Шляпс!

6

Пятый «Д» раскланивался под аплодисменты зала.

Анна Степановна дала знак охраннику приготовиться. Всю вторую половину пьесы Михаил стоял у сцены и прокручивал в голове возможные варианты исхода его схватки с психом, игравшим Карабаса. Последний раз Михаил утихомиривал буяна, когда в прошлом году ему пришлось разнимать драку третьеклассников. Карабас был на вид куда сильнее третьеклассника. А значит, и его укус мог быть куда больнее.

И почему Анна Степановна выбрала его, а не второго охранника, дежурившего у другого входа в школу? Можно подумать, у Михаила без этого мало стресса на работе!

Когда Анна Степановна кивнула, Михаил напрягся. Однако тут к сцене подбежали родители и начали фотографировать своих чад.

Остальные зрители потянулись к выходу. Анна Степановна, извинившись, попросила РОНОшников подождать у нее в кабинете и присоединилась к Михаилу.

— Силу применять в крайнем случае, — предупредила директриса.

— В смысле — он нужен нам живым? — отчего-то вырвалось у Михаила.

— Не драматизируйте!

— Да, не драматизируйте! Но я тоже нужен мне живым!

— Я больше беспокоюсь не о вас, а о Викторе Геннадьевиче. Он куда-то пропал.

— Вот для таких случаев у школьных охранников и должно быть оружие.

— Ну, ну. Ваши мышцы — ваше оружие.

Слова директрисы польстили, но не упокоили.

— Ладно. Какой у нас план? — спросил Михаил.

— Сначала избавимся от родителей. А там уже по обстоятельствам. Господи! Чем же он запугал детей? Или он им что-то наврал? Почему они сейчас не кидаются к родителям и не просят их увести от этого чудовища?

Директриса поднялась на сцену. Михаил печально вздохнул и пошел за ней.

Никто из актеров не обратил внимания на Анну Степановну. Пятый «Д» был занят позированием перед родительскими камерами. Анна Степановна заглянула за декорацию и вздрогнула. На полу лежало тело. Голова его была накрыта какой-то рыжей тряпкой.

«Бедный Виктор Геннадьевич», — подумала директриса. Она обернулась и глазами показала Михаилу, чтобы он тоже заглянул за декорацию.

Увидев тело, охранник перекрестился.

Тело шевельнуло ногой.

— Жив, — с облегчением сказала Анна Степановна.

— А вдруг это судороги? — прошептал Михаил.

— Успокойтесь…

Директриса решительно вышла в центр сцены.

— Уважаемые родители! — сказала она. — Спасибо, что пришли на наш спектакль. Забирайте своих детей и идите в класс. Там вас ждет продолжение праздника. А вы… ммм… Виктор Геннадьевич, останьтесь тут на минутку. Одно маленькое дело.

Карабас кивнул и занялся осмотром дерева, которое сегодня подвело и едва не погребло его под собой. По задумке, Буратино должен был стоять на стремянке, высунувшись по пояс из-за декорации, нависая над веткой дерева, словно сидел на ней. А само дерево придерживал специально обученный этому делу Рома Пехов, сидевший за ним на корточках. Для этого с обратной стороны к доске были прикручены две дверные ручки, за которые и следовало держать ствол.

Обе ручки выпали в самый неподходящий момент, когда Виктор Геннадьевич только-только собирался наматывать на ствол бороду. Дерево упало, явив зрителям прятавшегося за ним Рому. Виктору Геннадьевичу пришлось сделать вид, что так все и задумывалось, и упасть рядом, словно Карабаса стукнуло рухнувшим стволом.

Исход родителей все не кончался и не кончался. Особенно раздражал Михаила чей-то лысый папа, неторопливо разбиравший свою камеру с треногой прямо перед сценой. А когда он наконец закончил возиться с аппаратурой, то уселся и стал чего-то ждать. Тем не менее других взрослых свидетелей в зале уже не было.

Михаил посмотрел на Анну Степановну, которая с застывшей улыбкой стояла на том же месте. Вокруг все еще мельтешили несколько детей, похоже, не собиравшихся никуда уходить.

Виктор Геннадьевич поднял дерево, чтобы прислонить его к декорации. «Еще послужит», — решил он.

Увидев, что Карабас повернулся к нему спиной и обе его руки заняты, Михаил не смог больше переносить нервного напряжения и бросился в атаку.

— Сзади! — крикнул Семен Семенович, из-за чего обернулись и Виктор Геннадьевич, и Михаил.

Оставшись без поддержки, дерево шлепнуло Михаила по голове, и оба они грохнулись на сцену.

Анна Степановна, пропустившая молниеносную череду событий за своей спиной, сделала совершенно не те выводы.

Она перевела взгляд с Виктора Геннадьевича на поверженного Михаила и крикнула:

— Дети! Бегите!

