7

После ночной кутерьмы в бюро было время обеда. Рановато, конечно, для обеда, но для тех, кто работал круглосуточно, это было неважно.

Дай спецу пожрать, тогда и жди от него успехов. Майор Танжер усвоил это очень хорошо. Его люди работали сутками напролет и не роптали, поскольку получали самое лучшее питание, а поспать могли на составленных стульях, тем более что стулья в бюро были мягкие – словно специально придуманные для казарменного режима работы.

Имелась туалетная комната с запакованными наборами для умывания, душевая на две кабины и даже запас солдатских спортивных костюмов вместо пижамы. Все условия – только работай.

Четверть часа назад из города к воротам штаба доставили восемь порций лазаньи с бараниной, два свиных рулета, полдюжины говяжьих котлет и суп «армо» – восемь порций.

До города было двадцать километров, по местным меркам достаточно далеко, но поскольку заказ был большой, а Танжер давал курьерам по пять ливров чаевых, они с готовностью возили заказы и даже вручали бесплатные десерты, вроде крахмала из генномодифицированого картофеля с сахарозаменителем и фруктовой эссенцией.

Несмотря на аппетитный вид подобных бонусов, Танжер приказывал сливать их в унитаз, но курьерам об этом знать не следовало. В бюро вообще все держали в тайне, это была специфика их работы.

Через приоткрытое окно в кабинет прорывался бодрый ветерок и щекотал пятки Танжера, который, сняв ботинки, дремал в кресле, закинув ноги на подоконник.

В дверь постучали.

– Ну, кто там стучится? Входите, я же разрешаю без стука! – крикнул Танжер, сбрасывая с лица салфетку, которой прикрывался от яркого света.

– Это я, сэр, – сказал Говард, протискиваясь в кабинет. – Просто я подумал – вы же отдыхаете…

– Ладно, говори…

– Какой-то командир батальона прорывается в бюро через два связных сервера. Требует бюро дивизии.

– Но мы-то бригада.

– Да, – кивнул Говард. – Но дальше его все равно не пропустят, он всего лишь майоришка. Извините, сэр.

– Ладно, переключай, я отвечу ему как майоришка майоришке.

Говард вышел, а Танжер снял трубку с аппарата и услышал далекий голос:

– Але, добрый день, сэр! Доброе утро, то есть…

– Доброе утро. Начальник бюро службы безопасности, слушаю вас.

– Сэр, я всего лишь командир батальона и я…

– Да, майор Штоккер, я вижу на экране сопроводительную информацию, давайте ближе к делу.

– Сэр, мое полковое начальство решило меня высечь за потерю форта – вместе с ним мы потеряли контроль над целым районом. И это несмотря на беспримерное усиление его новой техникой. Теперь к самой сути. Вся техника была выведена из строя с помощью бронебойного ружья с дистанции примерно метров семьсот с лишним. Ни я, ни кто-то другой не могли обеспечить защиту от столь нетривиального, не предусмотренного никакими уставами нападения и…

– Постойте! Как можно повредить технику из бронебойного ружья с такого расстояния? Что у вас была за техника?

– Четыре «гасса» двадцать четвертой серии и четыре легких танка «бэ-эс».

– И что, этому оружию удалось продырявить их броню? – удивился Танжер. Ему показалось, что он зря теряет время с этим провинциальным командиром батальона, которому не хочется попасть под руку полковой комиссии.

– Сэр, прошу прощения, если я говорю сумбурно, но некий умелец из Тардиона прострелил четыре навесных генератора на «гассах» и четыре приемных экрана на танках «бэ-эс», сделав нашу технику не готовой к внезапной атаке, понимаете? Я уверен, что это дело службы безопасности, ведь обычными армейскими возможностями здесь не справиться – у меня в батальоне просто нет никакой защиты от диверсантов!

– Так, минуточку… – Танжер стал потирать указательным пальцем переносицу, он всегда так делал, чтобы поймать порхавшую совсем рядом мысль, хотя если точнее – всего лишь догадку.

– Сэр? – спустя минуту произнес майор. В его голосе было столько надежды на помощь и страха перед комиссией, что Танжер решил помочь. Впрочем, по-другому и не выходило, ведь это точно был их случай.

– Вот что, майор Штоккер, давайте мне сюда подробнейший отчет о том, что произошло. Желательно с поминутной раскладкой. Все, кто уцелел, должны написать собственные отчеты, и ничего страшного, если они будут повторяться.

– Я понял, сэр!

– Полагаю, там много раненых?

– Они все в медчасти, сэр, но из четверых уцелевших трое вполне могут говорить.

– Вот и хорошо. Выдайте мне полный отчет, а я свяжусь с вашим начальством и скажу, что это целиком наша история – мы заберем ее для расследования.

– Большое спасибо, сэр! Вы меня спасли! Я сейчас же побегу составлять донесения – самые полные!

– Ну, и удачи вам… – произнес Танжер, опуская трубку на аппарат. – Говард!

– Я уже здесь, сэр, – отозвался сержант, появляясь в дверном проеме.

– Все слышал?

– А нельзя было?

– Не паясничай. Позвони в штаб этого полка и скажи, что мы эту историю с диверсантом забираем для расследования и что комбат ихний не совсем виноват. Понял?

– Не виноват? – уточнил Говард.

