Шутник

ГЛАВА 2

Дверь знала лучшие времена. Когда-то черный дерматин смотрелся щегольским нарядом среди голых, если не считать слоя половой краски, соседских дверей. В его кокетливых складках, словно бижутерия с шеи профурсетки, мерцали «береты» медных гвоздиков. Они сбегались к громоздкой «броши» — номеру квартиры с витой цифрой «13».

Увы, с тех пор прошло много лет.

Клеенка потрескалась и выпустила сквозь прорехи кишки ватина. Гвозди почернели и кое-где покинули свои гнезда. Замена замка обернулась неряшливой заплаткой из куска желтого кожзама, такого неуместного в черно-медной гамме. Теперь эта дверь смотрелась обнищавшей дворянкой в компании трех мещанок — соседок по лестничной клетке, что взирали на нее свысока своих китайско-пластиковых туалетов, замков с подсветкой и стереоскопических глазков.

Влад надавил на заросший грязью звонок. За дверью задребезжало. Он наклонился, надеясь уловить звук шагов, но ничего не услышал. Дверь распахнулась без предупреждения.

В темноте коридора проявился глаз. Серый, чуть выпуклый, с выражением сонного недовольства.

Влад широко улыбнулся, стараясь придать бровям максимально вертикальное положение. Он знал по опыту, что гармошка на лбу подкупает женщин.

— Я вас помню, — сообщил глаз, — Вы — Влад.

— Я вас тоже. Вы — Люся.

Глаз исчез, и через пару мгновений в коридоре вспыхнул свет.

Влад увидел серые, оползающие со стен, обои, тусклое овальное зеркало в кованой раме, вешалку на стене, состоящую из пары реек и трех хромированных крючков, вздутый линолеум и прекрасную Ундину в приторно-желтом махровом халате. Ундина стояла в водопаде русых волос, загородившись ими от окружающей нищеты, словно космический корабль силовым полем от бластеров противника.

— Вы — друг Льва Владиславовича, — уверенно сообщила она гостю, а тот отметил, что отец покойного Левы, оказывается, был его тезкой.

— Я с ним в одном классе учился, — некстати уточнил Влад, — Мне бы в его квартиру попасть…

— Зачем?

Влад оказался не готов к этому вопросу. Он вообще не ожидал вопросов от девушки Люси с косой до попы и начисто забыл все Ленкины советы. Почему-то ему казалось, что обладательницы длинных кос должны быть мягкими, глуповатыми, безответными и безвопросными. Но Люся была не такой, поэтому пришлось импровизировать.

— Я эээээ… книгу ему давал… кода-то. Вот, пришел забрать.

— Какую книгу?

— Старую. В обложке… синей…

— Я не видела у него такой, — отрезала Люся и попыталась захлопнуть дверь.

— Люся, да подождите, меня Леня Пермякова просила зайти — посмотреть, не включал ли кто Левин компьютер, — Влад отчаянно жалел, что взялся за это странное дело. Ну чего он надеется здесь узнать? Даже если найдет шутника, рассылающего гробы с черепами, что ему с ним делать? Морду бить? Нотации читать? Внезапно, под взглядом Люсиных глаз, вся эта история показалась не стоящей предвыборной листовки после дня голосования. Может, просто хакеры так развлекаются, а они с Ленкой переполошились? Влад тут же дал себе клятву: глянет на Левкин компьютер и сразу уйдет. Уйдет и все забудет, — Так как? Пустите?

— Ждите, — Приказала Люся и исчезла в недрах квартиры.

Влад прислонился к двери и еще раз обвел взглядом прихожую. В районе затылка шевельнулось недоумение. Мозг отловил несоответствие контекстов и съежился в предчувствии когнитивного диссонанса. Эта квартира совсем не подходила Люсе, она не желала сливаться с ней в логичную систему. В прихожей не обнаружилось ни одного свидетельства присутствия женщины: ни косметики рядом с зеркалом, ни пушистых тапочек на обувном ящике, ни легкомысленного коврика у двери, вот только зеленый плащ, словно шкура экзотичной ящерицы, зацепилась за один из крючков вешалки. Влад отогнул его воротник, посмотрел на лейб — убедился, что перед ним вещь из коллекции дорого бренда.

