Сибирский вояж

ГЛАВА 1 Одно слово — женщины…

Искать женщину без изъянов

может только мужчина без извилин.

Город Братск, расположившийся на берегу водохранилища, образованного плотиной при строительстве Братской ГЭС, представлял собой не компактный город, а сеть жилых районов, выросших возле промышленных предприятий.

Михаил бывал в Братске и раньше. Вот и теперь, сидя в самолёте, на пути к этому удивительному сибирскому городу, насчитывающему только в центральной части двадцать семь микрорайонов, вспоминал первую встречу с ним. Нет смысла пересказывать все достопримечательности, коих в любом местечке найдётся немало. Поразил тогда не сам город, здания, предприятия и даже не люди… Удивила жизнь в этом суровом морозном крае.

Город мёртвых цветов — так тогда окрестил его Михаил. Здесь уличные фонари были сделаны в виде тюльпанов. Молодые люди дарили любимым искусственные цветы, и это было нормой. А вот живые по тем временам считались непростительной роскошью.

На улицах не было видно пьяных. Это выглядело странно хотя бы потому, что здесь никто не покупал одну бутылку спиртного, водку брали целыми сумками. Когда Михаил увидел это в первый раз, подумал: «Что ж, праздники русский человек привык отмечать с размахом». Но так поступали все и всегда.

Много позже понял. Когда средняя температура по году составляет минус семь градусов, а отопительный сезон продолжается около двухсот пятидесяти дней, нетрезвый человек на улице просто-напросто может замёрзнуть насмерть. Поэтому, если уж гость пришёл в дом, то его не отпустят, пока тот не протрезвеет.

Свежее мясо тоже могли себе позволить далеко не все. Обычные жители пользовались в основном сушёным, консервированным, реже мороженным. Это теперь ни в чём нет дефицита…

Несмотря на статус таёжной провинции, сейчас Братск является своеобразными воротами Севера с развитой мощной промышленностью. Один алюминиевый завод чего стоит, не говоря уже о хлорном, ферросплавов и целлюлозно-картонном комбинате.

У многих бизнесменов здесь имелись свои интересы. У Михаила тоже. Так что в Братске он был не редкий гость, со временем обзавёлся друзьями, помощниками, и решал дела с их помощью, да и без оной тоже.

Как раньше люди обходились без машины? Непонятно. Пешком или на городском транспорте за день можно успеть в одно место, два, ну три, дабы решить неотложные задачи, да и то, запыхавшись и с высунутым языком. А что делать, когда нужно побывать на пяти объектах, трёх важных встречах, причём в разных концах города, да ещё успеть пообедать и немного передохнуть, чтобы собраться с мыслями?

График работы на выезде всегда напряжённый. Хочется, раз уж приехал, сделать как можно больше, да ещё в самые сжатые сроки и с не меньшей пользой.

К слову сказать, Братск занимает площадь раза в четыре большую, чем среднеевропейский город с населением тысяч в четыреста. Так что здесь без личного транспорта не обойтись. Но машину с собой не возьмёшь. Напрокат… Нет тут такой практики. Остаётся надеяться только на друзей. На самом деле, кто же ещё выручит?

Владимир, тридцати пяти лет отроду, коммерсант средней руки, иногда гостивший у хлебосольного Михаила, подкатил к гостинице «Братск» точно в назначенное время.

— Привет! — усевшись рядом с приятелем, сказал Михаил. — Извини, что отрываю, но… сам понимаешь. Сначала давай в администрацию Сухого.

— Да без проблем! — улыбаясь, ответил Владимир.

— Ты чего такой счастливый? — видя сияющее лицо товарища, не удержался от вопроса Михаил.

— На станцию техобслуживания заезжал, масло менял в машине, да и так по мелочи кое-чего ремонтировал.

— И что тут весёлого?

— Ну и увидел, хмык… — усмехнулся Владимир.

— Что?

— Смотрю, на СТО заезжает почти новый, натёртый до блеска «Фиат Пунто»…

1

…Смотрю, на станцию техобслуживания заезжает почти новый, натёртый до блеска «Фиат Пунто». Точнее, не заезжает, а буквально вползает. За рулём не юная, бальзаковского возраста, вполне привлекательная женщина. Автомобиль двигается рывками, двигатель не развивает обороты, работает нестабильно.

Въехав на территорию, она глушит мотор, выходит из машины. Высокие сапожки, короткая шубка, юбочка до колен…

— Вы не могли бы?… — обращается к мужчине в рабочем комбинезоне, явно работнику станции.

— Можем, — отвечает угрюмый, необъятных размеров — руки-ласты, пальцы-сосиски — слесарь или механик (кто их там, на сервисе разберёт?).

— Мне сказали, там ерунда, копеечное дело. Главное, чтобы мастер хороший был, — сыплет она словами. — Вижу, вы хороший мастер, опытный…

— Разберёмся… — ответствует специалист, вытирая промасленные руки о ещё менее чистый комбинезон.

— А ещё поправить…

— Поправим.

— И ещё…

— Счас подымем и всё сделаем, как у лучших домах Лондона и Парижу.

— Вы уж там постарайтесь, мне сегодня ещё в спа-салон к шести надо успеть…

— Поглядим…

Мастер открывает капот. Заводит машину. Слушает какое-то время. Глушит. Потом поднимает авто на подъёмнике, осматривает подвеску.

— Ничего себе! — говорит и уходит.

«Как же мне повезло… — уговаривая себя, присаживается возле машины женщина. — Сразу видно, что специалист. Всё осмотрел, проверил, нашёл ещё чего-то. Вот исправит и…»

Проходит пять минут, десять, двадцать… Никто к машине не подходит. Женщина начинает нервничать.

— Вы не знаете? — обращается она к копающемуся у верстака работнику. Тот, не дослушав, отмахивается от неё, как от назойливой мухи:

— Не знаю! Это не ко мне. Я по электричеству.

Проходит час. Машина, как и хозяйка, по-прежнему томится в одиночестве. Женщина не на шутку встревожена. Начинает искать мастера. Через какое-то время находит его в подсобке.

— Простите, не знаю, как к вам обращаться…

— Прощаю, — благосклонно говорит крупный то ли по массе, то ли по значимости специалист.

Он не спеша разрезает батон на две части вдоль. Одну половину густо намазывает маслом. Сверху покрывает толстым слоем паштета, выдавливая его своей огромной лапищей из тубы, которая в его руках кажется игрушечной пипеткой.

Всё это время женщина в полной тишине завороженно смотрит на эти манипуляции.

— Петровичем зовите, — говорит мастер. Видимо, наконец-то пришло время хоть как-то проявить себя.

— Товарищ… Нет, господин… Ой, что это я? Петрович, там моя машина… Вы её смотрели…

— Смотрел, — откусывая необъятных размеров кусок бутерброда, соглашается мастер.

— Мне в салон ещё, — робко напоминает женщина.

— Помним… — аппетитно жуя и причмокивая, кивает Петрович.

— Так, может…

— Может, — он запивает бутерброд холодным чаем из жестяной кружки.

— Салон… — женщина почти в отчаянии.

— Успеем.

— Уже полчаса вас ищу.

— Чего меня искать? Я тут, — дожёвывая бутерброд, говорит Петрович.

— Салон же…

В этот момент в подсобку заглядывает худенький паренёк, одетый в такой же, как и мастер, промасленный комбинезон. Он ненадолго задерживает взгляд на женщине, на её короткой шубке, юбочке, сапожках… Потом молча кивает Петровичу и тут же исчезает за дверью.

— Двести долларов, — говорит Петрович.

— Что?

— Двести баксов.

— За что?

— За работу.

— Как двести? — растерялась женщина. — Один мужчина сказал, там копеечное дело.

— Что ж он не сделал?

— Такой… Просто прохожий.

— Вот, — доев бутерброд, Петрович с удовольствием отрыгнул. — А здесь…

Он глубоко вздохнул и со всего маху шандарахнул огромным кулаком себя прямо в грудь. Раздался глухой звук, словно ударили по пустой бочке. Женщина невольно съёжилась, зажмурила глаза, будто это он не себя, а её так огрел. Хотя, если бы на самом деле это произошло, то, думается, машина, равно как и спа-салон, ей были бы уже не нужны.

— А здесь, — надув щёки, с шумом выдохнул Петрович, — механик, мастер, можно сказать, своего дела.

— Простите, конечно же… — понуро пробормотала женщина и замолчала размышляя:

«Куда деваться? Машина дёргается. Ехать так дальше невозможно. На другую станцию с такой неполадкой можно не доехать. Да и где гарантия, что там будет дешевле?»

Наконец решившись, обречённо добавила:

— Я согласна.

— Знаю, — Петрович вытер губы рукавом видавшей виды рубашки. — Деньги!

— Что деньги? — вконец растерялась женщина.

— Деньги за работу.

— Так вы же ещё… Или деньги вперёд? Да, да, понимаю. Сейчас везде так, оплата вперёд. Одну минуточку… — женщина раскрыла сумочку и принялась в ней лихорадочно рыться.

— Мы вперёд не берём. Всё ужо отладили.

— Она ж чихала как простуженная… — напомнила женщина.

— Вылечили, — заверил, складывая остатки еды в целлофановый мешок, мастер.

— Но когда? — опешила женщина.

— Тогда. Здесь вам не там. Проверяйте. Гарантия три месяца или пять тысяч пробега. Бирка в моторном отсеке. Деньги!

Рассчитавшись, женщина с недоверием села в автомобиль. Завела. Мотор запел, словно песня. Выжала сцепление, включила передачу. Машина плавно тронулась с места. На радостях женщина бикнула и приветливо помахала рукой. Петрович, провожая клиентку взглядом, лишь кивнул в ответ.

— Петрович, я ей топливный фильтр итальянский поставил, не китайский. Правильно? — за спиной Петровича вырос всё тот же худенький паренёк.

— Хм-м, — усмехнулся мастер, — понравилась дамочка-то? Ну-ну… Ладно, поставил и поставил. Бензина-то сколько залил?

— Литров десять. По первости хватит. Петрович, а как вы поняли, чем транспорт этой дамочки болен?

— Настоящий специалист должен всё видеть, каждую мелочь замечать, — принялся пояснять мастер. — Внизу, под крышкой заправочной горловины на её авто свежие подтёки. Она ещё въезжала, я этот факт сфотографировал. Значит, только что заправлялась.

— Приехала она со стороны пригорода… — продолжил мысль наставника юноша.

— Вот именно, — кивнул Петрович. — Заправка в той стороне, частная, километрах в десяти. Автозаправщик у них один. В нём и соляру перевозят и бензин — по надобности. Вот и помешали малость. Да ещё наша дамочка, как пить дать, заправлялась, когда топливо с заправщика сливали. Вся муть со дна поднялась и прямо в бак её «фиата». Фильтр забился, топлива стало не хватать, вот машина и дёргалась как припадочная. Чего ж тут сложного?

— Ну вы ас, Петрович! Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! — с восхищением воскликнул молодой человек.

— Одно слово — женщины… — вздохнул Петрович.

— Женщины… — следом вздохнул и молодой человек. — А ведь кто-то её… ждёт по вечерам с работы… трогает…

— Слюни-то подбери, — незлобиво буркнул Петрович. — Ишь, губы раскатал. У тебя рыженькая Катька есть.

— Дык я ничего такого… У меня ж Катька, — тут же согласился паренёк. — Просто красивая… И машина у неё…

— Вот именно… Женщинам нужно не только на новых машинах ездить, на таких, чтоб не требовали устранения всяких неполадок, но и мужика с головой на всякий такой случай при себе иметь или…

— Что или? — преданно глядя на учителя, спросил юноша.

— Или бабки плати, вот как эта. А ты молодец, пока она меня искала да разговоры говорила, всё успел… Бензин грязный слил, свежий залил, систему продул, фильтр поменял. И всё за считаные минуты. Считай, она нам за скорость заплатила. Ей же в спа-салон нынче.

— Дык стараюсь же…

— Вот и старайся, — Петрович похлопал юношу по плечу. — Настоящим мастером станешь…

Сухой холодный воздух в машину не проникал. Старенький «Фольксваген-Пассат» уверенно подминал очищенную от снега покрытую трещинами и выбоинами дорогу. За разговорами время бежит незаметно…

— Любишь ты женщин! — дослушав рассказ, усмехнулся Михаил.

— Так кто ж их не любит? На то они и женщины, — объезжая очередную яму, сказал Владимир.

— Ты знаешь, пожалуй, соглашусь… Женщин любят не за что-то, а потому… Хотя объяснить это совершенно невозможно.

— Смотри, что приобрёл! — Владимир ткнул пальцем в небольшую чёрную коробочку, закреплённую посредством вакуумной присоски на стекле. — Это регистратор.

Кто из автолюбителей сейчас не знает, что такое регистратор? Полезная игрушка, что и говорить. Видя нешуточное воодушевление на лице приятеля, Михаил решил подыграть:

— Недавно приобрёл?

— Только вчера. На СТО провода проложили под обшивкой, чтобы перед глазами не болтались. Представляешь, есть ночной режим, пишет звук… Смотри, мониторчик…

Владимир откинул планку. Маленький экран засветился нежным голубым светом, отображая дорогу. Внизу бежали красные цифры отсчитывающие продолжительность записи, а сверху белые показывали текущее время и дату.

— Красотища! — Владимир, как малый ребенок, так и сиял от счастья.

— Нужная вещь, — кивнул Михаил. — Теперь не страшно на ночь машину оставлять, под наблюдением будет.

— Не получится… — огонёк тотчас потух в глазах счастливого обладателя регистратора. — Аккумулятор слабый. Сказали, эта штука за ночь может его сильно разрядить.

— Ну что ж, жил без охраны, и дальше проживёшь, — успокоил товарища Михаил. — Зато на дороге любой конфликт как на ладони…

— Ну да, — вновь воодушевился Владимир. — Главное, не забывать шнур питания из прикуривателя вынимать. На этой машине, даже при выключенном зажигании, некоторые потребители не обесточиваются. Но ещё желательно жену к машине не подпускать. Женщины в этом плане — народ непредсказуемый…

Тем временем они подъехали к зданию районной Администрации Сухого. Владимир остановил машину на стоянке, но Михаил уходить не спешил.

— Это ты точно заметил, — Михаил, глянул на часы. — Ладно. Несколько минут ещё имеется… Есть у меня одна хорошая знакомая, Лия — женщина обеспеченная и вполне самостоятельная…

2

Лия была женщиной обеспеченной и вполне самостоятельной. Имела небольшой бизнес, дающий возможность не заглядывать в кошелёк перед покупкой какой-либо безделушки, а лишь решить, на самом ли деле она, эта безделушка, так необходима. Да и муж неплохо зарабатывал на государственной службе. В семье царили любовь и взаимопонимание. Что ещё для счастья нужно? Только желание быть счастливой…

Сегодня Лия проснулась, как обычно, около шести, легко соскочила с постели, наскоро привела себя в порядок и приготовила мужу завтрак.

— Соня, вставай! — она наклонилась над безмятежно посапывающим мужем. Утренний сон, как известно, самый сладкий. — Нас ждут великие дела…

Кирилл, не открывая глаз, каким-то неуловимым движением опрокинул жену в кровать, притянул и поцеловал в разрез лёгкого халатика.

— Не отпущу! — пробормотал, крепко прижимая её к себе.

— А как же работа? — вроде бы не отстраняясь, но охлаждая пыл любимого, спросила Лия.

— А ну её. Вот моя главная работа! — не отводя губ от жены, сказал Кирилл, мягко покусывая и массажируя.

— Ну и шуточки у тебя, — Лия прикрыла глаза. — Вот возьму и вправду не отпущу!

— Отлично! Буду альфонсом. Интересно, каково им живётся?

— Дурашка! Вставай. Завтрак на столе…

— Но ты-то в постели… — Кирилл не прекращал игры. — Выбираю второе…

Лия нехотя выскользнула из его объятий.

— Животное… — улыбнулась она. И из её уст это прозвучало как награда, как песня, как признание в бесконечной любви.

— Ух-х! — с удовольствием потянулся Кирилл. — Работа. Только работа. Ничего, кроме работы. Что ещё может быть важнее для мужика?

— Настоящего мужика… — подсластила пилюлю Лия. — Кстати, загляни в киоск, сегодня наш журнал с кроссвордами должны привезти.

— У меня только крупные, — он сунул ноги в тапки. — У тебя мелочь есть?

— Сдачу дадут. Было бы с чего…

Проводив мужа, Лия прибрала со стола, переоделась, слегка подкрасилась и заспешила включиться в свои неотложно-бизнесменские дела. Бизнес простоя не терпит.

Спускаясь по лестнице, обратила внимание, что в их почтовом ящике что-то лежит.

«Странно, — подумала, — для почты ещё рановато…»

Порылась в сумочке, достала ключик, отомкнула и…

Это было настолько неожиданно, что она даже не сразу поняла, радоваться этому или нет. Почтовый ящик был наполнен деньгами. Только… мелкими, самыми мелкими бумажными купюрами и почти доверху. С одной стороны, продавцы вечно жалуются на нехватку разменных денег, так что это даже на руку, можно будет свою продавщицу порадовать. С другой… Откуда здесь столько мелочи? Хорошо это или плохо? Друг это сделал или…

Ход мыслей прервала зашедшая в подъезд всё и про всех знающая соседка из пятой квартиры тётя Маруся. В одно мгновение она оценила ситуацию и, видя замешательство Лии, не преминула высказать своё мнение по этому поводу:

— Не к добру. Ой, не к добру, дочка, мелкие деньги. К слезам. А то ещё кто, может, порчу навести хочет.

— Так кто ж это такой может быть, а, тёть Марусь? У меня врагов нет. У Кирилла тоже.

— А это тебе, дочка, лучше знать. Кто намеревается вашему счастию помешать. Какая такая дама пиковая встрять хочет…

«Нет. Не может быть! Кирилл… Нет. Почувствовала бы… — Лия не на шутку встревожилась. — Нет, только не Кирилл…»

— Тёть Марусь, чего теперь делать-то?

— Сожги. Собери в пакетик, выйди на дорогу, сожги, а пепел по ветру развей.

— Тёть Марусь, это ж деньги… Как-то… Не того, как-то деньги сжигать.

— Ты, дочка, поступай, как знаешь. Я тебе примету сказала. А там тебе решать. Только они, приметы, не нами придуманы, не нами подмечены. И, поди, не зря. Скажу тебе так: предки наши не дурней нас были…

Спички ломались, не зажигались, а вспыхнув, тут же гасли на ветру. Лия обжигала пальцы, глотала едкий серный дым, кашляла, но не отступала.

«В семье всё так хорошо, — размышляла она. — Мир и чистота. Любовь и согласие. Кому понадобилось всё разрушить? Кто этот злой, завистливый человек? А то, что человек, сомнений нет. Не сама же мелочь материализовалась в почтовом ящике?»

Деньги упорно гореть не хотели. Булгаков писал, мол, рукописи не горят. Оказывается, деньги тоже. Мелкие. Сто долларов, наверное, в один миг бы вспыхнули. А тут…

Лия задумалась:

«Раз не получается решить проблему в лоб, — как истинный бизнесмен рассудила она, — надо искать иные пути».

Порылась в своей маленькой бездонной сумочке, в которой умещалось всё необходимое, причем, сколько бы его ни было. Достала флакончик французских духов, которые подарил Кирилл на годовщину свадьбы.

Понюхала. Прикрыла глаза. Вздохнула и… не скупясь, обрызгала ими кучу купюр без жалости и сожаления. На кону счастье семьи. Какие тут могут быть сомнения?

Духи попали на руки, одежду… Но Лия не обратила внимания, это ж не бензин, пусть запах подольше будет с ней. Пусть.

Чиркнула спичкой и, даже не дожидаясь, пока та разгорится, поднесла к деньгам. Сера зашипела, словно змея перед смертельной схваткой. Духи, расточая дурманящий аромат, вскипели и… вспыхнули полупрозрачным голубым пламенем. Деньги чернели, сворачивались в трубочку и нехотя тлели…

Руки… Руки! Только сейчас Лия заметила, как синее пламя огненными языками лижет её тонкие музыкальные пальчики, обильно сдобренные французскими духами.

— А-а-й! — вскрикнула она. Глаза её округлились от ужаса. Она настолько испугалась, что даже не почувствовала боли. А огонь, словно ласковый жених, слизал духи с пальцев и переключился на ладони. — А-а-й!

Она не услышала, как около неё остановилась машина. Оттуда буквально выскочил мужчина с огнетушителем. И даже не почувствовала, как струя реагента покрыла её руки. Чувства пришли потом. Боль, обида, жалость… Слёзы…

«Мелкие деньги к слезам, — констатировала она. — Права тётя Маруся… Где-то читала, что приметы сбываются только тогда, когда в них веришь. Не верила. Ну а как теперь не поверить?»

Слёзы если не ручьём, то уж точно ручейками текли из глаз. Мужчина поглядел на догорающую кучку пепла. На Лию…

— С вами всё в порядке? — с участием спросил он.

— Всё хорошо. Спасибо.

— Помощь нужна?

— Нет, нет. Дальше я сама…

«Пусть это будут единственные слёзы… — решила. — Главное, дело сделано. Шалых денег больше нет. И слёз не будет. А руки… Что руки? Заживут…»

Сегодня Кирилл позвонил и предупредил, что немного задержится на работе. Лия как смогла обожжёнными руками приготовила ужин и принялась с волнением ждать возвращения мужа.

И вот долгожданный звонок в дверь…

— Представляешь, с нашим почтовым ящиком чудеса творятся! — поцеловав жену, воскликнул Кирилл.

— Знаю… — Лия с удивлением посмотрела на мужа. — А ты откуда знаешь? Хотя… Ты ж утром первый выходил. — Как ты думаешь, кто бы это мог быть?

— Вот и я думаю, кто? Кому эта мелочь нужна? Бомжи, что ли?

— Ты о чём? — слегка насторожилась Лия.

— Покупал сегодня утром журнал, так мне на сдачу столько мелочи надавали, что девать некуда.

— И ты…

— Ну да, сунул их в почтовый ящик. По карманам-то не распихать. А если домой подниматься, дверь открывать, да ещё потом назад… Как пить дать на работу опоздаю! На обед, думаю, приеду и тебе отдам. Сама говорила, что мелочь всегда нужна. Приезжаю, представляешь, а там пусто! А что это у тебя с руками? — только сейчас Кирилл заметил покрасневшие руки жены.

