сажи.

Подойдя к нему, ТУБ протянул обломок стабилизатора.

— …двигатели… слабые… — сказал он.

Ребята восторженно смотрели на ТУБа во все глаза. И только Квазик молча повернулся к нему спиной.