— Идем?

Ей снова удалось застать врасплох. Махровый халатик пропал, зато появились узкие джинсы и маленькая белая маечка. Такая маленькая, что Влад задумался над тем, сколько ей лет? Двадцать три? Двадцать пять? А если двадцать пять, то это достаточно, чтобы не считать его, Влада, безнадежным стариком или пока нет?

Через полминуты они были в квартире Левы Гирина.

Влад осторожно набрал в легкие воздуха, опасаясь почувствовать запах смерти. Но в жилище Левы его не оказалось. Здесь пахло свежим ремонтом, недавно вымытыми полами и застарелым табаком. Со стены прихожей покойного улыбались глиняные коты и рыбы — их ваял кто-то из друзей Гирина. А еще кто-то из его друзей занимался студийным фото, поэтому тут же в рамке из темного дерева висел портрет самого Левы, на котором он по-кошачьи щурился сквозь клубы сигаретного дыма. Наверняка, и ремонт был сделан бригадой какого-нибудь старого приятеля, и сама квартира куплена по дружбе.

У Левы имелся дар — он умел радоваться чужим талантам и считал своим долгом помочь им раскрыться. Стоило только заикнуться, что собираешься покупать машину, так Гирин тут же вспомнит о «мальчике-настоящем автомобильном гении», и всучит его телефон. Или посетовать, мол, не придумал подарок жене, как Лева обязательно посоветует с десяток своих знакомых, которые потрясающе лепят, бесподобно вяжут, восхитительно плетут, фантастично шьют, божественно выдувают из стекла и умопомрачительно рисуют по батику. Странно, что никто из протеже не пришел проводить его в последний путь. Очень странно…

— Компьютер там. Смотрите, — выдернул Влада из размышлений голос Люси, — Только не долго — я спешу.

С первого взгляда стало ясно — машину не включали недели две, не меньше. На клавиатуре лежал слой пыли. Влад провел пальцем по кнопке «Enter» и обнаружил на нем след, как от прикосновения к исписанной мелом школьной доске.

— Значит, все-таки хакер, — поделился Влад своими соображениями с висящей над столом копией полотна Карла Брюлова, на которой упитанная девица примеривалась к грозди винограда.

Девица ничего ответила. Ее отвлек звук уверенных шагов в прихожей.

— Опа! Вот от кого не ожидал! — в дверях комнаты стоял Севка Седой. Он вполне мог бы украсить собой страницы глянцевого журнала. Серый костюм с искрой, фактурная рубашка, тяжелые запонки, ярко-фиолетовый галстук — все делало бывшего одноклассника похожим на светского льва провинциального разлива. Образ портила голова. Большая, слишком плотно пригнанная к торсу она не оставляла места для шеи. Часть ее поверхности была отведена под багровую физиономию, состоящую из бугров и впадин. Жидкие волосы, старательно зачесанные назад, дела не спасали, скорее подчеркивали рабоче-крестьянскую внешность владельца крупнейшей в регионе строительной компании, — Выходит, это ты, Селезенка, шлешь мне письма с того света!

Влад так давно не слышал своего школьного прозвища, что не сразу понял, о чем говорит Седых. Он продолжал улыбаться, когда из-за спины бывшего одноклассника выплыли два ростбифа в одинаковых черных костюмах. Оба белесые, с плотно сомкнутыми губами. «Братья что ли?» — успел подумать Влад перед тем как почувствовал удар в живот.