— Ничего особенного. Всё нормально. Только ужин сегодня разогрей сам.

— Да без проблем! А что всё-таки случилось? Смотрю, ты сама не своя.

— Всё прекрасно, Кирюша. Только…

— Что только?

— Только ты больше в таком количестве мелкими деньгами сдачу не бери. Лучше вообще не бери или сразу бомжам отдай, или ещё кому…

— Почему? Какая разница, какими купюрами?

— Мелкие к несчастью. Видишь, из почтового ящика пропали, да и у меня на руках… аллергия высыпала.

— Может, съела что-нибудь?

— Может, съела, а, может… Иди ко мне… — Лия протянула к мужу руки и посмотрела так, что отказаться было просто невозможно.

«Одно слово — женщины… — подумал Кирилл. — Что они с нами, мужиками, делают? Верёвки как хотят, так и вьют, и хоть бы хны. А ужин-то пока придётся отложить…»

Но он, прекрасно понимая, что женщины предпочитают не тех мужчин, которые читают мысли, а тех, которые угадывают желания, совершенно не расстроился…

Закончив рассказ, Михаил вновь глянул на часы:

— Всё. Жди, постараюсь недолго. Потом поедем в лесхоз, — выйдя из машины, он заспешил к зданию администрации.

— Не спеши, — вдогонку крикнул Владимир. — Полазаю пока по интернету.

Он открыл ноутбук, вставил в разъём 3j-модем. Подождал загрузку. А потом время побежало как бы само по себе. Прекрасная штука интернет, сел на пять минут, прошло два часа…

Два не два, а время неумолимо движется только вперёд и, как известно, обратного хода не имеет.

— Поехали! — Михаил уже расположился в машине. Его отсутствия, увлечённый блужданием по «мировой паутине», приятель даже не заметил. — Теперь давай в лесничество.

— Скажи, как сейчас жить без интернета? — запуская мотор, словно отвечая своим мыслям, поинтересовался Владимир. И тут же сам ответил: — Да никак! Трудно представить, что недавно мы преспокойно обходились без него и, как говорится, не тужили. А теперь… На любой вопрос там можно найти ответ.

— Хорошо, а любовь? — включился тут же, будто никуда не уходил, Михаил. — Как можно помочь в этом деликатном вопросе с помощью глобальной сети?

— Ну как же? — воскликнул Владимир. — А сайты знакомств? И вообще… Самые разные откровенные странички…

— Это не любовь, — возразил Михаил. — В одном случае — похоть, в другом — одиночество. Вот ты проторчал перед экраном больше часа и не заметил, как время пролетело. Общение — вот, что такое интернет, особенно для людей одиноких и депрессивных.

— Ага, одиноких… — усмехнулся Владимир. — Пока тебя не было, вычитал одну историю.

— Ну-ну, интересно, — подстегнул Михаил. — Давай рассказывай.

— Да без проблем, — Владимир вывел машину на дорогу. — Жанна была женщиной продвинутой…

3

Жанна была женщиной продвинутой… В том смысле, что с техникой на «ты», не говоря уже обо всех современных достижениях в сфере интернет-общения.

И вот однажды…

Нет, мужа она любила и вполне доверяла. Как не доверять? Вышла замуж по огромной любви. Его любви. Он носил её на руках в прямом и переносном смысле. А она… Что она? Тоже любила. А как не любить, когда тебе даже через год после свадьбы по выходным кофе в постель и утренний поцелуй по будням?

«Ромочка… Роман с Романом… Как занятно звучит… — после очередной чашечки кофе, сладко потягиваясь, размышляла она. — И он мой… только мой…»

Ревность. Нет, она не ревновала. Не давал он для этого повода. Но разве для ревности нужен повод?

«Он такой… мягкий, — обнимая Романа по утрам и утопая в его объятиях, размышляла Жанна. — Может не устоять. Кругом столько хищниц… Придумала!»

И вот однажды…

На работе Роман был занят в основном с утра, когда нужно распределить задания и раздать наряды. Потом оставалось лишь проверять исполнение.

В хорошо налаженном производстве единица начальника — лишняя единица. В хорошо налаженном производстве начальник может не работать. Но, чтобы хорошо наладить производство, начальнику нужно много работать. Вот такой заколдованный круг получается.

Роман работал, не считаясь со временем и нагрузкой. Если надо задержаться или поработать в выходной — соглашался. Начальство им было довольно, проверками не докучало. Подчинённые тоже не обижались — начальник с понятием.

Так что в обеденный перерыв — святое время! — никем не подгоняемый, Роман мог себе позволить побродить по просторам интернета просто так, для разрядки.

И вот однажды…

Никогда Роман не отвечал в «Одноклассниках» на письма незнакомок. А тут что-то нашло. Взгрустнулось, что ли? Общения захотелось под Новый год? Или просто мозги высвободить от производственной рутины, да и заинтриговало как-то…

«Здравствуйте, Роман! Смотрю на ваше фото… Очень интересный мужчина. И в реале такой?»

«Здравствуйте, Анжелина! В реале… О человеке лучше всего скажут его дела и поступки. А сам о себе… Скажу так: человек всегда лучше, чем кажется, и хуже, чем хочет казаться. Так что это с какой стороны посмотреть…»

«Интересная вы личность…»

«Вы думаете только личность?»

«Нет, уверена, вы очень интересный человек… Да, с наступающим Вас Новым годом! Счастья пожелать? Так вы наверняка счастливы… Пожелаю Вам всего земного…»

Ни к чему не обязывающая переписка. Даже за лёгкий флирт не сойдёт. В «Одноклассниках» незнакомые люди частенько поздравляют друг друга. И что? И ничего. А ответить — просто долг вежливости…

«Здравствуйте, Анжелина! Понятие счастья очень субъективно. С наступающим и Вас. А пожелаю Вам того, что сами себе желаете и ещё чуть-чуть… Словом, удачи!»

«Спасибо, Роман!»

«Пожалуйста. Приходите, ой! заходите ещё…»

«А можно?»

«А то…»

«Тогда давайте дружить…»

«Почему давайте? Будем дружить! Наверное…» — маленькую лазейку Роман всё же себе оставил. А, может, наоборот, только заинтриговал.

«Что значит — наверное? Сомневаетесь, пригласить или нет?»

«Да никаких сомнений! Приглашайте, и я не откажусь… Если вам это интересно…»

Вот на этом бы и поставить точку. Тысячи ничего не значащих предложений поступают на странички в «Одноклассниках». Тысячи «приколистов» разводят друг друга «для антересу». Но как узнать, где прикол, а где настоящая заинтересованность? Человек слаб на внимание и лесть. Тем более, когда хочешь верить, что на самом деле собеседнику интересен именно ты…

«Роман, вы где? Мне вроде бы уже грустно без вас… Как отпраздновали? Счастья Вам в Новом году! Интересных друзей!»

«С Новым годом, Анжелина! Отпраздновали. Усё добра».

Холодно, но корректно.

«Можно, я буду называть Вас Рома?»

Так просто и незатейливо… И вроде бы без каких-то авансов, но… Как тут отказать?

«Как вам будет удобней», — был его ответ.

Нет, Роман не сдался. Просто согласился. Раз ей так нравится… Пусть будет Рома.

Теперь каждый обед Роман спешил к компьютеру. Переписка стала для него как ложка мёда к чаю, как щепотка соли в супе… Без них есть можно, но вкуса не почувствуешь…

«Идемте пить чай… — в очередной раз написала Анжелина. — Он у меня с малиной, мятой, мелиссой, липой! Вот так! И варенье клубничное!»

«Чай так чай. С удовольствием!» — уплетая обед, принесённый из дома, ответил Роман.

«Ну, так я открываю двери!»

«Мало открыть двери, нужно ещё знать, какие открыть…» — просто трёп, считал Роман. Это ж всё виртуально…

«Плачевное тогда дело… Боюсь сказать…»

«Що, трущёбы якись?»

«А чего сразу трущёбы? Хорошие, красивые двери. Заходите… Приглашаю ведь…

«Так куда? Где ж те двери — хорошие и красивые?» — трёп, это только трёп, продолжал убеждать себя Роман.

«С ума сойти! Во, договорились. За «чистую монету» могу принять. Нет, не могу в дебри залезать…»

«В дебри залезть не страшно. Вот как в них потом не запутаться, не погрязнуть и выбраться с честью?»

«Ну, я бы с большим удовольствием предпочла заблудиться в дебрях, чем бродить ночами и омывать подушку слезами… Одиночество простит мою честь… Но, это не о «женатых дебрях»…

«Береги честь смолоду… А теперь не заморачивайтесь и пользуйтесь тем, что есть, потому что иное порой недоступно».

«Я и не тянусь к недоступному… Просто хочется, чтобы рядом был мужчина, любящий и любимый».

Потихоньку переписка затянула. И повела… Пока ещё не завела, конечно, но… Нет, так нельзя. Есть любимая женщина, жена, Жанна… Роман это понимал. Прекрасно понимал…

«Реальность нужно воспринимать, точнее, принимать такою, какая есть, — написал он. — Исходить следует из реальности и не строить воздушных замков. Чтобы быть счастливой, нужно не желать того, что не сбудется…»

«Ах, Рома… Пока! До завтра!»

Так частенько бывало, оборвёт на полуслове и жди. Но, казалось, оба с нетерпением ожидали этого завтра. По крайней мере, Роман точно втянулся и наслаждался очередным общением.

Жанна вкладывала в переписку несуществующей Анжелины с мужем всю свою женскую душу. Постепенно и сама начала верить в то, что писала. Но… Роман, её Ромочка переписывается с чужой женщиной! Или, может, чувствует подвох? Нет, куда ему? Мужики прямолинейны и тупы в этом отношении как рельсы.

«Пора переходить в наступление, — Жанна была полна решимости. — Пусть проявит свою сущность».

Чуть дождалась обеда. Зашла в «Одноклассники»… Около фотки мужа мигал жёлтенький квадратик. Значит, в сети. Ну, берегись, дорогой!

«Привет, Рома! Разрушала воздушные замки. Успокаивала нервы… Вроде на эшафот передумала идти… Поживу…»

«На эшафот не стоит. Время пройдёт — всё образуется. Кстати, «туда» спешить не надо. Всегда успеем. Туда ещё никто не опоздал… Вот, блин, успокоил, да?»

«Ну, да… Проникаюсь каждым словом…»

«Потерпите, всё переболит…»

Как же мужики наивны и уверены в своей исключительности, незаменимости и обаянии! Как легко их… не обмануть, нет, увлечь…

«Сердце не подчиняется разуму, — продолжала гнуть свою линию Жанна. — Я ни на что не претендую. На чужом несчастье своё не построишь, так ведь говорят? Но любить я имею право… И, кто бы он ни был… Хочу и люблю… Понял? Айсберг!»

«Дык и любите на здоровье! — Роман был несколько ошарашен таким напором, но позиций своих не сдавал. — Как мало надо (кому бы то ни было!) для счастья. Необходимо просто не закрывать глаза, чтобы его увидеть. Посмотрите вокруг! Я ж уже писал: чтобы быть счастливой, надо не желать того, что не сбудется… И просто быть счастливой. Дорожите каждой прожитой на этом свете минутой, нет, даже секундой. Смените приоритеты — и всё получится!»

«Спасибо. Вы — необыкновенный…»

Жанна была настроена решительно. Клиент созрел. Пора расставить все точки. Вот он ключевой момент.

«Это номер моего телефона… — с замирающим сердцем написала она. — Позвоните, если захотите…»

Прошёл день, два. Роман не позвонил. В интернете сама ему не писала, а он не настаивал, хотя был в сети. Лишь жёлтый квадратик внизу его фотки приветливо мигал, приглашая.

«Муж с чужой женщиной на связь не выходит, — Жанна вздохнула с облегчением. — Нет, не повёлся. С честью выдержал такое непростое для мужика испытание. Ромочка… Хороший мой… Что ж, Рома, прости…»

«Прощай, милый! — написала она от имени Анжелины. — Мне с тобой было хорошо…»

Роман не ответил. Может, конечно, просто не увидел…

Поставив тем самым жирную точку в этой переписке, Жанна окончательно успокоилась и удалила страничку и всю переписку Анжелины из «Одноклассников». Роман только её и больше ничей! Задача выполнена. Цель достигнута. Ура!

Ура?

В очередной обеденный перерыв Роман сидел перед монитором, тупо упёршись взглядом в экран. Анжелина уже давно не выходила на связь.

Кусок не лез в горло. Пустота. Страничка её исчезла вместе с перепиской и номером телефона. Чего-то не хватало. Чего-то привычного и ставшего необходимым. Ни к чему не обязывающая переписка затянула. Там он был понят, обласкан и нужен… Для мужчины очень важно быть нужным. А тут…

И вот однажды…

«Привет, Роман! — увидел он письмо от незнакомки всё в тех же «Одноклассниках». — Меня зовут Инна. У тебя такая фотка классная… Давай дружить?»

«Почему бы и нет? — подумал Роман. — Это же ни к чему не обязывает…»

Пальцы привычно забегали по клавишам:

«Давай! Как жизнь?»

«Жизнь? Жизнь идёт… Нет, даже бежит! И на такой скорости может вполне промчаться мимо…»

«Да уж, жизнь как супермаркет, бери, что хочешь, но не забывай — касса впереди…» — не остался в долгу Роман.

Мозг заработал. Аппетит вернулся. Жажда к жизни проснулась.

«Одно слово — женщины!» — вздохнув, подумал любящий муж и принялся с удовольствием жевать бутерброд, заботливо приготовленный ему женой…

«Фольксваген» мчался к тайге. Покрытые снежными шапками огромные сосны плотной стеной темнели впереди. Владимир закончил рассказ. Помолчали…

— Да уж, — вздохнул Михаил, — каким бы сильным ни был мужчина, женщина всегда будет его слабостью. С любимой женщиной всегда трудно — она либо снится, либо спать не дает…

— Но и у женщин есть вечная проблема, — не отрывая взгляда от дороги, отметил Владимир. — При знакомстве с молодым человеком как отличить хорошего от плохого, если оба хотят от неё одного и того же?

— Хм, — усмехнулся Михаил. — Да никак. Чего заморачиваться? Женщины влюбляются в то, что слышат, а мужчины — в то, что видят. Поэтому женщины красятся, а мужчины врут. Узнать правду тотчас не дано ни тем, ни другим.

— Вычитал сегодня, — продолжил тему Владимир. — Главное отличие мужчин от женщин — мужчина видит основное, глобальное. Женщина — мелочи, детали. Но, как известно, именно на мелочах прокалываются все разведчики мира…

— Правильно, — согласился Михаил. — Женщина, даже самая умная, живет эмоциями: как сказано, каким тоном, почему и что это значит… Мужчина руководствуется жёсткой логикой, вычисляя причинно-следственные связи, которые лежат на поверхности или, реже, голым расчётом, если дурак. Скажу больше: ни одна женщина не влюбится в мужчину только потому, что у него очень стройные ноги, а мужчина, потому что у неё высшее образование, научная степень или просто умна… Последнее, кстати, многих даже оттолкнёт.

— Как говаривал Михаил Жванецкий, — кивнул Владимир, — женщин любят всяких: блондинок, брюнеток и рыженьких. Любят высоких, среднего роста и дюймовочек. Худых, толстых и не очень. Красивых, обычных и даже страшненьких — в этом тоже есть своя прелесть. И вообще, любят не за красоту или формы, а за то обаяние и притяжение, перед которыми невозможно устоять. Пусть говорят, что все женщины одинаковы, но ведь каждая неповторима. И с этим трудно поспорить. Одно слово — женщины…

— Знаешь… — Михаил немного задумался. — Говорят, что искать женщину без изъянов может только мужчина без извилин. И ведь такие иногда встречаются. Ничто так не украшает женщину, как удачно подобранный мужчина. Ведь любовь — это не когда с кем-то хорошо, а когда без кого-то плохо. Согласись, хочется всего, сразу и побольше… В реале же, как правило, выбираем то, что видим, можем получить и, конечно же, удержать…

— Вон наш лесник, — кивнул Владимир, подруливая к огороженной жердями заимке. — Приехали… Привет, Михеич! — опустив окно, крикнул он.

Одетый в тулуп, обутый в валенки, с двустволкой за спиной, широко улыбаясь сквозь густую чёрную бороду, к ним спешил огромный, ростом около двух метров, мужчина.

ГЛАВА 2 Брат

Убивает не длительное падение,

а внезапная остановка.

…К ним спешил огромный, ростом около двух метров, мужчина. Было ему где-то под пятьдесят. Но суровая таёжная обстановка и борода делали старше, а общение с природой обогатило эдакой неспешной философской мудростью.

— Здравствуй, Михал Петрович, здравствуй и ты, Володя! — слегка кивнул Михеич. — Полагал, забыли старика… Давненько не были…

— Скажешь тоже — старика. Ты у нас ещё о-го-го, какой шустрый! — выйдя из машины, Михаил пожал протянутую руку и приобнял хозяина заимки.

— Шустрый да не очень. Третьего дня на дальнюю вырубку ходил, так назад чуть по свету успел.

— А до вырубки, поди, километров двадцать будет? — усмехнулся Михаил.

— Может, и так, а может, и поболе того. Да чего мы тут стоим? Давайте в избу. Глафира! — крикнул Михеич. — Гости на дворе! Где ты там?

Из дверей крепкого сруба-пятистенка выскочила миниатюрная женщина в валенках и небрежно накинутой на плечи телогрейке.

«Прямо Дюймовочка против Голиафа, — отметил про себя Михаил. — Если есть на земле два совершенно неподходящих друг другу человека, то это именно они. Он — огромный, немногословный, рассудительно-спокойный. Она — эдакий живчик в юбке, маленькая, шустрая, словоохотливая…»

— Гости-то какие! — запричитала Глафира. — Милости просим. Как чувствовала, щей целый чугунок наварила да утку, фаршированную рисом с яблоками, в печь поставила. Уж извиняйте, чем богаты…

— Брось, Глаша, эту высокосветскую чушь нести, — остановил жену хозяин. — Михал Петрович не первый раз тут. Давай-ка на стол лучше собирай по-быстрому, и наш фирменный ликёр не забудь.

— Да уж не забуду. Проходьте, гости дорогие! — и Глафира юркнула в дом.

Избу эту Михеич срубил лет двадцать пять назад, когда его, молодого специалиста после окончания лесотехнического факультета технологического института направили хозяйничать сюда, в глухие по тем временам места. Точнее, сам сюда напросился, логично решив, что по-молодости всё равно, с чего начинать, а чтоб жизнь понять, лучшего места не найти. И начал со строительства избы… Построил, да так и остался, женившись через пару лет на миниатюрной и спорой в работе Глафире…

Вошли в дом. Женщина засуетилась по-хозяйству, а мужчины расположились за массивным и крепким, впрочем, как и всё в этом доме, столом.

— Михеич, всё хотел спросить, а как вы с Михаилом познакомились? Вроде бы и пересечься негде было…

— Всё-то тебе интересно, — попытался встрять Михаил. — Ничего в этом занятного нет.

— Не скромничай… — Михеич погладил бороду. — Учились мы в одном институте. Только я после армии и чуток раньше поступил, а он после школы. Там Мишаня мне и стал как брат. Это теперь он Михаил Петрович, а раньше-то ещё с института все его Шефом звали.

— Брось языком попусту молоть, — вновь встрял Михаил. — Давно это было. Уже забыть пора.

— Да об этом надо на каждом углу кричать…

— Скажешь тоже… — миролюбиво пробурчал Михаил, но больше спорить не стал.

Владимир слушал эту перебранку двух приятелей, не вмешиваясь. Знал, уж если Михеич решил, то никакие уговоры его не остановят.

— А пошло это вот откуда… — начал свой рассказ хозяин заимки.

Михаил с первого дня учёбы выделялся среди сокурсников завидной целеустремлённостью, серьёзным отношением к учёбе, общественной работе, да и к жизни вообще. Уже на первом курсе его выбрали секретарём комитета комсомола сначала курса, а вскоре и института. Общественная работа не мешала ему хорошо учиться, он прекрасно совмещал обязанности молодёжного лидера и успешного студента.

Однажды, когда проходило заседание актива, на котором обсуждалась помощь подшефному детскому садику — была тогда такая практика, к ним буквально ворвался Иван — широкоплечий сибиряк — и во всё своё лужёное горло заорал:

— Шеф, всё пропало, шеф! Чё делать будем? — глаза широко распахнуты, брови вздёрнуты, щёки так и пылают.

Поначалу все замерли от неожиданности и мощи такого напора. Потом кто-то первый хихикнул, а следом буквально заржали все, памятуя эту самую фразу Папанова из фильма «Брильянтовая рука».

Иван непонимающе, дико вращал зрачками, глядел на всех и по-прежнему, немного сбавив темп, автоматически повторил:

— Шеф, всё пропало, шеф… Чего делать-то будем?

— Ваня, успокойся. Что случилось? Говори толково, — первым, как и подобает, пришёл в себя Михаил.

— Да завхоз, зараза, куда-то слинял. Сказали, сегодня его уже не будет, а завтра выходной. Шеф, чем же мы будем в садике потолки белить? Обещали ведь помочь, а он… зараза!

— Зачем нужен завхоз, когда наши шефы нам целый мешок побелки выдали? Вон стоит, — кивнул в сторону двери Михаил. — Можешь забирать.

— Наши шефы для наших подшефных… Чего ж ты молчал, Шеф?

И вновь раздался заразительный смех. И долго не смолкал. Иван же удивлённо оглядел всех: чего это они? Подхватил мешок и вышел из комитета.

— С тех самых пор Михаил и стал Шефом, — Михеич no-привычке вновь пригладил бороду. — Но это так, вступление, присказка. Сказка ещё впереди…

Прежде всего, небольшой экскурс по, так сказать, местам нашей боевой славы. Мещера… Волшебный край. Страна озёр, болот и лесов простирается на многие километры по территориям трёх областей — Московской, Владимирской и Рязанской. Тёмно-коричневая вода озёр и рек, как и наполненный дурманящей хвоей воздух, обладают сильным бактерицидным действием, способствуют скорейшему заживанию ран, защищают от разнообразных инфекций, простуд и всяких респираторных заболеваний. Да и вообще Мещера, пожалуй, самое красивое и удивительное место средней полосы России.

