Штурм Карпат

Планирование операции

Победоносные русские войска вышли к австро-венгерским Карпатам на завершающем этапе Галицийской Битвы, в конце августа 1914 года, когда путь русским преградил рубеж реки Сан с расположенной на нем первоклассной крепостью Перемышль. Солдаты и офицеры армий Юго-Западного фронта, освободившие от австрийского владычества украинскую землю — Галицию — вступали на последнюю остававшуюся в руках германцев и венгров территорию восточных славян. Русские войска шли по деревенькам прикарпатских русинов, всегда сочувствовавших России, и поддерживавших русских царей в их политике славянского воссоединения. Расчет на сочувствие населения позволял русским солдатам и офицерам с оптимизмом смотреть в будущее. Кроме того, тяжелое поражение, понесенное австрийцами в Галиции, позволяло надеяться на скорое и непременно успешное окончание войны.

Тем не менее, перегруппировка австро-германских войск и бросок неприятельских армий в середине сентября на крепость Иван-город и столицу русской Польши Варшаву, вынудили русское командование отказаться от мысли немедленно перевалить за карпатские хребты. Ожесточенные бои в Польше побудили обе противоборствующие стороны перебросить на левый (западный) берег Вислы свои главные силы. Поэтому близ Карпат в сентябре оставались лишь две русские армии из десяти, сражавшихся с врагом осенью 1914 года — 3-я армия ген. Д.Р. Радко-Дмитриева и 8-я армия ген. А.А. Брусилова.

Генерал-от-кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов, командующий 8-й армией.

Командующий 3-й армией генерал-от-инфантерии Дмитрий Радкович Радко-Дмитриев (Радко Русинов Дмитриев).

Натиск II-й (ген. Э. фон Бём-Эрмолли) и III-й (ген. С. Бороевич фон Бойна) австрийских армий в общем направлении на крепость Перемышль, осажденную русскими еще 4 сентября, вынудил главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта ген. Н. И. Иванова в начале октября отвести части 3-й и 8-й армий за реку Сан. После перелома в Варшавско-Ивангородской операции русские вновь бросились к Перемышлю, и 23 октября специально образованная из второочередных дивизий Блокадная армия ген. А. Н. Селиванова снова осадила австрийскую крепость. Открытый штурм крепости 22–24 сентября не удался, а отсутствие тяжелой осадной артиллерии не позволяло взять Перемышль новым штурмом. Ничего не оставалось, как блокировать крепость в ожидании капитуляции.

Командующий III-й австрийской армией фельдмаршал Светозар Бороевич фон Бойна.

Генерал-от-инфантерии Платон Алексеевич Лечицкий, командующий 9-й армией.

В ходе общего наступления русских войск в конце октября 1914 года, по окончании боев под Ивангородом, части 3-й и 8-й армий Юго-Западного фронта во второй раз вышли к предгорьям Карпат. В то же время, пока на юге русские 4-я (ген. А.Е. Эверт) и 9-я (ген. П.А. Лечицкий) армии продолжили наступление против 1-й австрийской армии ген. В. фон Данкля, прикрывавшего главные австрийские силы эрцгерцога Фридриха в районе Перемышля, левофланговые 3-я и 8-я армии Юго-Западного фронта также теснили врага.

Дело в том, что без овладения течением реки Сан было невозможно дальнейшее продвижение на левый берег Вислы. Но 21 октября 4-я армия сломила сопротивление австрийцев у Кельцы, и неприятель начал общий отход к Карпатам. К этому времени войска 3-й (ген. Д.Р. Радко-Дмитриев) и 8-й (ген. А.А. Брусилов) армий сумели отбить натиск трех австрийских армий — II-й, III-й и IV-й.

Боевая работа частей 8-й армии не осталась незамеченной «наверху». В своей телеграмме от 12 октября на имя Верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича император Николай II указывал: «Передай моим доблестным войскам, что они радуют меня своим геройством, упорством и замечательной выносливостью. Выражаю мою горячую признательность высшим начальникам и сердечное спасибо всем армиям, в особенности 8-й, а также Апшеронскому, Самурскому и Ширванскому полкам (21-я пехотная дивизия ген. Самед Бек Садык Бека Мехмендарова, входившая в состав 3-го Кавказского корпуса 3-й армии — Авт.)»[1].

Части 3-й армии сумели отразить попытки австрийцев переправиться через Сан, а после перехода русских армий в контрнаступление сами перешли реку и двинулись к Кракову. К 28 октября 3-я армия подошла к Дунайцу, где фронт временно и стабилизировался. Пока войска генерала Радко-Дмитриева оборонялись на Сане, 8-й (ген. Н.А. Орлов), 12-й (ген. Л.В. Леш) и 24-й (ген. А.А. Цуриков) архчейские корпуса 8-й армии втянулись в ожесточенное сражение со 2-й и 3-й австро-венгерскими армиями на фронте от Стрыя до Хырова. Двадцать пять дней русские отбивались от превосходящего неприятеля, а затем перешли в контрнаступление. К концу октября корпуса генерала Брусилова втянулись в предгорья Карпат.

Карпатский горный массив раскинулся на девятьсот тридцать верст: от Кракова (расположен на Висле) с севера до австрийского города Черновцы (находился на стыке границ России, Австро-Венгрии и Румынии) на юге. Ограниченность сил противоборствующих сторон в горах осенью 1914 года и продолжающаяся маневренная война в Польше побуждали противников растягивать свои силы вдоль всего горного массива. Небольшие отряды-заслоны, составленные из всех трех родов войск — пехоты, кавалерии и горной артиллерии — вели упорные бои за перевалы в Средних и Южных (Лесистых) Карпатах, в то время как основные события разворачивались в Северных Карпатах.

