Сихирити

Часть 2

Никита дорисовал гриву лошади. Отошёл назад и критически оглядел творение.

— Чушь, — буркнул Туди.

Он поднёс факел близко к рисунку. Всё идеально: и ноги, и торс, и развивавшийся хвост, и вздёрнутая голова, и в глазу буря лошадиных чувств. А грива даже с седьмого раза не получилась. Вместо красивой лошадиной чёлки вышло нечто среднее между торчавшей во все стороны соломой и старой-престарой, наэлектризованной, шваброй.

— Однозначно чушь, — повторил дедок. — Гоги будет в бешенстве.

— Это точно, — вздохнул Никита.

Императора, как выяснилось, звали Гоги. Бизнесмен долго смеялся, когда узнал его имя. Туди, поначалу, беспрестанно бурчал и казался совершенно невыносим. Постепенно успокоился, и с ним стало возможно нормально разговаривать. Никита так и не понял, что приводило старика в такое негативное расположение духа. То, что назначили следить за каким-то рисовальщиком? Или определили этому рисовальщику в помощники и надзиратели одновременно? Бизнесмен задумывался над этим не много и не долго. Перед ним открыли новый мир, к которому хочешь-не-хочешь, а требовалось подстраиваться.

Подземные жители, как ему разъяснил при случае Туди, не отличались разнообразием имен. Считалось, что имя должно состоять из двух слогов с обязательным чередованием гласных и согласных. При этом у мужчин должно оканчиваться на «и», а у женщин на «а».

Город сихирти состоял из огромной Центральной Пещеры и двадцати Тоннелей, расходившихся от неё лучами. Температура была комфортная, градусов двадцать пять, и никогда не менялась. Все Тоннели выглядели одинаково — ровные, чем-то обработанные до каменного состояния стены, пол и потолок. Нигде ни одной подпорки. Никита понимал, что не нужно быть геологом, строителем или историком, чтобы распознать кое-что кардинально не влезающее в существующие рамки человеческого понимания произошедших на планете событий.

Жилища сихирти в основном были пять на пять метров. У кого-то чуть больше, у кого-то чуть меньше. Множество пещер в Тоннелях вовсе пустовали. Как в том Простоквашино: заходи и живи.

Жизненные условия резко улучшились. Его переселили из Тоннеля Шершня, где жили и спаривались рабы, в Тоннель Выхода. Название последнего говорило само за себя. Как пояснил Туди, в этом Тоннеле единственный выход во Внешний Мир. Остальные Тоннели мира сихирти заканчивались тупиками. Никита ещё не был во Внешнем Мире, но из слов надсмотрщика понял, что подземные жители без надобности туда не ходят. «Надобность» расценил по-своему. Несколько раз порывался спросить у Туди, почему его поселили в Тоннеле Выхода? Проверка на лояльность или разгильдяйство? И каждый раз себя останавливал.

Хозяин сети супермаркетов один раз сходил, посмотрел на таинственный «Внешний мир». Тоннель заканчивался большой пещерой, в центре которой стоял один стационарный факел. Следили за ним отменно — огонь всегда истово полыхал. В пещеру выходило три Тоннеля Внешнего Мира. Они смотрели на человека мраком и опасностью. Выход беспрерывно охранялся воинами-сихирти от угроз Внешнего Мира. От каких именно, Никита старался не задумываться. В тот единственный раз он ясно и отчётливо расслышал нечеловеческий вопль из правого Тоннеля. Желания идти во тьму резко поубавилось. Но от возвращения к нормальной жизни всё равно не отказался. Просто решил, повременить с побегом. Как говорится в пословице: один раз отрезать, но перед тем семь раз примериться. Стоило вначале присмотреться.

Император разрешил носить бизнесмену одежду — пончо. Обуви не полагалось. В свободное от работы время, разрешил бродить где угодно. Но свободное от работы время поручили устанавливать Туди. И поначалу, когда старик был крайне зол на человека, свободного от работы времени хозяину «Схватишек» оставалось лишь на сон. Кстати, понятия времени для подземного народа не существовало. Никита не мог отказаться от таких представлений, как «день» и «ночь». И не из-за того, что они ему дороги. Им попросту не нашлось замены в мире сихирти. Подавляющая доля населения спала по чуть-чуть, но часто. Были и те, кто помногу, но редко. Период бездействия — сон — индивидуальное дело каждого.

День начинался с того, что старик будил бизнесмена пинком ноги. О таком инженерно-техническом сооружении как дверь сихирти не желали догадываться. Им хватало шкуры на входе. Многие и её не задёргивали. Воровство, как факт, было ужасной редкостью в обществе подземного народа. Такой странный для людей феномен объяснялся отсутствием денег. В коммуне, где оказался бизнесмен, все работали для всех. Именно поэтому не было праздношатающегося народа, преступлений, а всем, кто отлынивал от труда, полагалось изгнание. Коммунизм при численности пятьсот-семьсот голов работал, как лучшие швейцарские часы.

После пробуждения следовали водные процедуры. Сихирти — большие чистюли и каждый, в первую очередь, следил за собой. Никита долго привыкал, что весь народ ходил к озеру в конце одноимённого Тоннеля. Вода в нём кристально чистая и тёплая. Подземные жители не страдали комплексами. Женщины, мужчины, старики, дети — все купались вместе. После водных процедур бизнесмен с надсмотрщиком шли в Центральную Пещеру. Там располагалась в том числе и столовая. Вокруг нескольких металлических чанов, стояли небольшие столики, где женщины-сихирти, сменяя друг друга, готовили съестное. Каждый мог подойти и взять, сколько хочет — еды всегда было вдосталь. Меню небогатое, но сытное. В основном питались корешками, различными ягодами, собранными на поверхности, кониной во всевозможном приготовлении и с всякими соусами. Пили воду. Изредка подавали лепёшки и кумыс в малых количествах. Принимали пищу здесь же. Рядом с кухней находились семь огромных столов. Правила, как в советской столовой — наложил, поел, убрал. И лишь после купания и завтрака Туди вёл человека в один из Тоннелей работать.

На первый взгляд всё казалось просто и примитивно. Коммунизм в чистом виде. Именно тот, который обещали советским людям. От каждого по возможностям — каждому по потребностям. Единственное исключение — у подземных жителей была религия и отсутствовали атеисты. Их боги — лошади. Им поклонялись и их ели. Никита догадывался, что не может всё быть так просто, пусть и в маленькой общине. В чём сложности хозяину сети супермаркетов пришлось узнать несколько позже.

Мужчины в подземном мире занимались ремёслами, охраной, товарообменом с соседними племенами, уходом за лошадьми, охотой на людей и наблюдением за ними. Женщины ведали хозяйственными делами, собирали на поверхности ягоды и травы, шили одежду, стирали и готовили. Также на их попечении был детсад из человеческих детей. Их растили приблизительно до двух лет, а потом меняли соседнему племени, которое воспитывало из них рабов. Куда отправляли людей потом, на какие работы, Никита так и не выяснил. Однажды поинтересовался у Туди, где рабы. Надсмотрщик буркнул, что это племя рабов не использует, а только разводит.

Дети подземного народа, как и взрослые, без работы не сидели. В первую очередь помогали и учились всем премудростям взрослой жизни. Но основной их деятельностью была коммуникативная составляющая. Если люди на поверхности использовали sms, месседжеры, и прочие достижения прогресса, для отправления друг другу коротких сообщений, то сихирти для этих целей применяли детей. Причём много веков.

Даже старикам и малочисленным калекам нашлись посильные занятия — следить за совсем маленькими ребятёнками, выполнять какую-нибудь нудную работу, например, перебирать ягоды. Хозяин «Схватишек» быстро выяснил, что никто из сихирти не сидит без дела. Никогда.

— А ты что думал, тут такая же халява, как там, наверху?! — поинтересовался Туди, когда Никита удивился, как такая работоспособность может вообще существовать. — Я сам, когда сюда попал, долго привыкнуть не мог.

Как именно он, сам будучи сихирти, умудрился к ним ещё и попасть, дедок не отвечал, сколько Никита ни приставал.

На поверхности сихирти старались появляться вдали от людей. Исключения составляли специальные вылазки с целью похищения девушек для родов и мужчин для осеменения. Как выяснил Никита, его похищать не собирались. Он попросту упал не в то время и ни в том месте. На вопрос, что стало с пилотом, Туди ответил, что не знает. Скорее всего, тот так и остался в вертолёте.

Каждый день Никита отскабливал со стен старые, корявые и убогие рисунки. Для этого ему выдали шпатель и металлическую щётку. А в качестве художественных инструментов получил полную акриловых красок женскую сумку-рюкзак защитного цвета. Было там и множество других необходимых для рисования вещей. Тот, кто её собирал, знал толк в живописи.

— Предыдущий художник, — вяло бросил Туди, когда Никита спросил, откуда в подземелье такое богатство. — Его специально выкрали для этих работ. Но, как видишь по рисункам… не срослось.

— Не срослось, потому что отправили во Внешний Мир? — полюбопытствовал бизнесмен.

— Не срослось по качану и по капусте. А также по балде и по яжусте! Рисуй, чучело! А то и с тобой не срастётся.

Через минуту добавил:

— Выход он очень усердно искал. В итоге им кто-то пообедал.

Туди за процессом рисования не следил совершенно. Хотя перед Гоги именно он держал ответ за художества человека. Император иногда наведывался, проверял, как идут дела. Поначалу часто, со временем всё реже. Факелов, установленных в держателях хватало для того, чтобы освещать Тоннели. Для рисования требовалось больше света. И старик всегда брал с собой дополнительные. Втыкал их в пустые настенные держатели, либо умело пристраивал на земле. Вытаскивать факелы для собственных целей считалось у сихирти дурным тоном. Мол, есть ноги, сходи и возьми, не заставляй других бродить по темноте.

Никита ещё плохо разбирался во всех местных названиях. Хоть язык и выглядел лёгким, на поверку оказался сложным. Да и учить человека говорить по местному никто не собирался. Поэтому, когда обстоятельства требовали, переводчиком выступал Туди. В остальных случаях бизнесмен пытался догадаться по интонации.

Как-то Никита рисовал в Тоннеле Мудрой Лошади. Туди сидел возле противоположной стены и дремал. Факел горел над головой, в настенном креплении. Хозяин «Схватишек» нарисовал луг. А потом понял, что ему осточертели лошади и хочется разнообразия. Недолго думая, нарисовал пасущегося на лугу старого барана. Туди во сне крякнул, усиленно засопел, а после вновь затих. Мимо сновала ребятня, проходили женщины. Взрослые косились на человека, как на опасную тварь. Детвора норовила украсть какую-нибудь баночку с краской. Но все эти хождения, крики и визги малышни не мешали старику безмятежно спать. Никита сделал пару шагов назад, чтобы видеть картину целиком. Вышло просто восхитительно — лучше любой написанной им лошади. Так всегда — плохие дела почему-то лучше получаются. В этот момент Туди открыл глаза. Несколько секунд вглядывался в рисунок, словно пытался понять спит он или действительно видит барана. Воровато оглянулся. На всём видимом пространстве Тоннеля как раз никого не было.

— Ты что делаешь, Шершень? — В его голосе не было злобы или угрозы. Таким тоном обычно задают самые банальные вопросы. «Который час?» — например. Или: «Как дела?».

— Мне надоели лошади, — Никита не мог налюбоваться на своё творение. Всегда приятно создавать своими руками. В этот момент, в глубине души, бизнесмен пожалел, что стал бизнесменом. Ведь мог сейчас быть художником. Творцом.

— Твои чувства и эмоции здесь никого не волнуют. Тебе сказано чётко и ясно: рисовать лошадей. Они им поклоняются, они их едят, они из их шкур изготавливают одежду… Лошади для сихирти — это всё. Как для чукчей олени. Понимаешь? У них здесь огромные стада. В Тоннеле Лошади. Сходи, посмотри как-нибудь. А это стирай. Живо!

— А что тут такого, — у Никиты руки не поднимались на собственное творение. — Баран, как баран. Луг, правда, напоминает стандартную заставку в винде, но…

— Ты правильно про себя сказал, — Туди с кряхтением встал на ноги. — Баран, как баран. Стирай быстро, Шершень!

Хозяин «Схватишек» вооружился кисточкой и принялся делать из барана лошадь.

— Если бы я был бараном, то не заработал бы миллионы… миллиарды. И не летел бы на чёртовом вертолёте. И не рисовал бы сейчас для кучки подземных жителей лошадей.

Туди издал неопределённый звук, который можно квалифицировать по всякому — как возмущение и как икоту. Подрыгал ногами, разгоняя кровь по сосудам.

— Как там у Данте? Нет правды на земле, но правды нет и выше? — белёсые глаза надсмотрщика хитро прищурились.

Никита перестал рисовать. Обернулся и посмотрел на старика, полного загадок.

— А это ты вообще к чему? Слушай у меня вообще подозрение…

— Своё подозрение можешь засунуть себе в анальное отверстие, Шершень. — Туди с кряхтением уселся на то же самое место. — Оно здесь никому не интересно. Свои миллионы с миллиардами можешь засунуть туда же. И при этом радоваться. Потому что, была бы моя воля, я б тебя вообще прибил. Подобные тебе развалили великую страну.

Никита решил не спорить. Много раз он слышал от людей, большую часть жизни проживших при советской власти, такие высказывания. Спорить бесполезно. Всё равно, что с верующим, о том, что бога нет. Вера слепа, ей не нужны доказательства. Сказал, что такие, как ты развалили страну, значит так и есть. Априори.

— А почему вообще Шершень, — бизнесмен знал, что и молчать нельзя, так как старик может углубиться в тему развала страны. — Ведь слово-то не похоже на язык сихирти.

— А ты у нас филолог? — хохотнул Туди. — Или хоть что-то в этом понимаешь, раз взялся делать такие заключения?

Этот хохот почему-то обидел бизнесмена.

— Да, филолог! И несколько языков знаю, на основании чего и делаю выводы о невозможности принадлежания данного слова языку твоего народа, — Никите даже самому понравилось, как он по-учёному заговорил. Будто действительно потратил много лет, на обучение.

Старик рассмеялся. Бизнесмен терпеливо ждал. Факел потрескивал. Издалека доносились женские голоса.

— Ты чего вылупился, бестолочь?! — увидел его безделье надсмотрщик. — Закрашивай быстрее этого барана. Я не шучу. Если Гоги увидит, то мне влетит по первое число, а тебя отпустят на все четыре, подземные, стороны. Без шуток. — И его лицо стало серьёзным. — А насчёт филолога… Врать надо уметь. Данте не говорил о правде на земле. Это Пушкин. Филолох, — хохотнул Туди.

— Что с шершнем? — Никита вернулся к превращению барана в лошадь.

— Всё просто до безобразия. Но придётся рассказать тебе историю сихирти. Иначе ничего ты не поймёшь, — Туди демонстративно зевнул. — Значит, если будешь перебивать, то я умолкну. Понял, филолох?

— Понял, — ответил бизнесмен, умело превращая барана в лошадь.

— Значит, жили сихирти раньше на трёх островах в Северном Ледовитом океане. Конечно ещё до того момента, как тот покрылся льдом. Между островов перемещались на маленьких плотах, благо расстояние было небольшое. Когда дело происходило, не знаю. Это всего лишь легенды. И, насколько я понимаю, именно похолодание заставило сихирти искать новое место жительства. Старейшины были против. Это сейчас есть император, а тогда племя управлялось советом старейшин. Мотивировали отказ искать новое место жилья тем, что там жили и умирали предки. Там их дом. Консерваторы были, в общем. Причём, упрямые. А условия жизни постоянно ухудшались. В итоге стали невыносимыми. И тут нашёлся сихирти с именем Фиди. Он до этого отправлялся на плоту в плавание и по возвращении утверждал, что нашёл не просто большую, а поистине огромную землю, где условия позволяют жить. В итоге он пошёл поперёк совета старейшин и убедил народ, что надо уходить. Усовершенствовал плавающие средства, организовал погрузку и путешествие. В итоге сихирти оказались на материке, а Северный ледовитый океан покрылся льдом. На этой земле они поначалу жили, как цари. Здесь оказалось много плодородной почвы, леса с их богатством, множество животных. Из которых больше всего полюбили лошадей. Поговаривают, что у Фиди была лошадь самая лучшая. Её копыта выбивали искры; ноги — тугие переплетения мышц; раскраска полярной ночи, а грива и хвост белого дня; глаза, как две звезды, а быстротой она превосходила ветер.

Старик замолчал и долго сидел, уставившись невидящим взглядом в стену. Никиту так и подмывало задать с десяток вопросов. Но, учитывая характер деда и его предупреждение, бизнесмен не решался. Задняя часть барана стала лошадью. Издалека донёсся звонкий девичий смех.

— А потом сихирти встретили людей, — продолжил Туди, по-прежнему упираясь взглядом в стену. — Вначале это был один человек. Его хорошо приняли. Накормили и напоили, дали ночлег. Он даже жил среди этого народа. И как-то, когда человек сидел с Фиди, к нему подлетела большая оса. Так говорится, а на самом деле, как ты понимаешь, это был шершень. Человек вскрикнул, начал отмахиваться и в итоге убил насекомое. Фиди задал резонный вопрос, зачем такие крайние меры. И человек пояснил, что шершень кусается. Иногда его укус может быть смертелен. Поэтому подпускать близко нельзя. Прошло время, и человек исчез. Его искали, переживали, что задрал хищник в лесу. Но прошло время, и человек вернулся. С другими людьми, которые не собирались вести переговоров. Они пришли убивать и порабощать. И тогда подземному народу пришлось прятаться в лесах. Но люди увидели слабость и настойчиво преследовали. Именно тогда, на одном из привалов, на руку Фиди сел шмель. Фиди хотел погладить неведомое насекомое, но шмель его укусил. И улетел. И тогда Фиди сказал, что люди, как шершни. Если им делаешь добро, они кусают. Выход один — убивать. От того укуса Фиди умер. И дальше народ сихирти по лесам вёл его сын. Люди настойчиво преследовали и непременно убили бы беглецов. Но сын Фиди нашёл эти подземные ходы. — Туди тяжело вздохнул. — Вот, собственно, ты и узнал, откуда слово «шершень» в языке подземного народа. Оно действительно взято у людей. И людей обозначает.

На том разговор закончился.

Язык сихирти оказался намного сложнее, нежели вначале представлял Никита. Хоть у него и не было письменной формы. Хозяин «Схватишек», конечно, начал понимать самые распространённые слова и выражения, но на этом дело закончилось.

Гоги несколько раз вызывал к себе. Переводчиком выступал Туди. Император подолгу выспрашивал, что творится на поверхности. Иногда с такими подробностями, будто собирался, наподобие Македонского, завоевать весь мир. Как-то Гоги принялся расспрашивать про то, чем наверху занимался Никита. Бизнесмен и рассказал, что владеет сетью крупных супермаркетов. Император долго допытывался, что в них продаётся. Никита расценил это как требование выкупа. Начал предлагать еду, вещи. Всё что мог вспомнить из ассортимента своих магазинов. Главный среди сихирти выслушивал, иногда кивал головой, и это ещё больше убеждало бизнесмена, что он на правильном пути.

— А ещё я могу сделать так, — пошёл ва-банк хозяин «Схватишек». — Что вы не будете ни в чём нуждаться! У меня достаточно денег и связей, чтобы выполнить любую вашу прихоть.

Туди презрительно хмыкнул, но перевёл слова человека. Гоги улыбнулся. Потёр друг о друга мясистые ладони. Но вслух произнёс совсем не то, чего ожидал Никита.

— Предложение заманчивое! — перевёл слова императора надсмотрщик. — Но людям нельзя верить. Они умеют только врать.

К императору подошёл воин и зашептал на ухо. Гоги помрачнел и нервно махнул рукой.

— Пошли, — скомандовал Туди. — Аудиенция закончилась.

Никита поклонился до земли и направился к выходу.

Ночью бизнесмену приснилось, что он бродит по берегу моря между скал. Начал замечать, что многие камни слишком напоминают надгробия. Пригляделся — так и есть. Только могилы маленькие. Поверх некоторых лежали копья и луки. И тоже маленькие, словно детские.

Несколько дней спустя Никите предстояла работа в Тоннеле Ста Пещер. Заказ императорской пассии — нарисовать двух лошадей, трущихся мордами.

Неизвестные строители подземного мира сделали одну из пещер увеличенного размера. Тридцать на тридцать шагов (сихирти всё мерили шагами, потому и Никита быстро перестроился на новую систему измерений). Там сихирти по традиции делали предложение соединить две жизни в одну. Когда бизнесмен первый раз вошёл за Туди, то не сдержал восторженного возгласа. Стены и потолок, как мозаикой, выложены крохотными бриллиантами. Свет факела сотни раз преломлялся на их гранях. В итоге создавалось впечатление, что они излучали свет. Никита сразу прикинул стоимость этой пещеры. И даже по скромным и непрофессиональным подсчётам выходили цифры, превышающие годовой бюджет некоторых стран.

— Афигеть! — пробормотал бизнесмен. Глаза слепило, но он не мог их прикрыть. — Да вы прямо как собаки на сене! А я ещё предлагал выкуп! Да вы весь мой бизнес купить можете!

Теперь становилось понятно, почему предложение руки и сердца совершали именно здесь. Человек восхищённо посмотрел на Туди. В глазах старика увидел лишь осуждение.

— Только дураки гонятся за де?ньгами. Они всегда несут с собой проблемы.

— Это твоё мнение, — Никита во все глаза смотрел на неописуемую красоту пещеры. Пытался представить сумму, зарытую под землёй.

— Моё мнение? — хмыкнул надсмотрщик. — Хочешь сказать, что ты здесь и сейчас со своими миллионами и миллиардами что-то решаешь? А вот проблем из-за своих миллионов и миллиардов у тебя выше крыши. Был бы художником, точно не летал бы в собственном вертолёте.

Хозяин «Схватишек» открыл рот, но ничего не произнёс. У него сложилось такое чувство, что Туди в душу заглянул.

— Когда из будки вылазишь, пасть прикрывай, филолох — надсмотрщик с кряхтением присел у входа в пещеру. — Здесь ты вряд ли что-то нарисуешь, — широко зевнул.

— А чего мы тогда сюда припёр… пришли? — Никита впервые посмотрел на пещеру с точки зрения работы. И действительно, не на бриллиантах же рисовать?!

— Нам сказали, — пожал плечами Туди. — Мы и пришли.

Бизнесмен опустил рюкзак с красками на пол.

— Командуй где рисовать, — понял, что старик в очередной раз издевается.

— Напротив выхода, на стене, — Туди широко зевнул. — Двух лошадей, трущихся мордами. Молодожёны при выходе из этого ЗАГСа должны видеть своих милых божеств. Для сихирти это важно.

— Странная какая-то у вас религия, — бизнесмен вышел в коридор. Света, преломлённого и отраженного от тысячи граней было достаточно. Мысленно представил лошадей. Ничего сложного не увидел. — Ты не находишь? Да и её главный адепт какой-то странный. Фиди этот. То спасает свой народ, то начинает поклоняться лошадям! Странно. Не похоже на действия одного человека… сихирти.

— Странно, — вяло согласился Туди. — Но твои религии — вовсе мракобесие и сплошное убийство. Или я не прав, филолох?

— Во-первых, я не филолох! — хозяин «Схватишек» разложил перед собой все оттенки коричневого. Достал мел. — Во-вторых, я не придумал ни одной религии и, если честно, даже не собираюсь. А в-третьих…

— Сути это не меняет, — перебил Туди. — Все религии придуманы человечеством для убийств. Виндеты, джихады, крестовые походы. Двадцатый век породил новые религии. Европейский национал-социализм, коммунизм и американская демократия, которые тоже лишь повод для убийств. Если человек начинает во что-то верить, то ради этого он начинает убивать. Или я неправ?

— Я не буду говорить на эту тему, — Никита нарисовал голову одной лошади и замер. Послышалось, что кто-то шёл по Тоннелю.

— Можешь не говорить. Сути это не меняет. Вы убийцы по своей натуре. Бешенное зверьё. Всё, что вы создали, имеет одну конечную цель — убить как можно большее количество людей. У вас прогресс движется вперёд, благодаря смертям. Задумайся над этим, Шершень. Это общество, в котором ты живёшь. Жил. Ты часть системы. У сихирти нет ничего, что убивает сихирти. Понимаешь различие? Может они и отстали в развитии. У них нет атомных бомб… даже динамит не изобрели. Они не выдают премию, заработанную миллионами смертей. Понимаешь? Не слышу ответа, филолох? Понимаешь?

— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь? — Никита сильно надавил на мел и тот сломался. — Не тебе меня учить.

— Да иди ты… — тяжело вздохнул Туди.