– Нет, так говорить нельзя, мы же не военно-полевой суд и не войсковая комиссия. Как бы не виноват, понимаешь?

– Чтобы они его не сожрали…

– Да, чтобы они его не сожрали. Иди работай, а ко мне позови нашего глубокоуважаемого капитана Кербита.

– Я ему скажу через дверь, потому что он сейчас в сортире.

– Ни к чему эти подробности, Говард, просто скажи ему и скорее звони в полк, а то сожрут нашего осведомителя.

– Бегу…

Дверь закрылась, майор откинулся на спинку кресла и снова набросил салфетку на лицо.

Пока сержант передаст вызов капитану, который в сортире, пока тот оттуда выберется и придет в кабинет начальника, пройдет минуты полторы, а это в руках настоящего разведчика целое состояние, потому что полторы минуты – это шестьдесят плюс… тридцать секунд. А всего – девяносто. За девяносто секунд можно почувствовать расслабление, тепло во всем теле… уснуть… увидеть сны…

– Разрешите, сэр?

– М-да, разрешаю, – произнес Танжер, сбрасывая салфетку и возвращаясь к реальности.

Спустив ноги на пол, он стал неспешно обуваться, вспоминая минувшие сновидения. Кажется, это был райский островок с зелеными пальмами, белоснежным песком и голубой водой. А еще там были прекрасные туземки, штук двадцать.

«Интересно, как они там одни выживали?» – подумал Танжер, завязывая последний шнурок.

– Ты вот что, Петер… – начал было Танжер, но, распрямившись, увидел в руках капитана пластиковую папку.

– Все уже при мне, босс, – сказал тот и, не дожидаясь разрешения, опустился на стул.

– Он тебе, что, через дверь сообщил, о чем я подумал? – поинтересовался Танжер, еще не зная, что в папке, но догадываясь.

– Он – это Говард?

– Конечно, кто же еще? Это ведь он у нас то ли вражеский шпион, то ли посланец далекой инопланетной цивилизации.

– Я бы предпочел, чтобы вражеский шпион…

– Я тоже, но давай к делу.

– Весь внимание, босс.

– Это отчеты по операции «Машинерия»?

– Да, по неудавшемуся штурму.

– Давай все акты по поврежденным машинам. Меня интересует эти нестандартные пробоины.

– Разумеется, нестандартные, иначе бы этот материал к нам не попал, – сказал Кербит, выкладывая из папки листы с актами осмотров поверженной техники.

– Итак, – майор взял пару актов и стал их просматривать. – Поражение лопастей вентилятора… поражение лопастей вентилятора. Тут – повреждение гнезда ходовой пары и снова – поражение лопастей вентилятора.

– А у меня вот – повреждение тяги манипулятора главного орудия. Два случая, и в обоих тяга перебита, – сообщил Кербит.

– И тоже двадцать три миллиметра?

– Тоже. Везде приведены замеры, спектральный анализ частиц бронебойного сердечника и даже фотографии.

Кербит стал раскладывать на столе фото, но Танжер не уделял им особого внимания, лишь мельком проглядывая и отбрасывая в сторону.

– Там где-то были еще показания, – напомнил он.

– Вот они. Это показания Хельмута Райцеля, пилота «гасса», а вот более полный отчет лейтенанта Гардзинского, он пилотировал «чино».

Танжер стал читать. Оба пилота сходились в главном – они заметили огневую точку противника в тылу своих боевых порядков и попытались ее подавить, обстреливая из вспомогательного вооружения. Однако всерьез заняться этой позицией у них не было возможности, поскольку в этот момент обе стороны завязли в плотном бою на средних и ближних дистанциях.

Отбросив эти отчеты, Танжер посмотрел в окно, потом оперся о стол и посмотрел на Кербита в упор.

– Что? – подобрался тот.

– Петер, почему мы сразу не взялись за этот случай?

– Потому, что тут данных – кот наплакал. Потому, что мы тогда откатились далеко назад и было много работы по обеспечению скрытых перевозок, ночного патрулирования, перехвата диверсантов… Ты что, хочешь, чтобы я поднял всю текучку за последние месяцы и объяснил, почему мы не взялись?

– Нет, – покачал головой Танжер и, откинувшись на спинку кресла, вздохнул. – Сам не знаю, чего я хочу, но в прошлый раз мы должны были покопаться основательнее.

– Джеф, дорогой, тардионов после той драки тоже отправили в тылы да по госпиталям раскидали. И очень может быть, что тот стрелок не уцелел вовсе, а теперь мы имеем дело с совершенно другим человеком. И Говард уверен в этом.

– А почему с человеком, а не с роботом?

– Ну… – Кербит пожал плечами. – Чутье мне подсказывает, что это не лаунчер какой-нибудь. Одно дело – пускать роботы-автоматы в рейды с заданием вроде «уничтожь всех, кого встретишь» и совсем другое – организовать согласованную операцию, где одни совершают диверсию, а другие, воспользовавшись ее плодами, атакуют в лоб, как в случае с этим фортом.

– Слушай, ты больше меня знаешь, тебе, что, Говард все это выложил? – удивился Танжер.

– Он меня с минуту этим дайджестом угощал, пока я из сортира не выбрался, – признался Кербит.

– Та-а-ак. Значит, он этого майора до меня выдоил…

– Конечно, выдоил. Говард кого хочешь выдоит.

Загрузка...