За всю свою взрослую жизнь ему никогда не доводилось участвовать в драках. Как-то так вышло, что пьяные хулиганы обходили Влада Селезнева стороной, кредиторы ни разу не прибегали к услугам братков, а мужья подруг не возвращались из своих командировок раньше времени. И уж тем более ни разу его не начинали бить без предупреждения. От второго удара, угодившего куда-то между носом и правым глазом, Левина комната начала вращаться, словно карусель «Секрет», придуманная садистом советской эпохи. Влад попытался возразить Седому, но хрустящая пустота, расползавшаяся от солнечного сплетения, никак не давал набрать в легкие воздуха.

Единственное, что потом он смог вспомнить, это носки лакированных туфель бывшего одноклассника, в которых отражалась замысловата люстра на потолке, и его голос где-то над правым ухом: «Что бы я никаких писем больше не вдел. И Агаповой передай…».

Потом Влад долго падал и барахтался в сером киселе, пока в его сознание острой болью не пробился Люсин голос: «…уже минут десять. Может, пора «Скорую» вызывать? Что? Полотенце намочить? Поняла!»

В следующий момент он увидел около своего лица огромную пятнистую жабу. Она открыла серо-розовый рот и начала осторожно трогать длинным языком его лоб. Как ни странно эти холодные прикосновения принесли облегчение, и Влад окончательно пришел в себя.

Рядом с ним на полу сидела Люся, закусив, выпавшую из косы, прядку волос, и сосредоточено промокала влажным полотенцем его лицо.

— Сейчас приедет «Скорая». Нужно зафиксировать побои.

— Нет. Я пойду домой.

— Вас избили. Может быть сотрясение мозга.

— Со мной все в порядке. Или будет в порядке, когда я приду домой. Меня Кот ждет.

Влад закряхтел, медленно перевернулся на бок, встал на четвереньки. Глаза заволокло серым туманом, но через пару секунд он рассеялся, и на полу обнаружилась груда старых газет, квартирных квитанций и писем. Наверное, кто-то из громил смахнул со стола старую почту, когда забирал компьютер — отсутствие машины Влад заметил, как только его голова оторвалась от пола. На валявшемся сверху конверте, с тонким коричневым рисунком под пергамент — каких только излишеств не придумают — появилось багровое пятно. «Откуда здесь вишневый сок?» — заползла в голову неповоротливая, как новорожденная гусеница, мысль.

— У вас носом корь идет, — спокойно констатировала Люся, — Не стоит выходить из дома.

— Стоит-стоит, — Влад медленно поднялся и направился к входной двери, задевая лупоглазых рыб и плоских котов на стене узкого коридора.

— А что я «Скорой» скажу? — услышал он уже на лестничной площадке сердитый голос Ундины.

— Скажите, что больной не дождался их приезда и умер.

Против обыкновения Кот не стал встречать Влада на пороге. Он вообще старался держаться подальше от чужих проблем, тем более хозяйских. Мороки много, а выгоды никакой — мяса не дадут, хорошо, если сухого корма не забудут насыпать. Поэтому Влад в полном одиночестве поужинал горстью таблеток, умылся холодной водой, заглянул в зеркало. Поморщился. За полчаса физиономия успела потерять симметричность, и ее правая половина начала отливать сизым цветом. Если не смотреть на свое отражение, голова казалась снятой с мехового Мики-Мауса, который в дни народных гуляний на главной площади города уговаривал разомлевших родителей сфотографировать их ребенка у него на коленях. Она была такой же огромной и бесформенной.

В горле клокотала злость. Злость на самодовольного Седого, которому набить морду однокласснику оказалось проще, чем поговорить с ним по душам. Добро, как бы сам набил, так нет — натравил своих гамадрилов! Пора объяснить этому губернаторскому зятьку, что такое четвертая власть!

Он несколько минут тешил поруганное самолюбие, придумывая план мести. Но план не складывался. Неожиданно Влад замер, настигнутый неприглядной правдой. Словно со стороны он увидел себя в крошечной ванной с обвалившейся кое-где керамической плиткой в бледно-голубой цветочек, с вечно-текущим краном и кружевом мелких трещинок, покрывшим от сырости потолок, переполненной корзиной грязного белья и рыжими кружками на стенах, оставленными отслужившими свой срок крючками для полотенец. Его воображение тот час нарисовало просторную как школьный спортзал ванную в коттедже владельца строительной компании Всеволода Седых. Интересно, там есть бассейн? Или он ограничился джакузи с гидромассажем?