Так писал о Мещерской стороне Сергей Есенин:

Нельзя не согласиться с поэтом. Огромное количество полных дичи лесов, рыбных озёр и студёных чудодейственных родников, окутанных множеством легенд и преданий, манят сюда бесчисленных ценителей природы. Вот и мы на ноябрьские праздники собрались посетить эти Богом облюбованные места.

Мы — это полтора десятка студентов, юношей и девушек, любителей пеших походов. Михаил, то есть Шеф, — теперь иначе его никто и не называл, был организатором и, естественно, стал нашим предводителем.

Озёра Урженское, Сегденское, Чёрненькое… На всё про всё неделя. День до Рязани, день после. Пять — на сам поход. Красота.

Студёный ноябрь в этом крае не злобствует морозами, так, градусов до десяти. Снег или только выпал, или лишь прикрыл позёмкой дорожки. Нас, молодых и энергичных людей, разве могло это остановить?

Берег лесного озера. Ночь. Костёр. Палатка. Еда, пропитанная дымком и запахом загадочности. Задушевные или отчаянные туристские песни после ужина. Романтика. Как тут не влюбиться? И влюблялись…

С этого всё и началось.

Во-первых, я был по тем временам немного старше Михаила. Во-вторых — мудрее. Словом, как говорят французы: ищите женщину. А чего её искать, когда она рядом. Можно на неё посмотреть, поговорить, даже руками потрогать…

Так случилось, что Алёнка запала на Михаила, а я — на неё. На самом деле звали её Татьяной. Алёнкой я прозвал. Она мне казалась такой милой, как Алёнка с шоколадки: длинные ресницы, огромные голубые глаза, на щёчках румянец… А уж голосок прямо ангельский — нежный, мягкий и вкрадчивый.

Вот такой неравнобедренный треугольник получился. Любому пацану приятно, когда к нему девочка благоговеет. Михаил стал внимание ей оказывать. А мне это как ножом по сердцу. Я ж видел — не нужна она ему. В лучшем случае поматросит и бросит. И решил вечером после ужина с ним поговорить, жестко так, по-мужски.

Понимал прекрасно, какой может разговор выйти — я ж на голову выше его, в армии борьбой увлекался… Он, конечно, начальство какое-никакое, шеф, так сказать… Но когда амурные дела в отношения встревают, тут уж никакого чинопочитания быть не может. В этом случае или ты, или он.

Мы отошли недалеко от костра. Михаил, не оборачиваясь, шёл впереди. Бесстрашный такой и невозмутимый. Не дожидаясь каких-либо действий со стороны противника, я ухватил его своей огромной лапищей за плечо и резко развернул к себе.

В слабом свете луны увидел его лицо… Брови нахмурены. Губы сжаты. В глазах крохотными чёртиками мелькают отблески костра. Взгляд прямой и… отважный. «Ну, — думаю, — сейчас ты у меня получишь по полной, храбрец, блин…»

Прижал его к огромной сосне и прошипел:

— Слышь, молокосос, — и напряжёнными пальцами ткнул его в солнечное сплетение. — Ты бы от Алёнки отвалил по-хорошему. А то…

— А то… что? — присогнувшись от боли и с трудом выдохнув, выдавил из себя комсомольский вожак.

— А то, то…

Но договорить я не успел. Крутанувшись, он отбросил меня в сторону, заломил руку, рванул, и мы мгновенно поменялись местами. Теперь уже я был прижат к сосне, а Михаил, глядя на меня снизу вверх, совершенно спокойно сказал:

— Я сам буду решать, что мне делать, а чего делать не стоит…

Тут я не выдержал. Мой огромный кулак полетел прямо ему в глаз. Но Михаил словно этого ждал. Отклонившись против хода руки, увернулся и нанёс короткий удар мне в подбородок. Резкая боль шилом пронзила мозг. Было не столько больно, сколько обидно.

— Поговорим? — вновь не теряя самообладания, уточнил Михаил.

— Не о чем мне с тобой говорить! — выпалил я. — Не уйдёшь с дороги, прибью!

Отшвырнул его, как игрушку, в сторону и пошёл к костру. Голова гудела. Подбородок ныл. Потрогал. Точно! Шишак вздулся. Наверняка и синячище будет не слабый…

Владимир слушал молча и не перебивал. Михаил всё это время нервно выхаживал по избе. Видно, не всё ещё улеглось. А, может, просто воспоминания нахлынули… Глафира присела в уголке и тоже с интересом прислушивалась. Не частыми были, видно, откровения мужа.

— Хватит уже, Михеич! — не выдержал Михаил. — Кто старое помянет…

— А вот уж нет, — невозмутимо отреагировал хозяин. — Теперь точно доскажу. Ради этого и начинал…

Утро следующего дня встретило, как обычно, легким морозцем, холодным солнышком без снега. Дежурные колдовали около костра, готовя завтрак. На клеёнке, благоразумно прихваченной с собой, раскладывали ломтики хлеба, намазывали маслом и сверху накрывали сыром. Весело булькая, закипала вода в котелке под перловую кашу с тушёнкой.

Остальные туристы дрыхли в своих спальниках после ночного бдения и сладко посапывали, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись от ветра за тонким материалом палаток.

Только спали не все.

Привыкший делать утренний променад, я решил не изменять своим привычкам и здесь. Как только рассвело, осторожно, чтобы не разбудить товарищей вылез из палатки. Натянул ботинки. И лёгкой трусцой побежал вдоль озера.

Свежий воздух наполнял лёгкие. Щёки горели от морозца. Дышалось свободно. Бежалось легко. Крутил головой по сторонам и любовался… Красотища-то какая!

Пробежал, может, с пару километров, может, чуть больше. Оглянулся. Лагеря не увидел. Опустил голову и… О чудо!

За ночь озеро с чистейшей водой покрылось прозрачной ледяной коркой, а под ней, как за волшебным стеклом, открылся сказочный подводный мир, живущий своей собственной удивительной жизнью.

У самого берега величественно покачивались водоросли, потревоженные стайкой мелких рыбёшек. Небольшая голодная щучка застыла в зарослях камыша, поджидая жертву. Беззаботная плотвичка, грациозно виляя хвостом, собирала невидимый корм.

Невольно остановившись, засмотрелся на это диво. Шаг за шагом, наблюдая за рыбёшками, осторожно ступал, продвигаясь всё дальше от берега. Лёд под моими ногами прогибался, дышал, но не трещал. Это обнадёживало, придавало сил и уверенности. Чем глубже, тем занимательней и волшебней открывался этот загадочный и удивительный мир. Глаз было не оторвать…

Вдруг нога, потеряв опору, скользнула вниз. Мелькнула мысль: «Блин, ноги промочу, придётся дежурить у костра и сушиться». Но лёд вроде бы держал. Что тогда? Как потом выяснилось — это местные рыбаки на зорьке, по первому льду насверлили лунок, но остаться побоялись: уж больно лёд слаб, и ушли…

Вот в эту лунку и провалилась сначала пятка. Потом тонкий лёд под тяжёлым зимним ботинком хрустнул и раскололся. Правая нога провалилась в бездну. Я с высоты своего роста рухнул вниз, но левая нога при этом осталась на поверхности и неестественно вывернулась, удерживаемая льдом… Дикая боль пронзила сверху донизу. Лёд треснул и рассыпался по всем направлениям. Острая кромка льдины, как бритвой резанула по штанине, чиркнула по внутренней части бедра, и я мгновенно оказался под водой.

Дна не почувствовал. Обожгло холодом. Дыхание перехватило. Боль была везде. На поверхности появились бурые пятна крови.

Кричал ли? Звал на помощь? Сказать не могу. Да и что толку? В лагере наверняка бы не услышали.

Под ногами твёрдой опоры так и не нащупал. Да какое там нащупал? Бился как выброшенная на берег рыба, судорожно хватал ртом воздух, подламывал хрупкий лёд, но выбраться никак не получалось.

И тут увидел его. Своего соперника. От неожиданности перестал беспорядочно биться и застыл.

Ни слова не говоря, Михаил, скинул с себя куртку и шарф. Стянул тёплые штаны, оставшись лишь в лёгком трико. Связал всё между собой, опустился на лёд, раскинул руки и ноги по сторонам и бросил импровизированный канат мне.

Ничего не оставалось, как принять помощь от вчерашнего врага. Ухватился за рукав куртки и попытался подтянуться. Но куда там? Я был тяжелее Михаила. Да ещё прозрачный скользкий лёд без снега и следа…

— Оставь меня! — крикнул, превозмогая боль и холод. — Сам провалишься и мне не поможешь. Жми за помощью!

— Пока буду бегать, ты тут окочуришься, — сквозь зубы, напряжённо, буквально вгрызаясь в прогибающийся лед, выдавил из себя Михаил. — Вон кровищи сколько! Давай без суеты! Потихоньку… Вот так… Осторожно… Поехали…

Медленно, очень медленно я стал выползать из нерукотворной проруби. И тут, когда казалось — вот оно, спасение! — твердь под Михаилом не выдержала, и он оказался в воде.

Нас отделяло друг от друга несколько метров. Порой и сантиметра хватает, чтобы избежать чего-то ужасного. А тут…

— Стою на земле, не суетись! — крикнул Михаил. — Ломай лёд, подтягивайся! Выплывем!

И ведь выплыли! Потом, запыхавшиеся и измученные от нечеловеческого напряжения, буквально несколько мгновений без движения лежали на берегу. В небе какие-то чёрные птицы кружили прямо над нами…

— Не дождётесь! — поднялся Михаил. — Ишь, разлетались!

Кровь у меня из раны хоть и не хлестала ручьём, но неумолимо вытекала, унося с собой жизнь. Михаил непослушными, замёрзшими руками едва отвязал шарф и перетянул рану.

— Идти сможешь? — спросил.

Холод закрадывался под намокшую и отяжелевшую от воды одежду. Тело начало мелко дрожать. Надо было как-то пробираться к своим.

— Смогу, — уверенно сказал я и попытался встать.

Но острая боль вновь мгновенно пронзила, сковав движения. Левая нога была неестественно вывернута и отказывалась слушаться. Кроме открытой раны — вывих или перелом. Блин, этого ещё не хватало!

— Лежи! — прикрикнул Михаил и принялся подкладывать под меня свою куртку.

— Тяжёлый. Не сможешь… — простонал я.

— Поехали! — Михаил поднапрягся, и мы, шаг за шагом, стали продвигаться к лагерю…

Нас увидели издалека. Потом больница. У Михаила оказались отморожены кисти рук, испещрённые многочисленными порезами. У меня — растяжение связок, пришлось наложить гипс, и большая потеря крови — требовалось переливание. Словом, зашили-заштопали, а вот с кровью поначалу была проблема. И опять Михаил. У него оказалась та же группа, что у меня. Прямое переливание…

Володя так и не проронил за время рассказа ни слова. Глафира лишь изредка выходила на кухню, но прислушивалась, стараясь ничего не пропустить.

— Так кто он мне после этого, как не брат? — закончил рассказ Михеич.

— Боже ты мой! — выдохнула Глафира. — Михал Петрович…

— Да ладно вам! — присел к столу Михаил. — Хозяйка, угощать собираешься или баснями будем друг друга кормить?

— А девушка… — наконец-то включился в разговор Владимир. — Что стало с ней? С кем в результате осталась она?

— Через какое-то время, подлечившись, мы вернулись домой, — сказал Михеич. — Романтика закончилась. А вместе с ней и любовь. Меньше, чем через год, Алёнка, точнее, Татьяна вышла замуж за моего однокурсника…

— Мальчики, всё готово! — Глафира внесла дымящийся, издающий дурманящий аромат, чугунок. — Всем быстро мыть руки и за стол. Остальные разговоры потом…

Не первый раз мы бывали здесь и прекрасно знали, что это «потом» затянется надолго, и будет небезынтересно…

ГЛАВА 3 Как быть счастливым

Жизнь складывается из того,

что не отложили на завтра.

…Не первый раз мы бывали здесь и прекрасно знали, что это «потом» затянется надолго, и будет небезынтересно…

Глафира расставила на столе глиняные миски, заменявшие здесь привычные тарелки, деревянные ложки. В стеклянную салатницу нарезала репчатого лука, подсолила и залила уксусом — чтоб немного промариновался. Очистила чеснок — первое средство от всякой хвори, и выложила его в мелкую глиняную миску вместе с нарезанными тонкими ломтиками мягкого, душистого, солёного особым, известным только ей, способом сала с мясными прожилками. Приготовила свеклу с чесноком и майонезом, заправила грибы подсолнечным маслом. Выставила соленья: бочковые помидоры, огурчики и капусту. Ну и, конечно, фирменный «ликёр»… Когда всё успела?

Первая проскочила не задерживаясь. Приятная теплота разошлась по телу. Щи из кислой капусты, разлитые по глиняным мискам, показались удивительно наваристыми и ароматными.

— В городе таких щей не приготовить. Только в печи они могут дойти, — наблюдая за гостями, с гордостью сказала Глафира.

Какой хозяйке не понравится, когда её готовку с таким удовольствием уплетают?

После второй Глафира подала дымящееся блюдо с уткой. Рис, пропитанный утиным жиром, с яблоками, да под «ликёрчик», что покрепче иного виски будет… Просто пальчики оближешь!

После третьей можно и поговорить, пофилософствовать. Как же иначе? Русский мужик на работе о женщинах, за столом о жизни.

— Эх, Михеич! Завидую тебе белой завистью, — откинувшись на спинку стула, сказал Владимир. — Лес, река, воздух… Так бы жил и жил!

— Что мешает? Давай ко мне. Лишних рук в лесу не бывает.

— Мечты, Михеич… Это только мечты. Да и родные меня не поймут — им же город нужен, магазины, дискотеки, бассейны… Привыкли.

Мечтать не вредно, — заметил слегка захмелевший Михаил. В лес он захотел… Я вот, может, виллу на Канарах хочу.

Ну и что мешает? — в тон ему ответил Владимир. — Сейчас допьём и поедем Канары покупать.

Тебе всё шуточки шутить, — словно скинув хмельной туман, сказал Михаил. — А ты реально подумай, так ли мы на самом деле хотим того, чего хотим? Так ли нам всё это необходимо и желанно? Не слепо ли следуем за адреналиновой зависимостью и стремимся к воплощению желаний? Ведь в действительности это всего лишь взбалмошные, а иногда просто взбесившиеся гормоны бушуют в нас. А как только буря нашла выход, утомилась, угомонилась и стихла, тут же всё, пустота. Уже ничего не надо, ничего не хочется. Нет больше желания. Было, да всё вышло…

— Согласен! — подключился Михеич. — Не так важно, что ты хочешь, главное, чтобы было желание что-то хотеть.

— Вот тут ты прав, братишка, — Михаил плеснул всем «ликерчика». — Ведь именно когда заканчиваются все наши желания, завершается и жизнь, даже если само тело всё ещё остаётся вполне жизнеспособным. Давайте выпьем за желания!

Все подняли стаканы.

— Чтоб наши желания никогда не заканчивались! — подхватил Владимир. И все выпили.

— Вот представьте, — занюхав домашним хлебушком и хрустнув огурчиком, сказал Михеич. — Больше ничего не надо. Всем доволен. Всего достиг. Так? Хорошо. Тогда, раз нечего желать, — получи скандальчик… Нам это надо? Глафира! Принеси, будь добра, мои записи.

— Эти? — она уже держала в руках толстую общую тетрадь.

— Вот метеор! Чудо, а не жена! — Михеич с любовью поглядел вслед супруге, уже гремящей чем-то в кухне. Володя, ты помоложе, прочитай нам вот отсюда, — ткнул он пальцем в страницу.

Владимир взял тетрадку и начал читать вслух…

Зачем ради получения удовольствия (будь, то моральное или иное) стремиться, как можно быстрее, достичь желаемого?

Добиться цели как факта?

Из обычного упрямства?

Или всё же ради получения того самого наслаждения?

Вот оно главное! Удовольствие, наслаждение — именно это, в конечном итоге, движет всеми нашими помыслами.

И что удивительно, именно путь, а не результат, самая большая радость. Ведь движение и есть суть жизни. Свет в конце пути конечная точка, можно сказать, цель. Дорога к ней — жизнь.

И ещё. Для чего желать несбыточного? Скажем, хотеть попасть в будущее или прошлое. Не придумали люди такого аппарата, так к чему напрягаться?

А вот позвонить родителям и окунуться в прошлое или сделать звонок детям и заглянуть в будущее — вполне возможно. И те и другие будут только рады. Одни — проявленным к ним вниманием, другие — надеждой на помощь и поддержку.

Совсем иное дело, когда желаний столько, что даже не знаешь, с чего начать и чего хочешь больше. Это как Буриданов осёл, который умер от голода между двумя охапками сена и соломы — не знал с какой начать.

Но мы же не тупое, глупое животное! Для нас это не вопрос. Хотя проблема выбора, безусловно, знакома и нам.

Молодость сама регулирует наличие или отсутствие чувства и желания. И если освобождается место после одного увлечения (природа не терпит пустоты), его тут же занимает другое реальное, надуманное или намечтанное — это не важно.

А вот чуть позже всё происходит несколько иначе.

В более зрелом возрасте появляются желания, справиться с которыми бывает порой не в наших силах. Этакая пора пресыщения всем привычным и обычным. Сами не знаем, чего хочется.

И даже понимая всю иллюзорность наших желаний, ничего не можем поделать с собой. Тогда наступает момент, что уже ничего не хотим, всё надоело и обрыдло.

Но…

С другой стороны, даже если кажется, что у нас нет никаких желаний, мы, скорее всего, ошибаемся. Ведь именно в этом и есть наше желание — не иметь желания.

Правда только, что озвученное не есть желание вообще. Это, вероятно, просто боязнь, что реализовать его не сможем. И страх этот не возникает на пустом месте, а зарождается как раз от понимания иллюзорности и несбыточности того, к чему стремимся.

Но от этого сам факт существования мечты не становится призрачным или неосуществимым. Она, мечта, есть. Живёт рядом. Просто мы пока, по непонятным причинам, не подпускаем её к себе.

Хуже обстоит дело, когда мы намечтали себе, нашли, казалось, вот оно наше! А в реальности всё не то и не так. Скажем, рост не тот, глаза, возраст… Да и вообще, как оказалось, не наш человек.

Тогда перед нами выбор: либо смириться с тем, что отыскали, либо отказаться и продолжать поиски.

Но где гарантии, что пусть рано или поздно, найдём? Никто нам таких гарантий не даст!

Видимо, для того чтобы быть счастливым, надо не только не желать того, что не сбудется, но полюбить и ценить то, что у нас есть. Научиться наслаждаться каждым прожитым часом, минутой, секундой. Дорожить каждым знакомством, встречей, взглядом. Причём сделать это не на словах, мол, ах, как люблю, ценю и дорожу. А искренне, душой и, если есть возможность, телом…

Владимир отложил тетрадь:

— Тут больше ничего нет.

— Так уж и нет? — погладил бороду Михеич, но развивать мысль не стал.

— Да уж… — покачал головой Михаил. — Однако, как говорят, всегда есть выбор.

— Точно, — согласился Михеич. — Не нравится? Не устраивает? Ничего не хотим? Остаётся смириться и существовать, подобно растению. Получать пищу, свет, воду и жить, прозябая и дожидаясь, пока не иссякнет питание или нас окончательно оставят удерживающие на плаву жизненные силы.

— Пока есть желания, есть движение, есть жизнь, — вздохнул Михаил. — Поэтому желание — неотъемлемый спутник жизни. Раньше как-то и не задумывался, есть всевозможные желания — и ладно. Вроде это так естественно, как тиканье часов, их и не замечаешь. А оказывается, тут целая философия.

— Я тоже ловил себя частенько на том, — сказал Владимир. — Как страшно порою ощутить отсутствие желания. Хоть одного малюсенького. По-моему, это конец, болото какое-то, а не жизнь.

— А бывает и так, что есть и желание, и возможность, и уже почти у цели, а приходим к самым неожиданным выводам и решениям, — сказал Михеич. — Причём решениям, казалось бы, совершенно не связанным с самими действиями и поступками и не поддающимся логичному объяснению или хотя бы элементарному здравому смыслу. А порой принимаем желаемое за действительное и безоговорочно в это верим. Словом, искренне заблуждаемся в своём неведении об истинном раскладе и реальном положении вещей…

— Михеич, — обратился Михаил, — а ведь, может, именно в таких неординарных решениях и заблуждениях прячется наш маленький кусочек большого счастья, показываясь нам лишь иногда на одно мгновение, на секунду…

— Может, и так, — согласно кивнул Михеич. — Володя, ты страничку-то переверни и читай дальше.

— Вот те раз… — прочитал Владимир, взяв тетрадь и перевернув страничку: — Что это, Михеич?

— Солянка сборная, но всё о том же… Ты читай, не тормози!

— Вот те раз! или Одно слово — мужчины…

— Ну-ну, — хмыкнул Михаил — Одно слово — женщины — это понятно. А тут… Давай дальше.

— Источник нашей мудрости — наш опыт, — продолжил Владимир. — Источник нашего опыта — наша глупость…

ГЛАВА 4 Вот те раз! или Одно слово — мужчины

Источник нашей мудрости — наш опыт.

Источник нашего опыта — наша глупость.

Кто ж не любит мяса? Нет, не так… Поставим вопрос иначе: кто не любит вкусно поесть? И мясо — это первое блюдо в любом застолье, да и вообще в жизни. Не для всех, конечно, но для большинства мужиков точно.

Пётр не был исключением из большинства. Любил поесть. Вкусно поесть. Много… С детства.

Мама никогда не уговаривала его, мол, скушай ещё ложечку за маму, за папу, за Владимира Ильича… Можно подумать, что взрослые сами кушать не могли, поэтому по каким-то причинам возлагали эту работу на ребёнка.

Но так было в других семьях. Маленький же Петя съедал всё, что было в тарелке, и, даже уже наевшись, постоянно проверял содержимое кастрюльки: не осталось ли там ещё чего-нибудь вкусненького?

Поэтому, повзрослев, Пётр выбрал соответствующую работу — устроился на мясокомбинат в отдел по контролю качества выпускаемой продукции.

И пошло-поехало: на завтрак пару сосисок, на обед жареное мясо, к ужину колбаска. А хлеб лишь так, чтобы другая рука не пустовала. Чем не жизнь?

