Сибирский Робинзон

Глава пятая. Серафим

Следи за собой, будь осторожен…

В. Цой

Я вновь оказался на мосту, но теперь рядом со мною кто-то был. Кто-то потихоньку крался за мною, но когда я несколько раз резко и неожиданно оборачивался, то успевал заметить только тень, быстро исчезающую в полумраке. Первое время меня это жутко беспокоило. Кто или что это? Следует бояться или нет? Но никакой угрозы со стороны моей «Тени» я не чувствовал. И скоро она совсем перестала доставлять беспокойство, вызывая лишь жгучее любопытство.

Мост в этой части был весьма широк. И, что самое неожиданное, покрыт роскошным садом, приятно радовавшим глаз зеленью, украшенной мириадами разноцветных цветов.

«Экий райский уголок, – подумал я, – красиво, словно в тропиках».

За всю свою жизнь мне не приходилось не только видеть, но даже и слышать о подобных деревьях. Сами по себе невысокие, они широко раскидывали свои ветви, осыпанные соцветиями. Присмотревшись, я понял, что деревья в саду были разные, они отличались и цветами, и формой листьев. И все они были фруктовыми! Только одни цвели, другие обильно плодоносили. «Бог ты мой!» – воскликнул я то ли от увиденной красоты, то ли от обилия красивейших, и наверняка наивкуснейших фруктов.

Их было огромное множество. Некоторые, похожие на яблоки, прямо свисали над моей головой. Их тонкая шкурка была почти прозрачной, демонстрируя медового цвета плоть. На другом дереве росла «клубника», но только с кулак величиною. Несколько «ягод» от моего легкого прикосновения к дереву сорвались, разбрызгав в разные стороны светло-розовый сок. Там было полно и других необычных плодов самых причудливых форм и цветов, похожие на инжир и груши, манго и кокосы, персики и абрикосы.

Я почувствовал, что мой голод больше не хочет терпеть. Он гневно бурлил, ревел, стучал по животу и готов был вот-вот сожрать меня самого, если я не утолю его.

«Эх, была – не была», – сказал я себе и, сорвав с ветки медовое яблоко, смело откусил здоровенный кусок.

Яблоко оказалось очень сочным и приятным на вкус, сладким, но не приторным, как мед. С трудом прожевав почти пол-яблока, обливаясь соком, который словно из соковыжималки лился изо рта, я почувствовал себя на вершине блаженства.

И голод и жажда тут же пропали, а усталость прошла, словно рукою сняло. Управившись с яблоком и утерев рот ладонью, я тут же принялся за «клубнику». Ягоды были и впрямь были зрелыми, и когда я срывал их, нежная шкурка лопалась, и на мои руки брызгал розовый сок. Мягкую «клубнику» даже не пришлось кусать, я с обалдевшими от удовольствия высасывал её целиком. И вскоре я был сыт, как удав, проглотивший кролика. Но не смог удержаться и отведал «инжира», и нечто похожее на ананас. Инжир был как инжир. Я откусил от него один бок, подумал, что стоит попробовать что-нибудь поэкзотичней и, не доев, выкинул его. Однако «ананас» мне оказался не под силу.

Я присел на очень кстати поставленную лавочку.

– Хор… шо, эйк, просто отли… эйк, – попытался я произнести, но из-за икоты не получилось.

– Но нельзя же так обжираться, друг мой, – раздался за моей спиной чей-то ироничный голос. – Смотреть на такое больно.

Я с испугу подпрыгнул и чуть было не свалился с лавочки. Оглянувшись, я увидел ту самую «Тень». Она висела в воздухе, немного покачиваясь и не пытаясь спрятаться.

– Нельзя так много есть, – нравоучительно повторила «Тень», – иначе вам будет плохо, и вы не сможете идти дальше, что очень важно для вас и в равной степени для меня.

Я молчал.

– Однако это же неприлично, когда с вами разговаривают, а вы в ответ только молчите. И вдвойне неприлично не предложить своему собеседнику присесть.

Наконец я пришел в себя и жестом пригласил «Тень» присесть. Правда, куда ей присаживаться, было совсем не понятно, ибо моя лавочка оказалась небольшой, а другой поблизости не наблюдалось.

