Сигнал «СКРД»

Глава 4

Военная карьера Антона Николаевича Гурьянова начиналась блестяще. В конной армии Буденного он, тогда двадцатитрехлетний парень, командовал полком. Но после Гражданской войны Гурьянова назначили председателем военного трибунала — и на этом его продвижение по служебной лестнице закончилось. Он стал военным юристом, потом экспертом-криминалистом. Постепенно Антон Николаевич потерял боевую выправку, подтянутость, словом, полностью утратил воинский вид. Китель Гурьянов носил наподобие гражданского пиджака, постоянно терял звездочки с погон. Многие офицерские патрули, которых немало было в Москве в военные годы, лично знали Гурьянова. Правда, иногда они просто старались обойти его: не сделать ему замечания было совершенно невозможно, а делать — неловко и бесполезно.

В тысяча девятьсот сорок шестом году подполковник Гурьянов вышел в отставку, но по-прежнему — уже служащим Советской Армии — продолжал работать в качестве эксперта-криминалиста. Антон Николаевич стал типичным кабинетным работником, и никто не сказал бы, что он был когда-то лихим воякой. Только в тиши кабинета, наедине, когда ничто не мешало сосредоточиться, Гурьянов мог работать в полную силу. И это была настоящая сила! Гурьянов не напрасно считался одним из лучших экспертов-криминалистов, а по отдельным специальным вопросам — и самым лучшим. Сотрудники звали его «кудесник», подтрунивали над его рассеянностью, но любили за доброту и отзывчивость, а главное — за умение решать, казалось бы, неразрешимые задачи.

Однако на этот раз задача, поставленная перед Гурьяновым, действительно могла считаться неразрешимой. Дело в том, что по приказу генерала Славинского один из сотрудников побывал в Публичной библиотеке имени Ленина и просмотрел журнал «Природа и люди» за тысяча девятьсот тринадцатый год. В журнале, действительно, была статья Штромберга, но последний лист с окончанием статьи был вырезан. Кому мог понадобиться этот лист? Сотрудник Славинского выписал по учетному листку фамилии и адреса тех, кто за последние десять лет пользовался этим журналом. Получился длинный список в двести сорок четыре фамилии. Тогда Славинский и поставил перед Гурьяновым задачу: определить, когда именно был вырезан лист. Это позволило бы сразу же выделить из громадного списка всего несколько человек и, тем самым, намного ускорить расследование.

Журнал доставили в Комитет государственной безопасности, и «кудесник» принялся за работу.

Славинский не рассчитывал на особый успех, и когда на вторые сутки Гурьянов не появился с докладом, решил, что «кудесник» на этот раз бессилен.

Вечером генералу доставили из Ленинграда другой комплект журнала «Природа и люди» с полностью сохранившейся статьей Штромберга. Славинский прочел окончание, не обнаружил ничего сколько-нибудь интересного, но решил, на всякий случай, показать журнал Гагарину.

Ночью перечитывали статью Штромберга вдвоем. Когда закончили, Гагарин задумался на мгновение, посетовал:

— Черт его знает, кому понадобилось вырезать?!

Славинский не успел ответить. Адъютант Гагарина доложил, что пришел Гурьянов и хочет видеть генерала. Это было в манере Антона Николаевича: запросто явиться в кабинет заместителя председателя Комитета и, не считаясь ни с чем, сказать: «мне надо». Представления Гурьянова о воинской субординации были весьма неопределенны.

— Проси, — махнул рукой Гагарин.

Гурьянов вошел в кабинет, на секунду остановился, щуря близорукие глаза, потом приветливо поздоровался.

— Здравствуйте, Роман Платонович. Здравствуйте, Аркадий Степанович.

Воинских званий для Гурьянова не существовало.

— Что-нибудь есть, Антон Николаевич? — спросил Славинский.

— Да вы присаживайтесь поближе, — показал на кресло Гагарин.