Командующий 11-й (Блокадной) армией генерал-от-инфантерии Андрей Николаевич Селиванов.

Генерал-от-артиллерии Николай Иудович Иванов, главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта.

В октябре, в ходе Варшавско-Ивангородской операции, в горах оставалась только одна-единственная 8-я армия генерала Брусилова, так как 3-я армия совместно с 9-й и 4-й армиями, отразившими натиск противника, готовилась к переходу в наступление на Краков — столицу австрийской Польши. В то время, как армии Северо-Западного фронта с 29 октября и на протяжении почти полутора месяцев вели оборонительные бои в районе Лодзи на левом берегу Вислы и в Восточной Пруссии, Юго-Западный фронт получил свою задачу. Уже во время Лодзинской операции, когда Kовичский отряд только-только разжал германские клещи вокруг 2-й армии ген. С.М. Шейдемана в районе Лодзи, Ставка Верховного главнокомандующего 10 ноября приказывает главнокомандующему армиями Юго-Западного фронта ген. Н.И. Иванову продолжить наступление на оборонительную линию австрийцев Краков — Ченстохов.

Если ранее Верховный главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич предусматривал возможность общего отхода фронтов за Вислу и Сан, то теперь, напротив, русские возобновляют общее наступление.

Верховный главнокомандующий генерал-от-кавалерии, генерал-адъютант великий князь Николай Николаевич.

Соответственно распоряжению штаба фронта, командующий 8-й армией ген. А.А. Брусилов, дабы поддержать натиск соседей на Краков, 2 ноября перешел в наступление в направлении на перевал Дукла. В тяжелейших боях 2-10 ноября 8-й и 24-й армейские корпуса сбили III-ю австро-венгерскую армию ген. С. Бороевича фон Бойна с Бескидских позиций, заняв Лупковский перевал: только в плен было взято более двенадцати тысяч австрийских солдат и офицеров. Еще 6 ноября 12-й армейский корпус ген. Л.В. Леша взял Дуклу.

К середине ноября 1914 года войска 8-й армии на ряде участков уже спускались по западному склону Карпат на Венгерскую равнину, но как раз в этот момент Ставка Верховного главнокомандующего распорядилась остановить наступление. Дело в том, что по окончании боев под Лодзью, где русские армии понесли большие потери, растерявшееся командование Северо-Западного фронта (ген. Н.В. Рузский) решило бросить Лодзь и отступить к Варшаве, дабы сократить линию фронта и остановить натиск германцев. При этом русские все еще имели перевес в живой силе, хотя резко уступали немцам в маневренности. Понятно, что отход на варшавском направлении должен был повлиять и на положение дел под Краковом и в Карпатах.

В ходе Ченстохово-Краковской операции Юго-Западного фронта корпуса 3-й русской армии к 13 ноября уже вплотную подошли к фортам Кракова, разгромив австро-венгерскую IV-ю армию эрцгерцога Иосифа-Фердинанда у Кошице. Но, когда 15 ноября на всем Юго-Западном фронте явственно обозначилась большая победа — 3-я армия готовилась штурмовать Краков, 8-я армия была готова выйти на Венгерскую равнину, 4-я и 9-я армии перегруппировывались для наступления на левом берегу Вислы, — Ставка Верховного главнокомандующего прервала операцию. На совещании в Седлеце 16–17 ноября Верховный главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич собрал «большой совет» с командующими фронтов и по итогам обсуждения решил отступать.

Тем самым из рук русских уже во второй раз в 1914 году «уплывала» победа. Невзирая на яростные протесты главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванова и начальника штаба Юго-Западного фронта ген. М.В. Алексеева, Верховный главнокомандующий все же отдал директиву об отходе обоих фронтов к Висле. Следовательно, войска 3-й армии останавливались у самых ворот Кракова, а части 8-й армии были вынуждены вернуться на перевалы. Русское командование решило сначала пополнить армии фронта людьми и лошадьми, насытить снарядами артиллерийские парки, подтянуть железнодорожные ветки (разница ширины железнодорожной колеи существенно мешала своевременным войсковым переброскам). В конечном счете, ген. Н.И. Иванов просил хотя бы придержать отход армий Северо-Западного фронта, дабы обеспечить северный фланг Юго-Западного фронта до окончания операции по штурму Кракова, куда наступали 3-я и 9-я армии.

Русские офицеры в окопе. Карпаты, зима 1915 г.

Но уже в ночь на 18 ноября 5-я армия ген. П.А. Плеве начала медленный отход к Варшаве. Примечательно, что главнокомандующий армиями СЗФ ген. Н.В. Рузский полагал, что противник на участке от Вислы до Пилицы имеет одиннадцать-двенадцать корпусов, в то время как у Гинденбурга не было и десяти по всему фронту.

Оба русских фронта, понесшие большие потери в ноябрьских боях у Лодзи и под Краковом, просили подкреплений. Однако, если главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванов собирался и дальше драться за Краков, то главнокомандующий армиями СЗФ ген. Н.В. Рузский, доказывая, что австрийцы и без того надломлены, предлагал двигаться на немцев, чтобы разбить «нашего главного противника». При этом, «движение на немцев» в понимании генерала Рузского означало предварительный отход армий Северо-Западного фронта на восток, к Висле, с оставлением всего левого берега, за исключением Варшавского плацдарма, противнику. Затем следовало вновь наступать в Восточную Пруссию, чтобы выйти к Висле на широком фронте, прикрывшись водной преградой.

Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-от-инфантерии Михаил Васильевич Алексеев.

Действительно, в течение нескольких месяцев с ноября 1914 года, главнокомандующий армиями СЗФ получал предложения Ставки направить на Юго-Западный фронт, штурмовавший Карпаты, часть излишних войск. Тем самым подразумевалось, что Северо-Западный фронт будет вынужден перейти к стратегической обороне. Генерал Н.В. Рузский обычно соглашался, но тут же оговаривался, что в таком случае ему придется отвести свои армии за рубежи Нарева и Немана, за «Варшавские позиции», и «даже может быть, за Вислу»[2].

В итоге, перегруппировка сил и средств с зачастую «простаивавшего» Северо-Западного фронта на непрерывно сражавшийся Юго-Западный фронт производилась с запозданием.

Выбор главного направления означал, что, в то время как один фронт получит шанс на контрудар, другой фронт будет вынужден перейти к обороне, так как людские резервы и вооружение пойдут в основную группировку. Только теперь, в начале декабря 1914 года, Ставка признала, что вторжение в Германию возможно лишь при условии предварительного овладения Восточной Пруссией. Поэтому, помня условия договоренностей с союзниками и не желая отказываться от возможности похода на Берлин, вел. кн. Николай Николаевич решает усилить 10-ю армию ген. Ф.В. Сиверса, на которую и будут возложены основные усилия по очищению Восточной Пруссии от противника. Прочие армии Северо-Западного фронта должны были способствовать генералу Сиверсу.

Кидая громкие фразы о глубоком вторжении в Германию вплоть до занятия Берлина, штаб Верховного главнокомандующего и генерал-квартирмейстер Ставки ген. Ю.Н. Данилов не сопровождали подобные заявления тщательным оперативным планированием, переваливая эти задачи на плечи командования Северо-Западного фронта, чьи армии, собственно, и должны были двигаться на Берлин. Несомненно, что разработка оперативных мероприятий столь важного характера не могла быть целиком поручена генералу Рузскому. То есть, отстраняясь от непосредственной подготовки широкомасштабной операции, Ставка, по сути дела, сама проваливала воплощение в жизнь собственных намерений, широко декларируемых на словах. На совещании в Бресте 30 ноября Верховный главнокомандующий предложил командованиям фронтов самим договориться о выборе направления главного удара, однако ни Иванов, ни Рузский не желали поступиться своими планами. В конечном счете, вел. кн. Николай Николаевич принял наихудший вариант: компромиссный. Согласно этому плану, Юго-Западный фронт должен был продолжить наступление на Краков и в Карпаты, с целью захвата горных перевалов и подготовки выхода русских армий на Венгерскую равнину.

В предгорьях Карпат.

Тем временем Северо-Западный фронт продолжал считать возможным наступление в Силезию, а его 10-я армия готовилась к атаке Восточной Пруссии.

Ставка фактически готовила три совершенно самостоятельные операции, из которых одна совсем недавно проводилась в жизнь, окончившись ничем уже к 30 декабря (Краковская), другая должна была начаться в ближайшие сроки (наступление 10-й армии в Восточную Пруссию), и, наконец, последняя (Карпатская) пока еще находилась в стадии разработки в ожидании пополнений. В то же время общее улучшение создавшейся ситуации с пополнениями и боеприпасами ожидалось только в апреле 1915 года.

Интересно, что на том же совещании было признано, что некомплект частей достиг трети состава, что не хватает винтовок для пополнений, что запасы снарядов в армейских парках ничтожны, что требуются сапоги и теплая одежда, что недостаток вооружения тормозит своевременное пополнение частей. Все недостатки русской военной машины, на которые в мирное время предпочитали закрывать глаза, естественно, выползли наружу в наиболее трудный момент. Излагая эти доводы в телеграмме императору Николаю II от 1 декабря, вел. кн. Николай Николаевич отметил, что командующие фронтами «высказались за невозможность в ближайшее время развития широких наступательных действий»[3]. Все эти выводы не помешали Верховному главнокомандующему «соблазниться» вторжением в Карпаты, благо — штаб Юго-Западного фронта обещал победу.

Замаскированное австрийское орудие на горной позиции.

Итак, в ходе проведения Ченстохово-Краковской операции 1-11 ноября 1914 г., совпавшей по времени со сражением на Лодзинском направлении между русским Северо-Западным фронтом и германскими войсками на Востоке, русские 4-я и 9-я армии Юго-Западного фронта остановились в тридцати километрах от Ченстохова и Кракова. Русские так и не сумели преодолеть оборонительных рубежей неприятеля. Дав войскам передышку, главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванов попытался в очередной раз пробиться к Кракову. Для этого 8-я армия ген. А.А. Брусилова, продвигавшаяся к Карпатам, должна была помочь 3-й армии ген. Д.Р. Радко-Дмитриева, попавшей в критическое положение. Войска 3-й армии, застрявшие южнее Кракова, подвергались контрударам со стороны немецких частей, подошедших на выручку своему австрийскому союзнику.