– Спасибо, – ответила «Тень». Её тело тут же удлинилось и приняло очертания человека, сидящего в кресле-качалке, которое висело в воздухе.

Мы молча рассматривали друг друга. «Тень» казалась каким-то серым сгустком слабо фосфоресцирующего тумана, переливающегося бледными красками. У нее не было ни рта, ни глаз, ни ушей, и чем она разговаривала, я не понимал.

После недолгого молчания «Тень» снова заговорила:

– Да, садик у нас что надо! Специально для вас старался, чтобы все было, как говорится, тип-топ! Пришлось потолкаться, сходить на поклон кое к кому и вот результат. Наш мост один из лучших. По такому мосту совсем не стыдно идти.

«Тень» смолкла, видимо, ожидая одобрения. Я понимал, что совсем неприлично вот так сидеть и молчать, тем более, когда моему туманному покровителю пришлось попотеть ради меня.

– Сад действительно неплохой, – сказал я.

– Неплохой, – обиделась «Тень», – да видели бы вы, что мне предлагали! Одно старье, построенное еще, Бог знает когда! Да мне было бы стыдно перед друзьями, если бы я позволил впарить моему хранимому один из тех мостов!

Мне даже показалась, что «Тень» от возмущения закипела. Она вдруг потемнела и вся задергалась. Её и без того неяркие краски потускнели еще сильнее.

– Я сейчас заплачу, – надрывающимся голосом произнесла «Тень», – э-э!

Сначала заморосил дождик, а затем под аккомпанемент надрывного плача грянул проливной ливень.

– Э-э, – рыдала «Тень», – мне всегда говорили, что люди неблагодарны, э-э, не ценят нас, э-э, а я не верил… э-э!

«Тень» жалобно всхлипывала, и мне стало жутко стыдно. Вот ведь в коем веке для меня кто-то постарался, сделал приятное, а я даже пару слов благодарности не могу сказать.

– Я неправильно выразился! Сад отличный, а мост вообще сказочный, правда-правда, – поспешил я заверить мою дождливую «Тень», – весь новый, видно, что постарались на славу, когда строили… И материалы небось дорогущие?

– Самые лучшие, – всхлипывая, ответила «Тень». – А деревья? Да на них запись ведется уже тысяча лет. Каждую сотню лет приходилось отмечаться в очереди.

«Тень» перестала плакать.

«Слава Богу, а то я уже насквозь промок», – подумал я.

– Ах, какие жулики работают в той конторе, просто любо-дорого смотреть! – снова заговорила «Тень». – Жулик на жулике и жуликом погоняет. Так и смотри, как бы вместо фруктового дерева не впихнули сосну, ель или березу, а то и дуб могут подкинуть. Нет, дуб дерево хорошее, полезное, но уж больно долго оно растёт. Столетья пройдут, пока настоящие желуди вырастут.

Мне было как-то не по себе. Бродил по мосту, никого не трогал и на тебе…

– Они же мне, гады, вначале вместо райских яблок кедр подсунули, благо, что вовремя спохватился, не успел высадить, – продолжала «Тень». – На кой черт нам кедр, а?! – спросила она сама у себя.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Наблюдать за «Тенью» было интересно. Она явно любила поговорить, и сейчас была в ударе. Переливаясь всеми цветами радуги, «Тень» распевала себе дифирамбы, всячески превознося свою мудрость и прозорливость, то и дело обращаясь ко мне, желая услышать похвалу в свой адрес.

Наконец она замолчала, но чуть погодя, как бы невзначай, сказала:

– Совершенно вылетело из головы, я – Серафим, ангел-хранитель, твой ангел-хранитель. Мне можешь не представляться, сам понимаешь, тебя знаю, как самого себя.

– Что-то ты, Серафим, не похож на ангела? – с сомнением сказал я. – Где твои крылья? Какой же ты ангел, если без крыльев?

– Будут тебе крылья, можешь не сомневаться, – поспешил заверить ангел.

И действительно, через несколько мгновений за спиной у Серафима забились два… маленьких крыла. Они были настолько крохотные, что, казалось, использовать их по назначению невозможно.