Гурьянов уселся, положил на стол журнал «Природа и люди».

— Решил я эту задачу, — просто, как будто речь шла о чем-то обычном, сказал он, — лист вырезан девятого сентября прошлого года.

Гагарин и Славинский переглянулись.

— А как вам это удалось определить? — с сомнением спросил Гагарин и, не желая обидеть Гурьянова, добавил: — Ведь трудновато было…

— Не трудновато, а хлопотно, — поправил Гурьянов. — Да вот, извольте посмотреть сами.

Гурьянов раскрыл журнал и протянул его генерал-лейтенанту Гагарину. Но как ни всматривались Гагарин и Славинский, они не увидели ничего примечательного.

— Извольте обратить внимание: здесь пятнышко, — показал Гурьянов.

На срезе действительно было небольшое желтое пятнышко.

— Ну, так что же?

— Как это — «что же?» — повторил Гурьянов, явно удивленный такой непонятливостью начальства. — Резали-то лезвием! А новое лезвие всегда смазано маслом. И, заметьте, каждый завод свое масло использует. Так, что по анализу можно точно сказать, где и кем выпущено лезвие. А это масло совсем особенное. Мне химики анализ делали: таким маслом смазываются польские лезвия «Краков».

— Ну, а дальше? — нетерпеливо спросил Славинский, все еще не улавливая нити размышления Гурьянова.

— Дело в том, что такие лезвия начали выпускать только полтора года назад, — ответил Гурьянов, — а у нас в продаже они появились впервые девятого сентября прошлого года. Я специально справку наводил.

— Но ведь лезвие могло быть привезено из Польши и на полгода раньше, — осторожно заметил Гагарин. — Кроме того, его могли купить раньше, а резать им позже.

— Могли, — согласно кивнул головой Гурьянов. — Но здесь еще одна деталька интересная имеется. Листики тоненькие, резали новым лезвием, а следующий лист даже не оцарапан. Почему? А потому, что тот, кто резал, подложил газетку. Следующие листы-то он этим сберег, а вот улику нам маленькую оставил: краешек газеты нечаянно срезал. Полюбуйтесь, пожалуйста!

Гурьянов достал из кармана коробочку, в которой лежала аккуратно уложенная узенькая полоска какой-то газеты. На кусочке бумаги длиной не более сантиметра виднелось несколько букв.

— Она между страницами запала, — пояснил Гурьянов. — Я извлек, посмотрел, вижу — из «радиопрограммы».

— Но тут же всего несколько печатных знаков сохранилось! — вставил Гагарин.

Гурьянов укоризненно покачал головой.

— Да разве в других газетах такие буквы? Взял я комплект «Радиопрограммы», поискал на сгибах такое сочетание букв и нашел в номере за девятое сентября.

— Но все-таки человек мог использовать давно купленное лезвие и уже старую газету, — осторожно возразил Славинский.

— Газета была совершенно новой, — Гурьянов протянул генералу лупу. — Извольте-ка посмотреть на полоску. Она совершенно не стерта, а ведь на сгибе газета чрезвычайно быстро стирается. И еще одно обстоятельство важно! Числа совпадают: лезвия поступили в продажу девятого и газета за девятое.

— А ведь мы легко можем проверить гипотезу Антона Николаевича! — воскликнул Гагарин. — Аркадий Степанович, у тебя же есть список тех, кто пользовался журналом. Если в этот день журнал брали, значит прав Антон Николаевич.

Гурьянов что-то недовольно пробурчал. Ему не понравилось слово «гипотеза» — он считал, что в своих выводах всегда был абсолютно точен.

Славинский открыл папку и нашел листок со списком. В длинной колонке цифр, ближе к концу, стояло — девятое сентября. А рядом две фамилии: Ваграмов и Хромов.

Гагарин встал, молча пожал руку Антону Николаевичу.

— Начало, кажется, положено: будем продолжать поиски и в этом направлении.