Не учёл только одного — всё хорошо в меру. А когда целыми днями одни животные жиры с белками? Да ещё вечерами перед телевизором с футболом к мясу пивко… Вот то-то и оно…

Так что к сорока годам раздался наш герой во всех направлениях и местах, в которых только можно… Да что там говорить? И в остальных тоже. Животик заимел, эдакий бурдюк перед собой таскал. Одышка появилась. Желания поутихли…

Но семья — это святое дело! Всё в семью, всё для своих любимых. Мужчина всё-таки. Как же в доме без мужика?

— Петь, — обратилась к нему как-то жена Марина, — вода из раковины на кухне плохо уходит. Ты б прочистил, что ли…

— А сантехники на что? — упёр заботливый муж взгляд в экран телевизора и сделал хороший глоток ядрёного пива.

Марина, стоя у него за спиной, положила руки ему на плечи и, слегка массируя, буквально проворковала:

— Да ну их, там одни импотенты…

Услышав такое, Пётр чуть не поперхнулся любимым напитком:

— Ты это чего, а? Чего это щас только что было?

— Раковину, говорю, прочистить надо.

— A-а… Так бы сразу и сказала. А то, ишь ты… — пробурчал настоящий мужик.

Он нехотя отставил пиво в сторону. Выключил телевизор. И, кряхтя, принялся выползать из глубокого кресла.

Неспешно вплыв в кухню, прежде всего, осмотрел место боевых действий. Место было привычное. Ничего не изменилось… Сам изменился. Наклоняться стало трудно, а тут ещё и поработать надо.

Но что делать? Кто, если не сам? Вздохнул. Открыл дверцы шкафчика под раковиной. И, придерживаясь за стоящий рядом стул и стенку, опустился, нет, бухнулся на корточки, с ужасом соображая, как потом будет вставать…

Но вставать не пришлось. Знал бы заранее, так никогда б в жизни…

Пробка сифона в сливе никак не хотела отворачиваться. Стоя на коленях, поднатужился… Кровь прильнула к голове. Пальцы побелели от напряжения. Стиснул зубы. Попробовал рывком стронуть пробку с места… И тут…

В глазах на мгновение огненным снопом вспыхнули искорки, и сразу же всё погасло. Мир остался где-то там, за чертой понимания, за барьером восприятия, в прежней жизни. Он завалился набок и потерял сознание.

— Петенька! Родненький! Скажи что-нибудь! — запричитала в ужасе жена. — Что делать? Петенька!

Попыталась поднять. Да где там? Разве осилить слабой женщине такой вес. Схватила стакан с водой, плеснула мужу в лицо. Никаких признаков жизни. Наконец сообразила: Скорая! Быстрее! Дрожащими руками схватила телефон и набрала всем известный номер…

Скорая приехала быстро. Недолго врач колдовал над едва дышащим пациентом. Инсульт.

Потом была реанимация, реабилитация…

Кто бы мог подумать? Вот так живёшь и не знаешь, что тебя ждёт буквально назавтра.

Но инсульт, как известно, — не приговор. После него можно долго и полноценно жить, правда, принимая определённые меры. Организм, в общем-то, ещё не старый, так что восстановился Пётр довольно быстро и без последствий. Словом, повезло парню. Только появилась необходимо мириться с некоторыми ограничениями. В частности, врачи посоветовали сесть на диету. Больше употреблять овощей и фруктов. От мяса не отказываться, но значительно уменьшить его потребление.

Не привык Пётр к такому меню. К нахолестерининному привык, разнообразному, но… мясному.

— Петенька, давай капусты натушу, — уговаривала Марина.

— В больничке насиделся на ваших овощах. Лучше мяска поджарь, — гнул свою линию Пётр.

— Может, картошечки отварить? Врачи советовали, чтобы рецидива не случилось, на отварные овощи, а не на жареное мясо налегать, — не отступала жена.

— При чём здесь мясо? — вполне искренне изумлялся заядлый мясоед.

— В мясе холестерин и жиры плохо усваиваемые, да ещё при жарке канцерогены образуются…

— Так, дорогая, — не выдержал однажды здоровый больной. — Запомни. Мужикам после сорока на корточках в наклоне работать и напрягаться никак нельзя. В этом дело. Согнулся, поднатужился и — получи инсульт! А ты картошка-моркошка…

— И капуста…

— Да хоть свекла с арбузом. Какая разница?

— Вот те раз… — тяжело вздохнула Марина. — Мясо с пивом, значит, тут ни при чём?

— Мариша, иногда становится так классно от того, что стало так пофиг на то, что кажется таким важным. Что ты заладила «причём, ни при чём»? Сколько той жизни?

— Петь, умереть не страшно, болеть не хочется… Тебе мало проблем со здоровьем? Хочешь усугубить?

— Мариш, если у тебя проблема, попробуй ее решить. Не можешь? Тогда не делай из этого проблемы.

— Ты неисправим, — устало вздохнула Марина. — Одно слово — мужчины…

— Вот и умница. Жарь мясо…

Владимир перестал читать. Все молчали. Глафира, забросив дела, всё это время так и простояла, прислонившись к косяку, и с интересом слушала.

— Ну и где здесь мечта? — наконец спросил Михаил. — Нет тут, на мой взгляд, ничего такого. Пётр одержим любовью к мясному. Но разве это мечта? Думаю, это просто образ жизни, сила привычки, которую даже болезнь не смогла изменить. Сам писал: «…ведь не приговор». Жена идёт на поводу у любимого мужа. Так что, тишь да гладь, словом, полновесное счастье. Глядишь, если ещё раз она не заставит его залезть под раковину, проживут вместе долгие годы. Совет им да любовь!

— Ты дальше-то читай, — не ввязываясь в полемику, обратился Михеич к Владимиру. — Потом поговорим…

— Как скажешь, — Владимир опустил взгляд к тетрадке и продолжил…

Вячеслав никогда не занимался рыбной ловлей. А туг по случаю дачку приобрёл на берегу небольшого озерца. Соседи рыбку ловят. Угощают.

— Чего ж сами не едите? — спрашивал он.

— Дык хватает и нам.

— Наловили для себя — и харэ, — удивлялся Вячеслав.

— Э-э, браток, это ж скока адреналину, когда рыбёшку из воды тащишь!

— И что ж в том такого адреналинного?

— А ты сам попробуй. Вот представь, ждёшь поклёвку, может, пять минут, может, десять, иногда и час просидишь впустую… И вдруг — поплавок нырк, нырк под воду — ага, родимая, пробует на зубок. Замерев и затаив дыхание, следишь за поплавком, чтобы нужный момент не пропустить и подсечь вовремя. Поплавок влево пошёл, вправо и раз-з вниз! Вот тут уж не зевай-легонечко, чтоб рыбёшка не сорвалась, но резко удилищем дёрг в сторону и тут же вверх. Смотришь, рыбешка хватанула воздуха, обречённо повисла на крючке и, блестя на солнышке серебристой чешуйкой, замерла, — красотища!

Время шло. Рыбаки что ни день на озере пропадали. И чего они в этой рыбалке нашли?

Как-то не выдержал. Пошёл с ними.

Раннее утро. Солнышко только-только выползает из зарослей осоки на противоположном берегу. Водная гладь подёрнулась мелкой рябью. Лёгкий ветерок шелестит по камышам, разнося по округе чарующий, невероятно нежный аромат раскрывающихся кувшинок и лилий.

Небольшая рыбешка, вильнув плавником и сверкнув серебристым бочком, скрылась в глубине. Жучки-водомеры, едва различимые на поверхности, снуют туда-сюда, словно по льду, казалось бы, без какого-то определённого дела.

И вдруг утреннюю тишину потревожил лёгкий всплеск возле самого берега. Это щучка на прокорм вышла — за мелюзгой гоняется. Такова жизнь — выживает сильнейший.

Постепенно озеро просыпается. Всё приходит в движение. Зарождается новый день. Ещё один тёплый, летний день…

Ведь и правда красотища!

Что ж, рыбалка так рыбалка. Накупил блёсен, приманки, выбрал не самый дешёвый спиннинг с безынерционной закрытой катушкой. Приобрёл надувную лодку и садок для пойманной рыбы. Недёшево всё это обошлось, конечно. Но, может, оно того стоило?

Рыбалка на спиннинг — это вам не карасей удочкой таскать. Тут уметь надо. Щука — рыба хищная, сильная и хитрая. Вячеслав горы литературы перевернул, изучая…

Скажем, в отличие от судака, имеющего привычку фиксировать жертву в пасти в положении «вдоль», щука старается использовать положение «поперек». Это и нужно учитывать, осуществляя проводку. Наилучшая для щуки — поперек течения, поперек бровки, ведь рыба стоит вдоль, и такая подача приманки наиболее подходящая под ее особенности.

Блесну-колебалку нужно вести так, чтобы она временами задевала дно. Этим блесна имитирует больную, ослабевшую рыбу. Щука ж не дура — гоняться за шустрой и здоровой. Вот и поджидает в засаде вялую, прячась в камышах, за топляком или валунами.

Но человек всегда ищет новое, лучшее. Хотя так получается не всегда, в том смысле, что не всегда новое — это лучшее. Как известно, лучшее — враг хорошего. Но кого остановит эта сентенция?

— ….Смотря что хотите ловить, — поучал консультант в магазине «Рыбалка и охота» новоиспечённого рыбака. — Если щуку или сома, то лучше использовать шнур вместо привычной лески. Вы уже когда-нибудь пробовали на спиннинг ловить?

— Ну да. С соседом несколько раз ходил. Вот и заболел рыбалкой.

— А рыба у вас с крючка сходила?

— Бывало такое, — кивнул Вячеслав. — Срывалась, зараза. Да такая огромная…

— Ну да, — согласился умелый продавец, — сошедшая с крючка рыба всегда огромная. Это закон. А вот чтоб этого не случалось или хотя бы уменьшить такую возможность, нужно применять шнур. Он крепче и не растягивается. Подсечка получается резкая, а стало быть, надёжная…

Сказано — сделано. Спиннинг оснащён новым прочным, технически более совершенным элементом.

Первый бросок новой снастью… Второй… Вот… Ну… Нет. Просто зацеп. Эх-х… Подёргал удилищем туда-сюда. Не отцепляется. Подплыл с одной стороны, попытался отцепить — не вышло. С другой… Благо, на лодке такая возможность есть. Потянул чуть сильнее… Дзинь! Один конец шнура в руке, другой, словно рыбёшка, сверкнул на солнце и скрылся в пучине. Блесна, естественно, осталась там же. Не дешёвая, вращающаяся.

— Блин! — выругался в сердцах. — Новую блесну сгубил…

Выхода нет. Взял новый шнур. Подёргал. Крепкий вроде бы.

Зацепил другую блесну. Сделал заброс. Щука, видимо, этого не ожидала и никак не отреагировала. Ещё бросок… Опять пусто. Ну же! Бросок…

— Блин! — выругался вновь. — Да что ж это такое? Опять зацеп!

Памятуя прошлый опыт, попытался осторожно освободить снасть. Как и в первый раз, отцепляться в планы блесны явно не входило. Приноравливался и так и сяк — всё впустую. Дёрнул чуточку сильнее — леску мощнее при зацепах мордовал — и вновь знакомый дзинь! Блесна, освободившись, на мгновенье вынырнула из воды с небольшим оборвышем шнура и, как сорвавшаяся с крючка рыбёшка, с радостным всплеском скользнула в глубину.

— Что ж это такое делается! — возмущению не было предела.

Взял шнур с другой катушки — может, прежний просто подгнил или ещё чего с ним случилось. Внимательно осмотрел на предмет выявления невидимого на первый взгляд брака, на надрывы. Ничего не обнаружил. Что делать? Есть ещё одна блесна, финская «незацепляйка».

Первый же заброс показался удачным. Была поклёвка. Щучка попыталась схватить наживку, да, видно, Вячеслав слишком быстро работал катушкой — сорвалась зверюга! Ладно. Новый заброс и… Вновь зацеп.

— Да что ж это сегодня за день такой! — от обиды кусая губы, Вячеслав нервно пытался высвободить снасть.

Результат был предсказуем. После очередной попытки прекрасная финская «незацепляйка» навеки осталась в озере очередным подводным памятником неудачной рыбалке…

На берегу, загорая в шезлонге, невезучего рыбака ждала жена. Видя, как муж спешно приближается в лодке к берегу, она привстала, неотрывно следя за ним.

«Может, заболел? — мелькнула в голове шальная мысль. — Не похоже… Слишком резкие и мощные гребки… Вон как наяривает! — с удивлением она провожала взглядом мужа. — Он что там, русалку или водяного выловил?»

Но вскоре все сомнения развеялись.

— С меня хватит! — ещё не подплыв, Вячеслав выскочил из лодки и, шагая по пояс в воде, потащил её к берегу. Поднимая сноп брызг, выволок чуть не к дому, швырнул рядом спиннинг. — Всё. Нарыбачился, блин! Три блесны, — чтобы было доходчивей и понятней, помахал перед женой тремя растопыренными пальцами. — Ты понимаешь, три!

— Славик, что случилось? Тебя прямо не узнать…

— А то! Шнурок, которым леску заменил, три раза обрывался. Три блесны утопил… На фиг такую рыбалку! У пацанов рыбы, хоть… Чем хочешь жри. Что нам, рыбы мало?

— Вот те раз… Тебе ж так рыбалить понравилось. Да и мне за тобой наблюдать было интересно. Ты с таким азартом всё, что нужно, проделывал…

Не всякая жена с подобным пониманием будет относиться к увлечениям мужа. Повезло ему. В каждой семье, безусловно, отношения складываются по-разному. Но в любом случае жена в семье главная. А вот если муж думает, что это он всё решает, значит, она ещё и умная.

— Рыбалка… — немного охладив пыл, пробурчал сквозь зубы Вячеслав. — На те бабки, что в эту рыбалку вложил, можно было не один год рыбу покупать и не заморачиваться…

— Славичек, разве ж в деньгах дело? В удовольствии…

— А удовольствие можно и от другого получать…

Он многозначительно посмотрел на жену. Подошёл. Взял за плечи. Приподнял…

— От тебя озером пахнет, — прильнув к нему, расслабленно сказала жена.

— Это плохо? — он поцеловал её в голоё плечико.

— Обожаю этот запах, — она прикрыла глаза.

— Вот те раз… — забыв обо всём на свете, он принялся покрывать жену поцелуями. — А на лодке будем за кувшинками плавать… — сказал и потянул жену в дом.

— Одно слово — мужчины… — вздохнула она и покорно последовала за ним…

Владимир отложил тетрадку и посмотрел на Михеича. Тот, словно выжидая, молчал. Глафира временами выбегала в кухню, но, видимо, боясь пропустить хоть слово, моментально возвращалась на свой импровизированный пост. И опять не выдержал Михаил:

— Ну, братишка, убил наповал! Когда ты так научился писать? Эти виртуозно описанные подробности рыбалки… Читая такие строчки, у меня невольно вырабатывается адреналин. Заразился рыбалкой и твой Вячеслав. И это неудивительно. Но для настоящей мечты все-таки слабовато. Это, скорее, увлечение. Поэтому Вячеслав так спокойно вернулся к своему прежнему образу жизни. В самом деле, зачем мечтать о доступном?

Глафира смотрела на мужа влюблёнными глазами, будто была на первом свидании с гордым и неприступным претендентом на роль жениха. Михеич же словно и не видел этого восхищённого взгляда жены, согласно кивнул, будто только и ждал реакции приятеля.

— Всё правильно. Продолжай, — сказал он, обращаясь к Владимиру. — Ну же: «Не сказать, чтоб он был красавцем…» — по памяти продекламировал Михеич. — Не томи!

— Ну да, — спохватился Владимир. — Конечно. Сейчас, — и, подхватив тетрадку, устремил в неё взгляд…

Не сказать, чтоб он был красавцем (для мужчины это не главное!), но внимание, как известно, приятно всем. Не сказать, что женщины бегали за ним табунами (где это видано, чтобы мышеловка гонялась за мышью?), а, догнав, в штабеля укладывались. Приятный парень, не отталкивающий… Но таких хоть пруд пруди…

Её он заметил не сразу. Просто вдруг почувствовал чей-то пристальный взгляд и обернулся. Увидел и опешил.

Она была не просто красавицей, а буквально светилась красотой. Причём красота её не была холодной, как у топ-моделей, а какой-то внутренней, глубокой.

Волнистые линии влажных упругих губ, огромные серо-зелёные глаза и слегка приподнятые вверх брови придавали лицу по-детски наивное и открытое выражение. Короткие тёмно-каштановые, слегка волнистые волосы ухожены и уложены в аккуратную неброскую причёску. Высокая грудь под лёгкой блузкой упруго топорщилась и манила, особо привлекая взгляд откровенно выпирающими на самой вершине твёрдыми бугорками. Определённая закрытость из-за одежды, конечно, имела место быть, но не мешала, поскольку недостающее с успехом дорисовывало воображение.

А чтобы окончательно и бесповоротно добить, перед взором представала вся привлекательная фигурка в короткой свободной юбчонке, беззастенчиво открывающей длинные, стройные ножки…

Какой мужик с лёгкостью отведёт взгляд от таких ножек, да ещё и с кокетливо выставленной вперёд, спрятанной под лёгким капроном, коленкой? Вот и он буквально вперился взглядом, причем, не блуждая, а прямо застыв, аккурат на этих самых ножках с коленками.

«Неужели?» — только и смог подумать.

Придирчиво осмотрел себя… Не физически, конечно. Где ж прямо на улице взять зеркало? По памяти. Обтягивающие джинсы, майка-борцовка, подчёркивающая широкие плечи и крепкий торс — уж чего, а этого не отнять. Поразмышлял ещё, но на большее воображения не хватило…

Прикинул всё это и пришёл к выводу — есть от чего девчонке голову потерять. Ведь и на лицо не урод… Отчего-то же её переклинило.

Мысли метались в голове, догоняя одна другую: «Такой девчонкой только полный идиот может пренебречь. Какие планы на сегодня? Да что там планы? Ради неё все планы можно поменять! Может, это судьба? Может, такой случай только раз в жизни подворачивается? Может…»

Размечтавшись, он чуть не задохнулся от заманчивой, неизвестно-загадочной перспективы: «Все пацаны обзавидуются! А уж Пашка ваще слюной изойдёт…»

Его мысли прервала девушка. По-прежнему не отрывая взгляда, она подошла к нему. Он, кажется, даже дышать перестал. Всё. Теперь дело в шляпе. Сейчас, вот прям сейчас…

— Простите… — девушка не казалась смущённой, обычная вежливость. Но это не насторожило. — Простите…

«Простите? Да он всё на свете готов ей простить!»

— Вы меня, конечно, извините… — девушка отчего-то медлила.

«Понятно. Смущается. А он, как болван, стоит истуканом и ждёт. Нет, чтобы самому сделать шаг навстречу».

— Меня зовут Кирилл… — дабы скрыть неловкость первых мгновений пришёл он на помощь.

— Инна, — автоматически кивнула девушка. — Мне, право, неудобно…

«Да что там неудобно! Всё удобно. Ей удобно всё, разве она не понимает? Ну же, давай смелее!»

Молчит. Стесняется… Понятное дело… Трудно самой сделать первый шаг. Это так трогательно. Как же ей идёт это милое смущение…

— Что вы, всё нормально. Я вас понимаю… — с замирающим сердцем он ждал, нет, просто жаждал продолжения.

— Тогда скажите…

— Весь к вашим ногам… — Кирилл прикинул, что такое выражение как нельзя лучше подойдёт в данной ситуации.

Инна улыбнулась. Вздохнула, видимо, собираясь с мужеством, и продолжила:

— У вас такая классная борцовка. Вы где её брали?

— Борцовку? Я… не знаю. Сестра привезла из отпуска.

— Сестра… — девушка была явно разочарована.

— Но я могу у неё спросить… — ещё не понимая, что всё кончено, все мечты проваливаются в тартарары, пробормотал он.

— Вы меня извините, хотела мужу подарок сделать. Сам он себе такую никогда не купит, мне, говорит, и в старой хорошо.

— Мужу? В старой хорошо… Почему? — по инерции спросил очумевший от такого расклада Кирилл.

— Вы знаете, чем в этом плане отличается мужчина от женщины? — Инна была сама непосредственность.

«Как же она хороша!» — несмотря на явный облом, не переставал любоваться ею Кирилл.

— Трудно представить. Наверное… — всё ещё плохо соображая, едва выжал он из себя. — Нет, не знаю. И чем же?

— Женщине нечего носить, когда нет ничего нового, а мужчине, когда нет ничего чистого, — она обворожительно улыбнулась. — Одно слово — мужчины…

— Вот те раз… — только и смог вымолвить так и не пришедший в себя молодой человек.

— Простите, мне надо спешить, муж будет волноваться, — сказала Инна и, не оглядываясь, пошла прочь.

Муж… Кирилл завороженно смотрел на её стройную фигурку, ножки и всё такое прочее… Уходила мечта. А ведь какому-то там мужу повезло…

«Вот те раз… — вновь вздохнул он, — ищешь счастье, а приобретаешь опыт. Иногда думаешь — вот оно, счастье! Ан нет, опять опыт…»

А счастье уходило, покачивая бёдрами к неизвестному и, видимо, очень счастливому и любимому мужу…

Владимир полистал тетрадь.

— Теперь точно больше ничего нет, — сказал он. — Счастье уходило… — повторил последнее предложение. — К очень любимому мужу… Надо же!

— Да уж… — задумчиво сказал Михаил. — Остаётся просто удивляться, как же иногда мы умеем не замечать очевидного. Приходить к неожиданному выводу, не поддающемуся логичному объяснению или хотя бы элементарному здравому смыслу. И, наконец, принимать желаемое за действительное.

— То есть, делаем свою жизнь разнообразной и непредсказуемой своими собственными руками, — улыбнувшись, продолжил мысль старшего товарища Владимир. — Создаём трудности и потом с успехом или без него их преодолеваем. Радуемся удачам и грустим от потерь. Получаем удовольствие или впадаем в уныние…

— Точно! — кивнул Михаил. — Не зря говорят: жизнь — борьба. Только почему-то не договаривают: борьба, как правило, с самим собой. Борьба, в которой нет ни победителей, ни побеждённых.

— Борьба, которая и есть сама Жизнь… — подытожил Михеич.

Все замолчали, переваривая.