– Ну как, пойдет? – спросил ангел.

Я пожал плечами:

– Тебе видней. Но все равно не тянешь ты на ангела-хранителя. Не похож! Хоть убей, а не похож. Ангелы либо голышом летают, либо в белых простынях.

– Мне летать голышом по штату не положено, – обиделся ангел-хранитель. – Я заслуженный ангел-хранитель. У меня дома две медали и грамота за хорошую службу.

– Ничего себе, две медали и грамота, – почти с искренним восхищением, чтобы порадовать ангела, воскликнул я. – Молодец, Серафим, так держать!

Услышав эти слова, ангел порозовел и, я бы сказал, приосанился, насколько это слово применимо к небольшой тучке. Из чего я сделал вывод, что ангелам нужно обязательно говорить приятные для слуха и души слова. Наверное, они ими питаются. И кто знает, может влюбленный в вас ангел сделает ради вас все, что вы захотите, и даже более того. Может быть, он расшибется в лепешку, но сделает… Но, похоже, ангелы – настоящие липучки…

Мне надоело сидеть и слушать болтовню Серафима, поэтому я поднялся и пошел дальше. Впрочем, Серафим и не думал от меня отставать. Дорога вела нас через сад, которому и конца не было видно. Мы шли уже довольно долго, хотя сказать, что мой ангел шел, было бы большой натяжкой. Серафим предпочитал либо парить за моей спиной (тогда он молчал), но чаще всего он мельтешил перед глазами и болтал, болтал, болтал и болтал…

Я даже и не заметил, как Серафим замолчал. Он смотрел на меня, я на него.

– Послушай, Серафим, а все-таки где мы? – не выдержал я.

– Ну наконец-то, разродился! – завопил ангел. – Обожаю этот момент! Объявляю всем, всем, кто меня слышит. Мы на небесах!

Я схватился за сердце, в глазах потемнело, рассудок помутился, а мои ноги подкосились. Не было ничего удивительного, что оглушенный такой неожиданной и неоднозначной новостью я пришел в себя уже сидя на земле, а надо мною парил ангел, одетый герольдом.

– Вау, и так каждый раз! – с упоением произнес Серафим, – ты бы видел свое лицо! Даже известие о миллионом наследстве не ошарашивает так, как эта новость. В квадратных глазах – испуг, рот перекосило, кадык задергался… ум-м, – наслаждался моментом этот маньяк с крылышками.

– Разве так можно шутить? – выдавил я из себя. – Ты прямо как обухом по голове.

Помутненный мозг постепенно прояснялся.

– Да за такие шутки убивать нужно, причем на месте и медленно, – прошептал я.

Я поискал глазами что-нибудь потяжелее, но, как назло, ничего достойного, чтобы запустить в этого фигляра, не нашлось.

Серафим выжидая висел на недосягаемом расстоянии и, казалось, упивался развернувшейся перед ним сценой. Он принял позу человека, убравшего руки за спину и спокойно, с достоинством наблюдающего за происходящим.

«А вдруг это правда?» – мелькнула мысль.

– Правда, правда. Все, что ты здесь видишь, тоже небеса, – нравоучительно сказал ангел и развел дымчатыми руками, демонстрируя здешние красоты.

– Ты что, умеешь читать мысли?

– Всякий прочтет, коли они на лице написаны.

Серафим, увидев, что я успокоился, опустился вниз. Видимо, я ему представлялся оглушенным зверем, который перестал быть опасным и только глупо мотал из стороны в сторону головой.

– Я умер…

Мне, признаться, самому было непонятно, спрашиваю я это, или утверждаю.

– Да не волнуйся ты так, во-первых, не умер, а во-вторых, ничего страшного в смерти нет, – заверил ангел. – Хотя если ты будешь себя вести как дурак, то скоро точно преставишься.

– И, конечно же, не без твоей помощи.

– Что такое?! Он меня еще и обвиняет! Человечишка ты неблагодарный, вот ты кто.

Мы замолчали. Я сидел на земле, а недалеко от меня пристроился мой ангел-хранитель. Меня терзали сомнения. Разве можно не умереть и попасть на небеса? Почему я здесь очутился? И вообще что со мною произошло?