Влада накрыла волна мутной тоски, сдобренной ощущением собственного бессилия. Ну и что он может сделать? Провести журналистское расследование? Написать статью о «чудовищных нарушениях» строительной империи и опубликовать в какой-нибудь местной газетенке? Смешно! Седому достаточно одного звонка редактору с напоминанием кто в регионе главный рекламодатель, чтобы отбить тягу к сенсациям. Влада всегда веселили многозначительные разговоры о цензуре. Какая к черту цензура, когда есть план по рекламе!

Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей и головной боли, он включил компьютер. Заглянул в почту и почти не удивился, обнаружив уведомление о послании от Левы.

«Как голова? Болит? Ну-ну, не горюй, будет и в твоем холодильнике колбаса. А скажи-ка мне, душа моя, как поживают твои планы написать роман всех времен и народов? Чай не мальчик уже, чтобы всякой ерундой заниматься — в политику играть. Прости, родной, что лезу без мыла в душу, но в моем положении, сам понимаешь, не до реверансов».

Влад почувствовал, как его сознание словно грецкий орех раскололось на две равные части. Одна из них слышала голос покойного продюсера КВН, даже готовилась оправдываться и что-то объяснять про «серьезные заказы», «живые деньги» и «голубые мечты». Другая — стремительно наливалась негодованием: «Что же это за сволочь паясничает под Левкиным паролем?» Она-то и взяла верх. Пальцы Влада торопливо сыграли на компьютерной клавиатуре отрывок из энергичного марша, завершив музыкальный экзерсис финальным аккордом «отправить».

«Не знаю, кто Вы, и что Вам от меня нужно, но я требую прекратить этот балаган, иначе будете вести разговоры в милиции».

Как только послание улетело к адресату, Влада одолели сомнения. Слова «требую прекратить» и «разговоры в милиции» начали казаться детской истерикой, потрясанием кулачками в пустой комнате. Да и откуда сетевому хулигану знать о его недавней встрече с Седым и сокровенных планах написать роман? И самое главное — в каждой строчке, в каждом обороте короткого письма звучали такие знакомые интонации школьного приятеля. Приятеля, что покоился под мраморным уродством с эпитафией, украденной у кого-то из великих.

Владу стало нехорошо.

Совсем нехорошо.

Он решительно потянулся за телефоном, выбрал номер из записной книжки, занес палец над зеленой пиктограммой и замер.

Влад всегда откладывал эти звонки на потом. Не потому, что испытывал чувство вины, нет, просто он боялся неловкой паузы после традиционных вопросов: «Что в школе?» и «Как мама?». Женька, наверное, тоже боялся, поэтому звонил не часто. Когда же в телефонном эфире раздавался его, по-мальчишески трубный, басок, разговор выходил неуклюжий, словно речь кандидата в депутаты городской Думы перед толпой разгневанных регулярными отключениями горячей воды избирателей. Каждый из мужчин порывался сказать нечто по-настоящему важное, но эти порывы отчего-то не желали обретать словесную форму и оседали грязными хлопьями комнатной пыли, все плотнее укрывая прошлую жизнь. «Жизнь, в которой не было ни дня фальши…» — всплыла в памяти строчка из строй песни. Влад скривился. Фальши-то как раз было хоть отбавляй.

— Алло, Жень? Это папа. Узнал?

— Я нет, но телефон подсказал.

— Как дела?

— Ты что-то хотел?

— Я? Как догадался?

— Телепатия. Говори.

— Ты можешь пробить IP-адрес одного человека? Моего знакомого? Мне нужно знать, с какого компьютера он отправляет письма последние двадцать четыре часа.

— Попробую.