— Покажи куда идти! — Никита бросил мел и вошёл в местный ЗАГС. Навис над стариком. — Покажи! Я уйду! — повысил голос. — Я не просил меня сюда притаскивать и читать мне морали о том, какие люди твари! О себе думай, если весь такой правильный!

Старик посмотрел на человека снизу вверх. В белёсых глазах никаких эмоции. Он вяло почесал бороду.

— Иди, рисуй. Ты прав. Я почему-то решил, что у тебя есть мозги. А ты такой же, как и все люди. Всего лишь Шершень.

Никита вышел. Успел заметить, как в пещере дальше по Тоннелю скрылась женская голова. Крики, склоки и ругань всегда привлекают внимание. А в безграничном любопытстве все женщины одинаковы.

Никита не знал, сколько находится у сихирти. Казалось долго. В какой-то момент на него посыпалось столько заказов разрисовать жилища подземного народа, что по меркам привычного мира, расплачивайся сихирти деньгами, можно приобрести новый вертолёт.

И отказать нельзя. Коммунизм как-никак. Поэтому всё свободное время пришлось тратить на разрисовывание личных пещер подземных жителей. И вскоре к нему выстроилась такая очередь, что о свободном времени пришлось надолго забыть. Целыми днями он рисовал лошадей. Вначале в Тоннелях, где указывал Туди, затем в жилых пещерах. Благодаря работе смог увидеть быт подземного народа. Аскетичности сихирти могли позавидовать многие и многие из тех, кто каждое воскресение разглагольствует о душе, а затем уезжает домой на дорогой иномарке.

Как-то перед сном бизнесмен задумался, что если бы и люди жили по такой модели, как у сихирти? Если бы отсутствовали в человеческом обществе обделённые, алкоголики, наркоманы, нищие? Не было бы денег, а вместе с ними исчезло неравенство? К власти стали бы стремиться люди, способные улучшить жизнь каждого члена общества, а не свою? А может самоупразднились бы и войны во всемирном масштабе? Уничтожение всех лентяев и бездельников помогло бы очищению общества — они тянут социум ко дну, словно камень утопленника. Конечно, хозяин «Схватишек» понимал, что его утопичный взгляд на мир однобокий и бесчеловечный. Но он явно лучше войн.

Благодаря коммунизму подземного народа, Никита обзавёлся множеством привычных в быту и необходимых вещей. Он, наконец, сбрил бороду бритвой при помощи просроченного крема. Матрас, на котором спал, имел бирку «Made in China». Ноги хоть и загрубели от постоянного хождения босиком, всё равно чувствовали себя некомфортно. Не помешала бы обувь, но Гоги лично запретил Шершню иметь хоть что-нибудь из одежды, помимо пончо.

От заказов разрисовать пещеры Никита отказаться не мог. Вскоре ему начало сниться, как рисует лошадей. Во снах они всегда получались либо живыми, и уходили со стен, либо донельзя уродливыми. В любом случае, его заставляли рисовать их снова и снова.

Тоннель Реки, где Никита проводил рабочее время несколько последних дней, заканчивался, как следовало из названия, пересекавшей его под прямым углом рекой. Берег-пристань имел сто шагов в длину и двадцать в ширину. На всём протяжении из земли торчали металлические столбы, для швартовки, а на отвесных стенах висели шины. В основном плавсредства подземного народа выглядели, как плоты с небольшими бортиками, но было и несколько лодок. Одна из которых, металлическая, лежала перевёрнутой на суше. Чуть поодаль к воде вёл пологий спуск. Там женщины стирали вещи. Света от двух стационарных факелов хватало даже для чтения.

От бизнесмена требовалось разрисовать всю стену вдоль берега табуном бегущих лошадей. Ничего тяжёлого и необычного. Хозяин «Схватишек» заметил, что в последнее время рисунки стали получаться лучше и лучше. Даже сравнивал первые, которые писал, будто целую вечность назад, и последние. Разница ощутима. Несколько дней, проведённых на берегу, работа шла довольно споро.

Как-то во время отдыха Никита попытался вглядеться в тёмную даль, куда утекает река. Увидел далеко-далеко слабое зелёное свечение. Но оно могло быть как правдой, так и обманом зрения.

— Шершень, ты что там высматриваешь? — Туди оказался рядом незаметно. — Думаешь выход найти?

— А почему и нет?! — хитро улыбнулся Никита. — Где-то же он должен быть?!

— Запомни, — вкрадчивым полушёпотом произнёс надсмотрщик. — Там, — указал на тоннель, в котором скрывалась река. — Ты можешь найти всё, что угодно, кроме выхода. Прошлый художник пытался убежать по реке. Его долго не было. А потом я как-то купался в озере и смотрю, он выплывает. Как там очутился объяснить не смог. Белиберду какую-то нёс. Про двери в стене, про то, что проплывал под Большим Москворецким мостом… В общем, как понимаешь, при помощи реки он убежать не смог и больше никогда не пытался.

Хозяин сети супермаркетов хмыкнул, но ничего не ответил.

Постепенно скорость работы начала падать. Стали не получаться банальные вещи: головы, ноги, глаза.

— Мне нужно несколько выходных, — Никита отступил на два шага и критически оглядел творение. На берегу крутилось много народа. Каждый день туда-сюда ходили женщины, носилась детвора, два раза за всё время работы ему перевернули краски, спёрли тюбик зелёной и один из оттенков коричневой. Раз пять толкнули, и в трёх местах это было особенно видно. — Надо попросту отдохнуть от этих треклятых лошадей.

В этот день настроение старика было исключительно плохим. Утром он бурчал на несовершенство местной канализации. Его раздражало, что все ходили по естественным делам в вёдра. Затем их выносили в Тоннель Последней Мысли, который заканчивался бездонной пропастью. Больше всего бизнесмена поразило, что надсмотрщик упомянул, будто в эту пропасть сихирти сбрасывали не только отходы, но и трупы. С одной стороны в этом была логика, но с человеческой точки зрения выглядело, как выкинуть тело родственника в мусорный контейнер на углу дома. Именно это раздражало и Туди.

— Чего?!?! — Туди сидел, как всегда, у стенки. Дремал. Но слова человека вырвали его из сна не хуже пушечного выстрела. Он посмотрел на бизнесмена таким взглядом, будто тот признался в педофилии. — Тебе, филолох, жить что ли надоело?!

— А что тут такого?! — Никита опустил кисточку в банку с краской. — Я ведь не говорю, что вообще не буду работать?! Я просто хочу чуть-чуть отдохнуть!

— Я тоже хочу отдохнуть! — мотнул головой старик. — Мне осточертел этот вечный мрак. Не могу привыкнуть, что нет естественного света! Хочу солнце, понимаешь?

— Но ты же… — выдавил бизнесмен.

— Что «ты же»?! — передразнил дедок. — Имеешь ввиду, что я сихирти и должен жить под землёй? Ты много обо мне знаешь?

— Ты хочешь уйти отсюда?! — шёпотом спросил Никита, словно кто-то кроме них понимал русскую речь.

Туди не ответил. В этот день он больше не произнёс ни единого слова. До самого вечера просидел, хмурясь и изредка поглядывая на потолок, словно пытался увидеть сквозь толщу грунта солнце.

— Так что насчет выходных? — на следующий день завёл разговор Никита. — Предупреждаю! Меня тошнит от лошадей!

Туди сидел на том же месте, что и накануне. По берегу подземной реки носилась детвора. Четыре женщины тихо пели какую-то песню. Слов Никита не понимал, но интонации заунывные.

— А меня уже от всего тошнит, — буркнул старик. — И от лошадей, и от пещер, и от тебя.

— Тем более есть резон попросить у Гоги выходной, — улыбнулся Никита. — Отдохнём друг от друга. Ты ему скажи, что здесь работы на неделю, и…

Хозяина «Схватишек» оборвал визг детворы. Обернувшись, увидел, что по реке спускается огромный плот с пятью членами экипажа и большим ящиком. Сихирти, умело орудуя шестами, пришвартовали плавсредство. Один из них перемахнул на берег, лихими движениями завязал причальный канат за металлический пал.

— Пошли, — поднялся Туди слишком резво для своего возраста. — Быстрей, собирайся!

Никита несколько мгновений, стоял и круглыми глазами смотрел на старика. Но увесистая оплеуха вывела из ступора.

— Собирай манатки! Живо! — прикрикнул дедок. — Если не успеем перед ними, всё. Не светит тебе никаких выходных!

Бизнесмен принялся скидывать тюбики с краской в женскую сумку-рюкзак. Банки с разведёнными цветами, закрыл крышками и тоже составил в сумку. Даже кисточку, не вытирая, бросил внутрь. Всё время поглядывал на приплывших представителей другого племени. Внешне они ничем не отличались. Все пятеро, после окончания швартовки, принялись вытаскивать большой и явно тяжёлый ящик.

— Кто это? — уже в Тоннеле, с трудом поспевая за Туди, поинтересовался хозяин сети супермаркетов.

— А что, сам не догадался? — через плечо бросил старик. — Факелы они делают.

— И как я должен догадаться? — Никита бросил взгляд на попавшийся по дороге факел в настенном держателе.

— Каком кверху! — буркнул надсмотрщик. — Шагай быстрей, Шершень! Если не успеем, не видать нам никаких выходных! Гоги сейчас будет их приветствовать, затем распитие кумыса, после ритуальная часть обмена и затянется это, в итоге, надолго.

— А они будут менять…

— Да что же ты такой болтливый?! — Туди резко остановился. Никита налетел на него. Смущённо отступил на шаг. Старик резким движением схватил его нос между пальцев. Крепко сжал. У бизнесмена выступили слёзы. — Я спрашиваю, ты чего такой болтливый?! А? — дед нагнул человека к своему лицу и посмотрел в глаза.

— Отпусти! — хозяин «Схватишек» попытался оторвать руку старика, но ничего не вышло.

— Нет! — злорадно ухмыльнулся Туди. — Я расскажу. Ты же хотел узнать, кто они и для чего приплыли? — Он ещё сильнее сжал нос человека. — Так слушай. Мы с тобой живём в самом цивилизованном из племён. Здесь нет рабства. Ну, почти нет. Оно занимается как раз поставкой рабов. Соседнее племя изготавливает факелы. Я не знаю из чего они наловчились их делать, но ты видел, как долго те горят. В итоге, это племя, меняет двухгодовалых младенцев на факелы. А большего и не требуется. Остальное здесь получают с поверхности, так как люди рядом. Младенцы потом меняются в другое племя, где их растят уже как рабов и потом меняют дальше. Натуральный обмен. Понимаешь, Шершень?

— Отпусти! — промычал хозяин «Схватишек». — Знаю! Ты рассказывал уже!

— И сейчас Гоги будет в лучших традициях подземного народа, долго пить кумыс и торговаться с ними, — продолжал старик. — Сюда приплывают и другие племена. Привозят овёс. Ты же понимаешь, что лошадкам надо чем-то питаться?

— Отпусти! — заскулил Никита.

— Его поставкой занимается целых три племени, — продолжал Туди. — Где они его выращивают? Понятия не имею. Чтоб тебе ещё рассказать?

— Ничего! Отпусти!

— Здесь не любят, когда люди задают много вопросов. Запомни. Если будешь задавать слишком много вопросов, будешь много работать. Интересно ещё что-нибудь узнать?

— Отпусти! — как побитая собака завыл бизнесмен. — Больно!

— Да ты что! Неженка какая!

В Центральной Пещере, как всегда, было много народа. На старика и бизнесмена смотрели без особого любопытства. Все давно привыкли к человеку-художнику. Никита старался быть вежливым и здоровался со всеми. Отвечали бизнесмену единицы. Привязался пацанёнок, который несколько дней клянчил, чтобы Никита нарисовал ему на теле лошадку. И обижался, когда хозяин «Схватишек» отказывался. В этом был виноват Туди. Он ляпнул детворе, что люди наносят себе на кожу узоры. Когда ребятня спросила, кто это делает, указал на Никиту. Бизнесмен пытался объяснить ребятне, что рисовать лошадей на стенах и делать татуировки — две разные вещи. Но незнание местного языка создавало в этом деле большие проблемы. В итоге, при помощи жестов, хозяин «Схватишек» добился желаемого. Но один из малышей так и не понял разницы.

— И зачем ты им сказал, что я могу это сделать?! — вновь поинтересовался Никита, когда отвязался от пацанёнка.

— А ты и можешь, — пожал плечами Туди. — Скажи, что не хочешь. Но это две разные вещи.

— Послушай, мне казалось, ты знаешь, чем узор на коже отличается от татуировки…

— Конечно, знаю! — посмотрел на него как на сумасшедшего дедок. — Я, по-твоему, из деревни, что ли?! Именно об этом я и толкую. Что ты можешь. Только не хочешь.

— И ты хочешь, чтобы я ребёнку сделал татуировку?! — задохнулся от возмущения бизнесмен. — Ты хоть понимаешь, что говоришь?

Туди не ответил. Они подошли к Императорской Пещере. Старик сказал несколько слов стражнику и тот скрылся внутри. Вскоре вернулся и пригласил войти. Император, словно старался подчеркнуть свою безмятежную бездеятельность, вольготно развалился на троне, закинув одну ногу на подлокотник. У трона горели четыре факела. Остальная часть огромной пещеры тонула в темноте. И казалось, что никого больше здесь нет. Хотя, по опыту, Никита знал, что это обманчиво. Как минимум в темноте несколько воинов и прислужниц. Туди и бизнесмен поклонились.

Далее хозяин сети супермаркетов стал свидетелем продолжительного «чирикания» между надсмотрщиком и императором подземного народа. Сихирти трудились всегда, и понятия «выходной» в их мировоззрении не существовало, поэтому Туди пришлось терпеливо объяснять, чего хочет человек.

— Кланяйся, Шершень! — сквозь зубы процедил дедок. — Удивительно, но он разрешил.

У бизнесмена так и рвалось с языка: «Ну, спасибо милостивый государь!». Хорошо, что не знал местного «чирикания». Вряд ли император простил бы такое пренебрежительное отношение, когда он действительно милостивый государь. Никита, вслед за Туди, поклонился до земли.

Обратно, к Центральной Пещере, шли молча. Туди усиленно сопел, будто хозяин «Схватишек» нанёс ему страшное оскорбление. На выходе из Императорского Тоннеля остановился и преградил рукой дорогу человеку.

— Знаю, что ты замыслил, потому хочу предупредить, — сказал он.

— Ты о чём? — Никита деланно округлил глаза.

— Во Внешнем Мире есть одно правило, несоблюдение которого может стоить тебе жизни.

— Думаешь, я собираюсь во Внешний Мир?! — бизнесмен постарался вложить в интонации максимум удивления. Очередной раз поразился прозорливости старика. Хотя, может именно это и зовётся опытом?

— Жральник закрой и слушай, — Туди снова схватил человека за нос и притянул к своему лицу. — Есть один верный признак, куда ходить не стоит. Советую запомнить его как «Отче наш»…

— Отпусти! — Никита закрыл веки, слёзы предательски щекотали глаза. — Ты думаешь, я знаю «Отче наш»?

— Да мне собственно всё равно, знаешь или нет, — буркнул дедок и сильнее сжал нос. — Важно то, что если видишь под ногами валяющийся факел, значит, здесь кого-то убили и дальше идти опасно. Понял?

— Понял! Отпусти!

— Я-то отпущу, — тихо сказал старик. — А вот то, что ты можешь встретить там… не отпустит.

Следующим утром Никита проснулся таким счастливым, будто все подземные приключения оказались сном. Долго валялся на матрасе. До тех пор пока стало неудобно в любой из поз. Во время купания в подземном озере осознал, что впервые после армии счастлив от безделья. Эти мысли привели к тому, что начал задумываться, а почему рад «выходным»? Выводы оказались неутешительны: работа не приносит удовольствия.

«Будто у меня выбор есть?!» — пришёл хозяин «Схватишек» к заключению во время завтрака.

С вечера он собрал рюкзак для похода. Краски составил в угол, а в женскую сумочку сложил немного мяса, флягу с водой, хлеб и семь факелов, которые нашёл в Центральной Пещере. Вернувшись после завтрака, посидел в темноте. Обдумывал сказанное Туди накануне. Странно звучали его слова. И страшно. Но желание выбраться в обычную и нормальную жизнь возобладало. Он накинул рюкзак на плечи и вышел из пещеры. Посмотрел на своё скромное жильё, искренне надеясь, что видит его последний раз.

Встречавшиеся сихирти либо вообще не замечали человека, либо скользили по нему равнодушным взглядом. Воины, сторожившие вход в мир сихирти, не обратили на человека никакого внимания. И это не понравилось бизнесмену. Раз его спокойно отпускали на поиски выхода, значит, уверены — не найдёт.

Бизнесмен поджёг факел от стационарного. Тьма Внешнего Мира расступалась перед ним. Вначале было идти жутко. Воображение и блики от огня рождали чудовищ. Коридор, сделанный, как и весь мир сихирти, из оплавленной до каменно-стеклянного состояния земли, скоро закончился. Большая пещера, в которой оказался человек, производила гнетущее впечатление. Факел не мог разогнать её тьму, лишь создавал освещённый пятачок. Оттого наползали новые страхи. Казалось, что из тьмы наблюдают чьи-то голодные глаза. Никита нервно сглотнул. Задумался над тем, что находится один под землёй, в полной темноте, тишине, без оружия. И если кто-нибудь решит им сейчас полакомиться…

В этот момент Никита отдал бы половину бизнеса своему спасителю. Хозяин «Схватишек» закрыл глаза и глубоко задышал. Попытался выкинуть из головы все страхи, а заодно и любые мысли. Просто успокоиться.

Когда открыл глаза, ничего не изменилось. Он по-прежнему стоял в пятачке освещённого пространства, тихо-тихо потрескивал факел. Тогда бизнесмен совершил над собой волевое усилие и обошёл пещеру по периметру. Конечно, никого в ней не нашёл. Увидел какую-то нишу. Заглянул внутрь — пусто.

Из пещеры уходило четыре Тоннеля. И, по-хорошему, стоило начать составлять карту подземных коридоров, чтобы не ходить одними тропами два, а то и три раза. Либо исследовать всё по порядку. Например, поворачивать в одну сторону. И Никита выбрал левый коридор. Чтобы, если придётся возвращаться, поворачивать всегда направо. Это может понадобиться, если будет возвращаться в большой спешке. Где-то он слышал, что человек выбирает дорогу согласно ведущей руке.

Тишина и темнота угнетали и давили всей своей невесомой мощью. Постоянно накатывало непреодолимое желание вернуться. И каждый раз бизнесмену требовалось мобилизовать все внутренние силы, чтобы идти дальше. Шаг за шагом он распарывал тьму Внешнего Мира факелом. Впереди постоянно мерещилась какая-нибудь зубастая тварь, которая вот-вот должна напасть.

Снова развилка. Хозяин «Схватишек» пошёл влево.

Темнота и тишина. Лёгкое потрескивание факела казалось бизнесмену таким же громким, как жужжание бензопилы. Один раз почудилось, что сзади кто-то есть. Никита резко повернулся. Приготовился защищаться факелом. Пот тёк по лицу, ноги похолодели. Но сзади никого. Воображение начало играть с человеком злую шутку. Несколько минут он ожидал, что из тьмы появится чудовище. Затем направился дальше.

Тоннель разветвлялся ещё раз семь. Никита постоянно шёл влево. Факел закончился, поджёг следующий. В центре очередной развилки лежал скелет кошки. По крайней мере, бизнесмен решил, что кошки. Все кости на месте. В какой-то мере это радовало. Значит, её не убивали ради пропитания.

Время слилось в один бесконечно-монотонный поток. Никита подпалил четвёртый факел и продолжал медленно двигаться вперёд. На каждой развилке выбирал левый тоннель. Надежда найти выход давно растаяла, как мороженное в микроволновке. Но бизнесмен упорно шёл вперёд. Потому что в принципе привык двигаться только вперёд. Понимал, что придётся возвращаться. Факелы не бесконечны. А остаться без них… Даже представлять этого не хотел. Мошонка моментально сжалась до размера горошины.

Внезапно понял, что давно слышит какой-то звук. Остановился и несколько мгновений старался даже не дышать. Впереди вода. Причём, достаточно быстрая. Вскоре почувствовал, что воздух стал влажным.

Через несколько десятков шагов он вышел к подземной реке. До противоположного берега свет факела доставал с трудом. Она не была судоходной, как у сихирти. Поток вытекал из-под скалы и под скалой скрывался. Что-то в этой воде показалось бизнесмену неестественным. Всмотрелся. Присел на корточки и посветил факелом. Достаточно быстрый поток был чёрного цвета. Чёрного, как смола, как нефть. Как окружающая тьма. Первым порывистым движением бизнесмен хотел сунуть в неё руку. Но что-то удержало. Достал запасной факел и тонким концом опустил в реку. А когда вынул, то не было уже никакого тонкого конца. Чёрная вода моментально сожрала то, что в неё попало.

Никита встал и сделал шаг назад. И в этот миг заметил, что с противоположного берега за ним наблюдает существо. Ростом и комплекцией с человека. Покрытое густой коричневой шерстью. На лице выделялись клыки и глаза. Они показались бизнесмену человеческими. Словно кто-то решил его разыграть и нацепил шкуру. Существо равнодушно смотрело на гостя. И это равнодушие пугало сильнее всего. Зверь поднял лапу, заканчивавшуюся большими когтями, сделал движение, будто попытался схватить человека. Никита отшатнулся. Существо улыбнулось. Никита мог в этом поклясться.

Зверь — про себя назвал его бизнесмен.

Хозяин «Схватишек» бросил на землю половину факела, оставшуюся после окунания в чёрную реку. Не отрывая взгляда от существа на противоположном берегу, попятился. Мысли метались, как крысы в горящей клетке. Вряд ли зверь мог перемахнуть реку — слишком та широка. А с другой стороны, откуда ему знать возможности этого подземного жителя? Ведь у него не атрофировались глаза, хотя он живёт в вечной темноте. А в вечной ли?

Никита пятился и пятился. Противоположный берег и река давно утонули во тьме, но бизнесмен каждое мгновение ждал, что человекоподобное существо кинется на него из мрака.

Наконец развернулся и со всех сил припустил обратно. Пламя металось, свет лихорадочно плясал, сердце стучало как взбесившийся гонг, пот застилал глаза, ног не чувствовал. Тоннель сменялся Тоннелем. И бизнесмен сто раз успел порадоваться, что предусмотрительно сворачивал налево. Теперь, когда нёсся, не разбирая дороги, единственное, что ему требовалось — не пропустить правый поворот. Несколько раз Никита оглядывался, но в пляшущем пламени факела никого не видел. При этом не покидало чувство, что за ним наблюдают, преследуют. Хозяин «Схватишек» помнил размер когтей зверя и понимал, что хищнику с таким оружием нет смысла выслеживать заведомо слабую жертву, выгадывать момент для нападения.

Он сам не понял, как оказался в пещере с воинами, возле Тоннеля Выхода. Сихирти, когда услышали чьё-то приближение, переполошились. Приготовились отражать атаку очередного монстра. Но когда им навстречу выбежал запыхавшийся человек с красным лицом и налитыми страхом глазами, они расхохотались так, будто всю жизнь копили силы для этого дела.

Никита насмешек не заметил. Стрелой пролетел на территорию подземного народа. В первую очередь отправился в пещеру к Туди. Старик мирно спал. Никита как-то ходил в гости к персональному надзирателю. Тогда спартанская жизнь старика удивила бизнесмена. У Туди были: занавеска на входе и ведро для испражнений. И всё. Спал он на голой земле, подложив под голову руку. Единственный комплект одежды снимал лишь для того, чтобы постирать.

Бизнесмен откинул шторку, чтобы свет из Тоннеля попадал в пещеру. Догоревший факел бросил у входа.

— Эй, — потряс Туди за плечо.

— Чего тебе, Шершень? — открыл глаза старик. — Работать хочется?

— Я кое-что нашёл, — Никита присел, сложил ноги по-восточному. Руками пришлось взяться за колени, чтобы скрыть мандраж. Хотел остановиться, выдержать паузу, но слова начали выливаться из него, будто вода из дуршлага. — Я отправился от пещеры с охранниками налево. Всё время поворачивал влево и в итоге вышел к чёрной реке! Вначале я подумал, что обман зрения, но опустил туда факел и его сожрало, будто там не вода, а кислота какая-то! А ещё на противоположно берегу увидел какого-то покрытого шерстью человека… Точнее мне показалось, что это был человек. У него когти и клыки! Но похож он на…

— Не тарахти, Шершень, — Туди принял вертикальное положение. Широко зевнул. — Я понял, что ты нашёл. Сказки читал, филолох? Там говорится про живую и мёртвую воду. Слышал?

— Слышал, — кивнул Никита.

— Живая вода это та, которую ты пьёшь с детства. А с мёртвой ты недавно повстречался.

— И что она? Как в сказках?

