Холодный день.
Сижу один
в иркутском парке,
ассасин –
да-да, накинут капюшон.
Я голубем заворожён.
На шее – радуги кусок
у птицы серой. Смыть не смог
ни дождь, ни утренний туман.
Как надоел анжамбеман!
Разорванностью этих строк
я утверждаю: мир жесток.
Вдруг небосвод синее стал,
ангарский хиус потянул.
Мне захотелось за Байкал,
в родной аул.
Влеком
Хилком,
иду туда,
где поезда.
Иду. Навстречу – лица, лица…
Аж хочется остановиться
да заявить кому-то: «Ты –
нелепый сгусток пустоты!
Шагаешь, будто индивидуум!
Ты мною выдуман!
А я тобою». Вот в Хилке –
я личность, здесь – прозрачней сгустка.
Всё, вырываюсь из Иркутска
навечно, налегке.
Бац – ложка в кружке дребезжит,
вразрез с окном тайга бежит,
кричат детишки, плачут.
«Улисс» повторно начат.
Я скоро буду дома.
Знакомо?