Тем самым, в конце ноября 1914 г. командование русского Юго-Западного фронта на время отказалось от намерения преодолеть карпатские перевалы, воспользовавшись тем, что 8-я армия своим уклонением к югу могла это сделать лишь при условии подачи подкреплений и боеприпасов. Генерал Брусилов пытался настаивать на карпатском варианте, но после «разноса», учиненного Н.И. Ивановым, был вынужден подчиниться. Вдобавок австрийцы подтянули в горы свои подкрепления, сумев в мелких боях удержать русских. Специфику горной войны точно выразил французский военный теоретик Ф. Кюльман: «характерной чертой всякой горной операции является медленность. Служба охранения, лежащая на обязанности одной лишь пехоты, особенно тяжела, а потому, чтобы дать ей время для разведки и наблюдения, неизбежны частые остановки. Даже небольшие неприятельские отряды оказывают там сильное фронтальное сопротивление, а всякий маневр, направленный против их флангов, требует продолжительного времени: будучи вынужденными отойти, эти отряды всегда находят в нескольких километрах позади новую позицию. Когда дело заключается лишь в выигрыше времени, обороняющийся оказывается вследствие этого в исключительно благоприятном положении»[4]. Австрийцы сумели выиграть время, воспользовавшись промахами русских военачальников и несогласованностью среди высших штабов.

Пока основные силы 8-й армии шли к Кракову, австрийцы подтянули резервы и перешли в контрнаступление в Карпатах, сбивая русские корпуса прикрытия (7-й и 12-й) с гор на равнину. Осознав свою ошибку, главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванов отменил распоряжение о наступлении на Краков, и генерал Брусилов вновь загнал неприятеля в горы, но теперь уже все важнейшие перевалы остались под контролем противника.

Вдобавок 8-я армия утратила выгодное исходное положение для прорыва на Венгерскую равнину. Такое положение фактически лишало русскую сторону возможности воспользоваться своим единственным преимуществом — численностью. Мы не говорим здесь о доблести, ибо венгерские части, ожесточенно защищавшие от вторжения свою землю, вряд ли уступали русским в этом.

Снарядный голод в Действующей армии, явственно обозначившийся в конце 1914 года и своим наличием тормозивший развитие операций, вынудил отвести войска Юго-Западного фронта на естественные рубежи рек Равка, Бзура и Дунаец. Тем не менее, вскоре генерал Иванов распорядился возобновить наступление в Карпатах, чтобы компенсировать неудачи под Краковом. Теперь требовалось кровью возвращать то, что было потеряно в результате неудачного плана по овладению Краковским укрепленным районом и бессмысленными перебросками войск по различным участкам фронта.

И здесь нельзя не отметить, что командующий 8-й армией ген. А.А. Брусилов оказывал определенное давление на штаб фронта после отражения войсками 8-й армии ноябрьского контрнаступления противника. Предлагая перенести центр боевых усилий в Карпаты, генерал Брусилов несколько раз (4 и 13 декабря) обращался к главнокомандующему армиями ЮЗФ с предложением передать на Юго-Западный фронт главный удар в предстоящей зимней кампании 1914/15 г. То есть, командующий 8-й армией намекал на желательность давления со стороны ген. Н.И. Иванова на Ставку Верховного главнокомандования. Доказывая, что австрийцы понесли большие потери, и их осталось только добить, А.А. Брусилов считал, что армии Юго-Западного фронта будут в состоянии овладеть выходами и перевалами на Венгерскую равнину, после чего русская конница хлынет на просторы Венгрии. Движение русских войск по венгерским просторам после удачного форсирования Карпат подразумевалось как непременно победоносное. Главный итог — моральное крушение неприятеля. При этом конечной задачей Карпатской операции ставилось овладение Будапештом[5].

Горные окопы в Карпатах, 1915 г.

Безусловно, командующий 8-й армией ген. А.А. Брусилов был во многом прав: австрийские войска действительно несли громадные потери, а продолжение русского наступления вглубь карпатского горного хребта означало не только довершение поражения неприятеля, но и обеспечение устойчивой блокады крепости Перемышль, к которой австрийцы упорно рвались вплоть до ее капитуляции в марте 1915 года. Помимо того, командующий 8-й армией полагал, что в горных боях неприятель будет измотан скорее, нежели русские. Однако А.А. Брусилов не учитывал нескольких факторов, которые играли против развития русского наступления на Венгерскую равнину сквозь горы.

Во-первых, с окончанием активных действий на Западном фронте, германцы стали перебрасывать часть войск и все наличные резервы на Восток. Часть германских подразделений шла на помощь австрийцам: вкрапление немецких войск в австрийские дивизии обеспечило устойчивость австро-германского фронта и придало ому не только упорство в обороне, но и тенденцию к проведению постоянных контратак. Справедливо полагая, что лучшая оборона есть наступление, немцы всегда старались контратаковать, а преимущество в технике давало им в руки определенное преимущество даже без обладания численным превосходством.

Во-вторых, русские армии уже в декабре 1914 года испытывали нехватку боеприпасов и техники. А противник не только обладал большими промышленными мощностями, но и получил в свое распоряжение артиллерию тех германских войск, что перекидывались в Карпаты. Конечно, промышленность Германии и Австро-Венгрии также еще не до конца перешла на военные рельсы, однако австро-германские войска оборонялись, а потому имели возможность тратить несколько меньше боеприпасов, нежели русские (только для подготовки прорыва укрепленной линии на дивизионном участке требуется масса артиллерийских снарядов).

Таким образом, занимая могущественными техническими средствами ведения боя наиболее опасные направления, австро-германские войска получали преимущество в противоборстве с русскими войсками, вынужденными оплачивать недостаток металла кровью.

Германские солдаты, 1915 г.