— Понятия не имею, — пожал плечами надсмотрщик. — Я что её пил по-твоему?! Хочешь, попробуй. По известным мне преданиям, выпивший этой воды впадает в состояние наподобие комы. С одним отличием — над ним не властно время.

— То есть, — бизнесмен начал прикидывать конкурентоспособность этого товара. — Если выпить этой воды, то я погружусь в летаргический сон? А если через сто лет мне в глотку кто-нибудь зальёт обычной воды, то я очнусь так, будто и не было ста лет для моего организма. Я всё правильно понял?

— А что тут можно понять неправильно?! — буркнул Туди. — Ты меня иногда удивляешь своей тупостью!

— Так это золотая жила! — хозяин «Схватишек» не мог поверить, что натолкнулся на такое богатство. Он прокручивал в голове планы создания эликсира долгой жизни. Доход от продажи такого вещества, даже по его моментальным подсчётам, должен составлять астрономические суммы. — Вопрос лишь в том, как её набирать, если она всё растворяет?

— Она растворяет лишь неживые вещи. Живым ничего не будет. Мог бы и догадаться, Шершень.

— А почему тогда землю не растворяет? — прикидывал Никита варианты создания сосудов для перевозки. Хотя, проблемы стоило решать по мере поступления. Первостепенная задача — выбраться.

— А ты уверен, что Земля неживая? Может попросту вы, люди, так думаете? И вообще, — хитро прищурился Туди. — Если мне не изменяет память, то ты там кого-то встретил.

— Да. Встретил, — Никита и думать забыл о существе.

— Так вот сихирти их зовут зверьми. Люди о них и вовсе не знают. И людям, кстати, очень-очень повезло. Я не знаю, откуда эти звери взялись и вообще кто они. Но в этих Тоннелях они живут дольше, чем сихирти. И все источники с мёртвой водой находятся в зоне их проживания. И, поверь, они — самое опасное, что есть на этой планете. Я видел многое, но ничего страшнее зверей. Они каким-то образом пользуются мёртвой водой. И набрать её, у них под носом, попросту нереально.

— Но я же там был! — хмыкнул Никита. — Значит, и набрать реально. Слушай, у меня предложение, от которого невозможно отказаться! — и, не дожидаясь согласия выслушать, продолжил. — Ты меня выводишь. Я организую кампанию по продажам этой воды. Ты ведь должен представлять, какие она открывает возможности перед человечеством? Просто феноменальные! Люди будут платить деньги, чтобы уснуть, в надежде проснуться… очнуться в будущем и попросту на него посмотреть. А может в надежде, что изобретут лекарство от рака, СПИДа или других неизлечимых болезней! Ведь эта вода попросту золотая, а не мёртвая. Затем ты показываешь мне путь к ней… Хотя я уже и сам наверно найду… В общем, смысл такой, что я дам тебе двадцать… нет, пятнадцать процентов всех доходов! Ты представляешь себе эти суммы? Ты сможешь спокойно купить себе остров и ни о чём больше в этой жизни не волноваться! Вообще! Никогда! Ни о чём!

Туди усмехнулся. Пригладил бороду.

— Ты, Шершень, видимо не слишком умный. А если проще, то тупой. Я же сказал, что человечеству крайне повезло, что они ничего не знают о зверях…

— Это я беру на себя, — перебил бизнесмен. Перед его глазами стояли суммы от продажи мёртвой воды. — Если понадобится я целую армию найму, которая вычистит эти подземелья от всякой дряни. Да! Да! Даже могу доверить тебе ими руководить, чтобы о твоём народе никто и ничего не узнал. Под твоим руководством они уничтожат этих зверей и уйдут навсег…

— Шершень, ты идиот?! — выпучил Туди на него белёсые глаза. — Ты совсем не понимаешь, что никто из твоей армии не выберется на поверхность?! Специально для тупых повторяю: я не видел никого и ничего страшнее зверей! Это смерть в своём физическом воплощении. И мёртвой воды тебе не видать как собственных мозгов!

— Да не волнуйся ты за этих зверей! — оскорбления надсмотрщика не могли испортить настроения бизнесмена. — Люди людей уничтожают, что там какие-то когтистые твари?! Я тебе гарантирую, что налажу поставки этой воды. Деньги польются рекой! Ты сможешь забыть о проблемах и хлопотах. На те десять процентов пассивного дохода, которые тебе будут доставаться, по сути за то, что ты меня отсюда выведешь, ты сможешь обеспечить себе безбедное существование!

— Мне не нужны деньги, — сказал Туди.

— Хорошо, — легко согласился Никита. — Пускай тебе они и не нужны. Но ты можешь устроить своим детям, внукам безбедное существование! Думаешь, им не нужны?

В лице старика что-то изменилось. Никита моментально умолк. Почувствовал, что тронул запретную тему. И, как оказалось, не ошибся.

— Шершень, как ты думаешь, сколько мне лет?

— Не знаю, — осторожно ответил Никита. — Думаю около семидесяти. Плюс-минус ещё пяток.

— Семьдесят? — горько усмехнулся Туди. — А ведь я тебе говорил, что участвовал в обороне Бресткой крепости. Туда выходят Тоннели, и по ним я спасал бойцов. Разве мне может быть семьдесят? Я один из тех, кто расстреливал царскую семью! На войне, о которой все уже забыли, я бежал в атаку с криками «За царя!». Разве мне может быть семьдесят? Я был один из тех, кого освободили из крепостного права! Когда я был маленьким, то видел, как Наполеон въезжал в Кремль! Как ты думаешь, мне может быть семьдесят лет? Я не знаю, проклятый я или просто везунчик. Но мои внуки умерли в позапрошлом веке! И если я говорю, что мне не нужны деньги, значит, они мне не нужны! Понял, Шершень!

Туди лёг на пол. Закрыл глаза.

— А теперь проваливай отсюда, — тихо сказал он.

Никита ещё несколько мгновений сидел. Перед глазами по-прежнему стояли цифры сверхдоходов от продажи воды. Мозгами понимал: если рассказанное стариком правда, то он упускает возможность колоссального заработка. Но сердцем чувствовал, что с Туди разговор о деньгах совершенно бесполезен. На ноги хозяин «Схватишек» поднялся с трудом, будто на плечах лежала сотня килограмм. Икры и ступни от усталости стали ватными и плохо слушались. Перед тем, как выйти из пещеры, бизнесмен увидел, как по щеке старика пробежала слеза.

Ночью снились Тоннели и звери. Сумбурные сны, в которых Никита убегал, но его догоняли когтистые твари, сменялись теми, где он находился в постели с Ларисой. Под утро сны перемешались. Приснилось, как занимается сексом со зверем.

Бизнесмен проснулся в холодном поту и с фантастическим желанием женщины, которое свойственно лишь подросткам-девственникам.

Никита перевернулся на живот и начал думать о супермаркетах. Как там дела без него? Не оставалось сомнений, что бывшая жена попробует наложить лапу на его состояние. И, вполне вероятно, что из этих подземелий он выберется бомжом. Мысли сделали загадочный виток. Бизнесмен вспомнил, как занимался с бывшей женой умопомрачительным сексом. В те далёкие, как эра динозавров, времена он её любил. А она любила деньги. И единственное, что по-настоящему умела — сводить мужчин с ума.

Никита зарычал и сел на матрасе. Из-за занавески пробивался свет факела в Тоннеле Выхода. Издалека доносились два женских голоса. Он резко поднялся. Прислонился спиной к гладкой и холодной стене.

— Не думай о белой обезьяне, — забормотал он. — Не думай о белой обезьяне.

Сам не верил в этот способ, но, тем не менее, сработало. Мысли о сексе не ушли. Но теперь он видел перед глазами белую обезьяну. А заниматься сексом с белой обезьяной желания не было. Постепенно буря в душе поутихла. Бизнесмен накинул пончо и вышел.

Хотел отправиться к озеру. Искупаться. Но запах варёного мяса в Центральной Пещере сбил с этой мысли. В итоге он плотно поел. И купаться перехотелось. Вместо этого решил побродить без дела.

Вначале отправился в Тоннель Звонких Шагов. Никита ступал беззвучно, но создавалось чувство, будто рота солдат чеканила шаг. А если учесть, что людям в мире сихирти обувь не полагалась, то такое эхо вдвойне удивительно. Естественно, что в этом Тоннеле никто не жил. Большинство пещер пустовало. Лишь в нескольких бизнесмен увидел склады: посуды, грубой деревянной мебели, факелов. Хозяин «Схватишек» прошёл до конца, но ничего интересного больше не увидел. Из-за громкого эха шагов казалось, что в Тоннеле он не один. Интересной особенностью оказалось то, что на обратном пути Никита кашлянул, а эхо смолчало. Словно реагировало выборочно и только на шаги.

Затем бизнесмен отправился в Тоннель Лошади. Там было много сихирти. Мужчины, женщины. Попадались старики и дети. С самого начала чувствовался запах животного. И чем глубже шёл человек, тем сильнее воняло. В одной из пещер попался огромный металлический чан на колёсиках. Неизвестно как он попал в подземелье, но человека поразили его размеры. Весить тот должен, вместе с содержимым, килограмм триста-четыреста.

Никита направился вглубь Тоннеля. Поначалу услышал отдалённое ржание. Звуки под землёй иногда обманчивы. Далёкое кажется близким, а близкое далёким. За следующим поворотом раскинулась гигантская пещера. Всю площадь занимал лошадиный загон. В стаде, даже по самым скромным подсчётам, выходило не меньше пятисот голов. При этом места побегать им было вволю. Факелы освещали стены вдоль загона. Из-за обилия света у мрака даже в углах не оставалось шанса на выживание.

В пещере находилось с десяток сихирти-мужчин. Одни мыли лошадей, другие убирали, третьи возились возле кормушек. В отдалении, на деревянной лавочке, двое воинов играли в нарды. Никита пошёл вдоль загона. А потом подумал, что так и не узнал, разрешает ли подземный народ приближаться к своей святыне. Поэтому рисковать не стал и покинул пещеру. Увидели его или нет, осталось загадкой.

Следующим местом, куда заглянул хозяин «Схватишек», стал Тоннель Последней Мысли. Это место Тоннелем вообще называлось по огромному недоразумению — расстояние от входа до бездонной пропасти всего пятьдесят шагов. Две каменные чаши, стационарные факелы, не могли осветить стен пещеры, отчего казалось, будто стоишь на краю мироздания. В бездонную пропасть подземный народ сваливал весь мусор, начиная от фекалий и заканчивая трупами. Никита перестал держать в своей пещере ведро для естественных надобностей, как делали все сихирти. Ему было проще сходить и сделать естественные надобности на краю пропасти. Тем более там были удобные места для таких действий. В этот раз он также пришёл для этого. Пока совершал жизненное и выполняемое всеми действие, вспомнил похороны сихирти, свидетелем которых однажды стал. Труп попросту выбросили. Конечно, для человека это стало шоком. Но, с другой стороны, неизвестно чем заканчивался этот подземный провал — звуков падения не доносилось. Да и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Почему закапывать трупы можно, сжигать можно, а сбрасывать в бездонную пропасть нельзя? — задал Никита себе риторический вопрос. И, в конце концов, это не самое странное, что он видел в подземном мире.

После естественных необходимостей захотелось искупаться. И хозяин сети супермаркетов отправился к озеру через одноимённый Тоннель. Во время купания сильно доставала толпа детворы, плескавшаяся с кучей визгов, криков, брызг, прыжками с плеч и прочими атрибутами беззаботной жизни. Бизнесмену пришлось отплыть подальше от берега. Два стационарных факела возле Тоннеля, естественно, не могли осветить всей пещеры, а Никите неожиданно стало интересно, что на противоположной стороне озера. И озеро ли это в принципе. Он выбрался на берег. По пути его обдал брызгами приземлившийся бомбочкой ребёнок. Идти за факелом на склад, в Тоннель Звонких Шагов, не хотелось. Поэтому бизнесмен вытащил его из крепления в Тоннеле Озера. Конечно, так у сихирти не делалось, но лень иногда толкает людей и не на такие поступки.

Между водой и гладкими стенами пещеры — кромка берега толщиной в десяток шагов. И Никита отправился по ней влево от Тоннеля. Подземный народ вёл себя в этой пещере спокойно, даже детей оставляли в одиночестве. Значит, заключил хозяин «Схватишек», они всё здесь исследовали. Опасности нет.

Идти пришлось достаточно долго. Зато не осталось сомнений в рукотворном происхождении подземного озера, как и всего подземного мира. Кромка была одинаковой ширины на всём отрезке пути. Несколько раз Никита оглядывался, стационарные факелы смещались вправо от него — пещера имела овальную форму. Ничего интересного или хоть мало-мальски примечательного по пути не увидел. Кромка воды, берег из обожжённой до стеклянного состояния земли и пляшущее пламя огня. В какой-то момент заскучал. Стационарные факелы к тому времени превратились в точки и находились сбоку от него. Периферийным зрением хозяин «Схватишек» их видел.

И тут они пропали. Никита сделал несколько шагов назад — вновь появились. Шагнул вперёд — пропали. Какое-то тело в воде загораживало их. И что это могло быть, кроме скалы?! Бизнесмен понимал всю абсурдность собственных действий, но в воду полез. Факел хотел оставить на берегу, но передумал. Плыть, гребя одной рукой, неудобно. А если учесть, что пловец из бизнесмена так себе, то ещё и немного страшно. Но хозяин «Схватишек» не сдавался.

Не привык сдаваться.

Клёпанные стальные листы закруглённой формы торчали из воды. Не понимая, что видит, Никита поплыл влево. Через несколько гребков факел вырвал из вечной тьмы подземелья надстройку на закруглённых металлических листах. Сомнений не осталось — в подземном озере нашла покой субмарина. На боку надстройки бизнесмен различил свастику. Подплыл ближе и дотронулся к холодному металлу. Почему-то не верилось в существование этого предмета в этом месте. Постучал костяшками пальцев и субмарина ответила глухим басом. Проплыв чуть дальше вдоль борта Никита нашёл скобы, по которым можно забраться на подлодку. Факел пыхнул и стал светить намного слабее. Для того, чтобы лезть внутрь стоило вернуться за новыми. Оказаться на подлодке, неизвестно сколько простоявшей в этой подземной пещере, без света — дело неблагодарное. Да и оружие, ради которого туда стоило в принципе лезть, не на ощупь ведь искать?

Хозяин сети супермаркетов погрёб обратно к берегу. Там ждали новые находки. Заплесневевшие и местами прогнившие спальные мешки, пустой металлический ящик, поеденный ржавчиной, кострище, разнообразный мусор из консервных банок, бутылок и прочих обёрток съестных припасов. Никита бегло всё осмотрел и, не найдя ничего хоть чуточку ценного, направился дальше по берегу. Надеялся, что пещера действительно имеет овальную форму, и он выйдет с противоположной стороны.

По дороге размечтался, как найдёт автомат на субмарине. Одного рожка вполне хватит, чтобы подчинить всех сихирти. Представил, как приходит в Тронный Зал. Несколько воинов пытаются преградить ему путь, но пара выстрелов навсегда переводит их в мёртвое царство. Гоги попытается убежать, но выстрел в землю рядом с ним, сразу уменьшит его пыл. И тогда император лично выведет человека на поверхность. Как говорилось в одном известном фильме, который Никита смотрел в девяностые: оружием и добрым словом можно добиться большего, чем просто добрым словом.

Тусклый свет факела выхватил из темноты несколько вещей, аккуратно сложенных на берегу. Майку защитного цвета и резиновые сланцы. Будто кто-то зашёл в воду, а обратно не вышел. Никита обошёл одежду, словно та могла укусить, и прибавил скорости. Факел усиленно потрескивал, а это говорило о том, что вскоре он потухнет. Идти в темноте, по стеночке не хотелось.

Однако пришлось. Стационарные огни находились уже близко, но окружающий мрак ещё не разгоняли. И несколько сот шагов случилось идти, держась одной рукой за стену. Один раз в воде что-то плеснуло. Воображение услужливо нарисовало зомби с оторванными губами и майке с фашистким крестом. И сразу начало казаться, что тот крадётся следом и вот-вот схватит холодными и склизкими руками за горло.

Конечно же, ничего не произошло. Никита вышел к входу в Тоннель. В озере никто не купался. Берег тоже пустовал. Так бизнесмену показалось вначале. Затем разглядел торчавшие из-за стационарного факела ноги. Кто-то лежал на берегу, что для сихирти редкость. Ведь чего там делать?! Загорать?! И почему-то Никита не удивился когда увидел Туди. Старик валялся голышом, подложив руки под голову. Складывалось ощущение, что при помощи фантастического приёма он переместился из солнечного крымского пляжа в эту пещеру, но ещё об этом не знает.

— Чего Шершень? — приоткрыл надсмотрщик один глаз. — Нашёл её?

— Кого «её»? — прикинулся дурачком бизнесмен.

— Шершень, ты не настолько туп, насколько иногда кажешься, — потянулся Туди. — Или я ошибаюсь и ты самый тупой на планете?

— Нашёл, — отвёл глаза Никита. Казалось, что из них старик считывает всё с такой же лёгкостью, как школьник из книги. — Если ты про подлодку.

— А про что же ещё?! Шлёпанцы и майку на берегу?! — Туди достаточно резво поднялся. Мигом нацепил штаны. — Я знаю твои мысли. Ты хочешь сходить за факелами, а потом исследовать свою находку.

Хозяин «Схватишек» в очередной раз удивился прозорливости надсмотрщика, но вспомнил его возраст. И если старик сказал правду, то совершенно не удивительно, что его жизненного опыта хватает, чтобы думать как другой человек.

— Не делай этого, — Туди нацепил рубаху из лошадиной шкуры. — До тебя двое людей пытались на неё забраться. Несколько воинов сихирти. Обратно никто не вернулся.

— Хорошо, я понял, — Никита попытался обойти старика. Все мысли сосредоточились на оружии, которое с вероятностью в сто процентов есть на субмарине.

А дальше произошло то, к чему бизнесмен был готов, но всё равно не смог уберечься. Старик молниеносным движением дотянулся к его носу и сжал между пальцев. Нагнул голову человека к своему лицу и, смотря глаза в глаза, сказал:

— Шершень, ты тупая тупица! Националисты не принесли в этот мир ничего хорошего! Понимаешь? Ни-че-го!

— Отпусти! — Никита почувствовал выступившие из глаз слёзы. Туди сжимал нос сильнее обычного.

— Матросы здесь не появлялись, понимаешь ты это, тупица? Они вернулись на корабль, но обратно уже не вышли. Эта лодка несёт смерть и ничего больше, — и он отпустил нос человека.

Никита потёр ладонью передавленное место. Смахнул слёзы.

— Думаешь, я тебе байки рассказываю? — прищурился Туди. — Тогда попробуй мне объяснить, как так получилось, что экипаж этой субмарины не перебил всех сихирти?

Бизнесмен молчал. Его больше волновала боль в носу.

— Чего молчишь, Шершень? — старик попытался снова схватить человека, но Никита увернулся.

— Не знаю, почему они не перебили сихирти, — буркнул хозяин «Схватишек». — Жаль, что не сделали этого.

Туди вздохнул и демонстративно закрыл рукой глаза.

— Шершень, не ходи на эту подводную лодку. Повторяю, все, кто туда ушли — обратно не вернулись. Я тебя предупредил, а дальше… жизнь твоя и решать тебе.

Никита долго не мог уснуть. Ворочался на китайском матрасе с боку на бок. Несколько раз порывался вскочить и отправиться на подлодку. Один раз даже встал, но дальше Центральной Пещеры не ушёл. Вернулся.

Какая-то часть сознания останавливала. Сильно походило на то, что Туди врал. Что может быть опасного на субмарине почти вековой давности?! Даже если там и были какие-то защитные устройства, у них давно закончилась энергия. Но тут включалась другая часть сознания, которая утверждала, что старик говорил правду. По крайней мере, его слова напоминали правду. Логика утверждала — на подлодке уже ничего не может работать и единственное, что могло произойти с теми, кто туда пошёл — несчастный случай.

Хозяин «Схватишек» перевернулся на другой бок. Сильнее зажмурил глаза, словно это помогало уснуть. Но поток мыслей не давал погрузиться в сон.

Если надсмотрщик не соврал, то опасность могла поджидать лишь в виде какого-нибудь обвалившегося трапа, или затопленного отсека. Ведь, скорее всего, субмарина прохудилась и частично залита. Тогда становится понятно, почему несколько людей погибло. Но куда делась вся команда? Ведь Туди прав, фашисты могли истребить всех сихирти.

Никита лёг на живот и открыл глаза. Из-под занавески пробивался слабый свет факела в Тоннеле. На стене вяло плясали отблески.

Что могло быть на подлодке, из-за чего не выжила команда?

Ответа бизнесмен не знал. А выяснять на собственной шкуре не хотел.

Утром Никита проснулся от пинка под рёбра. Собственно пинок под рёбра и означал утро. По собственным подсчётам бизнесмен долго прожил в мире сихирти. Но так и не привык, что у каждого члена подземного племени собственное время суток. Когда надо, тогда и рабочее время. Когда надо, тогда и сон.

— Давай мы найдём другой способ моего пробуждения, — хозяин «Схватишек» открыл глаза. Как и следовало ожидать, над ним стоял Туди с факелом.

— Шершень, как скажешь! — улыбнулся надсмотрщик. — Завтра я не буду пинать тебя. Просто помочусь.

— А в твоём арсенале нет гуманных средств? — Никита поднялся, нацепил пончо. — Нельзя сказать «Просыпайся», например?

— Можно. Но такие тупицы, как ты, этого не заслуживают.

Работа предстояла в Тоннеле Невозврата. Человек с надсмотрщиком прошли по нему около пятидесяти шагов, когда Туди указал на стену:

— Всё, рисуешь здесь.

Тоннель был великолепно освещён. Намного лучше, нежели Императорский, или любой другой. Туди даже не понадобилось зажигать дополнительный факел. Он, как всегда, уселся возле противоположной стены. Бизнесмен достал краски, смешал, вынул кисточку, приготовился рисовать.

— Что изображаем? — задал стандартный вопрос.

— Оскаленную лошадь, вставшую на дыбы, — ответил надсмотрщик. — Повёрнута она должна быть туда, — указал рукой в глубь Тоннеля.

— А может ещё оскаленного воробья нарисовать? — Никита расценил слова старика, как очередную насмешку.

— Шершень, — нахмурился Туди. — Ты глухой? Или тупой? Я сказал нарисовать оскаленную лошадь? Какой ещё воробей?

Бизнесмен не ответил. Повернулся к стене и принялся за работу. Какое-то время молчали. Никита думал, что старик, как всегда, уснул. Повернувшись, обнаружил, что тот по-прежнему сидел, прислонившись к стене.

Никита набросал туловище. Передние ноги пришлось рисовать и стирать несколько раз. Почему-то не хотели получаться.

— Фигня какая-то! — бизнесмен в очередной раз стёр мокрой губкой краску со стены.

И в этот момент увидел в глубине Тоннеля движение. Словно кто-то выглядывал из-за поворота, но в момент, когда туда посмотрел Никита, спрятался.

— За нами кто-то наблюдает, — сказал хозяин «Схватишек».

Туди подобрался. Опасливо бросил взор в Тоннель. Поведение старика насторожило бизнесмена.

— Что такое? Что произошло? — Никита кожей почувствовал опасность.

— Ты знаешь, почему этот Тоннель зовётся Тоннелем Невозврата? — замогильным голосом поинтересовался надсмотрщик.

Бизнесмену хотелось съязвить и ответить что-нибудь наподобие: «Да, я всю жизнь здесь живу, как не знать?!».

— Сюда нельзя ходить в одиночку, — продолжил Туди. — Много сихирти пропало в нём. Куда делись? Не спрашивай. Этого никто не знает. Этот Тоннель исследовали сотни раз, искали дыру во Внешний Мир и ничего не нашли. Если бы здесь кто-то жил, то его бы сыскали. Но никто ничего не нашёл. Ни дыры, ни опасного жителя. До сих пор это место считается нехорошим. И в одиночку сюда ходить нельзя.

Никита почему-то сразу подумал о звере, которого встретил у чёрной реки.

— А может… — начал он.

— Не может, — оборвал надсмотрщик. — Здесь точно нет дыры во внешний мир, и никто не живёт. Куда пропадают одиночки? Не знаю. От них не остаётся ни единого следа. Если идёшь с кем-то… обычно ничего не происходило. Сюда, как видишь, часто ходят факельщики. Издревле принято, чтобы этот Тоннель был хорошо освещён.

Никита всмотрелся в глубину Тоннеля. Ему даже начало казаться, что он кого-то видит.

— Чего встал?! — одёрнул человека Туди. — Рисуй, давай, быстрее и пойдём отсюда. Ненавижу это место.

