Шпион

НА ДАЛЕКОЙ СЛУЖБЕ

Десять лет спустя.

Северное море вблизи немецкого побережья

Туман ослеплял немецких солдат, охотившихся за американским шпионом.

Наползая из Фрисландских болот в утренний воздух, туман собирался поддеревьями и покрывал плоскую землю. Предполагалось, что он продержится до середины утра, пока солнце не прогонит его. Но из-за свежего ветра с Северного моря туман начал рассеиваться раньше. Исаак Белл видел, вот приходит день, открывая поля, пересеченные канавами, деревья вдоль изгородей, а далекие лодочные сараи у канала. Лодка сейчас очень пригодилась бы.

На сарае висело объявление: «Разыскивается». На нем Белл видел собственное лицо.

Нужно отдать должное военной разведке кайзера. Через три дня после того как он сошел на берег, немецкая армия расклеила его изображение на каждом дереве и амбаре между Берлином и побережьем. Награда в тысячу марок, пять с половиной тысяч долларов — целое состояние по обе стороны Атлантики. Мрачный беглец, изображенный на «Steckbrief», в целом походил на него. Хотя у них не было его фотографии, только рассказ часового с верфи подводных лодок в Вильгельмсхафене, художник передал решительный подбородок и губы и облик физически крепкого человека, сплошная мускулатура. К счастью, под описание «светлые волосы и усы, голубые глаза» подходит большинство мужчин в Саксонии. Но все же таких высоких немного.

Теперь, когда Соединенные Штаты ввязались в мировую войну против Германии, если его поймают — в рваном мундире и с костылем, который помогает ему изображать раненого ветерана, — его расстреляют как шпиона. Не может он ожидать снисхождения и за карту гавани и чертеж новой подводной лодки, гораздо более мощной, чем старый «Холланд», и тяжеловооруженной; эти немецкие подводные лодки неожиданно начали выигрывать войну. Чертеж бесполезен, если он не доставит его Шестой Американской эскадре, идущей где-то у берега.

Канал узкий, тростник по обеим его сторонам защищает берега от волн и удерживает туман. Белл две мили греб до Вильхельмсхафена, бросил лодку, чтобы избежать караулов на периметре верфи, и украл новую. Туман в каком-то смысле помогал ему, рассеиваясь, потом снова сгущаясь от облаков угольного дыма из труб сотен боевых кораблей.

Прилив низкий. Вход в гавань мелкий, и Вильхельмсхафен забит трубами и мачтами крейсеров, броненосцев и дредноутов, ждущих подъема воды. Но торпедный катер может выйти, а это означает, что для бегства отсюда корабль Белла должен быть достаточно небольшим, чтобы он управлял им сам, и очень быстрым, что исключает буксиры, лихтеры, катера и рыбачьи лодки.

С началом войны отделение агентства в Берлине ушло в подполье; оно и предоставило Беллу захваченный пятидесятифутовый катер MAC[42] итальянского производства. Белл видел его на пути к цели, и он по-прежнему стоит на месте в тени дредноута.

Он молился, чтобы туман спустился, и получил такой быстрый ответ на свою молитву, что едва успел заметить по компасу направление на MAC, как все корабли в гавани до самых мачт оказались в густом тумане. Белл греб, то и дело посматривая на лежащий рядом на скамье компас и стараясь оценить силу течения. Но попасть в цель размером пятьдесят футов с расстояния в полмили невозможно, и он впервые понял, на сколько промахнулся, когда ударился о бронированный борт дредноута.

Смутно видневшиеся над головой двенадцатидюймовые орудия показывали, что он возле кормы, и он быстро поплыл рядом с корпусом корабля, пока не нашел MAC. Забрался на борт, убедился, что людей на катере нет, и отвязал все причальные тросы, кроме одного. Потом осмотрел двигатели — два лучших бензиновых мотора, какие только можно ожидать от итальянцев. Уяснил, как пустить их в ход, и наконец отвязал последний трос. На веслах медленно отошел от дредноута и подождал, пока солнце не начнет разгонять туман. В миг, когда он смог видеть и сам стал виден, он включил моторы; каждый из них работал громко, как его старый локомобиль.

Когда он добрался до узкого выхода из гавани, немцы уже сообразили — что-то происходит, хотя не знали, что именно. Смятение и остатки тумана дали Беллу несколько дополнительных драгоценных мгновений, и к тому времени как по нему открыли ружейный огонь, он уже шел со скоростью тридцать узлов. Миновал несколько дозорных катеров и вызвал на себя дополнительный огонь, иногда удивительно меткий. Уйдя на четыре мили за морской буй, он оглянулся. Туман рассеивался, теперь он был чуть гуще дымки, и сквозь него Белл увидел столбы дыма — три или четыре торпедных катера, вооруженные четырехдюймовыми пушками, шли за ним.

Чем дальше он отходил от берега, тем сильнее становилась зыбь, и это замедляло ход лодки. Торпедные катера начали догонять его. С трех миль они открыли огонь, и спасло Белла лишь то, что пятидесятифутовый MAC — небольшая цель. За две мили снаряды начали рваться в опасной близости, и Белл пошел зигзагом, что затрудняло попадание, но одновременно замедлило его продвижение. Вскоре торпедные катера подошли так близко, что можно было разглядеть людей у орудий.