Нельзя не сказать, что русские имели недостаточное количество горных трехдюймовых орудий. Полевые трехдюймовые орудия не могли с максимальной эффективностью использоваться в горах: здесь требовались специальные пушки. К началу войны в Российской империи имелось 685 батарей полевой легкой артиллерии (5480 орудий) и всего 45 батарей легкой горной артиллерии (346 орудий). Все горные орудия к концу 1914 года были переданы на Юго-Западный фронт, и все-таки их не хватало. Это обстоятельство некогда сыграло свою негативную роль во время русско-японской войны 1904–1905 гг. Например, в сражении на реке Шахэ русские имели не более пятнадцати процентов горных орудий от общего их числа, в то время как у японцев, специально готовившихся к войне на горном театре военных действий в Маньчжурии, этот процент доходил до половины. Конечно, австрийцы тоже не готовились специально к борьбе в горах, рассчитывая в начале войны на победу в первой же операции в русской Польше, но они хотя бы действовали на знакомой местности.

И, наконец, последнее. Пополнения конца 1914 года, по признанию всех русских военачальников, в том числе и самого А.А. Брусилова, «не выдерживали никакой критики». В августе 1914 года в Вооруженные Силы был призван практически весь обученный запас армии — около четырех миллионов человек.

Женщина — доброволец. Карпаты, 1915 г.

К декабрю в Действующую армию попало еще до полумиллиона ратников 1 разряда. Масса их осела не в боевых линиях дивизий, а в тылах, нуждавшихся в громадном по сравнению с предшествовавшими войнами количестве людей. Теперь же призывали новобранцев, которых не успевали обучать в расположенных внутри страны запасных батальонах пехоты. Предшествовавшие бои также существенно подорвали живую силу русских войск, а подходившие из глубины империи резервы не могли возместить убыли опытных кадров.

Именно поэтому ударная мощь русских дивизий, штурмовавших Карпаты, была уже не столь велика, как в период Галицийской Битвы или даже сражений первой половины осени 1914 года. Сам же командующий 8-й армией говорил: «к этому времени армия уже растаяла, и дивизии представляли собой не 15-тысячные массы, а их жидкие остатки: были некоторые дивизии в составе трех тысяч бойцов, и не было дивизии, в рядах которой можно было бы насчитать свыше пяти-шести тысяч солдат под ружьем. Большая часть кадровых офицеров выбыла из строя убитыми или ранеными…». Кроме того, с увеличением масштаба операций, увеличивался и общий фронт, занимаемый русскими армиями. Если горная борьба вообще требует большой технической оснащенности, резервов, и компактного построения основных группировок, то разве мог генерал Брусилов рассчитывать на крупный успех (вплоть до взятия Будапешта!) в тех объективных условиях, которые от него самого, к сожалению, не зависели? Единственное, в чем был совершенно прав командующий 8-й армией, так это в том, что развивать успех следовало тотчас же, не дожидаясь, пока противник получит подкрепления и придет в себя. Да, русские также были вымотаны, но австрийцы отступали, и можно было еще бить и бить их, пока ситуация могла бы измениться не в пользу русской стороны.

Только 7 января главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванов отдаст директиву о переходе в наступление 3-й, 8-й и 11-й армий, чтобы пробиться через карпатские перевалы к выходам на Венгерскую равнину. То есть, идея вторжения на Венгерскую равнину посредством удара через Карпаты всей массой войск Юго-Западного фронта, оформленная в замыслах главнокомандующего армиями ЮЗФ еще в декабре 1914 года, теперь становится реальностью. Не все разделяли взглядов генерала Иванова, но тот сумел убедить в своей правоте Ставку Верховного главнокомандования, где предпочитали что угодно, лишь бы наступать, пусть и без надежды на успех. Как говорит А.А. Керсновский относительно Карпатской операции, «Идея принадлежала генералу Иванову, находившему, что раз наши армии ввязались в Карпаты, то лучше спустить их с гор вперед, чем назад. Генерал Алексеев, человек более широкого ума, вначале противился этой авантюре, предпочитая решение стратегическое: удар по левому берегу Вислы в ченстоховско-краковском направлении. По полному своему безволию он, однако, не сумел настоять на этом, и мало-помалу целиком усвоим „закарпатскую“ точку зрения»[6].

Можно сказать сразу, что генерал Алексеев, вероятно, поддержал ген. Н.И. Иванова только после того, как убедился, что мысль главнокомандующего армиями ЮЗФ разделяется Верховным главнокомандующим. Вдобавок, генерал Алексеев в данный момент являлся ближайшим сотрудником главнокомандующего ЮЗФ. Как только ген. М.В. Алексеев в марте займет должность командующего армиями Северо-Западного фронта, он сразу же выступит против продолжения Карпатской операции в пользу наступления на Средней Висле в берлинском направлении. Вероятнее всего, командующие армиями Юго-Западного фронта также поддержали Н.И. Иванова: в пользу такой точки зрения свидетельствуют вышеприведенные цитаты из воспоминаний А.А. Брусилова.

В свою очередь, к этому времени австрийские армии уже успели перевести дух и пополниться германскими подкреплениями. Предупредив русских, 9 января 1915 года австрийцы и германцы сами начнут наступление на широком фронте от Буковины до Мезо-Лаборча, нанося сразу два удара в направлениях Ужгород — Самбор и Мункач — Стрый. В качестве первоочередных целей неприятельское командование поставило деблокаду крепости Перемышль (что вынудило бы русских очистить Карпаты) и отбрасывание русских от Краковского крепостного района.

Русские войска на привале. Карпаты, 1915 г.