Бизнесмен принялся за работу. Но начал ловить себя на мысли, что нет-нет, а поглядывал, никто ли к ним не крадётся. Каждый раз ожидал увидеть человекоподобное волосатое существо со страшными когтями. И каждый раз видел лишь хорошо освещённый Тоннель. Ближе к концу работы по Тоннелю прошли двое сихирти. Меняли догоревшие и догорающие факелы на новые. Вдвоём ушли в глубину Тоннеля и через какое-то время преспокойно вернулись.

На следующий день Никита проснулся за несколько минут до прихода Туди.

Работали в Тоннеле Мудрой Лошади. Обычном жилом Тоннеле с множеством пещер и туда-сюда снующими мужчинами, женщинами и детьми. Некоторые из них заговаривали со стариком о каком-то празднике. Бизнесмен не особо слушал. Болела голова, и единственное, о чём думал — вернуться и лечь спать.

Но ближе к концу работы хозяин «Схватишек» с удивлением обнаружил, что боль прошла. От этого моментально поднялось настроение, захотелось поговорить.

— Послушай, — Никита дорисовал копыто и повернулся к надсмотрщику. — Я хочу больше узнать о сихирти.

— Да ты что?! — деланно удивился Туди. — А может тебе ещё выход показать?

— Да если бы хоть на граммульку допускал, что покажешь, то попросил бы.

— И правильно делаешь, что не просишь. Знаю я вас… людей. Завтра же всех сихирти перебьют. От вас только и можно ждать… Что тебе рассказать? — зевнул Туди. — Думаешь, я энциклопедия?! Как там… Випи… Вити… Википити…

— Википедия? — просто так сказал Никита.

— Да-да. Думаешь, я Википедия на ножках?

— А откуда ты про неё-то… — округлись глаза бизнесмена.

— От верблюда, — перебил Туди. — Так что ты хотел узнать?

— Ну-у-у-у… — протянул хозяин «Схватишек». — Всякая культура начинается с религии.

— Именно Шершень. Ты ни такой тупой, каким иногда кажешься. Какая же у тебя культура, если ты даже «Отче наш» не знаешь?! Даже я её знаю!

Никита опустил глаза и виновато смолчал. По опыту знал, что любое слово, сказанное им, будет использовано против него.

— Религия… — на несколько секунд призадумался дедок. — Я же тебе, кажется, говорил, что поклоняются они лошадям. Или ты хочешь сказать, будто сам этого ещё не понял? Чего тебе надо, Шершень?

— Подробностей надо.

— Подробностей… А чего тут может быть более подробного, Шершень?! — Туди зевнул. — Работай лучше, бездельник!

Никита хотел ответить, что будь он бездельником, то не стал бы одним из трёхсот самых богатых людей России, а как следствие не купил бы вертолёт. Из чего планомерно вытекало, что не разбился бы на этом чуде инженерной мысли и, в итоге, не оказался бы у сихирти. Но все эти мысли, думанные и передуманные миллион раз, ни на сантиметр не приближали его к поверхности. К тому же непременно увели бы разговор в другое русло.

— А когда твой народ начал верить в лошадей? По прибытию на большую землю? — бизнесмен вернулся к работе.

Мимо пробежала стайка детворы. Последний, самый маленький, чуть не налетел на человека.

— Да. Как гласят легенды, когда сихирти приплыли, то увидели людей, а с ними и лошадей.

— И что? Просто взяли и поверили в лошадей?! — всплеснул руками хозяин «Схватишек». — Поверили в животных?!

— А что для этого много надо, Шершень?! Чем меньше образование, тем больше вера. Вот ты тупой? Тупой. Веришь в деньги? Веришь. Чем не религия?

Никита глубоко вздохнул. Неудачники, которые превозносят отсутствие денег, как своё наивысшее достижение, всегда казались ему смешными и противными. Это равносильно тому, что человек будет сидеть в луже с фекалиями и поучать прохожих как им следует жить.

— Слушай, — повернулся к надсмотрщику бизнесмен. — Тебе не надоело самоутверждаться за мой счёт? Или это единственное, чему ты научился за два века жизни?

Мимо прошли две женщины с тазиками. Одна из них, с клочковатой причёской, косо посмотрела на человека.

— Что, Шершень, зубки прорезались? — Туди пригладил бороду. — Надоело, что тупицей называю?

— Представь себе! — Никите хотелось запустить кисточкой в ухмыляющуюся физиономию старика. Сдерживался с огромным трудом.

— Может люди и считают тебя умным, потому что сами дураки.

— Эти дураки без особенных проблем могут уничтожить всех сихирти за сутки, — Никита вернулся к рисованию, иначе чувствовал, что не выдержит и швырнет кисточкой в старую бородатую морду. А то и похуже.

— Я знаю, — непринуждённо пожал плечами надсмотрщик. — Убивать — единственное, что умеет человечество. Вы убиваете из-за Христа, из-за Мухаммеда, из-за денег, из-за зависти, из-за просто так! Пытаясь сохранить жизни, вы тоже убиваете! Вы даже убиваете из-за любви! Понимаешь, Шершень?

— К чему всё это? — тяжело вздохнул хозяин «Схватишек». — Ведь я просто попросил тебя рассказать о вашей религии. Разве это так трудно сделать?

— Я это и сделал, Шершень, — тихо ответил Туди. — Я сравнил то, во что верят сихирти с тем, во что верят люди. А вообще вся вера сплошная человеческая тупость. Боги приходят вместе с народами и вместе с ними умирают.

— Человеческая тупость… — передразнил Никита. — Однако твои гномы верят вообще в лошадей, которых поедают.

— Их религия намного проще ваших, наземных. Они верят в то, что приносит пользу. Лошадь даёт молоко, мясо, шкуру. Почему бы в неё не верить?

— Да что ты?! — Никита закончил рисовать и, не дожидаясь приказа, начал складывать краски. — А я, например, верю в деньги. Меня ты назвал тупым. Хотя за деньги можно купить сколько угодно лошадей! Так кто из нас тупой? Остановившиеся в развитии подземные гоблины или люди, которые могут летать в космос?

— Конечно люди! — Туди поднялся. Поздоровался с проходившим мимо старцем. — Чего вылупился, Шершень? Посмотри вокруг! Сихирти не убивают друг друга, не воруют, не насилуют! Чего стоят все ваши достижения, если вы из-за них друг друга уничтожаете? Чего стоит человечество, если оно всё меряет по тому, сколько оно стоит?

— Тебе пророком надо стать. Новую религию сделать. Твои последователи будут нищеброды, восхваляющие нищебродство, — Никита почувствовал искавшую выхода злость. Закинул сумку с красками на плечо и зашагал в сторону Центральной Пещеры.

— Твоих потомков не будет вообще, — донеслось вслед человеку. — Ты сдохнешь в этих подземельях, потому что всю жизнь думал не о том.

— Я найду выход! — бизнесмен повернулся, руки тряслись, как перед дракой. — И когда я выберусь из этих катакомб, то потрачу все деньги, чтобы истребить весь ваш поганый конгломерат!

— Об этом я и говорю, — спокойно согласился Туди. — Единственное, что умеют люди — убивать. Именно поэтому ты никогда отсюда не выберешься.

Вернувшись в свою пещеру, Никита бросился на матрас. Через минуту вскочил и вытряхнул из сумки все краски. Сходить в Тоннель Звонких Шагов, на склад, за факелами много времени не заняло. Стражи возле Тоннеля Выхода снова не воспрепятствовали человеку. Бизнесмена это почему-то рассердило. Они так уверены, что он не сможет найти выход?

— А я всё равно найду! — пробормотал хозяин «Схватишек», поджигая факел от стационарного.

В этот раз он также отправился в левый ход. В следующей пещере заглянул в нишу. Что-то в ней казалось странным. Хотя бы то, что она такая одна. Ничего не обнаружив, направился в правый Тоннель. Решил всё время поворачивать вправо. Идти далеко не пришлось. Вскоре бизнесмен упёрся в тупик. Так показалось вначале. Затем расслышал странный гул. И чем больше вслушивался, тем тот становился громче. Словно то, что издавало звук, приближалось. Никита обернулся. Гладкие и ровные стены, уходящий вдаль Тоннель.

И тут он понял, что слышит. От этого сердце забилось быстрее, а из глаз, за малым, не брызнули слёзы радости.

Без сомнения он слышал стук колёс по рельсам. А значит где-то рядом метро.

Состав прогрохотал совсем близко. Бизнесмен опустил взгляд и чуть не подпрыгнул от нахлынувшего восторга. Тупик-то совсем и не тупик! Просто он не обратил внимания на дыру возле пола. Никита с резвостью солдата по команде «Вспышка с тыла» плюхнулся на живот. В дыру увидел рельс. Рюкзак с факелами так и остался в Тоннеле, бизнесмен о нём забыл. Работая локтями, протиснулся сквозь узкий проход. Оцарапал колени. Выбираясь, оказался на рельсах. И если бы в этот момент проехал поезд — разрубил бы хозяина сети супермаркетов надвое. Никита встал в полный рост и поднял факел.

Радость как рукой сняло. Он попал куда угодно — но не в метро. Те же гладкие стены, словно из обожжённой под большим давлением земли. Потолок намного выше, да и сам по себе Тоннель шире. Никаких проводов, контактного рельса. Да что там… Никита даже шпал не увидел. Пути находились прямо на полу и никак к нему не крепились. Бросилась в глаза ширина между ними. Бизнесмен ничего не знал о поездах. А в метро последний раз был вечность назад. Но всё равно понимал, что расстояние между рельсами, превышающее его рост — перебор.

Хозяин «Схватишек» посмотрел вправо, влево. Темнота и тишина. А затем он вновь услышал стук колёс по стыкам рельс. Звук с каждой секундой нарастал, превратился в грохот. Первое желание — вновь пробраться в дыру, но любопытство победило. Никита прижался спиной к холодной стене и принялся ждать.

А ждать пришлось недолго. Звук приближался. Огней бизнесмен не видел, сколько ни всматривался. Словно состав двигался в кромешной тьме. И тут Никита понял, что, вероятнее всего, это просто игра звука в подземелье. И на самом деле поезд далеко.

Справа из тьмы вынырнуло что-то огромное. Пронеслось мимо с ужасающей скоростью. Бизнесмен даже не до конца понял, что именно видел. Перед ним уже была противоположная стена Тоннеля, а грохот колёс по шпалам удалялся и постепенно стихал. Но Никита не мог пошевелиться. Перед глазами застыла миллисекунда, когда он, в свете факела, видел платформу, гружённую тушами. То ли коров, то ли другого крупного рогатого скота. Хотя могли быть и расчленённые люди.

Запоздало до человека дошёл факт, что поезд, пронёсшийся на такой скорости, должен создать мощный вихревой поток. И если человека этот поток не затронул, то пламя-то должно хоть колыхнуться?!

Факел горел ровно.

Больше ни о чём не думая, Никита полез обратно в дыру. Наткнулся рукой на женскую сумку-рюкзак и машинально подхватил. Быстрее ветра понёсся обратно к сихирти. Воины у Тоннеля Выхода встретили копьями наизготовку. Один из них пробурчал какие-то ругательства в адрес шатавшегося без дела человека.

Всю ночь снилась бессмыслица. То Никита от кого-то убегал, то догонял. Проснулся, как всегда, от пинка под рёбра.

— Поднимайся, Шершень, — в этот день Туди был особенно любвеобилен и пнул человека ещё раз. — Работать пора.

Пока бизнесмен просыпался и приходил в себя, надсмотрщик осмотрел валявшиеся на полу банки и тюбики с красками. Заглянул и в сумку, где нашёл факелы.

— Опять вчера сбежать пытался?

Хозяин «Схватишек» надел пончо. Как ни в чём не бывало, вытащил факелы и начал складывать в сумку краски, кисточки, баночки и прочие предметы рабочего процесса.

— Потом соберёшься, пойдём, искупаемся вначале, — сказал Туди. И, не дожидаясь человека, направился к озеру. Никита безмолвно пошёл следом.

Купание взбодрило бизнесмена. Он вволю поплавал. Даже немного порезвился с детворой, которая поначалу недобро косилась на человека, а после визжала от восторга, когда Никита бросал их с плеч. Из воды хозяин «Схватишек» вышел немного уставшим, но таким довольным, будто удвоил прибыль собственного бизнеса. Завалившись на берегу возле стационарного факела, прикрыл причинное место пончо и зажмурил глаза. Вскоре рядом прилёг Туди.

— Заканчивал бы ты свои попытки, — миролюбиво сказал старик. — Ни к чему хорошему они не приведут.

— А тебе-то что? — буркнул Никита. — Неужели волнуешься? А, может быть, переживаешь? Спать не можешь?

— Дурак ты, Шершень, — вздохнул дедок. — Естественно я переживаю. За себя. Поначалу мне не нравилось таскаться за тобой. Но сейчас втянулся. И возвращаться обратно в Тоннель Шершня… Не хочу. Там сейчас всем заправляет императорский племянничек. Сиси его зовут. Личность премерзкая. И эта работёнка как раз для него.

Бизнесмен промолчал. Лежал с закрытыми глазами и ждал, когда старик прикажет подниматься и идти работать.

— Так вот, — немного замялся Туди. — Когда-нибудь ты не вернёшься из Внешнего Мира. Это я тебе гарантирую. Не ты первый и не ты последний. Ведь сихирти не просто так ставят охрану, как думаешь?

— Я вчера на метро наткнулся, — решил поделиться хозяин «Схватишек». — Здесь, кстати, неподалёку. Точнее я так вначале подумал. Там рельсы прямо на земле. Были мысли, что это метро-2, но… — замялся человек, не зная, стоит ли делиться увиденным.

— Метро-2 заброшено и не используется, — сказал надсмотрщик. — Я там был. Ничего интересного и на поверхность оттуда лучше не выбираться. Тебя всё равно пристрелят без суда и следствия. Объект режимный. Государственной важности… Там не будут смотреть кто ты. К тому же там не рельсы, а бетонная колея. Она надёжнее. А ты видел… — старик замолчал. Никита весь превратился в слух. — Я думаю, что это создатели этих подземелий. Но точно не знаю. И тебе узнавать не советую. Меньше всего можешь рассчитывать на то, что они выведут на поверхность.

— Но и сдаваться я не собираюсь. Не моя черта характера. Понятно? — Никита удивился собственному стальному тону. — Я лучше погибну в поисках выхода, чем буду заживо здесь гнить.

— Не волнуйся, — ответил Туди. — Будешь искать выход — обязательно погибнешь.

— Слушай, а вас много? — шёпотом поинтересовался Никита во время завтрака.

Старик поперхнулся. Человеку пришлось подскочить и постучать ему по спине.

— Шершень, ты белены объелся?! — Туди сделал большой глоток воды. — У тебя видимо с головой тю-тю. Я один. Остальные галлюцинация! — Немного пожевал и добавил. — И чему вас в школе учат?!

— Точно не тому, что в толще земли живёт маленький народ с серой кожей, поклоняющийся лошадям! А сколько всего таких племён и на какой территории они живут?

— Шершень, я тебя не узнаю, — вгляделся в подопечного надсмотрщик.

— Если мне здесь жить до конца жизни, то надо знать всё о том месте, где мне предстоит жить? Как думаешь? — Никита откусил конины и принялся задумчиво пережёвывать.

— Надо, — согласился Туди. Он хоть и чувствовал фальшь в словах человека, не мог отказать ему в логике. — Но точное количество племен я тебе даже не скажу. А живут на территории… Шершень, я тебе уже кажется говорил, что эта подземная сеть есть везде. И сихирти живут тоже везде. Насколько я знаю. В Европе правда меньше. Там их в Средние века истребляли нещадно. Про Америки ничего не знаю. Там в изоляции они могли вообще одичать. В Африке? Вроде живут. Австралия? По-моему я что-то слышал. В общем, если у народов, населяющих территорию, есть легенды о маленьких человечках, значит сихирти там есть.

— А чем они живут?

— Чем живут… — Туди вытащил застрявший в бороде кусок пищи. — А чем это племя живёт?

— Ну… — призадумался Никита. — Лошадями наверно. Детей ещё человеческих куда-то продаёт. Нет. Даже не продаёт. Меняет на факелы и овёс.

— Так же и все, — с готовностью добавил Туди. — Лошадям поклоняются и занимаются с соседями натуральным обменом. А что ещё тут делать?

— Да… невеселая житуха, — грустно усмехнулся бизнесмен. — Лошадям поклоняются, а после съедают.

За соседним столом кто-то громко рыгнул. Никита со стариком синхронно посмотрели на довольного своим поступком воина.

— Так вот, — буркнул дедок. — Все сихирти между собой общаются. Плавают друг к другу по подземным рекам. Ну… — замялся он. — Почти все общаются. Большинство развито на том же уровне, что и это племя. Но попадаются и более развитые, которые даже с людьми торговлю ведут!

У бизнесмена брови поползли вверх.

— Да, да! — заметил его реакцию Туди. — И не удивляйся, что не знаешь об этом. Ничего удивительного. Там все покрыто такой тайной, что если всего несколько человек об этом знает — то хорошо. Кстати, думаешь, откуда у нас различные предметы из твоего мира?

Никита пожал плечами. Закинул в рот кусок мяса.

— Частично забрали у пленников, но есть и полученные по обмену. Чан в кумысной, например, изготавливали специально. Есть племена, которые, наоборот, от животных мало отличаются. Я даже фильм один смотрел, и его режиссер явно встретился с таким племенем. «Спуск» назывался. Но это всё, естественно, перегибы. И торговля с людьми, и деградация. С такими племенами либо общаются по необходимости, либо не общаются вовсе. Большинство сихирти нормальные. Как это племя.

— Да. Нормальные, — буркнул, точь-в-точь как дедок, Никита. — Отлавливают женщин, заставляют их рожать, а детей продают! Абсолютно нормальное поведение!

— Между прочим, сихирти собственных детей ценят превыше всего, а вы со своими чего только не делаете. Так что… — развел руками Туди. — Сами виноваты.

— Понятно-понятно, — встал бизнесмен. — Во всем виноваты люди! И в первую очередь в том, что из их детей какой-то полудикий подземный народ делает рабов! Даже, кстати, непонятно в каких целях.

— А что ты хотел?! — хмыкнул Туди. — Когда сами научитесь себя уважать и ценить, тогда и другие будут.

До конца завтрака они больше не обменялись ни единым словом.

Следующие несколько дней предстояло работать в Тоннеле Далёкой Звезды. Освещён тот был достаточно хорошо, но подсветка для рисования всё равно требовалась. Пока шли до места работы, не встретили и не услышали никого из подземного народа. Старик, как всегда, уселся с факелом у стены. Бизнесмен начал разводить краску.

— А почему это место так называется? — прервал затянувшееся молчание хозяин сети супермаркетов.

— Понятия не имею, зачем они его так назвали, — буркнул Туди, даже не взглянув на подчинённого.

— А почему ты всегда говоришь о сихирти «они», когда сам — часть этого народа? — Никита отошёл от стены на несколько шагов, попытался создать в воображении лошадь, которую предстояло написать.

— Я не хочу иметь ничего общего с полудиким племенем, — сказал Туди, будто выплюнул.

— Но ты и не человек.

— А этого я хочу ещё меньше, — скривился дедок. — Меня просто разорвёт от лицемерия, злости и тупости, которых у каждого человека выше крыши!

— В тебе человеческого больше, чем от этого подземного народа. Что ж ты не слишком высокого мнения о людях?

Бизнесмен сделал несколько штрихов. Краска потекла — слишком сильно разбавил. Вытер губкой. Принялся заново разводить.

— С кем поведёшься, от того и наберёшься, — буркнул Туди. — Слишком долго я прожил среди людей. Слишком. А здесь…

— Что? — прервал молчание Никита.

— В том-то и дело, что ничего. Хочу уйти. Невыносимо жить среди вас. Но и здесь тяжело.

— Возьми меня с собой, — шёпотом попросил бизнесмен, будто их мог кто-то подслушать.

— Нет, — покачал головой Туди. — Не возьму.

— Почему? Ведь я могу быть благодарным! Я могу…

— Можешь, — пристально взглянул на него дедок. — Но не будешь. У вас даже поговорки есть. Первая — не делай добра, чтоб не получить зла. Вторая — не бывает худа без добра. Прости, но я слишком хорошо знаю людей, чтоб им верить.

— Ты равняешь всех под одну гребёнку…

— Да потому что вы равняетесь под одну гребенку! — неожиданно воскликнул Туди так, что Никита вздрогнул. — Ты меряешь всё деньгами! Говоришь отплачу… Плати! Сейчас плати! Не можешь? И чего тогда стоят твои деньги? Пустой звук. И после этого ты заявляешь мне, что я равняю всех под одну гребёнку! А как вас не равнять, если вы друг от друга не отличаетесь?!

Он недолго помолчал, после тихо добавил:

— Рисуй давай, а не болтай. Идиот безмозглый!

Никита почувствовал лёгкую досаду за оскорбление. Но в последнее время он к ним привык.

На следующий день, после работы, Никита не пошёл к себе в пещеру. Во-первых, не устал, а во-вторых, не давало покоя название Тоннеля. Почему Далёкой Звезды?

На первый взгляд всё смотрелось обычно — земляные стены, будто обработанные огромной температурой под давлением. Вскоре бизнесмен увидел отличия. Не было пещер. Ни одной. Никита сделал шагов четыреста, а может и все пятьсот. Несколько раз Тоннель поворачивал, а пещер по-прежнему не было. Ещё шагов через пятьдесят он наткнулся на странность, виденную лишь во Внешнем Мире. Тоннель разветвлялся. Никита пошёл влево. Затем, не изменяя правилу, ещё раз повернул влево. И через двадцать шагов упёрся в тупик. Возвращаясь, обратил внимание, что все повороты сделаны под прямым углом. От первоначальной развилки направился вправо. И Тоннели повторили манёвр в зеркальном отражении. И нигде ни одной пещеры. Лишь факелы непонятно для чего горевшие. За время хождения бизнесмен не увидел и не услышал ни одного сихирти. Что само по себе странно. Если в Тоннеле Далёкой Звезды нет пещер, то подземный народ здесь не живёт. Зачем тогда освещать этот Тоннель? Зачем тратить факелы?

Никита вновь упёрся в тупик и направился обратно. Вернувшись, пустился следующей развилкой. Глупое брожение начало надоедать.

И в тот момент, когда бизнесмен собрался возвращаться к себе в пещеру, он увидел. Поначалу хозяин «Схватишек» даже не понял, что перед ним. Возле пола, частью стены являлась металлическая пластина. По крайней мере, так ему показалось. Присев на корточки Никита поднёс факел ближе к стене.

Брови поднялись, рот раскрылся. Несколько минут сидел и глупо смотрел на стену. Затем осторожно притронулся подушечками пальцев левой руки. То, что поначалу показалось ему стеной обыкновенного Тоннеля, являлось коридором из материала, напоминающего металл. Но тёплого и немного податливого. В некоторых местах этот материал находился под тонким слоем земли, обработанной огромной температурой под большим давлением. И если поднести факел близко, она просвечивала. У Никиты сложилось такое чувство, что Тоннель Далёкой Звезды делали таджики. Он сам когда-то имел несчастье связаться с самыми недобросовестными из них. Когда пришёл принимать работу и увидел комнату ещё более убогую чем раньше, то реально услышал: «Насяльника, чего злишься? И так сойдёт!». Почему этот Тоннель был сделан настолько некачественно, осталось ещё одной загадкой подземного мира.

Увиденное Никитой, не принадлежало миру сихирти. Оно даже не относилось к миру людей. И, скорее всего, упало на Землю в те далёкие времена, когда у человечества не было письменности. Никита пошёл дальше по Тоннелю. Но теперь он почти шкрябал носом по стене. Сквозь полупрозрачную толщу оплавленной земли проступали металлические листы, на которых попадались провода, блоки управления, двери. Бизнесмен шёл попросту по одному из коридоров чего-то неземного. А если судить по названию, то первые сихирти знали, что именно это за место.

Хозяин «Схватишек» много времени провёл, исследуя бывшие коридоры, а ныне Тоннель Далёкой Звезды. Дважды мимо него проходили сихирти, менявшие догоравшие и потухшие факелы на новые. Ничего интересного у него найти не получилось. Сказать точнее — вся находка интересная, но к ней не добраться. Если Никита хоть что-то понимал в этой жизни — то он видел космический корабль, свалившийся в этой местности. И успевший врасти в землю. А потом неизвестные строители подземной жизни…

Бизнесмен остановился как громом поражённый. Перед глазами вновь пронёсся поезд, с тушами то ли животных, то ли людей.

В тот вечер Никита долго не мог уснуть. А ночью ему снилось, что он шёл через льды с какой-то девушкой. По пятам гнались звери, среди которых был один особенно крупный, с серебристой шкурой.

Наступило одно из величайших торжеств сихирти — Пипюити — великий праздник, символизирующий отплытие с островов.

