Глава 7


Сразу после посадки на Центральном аэродроме Москвы к нему подошёл молодцеватый полковник с очень красивым породистым лицом. Он очень походил на актёра Столярова. Полковник огорошил Нефёдова неожиданным предложением: провести учебный бой. Борис уже почти два года не сидел в кабине боевого самолёта, однако согласился, не раздумывая. Такая работа была по нему! К тому же раз сами предлагают, – зачем отказываться? Борис не задавался вопросом: что за надобность такая у полковника – вытаскивать его чёрт‑те откуда и доверять дорогостоящую боевую машину?

Ясно было одно: затевается нешуточная показуха. Видимо, где‑то наверху вспомнили о редком пилотажном мастерстве затерявшегося воздушного хулигана и решили ради какого‑то особого случая временно извлечь его из небытия.

«Ну что жь, народ жаждет зрелищ? Их есть у меня!» – с разбойничьим азартом размышлял отставник, подходя к указанному ему видавшему виды истребителю Як‑9. Слушая инструктаж полковника, Борис ощупывал профессиональным взглядом доставшийся ему самолёт.

Когда полковник ненадолго отошёл переговорить с каким‑то знакомым, Нефёдов неспешно обошёл машину, ласково провёл рукой по капоту, спросил у подошедшего механика:

– Как аппарат, шурует?

– Ничего, не жаловались, – со скептическим прищуром взглянув на чужака, буркнул механик. – Только не всякому ездоку резвая лошадка счастье приносит.

– Что ж так? – весело поинтересовался Нефёдов, сдвигая кепарь на затылок. – Аль наше дело не гусарское?

В это время вернулся полковник и огорошил Нефёдова неожиданным сообщением. Оказалось, против него должна сражаться аж целая четвёрка новейших Ла‑11. Перевес противника в качестве техники и количестве был подавляющим. Бывшему штрафнику явно отводилась роль фокстерьера, которого запускают в полный крыс амбар. Или же кролика, по которому притравливают свору гончих. Вдобавок ко всему, помогающий Нефёдову застегнуть лямки парашюта пожилой механик сочувственно шепнул ему:

– Тяжело тебе придется, паря. Мои сослуживцы с истребителей, что супротив тебя будут драться, говорили, что им Васька «Красный» (впоследствии Борис узнал, что так за глаза называли Василия Сталина за рыжие волосы) разрешил с тобой особо не церемониться. Командиру пары, которая тебя «завалит», обещано внеочередное повышение в звании, его ведомому – ящик коньяка.

– Да ну?! – ещё больше удивился Борис.

– Баранки гну! – раздражённо передразнил механик. – Может, сам откажешься, пока не поздно, а то ещё покалечат? У нас тут лётчики крутые служат – все как на подбор. Одно слово: гвардия!

– Ничего, папаша, – благодушно успокоил Борис техника, забираясь в кабину «Яка», – через полчаса мы их коньяк с тобой будем дегустировать. А пока у меня к вам одно ответственное заданьице будет: за то время, что ваш покорный слуга станет зарабатывать выпивку, организуйте девочек из местной столовой и санчати. А то пить благородный напиток в сугубо мужской компании – как‑то не комильфо.

– Ну и мастак ты пижонить, – пробурчал себе под нос техник, помогая лётчику закрыть фонарь кабины. – Гляди: сейчас наши полковые накостыляют тебе по полной, не до девочек будет…


Оказавшись снова после долгого перерыва в кабине боевого самолёта, Нефёдов почувствовал себя в родной стихии. Только ради этого стоило бросить дела и на пару часиков слетать за тысячу вёрст. Он ласково кончиками пальцев провёл по ручке управления, панели приборов, словно погладив перед совместным делом крылатого коня. Затем покрутил корпусом влево‑вправо, проверяя – хорошо ли затянуты привязные ремни. После чего подал механику знак рукой: «От винта!».

Условия боя Борису сообщили по радио с командного пункта, когда он выруливал самолёт к линии старта. Правила оказались такими: запрещается бить противника на взлёте, нельзя покидать трёхкилометровую зону авиабазы. Высота нижней кромки облаков в районе аэродрома – около 4500 метров. Ушедший в облачность автоматически признаётся побеждённым…

Загрузка...