Белл всматривался вперед, стараясь разглядеть дым или высокую мачту.

Снаряд из четырехдюймовой пушки с оглушительным гулом пролетел над его головой и разорвался впереди. Теперь туман окончательно рассеялся. На небе появились голубые полосы. Белл отчетливо видел торпедный катер и еще два за ним. Очередной снаряд пролетел совсем близко. Белл увидел, как он впереди ударился о воду и подскочил, точно брошенный камень.

Небо впереди посинело, и вдруг его разделил пополам высокий столб дыма, словно рассек темный меч. Белл услышал гулкие разрывы пятидюймовых снарядов. Снаряды пролетели над ним. Торпедные катера окружили всплески, и все три катера разошлись в стороны и устремились к берегу.

Теперь Белл видел идущих к нему спасителей. Они шли навстречу друг другу, и их скорости суммировались, поэтому прошло всего несколько минут, прежде чем он узнал знакомую мачту, радиоантенны и четырнадцатидюймовые орудия двадцатисемитысячетонного броненосца флота Соединенных Штатов «Нью-Йорк».

Через несколько минут Белла подняли на главную палубу. Моряки отвели его к мачте. Белл показал карту командиру Шестой эскадры, широко улыбающемуся контр-адмиралу Лоуэллу Фальконеру, который схватил ее изувеченной рукой и принялся рассматривать и тут же отдавать приказы.

Белл сказал:

— Я помогу наводчикам, покажу им ориентиры.

Матрос вдвое моложе его предложил помочь подняться на мачту.

— Спасибо, — сказал Белл, — я уже поднимался на такую.

14-дюймовые орудия «Нью-Йорка», созданные Артуром Ленгнером, стояли на особых поворотных платформах, усовершенствованных последователями Ленгнера. Ствол можно было поднимать под большим углом, что значительно увеличивало дальность стрельбы. По системе управления огнем, разработанной командой Гровера Лейквуда, быстро рассчитали расстояние до базы подводных лодок. Загремели залпы. Разрывные снаряды устремились к далекому берегу.

К этому времени прилив усилился. Немецкие броненосцы выходили из гавани. Они были быстры и оснащены тяжелыми орудиями, но их броня не шла ни в какое сравнение с броней «Нью-Йорка», и поэтому они держались на удалении, пока на горизонте не показались два мощных немецких дредноута. Матросы, окружавшие Белла в корзине на верху мачты, обменивались тревожными взглядами.

Немецкие дредноуты подходили ближе. Американский корабль продолжал обстреливать цель.

Наконец столбы дыма над базой подводных лодок показали, что цель уничтожена. Фальконер отдал приказ, который описал Беллу как «благоразумный отход».

Немецкие корабли открыли огонь с наибольшего расстояния, но снаряды не долетали, и стрельба началась слишком поздно. У «Нью-Йорка» исходные поршневые двигатели были заменены последней моделью турбин Макдональда, и корабль легко ушел от преследования.

Когда американский дредноут входил в гавань Скейп-Флоу на Оркнейских островах в северной Шотландии, адмирал Фальконер пригласил Белла в свою каюту под самым мостиком. Во флоте США алкоголь был запрещен, но Белл прихватил фляжку, и они выпили за победу.

— Это одно из тех приключений, что не попадут в исторические книги, — сказал Фальконер Беллу и со смехом добавил, что английские адмиралы захотят расстрелять Белла за то, что он превзошел их.

— Заверьте их, — ответил Белл, — что служба частных детективов остается частной.

В дверь постучался и зашел с молотком и стальным долотом корабельный плотник. Фальконер указал на табличку, на которой было написано:

— Снимите ее.

— Есть, адмирал!

Плотник высвободил крепления, и Фальконер отпустил его. Оставшись наедине с Беллом, он снял табличку. Под ней в стальной переборке было вырезано

Неделю спустя Исаак Белл вышел из поезда, на котором приехал из Шотландии, и прошел от вокзала Юстон по лондонским улицам, которые выглядели усталыми после долгой-долгой войны.

Уклоняясь от камер журналистов, высокий детектив нырнул в почтовый фургон, запряженный лошадьми. Он задержался, восхищаясь красным лимузином «роллс-ройс» выпуска 1911 года. Лимузин был переделан для работы на угле из-за нехватки нефти, вызванной нападениями на танкеры немецких подводных лодок.

«Роллс-ройс» остановился перед ним.

Пожилой шофер, чересчур старый, чтобы сражаться в окопах, вышел из машины, поздоровался с Исааком Беллом и открыл дверцу пассажирского отделения. Голосом, полным радости и облегчения, к Беллу обратилась красивая светловолосая женщина с фигурой, как песочные часы.

— Как я счастлива, что ты вернулся.

Она похлопала по сиденью рядом с собой.

На ее пальце сверкнуло кольцо с изумрудом, похожим на кошачий глаз.