Планирование наступательных операций продолжалось и в русской Ставке: фронты получили вполне конкретные задачи по реализации планов Верховного главнокомандующего, как только будут устранены трудности со снабжением войск техникой и боеприпасами. Сделав передышку на декабрь месяц, русские возобновили наступление. Впрочем, тенденция к затягиванию военных действий явственно определилась, и сознавалась высшим командным составом. Так, 18 ноября 1914 года тот же командующий 8-й армией ген. А.А. Брусилов писал жене: «…думаю, что война не может не быть очень продолжительной. Сколько уже народу погибло, а ведь это только начало… борьба только началась». От 18 декабря: «…возможно, что война продолжится и год и два… для достижения наших целей требуется очень долгая война, иначе пролитая кровь будет напрасна». Также 5 декабря 1914 года Брусилову вторил в своих письмах и командующий 4-й армией ген. А.Е. Эверт: «…дела не так хороши, как бы хотелось, и война, хотя и победоносная, но затянется наверно надолго…»[7].

Русское оперативно-стратегическое планирование, производимое в Ставке Верховного главнокомандующего, имело ряд своеобразных черт. Дело в том, что на данном этапе великий князь Николай Николаевич в своих замыслах исходил, прежде всего, из своей собственной оценки ситуации, не опираясь на мнение царя и правительства. Что касается императора Николая II, то он доверился своему дяде, а правительство нарочито игнорировалось Верховным главнокомандующим. Такая ненормальная обстановка сложилась вследствие того, что страна была искусственно разделена на «фронт» и «тыл», совершенно несоотносимые друг с другом.

Полагая, что война будет скоротечной, император не желал отягощать страну несением военных тягот, действуя «по старинке», подобно конфликтам девятнадцатого столетия. Делать первые шаги на пути превращения государства в «военный лагерь» пришлось лишь под давлением поражений 1915 года и отступлением на восток. Цена этому — громадные потери весны-лета 1915 года, превзошедшие потери первого полугодия войны. В итоге выходило, что стратегия практически целиком находилась в руках вел. кн. Николая Николаевича, который и оперировал ей по своему усмотрению, исходя из собственного понимания сущности Мирового конфликта и методов ведения боевых действий в стратегических масштабах.

Такой порядок вещей негативным образом сказывался на действиях фронтов. Как справедливо отмечал начальник штаба Северо-Западного фронта ген. М.Д. Бонч-Бруевич, «из отсутствия руководящей идеи войны, из недостатка твердости в постановке ближайшей ее задачи и из разнородности решений на фронтах — вытекали колебания Ставки в сосредоточении сил и в распределении их между фронтами; все это в значительной мере покоилось на многократных требованиях и просьбах фронтов осуществить такое сосредоточение сил, которое удовлетворяло бы решению, принятому фронтом. Ставка занималась соглашательством этих противоречивых решений»[8].

Русские войска в Карпатах, 1915 г.

В итоге, в то же самое время, как Юго-Западный фронт получил карт-бланш на наступление в Карпаты, наступательные задачи были поставлены и перед Северо-Западным фронтом. Так, 4 января 1915 года на совещании генерал-квартирмейстера Ставки ген. Ю.Н. Данилова и главнокомандующего армиями СЗФ ген. Н.В. Рузского в Седлеце, было твердо решено наступать в Восточную Пруссию. Для решения этой задачи, формировалась новая 12-я армия, а к русско-германской границе в этом регионе притягивалось семь кавалерийских дивизий. В своем стратегическом планировании Ставка во многом исходила из географической карты. К началу 1915 года от 1-й, 2-й и 5-й армий Северо-Западного фронта до Берлина было 450 верст; а от стыка 3-й и 9-й армий Юго-Западного фронта до Вены 375 верст, и до Будапешта всего 325 верст. Но зато последнее расстояние приходилось преодолевать по горам, где численное превосходство не играло особенного значения.

Понимая, что русские армии Юго-Западного фронта, увязшие в горных боях, вполне могут не преодолеть Карпат, начальник штаба Юго-Западного фронта ген. М.В. Алексеев в очередной раз предложил нанести по австрийцам главный удар на левом берегу Вислы с севера на восток, пока войска Северо-Западного фронта скуют германцев. То есть, по сути, генерал Алексеев вновь воспроизводил тот план, что предлагался им еще до войны, в 1908 и 1912 годах. Однако, во-первых, австрийцы уже были подкреплены германскими частями, которые вкраплялись в них на самых тяжелых участках, и способствовали сдерживанию продвижения русских. В своих воспоминаниях, ген. А.А. Брусилов писал о германской тактике: «Нужно отдать справедливость немцам: они, предпринимая какую-либо операцию, бросали в выбранном ими направлении сразу возможно большие силы с некоторым риском и решительно приводили в исполнение принятый ими план действий; это давало им в большинстве случаев блестящий результат»[9].

Положение противоборствующих сторон на Восточном фронте к началу Карпатской операции в январе 1915 г.

Во-вторых, в условиях, когда русские не могли получать хорошо подготовленных пополнений в достаточном количестве, а число боеприпасов уже строго лимитировалось, лучшим вариантом необходимо признать мнение ген. Н.В. Рузского. Командующий армиями Северо-Западного фронта, признавая, что немцы могут легко перебрасывать войска с Запада на Восток и тем самым всегда успеют парировать опасную ситуацию, главкосевзап предложил ограничиться занятием Восточной Пруссии, постепенно вытеснив оттуда немцев, пока их главные силы еще по-прежнему скованы на Западе. Таким образом, генерал Рузский фактически признавал необходимым переход к стратегической обороне на всем Восточном фронте, подобно тому, как это сделали англо-французы, и поставить перед войсками ограниченные, а не глобальные, цели, достижение которых лишь улучшало наше положение, не ведя к коренному изменению обстановки.