Влад представил костлявого подростка, который упрямо таращится в монитор покрасневшими от бессонницы глазами. Непослушная челка прямых, как у матери, иссиня-черных волос, чуть раскосые глаза, худая шея, беззащитно выглядывающая из широкого ворота растянутой футболки. Сколько же они не виделись? Почти год, последний раз — на Женькином дне рождения. Тогда, сидя в Макдонадсе, Влад внезапно понял, что его сын ни капли не похож, ни на него, ни на Вику. В отличие от родителей, в свои четырнадцать, теперь уже почти пятнадцать, лет он успел найти себя. По крайней мере, Жека очень хорошо представлял, чем собирается заниматься обозримую часть жизни. Сын программировал компьютерные игры. Он два года работал в команде таких же сумасшедших мальчишек и уверял, что к тридцати станет богаче Билла Гейтса. Уже сейчас Жека снабжал мать деньгами и не упускал случая сообщить: даже если оба родителя внезапно получат инвалидность второй группы, он вполне сможет прокормить семью.

— Сколько ждать?

— Сложно сказать. Я немного занят… Давай, через пару часиков наберу.

— В полвторого ночи что ли?

— Тебе информация нужна или повод почитать нотации?

— Ладно. Не маленький уже. Жду.

Ждать было скучно, и Влад, от нечего делать, решил внимательнее исследовать домашнюю страницу покойного Левы. Пробежал по главному меню: «личные фото», «друзья», «группы»… Все как у людей. Живых людей. Даже список групп вполне предсказуем: «КВН», «Русское кино», «Горячие приколы»… Стоп. Среди галереи картинок мелькнула невзрачная иконка со странным названием: «Воскресшие в сети». Влад, не задумываясь, отправил заявку и почти сразу получил доступ в закрытое сообщество.

Участников было не много — всего 41 человек, но первые же записи в форуме заставили Влада забыть о ломоте в теле и раздутой как футбольный мяч голове.

«Я так и не успела попрощаться с дочерью, — писала женщина лет пятидесяти, — И вот Сашенька появилась на этом сайте, чтобы утешить меня…»

«Я долго не верил, что это возможно, — рассказывал седовласый мужчина в громоздких очках, напомнивший Владу его первого редактора, — Но вот уже месяц каждую ночь со мной говорит моя покойная жена…»

«Он вернулся, чтобы простить, освободить меня от страшного груза вины. Если бы не этот сайт, я бы перерезала себе вены или спрыгнула с крыши нашего дома…»

«Ее душа живет здесь, в сети. Я верю! Я знаю! Бог услышал мои молитвы!»

Влад вышел на кухню.

Набрал из-под крана стакан ледяной воды.

Выпил залпом.

«Нет, это не шутка и не чье-то глупое хулиганство, — пришла отчетливая мысль, — Это серьезнее».

Он вернулся к компьютеру и занялся изучением «Воскресших». Через полчаса Влад знал: почти половина участников группы вступили в нее потому, что на связь с ними вышли умершие близкие. Причем, вышли через сайт социальной сети. Остальные, судя по всему, как раз и были этими близкими, правда, никакой активности они не проявляли, в обсуждениях не участвовали. Самый первый контакт с покойным произошел четыре месяца назад. Это была девушка, скончавшаяся от лейкемии. Уже через три дня после похорон — Влад отметил про себя символичность этого срока — она прислала письмо своей матери, и с тех пор почти каждый день появлялась на сайте. Самый последний контакт, если не считать Леву, случился полторы недели назад. Молодая вдова уже получила около пяти писем от своего мужа, которому не повезло в тридцать восемь лет умереть от рака желудка. Причем, если верить ее репликам на форуме, весточки с того света удержали несчастную от самоубийства.