— Я понял, — сказал Михаил. — Все три героя очень похожи в том, что не желают меняться. Лишь ухватятся краешком сознания за что-то новое, показавшееся им мечтой, и тут же, буквально при первом препятствии, идут на попятный.

— Вот именно! — воскликнул Владимир. — Зато это обеспечивает им привычный семейный комфорт. Одним слово — мужчины!

— Даже люди, что не способные мечтать, достойны своей маленькой доли счастья… — тихонечко, словно школьница, плохо выучившая урок, заметила Глафира.

— Глаша, ты это чего? — вскинул брови Михеич.

— Как же так-то, — продолжила Глафира, — влюбился и тут же сдался? Что же это за любовь такая? Любовь должна преграды все разрушать. А он даже сделать ничего не попытался…

— Ты сейчас к чему всё это сказала? — нахмурил брови Михеич.

— Вот к этому, — Глафира вытащила из-за спины тоненькую ученическую тетрадку.

— Вон оно что… — расслабился Михеич. — Ну да, приезжали как-то сюда гости…

— Кто такие? — заинтересовано уточнил Михаил.

— Кто, не так важно, — Михеич по привычке погладил бороду. — А один из них, назовём его условно Дмитрий, рассказал историю, которую я и записал с его слов…

Он надел очки и стал читать:

— Чужая жена…

ГЛАВА 5 Чужая жена

Деньги меня не волнуют.

Они меня успокаивают…

Она пришла к мужу Андрюхе в офис. Зачем? Мало ли зачем жена может прийти к мужу. Главное — она пришла, и я её увидел.

Пришла и поразила. Андрюха ведь так себе, ни рожи, ни кожи. Ещё и выпить не промах да за женским полом приударить. А она высокая, стройная, ноги, как говорится, от ушей. Волнистые, огненно-рыжие волосы до плеч. А уж глаза огромные, голубые; губы влажные и чувственные; ямочки на щеках… Жуть как хороша!

Зачем я тогда вышел в холл, сейчас и не вспомнить. Да что сейчас? Как только её увидел, сразу всё и забыл.

Присел там же на диванчик. Принялся в карманах рыться, выудил какую-то бумажку и начал с интересом изучать. А на самом деле смотрел на неё, откровенно любуясь… Хотя нет, скорее, не смотрел, а поглядывал, чтобы этого не заметили. Глаз никак не мог отвести: свободная, коротенькая юбочка, обтягивающая майка с глубоким вырезом, туфельки… А они, увлечённые своими разборками, меня, думается, и не замечали.

Поначалу не знал, что это его жена, полагал, может, кто по работе домогается. Но сомнения на этот счёт очень скоро развеялись. Обрывки фраз долетали до меня. Показалось, что они ругаются. Но, нет, скорее, это была заурядная разборка между супругами.

— Ты же обещал… — в который раз повторила она.

— Обещал, — тут же согласился Андрюха. — Но так сложились обстоятельства. Срочная работа. Ты же знаешь, как это важно…

«Точно, — вспомнил я. — Он и меня звал в компанию. Мол, пару телок снял. Видно, всю ночь куролесил, морда вся помятая».

— Позвонить нельзя было? — пыталась вразумить мужа женщина. — Я себе места не находила.

— Телефон разрядился… — вяло отмахнулся он.

— Да у любого человека попросил бы позвонить.

— А номер? Кто сейчас номера помнит? Твой номер у меня в быстром наборе под цифрой два. Как я номер узнаю? Теле-фон-то разряжен.

«Работал он… — невольно прислушиваясь, пробурчал я про себя. — Вот козёл!»

— Всё понятно. Просто тебе наплевать на меня, на мои переживания, волнения.

— Чего ты взъелась-то? Первый раз, что ли?

— Вот именно, не первый…

«Такой женщине мозги канифолить… — по-моему, тогда я переживал больше, чем они сами. — Воистину, что имеем, не ценим… Зато, потерявши, плачем…»

Зацепила она меня. А он ровно наоборот… На приятельских жён у меня табу, словно и не женщины они вовсе. Андрюха же мне приятелем не был, так, сослуживец. К тому же… В общем, задуматься было над чем.

Я, конечно, дамским вниманием не был обделён. Холостяк без вредных привычек нынче на вес золота. Так что трудился на радость себе и благо слабому полу. Это, безусловно, тоже привычка, но вовсе не вредная, скорее, даже наоборот.

Но жена Андрюхи просто поразила, трудно даже сказать чем. Вот вроде бы ругала мужа, а голос, словно ручеек, лился бархатно и нежно. И такое завораживающее тепло от неё исходило… Обаяшка, и всё тут. Андрюха — гад. Такую женщину естественной радости лишать!

Словом, начал я всякие планы вынашивать. Но что тут придумаешь? Даже имени её не знаю. Не у мужа же спрашивать? Тот, понятное дело, моментом просечёт ситуацию, и что тогда? А не просечёт, так и вовсе дурак. Но мне-то от этого не легче… Получается, нам с ней никак не пересечься. Но…

Если человеку в жизни чего-то хочется, и этого ему сильно не хватает, он будет искать и обязательно найдёт способ добиться желаемого… Лишая жену естественной близости, нельзя надеяться, что такое положение будет её устраивать всю жизнь… Рано или поздно ей это надоест. И тогда уж не обессудь…

Тёплая городская ночь заливалась разноцветными огнями витрин и реклам. Девушки в коротеньких шортиках и маечках шли навстречу, беспрерывно смеялись и о чём-то оживлённо болтали.

Сегодня так хотелось найти свободные уши. Включиться в этот оживлённый разговор. Быть востребованным и нужным. Примитивно хотелось диалога и понимания…

Вот чего не хотелось, так это идти в пустую квартиру, привычно вскипятить чайник, выпить перед сном чашку чая с сухарями и лечь в холодную постель.

Можно, конечно, позвонить кое-кому… Но эти «кое-кто» совсем не устраивали. Хотелось чего-то большего. Настоящего чувства, наверное. Или…

Вот такие невесёлые мысли занесли меня в итальянскую пиццерию. Никогда раньше туда не заглядывал. Даже о её существовании не знал. А тут… Кто как в бок толкнул, мол, тебе сюда.

Судьба часто даёт нам подсказки. И тогда наша задача сводится лишь к тому, чтобы услышать — это самое главное. Потом понять — тоже немаловажно. И, как результат, не отмахнуться и последовать совету. Я услышал…

Зеркальные потолки пиццерии создавали объём, а стены и полы из белого мрамора — ощущение простора. Из динамиков лилась негромкая нежная мелодия. Официантки в откровенно открытых платьицах и передничках, словно школьницы, так и манили остаться и заказать… пиццу, конечно.

Ко мне уже спешила, приветливо улыбаясь, радушная хозяйка зала. Но её опередил мой сослуживец, муж своей жены Андрюха.

— Димон! — будучи под приличным «газом» Андрей, видимо, забыл, что мы не приятели. — Это удача! Давай к нам!

— Не, я на секунду, — мне совершенно не светило проводить такой прекрасный вечер в компании с его, как сам говорил, «тёлками».

— Прекрасно! — тут же выпалил новоявленный приятель. — Тогда вот что… Выручай, брат…

Объяснять, что мы не братья, почему-то не хотелось. Поэтому просто промолчал.

— Тут такое дело… Сегодня премию получил за полгода да получку обналичил частично, — он многозначительно обвёл взглядом зал.

— Поздравляю. А я тут каким боком?

— Вот именно, боком. Понимаешь, когда мне шлея под хвост попадает, всё могу пропить, прогулять. И не будет мне прощенья от благоверной…

Упоминание о жене заставило насторожиться. Что-то в этом было обнадёживающее для меня.

— Так ты это, возьми, — он протянул пакет. — Тут две штуки баксов. На сохранение…

— Две штуки? На фига они мне? Не, ты уж давай как-то сам.

— Димон, выручай! Ты в курсах наших с ней отношений…

— Что значит в курсах? — насторожился я.

— Помнишь наш с женой разговор в холле? Выручай, брат…

«Так, значит, тогда не удалось мне остаться незамеченным… Ну и ладно. Что ж теперь?»

— А ты?

— Понимаешь…

Он замялся. Но, как известно, вино располагает к откровенности. Он приблизился и, горячо дыша мне в ухо, зашептал:

— Понимаешь, мы с детства вместе. Сначала детский сад, потом школа, институт. Она для меня близкий и родной человек! Привык к ней и люблю… как сестру, — пьяно выговаривая слова, пояснял Андрей. — Жалею иногда. Но вот в постели она меня… ну никак. А природа своё требует. Понимаешь?

— Ну, хорошо, — согласился я, — и что мне с твоими деньгами делать? Нет, так не годится. Одно дело передать, а другое хранить…

— Понял…

Брызгая слюной, качнулся он. Порылся в карманах и достал авторучку.

— Вот… — нетвёрдой рукой он накарябал на пакете адрес. — Отнеси, а я твой должник. Век не забуду!

— Жена спросит, где ты? Почему сам не пришёл?

— Скажи, мол, сегодня пусть не ждёт, работа срочная или ещё что… Придумай, ты ж умный мужик, не мне тебя учить…

Это был шанс. Да ещё какой. Это как кролик в пасть удава сам лезет. Нельзя такую возможность упускать.

— Ладно, — как можно спокойней, стараясь не выдать волнения, сказал я.

Взял пакет. Сунул в карман. Вышел из душного помещения на свежий воздух. Глубоко вздохнул. И тут же мысли закружились даже не вихрем, а прямо неудержимым смерчем…

Шёл и мечтал. Вот бы как в анекдоте. Приходит мужик к жене знакомого и говорит:

— Вот тебе бабки — давай переспим.

— Ты что такое несешь? Скоро муж придёт, — говорит жена.

— Не придёт. Он у меня дома спит пьяный вдрызг.

Подумала жена и решилась. За пять минут, не выходя из дома, такие бабки срубить. Ну и отдалась.

Мужик сделал своё дело и ушёл. Наутро муж возвращается и спрашивает:

— Вчера к тебе приятель заходил, деньги отдал?

— Заходил. Отдал, — в растерянности созналась жена.

— Вот и ладненько, — говорит муж. — Боялся, что зарплату сдуру пропью, потому и попросил тебе занести…

Но это в анекдоте. В жизни так не получится. И начал всякие варианты рассматривать.

Может, сама чаю пригласит попить… Нет, вряд ли… Видела меня всего раз, да и то мельком… Тогда самому надо намекнуть, мол, в горле пересохло, может, чайком напоите. А я тут к чаю джентльменский набор — коробку конфет и бутылку шампанского на стол. По бокалу выпьем, а там сам Бог велел…

Пока мечтал, уже к дому подошёл. На этаж поднялся. Никаких сомнений не испытал — пусть будет как будет, и решительно нажал на кнопку звонка.

Открыла она тотчас, словно ждала. Увидел её — и враз всё, что планировал, начисто забыл.

Она была просто прекрасна. Вечернее платье до пола с вырезом на боку от самого бедра. Одна нога чуть присогнута в коленке, так что виден ажурный поясок чулка. Глубокое декольте открывало высокую грудь, украшенную золотой цепочкой с кулоном. Волосы собраны сзади… Губы…

— Вы? — удивилась она, но позы не изменила.

— Меня зовут Дмитрий. Для вас просто Дима, — представился я вместо приветствия.

И без перехода, забыв обо всём на свете, плохо соображая, помня лишь запрограммированную ситуацию из анекдота, бухнул:

— Полюбите меня!

— Что? — она не казалась растерянной или озадаченной.

Видимо, просто решила уточнить.

— Полюбите меня… — уже не так уверенно, но продолжал я гнуть выбранную линию. Куда ж теперь отступать? Поздно. Слово — не воробей. И добавил:

— За деньги полюбите…

— Молодой человек, вы часом адресом не ошиблись? Это не бордель и не дом терпимости.

— Вот деньги, — я достал бабки и веером распушил солидную пачку пятидесятидолларовых купюр. — Здесь две тысячи.

На какую-то секунду в её глазах мелькнуло сомнение. Только на секунду. Или мне так показалось? Но уже в следующую она выпалила:

— Как вы смеете! Я не ш…!

— Им таких бабок не платят, — парировал я. — Это лишь знак уважения и благодарности.

Я вытащил из-за спины руку и протянул букет из трёх розочек. Не шикарно, конечно, но тут, главное, не переборщить.

— Это вам…

Удивительное дело… Цветы производят на женщину вполне определённое впечатление. Всегда это действует безотказно. Казалось бы, ну что тут особенного, подумаешь, букетик? Ан нет, есть в этом что-то притягательное для женщин.

— У меня муж. Он скоро придёт, — букет увидела, но не взяла.

«Ага, пошли сомнения. Не всё так безнадёжно», — мысль окрылила.

— Вы помните меня? Мы с вашим мужем вместе работаем. У него срочное задание. Будет пахать до утра, — я строго придерживался выбранной линии. — Так что сегодня ночью он будет занят.

Она молчала. То ли обдумывала предложение, то ли соображала, сможет ли спустить меня с лестницы без посторонней помощи. Поди, пойми этих женщин, что они думают, точнее, задумывают.

— Жди! — коротко бросила она, выхватила у меня цветы и захлопнула перед носом дверь.

Кто бы мог подумать? Как в анекдоте! Сомневался, что не пройдёт. Надо же! С другой стороны, откуда анекдоты берутся? Из жизни, понятное дело.

Ждать пришлось долго. Точнее, может, и не очень, но, когда ждёшь, минуты тянутся так медленно… Уже подумал, что это кидалово и пора линять отсюда. Но именно в этот момент дверь распахнулась.

Она успела переодеться и показалась мне ещё великолепнее и соблазнительней. В длинном, китайской раскраски халате на запах на широких бретельках и большим вырезом. С волосами, рассыпанными по плечам, и горящими глазами, что у той фурии, решившей отомстить с моей помощью не только своему (видимо, кое-что подозревала), но и всем неверным мужьям разом. А уж губы…

— Заходи! — так же коротко, как и «жди», бросила она и посторонилась, пропуская меня в квартиру.

Скинув туфли, я прошёл в комнату. В углу горел торшер. На журнальном столике перед диваном стояла вазочка с конфетами и маленькие кофейные чашечки.

Запах этого чудесного напитка курился вокруг и пьянил похлеще любого дурмана. Или не в напитке было дело?

Она замерла около столика, наклонилась. Овальные бедра отчётливо угадывались под халатиком. Красивые изгибы рук.

Круглые, аккуратные плечики. Открытая спина… Как тут можно устоять? Ну и не устоял.

Подошёл сзади. Положил руки на бёдра. Она тут же распрямилась. Поцеловал в шею. Замерев, не пошевелилась, не оттолкнула. Но и не ответила.

Прижал к себе. Почувствовал, как она задрожала, словно никогда до этого или очень давно у неё не было мужчины.

— Меня зовут Оксана, — она повернулась ко мне и положила руки на шею.

Наши глаза встретились. Взгляд не отвела. Смотрела смело и даже как-то вызывающе.

Какое шампанское на фиг? Какие конфеты и кофе?

Не отпуская друг друга из объятий, присели. Прошёлся губами по шее, груди. Полы халатика распахнулись. Опустился к холодным, укрытым чулками, коленкам. Её уже бил не просто озноб, а прямо шторм девятибалльный.

Как оказались на диване, не помню. Она прижималась, тут же отталкивала. Вскрикивала, стискивая губы, стонала. Царапалась, извивалась, словно кто-то невидимый не разрешал насладиться чувством вволю. Но, как это бывает во время шторма, неимоверно огромная волна желания сшибла преграды и запруды и хлынула, сметая всё на своём пути, в пучину неистовых чувств и клокочущих ощущений…

Было ещё совсем темно, когда я проснулся словно от сильного толчка в бок. Я почти физически ощутил удар и резко поднялся. Рядом тихо посапывала Оксана.

— Что случилось? — она открыла глаза.

— Мне пора, — я принялся поспешно одеваться.

Она включила торшер и какое-то время молча смотрела на меня. Ясное дело, ничего не понимала. А что я мог, когда сам ничего не понимал? Знал одно — пора уходить.

— Мой телефон, — она протянула визитку. — Звони…

Выйдя на лестницу, увидел, что кнопка вызова лифта горит красным. Значит, занят. Не стал дожидаться и поспешил по лестнице вниз. Лифт остановился на её этаже. Двери распахнулись. Я приостановился, прислушался…

— Оксаночка, открой! — услышал я знакомый голос.

Сердце сильно заколотилось. Какие-то секунды разделяли нас от неприятностей. Хотя… Может, нужно было остаться и прояснить всё раз и навсегда? Навсегда… Видимо, это и остановило. Но вот что удивительно, кто-то же ткнул в бок, кто-то предупредил…

Оксана открыла мужу. Он вошёл. Дверь за ним закрылась, и я заспешил вниз…

О дальнейших событиях, происходящих за закрытой дверью, я узнал несколько позже… А развивались они так…

Как только раздался звонок, Оксана открыла почти мгновенно, будто ждала за дверью. А ведь так и было. Подумала, я вернулся. Но в затуманенном мозгу Андрея в этом плане не возникло ни толики сомнения.

— Так устал, — вваливаясь в квартиру, сказал он.

— Кушать будешь? — взяв себя в руки, спросила Оксана.

— Спать. Только спать, — скидывая обувь, пробормотал припозднившийся гуляка. — Вижу, тебе деньги принесли…

— Деньги? Какие деньги? — Оксана не успела даже толком осмыслить, о чём спрашивает муж.

— Да вот эти, — Андрей ткнул пальцем в пачку купюр, лежащих на тумбочке перед зеркалом.

— Ах, эти…

Оксана слегка растерялась. Только сейчас заметила оставленную мною валюту… Но муж… Откуда он знает? Она всё медлила с ответом.

— Ну да, эти. Какие же ещё? — не уловив растерянности жены, продолжил Андрей. — Попросил Димку, товарища по работе, тебе занести. Зарплата и премия за полгода. Тут две штуки баксов должно быть…

— Тебе разве зарплату уже долларами выдают? — перешла от защиты к нападению Оксана.

— Не… ну это… — видимо, неверный муж забыл придумать правдоподобную версию или придумал да забыл. — Вот скажи: на фига нам такая куча бабок? Вот и перевёл в валюту. А так баксы как в сберкассе будут лежать. На мелочь-то не потратишь.

Пьяный-то пьяный, а довод вполне логичный привёл. С этим и не поспоришь… Или, может, всё же вспомнил «домашнюю заготовку».

Оксана промолчала.

Андрей взял деньги, покрутил в руках. Распушил веером.

И, послюнявив палец, пересчитал.

— Всё точно, как в аптеке…

Положил их обратно к зеркалу. Прошёл в спальню. Не раздеваясь, бухнулся на кровать. И, буквально на глазах вырубаясь и пожёвывая губами, пролепетал:

— Спать, только спать… Так устал… Просто сил нет…

Утро было привычно ободряющим. Даже несмотря на почти бессонную ночь, я, как полководец после победы в ответственном сражении, чувствовал себя свежим и умиротворённым.

И тут пришли мысли. Мысли были разные. Неутешительные, надо сказать: «Деньги… Неужели в наше время всё решают деньги? Этот проклятый золотой телец всё подгрёб под себя. Ну как она могла? Вот так запросто… За деньги…

Да и сам хорош, провокатор — одно слово! Не устояла.

У женщин к финансам особое отношение. Хозяйки как-никак.

А тут деньги хорошие, вот и не смогла отказаться».

Чем дольше размышлял над этим вопросом, тем противоречивее были ответы.

«С другой стороны, иначе ведут себя женщины, продающие любовь. Не так чувственно и искренне, что ли. Но она-то за деньги… «Эта мысль не давала покоя. Я вспоминал её губы, руки, хотел её и ненавидел. Желал и презирал.

Но против чувств все доводы казались никчемными и бестолковыми. Ничего не мог с собой поделать. Тянуло к ней. Она затмевала всех, кто когда-то встречался на моём пути. Хотел её хоть за деньги, хоть без, хоть как… Полцарства отдал бы за возможность быть с ней.

Но царства не было. Отдавать нечего. Мысли путались, сбивались и обрушивались с новой силой, подкрадываясь с разных сторон и заставляя мучительно осознавать, что ситуация сложилась патовая, тупая и не решаемая… Но чувства были сильнее разума…

На следующий день после близости понимал, что нужно обязательно позвонить. Хотел и боялся этого звонка. Оксана уже наверняка знает о деньгах. Как восприняла правду?

Сомнения, как всегда, недолго мучили меня. Будь что будет!

Отринув колебания, взял телефон и набрал её номер…

— Приезжай, — в своей манере коротко бросила она в трубку.

Отпросившись с работы, через какое-то время я был уже у неё.

Оксана открыла дверь. Прекрасная как и вчера…

— Ты ещё смеешь звонить, приходить ко мне и на что-то надеяться? — с порога накинулась она на меня. Будто не сама позвала.

Вот ведь женщины, нелогичны и непоследовательны… Да, видно, не захотела по телефону отношения выяснять. В глаза хотела посмотреть и бросить обидное…

— Убирайся отсюда! Ненавижу тебя! — продолжила она.

«От ненависти до большой любви, — подумал я, — всего один шаг…»

Подумал и смело шагнул в комнату.

Поначалу она опешила от такой наглости. Потом…

— Гнусно и пошло прийти к женщине… за деньги! Как так можно было? Как вообще так можно?! — в сердцах выдала она на-гора.

Сейчас Оксана была ещё более прекрасной. Глаза горят, щёки пылают. От неё так же, как ещё совсем недавно, прямо пыхало энергией и темпераментом. Только роль была совершенно иной…

— После всего ещё смеешь бесстыдно смотреть мне в глаза! Терпеть тебя не могу! — бросала она мне в лицо, стараясь быть как можно жёстче. — Забудь этот адрес и номер моего телефона! Не смей звонить! Между нами ничего не было! Убирайся!

Чем больше она заводилась, тем спокойнее я чувствовал себя. И ругал на чём свет стоит: «Идиот, какой же идиот! Как мог подумать так о ней?»