И, естественно, для Никиты он наступил совершенно неожиданно. Как выяснилось позже, сихирти, в предзнаменовании праздника, стараются подстроить свой суточный цикл под императорский. Естественно, что Туди об этом ничего не сказал. После обыкновенного рабочего дня бизнесмен отправился спать, а через час-другой надсмотрщик его разбудил.

— Ты чего валяешься?! — пнул он человека ногой в грудь. — Если не появишься на празднике, тебя «отпустят» как пить дать.

— Какой праздник?! — хозяин «Схватишек» с трудом разлепил глаза. — Ты чего старый?! Дай поспать!

Хотел перевернуться на другой бок, но получил удар ногой по рёбрам, сон как рукой сняло. Мгновенно человек оказался на ногах и навис над обидчиком. Душа требовала отмщения. Ноздри раздувались под мощными напорами воздуха. Кулаки чесались от желания ими воспользоваться.

А Туди смотрел на человека белёсыми глазами и ухмылялся.

— Давай, Шершень, — сказал он. — Действуй, если жить надоело. Помнишь, я тебе говорил, что людей, покусившихся на жизнь и здоровье сихирти, до смерти забивают плетьми?

Жить бизнесмену не надоело. К тому же он ещё не нашёл выход из этих подземелий. Никита молча нацепил пончо, после чего рыкнул:

— Пошли.

По дороге в Центральную Пещеру, где должно начаться празднество, старик разъяснил, что Пипюити — справляется два раза в Копыто. Следующие великие торжества подземного народа — Титюити и Сисюити. Первый — означает прибытие на большую землю и отмечается три раза в Копыто. Второй — праздник спуска под землю, отмечается четыре раза в Копыто.

— А что такое «Копыто»? — поинтересовался Никита, когда вышел с надсмотрщиком из Тоннеля Выхода в Центральную Пещеру. Народа в ней… Бизнесмен даже не представлял, что сихирти на самом деле так много. Столов заметно прибавилось. Дети носились между взрослыми. А те, в свою очередь, суетились, готовились к торжеству. И чем-то эта предпраздничная суета задела душу человека. Может своей человечностью? А может и тем, что на короткий миг почудилось, будто он в своём мире.

— Копыто — это местный календарь, — сказал Туди. — Даже не пытайся понять, что это такое и как измеряется. Я сам долго в нём разбирался, но так и не сориентировался. Из всей этой ерунды я понял лишь то, что надо ждать, когда копыто какой-то определенной лошади треснет в каком-то определённом месте. Тогда сменится восьмая часть Копыта. Когда в другом месте треснет копыто какой-то другой определённой лошади, то пройдёт седьмая часть Копыта. И так далее. Но просто так у лошадей копыта не трескаются. Это сопровождается какими-то нарочными действиями. А вот там наступает какая-то сплошная чушь… — красноречиво умолк Туди.

Они подошли к крайнему из столов. Везде стояли пол-литровые кружки искусной выделки. И было их столько, что каждому из подземных жителей, включая грудничков, хватало по две, а то и три. Четыре стационарных факела пылали так сильно, что в огромной пещере не осталось для мрака ни единого уголочка. Создавалось впечатление, что в подземное царство заглянуло солнце.

Предпраздничная суета продолжалась долго. В какой-то момент все резко затихли. И эта тишина ударила по ушам, как гонг. Бизнесмен повертел головой. Присутствовали все: мужчины, женщины, дети, больные, калеки, император на небольшом переносном троне, со всей дружиной, древние старики и немощные старухи.

И каждый из них смотрел в центр пещеры, где остался пятачок свободного пространства.

Вскоре отдельным сихирти надоело ждать. Кое-кто тихо-тихо начал перешёптываться, другие принялись играть в местную игру, аналог «крестиков-ноликов», но большинство продолжали сидеть молча.

Никита заскучал. Он успел покрутить перед глазами все близко стоявшие кружки. Подумал, что современное общество прекратило обращать внимание на изумительные поделки ручной работы — настолько привыкло к разнообразию штампованной продукции из Китая. Хотел расспросить Туди о Тоннеле Далёкой Звезды, но в пещере началась странная суета, словно у каждого из сихирти под пятой точкой разгорелось пламя. Вскоре выяснилась и причина. Из Тоннеля Лошади четыре крепких воина прикатили огромный чан с кумысом, который как раз и поставили на свободный пятачок в центре пещеры.

Затем Гоги долго говорил. Отдельные слова бизнесмен разбирал, но в целом ничего не понял. А после его речи сихирти, организованно и не толпясь, стали подходить и зачёрпывать напиток из чана.

— Пошли, — ткнул человека локтём в бок Туди.

Никита взял ближайшую кружку и следом за дедком направился к чану. Кисломолочный запах чувствовался всё сильнее и сильнее. Зачерпнув полную тару, вслед за стариком, вернулся к своему месту.

— Не вздумай пить, — бросил через плечо надсмотрщик.

Когда каждый из подземного народа набрал себе кумыс из чана (а кто не мог физически набрать, тому набрали) — Гоги снова сказал речь. И снова бизнесмен понял лишь отдельные слова. Да один раз мелькнуло обычное русское «Шершень».

Все начали пить.

— Обязательно до дна, — сказал Туди и сам приложился к кружке.

За время, проведённое «в гостях» у подземного народа Никита не единожды пил кумыс. К терпкому и слегка вонючему вкусу привык. А от послевкусия каждый раз испытывал детский восторг. Разница в том, что во время еды, если кумыс и наливали, то чуть-чуть и не такой крепкий. На праздник же прикатили целый чан, литров четыреста. Причём градусов в нём было не меньше двадцати. Выпить целую кружку залпом оказалось не так-то и легко, но хозяин сети супермаркетов осилил.

— Сейчас всё повторится, — грохнул кружкой о стол Туди.

И действительно — всё повторилось.

А потом ещё раз.

А после ещё раз.

И ещё.

Выслушивая очередную речь императора Никита с удивлением обнаружил, что тот пьян. Ещё не сильно, но язык уже заплетался. Большим удивлением стало то, что ведь сам тоже не трезв! Впервые в жизни не заметил, как опьянел, настолько действие кумыса оказалось мягким.

— Что, Шершень, налакался? — посмотрел на него Туди. — Вижу, сидишь с тупыми глазами.

Никиту так и разбирало сказать что-нибудь наподобие: «ты на свою глупую морду хоть раз в зеркало смотрел?». Но тут пришла их очередь идти, наполнять кружки. Мир перед глазами слегка покачивался. В ногах поселилась лёгкость. А в чане оставалось ещё две трети.

— Вот это вы и… алкаши! — прошептал Никита на ухо старику, когда они вернулись на свои места.

— На себя посмотри, — буркнул Туди.

И вновь Гоги произнёс речь. И вновь все выпили. И снова организованно наполнили кружки. Послушали речь императора и выпили.

А Никита с каждой минутой всё острее понимал: надо менять эту глупую традицию. Ну кто так пьёт?! Что за тупое нажиралово?! Где веселье? Где танцы? Где музыка? Где драка, в конце концов? Конечно, сихирти разговаривали, некоторые даже о чём-то спорили, но всё выглядело так уныло и скучно, что слёзы на глаза наворачивались.

После того, как все очередной раз осушили кружки, и по пещере разнесся дружный перестук доньям о столешницы, Никита решился. Вместе с Туди сходил, набрал кумыса из чана. И в тот момент, когда император начал говорить очередную, непонятную для человека речь, бизнесмен поднялся и во всю глотку произнёс:

— Давайте сделаем этот праздник настоящим праздником! — решительно заявил он на русском языке. — Что за унылое надиралово? В этом мире явно не хватает культуры пития! Но вам повезло! Здесь есть я!

— Быстро сядь, — потянул за руку Туди. — С ума сошёл что ли?!

— Слышь, — посмотрел на старика захмелевшим взглядом бизнесмен. — Ну ты же знаешь, как там, — ткнул пальцем в потолок. — Умеют веселиться. И не говори, что тебе не нравится. Давай, помоги мне всё организовать, и мы превратим эту пьянку в настоящее веселье, о котором будут помнить ещё многие и многие поколения этих белоглазых уродов!

Сихирти молча слушали человека. Словно понимали.

— Ну всё, — оглянулся за спину дедок. — Договорился…

Посмотрел в ту сторону и Никита. К ним, через ряды столов, шли четверо дюжих воинов. Их перекошенные от ненависти лица не вызвали в пьяном мозгу бизнесмена сомнений в том, какова их цель. Хозяин «Схватишек» попытался выскочить из-за стола, но споткнулся о лавку и больно приложился плечом о пол. Послышался топот, перед лицом замелькали мокасины. И вдруг бизнесмен оказался на ногах. Его подняли настолько резко, что в глазах потемнело. Почувствовал — куда-то тащат. После зрение вернулось, и он увидел сихирти, по-прежнему сидевших за столами. Их белёсые глаза уставились на человека с такой ненавистью, будто он закидал какашками божество. До Никиты дошло, что дело может и в действительности обстоять таким образом.

Воины притащили его к трону Гоги и насильно поставили на колени. Вскоре подошёл и Туди. Старик неуверенно держался на ногах. Доза кумыса явно брала своё. Гоги величественно махнул рукой. В следующую секунду древко копья ощутимо опустилось на плечо хозяину «Схватишек». Следом второе стукнуло по голове. А после удары посыпались один за другим. Рядом кто-то завизжал, послышались раздражённые голоса. Никите даже показалось, что он сознание потерял. Когда открыл глаза, увидел, что лежит у ног императора.

— Как ты посмел? — пренебрежительно бросил Гоги. — Тебе была оказана величайшая милость. И так, значит, ты ей воспользовался.

Когда Туди перевёл сказанное императором, у Никиты округлились глаза.

— Что я сделал? — он попытался приподняться, но в щеку упёрлось остриё копья.

И Туди перевёл императору наивный вопрос человека. Серая кожа Гоги стала чёрной от прихлынувшей к лицу крови. Он подал знак рукой и на художника вновь посыпались удары. На этот раз они длились недолго.

— За неуважение ценностей народа сихирти, — старик перевёл пояснение Гоги. — Он приказывает тебе убраться в свою пещеру. И я настоятельно рекомендую выполнить приказ.

Никита, чувствуя себя забитой шавкой, поплёлся в Тоннель Выхода. Добравшись к своей пещере, упал лицом в матрас и заплакал. То ли из-за того, что хотел как лучше, то ли из-за того, что пьян.

Утром Никита проснулся от пинка под рёбра.

— Вставай, чего разлёгся? Пляж что ли тебе здесь?

Бизнесмену как раз снилось, что он сидел с Ларисой в ресторане, где на стенах висели огромные макеты парусников. Официантов одели как матросов, а блюда подавались преимущественно морские. Помощница пришла в тёмно-красном облегающем платье с глубоким декольте, волосы распустила и те красивыми волнами спадали на плечи.

— Ты оглох за ночь?! — ещё раз несильно пнул под рёбра Туди. — Вставай, тебе говорят!

Никита поднялся, хмуро глянул сверху вниз на старика. Появилось желание ударить его в лоб, чтоб знал, как с людьми общаться. Тело слегка болело. Учитывая, как накануне били, даже удивительно, что слегка.

— Чего вылупился? — глянул на него снизу вверх дедок. — Не всякие глаза видят врага.

— Ты о чём? — процедил сквозь зубы хозяин «Схватишек».

— О том, что не я твой враг.

— А кто? Я, что ли?!

— Да. Ты, — невозмутимо ответил Туди. — Пошли.

— Одеться можно? — с ехидцей поинтересовался Никита.

— Можешь и одеться, — пожал плечами дедок. — Мне какая разница.

Бизнесмен натянул пончо и вышел вслед за стариком. После всеобщего купания и завтрака, где допивали остатки кумыса, сихирти разбрелись кто куда. Каждый под предлогом, что работать. Никита тоже хотел отвертеться, но получил от старика кулаком под рёбра.

— Халявить вздумал? — буркнул Туди. — Собирай свои краски, кисточки и пошли. У нас работа стоит.

Снилось, что он сидел в плетёном кресле на веранде дома. Перед ним, в волнах океана, плескались дети. Мальчик и девочка. И Никита был счастлив, наблюдая за ними. В соседнем кресле, с бокалом свежевыжатого апельсинового сока, сидела самая красивая из женщин — его жена, Лариса. И бизнесмен знал, что она пойдёт с ним в огонь и в воду.

Открыл глаза. Опьянённый счастьем мозг не сразу понял, что вокруг подземелья сихирти. А когда понял, настроение мгновенно испортилось. Перед глазами ещё стояла картинка, где он был отцом и мужем. Призадумался, а осуществимо ли виденное? Мог ли это быть пророческий сон? Если предложит Ларисе руку и сердце, то выйдет ли она за него? Что он вообще знал об этой женщине?

Никита задумчиво поджал губу. Одновременно он знал о ней всё и не знал ничего. Родилась Игнатова Лариса Анатольевна в Ростове-на-Дону на несколько лет позже, чем Никита. Училась там в каком-то экономическом институте. На последнем курсе, её родители развелись, и папа сразу ушёл в другую семью. Мачеха быстро отгородила девочку от родного отца. А мама через шесть месяцев умерла от рака матки. И больше в этой жизни у Ларисы никого не осталось. Получив диплом, она продала однокомнатную квартиру, отошедшую маме после раздела имущества и уехала в Москву. Подруги отговаривали, но Лариса была непреклонна. Решила раз и навсегда всё изменить. В столице положила деньги в банк, и первый год мыкалась по работам и общежитиям. Затем устроилась в офис продаж крупного сотового оператора. Там быстро пошла вверх благодаря уму, напору, красоте, работоспособности и целеустремлённости. Там впервые услышала за спиной «Сука». Там ей предложили кровать в обмен на повышение. Лариса отказалась и была уволена. Неизвестно, кому бы она сейчас приносила немалые доходы, если бы знакомый не порекомендовал её Никите. Лариса сразу, ещё на собеседовании, обозначила рамки допустимого поведения. Хозяин «Схватишек» под её напором согласился. И не пожалел. Такого сотрудника у него не было и вряд ли будет. Очень быстро она превратилась из обычной секретарши, в правую руку, доверенное лицо. Никита на неё всегда засматривался. И жена это видела, не раз устраивала скандалы. Требовала уволить женщину, с которой муж проводил в сутках больше времени, чем с ней. И сильно бесилась, когда Никита отказывался. Ведь её женскому разуму было понятно, чем они там занимаются, и что эта платиновая сука прицепилась к мужу как клещ. В итоге жена ушла к известному в Москве адвокату. А Лариса напряжённо работала по семнадцать-восемнадцать часов в сутки и без выходных — столько же, сколько и хозяин сети супермаркетов. После ухода жены их отношения начали меняться. Помощница стала по-другому смотреть, говорить. Никита чувствовал эти изменения. И боялся их. Ожог от первого брака сильно болел. Лариса, со свойственной женщинам интуицией, это чувствовала. Выжидала. Однажды при беседе обмолвилась, что много лет замужем за работой. В основном люди говорят эти слова в надежде на жалость. Помощница произнесла их с недвусмысленным намёком, и даже немного гордо. Надо признать, Москву она покорила. Ей на зарплату бизнесмен не скупился. Ездила Лариса на очень дорогой машине, жила в «Алых парусах» и по всем меркам оседлала столицу за неполные десять лет. Теперь Никита начал понимать, что и он иногда старался подольше поработать, чтобы побыть с ней.

— Вставай, чума, — отодвинул входную занавеску Туди. — Чего разлёгся? Думаешь, в санатории?

— На Кипре, — буркнул бизнесмен. — А что?

— Да ничего! Вставай, говорю!

— Да мало ли, что ты говоришь, — хозяин «Схватишек» даже не повернулся к старику. — Ты вечно что-нибудь нудишь.

— С тобой всё в порядке? — заподозрил неладное Туди. Он вошёл в пещеру, поднёс к человеку факел, посмотрел в лицо. — Ты сегодня какой-то странный.

— Это ты странный. По жизни.

— Да что с тобой такое?! — не на шутку перепугался дедок. — Заболел?

— Да, заболел! Тошнит меня от тебя, этих подземелий, лошадей и всех сихирти!

— А-а-а-а! — улыбнулся старик. — Депрессия! А я-то думаю чего ты так разбурчался, что даже меня за пояс заткнул. Ладно, — легонько толкнул его ногой в бок. — Вставай. Сплин сплином, а нам сегодня важная работа предстоит.

— Я рад за эту важную работу, — единственное, чего хотелось бизнесмену — вернуться на берег к океану, где у него были дети, жена и счастье.

— Мы сегодня идём рисовать во Внешний Мир, — заговорчески произнёс старик. — И если не хочешь, чтобы тебя туда отправили насовсем, то пошли работать добровольно.

У Никиты никак не получалось изобразить оскаленную морду лошади. Да ещё и с клыками, как у тигра. Уже в пятый раз он смывал краски. Со вздохом уселся рядом с Туди возле противоположной стены Тоннеля.

Надсмотрщик не соврал. Они пошли рисовать во Внешний Мир. Из Тоннеля Выхода попали в пещеру, где сидели воины, охранявшие вход. Оттуда Никита всегда ходил влево. На этот раз Туди повёл вправо.

— Не получается? — участливо поинтересовался старик.

— Получается! Всё получается! — Глянул на него хозяин «Схватишек». — Просто я тащусь от того чтобы рисовать, а потом смывать, а потом вновь рисовать! Чего непонятного?

— Чего-то ты в последнее время вредный какой-то стал, — Туди достал из сумки ещё один факел.

— Да попробуй тут с тобой, не стань вредным. С кем поведёшься…

— Ты тут давай, не хами! — буркнул старик. — Чего расселся?! Рисуй, иди!

— Ну, иди! — махнул рукой на противоположную стену бизнесмен. — Умный такой, да? Вот и иди, нарисуй лошадь с огромными клыками, да ещё и изготовившуюся к бою!

— Мог бы рисовать, тебя бы уже в живых не было! — Туди поднялся размять конечности. Заодно поджёг новый факел. Старый аккуратно положил возле стены, в кучку догоревших.

— Кстати, — начал примирительно Никита. — А какого… ляда мы тут этой ерундой занимаемся?

— Ты о чём? — приподнял бровь Туди.

— Да я думаю, не сошёл ли Гоги с ума? Зачем ему понадобилась лошадь, с клыками в этом коридоре? Во Внешнем Мире? Куда сихирти и не ходят?

— О-о-ох! — закряхтел старик, присаживаясь возле человека. — Потому никто и не ходит, что здесь опасно. Да, да. Ты не ослышался. И не смотри на меня, как Му-Му перед смертью! Здесь реально опасно. Оттуда, — указал рукой в сторону, противоположную той, откуда они пришли. — Постоянно какая-то мерзость лезет. Думаешь, просто так там воины сидят?

— Не просто так, — кивнул Никита, предчувствуя плохое.

— Потому и охраняют, что чуть ли не каждый день какая-то гадость отсюда вылезает.

— Так почему бы его не завалить? — сказал бизнесмен, но на языке вертелся другой вопрос.

— Это единственный Тоннель, соединяющий все племена сихирти. Он тянется на много-много тысяч километров и…

Никита вскочил. Ему почудился звук из глубины уходившего в неизвестность Тоннеля.

— Так и что за мерзость оттуда лезет? — услышал панические нотки в собственном голосе. — И не вылезет ли сейчас?

— Может, — меланхолично пожал плечами Туди. — Я ж говорю, почти ежедневно. А вылезет, так вылезет. Что ж… Мы не первые и не последние кого под землёй настигает какая-то тварь.

— А мне как бы ещё и пожить хочется, — Никита прикинул, что он-то сможет убежать, главное вовремя заметить «гостя». — Почему нам Гоги тогда в сопровождение несколько воинов не дал?

— Потому что несколько… может и не отбиться, — зевнул Туди. — Ты рисуешь или как? Вечно тут будем торчать?

— Рисую, рисую, — буркнул бизнесмен, а сам непроизвольно косился во тьму Тоннеля, откуда могла выбраться какая-нибудь гадость. Поднялся и подошёл к изображению лошади без головы. Перед глазами моментально созрела картинка оскаленного, с большими клыками, коня. Никита обмакнул кисточку и принялся выводить контур головы.

— Пару дней назад, — начал Туди заупокойным голосом. — Из этого коридора выбралось нечто сильно смахивающее на человека. Даже больше — оно когда-то было человеком.

— В смысле? — оторвался от работы Никита.

— В прямом. Он был в голубом шлеме, беспальцевых перчатках, штанах цвета хаки, тяжёлых ботинках и какой-то разодранной куртке. Только это был уже не человек. Ты чего на меня уставился?! Лошадь рисуй! На чём я остановился?

— Что он был уже не человек, — напомнил бизнесмен.

— Да. Это был уже не человек. Он бросился на воинов с каким-то невообразимым воплем. Что самое интересное, даже оружие забрать не пытался. В его сумасшедших глазах не осталось и крупицы разума, он попросту не понимал, что оружие…

— А тот… — перебил Никита. — Охранник в Тоннеле Шершня? Который только и может, что «Ы-ы-ы-ы», сказать? Он кто?

— Тот… — на несколько мгновений призадумался Туди. — С тем ещё непонятнее история. Одни говорят, что бывший… ну, тот, кем ты был, когда сюда попал. Другие утверждают, что пришёл из Внешнего Мира. В одном я не сомневаюсь. Он явно из каких-нибудь элитных войск. Видел я его в деле.

— А почему от него так несёт? — Никита сделал два шага от стены и критично оглядел контур головы — вышло идеально. — Да и словарный запас его небогат.

— Ты просто не видел, что у него с головой.

— А что там? — посмотрел человек на дедка.

— Ничего хорошего, — буркнул Туди. — Лучше тебе этого вообще не видеть. Спать крепче будешь. А этот Тоннель, — резко сменил тему. — Иногда, кстати, используется другими племенами. Они по нему приходят.

— Ты же говорил, что приплывают? Да и видели мы…

— В основном приплывают, — согласился дедок. — Так безопасней. Но иногда и приходят. Так что заваливать его нельзя. Да и выходов на поверхность из него много, потому всякие твари сюда и попадают…

Туди слишком поздно понял, что сболтнул лишнее. Никита резко обернулся, внимательно поглядел на старика.

— Как я понял, тварями ты называешь различное зверьё? — медленно, будто пробовал слова на вкус, произнёс бизнесмен.

— И зверьё тоже, — буркнул дедок. — Чего вылупился как лемур? Рисуй, давай! Устал я здесь уже с тобой торчать.

Никита старательно вывел глаз — получилось идеально. Как у живой лошади. С клыками пришлось повозиться. Такого изощрённого рисунка он не рисовал никогда. В итоге получился саблезубый тигр-мутант с копытами, гривой, удлинённой мордой и шестью огромными клыками.

— Если бы я встретил такую, то опорожнил бы кишечник, — из уст Туди наивысшая похвала. — Складывай свои манатки и пошли. Я несколько раз слышал какой-то вой.

У Никиты похолодели даже пятки. Он тоже слышал вой, но подумал, что показалось. Звуки под землёй менялись подчас до такой неузнаваемости, что простой кашель мог превратиться в рычание.

— И я слышал, — в ускоренном темпе начал собираться хозяин «Схватишек». — Думал, показалось. Знаешь, как иногда бывает?

— Знаю, — кивнул Туди. — С опытом проходит. Начинаешь чётко различать звуки. И у тебя пройдёт. — Закряхтел и поднялся. Сложил в мешок сгоревшие факелы. — Помню, в прошлое Копыто, из этого коридора выбралась такая тварь, что и описать-то тяжело, — наблюдал, как Никита собирался. — Наверно в прошлом это было медведем, но после блукания по этим лабиринтам на воинов выползла облезшая и слепая тварь. Она ориентировалась на нюх… и, надо признать, хорошо ориентировалась! Двух воинов искалечила, а одному и вовсе голову оторвала. Так это у неё задних ног не было! Точнее были, но во время блукания по этим Тоннелям бывший медведь нарвался на какую-то тварь и она ему позвоночник перебила. В общем, с трудом убили это отродье.

— И часто здесь такие гости попадаются? — Никита сложил все баночки, тюбики и кисточки в мешок. Осмотрелся, ничего ли не забыл.

— Часто, — Туди подпалил ещё один факел, передал его человеку. — Очень часто. Люди специально лезут в эти туннели. Из них потом самые страшные монстры получаются. Животные, по большей части, пытаются спрятаться. И превращаются в монстров, каких природа создать не в состоянии. Понятия не имею, из-за чего они такими становятся. Вероятно, эти подземелья хранят ещё многие тайны.

Вдалеке послышались голоса. В их сторону из поселения сихирти кто-то шёл.

— Неужели разволновались?! — приподнял брови Никита.