Центральной фигурой этого литого братства оказался модератор группы — некто отец Влас. Судя по фотографии, ему было около сорока. Может, чуть больше. Он напомнил Владу настоятеля ближайшей церквушки, что по требованию Вики освещал их совместную квартиру, и одновременно зловещего Григория Распутина. С экрана смотрело худое лицо, почти полностью скрытое темной растительностью. Высокий бледный лоб с залысинами пересекала глубокая вертикальная борозда. Влад видел такую у одного знакомого байкера. Тот утверждал, что это след от внезапной встречи его головы с пивной бутылкой. Причем последняя разбилась вдребезги. Но, пожалуй, главным во внешности отца Власа был даже не шрам или борода, а глаза. Светло-голубые, на выкате, они навевали мысли о средневековой инквизиции и городской лечебнице для душевнобольных. Глаза настоящего фанатика.

«Возможность поговорить с родным человеком после его смерти, попросить прощения, сказать, как любишь его — это Божий дар, — писал отец Влас на главной странице группы, — Миллионы людей на нашей Земле лишены его. Они вынуждены через всю свою жизнь нести крест невысказанных слов и невыполненных обещаний. Мы должны благодарить Бога за дарованное нам чудо. Как сказано в священном писании…»

Влада отвлек звонок мобильника. Все еще читая откровения виртуального проповедника, он поднес трубку к уху.

— Я тут сделал… то, что ты просил, — в голосе сына явственно звучала неуверенность.

— И?

— И ничего.

— Это как?

— Не буду, пап, тебя грузить… Короче, этот комп пробить не возможно. Какой-то профи постарался. Надежно сработано.

Почти полминуты тишину нарушало только Женькино сопение. Влад думал.

— Пап?

— Я тут. Будь другом, попробуй проверить еще одного клоуна.

— Говори.

Объяснение, как найти отца Власа на «какаявстреча.ру», уложилось в десять секунд. Женька пообещал перезвонить утром.

Часы показывали без пятнадцати два, но спать не хотелось.

Владом завладел азарт.

Такое с ним случалось всего пару раз в жизни, когда он откапывал в куче новостного шлака настоящую Тему. И тогда весь остальной мир становился тусклым, словно смотришь на него сквозь кусок кальки. Влад тянул одну ниточку за другой, лихорадочно распутывая клубок событий, спал по три часа в сутки, ел на бегу и все время перебирал в уме пазлы фактов, пытаясь сложить их в логичную картину. Это было сладкое состояние одержимости. Влад давно убедил себя, что оно навсегда осталось для него в прошлом.

За окном проклюнулся рассвет, ознаменовав свое рождение птичьими трелями. На стол грациозно взлетела тяжелая кошачья туша.

— Сидишь?

— Сижу.

— Может, спать?

— Сам разберусь.

Взгляд случайно зацепился за фотографию Левы, возникшую в левом нижнем углу экрана. «Сейчас на сайте», — подмигнула она фиолетовой надписью. Над довольной физиономией Гирина появилась бегущая строка, которая почему-то называлась администрацией сайта «статус участника». Всего несколько слов из песни их с Левой юности: «Ах, Алиса, как бы нам встретится…»

Алиса?

Алиса!

Вытесненная на время информация ворвалась в сознание с грацией грузового состава. Ну, конечно, Седых говорил об Агаповой. Алисе Агаповой! И это послание Левы адресовано ему — Севке. Выходит, королева школьных дискотек играет важную роль во всей этой истории…

Влад схватился за телефон и набрал номер Пермяковой — наверняка, Ленка знает, как найти Агапову. Часы на нижней панели экрана сообщили, что московское время пять часов тридцать две минуты. Влад приготовился проглотить порцию заслуженных упреков.

Один, два, три, четыре, — отсчитывали гудки глубину утреннего сна. В воображение возникла тонкая женская рука, которая слепо ощупывает поверхность тумбочки рядом с кроватью, чтобы пришлепнуть назойливого жука.

— Влад! Влад! — В тишину квартиры ворвался треск телефонного эфира вперемежку с ужасом, сквозившим в Ленкином голосе, — Помоги…

— Лена, где ты? Что с тобой?

— Кажется, я умерла…

Связь прервалась, оставив растерянного Влада перед погасшим монитором.