Соня, Костик, Инна, Денис и братья Ерохины недоуменно переглянулись.

Виктор Геннадьевич же кинулся к охраннику, чтобы помочь ему встать. Тот в ужасе начал отползать.

Анна Степановна обернулась к Семену Семеновичу:

— Помогите его задержать!

— Да чего его задерживать? Его уже дерево задержало. Хе-хе, — сказал Семен Семенович, но все-таки поднялся с места.

Охранник дополз до края сцены и с испугом смотрел на приближающегося Виктора Геннадьевича.

— Стойте! Уймитесь! — Анна Степановна смело шагнула навстречу Виктору Геннадьевичу.

Он остановился.

— Анна Степановна! Я же не специально!

Директрисе показалось, что Карабас сказал это голосом Виктора Геннадьевича. Потом ей показалось это снова.

— Он сам бросился под дерево! — продолжал оправдываться Карабас.

Из-за декорации выглянул папа.

— Здрасьте, — тихонько кивнул он Анне Степановне.

Анна Степановна крепко зажмурилась, но, когда открыла глаза, папа не исчез. Зато у Карабаса исчезла борода. Без нее он еще больше стал походить на Виктора Геннадьевича.

— Мне надо присесть, — сказала Анна Степановна.

Инна подтащила бабушке стул.

— Хотите попробовать белого кваса? — спросил у директрисы Семен Семенович, когда она уселась. — Очень освежает.

Анна Степановна сжала виски пальцами.

— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? Карабаса же играл… вон тот… — она кивнула на папу.

Папа смущенно поклонился и ойкнул. Спина еще не совсем отошла.

— Видите ли, Анна Степановна, из-за обстоятельств непреодолимой силы я не смог вовремя… В общем, я застрял на даче, и нашему Алексею Леонидовичу пришлось за меня отдуваться половину спектакля.

— Видимо, я ваше появление пропустила, когда выходила…

— В общем, спасибо Алексею Леонидовичу. Он всех нас спас! Спектакль состоялся только благодаря ему!

— Много чего состоялось благодаря ему… — сказала Анна Степановна. — Вот уж не думала, что буду рада выйти на пенсию.

— Ну что вы! Вам еще рано! — заверил директрису Виктор Геннадьевич.

— Нет, нет. Все решено.

— Баб! Значит, теперь у нас Виктор Геннадьевич будет директором! — проговорилась Инна.

— Почему? — удивился Виктор Геннадьевич.

— Почему? — удивилась Анна Степановна.

— Ну ты же говорила, что на твое место нужно кого-то молодого. И сказала, что в день спектакля все решится. Разве ты не хотела убедиться, что раз со спектаклем Виктор Геннадьевич справится, то и со школой сможет?

— Виктор Геннадьевич и раньше справлялся со спектаклями. Зачем бы мне такую проверку ему устраивать? И сегодня, к слову, спектакль не сказать, что прошел на пять.

— Но ты все равно уходишь на пенсию?

— Да, Инночка, да.

Инна обрадовалась, но сказала:

— Жаль…

— Ничего. Тетя Женя будет хорошим директором.

— Тетя Женя?

— Да, Инна, твоя родная тетя Женя. Евгения Павловна, — пояснила Виктору Геннадьевичу директриса. — Вы, кажется, ее знаете.

— Да, — кивнул Виктор Геннадьевич, — самый адекватный человек во всем РОНО.

На словах «адекватный человек» Анна Степановна глянула на папу.

— И все-таки, — сказала она, — мне ваш выбор, Виктор Геннадьевич, кажется странным.

— Да не прикасался я к вашему компьютеру! И сырок я не ел! — всплеснул руками папа.

— А кто тогда?! Только не говорите, что это была во…

— …рона! Ворона! Вороооооо! Ааааа!

Этот истошный крик принадлежал вбежавшему в актовый зал завхозу. Он быстро произвел рекогносцировку местности и шмыгнул за штору. Через миг в распахнутую дверь влетела ворона. Она пронеслась над рядами и уселась на самый верх декорации.

Завхоз выглянул из-за шторы. Поняв, что ему удалось провести птицу, он выскочил из укрытия и выбежал из зала, захлопнув за собой дверь.

— Ну допустим, — прервала общее молчание Анна Степановна. — Но я же видела у вас мой кулон.

— Я нашел его в гнезде. Собирался передать Виктору Геннадьевичу, — папа полез за пазуху и вытащил кулон. — Вот.

— Жаль, я камеру выключил, — сказал Семен Семенович. — Самое интересное у вас оказалось в конце.

На празднике в классе папа скромно сидел в углу и отказывался от угощений.

— Пап, хочешь манго? — спросила Соня.

— Не, не, ешьте сами. У нас и так дома есть манго… Приду да съем.

— Пап, но…

— Хотя, знаешь, давай! Мне кажется, я сегодня заслужил съесть за день два манго!