— Вряд ли, — хмыкнул Туди. — Скорее всего, кого-то отпускают.

Вскоре показались отсветы пламени, а после десять воинов с женщиной-человеком. Девушка выглядела хорошо. Насколько это слово применимо под землёй. Но что самое интересное — на ней были берцы, камуфляжные штаны и красная майка с белой надписью «Coca-Cola». Волосы заплетены в косу — чего Никита под землёй тоже не видел.

Но все эти подробности проскочили мимо внимания бизнесмена. Поразило другое. Девушка пыталась разговаривать с сихирти. Причём говорила с американским акцентом. Лет семь-восемь назад Никите, для развития и расширения бизнеса, понадобился международный язык. Пришлось выучить. Контракт с американскими партнёрами до сих пор действовал и приносил немалую прибыль. На волне душевного подъёма от быстрых успехов Никита принялся и за другие европейские языки, но вскоре бросил.

— Don't you get the citizen of what country I am? — визгливым голосом возмущалась девушка. — I will be looked for and then…

— Ты чего встал, как корова перед лестницей?! — толкнул в спину Туди. — Думаешь, не разойдемся с ними, что ли?!

Никита даже не заметил толчок в спину, внимание поглотила американка.

— Do you hear me? — продолжала возмущаться она, но тут увидела Никиту. — Do you speak English?

Хозяин «Схватишек» медленно кивнул. Ему неожиданно захотелось броситься к этой девушке, обнять. Поговорить о произошедших событиях, узнать новости. Она была воплощением того мира, куда он стремился выбраться. Его мира.

— Help me! — в её глазах появились слёзы то ли радости, то ли отчаяния. — They don't get me! I've just fallen through a hole. Jack is looking for me. He must be worried o lot! Help, please!

Бизнесмен не нашёлся что ответить.

— Tell them, please! — девушка, когда проходила мимо Никиты, схватила его за руку. Один из воинов сильно толкнул американку, и та чуть не грохнулась на пол. Наткнулась глазами на свежий рисунок с оскаленной лошадью. — Where are they taking me? — в её голосе Никита услышал панические нотки. — Where are you taking me? — упёрлась американка. Сразу получила удар древком копья по голове и сильный толчок в спину.

— Ты шагаешь или нет?! — Туди ткнул острым кулачком человека в спину. — Чего застыл?! Бабу в первый раз увидел что ли?!

— А куда её ведут-то? — медленно направился в сторону дома Никита. — Ты же говорил, что сихирти отпускают?!

— Куда? Куда? — ещё раз подтолкнул бизнесмена в спину дедок. — Ускоряйся, давай. Шагаешь, как улитка! Я голодный как стая волков!

— Так куда её ведут? — не сдавался хозяин «Схватишек».

— Сказал же. Отпускать её ведут, — буркнул старик. — Так со всеми поступают. Отводят подальше, дают факел и говорят, что выход впереди. Сами уходят. Человек идёт вперёд и никакого выхода не отыскивает. Но и пути назад он уже ни за что не найдёт.

— А почему она в одежде?

— Не может рожать! — сказал Туди. — Чего непонятного. Привели к знахарке, та посмотрела.

— Ты хочешь сказать, что у вас прям такая развитая медицина?! — даже приостановился Никита, но тут же получил тычок в спину. — Посмотрела и всё?!

— Хорошая у них медицина, Шершень. Из поколения в поколение передаются знания. Вылечить могут почти всё. Только людей не лечат. По крайней мере, без приказа Гоги точно не будут, хоть ты умирай на поро…

Туди прервал пронзительный женский визг, а следом победное рычание. Звуки раздались совсем неподалёку.

— А не ошибся я, — довольно хмыкнул старик. — Действительно тварь рядом крутилась, но напасть почему-то боялась.

Никита почувствовал, что ещё один такой рык и мочевой пузырь освободится от содержимого.

Уснуть бизнесмен так и не смог. Оговорка Туди о выходах на поверхность не давала покоя. А что если он попросту не в той стороне искал? Единственное, что останавливало: рычание и страшный предсмертный крик.

Через непродолжительное время бизнесмен подскочил. Надел пончо. В пещере у него хранилось два факела. Ещё один, горевший, вытащил из крепления на стене. Воины на выходе из Тоннелей сихирти, как обычно, не обратили на человека внимания.

Несколько мгновений Никита мешкал перед тёмным провалом, где совсем недавно рисовал оскаленную лошадь, и где бродила какая-то тварь. Радовало, что до того места, где она обитала, несколько развилок. И хозяин «Схватишек» не собирался напрашиваться к ней на ужин.

Поначалу шёл медленно. Правую руку с зажатым в ней факелом выставил перед собой, чтобы свет захватывал максимально возможное пространство. На перекрёстке свернул в другую сторону и пошёл смелее. Затем была ещё одна развилка. А после ещё одна. Бизнесмен запоминал: «Лево-право-право-лево-прямо-право».

Когда догорел второй факел, Никита отчаялся что-либо найти. А возвращаться в кромешной тьме не хотелось. Те несколько сот шагов, когда шёл по берегу подземного озера от подлодки к Тоннелю, хорошо въелись в память. При этом там не было угрозы.

И тут он увидел углубление в стене. Осторожно туда заглянул. И не поверил собственным глазам. Кто-то проломил стену Тоннеля, и та кусками лежала в комнате, где стояли две ржавые установки, то ли воздухоочистки, то ли водоочистки. То ли ещё какой очистки.

Бизнесмен несколько секунд глупо блымал глазами. Подумал, что ему в этой жизни никогда не везло так, как сейчас. Он вошёл в бомбоубежище и начал искать выход по извилистым проходам из одной маленькой комнатушки в другую. И в каждой из них не было ровным счётом ничего. Лишь стены и пол. Кто-то давным-давно основательно подчистил это место. В одной из комнат хозяин сети супермаркетов увидел перестроечные плакаты: «Байкал», «Кино», «Олимпиада-80» и много постеров с одетыми в купальники девушками. Попадалось ещё несколько ржавых очистительных установок. И, наконец, в очередной комнатке он увидел стальную гермодверь с внушительной колесом-ручкой.

Больше ни о чём не думая, бизнесмен подбежал к ней. Колесо двигалось со скрипом, тонувшим в глубине толстенной двери. Через четыре оборота Никита почувствовал, как в двери тихо клацнуло. Зажимы вышли из пазов. Путь наверх свободен. Толкнул дверь, предвкушая, как будет радоваться небу, даже если оно окажется затянуто тёмными грозовыми тучами. Успел представить, как ветерок ласкает кожу…

Дверь не шевелилась. Сколько Никита её ни толкал, оставалась неподвижна. Тогда прислонил факел к стене и закрутил колесо в другую сторону. Не исключено, что вместо того, чтобы открыть, он её закрыл. Но и в противоположном положении ручки-колеса дверь осталась неподвижной.

И тогда бизнесмен сделал то, что и любой на его месте — затарабанил в гермодверь руками и ногами.

— Помогите! — кричал во всю глотку. — Помогите! Помогите! Помогите, пожалуйста!

Когда отбил руки и ноги, а голос начал срываться на хрип, хозяин сети супермаркетов поднял факел и отошёл на несколько шагов. Какое-то время попросту стоял и смотрел на дверь, будто та могла испугаться и открыться. Подбежал и вновь начал колотить, выкрикивая призывы о помощи. И так до тех пор, пока окончательно не отбил руки, ноги и не сорвал голос.

Последний факел начал потрескивать. Перспектива остаться пусть и в бомбоубежище построенном людьми, но в кромешной тьме — не впечатляла. С поникшим настроением, чуть не плача, бизнесмен поспешил к сихирти.

Перед работой, Никита с Туди пошли искупаться в озере. Вдоволь набултыхавшись в тёплой воде, бизнесмен, как всегда, всмотрелся в кромешную тьму, где много десятилетий стояла фашистская субмарина. Похлопал Туди по плечу и спросил:

— Хочешь узнать, где я был ночью?

Старик крякнул невнятицу. Фыркнул, словно кот нахлебавшийся воды. И лишь после произнёс:

— Что ты опять нашёл, Шершень?

— Я пошёл в ту сторону, где мы с тобой вчера рисовали, и нашёл бункер, — с гордостью объявил бизнесмен.

— Понятно, — хмыкнул Туди и опустился с головой под воду.

Никита терпеливо дождался, когда дедок вынырнет и отфыркается.

— И я нашёл выход! Сегодня…

— Не заливай, Шершень, — надсмотрщик посмотрел на человека, как родитель на ребёнка, утверждающего, что это не он разрисовал обои ручкой. — Нету там выхода. И не будет. СССР много чего выкопало под землёй. Ты ещё о первой ветке метро ничего не знаешь! А бункеров соорудило… — закатил глаза. — Немеренно. Но большинство из них заварены и забыты. Так что выхода там нет и быть не может. Не тешь себя иллюзией.

И, не дожидаясь ответа, Туди нырнул. Никита остался неподвижен. Где-то в глубине души и сам знал о том, что гермодверь заварена снаружи. Но хотелось верить в лучшее. Отплыл и минут десять проплавал. Вернулся.

— Слушай, — начал он, но не договорил. Надсмотрщик нырнул. Из-под воды пошли пузыри. В пещеру забежала детвора и с визгами, даже не раздеваясь, сиганула в воду.

— А зачем вы так неумно убиваете людей? — поинтересовался бизнесмен, когда старик вынырнул. — Зачем отводить, рискуя собственными жизнями? Не проще ли просто голову отрубить?

— Для человека проще, — косо посмотрел на подопечного надсмотрщик. — Для сихирти нет.

Больше он не произнёс и слова.

После завтрака у старика прихватил живот. Вместо работы ему пришлось отправиться в Тоннель Последней Мысли. Никите осталось лишь валяться на китайском матрасе и ждать.

Мысли сами собой переключились на Ларису. Он даже задумался, как она там сейчас? Как бизнес? Страшно представить какую вакханалию устроила бывшая жена, пытаясь оттяпать кусок побольше, да пожирнее. Мысли сами собой вернулись к помощнице. Вспомнил, какой её видел последний раз: в облегающем белом костюме с распущенными волосами, в больших солнцезащитных очках. Мужское естество моментально и требовательно захотело близости с женским телом. Рука непроизвольно потянулась к промежности. Попытался вспомнить, когда последний раз занимался сексом. Попытки у сихирти не считались. Рука тем временем принялась совершать возвратно-поступательные движения. Перед глазами возникла картинка, как Лариса в кожаном кэтъюсте подошла к шесту и…

— Долго валяться и ялду гонять будем? — Туди остановился на пороге и с ухмылкой наблюдал за человеком. — Работа ждёт.

— Проклятая работа, — проворчал бизнесмен и сам удивился отсутствию стыда.

— Последний раз я пил водку где-то в пятьдесят третьем, — поднял белёсые глаза на потолок Туди. — Да, где-то тогда. Может в пятьдесят втором. В общем, Сталин ещё жив был. До сих пор помню это мерзкое состояние!

Уже несколько дней Никита рисовал лошадей в Тоннеле Спящей Лошади. Обычном жилом Тоннеле, где туда-сюда сновали сихирти. Гоги дал задание разрисовать его бегущим табуном. Работа плёвая, но донельзя однообразная.

— Я тоже уже лет десять не пил водку, — зевнул бизнесмен. — Мне вообще удивительно, как люди могут потреблять эту гадость!

— Да как-как?! Легко, — хмыкнул Туди.

Он, как всегда, сидел, опёршись на стену, и наблюдал за работой человека. В последнее время у него появилась привычка без устали болтать, вспоминать прожитые годы.

— Я как-то видел мужика, который вылил в глубокую тарелку бутылку водки, покрошил в неё хлеба и ел ложкой. Представляешь, какая зависимость?!

Никита представил, как ест водку ложкой. Передёрнуло.

— Я даже не представляю, как нужно ненавидеть собственный организм, чтоб заливать в него яд, — он почувствовал на губах привкус водки. Затошнило немного.

— Ладно, кончай о мерзости, — бизнесмен услышал и в голосе дедка отвращение. — Ты видишь, вообще, что рисуешь, Шершень?! Или языком чешешь?

Никита сделал два шага от стены, пристально посмотрел на переднюю половину лошади: голова, на удивление с первого раза получилась удачно: красивая грива, частично нарисованный мускулистый торс, передние ноги…

И тут увидел, что нарисовал коленные суставы не в ту сторону. Улыбнулся — ноги перерисовать проще всего.

— Ну… бывает, — пробормотал он. — Отвлёкся.

Пока смывал краску со стены, Туди рассказал историю, как перед войной мужик из его села пахал на тракторе поле. Отвлёкся и сбил ЛЭП.

— Он клялся и божился, что был трезв, а так же, что в тракторе отказали тормоза. Но больше его никто и никогда не видел. Детей его: двух малолетних сыновей и старшую дочь фашисты, кстати, в лагерях убили. Жена пропала без вести вскоре после него самого.

— Знаю, знаю, — отмахнулся хозяин «Схватишек». — Солженицын с Шаламовым много об этом рассказали.

— Шершень! — округлил глаза Туди. — Ты меня иногда удивляешь! То тупишь, как сто тупиц, то называешь фамилии, о которых знать не должен! — Никита хотел ответить что-нибудь колкое, но в последний момент смолчал. Надсмотрщик не относился к тем, с кем стоит спорить. — Солженицын многое недоговорил, а многое и переговорил, — продолжил старик. — У него правда где-то посередине. А с Шаламовым я как-то встречался на Колыме. Не похож этот человек на того, кто мог причинить какой-нибудь вред Советской власти. Видимо по глупости попался, а дальше попросту намотало на колёса.

— И Солженицын не такой и Шаламов тоже плохой, — обернулся Никита. — Ты вообще их читал?!

— Я читал. А ты, Шершень, скорее всего от кого-то просто фамилии услышал.

— А на что спорим, что читал?! — хитро прищурился Никита. — Давай, если я выигрываю, то ты мне показываешь выход из этих катакомб? Давай? Чего молчишь? Чего блымкалками блымкаешь? — бизнесмен почувствовал, что блеф удался и пусть выхода ему никто не покажет, но он хотя бы даст отпор этому много о себе мнящему аборигену.

Но хозяин «Схватишек» недооценил надсмотрщика.

— Шершень, ты меня точно сегодня решил удивить! — восхищённо кивнул Туди. — Я даже на секунду подумал, что ты действительно читал. Хорошо. Я принимаю твой спор. И покажу тебе выход. Но если выяснится, что не читал, то ты засунешь палец себе в зад, а после его оближешь.

— Ты с ума сошёл?! — вытянулось лицо человека. — Ты, старый, дожил до такого возраста и ЭТО у тебя на уме?!

— Ты же читал, — хитро прищурился подземный житель. — Тогда тебе не придётся ничего облизывать, а я попросту покажу тебе путь наверх. Прямо сейчас. Просто скажи мне, сколько частей в «Архипелаге ГУЛАГе».

— Эту книгу я как раз и не читал.

— Хорошо, — легко согласился Туди. — Сколько тогда дней проходит в «Иване Денисовиче»?

— Ты называешь какие-то странные и малоизвестные произведения, — буркнул Никита.

— Будь по-твоему, филолох, — улыбка на бородатом лице старика росла с каждой секундой. — Просто назови его самое большое произведение.

— Я сказал, что читал Солженицына, но не сказал, что всего.

— Хорошо, филолох, — снова легко согласился Туди. — Как называется то, что ты читал?

— Не помню, — Никита повернулся к стене и продолжил рисовать.

— Понятно. Спрашивать о чём было то, читанное тобой, известное произведение Солженицына, спрашивать не стоит?

— Я вообще занят, — буркнул хозяин «Схватишек». — И ты меня отвлекаешь своими глупыми вопросами.

Долгое время молчали. Никита даже забыл, что за спиной сидит старик. Когда тот заговорил, бизнесмен вздрогнул.

— Думаешь наверно, что я придумываю? Чего молчишь? Думаешь, думаешь. Многие мне не верят… Да что там многие. Все не верят. Всем вам, человекам, почему-то, кажется, что не может сихирти жить среди людей. А почему не может?

— Да потому, что выделяются сихирти, — буркнул бизнесмен. Но именно он верил каждому слову, сказанному стариком. Не мог понять, что вызывало эту веру, но развитое бизнес-процессами чутьё подсказывало — старик всегда говорил правду.

— Вот, — вздохнул Туди. — Никто не может раскрыть глаза и увидеть, что всем вокруг всё равно, кто живёт рядом с ними. Убийцы? Пусть будут убийцы. Воры? Пусть будут воры. Жулики, проститутки и прочие отбросы общества? Пусть живут. Никто им не мешает. Даже поощряют их житиё! Как это у вас там называется? Либеральные взгляды? Демократия? И ты думаешь, что среди такого безразличия не сможет жить сихирти? Сможет. И даже больше. Живут. Не думай, что я один такой. Много там живет из подземного народа. Проститутка ярче выделяется, чем сихирти. Цвет кожи, через пару месяцев под солнцем, становится почти нормальным, для глаз можно очки или линзы приобрести, а длина рук так вообще несущественна, достаточно лишь не распрямлять. Ты даже не представляешь, сколько сихирти в Москве. Уверен, что никто из них не работает с тобой бок о бок?

Наступил Титюити — великий праздник прибытия сихирти на большую землю. И вновь о наступлении торжества Никита узнал после пинка под рёбра.

— Вставай, балбес! — Туди был явно в приподнятом настроении. — Сегодня праздник!

— А мне об этом сказать стоило?! — сладко потянулся бизнесмен.

— Поднимайся давай! — дедок несильно пнул человека ногой. — Какая разница предупредили тебя или нет?! Или ты хочешь сегодня работать?

— Ну да, — Никита поднялся, нацепил пончо. — Какая разница?! Я же раб. А рабов не предупреждают.

— Ты сам это сказал, — внимательно посмотрел на человека сихирти. — И за язык тебя никто не тянул.

— Ну, конечно-конечно, — развёл руками хозяин «Схватишек». — Я помню, что сам виноват в собственном пленении у полуразвитого подземного народца. Пошли на твой праздник.

В Центральной Пещере собрались все сихирти. Чан, как и в прошлый раз, стоял на почётном месте. Ждали лишь прихода императора. Никита с Туди уселись за самый крайний стол. После торжественного появления Гоги началось празднество. Всё в точности, как в прошлый раз. Сихирти подходили, набирали кумыс, слушали речь императора, после выпивали. И так раз за разом. Постепенно начал нарастать шум, гвалт. Сихирти стали говорить громче, движения замедлились, в одной компании даже возник спор.

— Слушай, а нельзя отсюда уйти? — спросил Никита через какое-то время. Унылый, по русским меркам, праздник совершенно не впечатлял. Это время он мог потратить хотя бы на сон.

— Можно, — честно признался Туди. — Но если кто-нибудь заметит, то, скорее всего, мы с тобой отправимся погулять во Внешний Мир. Навсегда.

— И тогда ты мне как раз и покажешь, где выход из этих катакомб, — сказал Никита и лишь после осознал, что произнесли губы.

Старик внимательно посмотрел на человека, словно пытался прочесть в глазах, правду ли тот говорит.

— Пойдём набирать кумыс в чашки, — ткнул он хозяина сети супермаркетов локтём под рёбра.

По дороге бизнесмен размышлял над идеей сотворить что-нибудь плохое, чтобы их с Туди выгнали. И если бы он был уверен на сто процентов, что их выгонят вместе, то непременно бы что-нибудь учудил. Но ведь дедка могут и оставить.

— Чего? Мыслишки заработали, Шершень? — усмехнулся старик после того, как грохнул опустевшей кружкой о стол. — Думаешь, покажу выход?

— Что-то мне подсказывает… — замялся бизнесмен. — Ты этого не сделаешь.

— Гляди! — довольно пригладил бороду старик. — А ведь можешь мозгами работать, когда хочешь!

После долгое время молчали. Никита честно пытался понять весь кайф подземной пьянки. Спустя семь-восемь кружек показалось, что начал разгадывать, о чём говорит Гоги. Да и сама пьянка перестала быть муторной.

— Слушай, а нельзя ли одну глупость спросить? — Никита обнял Туди, будто они с самого детства друзья не разлей вода.

— Ты… ик… хотел сказать «очередную»? — посмотрел на него осоловевшими глазами Туди.

— А нельзя ли попросить у Гоги тёлку? Девушку в смысле? — и бизнесмен зачем-то уточнил. — В собственное пользование хочу девушку.

Дедок вылупился на него, будто увидел черта вместо человека.

— Тебе что… ик… руки мало? Ишь чего удумал?! — причмокнул губами. — В прошлый раз мало показалось? Ладно, — щедро махнул рукой. — Хочешь ещё по горбу получить? Иди… ик… проси.

— Да я вообще-то хотел, чтобы ты попросил, — с заискивающей улыбкой посмотрел на него хозяин «Схватишек». — По-братски!

— Чего?! — Туди даже немного отодвинулся, будто человек собирался укусить.

— Попроси Гоги, чтоб он дал мне попользоваться какой-нибудь девушкой, — как ребёнку повторил Никита. — Сейчас, мне кажется, самое подходящее время. Они все подвыпили. Соображают плохо, могут и подобреть…

— А могут… ик… и не подобреть, — перебил старик. — Что ж ты не предупреждаешь, что тебе пить нельзя?!

— Потому что пить нельзя никому! — наставительно произнёс бизнесмен. — Ладно, сиди! Сам пойду! — бизнесмен резво поднялся. — Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам!

И он действительно направился к императору. Туди несколько мгновений смотрел ему вслед, ещё не поверив, что тот может совершить такую глупость. Постарался быстро встать, но возраст, конечно, брал своё.

— Постой, Шершень! — попытался перекричать окружающий гомон. — Тебе сейчас голову оторвут за такую наглость! Подожди!

Никита остановился, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Впервые он смог уделать этого древнего хрыча. Эта мысль, пришедшая в пьяную голову, взбудоражила, наполнила силами и храбростью.

— Куда ты пошёл, башка дубиновая?! Жить надоело?! — Туди подошёл и гневно посмотрел снизу вверх на человека. — Пошли. Так и быть, попрошу. Мне тут уже всё равно терять нечего.

Вдвоём они направились к трону, где Гоги щебетал с миловидной молоденькой девушкой. Держал её за обнажённую коленку, а девица делала вид, что не замечает этого. Вокруг трона стояла охрана, будто кто-то мог посягнуть на императора. Естественно они остановили Туди и Никиту.

— Куда направляемся? — с ехидной улыбкой поинтересовался курносый стражник.

— Ага! — кивнул его коллега. При ближайшем рассмотрении, он оказался сильно пьян и с трудом держался на ногах. Копьё так и грозило выскочить из руки.

— К… ик… императору, — Туди сфокусировал на вояке осоловевшие глаза.

— Император занят, — воин смотрел на старика не менее пьяным взглядом.

— Ты, кажется, не понял… ик… — начал Туди.

Бизнесмен слушал их разговор и ничего не понимал. Терпение в состоянии опьянения закончилось моментально.

— Гоги! — закричал Никита так, что могли услышать в Москве. — Мы к тебе! — и бизнесмен начал прыгать на месте, размахивая руками. — Гоги! Мы к тебе!

Естественно, что всякая деятельность в Центральной Пещере моментально прекратилась. Взгляды всех сихирти сошлись на нём. Они ничего не понимали, но каждый вспоминал прошлый праздник и чудачество на нём человека. Никита поёжился от внимания, возникло чувство, что в него впились около сотни крохотных иголок.

Император жестом подозвал просителей и сам немного ошарашенный подобной выходкой.

Бизнесмен и старик подошли к трону. Поклонились до земли. Бизнесмен, пошатнулся, чуть не грохнулся лбом в пол. Миловидная девушка, тем временем, незаметно куда-то исчезла. В пещере постепенно начали нарастать звуки, но сихирти всё равно продолжали наблюдать, что предпримет император. Такой наглости от человека и лояльности от императора никто из них никогда не видел.

— Это что за срочное дело, что вы меня отвлекать вздумали? — Гоги закинул ногу на ногу и приосанился.

Никита состроил серьёзное лицо, мол понял, что спросил император подземного народа.

— Да тут… ик… у него… ик… — Туди уже с трудом говорил. — В общем, просьба… ик… у него… Женщину хочет… ик… чтобы постоянно у него была.

— И всё?! — не поверил Гоги собственным ушам. — А больше он ничего не хочет?

Наглая просьба человека, казалось, немного отрезвила императора.

— Вроде… ик… больше ничего, — Туди не услышал издёвки в вопросе. А, скорее всего, не захотел услышать.

— Будет ему женщина, — неожиданно даже для себя самого сказал император. — В честь праздника. Как раз есть одна бесполезная. Её и отдам. А сейчас, набираем кружки и продолжаем! — скомандовал он.