Ругал и понимал, что патовая ситуация не разруливается, лишь ещё больше усугубляется. Был не прав, теперь это ясно. Вот только что делать? Вопрос…

Но если оба хотят одного и того же, трудно не найти общего языка. А уж ежели говорят чувства, то и слова не нужны…

Когда я её приобнял, Оксана не отбивалась, лишь слегка отстранилась, пытаясь смотреть мне в глаза, и, не переставая, беспрерывно сыпала словами. Я слышал только голос. Улавливал только запах…

Она даже не сопротивлялась. Просто вдруг престала ругать. Прильнула ко мне. И всё повторилось, так же безудержно и безумно, как ночью…

Чуть позже, немного успокоившись, она тихо плакала у меня на груди. Я не пытался утешить. Пусть выплачется. По опыту знал — если женщина молчит, лучше ей не мешать. А потом она заговорила:

— Помнишь, там, в офисе? Меня как толкнул кто, когда тебя увидела, будто током поразило… Твои глаза, точнее, взгляд, и даже сама не поняла, что ещё… Никогда раньше такого со мной не случалось. Наваждение какое-то. Меня всю трясло. Так разволновалась, что даже забыла, зачем пришла.

— Вот и меня так же, — признался я. — Как толкнул кто, и током бабахнуло. Что это было?

— Будешь смеяться, но именно тогда поняла — у нас всё будет. Не знала, когда это произойдёт и как, но точно знала, мы будем вместе… А тут ты сам заявляешься с таким дурацким предложением…

— Прости… Просто так хотел тебя… Думать ни о чём другом не мог. Вот и лезла всякая чушь в голову.

— Как ты мог подумать обо мне такое: за деньги? Если хочешь знать, полагала, деньги это предлог, способ. За шутку посчитала. А ты взял и вправду оставил. Когда муж увидел, думала, сознание от страха потеряю…

— Ну, прости. Ничего не соображал. Между прочим, приволок вчера полный джентльменский набор — шампанское, конфеты… А как тебя увидел, не до них стало. Ты мои мысли занимала. Всё остальное напрочь забыл…

— Вот и я постоянно думала о тебе, — продолжила Оксана. — Что бы ни делала, куда бы ни шла, перед глазами ты. Очень хотелось дотронуться до тебя, побывать в твоих объятьях, почувствовать на себе твои руки. А потом… Не важно, что было бы потом. Потом хоть в рай, хоть в ад.

— Оказывается, не только меня торкнуло, — я крепче прижал её к себе и поцеловал. — С тобой так тепло и хорошо…

«Ничего не происходит случайно. Кто-то же нас направил и подвёл. Да и потом оберегал… — вспомнились довольно непрозрачные намёки. — Кто это был? Божественный Эрот, Амур или Купидон, вдруг взявший на себя роль ангела-хранителя? Бывает же такое…»

— Теперь ты знаешь всё, — Оксана вздохнула. — Можешь уйти, не буду тебя держать… Но можешь и остаться…

— Не хочу уходить…

В этом я не кривил душой. На самом деле скоро тридцать, а всё не у шубы рукав. Хватит болтаться, как не скажу что, в проруби. Пора…

— Что будем делать? Как жить дальше? — Оксана уже справилась с собой и вытерла слёзы.

Всегда с женщинами так. Не успели остыть объятья, а им уже нужна определённость. Куда спешат? Зачем так всё усложнять?

— Не знаю… — ответил я. — Хотя нет, знаю…

Она вскинула взгляд.

— Знаю одно — будем жить.

Такой ответ, очевидно, Оксану явно не устроил. Но невозможно в одночасье поменять свои привычки. Мне казалось, я ещё не был готов к серьёзным отношениям.

«Да и вообще, что, на ней свет клином сошёлся? — умиротворённый и успокоенный распалял я сам себя. — Девчонок хорошеньких вокруг хоть пруд пруди…»

Но нет… Вспомнились её руки, губы. А темперамент? Бешеная, неудержимая страсть… Вот вроде бы какая разница? Все женщины по большому счёту одинаковые и хотят одного и того же, но… Есть разница, есть, и огромная!

Нет, наверняка учёные ошибаются. Хотя… с другой стороны… «Коль затронешь страсти в человеке, то, увы, уж правды не найдёшь…» Может, прав классик? И учёные правы. А всё остальное это лишь плод разгулявшегося воображения?

Но однозначно, жениться нужно не на той женщине, с которой живёшь, а на той, без которой жить не можешь. Только чтобы понять это, нужно время. И пока что, как я считал, оно у меня было…

Я поцеловал Оксану во всё ещё влажные глаза и принялся одеваться, спеша вернуться в офис.

Она молча провожала меня, стоя в проёме двери. Глаза её вновь наполнились слезами. Слезинки скатывались и крошечными бусинками падали на пол. Она сглатывала, покусывала губы и молчала.

Я исподволь смотрел, нет, не столько смотрел, сколько чувствовал её рядом. Ощущал её тепло, запах. Как никогда захотелось остаться с ней прямо сейчас.

«Ещё мгновенье и я не смогу уйти, — понял я. — Не готов, не готов, — как заклинание, принялся твердить про себя. — Пока не готов…»

Не так легко решиться и кардинально поменять свою жизнь. Не так это просто…

С ленцой, будто мне всё равно, распахнул дверь, протяжно и чувственно поцеловал Оксану в губы. И, не дожидаясь лифта, принялся, уже торопясь, прыгая через ступеньки, спускаться.

А холостая жизнь тяжело дышала мне в спину и пыталась догнать. Я мчался в офис и понимал — вот-вот и ей уже за мной не успеть и не угнаться, отстанет навсегда. И тогда всё, прощай свобода!

И, что удивительно, мне от этого совершенно не становилось грустно…

Михеич отложил тетрадку и с интересом посмотрел на гостей. Надо было что-то говорить. Но для этого поначалу хотелось бы всё осознать. Это давалось с трудом…

— Двойственные чувства вызвал твой опус, Михеич, — сказал Михаил.

— Какой он мой? — пожал плечами хозяин заимки. — Моих и дел-то, что записал.

— Не скромничай, — улыбнулся приятель. — В целом рассказ интересный и вызывает целую гамму чувств и мыслей.

— Любовь с первого взгляда… — протянул романтично настроенный Владимир. — Люблю это дело, сам влюбляюсь так, — но лишь только глянул на Глафиру, тут же исправился: — Вернее, один раз влюблялся… То есть, влюбился. Правда.

Не знал, видимо, гость, что нельзя при женщинах допускать такие оплошности в разговорах и даже мыслях. Воспринимают они всё буквально. Понимают, порой, даже без слов. А уж когда вот так напрямую… Попробуй потом объяснить, что ты не верблюд.

— Понятно. Всего лишь раз, — усмехнулась хозяйка. — Так оно всегда и бывает…

— Сюжет не банальный, — дабы вернуть разговор в нужное русло, сказал Михаил. — Обман в начале отношений. Страсть идёт перед чувством. Прощение обманутой женщины…

— Никогда бы не простила! — воскликнула Глафира. — Пусть хоть всю крышу от чувств снесёт! Послала бы его лесом, как только денег предложил.

— Ну-ну, Глаша! — Михеич так глянул на жену, что у той моментально слов не осталось. — Поосторожней на поворотах. Это ж любовь… Не шутка.

— Пока слушал, — решив хоть как-то реабилитироваться, продолжил Владимир, — несколько раз менял свое мнение о том, что же такое происходит с героями. Любовь ли это на самом деле? Кстати, Димон и сам до конца не определился, как мне показалось. Может быть, именно потому, что всё случилось так быстро, и ему не пришлось помучиться, добиваясь предмета любви?

— Несомненно, когда вот так, с первого взгляда, — это химия, бурная реакция, — согласился Михаил. — Но как дальше поведут себя реактивы, неизвестно. И хотя герой в конце чуть ли не на крыльях мчится, как ему кажется, от холостой жизни, сомнения его небезосновательны.

— На самом деле то, что произошло между героями, не любовь, — внёс свою лепту в обсуждение Михеич. — Вот писал и думал, что это — страсть? Да, возможно, страсть, Но не любовь.

— Мне вообще несимпатичен Дмитрий, — Михаил, видимо, смог определиться. — Его страх перед возможной ответственностью, превалирование в поведении самцовости, животного начала надо всем остальным…

— Вот именно, — кивнул Михеич. — Только любовь могла бы оправдать всё, что позволили себе герои, причём каждый из своих соображений. Но фактически один купил, другая продала.

— А мне безумно жаль героиню, — вздохнула Глафира. — Дмитрий тянул на настоящего мужика, но… Жаль. Женщина так хотела «настоящего», и оно было так возможно… Но почему мужчины такие, никогда не пойму!

— Чего там тянул на «настоящего»? — со знанием дела сказал Владимир. — Настоящие как раз такие. А вот те, о которых сказали вы, Глафира, мультяшные, выдуманные. Таких в реальной жизни не бывает… Может быть, к сожалению… А может, и нет! Зачем нужны киношные и неживые?

— Женщины обиды никогда не прощают, — Глафира жёстко глянула на Владимира. — Хотя в силу разных причин иногда и смиряются. Мозги прощают, а сердце…

Нет, не переубедил её Владимир в отношении себя. Так частенько и бывает: вырвется нечаянное слово — и всё, определённый ярлык навешен, и разубедить в этом женщин очень сложно. А уж когда касается дел сердечных, вообще невозможно.

Но Владимир был не тот человек, которого могут остановить трудности. Надо было брать дело в свои руки, а не ждать благоприятных обстоятельств, и как-то менять мнение о себе. К тому же Глафира была не так уж и не права.

Можно было, конечно, плюнуть и не разубеждать. Кто он здесь такой? Гость? Да и хозяйка заимки ему не жена, но…

Уходить нужно, точнее, можно, только когда всё хорошо. Такой уж он был человек. И потому:

— Хорошо, — глядя на хозяйку, сказал Владимир. — Расскажу вам и я кое-что.

— Интересно, — оживился Михеич. — Отчего же не послушать.

— Не сказка, но начну также. Итак, жили-были Майя и Илья… И всё у них начиналось хорошо…

ГЛАВА 6 Хорошо

Хорошо там, где хорошо,

а не там, где нас нет.

М. Жванецкий

На самом деле всё так и начиналось — хорошо. А разве могло быть иначе? Молодость сама регулирует наличие или отсутствие чувств и желаний.

Вот сами желания, равно как и их исполнение, очень часто находятся именно в наших руках. Надо лишь постараться. Только (так оно и есть на самом деле) иногда надо очень, нет, даже очень-очень постараться…

Весеннее тепло разливалось по всему окружающему миру. Радостное возбуждение просыпалось вместе с оживающей природой. Короткие юбочки, игривые взгляды. Открытые коленки, милые улыбки. Влажные губы, волнующие слова. Сердцу от всего этого становилось тесно в груди.

Скинув зимние куртки, девчонки сделались более открытыми, доступными и потому особенно привлекательными и желанными. Казалось, подойди ближе, погладь по спине, скажи что-то малозначительное, коснись губами за ушком, шепни что-то милое… И мир вокруг преобразится, станет ярче, симпатичней, привлекательней.

Вот так вместе с природой просыпается и чувство. Взгляды делаются откровеннее и появляются доселе дремавшие неудержимые желания.

Этот день стал бы знаменательным для любой девушки. Майя к нему готовилась даже тщательней, чем к выпускному вечеру в школе. Тогда она просто прощалась с детством, теперь же вступала в совершенно иную, по-настоящему взрослую жизнь. Сегодня Илья собирался познакомить её со своими родителями.

Илья — парень Майи. Знакомы они были уже больше года, но только теперь Илья решил пригласить девушку к себе домой.

Нравился ли он Майе? Безусловно, да! Высокий, широкоплечий, эдакий черноглазый красавчик с игривыми ямочками на щеках, густой волнистой шевелюрой каштановых волос и баритоном не юноши, а мужчины. К тому же не был обделён умом и чувством юмора.

Одевался Илья не броско, но со вкусом. Джинсы, кроссовки, майка-борцовка подчёркивающая его спортивную, словно высеченную из камня, мускулистую фигуру. Кто ж от такого откажется?

Не то чтобы он сразу вскружил Майе голову, нет. Но девчонки-одногруппницы все поголовно обзавидовались её удаче — такого красавчика отхватить! Майя, конечно, так не считала, но, что говорить, приятно было внимание Ильи.

Платье для подобного случая Майя, как чувствовала, подготовила заранее и до этой поры никуда в нём не выходила. По мнению мамы, в нём она смотрелась просто неотразимо.

«Что ж, — подумала Майя, — пусть это станет сюрпризом и для Ильи, и для его родителей».

Пошито платье было профессиональной портнихой (хорошей маминой знакомой) из сине-фиолетовой мерцающей тафты, купленной у неё же. Тафта — это гладкая, плотная и, в то же время, тонкая ткань с характерным переливчатым блеском. Слово «тафта» с персидского языка переводится как блестящая, что очень точно характеризует её основное свойство.

Открытый, на бретелях, верх платья спереди повторял форму груди и переходил книзу в расклешенную, умеренно короткую юбку в крупную складку. Широкий пояс подчёркивал тонкость талии и, соответственно, стройность фигуры. Цвет от сине-голубого до бордово-фиолетового менялся при ходьбе в зависимости от того, под каким углом на него смотрели.

Да и сама Майя была великолепна. Каштановые, почти такие же, как у Ильи, волнистые волосы чуть ниже плеч. Огромные карие, слегка наивные глаза. Небольшой ровный носик и очень правильной формы, словно нарисованные, пухленькие губы. На груди серебряная цепочка с крестиком, в ушах серёжки. И никакого макияжа! Зачем портить то, что природа итак просто прекрасно создала?

— Ни дать ни взять — красавица с обложки глянцевого журнала! — увидев дочь в таком наряде, воскликнула мама.

Заехав за Майей на отцовской машине (ради такого случая отец не смог отказать сыну), Илья долго смотрел на девушку. Она была не просто красива — прекрасна!

Сначала они какое-то время ехали молча. Илья никак не мог прийти в себя от увиденного. Было такое впечатление, что он завидовал самому себе.

Не выдержав напряжения, Илья прижал машину к обочине и остановился. Взял ладошку любимой, поднёс к губам…

Потом они долго целовались, не видя и не слыша ничего вокруг. Но сегодня они встретились не для этого. Для них это был очень важный и ответственный день. Первой опомнилась Майя.

— Поедем уже, — не очень настойчиво она попыталась высвободиться из, что уж там говорить, волнующих объятий Ильи.

— Сейчас, сейчас, — молодой человек нежно, едва касаясь, покусывал её упругие губы. — Ещё успеем.

— Ой, смотри, лягушка! — воскликнула Майя, нехотя отстраняясь и инстинктивно поправляя сбившуюся юбку.

Буквально в нескольких метрах перед ними маленькое зелёное существо беззаботно прыгало по дороге.

— Её же машина переедет! — воскликнула девушка. — Смотри, вон грузовик навстречу!

А лягушка совершенно не чувствовала опасности. Маленькими передними лапками она упиралась в асфальт, дабы придать телу необходимое положение, прицеливалась, задними сильно отталкивалась и перескакивала, потом на секунду замирала, готовясь к новому прыжку, и тут же вновь совершала короткий полёт.

— Жаба! Сейчас мы её! — выпалил Илья, мгновенно завёл мотор и дал газу.

Машина стремительно рванула вперёд. Лягушка, как ни в чём не бывало, продолжала пересекать проезжую часть. Илья примерился, норовя проехать по ней колесом.

— Нет!!! — только и успела выкрикнуть Майя.

Но было уже поздно. Машина накрыла беззащитное, ни в чём не повинное существо, и, не останавливаясь, помчалась дальше.

Майя настолько опешила, что не успела помешать этому безумному в своей беспощадности действу. Она буквально услышала хруст косточек и, хотя этого никак не могло быть, почувствовала на руках, лице, платье брызнувшую во все стороны прохладную липкую кровь.

У неё перехватило дыхание, к горлу подкатил тошнотворный комок. Превозмогая отвращение, она едва сдержалась и, лишь глухо застонав, откинулась на спинку сиденья, словно пыталась быть подальше от такой дикой и непонятной расправы.

«Может быть, у него что-то нехорошее связано с лягушками? — её мозг пытался найти оправдание поступку любимого человека. — Конечно, так бывает!»

Ещё на что-то надеясь, Майя дала Илье шанс:

— Ты не любишь лягушек? У тебя с ними что-то связано?

— Люблю я только тебя, — выправляя машину и беззаботно улыбаясь, ответил молодой человек. — А с лягушками, чес слово, меня ничего не связывает. Даже с царевной-лягушкой ничего, кроме Пушкина, которого безумно уважаю.

Майя не приняла шутливого тона Ильи. Она была слишком шокирована его поступком. А это был именно поступок, а не случайность.

— Тогда зачем? — Майя была поражена обыденностью, с которой он сейчас говорил.

— Что зачем?

— Зачем ты с ней так поступил?

— С кем? — Илья был искренен в своём непонимании, но её слова заставили задуматься.

— Лягушка. Что она тебе сделала? Почему ты с ней так жестоко расправился?

Вот теперь он понял. Не учёл. Женщина. Романтическая и сентиментальная натура.

— Подумаешь, какая-то жаба… — Илья пожал плечами. — Она даже почувствовать толком ничего не успела. Да и вообще, разве жабы могут чувствовать?

— Она же живая… была.

Илья немного растерялся. Помолчал. Пораскинул мозгами.

— Говорят, от жаб бородавки вырастают, — нашёлся он и, довольный своей находчивостью, облегчённо вздохнул.

— Говорят? — она боялась даже посмотреть на Илью. — Значит, говорят… Останови машину!

— Эй, ты чего? Нас же ждут! — не сбавляя скорости, попытался напомнить Илья.

— Останови! — Майя рванула ручку на себя и распахнула дверцу. — Останови, или я сейчас выпрыгну прямо на ходу!

Илья резко нажал на педаль. Противно завизжали тормоза. Майю бросило к лобовому стеклу.

«Бешеная! — пронеслось в голове Ильи. — С неё станется. Дура! На ходу вылетит, а мне потом отвечай!»

Как только машина остановилась, Майя выскочила наружу и пошла, нет, побежала назад, даже не пытаясь сойти на обочину. Илья хотел было броситься за ней, но передумал и тупо смотрел ей вслед.

Её короткое платьишко колыхалось, переливаясь всеми цветами в такт шагам. Он смотрел и чувствовал, что уходит она от него навсегда. Смотрел и, прокручивая ситуацию, не мог понять, что же на самом деле произошло? Что случилось с Майей? Его Майей… Что такого особенного он сделал?

— Как я могла, — шептала Майя на ходу, — как могла быть такой слепой? Господи, хорошо, что ты не позволил мне совершить ошибку. Спасибо тебе, Господи!

Лягушка, оглушенная и ошарашенная промчавшейся совсем рядом машиной, обдавшей её смертельной волной ужаса, сидела посередине дороги и пока не пыталась продолжить путь. Упираясь передними лапками в горячий асфальт, она растерянно взирала на мир огромными выпученными глазами.

— Жива! — Майя подхватила ладошками прохладное крохотное существо. — Маленькая…

Лягушка не пыталась вырваться, скорее, наоборот, начала понемногу успокаиваться. И только судорожно оттягивающееся вниз и раздувающееся при каждом вздохе горло выдавало только что пережитый страх.

Майя не осознавала, что стоит посередине проезжей части, мешая движению. Она не заметила, как, резко затормозив, прямо перед ней остановилась машина. Из неё вышел молодой человек и какое-то время молча наблюдал.

— Красивая? — показав глазами на лягушку то ли спросил, то ли, констатируя факт, наконец-то нарушил он молчание.

— Живая! — кивнула Майя.

— В ваших руках любая вещь будет прекрасной, — продолжил мысль владелец авто.

Не вдумываясь в его слова, кивнув, скорее, из вежливости, Майя подошла к обочине.

— Беги по своим делам! — она осторожно выпустила лягушку в траву.

— Что теперь? — заинтересованно уточнил молодой человек.

— Вы не могли бы подвезти меня поближе к центру?

— Мой стальной конь, равно как и я, к вашим услугам, — галантно кивнул молодой человек. — Поехали!

В иной ситуации Майя, возможно, насторожилась бы — уж больно предупредителен оказался случайный знакомый. Но сейчас девушка была далека от практических мыслей. Она пребывала в своём недалёком, но таком радостно-безоблачном и, казалось, предсказуемом прошлом…

Они направились к машине и расположились в салоне.

— Как хорошо, что лягушка перескакивала дорогу в неположенном месте, — включая зажигание, с улыбкой сказал молодой человек.

— Почему? — не совсем поняла его логику Майя.

— Иначе мы могли бы не встретиться.

— Вот оно что… — девушка никак не могла собраться с мыслями. — Где-то слышала, что ничто в нашей жизни не происходит случайно… — и неожиданно для себя спросила: — Вы верите в судьбу?

— Верю в счастливые совпадения, — кивнул молодой человек.

— Как хорошо! — расслабленно произнесла Майя.

И непонятно было, что она сейчас имела в виду.

— Хорошо! — тем не менее, видимо, поняв это по-своему, подтвердил молодой человек. — Очень хорошо.

Внимательно, нет, пристально он посмотрел на попутчицу. Майя, не обратила на это никакого внимания. Словно отрешаясь от прошлого, она откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза…

И машина плавно тронулась с места…

Владимир посмотрел на Глафиру, будто только для неё и рассказывал. А ведь так и было. Это был шанс восстановить своё доброе имя в глазах женщины. «Удалось ли?» — читался в глазах гостя немой вопрос.

— Сама ощутила то же самое, что и Майя, — Глафира понимала, реакции, прежде всего, ждут от неё и не разочаровала. — Поступила бы точно так же. Жаль бедную лягушку, такой стресс получила! Но именно она помогла Майе не стать раздавленной этим бесчувственным чурбаном в будущем.

— Вроде бы происшествие, крохотный эпизод, — успокоенно выдохнул Владимир. — Для Ильи не заслуживающая внимания ерунда… Для Майи — крушение надежд и прозрение одновременно.

— Почему Илья не бросился вслед, если действительно считал Майю любимой? — словно рассуждая вслух, уточнил Михаил. — Что значит: «Хотел было броситься, но передумал?» Что ему помешало? Почему даже не попытался её вернуть?

— Думаю, он осознал, — ответил Владимир, — что совершил оплошность, которую нельзя исправить. Конечно, он понял, что его поступок девушке не понравился, но сам-то за собой особой вины не чувствовал…

— Вина его не столько в гибели лягушки, — сказала Глафира, — сколько в том, что эта гибель ничего для него не значит. Рано или поздно жестокость всё равно бы проявилась.