Тем не менее, в Ставке были полны оптимизма и уверенности в своих силах, а потому единственным решением становилось только наступление, причем на большинстве направлений усилиями обоих фронтов. Чем вызывался такой оптимизм, непонятно: Начальник Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевич постоянно контактировал с военным министром ген. В.А. Сухомлиновым, и знал о трудностях снабжения, пополнения, развертывания промышленных мощностей. Но вел. кн. Николай Николаевич не желал слушать осторожничавших генералов: 5 января он утвердил решение о наступлении 10-й армии в Восточную Пруссию (несмотря на то, что 12-я армия, долженствовавшая стать ударной, еще не успела сформироваться), а 12 января армии Юго-Западного фронта перешли в общее контрнаступление в Карпатах.

В окопе зимой. Карпаты, 1915 г.

Создавалась парадоксальная ситуация: с одной стороны, Верховный главнокомандующий жаждал реализации своих грандиозных (увы, только в мыслях) замыслов, и потому считал, что если не Берлин, так, по крайней мере, Вена, будут наиболее достойной целью для русских армий. Но с другой стороны, Юго-Западный фронт развивал главный удар в направлении Самбор — Ужгород (8-я армия ген. А.А. Брусилова) при поддержке удара на Стрый — Мункач (11-я армия ген. А.Н. Селиванова), то есть на Будапешт. А 4-я (ген. А.Е. Эверт) и 9-я (ген. П.А. Лечицкий) армии, которые должны были получить задачу главного удара по Алексееву, вели вялые бои на левом берегу Вислы под Краковом и Ченстоховым. Поэтому все подкрепления и ресурсы шли на левое крыло и в центр Юго-Западного фронта, в 8-ю и 11-ю армии. Справедливости ради надо отметить, что центральная 8-я армия закрывала блокированный войсками 11-й армии Перемышль, к которому рвались австрийцы. То есть, на этом направлении шли встречные бои, так как обе стороны наступали.

Не было ли более разумным перейти к обороне на левом крыле Юго-Западного фронта, усилить правое и ударить по тылам неприятеля, что в случае успеха обещало блокировать противника в Карпатах? Неизвестно. Но, повторимся, в любом случае сил и, особенно, средств у русских хватало только на ограниченные операции, поэтому главнокомандующий армиями ЮЗФ ген. Н.И. Иванов, рвавшийся форсировать Карпаты во что бы то ни стало, избрал заведомо неверный вариант действий.

Одно дело, если бы мы имели дело только с австрийцами, тогда неприятель действительно быстрее русских расходовал бы свои ресурсы и резервы, что позволяло Юго-Западному фронту пробиться к выходам на Венгерскую равнину, имея перед собой сломленного врага. Но австрийцев уже подкрепили германские части, ставшие костяком обороны (около девяноста тысяч штыков к началу 1915 года)[10], а превосходство германцев в артиллерии и боеприпасах, делало победу русских чудом на грани фантастики, а на войне чудеса если и бывают, то почти всегда в пользу сильнейшего. Весь январь генерал Иванов перегруппировывал войска, и отстаивал свою «правоту» в Ставке. Фактически главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта вынудил Ставку перенести основные усилия в Карпаты, что сделало частную операцию главной. Затем, в десятых числах февраля, на южный фас фронта будет переброшена 9-я армия, что означало окончательный отказ от действий на левом берегу Вислы.

Ничтожные средства распылялись в тяжелых горных сражениях, а с середины марта части с Северо-Западного фронта стали передаваться на Юго-Западный. В то же время, инфраструктурная обеспеченность карпатского театра военных действий была ничтожной для таких масс войск. Железнодорожные полотна планомерно уничтожались, и вновь восстанавливались обеими сторонами. Также, Карпатские горы перерезаны восемнадцатью шоссе и двадцатью двумя колесными дорогами, но в зимнее время года доступными для движения являются только шоссе[11]. Из этих скупых статистических данных видно, на каких узких участках приходилось наступать всем без исключения армиям Юго-Западного фронта.

Русский обоз в Карпатах, 1915 г.

Как считает ген. Ю.Н. Данилов, на согласие Ставки по поводу проведения Карпатской операции, как это ни парадоксально, повлияла нехватка вооружения, военной техники (русские к этому времени вдвое уступали немцам по числу полевых легких и тяжелых орудий на штатную дивизию) и боеприпасов. Конечно, в Восточной Пруссии стояли хорошо вооруженные немцы, а Карпаты защищались неоднократно битыми русскими войсками австрийцами, но бои в горах гораздо быстрее расходовали людские жизни и снаряды, чем в прусских лесах. Также, штаб Юго-Западного фронта необоснованно рассчитывал на сепаратный мир с Венгрией: этот факт говорит о том обстоятельстве, что даже командование фронтов пыталось заниматься политикой и дипломатией, отнимая данные прерогативы у правительства и императора. Кроме того, главнокомандующим армиями ЮЗФ ген. Н.И. Ивановым были представлены недоказанные сведения о готовящемся генеральном наступлении противника в Карпатах. Отсюда делался вывод, что лучше предупредить врага, чем обороняться, дав австрийцам шанс на восстановление боеспособности своей армии. Вдобавок, почему-то считалось, что в условиях горной войны расход боеприпасов будет меньше[12].

Получилось все с точностью до наоборот. Отсюда отчетливо видно, насколько были подготовлены к современной войне те, кто возглавил русскую армию в 1914 году.