Туди перевёл слова императора. Хозяин «Схватишек» поклонился до земли.

А что было после, помнил с трудом. Как добрался к своей пещере и вовсе стёрлось из воспоминаний.

На следующий день Никита вновь рисовал осточертевших лошадей. Туди сидел неподалёку. За утро он не сказал ни слова. Будто воды в рот набрал. И бизнесмен был благодарен ему за молчание. Рабочий день с похмелья ужасен. И любые слова могли привести в бешенство.

Девушка, выданная императором, оказалась, как говорят в народе, бревном. Когда Никита привёл её в свою пещеру, она произнесла единственное слово за всю ночь:

— Отпустишь?

На что хозяин «Схватишек» чистосердечно ответил:

— Кто бы меня отпустил!

Девушка, словно корова на бойне, посмотрела на него. И это были последние чувства за вечер. Сколько бизнесмен не пытался с ней поговорить — ничего не вышло. Она молчала и отстранённо смотрела в стену. На любые вопросы или попытки хоть как-то растормошить не реагировала. Никита не видел людей больных аутизмом. И даже не слышал, чтоб у его знакомых были знакомые, у знакомых которых могли быть знакомые больные аутизмом. Думал, что этим психическим расстройством могут страдать лишь дети. А как взрослый человек способен «уйти в себя», в принципе не понимал. Поэтому предпринял несколько попыток пообщаться с девушкой. Бесполезно. Она сидела, словно манекен и, не моргая, смотрела в стену. На секс реагировала так же — то есть никак. Дала себя повалить, раздвинуть ноги, а сама, тем временем, безразлично смотрела в потолок. Секс, точнее его механическая часть, получилась. Но эмоционального удовлетворения бизнесмен так и не получил. Словно переспал с куклой.

Никита сделал последние штрихи и отошёл на пару шагов посмотреть результат.

— Закончил, — кинул кисточку в миску с краской. — Принимай работу.

— Чего-то ты быстро, Шершень, — поднимаясь, Туди крякнул, точно утка. — Вижу, к новой возлюбленной спешишь.

— Да-а-а! — многозначительно протянул бизнесмен. — Такая возлюбленная, что закачаешься!

— Да ты посмотри! А ведь действительно закончил! — Туди подошёл к изображению лошади. — Нарисовал. Да как нарисовал! — поджал нижнюю губу.

— Ещё бы! — Никита начал собирать кисточки и краски. — Меня от них просто выворачивает!

— Ничего, — похлопал по плечу старик. — Чем больше работаешь, тем лучше у тебя получается, и тем больше ты ненавидишь свою работу. Ты не один такой.

— Это если работа нелюбимая. А моя работа там, — указал пальцем в потолок. — Мне нравится. И при этом я рад работать на ней хоть двадцать четыре часа в сутки!

Никита собрал все принадлежности для рисования в женскую сумку-рюкзак, взвалил её на плечи.

— Тебе повезло, — Туди поздоровался с проходившим мимо воином. — Не все могут найти такое дело, которое им и нравится и доход приносит.

— Не все ищут! — не дожидаясь надсмотрщика, Никита направился в сторону Центральной Пещеры.

— Нет, — старик засеменил следом. — Ищут-то как раз все. Просто не всякое дело приносит доход. Но это не означает, что оно не нужно. Обычно доход приносят как раз нелюбимые занятия. Вот ты, например. Что твоя сеть супермаркетов стоит здесь? Да ничего. Зато здесь нужно рисование. А у тебя там, на поверхности, разве не с точностью до наоборот?

— Заканчивай оправдывать лодырей и бездельников, — бросил бизнесмен через плечо.

— Тебе попросту повезло, что ты тогда нарисовал лошадь и этот твой навык может тебя кормить. А со всеми твоими остальными знаниями ты получаешься здесь лодырем и бездельником. Всего лишь расходным материалом. Так что поосторожней с навешиванием ярлыков.

Хозяин «Схватишек» хмыкнул, но промолчал.

Вернувшись в свою пещеру, зажёг факел. Мог бы откинуть занавеску, чтоб свет из Тоннеля освещал жилище, но бизнесмену хотелось уединиться. Тем более, наконец-то, было с кем. Уходя поутру подумал, что, вернувшись, может не найти подарка. Однако, пока его не было, девушка ни на миллиметр не сдвинулась. Сидела на краешке матраса, где он её и оставил. Даже позу не изменила. За время его отсутствия не притронулась к деревянному подносу, на котором Никита оставил кусок мяса, лепёшку из непонятно чего, и кружку воды. Хозяин сети супермаркетов заглянул ей в глаза. Бессмысленные, лишённые любого мыслительного процесса. Помахал рукой перед её лицом. Бесполезно. Удручённо вздохнул и лёг на матрас. Факел поставил в угол. Словно большую куклу, уложил девушку к себе в постель. И снова она не сопротивлялась и никаким образом не принимала участия в сексе.

Закончив, Никита хотел потушить факел. Потянулся к нему.

— А ты почему сам не уйдешь отсюда? — девушка посмотрела на него осмысленным взглядом.

У Никиты пятки заледенели от её замогильного голоса.

— Т-т-ты есть хочешь? — немного запнулся он. Так и застыл с протянутой рукой.

— Хочу, — ответила девушка. — Так ты не ответил на вопрос, почему сам не уйдешь отсюда?

— Не могу, — бизнесмен поднялся с матраса. — Где выход неизвестно.

— А-а-а-а! — протянула она и посмотрела в пол.

Никита подскочил за блюдом. Пододвинул его к изголовью матраса. Но девушка уже впала в транс и ни на что не реагировала.

Утром, после купания и завтрака, перед самым выходом на работу, Туди зашёл к подопечному. Старик весело покручивал факелом из стороны в сторону, словно малолетний ребёнок, который не понимает, что с огнём шутки плохи. Кинул взгляд на девушку, будто на предмет мебели. Хотя отчасти так и было. За ночь она ни разу не пошевелилась. Замерла, будто окаменела.

— Сейчас надо сходить к Гоги, — Никита поднял сумку с красками. Мрачно посмотрел на подругу.

— Что ты сказал? — не поверил надсмотрщик собственным ушам. И прекратил вертеть факелом.

— К императору сейчас пойдём. Попросить его о другой девушке хочу.

— Ты с ума сошёл, Шершень?! — пошатнулся старик, словно человек его ударил. — Вообще крыша поехала?! Или спермы такой переизбыток, что она тебе мозг заменила?! Ты чем думаешь?!

Никита смотрел на злившегося дедка и улыбался. И этим ещё сильнее бесил его.

— Да чего ты лыбишься?! Чего лыбишься, я спрашиваю, как невеста на выданье?! — У Туди даже лицо раскраснелось, насколько это применимо к сихирти. — У тебя вообще с головой ненормально?! Девушку он другую попросить решил! Это чем тебе не девушка?!

— Я нормальную хочу попросить, — огрызнулся бизнесмен.

— Нормальную! — передразнил Туди. — Я у тебя ещё раз спрашиваю, крыша поехала?!

— Да чего ты так его боишься?! — Никита задал давно вертевшийся на языке вопрос.

— Да потому что уйти отсюда хочу!

— Так иди, — бизнесмен взвалил на спину мешок с принадлежностями для рисования. — Я тоже хочу. Если меня с собой возьмёшь, то я к нему не пойду. А если не возьмёшь, то мне и бояться незачем.

— Это потому что ты не сихирти! — по лицу надсмотрщика было понятно, что человек его сильно озадачил.

— А кто мне утверждал, что он не имеет с сихирти ничего общего? Кто человечество говном поливал? — хозяин «Схватишек» отобрал факел у старика с такой же простотой, как игрушку у ребёнка. — Кто мне утверждал, что ничего общего ни с кем не имеет! А тут вдруг он и сихирти, и к людям возвращаться собрался. Можешь не идти со мной, но я сомневаюсь, что Гоги тебя по головке погладит, если я к нему один припрусь.

Туди сердито на него посмотрел, а после изрёк фразу для всех непонятных случаев жизни:

— Дурак ты!

Он грузно, но достаточно бодренько, направился в сторону Центральной Пещеры. Никита шёл чуть поодаль и улыбался, будто ему сообщили, что молодость будет вечной. В оживлённом Императорском Тоннеле старик ни с кем не поздоровался, словно не замечал. Хотя каждый прохожий приветливо ему кивал. К Гоги попали без проблем. Один из воинов даже доверительно сообщил, что император в прекрасном настроении.

Огромная пещера оказалась, как всегда, погружена в темноту. Лишь позади трона горели два стационарных факела. Бизнесмен поначалу не поверил собственным глазам, когда увидел, что император с одним из воинов сидели у его подножия на складных рыбацких стульчиках и играли в шахматы, сделанные явно на каком-то заводе.

Подошли. Поклонились. Туди что-то сказал на подземном языке.

Гоги, не отрываясь от игры, кивнул и бросил несколько коротких слов.

— Можешь его поблагодарить, — старик в задумчивости погладил бороду.

— Он дал? — человек выпучил глаза на императора.

— Да, — Туди и сам пребывал в не меньшем шоке. — Благодари быстрее!

Никита до земли поклонился и залепетал «Спасибо» на их подземном, похожем на птичий, языке.

— Пошли, — потянул его за локоть старик. — Не за чем испытывать терпение.

— Благодарю вас, — ещё раз поклонился Никита. Он чувствовал какой-то подвох, но ничего сделать с этим не мог. Просьба удовлетворена.

В этот день нарисовать что-то толковое не получилось. Мысли сбивались. Перед глазами, вместо опротивевших лошадей, была Лариса в чулках и кружевных трусиках. Весь день Никита чувствовал возбуждение и ни о чём, кроме удовлетворения этого желания думать не мог. Даже Туди заметил, что с подопечным творится неладное. У него не получалось нарисовать не только гриву, как обычно, но и хвост, ноги и даже туловище. У него вообще вместо лошадей выходило какое-то безобразие на кривых ножках.

— Что, о бабах думаешь? — дедок подошёл и сочувственно похлопал человека по плечу. — Размечтался, что император тебе красавицу отдаст?

Бизнесмен устало посмотрел на него. Решил промолчать. Кое-как, через силу сосредоточившись, написал туловище и шею.

— Не густо за сегодня, — в конце рабочего дня старик придирчиво осмотрел творение человека. — Ты вообще от рук отбился. Скажи спасибо, что Гоги перестал ходить, смотреть на твою работу. А то получается, что он женщину тебе пообещал, а ты вместо благодарной и самоотверженной работы даже одну лошадь не смог нарисовать.

Никита устало посмотрел на сихирти. И снова промолчал. Мысленно он уже находился с женщиной в постели. А точнее на китайском матрасе. И лошадей, в любых их проявлениях и упоминаниях, там не было.

— Ладно, собирайся, пошли домой, — буркнул Туди.

В свою пещеру Никита вошёл не сразу. Вначале остановился недалеко от входа и минут пять прислушивался. Света факела изнутри не видно — это он знал точно. Недавно менял ширму и подобрал такой размер, чтобы максимально отгородиться от подземного народа, раз уж у них двери не в почёте. Внутри кто-то определённо был. И точно не прежняя «подруга». Слышались вздохи, пару раз донеслись всхлипы и бормотание. Воображение у бизнесмена разыгралось не на шутку. Он уже видел, как лежит на матрасе со стройной, пышногрудой блондинкой. И чем больше об этой блондинке думал, тем сильнее понимал, что перед глазами не собирательный образ, а Лариса. Постарался представить другую девушку, но понял, что не может.

Никита перекинул факел из правой руки в левую. И, не в силах больше ждать, ворвался в свою пещеру. Безумными глазами оглядел небольшое помещение. Поначалу никого не заметил. Решил, что сходит с ума от перевозбуждения, когда вновь услышал всхлип. С первого взгляда, да ещё и в неверном свете факела, не увидел ничего необычного в продукции китайской текстильной промышленности. Вглядевшись, заметил на нём неровности — под матрасом кто-то лежал.

Никита поставил факел в угол. Как и всегда. Отчего углы уже сильно закоптились. Опустил на пол принадлежности для рисования. На секунду задумался, как поступить: поднять матрас резко, поднять медленно или вообще не поднимать, сказать, чтоб вылезала и не боялась.

Остановился на последнем варианте.

— Ты в безопасности. Никто тебя тронет, — постарался придать голосу мягкость.

Выбираться девушка не спешила. Никита несколько раз повторил просьбу. Тщетно. Женщина один раз тихо-тихо заскулила, словно побитая собака. Тогда бизнесмен попросту поднял матрас. Под ним лежала обрюзгшая после бесчисленных родов женщина среднего возраста с длинными волосами ржавого цвета. Её глаза светились безумием и страхом. Мерзкий запах давно не мытого тела ударил в ноздри. Женщина всхлипывала и таращилась на хозяина «Схватишек». Никита тоже смотрел на новую «подругу». Попытался представить, как занимается с ней сексом, и чуть не вырвал от нахлынувшего омерзения. При всём возникшем отвращении он в ней что-то увидел. А может и почувствовал. Что именно — под дулом автомата бы не объяснил.

— Ладно, — тяжело вздохнул он. — Давай тебя вначале отмоем. Вставай, — подал руку.

Гостья не отреагировала, продолжала таращиться, словно рак. Никита нагнулся и взял её подмышки, поднял.

— Сейчас мы пойдём тебя купать. Понимаешь?

Женщина таращилась, пару раз моргнула, но ничего не произнесла.

— Ты вообще по-русски говоришь?

В ответ молчание.

— Do you speak English?

Тишина.

— Parlez-vous franГais?

И снова молчание.

— Sprechen Sie Deutsch?

Ноль эмоций.

— NoHabla usted espaЯol?

На этом знание языков закончилось. У женщины в глазах не мелькнуло ничего похожего на разумные мысли.

— Вот ты Гоги мудак! — бизнесмену захотелось что-нибудь разбить, руки затряслись от злости. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. — Ладно, пошли.

Взял гостью за руку и повёл к озеру.

Сихирти провожали его удивлёнными взглядами. Для них было в диковинку, что человеку разрешили иметь женщину. Выглядело это так же необычно, как и США, не сующие свой нос во все мировые щели. Несколько раз в спину слышалось недовольное бурчание, но Никита его проигнорировал. Возле озера произошло событие, заставившее бизнесмена призадуматься.

Увидев воду, девушка встала, как вкопанная. Народа в озере плескалось много. В основном ребятня, но купались и с десяток взрослых сихирти. Тускло горели два стационарных факела. И, как всегда, бизнесмен посмотрел во тьму, где стояла субмарина фашистов.

— Чего стоим? Кого ждём? — подтолкнул девушку.

Она сделала шаг. Ещё один. А потом побежала к воде. После секундной задержки Никита рванул следом, но догнать не сумел. Новая подруга сиганула в воду, словно там глубина в несколько метров, а не плавный спуск. Брызги окатили хозяина «Схватишек» и болтавшуюся рядом детвору. Один из факелов зашипел — даже в него попало.

— Твою дивизию! — сказал Никита вынырнувшей девушке. — Тебе делать нечего?!

Стянул пончо, собирался забраться следом. В этот момент поймал на себе её пристальный взгляд. А если точнее — девушка уставилась на детородный орган, словно удав на кролика. У бизнесмена, не подчиняясь логике, ёкнуло сердце. Как и любой мужчина, он подумал, что с его причиндалами случилось что-то нехорошее.

Девушка с истошным воплем кинулась к нему. Разгребая толстыми икрами кристально чистую воду, она выбежала на берег. С разбегу бухнулась на колени. Не успел Никита ничего предпринять, как вцепилась обеими руками в его мужское достоинство. Он попытался оторвать девушку, тогда она засунула себе в рот член и мошонку. Бизнесмен замер, мысленно прощаясь с мужским началом. Девушка надавила ему руками под колени и хозяин «Схватишек» неуклюже грохнулся на спину. Не успел прийти в себя, как обнаружил, что его оседлали и пытаются совокупляться.

Детвора закричала, заголосила и мгновенно повыпрыгивала из воды. С визгами то ли радости, то ли ужаса скрылась в Тоннеле. Никита попытался отстранить девушку, всё равно у неё ничего не получалось. До возбуждения ему так же далеко, как шестидесятилетней бомжихе до стриптизёрши. Однако отстранить её оказалось не так просто. Девушка взвыла, словно раненная горилла и ещё настойчивее принялась засовывать мягкий детородный орган в себя.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, не подоспей на помощь трое сихирти. Они её оттянули. Никита несколько минут таращился на половые органы, которые уже и не чаял увидеть на собственном теле.

— Дай! — женщина тянула к нему руки, а в глазах плясал огонь безумия. — Да-а-а-ай! — вновь закричала она, изо рта брызнула слюна.

Один из сихирти кинул бизнесмену пончо. Хозяин «Схватишек» вскочил и натянул одежду. И тут, словно по волшебству, женщина прекратила вопить. Из обрывков разговора бизнесмен понимал, что сихирти насмехались над человеком и его дамой. Никита завёл её в воду и начал отмывать. Вскоре женщина уже сама вовсю плескалась и даже чуть-чуть поплавала. Бизнесмен всё время разговаривал с ней. Тщетно. Она будто не слышала.

— Имя тебе какое-то надо придумать, — наконец пришёл к выводу он. — Хорошо бы твоё собственное узнать, — с надеждой посмотрел на резвившееся приобретение. — Как тебя зовут? — громко и четко спросил хозяин «Схватишек».

Она посмотрела на него. В глазах читалась напряжённая работа мозга. Хотела ответить, но не могла. Принялась плавать, фыркать, будто лошадь, и вовсю плескаться. И ещё начала смеяться. Но как-то странно, будто скрипучие качели решили похохотать.

— Ладно, — пожал плечами Никита. — Будем звать тебя Джиной.

Он не знал, почему выбрал это имя. Просто оно оказалось первым пришедшим в голову. Так родители назвали кошку, когда он был маленьким.

В тот день бизнесмен занялся с Джиной сексом. Организм крайне настойчиво требовал. В полнейшей темноте представлял, что под ним Лариса.

И вновь жизнь превратилась в монотонную рутину. Но теперь он был не один. Туди прекратил будить с утра пинками под рёбра. Вообще перестал заходить в гости. Теперь утро начиналось с того, что Никита ходил купаться вместе с Джиной. Перед тем как зайти в озеро завязывал ей глаза, чтобы не лишиться половых органов. Затем вёл её на завтрак, где женщина забивалась в угол и расширенными от страха глазами наблюдала за жевавшими сихирти. Сама при этом не ела, и Никите приходилось брать еду в пещеру. После завтрака он собирался и уходил работать. Джину оставлял в темноте. Рядом с ней ставил тарелку. Также пришлось обзавестись ведром, иначе «дама сердца» делала естественные надобности в угол. Вечером он приходил и выносил ведро. Тарелка к его возвращению была всегда пустой. После работы бизнесмен пытался воскресить разум сожительницы. Изо дня в день рассказывал о себе всё, вплоть до того, чего не знала ни одна живая душа. Постоянно задавал вопросы и каждый раз надеялся получить осмысленный ответ. Рассказывал обо всём, что приходило в голову. В один вечер мог припомнить, как на работе случилось какое-нибудь чрезвычайное происшествие или как его чуть не поглотили конкуренты, а в другой просто вспомнить историю из детства, в третий рассказать устройство автомобиля. Всё зависело от настроения. Поначалу Джина слушала с отсутствующим видом, но постепенно её глаза наполнились осмысленностью.

Кое-каких успехов в деле возвращения разума новой подруге он достиг. От спокойной жизни и периодического купания она похорошела. Сбросила вес. Взгляд приобрёл осмысленность. Со временем Джина прекратила с бешенными воплями бросаться на половые органы и он перестал завязывать ей глаза во время купания. Следующим этапом стало то, что она начала спать с ним в обнимку, при этом старалась прижаться всем телом. Однажды Никита даже проснулся посреди ночи от какого-то бормотания. Прислушавшись, понял, что Джина разговаривала во сне с какой-то Настей. Но самым большим достижением Никита считал то, что женщина стала осознанно его слушать. Вскоре вошло в привычку, приходить и подолгу разговаривать с новой сожительницей. Ей тоже нравились эти вечерние «посиделки». Она с довольным лицом слушала, как Никита рассказывал очередные истории из жизни. Хозяин «Схватишек» видел, что ей иногда хотелось дополнить или сказать, она даже пару раз открывала рот. Никита замолкал…

Но Джина так ничего и не произносила.

Туди начал довольно странно себя вести. Мог прийти с Никитой на место работы, немного посидеть, а потом уйти. Частенько стал захаживать к Гоги. На вопросы «зачем?» бурчал какую-то невнятицу.

Никита чувствовал: что-то назревает. Каждый вечер разговаривать с Джиной надоело, но он ещё не потерял надежду вернуть её к полноценной жизни. А точнее сделать свою жизнь в подземелье полноценной. Теперь он каждый третий вечер начал бродить по Внешнему Миру. И уходить от Тоннеля Выхода стал вправо. Именно там, по нечаянно оброненным словам Туди, было много способов попасть на поверхность.

Один раз хозяин «Схватишек» забрёл в пещеру, где стоял ржавый кузов от «Победы». Поначалу Никита не поверил собственным глазам. Кроме как через узкий вход в эту пещеру не попасть. Каким образом кузов очутился в этой пещере, бизнесмен не понял. Он его потрогал, заглянул внутрь. Потом даже лизнул — удостовериться, что не спит.

На вкус кусок старой и ржавой железки оказался куском старой и ржавой железки.

Туди на следующий день недоумённо пожал плечами.

— Шершень, а мне откуда знать как она там появилась?! Может, ты вообще лапшу на уши вешаешь?! У меня, кстати, такая когда-то была! — смягчил он тон и пустился в воспоминания. — Председатель в колхозе включил меня в список…

А после хозяин сети супермаркетов выслушал историю о большой дружбе и огромном предательстве.

В следующий раз, когда Никита бродил по Внешнему Миру, то наткнулся на огромную пещеру с низким потолком. Стоило пройти чуть вперед, как кровь в жилах заледенела. На всём видимом пространстве пол устилали человеческие кости. Бизнесмен непроизвольно попятился, но после заметил, что скелеты принадлежали сихирти и покоились упорядочено. Между ними остались проходы и специальные лунки для факелов. Хозяин «Схватишек» прошёл немного вглубь. Стало жутко оттого, что куда не повернись — везде кости. Непривычно низкий потолок давил. Он ещё немного побродил на кладбище и поспешил убраться.

Племя, в котором жил, сбрасывало трупы в бездонную пропасть. А в пещере лежали давно высушенные кости. Значит перед ним или старое кладбище, или погост другого племени. А оно может не так лояльно относиться к художникам.

На следующий день он рисовал лошадь на самом входе Тоннеля Шершня. Во время ужина Никита спросил у Туди про похороны сихирти. Старик улыбнулся, потом усмехнулся, почесал затылок, крякнул, но так ничего и не ответил. Когда Никита повторил вопрос, то медленно и нехотя сказал:

— По-разному хоронят. Это племя… ты же знаешь, что это племя относит в Тоннель Последней Мысли.

Он откусил мяса и начал сосредоточенно жевать. Продолжать разговор, судя по всему, не собирался.

— Туди, расскажи, — сдаваться Никита, как всегда, не собирался.

— Зачем тебе это, Шершень? — хмуро глянул на него старик.

— Интересно, — пожал плечами Никита.

— Ничего тут интересного нет, — буркнул дедок. — В смерти вообще не может быть ничего интересного. Ясно?

— Ясно, — сказал бизнесмен. — Чтоб я какой оплошности не сделал, может быть стоит мне знать о похоронах сихирти?

— А чего тут знать-то?! — Туди откусил ломоть, пальцами запихнул свисавшую часть. — Ты же сам видел, как тело сбрасывается в пропасть! Что тебе ещё знать?

— Ты упомянул, что каждые племена хоронят по-разному. Как остальные хоронят?

— Ешь лучше, чем всякие дурацкие вопросы задавать, — буркнул Туди.

— А всё же? — через несколько минут переспросил Никита.

— Вот пристал! — деланно взмахнул руками дедок. — Как остальные хоронят? Да по-разному. Одни сжигают, третьи по реке спускают, четвертые съедают… Не делай круглые глаза. Я тебе говорил, что среди сихирти есть и дикие племена. Ещё одни закапывают на поверхности, как люди. У них даже кладбища есть. По-разному, в общем.

— Понятно, — сказал Никита.

Несколько минут ужинали в тишине.

— А ты чего сегодня такой злой? — поинтересовался бизнесмен.

— Чего такой злой? — как эхо повторил Туди. — А будешь тут добрым, когда Гоги почему-то не отпускает.