— Молодые люди частенько принимают увлечение за любовь, — продолжил размышлять Михаил. — Здесь очевидно, что слово «люблю» для Ильи — это поцелуи, красота девушки. Ведь насколько после происшествия с лягушкой резко изменились его мысли: «Бешеная», «Дура». Какая же это любовь?

— А по-моему, Володя, приведённая тобой ситуация вообще неправдоподобна, — высказался Михеич. — Двое встречаются целый год, а до них не доходит, насколько они чужды друг другу? И только лягушка на дороге вдруг это высветила за секунду? Вряд ли такое возможно.

— Думаю, неправдоподобность в данном случае лишь подчёркивает возможность и вероятность такого исхода, — возразил Владимир. — Порой случаются и более неправдоподобные вещи. Можно знать человека всю жизнь, а понять, что он из себя представляет, за мгновение, случись неординарная ситуация.

— Разные женщины неодинаково вели бы себя, попади они в такой переплёт, — сказал Михаил. — Видимо, Майя из тех девушек, для которых важно не замужество и благополучный жених как факт, а кто он, будущий муж, отец её детей, как человек.

— Володя, хочу спросить, — обратилась Глафира, — а что было с Майей потом? Как там всё разрешилось?

— В дальнейшем всё было у неё в шоколаде… — Владимир стал вдруг пунцовым как помидор, будто хватанул жгучего перца без хлеба. Что с ним случилось? Ничего не укрылось от проницательной Глафиры.

— В шоколаде испачкалась, что ли? — невинно глядя на Владимира, с подначкой уточнила женщина.

— Ну почему же? — вконец смутился гость. — Вскоре вышла замуж, родила прекрасную дочку и уже который год живёт в мире и согласии.

— И откуда вы всё это, да с таким подробностями, знаете? — не унималась хозяйка.

— Откуда… — пожевав губы, выдавил из себя Владимир. — Как же мне не знать? Майя — это моя жена, а тот автомобилист, что подобрал её на дороге, не кто иной, как ваш покорный слуга.

— Так и подумала, — успокоившись, сказала Глафира. — Совет вам да любовь!

Честное имя вернулось к своему хозяину. Никогда не надо опускать руки. Выход всегда есть. Нашёл же его Владимир, смог переубедить.

На дворе залаял пёс. И тут же лесную тишь разорвал протяжный и резкий автомобильный сигнал. Кто-то приехал.

— Кто бы это мог быть? — Михеич поспешил к выходу. — Сейчас глянем… — вышел на крыльцо. — Забар, место! Фу-у! Кому сказал! Место!

Пёс, перестав лаять, покорно отошёл к своей будке. Михеич поднял взгляд. Перед домом стоял чёрный джип с затемнёнными окнами. Приспустив стекло, на него молча смотрел молодой парень…

ГЛАВА 7 Выбор

В мире ещё много грабель,

на которые не ступала нога человека.

Приспустив стекло, на Михеича молча смотрел молодой парень.

— Лёшка, ты чего людей пугаешь? — вслед за хозяином на улицу выскочил Владимир. — Это ко мне, по работе. Лёха, что случилось?

— Вот, — протянул какую-то бумагу немногословный гость.

Владимир прочитал её и сказал:

— Ребята, труба зовёт. Надо ехать прямо сейчас.

— Как же ты поедешь? — удивился Михеич. — Ты ж уже ликёрчика нашего фирменного отведал.

— Так я с Лёхой. А на моей машине Михаил завтра в город вернётся. Она ему всё равно пока там нужна будет. Правильно?

— Абсолютно верно. Завтра надо ещё немного покататься, — кивнул Михаил.

— Вот и ладненько. Еду в Иркутск, через пару дней вернусь и машину заберу. Миш, потом ключи и документы на машину в бардачке оставь, у меня есть запасной комплект, а дверцу пассажирскую можно и без них запереть. Только не забывай регистратор отключать.

— Постараюсь. Поезжай, конечно, раз надо. Дело — превыше всего.

— Что ж это такое? — возмутилась Глафира. — Гость в дом, а хозяева по боку? Так не годится! Поначалу надо угощения отведать, а потом уже и в путь-дорогу оправляться.

— Хорошо, — тут же согласился за Лёху Владимир. — Час туда-сюда роли не сыграет. Да и спорить бесполезно, пока не накормят, не отпустят. Пошли, Лёша, в избу.

Все вновь расселись за столом. Лёше хозяйка налила полную глиняную миску щей с «горкой», а Михеич разлил фирменного ликёрчика.

— Ну, за хозяев! — сказал Владимир и осушил свою стопку.

— Володя, — Михаил подхватил ложкой маринованный грибок и отправил его в рот, — ты нам поведал свою историю любви. Любви, можно сказать, с первого взгляда. А я знаю совсем другую историю, произошедшею, не соврать бы… лет двадцать назад…

— Это вы о себе? — Владимир поднёс к носу ломтик ароматного, хлеба. С вожделением вдохнул и откусил хрустящую корочку.

— Нет, не о себе, — сказал Михаил. — Но от этого нахлынувшая на Сергея в самом нежном возрасте первая любовь не менее интересна…

Дорога на дачу занимала меньше часа на пригородном дизеле. Жёсткие скамьи почти всегда заняты увешанными садово-огородным инвентарём дачниками. Такое впечатление, что многие все эти орудия труда не оставляют на участках, а по известным только им причинам так и возят с собой туда-сюда. И, конечно же, нескончаемые негромкие разговоры — у кого, как, что и сколько.

Сергей лениво наблюдал за мелькавшим по ту сторону окна привычным пейзажем. Небольшие перелески и нераспаханные луга сменялись ухоженными полями и одинокими домиками с облагороженными возле них участками, отвоёванными у дикой природы.

Юноша перевёл взгляд на скамью напротив и — обомлел. Буквально несколько минут назад на ней никого не было, а теперь сидела девочка примерно его возраста — лет шестнадцати, может, чуть больше.

Огромные голубые глаза, казалось, занимали пол-лица. Брови тонкой дугой вздёрнуты вверх, от чего взгляд выглядел открытым, по-детски обезоруживающим и наивным. Небольшой аккуратный носик, упругие бугорки алых губ, налитые свежим румянцем щёчки. Соломенного цвета слегка волнистые локоны раскиданы по неприкрытым лёгким топиком плечам. Свободная, короткая, из воздушного материала юбка открывала загорелые коленки.

Девушка держала в руках недорогой мобильник. К нему были подключены крохотные наушники. Она слегка раскачивалась и ритмично кивала головой, видимо, в такт звучавшей в ушах музыке. Юбка при этом смещалась, чуть откровеннее приоткрывая или, наоборот, целомудренно пряча стройные гладкие ножки. Всё остальное пылкое воображение дорисовывало само.

Девушка не обращала на Сергея внимания, находясь во власти музыки. Вот и хорошо. Юноша с удовольствием рассматривал это, так тронувшее его сердце, небесное создание.

«Хорошо бы познакомиться, — размышлял он. — Она такая… такая… необыкновенная!»

Трудно ему было подобрать эпитет, идеально подходивший к его ощущениям. Несмотря на середину лета, его охватило весеннее возбуждение, когда вся природа оживает, а вместе с ней словно и он очнулся и увидел. И то, что увидел, поразило, закружило и завладело. Но как реализовать свои неосознанные чувства, не знал. Точнее, даже не понимал, что их как-то можно реализовать…

«Обязательно, — решил он про себя, — как только увижу в следующий раз, подойду и познакомлюсь».

На большее его фантазии пока не хватало. На самом деле, ведь нельзя же хотеть того, чего не знаешь! Можно лишь предполагать, что там, за горизонтом, есть «нечто». Это «нечто» одновременно волнует и настораживает, но пока так и остаётся недосягаемым.

Поездка, как и счастье, не может длиться постоянно. Дизель остановился на станции. Девчушка легко соскочила с высоких ступенек. Сергей завороженно смотрел ей вслед. Воображение рисовала самые откровенные картины.

Вот он подходит и берёт её за руку. Она не противится. Ладошка у неё мягкая, прохладная — значит, сердце горячее (естьтакая примета). И они рука в руку идут…

Куда идут, он не домыслил. В последний раз её юбчонка колыхнулась в движении, и девушка затерялась в толпе спешащих на свои участки дачников.

— Прощай! Нет, пока! — едва шевеля губами, прошептал он. — В следующий раз обязательно подойду…

— Вы что-то хотели, молодой человек? — спросила худенькая старушка в цветастом платочке, усаживаясь напротив.

— Хотел… — автоматически ответил Сергей. — Что? Я? Нет!

Больно кольнуло в сердце — уж слишком большая была разница. Всего несколько минут назад на этом самом месте…

Маленький, холодный червячок закрался в душу и принялся точить. Никогда… Может так случиться, что больше никогда! Сергей был в отчаянии.

На самом деле, как это страшно — больше никогда. Как хорошо, что истинного, глубинного смысла этих слов он пока не знал.

До самой осени он под любым предлогом и за всякой мелочью срывался с дачи в город. Ходил по вагонам, всматривался в спины, заглядывал в лица. Но судьбе было угодно не предоставить ему такой возможности. За всё лето он так её и не повстречал.

Это случилось через пару лет, глубокой осенью. Сергей поступил в университет и учился на первом курсе. Вот в фойе альма-матер их встреча и произошла. Он даже глазам поначалу не поверил. Но это была та самая девушка из дизеля. Уже и не надеялся, а тут…

Немного повзрослевшая и вполне сформировавшаяся, она стояла в сторонке и, крутя верньер настройки транзисторного приемника, безуспешно пыталась поймать какую-то станцию.

Те же наивные, широко распахнутые глаза. Волнистые локоны, короткая юбочка… Да, это была та, о которой так часто мечтал.

— Проблемы? — решившись, Сергей подошёл к ней.

— Тебе-то чего до моих проблем? — грубо оборвала его девушка.

Неискушённый в таких делах Сергей растерялся. Не так, совсем иначе он представлял себе эту встречу. Но отступать не намеревался.

— Классный у тебя транзистор! — и без перехода продолжил: — Связи тут нет. Лестница экранирует. Надо ближе к входу.

Она наконец-то подняла свои бездонные глаза на него. Не узнала, но придирчиво оценила.

Ничего парниша. Прямые соломенные волосы. Мужественные скулы. Крепкие плечи, спортом, видно, занимается пацан — оценила. А глазки-то блестят! Так и, кажется, готов слопать всю с потрохами и даже с транзистором. Наивняк. Пацан, словом…

— Слышь, паря, шёл бы ты, куда шёл. Здесь тебе ничё не обломится!

— Так я… ничего такого…

Растерялся. А кто бы от такого не растерялся? Ну не было у Сергея опыта в подобных делах. Хотя, опыт-дело наживное.

— Галчонок, пошли! — невесть откуда подлетевший высокий, худощавый парень накинул на плечи девушки куртку. — Нас ждут.

«Баскетболист, блин!» — в сердцах выругался про себя Сергей.

Тем временем баскетболист оглядел незадачливого воздыхателя, но сделал вид, что ничего не увидел. Словно не было тут никого. Будто пустое место было, а не Сергей.

— Пошли, пошли! — парень потянул к выходу девушку едва успевшую застегнуться.

Галка. Галя. Галина… Вот, значит, как её зовут. Красивое имя. Редкое. Сейчас всё больше Насти да Кати.

После первого курса Сергея призвали в армию — не было на его курсе военной кафедры. Понятное дело, он и Галина всё это время не виделись. Так бывает. Когда не знаешь, как подступиться, провидение даёт нам время собраться с мыслями, научиться чему-то. И лишь потом…

Сергей отслужил «срочную». Лето. Только восстановился в университете. Вся жизнь впереди! И тут, буквально возле своего дома, увидел её, Галину.

Открытый лёгкий и, как всегда, короткий сарафан. Загорелые, стройные ножки. Глаза всё такие же — наивно-распахнутые. Волосы, губы… Но теперь Сергей повзрослел, возмужал и чему-то в этой жизни научился.

— Привет! — Сергей смело подошёл к девушке.

— Приветики! — не останавливаясь, окинула его заинтересованным взглядом Галина.

«Не узнала. Хороший знак, — пристроившись рядом, отметил про себя юноша. — Начнём всё сначала, как говорят, с чистого листа».

— Хорошая погода… — ничего банальнее не придумал, но над этим особо не заморачивался. Должно сработать и так.

Уверенность. Каким-то невероятным образом женщины это чувствуют и… покоряются уверенным в себе мужчинам. Даже не рассчитывая ни на что, они подспудно понимают, что такой будет опорой, защитой и, даже без особых доказательств, безоговорочно верят в это.

— Тепло, — продолжая идти, улыбнулась Галина.

— К подруге или живёшь здесь?

— Живу…

Начало было многообещающим. Лето. Солнце. Птички поют. Всё расцветает. Чувства тоже.

— Странно… — многозначительно протянул Сергей. — Как же мы раньше не повстречались?

— Может, и встречались, — приняла игривый тон девушка. — Только у тебя глаза были закрыты.

— Точно! — притворно хлопнул он себя по лбу. — Только сейчас прозрел!

Возле одного из домов Галина остановилась.

— Я пришла. Вот здесь и живу, — показала она на ближайшую пятиэтажку.

— Что ж, пока! — не дожидаясь ответа, Сергей пошёл своей дорогой.

Он не оборачивался, но чувствовал, как его спину буквально буравят удивлённым взглядом. Но одновременно понимал, форсировать события сейчас нельзя, иначе получится как всегда. А этого он не хотел. Опыт уже был, и промашки в этом деле сейчас допустить не желал.

Сергей стал действовать целенаправленно. Теперь он знал, где живёт та, о которой все эти годы не переставал думать и мечтать. Он поджидал её, вроде бы случайно, у автобусной остановки, встречал на улице, провожал до дома и… прощался, не давая событиям развиваться в привычном ключе.

И вот однажды, когда почувствовал, что уже пора, клиент, точнее, клиентка созрела и находится на грани срыва, решился:

— Пойдём в кино, — предложил Сергей. — Сегодня в «Мире» классный фильмец идёт.

Наконец-то! Галина, кажется, даже вздохнула с облегчением. А то уже не знала, что и подумать. Действительно странно всё это было. Но на поводу решила не идти:

— Пошли лучше на дискотеку, — сказала.

— Дискотеку? — такой поворот даже больше понравился Сергею. — Почему бы и нет?

— Тогда вперёд! — Галина лукаво улыбнулась. — Думаю, это лучше, чем кино…

Огромный зал был заполнен разномастно разодетой молодёжью. Кто-то был в джинсах и лёгких куртках. Кто-то в коже: брюки, юбки, пояски и перчатки. Кто-то в лёгких шортах и маечках, которых и таковыми-то трудно было назвать — скорее, этакие бретельки без основания, прикрывающие, а точнее, всё открывающие.

Рок-группа на подиуме самозабвенно долбила по клавишам и струнам, прожорливо поглощая и подминая под себя, перекрывая всё и вся. Громко. Мощно. Дурманно…

— Мороженое? — подойдя к стойке, предложил Сергей.

— Лучше пива возьми, — раскачиваясь в такт музыке, сказала Галина.

«Необычно, — удивился Сергей. — В первый же вечер и такая откровенность… Но, может, оно и к лучшему…»

— Пива так пива, — кивнул он.

Не успели они расположиться за столиком, как к ним развязной походкой подошёл явный неформал с козлиной бородкой, в драных джинсах и не лучшего вида борцовке:

— Слышь, вешалка, — перекрикивая рвущуюся из огромных колонок музыку, сказал неформал, — пивка хряпнешь?

— Фых-х! Вали отсюда! — фыркнула на него Галина.

— Да ладно, не ломайся! Оторви кости от места, старушка! Пошли поскачем.

— Чё, не видишь? Занята сегодня.

— Это чё, твой новый кент, что ли?

Парень глянул на уже готового вмешаться Сергея. Сопоставил. Оценил. И… дал полный назад.

— Всё. Понял! — неформал, словно отгораживаясь от достойного противника, выставил вперёд обе раскрытые ладони. — Нет проблем!

Быстренько ретировался, буквально выхватил из-за соседнего столика худенькую и, видно, уже прилично накачавшуюся пивом или ещё чем-то девчонку.

— Котик, возьми свою киску! — покорно повиснув у него на шее, прокричала та ему в ухо.

И они смешались в скачущей и орущей в диком экстазе толпе.

Сергей сидел насупившись. Не нравился ему весь этот развесёлый балаган с его пивом, неформалами и фривольной доступностью…

— Ты чё стрёмный такой? — прихлёбывая пиво прямо из бутылки, спросила Галина. — Это мой бывший, я с ним уже завязала, он на травку подсел. На фиг такой сдался!

Стрёмный. Пиво. Неформал. Шок? Это ещё слабо сказано. Такого Сергей не ожидал. Наивный взгляд небесных, казалось, невинных глаз…

Время. Прошло много времени с их первой встречи в дизеле. Куда что делось? Многое, очень многое с тех пор изменилось. Но так не хотелось расставаться с мечтой…

— Может, чего покрепче возьмем? — неожиданно предложил Сергей.

Галина внимательно и совсем трезво, несмотря на уже принятое пиво, посмотрела на своего нового воздыхателя. Сергей выдержал её взгляд и даже не улыбнулся.

— А чё, можно и покрепче, — увидев, точнее, почувствовав в нём ту самую уверенность и твёрдость, кивнула Галина.

Она положила руки ему на плечо и доверительно прижалась.

— А ты клёвый!

«Выросла девочка, — отметил про себя молодой человек, покупая вино в ближайшем гастрономе. — Выросла, стала совсем взрослой и… чужой, не той, которую так долго искал».

И непонятно было, грустно ему от этого или совсем наоборот. Только вдруг понял, что, возможно, увидел в ней лишь то, что хотел увидеть. А Галина стала совершенно иной. И глаза теперь у неё были не такими уж наивно-распахнутыми. Да и волосы, губы…

Нет, скорее всего, всё же ему стало грустно. Так всегда бывает, когда приходится не по своей воле расставаться с давней мечтой. Но на смену одному желанию всегда приходит другое и, возможно, не хуже — просто иное.

Они пили в каком-то закутке прямо из горлышка, закусывая лишь маленьким кусочком сыра. Поочерёдно прикладывались к бутылке и проникались, становясь такими близкими друг другу и понятными. Сергей, прекрасно представлял, что будет дальше. Это возбуждало и подстёгивало.

Одно не давало покоя. Это мучило и портило праздник. Но отогнать эти назойливые мысли было выше его сил. Он вливал в себя пахучую жидкость и думал, думал… Подойди он к ней тогда, в шестнадцать, познакомься и, может быть, совсем иначе сложилась бы её, а точнее, их судьба и жизнь. Совсем иначе.

— Давай поцелуемся, — начавшим заплетаться языком внезапно предложила Галина.

«Вино начало действовать, — понял Сергей. — Всё идёт как надо…»

— Давай! — он прижал её к себе. — Я так давно мечтал об этом…

Михаил замолчал. Налил в стакан клюквенного морса и принялся маленькими глоточками пить. Все смотрели на него. Ждали продолжения. Но его не последовало.

Первой не выдержала Глафира:

— И это всё?

— В основном да… — Михаил поглядел на хозяина. — А дальше…

— В жизни всегда есть возможность выбора, — Михеич погладил бороду. — Даже право на промах имеется. Только выбирать очень часто приходится не нам, не из того, а потому совсем не то, что хочется. Словом, как бы в дальнейшем у них не сложились отношения, сейчас свой выбор они уже сделали…

— Как по мне, — сказал Владимир, — бедный Сергей поднял то, что бросили под ноги, как бывшее в употреблении и изрядно потрёпанное. Даже очень легкомысленные парни пренебрегли…

— Вот тут ты не прав, — возразил Михеич. — Галина уже вкусила все тяготы и лишения и вполне может оказаться гораздо верней, преданней и благодарней, чем иная непорочная девочка, не прошедшая суровую школу. Вот такая она, правда жизни…

— Вроде хороший парнишка, — в раздумье произнесла Глафира. — Со своей жизненной позицией, устоявшимся мировоззрением… Не верю, что он сделал такой выбор. Думаю, должен был уйти, чтобы не пришлось так поступать потом, при отягощающих обстоятельствах — семья, дети…

— Насчёт «уйти» — это чисто женское восприятие, — сказал Михеич. — У мужика мозги в эту сторону работают несколько иначе: раз не прошло так, пусть будет хоть эдак.

— Да уж… — заметал Михаил. — Многое в нашем мире ещё сокрыто от человеческого понимания. Не по глупости или недалёкости, а порой от недосягаемости, казалось бы, самого обычного, но пока неизведанного. Очень часто хочется иметь всё, побольше и ещё вчера. А получаем то, что найдём, сколько дадут, да ещё неизвестно когда. Не хочется с этим мириться, ой, как не хочется, но приходится.

— Согласен, — кивнул Михеич. — Мы радуемся и грустим, получаем удовольствие и расстраиваемся, любим и ненавидим, словом, просто живём. Обычный человек с поразительным упорством совершает ошибки, проживая свою собственную, назначенную свыше именно ему, судьбу.

— Молодость наивна и, как правило, скромна, — продолжил мысль приятеля Михаил. — Зрелость — продуманна и уверена в себе. Поначалу, делая первые шаги в самостоятельной взрослости, так всего хочется, особенно того, что пока недоступно. Позже, пообтёршись и набив синяков, с улыбкой смотришь на все эти детские потуги и ухищрения. Но и потом никогда, — поднял палец вверх, — ни-ког-да не знаешь наверняка, чем может закончиться исполнение задуманного. И далеко не всегда результат оказывается желаемым, а иногда вообще непредсказуемым…

— Куда это вас понесло? — не выдержал Владимир.

— Правда, Михеич, может, хватит? — Михаил поглядел на приятеля.

— Может, и хватит, — согласился Михеич.

— Вы сейчас это о чём? — насторожилась Глафира, пытаясь кое-что сопоставить.

Михаил не ответил. Михеич молчал. Владимир переводил взгляд с одного на другого и, по нему было видно, ничего не понимал. Лёша, не особо прислушиваясь, с аппетитом уплетал щи из кислой капусты вприкуску с хлебом домашней выпечки. А Глафира… Что так разволновало женщину?