Между тем, австрийцы и германцы не стеснялись даже в вопросах пропаганды, лишь бы добиться своего. Так, в начале 1915 года, после поражений в Галиции, среди наступавших в Карпатах частей Юго-Западного фронта стали появляться прокламации с подложным приказом императора Николая II по войскам: «Солдаты!.. Возникла сия несчастная война против воли моей: она вызвана интригами великого князя Николая Николаевича и его сторонников, желающих устранить меня, дабы ему самому занять престол… отказывайтесь повиноваться вашим вероломным генералам, обращайте оружие на всех, кто угрожает жизни и свободе Вашего Царя, безопасности и прочности дорогой родины. Несчастный ваш Царь Николай». Приказом Верховного главнокомандующего от 7 января эта ложь категорически опровергалась, осуждалась гнусность австрийцев и провозглашалась угроза немедленного полевого суда для распространителей[13].

Знаменосец, Карпаты, зима 1915 г.

Бесспорно, что реакция кадровых солдат, которых еще много оставалось в русских полках, на подобные заявления не могла стать позитивной. Но вода и камень точит: пропагандистская война еще только начиналась и, если вспомнить события 1917 года, то нужно отдать должное неприятелю, сделавшему свой немалый вклад в разложение российских Вооруженных Сил. И нельзя не признать, что противник делал тонкий психологический ход: подрывая позиции Верховного главнокомандующего и призывая к внутренней смуте, немцы делали ставку на наивный монархизм солдат — вчерашних крестьян, которые, безусловно, не могли быть довольны войной как вообще фактором их собственного бытия.

Итак, в зимнюю кампанию 1915 года русским верховным главнокомандованием было решено наступать силами обоих фронтов: Северо-Западного — в Восточную Пруссию, и Юго-Западного — в Карпаты. Цели, разумеется, ставились глобальные:

— Северо-Западный фронт должен был полностью овладеть Восточной Пруссией, то есть сделать то, что русским армиям не удалось в августе 1914 года, когда русская сторона обладала численным превосходством, а также совершенно не испытывала недостатка в боеприпасах;

— Юго-Западный фронт должен был преодолеть Карпатские хребты и вырваться на Венгерскую равнину, что подразумевало взятие Будапешта и выход Австро-Венгрии из войны.

4 января в Седлеце, штабе Северо-Западного фронта, после совещания с чинами Ставки, было решено в кампанию 1915 года наступать на Берлин, для чего предполагалось первоначально все-таки овладеть Восточной Пруссией уже зимой. Для выполнения поставленной цели назначалась 10-я армия ген. Ф.В. Сиверса. Надо сказать, что в ходе всех сражений 1914 года русские не оставляли мысли о новой операции против Восточной Пруссии. Еще в ноябре 1914 года на совещании Верховного главнокомандующего и командующих фронтами в Седлеце было признано «наиболее отвечающим обстановке и средствам на кои мы можем рассчитывать в ближайшее время», как раз вторжение в Восточную Пруссию.[14]

В это же время штаб Юго-Западного фронта наконец-то получил карт-бланш на проведение широкомасштабной Карпатской операции, целью которой ставился выход на Венгерскую равнину и движение на Будапешт. О том, что для Действующей армии нет подготовленных резервов и запасов боеприпасов, опять-таки никто не задумался. Создается впечатление, что русские военачальники готовились исключительно к голому управлению войсками на театре военных действий, без учета вопросов тылового обеспечения, решения проблемы пополнения действующих войск, учета инфраструктуры и техники как факторов современной войны.

В конце 1914 — начале 1915 гг. Восточному фронту требовалось переходить к стратегической обороне, дабы продержаться до окончания назревавшего «кризиса вооружения», о котором Ставка имела самые полные данные, предоставляемые военным министерством и Генеральным штабом. В то же время англичане и французы на Западе держались довольно пассивно. Поэтому немецкий главнокомандующий на Востоке ген. П. фон Гинденбург, чтобы предупредить русских в наступлении и вырвать инициативу, обезопасив Восточную Пруссию решительным ударом, получает карт-бланш на проведение зимних операций. Единственный подготовленный к этому времени резерв — четыре армейских корпуса — передаются на Восточный фронт, где из них образовывается новая Х-я армия.

В зимнем окопе. Карпаты, 1915 г.

Теперь под началом германского командования на Востоке оказалось сразу три армии. В то время, как IХ-я армия ген. А. фон Макензена должна была сковать главные силы русского Северо-Западного фронта, новая Х-я армия ген. Г. фон Эйхгорна скрыто перебрасывалась на помощь к VIII-й армии ген. О. фон Белова, чтобы разгромить изолированную от основной группировки русскую 10-ю армию до того, как прочие армии сумеют ей помочь. Таким образом, противник сумел сосредоточить значительные силы, и обрушиться на русскую 10-ю армию силами двух своих армий — VIII-й и Х-й. Это неприятельское наступление получило наименование Августовской операции.

В ходе Августовской оборонительной операции 25 января — 13 февраля 1915 года немцы сумели нанести русской 10-й армии тяжелое поражение и с большими для нас потерями отбросить ее из пределов Восточной Пруссии. Наступательные планы русской Ставки на северном фасе Восточного фронта были сорваны. В Августовских лесах полностью погиб 20-й армейский корпус ген. П.И. Булгакова[15].

Общие потери русской 10-й армии в Августовской операции составили 56 000 человек убитыми, ранеными и пленными, а также 185 орудий. Однако, Гинденбург не сумел достичь ни оперативной цели (уничтожение всей русской 10-й армии), ни, тем более, стратегической (выход к Седлецу и далее, крепости Брест-Литовску). Более того: в ходе 1-й Праснышской наступательной операции 7 февраля — 17 марта русские 1-я, 10-я и 12-я армии вновь оттеснили германцев к границам Восточной Пруссии, после чего фронт здесь стабилизировался вплоть до тяжелого лета 1915 года.