— Может, ты возьмёшь меня с собой? — предпринял очередную попытку хозяин «Схватишек». — Подумай, что я могу для тебя там сделать! — указал пальцем вверх. Ты можешь жить в роскоши и богатстве. Больше никогда не беспокоиться о куске хлеба! Сможешь иметь слуг…

— Остынь, мальчик, — презрительно оборвал старик. — Я пришёл в этот мир ни с чем и уйду из него ни с чем. И ты, кстати, тоже. А всем, чем якобы владеешь, мог бы распорядиться умнее. Если бы ум был.

— Как это якобы владею?! — прекратил жевать бизнесмен. — Вытащи меня и я покажу тебе это «якобы».

— Покажи сейчас. Что молчишь? Не можешь? Естественно не можешь, потому что у тебя ничего нет. Все, что у нас есть оно внутри, снаружи лишь мишура. Как на ёлке. Все эти украшения ты можешь хоть на веник повесить. Но он-то после этого ёлкой не станет? Вот и ты всего лишь веник, обвешанный ёлочными игрушками. Потому вытаскивать я тебя отсюда не буду. Такого дерьма там и без тебя хватает.

— Моралист хренов! — стиснул зубы Никита. — А можно у тебя спросить, если тебе достанутся миллиарды, то ты их потратишь на благотворительность или купишь Феррари? И какого цвета тогда будет Феррари?

С Джиной Никита добился определённых успехов. Она стала ласково к нему относиться, смотреть влюблёнными глазами. Иногда складывалось впечатление, что понимает речь и даже выполняет, что он говорит, но на поверку это оказывалось иллюзией или совпадением. Испытания у подземного народа пустили её психику под откос. Никита понимал, что далёк от таких понятий, как психология. Он даже не представлял, с какой стороны подступиться к Джине. Поэтому постепенно интерес угасал. Он реже и реже беседовал с ней вечерами. Рассказывать истории не хотелось — потерял надежду вернуть её разум. Стал чаще ходить во Внешний Мир. Пару раз попытался на прогулки взять и Джину. Однако если сам привык к постоянному мраку, Тоннелям, дрожавшему свету факела, общей клаустрофобической атмосфере, то женщина, наоборот, боялась. И когда страх достигал пика, она скатывалась в животное состояние. Начинала истошно выть и пыталась убежать. И происходило это, как правило, через минуту-другую после выхода во Внешний Мир. Никита пару раз попытался взять её с собой, а потом бросил это гиблое дело.

Как-то попросил у императора новое пончо. И, на удивление, Гоги вновь разрешил и даже самолично выбрал. Одежда оказалась на порядок качественнее, длиннее (чуть ниже колена) и удобнее.

Бизнесмен начал забредать дальше и дальше от места, где жило племя сихирти. Много раз встречал валявшиеся на земле факелы. Один раз на него напало какое-то сумасшедшее животное. Он так и не понял, чем это раньше было: кротом, крысой-переростком или небольшой лисой — стерлись межвидовые различительные признаки. Облезлая и озлобленная тварь кинулась из-за угла. Никита успел ткнуть ей факелом в морду, а потом долго слышал пронзительный скулёж.

В другой раз хозяин «Схватишек» столкнулся со странным следом в одном из Тоннелей. А точнее пещере, размеров которой так и не понял. До потолка и стен свет от факела не доставал. Недалеко от того места, где вышел человек, тёк ручеёк. В песке возле воды Никита и увидел выдавленную ступню, размера эдак семидесятого. Кровь в жилах заледенела, когда в полной мере осознал гигантские размеры её обладателя. А перед глазами сразу встал фильм, виденный в детстве. Там огромный циклоп варил и ел людей, а спаслись те, кто укрылись овечьими шкурами. Никита почувствовал холодную стальную иглу, вонзившуюся в сердце. И поспешил убежать из этой пещеры. Туди об этой находке и о своих страхах не рассказал, иначе непременно услышал бы «филолох». А вообще с Туди отношения испортились. Хотя, как сам себе признавался Никита, они никогда и не были хорошими. Старик из болтуна и ворчуна превратился в молчаливую и задумчивую колоду. Он попросту целыми днями сидел и смотрел за тем, как рисует человек. Хозяин «Схватишек» пытался его разговорить, но все попытки оказались тщетными. На всё у дедка были односложные ответы.

Когда бизнесмен очередной раз искал выход на поверхность, то нашёл пещеру с пластиковыми зелёными стульями, какие используют в уличных кафе, класса «забегаловка». Они были сложены один в другой до самого потолка и стояли аккуратно вдоль стен. Кто, когда и зачем натаскал столько стульев, бизнесмен задумываться не стал. Лишь усмехнулся, когда представил вывеску посреди леса: «Мы открылись! Кафе «В гостях у сихирти».

В другой раз нашёл неприметное ответвление. Узкий и низкий коридорчик вывел в выложенную красным кирпичом комнату. Никите пришлось пригнуться, чтоб попасть внутрь. Сихирти проломили дыру в кирпичной кладке под свой рост. Из комнаты куда-то наверх вела бетонная лестница. Через двадцать ступеней она оказалась засыпана огромными глыбами. Бизнесмен прислушался, не доносится ли с той стороны каких-нибудь звуков. Тишина.

Комната не больше десяти квадратных метров. В центре каменный постамент, на который Никита поначалу не обратил внимания, так как в первую очередь заинтересовался лестницей. Теперь увидел, что над постаментом завис кристалл. Хозяин «Схватишек» внимательно его осмотрел и не заметил ниточки или чего-нибудь, на чём тот мог держаться. Прикоснулся к кристаллу и внутри начало образовываться фиолетовое облако. Оно заполнило внутреннее пространство. Потом раздались голоса: мужские, женские, детские. Кристалл запел множеством мотивов. Они сливались в сочный, насыщенный красками звук. Незнакомый язык ласкал уши, и Никите захотелось схватить кристалл, чтобы никому и никогда он не достался. Чтобы никто и никогда не наслаждался этой приятнейшей из мелодий. Потянул руки и почувствовал жар от кристалла. Это и вернуло человека к реальности.

Что-то во всём этом было ненормально. Точнее всё. Бизнесмен попятился от кристалла. И тогда хор зазвучал громче. И только теперь понял, что не слышит звука. Голоса были в голове. И это стало последней каплей. Никита выбежал из комнаты. Протискивался по узкому проходу с таким остервенением, будто преследовали демоны.

После того случая хозяин «Схватишек» долго не выбирался на прогулки. Кристалл сильно напугал. Чем? Он не мог ответить сам себе на этот вопрос. Понимал, что когтистый зверь, встреченный в первую вылазку во Внешний Мир, намного опаснее. Но внутренний голос подсказывал, что вход в комнату из красного кирпича не просто так завален. И чем-то этот кристалл страшен. Как минимум тем, что управляет сознанием человека.

Сидеть дома и болтать с безмолвной Джиной надоело. Поэтому пару дней работал дольше положенного — пока глаза не начинали слипаться. Остальные вечера заняться было нечем. Он бы и рад нарисовать лошадей кому-нибудь из сихирти, но личные заказы иссякли. Поэтому после работы лежал на матрасе, смотрел в потолок и скучал без прогулок по подземному миру.

Как-то рассказал Туди о комнате с кристаллом. Думал, что надсмотрщик ничего не ответит — как он делал в последнее время. Старик причмокнул губами, хмыкнул и пробурчал:

— Я тебе ещё в самом начале говорил, что под землёй можно найти такие вещи, которым на поверхности появляться не стоит!

— А, по-моему, не говорил.

— Говорил-говорил, — отмахнулся дедок.

На том беседа закончилась.

В следующий раз, когда Никита искал выход на поверхность, то нашёл вещь, которой действительно не стоило появляться наверху.

Он, как всегда старательно, запоминал все повороты и развилки. Бизнесмен ушёл достаточно далеко — надо бы возвращаться. Свет факела вырвал из темноты перпендикулярный Тоннель. И это насторожило Никиту. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что строили его люди. Полукруглые стены сложены из одинаковых каменных глыб, а пол — засохшая грязь.

И в этой грязи человек увидел глубокую колею от колёс.

Сердце учащённо забилось. Он посмотрел влево, вправо. Присел и попытался определить по рисунку протектора, в какой стороне выход. Естественно, что ничего не получилось. Тогда хозяин «Схватишек» пошёл вправо. Сто шагов и перед ним разверзлась пропасть. Когда-то на противоположный край вёл деревянный мост, о чём свидетельствовали его части, ещё не свалившиеся вниз. Возможности перебраться на другую сторону Никита не увидел, поэтому поспешил в обратном направлении.

И уже через десять минут остановился перед неожиданной находкой. При этом не знал — радоваться или грустить.

Перед стальными герметическими воротами стоял бортовой военный «Урал». Колёса давно спустили, металлические детали покрылись налётом ржавчины, в кабине на прогнивших сидениях застыли две высушенные мумии — солдата и капитана. Оружия при них не нашлось. При этом в кузове военного вездехода лежало то, чему на Земле появляться не стоило.

Никита ничего не понимал в оружии массового поражения, но огромная ракета показалась ему ядерной. Она не имела каких-либо обозначений или маркировок, не имела задней части, которая должна нести её через моря и океаны в англоязычную страну. Однако по размерам боеголовки и так понятно, сколько жизней она может забрать.

Бизнесмен обошёл вокруг «Урала», присматриваясь к находке. Забрался в кузов, посмотреть ближе. На ощупь ракета оказалась холодной и без намёка на ржавчину. Словно её сюда положили накануне.

Хозяин «Схватишек» спрыгнул на землю и подошёл к воротам. Изучил стены — надеялся найти кнопку «Откр/Закр». Попробовал надавить на правую створку, потом на левую. Ворота не сдвинулись и на миллиметр. Тогда Никита начал в них тарабанить. Глухой стук свидетельствовал о том, что их толщина огромна. Вернулся к грузовику. В ящике для инструментов взял разводной ключ и уже им попробовал долбить по воротам. Поначалу звон оглушил. Но бизнесмен не сдавался. Он бил, бил и бил ключом по воротам. Каждую секунду наивно ожидал, что они придут в движение.

Наконец устал. Прислонился к холодному металлу и медленно сполз вниз. Перед ним стоял «Урал» с мумиями в кабине и страшным оружием в кузове. Никита усмехнулся собственной наивности — и с чего он решил, что ему откроют?!

Несколько минут посидел. Ключ выскользнул из руки, упал в колею. Гермодвери когда-то в первый и последний раз прорезали засохшую грязь, как горячий нож масло — отсекли опасность из подземелий от мира людей.

Никита поднялся и удручённо поплёлся обратно в мир сихирти, где был временный дом.

И больше всего он боялся, что самое постоянное — временное.

Как-то во время завтрака взгляд Никиты задержался на Тоннеле Невозврата. Он помнил, как Туди рассказывал, что одиночки, осмелившиеся туда отправиться, часто не возвращались. Однако он видел обычный, хорошо освещённый Тоннель и никакой опасности. Вечером после работы пустился на его исследование. Поначалу двигался с опаской. Постоянно вглядывался, прислушивался. Один раз показалось, будто что-то услышал. Долго шёл вперёд и никого не встретил. В пещерах этого Тоннеля царствовала темнота и пустота. Никита специально их осматривал, чтобы за спиной не осталось неожиданностей. Заглянув в одну из пещер, обомлел. Она была завалена такими родными и знакомыми с детства предметами. Вещами из его мира, отобранными у людей.

Он нырнул в эту кучу, как воспламенившийся человек в воду. Принялся рыться в отобранном подземными жителями добре, надеясь найти…

Никита даже и не знал, что ищет. Раскидывал горы тряпья. Женскую и мужскую одежду, всевозможные безделушки. Начал рыть, старался добраться дальше и глубже и, наконец, был вознагражден. Вначале попался мобильник. Старая кнопочная модель, но для бизнесмена это был самый лучший телефон, который он когда-нибудь держал в руках. Воровато выглянул в коридор. Никого. Тогда зажал кнопочку сверху, и на зелёном экране мобильника потянулись друг к другу две чёрные руки. У хозяина «Схватишек» затряслись губы: ещё чуть-чуть и он вернётся к обычной и нормальной жизни. Совсем чуть-чуть…

На дисплее высветилось время, дата. На них бизнесмен не обратил внимания. Наполовину полный аккумулятор отметил. Прошло несколько минут, но там, где должно высветиться имя сети, стоял прочерк.

— Ну, давай же! — потряс Никита телефон. — Давай! — взмолился он.

Мобильник не реагировал. Тогда бизнесмен набрал экстренный вызов. В трубке пилиликнуло, а после многозначительно раздалась тишина.

— Ну что же ты! — сжал старенький аппарат. Захотелось кинуть его об землю, чтоб разлетелся на миллион осколков. Будь наверху, дома, то непременно бы так и сделал. Понимал, что мобильник здесь не причём. Просто производители не рассчитывали на то, что кто-то будет звонить из глубин ада.

Никита выключил телефон и отложил в сторонку, продолжил дальше рыться в вещах. Попадалось множество походных рюкзаков с бесполезным содержимым. В одном из них, достаточно новеньком, бизнесмен нашёл неожиданную вещь.

Коробку с шестьюдесятью шестью пачками хлоралгидрата.

Словно человек, перед тем, как попасть к подземному народу, ограбил фармацевтическую фабрику. Кому и куда понадобилось такое количество снотворного, бизнесмен даже не задумывался. Да и ему столько не нужно. Что с ним делать?! Заставить всех сихирти выпить по таблетке?! Типа доктор прописал?! Или аптеку открывать?! Никита подумал, что можно подсыпать снотворное в чан с кумысом во время очередного великого праздника подземного народа. Но толку от этого ноль. Бросил коробок с таблетками в сторону. Следующей полезной находкой стал пистолет. Никита вначале даже не поверил своей удаче. Подумал, что стартовый или пневматический. На худой конец водяной. Но когда взял в руку, сразу понял — боевой.

Решил убедиться, что ему это не снится. Положил пистолет на землю, закрыл глаза и сосчитал до десяти. Когда открыл, тот лежал и поблёскивал в свете факела черно-матовой поверхностью. Бизнесмен схватил оружие, вытащил магазин. Один патрон. Всю радость и надежды как корова языком слизала. Что он мог сделать одним выстрелом?! Ни на что не надеясь, проверил наличие патрона в патроннике. Оказалось он там есть. Из пистолета стреляли. Причём Никита догадывался, кто был мишенью.

Все находки хозяин «Схватишек» сложил в кучку чуть поодаль основной горы и накрыл женской курткой. Упаковки с таблетками вытащил из коробка и спрятал там же. Зачем? Сам так и не понял. Чувствовал, что надо. Возникло сильное желание взять находки к себе в пещеру. И с ним Никите пришлось побороться. Даже рассуждения о том, что если найдут, то ему не поздоровиться, помогали плохо. Руки зажили какой-то своей, отдельной от туловища, жизнью. Они попросту отказывались выпускать пистолет и телефон. Но бизнесмен, в конце концов, смог побороть себя.

На следующий день разрисовывал стену в самом начале Тоннеля Плача. Месте, где находился человеческий детсад. Мысль сходить и посмотреть, как сихирти содержат человеческих детей, возникала у Никиты давно. Но при этом видеть будущих рабов не хотелось. Угнетало осознание того, что он ничем не может им помочь. И кто придумал фразу, что дети за родителей не в ответе?! Обычно они и разгребают дела, которые наворотили их родители. Или прародители. К месту работы изредка долетал плач, голоса женщин. Да и сами они ходили туда-сюда, недовольно поглядывали на художника, словно он нарушил таинство рождения.

Весь день так и подмывало спросить у Туди про склад вещей. Здравая логика не давала этого сделать. Ведь старик наверняка знал, какие предметы там хранятся и чем это может грозить.

— Ты чего сегодня такой вертлявый? — внимательно посмотрел на бизнесмена дедок за обедом. — Будто у тебя шило в одном месте. Или спросить чего хочется, да страшно?

Никита почувствовал, как руки задрожали, опустил их на колени.

— Нет, ничего, — ответил он и, не зная что ещё сказать, набил рот едой.

Вечером бизнесмен остался с Джиной. Захотелось сделать ей приятно. Пришла в голову идея дать одежду — знакомую с детства вещь. И вновь он направился в Тоннель Невозврата. Шёл увереннее. Заглядывал во все встречные пещеры, чтобы не оставить за спиной врага.

Без каких-либо трудностей добрался к пещере-хранилищу. Впервые засомневался, а правду ли сказал Туди про этот Тоннель? Действительно ли пропадают здесь одиночки?

Из горы одежды выбрал тёмно-красную блузку и юбку ниже колен. Во всех европейско-русски-турецких размерах он запутался много лет назад. И распутываться не собирался. Блузка и юбка с виду Джине подходили. Заодно, естественно, Никита проверил тайник. Пистолет с телефоном и снотворным лежали там, где он их и оставил.

Вернувшись, хозяин «Схватишек» застал женщину возле выхода, словно она подслушивала, что происходит в Тоннеле. Усадил на матрас. В её глазах появилась заинтересованность. Хоть она ничего и не говорила, но Никите стало хватать и эмоций в её взгляде. Общение, хоть и минимальное. Он достал из-за спины неуклюже, по-мужски сложенные вещи. Когда протягивал, те и вовсе развернулись. Джина вздрогнула, будто её током ударило. Отодвинулась, закрыла рот руками и выпучила глаза.

— Неужели твои? — Никита не мог поверить, что в той горе выбрал именно её вещи. — Твои? — потряс блузкой и юбкой у неё перед глазами.

Женщина осмысленно посмотрела на него, а после охрипшим голосом сказала:

— Нет. Моей дочери.

За вечер она больше не произнесла ни звука. Попросту сидела и смотрела в стену.

Ночью Джина умерла.

Никита видел бред, сон… Что угодно, но это не могло быть правдой!

Он стоял на металлической смотровой площадке. Перед ним простирался гигантский подземный комплекс. Под потолком горели сотни люминесцентных ламп. Пахло спиртом, испражнениями и… ужасом. Внизу находились столы, какие-то приборы, много установок непонятного назначения — всё говорило о том, что он чудом выбрался в какую-то подземную лабораторию.

Но радости от этой находки совершенно не испытывал.

Лестница, которая вела со смотровой площадки вниз, оказалась спилена и валялась среди столов с приборами. Внизу ходили люди. Никита нервно сглотнул. Факел чуть не выскользнул из вспотевших ладоней. У бродивших, словно тени, людей были выколоты глаза, руки отрублены по плечи, все раны обработаны. Девушки и дамы в возрасте, парни и седовласые старики. Всего около пятидесяти-шестидесяти человек. Все в нижнем белье, а кое-кто в штанах и юбках. Передвигались медленно, словно не отошли от наркотического опьянения, под которым им сделали эти ужасные операции. Тут и там, на спинках стульев висели белые халаты. Ручки всех дверей, которые видел бизнесмен, обмотаны цепями. Судя по всему, кто-то таким жестоким и извращённым способом решил убить сотрудников этой лаборатории.

— Твою мать… — пробормотал хозяин сети супермаркетов.

Факел вывалился из руки. С глухим стуком упал на металлическую площадку. Никита рывком его поднял. Когда распрямился, все обречённые на долгую и мучительную смерть люди смотрели на него отсутствующими глазами. Словно по команде, они завыли на долгой и протяжной ноте. Будто волки на луну. В этот момент хозяин «Схватишек» и увидел, что у всех нет языков.

Никита попятился. Споткнулся о порог и чуть не упал. Именно это и вывело из ступора. Он бросился в подсобные помещения, откуда пришёл минуту назад. Там, в одном из туалетов был крохотный закуток для швабр. Пробитую гипсовую стену загородили куском картона. Дыра вела в узкий лаз, который выводил во Внешний Мир.

Никита забрался в лаз ногами вперёд. Постарался приладить картонку так, как та и стояла. Словно каракатица прополз десять шагов и оказался в привычном и знакомом месте. Вокруг тьма и тишина.

И никаких людей, оставленных на мучительную смерть.

Бизнесмена передёрнуло от страха. Он даже несколько раз оглянулся, не гонятся ли и за ним. Поблагодарил провидение, что не столкнулся ни с кем из «начальников». Те, кто совершил такое зверство, вряд ли отпустили бы свидетеля.

Наступил Титюити — великий праздник подземного народа, означающий прибытие сихирти на большую землю. Об этом, как и в прежние времена, сообщил Туди после пинка по рёбрам. Хозяин «Схватишек» смирился с тем, что праздники у подземного народа — скучная нажираловка кумысом. К тому же лишены логики, как и календарь, которого он, кстати, никогда не видел.

На праздновании они, как всегда, уселись под стеночку и молча там сидели. Никита, как и положено каждому добропорядочному сихирти, набирал чашку кумыса, выпивал и ждал следующего захода к чану. С Туди не перекинулся ни единым словом. Не хотелось, да и знал, что дедок не будет общаться.

Но старик удивил человека. Когда вернулись с очередными наполненными до краёв кружками, Туди пробормотал:

— Сейчас напьюсь! — присел он на лавку.

— Чего-чего? — переспросил бизнесмен.

— Напиться хочу. — Повторил надсмотрщик и залпом осушил кружку. — Для дела.

— Для какого такого дела надо напиться?! — Никита почувствовал неладное.

— Собираюсь уйти, — старик постучал себя кулаком по груди, словно проталкивал выпитое.

— Куда? — бараньими глазами посмотрел на него человек.

— На Кудыкину… ик… Гору! — буркнул дед.

Никита понял, что спросил глупость. Будто у Туди много вариантов, куда уйти.

— А чем тебе здесь не того… — неопределённо покрутил рукой бизнесмен. Сказывалось количество выпитого — мозги прекратили работать должным и привычным образом. — Ну… это… не того… не сидится?

Надсмотрщик посмотрел на него долгим и нетрезвым взглядом.

— Ик… — вырвалось у него.

— А подробней? — Никите показалась, что его шутка самая смешная в мире. Но дед даже не улыбнулся.

Сихирти вокруг о чём-то заговорили. Вначале тихо, но с каждой секундой шум возрастал. В итоге, меньше чем за минуту они расчирикались словно воробьи. Племя изрядно опьянело.

— Насточертели мне… ик… они! — неожиданно стукнул кулаком по столу Туди. — Не хочу… ик… я больше тут жить! И наверху не хочу! Люди… ик… ненавижу я их! Убивать любят друг друга! Ик… Но и эти, — широко махнул рукой. — Остановились в своём развитии. Недалёкие… ик… и тупые. Тошнит уже от них! Вот и приходится жить на два… ик… мира.

Никита смотрел на старика и пытался понять, что тот имеет ввиду. Какие два мира? От кого тошнит? Или из-за алкоголя тошнит? Хотелось спать, поэтому смысл всего сказанного как-то не доходил.

— Так и куда собираешься уйти? — вновь спросил бизнесмен, будто ему не ответили минуту назад.

— Сейчас увидишь.

Туди резво вскочил и нетвёрдой, но целеустремленной походкой направился к трону. Никита понимал, что ему бы следовало держаться подальше, но любопытство пересилить не смог. Вскочил и поплёлся следом. Кровь отхлынула из головы, в глазах потемнело. Бизнесмен покачнулся, но на ногах устоял. Туди, тем временем, уже подошёл к Гоги, и человеку пришлось побежать, чтоб не пропустить разговор.

— Привет, — с вызовом произнёс Туди.

Никита хотел демонстративно поклониться, но вместо этого чуть не бухнулся макушкой в землю.

— Привет, — улыбнулся император старику.

Он был в прекрасном настроении, что сразу бросилось в глаза. Улыбался, маленькими глотками потягивал кумыс.

— Я завтра ухожу, — громко и чётко произнёс Туди на языке подземного народа.

Никита не понял слов, но догадался по интонации. Почувствовал, как из-под ног уходит земля. Перемены всегда страшны. Тем более неожиданные и нежданные.

Веселье в пещере продолжалось. Сихирти заполучили любимый напиток в достаточном для опьянения количестве. И ничто другое их уже не интересовало. Император молчал, сверлил Туди взглядом.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я отпускаю тебя. Но обратно не приму.

— Я уже слишком стар, чтобы возвращаться обратно, — произнёс старик по-русски и низко поклонился.

Из этих слов Никита понял, что император разрешил Туди уйти.

— А ты что хотел, Шершень? — поинтересовался Гоги и дедок перевёл его слова.

Хозяина «Схватишек» так и подмывало ответить, что и он хочет уйти. Но понимал, что просить надо более приземлённое.

— У меня женщина умерла, которую ты снисходительно отдал в моё распоряжение. Хотел бы попросить новую. И, если можно, чтобы она была в здравом уме и твёрдой памяти.

Туди усмехнулся, но перевёл на чирикающий язык подземного народа слова человека. Гоги несколько долгих минут смотрел на художника.

— Ладно, — медленно произнес он. — Будет тебе женщина.

После того как Туди перевёл сказанное, Никита до земли поклонился и произнёс на языке сихирти:

— Спасибо, мой император.