– Значит, я жив?

– Жив, жив, – успокоил меня Серафим, – но если не проявишь немного сообразительности, то очень скоро о тебе будут говорить в прошедшем времени.

– А что случилось? – с испугом спросил я.

– Сюда, на этот мост попадают те, кто находится между жизнью и смертью. Ты как раз сейчас и балансируешь между ними.

– Понятно, что ничего не понятно… А я сейчас кто?

– Ты это ты, я это я, – ответил ангел и пожал плечами.

– А как я могу быть одновременно и там и здесь, если я жив.

– Ну, как тебе попроще сказать… Понимаешь, там, на земле, твое тело, так сказать, alter ego, нет, лучше будет сказать, altera pars, то есть «другая сторона», а здесь как бы душа, но в тоже время они все равно едины и составляют одно целое. Душа и тело разделяются полностью только в момент физической смерти.

– Интересно…

– Очень интересно… Прямо дух захватывает! – с какой-то злостью в голосе сказал ангел.

Я пытался спешно сообразить, что же мне делать. Я угодил в ситуацию настолько неправдоподобную, что мой жизненный опыт молчал, как партизан, а ангел-хранитель, по всей видимости, объявил забастовку.

– И ты хочешь сказать, что я погибаю, – закричал я, – а ты здесь прохлаждаешься!

– А я что могу поделать, коли ты – болван невнимательный! – завопил в ответ Серафим. – Сам виноват.

– Объясни, что же произошло на самом деле?

– А-а-а… пустяк… Такое с каждым может случиться. Твой самолет упал в тайгу. И ты третьи сутки без тепла и пищи. Но если бы ты проявил хоть чуточку сообразительности, то не был в таком катастрофическом положении. И боюсь, ты её не проявишь. Жаль!

– Странно, – пробормотал я, проигнорировав его выпады в мой адрес. – А почему я не чувствую ни голода, ни холода?

– Телесные муки – для тела, а душевные, сам понимаешь, чей удел.

– Что же делать? – с отчаянием спросил я у своего ангела-хранителя.

– Dimicandum! Надо бороться! – воскликнул ангел. – И мы будем бороться! Будем!?

Я согласно закивал головою.

– Хочешь на себя полюбоваться?

Несмотря на все его ехидство, я кивнул. Прошла одна минута. Пять минут – ничего не происходило. Я заерзал, как нетерпеливый зритель, который отсмотрел уже свою порцию утомительной рекламы в ожидании начала фильма.

– Ты кого-то еще ждешь? – Серафим демонстративно покрутил тем, что можно было считать его головой. – Ну, что ты не начинаешь?

– Я? А что я должен делать?

– Вот с этого вопроса и нужно было начинать… Нет, дружок, я начинаю в тебе разочаровываться. Вот так познакомишься поближе, и все сразу становится ясно. Твоя беспечность всегда тебя подводила. Вначале она была отголоском детства, а затем, что самое печальное, переросла в глупейшее мировоззрение, превратившись в банальный нигилизм или, как у вас сейчас принято говорить, пожизненный пофигизм. И для ангелов-хранителей оберегаемые ими пофигисты, вот такие, как ты, стали сущим наказанием. Стоит зазеваться – и наш подопечный либо на больничной койке или, того хуже, – под венцом! И вот так всю жизнь! Вытащил из одной лужи, глядь, а он уже сидит в другой…

Серафим начинал меня раздражать. Его манеры учителя, читающего мораль малолетним преступникам, порядком утомили.

«Как замечательно, что у него нет розог, а то порол бы за любую провинность. Как бы его заткнуть?»

– Не груби старшим, – зарычал на меня деспотичный ангел, прочитавший мои мысли, как открытую книгу. – Смотри, слушай и запоминай. Дважды повторять не буду, – поспешно добавил он.

На самом деле все оказалось довольно-таки просто. Мне-то всего и нужно было только нащупать нить жизни, связывающую тело и душу. К собственной и Серафимовой радости, у меня получилось со второй попытки. Увиденное потрясло меня до глубины души.