— Михеич, это его здесь так стали звать, — пояснила хозяйка Владимиру. — По паспорту он Сергей Михайлович. Понимаешь?

— Нет, — честно признался тот.

— Бросьте вы ребусы-шарады разгадывать, — сказал Михаил. — Всё гораздо проще…

— Смотри-ка, запомнил, — улыбнувшись, сказал Михеич. — Да-а, о многом мы тогда, лёжа на больничных койках после купания в проруби, переговорили. Братьями стали не только по крови, но и по духу.

— Так, значит, всё-таки тот Сергей — это ты? — Глафира с укоризной посмотрела на мужа. — Что-то никогда мне об этом не рассказывал,

— Чего тут рассказывать? — не стал темнить Михеич. Ещё до армии это было. Поступил в институт, отучился курс до призыва. Потом армия. Позже встретились…

— А дальше? — не унималась Глафира. — Что было потом?

Она если и не была встревожена, то уж точно очень заинтересована и заинтригована.

— Понимаешь, Глаша, — было видно, как Михеичу трудно подобрать слова. — Думал, что смогу её вырвать из того порочного круга. Всяко пробовал… Но вскоре понял с моей стороны, по меньшей мере, наивно было так самонадеянно полагать. Она такая, потому что такая, потому что генетика, воспитание… Так мы и расстались. Окончил универ, приехал сюда и о ней больше никогда и ничего не слышал…

— Мы сегодня поедем или как? — отложив ложку в сторону, подал голос Лёша. — Уж больно щи хороши. Можно было бы и остаться…

— Так и оставайтесь, места всем хватит, — засуетилась Глафира, убирая опустошённую миску.

— Нет-нет. Дела, — поднялся Владимир. — Спасибо, хозяева, за хлеб-соль! Лёха, вперёд!

Вскоре чёрный джип с затемнёнными стёклами, мягко урча мощным мотором, покинул заимку, унося вдаль двух молодых предпринимателей.

И это было только начало…

ГЛАВА 8 Это было только начало

Когда в человека бросаешь грязью,

помни, что до него она может не долететь,

а на твоих руках останется…

Да, это было самое начало. Чёрный джип с затемнёнными стёклами уже унёс вдаль двух молодых предпринимателей, а для Михаила всё только начиналось…

Кушать больше не хотелось — напотчевались. Сколько можно? Пить тоже. Да и разговоры, кажется, все переговорили. Хотя, скорее всего, два приятеля всегда найдут, что обсудить…

Михаила с утра снова ждали дела, предстояло перед возвращением решить ещё кое-какие вопросы по бизнесу. Но это завтра. Сегодня же хотелось вдоволь напитаться этой пьянящей спокойствием атмосферой и всласть надышаться чистым, наполненным свежестью, дурманящим воздухом. Уж чего-чего, а этого здесь было сколько угодно.

Мужчины вышли перед сном во двор. Морозец покусывал щёки, стараясь забраться под одежду. Но горячие тела моментально превращали все эти бессмысленные потуги в лёгкую, освежающую прохладу.

Густо пахло хвоей, снегом и лесом. Сторожевой пёс Забар, завидев хозяина, заискивающе завилял хвостом, но не заурчал дремотно, словно кот, а зарычал как-то по-мужски призывно, негрозно, но зычно.

Загадочные звёзды в чёрной вышине блистали ярко, словно волшебные фонарики из неведомой или попросту забытой сказки. Месяц отливал серебром, подсвечивая стройные и могучие кедры.

Лес, ненадолго прощаясь, перешёптывался с пронизанным морозом воздухом, с этими горящими в бездонной черноте неба яркими серебристо-жёлтыми точечками, готовясь забыться тревожным зимним сном до утра. Птицы, звери спрятались от стужи в свои тёплые гнёзда, забрались в норки, свернулись клубочками или, тесно прижавшись, грели друг друга, чтобы завтра вновь начать с самого начала, как в первый раз, свою беспокойную, полуголодную борьбу за выживание…

Вдоволь надышавшись и насладившись почти нетронутой красотой, приятели вернулись в жарко натопленный, пахнущий терпким смоляным духом, дом и разошлись по койкам. Глафира ещё какое-то время хлопотала в кухне, но Михаил этого уже не слышал. Лишь только голова коснулась подушки, глаза его закрылись сами по себе, и он провалился в сладкую негу, словно беззаботный и не обременённый проблемами младенец.

Возвращение в город хлопот не доставило. Разбросанность Братска не позволяла обходиться без «колёс». И поскольку этот вопрос был решён, накатанная, привычно ухабистая дорога без проблем привела Михаила к месту первой встречи. Потом ко второй, третьей… Не имея большого навыка вождения, тем не менее он справлялся с управлением вполне достойно. Старенький «пассат» покорно слушался и доставлял хозяина к месту назначения.

Когда, закончив дела, Михаил вернулся в номер, было уже совсем темно. Оставив машину возле гостиницы, еле волоча ноги и буквально валясь от усталости, он принял душ и, как говорят, без задних ног свалился в постель.

«Все дела здесь переделал. Вопросы решил. Теперь можно со спокойной совестью возвращаться домой», — с этими мыслями он благополучно уснул. А вот утром нарисовалась проблема…

Небольшой по местным меркам мороз около минус двадцати сам по себе затруднял пуск двигателя. А когда ещё есть вопрос с аккумулятором…

«Ну, Владимир! Что за проблема? Пошёл и без заморочек купил новый, — рассудил Михаил, когда утром стартер даже не смог провернуть коленвал двигателя, не говоря уже о том, чтобы запустить мотор. — Сейчас с этим нет сложностей, только марку выбирай».

Так и сделал. Первый же таксист с пониманием отнёсся к беде собрата-автомобилиста. Кое-какой инструмент в машине Владимира нашёлся. Таксист помог установить не очень владеющему этим вопросом «чайнику» накопитель тока под капот авто, и вскоре мотор «пассата» заработал как швейцарские часы.

— Вы подфарники сейчас включали? — садясь в свою машину, спросил таксист.

— Нет, не включал. Я же ещё даже с места не тронулся. Знаю, что теперь надо всегда ездить с ближним светом фар. Сяду за руль и включу.

— Не в том дело, — удивился таксист такой непонятливости. — Аккумулятор, скорее всего, был хороший. Просто вы вчера, видимо, забыли выключить подфарники, и он разрядился. Надо было всего-навсего подзарядить, а вы быстрее за новым рванули.

— А почему «был хороший»? Что с ним теперь? — не мог Михаил не спросить.

— Купят права за барана… — тихонько пробурчал таксист.

— Простите, не понял? — Михаил был искренен: «На самом деле, причём здесь баран?»

— Не обращайте внимания, это так, присказка.

— A-а… Так почему «был хороший»?

— Когда разряжается аккумулятор, то электролит в нём превращается в воду, — принялся пояснять таксист.

— Это даже я знаю, — поддакнул Михаил. — Надо иногда, когда выпарится, дистиллированную подливать. Так в чём проблема?

— На улице минус двадцать. Как вы думаете, что стало с водой?

— Как что? Замёрзла!

— Вот именно. А когда будет оттаивать, разорвёт корпус. Это физика за школьный курс. Так что сдайте аккумулятор быстрее в утиль. Не ждите оттепели, — на этой счастливой ноте таксист хлопнул дверцей и, газанув, скрылся за ближайшим поворотом.

— Ну дела-а, — Михаил сел за руль. — Блин! Забыл вчера регистратор выключить, а ведь Владимир предупреждал… Вот же голова дырявая! Только о себе думаю.

Михаил откинул экран регистратора. Мониторчик был тёмен. Вынул штекер из прикуривателя. Подождал. Вновь включил. Регистратор не подавал признаков жизни.

— Вот же незадача! — выругался вслух Михаил. — И тут напакостил. Володька этого не переживёт — с такой гордостью говорил об этом маленьком приборчике. Но это уже не такая проблема…

Машина на ходу. Дела завершены. Время перед отлётом есть. Недолго поискав, Михаил нашёл в магазине точно такой же регистратор с картой памяти. Подключил. Всё заработало.

— Вот и ладненько! — он сунул неисправный регистратор в карман. — Мои Кулибины поколдуют, может, ещё и этот отремонтируют…

Оставив машину на том же месте, Михаил забросил, как и договаривались с приятелем, ключи и документы в бардачок. Со спокойной душой и чувством исполненного долга вылетел сначала в Москву, а в столице пересел на рейс до дома.

Дом. Когда бы и откуда не возвращался, родная земля всегда встречает теплом и солнцем, даже если на улице идёт дождь и ледяной ветер сквозит со всех сторон, пробирая до мозга костей. Такая уж это магия — дом.

Михаил смотрел на освобождённые от снежных наростов тротуары и вычищенные до асфальта дороги. На деревья, украшенные светящими экономичными светодиодными гирляндами. Даже без листьев серые стволы не вызывали грусти, скорее, наоборот, вселяли надежду и уверенность.

Здесь даже лица у прохожих казались знакомыми и родными. И пусть порой многие были сосредоточены, но никак не хмуры. Сама природа располагала каждой веточкой, облачком и воробушком радоваться пусть, порой, безусловно, и нелёгкой, не без трудностей, но такой интересной и увлекательной жизни.

Люди вокруг сновали по своим неотложным делам, увлечённо переговаривались, смеялись или были погружены в свои мысли. Некоторые просто прогуливались или вели за руку детишек.

Всё это, такое привычное и с детства до боли родное и знакомое… Мысли Михаила были сейчас далеки от повседневных рутинных дел.

Бывает. Взгрустнётся вот так. Хочется вернуться в детство, к маме. Прижаться к её добрым рукам, пахнущим хозяйственным мылом и, несравнимой ни с какими деликатесами, варёной картошкой, приправленной подсолнечным маслом.

Почему-то всплыла в памяти первая любовь. Тот почти невинный и уж точно неумелый поцелуй на лавочке возле её подъезда. И она в короткой юбчонке с загорелыми коленками…

Дом. Всё это дом.

За стеклом автомобиля мелькали знакомые проспекты улицы и переулки. Михаил молчал, погружённый в эти ностальгические мысли. За окном шёл мелкий дождь со снегом. В машине было тепло и уютно, как дома. Возвращаться всегда так радостно и волнительно…

Всего пару дней назад прилетел из Братска, а будто никуда и не уезжал. Словно не было ни заимки со снегом и тайгой, ни Михеича, Глафиры и Владимира. Как не было и тех волнительных юношеских воспоминаний. А ведь всё было. Этого теперь уже никак ни отнять и не изменить. Да и не надо, наверное…

В кармане Михаила неожиданно заурчал телефон, и тут же послышался призывный «Марш авиаторов». Пришлось быстренько спуститься с облаков воспоминаний и размышлений на землю. Глянул на номер. Понятно. Братск.

— Привет, Володя! Как дела?

— Здравствуй, Михаил!

Приятель был явно чем-то взволнован. Всего пара слов приветствия. Но интонация…

— Ты это… В моей машине регистратор поменял?

— Регистратор? Что с ним? Володя, он на гарантии. Все бумаги в бардачке…

— Не в том дело…

— Да что случилось? — волнение приятеля передалось и Михаилу. Не будет Володька по пустякам из Сибири звонить. — Говори толком!

— Понимаешь… Когда приехал за машиной, водительское треугольное стекло разбито. Причём очень аккуратно. Все осколки были в салоне, так что снаружи ничего не видно.

— Что пропало? Там же аккумулятор новый. Неужели на него позарились?

— Нет, всё на месте. Даже деньги, что в документах были… Забрали только регистратор. Но я нашёл в машине бумаги на новый и решил, что ты и его поменял.

— Так и есть, — успокоено вздохнул Михаил. — Старый у меня. Он тебе нужен?

— Скажи честно, забыл отключить? — не отвечая, уточнил Владимир.

— Скажу больше, — признался Михаил. — Подфарники тоже не выключил, так что утром… Ну ты понял.

— Так, значит, регистратор тот, что сейчас у тебя, всю ночь работал?

— Ну да. Только утром он был мертвее мёртвого. Это теперь знаю, что от мороза застопорился. Мои спецы проверили, оказалось, просто замёрз бедняга. А оттаял — и работает как часы.

— Ты его себе установил? — не на шутку встревожился Владимир.

— Чего ты так разволновался? Даже если и так, в чём проблема?

— Ты мне скажи, он в работе?

— Пока нет, — пожал плечами Михаил. — В бардачке валяется. Надо будет подключить, но только так, чтобы проводов поменьше перед глазами болталось. Не люблю этого.

— Фу-у, — с облегчением вздохнул Владимир.

— Слушай, приятель. — Михаил начинал злиться. Ты можешь хоть что-то толково пояснить?

— Всё объяснения потом, ладно? А пока, будь добр, включи, раз он под рукой, и глянь последнюю дату записи. Внизу будут циферки бежать.

Михаил подключил регистратор к гнезду прикуривателя, поколдовал с кнопками, включил просмотр. Небольшой мониторчик засветился голубым светом. На экране возникла картинка.

— Будешь смеяться, — сказал Михаил, просмотрев запись, — но последняя почти под утро. Уже автобусы рейсовые пошли.

— Миша, — забыв о разнице в возрасте, чуть ли не с дрожью в голосе, сказал Владимир, — это очень важно! Карту памяти с этой информацией нужно доставить в Братск не позднее чем через неделю.

— Нет проблем, дружище! — попытался успокоить приятеля Михаил. — Через неделю мне как раз надо быть у вас. Уже и билеты приобрёл. Так что ровно через семь дней утренним рейсом буду в Братске.

— Спасибо! Ты даже не представляешь, как тебе обязан…

Произойди этот разговор через СКАЙП с изображением, то Михаил бы увидел, как из глаз приятеля покатились «скупые мужские слёзы»…

«Что там у них творится? — размышлял Михаил, спрятав телефон в карман и откинувшись на спинку, сидя рядом со своим водителем Иваном, молодым пареньком, год как отслужившим срочную. — Никогда не видел, точнее, не слышал Володьку таким взволнованным…»

— Давай-ка в контору, — подумав, сказал Михаил. — Надо разобраться с этими непонятками.

Шеф, если с часок вам не понадоблюсь, на заправку сгоняю? — подруливая к офису, спросил Иван. — Топливо, конечно, не на нуле, но вы же всегда говорите, что лучше пусть всю жизнь остаётся, чем один раз не хватит…

— Хороший ты у меня, видно, ученик, — покидая машину, улыбнулся Михаил. — Думаю, час у тебя есть. Лады, жми на заправку.

Войдя в кабинет, даже не раздеваясь, первым делом Михаил запустил компьютер, вставил карту памяти, извлечённую из регистратора в слот картридера, стал открывать и просматривать файл за файлом. И нашёл…

Ночь. Фонарь высвечивает небольшой пятачок в районе пешеходного перехода. К нему подходит женщина. Останавливается. Смотрит по сторонам и начинает переходить улицу. На середине дороги её нога скользит, женщина падает на колени, с трудом поднимается и, припадая на ногу, пытается продолжить движение.

Вдруг сноп яркого света падает на неё. Она прикрывает глаза руками, видимо, пытаясь понять, что происходит. В этот момент в кадр врывается огненно-красная легковая машина. Женщина инстинктивно выставляет руки вперёд, но водитель, будто ничего не видит и не пытается отвернуть. Женщину подкидывает на несколько метров вверх, отбрасывает в сторону, и она, раскинув руки, неподвижно застывает под фонарём. Автомобиль останавливается. Номера не видно.

Михаил отмотал назад. Пересмотрел по кадрам. Нет, номера не прочитать. Сначала снежная пыль помешала, потом стало слишком далеко.

Из машины, не торопясь, выходит человек в белой меховой куртке без шапки. Подходит к женщине. Какое-то время, не наклоняясь, смотрит на неё сверху. Носком туфли поддевает её руку и подбрасывает вверх — та безвольно падает. Человек воровато осматривается по сторонам. Замечает что-то и идет прямо на камеру. Подходит. Его лицо видно крупным планом. Совсем молодой парень…

«Никогда его не видел, — автоматически отметил про себя Михаил. — Но Володька-то, каким боком здесь? Непонятно…»

Парень внимательно, прикладывая ладони к стеклу, осматривает салон. Видя, что машина пуста, успокаивается, бежит в свой автомобиль и, поднимая ворох снежной пыли, скрывается с места аварии.

Михаил уже хотел было остановить просмотр, но какое-то шестое чувство заставило этого не делать. Запустил очередной файл и увидел…

Буквально через минуту подъезжает синяя «девятка». Из неё выходит мужчина. Подбегает к женщине. Щупает пульс. Подхватывает на руки, укладывает на заднее сиденье своей машины и исчезает из поля зрения камеры.

Вот теперь всё. Но что это значит?

Как гром среди ясного неба тишину кабинета разрезал «Марш авиаторов». Телефон. Михаил выхватил трубку, глянул на дисплей. Судя по коду — Братск. Однако номер незнакомый.

— Алло.

— Михаил?

— Володя, ты? Весь внимание.

— Звоню с чужого телефона и, скорее всего, в последний раз…

— Не пугай, Что ещё случилось?

— Не перебивай. Слушай. С моим братом Николаем произошла беда. Его обвиняют в серьёзном преступлении, которого он не совершал. Задействованы очень большие силы. Можно ожидать всего, любой провокации, вплоть до…

— Твой брат, это тот, у которого синяя «девятка»?

— Ты посмотрел запись?

— Нет, — как кто в бок толкнул и буквально заставил не говорить правды. — Нахожусь в машине. Просто по Братску помню…

— Вы же вроде бы не пересекались… — но спорить Владимир не стал. — Не заходи к себе в офис, тебя там уже могут ждать…

— Так, может в «собственную безопасность» полиции обратиться?

— Не выйдет. Там все повязаны на самом высоком уровне.

— Всё так серьёзно?

— Даже ещё хуже. У наших врагов длинные руки и большие, почти неограниченные, возможности.

— Деньги и власть? — уточнил Михаил.

— Как-то так, — сказал Владимир. — Так что карту памяти тебе самому привозить нельзя. Перехватят. Придумай что-нибудь. И знай, за тобой, не исключаю, уже следят. Мой телефон на прослушке, поэтому все, кто со мной общался, уже на крючке. Ну, ты понял…

— Понял, не волнуйся. Мы тоже не пальцем деланы…

Михаил отключил телефон. Ещё не осознавая для чего, скинул информацию с карты памяти на флешку так, что на компьютере ничего не осталось. Затем скопировал на карту несколько текстовых файлов, а все, записанные регистратором, стёр. Теперь это был лишь накопитель с ничего не значащей информацией. Потом вынул карту памяти из картридера, упаковал в пластмассовый корпус, сунул вместе с флешкой в карман и вышел из кабинета.

Секретарша посмотрела на него.

— Алёна, будут спрашивать из исполкома насчёт помощи, переключи на Илью Исааковича, он в курсе. Если придут посторонние — меня здесь не было. И не перечь им, все требования выполняй.

— Как скажете, Михаил Михайлович. Вы ещё сегодня будете?

— Пока не знаю. Дай-ка мне твой сотовик, у моего аккумулятор сел…

Михаил вернулся в кабинет и набрал номер персонального водителя.

— Ваня, действуем по запасному варианту. Через сколько сможешь быть на месте? Добро. Выхожу. И посматривай там. Если что, звони на этот номер.

— Алёнушка, твой аппарат пока останется у меня, — выйдя из кабинета, сказал Михаил. — Хорошо? Будет необходимость, звони с этого, — он протянул ей свой сотовый. — На звонки для меня не отвечай, потом всем перезвоню.

— Хорошо, Михаил Михайлович…

Михаил поспешил из офиса, а Алёна, глянув на дисплей телефона начальника, только плечами пожала. Зарядки было больше, чем наполовину…

Не успела за Михаилом закрыться дверь, как в офис вошли двое мужчин в длинных пальто, при галстуках и без головных уборов. Аккуратная короткая стрижка. Ничего не выражающие глаза. Лица сосредоточенные, но не угрожающие. Один прямо шкаф — высокий, плечистый. Другой небольшого росточка, не тщедушный, но и не крепыш — настоящий интеллигент в очках, сильно смахивающий на Берию.

— Михаил Михайлович у себя? — показав красные корочки с золотым тиснением, обратился к секретарше очкастый. — Сегодня он здесь был?

— Сегодня его не будет, — подняв невинный взгляд, ангельским голоском пропела Алёна.

— Милая, разве мой товарищ спрашивал, будет ли он? — наклонился «шкаф» и разве что не вонзился взглядом в девушку. — Повторяю вопрос: начальник был сегодня здесь?

— С утра по делам…

Хватит! — рявкнул «шкаф» так, что Алёна аж на месте подпрыгнула, закрыла глаза и вжала шею в плечи, словно ожидая удара.

Не шуми, — мягко, словно ласковая кошечка, точнее, кот, сказал очкарик. — Мы сейчас все вместе пройдём в кабинет Михаила Михайловича и сами всё посмотрим. Ведь так, кисонька?

Алёна лишь кивнула, покорно встала и пошла впереди, открывая кабинет. Вошли. Как и следовало ожидать, в помещении никого не оказалось. Очкарик подошёл к системному блоку, приложил руку и, посмотрев на Алёну, сказал:

— Тёпленький. На нём только что работали…

— Михаил Михайлович не любит непорядок и требует, если его долго нет, своевременно обновлять антивирусную базу.

— Допустим…

Очкарик сел за стол, по-хозяйски огляделся и запустил компьютер.

— Что там? — видя, как умело манипулирует кнопками приятель, спросил «шкаф».

— Всё в порядке. Чисто, — закончив колдовать, очкарик отодвинул от себя клавиатуру.

— Вот видишь, красавица, мы сейчас уйдём, а ты начисто забудешь о нашем посещении. Ведь так? — «шкаф» приподнял двумя пальцами её подбородок.

Алёна лишь молча кивнула.

— Хорошая девочка, — сказал очкарик. — А хорошим и послушным мы не причиняем вреда.

И они покинули офис Михаила…

Уже садясь рядом с верным водителем в машину, Михаил набрал мой номер:

— Могу ли услышать Арсения Львова, популярного, особенно среди женского контингента, писателя? — видимо, по привычке пытался шутить Михаил, которого я сразу узнал, но голос его мне показался совсем не шутливым, скорее, озабоченным…